ΙΙ. По делу о наследстве Менекла

Менекл взял в жены дочь Эпонима, но так как у них не было детей и он боялся остаться бездетным, он развелся с женой и усыновил ее брата. Если усыновление было совершено законным образом, то такой усыновленный имел право стать наследником без решения суда, как и законнорожденный сын. Это право могло быть оспорено посредством процедуры диамартирии, т. е. доказательством с помощью свидетельства, что тот не был усыновлен законным образом. С такой диамартирией и выступил брат Менекла, оспаривая его право стать наследником. Но с доказательством законности усыновления выступил Филонид, тесть усыновленного. В таком случае противная сторона имела право выступить с обвинением в лжесвидетельстве, что и было сделано. И сейчас усыновленный выступает в защиту Филонида, доказывая законность усыновления. Поэтому по содержанию речи считают, что правильным первоначальным названием речи было «В защиту Филонида».
В речи (см. § 6) упоминается об экспедиции Ификрата во Фракию, которую датируют временем ок. 383 г. до н. э. Менекл умер через 23 года после этой экспедиции. Таким образом, речь датируют временем ок. 354 или 355 г. до н. э. (предположительно одна из поздних речей Исея).
Содержание
После того как Менекл произвел усыновление и прожил после этого усыновления двадцать три года, а братья[1] стали оспаривать наследство, некий[2] Филонид выступил свидетелем с заявлением, что это наследство не подлежит судебному рассмотрению[3], так как Менекл оставил после себя сына[4]. Против него[5] выступили с обвинением в лжесвидетельстве братья[6], а против них сын[7] вступает в защиту его. Эта речь противоположна речи по делу о наследстве Клеонима[8]. Ведь там он сказал в пользу права по родству, а здесь — в пользу права по завещанию. Положение это — возражение относительно предположения: ведь он говорит, что тот[9] был вправе усыновлять. И что касается предположения — что не под влиянием женщины[10] усыновил он меня.
(1) Я считал, граждане, что если кто другой и был усыновлен кем–то по законам, я‑то и был усыновлен так. И что никогда никто не осмелился бы сказать, будто Менекл усыновил меня находясь в состоянии умопомешательства или под влиянием женщины. А поскольку дядя[11] мой, неправильно обдумывая, как я утверждаю, пытается всячески представить брата своего как умершего бездетным, ни богов отчих, ни вас не стыдясь никого, то мне совершенно необходимо заступаться и за отца, усыновившего меня, и за себя самого. (2) Так вот, я расскажу вам с самого начала, как и надлежащим образом и по законам произошло это усыновление и что наследство Менекла не подлежит судебному рассмотрению, так как я его сын, а свидетель при свидетельствовании о том, что это дело не подлежит судебному рассмотрению, сказал правду. Я прошу вас всех, заклинаю, умоляю с благосклонностью выслушать мои слова.
(3) Дело в том, что Эпоним из дема Ахарны[12], наш отец, граждане, был другом и приятелем Менекла и был в близких отношениях с ним. А было нас у него четверо детей — два сына, две дочери. После кончины отца мы выдали замуж старшую сестру, поскольку ей пришла пора, за Левколофа, дав в приданое двадцать мин. (4) И с того времени на четвертый или пятый год спустя и сестра у нас младшая почти вошла в возраст для замужества, и у Менекла жена кончается, которая у него была прежде. Так вот, после того как Менекл совершил той установленные обряды, он просил у нас сестру, напоминая и о дружбе нашего отца с ним, и о том, как был расположен к нам самим. (5) И мы, зная, что и отец ни за кого не выдал бы ее с большим удовольствием, чем за него, выдаем ее за него не без приданого, как вот он говорит каждый раз, а дав точно такое же приданое, какое мы дали старшей сестре. И таким вот образом, прежде быв его друзьями, мы стали близкими родственниками. И что Менекл получил двадцать мин как приданое за сестрой, я хочу представить прежде всего это свидетельство.
СВИДЕТЕЛЬСТВО
(6) Ну а выдав замуж сестер, граждане, и сами находясь в возрасте, мы обратились к военной службе и отправились с Ификратом[13] во Фракию. Признанные там заслуживающими отличий, приобретя кое–что, мы приплыли сюда и видим, что у старшей сестры есть двое детишек, а младшая, которая была за Менеклом, бездетна. (7) И он на второй или третий месяц, много похвалив сестру, стал заводить с нами разговоры и сказал, что его приводит в отчаяние его возраст и бездетность. Стало быть, сказал он, не надо, чтобы она за свою порядочность изведала это — стала бездетной, состарившись с ним: ведь достаточно того, сказал он, что сам он несчастен. (8) И из этих слов ясно, что он развелся любя: никто ведь ненавидя кого–то не умоляет его[14]. Так вот, он просил нас оказать ему такую услугу — выдать ее за другого, приняв его соображения. И мы советовали ему убеждать ее во всем этом: в чем она даст себя убедить, то мы и сделаем, сказали мы.
(9) И она сперва даже не выносила этих его разговоров, но с течением времени с трудом дала себя убедить. И вот так мы выдаем ее за Элия из дема Сфетта[15], а Менекл и приданое ее дает ему, получив свою долю прибыли от найма хозяйства детей Никия, и одежды, с какими она пришла к нему, и золотые украшения, какие были, дает ей. (10) А после этого, по прошествии некоторого времени, Менекл стал думать о том, чтобы ему не остаться бездетным, но чтобы у него был кто–то, кто и при жизни его будет заботиться о нем в старости, и по скончании похоронит его и в последующее время будет совершать ему установленные обряды. Ну а видя, что вот у него[16] есть один только сын, ему казалось зазорным просить дать ему оного в усыновление, лишив его детей мужского пола. (11) Таким образом, он не находил никого другого более близким родственником, чем мы. И вот он стал заводить с нами разговоры и сказал, что, по его мнению, хорошо, поскольку такая выпала ему судьба, чтобы от нашей сестры у него не родились дети, усыновить себе из этого дома, откуда он и хотел бы, чтобы у него родились природные дети. «Так вот, из вас, — сказал он, — я хочу усыновить того или другого, для которого из вас это хорошо.» (12) И брат мой, услышав это, поскольку тот предпочел их всем[17], одобрил его слова и сказал, что и возраст, и нынешнее одиночество его требуют человека, который будет печься о нем и будет пребывать здесь. «Мне–то, — сказал он, — как раз предстоит отбытие, как ты знаешь, а брат вот этот, — то есть я, — и о твоих делах будет заботиться, и о моих, если захочешь усыновить его.» И Менекл сказал, что он говорит хорошо, и таким вот образом он усыновляет меня.
(13) Ну а что усыновление это произведено было по законам, об этом я вам хочу рассказать. Зачитай[18] же самый закон, который гласит, что свое имущество можно завещать, как будет угодно, если не будет детей мужского пола законнорожденных. Ведь законодатель, граждане, установил закон этот так потому, что видел единственное прибежище при одиночестве и утешение в жизни для всех людей в возможности усыновить кого захотят. (14) Так вот, так как законы позволяют ему усыновлять вследствие бездетности, он усыновляет меня, не в завещании, граждане, написав перед смертью, как некоторые другие граждане, и не хворая. Нет, в здравии, в здравом рассудке, в здравом уме усыновив, он вводит меня во фратрию вот в их присутствии и вносит меня в списки дема и в число оргеонов[19]. (15) И тогда они ничего не говорили против него, будто он не в здравом уме. А между тем гораздо лучше было бы скорее при жизни убеждать его, если они чего–то хотели, чем после кончины глумиться и делать безлюдным его дом. Он ведь прожил после усыновления этого не год или два, а двадцать три года, и во все это время, такое продолжительное, он ничуть не раскаивался в том, что им было сделано это, потому как всеми признавалось, что он решил правильно. (16) И что я говорю правду, я представлю вам свидетелями усыновления членов фратрии, оргеонов и дема, а что можно было усыновить, он[20] зачитает вам самый закон, по которому произведено было это усыновление. Зачитай же эти свидетельства и закон.
СВИДЕТЕЛЬСТВА. ЗАКОН
(17) Стало быть, что Менеклу можно было усыновить себе кого он хотел, самый закон ясно показывает вам, а что он усыновил, и члены фратрии и дема, и оргеоны засвидетельствовали вам. Так что нами с совершенной очевидностью доказано, граждане, что свидетель[21] при свидетельствовании о том, что это дело не подлежит судебному рассмотрению, сказал правду, и они против самого–то усыновления ни единого довода не могли бы привести в возражение.
(18) После того как все это было сделано, Менекл стал высматривать жену для меня и сказал, что мне нужно вступить в брак, и я беру в жены дочь Филонида. И он проявлял заботливость, как это естественно проявлять отцу о сыне, и я таким же образом, как об отце своем родном, пекся о нем и почитал его, и я, и жена моя, так что он хвалил нас перед всеми в деме.
(19) А что не в состоянии умопомешательства находясь и не под влиянием женщины[22] Менекл усыновил меня, но находясь в здравом уме, вот из чего вам легко решить. Прежде всего, ведь сестра моя, которой вот он уделил наибольшую часть своей речи, будто он усыновил меня под ее влиянием, была уже выданной замуж много прежде, чем произведено было это усыновление, так что уж если бы он усыновлял под ее влиянием, то он усыновил бы того или другого из ее детей, ведь их у нее двое. (20) Нет, граждане, не под ее влиянием усыновил он меня, но главным образом под влиянием своего одиночества, во–вторых, вследствие вышеуказанных причин[23] и вследствие расположения, бывшего у него к моему отцу, а в-третьих, вследствие того, что не было никакого другого родственника у него, откуда он мог бы усыновить. Вот что тогда побуждало его усыновить меня. Так что ясно, что он не был в состоянии помешательства и не был под влиянием женщины, — разве что вот он хочет называть так его одиночество и бездетность. (21) Я бы с удовольствием, пожалуй, спросил его, утверждающего, что сам он в здравом уме, кого же надо было усыновить из родственников? Не сына ли вот его? Но он же не дал бы ему, так как сам стал бы бездетным, — не так уж он корыстолюбив. Или сына сестры, или сына двоюродной сестры, или сына двоюродного брата? Но у него отроду не было никого из этих родственников. (22) Следовательно, ему по необходимости приходилось скорее усыновить кого–нибудь другого, чем состариться бездетным, как на этом последнем вот он и настаивает сейчас. Так вот, я‑то думаю, что все вы согласились бы с тем, что усыновляя другого, он не мог бы усыновить более близкого, чем я. Да пусть вот он укажет вам такого. Но он никак не мог бы. У него не было никакого другого родственника, кроме вот них.
(23) Но в действительности ясно, что вот он порицает его не за то, что он не усыновил его сына, а за то, что он вообще усыновил и не скончался бездетным. Именно за это порицает он его, чиня ненавистное и несправедливое дело. Ведь раз у него есть дети, ясно, что он порицает его за его бездетность и несчастье. (24) И по мнению всех остальных людей, и эллинов, и варваров, этот закон установлен правильно, закон об усыновлении, и поэтому все пользуются им. А дядя мой вот этот не стыдится лишать теперь своего брата этой возможности усыновления, в которой даже нисколько родом не родственникам никто никогда не отказывал. (25) Я думаю, что и вот он, если бы спросили его, что же он стал бы делать, оказавшись в таком же положении, как и тот, он не мог бы сказать ничего иного, кроме как, что усыновил бы того, кто был бы готов и печься о нем при жизни и похоронить по скончании, и ясно, что усыновление это было бы произведено по тому же самому закону, по которому и мое. И вот, сам он, значит, если бы был бездетным, то усыновил бы, а о Менекле, сделавшем именно так, утверждает, что тот был в состоянии помешательства и усыновил под влиянием женщины.
(26) Как же не ясно, что он говорит пакости?! Я‑то ведь думаю, что скорее всего в состоянии помешательства находится он, судя и по этому слову, которое он говорит теперь, и по всему тому, что он делает. Ведь ясно, что он говорит противное и законам, и справедливости, и тому, что сделал бы сам, и он не стыдится для самого себя закон об усыновлении признавать действительным, а для своего брата этот же самый закон стараться признать недействительным.
(27) И вот теперь стоит, граждане, выслушать, из–за чего споря, он старается представить своего брата бездетным. Ведь если он спорит со мной относительно имени и не признает меня сыном Менекла, то как же это он не завистлив?[24] Если же речь у него относительно имущества, пусть он укажет вам, какое имение или доходный дом или отдельный дом оставил тот после себя, чем я владею сейчас. Если же ничего такого он не оставил, а все, что у него осталось, после того как он уплатил сироте деньги[25], вот он забрал еще при его жизни, то как же это он не с совершенной очевидностью изобличается в своем бесстыдстве? (28) А что он имеет это, я докажу. Дело в том, что, поскольку надо было отдавать сироте его деньги, а ему неоткуда было отдать, да лихва[26] за продолжительное время набежала у него, он стал продавать имение. И вот он, ухватившись за удобный случай и желая досадить ему за то, что он усыновил меня, стал препятствовать продаже имения[27], чтобы на него[28] было наложено задержание[29] и он был вынужден отступиться от него в пользу сироты. Так вот, он стал оспаривать у него какую–то часть этого имения, прежде никогда не оспаривая, и запрещал желающим покупателям покупать. (29) И Менекл возмущался, думаю, и был вынужден остаться без той части, которую оспорил вот он. Тогда другую часть он продает Филиппу из дема Питое за семьдесят мин и таким образом рассчитывается с сиротой, уплатив семь мин и талант из выручки от продажи имения, а вот ему вменяет иск о запрещении[30]. Так как было много разговоров и много вражды, мы решили, что надо, для того чтобы кто–нибудь не говорил, что я корыстолюбив и делаю их, братьев, врагами, предоставить дело на третейский суд свояку вот его и друзьям.
(30) А те сказали нам, что если мы предоставляем им дело так, чтобы они вынесли справедливое решение, то они отказываются стать третейскими судьями, потому что им вовсе не хочется стать ненавистными никому из нас, если же мы дозволим, чтобы они пришли к решению, полезному для всех, то они согласны быть третейскими судьями. И мы, чтоб уж избавиться от хлопот, как уж во всяком случае думали, вот таким образом предоставляем им. (31) И те, поклявшись нам перед алтарем Афродиты в Кефале[31] в том, что вынесут решение полезное, третейским судом решили, чтобы мы отступились от того, что вот он оспорил, и подарили ему, потому что, сказали они, нет никакого иного выхода, если вот они не получат долю из его имущества. (32) А впредь, вынесли они решение, мы должны делать добро друг другу и словом, и делом, и притом обязали и нас, и их поклясться перед алтарем, что действительно будем делать так. И мы поклялись, что будем делать добро друг другу впредь, по возможности, и словом, и делом. (33) И что и клятва была дана, и вот они имеют то, что им было определено по решению его близких, — и вот теперь так–то делают они нам добро, умершего желая представить бездетным, а меня с бесчинством выгнать из дома, — я представлю вам свидетелями самих вынесших это решение, если они согласятся выступить (они ведь их близкие), если же нет, то присутствовавших при том. (34) Зачитай же вот эти свидетельства. А ты останови воду[32].
СВИДЕТЕЛЬСТВА
Возьми же те свидетельства о том, что и имение было продано за семьдесят мин и что сирота получил шестьдесят семь мин после продажи имения.
СВИДЕТЕЛЬСТВА
(35) Стало быть, это дядя мой вот этот, граждане, унаследовал его имущество на деле, а не на слове, как я, и имеет гораздо больше, чем я. Я ведь получил триста драхм, оставшихся из выручки от продажи имения, и домишко, который не стоит и трех мин. А он, владея имением более чем в десять мин, и вот к тому же еще теперь является с намерением обезлюдить его дом[33].
(36) И я, усыновленный, и пекся о нем при его жизни, и сам я, и моя жена, дочь вот этого Филонида, и дал своему сынишке его имя, чтобы его дом не очутился без имени, и похоронил его по его скончании достойным и его и меня образом, и поставил прекрасный памятник на его могиле, и справил <и на третий день> и на девятый день поминки и все прочие погребальные обряды по возможности самым прекрасным образом, так что все в деме хвалили. (37) А вот он, родственник, порицающий его за то, что он произвел усыновление, при его жизни имение, оставшееся у него, прибрал к рукам, по кончине же его хочет представить его бездетным и без имени. Таков вот он! И что я и похоронил его, и справил и на третий день, и на девятый день поминки и прочие погребальные обряды, он[34] зачитает вам свидетельства знающих.
СВИДЕТЕЛЬСТВА
(38 )Ну а что Менекл, граждане, усыновил меня не в состоянии умопомешательства находясь и не под влиянием женщины, я хочу представить свидетелями и вот их самих, свидетельствующих в мою пользу на деле, а не на слове, своими действиями, что я говорю правду. Ведь, как известно, на соглашение пошли вот они оба со мной, а не с Менеклом, и клятву дали они <мне>, а я им. (39) А между тем, если уж усыновление это не было произведенным по законам и я не был наследником имущества Менекла, признанным ими самими, к чему им было клясться мне или с меня брать клятву? Ни к чему, конечно. Следовательно, поскольку они сделали это, ясно, что они сами свидетельствуют в мою пользу, что усыновление это было совершено по законам и я по праву наследник имущества Менекла. (40) Я думаю, что для всех вас это очевидно, как признается и ими самими, что Менекл не был в состоянии помешательства, но скорее всего — вот он теперь, раз уж он, пойдя на соглашение с нами о прекращении вражды и дав клятву, вновь теперь является, нарушив принятые соглашения и данные клятвы, и требует у меня вот это оставшееся, хоть и столь малое.
(41) Я‑то, если бы не считал это совершенно постыдным и предосудительным — предать отца, чьим сыном я был сочтен и который усыновил меня, — немедля отступился бы в его пользу от того имущества. Да и осталось–то всего ничего, как и вы, думаю, понимаете. (42) Однако я считаю это ужасным и постыдным вот в каком рассуждении: если когда Менекл имел что–то, тогда я дал себя усыновить ему и на средства из его состояния, пока не было продано имение, был гимнасиархом[35] в деме и ревностным сыном, и отслужил все походы, сколько их было за это время, в составе его филы [и в составе дема], (43) а после того как он скончался, если я предам его и, обезлюдив его дом, уйду прочь, как же не казалось бы это ужасным и заслуживающим насмешек и не доставило бы полной возможности желающим позлословить обо мне? И не только это побуждает меня тягаться в этой тяжбе, но — если я кажусь столь жалким и никчемным человеком, что находящимся в здравом уме не мог быть усыновлен ни одним из друзей, а лишь находящимся в состоянии помешательства, вот это огорчает меня.
(44) Так я прошу всех вас, граждане, заклинаю и умоляю явить сострадание ко мне и отвести обвинение со стороны вот этого свидетеля. Я доказал вам прежде всего, что я был усыновлен Менеклом самым что ни на есть правовым образом и что усыновление это было произведенным не на слове и не по завещанию, а на деле, (45) и этому я представил вам свидетелями и членов фратрии, и дема, и оргеонов, и я показал вам, что он прожил после этого двадцать три года. Затем я показал вам законы, дающие возможность бездетным людям производить усыновление. И еще, кроме того, ясно, что я и пекся о нем при его жизни и похоронил по его скончании. (46) А вот он теперь хочет меня лишить отцовского наследства, будь оно большое, будь малое, а скончавшегося представить бездетным и без имени, чтобы никто ни обрядов в честь предков вместо него не совершал, ни заупокойные жертвы ему каждый год не приносил, и лишает его надлежащих ему почестей. Предусмотрев это, Менекл, будучи правомочным своего имущества, и произвел себе усыновление, чтобы получать все это. (47) Так не лишайте же меня, граждане, дав им убедить себя, имени, того, что еще останется всего лишь от наследства, не постановляйте его усыновление недействительным. Поскольку же дело это поступило к вам и вы стали правомочными, помогите и нам, и ему, находящемуся в обители Аида. И не допустите, прошу вас во имя богов и божеств, чтобы он был опорочен вот ими, но, помня о законе, о присяге, которую вы принесли, и обо всем сказанном в защиту этого дела, подайте голос по справедливости и храня верность присяге в соответствии с законами.


[1] «братья» — неверно. У Менекла был один брат (см. § 21), у которого был сын (надо: брат стал).
[2] «некий» (τις) — Филонид был тестем усыновленного.
[3] Т. е. с диамартирией.
[4] Т. е. усыновленного (законным образом).
[5] Филонида.
[6] «братья» — см. прим. 1 (т. е. выступил брат. По–видимому, здесь имеются в виду брат Менекла и его (брата) сын.
[7] Т. е. усыновленный.
[8] См. речь I.
[9] Менекл.
[10] Т. е. жены.
[11] Т. е. брат Менекла (так как усыновленный стал сыном Менекла).
[12] Ахарны — дем недалеко к северу от Афин.
[13] Ификрат — афинский полководец первой половины IV в. до н. э., командовал наемными войсками. Здесь имеется в виду экспедиция Ификрата во Фракию ок. 383 г. до н. э. По всей видимости, браться отправились в этот поход в качестве наемников.
[14] Это предложение исключают из текста, считая его замечанием на полях, попавшим в текст.
[15] Сфетг — дем к юго–западу от Афин.
[16] «у него» — т. е. у брата Менекла.
[17] «поскольку… всем» — исключается из текста, так как считается глоссой. Предлагаются различные конъектуры (в общем с тем же смыслом).
[18] Обращение к секретарю суда.
[19] «оргеоны» — религиозное сообщество членов фратрии.
[20] «он» — секретарь суда.
[21] Филонид.
[22] Жены Менекла.
[23] См. § 10.
[24] «завистлив» — т. е. он завидует тому, что наследство Менекла получил не он, а приемный сын Менекла (?).
[25] См. § 9.
[26] Т. е. проценты.
[27] Совместное владение сыновей имуществом отца после его смерти было довольно обычным. Cp. Dem. XLIV.
[28] На имение.
[29] Т. е. захвачено как залог; «чтобы… задержание» — ἵνα κατοκώχιμον γένηται.
[30] λαγχάνει δίκην τῆς ἀπορρήσεως.
[31] Кефала — дем в Аттике (на юго–востоке). Святилище Афродиты здесь известно по надписи.
[32] Обращение к секретарю суда и служителю. Для выступающих в суде был установлен регламент. Время измерялось клепсидрой (водяными часами). При зачитывании свидетельств и законов воду отключали.
[33] Т. е. устранить усыновленного как наследника и получить его имущество.
[34] Т. е. секретарь суда.
[35] Быть гимнасиархом было литургией (общественной повинностью, которую несли состоятельные граждане). Они должны были содержать на свой счет тех, кто готовились к гимнастическим состязаниям во время празднеств и нести прочие соответствующие издержки (большие).