О ветрах

Книга "О ветрах", περὶ φυσῶν, de flatibus, (называемая иногда περὶ πνευμάτων-о пневме, о духе) была известна с древности; предполагали даже, что Платон в "Тимее" пользовался ею. Она представляет собою типичную речь (λόγος), или рассуждение, предназначенное для публичного произнесения с последующим диспутом и написанное по всем правилам риторики со всеми излюбленными приемами ораторского искусства. Достаточно прочесть первую главу, чтобы убедиться в этом. А так как медицинская сторона речи не отличается особой глубиной и ничем не обнаруживает в авторе практического врача, то за последнее время автора стали считать иатрософистом (Дильс) или даже просто софистом (Фукс): писал же Платон в "Тимее" о медицинских вопросах, не будучи врачом. Рассуждение имеет целью доказать, что причиной всех болезней является пневма, воздух, или ветры, и показывает это на примере ряда болезней, объясняя их генезис и отдельные симптомы. На этой речи, собственно, не следовало бы долго останавливаться, если бы не шумиха, поднятая вокруг нее в 90-х годах после опубликования Дильсом лондонского папируса, в котором были усмотрены отрывки из истории медицины Менона, ученика Аристотеля. Там указывалось, что Гиппократ считал причиной болезней пневму, из чего некоторые ученые (Шпет, Эфле) вывели заключение, что книга "О ветрах" представляет собой подлинное сочинение Гиппократа. Обо всей этой истории сказано уже достаточно во вступительном очерке. Предлагаем читателю самому убедиться, насколько разнится эта блестящая софистическая речь от сочинений Гиппократа, признаваемых подлинными. Интересно кроме того прочесть 12-ю главу "Наставлений", где старый врач учитель высказывает свое мнение о публичных чтениях.
Литература. Фукс (Puschm. Gesch., I, 218), Spaet (Die geschichtliche Entwickejung des sogenannten Hippocra-tischen Medicin im Lichte der neuesten Forschung, Berlin, 1897).

Есть некоторые из искусств, которые для обладающих ими тяжелы, а для пользующихся ими благодетельны и для обыкновенных людей-благо, приносящее помощь, а для занимающихся ими-печаль. Из числа этих искусств есть и то, которое эллины называют медициной. Ведь врач видит ужасное, касается того, что отвратительно, и из несчастий других пожинает для себя скорбь; больные же благодаря искусству освобождаются от величайших зол, болезней, страданий, от скорби, от смерти, ибо против всего этого медицина является целительницей. Но слабые стороны этого искусства трудно узнать, а сильные-легко, и эти слабые стороны известны одним врачам, профанам же не известны, ибо это дела не тела, а ума. Действительно, все, что требует деятельности рук, должно обращать в привычку, ибо для рук практика есть наилучшее училище. Но наиболее тайные и наиболее трудные болезни решает скорее мнение, чем искусство; в таких болезнях опытность весьма много преимуществует над неопытностью. Вот в области всего этого главный вопрос, что именно является причиной болезней, и из какого начала или источника возникают в теле недостатки, ибо кто знает причины болезней, тот, конечно, сможет доставить все, что полезно для тела, заключая о лечебных средствах на основании противоположности. Действительно, такая медицина наиболее сообразна с природой; вот, например, голод есть болезнь, ибо все то, что приносит человеку тягость, называется болезнью. Какое же лекарство от голода? Очевидно, то, что утоляет голод. Но это делает пища, поэтому в ней и заключается лекарство. Так же точно жажду прекращает питье; переполнение в свою очередь врачует опорожнение, опорожнение же-переполнение; труд врачует отдых и, наоборот, покой-труд. Одним словом, противоположное есть лекарство для противоположного[1], ибо медицина есть прибавление и отнятие: отнятие всего того, что излишне, прибавление же недостающего. И кто это наилучше делает, тот наилучший врач, а кто наиболее удаляется от выполнения этого, тот наиболее удаляется и от искусства. Все это, конечно, сказано мимоходом, ввиду предмета предстоящей речи.
2. У всех болезней образ один и тот же, однако, место различно. Поэтому болезни, вследствие разнообразия и различия своих мест, представляются не имеющими ничего сходного между собою. Между тем, существует для всех болезней одна форма и одна и та же причина, и какова она именно-в последующей речи я постараюсь разъяснить.
3. Тела людей и прочих живых существ питаются троякого рода питанием; имена этого питания таковы: пища, питье, дух (пневма)[2]. И духи, которые находятся в телах, называются ветрами, а вне тел-воздухом[3]. Этот последний-величайший властитель всего и во всем, и важно рассмотреть его силу. Действительно, ветер есть течение и излитие воздуха. Поэтому, когда обильный воздух произведет сильное течение, тогда силою его дуновения и деревья вырываются из земли с корнем, море вздымается волнами и огромные нагруженные корабли бросаются вверх туда и сюда. Итак, вот какую силу он имеет во всем этом. Для глаза он, правда, не виден, но для разума он Очевиден. В самом деле, что в конце концов обходится без него? или в чем его нет? или чему он не присущ? Действительно, что лежит между небом и землею, все это полно духом, и он является причиною зимы и лета, будучи в продолжение зимы сгущенным и холодным, а летом мягким и спокойным. Но, больше того, дух направляет путь солнца, луны и звезд. Ибо дух-пища для огня, и лишенный его огонь существовать не может, так что дух, сам по себе вечный и тонкий, производит вечное течение солнца. Но ясно также, что и в море есть дух, ибо без духа не могли бы жить плавающие животные. Но каким же образом они будут иметь с ним общение, если не будут привлекать к себе воздух через воду и из воды? И земля есть основание для него, а он-колесница земли, и нет ничего, лишенного его.
4. Итак, почему воздух имеет такую силу во всем прочем, - об этом сказано. Но и для смертных он есть причина жизни, а для больных-болезней. И для всех тел столь велика необходимость в духе, что если человек будет воздерживаться от всех других яств и питий, все-таки он сможет продолжать свою жизнь два, три и даже больше дней, но если кто заградит пути духа в тело, то человек умрет даже в малую часть дня, - до того велика необходимость духа в теле. Далее: тогда как все другие действия люди прерывают, потому что жизнь состоит из бесчисленных перемен, но только одного этого действия живые существа никогда не прекращают, именно-вдыхать и затем выдыхать.
5. Итак, что у всех живых существ пребывает величайшая связь с воздухом, - уже сказано. К этому сейчас же следует прибавить и то, что болезни едва ли могут происходить из другого источника, чем отсюда, когда воздух или в большем или меньшем количестве, или более сгущенный, или пропитанный болезнетворными миазмами входит в тело. Итак, об этом предмете в целом достаточно уже мною сказано; затем, переходя в своей речи к самым фактам, я покажу, что все болезни суть его плод и порождение.
6. И прежде всего я начну с лихорадки, наиболее общей болезни, ибо она сопутствует всем другим болезням, в особенности же воспалению. И об этом ясно говорят повреждения от ушиба ног, ибо тотчас вместе с воспалением следует опухоль паховых желез и лихорадка. Есть два вида лихорадки, и этого также я коснусь здесь: один, общий всем, называется заразой, а другой, обязанный дурной диэте, бывает в отдельности у тех, которые ведут плохой образ жизни; в обоих случаях причиною бывает воздух. Общая лихорадка потому является такой, что все вдыхают в себя один и тот же дух, и в одинаковом теле вследствие смешения с одинаковым духом являются одинаковые лихорадки. Но, быть может, кто-нибудь возразит: почему же не на всех живых существ нападают такие болезни, а на один какой-либо род из них? Причиною этого, сказал бы я, бывает то, что тело отличается от тела, природа от природы и питание от питания: ведь не всем родам живых существ бывает пригодно или не пригодно одно и то же, но одно полезно одним, другое другим и одно вредит одним, а другое - другим. Поэтому, когда воздух будет наполнен миазмами такого рода, которые враждебны природе людей, тогда люди болеют; когда же воздух будет не пригоден какому-либо иному роду живых существ, тогда эти существа болеют.
7. Итак, какие именно болезни суть эпидемические, по какой причине, у кого и откуда они происходят, - сказано; теперь я изложу тебе о лихорадке, которая является от дурного образа жизни. Плохой образ жизни таков: во-первых, когда кто-либо дает телу пищу жидкую или сухую в большем количестве, чем оно может перенести, и не противопоставляет обилию пищи какого-либо труда; во-вторых, когда принимает кушанья разнообразные и между собою несогласные, ибо несогласные кушанья возбуждают беспокойство, и одни перевариваются скорее, а другие медленнее. Но с многими кушаньями необходимо также входит и много духа, ибо со всем тем, что едят или пьют, входит дух в большем или меньшем количестве. И это очевидно из того, что отрыжки у многих случаются после еды и питья без сомнения потому, что заключенный воздух бежит назад, разорвавши те пузыри, в которых он скрывался. Итак, когда тело наполнится пищей, то оно также делается полным духа, когда пища слишком долго остается; остается же она тогда, когда вследствие своего обилия не может выйти. По заграждении же нижней части кишок ветры разбегаются по всему телу и, напавши на части тела, наполненные кровью, охлаждают их. Но после охлаждения тех мест, в которых содержатся источники и корни крови, дрожь проникает через все тело; когда же вся кровь охлаждена, тогда дрожит все тело.
8. Итак, по этой причине прежде всего ознобы появляются перед лихорадками, и с каким обилием и холодом устремляются ветры, такой делается и озноб, именно, от больших и более холодных-сильнее, а от меньших и менее холодных-менее сильный. Вместе с ознобами делаются также й трясения тела по следующей причине: кровь, боясь наступающего холода, сбегается и по всему телу отовсюду устремляется к частям наиболее теплым. Таковы ее блуждания; но, вследствие удаления крови от крайних частей и внутренности, и все мышцы содрогаются, ибо одни части тела наполнены обильною кровью, а другие-бескровны. И бескровные, вследствие холода, никак не успокаиваются, но сотрясаются потому, что теплота их покинула, а те, которые наполнены кровью, от этого обилия крови дрожат и производят воспаление: ведь там, где имеется обилие крови, не может быть покоя. Зевота же предшествует лихорадке, так как воздух, скопившись в большом количестве и сразу проходя вверх, как бы рычагом расставляет и разводит рот, потому что этим путем ему откроется легчайший выход: подобно тому как от кипящей в лоханях воды поднимается обильный пар, так и в нагретом теле сдавленный и насильственно влекомый воздух вызывается через рот. Суставы также перед лихорадками расслабляются, ибо согретые нервы расширяются. Когда же большая часть крови соберется, плотно скопившись, воздух, охладивший кровь, одолевается теплотою и сам нагревается, а сделавшись пламенным и раскаленным, он возбуждает жар во всем теле. Пособником ему является кровь, так как воспламененная она разжижается и из нее образуется дух, а когда он устремляется к порам тела, является пот, ибо сгущенный дух обращается в воду и, выходя через поры, так же вырывается наружу, как поднявшийся от кипящей воды пар; если он попадает на что-нибудь твердое, то сгущается и уплотняется, и от крышек, в которые ударяется пар, падают капли. Боли в голове появляются вместе с лихорадкой по следующей причине: пути крови в голове становятся тесными, так как вены наполнены воздухом, а наполнившись и нагревшись, они причиняют боль голове, ибо кровь, сильно толкаемая, будучи теплою, не может скоро проходить через узкий путь, потому что ее многое замедляет такое, что препятствует ей и заграждает, и по этой причине происходит биение пульса около висков.
9. Итак, вот по какой причине являются лихорадки, а с лихорадками боли и болезни. Что касается других недугов, каковы суть непроходимость кишок, рези и другие прочно устанавливающиеся болезни, то, по моему мнению, для всех явно, что виноваты здесь ветры, ибо для всех подобных болезней причина - прохождение духа. Всякий раз, когда он попадает на места нежные, непривычные и дотоле неприкосновенные, он как стрела пронизывает мясо и врывается иногда в подреберье, иногда в паха, иногда в то и другое. Поэтому-то, согревая снаружи теплыми припарками, стараются смягчить эту боль, ибо разреженный теплотою припарки воздух выходит через тело, так что происходит некоторое успокоение боли.
10. Но, быть может, кто-нибудь скажет, по какой же именно причине бывают истечения от ветров или каким образом эти последние являются причиною грудных кровоизлияний? Я надеюсь объяснить, что все это происходит по той же самой причине. Когда вены в голове наполняются воздухом, тогда прежде всего голова тяжелеет от давящих ветров; затем кровь внутри скучивается, так как ветры не могут пройти вследствие узости путей, а самое тонкое, что есть в крови, через вены выдавливается наружу. И эта влага, когда скопится, изливается через другие поры, и когда дойдет сгущенная до какой-либо части тела, там возникает болезнь. Подступит к глазам-глаза страдают; к ушам-здесь начинается боль; к носу - делается насморк; к груди-то, что называется хрипотою, ибо слизь, смешанная с острыми влагами, когда ворвется в места, совсем к ней не привычные, изъязвляет их; когда же истечение бросается также на горло, которое особенно нежно, то оно раздражает его, ибо дух, вдыхаемый через горло, стремится в грудь и опять возвращается тем же путем. Поэтому, если истечение пойдет навстречу воздуху, привходящему из самых нижних мест, наступает кашель и трудность дыхания, и слизь выбрасывается наверх. И вот когда все это так обстоит, горло изъязвляется, раздражается и воспаляется и, будучи согрето, привлекает влагу из головы; голова же в свою очередь, принимая влагу от остального тела, передает ее горлу. Когда течение привыкнет итти этим путем и поры расширятся, тогда оно переходит также и к груди, а мокрота, будучи острою и врываясь в мясо, изъязвляет и разрывает вены. Кровь же, излившись в чужое место, портясь от задержки, обращается в гной и ни вверх не может подняться, ни сойти вниз, ибо путь вверх нелегок для жидкости и для всего прочего, имеющего тяжесть, а итти вниз ей препятствует грудобрюшная преграда. Но почему иногда течение прорывается частью само по себе, а частью вследствие болей? Само собой, это тогда, когда воздух, входя в вены, делает пути крови слишком узкими, ибо тогда сжатая кровь, собравшись в большом количестве, прорывает поры там, где она давит больше всего. У тех же больных, которые изливают кровь вследствие многих болей, эти боли наполнили воздухом вены, ибо больное место по необходимости содержит воздух. Все же остальное происходит подобным образом, как и то, о чем уже сказано.
11. Все разрывы делаются по следующей причине: когда вследствие насилия мышцы отходят друг от друга и в место их расхождения входит дух, то это и причиняет страдание.
12. Если ветры, проходящие через мышцы, разредят поры тела, то за ветрами следует влага, для которой воздух понемногу приготовил путь; когда же тело пропитывается влагой, то мышцы разжижаются, и отеки спускаются к голеням; эта болезнь называется водянкой. Что причину этой болезни нужно относить к ветрам, наибольшим доказательством служит следующее: некоторые уже смертельно пораженные освободились от воды путем прижигания: тотчас же показывается много воды, выходящей из живота, а немного спустя-меньше. Почему это так происходит, ясно: именно сначала вода наполнена воздухом и от этого сильно вздувается; когда же дух уйдет, остается та же самая вода, и поэтому она кажется малою по величине, а на самом деле она одинакова. Другим доказательством того же служит следующее: живот, вполне освобожденный, наполняется опять не больше как в 3 дня. Что же иное его наполняет, как не дух? и что другое могло бы его так скоро наполнить? Ведь, с одной стороны, не было введено в тело столько питья, ас другой стороны-нет мяса, которое могло бы разжижаться; остаются еще кости, нервы и волокна, но из них, конечно, никоим образом не может образоваться такое большое количество воды. Итак, какова причина водянки, уже сказано.
13. Но и апоплексии также происходят от ветров. Именно, когда эти последние, будучи холодными и в большом количестве, войдут в мышцы и, надуют их, то эти части тела делаются нечувствительными. Поэтому, если многие ветры пройдут по всему телу, то весь человек делается пораженным, а если в одной какой-либо части, то эта часть. И когда эти ветры уйдут, тогда болезнь прекращается, а если они останутся, то остается и болезнь. Что это именно так, показывает постоянное зевание.
14. По моему мнению, такое состояние производит и болезнь, названную священной[4]. Теми же самыми соображениями, которыми я сам некогда убедился, постараюсь убедить и слушателей. Думаю, прежде всего, что из всего того, что есть в теле, ничто более не имеет отношения к мыслительной деятельности больше, чем кровь, ибо, если она остается в присущем ей состоянии, то остается и разум; когда же кровь изменяется, то вместе с этим пропадает и разумение. И для этого есть многие свидетельства. Прежде всего сказанное подтверждает сон, который является общим для всех живых существ, ибо, когда он сойдет на тело, то кровь охлаждается, так как по своей собственной природе сон обыкновенно охлаждает, а после охлаждения крови ее переходы делаются более медленными. Это бывает ясно из того, что тела своею тяжестью наклоняются вниз (так как все тяжелое по природе обыкновенно несется в самый низ), глаза закрываются, разумение изменяется и некоторые иные мысли входят в него, которые называются сновидениями. Так же точно и в опьянении: вследствие внезапного увеличеня крови изменяются души и находящиеся в них мысли, и люди, забывши настоящие злополучия, воспринимают надежду на будущие блага. И о других многих подобных явлениях я мог бы сказать, в которых перемены крови изменяют и разумение. Поэтому, когда кровь всецело возмущена, тогда, конечно, и разумение совершенно гибнет, ибо все, что мы изучили и знаем, считается в числе привычек, а когда мы отступаем от обычной привычки, то у нас совершенно исчезает разумение. Я утверждаю, что священная болезнь происходит таким образом: когда обильный воздух по всему телу смешивается со всею кровью, тогда в венах появляются во многих местах многие преграды. Итак, когда обильный ~ воздух отягощает более толстые и обильные кровью вены и, отягощая их, задерживается, тогда проход крови преграждается, и она в одном месте останавливается, в другом-идет медленнее, в третьем-скорее. От этого в теле, вследствие неправильности проходящей крови, появляются различные неправильности, ибо все тело отовсюду стягивается и части тела сотрясаются, повинуясь волнению и бурливости крови, и тогда происходят различные превращения в теле. В это время люди ничего совершенно не чувствуют, не слышат того, что говорится, не видят, что делается, и не ощущают никаких болей; так сильно возмущенный воздух возмутил и загрязнил кровь. И вполне естественно, что при этом и пена бежит вверх через рот, ибо воздух, проходя через шейные вены, сам, конечно, поднимается вверх и вместе с собою поднимает то, что в крови есть самого тонкого; влага же, смешиваясь с воздухом, белеет, так как через нежные оболочки просвечивает чистый воздух и по этой причине всякая пена представляется белою. Когда же люди, захваченные этою болезнью, освобождаются от нее и от наступившего несчастия, об этом я расскажу. Когда приведенное в движение болями тело нагреется, то также нагревается и кровь, которая, будучи согретой, нагревает также и ветры. А эти последние, согревшись, растворяются и вместе с тем растворяют сгущенную кровь и частью с воздухом, а частью со слизью выходят наружу. Но чуть только откипит пена, остановится кровь и в теле водворится спокойствие, как болезнь прекращается.
14. Итак, очевидно, что ветры весьма много действуют во всех болезнях; все же остальное имеет характер причины, помогающей и сопутствующей, а что они суть настоящая причина болезней, это мною доказано. Я обещал указать причину болезней; я доказал, что дух господствует как во всех прочих вещах, так и в особенности в телах животных, но речь свою я направил к известным уже болезням, в которых истина этого предположения очевидна. Если бы я захотел исследовать в своей речи все болезни, то речь моя была бы, конечно, более продолжительной и, однако, не могла бы иметь более истинности и убедительности.


[1] Contraria contrariis: в этом заключалось основное правило греческой и всей последующей терапии–так называемой аллопатии, в противоположность гомеопатии Ганземана (Similia similibus). См. также «Афоризмы», II, 22.
[2] Ту же фразу мы находим у Цицерона (De natura deorum, II, 54): nam cum tribus rebus animantium vita teneatur, cibo, potione, spiritu. Греческое πνεῦμα (пневма) здесь переведено словом дух, соответственно латинскому spiritus.
[3] Ветры — φῦσαι, от глагола φυσαω — надуваю; φῦσα обозначает раздувальный мех; в медицинской терминологии — кишечные газы, ветры; воздух ἀήρ. В дальнейшем автор не строго придерживается этой терминологии и вместо ἀήρ и ставит πνεῦμα, что сохранено и в переводе.
[4] Эпилепсию; см. кн. «О священной болезни», где дается другое объяснение.