Изложение Либания.
Так как война из за Амфиполя тянулась долго, то и Филипп, и аѳиняне жадно искали мира: аѳиняне, потомучто терпели неудачи в войне, а Филипп, потому что желал выполнить обещания, данные им ѳессалийцам и ѳивянам, именно: ѳивянам он обещал передать беотийские города, Орхомен и Коронею, а тем и другим докончить войну с фокидянами; при враждебных отношениях аѳинян невозможно было это выполнить. В самом деле, уже и раньше, когда Филипп имел намерение вторгнуться в Фокиду, аѳиняне окружным путем на кораблях явились в так называемый Пилы, или, по другому наименованию, Ѳермопилы и преградили ему доступ в эту область. Напротив теперь, благодаря миру с аѳинянами, он без всякой помехи прошел по сю сторону Пил, изгнал фокидский народ и согласно решению всех почти эллинов получил и место фокидян среди амфиктионов, и их голоса в собрании. Отправил он посольство и к аѳинянам с требованием, чтобы и они дали на то свое согласие. Вот Демосѳен и убеждает аѳинян уступить не потому, чтобы он сочувствовал этому, или чтобы он считал участие македонянина в собрании эллинов справедливым, но, говорил он, из опасения, как бы аѳинянам не пришлось нести войну общую против всех эллиннов: так как, пояснял он, различные эллинские народы по разным причинам находятся во вражде с аѳинянами, то теперь они могут пойти войною на аѳинян общими силами, если мы дадим эллинам основание обвинять нас сообща в том, что одни мы не подчиняемся определению амфиктионов; поэтому выгоднее оставаться в мире, тем более, что Филипп проник по сю сторону Пил и приобрел возможность вторгнуться в Аттику, и не следует по маловажной причине подвергать себя столь серьезной опасности.
Как мне кажется, речь эта была составлена Демосѳеном, но не была им произнесена. Дело в том, что наш оратор в числе обвинений против Эсхина выставлял и его предложение признать Филиппа амфиктионом, когда никто иной не осмеливался заговорить об этом, ни даже бессовестнейший из людей Филократ.[1] Если бы Демосѳен сам подавал такой совет, он никогда не стал бы обвинять в том Эсхина; наверное он опасался бы навлечь на себя подозрение, что радел о выгодах Филиппа и высказал такое мнение потому, что был подкуплен царскими деньгами: и в этой речи он очевидно отстраняет от себя подобное подозрение, уверяя слушателей в своей любви к родному государству и в своей неподкупности.
Другое изложение безыменное.
После уничижения фокидян Филипп изъявил желание сделаться товарищем амфиктионов, когда для полного числа двенадцати амфиктионов недоставало одного народа. Ѳивяне, ѳессалийцы и некоторые другие эллинские народы постановили согласное с этим решение. Тогда и аѳинянам оставалось по необходимости присоединиться к решению этих народов. - Амфиктиония - местность в Элладе и общее судилище эллинов. Так, сюда обращался каждый эллинский народ, если подвергался обиде, потому что здесь нужно было искать суда и обидчику, и обиженному. Равным образом здесь происходило совещание по делам общеэллинским. Говорят, что Амфиктиония получила свое название от некоего героя. - Итак, когда аѳиняне обсуждали вопрос, следует ли принять Филиппа в Амфиктионию, Демосѳен советовал принять во избежание общей войны с эллинами, ибо многие народы постановили оказать помощь Филиппу, в гневе на аѳинян за то, что они отвергают их определение. - Кое-кто считает эту речь подложной на том основании, что содержание её не согласуется с образом мыслей оратора. Но они не вникают достаточно в намерения нашего оратора; раз только речь направлена по видимому в пользу Филиппа, чего никогда раньше за оратором не наблюдалось, отсюда делается заключение, что эта речь принадлежит другому. Они не понимают того, что об одном и том же предмете можно говорить разно, не изменяя своему настроению. Так, в виде осуждения один поносит врага, другой поносит друга; в обоих случаях мы имеем порицание, но цели порицания разные. Точно так же поступил и Демосѳен: произнося по видимому речь за Филиппа, он не изменяет себе, но при составлении такой речи преследует благо государства...
Речь
Нынешнее наше положение, граждане аѳинские, представляется мне затруднительным и тревожным, и не от того только, что мы по беспечности понесли тяжелые потери, и что прекрасными речами невозможно вернуть утраченное, но еще больше от того, что среди нас нет и признаков единомыслия относительно мер, какие следовало бы принять для сохранения уцелевшего достояния; наоборот, каждый думает об этом по своему. (2) Подавать совет - дело трудное само по себе и тягостное, а вы делаете его тягостным вдвойне. Дело в том, что у всех других народов обсуждение предшествует мероприятиям; только у вас оно следует за ними. Отсюда выходит, что всегда, насколько я припоминаю, вы превозносите похвалами ораторов, которые изобличают ваши ошибки, и восхищаетесь красивыми речами их, тогда как те меры, которые и составляют предмет вашего обсуждения, ускользают от вас. Однако, (3) каково бы ни было положение наших дел, я надеюсь, и с этой надеждой поднялся с места, что мое предложение и мой совет могут еще поправить нынешние наши отношения и возместить прежние утраты, если только вы согласитесь слушать меня без шума и озлобления, как оно и подобает, когда речь идет о государстве, об его важнейших нуждах.[2]
(4) Хотя мне достоверно известно, граждане аѳинские, что у вас всегда наибольше выигрывает тот оратор, который не смущаясь ссылается на свои прежние речи и смело говорит о своих заслугах, но для меня это нестерпимо тяжело, и я с трудом, только по необходимости решаюсь теперь говорить о себе: вы будете в состоянии лучше разобраться в моей предстоящей речи, если припомните хоть немногое из того, что было говорено мною раньше[3]. (5) Во-первых, когда на Евбее[4] происходили смуты, и некоторые ораторы старались убедить вас оказать помощь Плутарху и поднять постыдную и разорительную войну, я первый и единственный возражал против этого, и едва не был растерзан людьми, которые, соблазнившись ничтожными подачками, склонили вас ко многим ошибочным действиям. Но прошло немного времени, и вы навлекли на себя такой позор и такие бедствия, каких не испытывал еще ни один из народов, сколько их ни есть, от людей, которым была подана помощь, и тогда все вы поняли, как пагубны были внушения ваших советчиков, и как правильно говорил я. (6) Потом, я видел все зло, какое причинял государству актер Неоптолем[5], пользуясь неприкосновенностью по своему ремеслу, как он устраивал и направлял ваши дела[6] в пользу Филиппа. Я опять выступил перед вами с разоблачениями, не из личной вражды и не ради злословия, что и доказали после-дующие события. (7) Уже не защитников Неоптолема обвиняю я в данном случае, - таковых вовсе не было, - но вас самих: если б вы глядели трагедию в театре Диониса[7], где не было бы речи о благе государства и о государственных делах, вы не могли бы слушать его с большим восхищением, а меня с большим негодованием. (8) Впрочем, как мне кажется, все вы на сей раз верили, что он ходил в неприятельскую землю 'затем, чтобы получить там следовавшие ему долги и по возвращении оттуда исполнить общественную повинность[8], как он говорил; он часто повторял, какая гнусность нападать на людей за то, что они из Македонии переносят свои богатства к нам. И вот, этот самый человек, когда благодаря наступившему миру получил свободу действия, обратил в деньги приобретенную здесь недвижимость и поспешно скрылся с ними у нашего врага. (9) Таковы два события из числа предусмотренных мною; они доказали точность и правду моих уверений, были разъяснены мною в полном согласии с действительностью. Я приведу еще третий и последний пример и тотчас перейду к предмету моей речи. (10) Когда наше посольство[9] возвратилось домой с клятвенным утверждением мира, и кое-кто из послов обещал, что Ѳеспии и Платеи[10] будут восстановлены, что Филипп, завладевши Фокидой, не тронет фокидян, а ѳивское государство расторгнет на части, что Ороп[11] будет вашим городом, и что вам будет предоставлена Евбея в возмещение за Амфиполь, когда вы, обольщенные и обмороченные этими и подобными обещаниями, забыли ваши выгоды, требования справедливости и достоинства и покинули фокидян на жертву врагу, - я не стал вас обманывать и не молчал, но объявил во всеуслышание, - вы конечно помните мои слова, - что об этих обещаниях мне не известно ничего, что ничего я не жду от них, и уверен, что оратор болтает пустое. (11) Правда, во всех этих случаях я проявил больше проницательности, нежели кто-либо иной, но не приписываю её особенному своему дарованию и не хвастаюсь ею. (12) Умением постигать настоящее и предусматривать будущее я обязан, граждане аѳинские, единственно нижеследующему: во-первых, удаче, которая на мой взгляд значит больше всякого человеческого дарования и мудрости; во-вторых, неподкупности[12], с какою я оцениваю и обсуждаю положение дел. И действительно, никто не мог бы назвать такой подачки, которая повлияла бы на мое поведение в государственных делах и на мои речи; поэтому общественное благо предстает перед моими очами в своем настоящем виде, так, как оно явствует из самого положения вещей. Наоборот, если на одну сторону, как бы на чашку весов[13], положить еще деньги, то на эту сторону непременно склонятся и твои рассуждении; тогда решительно невозможно судить правильно и здраво[14].
(13) Итак, если вы желаете приобрести нашему государству союзников, их денежные взносы[15] и иные выгоды, то для этого по моему прежде всего и непременно не должны нарушать существующего мира, вовсе не потому, чтобы я признавал его прелести или считал бы его достойным вашего имени.
Для государства было бы выгоднее, если б этого мира вовсе не было, нежели при настоящих условиях нарушить мир, уже существующий, каков он ни есть. Дело в том, что по нашей беспечности мы допустили важные ошибки[16]; не будь их, война не была бы для нас такой опасной и тягостной, как теперь. (14) Потом, следует остерегаться, как бы народам, находящимся теперь в сборе и уже величающим себя амфиктионами[17], не дать повода говорить о необходимости союзной войны[18] против нас. Теперь, если бы снова у нас возгорелась война с Филиппом из-за Амфиополя[19] или по какому-нибудь иному частному разногласию, не касающемуся ни ѳессалиян, ни аргивян, ни ѳивян, то ни один из этих народов, (15) менее всего ѳивяне, - не перебивайте же меня и дайте кончить[20], - не стал бы воевать с нами, я в том убежден, вовсе не потому, чтобы они благоволили к нам или не старались угодить Филиппу, но потому что даже ѳивяне, какими бы тупицами[21] вы их ни считали, хорошо понимают, что такая война всею своею тяжестью легла бы на них, а выгоды её подстерег бы для себя тот, другой, оставаясь в спокойном выжидательном положении[22]. Вот почему, раз только для войны не будет общей причины, и её не начнут народы общими силами, даже ѳивяне не отважатся на нее. (16) Далее, если б мы вздумали воевать с ѳивянами из-за Оропа[23] или по иному частному поводу, то, на мой взгляд, мы не пострадали бы, потому что союзники, достойные этого имени, пришли бы на помощь тому из воюющих, в чью землю вторгнулся бы неприятель, и не стали, бы помогать ни одной стороне в действиях наступательных: таково свойство союза[24]. (17) Расположение союзников, наших ли, или ѳивских, не может простираться до того, чтобы они безразлично и оберегали независимость союзного народа, и содействовали его господству над другими; наоборот: независимости и нашей, и ѳивян союзники будут сочувствовать все в своих же собственных выгодах, но никто из союзников не захочет, чтобы мы или ѳивяне восторжествовали над противником и распространили господство на самих союзников. В чем же по моему опасность, и чего нам следует бояться? Того, чтобы в угрожающей войне не соединились против нас решительно все народы йод предлогом общего недовольства[25] нашим поведением.
(18) Если аргивяне, мессенцы, мегалопольцы и некоторые другие пелопоннесцы, их единомышленники[26], относятся к нам враждебно за то, что мы сносились с лакедемонянами через глашатаев[27] и, по видимому, одобряли некоторые действия их; если ѳивяне, настроенные к нам, как о том все говорят, неприязненно, станут в еще более враждебные отношения за то, что мы открыли у себя убежище всем их изгнанникам[28] и всякими способами даем им чувствовать нашу неприязнь; (19) если ѳессалийцы не довольны нами за то, что мы принимаем у себя фокидских изгнанников, а Филипп, - что мы противодействуем вступлению его в амфиктионию, - то я опасаюсь, что все народы могут соединиться для войны с нами, при чем каждый из них будет иметь особое основание; прикрываясь определением амфиктионов[29], они ринутся в войну с нами даже в ущерб собственным выгодам, как было в фокидской войне.
(20) Вам конечно известно, что в настоящее время ѳивяне, Филипп и ѳессалийцы, все совершили общее дело[30], хотя преследовали далеко неодинаковые цели. Так, ѳивяне не в силах были воспрепятствовать Филиппу пройти Ѳермопилы, завладеть проходом и даже пожать всю· славу трудов их, хоть он явился последним. Правда, (21) ѳивяне расширили несколько свои владения, за то покрыли себя величайшим бесчестием и позором. В самом деле, не перейди Филипп через Пилы, на долю ѳивян, как гласит молва, не досталось бы ничего. Хотя они и были против его перехода, но, не будучи в состоянии завладеть Орхоменом и Коронеей[31], чего им так страстно хотелось, они все это допустили. (22) Быть может, кое-кто дерзнет уверять нас, что Филлип не имел намерения передать ѳивянам Орхомен и Коронею, и только· уступил необходимости. Могут эти люди думать, что им угодно, а я с полным убеждением утверждаю, что он жаждал этого в такой же мере, как и захвата прохода и присвоения себе одному славы вершителя войны, и звания устроителя пиѳийских состязаний[32]: он стремился к этому всей душой. (23) Что касается ѳессалийцев, то для них одинаково не желательно было усиление ѳивян и Филиппа, потому что и то, и другое грозило им опасностью; но они домогались двух преимуществ: председательства на пилийском собрании[33] и заведывания дельфийским святилищем[34]. Ради этих выгод они и стали на сторону Филиппа[35]. Таким образом, вы видите, что каждый народ ради собственной выгоды был вынужден сделать многое такое, чего бы он вовсе не желал. Мы должны остерегаться попасть в такое же положение.
(24) Неужели из страха перед этой опасностью, скажете вы, нам следует покориться предъявленным требованиям? И ты, Демосѳен, советуешь это? Нет, вовсе не советую. Не дозволить себе ничего недостойного и избежать войны, тем самым засвидетельствовать перед всеми нашу рассудительность и правоту, - вот, по моему, как мы должны поступить. В ответ гражданам, которые считают нашим долгом пренебрегать всякими опасностями и не предусматривают войны, я готов представить следующие соображения: мы предлагаем оставить Ороп во власти ѳивян, и если бы кто спросил нас, почему так, и потребовал бы от нас чистосердечного ответа, мы сказали бы: во избежание войны. (25) В пользу Филиппа мы отказались уже согласно договору от Амфиполя, мы допустили выделение кардиев[36] из рядов херсонесцев, захват карийцем[37] островов Хиоса, Коса и Рода[38], а также насилия византийцев против наших судов, бесспорно потому, что в мирном состоянии видим источник больших выгод, нежели в распрях и во· вражде из-за перечисленных благ. Было бы нелепо и даже забавно поднять войну теперь против всех народов из-за пустого призрака в Дельфах[39], когда мы явили необычайную уступчивость в отношениях с отдельными народами, хотя в то время речь шла о наших кровных, насущнейших нуждах.

---

[1] XIX, 111—113.
[2] Во вступлении (πϱοοίμιον) намеренно и неоднократно подчеркивается затруднительность положения оратора в данном чрезвычайном случае, что подготовляет слушателей к предложению неожиданному. О слабости аѳинян к красивым речам, к самообличению, об их беспечности в практических мероприятиях, оратор не раз говорил и раньше.
[3] С целью расположить слушателей в пользу своего мнения, которого они от него наименьше ожидают, оратор, не ради хвастовства, напоминает, как он бывал раньше прав в оценке событий; следоват., и на сей раз они не ошибутся, если разделят его образ мыслей.
[4] 5 на Евбее. Еретрийский правитель (τύϱαννος) Плутарх обратился в Аѳины за помощью против врага своего Клитарха, и аѳиняне по совету Мидии и его единомышленников отправили на Евбею под начальством Фокиона свою тяжелую пехоту и конницу. Хотя аѳинское войско одержало решительную победу над противниками Плутарха, но весь поход имел печальный конец для аѳинян. Не желая заплатить аѳинянам, Плутарх сам предал их в руки врагов, так что аѳинская республика была вынуждена внести за них 50 талантов выкупа. Эсхин, ΙΙΙ 86—87. Плутарх, Фокион, 12. Постыдной (ἄδοξος) война названа потому, что предпринималась в пользу тирана. Сближением с олинѳскими событиями и с речами Демосѳена Против Мидии и Против Неэры Вейл доказывает, полемизируя с Шефером, что этот поход на Евбею был совершен аѳинянами в 348 г. до P. X., а не в 350.
[5] Неоптолем. Актеры свободно переходили из города в город, из страны в страну, как устроители драматических представлений; благодаря этому, они в разных местах имели связи и знакомства, и потому в военное время услугами их пользовались государства для переговоров; актеры имели поэтому возможность безнаказанно злоупотреблять своим званием. Демосѳен XIX, 193. LVΙΙ, 18. Плутарх, Александр, 29. Шефер, Demosth. u. seine Zeit, I, 221 сл.
[6] ваши дела τα παῤὑμῶν в значении τά παῤνμῖν.
[7] в театре Диониса, собств. в святилище Д-а ἐν Διοννσov (ἱεϱῷ), так как театр у греков был местом чествования этого божества, как бы его храмом.
[8] исполнить общественную повинность λειτουϱγεῖν: приумножить свое состояние до того размера, когда служба государству денежными средствами вменялась гражданину в обязанность.
[9] наше посольство ἥϰομεν οἱ πϱέοβεις. Д. Дважды принимал участие в посольстве к Филиппу в 347 и 346 годах, и 15 апреля 346 г. по его предложению мирные условия Филиппа обсуждались в народном собрании. За то Д. отказался от участия в посольстве, которое после этого было отправлено в Дельфы к Филиппу с ходатайством за фокидян.
[10] Ѳеспии и Платеи, города беотийские, по силе Анталкидова мира, отказали ѳивянам в повиновении и в 373 г. до P. X. были взяты силою, а жители их изгнаны, Ксенофонт, Истор. Эллады IV, 3, 1.
[11] Ороп, на границе Беотии с Аттикой, с давних пор спорный город. Фокидяне вели так называемую священную войну, исход которой зависел от характера отношений между Филиппом и оивянами. Эсхин и Филократ поддерживали в аѳинянах веру в Филиппа.
[12] 12 неподкупности πϱοῖϰα… λογίζομαι. Схолиаст припоминает слова Перикла о самом себе, как о человеке недоступном никакому подкупу (ϰαϑαϱός παντὸς λήμματος ϰαὶ ἀδωϱοδοϰήτως δημηγοϱεῖ Ѳукид, II, 60). πϱοίϰα здесь равнозначителько οὐ δωϱοδοϰῶν.
[13] как бы… весов ὥσπεϱ εἰς τϱυτάνην: на одной стороне благо государства, на другой рассуждения оратора.
[14] XVIII, 298.
[15] денежные взносы σύνταξιν, более позднее название для союзнической дани, принятое аѳинянами после пелопоннесской войны, на место ненавистного для эллинов имени φόϱοι, бремя.
[16] мы допустили… ошибки. Оратор имеет в виду занятие Ѳермопил Филиппом и нахождение его армии в средней Элладе.
[17] амфиктионами. Д. не признает законности собрания амфиктионов, при участии в нем македонского царя, при исключении из него фокидян и лакедемонян и в отсутствии аѳинян.
[18] Союзной войны ϰοινοῦ πολέμου, называемой в другом месте амфинтионийскою. XVIII, 143.
[19] из за Амфиполя. Утрату столь важного для аѳинян города оратор все еще не желает признавать окончательною.
[20] не перебивайте… кончить. Оратор опасается, что воздержание ѳивян от войны с аѳинянами покажется его слушателям чем–то невероятным и невозможным.
[21] тупицами ἀναισϑήτους. Тупость ѳивян вошла у аѳинян в поговорку. VI, 19. XVIII, 29. 43. XX, 109.
[22] подстерег бы… положении: выражение, метафорическое, буквально применимое к состязанию в борьбе, когда третий борец выжидает исхода состязания между двумя борцами, чтобы вступить затем в борьбу с утомленным уже победителем.
[23] § 10 примеч.
[24] таковы… союза (συμμαχία), подразумевается оборонительного, заключенного не ради определенной войны, но для обоюдной обороны союзников на случай нападения врага на одного из них и под условием независимости и равного положения обоих союзников.
[25] чтобы… недовольства. Оратор настаивает на чрезвычайной опасности для аѳинян общеэллинской войны против них с участием Филиппа; отсюда повторение ϰοινὴν (πϱόφασιν) и ϰοινόν (ἔγϰλημα) и с тою же целью ἅπαντας.
[26] аргивяне… единомышленники. Желая воспользоваться замешательством, вызванным священною войною, лакедемоняне нападениями на пелопоннесские народы старались вознаградить себя за последствия поражений при Левктрах и Мантинее. Диодор, XVI, 34. 39.
[27] сносились… глашатаев (ἐπιϰηϱυϰεία): это было признаком дружественных отношений и переговоров, приводивших к заключению союза.
[28] их изгнанникам, из городов, разрушенных ѳивянами: Ѳеспий, Платей, Коронеи.
[29] 19 определением амфиктионов, о принятии Филиппа в члены собрания на место фокидян.
[30] общее дело, истребление фокидян. Оратор желает убедит слушателей, что и ѳивяне, и ѳессалийцы, преследуя свои особые выгоды, были вынуждены обстоятельствами делать дело Филиппа: последствия корыстных действий вышли далеко за пределы их расчетов.
[31] Орхоменом и Коронеей, а также Корсиями завладели в священной войне фокидяне.
[32] устроителя… состязаний. До сих пор это право принадлежало представителям всех народов амфиктионии; теперь оно было уступлено амфиктионами Филиппу. Пиѳийские игры совершались в третий год каждой олимпиады поздним летом. Под руководительством Филиппа первые игры были устроены в 346 г.; аѳиняне воздержались от участия в них. XIX, 128.
[33] Пилийским называлось собрание амфиктионов, по имени Пил, первоначального сборного пункта их, собственно Анѳелы с храмом Деметры вблизи Ѳермопил. В историческое время местом собрания были также Дельфы.
[34] председательства… святилищем. То и другое принадлежало раньше фокидянам.
[35] на сторону Филиппа, в уничтожении фокидян,
[36] кардиев. Ѳракийский Херсонес издавна находился в дружественном союзе с аѳинянами и представлял собою опору для обладания Черным морем и проходом в него. Город Кардия лежал по ту сторону перешейка Херсонеса, и Филипп, завладевши им, получал власть и над проходом в Черное море.
[37] карийцем, пренебрежительное обозначение карийского царька Идриэя, брата и преемника известного Мавсола и Артемисии.
[38] Хиос… Род, острова, находившиеся раньше в союзе с аѳинянами.
[39] из за пустого… Дельфах: по сравнению с теми потерями, какие немного выше перечислены, оратор ни во что ставит притязания Филиппа на участие в амфиктионии и на руководительство пиѳийскими состязаниями. Вероятно, этой уступкой Демосѳен и ограничивал свое согласие на требования царя и амфиктионов. Выражение περὶ τῆς ἐν Δελφοῖς οϰιᾶς напоминало слушателям поговорку πεϱὶ ὄνου οϰιᾶς „из за тени осла“.