Неарх

Автор: 

T 1: Suda, Lexicon, s.v. Νέαρχος
Неарх. Этот человек был в походе с Александром и сочинил историю про Александра. Он лгал в записях, что он был адмиралом, когда он был кормчим.
T 2: Inschr. Delphi Syll3 266
Бог. Божественная удача. Народ Дельф предоставил Неарху сыну Андротима Критского, для себя и своих потомков, привилегии общественного друга, приоритет в консультации, передние сидения, приоритет в испытании, безопасность, свободу от налогообложения.
T 3: Stephanos Byzantikos, Ethnica, s.v. Λητή πόλις Μακεδονίας
Летэ город Македонии… Этникон летаиан. Ибо так записал Никарх летаин, наиболее отличившийся сподвижник Александра Македонского.
T 4: Arrian, Anabasis 3.6.5–6
Гарпал бежал в первый раз еще в царствование Филиппа, потому что предан был Александру. По той же причине бежали Птолемей, сын Лага, Неарх, сын Андротима, Эригий, сын Лариха, и брат его Лаомедонт. Александр же стал подозрительно относиться к Филиппу после того, как Филипп взял себе в жены Эвридику и пренебрег Олимпиадой, матерью Александра. После смерти Филиппа все, кто бежал, опасаясь его, вернулись из бегов, и Александр назначил Птолемея телохранителем, Гарпала казначеем — он не годился для военной службы по своей физической слабости, — Эригия гиппархом союзников, Лаомедонта же, его брата, который владел двумя языками и понимал персидское письмо, поставил ведать пленными персами; Неарха сделал сатрапом Ликии и области, граничащей с Ликией, до самого Тавра.
T 5: Arrian, Anabasis 4.7.2
Тогда же вернулись Эпокилл, Меламнид и Птолемей, стратег фракийцев, которые сопровождали до моря деньги, отправленные с Менетом, и союзников. Вернулись тогда же Асандр и Неарх с войском из эллинских наемников.
T 6: Arrian, Anabasis 4.30.5
Уйдя со Скалы, Александр вторгся в землю ассакенов. Ему донесли, что брат Ассакена со слонами и множество окрестных варваров бежали в здешние горы. Придя в город Дирту, он не застал ни одного человека ни в самом городе, ни в окрестной сельской местности. На следующий день он выслал вперед Неарха и Антиоха, хилиархов у щитоносцев. Неарху он поручил вести легковооруженных агриан, Антиоху же его хилиархию и еще две других. Они были отправлены осмотреть местность, и если случится, то захватить каких–нибудь варваров и расспросить их об этой стране; особенно хотелось ему разузнать относительно слонов.
T 7: Arrian, Indica 18.3 (a. 326 BC)
Начальниками кораблей он назначил: из македонян — Гефестиона, сына Аминтора, Леонната, сына Антея, Лисимаха, сына Агафокла, Асклепиодора, сына Тимандра, Архонта, сына Клиния, Демоника, сына Афенея, Архия, сына Анаксидота, Офелу, сына Силена, Тиманта, сына Пантиада; они все были из Пеллы. Из Амфиполя были следующие командиры: Неарх, сын Андротима, который описал плавание вдоль (индийского) берега, Лаомедон, сын Лариха, Андросфен, сын Каллистрата.
T 8 a: Arrian, Indica 20.1 (a. 325 BC)
Неарх об этом рассказывает так: Александр очень хотел переплыть море от Индии до Персии, но он боялся длительности плавания и того, как бы не попасть в какую–нибудь пустынную страну с неудобными пристанями и не имеющую соответственного количества провианта; этим он мог бы погубить весь флот, и он не хотел, чтобы это прискорбное пятно, павшее на его великие деяния, уничтожило славу его счастливо проведенных подвигов; но в нем победило желание делать всегда что–либо новое и необычайное. Он был в недоумении, кого выбрать такого, кто был бы способен к выполнению задуманного им плана, и, вместе с тем, как бы рассеять в назначенных на суда людях страх, что их неосмотрительно посылают на явную опасность. Неарх рассказывает, что Александр беседовал с ним о том, кого лучше всего назначить начальником флота. При этом Александр вспоминал то одного, то другого и отказывался от одних, так как они не желают подвергаться такой опасности, от других, так как они не обладают нужной смелостью и твердостью, от третьих, так как они как будто охвачены тоской по родной земле. В одних он находил одни, в других другие недостатки. Тогда Неарх, предложив свои услуги, сказал: «О царь! Я принимаю на себя начальство над этим флотом, и да поможет мне бог в этом деле; я проведу тебе невредимыми корабли и людей до самой персидской земли, если только море в этих местах судоходно и если для человеческого разума это дело не представляет непреодолимых трудностей». Александр, по его словам, отказывался подвергать таким трудностям и таким опасностям кого–либо из своих друзей, но тут Неарх не только не стал отказываться, но еще сильнее просить. Наконец, Александр, восхищенный готовностью Неарха, обнял его и назначил его командовать всем флотом; и тогда войско, которое было назначено для этого похода, и весь экипаж кораблей успокоился, потому что Александр никогда не послал бы Неарха на явную опасность, если бы не было уверенности, что они останутся невредимыми;
T 8 b: Strabo, Geography 15.2.4
Флот Александр отдал под начальство Неарха и Онесикрита, главного кормчего, с приказанием выбрать подходящие места для стоянок и затем следовать за войском, плывя вдоль берега параллельно линии его пути.
Кроме того, по словам Неарха, когда царь уже заканчивал свой переход, сам он начал плавание осенью во время восхода Плеяд на западе. Ветры были еще неблагоприятны, и варвары напали на македонян, пытаясь их изгнать. Ведь с уходом царя, продолжает Неарх, варвары ободрились, обретя свободу действий. Кратер же, выступив от Гидаспа, двинулся через область арахотов и дрангов в Карманию. Много бед пришлось вытерпеть Александру на всем протяжении своего перехода, так как он шел через скудную область. Продовольствие поставлялось издалека в скудном количестве и через большие промежутки времени, поэтому войско терпело голод. Вьючные животные пали, а груз пришлось бросить на дорогах или оставить в лагере. Спасли войско финиковые пальмы: воины ели не только плоды, но и «капусту» пальм
T 8 c: Diodorus Siculus, Bibliotheca historica 17.104.3 (= Kleitarchos)
Александр сжёг пострадавшие суда, остальной же флот поручил Неарху и другим друзьям с приказом проплыть по Океану вдоль всего побережья, все осмотреть и ждать его в устье Евфрата
T 9 a: Arrian, Indica 42.9 (Arrian, Anabasis 7.5.6)
Затем увенчал он Неарха в награду за путешествие от земли индов по Великому морю, — он в это время уже прибыл в Сузы, — затем Онесикрита, кормчего корабля, на котором ехал царь, и еще Гефестиона и остальных телохранителей.
T 9 b: Arrian, Anabasis 7.4.4
В Сузах отпраздновали свадьбы и он сам, и его «друзья». Он, по словам Аристобула, взял в жены старшую дочь Дария, Барсину, и еще младшую из дочерей Оха, Парисатиду. Была уже его женой и Роксана, дочь бактрийца Оксиарта. Гефестиона он женил на Дрипетиде, дочери Дария, сестре своей жены: он хотел, чтобы дети Гефестиона и его были двоюродными. Кратеру он дал в жены Амастрину, дочь Оксиатра, Дариева брата; Пердикке — дочь Атропата, сатрапа Мидии; Птолемея, телохранителя, и Эвмена, царского секретаря, женил на дочерях Артабаза, одного на Артакаме, другого на Артониде; Неарха на дочери Барсины и Ментора; Селевка на дочери Спитамена, бактрийца.
T 10 a: Diodorus Siculus, Bibliotheca historica 17.112.3
Глава халдейского посольства, Белефант, не отважился поговорить с царём, а, встретясь наедине с Неархом, одним из друзей Александра, кое–что рассказал ему и попросил сообщить царю. Александр, выслушав от Неарха о предсказании халдеев, испугался; чем больше думал он о мудрости и славе этих людей, тем больше росло его смятение.
T 10 b: Arrian, Anabasis 7.19.3
Александр застил, по словам Аристобула, в Вавилоне флот, поднявшийся из Персидского моря вверх по Евфрату (начальником был Неарх), и другой, прибывший из Финикии: 2 пентеры от финикийцев, 3 тетреры, 12 триер и около 30 тридцативесельных судов.
T 10 c: Arrian, Anabasis 7.25.4 (= Ephemerides FGrH 117 F 3)
Распорядившись этим, он немного поел; его отнесли в комнату, и лихорадка целую ночь не оставляла его. На следующий день он вымылся и, вымывшись, принес жертву. Неарху и прочим военачальникам было велено быть готовыми к отплытию через три дня.
T 10 d: Historia Alexandri Magni (Pseudo–Kallisthenes) 3.31.8 (Epitome Rerum Gestarum Alex. Magni § 97 ed. O. Wagner [Leipzig 1900])
Нас было двадцать человек присутствующих [на банкете Медия]: Пердикка, Мелеагр, Пифон, Леоннат, Касандр, Певвке, Птолемей, Лисимах, Филипп врач, Неарх Критский, и Стасипнор…. из них Пердикка, Птолемей, Олкит, Лисимах, Евмен и Асандр ничего не знали о том, что произойдет, но все остальные принимали участие в деле.
T 11: Curtius, Historiae Alexandri Magni 10.6.10–12
Затем выступил Неарх. «Ни для кого не может быть удивительно, — сказал он, — что царское величие подобает только кровным наследникам Александра. Однако ожидать еще не родившегося царя и обходить уже существующего не соответствует ни духу македонцев, ни положению вещей. Есть у царя сын от Барсины, ему и надо передать диадему». Никто не одобрил его речи. По своему обычаю все зашумели и долго стучали копьями, и, поскольку Неарх настаивал на своем мнении, дело чуть не дошло до мятежа
T 12: Justin 13.4.14–15
Ликию и Памфилию получает по жребию Неарх, Карию — Кассандр, Лидию — Менандр.
T 13 a: Diodorus Siculus, Bibliotheca historica 19.19.4–5 (a. 317 BC)
Поскольку Антигон считал ниже своего достоинства как–либо уговаривать этих людей или делать им подарки, когда столь большая армия следовала за ним, он выбрал лучших из пельтастов и разделил лучников, пращников и другие легковооружённые войска на два корпуса, один из которых он дал Неарху, повелев ему идти вперёд и заранее занять места, узкие и труднопроходимые. Затем расставив другую группу вдоль всей линии марша, он сам возглавил фалангу, назначив Пиѳона командовать арьергардом. Тотчас отряд Неарха вышел вперёд, заняв несколько дозорных постов; но так как они опоздали в большинстве случаев и, что, самое главное, они потеряли много людей и с трудом проложили путь под сильным давлением варваров.
T 13 b: Plutarch, Eumenes 18 (a. 316 BC)
Антигон не один день раздумывал о судьбе пленника и выслушивал различные советы и предложения: сын Антигона, Деметрий, и критянин Неарх горячо советовали сохранить Эвмену жизнь, но почти все остальные воспротивились этому и требовали его казни.
T 13 c: Diodorus Siculus, Bibliotheca historica 19.69.1
Когда Антигон понял, что Кассандр пытается приобрести Азию для себя, он оставил своего сына Деметрия в Сирии, приказав ему поджидать Птолемея, подозревая об его в намерении двинуться с армией из Египта против Сирии; Деметрию он оставил силы пехоты, состоящие из десяти тысяч наёмников, двух тысяч македонян, пятисот ликийцев и памфилийцев, и четырёхсот персидских лучников и пращников, кавалерии силой в пять тысяч всадников, и сорок три слона. Он назначил ему четырёх советников: Неарха критянина, Пиѳона, сына Агенора, который за несколько дней до этого вернулся из Вавилона, а также Андроника из Олинѳа, и Филиппа, человека преклонного возраста, который сопровождал Александра во всех походах; ибо Деметрий был ещё молод, будучи двадцати двух лет от роду.
T 14: Strabo, Geography 2.1.9
Однако все писавшие об Индии в большинстве случаев оказывались лгунами, но всех их превзошел Деимах; на втором месте по выдумкам стоит Мегасфен; Онесикрит же, Неарх и другие подобные писатели помаленьку начинают уже бормотать правду.
T 15 a: Arrian, Anabasis 5.5.1
Об индах, впрочем, будет у меня написано особо: я соберу самое достоверное в рассказах тех, кто воевал вместе с Александром: у Неарха, объехавшего Великое Индийское море, в писаниях двух знаменитых мужей, Эратосфена и Мегасфена, и расскажу об обычаях индов, о диковинных животных, которые там водятся, и о самом путешествии по Внешнему морю.
T 15 b: Arrian, Anabasis 6.28.6
В это время Неарх, совершив плавание вдоль берегов оров, гадросов и «рыбоедов», пристал к населенному побережью Кармании. Отсюда он с несколькими человеками отправился к Александру рассказать ему о плавании по Внешнему морю. Александр отправил его опять морским путем до Сузианы и до устьев реки Тигра. О плавании Неарха от Инда до Персидского моря и до устьев Тигра я напишу особо, следуя собственному сочинению Неарха. Есть эта греческая книга об Александре.
T 16 a: Pliny, Natural history 1.6
места, народы… из Посидония … Онескрита, Неарха, Мегасфена …
T 16 b: Pliny, Natural history 1.12.13
Из…Дуриса, Неарха, Поликлита

Перипл

F 1 I: Arrian, Indica 17.6-20.11 (K. Müller, GGM 1.329)
На мой взгляд, этим я сказал достаточно об индийцах из всего того, что описали как самое характерное для общего сведения славные мужи Неарх и Мегасфен. Так как я не ставил себе целью описать в этом сочинении законы и обычаи индийцев, но то, как был проведен флот Александром из Индии в Персию, то пусть вышеописанное рассматривается и моем рассказе как отступление.
Когда флот Александра был готов на берегах реки Гидаспа, то он собрал всех финикийцев, критян и египтян, которые участвовали с ним в этом походе на Восток, и составил из них экипаж для кораблей, выбрав всех наиболее сведущих в морском деле среди них матросами и гребцами. Было в войске не мало и островитян, которые занимались этим делом, ионийцев и жителей Геллеспонта. Начальниками кораблей он назначил: из македонян — Гефестиона, сына Аминтора, Леонната, сына Антея, Лисимаха, сына Агафокла, Асклепиодора, сына Тимандра, Архонта, сына Клиния, Демоника, сына Афенея, Архия, сына Анаксидота, Офелу, сына Силена, Тиманта, сына Пантиада; они все были из Пеллы. Из Амфиполя были следующие командиры: Неарх, сын Андротима, который описал плавание вдоль (индийского) берега, Лаомедон, сын Лариха, Андросфен, сын Каллистрата. Из Орестиды был Кратер, сын Александра, и Пердикка, сын Оронта. Из Эордеи — Птолемей, сын Лага, и Аристон, сын Писея. Из Пидны — Метрон, сын Эпихарма, и Никархид, сын Сима. Кроме того, Аттал, сын Андромена, из Тимфы, Певкест, сын Александра, из Миезы, Пейтон, сын Кратея, из Алкомен, Леоннат, сын Антипатра, из Эгеи, Пантавх, сын Николая, из Алора, и Миллеас, сын Зоила, из Берои. Все они были македонянами. Из греков же были — Медий, сын Окситемида, из Лариссы, Эвмен, сын Иеронима, из Кардии, Критобул, сын Платона, из Коса, Тоас, сын Менодора, и Менандр, сын Мандрогена, из Магнесии. Андрон, сын Кабилея из Теоса; из жителей Кипра — Никокл, сын Пасикрата, из Сол, и Нитафон, сын Пнитагора, из Саламина. Был у него начальником корабля и один перс, Багой, сын Фарнуха. На корабле же самого Александра кормчим был Онесикрит из Астипалеи. Секретарем, (ведшим отчет) по всему походу, был Эвагор, сын Эвклеона, из Коринфа. Адмиралом над всеми ними был поставлен Неарх, сын Адротима; родом он был из Крита, жил же в Амфиполе на реке Стримоне. Когда Александр все это устроил, он принес жертвы своим отческим богам и тем, которые были ему указаны прорицателями: Посейдону, Амфитрите, Нереидам и самому Океану, реке Гидаспу, от берегов которого отплывал флот, кроме того, реке Акесину, в которую впадает Гидасп, и Инду, в который впадают обе эти реки. Были устроены гимнастические и музыкальные состязания, и по всему войску, каждому отряду, были распределены жертвенные животные.
Когда у него все было приготовлено к отправлению, он приказал Кратеру идти по одному берегу Гидаспа с пехотой и конницей; по другому берегу шел параллельно с ним Гефестион с другим войском, еще более многочисленным, чем то, которое шло с Кратером. Гефестион вел с собою и слонов, которых было у него до двухсот. Сам Александр вел с собою так называемых щитоносцев, всех стрелков и тех из всадников, которые назывались «гетайрами» (друзьями); всего около 8000 человек. Войскам Кратера и Гефестиона было приказано, чтобы они, двигаясь вперед, дожидались флота. Филиппа же, которого он оставлял в качестве сатрапа этой страны, он отправил к берегам реки Акесина, тоже с большим войском. Александр уже располагал 120000 бойцов, включая тех, кого он привел с собою из приморских областей, а также и тех, которые привели с собою посланные для набора войска; он вел с собою различные варварские племена, вооруженные каждый своим собственным типом оружия. Сам Александр, подняв якоря, плыл на судах вниз по Гидаспу вплоть до того места, где Гидасп впадает в Акесин. Кораблей у него было всего 800, как длинных, военных, так и грузовых судов для перевозки лошадей, а на некоторых везли вместе с войском и провиант. Как у него прошел поход по этим рекам на кораблях, сколько во время этого плавания он покорил народов и племен, как в Маллах он сам подвергся опасности, о той ране, которую он получил в Маллах, как Певкест и Леоннат прикрыли его своими щитами, когда он упал на землю, — все это уже рассказано мною в другом сочинении, написанном на аттическом наречии. Целью же моего рассказа в этой книге является изложение того плавания, которое Неарх с флотом совершил вдоль берегов, двинувшись от места впадения Инда в великое море вплоть до Персидского залива, который некоторые ныне называют Красным, или Эритрейским морем.
Неарх об этом рассказывает так: Александр очень хотел переплыть море от Индии до Персии, но он боялся длительности плавания и того, как бы не попасть в какую–нибудь пустынную страну с неудобными пристанями и не имеющую соответственного количества провианта; этим он мог бы погубить весь флот, и он не хотел, чтобы это прискорбное пятно, павшее на его великие деяния, уничтожило славу его счастливо проведенных подвигов; но в нем победило желание делать всегда что–либо новое и необычайное. Он был в недоумении, кого выбрать такого, кто был бы способен к выполнению задуманного им плана, и, вместе с тем, как бы рассеять в назначенных на суда людях страх, что их неосмотрительно посылают на явную опасность. Неарх рассказывает, что Александр беседовал с ним о том, кого лучше всего назначить начальником флота. При этом Александр вспоминал то одного, то другого и отказывался от одних, так как они не желают подвергаться такой опасности, от других, так как они не обладают нужной смелостью и твердостью, от третьих, так как они как будто охвачены тоской по родной земле. В одних он находил одни, в других другие недостатки. Тогда Неарх, предложив свои услуги, сказал: «О царь! Я принимаю на себя начальство над этим флотом, и да поможет мне бог в этом деле; я проведу тебе невредимыми корабли и людей до самой персидской земли, если только море в этих местах судоходно и если для человеческого разума это дело не представляет непреодолимых трудностей». Александр, по его словам, отказывался подвергать таким трудностям и таким опасностям кого–либо из своих друзей, но тут Неарх не только не стал отказываться, но еще сильнее просить. Наконец, Александр, восхищенный готовностью Неарха, обнял его и назначил его командовать всем флотом; и тогда войско, которое было назначено для этого похода, и весь экипаж кораблей успокоился, потому что Александр никогда не послал бы Неарха на явную опасность, если бы не было уверенности, что они останутся невредимыми; то, что этот поход подготовлялся с таким блеском, оборудование кораблей, поразительная заботливость начальников — триэрархов — по отношению к гребцам и экипажу помогли тому, чтобы настроение людей, даже выражавших раньше страх, превратилось в твердую решимость и уверенность, что все дело окончится вполне благополучно. Особенно много придавало уверенности войску то обстоятельство, что сам Александр выплыл в море через оба устья Инда, что он заклал жертвы Посейдону и другим морским богам и что были принесены прекрасные дары морю. И, кроме того, они говорили, что при невероятном счастье Александра они убеждены, что нет ничего, на что бы он не мог решиться и не мог бы выполнить.
F 1 II: Arrian, Indica 21.1 Strabo, Geography 15.2.5 / Strabo, Geography 15.2.5
Когда прекратились пассаты, которые, дуя в течение всего лета с моря на землю, тем самым делают невозможным плавание, тогда и двинулись в поход, при архонте в Афинах Кефисодоре, в 20‑й день месяца Боэдромиона по афинскому счету; а как считают македоняне и жители Азии… это был одиннадцатый год царствования Александра. Перед отплытием Неарх тоже принес жертвы Зевсу–спасителю и кроме того устроил гимнастические состязания.
F 1 III: Arrian, Indica 21.2-29.16
Перед отплытием Неарх тоже принес жертвы Зевсу–спасителю и кроме того устроил гимнастические состязания. После отплытия от пристани, в первый день спускаясь по Инду, они пристали у большого канала и остались там два дня; это место называлось Стура; от стоянки оно отстояло стадий на 100. На третий день, двинувшись с места, они плыли тридцать стадий до другого канала. Вода этого канала уже солоновата, так как море доходит до него, особенно во время приливов, и морская вода, смешанная с речною, остается здесь и во время отливов. Это место называлось Кавмара. Проплыв отсюда вниз по течению еще 20 стадий, они пристали к Кореесте, все еще находящейся на реке. Двинувшись отсюда, они проплыли немного: перед ними показались рифы у впадения Инда в этом самом месте в море, и волны с шумом бились о берег, а самый берег был каменист. Там, где полоса рифов была более пологой, они сделали канал в пять стадий и провели корабли, когда наступило время морского прилива. Проплыв отсюда вдоль берега 150 стадий, они пристали к песчаному острову Крокала и остались там и на следующий день. Живет в этих местах индийское племя, называющееся арабии, о которых я упоминал и в своем большом сочинении; я говорил, что название свое они получили от реки Арабиса, которая протекает по их земле и впадает в море, служа границей между ними и племенем орейтов. Из Крокал они поплыли дальше, имея по правую руку гору, которая у них называется Эйрон, по левую плоский остров; этот остров тянется вдоль берега и образует узкий пролив. Проплыв через него, они останавливаются в удобной гавани. Так как эта гавань показалась Неарху большой и хорошей, он назвал ее гаванью Александра. У устья этой гавани есть остров, отстоящий от него приблизительно на 2 стадия; этот остров называется Бибакт, а все это место — Сангада; этот остров лежит перед открытым морем и, таким образом, образует эту гавань. Тут с открытого моря дули сильные и постоянные ветры. Неарх, боясь, как бы какие–либо варвары, собравшись (большой) толпой, не разграбили лагеря, укрепил место стоянки каменной стеной. На этой стоянке они пробыли 24 дня. Неарх рассказывает, что солдаты ловили морские ракушки — пурпурные раковины и так называемые раковины–черепки, необычайной величины, если сравнить их с теми, которые встречаются в нашем море; и еще он говорит, что приходилось пить соленую воду.
Как только прекратился ветер, они отплыли дальше и, проплыв около 60 стадий, пристали к песчаному берегу. Там у берега был пустынный остров. Воспользовавшись им как защитой (от морских волн), они стали там на якорь. Название этого острова — Домы. Так как на берегу не было сладкой воды, то они, пройдя вглубь материка приблизительно на 20 стадий, встретили хорошую воду. На следующий день они плыли до ночи и достигли Саранги, на расстоянии 300 стадий; там вода была на расстоянии около 8 стадий от берега. Отплыв оттуда, они пристали к Сакалам, очень пустынному месту. Затем, проплыв между двумя отвесными скалами, стоящими так близко одна от другой, что весла кораблей касались с той и другой стороны этих скал, они, пройдя около 300 стадий, пристали к Моронтобарам. Гавань здесь большая, закругленная, глубокая и защищенная от волнений; но въезд в нее узкий; ее на местном языке называли «Женской гаванью», так как какая–то женщина первой властвовала в этой местности. Когда они проплыли между этими скалами, они попали на большие волны и на бурное море; но подняться от этих скал в открытое море показалось делом трудным. На следующий день они поплыли дальше, имея слева какой–то остров, защищавший их от моря, так близко подходящий к берегу, что могло бы показаться, что между островом и берегом вырыт канал. Так они плыли целых 70 стадий. На берегу было много густых деревьев, и остров был покрыт разнообразным лесом. К рассвету они поплыли по бурному месту с узким фарватером вне защиты острова; мешал им еще и отлив моря. Проплыв до 120 стадий, они остановились у устья реки Арабиса; тут у устья была большая и прекрасная гавань; питьевой же воды не было, так как воды Арабиса у устья смешиваются с морской. Тогда, пройдя 40 стадий вглубь материка, они встретили цистерну и, набравши там воды, вернулись назад. Около этой гавани был высокий и пустынный остров. Около него хорошо ловились улитки и всякого рода рыба. До этих пор простирается область арабиев, крайних из живущих на этой стороне индийцев; отсюда по ту сторону реки идут орейты.
Отплыв от устьев Арабиса, они плыли вдоль страны орейтов; пройдя приблизительно 200 стадий, они остановились в Пагалах у отмели с сильным прибоем; но для того чтобы бросить якоря, место было удобное. Экипаж оставался на кораблях в открытом море, те же, кто носил воду, сошли с кораблей. На другой день, двинувшись с рассветом и проплыв около 400 стадий, к вечеру они подошли к Кабанам и стали у пустынного берега. Так как и здесь у берега были подводные камни и сильное волнение, то корабли стали на якорь в открытом море. Во время этого плавания сильный ветер с моря обрушился на корабли, и во время него погибли два военных судна и одно легкое (кипрское) судно; люди спаслись вплавь, так как корабли плыли недалеко от земли. Отчалив в середине ночи, они плыли вплоть до Кокал, которые от того берега, откуда они тронулись, отстоят на 200 стадий. Корабли оставались в открытом море на якоре, экипаж же Неарх высадил на землю и дал ему отдохнуть в лагере, так как все, сильно настрадавшись в море, жаждали передышки. Лагерь он укрепил стеною для охраны от нападения варваров. В этом месте Леоннат, которому Александром было поручено управление орейтами, в большой битве победил орейтов и тех, которые помогали им в этом деле. Он убил из них 6000 человек, в том числе всех начальников; со стороны Леонната погибло 15 всадников, а из пехотинцев не очень много, но среди них — Аполлофан, сатрап габросиев. Это было мною описано в другом моем сочинении, как и то, что за это Александр наградил Леонната золотым венком среди всех македонян. По приказанию Александра, тут был заготовлен хлеб для продовольствия войска и флота; хлеб грузили на корабли в продолжение десяти дней. Те корабли, которые во время плавания до этих мест потерпели какую–либо аварию, здесь были починены. А тех из матросов, которые, по мнению Неарха, показали себя на деле ленивыми и изнеженными, он дал Леоннату вести пешим строем; сам же пополнил свой флот солдатами, которые были с Леоннатом.
Двинувшись оттуда, они поплыли с попутным ветром и, пройдя около 50 стадий, пристали у бурной реки, которая называлась Томер. При впадении этой реки в море было болото; низины у берега населяли люди, жившие в тесных жилищах. Когда они увидели подплывший флот, они почувствовали страх и, вытянувшись по всему берегу, стали в боевой порядок, как бы собираясь сражаться, если станут высаживаться. Они носили толстые копья, величиною в 6 локтей; но у них не было железного наконечника, а обожженное острие заменяло для них железо; число их было до 600. Когда Неарх увидел, что они твердо держатся на месте и выстроились в боевом порядке вдоль берега, он велел кораблям стать на якорь в открытом море на расстоянии полета стрелы так, чтобы стрелы с кораблей могли долетать до земли; копья же варваров, будучи тяжелыми, были пригодны для рукопашного боя, при бросании же издали они не представляли никакой опасности. Неарх, выбрав тех из солдат, которые были наиболее подвижны и вооружены самым легким оружием и лучше умели плавать, велел им по данному сигналу броситься в море; им был дан приказ, чтобы каждый из них, выплыв (на мелкое место), стоял в воде, ожидая следующего за ним товарища, и не нападать на варваров, пока фаланга не установится в глубину по три человека; тогда, подняв военный клич, бегом итти на них. И тотчас те, которые были для этого назначены, стали бросаться с кораблей в море, быстро плыли и устанавливались в порядке; затем, построясь фалангой, они подняли военный клич в честь Эниалия и бегом двинулись на врага. Бывшие на кораблях в свою очередь подняли крик и стали метать в варваров стрелы и снаряды из метательных орудий; враги, испуганные блеском оружия и быстротою нападения и поражаемые стрелами и другими снарядами как полуголые люди, не решились обороняться даже короткое время и обратились в бегство.
Одни из них во время бегства были убиты, другие взяты в плен; а некоторые бежали в горы. У взятых в плен как все остальное тело, так и голова были покрыты густыми волосами, а ногти у них были кик звериные когти. По словам Неарха, этими ногтями они пользовались как железным инструментом, прокалывали и раздирали ими рыбу и разрезали ими деревья, которые помягче; другие же деревья они рубили острыми камнями, так как не знали железа. В качестве одежды они носили звериные шкуры, а некоторые — и толстые кожи больших рыб.
Тут греки вытащили корабли на сушу и починили те из них; которые в чем–либо пострадали. На шестой день они отправились в дальнейший путь и, проплыв около 300 стадий, прибыли в местность, которая была крайнею в земле орейтов; название этого места Малана. Орейты, которые живут внутри материка, носят такую же одежду, как и индийцы, и вооружены так же, как они; но язык у них, законы и установления — другие. Длина этого плавания вдоль берегов страны арабиев — 1000 стадий с того места, откуда они отплыли, вдоль же страны орейтов — 1600. Когда они плыли вдоль земли индийцев (начиная отсюда индийцев уже не было), по словам Неарха, тени отбрасывались не одинаково; когда они по морю уходили далеко к югу, то и самые тени, казалось, обращались к югу; когда солнце среди дня стояло в зените, то в этих местах можно было видеть, как у предметов не было тени; из звезд, которые прежде были видны высоко в небе, некоторые были совсем невидимы, другие появились у самой земли на горизонте, и те, которые прежде всегда сияли на небе, теперь то заходили, то вновь появлялись. То, что здесь описал Неарх, мне кажется, не отступает от истины, так как и в египетской Сиенне, когда летом бывает время солнцеповорота (время равноденствия), показывают колодец, который в полдень не показывает никакой тени; и в Мероэ в это время все предметы не имеют тени. Естественно, что и у индийцев, особенно живущих на юге, происходят те же явления и особенно в Индийском море, поскольку это море еще больше склоняется к югу. Так обстоит дело с этим явлением. Больше о нем я говорить не буду.
За орейтами по направлению к середине материка находились гадросии; их страну с трудом прошел Александр со своим войском и испытал столько тяжелого, сколько ему не пришлось испытать за весь остальной поход. Об этом я писал в своем большом сочинении. За пределами гадросиев, вдоль самого морского берега, живут так называемые ихтиофаги; греки плыли мимо их страны. В первый день они, снявшись с якоря около второй смены (стражи), прибыли в Багисары, проплыв приблизительно 600 стадий. Там были прекрасная гавань и поселок Пасира, отстоящий от моря на 60 стадий. Живут в нем пасирейцы. На следующий день, когда они отплыли еще раньше, они объехали какой–то мыс, сильно вдающийся в море, высокий и обрывистый; выкопавши колодцы, они набрали немного довольно плохой воды и простояли этот день на якорях, потому что вдоль берега был сильный прибой, На следующий день они поплыли в Кольту и прошли 200 стадий. Затем, отплыв рано утром и пройдя 600 стадий, они пристали в Каламу; на берегу находилась деревня, вокруг нее немногочисленные финиковые пальмы, и на них еще зеленые плоды; на расстоянии 100 стадий от берега был остров, называвшийся Карнина. Жители этой деревни преподнесли Неарху в качестве даров гостеприимства мелкий скот (овец) и рыб. Он говорит, что и мясо этих овец по вкусу похоже на рыбье, подобно мясу морских птиц, так как и эти овцы питаются рыбой: в этой стране нет травы. На другой день они проплыли 200 стадий и пристали у берега, близ деревни, которая отстояла от моря на 30 стадий; эта деревня называлась Киссой, а название берега было Карбис. Здесь они нашли маленькие суда; такие суда бывают у бедных рыбаков; самих же жителей они не захватили: те убежали, как только увидели подплывающие суда. Хлеба там не было, а в войске почувствовался большой его недостаток. Тогда они погрузили на суда коз и отплыли. Объехав высокий мыс, выдающийся в море стадий на 150, они остановились в гавани, спокойной от волнения; тут была и вода, и жили рыбаки. Название этой гавани было Мосарна.
Когда они отплыли отсюда, по словам Неарха, проводником им в этом плавании был гадросиец Гидрак; он взялся доставить их до самой Кармании. Все дальнейшее плавание было не очень трудным и гораздо более известным вплоть до самого Персидского залива. Отчалив от Мосарны ночью, они плыли 750 стадий до Баломского берега, а оттуда до поселка Барны 400 стадий; там было много финиковых пальм и сад. В этом саду росли мирты и другие цветы, из которых жители этого поселка плетут себе венки и гирлянды; здесь они в первый раз увидели культурные деревья и людей, ведущих не совсем звериный образ жизни. Отсюда они проплыли 200 стадий и остановились у Дендробос; корабли остались на якоре в открытом море. Поднявшись отсюда около полуночи, они прибыли к гавани Кофанты, проехав приблизительно 400 стадий; здесь жили рыбаки; суда у них были маленькие и плохие. Веслами они гребут не на уключинах, как принято у греков, но как в реке, быстро ударяя с той и другой стороны челнока по воде, подобно тем, которые вскапывают землю; гавань эта была полноводная, и вода чистая. Отчалив в первую (ночную) смену стражи, они пристали к Киизам, проплыв почти 800 стадий; здесь берег был пустынный и с сильным прибоем. Поэтому они стали на якорь и готовили себе обед на кораблях. Проплыв отсюда 500 стадий, они прибыли в какой–то маленький город, расположенный на холме, недалеко от берега. Заметив, что эта страна, по всем вероятиям, хорошо обрабатывается, Неарх сказал Архию, — он был сыном Анаксидота, из Пеллы, плыл вместе с Неархом и среди македонян был в большой славе, — так вот Неарх сказал ему, что им надо взять этот городок: по его мнению, горожане добровольно не дадут войску хлеба; взять городок приступом нельзя; придется прибегнуть к долгой осаде; а у них уже нет хлеба. Что эта земля плодородна, об этом свидетельствует густое жнивье, которое они видели недалеко от берега. Когда они так решили, то Неарх приказал остальным кораблям выстроиться как бы для плавания; Архий тоже, по его приказу, стал готовить свои суда как бы к отплытию, сам же Неарх, оставшись с одним кораблем, отправился в это время как бы для обозрения города.
Когда он подъехал к стенам, горожане дружелюбно вынесли ему из города дары гостеприимства: тунцов жареных на сковородах (они были крайним народом ихтиофагов и, повидимому, первые из них жарили рыбу, а не ели ее сырой), немного лепешек и фиников. Неарх поблагодарил их за эти подарки и сказал, что хотел бы осмотреть город; они разрешили ему войти. Когда он вошел в ворота, он велел двум стрелкам захватить этот узкий проход, сам же с двумя другими и с переводчиком взошел на стену, которая была на этой стороне, и дал Архию и бывшим с ним условленный сигнал; Архий, поняв его, выполнил приказ, как было договорено. Увидев знак, македоняне быстро пристают с кораблями к берегу и со всей стремительностью прыгают в воду; варвары, пораженные случившимся, бегут за оружием; между тем толмач, бывший с Неархом, стал громко объявлять, чтобы они дали войску хлеба, если хотят сохранить город невредимым. Те стали говорить, что у них хлеба нет, и одновременно бросились к стене; но стрелки, бывшие с Неархом, поражая их стрелами с более возвышенного места, легко оттеснили их. Когда они поняли, что город уже взят и только еще не [разграблен и они не] обращены в рабство, они стали умолять Неарха взять и погрузить весь хлеб, какой у них есть, но не губить города. Неарх велел Архию захватить ворота и стену около них, а сам послал вместе с горожанами людей посмотреть, без обмана ли жители показывают свой хлеб. Они показали много молотой муки из жареной рыбы, пшеницы же и ячменя мало; и действительно, хлеб у них из рыбьей муки, а хлебом из зерна они пользуются, как приправой. Когда они показали все свои запасы, то греки, запасшись провиантом, выехали в море и стали на якоре у мыса, который местные жители считали посвященным солнцу; название этого мыса — Багия.
Отчалив оттуда около полуночи, они проплыли около 1000 стадий до гавани Тальмены, с хорошей стоянкой; оттуда они плыли до пустынного города Канасиды, отстоящего от Тальмены стадий на 400. Там они нашли вырытый колодец; вокруг росли дикие финики. Срубив их верхушки, они ели их сердцевину: хлеба у войска уже не было. И уже страдая от голода, они плыли день и ночь и пристали к какому–то пустынному берегу. Неарх, боясь, как бы они, выйдя на берег, упав духом, не разбежались с кораблей, держал здесь корабли на якоре в открытом море. Отчалив дальше, они пристали к Канате, проплыв около 750 стадий. Тут берег ровный и мелкий и небольшие каналы. Проплыв отсюда около 800 стадий, они остановились в Таоях; на берегу были маленькие и бедные деревни; люди бросили свои жилища. Греки нашли здесь немного хлеба и фиников; они убили тут семь брошенных здесь верблюжьих самок и питались их мясом, Отчалив на рассвете, они проплыли 300 стадий и пристали к Дагасейре; эти места заселяли какие–то кочевники. Отчалив отсюда, они, двигаясь без отдыха целую ночь и день, проплыли 1100 стадий и миновали земли ихтиофагов, где они испытали столько страданий из–за недостатка в продовольствии. К земле они не пристали, так как у берега на большом пространстве был сильный прибой, а стали на якоре в открытом море. Длина пройденного ими пути вдоль страны ихтиофагов была немного больше 10000 стадий. Эти ихтиофаги («рыбоеды») питаются рыбой, откуда у них и самое название; немногие из них занимаются рыбной ловлей; некоторые из них строят для этой цели суда и знают искусство рыбной ловли; но большую часть добычи дает им отлив. Некоторые для этой цели имеют специальные сети, большинство из них величиною до двух стадий; они плетут их из волокна финиковой пальмы, ссучивая эти волокна, как лен; всякий раз, когда море уйдет и земля обнажается, там, где голая земля, по большей части рыб не остается; где же есть углубления и где вода остается, тут–то и бывает очень много рыбы, большей частью мелкой, но бывает и более крупная. Закинув сети, они вытаскивают рыбу. Самую нежную они поедают сырой, как только вытащат из воды; ту, что покрупнее и пожестче, они сушат на солнце; когда эта рыба совершенно высохнет, как зажаренная на огне, они размалывают ее, делают из нее муку и приготовляют хлеб; а некоторые пекут из этой муки тонкие лепешки. Их скот также ест сырую рыбу, так как их страна лишена лугов и не имеет травы. Они ловят здесь очень много крабов, улиток и раковин; соль сама собой родится в этой стране;… и из них они делают масло. Для тех из них, которые живут в пустынных местностях, занимая страну, где не растут деревья и нет никаких культурных плодов, — для тех все питание заключается в рыбе. Немногие из них засевают маленькие участки земли и пользуются полученным зерном и хлебом, как приправой к рыбе, так как хлебом для них служит рыба. Дома себе они строят следующим образом: самые богатые из них, всякий раз когда море выбросит на берег кита, собирают его кости и пользуются ими как деревянными шестами; из более плоских костей они делают двери. Большинство же, кто победнее, делают себе дома из костей обыкновенных рыб.
F 1 IV: Arrian, Indica 30.1-9 Strabo, Geography 15.2.11-12/ Strabo, Geography 15.2.11-12
В дальнем океане водятся огромные киты и гораздо более крупные рыбы, чем в нашем Средиземном море. Неарх рассказывает, что когда они плыли из Кииз, на рассвете они увидели, что вода в море высоко бьет кверху, поднимаясь как бы силою какого–то воздуходувного меха. Испуганные этим моряки спросили проводников на кораблях, что это такое и отчего это явление; они же ответили, что это киты: плывя по морю, они выдувают воду кверху. Гребцы так испугались, что у них из рук выпали весла. Тогда сам Неарх, проезжая по всей линии кораблей, обращался к людям со словами ободрения и воодушевления; и тем, мимо кого он проезжал, он приказывал повернуть нос корабля во фронт, как бы для сражения, и, поднявши боевой крик, среди шума воды частыми и сильными ударами весел производить возможно больше шума. Они ободрились и все вместе, как было приказано, двинулись против китов. Когда они уже приближались к этим животным, они подняли воинский крик, сколько у них хватило голоса, стали трубить в трубы и производить насколько возможно больший шум греблей, И вот киты, которые виднелись уже у самого носа судов, испуганные шумом, опустились в глубину и, немного позднее вынырнув за кормой, держались на поверхности и вновь выкинули кверху большую струю воды. Тут среди моряков поднялся шум приветствий при этом неожиданном спасении, и раздавались похвалы смелости и мудрости Неарха. Некоторые из этих китов, когда начинается отлив, захваченные на мелях, остаются там; иные из них выкидываются на землю сильными бурями; там они загнивают и погибают, и когда распадается их кожа и мясо, остаются кости, которыми люди пользуются для постройки домов. Кости их ребер служат для этих зданий как бы большими балками, а кости поменьше употребляются как стропила; кости от их челюстей употребляются как двери, так как многие из этих китов достигают величины до 25 саженей.
F 1 V: Arrian, Indica 31.1-31.6 Strabo, Geography 15.2.13 / Strabo, Geography 15.2.13
Когда Неарх плыл мимо страны ихтиофагов, он услыхал рассказ о некоем острове, который лежит от этого материка на расстоянии около 100 стадий и на котором никто не живет. Местные жители говорили, что он посвящен солнцу и называется Носала и что никто из людей не хочет приставать к нему; а кто по неопытности подойдет к нему, тот навсегда исчезает. Неарх рассказывает, что у них один легкий корабль с экипажем из египтян исчез недалеко от этого острова и что лоцманы утверждали, что все они, как и всякий, кто по неведению приставал к этому острову, пропали. Неарх посылает тридцативесельный корабль объехать вокруг этого острова, приказав не высаживаться на этот остров, но, плывя мимо него в непосредственной близости, громким криком вызывать (пропавших) людей, называть по имени кормчего и всякого другого, чье имя известно. Когда никто не отозвался, он, по его словам, поплыл на этот остров; он заставил матросов пристать к нему, хотя они очень не хотели; он вышел на берег сам и доказал, что все эти рассказы об острове — пустые сказки. Он говорит, что об этом острове он слыхал и другой рассказ: будто бы на нем жила одна из Нереид — имени этой Нереиды не называли — и всякого, кто приближался к этому острову, она заставляла совокупляться с собой и затем, обратив его из человека в рыбу, выбрасывала в море
F 1 VI: Arrian, Indica 31.6-32.6
Раздраженный за это на Нереиду, Гелиос приказал ей выселиться с этого острова; и она обещала, что покинет этот остров, но просила, чтобы он (прекратил) ее чары; и Гелиос ей обещал. Тех же людей, которых она обратила в рыб, он, пожалев, вновь из рыб обратил в людей; будто бы от них и пошел род ихтиофагов — рыбоедов — и остался до времени Александра. Я лично не хвалю Неарха за то, что он, обличая все эти рассказы как лживые — а их не трудно было обличить, — злоупотребляет и временем и своей мудростью: я считаю жалким делом читать обо всех этих старинных сказках и затем (видеть), как их опровергают как ложные.
Выше ихтиофагов вглубь материка живут гадросии, занимая неплодородную и песчаную землю. Здесь много тяжелого пришлось перенести и войску Александра и ему самому, как я об этом передавал в другом моем повествовании. Когда от страны ихтиофагов флот прибыл в Карманию, в то место, где греки сделали первую остановку, они остановились в открытом море на якорях, так как далеко в море по всему берегу уходили подводные камни с сильным прибоем. Отсюда они уже плыли не к западу, а направляли свои корабли на северо–запад. Кармания, сравнительно с землей ихтиофагов и орейтов, гораздо богаче деревьями и фруктами, более обильна травой и водой. Они остановились в Бадисе, населенном месте Кармании; здесь росло много культурных деревьев, кроме оливковых, много хорошего винограда и много хлебов, Двинувшись отсюда и проплыв 800 стадий, они пристали к пустынному берегу. Отсюда они увидели большой гористый мыс, далеко вдающийся в море; этот мыс, казалось, отстоит на один день плавания;
F 1 VII: Arrian, Indica 31.6 Strabo, Geography 15.2.14 / Strabo, Geography 15.2.14
Он говорит, что об этом острове он слыхал и другой рассказ: будто бы на нем жила одна из Нереид — имени этой Нереиды не называли — и всякого, кто приближался к этому острову, она заставляла совокупляться с собой и затем, обратив его из человека в рыбу, выбрасывала в море. Раздраженный за это на Нереиду, Гелиос приказал ей выселиться с этого острова; и она обещала, что покинет этот остров, но просила, чтобы он (прекратил) ее чары; и Гелиос ей обещал. Тех же людей, которых она обратила в рыб, он, пожалев, вновь из рыб обратил в людей; будто бы от них и пошел род ихтиофагов — рыбоедов — и остался до времени Александра. Я лично не хвалю Неарха за то, что он, обличая все эти рассказы как лживые — а их не трудно было обличить, — злоупотребляет и временем и своей мудростью: я считаю жалким делом читать обо всех этих старинных сказках и затем (видеть), как их опровергают как ложные.
F 1 VIII: Arrian, Indica 32.7-8
люди, знающие эти места, говорили, что этот далеко выдающийся мыс принадлежит уже Аравии и называется Макета; что отсюда вывозится в Ассирию корица и другие такого же рода пряности. И от того берега, где на якорях в открытом море стоял флот, и того горного мыса, который они видели по ту сторону сильно выдающимся в море, простирается внутрь залив (это мнение и мое, и, равным образом, таково же было мнение Неарха), образуя, как вполне вероятно, Красное море.
F 1 IX: Arrian, Indica 32.9-12 Arrian, Anabasis 7.20.9 / Arrian, Anabasis 7.20.9
Когда они увидели этот мыс, Онесикрит велел плыть, держа направление на него, чтобы не терпеть всяких бед, ведя корабли вдоль берегов этого залива. Но Неарх ответил Онесикриту, что он глуп, если не знает, с какою целью Александр отправил этот флот. Он послал эти корабли не потому, что не мог сухим путем в целости вывести все войско, но потому, что хотел точно разузнать все берега вдоль пути флота, все стоянки и острова, и если встретится какой–либо залив, проехать его весь, узнать, какие там есть приморские города, какая земля плодородна, какая пустынна. Итак, они не должны уничтожать всего дела, находясь близко к концу своих трудов, не нуждаясь к тому же ни в чем необходимом для плавания. Неарх указал, что он боится, если этот мыс уходит так далеко к югу, как бы не встретиться там со страною пустынною, безводною и сожженною солнцем.
F 1 X: Arrian, Indica 32.13-38.1
Двинувшись от этого берега, они плыли, держась близко к земле, и, проплыв около 700 стадий, стали у другого берега; название этого берега Неоптана. И опять перед рассветом они двинулись в море и, проплыв 100 стадий, пристали к реке Ананису; это место называлось Гармозией. Тут все было приятно; страна изобиловала плодами; здесь не росли только оливки. Тут они сошли с кораблей и с удовольствием отдохнули от многих трудов, вспоминая, какие бедствия переносили они раньше на море и в земле ихтиофагов; вспоминали пустынные местности, звероподобных людей, перечисляли все пережитые ими самими трудности. И некоторые из них ушли дальше от моря вглубь материка, отделившись от войска в поисках один — одного, другой — другого. Тут перед ними явился какой–то человек, в эллинской хламиде и вообще одетый, как эллин, и заговорил с ними на эллинском языке. Первые, увидевшие его, говорят, даже заплакали: настолько неожиданным показалось им после стольких бедствий вновь увидеть эллина и услышать эллинскую речь. Они стали спрашивать его, откуда он пришел и кто он такой. Он сказал им, что отделился от войска Александра, что лагерь и сам Александр находятся недалеко отсюда. С криками радости и шумом они привели этого человека к Неарху. Неарху он тоже все рассказал и что лагерь и царь находятся от моря на расстоянии пяти дней пути. Он сказал Неарху, что покажет ему начальника этой страны <и привел его>. Неарх принял решение вместе с ним пойти к царю. Затем они вернулись к кораблям. С рассветом Неарх велел вытащить суда на сушу, чтобы произвести ремонт тех из них, которые пострадали во время плавания, а также и потому, что он решил оставить здесь большую часть войска. Он провел около морского лагеря двойной вал, земляную насыпь и глубокий ров, от берега реки до того берега, где у него находились вытащенные корабли.
В то время как Неарх все это приводил в порядок, начальник этой области, узнав, что Александр очень обеспокоен судьбой этого флота, решил, что он может получить от Александра какую–нибудь большую награду, если даст ему знать о спасении флота, и что Неарх немного позднее сам явится на глаза к царю. И вот, направившись кратчайшей дорогой, он объявил Александру, что сам Неарх идет к нему от своих кораблей. Хотя Александр тогда и не совсем поверил его словам, но, естественно, очень обрадовался этому известию. Но когда шел день за днем и Александр, принимая в расчет время извещения, стал думать, что он сообщил ему неправду, когда посылаемые одни за другими, чтобы найти Неарха, люди, или пройдя небольшое пространство пути, возвращались назад с пустыми руками, никого не встретив, или же, пройдя дальше и заблудившись, не попадали туда, где был Неарх, и сами не возвращались, — тогда Александр велел арестовать этого человека за то, что тот принес ложное известие и, вызвав напрасную радость, заставил еще сильнее почувствовать огорчение. И по внешнему виду, и по душевному состоянию ясно было, что Александр охвачен сильной печалью. В это время некоторые из посланных на розыски Неарха, имея при себе лошадей и повозки, чтобы доставить его, встретились на дороге с самим Неархом и Архием, которые шли в сопровождении пяти или шести человек. Встретившись с ними, они не узнали ни Неарха, ни Архия: так те были непохожи на себя, обросшие волосами, покрытые грязью, все просоленные от морской воды, с согбенным станом, бледные от бессонницы и всяких других лишений. На их вопрос, где находится Александр, посланные указали им место и продолжали свой путь. Но Архий, сообразив, сказал Неарху: «Я думаю, Неарх, что эти люди едут через пустыню по той же дороге, что и мы, посланные как раз затем, чтобы найти нас. Тому, что они нас не узнали, я не удивляюсь; у нас такой плохой вид, что нас трудно узнать. Скажем им, кто мы такие, и спросим их, зачем они едут этой дорогой». Предложение Архия показалось Неарху правильным. И они спросили их, куда они едут; те ответили, что ищут Неарха и флот. Тогда Неарх им сказал: «Вот я, Неарх, а вот этот — Архий; ведите нас к Александру: мы сделаем ему доклад о флоте и о нашем походе».
Взяв их с собой на повозки, они поехали назад. И некоторые из них, желая раньше сообщить эту счастливую весть, бегом несутся вперед и сообщают Александру, что «вот сам Неарх и с ним Архий, в сопровождении других пяти человек, едут к тебе»; относительно же всего флота они ничего не могли сказать. Услыхав это, Александр решил, что они оба спаслись чудесным образом, а все остальное войско у него погибло; он не столько обрадовался спасению Неарха и Архия, сколько огорчился, что все это войско у него погибло. И не успели окончиться эти речи, как явились Неарх и Архий. С трудом узнал их Александр. Когда он увидел, как обросли они волосами и в каком плохом состоянии были их одеяние и внешний вид, его печаль о погибшем войске и флоте еще усилилась. Взяв Неарха за правую руку, он отвел его одного в сторону от своих гетайров и щитоносцев и долгое время плакал. Потом, придя в себя, он сказал: «Хоть то, что ты и вот этот Архий вернулись к нам живыми и невредимыми, является утешением во всем этом несчастии; но скажи, как погибли флот и войско?» Но Неарх, прервав его, сказал: «О царь! И твой флот невредим, и войско; мы приходим к тебе вестниками их спасения». Тогда Александр заплакал еще сильнее, так как спасение войска представилось ему совершенно неожиданным; он стал спрашивать, где пристали корабли. Неарх ему сказал: «Корабли стоят в устье реки Ананиса и чинятся». Александр, клянясь именем Зевса Греческого и Аммона Ливийского, сказал, что этому сообщению он радуется больше, чем известию, что он завоевал всю Азию, так как печаль о гибели флота и этого войска имела для него не меньшее значение, чем вся остальная удача.
Начальник этой области, которого Александр велел арестовать за ложное извещение, увидев явившегося сюда Неарха, пал к его ногам и сказал: «Вот я, который сообщил Александру, что вы прибыли живыми и невредимыми. Ты видишь, в каком я теперь положении». Поэтому Неарх попросил Александра отпустить этого человека, и его отпустили. В благодарность за спасение Александр принес жертвы Зевсу–спасителю, Гераклу, Аполлону–отвратителю бед, Посейдону и всем другим морским божествам. Он устроил гимнастические и музыкальные состязания и торжественное шествие. Неарх шел впереди этого шествия; при этом войско осыпало его цветами и венками. Когда всему этому наступил конец, Александр сказал Неарху: «О Неарх, я не хочу, чтобы ты дальше подвергался опасностям и бедствиям; другой поведет флот отсюда, пока не приведет его в Сузы». Неарх, прервав царя, сказал ему: «О царь! Я во всем хочу повиноваться тебе, и мне это необходимо; но если действительно ты хочешь оказать мне милость, не делай этого, а позволь мне оставаться начальником всего флота, пока я не приведу твои корабли невредимыми в Сузы. Не сделай так, чтобы все трудное и почти невыполнимое, порученное тобою, пало на меня, а все легкое и, так сказать, готовая слава были отняты у меня и отданы в руки другого». Еще во время этой речи Александр прервал его и выразил ему, сверх всего прочего, свою благодарность. Он отправил его назад (к морю), дав ему в сопровождение маленький отряд, как идущему по дружеской стране. Однако самое возвращение к морю не обошлось для Неарха без опасностей, так как собравшиеся из окружных мест варвары заняли все укрепленные места Кармании: их прежний сатрап, по приказу Александра, был казнен, а недавно назначенный Тлеполем еще не укрепил своей власти. По два и по три раза в день ему пришлось сражаться с разными варварами, нападавшими на него. И вот, нигде не отдыхая, они с большим трудом невредимыми вышли к морю. Здесь Неарх принес жертвы Зевсу–спасителю и устроил гимнастические состязания.
Выполнив все эти религиозные обряды, греки снова отплыли. Проплыв мимо пустынного и скалистого острова, они пристали к другому острову, тоже большому, но обитаемому; они проплыли 300 стадий от того места, где стояли на якоре. Пустынный остров назывался Органа, а тот к которому они пристали, — Оаракта; на нем росли виноград, финики и были хорошие хлеба. Длина этого острова была 800 стадий. Начальник этого острова, Мазен, поплыл с ними вместе до Суз, став добровольно руководителем этого плавания. Говорили, что на этом острове показывают гробницу первого владыки этой страны; его имя было Эритра, и от его имени море получило свое название и стало называться Эритрейским. Отчалив от этого острова, они поплыли дальше; проплыв вдоль берегов этого острова около 200 стадий, они вновь пристали к нему. Здесь они увидели другой остров, отстоящий от этого большого самое большее на 40 стадий; говорили, что он посвящен Посейдону и недоступен (для обыкновенных людей). На рассвете они поплыли дальше; их захватил такой сильный отлив, что три корабля принуждены были остаться на суше, другие же с трудом, проплыв по месту прибоя, спаслись на глубокое место. Суда, оставшиеся на сухом берегу, с наступлением прилива вновь поплыли и на другой день пришли туда, где был весь остальной флот. Они пристали к другому острову, отстоящему от материка стадий на 300, проплыв в этот день 400 стадий. На рассвете они поплыли оттуда, минуя оставшийся налево пустынный остров; название этого острова было Пилора. Они пристали к Сисидоне, маленькому городишку, бедному всем, кроме воды и рыбы; жители этого места поневоле были ихтиофагами (рыбоедами), потому что жили на плохой земле. Запасшись тут только водою, они пристали к Тарсийскому мыс, вытянувшемуся далеко в море, проплыв 300 стадий. Отсюда они достигли Катеи, пустынного и плоского острова; говорили, что он посвящен Гермесу и Афродите. За это время они проплыли 300 стадий. На этот остров из года в год местные жители посылают овец и коз, посвященных Гермесу и Афродите; их можно было видеть одичавшими за долгое время жизни на этом пустынном острове.
До этого места простирается Кармания; а отсюда идут места, занятые персами; длина плавания вдоль берегов Кармании равна 3700 стадиям.
F 1 XI: Arrian, Indica 38.1 Strabo, Geography 15.2.14 / Strabo, Geography 15.2.14
Неарх считает бо́льшую часть обычаев и язык карманов персидскими и мидийскими.
F 1 XII: Arrian, Indica 38.2-40.5
Люди живут здесь так же, как и персы, потому что они с персами соседи; у них одинаковое оружие и способ ведения войны. Отчалив от священного острова, они плыли уже вдоль персидской земли и пристали к местечку Ила, где небольшой и пустынный остров образует гавань; название этого острова Каикандр, расстояние же, которое они проплыли, — 400 стадий. Отплыв на рассвете, они пристали к другому населенному острову; здесь, по словам Неарха, так же как в Индийском море, производится ловля жемчуга120. Проплыв мимо гористого мыса этого острова около 40 стадий, они там пристали. Затем они пристали к высокой горе (название этой горы Ох) в удобной гавани; в этих местах жили рыбаки. Отплыв оттуда на расстояние 450 стадий, они пристали к Апостанам; там стояло много судов, а поселок находился от моря на расстоянии 60 стадий. Отчалив оттуда ночью, они приплыли к заливу, окруженному многими деревнями; за это время они проплыли стадий 400. Они стали у подошвы гористого берега; тут росло много финиковых пальм и все те фруктовые деревья, которые произрастают и в Элладе. Отчалив оттуда, они вдоль берега прибыли в Гоганы, проплыв приблизительно 600 стадий; это была населенная страна. Они остановились в устье бурной реки; ее название Ареон. Пристать здесь было трудно: вход в устье был узкий, потому что морские приливы вокруг создали мели. Отплыв отсюда, они опять остановились в устье другой реки, проплыв около 800 стадий; название этой реки было Ситак. И здесь стоянка у них была не очень удобная, да и в течение всего этого плавания вдоль берегов Персии им приходилось встречаться с мелями, прибоем и болотами. Здесь они нашли большое количество хлеба, доставленного сюда по приказанию царя, чтобы они могли запастись провиантом. Тут они оставались полных 21 день. Они вытащили корабли на берег и починили те, которые получили повреждения, а остальные привели в порядок.
Двинувшись отсюда, они прибыли к городу Гиерату, в населенную местность. За это время они проплыли 750 стадий. Остановились они в канале, проведенном из реки в море, название которого было Гератемис. С восходом солнца они отплыли дальше до бурной реки, называющейся Падагр. Все это место является полуостровом: тут было много садов и росли разнообразные фруктовые деревья. Название этого места Месамбрия. Двинувшись из Месамбрии и проплыв приблизительно 200 стадий, они пристали в Таоке на реке Гранису. От этого места на расстоянии 200 стадий от устья реки вглубь страны находился дворец персидского царя. Во время этого плавания, по словам Неарха, они видели кита, выброшенного на берег. Некоторые из моряков, подплыв к нему, смерили его и говорили, что он был в 50 локтей; кожа его чешуйчатая и такая толстая, что доходит до локтя (в толщину); к нему приросло много улиток, раковин и водорослей. Неарх говорит, что вокруг кита можно было видеть много дельфинов и что эти дельфины гораздо крупнее тех, которые водятся во внутреннем (Средиземном) море. Двинувшись отсюда, они пристали к бурной реке Рогонис124, в удобной гавани. Длина этого плавания была 200 стадий. Двинувшись отсюда и проплыв 400 стадий, они остановились на отдых у бурной реки, название которой было Бризана; стоянка тут была опасна, потому что там был сильный прибой и отмели, а из моря торчали утесы. Они пристали во время прилива, а когда вода спала, то корабли оказались на суше; когда же в свое время вновь начался прилив, то, отплыв, они остановились у реки, название которой — Ороатис; по словам Неарха, это — самая большая река из тех, которые на пути этого плавания впадают во внешнее море (Океан).
До этой реки живут персы; начиная с нее — жители области Сузианы; выше их живет другое независимое племя, называемое уксиями. В другом своем сочинении я говорил, что они занимаются разбоем. Длина всего плавания вдоль персидской земли равна 4400 стадиям. Рассказывают, что персидская земля делится на три части по климату и характеру местности
F 1 XIII: Arrian, Indica 40.6-7 Strabo, Geography 11.13.6 / Strabo, Geography 11.13.6
Что уксии являются соседями с жителями области Суз, я сказал раньше; подобно тому как марды — тоже разбойничье племя — живут рядом с персами, так коссеи живут рядом с мидийцами. Все эти племена Александр подчинил своей власти, напав на них зимою, когда они считали, что их страна непроходима; он им основал города, чтобы они больше не были кочевниками, а стали бы земледельцами и пахали землю и чтобы таким образом завели себе имущество, боясь за которое они перестали бы причинять друг другу вред. Отсюда флот плыл вдоль берегов земли сузийцев. Неарх сообщает, что здесь было 4 разбойничьих племени: из них марды граничили с персами, уксии и элимеи — с мардами и сусийцами, коссеи — с мидянами. Все они заставляли царей платить им дань, а коссеи даже получали дары, когда царь, проводя лето в Экбатанах, возвращался в Вавилонию. Александр напал на них зимой и положил конец их великой дерзости.
F 1 XIV: Arrian, Indica 40.8-41.7
Неарх говорит, что об этом плавании он не может рассказывать все так подробно (как о прежнем), а только об остановках и длине плавания. Вся эта страна по большей части болотиста, берега с мелями и морские прибои уходят далеко в море; вход в гавани здесь сопряжен с большой опасностью; поэтому им по большей части приходилось плыть открытым морем. Они отплыли от устья той реки, где отдыхали, на самой границе персидской земли. Они взяли с собой на корабли воды на пять дней: проводники, сопровождавшие их в плавании, говорили, что дальше воды нет.
Проплыв стадий 500, они пристали у устья богатого рыбой озера, название которого Катадербис; у устья был маленький островок; название этого островка Маргастана. Отплыв оттуда перед рассветом, они плыли вдоль мелей, корабль за кораблем (кильватерной колонной); столбы, вбитые в дно на известном расстоянии друг от друга, указывали на отмели, все равно как у Истма, между островом Левкадой и Акарнанией, для моряков поставлены предохранительные знаки, чтобы корабли не сели на мель. Но у Левкады эти мели песчаные, и севшим на мель есть возможность быстро с нее сняться; здесь же, с той и с другой стороны фарватера, глубокий и липкий ил, так что для засевших в него нет никакого средства спастись отсюда. Шесты, уходя в эту грязь, не приносят никакой пользы, для человека же нет никакой возможности сойти, чтобы столкнуть корабли в фарватер: грязь засасывает его до самой груди. Проплыв так с большим трудом около 600 стадий, они стали на якорь, каждый корабль со своей командой, и только тогда подумали об ужине. Ночь они плыли уже по глубокому месту и весь следующий день вплоть до вечера (до созвездия Тельца); они прошли 900 стадий и стали на якорь в устье Евфрата у какого–то поселка Вавилонской области; его название — Диридотис. Сюда купцы привозят ладан из окрестных областей и все другие благовонные вещества, которые производит аравийская земля.
F 1 XV: Arrian, Indica 41.8 Pliny, Natural history 6.124 / Pliny, Natural history 6.124
По словам Неарха, от устья Евфрата до Вавилона путь равен 3300 стадиям.
Неарх и… записали запись, можно плыть в Вавилон из Персидского моря по Евфрату, на расстоянии 412 миль.
F 1 XVI: Arrian, Indica 42.1-10
Здесь к ним пришло известие о прибытии Александра в Сузы. Отсюда они сами поплыли назад, с тем чтобы подняться вверх по реке Паситигру и соединиться с Александром. И вот они поплыли назад, имея по левую руку Сузийскую область: они проплыли мимо заболоченного озера, в которое вливается Тигр. Вытекая из гор Армении, он протекает возле города Нина, некогда большого и богатого, и образует область, лежащую между ним и Евфратом, которую поэтому и называют «Междуречьем» — Месопотамией. От этого озера плавание вверх по самой реке равняется 600 стадиям, до места, где поселение в Сузийской области, которое называют Агинис; оно отстоит от Суз на расстоянии около 500 стадий. Длина плавания вдоль Сузийской области до устья реки Паситигра равняется 2000 стадий. Отсюда они плыли вверх по течению Паситигра по населенной и богатой стране. Проплыв около 150 стадий, они остановились, ожидая тех, кого Неарх послал разузнать, где находится царь. Сам же он приносил жертвы богам–спасителям и устраивал состязания; весь флот был охвачен радостью. Когда пришло известие, что Александр приближается, они вновь поплыли вверх по реке и остановились около понтонного моста, по которому Александр собирался перевести свое войско в Сузы. Здесь оба войска объединились, и Александр принес жертвы за спасение войска и флота и устроил состязания. И где только ни появлялся Неарх среди войска, его засыпали цветами и венками. А затем Александр одарил Неарха и Леонната золотыми венками: Неарха — за спасение флота, Леонната — за победу, которую он одержал над орейтами и живущими рядом с орейтами варварами. Так невредимо вернулся к Александру флот, двинувшийся из устьев Инда.
F 2: (Script. Al. M. p. 63, 17) Arrian, Anabasis 6.13.4-5
Неарх рассказывает, что Александра сердили друзья, бранившие его за то, что он лично ввязывается в сражение: сражаться это дело солдата, а не полководца. Мне кажется, что Александр сердился на эти речи, сознавая их справедливость; он понимал, что заслуживает порицания. И все–таки он не мог совладать с собой (так иные уступают зову наслаждений) и бросался в гущу боя: до того разгоралось у него сердце и так хотелось ему прославиться. Неарх говорит, что какой–то пожилой беотиец (имени его он не называет), узнав, что Александра и рассердили и огорчили упреки друзей, подошел к нему и сказал на беотийском наречии: «Александр! действовать — дело мужей», — и он привел один ямбический стих, смысл которого таков: кто действует, тот должен и терпеть. Человек этот сразу же приобрел добрую славу и был и в дальнейшем среди близких Александру людей.
F 3 a: Arrian, Anabasis 6.24.2-3
Александр пошел этой дорогой, хорошо зная, как она трудна (это говорит только один Неарх), только потому, что услышал, будто из тех, кто до него проходил здесь с войском, никто не уцелел, кроме Семирамиды, когда она бежала от индов. И у нее, по рассказам местных жителей, уцелело только 20 человек из всего войска, а у Кира, сына Камбиза, только 7, не считая его самого. Кир, говорили они, явился в эти места, чтобы вторгнуться в землю индов, но уже на этой пустынной и тяжелой дороге потерял значительную часть своего войска. Эти рассказы и внушили Александру желание состязаться с Семирамидой и Киром. Ради этого и затем, чтобы доставить из мест близких все необходимое флоту, Александр и повернул сюда: так говорит Неарх.
F 3 b: Strabo, Geography 15.1.5-6
По крайней мере Неарх сообщает, что Александр, движимый честолюбием, упорно стремился провести свое войско через Гедросию, узнав, что Семирамида и Кир совершили поход на индийцев; однако первой пришлось, спасаясь бегством, повернуть назад лишь с 20 человеками, а последнему —. Сколь же великая слава ожидает его, думал Алесандр, если он проведет победоносно свое войско целым и невредимым через те племена и земли, где его предшественников постигли столь великие несчастья. Следовательно, Александр поверил этим рассказам.
F 4: Arrian, Anabasis 7.3.6
Когда, рассказывает Неарх, те, кому было приказано, подожгли костер, грянули трубы (так велел Александр), все войско подняло тот крик, с которым оно ходило в сражения, слоны закричали пронзительно и воинственно — все воздали честь Калану.
F 5: Arrian, Indica 3.6-8 (K. Müller, GGM)
Неарх говорит, что путь по индийской равнине равен четырем месяцам пути
F 6: Arrian, Indica 11.7
Эти мудрецы живут нагими, зимою — под открытым небом на солнце, летом — когда солнце во всей силе — в лугах и болотах под большими деревьями. Тень их, как пишет Неарх, достигает кругом до пяти плетров, и под каждым деревом могли бы укрыться огромные толпы людей: столь велики эти деревья.
F 7: Arrian, Indica 15.1-3
Неарх говорит, что шкуру тигра он видел, самого же тигра не видал; но что, по словам индийцев, тигр такой же величины, как большая лошадь, быстрота же его и сила таковы, что с ним не сравнится никакое другое животное. Когда тигр сталкивается со слоном, он вскакивает на голову слона и легко его душит. Те же, кого мы знаем под именем тигров, были пестрые шакалы, бо́льшие, чем обыкновенные.
F 8 a: Arrian, Indica 15.4 (K. Müller, GGM)
И о «муравьях» Неарх говорит, что сам он не видел этих «муравьев», о которых некоторые другие написали, будто они водятся в Индии, но, что он видел шкуры этих животных, принесенные в большом количестве в македонский лагерь.
F 8 b: Strabo, Geography 15.1.44
Неарх утверждает, что видел шкуры муравьев, роющих золото, похожие на леопардовые шкуры.
F 9: Arrian, Indica 15.8
О попугаях Неарх рассказывает, как о каком–то чуде, что они водятся в индийской земле; он рассказывает, что это за птица — попугай и как она говорит человеческим голосом
F 10 a: Arrian, Indica 15.10-12
Неарх рассказывает, что там ловятся змеи, пестрые и очень быстрые; и величина той змеи, по его словам, которую поймал Пейтон, сын Антигена, была в 16 локтей; сами же индийцы утверждают, что самые большие змеи у них много больше этих. Для тех, кто был укушен индийской змеей, не было никакого исцеления, если он обращался к греческим врачам, но сами индийцы вылечивали тех, кто был укушен. Неарх к этому прибавляет: Александр собрал и имел при себе самых сведущих врачей из индийцев и по всему лагерю велел объявить, чтобы всякий, кто будет укушен (змеею), шел к палатке царя. Эти же лица были врачами и от других болезней и страданий. Но у индийцев немного заболеваний, так как климат в этих местах очень умеренный; если же их поразит какая–нибудь болезнь более сильная, они обращаются к этим мудрецам, и те, повидимому не без божьей помощи, излечивают то, что можно излечить.
F 10 b: Strabo, Geography 15.1.45
Неарх удивляется множеству пресмыкающихся в Индии и их зловредности. По его словам, во время наводнений животные сбегаются с равнин к поселениям, недоступным наводнению, и наполняют жилища. Из–за этого жителям приходится устраивать свои ложа на возвышениях, а иногда даже покидать жилища, когда пресмыкающихся чрезвычайно много. Если же бо́льшая часть их не погибнет от воды, то страна может превратиться в пустыню. Впрочем, некоторые пресмыкающиеся своими малыми размерами столь же опасны, как и другие своей огромной величиной; первые потому, что от них трудно уберечься, а вторые — из–за их силы, в особенности там, где встречаются змеи в 16 локтей длины. Заклинатели змей бродят по стране, и народ верит, что они вылечивают от укусов; и это почти что единственный способ лечения. Народ ведь не страдает многими болезнями в силу простоты их образа жизни и воздержания от вина. Если же возникают болезни, то их лечат мудрецы.
F 11: Arrian, Indica 16.1-17.6 (K. Müller, GGM)
По словам Неарха, индийцы ходят в полотняной одежде из древесного волокна, о чем мною уже было сказано. Это полотно или по цвету белее всякого другого полотна, или кажется белее, так как сами они темного цвета. Носят они полотняный хитон (рубашку) до половины голени, накидка же у них частью наброшена на плечи, частью же обернута одновременно вокруг головы. Очень богатые индийцы носят серьги из слоновой кости, ибо носят их не все индийцы. Неарх рассказывает, что индийцы красят свои бороды в разные цвета: одни, чтобы казаться белыми, красят в самый белый цвет, другие в цвет вороненой стали; иные в фиолетовый, некоторые в пурпурный, другие, как зеленый лук. Он говорит, что высокопоставленные индийцы летом носят зонтики. Они носят обувь из белой кожи, — и сделана она очень искусно. Подошвы у этой обуви разноцветные и высокие, чтобы казаться больше ростом.
У индийцев не один вид вооружения: пехотинцы носят у них лук, равной величины с тем, кто его носит; опустив нижнюю часть его в землю и упершись в него левой ногой, они так и пускают стрелы, натягивая насколько возможно тетиву назад; а стрелы у них длиною немного меньше трех локтей; и никакой предмет, пораженный стрелою индийского стрелка, не может ее выдержать, ни щит, ни панцырь, ни другое какое–либо оборонительное оружие, как бы крепко оно ни было. На левой руке они носят легкие щиты из необработанной кожи, более узкие, чем те люди, которые их носят, в длину же почти одинаковые с ними. У некоторых вместо лука — дротики. Все носят мечи, широкие и в длину не меньше, чем в три локтя. Когда они вступают в рукопашный бой, а это не так–то легко случается у индийцев, то этим мечом для удара они замахиваются двумя руками, чтобы удар был сильнее. Всадники у них носят два копья, похожие на те, которые называются «савнии», и щит, меньше, чем у пехотинцев. Лошади у них не оседланы и взнузданы уздой, не похожей ни на греческую, ни на галльскую; но на конец морды надевается невыделанная сшитая воловья кожа, и в неё с внутренней стороны вделаны медные или железные зубья, не очень заостренные; у богатых зубья сделаны из слоновой кости. В рот лошади вставляется железный стержень, к которому прикрепляются вожжи; всякий раз как натягивают вожжи, удила сдерживают коня, и зубья, связанные с ними, вонзаясь, не позволяют ему делать ничего другого, как только слушаться вожжей.
Физически индийцы сухощавы, высокого роста и легче на ходу всех других людей. У большинства индийцев для передвижения служат верблюды, лошади и ослы; у богатых — слоны. У индийцев выезд на слоне считается царским; второе место по почетности занимает езда на четверке: на третьем месте стоит выезд на верблюде; ездить же на одном коне считается признаком бедности. Женщины у них, считающиеся наиболее благоразумными, ни за какую цену не дают себя совратить; но, получив слона, женщина отдается тому, кто его дает. И индийцы не считают позорным, если женщина отдается кому–либо за слона, но по общему мнению, для женщины почетно, что ее красота приравнена к цене слона. Браки заключаются так, что при этом ничего не дают и не берут; но когда девушки достигают брачного возраста, то отцы выводят их перед народом и дают выбрать любую тому, кто победит в борьбе, в кулачном бою, или в беге, или проявит какую–либо другую доблесть. Большинство индийцев питается хлебом и занимается земледелием, исключая тех, которые живут в горах: эти питаются мясом диких животных.
На мой взгляд, этим я сказал достаточно об индийцах из всего того, что описали как самое характерное для общего сведения славные мужи Неарх и Мегасфен.
F 12: Philostratos, Vita Apollonii 2.17
Об Акесине Иеарху и Пифагору говорили, что река эта впадает в Инд и что в ней водятся змеи длиною до семидесяти локтей.
F 13 : Pliny, Natural history 6.96
Но прежде чем мы проследим все это по частям, уместно сказать о том, что передал Онесикрит, совершивший с флотом Александра круговое плавание из Индии во внутренние места Персиды, а совсем недавно подробно изложено Юбой, затем о том морском пути, которым, открытым в эти годы, следуют сегодня. В описании этого плавания Онесикрита и Неарха нет ни <всех> названий стоянок, ни расстояний между ними; и прежде всего что касается Ксилинеполя, основанного Александром, откуда они пустились в плавание: у какой реки или где он был — недостаточно объясняется.
F 14: Pliny, Natural history 6.107
Неарх пишет, что побережье Кармании простирается на 1250 километров, от начала и до реки Сабис 100 миль; оттуда до реки Anamis, на расстоянии 25 миль, лозы выращиваются и есть пахота. Этот регион называется Армузия. Города Кармании Зет и Александрия.
F 15: Pliny, Natural history 6.109
Онесикрит и Неарх писали, что от реки Инд до Персидского залива и оттуда в Вавилон через болота Евфрат путь 1700 миль.
F 16: Strabo, Geography 2.1.20
Если действительно верно, что в Индии обе Медведицы заходят (как полагают, основываясь на свидетельствах Неарха и его последователей), то тогда невозможно, чтобы Мерое и оконечности Индии лежали на одной параллели.
F 17: Strabo, Geography 15.1.16
Неарх приводит следующие примеры речных наносов: равнины Герма, Каистра, Меандра и Каика получили такое название потому, что речные отложения увеличивают эти равнины, скорее образуют их, так как все наносы, приносимые с гор (в виде ила) — это плодородная и мягкая почва. Реки несут ил вниз по течению, так что эти равнины являются как бы их порождениями, и совершенно правильно сказано, что равнины принадлежат рекам. Это высказывание Неарха тождественно тому, что Геродот говорит о Ниле и о прилегающей к нему области, что она — дар Нила. На этом основании Неарх правильно замечает, что Нил называли тем же именем, что и египетскую страну.
F 18: Strabo, Geography 15.1.18
То же самое передает и Неарх; однако относительно летних дождей он не согласен с Аристобулом, утверждая, что летом равнины орошаются дождями, а зимой дожди не выпадают. Оба писателя рассказывают о разливах рек. По словам Неарха, когда они стояли лагерем близ реки Акесина, то были вынуждены во время разлива переменить место на другое, лежащее выше; этот случай произошел во время летнего солнцестояния. Далее, оба писателя согласны в том, что города, расположенные на вершинах искусственных холмов, образуют острова (подобно тому как это бывает в Египте и Эфиопии), и они сообщают, что хотя землю засевают там наполовину высохшей, но все же она, разрыхленная первым попавшимся орудием, дает зрелые и прекрасные плоды.
F 19: Strabo, Geography 15.1.20
Поэтому Эратосфен хочет в некотором смысле сказать, что процесс, называемый у других «созреванием плодов или соков», у индийцев носит имя «сваривания», и при «созревании» плоды получают столь же приятный вкус, как от варки на огне. В силу этого, говорит он, так гибки и ветви деревьев, из которых делают ободья для колес, и по этой же причине на некоторых деревьях появляется «шерсть». Из этой «шерсти», согласно Неарху, выделывают искусно сотканные тонкие ткани; македоняне применяли их вместо подушек и для набивки седел. В таком же роде и «серские» ткани из «виссона», который вычесывают из коры известного сорта. Он говорит о тростнике, который дает мед, хотя и без пчел; действительно, это — плодоносное дерево, из плодов которого приготовляют мед, но плоды его опьяняют тех, кто ест их сырыми
F 20: Strabo, Geography 15.1.25
По словам Неарха, ответ на поставленный еще раньше вопрос относительно Нила, именно о происхождении его разливов, дается индийскими реками, так как их разливы происходят от летних дождей. Александр, продолжает этот писатель, увидев в Гидаспе крокодилов, а в Акесине — египетские бобы, решил, что он нашел истоки Нила и стал готовить флот для похода в Египет, полагая, что по этой реке он доплывает до Египта.
F 2: Strabo, Geography 15.1.33
Последняя область — Паталена, которую образует Инд, разделенный на 2 устья. По словам Аристобула, устья эти отстоят на 1000 стадий друг от друга. Неарх же добавляет еще 800 стадий.
F 22: Strabo, Geography 15.1.43
Неарх рассказывает, что при охоте на слонов ставят капканы на нескольких перекрестках и загоняют туда диких слонов прирученные животные, так как последние сильнее и управляются корнаками. Кроме того, слоны так легко приручаются, что их обучают даже метать в цель камни и пользоваться оружием; они прекрасно плавают. Колесница со слонами считается у индийцев величайшей ценностью. Как и верблюды, слоны ходят под ярмом; для женщины считается великой честью, если она получит в дар от поклонника слона. Впрочем, это сообщение не согласуется с утверждением того писателя, согласно которому лошадь и слон принадлежали исключительно царям
F 23: Strabo, Geography 15.1.66-7
Неарх рассказывает о софистах следующее. Часть брахманов занимается государственными делами, сопровождая царей в качестве советников. Остальные софисты изучают физические явления; к ним принадлежит и Калан. Их жены совместно с ними занимаются философией. Все они ведут строгий образ жизни. Относительно обычаев остальных индийцев он сообщает следующее. Законы у них, как общие, так и особые, не записаны и отличаются своеобразием по сравнению с законами прочих народностей. Так, например, у некоторых племен девушек дают в награду победителю в кулачном бою, так что они выходят замуж без приданого. У других же племен заведено возделывать поля сообща всей родней, а после уборки урожая каждый получает достаточное количество продуктов для пропитания на год; остаток сжигают, чтобы у них было побуждение работать в другой раз и не проводить время в праздности. Их вооружение состоит из лука и стрел длиной в 3 локтя или из щита и широкого меча длиной в 3 локтя. Вместо уздечек у них в ходу переносники, мало отличные от намордников, а в губы лошадей продеты гвозди. В доказательство того, что индийцы искусные ремесленники, Неарх сообщает, что они увидели у македонян губки и воспроизвели их; они прошивали шерсть с волосом тонкими нитями и шнурками и затем, сделав из этого войлок, вытаскивали нити, а шерсть красили. Кроме того, скоро появилось много изготовителей банных скребниц и сосудов для масла. Письма они пишут на кусках тонкой материи, очень плотно тканной, хотя остальные писатели утверждают, что они не знают письмен. Медь у них в употреблении литая, а не кованая. Однако он не объяснил причины этого, хотя и указывал на вытекающее отсюда неудобство, так как сосуды, изготовленные из такой меди, при падении разбиваются, как глиняные.
F 24: Strabo, Geography 15.2.1
По словам Неарха, арбии занимают побережье длиной около 1000 стадий.
F 25: Strabo, Geography 15.3.5
По словам Неарха, побережье Сусиды мелководно и оканчивается у реки Евфрата. При устье Евфрата лежит селение, которое принимает товары из Аравии, потому что аравийское побережье непосредственно примыкает к устью Евфрата и Паситигра. Во всем промежутке находится озеро, в которое впадает Тигр. Если проплыть по Паситигру вверх 150 стадий, то встретим понтонный мост, ведущий из Персиды в Сусиду; мост находится в 607 стадиях от Сус; Паситигр же отстоит от Ороатиды приблизительно на 2000 стадий. Путь через озеро вверх до устья Тигра составляет 600 стадий. Близ устья, в 500 стадиях от Сус, расположено сусианское селение; водный путь внутрь страны от устья Евфрата до Вавилона по густонаселенной местности составляет больше 3000 стадий.
F 26: Strabo, Geography 15.3.11
Такова внутренняя часть страны, побережье же мелководно и лишено гаваней. Поэтому у Неарха, по его словам, не было лоцманов из местных жителей, когда он шел с флотом из Индии в Вавилонию; на побережье не было якорных стоянок, и он не мог найти опытных людей, чтобы провести флот.
F 27: Strabo, Geography 16.3.5
Неарх и Орфагор сообщают, что в 2000 стадий к югу от Кармании в открытом море лежит остров Огирис, на котором показывают могилу Эрифры — большой курган, обсаженный дикими пальмами. Эрифра был царем этой страны, и от него получило свое название Эрифрейское море. По словам Неарха, об этом сообщил им Мифропаст, сын фригийского сатрапа Арсита; Мифропаст, изгнанный Дарием, жил на этом острове и присоединился к македонянам, когда те высадились в Персидском заливе, и искал возможности возвратиться с их помощью на родину.
F 28: Strabo, Geography 16.3.7
По словам Неарха, они встретили Мифропаста вместе с Мазеном. Этот Мазен был правителем какого–то острова в Персидском заливе. Остров назывался Оаракта. Мифропаст нашел на этом острове убежище и радушный прием после своего бегства из Огириса. Кроме того, Мифропаст договорился с Мазеном о том, что тот рекомендует его македонянам во флот. Мазен стал даже проводником в их плавании. Неарх сообщает также, что в начале плавания вдоль берегов Персидского залива лежит остров, где находят драгоценный жемчуг в большом количестве, а на других островах встречаются прозрачные и блестящие драгоценные камни. На островах перед устьем Евфрата произрастают деревья, издающие аромат ладана; разломанные корни этих деревьев испускают сок. Неарх упоминает также о большой величины крабах и морских ежах, что, впрочем, представляет общее явление во всем Внешнем море. Действительно, по его словам, морские ежи там больше кавсий, а крабы весом в 2 котилы. Видел он и выброшенного на берег кита 50 локтей длины.
F 29: Scholia on Apollonios Rhodios, Argonautica 1.308
Клар город близ Колофона, святилище Аполлона и оракул бога, учрежденный от дочери Тиресия Манто, или от Клара, некоего героя, как Феопомп. Неарх говорит, что Аполлон получил город как удел (клерос), и от удела он получил такое название.
F 30: Pliny, Natural history 9.7
Флотоводцы Александра Великого рассказывают, что жители Гедрозии населяющие берега реки Арабис, делают двери домов из челюстей чудовищ, а кости используют для кровельных настилов, и попадалось много таких костей длиной в сорок локтей.
F 31 a: Curtius, Historiae Alexandri Magni 10.1.10
Они сообщили о том, что сами видели и о чем слышали; именно, что острое в устье реки изобилует золотом, не испытывает недостаток в конях и что жители его покупают их у людей, решающихся переплыть к ним с материка, по одному таланту за лощадь; 12. море полно морских животных; они носятся, следуя за приливом, и размерами своими подобны большим кораблями напуганные громким пением, они плывут за флотом и ныряют с таким шумом, точно это тонут корабли. 13. Кроме того, путешественники поверили жителям, что море называется Красным не по цвету волн, как полагает большинство, а по имени царя Эритра; 14. недалеко от берега есть остров, густо поросший пальмами, и посреди этой рощи возвышаетса колонна, памятник царю Эритру, с надписью на языке этого народа. 15. Корабли, везшие маркитантов и купцов, поскольку кормчие были прельщены молвой о золоте, будто бы были занесены на остров, и после того никто их больше не видел.
F 31 b: Diodorus Siculus, Bibliotheca historica 17.106.6-7
Прибывшие рассказывали, что в Океане приливы и отливы бывают величины невероятной, что при отливе около мысов видно множество больших островов; с наступлением же прилива все эти места покрывает водой; в сторону суши дует сильный порывистый ветер, и вода сплошь покрывается белой пеной. Самое же изумительное — это множество морских животных невероятной величины, которых они встретили. Испугавшись этих чудищ, они сначала отчаялись в своей жизни, думая, что уже вот–вот погибнут вместе со своими судами, но затем все стали враз кричать, грохотать оружием и вдобавок трубить в трубы: животные, вопреки ожиданию, испугались и погрузились в море.
F 32: Arrian, Anabasis 6.1.1–5
Александру приготовили на берегах Гидаспа много тридцати весельных судов, гемиол, много судов, удобных для перевозки лошадей и для переправы войска по реке, и он решил плыть вниз по Гидаспу до Великого моря. Еще раньше, когда он увидел в Инде крокодилов (это единственная река, кроме Нила, где они живут), а на берегах Акесина такие бобы, какие выращивает египетская земля, и услышал, что Акесин впадает в Инд, он решил, что им найдены истоки Нила; Нил берет начало где–то здесь, в земле индов, протекает через огромную пустыню, утрачивает здесь имя Инда и, вступив в населенную страну, получает от здешних эфиопов и египтян название Нила, или, как установил Гомер, одноименное со страной название Египта. Под этим именем Нил и впадает во Внутреннее море. В письмах к Олимпиаде среди разных сведений об индийской земле Александр пишет, что, по его мнению, он нашел истоки Нила, но доказательств по такому важному вопросу он приводит мало, да и те слабые. Собрав у местных жителей более точные сведения об Инде, он узнал, что Гидасп впадает двумя устьями в Великое море и никакого отношения к египетской земле не имеет.
F 33: Arrian, Anabasis 6.18.2–21.2
Около Патал Иид разделяется на два больших рукава, причем оба сохраняют название Инда вплоть до впадения в морс- Тут Александр велел устроить гавань и верфь. Когда работы продвинулись, Александр решил спуститься по первому рукаву до его впадения в море. Он дал Леоннату с тысячу всадников и около 800 гоплитов и легковооруженных и велел ему идти по острову, где лежат Паталы, в направлении, параллельном флоту; сам же, взяв самые быстроходные суда, гемиоллы, все тридцати весельные суда и бывшие у него керкуры, стал спускаться по правому рукаву реки. Лоцмана у него не было, потому что все местные инды бежали, и плывшие оказались в очень затруднительном положении. На следующий день после отплытия поднялась буря; ветер, дувший против течения, взбугрил реку; суда метало то туда, то сюда; большая часть их была повреждена, а некоторые тридцативесельные суда совсем разбило. Их поторопились причалить к берегу, пока они еще не затонули; другие починили. Александр разослал самых быстроногих воинов из числа легковооруженных в глубь страны поймать кого–нибудь из индов: с этого места они и повели суда. Когда Александр доплыл до того места, где река расширяется, достигая в некоторых местах наибольшей своей ширины в 200 стадий, с Внешнего моря подул сильный ветер; весла с трудом вытаскивали из бушующих волн. Проводники направили суда в канал, где и собрался весь флот.
Пока они стояли здесь на якоре, на Великом море начался отлив, и суда у них остались на суше. Спутники Александра не были раньше знакомы с этим явлением; оно повергло их в ужас, и немалый, и ужас этот еще увеличился, когда по прошествии определенного времени вода опять подошла и подняла суда. Суда, завязшие в грязи, были тихонько подняты приливом и поплыли дальше, не потерпев никакого ущерба. Те же, которые стояли на более твердом грунте и не были прочно укреплены на месте, под напором воды или наскочили одно на другое, или же ударились о берег и разбились. Александр велел починить их, как удастся при данных условиях, и на двух керкурах послал вниз людей осмотреть остров, к которому, по совету местных жителей, ему следовало пристать по пути к морю. Остров этот, говорили они, называется Киллутой. Когда донесли, что на острове есть пристани, что он велик и на нем есть вода, то почти весь флот и остановился у него; Александр же с самыми хорошими на ходу судами поплыл дальше, чтобы увидеть, если плавание будет благополучно, впадение реки в море. Отплыв от острова стадий на 200, они увидели другой остров, находящийся уже в море. Тогда они вернулись к острову на реке, пристали у самой его оконечности, и Александр принес жертву тем богам, которым принести велел, по его словам, сам Аммон. На следующий день он отплыл к острову на море; пристав к нему, он и здесь принес другие жертвы другим богам и по другому обряду. И эти жертвы, сказал он, он приносит по приказанию Аммона. Проехав через устье Инда, он выплыл в открытое море, по его словам, чтобы увидеть, нет ли где поблизости земли, а мне думается, еще больше затем, чтобы сказать, что он плавал по Великому Внешнему морю индов. Он заколол здесь быков Посидону и опустил их в морс; после этого жертвоприношения совершил возлияние, а золотой фиал и золотые кратеры как благодарственную жертву бросил в воду, молясь о том, чтобы бог в целости провел его флот, который он решил отправить с Неархом в Персидский залив, к месту впадения Евфрата и Тигра.
Вернувшись обратно в Паталы, он застал сооруженную крепость и Пифона, прибывшего с войском и выполнившего все данные ему поручения. Александр велел Гефестиону приготовить все для укрепления гавани и построить верфь. Он решил оставить немалый флот и здесь, в Паталах, в том месте, где Инд разветвляется,
Сам он спустился по другому рукаву Инда к Великому морю, чтобы узнать, каким рукавом легче доплыть до моря. Устья Инда отстоят одно от другого больше чем на 1800 стадий. Во время плавания он достиг большого лимана, который образует при своем впадении река; может быть, и окрестные реки впадают сюда и делают лиман громадным, похожим скорее на морской залив. Появляются в нем и морские рыбы, более крупные, чем в нашем море. Бросив якорь в лимане, в месте, которое указали проводники, он оста вил здесь большую часть солдат с Леоннатом во главе, а также и все керкуры; сам же с тридцативесельными судами и гемиолами проплыл через устье Инда в море. Он увидел, что поэтому рукаву плыть в море легче. Он пристал к морскому берегу и в сопровождении небольшого конного отряда три дня ехал по побережью, исследуя страну, раскинувшуюся у моря, и приказывая рыть колодцы, чтобы мореплавателям было откуда запастись водой. Вернувшись к кораблям, он отплыл в Паталы. Часть войска он отправил на взморье для этих работ, велев по окончании их идти обратно в Паталы. Он еще раз спустился до лимана, приказал строить здесь новую гавань и новую верфь и, оставив гарнизон, велел отправить туда столько припасов, сколько хватило бы войску на четыре месяца, и заготовить все, что нужно для берегового плавания.
Между тем настало время, неудобное для плавания: задули этесии, которые в это время дуют упорно, но не так, как у нас, с севера, а от Великого моря, с южной стороны. С начала же зимы, т. е. с захода Плеяд и до солнцеворота, когда солнце зимой поворачивает обратно, плавать, сказали ему, можно: тогда с земли, промокшей от ливней, начинают дуть мягкие ветры, при которых можно идти на веслах и пользоваться парусами.
F 34: Theophrastos, History of plants 4.7.3–6
Послы, отправленные Александром в Индию, вернувшись оттуда, рассказывали, что растения в том море имеют, пока они в воде, такой же цвет, как обычные водоросли; если же их вынуть из воды и положить на солнце, то они через короткое время совершенно уподобятся соли. У самого моря растет каменный ситник, которого по виду никто не отличит от настоящего. Рассказывают нечто еще более удивительное: там растут какие–то деревца, похожие цветом на бычачий рог, с шершавыми ветвями и огненнокрасной верхушкой. Если такое дерево согнуть, оно ломается, а если его бросить в огонь, то оно раскаляется, как железо; остыв же, становится опять таким, как прежде, и приобретает прежнюю окраску.
На островах, захватываемых приливом, растут большие деревья, ростом с платан или самый высокий осокорь. Бывает, что во время прилива одни из них совершенно скрываются под водой, а у самых высоких торчат из воды только ветви, к которым и привязывают причалы; когда наступает отлив, причалы цепляют за их корни. Листья у этого дерева похожи на лавровые; цветы, окраской и запахом, — на левкой; плоды величиной с маслину и очень ароматны. Листья с него не спадают; цветы, же и плоды появляются одновременно, поздней осенью, а весной осыпаются.
В этом же море, говорят, живут и другие растения, вечнозеленые, с плодами, похожими, на лупин.
В Персии, в Кармании, в тех местах, куда достигает прилив, есть высокие деревья, похожие своим видом й листьями на земляничное дерево. Плодов на них много и они похожи окраской на миндаль; внутри половинки плода смыкаются, словно дощечки для письма. Все эти деревья подъедены в середине морской водой. С наступлением отлива можно видеть, как они держатся на одних корнях, напоминая своим видом осьминога.
В этих местах пресной воды вообще нет; остаются несколько каналов, по которым люди плавают и которые идут от моря. Некоторые считают это доказательством того, — что деревья там кроме влаги, которую они извлекают из земли корнями, питаются морской, а не пресной водой. Влага, извлекаемая из земли, разумеется, солона; в глубину корни у этих деревьев не уходят. Вообще же, говорят, что деревья, растущие в море, и растущие на земле, заливаемой приливом, принадлежат к одному роду: растущие в море малы и водорослеобразны; растущие на земле высоки, зелены, с душистыми цветами и плодами вроде лупина.