Введение: оригинальность Светония

В этом введении задается вопрос о том, что определяет биографию Светониева авторства. Выявлены две его ключевые особенности: последовательное использование третьего лица и разделение материала на тематические категории. Светоний считается уникальным в этих двух аспектах, причем ближайшей параллелью с первой особенностью является постоянное использование Августом первого лица в Res Gestae. Вероятность того, что Светоний повлиял на этот текст, рассматривается мимоходом, но более вероятно, что эти две работы опираются на более раннюю биографию и ораторское искусство. Для развития точных разделений Светония, которые также отделяют его от более ранних биографов, обращается внимание на его научные исследования, из которых он, вероятно, выработал свой особый стиль организации.
Ученые иногда придираются к слову «историк», когда его применяют к Светонию Транквиллу. Не совсем удовлетворительно и слово «биограф», так как это означает, что у читателей были устойчивые ожидания в отношении жанра биографии в эпоху Светония. Любой термин должен быть приемлемым, поскольку даже его ранние читатели считали его и тем, и другим. Например, Иероним называет его «историком»: «Tranquillo et ceteris illustribus historis curiosissime excerpsimus» («Я привел наиболее тщательно выдержки из «Транквилла и других выдающихся историков», Chron. Praef., р. 6 Helm = p. 288 Roth). То же самое у Иоанна Малалы: ὁ σοφώτατος Τράνγκυλλος, Ῥωμαίων ἱστορικός («ученейший Транквилл, римский историк», Chron., р. 34 Dindorf = р. 266 Reiff.). Сервий, однако, называет Сетониева «Божественного Юлия» «Жизнью Цезаря» (uita Caesaris, ad Aen. 6.799), подобно тому, как Иоанн Лид пишет «Жизни Цезарей» (τοὺς τῶν Καισάρων βίους, Mag. 2.6). Слово «биография», по выражению Пеллинга, просто «полезная стенография» для одного из нескольких способов писать о прошлом, которые были доступны авторам времен Светония. Однако даже биографические подходы менялись, и грань между биографией и соседними жанрами часто размывалась.
Единственный важный вопрос, который следует задать, когда слово «историк» прилагается к Светонию, состоит в том, используются ли непригодные критерии для оценки его жизней; в противном случае этот термин используется более произвольно и не должен восприниматься как имеющий какое–либо реальное значение. Точно так же ученые могут иногда использовать термин «биография», не обращая внимания на различие. Например, некоторые исследователи сравнили биографии Светония с Тацитом и обнаружили, что они стремятся к совершенно другим стандартам историографии. Наши лейблы для Светония не важны, если мы понимаем природу его задачи, то есть, если мы понимаем, почему «биография» остается столь полезным творением Светония. Настоящий том будет исследовать различные аспекты его Жизней, которые делают их уникальными, включая их тенденции стиля и содержания, организационный метод, аллюзивные методы и литературную репутацию.
Рассмотрим вкратце две формальные черты стиля Светония, которые отличают его от стиля любого другого известного биографа в древности до него: его последовательное использование глагола третьего лица и его привычное употребление diuisio для организации его информации в «рубриках» или «категориях». В Светонии практически все действия и обсуждения контролируются героем биографии: именно он является центром почти каждой подробности и категории и почти всегда командует глаголом предложения, контекстуальными событиями и прочими персонажами. Факты также разделены на отдельные категории, которые поддерживают общую картину; это делается с помощью diuisio, риторического устройства своей структуры. Во–первых, давайте рассмотрим основные глаголы. Светоний сосредотачивается на действии своего героя настолько последовательно, что ему даже не нужно повторять его имя. Лишь в Божественном Юлии, который по необходимости содержит множество других персонажей, Светоний часто называет его «Цезарем». Биограф часто не ссылается на своего субъекта по имени на протяжении длинных отрезков. В «Горации» сам Светоний даже не повторяет имя поэта, назвав его в начале (цитаты, конечно, не в счет). Следовательно, когда Светоний в своих биографиях вводит новую тему, например «еда» (cibi), читателю уже ясно, чьи предпочтения в пище будут описаны (например, Vita Verg. 9, Aug. 76.1, Claud.3.1.1). Даже те предложения в Цезарях, которые не имеют императоров Светония в качестве грамматических предметов, поддерживают центральность императров в обсуждении. Например, при описании военных достижений Цезаря, главные субъекты (Iul.68) — это войска; и Нерон не командует глаголами, когда Светоний описывает случайные бедствия, которые произошли в его царствование (Ner.39). Тем не менее, внимание Светония к характеру каждого императора все еще можно увидеть, поскольку первый отрывок лишь иллюстрирует добродетели Цезаря, в то время как последний демонстрирует потерю популярности Нерона. Фокусирвание Светония обеспечивается темой каждого раздела и в основном поддерживается последовательностью его основных глаголов. В Цезарях эта стилистическая тенденция становится подходящей метафорой для консолидации власти под руководством принципата, особенно в то время, когда биография становится наиболее подходящей формой для написания истории под руководством одного лидера. В Цезарях Светония императоры доминируют как в обсуждении, так и в действии. Главные глаголы предложений Светония помещаются в третьем лице для обозначения героя Жизни последовательнее, чем у любого другого древнего биографа. Возьмем, например, Светониева Вителлия. Из 131 основных глаголов в Жизни 90 из них принадлежат императору (69%). Это большинство не ограничивается отрицательными биографиями, так как «Божественный Тит» дает аналогичные результаты: Тит является субъектом шестидесяти одного из семидесяти девяти основных глаголов (77%). В самом деле, более половины глаголов в «Вителлии», не подчиняющихся императору, встречаются в разделе, посвященном только его родословной, до того, как Вителлий упоминается (Vit. 1-3.1), «Тит» не содержит рассказа о происхождении, поскольку о нем уже было сказано (Vesp.1), и родословная, очевидно, влечет за собой обсуждение фигур, отличных от героя Жизни.
Если мы используем в качестве нашего итога только 109 основных глаголов собственно биографии Вителлия, то 90 глаголов, субъектом которых является император, составляют более сопоставимый процент (83%). Между этими двумя жизнями, поэтому, Светоний использует в среднем 80% своих основных глаголов, чтобы описать действие принцепса. Берридж считает, что Тацит, например, в своем «Агриколе» делает римского генерала субъектом всего лишь 18% глаголов. У Плутарха в «Катоне Младшем» не более 15%, в Цезаре 11%, Помпее 12%, Сулле 9% и Марии 11%. Мы можем обоснованно сделать вывод из этих немногих статистических данных, что, как бы мы ни оценивали это, у Светония, очевидно, больше внимания уделяется этому вопросу, чем у других древних биографах, не только по тематике, но и по конструкции каждого предложения. Последовательное использование Светонием того же времени глагола под тематическими категориями имеет параллель в Августовых Res Gestae, которые хорошо знал Светоний (Aug. 101.4), даже если их общие темы вытекают из более ранних биографий и ораторских острословий. Однако, аргументы в пользу стилистического влияния Res Gestae на Светония имеют свои ограничения: научный стиль Светония был во всяком случае уже близок к значению надписей из–за краткости, а сами Res Gestae подобны другим эдиктам, описанным в Божественном Августе (например, 28.1-2), которые также могли повлиять на Светония. Более того, Август использует первое лицо, а не третье. Но тот факт, что его главные глаголы так последовательно размещены в этом времени и описывают действия императора, показывает, что оба автора придерживаются единой точки зрения на действие, в котором император остается в центре. Второй способ, с помощью которого Светоний управляет перспективой, — это diuisio, еще один аспект биографического писания. Светоний создает своего рода индекс из своей прозы, причем ключевые слова хорошо видны в начале его параграфов. Главы затем часто подразделяются по следующим рубрикам, когда информация, доступная для Светония, более многочисленна, чем один анекдот или часть свидетельства. Хотя diuisio распространен у древних авторов биографии и близлежащих жанров, никто не использует его почти так же часто или продуманно, как Светоний, и хотя категорийное расположение, безусловно, было признаком древней биографии до Светония и некоторые темы были стандартными в сходных работах, остается истиной, что никакой ранний биограф не приближается к его уровню систематической последовательности на протяжении всей Жизни. В этом отношении влияние на Светония должно быть оказывали древние научные труды.