Эта группа фрагментов вызывает много вопросов относительно их датировки. В F 13 сообщается о войне между Каллатисом и Византием, F 14.1-14.3 посвящены войне за Вифинское наследство, F 15 упоминает об осаде Византия Антиохом, F 16.1-16.3 сообщают о вторжении галатов в Понтийское царство и Гераклею, а F 17 говорит о дарах, полученных гераклеотами от Птолемея. Логическая связь между этими разными отрывками довольна туманна, и единственной связующей точкой между ними остается Гераклея. Поэтому мы должны попытаться определить последовательность событий сообщаемых ниже Мемноном имея только весьма неточные элементы датировки, используемые гераклейским историком во фрагментах 13, 14.1 и 16.1.

οὐ πολλῷ δὲ ὕστερον χρόνῳ:
Завершив экскурс о Вифинии, Мемнон возобновляет повествование с основания Никомедии Никомедом (F 12.1; F 12.6). Поэтому при условии, что Фотий не умолчал о событиях, о которых упоминал Мемнон в своем первоначальном тексте, следует признать, что эта война между Византием и Каллатисом началась после основания Никомедии, зафиксированного в 264 или 261 г. (ср. F 12.1). Однако его слова остаются весьма расплывчатыми и не позволяют точно определить, в какой момент эта война вспыхнула. Сочинение гераклейского историка, вероятно, более сжатое, чем история Нимфида, безусловно, суммировано Фотием, что сделало обстоятельства, которые окружают разногласия между двумя городами, весьма неясными.
Terminus ante quem начала этой войны вытекает из хронологии, установленной последовательностью фрагментов и предшествует в этом случае войне за наследование в Вифинии, о которой сообщается в F 14.1 с фразы «прошло некоторое время». Однако эта ссылка не позволяет более точно определить войну между двумя городами, поскольку смерть вифинского царя датируется между 255 и 250 гг. Однако эта гипотеза предполагает безоговорочное признание того, что повествование Мемнона соответствует хронологическому порядку событий.
Однако исследование FF 9.1 - 10.2 показывает, что это не всегда так, поскольку Мемнон сообщает о событиях в зависимости от главных действующих лиц, которых они касались, или даже от региона, в которых они происходили. А. Аврам также рассматривает возможность того, что война между Каллатисом и Византием вспыхнула после бегства Зиела в Армению, но до его возвращения на престол.
В этом случае введение в F 13 относится не к основанию Никомедии, а к началу вифинского кризиса, то есть к бегству Зиела в Армению. А. Аврам основывает свою интерпретацию на реорганизации фрагментов Мемнона. Он считает, что порядок, в котором Нимфид сообщал о событиях, был изменен Мемноном и что Фотий удалил некоторые элементы, сохранив лишь те, что были связанны с Византием, и стерев мимоходом контекст войны за Томы и осады Византия. Цель Нимфида состояла бы в том, чтобы посвятить свою историю борьбе Северной лиги против Селевкидов, сначала изложив контекст (война за правопреемство в Вифинии), а затем операции Антиоха против Лиги. Мемнон, со своей стороны, не следовал бы хронологии событий, а организовывал бы свое повествование по регионам. Эта интерпретация кажется мне более убедительной, тем более, что я попыталась продемонстрировать в F 9.1-10.2, что метод Мемнона следовал аналогичной схеме. А. Аврам предполагает, что выражение «вскоре после этого», которое вводит F 13, будет относиться к началу вифинского кризиса. С этой точки зрения война за эмпорий Том началась до прибытия Антиоха во Фракию и до осады Византия и закончилась бы только после интервенции гераклеотов в Византий и снятия осады.
Справедливо, что экскурс о Вифинии в F 12.2-12.6 объясняется больше в свете этой реконструкции. Следовательно, сообщив о правителях Вифинии и их вкладе в расширение царства, Нимфид хотел бы сообщить о том, как смерть Никомеда привела к династическому кризису, ослабившему борьбу с Селевкидами, и тем самым поставившему города — члены Северной лиги — в неудобное положение. Именно воспользовавшись вифинским кризисом, Антиох решил провести операции во Фракии, напав на Византий. Что касается войны за эмпорий Том, то она была рассказана Нимфидом, поскольку в ней участвовали два члена Северной Лиги и, в частности, Гераклея. Это событие показало трудности, с которыми столкнулись два члена антиселевкидской лиги, которые более или менее непосредственно участвовали в местной войне. В этом случае Гераклея предпочла сохранить хорошие отношения с Византием в ущерб своей колонии, отказавшись от участия в конфликте. Ситуация была особенно критической, поскольку их вифинский союзник столкнулся с кризисом в самом своем царстве.
Однако мне кажется, что Мемнону пришлось учитывать хронологические связи, которые, конечно, не являются точными, но не обязательно являются результатом работы его источника. Отсюда, я думаю, что нет необходимости видеть в его формуле «вскоре после этого» в F 13 указание на начало вифинского кризиса. Что касается введения F 14.1, «прошло некоторое время», она относится, по моему мнению, не к бегству Зиела в Армению, а к смерти Никомеда. На мой взгляд, изгнание сына вифинского царя является напоминанием о фактах, которые, возможно, имели место до начала войны за эмпорий Том. Мемнон упоминает об этом эпизоде, чтобы объяснить династический кризис, который начинается со смерти Никомеда, и чтобы установить контекст, который окружает назначение Гераклеи среди опекунов молодых наследников. Датирование этого события еще более осложняется тем, что оно зависит от дат основания Никомедии и смерти Никомеда, которые по–прежнему активно обсуждаются. Однако А. Аврам намерен поставить смерть вифинского правителя в 256/5 г.
πόλεμος ἀνερράγη Βυζαντίοις πρὸς Καλατιανούς (ἄποικοι δὲ οὗτοι Ἡρακλεωτῶν ἦσαν) καὶ πρὸς Ἰστριανοὺς περὶ Τόμεως τοῦ ἐμπορίου, ὃ τοῖς Καλατιανοῖς ὅμορον ἦν, μονοπώλιον τοῦτο διανοουμένων κατασκευάσαι τῶν Καλατιανῶν:
По словам Мемнона, Каллатис намеревался присваивать доходы от торговли, которая проходила через эмпорий Том, то есть, конечно, взимая таможенные пошлины и налоги на рынках. Внимание каллатийцев к Томам привело к войне с Византием. Однако этот конфликт является частью более широкого контекста, и, согласно А. Авраму, война за эмпорий Томы и осада Византия, о которых сообщалось в F 15, будет связана с экспедицией Антиоха II во Фракии (Полиэн, IV, 16).
Повествование Мемнона предполагает, что Византий атаковал Каллатис и истрийцев. Тем не менее Юрий Виноградов, о чьих выводах сообщает А. Аврам, считает, что война была между каллатийцами и истрийцами, в то время как участие Византия в конфликте преувеличено Фотием. Это предложение основано на отрывке из надписи в Каллатисе, в которой говорится о войне против истрийцев. В сочетании с корректировкой текста Мемнона, предложенной Виноградовым, следует сделать вывод о том, что Истр является союзником Византия. Аврам обосновал это и счел, что Томы первоначально были эмпорием Истра, что делает маловероятным тот факт, что истрийцы боролись вместе с Каллатисом, чтобы помочь ему захватить монополию на эмпорий, который они уже контролировали.
Однако тщательное изучение эпиграфических источников, которое Аврам провел в статье после опубликования его корпуса надписей Каллатиса, побудило его переосмыслить выводы Виноградова и предложить гипотезу, которая позволила бы принять информацию Мемнона, что Византий ведет войну с Каллатисом и Истром. Участие Истра в этом конфликте, как представляется, подтверждается операциями по спасению пленных, упомянутыми двумя надписями Истра. Тем самым, в документах будут выявлены военные операции в Томах, которые, следовательно, будут связаны с войной, упомянутой Мемноном. Но самая важная информация для нас касается участия в войне Истра вместе с Каллатисом, а не против него, как некоторые предложили.
Надпись (I. Callatis № 7), в которой упоминается война против истрийцев, не позволяет идентифицировать лиц, осуществивших наступление, и поэтому нет необходимости идентифицировать их с каллатийцами. В документе упоминается союз между Каллатисом и Аполлонией, которая в то же время была союзницей Истра. А. Аврам предполагает, что союз связывал города Каллатис, Истр, Аполлонию и Месамбрию. Получается, война на левом Понте, как сообщается, велась Византием против каллатийцев и истрийцев, которые, как утверждается, были наиболее вовлечены в конфликт, но в него были вовлечены и другие города региона. Поэтому А. Аврам считает, что между городами Каллатисом, Аполлонией, Месамбрией и Истром была заключена симмахия и что она поддерживалась Антиохом II. Царь Селевкидов, как сообщается, видел в этих городах путь, чтобы встать на ноги в этом районе и уравновесить влияние Вифинии и Северной Лиги. Эта гипотеза проливает свет на причины, по которым информация была передана Нимфидом и Мемноном как дополнение к причастности одной Гераклеи. Действительно, в борьбе с Селевкидами гераклейские историки показали еще один аспект этой войны: Нимфид, возможно, представил эпизод как пример трудностей, с которыми сталкивается Северная Лига, и в частности Византий и Гераклея, которые стояли перед новым вражеским фронтом. Что касается Мемнона, то он представил еще один театр военных действий в борьбе с Селевкидами.
Участие Византия в местной войне будет иметь смысл, если связать ее с участием Птолемея II в Черном море. Действительно, в ответ на операции, проведенные Антиохом II в Фракии, царь Египта, как сообщается, побудил Византий атаковать союзников Селевкида. Именно по этой причине Антиох выступил против Византия, чтобы облегчить давление, которое испытывали Каллатис и Истр.
διεπρεσβεύοντο οὖν πρὸς Ἡρακλεώτας ἐπὶ συμμαχίαν ἑκάτεροι. Οἱ δὲ πολεμικὴν μὲν ῥοπὴν οὐδετέρῳ ἔνεμον μέρει, διαλλακτηρίους δὲ ἄνδρας ἑκατέροις ἀπέστελλον, κἂν ἄπρακτος αὐτῶν ἡ σπουδὴ τότε γέγονε:
Мне кажется, что не следует исключать вмешательство Византия в войну за эмпорий Том, как предлагает Виноградов, поскольку причина, по которой Гераклея вмешивалась только на дипломатическом уровне, обоснована ее выбором не участвовать в военных действиях против византийцев. Выбирая между своей колонией Каллатисом и своим союзником в Северной Лиге Византием, Гераклея предпочла оставаться нейтральной.
πολλὰ δὲ οἱ τῆς Καλατίδος ὑπὸ τῶν πολεμίων παθόντες, ὕστερον εἰς διαλύσεις ἦλθον, ἀπὸ ταύτης τῆς συμφορᾶς οὐκέτι σχεδὸν ἀναλαβεῖν αὑτοὺς δυνηθέντες:
Возможно, Мемнон возобновил метод, который он использует в F 9.1 sqq. по поводу Гераклеи. Он сообщает в том же пассаже о начале войны за эмпорий Том и о ее последствиях для Каллатиса. Вполне вероятно, что слово «позже», которое вводит конец войны, относится к событию, которое произошло после части фактов, приведенных в следующем фрагменте (F 14.1). Другими словами, мне кажется, что война началась до смерти Никомеда, но она закончилась после исчезновения вифинского правителя. Следовательно, хронология, установленная последовательностью фрагментов, сохраняется только для части их содержания. Мемнон посвящает каждый из этих фрагментов (F 13; 15, 17) или группу фрагментов (F 14.1-14.3; 16.1-16.3) одному региону, что делает датирование фактов, о которых он сообщает, намного сложнее. Согласно А. Авраму мир, заключенный в 253 году между Антиохом II и Птолемеем II, является «максимальной конечной точкой этой Западно–понтийской войны». Мемнон сообщает, что каллатийцы пострадали от «вражеских действий»: здесь вероятно, следует увидеть поражение, нанесенное им Византием, который, если признать, что антиохова осада была снята в конце 255 или весной 254 года, освободился для проведения операций на левом Понте (см. F 15). Вполне вероятно, что операции Византия против Каллатиса заставили его отказаться от своих претензий на эмпорий Том и прекратить боевые действия, о чем говорит Мемнон. А. Аврам считает, что каллатийцы поручили аполлониату по имени Стратонакс вести переговоры о капитуляции перед врагами Каллатиса (I. Callatis, l. 9-15) и считает, что интервенция лагида в Византий, а затем в Вифинию против войск Зиела привело к поражению каллатийцев весной 254 года. Что касается Истра, он предполагает, что, согласно надписи в Каллатисе, он держался некоторое время, но вмешательство эллинистического царя (Птолемея II?) положило конец войне за эмпорий Том весной 254 года.

οὐ πολλοῦ δὲ πάνυ ῥυέντος χρόνου, ὁ τῶν Βιθυνῶν βασιλεὺς Νικομήδης, ἐπεὶ ὁ μὲν ἐκ προτέρων αὐτῷ γάμων γεγονὼς παῖς Ζηΐλας φυγὰς ἦν πρὸς τὸν τῶν Ἀρμενίων βασιλέα ταῖς τῆς μητρυιᾶς Ἐταζέτας μηχαναῖς ἐλαθείς:
Есть две возможности интерпретировать введение фрагмента словами «прошло некоторое время». Либо следует признать, что Мемнон воспроизводит текст Нимфида, который первоначально поместил этот эпизод после упоминания о Никомедии, и в этом случае следует понимать, что бегство Зиела и начало вифинского кризиса произошли после 264 или 261 г., либо — и это решение, которое я предпочел — следует признать, что выражение относится к началу войны за эмпорий Том. В этом случае мне кажется, что этот элемент датирования указывает не на бегство Зиела «некоторое время спустя после» начала войны, а скорее на смерть Никомеда. Я понимаю, что Зиел уже сбежал. Поэтому невозможно, как предполагает А. Аврам, что изгнание молодого вифинского принца предшествовало развязыванию войны между Каллатисом и Византием. Следовательно последовательность событий будет следующая:
1) Зиел бежал в Армению. Начало «вифинского кризиса» (F 14.1).
2) Основание Никомедии (F 12.1; F 12.6).
3) Начало войны за эмпорий Том «вскоре после» основания Никомедии (F 13).
4) Смерть Никомеда «некоторое время спустя» и начало войны за эмпорий Том (F 14.1).
Зиел родился от предыдущего брака с фригиянкой по имени Дитизела, как сообщает Цец (Арриан, FGH, II B 156 F 29), и новая жена Никомеда, Этазета, как и многие царицы эллинистической эпохи, обеспечивала будущее маленьких детей, которых она имела от царя. Мемнон подчеркивает роль Этазеты и приписывает изгнание молодого принца интригам своей мачехи.
οἱ δὲ ἐκ ταύτης αὐτῷ γεγονότες ἐνηπίαζον, πρὸς τῷ τελευτᾶν γεγονώς, κληρονόμους μὲν τοὺς ἐκ τῆς δευτέρας γυναικὸς γράφει παῖδας, ἐπιτρόπους δὲ Πτολεμαῖον καὶ Ἀντίγονον καὶ τὸν δῆμον τῶν Βυζαντίων καὶ δὴ καὶ τῶν Ἡρακλεωτῶν καὶ τὸν τῶν Κιανῶν ἐφίστησιν:
Дата смерти Никомеда оспаривается, но умер он между 260 и 250 гг. Я следую здесь А. Авраму, хронологическая реконструкция которого кажется мне наиболее убедительной и который помещает смерть царя около 254 г. Уход Никомеда приводит к новому кризису наследования.
Среди опекунов маленьких детей Никомеда были Гераклея и Византий, члены Северной Лиги. Антигон Гонат заключил мир с Антиохом, и предполагалось, что его участие было кратковременным. Тем не менее, не признавая, что он был официальным членом антиселевкидского альянса, он оставался другом вифинского царя. Что касается Птолемея, то речь идет о Птолемее II Филадельфе, флот которого действовал в Черном море в 255/254 годах, чтобы противостоять операциям Антиоха II (см. F. 13; F 15). Город Киос был также одним из союзников.
Выбор Никомеда был направлен на защиту его преемников и его царства от возможного нападения Антиоха II. Следовательно, он поручил противникам Селевкида позаботиться о своем наследии. Как отметила Биттнер, его завещание подчеркивает сбалансированное распределение опекунов. Он сделал выбор, чтобы доверить будущее своего царства двум наиболее влиятельным эллинистическим правителям, единственным, кто мог противостоять Селевкиду. Он связал их с тремя свободными городами, два из которых активно участвовали в борьбе с Селевкидом и занимали стратегическое положение в регионе. Так Никомед, выбрав дружественные державы, гарантировал, что Зиел не попытается подкупить ни одну из сторон.

ὁ μέντοι Ζηΐλας μετὰ δυνάμεως ἣν αὐτῷ τῶν Γαλατῶν οἱ Τολοστοβόγιοι θάρσους ἐπλήρουν, ἐπὶ τὴν βασιλείαν κατῄει:
Зиел, вероятно, пришел в Вифинию, узнав о смерти своего отца, и пришел, чтобы претендовать на престол, который, как он считал, должны были ему вернуть, потому что он был старшим из детей Никомеда. По примеру отца, который, пытаясь уничтожить своего брата Зипойта, нанял галатов–толистобогов, Зиел также прибегнул к услугам этого племени.
Βιθυνοὶ δὲ τὴν ἀρχὴν σῴζειν τοῖς νηπίοις σπουδάζοντες, τὴν μὲν τούτων μητέρα ἀδελφῷ συνοικίζουσι τῷ Νικομήδους, αὐτοὶ δὲ στράτευμα παρὰ τῶν εἰρημένων ἐπιτρόπων λαβόντες ὑπέμενον τὸν Ζηΐλαν:
Под вифинами, безусловно, следует понимать придворных, близких к царице, или, возможно, армию, которая служила под командованием покойного царя. Она вышла замуж за одного из трех братьев Никомеда, упомянутых в F 12.5-6. Как я уже говорила ранее, возможно, братья царя Вифинии боролись против него сообща с Зипойтом, но по крайней мере один из них помирился с Никомедом, что объяснило бы его присутствие при дворе.
Мемнон не уточнил, кто из опекунов кроме Гераклеи посылал войска. Вполне вероятно, что в своем первоначальном повествовании Мемнон, возможно даже Нимфид обошел молчанием эту информацию. Если бы историк упомянул Византий, Фотий, безусловно, сообщил бы об этом. Было отмечено, что Птолемей II и Антигон Гонат направили силы для поддержки дела молодых наследников. Византий, освободившись от осады весной 254 года, безусловно, участвовал в военных действиях.
συχναῖς δὲ μάχαις καὶ μεταβολαῖς ἑκάτεροι ἀποχρησάμενοι, τὸ τελευταῖον κατέστησαν εἰς διαλύσεις, Ἡρακλεωτῶν ἐν ταῖς μάχαις ἀριστευόντων κἀν ταῖς συμβάσεσι τὸ συμφέρον καταπραττόντων:
Зиел наконец вернулся на престол, но точная дата не известна. (Тарн считает, что смена на престоле произошла между 255 и 253 гг., в единственный период, по его мнению, когда Гонат и Птолемей II были в мире и, следовательно, только тогда они могли объединить свои силы для борьбы с Зиелом). Мемнон не говорит, какие преимущества гераклеоты получили от мирного договора или даже от юных принцев и царицы. Один из братьев Зиела, Тибойт (или Зибойт?), которому престол предназначался по воле его отца, бежал в Македонию после того, как Зиел был признан царем (Полибий, IV, 50, 1).
Вполне вероятно, что опекуны видели преимущество в поддержке сына Никомеда, отодвинутого его отцом от вифинского престола. Переговоры, возможно, привели к тому, что Зиел продолжил заключенный ранее союз своего отца и не присоединился к Антиоху II. В обмен на это опекуны маленьких детей взяли на себя обязательство уйти с вифинской территории и признать его власть. Дройзен считает, что присутствие Тибойта в Македонии свидетельствует о том, что опекуны наследников, назначенных Никомедом, возможно, разделились по этому вопросу. Антигон Гонат якобы выбрал того, кого он считал законным наследником. И наоборот, новый царь не мог быть признан без поддержки другой великой державы, Египта. Гераклея должна была встать на сторону Птолемея II, так же, как и Византий, который был связан с гераклеотами дружескими отношениями. Они должно быть считали, что лучше положить конец войне, которая в течение длительного времени могла ослабить регион и нанести ущерб их территориям, находящимся на границе пребывавшего в состоянии войны царства. Возможно, они извлекли из этого экономические выгоды.
Мемнон подчеркивает военную роль гераклеотов. Хотя македонские и лагидские войска участвовали в войне, вполне вероятно, что город предоставил наибольший контингент. С другой стороны, повествование Мемнона предполагает, что именно город возглавил переговоры. Однако, как отметил Витуччи, возможно, чрезмерно будет признать, что Гераклея играла главную роль в переговорах, тем более что повествование об этих событиях сообщается только в традиции, представленной Мемноном. Очевидно, что Нимфид/Мемнон еще раз подчеркнул посредническую роль родного города. Если Нимфид представил более подробную информацию об этих переговорах, вполне вероятно, что Мемнон определил лишь ту роль, которую играет его город.

Причины нападения галатов на территорию Гераклеи на первый взгляд кажутся неясными. Однако галаты–толистобоги служили наемниками у Зиела, а гераклеоты занимались вифинской войной за наследование в лагере молодых наследников, назначенных Никомедом. Поэтому вполне вероятно, что будущий царь Вифинии отправил часть своих наемников, чтобы атаковать союзников своих противников. По словам Биттнер, это наступление позволило бы Зиелу сэкономить на платеже галатам, которые захватили большую добычу и в то же время ослабили соседний и вражеский город. Следовательно, этот рейд, возглавляемый толистобогами, следует рассматривать не как обычное нападение галатов на греческие города, а как карательную экспедицию, спонсируемую или, по крайней мере, поддерживаемую Зиелом. Галатам удалось захватить большую добычу, которой они, возможно, были лишены в Вифинии из–за войны, которая на их взгляд закончилась слишком быстро.
Однако Биттнер, похоже, признает, что нападение произошло после того, как Зиел был признан царем. Действительно, союз «поэтому» представляет набег как следствие того, что «гераклеоты отличились в боях и воспользовались преимуществами договора». А. Аврам считает, что разграбление гераклейской территории, безусловно, объясняется преждевременным отступлением солдат Филадельфа, которые до этого смогли сдержать напор галатских племен.
Однако я вижу здесь фазу войны за наследование. Замечания Биттнер по–прежнему остаются в силе, за исключением того, что тут должна быть военная стратегия Зиела, когда он еще был претендентом на трон, а не карательная операция, проводимая им, когда он уже пришел к власти. Следовательно, выражение «именно поэтому» в данном случае имело в виду участие гераклеотов в военных операциях, направленных на то, чтобы Зиел не стал царем, и последний пытался замедлить или нейтрализовать их.

Βυζαντίους δὲ Ἀντιόχου πολεμοῦντος:
Фрагмент не вводится каким–либо элементом, позволяющим поместить его в хронологию событий, и современные исследователи пытались определить, должен ли этот эпизод быть помещен в то же время, что и война за эмпорий Том (F 13), или ему место после войны в Вифинии (F 14.1-14.3).
Мемнон называет царя Антиоха, не уточняя, является ли он Антиохом I или его сыном и преемником Антиохом II. Последнее упоминание царя Селевкидов восходит к F 12.5, в котором Мемнон сообщает о победе царя Вифинии Зипойта над Антиохом, сыном Селевка. Это событие принадлежит экскурсу о Вифинии. Предполагая, что в F 12.6 Мемнон возобновил ход событий, как он оставил в F 12.1, последняя ссылка на Антиоха I в контексте «антиселевкидского альянса» находится в F 10.2, в котором говорится о войне между Селевкидом и Никомедом I Вифинским (278 г.?). Около двадцати лет отделяют два упоминания о царе, и, несмотря на это, Мемнон не уточняет, что он ссылается на преемника Антиоха I, тогда как можно было ожидать, что он представит Антиоха II как «Антиоха, сына Антиоха». Вполне вероятно, что в своем первоначальном виде повествование Мемнона было более точным в этом отношении и что Фотий, суммируя работу гераклейского историка, стер элементы, позволяющие ввести нового правителя. Это предположение могло бы объяснить отсутствие вводной формулы, позволяющей хронологически определять события. Итак, вполне вероятно, что пассаж Мемнона имел в виду не начало осады Византия, а текущие операции или даже конец селевкидского наступления, и поэтому, как предполагает А. Аврам, Антиох напал на город в то время, когда Вифиния была охвачена войной за наследование.
Однако с учетом интереса, проявляемого святейшим патриархом к Византию, было бы удивительно, что он кратко изложил события, связанные с этим городом. Несмотря на то, что, если признать, что Фотий не представил информацию, относящуюся к контексту этой войны, и в частности информацию о том, кто ввел в повествование нового правителя, мне кажется более вероятным, что рассказ Мемнона или даже Нимфида уже был весьма ограничен в своей первоначальной форме. Единственная причина, по которой говорится об осаде, — это тот факт, что Гераклее было предложено оказать помощь своему союзнику в «Северной Лиге» и, возможно, Нимфид сообщил только о последствиях этой войны, подчеркнув роль вмешательства Гераклеи и проигнорировав причины, побудившие царя Селевкидов вмешаться против Византия и принудившие его к прекращению своих операций (если только не признать, что только появления гераклейского флота было достаточно, чтобы обескуражить его).
Аврам предложил поместить этот эпизод в контексте экспедиции Антиоха II во Фракии. Выходит, операции царя против Византия были связаны с войной за эмпорий Том, в которой, по словам Мемнона, участвовали византийцы. Причины, по которым Антиох II столкнулся с Византией, неясны, а текст Мемнона не содержит каких–либо элементов, объясняющих цель царя Селевкидов. Кроме того, цель кампании во Фракии также неясна. Несколько предположений о причинах этих селевкидских операций на севере были сформулированы Уиллом и Буше–Леклерком, например, экспедиция во Фракию может быть истолкована как желание Антиоха претендовать на права на наследство Селевка I в этом районе и тем самым контролировать Пропонтиду и Евксинский Понт, или же, как ответ на просьбы о помощи со стороны греческих городов, которым, как и Аполлонии, угрожали фракийские племена. Антиох II, возможно, даже был призван фракийской знатью, чтобы отбить прорыв кельтов. Тем не менее Уилл исключает, что эта экспедиция была проведена в начале его правления и считает более вероятным, что война за территорию Том произошла после Второй Сирийской войны.
На мой взгляд, наиболее вероятной гипотезой по–прежнему остается желание царя встать на ноги во Фракии, и она подкрепляется выводами А. Аврама (F 13). Признавая, что Антиох II поощрял или, по крайней мере, поддерживал создание альянса между городами левого Понта, следует отметить, что здесь была разработана крупномасштабная стратегия, которая не ограничилась бы оказанием помощи греческим городам, находящимся под угрозой со стороны окружающих племен. Кроме того, А. Аврам считает, что задача фракийской кампании и создания этой дипломатической сети была не только буфером от влияния Северной Лиги, но и направлена на противодействие более опасному врагу в лице Птолемея II.
Эта экспедиция во Фракии представляет собой еще один театр военных действий между Лагидами и Селевкидами. Напротив, Белох предполагает, что эти операции были проведены после второй Сирийской войны, поскольку царь Селевкидов был занят борьбой с Птолемеем II и поэтому они были проведены Антиохом в последние годы его правления. Дройзен считает, что Антиох был заинтересован в том, чтобы вернуться в Фракию и, в частности, укрепить свое влияние на греческие города, чтобы противостоять растущему влиянию Лагидов в Малой Азии. Прео считает, что эта экспедиция во Фракию объясняется желанием Антиоха II вернуться в Малую Азию и интерпретирует нападение на Византий как средство для селевкидского царя уравновесить стратегическое положение вифинов, которые заняли нишу в регионе после основания Никомедии. По мнению Сапрыкина, сближение Птолемея II с Северной Лигой должно было произойти в начале 270‑х годов, когда цари Понта начали принимать сторону Селевкида.
Для этого фрагмента было предложено несколько толкований и дат. Например, Низе помещает этот эпизод в 255 г., в контексте экспедиции во Фракии. Он предлагает рассматривать этот конфликт как следствие войны Византия с Каллатисом, который был в хороших отношениях с Антиохом, и поэтому эту осаду следует интерпретировать как карательную операцию, проводимую царем, чтобы отомстить за поражение его каллатийских союзников.
Однако, как отметил А. Аврам, ничто не исключает того, что эта осада имела место во время войны за эмпорий Том, поскольку ничто в тексте не указывает на то, что Каллатис уже был побежден. Следовательно, можно увидеть вмешательство Антиоха как способ притормозить византийцев и облегчить каллатийцев, которые в этом случае должны были быть в хороших отношениях с Селевкидом. Другими словами, в отличие от Низе, А. Аврам считает, что «дело не в том, чтобы отомстить за поражение Каллатиса, а в том, чтобы помочь каллатийцам, атакованным Византием», и, следовательно, война за эмпорий Том все еще продолжается во время осады Византии.
Буше–Леклерк помещает осаду Византия не в контекст экспедиции во Фракию, а в период войны в Вифинии. По его мнению, поскольку некоторые опекуны законных наследников направляли войска для борьбы с Зиелом, он считает маловероятным, что Антиох может столкнуться с теми, кто уже был среди его противников. Он считает, что Антиох «осторожно ожидал победы Зиела, чтобы прийти ему на помощь, объявив войну византийцам». По словам этого ученого, эта хронология оправдывается тем, что»именно сразу после восстановления мира в Вифинии Мемнон упоминает агрессию Антиоха против Византия».
Аргументы Низе и Буше–Леклерка учитывают хронологию, установленную порядком фрагментов у Мемнона. Тем не менее А. Аврам, который видит экспедицию, проведенную в Фракии Антиохом II, как еще один театр военных операций, в котором он сталкивается с Птолемеем II, предлагает установить осаду до конца войны в Вифинии и до конца войны за эмпорий Том весной 254 года. Этот исследователь считает, что снятие осады Византия стала возможной во многом благодаря появлению лагидского флота, считая, что одного присутствия гераклейских кораблей не будет достаточно для того, чтобы подтолкнуть Антиоха отказаться от операций, вопреки тому, что сообщает Мемнон: «гераклеоты осуществляли симмахию сорока триерами и предотвратили угрожающую войну». Я полностью присоединяюсь к этому анализу, и неудивительно, что Нимфид и Мемнон выпячивали участие своей родины, преувеличивая роль, которую сыграл гераклейский флот.
В отрывке Дионисия Византийского говорится о пожертвованиях Птолемея II Византию в виде хоры (территории) в Азии, зерна, метательных снарядов и серебра (Anaplous Bospori 41 = GGM II 34). Датирование этих пожертвований было предметом различных предположений, среди которых Хабихт предлагает поместить их в контекст морской экспедиции лагида в 280/279 году в Черном море. Аврам считает, что первым из этих пожертвований была хора в Азии во время заключения договора между Никомедом и галатами в 279/278 году. Однако, признавая, что в тексте Дионисия Византийского говорится о череде пожертвований, сделанных Византию, а не о пожертвовании, сделанном в период 280/279 г., А. Аврам предполагает, что зерно, снаряды и деньги были предложены Птолемеем II Византию, когда город был осажден Антиохом II. К этой материальной помощи, которая принесла царю Египта обожествление в Византии, следует добавить присутствие лагидского флота в Черном море и, в частности, флагмана «Исида», присутствие которого подтверждается нимфейской фреской в Крыму. Вмешательство египетских судов вместе с гераклейским флотом положило конец операциям Антиоха II против Византия и проложило путь к лагидским подкреплениям, которые проникли в Вифинию для поддержки законных наследников Никомеда (см. F 14.2).

Царь Понта, кажется, одно время состоял в союзе с галатами, чтобы справиться с египетским флотом на Черном море. По мнению Сапрыкина, Митридат проявлял агрессивность в отношении греческих городов южного побережья Черного моря с целью расширения своей власти на побережье. Он был призван Антиохом I, который рассматривал приглашение как хороший способ ослабить Северную Лигу. Похоже, он мог полагаться на помощь галатского племени, без сомнения, трокмов. По мнению Рейнаха, Ариобарзан, сын Митридата I, ставший царем Понта в 266 году, также поддерживал хорошие отношения с Филетером Пергамским и царем Селевкидов. Враждебность понтийской власти по отношению к членам Северной Лиги не ограничивалась одними городами, поскольку, по словам Аполлония Афродисийского (FGrH 740 F 14), Митридат и его сын Ариобарзан проводили операции против Птолемея II, и именно в этом случае галаты упоминаются со своей стороны. По сообщениям, совместные силы понтийцев и галатов отбросили лагидский флот в водах Понта.
Смерть Митридата зафиксирована в 266 году, что предполагает, что борьба между Селевкидами и Птолемеем II и альянс между Лагидом и Лигой Севера предшествовали экспедиции Антиоха II во Фракию около 255 г. Сравните F 13 и 15 о помощи Филадельфа Византию в 279 г. (?), когда город подвергался галатским вторжениям. Что касается эпизода, упомянутого Аполлонием Афродисийским, Мак–Гинг предлагает поставить его примерно в середине 270‑х годов, то есть во время первой Сирийской войны.
Однако, как представляется, союз между галатами и понтийской царской властью истек после смерти преемника Митридата, Ариобарзана. Когда последний умер, его младший сын Митридат II (в 250 г.?) сталкивается с вторжением галатов, которые воспользовались временным ослаблением понтийского царства в результате смены престола.

Гераклея объединилась в 281 году с царем Понта Митридатом I против селевкидской угрозы, но, похоже, согласие не продлилось в связи с конфликтом между гераклеотами и царем Понта в отношении Амастриды. Если царь был членом Северной лиги в 281 году, то тот факт, что он не упоминается в договоре между Никомедом и галатами, предполагает, что он больше не был членом Северной лиги в 279/278 году. Поэтому, как отметила Биттнер, помощь Амису не вписывается в рамки симмахии, тем более, что Мемнон упоминает не о военной помощи, а просто об отправке зерна Гераклеей в Амис.
Обоснование помощи, оказанной городу, который был частью понтийского царства, у Мемнона игнорируется. Существование альянса между двумя городами не подтверждается. Возможно, здесь налицо помощь одного понтийского города другому, а не поддержка Гераклеи понтийскому правителю, если только гераклеоты надеялись, что их благосклонность к Амису будет вознаграждена царем Понта, в частности, позволением выкупить Амастриду, чего, впрочем, не произошло.

Дважды гераклеоты навлекали на себя злобу галатов, спасая своих вифинских и понтийских соседей, против которых варвары проводили военные операции. Если рейд, упомянутый в F 14.3, был инициирован Зиелом, то тот, который был проведен на территории гераклеотов около 250 г., соответствует обычной стратегии галатов. Действительно, город должен был заплатить захватчикам, чтобы они согласились эвакуировать его территорию, как это было в Византии в 278 г. (?) (F 11.1). На этот раз галаты не просто грабили земли, но требовали выплаты компенсации. Мемнон не уточняет, получала ли Гераклея от своих союзников помощь для финансирования выкупа. Нимфид был назначен для общения с галатами, и город дал 4000 золотых монет захватчикам, что на тысячу монет меньше, чем он дал Византии в 278 году и «еще двести каждому вождю». Удивительно, что в тексте не указано число галатских вождей. Это следует рассматривать как молчание Мемнона или Фотия, поскольку Нимфид, возможно, более подробно рассказал о переговорах, в которых он сам участвовал.

Πτολεμαῖος δὲ ὁ τῆς Αἰγύπτου βασιλεὺς εἰς ἄκρον εὐδαιμονίας ἀναβάς:
Царь Египта, упомянутый здесь Мемноном, является Птолемеем II Филадельфом, хотя иногда он отождествлялся с Птолемеем III. Якоби предполагает, что это Птолемей III Евергет, который, объявив о предстоящем конфликте с Сирией, пытался заручиться поддержкой понтийских городов. Хотя логическая связь между ранее рассказанными событиями и этим фрагментом утрачена, царь Египта был ранее назван в F 14.1, в котором Мемнон сообщает, что он был назначен среди опекунов маленьких детей Никомеда вместе с другими членами Северной Лиги (F 14.1). Кроме того, в F 13 и 15 я говорила об участии Лагида в Черном море в 250‑х годах и, в частности, о помощи, которую он оказал Византию, осажденному тогда Антиохом II. Параллель со свидетельством Дионисия Византийского, упоминающего о пожертвованиях, сделанных Лагидом византийцам, только укрепляет теорию о том, что щедрость, о которой идет речь в этом фрагменте, принадлежит Филадельфу. Вместе с тем следует попытаться определить, когда именно Гераклее были предоставлены льготы царя Лагидов, и причины этой щедрости.
λαμπροτάταις μὲν δωρεαῖς εὐεργετεῖν τὰς πόλεις προήγετο, ἔπεμψε δὲ καὶ τοῖς Ἡρακλεώταις ἀρτάβας πυροῦ πεντακοσίας:
По словам Мемнона, великодушие Филадельфа коснулось не только Гераклеи, но и других городов. Сообщил ли гераклейский историк о других бенефициарах или только о родном городе? Если бы он упомянул Византий, то почти наверняка Фотий не пропустил бы эту информацию. Во всяком случае, вполне вероятно, что можно найти среди этих полисов и Византий, который в числе других получил зерно от правителя Египта (Anaplous Bospori 41= GGM II, 34). По–видимому, щедрость Филадельфа не ограничивалась городами Северной Лиги, но, безусловно, касалась еще городов Причерноморья. Действительно, еще об одном даре в виде пшеницы, на этот раз Синопе, сообщает Клемент Александрийский (Protrept. IV, 42).
Пожертвование Гераклее Хабихт датировал 280/279 годом, то есть в то же время, когда, по его мнению, Византий получил хору в Азии, зерно, оружие и деньги (Anaplous Bospori 41= GGM II 34). Однако А. Аврам считает, что пассаж Дионисия о помощи, которую царь Египта оказал Византию, относится примерно к 279 году, тогда как его дар городу, когда он был осажден Антиохом II, был сделан около 254 года. Так что вполне вероятно, что Гераклея получила пшеницу от царя тоже в 250‑е годы. По мнению А. Аврама, маловероятно, что Мемнон сообщил о событиях 279 года в F 17, а о событиях, которые произошли в 250‑х годах, упомянул в FF 13-16. С другой стороны, еще один аргумент, выдвинутый А. Аврамом, является гораздо более убедительным. Действительно, по словам этого исследователя, помощь, оказанная Гераклее в 279 году, кажется непонятной, поскольку город тогда был в состоянии предоставить Византию 4000 статеров. Напротив, пожертвование, вероятно, было более ценным после 254 г., когда территория Гераклеи была опустошена галатами (F 14.3). Следует также рассмотреть вопрос о том, что этот дар был получен по завершении рейда на гераклейские территории после того, как город отправил пшеницу в Амис, но, опять же, город, похоже, не нуждался в помощи, поскольку он смог заплатить галатам значительную сумму, чтобы согнать их со своих земель. Поэтому дата 254 г. кажется наиболее вероятной.
Остается пожертвование Синопе: Сапрыкин сравнивает его с даром Гераклее и считает, что эти два события могли произойти одновременно, в связи с общей политикой пожертвований Птолемея II. По словам этого ученого, подобные жесты в отношении свободных городов были направлены на то, чтобы относиться к ним как к союзникам против Антиоха и Гоната. Он помещает эти дары до конца Хремонидовой войны (262-261 гг.), основываясь на свидетельстве Феокрита (Idylle, XVII, 86-93). Однако стихотворение Феокрита появилось до 270 г. и, по словам А. Аврама, дар из статуи Сараписа, сделанный Синопой Филадельфу, чтобы поблагодарить его за зерно, которое он послал городу во время голода, датируется не позднее 278 г. Однако не исключено, что Мемнон, как и Дионисий Византийский, заявил о благожелательности правителя лагидов, не указав конкретного времени, и ничто не запрещает думать, что Нимфид, источник Мемнона, упомянул о дарах в другом месте повествования.
Наоборот, описание Филадельфа, вероятно, относится к тому времени, когда Гераклея получила это зерно и статую Геракла. Еще предстоит выяснить, что понимать под «вершиной счастья». Датирование лагидовых пожертвований Гераклее, предложенное Сапрыкином, основано на мысли о том, что в то время Филадельф доминировал на эгейских островах и на ионийском побережье Малой Азии. С другой стороны, он считает, что подобная щедрость была бы затруднительна после 260 г., поскольку, основываясь на выводах Бевана, военная власть Египта была серьезно ослаблена после Хремонидовой войны.
Относится ли тогда мемноново описание Филадельфа к 270‑м годам? Действительно, к этому периоду принадлежит, по мнению Уилла,«большое триумфальное шествие Птолемея», (Афиней, V, 196a-203b), который имел возможность отпраздновать победы Филадельфа над Антиохом во время Первой Сирийской войны (274-271?). Величие царя Лагидов, кстати, отмечается в похвале, которую ему посвящает Феокрит (Idylle, V.97 sqq). Мне кажется, что выражение «вершина счастья», которое на первый взгляд, представляет собой элемент датировки, не столь сильно связано с политическим положением Филадельфа в 270‑х годах, но больше зависит от того, как понтийские города и, в частности, Гераклея воспринимали присутствие лагида в Черном море. Деятельность египетского флота в этом районе в 254 году, несомненно, способствовала образу царя Египта, составленному Мемноном, и, безусловно, в этот период он проявил себя наиболее щедрым с греческими городами. Тем не менее 253 год, в котором был ратифицирован мир между Антиохом II и Птолемеем II, не является самым славным для Лагида, который теряет свои позиции в Эгейском и анатолийском побережьях, что, по моему мнению, свидетельствует о том, что «вершина счастья» у Нимфида/Мемнона указывает не на общее положение лагидской власти, но больше на то, насколько Гераклея почувствовал его доброту.
καὶ νεὼν αὐτοῖς Προκοννησίας πέτρας ἐν τῇ ἀκροπόλει Ἡρακλέος ἀνεδείματο:
Не в этом ли храме находилась статуя Геракла, которую Котта похитил во время третьей Митридатовой войны после осады города? В F 35. 8, Мемнон сообщает, что статуя, установленная на пирамиде, была расположена на агоре, в то время как храм, построенный Птолемеем, размещался на акрополе. Является ли разница в местоположении результатом ошибки Фотия или просто обнаруживает существование двух отдельных памятников?
По сравнению с 500 артабами пшеницы, которые представляют лишь минимальное количество зерна, строительство храма — щедрый дар от Филадельфа. Цель состояла не только в том, чтобы помочь городу в период голода, однако, по какой причине Филадельф предложил городу столь приметный памятник? Способ ли здесь поблагодарить и поощрить город за поддержку власти Птолемеев? По словам Сапрыкина, тесные отношения Птолемея с Северной Лигой и, в частности, с Гераклеей поддерживались теми благами, которые царь Египта предоставил городу для противодействия селевкидскому влиянию на Понте, а также по экономическим причинам, т. е. для обеспечения экспорта египетской продукции. Возможно, надо видеть в щедрости Птолемея связь с его женой и сестрой, Арсиноей II. Бывшая жена Лисимаха получила от своего старого мужа право контролировать город, а Гераклид из Кимы был назначен править городом от ее имени (F 5.4-5). Однако, предполагая, что Арсиноя была инициатором строительства храма, ее смерть, датированная 270 годом, представляет собой terminus ante quem, который приглашает предложить еще одну датировку лагидовых благ в отношении Гераклеи. Поэтому следует предположить, что гераклеоты дважды пользовались щедростью Птолемея. Датирование храма 270‑ми годами по–видимому, более совместимо с возможностями лагидовых финансов, чем в 253 году.
Прежде чем приступить к второй части текста Мемнона, я проведу обзор различных предположений, представленных в FF 13-17 относительно хронологии, которая может быть выведена из очередности этих различных фрагментов, которые, как и группа FF 9.1-10.2, остаются неясными. Мне кажется, что две эти группы больше освещают метод Мемнона, как я напомнила в F 10.2. Не всегда следует видеть в последовательности различных отрывков признак абсолютной хронологии, тем более, если мы признаем, следуя А. Авраму, что Мемнон изменил порядок повествования Нимфида, и реорганизовал его по регионам. Мне кажется, что цель гераклейского историка в представлении событий в FF 13-17, соответствует той же цели, что и в FF 9-10, а именно, борьбе с Селевкидом, с тем чтобы связать эти события с ролью, которую играет прямо или косвенно Гераклея.
В контексте борьбы с селевкидской властью, осуществляемой теперь Антиохом II, Мемнон интересовался различными действующими лицами, участвующими в этой конфронтации, рассказывая о произошедших событиях не в абсолютном порядке, в котором они происходили, а по большей степени в зависимости от региона, в котором начался конфликт. Борьба с Антиохом II увенчалась уходом одного из основных игроков в лице Никомеда, смерть которого привела к кризису наследования. Чтобы еще больше осветить ситуацию в Вифинии, Мемнон ввел ее в экскурс, в котором он упоминает чередующихся правителей и о том, как они пытались сохранить свою автономию, сражаясь с различными царями от Александра до Антиоха I. FF 13-17 выставляют нового союзника в борьбе против Селевкида, Птолемея II. Если допустить, что Нимфид изначально сообщил о вифинском династическом кризисе (F 14.1-14.3) после экскурса о Вифинии (F 12.2 - 12.6) и до войны за эмпорий Том (F 13), то следует, вероятно, представить, что там были показаны новые затруднения, возникшие в результате смерти Никомеда I, и роль Лагида. Следует отметить, что текст Мемнона, весьма сжатый Фотием, не объясняет, при каких обстоятельствах Птолемей II появляется вместе с членами Северной Лиги, и не вводит Антиоха II, который сменил своего отца, прежнего противника лиги с 281 г. (F 9.1).
Я также должна попытаться понять место F 16.1-16.3 в этой цепочке событий, поскольку галатские рейды, терзавшие царство Понта, похоже, не вписываются в контекст борьбы с Селевкидом. F 16.1, введенный словами «вскоре после», отображает вторжение галатов после борьбы с Антиохом. Мемнон интересуется также царем Понта и особенно Амисом. Единственная причина, по которой упоминается этот эпизод — это тот факт, что в нем участвует Гераклея. Верно, что царь Понта Митридат I был одно время союзником Северной Лиги. Но главный интерес в этом отрывке заключается в том, чтобы пролить свет на катастрофические последствия для города, который, вновь придя на помощь одному из своих соседей, оказывается под угрозой со стороны галатов. Как представляется, главная цель заключается в том, чтобы подчеркнуть роль города в регионе как в военной области, так и в качестве посредника, несмотря на связанные с этим риски. Является ли это способом для Мемнона подчеркнуть мужество своей родины, которая не колеблясь спасает своих соседей и которая иногда должна платить высокую цену? Возможно, Мемнон может показать, в каких условиях гераклеоты оказались в конфликте с галатами, чтобы определить происхождение конфронтации, о которой он сообщает в F 20. Я признаю, что это единственное объяснение, которое кажется мне удовлетворительным.
Под конец я хотела бы сделать последнее замечание по F 17. Как я уже отмечала в комментарии, мне кажется, что выводы А. Аврама оправдывают размещение этого отрывка в контексте присутствия Птолемея II во Фракии около 254 года. Однако, несмотря на то, что ранее проведенный анализ предложил датировать дар зерна в этом году, мне кажется, что не следует исключать более раннюю дату финансирования царем Египта храма, построенного в честь Геракла, то есть 270‑е годы. Если место этого фрагмента кажется странным на первый взгляд, так как событие происходит после упоминания рейда галатов на Понт и Гераклею, его можно сделать более понятным, признав, что этот пассаж является исключением. Разве не возможно, что Мемнон разместил этот эпизод на этом этапе своего рассказа, чтобы подчеркнуть помощь, полученную от столь заметного правителя, как Птолемей II? Так, историк подчеркнул бы привилегированные связи, поддерживаемые Гераклеей с великой державой своего времени. Напоминание о доброжелательности царя Египта к гераклеотам происходит после того, как Мемнон сообщил о различных случаях, когда Гераклея сама оказывала помощь своим терпящим бедствие соседям и союзникам.
F 18 инициирует новый метод, так как место Гераклеи в повествовании этой второй части, как мы увидим в комментарии, не так заметно, как в FF 1-17. Это новое представление событий, безусловно, повлияло на Мемнона, поскольку F 17 знаменует собой конец его зависимости от Нимфида и открывает, согласно предположениям Якоби, использование нового источника для его повествования FF 18 - 40 в лице Домиция Каллистрата. Смена источника, кстати, указывает на лакуну между 250 и 202 годами, из которого периода Мемнон не сообщает о каких–либо событиях.