О добродетели и пороке
Введение
Трактат Плутарха «О добродетели и пороке» — превосходное поучение, которое не было незамечено христианскими проповедниками.
О добродетели и пороке
I Полагаю, что одежда согревает человека не сама по себе, отдавая ему своё тепло, ибо всякий предмет одежды сам по себе холоден (потому–то человеку, чувствующему жар и лихорадку часто меняют одежду, дабы охлаждать его тело), но посредством того тепла, которое человек отдаёт одежде от собственного тела, приближая её к телу, прижимая и в неё закутываясь, не позволяя теплу, что заключено таким образом в теле, вновь рассеиваться. Но большинство людей заблуждается, что то же самое условие существует и в человеческих делах, ведь они думают, что если окружить себя огромным домом, собрать толпу рабов и кучу денег, то жизнь их станет от этого приятной[1]. Но приятная и счастливая жизнь не из внешних вещей проистекает, но, напротив, нрав человека — тот источник, из которого добавляется элемент удовольствия и радости вещам, которые его окружают[2]. «Радостней смотрится дом, если блестит ярко горящим огнём»[3] и богатство приятнее, и слава и власть блистательней, если с ними приходит радость, что бьёт ключом из сердца; и точно так же человек переносит бедность, изгнание и старость легче и смиреннее в соразмерности с мягкостью и умеренностью своего характера.
II Как благовония делают благоухающей грубую и поношенную одежду, но от тела Анхиза исходило зловоние,
Вниз по спине струясь по одежде льняной [4],
так и каждое занятие и образ жизни, если они согласны с добродетелью, бестревожны и восхитительны, в то время как любая примесь порока, делает те вещи, которые при иных обстоятельствах выглядят блестящими, драгоценными и импозантными, хлопотными, вызывающими отвращение и нежеланными для их владельцев.
Счастливцем этот именуется на агоре,
Но дверь открывши дома он становится несчастнейшим;
Жена его царит, командует, во всём ему противоречит [5].
Впрочем, для любого нетрудно избавиться от дурной жены, если он мужчина, а не раб; но послать вестника своим порокам, чтоб решить дела в суде, тотчас же освободиться от забот и пребывать в мире, невозможно. Нет, пороки поселяются в людях в качестве хозяев всей их жизни, пребывая с ними днём и ночью.
Высушат пуще огня и до времени в старость загонят [6].
Ведь в путешествии порок хлопотный спутник из–за своего высокомерия, на пирушке — разорительный сотрапезник из–за своего обжорства, а в постели — беспокойная наложница, ибо постоянными тревогами, заботами и ревностью нарушает и вовсе прогоняет сон. Ведь что это будет за отдохновение, если сон и покой только лишь для тела, для души же страхи, сонные видения и волнения из–за суеверий.
И если отходящим мной ко сну овладевает скорбь,
Я мучим грёзами моими [7].
сказал кто–то. В таком состоянии зависть, страх, гнев и похоть мучат и терзают человека. Ведь днём человек порочный смотрит на других, приноравливается к ним, подавляет и таит свои страсти, не отдаётся полностью во власть своих влечений, но подчас даже противостоит им и с ними как–то борется; но в часы сна, когда он ускользает от закона, общественного мнения и удаляется, насколько то возможно от чувства страха и стыда, в нём пробуждается всякое желание, просыпаются похоть и разнузданность. Он пытается тогда «сойтись с собственной своей матерью», как сказал Платон [8], ест запретную пищу, не воздерживается ни от чего, что б хотел содеять, упивается своим беззаконием как только может, в образах и видениях, которые не имеют целью удовольствие или исполнение желания, но имеют только власть возбуждать свирепую энергию чувственных и болезненных наклонностей.
III В чём, таким образом, заключается удовольствие в пороке, если ни в чём из перечисленного нельзя обрести свободу от забот и скорбей или удовлетворённость, спокойствие духа и невозмутимость? Ведь уравновешенное и здоровое состояние тела даёт возможность для зарождения плотских удовольствий; но в душе продолжительные веселие и радость вероятно не могут зародиться если она первым делом сама себя не обеспечит бодростью, бесстрашием и отвагой как опорой и невозмутимым спокойствием, о которое разбиваются любые валы; а иначе, пусть какая–то надежда или удовольствие, соблазняя, улыбнутся нам, но внезапно возникшая тревога всё расстроит, словно скрытая скала, появившись в ясную погоду и душа разобьётся о неё и сокрушится.
IV Нагреби себе кучу золота, накопи серебра, понастрой себе мест для прогулок, переполни дом рабами, а город — должниками, но если ты не успокоишь волнение души, не положишь конец ненасытным желаниям, не оставишь страхи и тревоги, то подобен будешь подающему процеженное вино больному лихорадкой, предлагающему мёд тому, кто страдает от разлития желчи, подносящему лакомства и деликатесы страдающему коликами или дизентерией; все это не только не может поддержать их и укрепить, но и приближает смерть. Разве ты не видел, наблюдая за больными, что они питают неприязнь, отвергают и отклоняют тончайшие и ценнейшие яства, что служители их предлагают им и пытаются заставить съесть, а потом, когда состояние их меняется, дыхание улучшается, кровь оздоравливается и температура тела становится нормальной, разве не встают они с постели и не получают удовольствие и удовлетворение оттого, что едят простой хлеб с сыром и настурцием [9]? И такое же точно состояние разум создаёт в душе. Вы будете довольны вашим жребием, если знаете, что достойно и полезно. Вы будете богаты и в бедности, будете жить подобно царю и найдёте для себя не меньшее удовлетворение в беззаботной жизни частного лица, чем в жизни связанной с военным делом или государственной службой. Если вы станете философом, то жизнь ваша отнюдь не будет лишена удовольствий, но вы научитесь жить приятно везде и при любых обстоятельствах. Ведь богатство будет приносить вам радость оттого, что вы сможете сделать много добрых дел, бедность станет вам освобождением от множества забот, слава вам доставит почёт, а безвестность даст покров от зависти.
[1] Ср. Moralia, 99e.
[2] Изречение Зенона; см. Moralia, 477a et Von Arnim, Stoicorum veterum fragmenta, I, p. 50.
[3] Стих приписывается Гомеру; ср. Состязание Гомера с Гесиодом, 274; вновь цитируется Moralia, 762 d.
[4] Стих из «Лаокоона» Софокла; см. Nauck. TGF, Sophocles, No 344.
[5] Возможно из Менандра; см. Kock, Com. Att. Frag., III, p. 86 et Plutarch, Moralia, 471b.
[6] Hes., Works and Days, 705.
[7] Из неизвестного поэта новой комедии; см. Kock, Com. Att. Frag., III, p. 444 , Adespota, No, 185.
[8] Plat., Republic, 571 d.
[9] Cр. Moralia, 466 d.
