По наущению Парисатиды, с которым Великий царь тем временем примирился, Тиссаферн казнен к восторгу всех греков. Кроме того, в этой главе Плутарх приводит примеры аморальных действий в персидском дворе, которые безнравственны по греческим стандартам: Великий царь влюбляется и женится как минимум на одной из своих дочерей. Убийство Тиссаферна может быть датировано 395 г. (после проигранной битвы на Пактоле, что, вероятно, не было причиной его казни). Из–за рабочих методов Плутарха невозможно датировать остальные события этой главы, хотя они, по–видимому, тесно связаны с казнью Тиссаферна. Следует отметить тот факт, что происходящее в этой главе (по крайней мере, казнь Тиссаферна) опережает произошедшее в предыдущей (посольства к Великому царю).

23.1-7 Обстоятельства смерти Тиссаферна были хорошо известны в греческой литературе (см., например, Xen. Hell. 3, 4, 24f.; Xen. Ages. 1, 35; Hell. Oxyrh. 22, 3; Polyain. 7, 16, 1; Diod. 14, 80, 6–8; Plut. Ages. 10). Все авторы, которые сообщают об этом, настолько близки по содержанию, что на основе этого отрывка у Плутарха трудно приписать сообщение конкретному автору. Сцена вокруг казни построена с нагнетанием драматизма и изображена как очередное жестокое преступление Парисатиды. Но здесь, безусловно, старается донор Плутарха. Участие Парисатиды также упоминают Полиэн и Диодор (Polyain. 7, 16, 1; Diod. 14, 80, 6-8). Однако одним из указаний на донора могло быть примирение между Великим царем и его матерью, описанное ниже. В главе 19 Плутарх показал, что и Ктесий, и Динон писали о ссорах между двумя дамами (Парисатидой и Статирой). Но поскольку примирение после убийства Статиры, похоже, связано по времени с казнью Тиссаферна, которая произошла только в 395 г., уже после предполагаемого возвращения Ктесия в Грецию, Плутарх вряд ли мог почерпнуть эту сцену из его работы. Также нет никаких указаний на это примирение в эксцерпте Фотия, поэтому Плутарх, возможно, следовал в этом сообщении Динону. Следует, однако, отметить, что Плутарх, как описано выше, не очень разбирался в хронологии. Тем не менее, Непот (Reg. 1, 4) сообщает, что Артаксеркс II быстро поладил с матерью. Поскольку Непот считал Динона самым надежным источником о персидских делах (Konon. 5, 4), он, вероятно, нашел эту информацию в его Персике. Поскольку Динон, вероятно, описал примирение царя с матерью, он вполне мог стать донором для этого отрывка Плутарха. Не следует игнорировать и изобилие параллельных традиций. В этой главе Плутарх упоминает другого автора, который служил ему, как уже упоминалось, в качестве донора для этой Vita: речь идет о Гераклиде из Кимы. Однако замечание о том, что Артаксеркс также женился на другой его дочери — лишь вставка в текущее повествование, и это интересный аспект, который Плутарх нашел у Гераклида и хотел упомянуть. Больше из этой главы ничего нельзя наверняка приписать Гераклиду.

23.1 Утверждение Плутарха, что смерть Тиссаферна была встречена с радостью всеми греками, основано на негативном образе этого человека, который, среди прочего, передает Ксенофонт в своем Анабасисе и который также встречается в плутарховом жизнеописании Агесилая: «После этой битвы (на Пактоле) греки не только получили свободу беспрепятственно опустошать землю царя, но и испытали удовлетворение от казни Тиссаферна, злого человека и жестокого врага эллинского народа» (10,5). Тиссаферн был верен великому царю на протяжении всего своего пребывания в Малой Азии: он сообщил — по крайней мере, по греческим источникам — Артаксерксу II о вооружениях Кира Младшего, заманил вождей греческих наемников после битвы при Кунаксе в предательскую ловушку (Xen. an. 2, 4, 1-5, 42, также 18, 1) и по приказу Великого царя вел войну против спартанцев, которые с 399 г. действовала в Малой Азии. Тем не менее, образ Тиссаферна не столь отрицателен во всех греческих источниках. Даже Ксенофонт в «Элленике», которая является основным источником карьеры Тиссаферна после 400 г., а также Диодор к нему довольно умеренны в тоне. В то время как Ксенофонт и Плутарх довольно коротко говорят о смерти Тиссаферна (Xen. Ages. 1.35, Xen. Hell. 3, 4, 25), наиболее подробное сообщение находится у Полиэна: После битвы на Пактоле (395 г.) Великий царь послал в Малую Азию хилиарха Титравста убить Тиссаферна с помощью сатрапа Фригии, Ариея (также Xen. Hell. 3, 4, 24f., Hell. Oxyrh. 16, 1f., Diod. 14, 80). Оба заманили ничего не подозревающего Тиссаферна в ловушку в Колоссах. В том же году он, как говорят, был обезглавлен в Келенах; его голова была послана Великому царю, а затем отдана кураторше операции «Тиссаферн» Парисатиде (Polyain. 7, 16, 1; об участии Парисатиды в отместку за Кира см. также Diod. 14, 80, 6). Тиссаферн появляется как жертва интриги и поздней мести Парисатиды за ее сына Кира. Этот рассказ можно признать историчным, но роль матери царя не следует переоценивать. Здесь речь шла не о мести за Кира, а о конкретных политических проблемах. Недавние исследования также не исключают, что к потере доверия к Тиссаферну привело не столько одно поражение на Пактоле, сколько его руководство всей войной против спартанцев.

23.2 Этот раздел тесно связан с 19,10, где Плутарх упоминает изгнание Парисатиды в Вавилон после убийства невестки. По этой причине этот отрывок приписывается Динону. Он вполне вписывается в плутархов портрет слабого и доверчивого великого царя, который, похоже, довольно быстро простил своей матери убийство любимой жены и опять подпал под ее власть, как показывает также прогресс событий (брак с дочерью Атоссой по инициативе Парисатиды) по Плутарху. Непот также сообщил (из Персики Динона?), что Артаксеркс II Мнемон — несмотря на свою хорошую память — из–за любви к матери преодолел негодование против нее и примирился с ней (Nep. reg. 1, 4).

23.3-7 Атосса, очевидно, является традиционным именем в династии Теиспидов или Ахеменидов. Этимология имени спорна, но, возможно, здесь сочетание hu — («хорошая») и *taosa — («процветающая»). Самой известной носительницей этого имени была дочь Кира II, которая была замужем за своим сводным братом Камбизом II, а затем за Дарием I, который женился на ней, возможно, для легитимизации своего правления; она является матерью будущего наследника престола Ксеркса. Согласно описанию Плутарха, Артаксеркс II влюбился в свою дочь Атоссу и женился на ней. Прежде всего, не стоит сомневаться в этой истории, поскольку параллели с изображением Геродота относительно кровосмесительной связи между Камбизом и его сводной (!) сестрй Атоссой очевидны (Hdt. 3, 31. 88). Плутарх (или его донор) рафинирует эпизод, что Атосса была одной из двух женщин, обещанных Тирибазу (27, 8). Бриан видит в эпизоде с Камбизом документ для учреждения эндогамии у персидских царей, которые хотели исключить тем самым претензии на трон других аристократов. Однако, пассаж Геродота вызывает сомнения, поскольку он сам описывает поведение Камбиза как дегенеративное и из ряда вон выходящее. Кроме того, большинство других предполагаемых проступков Камбиза были сочтены исследователями неисторичными (например, его предполагаемые преступления в Египте). Эндогамные связи, как например между братом и сестрой (Камбиз II) или отцом и дочерью (Артаксеркс II) были, очевидно, особенно интересны для греков. Фактически, со временем тенденция в династии Ахеменидов захватывать власть через супружеские связи стала очевидной. Но когда, как в случае с Камбизом, случались браки между братьями и сестрами, они всегда были со сводными братьями и сестрами. Только эта форма брачного союза засвидетельствована у Ахеменидов. Вейсенхофер подозревает, что если бы был подобный брак в случае с Артаксерксом, мотивом Великого царя было заполнить место Статиры в качестве жены царя лояльным человеком (Бросиус видит в убийстве Статиры и в «подсовывании» сыну своей внучки попытки Парисатиды сохранить свое влияние). Интересную, но спорную интерпретацию дает Стаусберг, которая видит параллель между кровным родством магов и эндогамными браками Ахеменидов. С одной стороны, согласно Стаусберг, великие цари реализовывали так религиозный идеал, но, с другой стороны, политизировали этот идеал, чтобы держать своих дочерей подальше от «дворян» и регулировать влияние дворянства на царскую семью. Эта интерпретация основана на слишком узкой традиции. Несколько имеющихся у нас замечаний о браках между великими царями Ахеменидов и их дочерьми, как мы уже видели, не выглядят достоверными.

23.5 пренебрегая установлениями греков: Это утверждение поражает: почему Великий царь должен руководствоваться законами и представлениями греков, особенно когда он принимал решение в кругу семьи? Брунк считает, что это однозначное следование персидским убеждениям явно выдает в качестве донора Динона. (Мантей: «Историк, который сообщил об этом, должен был понимать жизнь и деятельность царя с эллинской точки зрения. Здесь мы по собственной инициативе руководствуемся Диноном, который последовательно демонстрирует стремление втискивать персидские воззрения и имена в греческие формы»). С этим предположением никоим образом нельзя соглашаться. Возникает вопрос о том, где тощие остатки диноновой Персики отражают эту тенденцию. Никаких свидетельств для этого нет. Это чистая спекуляция, основанная на предположении, что Ктесий как свидетель приводит верные и надежные сведения и отнюдь не с греческой точки зрения. Даже если кто–то хочет цепляться за проживание Ктесия в Персии, именно недавние исследования ясно показали, что даже из пережитого самим Ктесием не может быть приобретено исторически полезного знания. Кроме того, следует четко указать, что этот аргумент очевиден: уже в главе 6 (Кир считает, что он должен легимитизировать себя перед спартанцами) и в главе 15 (персидские вельможи, которые, конечно же, используют греческие фразы), демонстрируют эту явную тенденцию рисоваться греками у Плутарха или у его донора. Однако Хауг и communis opinio приписывают эти отрывки Ктесию, не обращая внимания на эту тенденцию.

Плутарх верно описывает положение персидских великих царей — другие греческие авторы (вроде Aeschyl. Pers. 157 или Isokr. or. 4, 151) считают, что Великому царю поклонялись как Богу. Но, в отличие, например, от египетских фараонов, сами персидские цари не обожествлялись, как ряд царских надписей доказывает: «Провозглашает Дарий, царь: По милости Ахурамазды я царь; Ахурамазда даровал мне царство. Дарий, царь, один царь многих, один господин многих». Великий царь правил — успешно — так сказать, как «депутат» Ахурамазды на земле. Великий царь является гарантом светского порядка, установленного Ахурамаздой, отсюда его смерть и следовательно расстройство порядка очевидно воспринимались подданными очень болезненно.

23.6 Только один другой автор упоминается Плутархом в этой Vita рядом с Диноном, Ктесием и Ксенофонтом: Гераклид из Кимы. От этого автора сохранились только семь фрагментов. Диоген Лаэрций перечисляет четырнадцать писателей с этим именем и под № 3 называет Гераклида из Кимы, который написал Персику (5, 93). Также Афиней, который, кажется, использовал его чаще, присваивает ему этноним кимейца и авторство Персики. Однако это почти все, что мы знаем о нашем Гераклиде. В списке Диогена значатся еще ритор из Кимы (№ 4) и бытописатель обычаев персов (№ 6); последнего Якоби бездоказательно пытался идентифицировать с автором Персики.

По словам Диогена, Гераклид написал пять книг Персики. Два фрагмента также показывают, что некоторые из его книг, вероятно, назывались «Снаряжения». Якоби, полагает, что это означает первые две книги Персики. Тем не менее, Стивенсон рассматривает это как самостоятельную, менее известную работу из двух книг, содержание которых, вероятно, представляло собой этнографические описания народов, подвластных персам, и, прежде всего, анализ их военного потенциала. Поскольку в двух других фрагментах делается ссылка на первые две книги Персики без использования названия «Снаряжения», предположение Стивенсон не кажется совершенно необоснованным. Однако источники настолько бедны, что вряд ли можно что–то сказать наверняка.

Содержание самого раннего фрагмента Персики связано с Фемистоклом, самый поздний повествует о женитьбе великого царя Артаксеркса II на его дочери Аместриде. Считается, что Гераклид написал свою Персику в 30‑х или 20‑х годах 4‑го века до нашей эры. Но здесь небходима осторожность. Нет никаких указаний на структуру его персидской истории за пределами первых двух книг. Но ясно, что она была намного короче, чем работы Ктесия и Динона. Связано ли это с сокращениями (то есть с гораздо меньшей плотностью повествования) или просто с опущениями (например, всей ассирийской и мидийской предысторией) нельзя сказать. Фрагменты предполагают, что он хорошо знал персидское администрирование, но мы ничего не знаем о его источниках. Романические преувеличения двух его предшественников, у него, кажется, отсутствуют. Является ли он поэтому «серьезным» автором, как считает Якоби, из скудной традиции нельзя заключить. Анализ источников показывает, что Гераклид вполне мог быть донором Плутарха и для дальнейших пассажей. Но по сравнению с Ктесием и Диноном он цитируется Плутархом только один раз, поэтому очень сложно назначить ему больше отрывков.

Это единственное упоминание по имени Гераклида Кимейского в этой Vita. Но он не может быть исключен в качестве донора и для других частей Vita, даже если это невозможно доказать. Кроме того, Плутарх консультировался с ним, по крайней мере, в биографии Фемистокла (Them. 27, 1). Возникает вопрос, почему Плутарх упоминал Гераклида. Его заявление о том, что некоторые авторы, включая Гераклида, сообщают о другом браке, не означает, что он использовал множество авторов; возможно, он просто взял эту информацию из Гераклида. Поскольку этот фрагмент Гераклида приписывается здесь только в статусе вставки в текущее повествование, Плутарх, по–видимому, придерживается принципиально другого источника, но добавляет к своему докладу еще одну деталь, который снова станет важной (Artax. 27, 8): Плутарх сообщал там как само собой разумеещееся, что Артаксеркс женился на двух своих дочерях, но в другой очередности, чем в 23, 6‑хотя и информацию в 23, 6 не следует переоценивать, поскольку Плутарх, как известно, довольно небрежен в подобных вопросах или разработал следующие аспекты: Прежде всего, он, очевидно, хотел еще рассказать о браке с Атоссой, который он кроме как у своего основного источника (вероятно, Динона), обнаружил подтвержденным у Гераклида. Затем он упоминает еще один эндогамный брак, о котором, по–видимому, упоминал только Гераклид из Кимы. Тот факт, что Плутарх приводит его на втором месте, ничего не говорит о фактической очередности в его доноре (Гераклиде), но только показывает, что Плутарх сначала привел сообщение, которое более заслуживает доверия. Сравнение с отрывком, в котором Плутарх снова подхватывает историю Атоссы и Аместриды, также особенно интересно, потому что события там приводят к союзу наследника престола Дария с Тирибазом, результатом котрого стало покушение на убийство Великого царя. Поскольку только Гераклид сообщил о двойной эндогамной связи (по крайней мере не Динон, как это кажется), его статус в качестве донора для событий вокруг престолонаследника Дария должен быть переосмыслен.

АмЕстрида является ионийской формой АмАстриды, и, возможно, отражает древнее персидское имя *Amāstrī-, где скорее соединены *ama — («сила, сильный») и *strī — («женщина»). Согласно этому фрагменту Гераклида у Плутарха Аместрида была дочерью Артаксеркса II. Первоначально ее обещали замуж Тирибазу, но затем на ней женился ее отец, Великий царь (Artax. 27, 8: и здесь должен быть фрагмент Гераклида). Amastris/ Amestris часто встречается в греческих источниках как имя благородных женщин среди Ахеменидов. Аместридой была, например, жена Ксеркса I и мать Артаксеркса I. Тем не менее, мы знаем об этой дочери Артаксеркса II и о браке с ее отцом только из этой Vita, что не обязательно придает истории достоверности.

23.7 Согласно Манфредини, заболевание, упомянутое здесь Плутархом, возможно, является лейшманиозом (белая проказа). Жертвы особенно страдают от обезображивающей лицо сыпи (кожный лейшманиоз). Уже Геродот уже описал эту сыпь: больные персы социально изолировались, иностранцы изгонялись из страны. Предполагалось также, что они согрешили против солнца (Hdt. 1, 138). Также авестийские писания знают эту болезнь; она считалась признаком работы Аримана.