От Котиор до Хрисополя
Глава I
Аркадский отряд. Отряды Хирисофа и Ксенофонта. Соединение всех войск в Калпе.
(Выше было сказано, как прекратилось главное начальствование Хирисофа и как разделилось эллинское войско).
(2) Каждый из этих отрядов сделал следующее. Аркадяне, высадившись ночью в калпейской гавани, пошли но направлению к ближайшим деревням, отстоящим от моря на расстоянии 30 стадий, и с наступлением утра каждый начальник повел свой лох на одну из деревень; если же деревья казалась сравнительно большою, то начальники вели по два лоха. (3) Выбрали также холм, к которому все должны были собраться. Так как они напали неожиданно, то захватили множество пленных и мелкого скота. (4) Но разбежавшиеся ѳракийцы успели собраться, потому что они, как пелтасты, ускользали из под самых рук гоплитов. Они, как только успели собраться, прежде всего напали на лох Смикрета, одного из аркадских начальников, возвращавшегося на условленное место с большой добычей. (5) Эллины все время шли отбиваясь, но при переходе через ущелье, варвары опрокинули эллинов и перебили их всех вместе с Смикретом. Точно также осталось всего лишь восемь человек от лоха Игисандра, (одного) из выбранных 10 начальников, который тоже остался жив. (6) Наконец возвратились и прочие лохаги, одни с препятствиями, другие без препятствий.
Между тем ѳракийцы, ободренные этой удачей, начали созывать других посредством криков и ночью собрались в огромном количестве, а с наступлением утра множество их всадников и пелтастов выстроилось кругом того холма, на котором стояли эллины. Ѳракийцев стекалось больше и больше. (7) Они смело нападали на гоплитов, потому что у эллинов не было ни стрелков, ни аконтистов, ни всадников, и таким образом ѳракийские легковооруженные и всадники смело нападали и бросали дротиками. Когда аркадские гоплиты устремлялись на ѳракийцев, последние быстро убегали, и продолжали с разных сторон нападать. (8) Кроме того у эллинов много было раненых, а у ѳракийцев ни одного, так что эллинам и тронуться нельзя было с места. Наконец ѳракийцы отрезали их от воды. (9) В этом безвыходном положении аркадяне вступили в переговоры. Ѳракийцы вообще согласились на условия аркадян, но заложников не дали, хотя аркадяне и требовали этого, а потому условие не состоялось. Такая судьба постигла аркадян.
(10) Хирисоф шел по стране над морем и безопасно прибыл в Калпу. Ксенофонт шел внутри страны. Его всадники, ехавшие впереди, встретились с неизвестными послами, которые куда–то направлялись, и привели их к Ксенофонту, который тотчас спросил их, не слыхали–ль они о другом, тоже эллинском, войске. (11) Послы рассказали обо всем случившемся, о том, что этот отряд в осаде на холме, и что его со всех сторон окружили ѳракийцы. Тогда Ксенофонт приказал крепко стеречь этих людей, чтобы они, в случае надобности, были проводниками, поставил караульных, собрал своих солдат и сказал следующее:
(12) «Солдаты, одна часть аркадян перебита, другая, оставшаяся, на каком–то холме в осаде. Я полагаю, что если они погибнут, то и для нас нет спасения, особенно в виду того, что неприятелей так много и что они увеличивают свою дерзость. (13) Поэтому для нас самое лучшее немедленно спешить на помощь нашим товарищам, чтобы, если они еще живы, в союзе с ними сразиться. Тогда мы не сами останемся и не сами будем подвергаться опасностям. (14) Сегодня мы столько пройдем до остановки лагерем, сколько найдем нужным до ужина, но, во все время пути, Тимасион будет ехать впереди с всадниками и, не упуская нас из виду, осматривать все впереди, чтобы от нас ничто не ускользнуло». (15) (При этом он выслал на фланги и на возвышенности особенно легких из легковооруженных, чтобы давали знать обо всем, что только заметят, и приказал жечь все, что попадется способное к горению). (16) «Нам сегодня, говорил Ксенофонт, бежать некуда: возвращаться назад в Гераклию далеко, достигнуть Хрисополя тоже далеко; а неприятель близко. Ближе всего в гавань Калпу, где, по всей вероятности, находится Хирисоф, если только он с своим отрядом остался невредим. Но в Калпе нет судов, чтобы нам выехать; если же мы там останемся, то не будем иметь продовольствия даже на один день. (17) Кроме того, после гибели осажденных теперь аркадцев нам будет гораздо тяжелее испытывать опасности с одним Хирисофом, чем, с избавлением аркадцев, соединившись всем вместе, совокупными силами стремиться к общему благу. Теперь следует каждому идти, усвоив такое убеждение, чтобы в этом спасении такого числа эллинов или умереть со славою, или совершить блистательный подвиг. (18) Быть может это так сам бог устроил, которому угодно несколько унизить тех, что слишком уже тщеславятся, будто они умнее других, а нас, всегда начинающих с богами, покрыть еще большею славою. И так следуйте и думайте о том, чтобы быть в состоянии исполнить требования».
(19) Сказав эти слова, Ксенофонт выступил в путь. Всадники, находясь на таком расстоянии, в каком оставались в безопасности, жгли все, что могло гореть; пелтасты шли рядом с всадниками по вершинам и тоже жгли все; а войско предавало огню все, что лежало пред ним на пути, так что вся страна оказалась в пламени и войско огромным. Когда наступила пора, отряд Ксенофонта взошел на холм, расположился лагерем, и увидел костры неприятелей. (20) Солдаты Ксенофонта находились от неприятелей на расстоянии около 40 стадий, и тоже зажгли как можно большие костры. Затем поставлены были на ночь караулы, и отряд Ксенофонта предался отдыху. (21) С наступлением утра солдаты, помолившись богам и выстроившись в таком порядке, как перед сражением, тронулись в путь как можно скорее.
(22) Всадники Тимасиона, вместе с проводниками, поехали вперед и, сами того не замечая, очутились на том самом холме, на котором находились в осаде аркадяне, но не нашли ни своих, ни чужих, о чем и донесли Ксенофонту, — (а только) брошенных старух, стариков, немного мелкого скота и волов. (23) Прежде всего не понятно было, что значит все это; наконец они узнали от брошенных, что ѳракийцы удалились еще вчера с вечера, а сегодня утром, по их словам, и эллины ушли, но куда, неизвестно. (24) Узнав об этом, солдаты Ксенофонта приступили к обеду и затем, собравшись, выступили, желая как можно скорее соединиться с остальными в Калпе.
На пути заметили следы аркадян и ахеян по направлению к Калпе. Наконец, собравшись вместе в Калпе, с радостью встретились и приветствовали друг друга, как братья. (25) Аркадяне спрашивали солдат Ксенофонта, зачем они потушили костры. «Когда нам не стало видно костров, говорили аркадяне, мы подумали сперва, что вы ночью выступите против неприятелей, и, как нам кажется, именно из этой боязни они удалились, потому что как раз около того времени они начали отступление. (26) Но так как вы не приходили, а между тем время прошло, то мы заключили, что вы, узнав о нашем положении и сами боясь той же участи, тоже удалились к морю. Тогда мы сами решились не отделяться от вас. Таким образом и мы направились сюда же».
Глава II
Калпа. Географическое описание местности. Похороны убитых. Смерть Хирисофа. Жертвоприношение. Поражение отряда Неона.
Этот день эллины провели под открытым небом на берегу около гавани. Место, которое называется «гавань Калпа», находится в азиатской Ѳракии, которая начинается от устья Понта и простирается до Гераклии, на правой стороне, если ехать в Понт. (2) На триере, при помощи весел, можно доехать из Византии в Гераклию в один длинный день. Между этими двумя городами нет никакого города, ни принадлежащего эллинам, ни союзного с эллинами. Там живут виѳинские фракийцы, которые, говорят, ужасно мучат тех эллинов, которые попадаются им вследствие кораблекрушения или по другим причинам.
(3) Гавань Калпа лежит по середине, если ехать из Гераклии в Византию. Это — выдающаяся в море местность, сторона которой, обращенная к морю, представляет обрывистую скалу, вышиной в самом низком месте, не менее 20 оргий. Перешеек, прилегающий к материку, имеет самую большую ширину — четыре плеѳра, но пространства внутри этого перешейка достаточно для помещения 10 000 жителей. (4) Гавань находится под этой скалой и обращена к западному берегу. Большой источник приятной воды течет тут же, у моря, в границах этой местности, и тут же, у моря, много всяких деревьев, особенно много хорошего корабельного леса. (5) Гора, что соприкасается с гаванью, простирается в материк приблизительно на 20 стадий; покрыта землею и не имеет камней, но приморская часть более чем на 20 стадий покрыта густым разнообразным и хвойным лесом. (6) Остальное пространство красиво и обширно, со многими людными деревнями.
Эта страна производит ячмень, пшеницу, разные овощи, просо, кунжут, достаточно винных ягод, много годного для вина винограду и проч., за исключением оливковых деревьев. Такова эта страна. (7) Эллины расположили свои палатки на морском берегу. Они не хотели стать лагерем, так сказать, на будущем городе, и порешили даже удалиться оттуда, опасаясь того замысла, по которому некоторые желали основать здесь город. (8) Действительно, большая часть солдат прибыла из–за моря для участия в этом походе, вовсе не до нужде житейской. Они слышали о высоких качествах Кира и потому некоторые привели с собой и других, а некоторые даже издержали собственные средства; иные бежали от отцов и матерей, иные же бросили и семейства, чтобы возвратиться к ним со средствами, так как слышали, что у Кира многие наслаждаются благополучием. Вот почему такие лица горели желанием возвратиться в Элладу.
(9) На второй день после собрания эллинов в одно войско, Ксенофонт приносил жертву относительно выступления, потому что нужно было отправиться за продовольствием, и кроме того он имел намерение похоронить убитых. Когда жертвы оказались благоприятны, то за ним последовали даже аркадяне, и большую часть убитых похоронили там, где они лежали, так как был у же пятый день, и их нельзя было тронуть. Остальных, лежавших по дороге, собрали и, по мере возможности, похоронили со всей торжественностью, а для тех, которые не отыскались, поставили большой кенотафий и покрыли венками. (10) Исполнив это, возвратились в лагерь. Затем поужинали и предались покою.
На следующий затем день было собрание всех солдат. Главным образом их собрал лохаг Агасия, стимфалиец, и Иероним, из Елей, тоже лохаг, и другие старшие начальники из аркадян. (11) Тогда постановили решение, чтобы, если кто напомнит о разделении войска, предавать его смертной казни; войско возвратить к тому же порядку, в каком оно находилось в прежнее время, и начальствовать прежним начальникам. Тут же умер в лихорадочном жару и Хирисоф, после принятия лекарства. Его место занял Неон, из Асины.
(12) Затем выступил Ксенофонт и сказал: «Воины, по всему видно, что нам нужно совершать путешествие пешком: кораблей нет; да и пора выступать, потому что нет продовольствия. И так принесем жертвы, а вам следует более чем когда либо приготовиться к сражению, так как неприятели снова собираются смело».
(13) Стратеги совершили жертвоприношения, а жрецом был Ариксион, аркадянин, потому что ампракиотянин Силан бежал из Гераклии на нанятом судне. Но относительно выступления жертвы не были благоприятны. (14) Таким образом эллины этот день не трогались. Некоторые осмелились утверждать, будто Ксенофонт, желая завести здесь колонию, нарочно сговорился с жрецом, чтобы тот объявил, будто жертвы неблагоприятны. (15) Вследствие этого Ксенофонт известил эллинов через глашатая, чтобы завтра всякий, кому угодно, присутствовал при жертвоприношении, и чтобы все те жрецы, которые есть (в лагере) заявили, что будут вместе с Ксенофонтом приносить жертвы. (На следующий день он) принес жертвы в присутствии многих. (16) Но хотя эллины относительно выступления спрашивали богов до трех раз, жертвы не были благоприятны. Тогда солдаты пали духом, тем более, что тех припасов, с которыми они сюда прибыли, уже не стало, а базара не было никакого.
(17) Когда вслед затем собрались солдаты, Ксенофонт говорил следующее: «Воины, вы видите, что относительно выступления жертвы опять неблагоприятны. Но я знаю, что вы нуждаетесь в продовольствии, а потому следовало бы, кажется, принести жертвы относительно этого последнего вопроса». (18) Кто–то выступил и сказал: «разумеется, жертвы не могут быть благоприятны, потому что, как я вчера слышал от проходившего здесь судна, сюда имеет прибыть Клеандр, византийский наместник». Вследствие этого все решили подождать (Клеандра). (19) Но все таки нужно было отправиться за продовольствием. С этой целью снова приносили жертвы до трех раз; но жертвы опять не были благоприятны. Тогда эллины начали ходить в палатку Ксенофонта и говорить, что у них нет продовольствия, но он отвечал, что, при неблагоприятных жертвах, не поведет войско.
(20) На следующий день снова происходило жертвоприношение, и так как всякий интересовался, то почти все войско толпилось около жертвоприношений. (21) Но на этот раз был недостаток в самих жертвенных животных. Стратеги не делали приказания относительно выступления; они только созвали солдат, при чем Ксенофонт сказал: «По всей вероятности, здесь собрались неприятели, и нам придется вступить в сражение. Если мы оставим обоз в местности укрепленной (самой природой), и отправимся готовыми к сражению, то быть может жертвы будут иметь благоприятные для нас указания». (22) Но на это все солдаты закричали, что ничего не надо переносить в укрепленную местность, и (требовали) сейчас же принести жертву. Но мелкого скота не было, так что принесли в жертву волов купленных, бывших в упряжи, при чем Ксенофонт предложил взяться за это дело аркадянину Клеанору, не будет ли при нем благоприятных указаний. Но и на этот раз жертвы не были благоприятны.
(23) Начальником отряда Хирисофа был Неон. Он видел крайнее положение солдат и желал сделать им угодное. Встретившись с одним человеком из Гераклии, который сообщил ему, что знает взблизи деревни, откуда можно будет достать продовольствия, Неон вызвал желающих отправиться за продовольствием под его предводительством. (24) Таким образом вышло около 2000 человек с вилами, сосудами на вино, мешками и другими принадлежностями. Но в то время, когда они были уже в деревнях и разошлись за добычей, прежде всего на них напала конница Фарнабаза, которая прибыла на помощь виѳинцам, чтобы в союзе с виѳинцами не допустить эллинов вторгнуться в Фригию. Этой конницей было убито не менее 500 эллинов·, остальные спаслись бегством на гору. (25) Один из бежавших дал знать об этом в лагерь. Так как в этот день жертвы не были благоприятны, то Ксенофонт приказал взять вола из телеги, — других животных не было, — и, заклавши его, поспешил на помощь. Выступили также все, кому было не более 30 лет. Они забрали оставшихся (от поражения) и возвратились в лагерь. (26) Уже было около заката солнца и эллины в большом малодушии приступили к ужину, как вдруг несколько виѳинцев из кустарников сделали нападение на передовую стражу, из которой одних убили, других преследовали до самого лагеря. Раздался крик и все побежали к оружию. (27) Но преследовать ночью и подниматься с лагеря, в местности заросшей, начальники нашли не безопасным, и потому провели ночь с оружием, но под охраною достаточного числа караульных.
Глава ІII
Укрепление лагеря и выступление за добычей. Поражение виѳинцев и Фарнабаза,
Так провели эту ночь. С наступлением утра стратеги повели войско в неприступную местность (в гавани). Солдаты следовали за ними, забрав оружие и обоз. Здесь они до обеда провели ров, при входе в эту местность, и обвели его частоколом; оставили только трое ворот. (Вскоре) прибыло судно из Гераклии, нагруженное ячменной мукой, скотом и вином. (2) Но еще утром Ксенофонт, как только встал, принес жертву о счастливом окончании похода. С первого же раза жертвы оказались благоприятными, а при окончании жертвоприношения сам жрец Ариксион, из Паррассии, увидел благознаменательного орла и сказал Ксенофонту отправляться. (3) Тогда перешли ров и поставили оружие, а глашатай объявил, после обеда выступить с оружием в руках, а обоз и рабов оставить здесь (в укреплении). (4) И так все пошли за исключением Неона: его признали за лучшее оставить здесь для присмотра за оставшимися в лагере. Но лохаги и солдаты (Неона) тоже бросили находившихся в лагере: им было стыдно не идти со всеми, так что они, от себя уже, оставили в лагере только тех, кому было более 45 лет. (5) Таким образом часть осталась, а прочие ушли. Но не прошли эллины и 15 стадий, как встретились с трупами. Тогда из фланга образовался задний отряд, который предал погребению первые попавшиеся трупы, захватываемые на расстоянии фланга. (6) Похоронив первых и продолжая идти, снова составляли отряд для остававшихся непогребенными, и таким образом предавали погребению всех тех убитых, которых захватывало войско. Когда же вышли на ту дорогу, где убитые лежали кучами, то здесь всех их снесли в одно место и тоже предали погребению.
(7) Уже был полдень, когда вывели войско за деревни и забирали продовольствие, какое встречали в пределах, занятых фалангой. Как вдруг заметили неприятелей, которые прямо переходили через холм, построившись тоже фалангой. У них много было конницы и пехоты, так как от Фарнабаза прибыли с войском Спиѳридат и Раѳин. (8) Увидевши эллинов, неприятель остановился на расстоянии около 15 стадий. Ариксион, жрец, тотчас заклал жертву, которая с первого же раза оказалась благоприятной. (9) Тогда Ксенофонт сказал: «Стратеги, я предлагаю назначить для фаланги запасные лохи, чтобы, в случае надобности, они готовы были явиться на помощь фаланге, и чтобы на разстроенного неприятеля напали солдаты, готовые к сражению и с свежими силами». Все согласились с этим. (10) «Но вы, продолжал Ксенофонт к стратегам, ведите войско (сейчас же) на неприятеля, чтобы нам не стоять, когда неприятель нас заметил и мы его. Я тотчас возвращусь, как только, согласно вашему решению, расставлю позади (запасные) лохи».
(11) После этого стратеги тихо повели войско, а Ксенофонт, отделив три последние строя, каждый в 200 человек, приказал — одному отряду следовать за правым крылом на расстоянии плеѳра, — начальником первого отряда был ахеянин Самола; второму указал идти по середине, — начальником был аркадянин Пиррия; третьему — за левым крылом, — над ним начальствовал аѳинянин Фрасия. (12) Продолжая идти, передовой отряд подошел к большому и труднопроходимому заросшему оврагу, и остановился в недоумении, переходить его или нет. Послали за стратегами и лохагами, чтобы они прибыли на переднюю линию. (13) Ксенофонт недоумевал, что могло бы задержать путь, и лишь только услышал призыв, немедленно поехал туда. Когда собрались стратеги, Софенет, старший между стратегами, сказал, (14) что при таком (непроходимом) овраге даже и совещаться нечего, переходить ли его. Но Ксенофонт прервал его следующими словами:
«Товарищи, вы знаете, что я никогда по доброй воле не подстрекал вас к опасностям, и теперь вижу, что вы, при вашей храбрости, нуждаетесь уже не в славе, но в том, чтобы остаться в живых. Но настоящее наше положение вот какого рода. (15) Нам отступить отсюда без боя невозможно; если мы не пойдем на неприятелей, то лишь только начнем отступать, они последуют за нами и сами сделают нападение. (16) Теперь сами рассудите, лучше ли обнажить оружие и идти на неприятеля, или же спрятать и видеть за собой неприятеля наступающим. (17) Знаете также, что отступление перед неприятелем никакому порядочному солдату не доставляет чести, тогда как движение вперед придает бодрости даже трусу.
«По крайней мере я предпочитаю с войском вдвое меньшим идти против неприятеля, чем с войском вдвое большим отступать. Но я думаю, что относительно этих неприятелей вы сами того мнения, что, при нашем нападении, они не устоят, точно также как всякий из нас уверен, что, (18) при нашем отступлении, они смело пойдут за нами. Не следует ли, после этого, готовясь к сражению, перейти этот овраг и сделать его для себя безопасным с тылу? Я же–лал бы, чтобы для неприятеля все места были свободны для отступления, но и мы, в этой местности, должны прийти к заключению, что без победы для нас нет спасения. (19) Но для меня то странно, что некоторые из нас могут считать овраг более опасным, чем ту местность, которую мы уже прошли, потому что можем ли мы (при возвратном пути) перейти самую равнину, если не победим этих всадников? и каким образом мы будем возвращаться через пройденные уже горы, если нас будет преследовать столько пелтастов? (20) Если же мы и достигнем благополучно моря, то не представляет ли Понт из себя еще большей равнины и при том такой, где нет ни судов для перевоза, ни хлеба для пропитания, сколько бы мы не ждали? Если же мы туда достигнем, то нам придется тотчас идти другой раз за продовольствием. (21) А если так, то не лучше ли сегодня сражаться пообедавши, чем завтра, ничего не евши? Солдаты, жертвы для нас благоприятны, полет птиц благознаменателен, и прочие жертвенные признаки превосходны; идем на врагов. Не следует им более, после этой встречи, ни спокойно ужинать, ни по желанию идти на отдых».
(22) Тогда лохаги предложили Ксенофонту вести их вперед, и никто не возражал. Ксенофонт выступил, объявив, чтобы лохи переходили в тех местах овраг, где каждый стоял. Он думал, что таким образом войско скорее переберется на ту сторону, чем проходя по частям через мост, находившийся в овраге. (23) После перехода Ксенофонт, объезжая фалангу, говорил: «Товарищи, вспомните, сколько вы одержали побед, выступая с помощью богов; (представьте себе) ту участь, которая ожидает бегущего от неприятеля и не забывайте, что мы уже находимся у дверей Эллады. (24) Следуйте за вождем Гераклом и ободряйте товарищ товарища. Это прекрасный случай, чтобы добрым словом или прекрасным поступком оставить по себе воспоминание у того, у кого нам хочется его оставить».
(25) Ксенофонт говорил это, объезжая фалангу и вместе указывая путь. Поставив по обеим сторонам пелтастов, пошли на неприятелей. Приказано было держать дротики у правого плеча до тех пор, пока трубой будет дан сигнал, тогда только опустить их для поражения неприятеля, и идти шагом, не бежать. Затем прошел по рядам пароль: Зевс спаситель, Геракл вождь.
(26) Между тем неприятель, полагаясь на местность, ожидал. Подойдя на близкое расстояние, эллинские пелтасты, прежде чем было приказано, с криком «алала» побежали на неприятеля. Неприятельские всадники и густая толпа виѳинцев бросились на пелтастов и опрокинули их. (27) Но когда начала подступать скорым шагом фаланга гоплитов, раздался звук трубы, и эллины запели пэан, и с криком «алала» пустили дротики, варвары не устояли и бежали. (28) Тимасион погнался за ними с всадниками, которые и убили столько неприятелей, сколько могли при своей малочисленности. Левое крыло неприятеля, против которого находились эллинские всадники, сейчас рассеялось; но правое, еще не испытавшее сильного натиска, строилось на холме. (29) Эллины, видя ожидающих неприятелей, нашли очень легким делом и совершенно безопасным идти против них. Запев пэан, они снова бросились. Но и эта часть не устояла. Тогда эллинские пелтасты начали преследовать правое крыло до тех пор, пока оно не рассеялось. Впрочем убитых неприятелей было мало, потому что многочисленная неприятельская конница внушала опасение. (30) Но тут же эллины заметили, что конница Фарнабаза начала строиться на другом холме и что к ней стекаются виѳинские всадники, и следят за дальнейшим ходом. Вследствие этого эллины, не смотря на усталость, решились всеми силами, как были, идти и против этих неприятелей, чтобы они не опомнились и не собрались с новыми силами. (31) Построившись, выступили; но неприятельские всадники сремглав бросились с этого холма, словно преследуемые конницей. Они скрылись в овраге, которого эллины не заметили, и затем прекратили преследование; да и поздно было. (32) Возвратившись на то место, где произошла первая стычка, эллины поставили трофей и прибыли к морю уже при закате солнца, потому что до лагеря было около 60 стадий.
Глава IV
Союз с жителями. Прибытие Клеандра. Бунт против Дексиппа и угрозы Клеандра. Речи Ксенофонта и Агасии и посольство депутатов к Клеандру.
После этого неприятели начали думать о своем положении и увозить свои семейства и имущество как можно дальше, а эллины ожидали Клеандра с триремами и другими судами для перевоза. Каждый день они безопасно отправлялись с вьючным скотом и с невольниками, и добывали пшеницу, ячмень, вино, овощи, просо, винные ягоды, потому что эта страна изобиловала всяким продовольствием, за исключением только оливкового дерева. (2) В то же время, когда армия останавливалась на отдых, дозволялось (небольшим отрядам) отправляться за добычей, каковую отправившиеся и доставали (обращая ее в свою пользу); но при выступлении всего войска, все, что доставал каждый в отдельности, считалось общественным. (3) Тогда наступило обилие во всем, потому что и из эллинских городов со всех сторон приходили припасы, и проезжавшие мимо суда охотно здесь останавливались, так как разнесся слух, что основывается город и есть пристань. (4) Неприятели, жившие вблизи, слыша, что Ксенофонт заселяет эту местность, с своей стороны присылали (послов) и спрашивали, чем могут достигнуть союза (с эллинами). Ксенофонт представлял их войску.
(5) Между тем прибыл Клеандр с двумя триремами, но грузового судна у него не было ни одного. Во время приезда Клеандра однажды войско было на стороне: некоторые пошли за добычей (в деревни), некоторые в горы, и набрали множество мелкого скота. Опасаясь, чтобы от них не отняли, они предложили Дексиппу, тому самому, который бежал из Трапезунта с 50-весельным судном, чтобы он взял скот под свою охрану, часть оставил для себя, остальное возвратил бы эллинам. (6) Дексипп взял, но разогнал смотревших за скотом солдат, которые говорили, что это общественная принадлежность, и, прибыв к Клеандру, заявил, будто солдаты намерены отнять (у него его добычу), и когда Клеандр приказал привести к нему грабителей, (7) то Дексипп схватил одного солдата и повел (к Клеандру). Но на дороге встретился Агасия и отнял солдата, потому что солдат был из лоха Агасии, а присутствовавшие при этом солдаты обзывали Дексиппа изменником и начали бросать в него камнями. Тогда прибывшие на триремах испугались и бежали к морю; Клеандр тоже решился бежать. (8) Ксенофонт и другие стратеги вмешались в это дело и сказали Клеандру, что это пустое, и что поводом ко всему этому послужило решение войска, но Клеандр, (9) отчасти по наущениям Дексиппа, отчасти от стыда за выказанную трусость, объявил, что уедет и объявит всем городам принимать эллинов не иначе, как врагов, — в это время лакедемонянам принадлежало владычество над всеми эллинами.
(10) Эллины увидели в этом сильную угрозу и просили Клеандра не делать этого. Но он объявил, что уступит только тогда, если ему выдадут того, кто начал бросать камни и кто отнял (веденного к нему солдата). А тот, кого требовал Клеандр, был Агасия, друг Ксенофонта с самого (11) начала похода, и за это–то и оклеветал его Дексипп. При таком затруднительном положении начальники собрали войско. (На собрании) некоторые не обращали особенного внимания на угрозы Клеандра, но Ксенофонт не мог считать это делом маловажным и сказал следующее:
(12) «Воины. Я не признаю делом маловажным, если Клеандр действительно уедет с таким мнением о нас, как он заявляет; потому что мы уже вблизи эллинских городов, а между тем владычество над Элладой принадлежит лакедемонянам. Всякий лакедемонянин может делать в любом городе, что ему угодно. (13) Если Клеандр прежде всего не пустит нас в Византию, а затем даст знать и прочим наместникам, чтобы нас не принимать в города, как неповинующихся лакедемонянам и нарушающих законы, если наконец такие слухи дойдут до начальника (лакедемонского) флота Анаксивия, то нам трудно будет и оставаться здесь и ехать: в настоящее время лакедемоняне властвуют и на суше и на море. (14) Поэтому нам не следует из–за одного или двух человек лишаться Эллады.
Мы должны сделать то, что они приказывают, так как и те города, откуда мы сами, тоже повинуются лакедемонянам.
(15) Я слышал, будто Дексипп сказал Клеандру, что Агасия не сделал бы этого, если бы я ему не приказал. Если так, я беру на себя вину вашу и Агасии, и если Агасия подтвердит, что я чем либо виновен, что я зачинщик в бросании камней или в другом насилии, я сам присуждаю себя к самому строгому наказанию, и подчинюсь таковому; (16) но заявляю, что если Клеандр находит и других виновных, то таковые должны отдаться на его суд. Только в таком случае вы будете свободны от обвинения. При нашем положении будет очень грустно, если нас, надеющихся встретить в Элладе славу и почет, вместо всего этого не будут считать наравне со всеми эллинами и не будут пускать в эллинские города».
(17) После этого выступил Агасия и сказал: «Товарищи, клянусь богами и богинями, ни Ксенофонт, ни кто другой из вас не внушал мне отнимать этого человека. Но я нашел возмутительным делом, когда увидел, что Дексипп, которого вы сами считаете изменником против вас, тащит честного солдата из моего лоха. Я и отнял, и признаюсь в этом. (18) Но вы не выдавайте меня: я сам, как предлагает Ксенофонт, отдамся на суд Клеандра; пусть он делает со мной, что хочет. Из–за этого вы не вступайте в войну с лакедемонянами и безопасно достигайте (Эллады), как кто желает. Выберите от себя людей и пошлите их со мной к Клеандру, чтобы они за меня говорили и делали, если я упущу что–либо».
(19) Войско предоставило ему выбрать, кого он хочет, чтобы шли с ним, и он выбрал стратегов. Тогда пошли к Клеандру Агасия, стратеги и тот солдат, которого отнял Агасия. Стратеги говорили так:
(20) «Клеандр. Нас прислало к тебе войско заявить, чтобы ты, если считаешь всех виновными, сам был судьею и поступил, как тебе угодно; если же считаешь виновным одного или двух или больше, то войско постановило, чтобы таковые сами явились на твой суд. Если ты обвиняешь кого–либо ив нас, мы перед тобой; если иного, назови: ни один не найдется, кто бы решился не повиноваться нам».
(21) После этого выступил Агасия и сказал: «Клеандр. Я тот, кто отнял этого человека, когда его вел Дескипп; я же приказал бить Дексиппа: потому что я знаю, что это (22) храбрый солдат, тогда как Дексипп, назначенный от войска начальником 50 весельного судна, которое мы заняли у трапезунтцев, чтобы доставать суда для нашего перевоза, бежал и оказался изменником пред теми самыми воинами, через которых остался жив. И вот мы не только лишили (23) трапезунтцев судна и впали у них в дурное мнение, но даже могли бы через этого человека погибнуть, потому что ему, так же как нам, известна была трудность возвращения пешком, перехода через реки и достижения Эллады. Вот от какого человека я отнял (моего солдата). (24) Но если бы это вел ты или кто–либо из твоих людей, не из тех, что от нас бежали, будь уверен, я бы ничего подобного не сделал. Знай, что если ты теперь решишься умертвить меня, то умертвишь честного человека за труса и негодяя».
(25) Выслушав это, Клеандр сказал, что он не одобряет Дексиппа, если только он это наделал, но «по моему мнению, говорил Клеандр, даже если бы Дексипп был самый отъявленный преступник, он не должен терпеть насилие, но должен получить наказание по суду, что вы сами теперь доказываете. (26) Теперь вы оставьте этого человека, и уходите, а когда я потребую, вы явитесь на суд. Я не обвиняю ни войско, ни кого бы то ни было, так как он сам сознается в отнятии».
(27) Тут отнятый сказал: «Клеандр, быть может ты думаешь, что меня привели потому, что я в чем–либо виновен, но я никого не бил и не бросал камней. Я только заявил, что это скот общественный, так как было решение войска, что если получается добыча отдельным лицом при выступлении войска, то все захваченное считается общественным. (28) Вот что я сказал. За это Дексипп схватил меня, чтобы никто ничего против него не говорил и чтобы вопреки решению, самому взять известную часть, а остальное раздать своим грабителям». Клеандр на это отвечал: «если ты тот человек, то останься, чтобы нам иметь совещание и о тебе».
(29) После этого Клеандр с своими товарищами пошел обедать, а Ксенофонт собрал солдат и советовал послать к Клеандру уполномоченных и испросить прощение этим двум лицам. (30) Тогда решили послать стратегов и лохагов вместе с спартанцем Драконтием и другими лицами, которые считались способными разными мерами упросить Клеандра отпустить этих эллинов. (31) Таким образом отправился Ксенофонт и сказал: «Клеандр, в твоей власти эти лица, и солдаты предоставили тебе поступить с ними и со всеми, как тебе угодно. Но они убедительно просят тебя возвратить им этих людей и не предавать смерти, так как оба они в прежнее время понесли много трудов для войска. (32) Достигнув этого, они обещают в благодарность доказать тебе, — если только тебе угодно быть их предводителем и если только боги будут милостивы, — насколько они любят порядок, насколько умеют повиноваться начальнику и, при божьей помощи, не бояться врагов. (33) Кроме того просят они еще, чтобы ты, когда возвратишься и станешь их начальником, хорошо изведал как Дексиппа, так и каждого, кто каков, и каждому воздал по заслугам». (34) Выслушав его, Клеандр сказал: «Клянусь Диоскурами, я вам дам ответ немедля, а теперь выдаю вам обоих и сам буду у вас. Если боги, дозволят, я поведу вас в Элладу. Ваши слова совершенно противоречат тому, что я слышал о некоторых из вас, будто именно вы подстрекаете войско к отпадению от лакедемонян».
(35) Вслед за тем уполномоченные удалились с обоими лицами и восхваляли Клеандра, а Клеандр начал приносить жертвы относительно путешествия. Он дружески обошелся с Ксенофонтом и заключил с ним союз гостеприимства. После этого он заметил, что эллины в точности исполняют приказания, и еще более желал быть их начальником. (36) Но его трехдневные жертвоприношения не давали благоприятных указаний, и он, созвав стратегов, сказал: «Жертвы не благоволят, чтобы я вел вас. Но вы от этого не падайте духом: как кажется, вам самим определено вывести ваших солдат (отсюда); так отправляйтесь; и как только прибудете туда (в Византию), мы встретим вас на сколько можно лучше».
(37) Тогда солдаты постановили выдать Клеандру часть общественного скота. Он принял, но после возвратил. (Скоро после этого) он уехал, а солдаты, поделившись тем хлебом, который у них был навезен, и прочим, что было набрано (у неприятеля), отправились через землю виѳинцев. (38) Но так как, идя по прямому пути, они не встретили ни- какой добычи, чтобы было с чем вступить в дружественную страну, то решились возвратиться назад и пройти еще одни сутки. Сделав это, они набрали много рабов и скота, и на шестой день прибыли в Халкидонию, в Хрисополь. Здесь пробыли 7 дней[1] и занялись продажей захваченной добычи.