Β. Защитительная речь по делу об убийстве - о том, что обвиняемый совершил его, обороняясь

Содержание
Статусом речи является перенесение: ведь говорящий переносит вину за убийство на врача, лечившего жертву[1]. То же, что относится к встречному обвинению, он привлек в качестве сопутствующего довода.
1. Что слова этих людей были краткими[2] - тут я им не удивляюсь: самим-то им не грозит опасность как-нибудь пострадать, они могут только меня погубить - несправедливо, по вражде. А вот что они хотели уравнять это дело с величайшими преступлениями, хотя погибший сам виновен, причем больше, чем я, - тут, полагаю, мое негодование естественно. Ведь он первым несправедливо начал рукоприкладство и в пьяном виде обижал человека, ведшего себя гораздо более сдержанно; значит, он стал виновником не только собственного несчастья, но и того обвинения, которое теперь на меня возводится. 2. Итак, я, со своей стороны, считаю, что те, кто меня обвиняет, поступают и несправедливо, и не благочестиво. Ибо тому, кто начал драку, я не причинил бы[3] несправедливости, даже если бы оборонялся от него железом, камнем или деревом: ведь тем, кто начинает, справедливо в ответ пострадать не так же, а больше и сильнее[4]. Но он меня бил руками, и я, как от рук пострадал, так руками же и ответил; разве это несправедливо? 3. Ну, пусть так; скажет же обвинитель: "Но закон, запрещающий убивать и справедливо, и несправедливо[5], показывает, что ты подпадаешь под наказание за убийство: ведь человек-то мертв". А я во второй и в третий раз говорю, что не убивал. Ибо если бы человек от ударов тотчас скончался, тогда он погиб бы от моей руки - да и то по справедливости: тем, кто начинает, справедливо в ответ пострадать не так же, а больше и сильнее. 4. А на самом-то деле он умер много дней спустя, препорученный негодному врачу, и именно из-за негодности этого врача, а не от ударов. Ведь другие врачи предсказывали ему: если он будет так лечиться, как тот ему предписал, то он погибнет, хотя болезнь его излечима. Он был погублен вами - его советниками[6] - и тем навлек на меня нечестивое обвинение. 5. Оправдывает меня и сам закон, согласно которому меня преследуют. Ведь он предписывает, чтобы убийцей считался тот, кто замыслил убийство. Итак, каким образом возможно, чтобы я замыслил убийство этого человека, а он при этом не замышлял мое убийство? Я защищался от него теми же средствами, делая то же самое, что и сам претерпевал; ясно, что если я что-то против него замышлял, то и он против меня замышлял то же самое. 6. Если же кто-нибудь, полагая, что смерть наступила из-за драки, считает меня убийцей этого человека, нужно учесть, что, поскольку он сам начал, случившаяся драка его делает виновником собственной смерти, а не меня: я не оборонялся бы, если бы он меня не бил. Итак, я оправдан и законом[7], и самим зачинщиком драки! Я никаким образом не являюсь его убийцей; а умерший, если он погиб в результате несчастного случая, сам же в этом несчастном случае и виноват - он его вызвал, поскольку начал драку. А если он погиб из-за неосторожности, - его собственная неосторожность погубила его: не от большого ума он бросился меня бить[8].
7. Что меня обвиняют не по справедливости, я показал; но хочу и доказать, что сами мои обвинители причастны всем тем вещам, в которых они меня обвиняют. Ведь я чист от вины, а они приписывают мне убийство, хотят лишить меня жизни, которую бог мне дал[9]; таким образом, они совершают кощунство против бога. А несправедливо замышляя мне смерть, они и законы нарушают, и моими убийцами становятся. Убеждая вас нечестиво убить меня, они сами являются убийцами и вашего благочестия!
8. Так пусть же бог наложит на них наказание; а вам следует желать оправдать меня, а не осудить, - из заботы о ваших собственных делах. Ибо, допустим, вы меня несправедливо оправдаете, и я избегну наказания - из-за того, что вам неверно изложили дело; тем самым я обращу мстящий дух умершего именно на того, кто вам его неверно изложил[10], а не на вас. Но если вы меня неправильно осудите - я навлеку гнев враждебного духа на вас, а не на этого человек[11]! 9. Итак, зная это, возложите на обвинителей это нечестие, а сами останьтесь чистыми от вины. Оправдайте меня - это будет благочестиво и справедливо. Ведь таким образом мы, все граждане, сможем стать наиболее чистыми.


[1] Это мнение анонимного позднеантичного комментатора верно лишь отчасти. См. сам текст речи.
[2] Обвинительная речь действительно чуть короче, чем обычно, хотя все-таки не идет в этом отношении в сравнение с первой обвинительной речью второй «Тетралогии».
[3] Оправдано добавление здесь частицы ἄν в издании Бласса–Тальхейма.
[4] Как бы в отместку за агрессию.
[5] Упоминание этого не существовавшего в Афинах закона мы уже встречали во второй «Тетралогии».
[6] В данном случае второе лицо относится не к судьям, как обычно, а к обвинителям.
[7] Слова «и законом» согласно добавляются издателями, и с полным резоном. В тексте осталась частица τε, что однозначно говорит о выпадении слов.
[8] Имеется в виду, что зачинщик, человек пожилой, под воздействием опьянения начал драку с человеком более молодым и сильным, так что заведомо подвергался опасности.
[9] Аллюзия на начало первой обвинительной речи. Обвиняемый пытается обратить доводы противников против них же самих.
[10] Говорящий не конкретизирует, кто именно имеется в виду. Но, в общем-то, это не кто иной, как он сам.
[11] «Этот человек» – обвинитель. Выходит, что обвиняемый не согласен со своим противником и по вопросу о том, на кого падает скверна убийства в случае несправедливого приговора суда. По мнению говорящего, в такой ситуации оскверненными и подлежащими гневу духа мстителя оказываются судьи, а не обвинитель.