1. Как мне кажется, этот человек на деле, а не на словах показывает, что сама нужда заставляет всех и говорить, и действовать вопреки природе[1]. Ибо в прежнее время он, во всяком случае, менее всего был бесстыдным и дерзким, а теперь он самим своим несчастьем принужден говорить так, что мне и в голову бы не пришло, что он может такое сказать. 2. И я ведь проявил полную глупость, не предположив, что он будет возражать; иначе я не лишил бы себя наполовину обвинения, сказав одну речь вместо двух[2]. Тогда он не дошел бы до такой наглости, чтобы превзойти меня вдвое: сказать одну защитительную речь в ответ на мою, а перед тем сказать еще обвинительную речь, надеясь, что я не отвечу[3].
3. Настолько превосходя нас в количестве сказанного, а в том, что он сделал, - еще сильнее, неподобающим образом он просит вас вполне одобрить его защитительную речь. Я же, не совершив ничего дурного, но претерпев ужасные беды - а теперь они еще ужаснее, - на деле, а не на словах прибегаю к вашей милости и прошу вас, о мужи, наказывающие нечестивые дела и награждающие благочестивые, не поддаться вопреки явной действительности подлому сплетению слов и не принять истину содеянного за ложь. 4. Ибо последняя сочинена скорее убедительно, чем истинно, а первая прозвучит более искренне и беспомощно. Поэтому я, веря в справедливость, презираю эту защитительную речь; но, не доверяя жестокому божеству, страшусь: вдруг не только буду лишен общения с сыном[4], но и увижу, что он признан вами убийцей. 5. Ведь этот человек[5] дошел до такой дерзости и бесстыдства, что объявляет того, кто бросил копье и убил, не ранившим и не убившим, а того, кто не прикоснулся к копью, да и не намеревался его метать, - виновным перед всей землей и всеми людьми, говорит, что он сам вонзил себе копье между ребрами[6]. Кажется мне, что я, если бы выдвигал обвинение в умышленном убийстве, мог бы получить больше веры, чем он, утверждающий, что юноша и копья не метал, и не убивал. 6. Ведь мальчика в тот момент позвал педотриб[7], чтобы он подносил копьеметателям копья, и он из-за распущенности того, кто метал, наткнулся на его враждебное оружие; ни в чем он не совершил никакой ошибки, а мучительно погиб. А тот совершил погрешность в момент убийства: никто ему не мешал попасть в цель, а он поразил такую цель, которая для меня стала предметом горького несчастья. Умышленно он не убивал, но уж скорее можно сказать, что он убил умышленно, чем утверждать, что он вообще не бросил копье и не убил.
7. Неважно, умышленно ли или умышленно они убили[8] моего мальчика, - они вообще отрицают, что убили его, и говорят, что не подпадают под действие закона, который запрещает убивать справедливо или несправедливо[9]. Но кто в большей степени виновен в убийстве? Может быть, к нему причастны зрители или педагоги? Их никто ни в чем не обвиняет. Мне небезызвестно, да и слишком ясно, что именно этот человек[10] - виновник смерти. Я же утверждаю, что закон правильно приговаривает убийц к наказанию. И справедливо, чтобы против воли убивший против воли и претерпел зло[11], а несправедливо будет, если погибший - неважно, был ли нанесенный вред неумышленным или умышленным, - останется неотомщенным[12]. 8. Несправедливо он[13] ищет убежища в невольности проступка[14]. Ибо если беда случается безо всякого участия бога, то это - проступок, и совершившему его следует по справедливости претерпеть несчастье; а если на совершившем нечестивое лежит божественное проклятие, то несправедливо препятствовать действиям божества.
9. Они сказали также, что не подобает их - людей честного образа жизни - удостаивать зла. А мы разве подобающим образом страдаем? Мы ведем ничуть не менее честную жизнь, чем они, и все-таки наказаны смертью. А когда он говорит, что невиновен, и считает, что несчастья должны обращаться на совершивших проступок, а не на невиновных, - он на самом деле говорит в нашу пользу. Ибо мальчик мой не совершил по отношению ни к кому никакого проступка, а погиб от руки этого юноши; несправедливо будет, если он останется неотомщенным. А я, тем более невиновный[15], претерплю ужасные вещи, если не получу от вас того, что мне полагается по закону. 10. Покажу, что убийца не освобождается, как они утверждают, от своей ошибки, хотя бы убийство и было неумышленным, но обе эти черты имеют отношение к ним обоим. Даже если мальчик - из-за того, что он вышел под полет копья, а не стоял неподвижно, - по справедливости является убийцей себя самого, все равно юноша не чист от вины: он был бы таковым, если бы не метал копье, а стоял неподвижно, мальчик же умер бы. Убийство произошло по вине обоих[16]; но мальчик, совершив оплошность по отношению к себе самому, сам же и наказан этой оплошностью, и даже слишком сурово: ведь он мертв. А разве справедливо, чтобы соучастник и сообщник оказался в числе не имеющих отношения к преступлению и ушел безнаказанным?
11. Из самой защитительной речи ответчиков видно, что юноша - соучастник убийства, поэтому несправедливо и не благочестиво будет, если вы его оправдаете. Ибо если мы, погибшие из-за их проступка, будем признаны убийцами и претерпим что-либо от вас[17], это будет не благочестиво, а нечестиво; и если погубившим нас не воспрепятствуют входить в места, куда им не подобает, не благочестиво поступят те, кто оправдает нечестивых. Вы сталкиваетесь со всей и всяческой скверной[18], и вам нужно проявлять большую осторожность. Осудив его[19] и запретив входить туда, куда не разрешает закон, вы будете чисты от упреков, а оправдав - окажетесь виновными. 12. Итак, ради нашего благочестия и законов подвергните его наказанию и не становитесь сами соучастниками его оскверненности. И нам, родителям, которых он живыми закопал в землю, своим решением хоть полегче сделайте несчастье.

---

[1] Аллюзия на начало предшествующей защитительной речи.
[2] Обвинитель имеет в виду, что первую речь из двух положенных он фактически не сказал (мы видели, как она коротка).
[3] Имеется в виду, что первая защитительная речь была по сути дела обвинительной речью против погибшего мальчика, уличающей его в том, что он сам виновен в собственной гибели.
[4] В результате гибели последнего.
[5] Отец обвиняемого, говоривший защитительную речь.
[6] Ничего подобного в защитительной речи, конечно, не утверждалось, аргументация в ней была гораздо тоньше. Здесь понятная со стороны обвинителя гиперболизация (как и в следующей фразе).
[7] Педотрибы – в древнегреческих полисах преподаватели гимнастики, обучавшие детей и юношей в гимнасиях.
[8] Обвинитель прибегает к риторическому обобщению, «записывая в убийцы» заодно уж и отца обвиняемого. Подобные аргументы, входящие в разительное противоречие с любой логикой, тем не менее гарантированно оказывали эмоциональное воздействие на часть судей.
[9] Этот неафинский (и, похоже, вообще фиктивный) закон выше упоминался и в защитительной речи.
[10] Юноша все-таки, вероятно, присутствовал на суде (хотя за весь процесс не сказал ни слова), так что обвинитель мог в этот момент речи «широким жестом» указать на него.
[11] Риторический софизм.
[12] При переводе этого параграфа местами опираемся на чтения Жерне, местами на чтения Бласса– Тальхейма.
[13] Отец обвиняемого, представитель противной стороны.
[14] Обвинитель не понимает или делает вид, что не понимает суть аргументации защищающейся стороны.
[15] Местами (и это уже не первый раз) обвинитель, похоже, сознательно повторяет (пародирует?) выражения из предшествовавшей защитительной речи.
[16] Данная обвинительная речь, вообще говоря, производит впечатление довольно противоречивой. Так, в этом месте обвинитель, ранее категорически настаивавший на невиновности своего сына, вроде бы готов признать «вину обоих» и даже называет (чуть ниже) предполагаемого убийцу «соучастником и сообщником» убитого. Это, несомненно, сознательный ход со стороны Антифонта, который создает вот такой образ – образ человека несколько беспечного (он «профукал» свою первую обвинительную речь), не поднаторевшего в тяжбах, находящегося не в ладах с логикой… Не забудем о том, что Антифонт – первый крупный мастер этопеи.
[17] Опять риторическое обобщение (обвинитель отождествляет себя со своим погибшим сыном).
[18] Популярный в «Тетралогиях» Антифонта мотив скверны. Считалось, что оскверненным делает даже неумышленное убийство.
[19] Обвиняемого юношу.