3.1 Ἦν μὲν οὖν καὶ φιλοπάτωρ διαφερόντως: Для Плутарха любовь и уважение Деметрия к отцу являются признаком его ранней добродетели. Тесные отношения отца и сына создали парадигму лояльности семьи Антигонидов, которая, по–видимому, длилась более века (об отношениях Антигона и Деметрия см. 6.1; 6.3; 19.1; 19.6; 29.4–5; об отношениях Деметрия и Антигон Гоната см. 51.1–2; 53.3.
3.2 καί ποτε πρεσβείᾳ … τὴν πρὸς υἱὸν ὁμόνοιαν καὶ πίστιν: Плутарх не сообщает ни места, ни даты этого эпизода, но, если он историчен, он, вероятно, имел место при дворе Антигона в Келенах в какой–то момент до того, как Деметрий принял свое первое независимое командование в Сирии в 314 году. Использование Плутархом прилагательного βασιλικῶν никоим образом не указывает на то, что эпизод произошел после того, как Антигониды приняли царский титул в 306 году, поскольку Плутарх и другие источники того периода часто анахронично называют диадохов царями. Антигон взял город под свой контроль весной 333 года, и вскоре после этого к нему присоединились его жена и сын. Ксенофонт посещал город и упоминает ахеменидский дворец и большой охотничий парк (παράδεισος μέγας, Anab. 1.2.7). Возможно, Деметрий только что вернулся оттуда, когда столкнулся с Антигоном и посольством.
3.4 οὐ μὴν ἀλλὰ: Это соединение частиц особенно нравится Плутарху. Оно указывает на «преодоление препятствия, признаваемого значительным», и появляется в «Деметрии» пять раз (22.3; 35.6; 38.5; 40.5), как правило, подчеркивая способность Деметрия оправляться от неудач различной степени тяжести. Здесь исключительно гармоничные отношения между членами дома Антигонидов резко контрастируют с семейным насилием, распространенным в других эллинистических династиях.
3.4 Φίλιππος ἀνεῖλεν υἱόν: Филипп V Македонский, который убил своего сына Деметрия в 180 году (Plut. Aem. 8.9 и Arat. 54.7; ср. Polybius 23.7; Diod 29.25; Trogus Prologue 32; Livy 40.20–24; Justin 32.2.2–10).
αἱ δ' ἄλλαι … ἀσφαλείας (Убийство родственников при македонском и эллинистическом дворах): устранение потенциальных соперников из своей семьи едва ли было новшеством наследников; убийство родственников было настолько распространено в Аргеадском доме, что стало обычной практикой. Чтобы найти красноречивый пример жестокости, которая характеризовала конкуренцию за царскую власть в Македонии, достаточно указать на Архелая, который убил своего дядю, двоюродного брата и сводного брата в кровавой (и в конечном счете успешной) попытке обеспечить свое собственное вступление на престол в 413 году (об афинском взгляде на предательство Архелая см. Plato Gorg. 471). Среди современников Деметрия Антипатр, сын Кассандра, убил свою мать Фессалонику (Plut. Demet. 36), Лисимах убил своего сына Агафокла (Strabo 13.62.3; Justin 17.1.4; App. Syr. 64), Антиох казнил своего сына Селевка (Trogus Prologue 26; John of Antioch F 55), а Птолемей II Филадельф казнил своего брата Аргея и безымянного сводного брата (Paus. 1.7.1). Большую часть вины за кровопролитное семейное соперничество, которое преследовало Аргеадов и эллинистические династов, можно приписать отсутствию каких–либо последовательных принципов царской легитимности или методов, которыми она могла бы быть установлена в рамках полигамных династических режимов.