Этолийское, а не акарнанское происхождение Куретов. Ошибки Ефора в рассуждениях его об Этолянах. Различные мнения о происхождения Куретов в Этолии и Акарнании. Класс жрецов у Куретов. Смешение народа Куретов с одноименным классом жрецов, к которому принадлежали также Кабиры, Корибанты, Дантилы, Телхины. Религиозные обряды и празднества у Куретов в честь различных божеств. Смешение их. Сведения о поименованных классах жрецов.
1) Одни причисляют Куретов к Акарнянам, а другие к Этолийцам, одни считают их выходцами из Крита, а другие из Евбеи; так как об них упоминает и Гомер, то нам следует прежде всего рассмотреть его сообщения. Полагают, что он говорит скорее об Этолийцах, чем об Акарнянах, особенно, если Парѳаониды были:
"Агрий, Мелан и третий, любитель лошадей, Ойней; жили они в Плевроне и высоком Калидоне"
,
Оба эти города - этолийские и упоминаются в Этолийском списке, а следов. и Куреты, так как, по словам Гомера, и они населяют Плеврон, должны быть Этолийцами. Другие, возражая против этого, введены в заблуждение следующим гомеровским оборотом речи:
"Куреты и Этолийцы, твердые в бою, сражались подле города Калидона"
.
Ведь не мог же поэт выразиться так: Беотийцы и Ѳиванцы сражались между собою, или: Аргивяне и Пелопоннесцы. Прежде мы указывали на этот оборот речи, как подлинно гомеровский и употреблявшийся также прочими поэтами, а потому возражение это легко устраняется Но те могут еще сказать, каким образом Плевронцы, не будучи ни единоплеменниками их, ни Этолийцами поставлены поэтом в числе Этолийцев.
2) Ефор утверждает, что Этолийцы составляли народ, никогда не находившийся под чужою властью, но с самых давних времен, о каких только сохранилась память, всегда оставался независимым, благодаря недоступности места жительства их и военному искусству, потом прибавляет, что первоначально всю ту страну заняли Куреты, а когда из Елиды пришел Этол, сын Ендимиона, и победил их в сражениях, тогда Куреты удалились в нынешнюю Акарнанию, а Этолийцы, пришедшие туда вместе с Епеями, основали в Этолии древнейшие города, а впоследствии, десять поколений спустя, основана была Елида Оксилом, сыном Гемона, перешедшим в Пелопоннес из Этолии. В доказательство этого Ефор приводит надписи, одну в Ѳермах в Этолии, где существует древний способ выбора властей; надпись начертана на базисе статуи Этолийца:
"Устроителю земли, вскормленному некогда у пучин Алфея, соседа олимпийских ристаний, Этолу, сыну Ендимиона, соорудили этолийцы этот монумент, чтобы видеть памятник собственной доблести".
Другая надпись находится на статуе Оксила, стоящей на рыночной площади Елейцев:
"Туземный народ некогда покинувши, Этол завоевал Куретскую землю, отличившись во многих сражениях; потомок его в десятом поколении, сын Гемона Оксил основал этот древний город".
3) Итак, Ефор правильно указывает в этих надписях на взаимное родство Елейцев и Этолийцев; надписи согласны между собою не только в том, что эти народы родственны между собою, но и в том, что они взаимно были родоначальниками друг друга. С помощью этого Ефор основательно опровергает то мнение, будто Елейцы - колонисты Этолийцев, а не Этолийцы Елейцев. Впрочем, кажется он впадает здесь в такое же противоречие в своем сочинении и суждении, какое мы поставили ему на вид относительно оракула в Дельфах, именно: сказавши, что с отдаленных времен, о каких только помнят люди, Этолия была независима, потом, что первоначально область эту заняли Куреты, он должен был вслед за этим прибавит, что Куреты продолжали владеть этолийскою землею до его времени; потому что в таком только случае земля эта могла быть правильно названа независимою и никогда не находившуюся под чужим владычеством. Но он, забывши прежнее выражение, высказывает противоположное тому мнение: когда Этол пришел из Елиды и в войнах победил Куретов, эти последние ушли будто бы в Акарнанию. Что же разумеется под разорением, если не поражение в войне и не удаление из страны? Это обстоятельство засвидетельствовано и надписью, что у Елейцев, гласящею: "Этол покорил Куретскую землю, отличившись во многих сражениях".
4) Быть может кто-нибудь на это возразит, что Ефор разумеет Этолию неподвергавшуюся разорению с тех пор, как она получила это название после прибытия туда Этола; но он лишает свое выражение этого смысла, говоря дальше, что большая часть оставшегося в Этолии народа состояла из Епеев, что впоследствии, когда с ними смешались Этолийцы, вышедшие с Беотийцами из Ѳессалии, они общими силами заняли эту страну. Итак, вероятно ли, чтобы пришельцы сделались без войны обладателями чужой земли вместе с прежними её жителями, не нуждавшимися в подобном сожительстве? А если это не вероятно, то вероятно ли, чтобы победители соединились с побежденными на равном положении? Что же иное, как не покорение оружием составляет завоевание? По словам Аполлодора, из Беотии вышли Гиан-ты и поселились вместе с Этолийцами. Но Ефор, как будто правильно изложивши дело, прибавляет, что "мы обыкновенно тщательно исследуем подобные предметы, когда что-либо представляется очень сомнительным, или же когда оно основано на ложном мнении.
5) При всем этом Ефор - лучше других писателей. Сам Полибий, расхваливши усердно Ефора и заметивши, что хотя Евдокс правильно рассуждает об Еллинской истории, но что сведения Ефора основательнее, чем всех прочих, об основании городов, об отношениях родства, о переселениях, о родоначальниках, затем прибавляет: "Мы желаем излагать только настоящее и говорить о положении местностей и о расстояниях между ними, потому что это составляет существеннейший предмет хорографии". Однако же ты сам, Полибий, представляя ходячие суждения о расстояниях, заимствуешься то от Посейдония, то от Артемидора и многих других не только относительно стран, лежащих вне Еллады, но и относительно собственно еллинских областей. Поэтому и нас должны извинить читатели, если, заимствуя многие сведения у подобных писателей, мы кое в чем заблуждаемся, и должны быть довольны, если сообщаемые нами сведения большею частью точнее, чем были они у прежних авторов, и если мы присоединяем то, что опущено по неведению.
6) Некоторые сведения о Куретах стоят ближе к истории Этолян и Акарнян, другие дальше. Ближайшие к этой истории сведения относятся к разряду выше изложенных, что например, страну, которая называется теперь Этолией, заселяли прежде Куреты, что впоследствии Этолийцы, пришедшие с Этолом, вытеснили их в Акарнанию; или же тот рассказ, что Плевронию, населенную Куретами и называвшуюся Куретидою, покорила вторгнувшиеся туда Эолийцы, причем прежних владетелей области изгнали. По словам евбейца Архемаха, Куреты жили в Халкиде и непрерывно воевали из за Лелантова поля, иногда неприятель, хватая за волосы, растущие впереди, вырывал их, то они продолжали носить волосы на задней части головы, а передние стригли; поэтому будто бы они и названы Куретами от слова ϰουρὰ стрижка. После этого они переселились в Этолию и заняли окрестности Плеврона, а жителей по ту сторону Ахелоя назвали Акарнянами, потому что они ходили с нестриженными волосами (ἄϰουροι). По мнению некоторых лиц, оба народа получили свое имя от племенных своих героев. По мнению других, Куреты так названы по имени горы Курия, возвышающейся над Плевроном; они составляют будто бы одно из этолийских племен, равно как Офиеи, Аграи, Евританы и многие другие. Как было сказано выше, Этолия делится на две части, причем окрестностями Калидона владел, говорят, Ойней, а частью Плевронии и Порѳаонидами - жители окрестностей Агрия, так как "они жили в Плевроне и возвышенном Калидон".[1] Потом будто бы Ѳестий, тесть Ойнея и отец Алѳаи, предводитель Куретов, покорил Плевронию. Так как у потомков Ѳестия вспыхнула война с Ойнеем и Мелеагром, по словам поэта "из за головы и кожи быка", но по всей вероятности из за куска земли, то поэтому Гомер так и выразился:
"Сражались Куреты и твердые в бою Этолийцы"[2]. Это - сведения, ближайшие к истории Этолийцев и Акарнян.
7) Сведения, далее лежащие от этого предмета, хотя историки вследствие одинаковости названия и ставят их вместе, заключаются в сказаниях о Куретах, подобных тем, которые относятся к жителям Эголии и Акарнании; но они и отличаются от последних, приближаясь скорее к басням о Сатирах, Силенах, Вакханках и Титирах. Излагающие историю Крита и Фригии утверждают, что Куреты были подобные же божеские существа или слуги божеств, причем история их переплетается рассказами о различных священнодействиях, то таинственных, то иного рода, относящихся к воспитанию Зевса на Крите, к оргиям матери богов в Фригии и в окрестностях троянской Иды. До того простираются противоречия в этих сказаниях, что одни принимают Корибантов, Кабиров, идайских Дактилов и Телхинов за одно с Куретами, а другие считают эти народы только родственными между собою и признают некоторые, незначительные впрочем, отличия между ними; говоря кратко и вообще, всех их считают восторженными, вакхическими, все они пляшут в вооружении под звуки и шум кимбалов, тимпанов и оружия, а также под звуки флейты и восклицания, наводя страх на людей во время священнодействий, принимая на себя вид служителей божества. Поэтому празднества эти смешиваются с самоѳракийскими, лемносскими и многими другими, так как усматривают в исполнителях их одних и тех же людей. Впрочем весь этот материал составляет предмет теологического исследования и не чужд умозрению философа.
8) Так как, благодаря общности названия Курегов, даже историки смешали в одно различные предметы, то я охотно поговорю о них подробнее в отступлении, присоединивши и основания этой истории. Некоторые желают соединить одно с другим и быть может имеют за себя при этом известную долю правдоподобия; именно: они утверждают, что этолийские Куреты получили свое имя от того, что одевались в женское платье, как девушки Κόραι. Подобное кокетство, говорят они, свойственно было Еллинам. Так Иаоны назывались "влачащими хитоны" (в волосы вкладывались булавки и цикады), товарищи Леонида расчесывали волосы, когда шли в битву, за что Персы презирали их, хотя и дивились их военной отваге. Вообще уход за волосами состоит в питании и стрижке их, что распространено одинаково между юношами и девушками, откуда с вероятностью и производят имя Куретов. С другой стороны вероятно также, что вооруженный танец, введенный первоначально в обычай лицами, волосы и платья которых были таким образом убраны, и которые назывались Куретами, что этот танец дал название Куретам и другим народам, отличавшимся воинственностью и носившим обыкновенно вооружение, именно: жителям Евбеи, Этолии и Акарнании. Гомер так называет юных воинов:
"Выбравши доблестных Куретов из всех Ахейцев, чтобы снести с быстрого корабля все те дары, какие вчера мы обещали Ахиллу"
.
В другом месте:
"Куреты Ахейцы несли дары"[3]
Столько о происхождении имени Куретов.
Вооруженный танец был воинственным упражнением, равно как пирриха, а Пиррих был изобретателем этого рода военных упражнений для юношей.
9) Теперь мы должны попытаться свести упомянутые нами имена и учение о богах, содержащееся в истории этих народов. Варварам вместе с Еллинами присущ обычай совершать священнодействия среди праздничного досуга; одни священнодействия сопровождаются энтузиазмом, другие нет, одни совершаются с музыкою, другие без музыки, одни втайне, другие открыто; впрочем сама природа обусловливает ту или другую обстановку. Праздность отвлекает душу от обычных человеческих занятий и обращает ее действительно и божественному. Энтузиазм происходит из божественного вдохновения и овладевает в особенности прорицателями. Таинственная сокровенность храмов возвышает божественное, как бы подражая свойству его быть недоступну нашим чувствам. Наконец музыка вместе с танцами, с риѳмом и пением приближает нас к богам путем удовольствия и красоты по следующей причине: хотя верно сказано, будто люди тогда наибольше подражают богам, когда делают добрые дела, но еще правильнее было бы сказать, что люди наиболее уподобляются богам, когда они благоденствуют, а благоденствие дают радости, празднества, философия и искусство, потому что, хотя все это и извращается, хотя музыканты и употребляют свое искусство для увеселения на пирушках, на сцене и на других подобных зрелищах, но тем не менее самые предметы эти не должны быть отвергаемы; лучше исследуем природу систем воспитания, имеющую здесь свое начало.
10) Вот почему Платон и раньше его Пиѳагорейцы называли музыку философией и утверждали, что мир устроен гармонически, причем все, относящееся к музыке, рассматривали, как дело богов. Поэтому и музы представляются богинями, вождем муз является Аполлон, а вся поэзия божественным песнопением. Равным образом музыке приписывают воспитание нравов подобно тому, как всякое средство, исправляющее нашу душу, относят к богам. В силу всего этого большинство Еллинов устраивали в честь Диовиса, Аполлона, Гекаты, а также в честь муз и в особенности Деметры всякого рода празднества, вакханалии, хоровые танцы, посвящения в таинства, называя при этом Диониса Иакхом, главою мистерий, демоном Деметры. Всем этим божествам устраиваются процессии с священными деревьями, хоровые танцы и посвящения. Что касается муз и Аполлона, то первые руководят хорами, а ведению последнего подлежат также прорицания. Служители муз - все образованные лица и в особенности музыканты, а служителями Аполлона состоят кроме этих лиц также прорицатели; Деметры - все посвященные, носители факелов, истолкователи таинств, наконец служители Диониса - силены, сатиры, титиры, вакханки, лены, ѳии (ϑυἱαι), ималлоны, наиды и нимфы.
11) На Крите совершались кроме этих празднеств еще особенные празднества в честь Зевса с оргиями и с участием таких слуг, которые соответствовали дионисовым сатирам. Их называли Куретами; это были молодые люди, исполнявшие вооруженный танец, в движениях последнего воспроизводился миѳ о рождении Зевса, причем танцевавшие представляли Крона, пожирающего своих детей тотчас по рождении, и Рею, пытающуюся скрыть роды, удалить новорожденного и спасти его, где можно; ради чего Рея обращается к Куретам, которые тимпанами и другими инструментами производят шум, совершают в вооружении шумный танец около богини, устрашают Крона и желают обманом скрыть сына его. Предание гласит также, что Зевс отдан был на воспитание им же. Куреты удостоились этого названия или за то, что оказали такое содействие, будучи еще детьми (ϰόροι), или за то, что воспитали Зевса ребенка (говорят об этом двояко). Они представляют собою как бы сатиров Зевса.
12) Берекинты, составляющие одно из фригийских племен, и Фригийцы вообще, а также Троянцы, живущие в окрестностях Иды, почитают Рею, устраивают в честь её оргии, называя ее матерью богов, великою богинею Фригийскою и Агдистою, а также Идаею, Диндименою, Сипиленою, Пессинунтидою и Кибелою, по именам местностей. Еллины называют служителей её также Куретами, однако не в силу той басни, о которой мы говорили, а каких-то совсем иных лиц, подобных сатирам, состоящим в услужении. Эти лица называются также Кори-бантами.
13) Свидетелями подобных воззрений служат для нас поэты, как например Пиндар в том диѳирамбе, который начинается так:
"Некогда тянулась длинная песнь диѳирамбов",
причем поэт напоминает древние и позднейшие хвалебные песни в честь Диониса. Переходя отсюда, он прибавляет:
"Тебе, великая мать, начинают празднество кимвалы, производящие шум трещотки, пылающий факел из желтой сосны".
Поэт указывает здесь на общность обрядов, исполняемых Елиннами в празднествах Диониса и Фригийцами в празднествах Матери богов, сопоставляя эти обычаи как родственные. Подобным образом поступает Еврипид в Вакханкахв, когда с фригийскими обрядами соединяет также лидийские вследствие соседства этих местностей:
"Покидая Тмол, укрепление Лидии, вы, жены, мои спутницы, которых я привел из страны варваров, как товарищей и спутников своих, берите в руки тимпаны обычные в земле Фригийцев, изобретение мое и матери Реи".[4]
В другом месте тот же поэт говорит так:
"О блаженный, имевший счастие видеть праздник посвящения, очистивший свою жизнь. Совершая оргии в честь великой матери Кибелы и поднимая виноградную трость, он, увенчанный плющом, чтит Диониса. Ступайте, вакханки, сопровождая вдохновляющего Диониса, божественного сына бога, с гор фригийских на широкие улицы Еллады".[5]
В стихах, далее следующих, поэт соединяет с этими празднествами критские:
"О жилище Куретов и священные местности Крита, родившие Зевса". "Здесь корибанты в тройных шлемах изобрели в пещерах кожею обтянутый кружок тимпана. Песни в честь Вакха они соединили с сильными приятными звуками фригийской флейты и вручили матери Рее шумные инструменты для песен вакханок, а исступленные сатиры получили их от матери Реи, ввели их в хоровые танцы на триэтериях, которые радуют Диониса".[6]
В Паламеде хор говорит так:
"Не с тем Дионисом пировать, который наслаждается звуками тимпанов вместе с дорогою матерью на Иде".
14) Смешивая в одно Силена, Марсию, Олимпа, считая их изобретателями флейт, Греки вследствие того смешивают празднества Диониса с фригийскими, почему также названия Иды и Олимпа перепутываются как бы это была одна и та же гора. Действительно, на Иде, подле Антандрии, есть четыре холма, называемые Олимпами; есть также Олимп Мизийский, хотя пограничный с Идою, но не тождественный с нею. Софокл изображает в "Поликсене" Менелая поспешающим выйти из Трои, а Агамемнона желающим некоторое время оставаться для примирения с Аѳиною, при чем Менелай говорит так:
"Ты оставайся пока здесь, на идайской земле и, собравши стада Олимпа, соверши жертвоприношение".
15) Для флейты, для шума трещоток, для звука кимвалов, тимпанов, для восклицаний и кликов радости, для ударов ногами изобретены особые названия, и употребляются некоторые из тех наименований, которые носят служители богов, танцоры, исполнители священнодействий, Кабиры, Корибанты, Паны, Сатиры, Титиры, бог Вакх, Рея, Кибела, Кибеба и Диндимена, по именам местностей. Сабаций принадлежит к божествам фригийским; дитя матери богов, он передал Еллинам и самые празднества Диониса.
16) На эти празднества похожи Котитии и Бендидии, совершаемые Ѳракийцами, среди которых получили начало и орфические празднества. О богине Котии у Эдонов, равно как и о музыкальных инструментах её, упоминает Эсхил. Сказавши так:
"Почтенная Котия в земле Эдонов, которые владеют горными инструментами",
поэт тотчас присоединяет слуг Диониса:
"Один держит в руках флейту, искусное произведение токаря, с помощью пальцев исполняет мелодию, распространяя звуки исступления, другой производит шум медными чашами".
В другом месте поэт говорит так:
"Раздается песня радости. Люди со страшными лицами, подражающие быку, громко мычат из невидимой пропасти, и подобно грому раздаются наводящие ужас звуки тимпана".
Подобное этому совершается и у Фригийцев, и весьма вероятно, что эти празднества перенесены в Фригию из Ѳракии, потому что сами Фригийцы только ѳракийская колония. Равным образом, смешивая Диониса с эдонским Ликургом, писатели заставляют предполагать и здесь сходство обрядов и праздников.
17) От мелодии, риѳма, инструментов вся музыка считается ѳракийскою и азиатскою; это видно также из названия тех местностей, где чтутся музы; так Пиерия, Олимп, Пимпла, Лейбеѳр были в древности ѳракийскими местностями и горами; теперь владеют ими Македоняне. Геликон посвятили музам те ѳракийцы, которые населяли Беотию, они то посвятили им и пещеру Лейбеѳриадских нимф. Равным образом считаются Ѳракийцами лица, которые в древности занимались музыкою, как напр. Орфей, Мусей, Ѳамирис. От пения дано имя Евмолпу. С другой стороны те, которые посвятили Дионису всю Азию до Индии, переносят оттуда и большую часть музыки. Вот почему один говорит: "ударяя по азиатской киѳаре", а другой называет флейты берекентийскими или фригийскими. Притом некоторые музыкальные инструменты носят иностранные названия, как набла, самбика, барбит, ыагадис и многие другие.
18) Аѳиняне до сих пор продолжают любить иностранное вообще и чужих богов в частности; они приняли многие чужеземные священнодействия и даже ввели их в свою комедию; между прочим приняты ѳракийские и фригийские. О бендидеях упоминает Платон, о фригийском культе Демосѳен, упрекая мать Эсхина и его самого в том, что он присутствовал вместе с матерью при таинственных священнодействиях, участвовал в праздничных процессиях, восклицая многократно "Εὐοἷ σαβοἷ", а также ὕης ἄττης υης, что относится к празднествам Сабациа и матери богов.
19) Кроме сказанного об этих божественных существах, носящих различные наименования, некоторые утверждают еще, что так назывались не только служители богов, но и сами боги. Так, по словам Гезиода, у Гекатера и дочери Форонея было пять дочерей, "от которых родились богини, горные нимфы, ничтожное поколение сатиров, к делу неспособных, а также боги Куреты, любители танцев и всяких забав". Автор Форониды называет Куретов флейтщиками и Фригийцами, другие писатели - рожденными от земли, вооруженными медными щитами; третьи называют фригийцами не Куретов, но Корибантов, а тех считают Критянами; Куреты же будто бы первые в Евбее начали носить медное вооружение, почему и называли их Халкидами. Потом, некоторые утверждают, что Корибанты даны были Рее в качестве вооруженных служителей Титанами, причем Корибанты выводятся из Бактрианы, а другими из Колхиды. В критских сказаниях Куреты именуются кормильцами и стражами Зевса и выводятся на Крит Реею из Фригии. По мнению других, те из девяти Телхинов названы были Куретами, которые сопровождали Рею на Крит и воспитали Зевса, потом будто бы Корибант, друг их и основатель Гиерапитны, подал повод Прасиям у Родосцев говорить, что Корибанты - какие-то божественные существа, дети Аѳины и Гелия. Наконец существуют еще мнения, будто Корибанты дети Крона, или же Зевса и Каллиопы, притом отождествляют их с Кабирами, говоря, что эти последние ушли на Самоѳракию, называвшуюся прежде Мелитою, и что деяния их были исполнены таинственности.
20) Скепсиец, который собрал эти сказания, не принимает изложенных выше мнений, утверждая, что на Саноѳракии не рассказывается ничего таинственного о Кабирах. Он присоединяет тут же и мнение Стесимброта из Ѳаса, что на Самоѳракии установлены празднества Кабира а название свое Кабиры, по его мнению, получили от горы Кабира в Берекинтии. Некоторые считают Куретов служителями Гекаты и отождествляют их с Корибантами. Тот же Скепсиец в другом месте замечает, что почитание Реи на Крите не туземного происхождения и не распространено достаточно, но что таково оно только в Фригии и Троаде, причем Скепсиец расходится с Еврипидом. Кто говорит иначе, тот, по словам того же писателя, рассказывает скорее басни, чем историю; впрочем к такому мнению могла привести и случайная одноименность местностей, именно: Ида - название критской и троянской горы, Дикта есть местность в Скепсии и гора на Крите; потом холм Иды называется Питною.... откуда город Гиерапитна; Гиппокорона часть Адрамиттены, а на Крите есть Гипокороний; наконец Самонием называется восточный мыс острова и равнина в Неандриде и в области Александриев.
20) Акусилай Аргивянин называет Камилла сыном Кабиры и Гефеста, а сыновьями Камилла были три Кабира; кроме них были нимфы кабириды. По словам Ферекида, от Аполлона и Ретии родилось девять Корибантов, которые занимали Самоѳракию; а Кабира, дочь Протея, и Гефест родили трех Кабиров и трех нимф Кабирид, тем и другим установлены были священнодействия. Наибольшим почетом Кабиры пользуются на островах Имбре и Лемне, впрочем и в городах троянских; названия городов таинственны. Геродот сообщает, что культ Кабиров и Гефеста существовал также в Мемфисе, не что упразднен была Камбизом. Места почитания этих божественных существ необитаемы, именно: Корибантий, что в Амакситии, составляющей часть нынешней области Александриев, подле Сминѳия, Корибисса в Скепсии подле реки Евреента, подле деревни того же имени и потока Айѳалоента. Мнение, будто Куреты и Корибанты никто иной, как юноши и мальчики, которым предлагали участвовать в празднествах матери богов для исполнения танца в вооружении, считается Скепсием достойным веры. Корибанты так названы от ϰορύπτω (трясти головою) и βαίνειν (идти), потому что в танцах они выступали тряся головою; таких лиц Гомер называет искусными танцорами:
"Ну! феакские танцоры, все наиболее искусные"
.
Так как Корибанты были плясуны и легко вдохновлялись, то и мы употребляем термин корибантствовать о бешеных движениях.
22) Что касается Дактилов идайских, то по мнению одних так назывались первые обитатели страны, которая простирается у подошвы Иды, потому, что основания горы называются подошвою, а вершины её - главами; равным образом отдельные оконечности горы Иды, все посвященные Матери богов, называются её пальцами, δάϰτυλοί. Софокл полагает, что Дактилы были первые пять мужчин, что они открыли железо и обработали его впервые, что они изобрели много других предметов, полезных для человека, что у этих пяти мужчин было пять сестер, и что, благодаря числу десяти, они все названы были дактилами (пальцами). Разные лица говорят об этом различно, к сомнительному прибавляя новое сомнительное; причем приводятся различные названия и различное число дактилов, в числе которых называют какого-то Келмина, а также Дамнаменея, Геракла и Акмона. Одни считают их туземцами на Иде, другие пришлыми, но все согласны в том, что они, первые на Иде начали обрабатывать железо, все считают их фиглярами, служителями Матери богов и жившими в Фригии, в окрестностях Иды. Троаду называют Фригией потому, что когда Троя была разрушена, то страною овладели жившие в соседстве Фригийцы. Куретов и Корибантов считают потомками идайских Дактилов, именно: будто первые сто мужчин, родившиеся на Крите, были названы идайскими дактилами, от них было девять потомков, Куретов, каждый из этих последних произвел на свет по десяти детей, которые назывались идайскими дактилами.
23) Хотя я вовсе не любитель сказок, но говорить подробно об этих предметах вынужден был тем обстоятельством, что они относятся к теологии; всякое же исследование о богах разбирает старые мнения и басни, потому что древние только намекают на то, каковы их подлинные воззрения на естественные явления, причем в рассказы свои непременно вносят сказки. Разрешить все намеки с точностью, дело не легкое; но если извлечь на свет множество басен, которые частью согласны между собою, частью противоречат одна другой, тогда легче добыть из них истину. Так например, рассказы о странствованиях по горам служителей богов и самих богов, о восторженных состояниях возникли, вероятно, по той же причине, по какой люди считают богов существами небесными, предвидящими разные случаи, особенно знамения; добывание металлов, занятие охотою, искание полезных для жизни предметов представлялось сходным' с странствованиями по горам, с другой стороны надувательство и фиглярство граничили с восторженностью, с богослужением и прорицательством. Такого рода искусство обнаруживают и эти люди, в особенности в культе Диониса и Орфея. Впрочем об этих предметах довольно.