Отступление через Армению до Трапезунта.
Глава I
Вступление в страну Кардухов. Занятая вершин. Вызов занять проход.
В предыдущих книгах было рассказано все, что произошло во время похода до самого сражения, что было после сражения в течение договора, который заключил царь с выступившими с Киром эллинами, и наконец какие произведены были враждебные действия против эллинов преследовавшим их персидским войском, когда царь и Тиссаферн нарушили договор.
(2) Когда эллины прибыли к тому месту, где р. Тигр положительно была непроходима и по своей глубине, и по величине, обхода же не было никакого, а над самой рекой возвышались крутые кардухские горы, стратеги решились идти через горы. Они слышали от пленных, что, по переходе (3) через эти горы, они, если захотят, перейдут в Армении источники р. Тигра, если же не захотят, то обойдут. Слышно было также, что не далеко Тигра находятся и источники (4) Евфрата. И это действительно так. Имея в виду с одной стороны ускользнуть от неприятелей, с другой не терять времени, пока они не заняли высот, эллины самое вступление (5) совершили следующим образом. Около последней стражи, когда оставалось ночи только для прохода через долину, эллины, по данному (словесному) приказанию, тронулись и, продолжая идти, с рассветом прибыли в горе. (6) Здесь Хирисоф со своею частью войска и со всеми легковооруженными шел впереди, а Ксенофонт, с замыкавшими строй гоплитами, следовал за ним, при чем у Ксенофонта не было ни одного легковооруженного, так как, по видимому, не предстояло никакой опасности, чтобы, при их движении вперед, (7) кто нибудь напал сзади. Таким образом Хирисоф взошел на гору, прежде чем это заметил кто либо из неприятелей. Затем он продолжал идти впереди войска, а каждый всходивший на горы отряд следовал за ним в деревни, расположенные по долинам и горным ущельям.
(8) Кардухи оставили свои жилища и бежали с женами и детьми в горы. Однако запасов можно было много набирать, особенно по домам было множество медной посуды. Эллины ничего не трогали и не гнали жителей. Они вели себя осторожно, чтобы кардухи охотно пропустили их через свою страну, как через дружественную, тем более что кардухи были во вражде с царем. (9) Впрочем, если кому попадалось продовольствие, то забирали: нужда заставляла. Сами кардухи и по приглашению не явились, и вообще не оказывали ничего дружественного. (10) Когда последние ряды эллинского войска спустились с вершин в деревни уже в сумерках, — дорога была узкая, и эллины провели целый день то поднимаясь, то спускаясь в деревни, — в это время несколько человек кардухов сделало нападение на последние ряды эллинов, при чем некоторых убили и ранили камнями и стрелами. Собравшихся было мало, потому что эллинское войско вторгнулось неожиданно. Если бы кардухов собралось много, то (11) эллинским войскам пришлось бы испытать много потерь. Таким образом эллины провели эту ночь в деревнях, но кардухи по горам кругом жгли множество костров и наблюдали одни за другими.
(12) С наступлением утра, эллинские стратеги и лохаги, собравшись, решили продолжать путь только с самым необходимым и вполне здоровым вьючным скотом, остальной бросить; оставить также и тех рабов, которые недавно были захвачены. Множество животных и рабов замедляли (13) путешествие; кроме того много было не участвовавших в военной службе, которые присматривали за рабами, а при двойной массе людей нужно было и продовольствие добывать и держать в двойном количестве. К такому пришли решению и объявили так сделать.
(14) После обеда выступили. Стратеги стали в узком проходе, и, если находили что–нибудь неоставленное из того, о чем было объявлено, отнимали. Их слушались, исключая тех, которые что–нибудь тайком проводили, например, крепко любившие красивого мальчика или красивую женщину. И этот день они провели таким же образом: то (15) отбивались, то отдыхали. На следующий день была очень дурная погода, но все–таки нужно было идти, потому что не было достаточно продовольствия. Хирисоф вел передних, Ксенофонт задних. (16) Неприятели сильно наступали, и так как местность была узкая, то они подходили на близкое расстояние и наносили раны стрелами и пращами, так что эллинам приходилось то нападать, то обратно возвращаться, вследствие чего они подвигались медленно. И всякий раз, как неприятели сильно нападали, Ксенофонт делал приказ остановиться.
(17) Хирисоф вообще по этим приказам останавливался, но один раз не остановился. Скоро шел вперед и побуждал воинов следовать за ним; видно было, что случилось что–то особенное. Но подойти и разузнать, что за причина торопливости, некогда было. (18) Поход арьергарда походил на бегство. Тогда пал храбрый лакедемонянин Клеоним, раненый через щит и через панцирь в бок, и аркадянин Васий, раненый в голову насквозь. (19) Когда они прибыли на станцию, Ксенофонт, не медля, пошел к Хирисофу и начал упрекать его, что он не остановился, и им пришлось вместе и бежать и сражаться. «Вследствие этого, говорил он, умерло два прекрасных товарища, и мы не могли их поднять и похоронить».
(20) Хирисоф отвечал: «Взгляни на эти горы, и посмотри, как все они непроходимы. Та крутая дорога, которую ты видишь, единственная, и на ней можно заметить такое множество людей, что они заняли весь проход и держат его в своих руках. (21) Вот почему я спешил и не ждал тебя, и всеми силами торопился прибыть раньше, чем займут этот проход, тем более, что проводники говорят, что нет другого пути». (22) Ксенофонт сказал: «У меня тоже есть два человека. Неприятели нас теснили, и мы против них устроили засаду, что вместе с тем доставило нам возложность отдохнуть. Некоторых мы убили, а некоторых постарались захватить живыми, собственно для того, чтобы иметь проводников, знакомых с местностью».
(23) Сейчас привели этих людей и отдельно спрашивали их, не знают ли они другой дороги, кроме той, которая всем известна. Один сказал, что не знает, не смотря на то, что ему представляли много угроз; и так как он не показывал ничего подходящего, то его умертвили тут же в присутствии его товарища. (24) Оставшийся в живых отвечал, что первый потому говорил, что не знает, что в этих местах была его дочь в замужестве, и прибавил, что сам он поведет по такой дороге, по которой можно будет пройти и вьючным животным. (25) На вопрос, нет ли по этой дороге местности, неудобной для прохода, отвечал, что есть такой холм, и что, если раньше не займут его эллины, то нельзя будет пройти.
(26) Вследствие этого решили созвать лохагов, пелтастов и гоплитов, объявить им настоящее положение дела и сделать вызов, не найдутся ли такие, которые пожелают выказать себя молодцами и по собственной охоте возьмутся за это путешествие. Из гоплитов взялись за это дело аркадяне: (27) Аристоним, из Меѳидрия, и Агасия, из Стимфала. Соперником их выступил аркадянин Каллимах, из Паррасии, который заявил, что и он готов идти и возьмет охотников со всего войска. «Я уверен, говорил он, что за мной пойдет много молодых людей». (28) После этого был вызов, не хочет ли вместе с ними отправиться кто либо и из начальников легковооруженных. Выступил Аристей, из Хиоса, который в подобных случаях весьма часто оказывался бесценным человеком для войска.
Глава II
Занятие прохода. Деятельность Хирисофа и Ксенофонта.
Наступили сумерки, и стратеги приказали упомянутым охотникам подкрепиться пищей и отправляться. Связали и передали им проводника и условились таким образом, чтобы охотники заняли холм и охраняли его ночью, а с наступлением утра дали бы сигнал трубой. Кроме того, заняв холм, направиться на неприятеля, занимающего всем известный проход, а остальные эллины как можно скорее (2) поспешат к ним на помощь. Условившись таким образом, охотники выступили в количестве около 2000 человек. Тогда шел страшный дождь; тем не менее Ксенофонт, с задними отрядами, шел ко всем известному проходу, чтобы неприятели обратили внимание только на эту дорогу и чтобы всячески ускользнули от их внимания те, (3) что пошли в обход. Когда эти ряды подошли в одному такому ущелью, пройдя которое следовало взобраться на высоты, варвары начали спускать громадные камни, то большие, то меньшие, которые, ударяясь о скалы, разлетались во все стороны, так что положительно не было возможности подойти к проходу. (4) Некоторые лохаги, при всякой неудаче, пытались взобраться с другой стороны, что они делали до тех пор, пока не стало совсем темно, и тогда думая, что, при удалении, их не будет видно, возвратились к ужину; но между солдатами арьергарда были такие, которые даже не обедали. Неприятели, очевидно под влиянием страха, целую ночь беспрестанно пускали камни. Об этом можно было догадаться по шуму.
(5) Между тем охотники с проводником обошли кругом и неожиданно напали на сторожевых, которые сидели около огня. Некоторых убили, некоторых прогнали, и сами расположились как будто на занятой уже вершине. Но они ее (6) еще не заняли: над ними была возвышенность, к которой вела та самая узкая дорога, где сидели сторожевые, а выход оттуда вел к неприятелям, расположившимся на всем известной дороге. Таким образом ночь они провели здесь; (7) когда же начало рассветать, они безмолвно и в строю пошли на неприятелей; притом пасмурно было так, что охотники незаметно подошли на близкое расстояние. Но когда те и другие увидели друг друга, когда раздалась труба, и эллины с криком «алала» пошли на неприятелей, последние не устояли и, оставив проход, бежали, причем только некоторые из них были убиты, так как это были легковооруженные.
(8) В тоже время войско Хирисофа, услышав трубу, бросилось вверх по всем известной дороге, а некоторые стратеги направились по непротоптанным дорогам, где только была возможность, и, взобравшись, кто мог, тянули друг, друга посредством копий. Это были первые, которые соединились с занявшими вершину. (9) Ксенофонт с одной половиной арьергарда шел по той дороге, по которой пошли едины с проводником, потому что это была дорога, наиболее удобная для обозных животных; другую половину поставил позади обозных животных. (10) Выступив, они подошли к такому холму, который лежал над дорогой и был занят неприятелями. Приходилось или перебить этих неприятелей или быть отрезанным от остальных эллинов. Сами они еще могли бы пройти там, где и прочие, но животные не могли взобраться по другой дороге, кроме этой. (11) Тогда, ободрив друг друга, они бросились на этот холм отдельными отрядами, впрочем не со всех сторон, но оставили отступление для неприятеля, на случай он захотел бы (12) бежать. Когда эллины начали таким образом взбираться, где кто мог, варвары начали бросать в них стрелы и камни, однако не допустили на близкое расстояние, и в бегстве оставили эту местность.
Таким образом эллины перешли через этот холм, но увидели, что впереди и другой холм занят, и решились (13) тотчас же идти туда. Между тем Ксенофонт боялся оставить занятый им холм без никого, чтобы неприятель снова не овладел холмом и не сделал нападения на проходивших обозных животных, которые шли по узкой дороге и далеко растянулись. Потому он оставил на холме лохагов: Кефисодора Кефисофонтова, из Аѳин, Амфикрата Амфидемова, тоже из Аѳин, и Архагора, аргосского изгнанника, а сам с остальными воинами пошел на второй холм; (14) и они взяли его таким же образом. Им предстояло еще третье возвышение, несравненно круче, которое лежало над (15) стражей, застигнутой ночью охотниками; но когда эллины подошли на близкое расстояние, варвары оставили возвышение без боя, так что это всех поразило, и эллины думали, что они оставили из опасения, чтобы не подвергнуться нападению со всех сторон, — а они между тем с вершин наблюдали, что делается внизу, и стремились на арьергард. Ксенофонт с теми, которые были помоложе, взошел на (16) холм, а остальным приказал медленно подниматься, чтобы таким образом с ними соединились последние лохи; и когда они прошли уже вперед, объявил на ровном месте остановиться. В это время прибежал аргивянин Аргахор, и (17) сказал, что их отряд прогнан с первого холма и что Кефисодор, Амфикрат и другие, которым не удалось спрыгнуть со скалы и добраться до арьергарда, погибли.
(18) Между тем варвары, сделав это, пошли на возвышение, противоположное первому холму. Ксенофонт через переводчика предложил им перемирие и требовал выдачи трупов. Они обещали, с условием, чтобы эллины не жгли деревень. Ксенофонт согласился, но в то самое время как проходило (19) остальное войско, а те вели переговоры, собрались все варвары из этой местности, и здесь остановились; и когда (20) отставшие эллины начали спускаться с возвышенности к остальным, которые уже стояли, сложив оружие, неприятели бросились на них всей толпой со страшным криком, и очутившись на вершине холма, с которого сходил Ксенофонт, стали бросать камни, и одному человеку раздробили голень. В тоже время Ксенофонта оставил его оруженосец, у которого был щит. Тогда подбежал к нему гоплит, (21) аркадянин Еврилох, из Лус, который таким образом шел, прикрывая своим щитом обоих; а между тем и остальные подошли к тем, которые уже стояли в сборе.
(22) Таким образом все эллинские войска собрались вместе и расположились во множестве красивых домов, богатых всякими запасами. Даже вина было много, которое жители держали в вымазанных известью погребах. (23) Ксенофонт и Хирисоф своими переговорами достигли того, что в замен проводника получили убитых, и им оказали все почести, какие только приличны храбрым товарищам.
(24) На следующий день шли без проводника. Неприятели продолжали набеги, и где было узко, наперед занимали проходы и препятствовали. Всякий раз как они делали задержку передним рядам, (25) Ксенофонт сзади всходил на горы и, стараясь взобраться выше тех, что задерживали проход, делал дорогу свободною; в случае же делалось нападение на задние ряды, (26) Хирисоф поднимался и точно также старался взобраться выше тех, что мешали проходу, чем открывал свободную дорогу для задних рядов. Таким образом они постоянно помогали друг другу и крепко заботились один о другом. (27) Случалось иногда и так, что варвары ставили в затруднительное положение даже тех, которые уже успели взобраться на вершины, особенно когда последние спускались обратно; тем более, что они были так проворны, что даже и тогда успевали убежать, когда бежали на близком расстоянии. Они ничего не носили с собой, (28) кроме луков и пращ. Стрелки они превосходные; луки у них почти в 3 локтя, а стрелы более двух. При стрельбе они натягивали тетиву, наступая левой ногой на нижнюю часть лука. Стрелы проникали через щиты и через панцири; подбирая их, эллины привязывали к ним ремни и пользовались ими как дротиками. В этой местности наиболее оказали пользы критяне, которыми начальствовал критянин Стратокл.
Глава III
Прибытие к р. Кентриту. Счастливый переход через реку.
В этот день эллины стали лагерем в деревнях над долиной, простирающейся вдоль реки Кентрита, которая имеет в ширину около 2 плеѳров и отделяет Армению от страны кардухов. эллины здесь с радостью отдохнули, когда увидели долину. Река находилась на расстоянии 6 или 7 стадий от кардухских гор. С большим наслаждением расположились эллины. (2) Они имели здесь съестные припасы и вспоминали прошедшие труды: потому что целые семь дней[1], в течение которых проходили через земли кардухов, они все время сражались, и испытали столько бедствий, сколько не испытали от царя и Тиссаферна вместе. Видя, что наконец избавились от всего этого, они заснули с великим удовольствием.
(3) Но с наступлением утра, они увидели на той стороне реки вооруженных всадников, очевидно имевших целью препятствовать переходу, а повыше всадников, вдоль высокого берега, выстроилась пехота, чтобы препятствовать вступлению в Армению. (4) Это были наемные войска Оронта и Артуха: армяне, марды и халдеи. О халдеях говорили, что это народ независимый и храбрый. Оружие их было длинные плетеные щиты и копья. (5) Самые высоты, на которых выстроились неприятели, отстояли от реки на расстоянии 3 или 4 плеѳров. Дорога, которая была перед глазами и вела вверх, была единственная, и словно руками выложенная. По этой дороге старались пройти эллины. (6) Когда измеряли глубину воды, то вода захватывала выше груди, а дно было неровное но причине множества камней и притом скользких. Кроме того нельзя было в воде держать щита, иначе его уносила вода; если же кто начинал нести щит над головой, его тело было обнажено для стрел и других ударов. Вследствие этого они возвратились и там же при реке стали лагерем.
(7) Между тем на горе, на том месте, где провели прошедшую ночь, они увидели множество кардухов, собравшихся с оружием. Тогда эллины совершенно пали духом: они видели недоступность реки, видели врагов, готовых воспрепятствовать переходу, видели и кардухов, готовых напасть на них сзади. Таким образом эллины этот день и эту ночь провели в совершенном отчаянии.
(8) Но Ксенофонт увидел сон. Ему снилось, будто он закован в цепи и будто эти цени сами собой порвались, так что он стал свободен и мог ходить как угодно. Когда начало рассветать, он отправился к Хирисофу, сказал, что имеет надежду на спасительный выход, и рассказал этот сон. (9) Хирисоф обрадовался и как только наступил день, все присутствовавшие стратеги принесли жертвы. С первого же раза жертвы были благоприятны, так что стратеги и лохаги, возвратясь после жертвоприношения, объявили войску обедать. (10) И вот во время обеда к Ксенофонту прибежали два юноши. Все знали, что к нему можно являться, и когда он обедает, и когда ужинает; даже во время сна можно было его разбудить и сообщить, если кто знал что нибудь, касавшееся их военного положения. (11) Эти юноши говорили, что они собирали хворост для костра и видели по той стороне, на прилежащих к реке скалах, какого–то старика, женщин и девушек, складывавших в каменистой пещере, по видимому, мешки с платьем. (12) Заметив это, они нашли переправление через реку безопасным, так как и неприятельской коннице приступ туда невозможен. Скинув платье, говорили юноши, и с кинжалами в руках, они, голые, начали переходить реку, чтобы переплыть; но, продолжая идти, они перешли реку, не замочивши даже стыда. Таким образом они перешли, забрали это платье и вернулись обратно.
(13) Ксенофонт тотчас совершил возлияние и приказал налить этим юношам и молиться богам, пославшим такой сон и выход, чтобы боги и все прочее устроили к лучшему. После возлияния, он тотчас повел этих юношей к Хирисофу, и они рассказали тоже, что прежде. Хирисоф, выслушав, тоже совершил возлияние. (14) После возлияния, объявили всем собираться к походу, а сами, созвав стратегов, совещались о том, как бы наилучше переправиться, победить тех что спереди, и от задних не испытать ничего дурного. (15) Решили: Хирисоф пойдет вперед и переведет одну половину войска, а другая половина останется вместе с Ксенофонтом. Вьючный скот и обоз пойдут в середине.
(16) Устроив это как следует, выступили. Юноши шли впереди, имея реку на левой стороне. Дорога до перехода составляла около 4 стадий. Но в то время как они шли, параллельно с ними (на другом берегу) шли отряды (неприятельских) всадников. Подойдя к самому переходу и к берегу реки, эллины остановились. (17) Хирисоф первый надел венок, разделся, взял оружие и другим сказал сделать тоже, и приказал лохагам идти с лохами в колоннах, так чтобы одни лохи были по правой его стороне, другие по левой. (18) Жрецы заклали жертву над рекой. Неприятели стреляли и из луков и пращ, но не доставали. (19) Когда жертва оказалась благоприятной, все солдаты запели пэан и закричали «алала»; с ними кричали и все женщины, так как в лагере было много подруг.
(20) Таким образом Хирисоф с своей половиной вступил в реку, а Ксенофонт с более легким отрядом из арьергарда со всей скоростью побежал назад к тому проходу, который вел к дороге в горы Армении; он желал внушить неприятелям предположение, что перейдет эту дорогу и отрежет их всадников, находившихся у реки. (21) Неприятели, видя, что Хирисоф с своими солдатами удачно переходит реку, а Ксенофонт с отрядом бежит назад, испугались, чтобы не быть отрезанными, и со всех сил побежали к дороге, ведущей вверх от реки; и когда у же достигли ее, направились вверх на гору. Ликий, начальствовавший над отрядом всадников, (22) и Эсхин, начальствовавший над отрядом пелтастов Хирисофа, как только увидели, что они бегут со всех сил, последовали за ними. Солдаты кричали не отставать и идти за неприятелями на гору.
(23) Между тем Хирисоф, как только перешел, не погнался за всадниками, но по прилегающему в реке берегу пошел на неприятелей, которые, видя, что их всадники обратились в бегство, и что на них наступают гоплиты, тоже оставили высоты над рекой. (24) Видя, что на той стороне реки все хорошо, Ксенофонт со всей скоростью начал возвращаться к переходившему войску, тем более, что кардухи сходили в долину, очевидно, чтобы напасть на переходивших последними. (25) Хирисоф уже занимал высоты, как Ликий, с небольшим отрядом решившийся напасть, захватил даже кое что остававшееся из обоза, между прочим, красивое платье и кубки. Затем перешли разом все неслужащие и обоз эллинов, а Ксенофонт, поворотив к (26) кардухам в боевом порядке, объявил лохагам, чтобы каждый построил свой лох по эномотиям, выстраивая эномотии на левую сторону, лохагам и эномотархам идти на кардухов, а крайние ряды станут у самой реки. (27) Когда кардухи заметили, что последние ряды эллинов лишены достаточного прикрытия и уже видны только немногие, начали быстро приближаться с пением каких то песен. Так как у Хирисофа все было в безопасности, то он послал к Ксенофонту пелтастов, пращников и стрелков, и сказал им делать то, что прикажут. (28) Ксенофонт, видя, что они готовы перейти, послал к ним вестника с приказанием, чтобы высланные Хирисофом остались там же у реки и не переходили, а когда начнет переходить войско Ксенофонта, тогда пусть они выйдут против него в двух отрядах, будто готовые перейти, причем копейщики пусть привяжут дротики, а стрелки приготовят стрелы, но пусть не заходят в реку. (29) Своему отряду приказал тогда петь пэан и бежать на врагов, когда их будет достигать неприятельская праща и щит застучит от стрел; а когда неприятель сделает поворот и трубач со стороны реки даст сигнал, тогда поворотить направо и последним солдатам идти вперед. Тогда пусть бегут и каждый пусть переходит как можно скорее, но оставаться в своих рядах, чтобы не мешать друг другу: тот окажется лучшим, кто первым взойдет на тот берег.
(30) Кардухи, видя, что уже мало осталось, так как многие ушли даже из тех, которым поручено было смотреть за животными, то за вещами, то за женщинами, бросились (31) со всей отвагой и начали стрелять из луков и пращ. Но эллины запели пэан и побежали на них. Варвары не устояли, потому что они, как горные жители, достаточно приспособлены были для набегов и бегства, но недостаточно (32) для рукопашного боя. В эту минуту трубач дал сигнал, и неприятель ускорил бегство. эллины повернули назад и (33) как можно скорее направились через реку. Некоторые из неприятелей догадались и, вернувшись назад, бросали стрелы и даже ранили несколько человек, но видно было, как большая часть продолжала бежать даже тогда, когда эллины (34) были на той стороне реки. Выступивши на встречу (высланные Хирисофом) держались мужественно и зашли дальше даже, чем следовало. Они возвратились назад уже после отряда Ксенофонта; но и между ними были раненые.
Глава ІV
Прибытие к р. Телевою. Тириваз. Холод и снег. Взятие лагеря Тириваза.
После этой переправы эллины выстроились и около полудня направились в Армению, по равнине и по незначительным холмам, (и шли таким образом) не менее 5 парасанг, так как, по причине войн с кардухами, близко к реке не было поселений. (2) Та деревня, в которую они прибыли, была большая и с дворцом для сатрапа. На большей части домов находились башни. Продовольствия было в изобилии.
(3) Отсюда эллины шли 2 перехода — 10 парасанг, пока перешли источники р. Тигра. Отсюда шли 3 перехода — 15 парасанг до р. Телевоя. Это была небольшая, но красивая река, около которой много было деревень. (4) Местность называлась Западной Арменией; начальником её был «друг царя», Тириваз, который, когда являлся к царю, помогал ему сесть на лошадь, и кроме его никто. (5) Этот Тириваз лично выехал со своими всадниками и, послав переводчика, сказал, что желает вступить в переговоры с начальниками. Стратеги решились выслушать его, и, подойдя на расстояние голоса, спросили, что ему угодно. (6) Тириваз отвечал, что он готов заключить договор, по которому он не станет вредить эллинам, а эллины не будут жечь домов, и получат продовольствия, сколько надо. Стратеги согласились и заключили договор.
(7) Оттуда эллины шли 3 перехода по равнине — 15 парасанг. Тириваз следовал за ними с своими войсками на расстоянии 10 стадий. (8) Они прибыли к дворцу, вокруг которого много было деревень со множеством всяких запасов. Когда они расположились лагерем, ночью выпал большой снег, вследствие чего утром пришли к той мысли, чтобы отряды с своими начальниками расположились но квартирам, тем более, что неприятеля не было видно, и кроме того представлялась безопасность в самой глубине снега. (9) Здесь у них было всякое продовольствие, которое считается главным: животные, хлеб, старые душистые вина, изюм, разные овощи.
Между тем некоторые солдаты, удаленные от лагеря, начали заявлять, что замечают войска и что по ночам показываются костры. (10) Вследствие этого стратеги нашли небезопасным оставаться в разбросанном положении и снова собрали войско. Войско собралось, тем более что, по видимому, небо прояснилось. (11) Но когда они таким образом проводили ночь, выпал такой огромный снег, что покрыл и оружие и спавших людей, а ноги у обозных животных были словно скованные. много стоило труда подняться, потому что для лежащего нападавший и нерастаявший снег служит согревающим средством. (12) Когда Ксенофонт встал без верхнего платья и стал колоть дрова, вскоре затем поднялся другой и, отняв у Ксенофонта топор, начал сам колоть. (13) Тогда и другие начали вставать, раскладывать костры и мазаться, так как в этой стране было много такой мази, которой мазались вместо масла. Ее делали из свиного жира, кунжутных семян, горького миндаля и терпентина. Из этих же частей приготовлялось и душистое масло.
(14) После этого решили снова разойтись по деревням на квартиры; и воины в восторге и со страшным криком направились к своим квартирам и к припасам; но те, которые перед тем, уходя из квартир, пожгли их, поплатились положением под открытым небом. (15) Здесь же стратеги ночью послали с несколькими человеками Демократа Тимнита на те горы, где удалившиеся воины, по их словам, видели костры. Его знали как человека, который и в прежнее время показывал правду: о действительном говорил как о действительном, о ложном — как о ложном. Возвратившись, он сказал, что костров не видел, но привел (16) взятого в плен человека, при котором был персидский лук, колчан и сагара, в роде того как носят амазонки. На вопрос, что он за человек, он отвечал, что он (17) перс и что отправился из войска Тириваза, чтобы достать продовольствия. Эллины начали расспрашивать о войске, сколько его и против кого оно собрано. Он отвечал, что Тириваз (18) располагает своими войсками и наемными халивами и таохами, и что он приказал при переходе эллинов через горы напасть на них в тех теснинах, где находится единственный проход.
(19) Узнав об этом, стратеги решились собрать войско. Немедленно поставили караулы и назначили начальником оставшихся Софенета стимфалийца, а сами отправились с этим пленным, взяв его проводником. Но когда они начали (20) уже переходить горы, то пелтасты, которые зашли вперед и увидели внизу лагерь, не подождали гоплитов, и с страшным криком побежали на этот лагерь. (21) Варвары, услышав крик, не решились ждать и бежали. Впрочем их было убито несколько человек и взято до 20 лошадей. Захвачена также палатка Тириваза, в которой была кровать с серебряными ножками, кубки и люди, сказавшие, что они смотрят за хлебом и вином. (22) Когда узнали об этом начальники гоплитов, решились немедленно же возвратиться в лагерь, чтобы как нибудь не произошло нападения на оставшихся. Тотчас созвали трубой солдат к возвращению и в тот же день прибыли в лагерь.
Глава V
Переход через Евфрат. Поход по снегу и прибытие в деревни. Поликрат. Отдых.
На следующий день решились идти как можно скорее, пока еще не собралось войско и не заняло теснин. Собравшись, тотчас выступили по глубокому снегу с большим числом проводников, и в тот же день перешли ту гору, где готов был сделать нападение Тириваз, и стали лагерем. (2) Отсюда шли 3 перехода по пустыни — 15 парасанг, до р. Евфрата, который и перешли, находясь в воде по пояс. Говорили, что не вдалеке оттуда находятся и самые источники.
(3) Отсюда эллины шли, по глубокому снегу и по равнине, и 3 перехода — 5 парасанг[2]. Третий переход был особенно невыносим, так как, кроме всего, дул прямо в лицо северный ветер, который все замораживал и приводил людей в оцепенение. (4) В это время один из жрецов предложил заклать жертву ветру. Заклали, и все нашли, что ветер видимо перестал быть таким острым. Глубина снега доходила до сажня, так что погибло множество вьючных животных, рабов, и солдат до 30 человек. (5) Целую ночь разводили костры; дров на этой станции было много. Но те солдаты, которые пришли попозже, остались без дров, а прибывшие раньше и уже разложившие костры не допускали к огню опоздавших, если им не давали пшеницы или чего нибудь другого из съестного, если таковое было. (6) Таким образом делились друг с другом, что кто имел. Когда костер разгорался, то от таявшего снега образовывались большие ямы до самой почвы, что давало возможность измерить глубину снега.
(7) Весь следующий день шли по снегу, причем многие мучились нестерпимым голодом (и падали). Ксенофонт, который находился в тылу и поднимал падавших, не знал, что с ними. (8) Но когда кто–то из людей сведущих сказал ему, что их мучит голод и что они, покушавши чего нибудь, встанут на ноги, он пошел по обозу, и, если где встречал что либо из съестного или из напитков, раздавал сам или же посылал таких лиц, которые могли бы поспевать к голодающим. Покушавши, больные поднималась и продолжали идти. (9) На этом пути, около сумерок, прибыли в деревню, и перед валом у колодца встретились с женщинами и девушками из этой деревни, которые брали воду и спросили эллинов, кто они. (10) Переводчик отвечал по персидски, что они идут от царя к сатрапу. Женщины отвечали, что сатрапа здесь нет и что он находится оттуда на расстоянии парасанга. Так как было поздно, то эллины вместе с водоносами вошли внутрь вала к начальнику этой деревни. (11) Таким образом Хирисоф вместе с теми солдатами, которые были в силах, пошли по квартирам, прочие же солдаты, которые не в силах были пройти дальше, провели ночь без пищи и без костров, так что и здесь погибло несколько человек.
(12) Между тем за эллинами следовало несколько сбежавшихся неприятелей, которые забирали ослабевших животных, поднимая из–за них драки друг с другом. Отставали также и солдаты, которые вследствие снега болели глазами, или такие, которые от холода отморозили пальцы на ногах. (13) Для глаз защитой от снега служило то, если идти с чем либо черным перед глазами, а защитой для ног — если быть в движении и не оставаться в покое, а на ночь отвязывать (башмаки); (14) но кто спал с башмаками не отвязанными, у того ремни врезывались в тело и башмаки примерзали, особенно, если у кого, за недостатком старых башмаков, были карватины, сделанные из недавно содранной воловьей кожи. (15) Вследствие этих причин многие солдаты отстали, и как только им попалась черная прогалина, образовавшаяся вследствие исчезновения снега, они подумали, что это снег растаял, — в этом месте он действительно растаял вследствие одного источника, который по близости в лесу издавал испарения, — повернули туда и отказались идти дальше. (16) Ксенофонт, находившийся в тылу, когда узнал об этом, всеми средствами и способами упрашивал их не оставаться, указывая на то, что их настигают собравшиеся в большом числе неприятели. Наконец даже стал бранить их; но они отвечали, что пусть их убьют, но они не в состоянии идти. (17) Тогда сочли за лучшее напугать если можно, преследовавших неприятелей, чтобы они не напали на больных. Было уже темно и неприятели приближались с большим шумом и спорили о том, что им досталось. (18) Тогда из последних рядов эллинов собрались те, которые были здоровы, и побежали на неприятелей, а больные подняли крик со всех сил и напали стучать копьями о щиты. Неприятели в страхе бросились по снегу в лес, и уже нигде ничего не было слышно.
(19) Ксенофонт и его отряд, сказав больным, что на следующий день придут за ними, отправились дальше и прежде чем прошли 4 стадии, встретили на дороге солдат, которые, закутавшись, спали на снегу, между тем как стражи не было вовсе. Солдаты Ксенофонта разбудили их и узнали, что передний отряд тоже не подвинулся дальше. (20) Ксенофонт пошел вперед и послал самых крепких пелтастов с приказанием узнать причину задержки. Пелтасты донесли, что все войско лежит таким же образом. (21) Тогда и отряд Ксенофонта расположился тут же без огня и без ужина; стражу поставили, какую только можно было. К утру Ксенофонт послал к больным тех, которые помоложе, с приказанием поднять их и заставить идти. (22) В это же время и Хирисоф послал солдат из деревни, чтобы они посмотрели, в каком положении находятся последние ряды. Солдаты Ксенофонта увидели их с радостью, передали им больных для доставления в лагерь, и сами выступили, и, не пройдя 20 стадий, достигли той деревни, где стоял отряд Хирисофа. (23) Когда отряды соединились, (стратеги) нашли безопасным расположить части войск по деревням. Таким образом Хирисоф остался здесь, а остальные стратеги разделив между собою те деревни, которые были перед глазами, направились туда каждый с своими солдатами.
(24) Здесь же лохаг Поликрат, аѳинянин, попросил отпуска. Взяв легковооруженных и сделав набег на ту деревню, которая досталась Ксенофонту, он захватил всех находившихся в ней поселян, начальника деревни, жеребцов, которых кормили в дань царю, и дочь начальника деревни, бывшую девятый день замужем. Но муж её ушел на охоту на зайцев и не был взят в деревне. (25) Дома здесь были под землею, со входом на подобие колодца, но внизу широкие. Для животных входы были (особые) вырытые, а люди спускались по лестнице. Тут же в домах находились, вместе с детенышами, козы, овцы, волы, домашние птицы; и весь скот кормился внизу сеном. (26) Была там пшеница, ячмень, овощи и ячменное вино в кувшинах, при чем на поверхности плавал и ячмень, и тут же лежал тростник, большего и меньшего размера, но без коленца, так что кому хотелось пить, тот брал тростинку в рот и тянул. (27) Если это вино не разводили водою, то оно было очень крепко, но для привыкшего это был весьма приятный напиток. (28) Ксенофонт пригласил начальника деревни к своему столу и сказал, чтобы он не беспокоился и что, если до прибытия эллинов к другому народу он окажется для них в чем либо полезным, то эллины не только не лишат его семейства, но даже из благодарности наполнят его дом всякими запасами. (29) Начальник обещал свое содействие и даже, в знак своего расположения, указал зарытое вино.
Таким образом все провели эту ночь в квартирах и заснули при полном изобилии во всем; однако начальника деревни держали под караулом и за детьми его тоже присматривали. (30) На следующий день Ксенофонт, вместе с начальником деревни отправился к Хирисофу, и куда только являлся в деревню, заходил к квартировавшим солдатам и повсюду заставал их пирующими и довольными. Действительно ни в одном месте их не пропускали, не предложив угощения. (31) Не было также случая, чтобы разом не подали мяса бараньего, козлиного, поросятины, телятины, курятины со множеством пшеничного хлеба. (32) И если кто в знав признательности желал пить за здоровье кого либо, то подводил к кувшину, и там нужно было нагнуться и тянуть, как вол. Начальнику деревни предложили брать, что ему угодно; но он ничего не брал, и только если встречал родича, то всегда брал под свою защиту.
(33) Когда пришли к Хирисофу, то и там застали пирующих, которые были в венках из сухого сена, и им при служивали армянские мальчики в варварских нарядах. Этим мальчикам они указывали, как глухо–немым, если что нужно было сделать. (34) Хирисоф и Ксенофонт искренно приветствовали друг друга, и вместе начали спрашивать начальника деревни через переводчика, говорившего по персидски, что это за страна. Он отвечал, что это Армения. Затем они спросили, для кого содержатся лошади. Начальник отвечал, что это дань царю. О соседней стране он сказал, что это Халивы, и рассказал, какая туда дорога. (35) Тогда Ксенофонт возвратил начальника деревни его домашним и подарил ему коня, который ему достался очень старый, чтобы начальник подкормил его и принес в жертву, так как Ксенофонт слышал, что этот конь посвящен Солнцу, и боялся, чтобы он не пал, тем более, что он изнурен был походом. Себе Ксенофонт выбрал одного жеребенка, и дал по жеребенку каждому стратегу и лохагу. (36) Тамошние лошади были меньше персидских, но гораздо живее. Здесь же этот начальник посоветовал эллинам, чтобы они, во время пути по снегу, обвязывали мешочками ноги лошадей и обозных животных; действительно, без этого они грузнут но самый живот.
Глава VI
Бегство проводника. Прибытие к р. Фазису. Занятие вершин.
На восьмой день Ксенофонт передал начальника деревни проводником Хирисофу, но его родичей отпустил, за исключением одного сына, который только что достигал зрелого возраста. Этого сына Ксенофонт передал под надзор Еписѳену, из Амфиполя, чтобы (в последствии отец) возвратился вместе с сыном, если будет указывать дорогу, как следует. (2) В дом начальника эллины нанесли множество всяких припасов и собравшись выступили. Начальник деревни указывал им дорогу по снегу, но не был связан. Уже они были на третьем переходе, и Хирисоф начал бранить его, что он не вел их в деревни, но этот проводник говорил, что в этом месте их нет. Хирисоф бил его, но не связал. (3) Вследствие этого начальник деревни бежал ночью, оставив даже своего сына. Этот случай — оскорбление проводника и небрежное обращение с ним, был единственным раздором между Ксенофонтом и Хирисофом за все время похода. Что касается Еписѳена, то он сильно полюбил этого юношу и, приведя на родину, пользовался его полной преданностью.
(4) После этого эллины прошли 7 переходов, по 5 парасангов в день, до р. Фазиса, ширина которого плеѳр. Отсюда прошли 2 перехода — 10 парасанг. (5) При выходе из ущелья в долину, против них выступили халивы, таохи и фазийцы. Хирисоф, (6) увидевши неприятелей в таком месте, остановился на расстоянии 30 стадий, и чтобы не подходить к неприятелю узким строем, приказал всем стратегам идти с развернутым фронтом, чтобы таким образом все войско образовало фалангу. (7) Когда подошли последние ряды, он созвал стратегов и лохагов и сказал им так: «Как вы сами видите, неприятели занимают переход через горы; следовательно нам нужно посоветоваться, как лучше вступить в сражение. (8) Я предлагаю объявить солдатам, пусть они обедают, а мы подумаем, сегодня ли или завтра переходить через эту гору». — (9) «По моему мнению, сказал Клеанор, следует вооружиться и немедленно идти на этих людей: потому что, если мы прождем сегодня, то неприятели, которые уже видели нас, будут гораздо смелее, и пожалуй, при их смелости, явятся еще другие».
(10) После Клеанора говорил Ксенофонт: «Мое мнение следующее: если необходимо сражаться, то нужно так приготовиться, чтобы дать сражение как можно мужественнее; если же мы думаем об удобнейшей переправе, то, как мне кажется, нам нужно иметь в виду, чтобы у нас было менее раненых и чтобы менее потерять убитыми. (11) Та гора, что перед нашими глазами, простирается более чем на 60 стадий, и, кажется, за исключением этой дороги, нас нигде не поджидают. Поэтому будет гораздо лучше, если только это возможно, тайным образом взобраться на какой либо пункт неохраняемой горы и этим занятием предупредить неприятеля, чем бороться против укрепленной местности и против приготовившегося неприятеля. (12) Гораздо удобнее подыматься на возвышенность без сопротивления, чем идти по гладкой дороге, когда с обеих сторон неприятель; если нет сопротивления, то даже ночью лучше можно разобрать то, что под ногами, чем днем при сражении; даже неровная дорога, если только нет сопротивления, гораздо удобнее для ног, чем дорога гладкая, когда бросают стрелы в голову. (13) Мне кажется, что взобраться не невозможно, потому что ночью можно выйти в такое время, что они и не заметят, и кроме того можно отойти на такое расстояние, чтобы не оставить им никаких указаний. Если мы сделаем вид, что вторгаемся с этой стороны, то можно надеяться, что мы будем иметь дело с дорогой, не защищенной достаточно, потому что все силы неприятелей будут скорее здесь стоять. (14) Зачем же я предлагаю на обсуждение взятие горы украдкой? (Вот зачем). Я слышал, что у вас, Хирисоф, все лакедемоняне, которые принадлежат к полноправным (гражданам), с детства упражняются в воровстве, и что воровать то, что не запрещает закон, у вас считается не дурным делом, а хорошим. (15) Даже для того, чтобы вы крали самым лучшим образом и умели укрыться, у вас принято наказывать плетью пойманных в воровстве. Теперь как раз представился тебе случай выказать свое воспитание и, конечно, принять предосторожность, чтобы нас не застали в воровстве горы и чтобы за это нас не побили».
(16) «Положим, отвечал Хирисоф, но я слышал, что и вы, аѳиняне, тоже мастера воровать общественную принадлежность даже тогда, когда для ворующего слишком велика опасность, и особенно лица знатного происхождения, так как у вас только знатные считаются достойными управлять государством. Так что и тебе представляется случай выказать свое воспитание». — (17) «Я готов, отвечал Ксенофонт, как только поужинаем, идти в тылу для занятия горы. У меня есть и проводники, так как легковооруженные устроили засаду на следовавших за нами воров и захватили несколько человек. От них я и узнал, что гора не недоступна и что на ней пасутся только козы и иной рогатый скот; так что если мы сразу займем какую либо часть, то можно будет взойти и вьючному скоту. (18) Я даже надеюсь, что неприятель не останется на месте, когда увидит, что и мы взошли на те же вершины, потому что он тогда не решится занять одинаковую с нами местность».
(19) Хирисоф сказал: «Зачем же тебе идти самому и оставлять наш тыл! Если не явятся охотники, пошли кого либо другого». (20) Вследствие этого отправились Аристоним, из Меѳидрия, с гоплитами, Аристей, хиосец, с легковооруженными, и Никомах, из Иты, также с легковооруженными, и условились, как только займут вершины, жечь много костров. (21) После этого условия приступили к обеду, а после обеда Ксенофонт вывел все войско на 10 стадий вперед против неприятеля, чтобы вполне казалось, будто он с этой стороны делает наступление.
(22) После ужина, когда наступила ночь, охотники, выстроившись, пошли и заняли гору; остальные расположились на том же месте. Как только узнали неприятели, что гора занята, всю ночь не спали и жгли много костров. (23) С наступлением дня, Хирисоф совершил жертвоприношение и повел войско но дороге (снизу): те же, которые заняли гору, пошли на ту вершину (где были неприятели). (24) Главные силы неприятелей остались на проходе через горы, а часть пошла на встречу занявшим вершины. Но прежде чем сошлись главные силы (варваров и эллинов), произошла стычка между занимавшими вершины, при чем (25) эллины победили и погнали варваров. Одновременно с этим и внизу эллинские пелтасты быстро кинулись на выстроившегося против них неприятеля, а за ними следовал скорым шагом Хирисоф с гоплитами. (26) Неприятели, стоявшие на дороге, как только увидели, что их отряд, стоявший на вершине, прогнан, тоже бежали. Из них немногие были убиты, но плетеных щитов было набрано множество. эллины рубили их своими мечами и таким образом делали негодными к употреблению. Взойдя на гору, эллины принесли жертву, поставили трофей, затем сошли в низменность, и прибыли в деревни, изобильные всякими запасами.
Глава VІІ
Таохи. Халивы. Скиѳины. Горы: Гимний и гора Ѳех. Прибытие к морю. Памятник.
Отсюда шли к таохам 5 переходов — 30 парасанг, и не стало продовольствия. Между тем таохи занимали местности неприступные, куда у них снесены были и все запасы. (2) Когда эллины прибыли в одной из таких местностей, которая не представляла собой ни города, ни строений, между тем туда собрались мужчины и женщины, там же было много скота, Хирисоф, тотчас но прибытии, сделал нападение на эту местность, (и при том таким образом, что) когда уставал один отряд, выступал другой, затем третий (и т. д.), потому что не было возможности всем вместе окружить: кругом вода была. (3) Когда прибыл Ксенофонт с последними рядами, с пелтастами и гоплитами, Хирисоф сказал: «Вы прибыли очень кстати. Нам нужно взять эту местность, потому что, если мы ее не возьмем, у войска не будет продовольствия». Тогда сообща начали советоваться. (4) На вопрос Ксенофонта, что служит препятствием для взятия этой местности, Хирисоф отвечал: «Этот доступ, который ты видишь, единственный; между тем если подступать с этой стороны, варвары с высоты, со скалы, бросают камни, так что если кто будет застигнут, то приходит вот в какое положение». При этом он указал на солдат, у которых разбиты были голени и ребра.
(5) — «А если они израсходуют камни, спросил Ксенофонт, то будет ли тогда у них чем нибудь не допускать нас? Перед нами не видно людей, за исключением нескольких человек, между которыми только 2—3 с оружием. (6) Самая же местность, которую нам нужно пройти под ударами, как ты сам видишь, составляет не более полтора плеѳра, и из неё около плеѳра заросло высокими, в некотором расстоянии одна от другой, соснами, так что если за ними станут солдаты, то едва ли что нибудь потерпят от камней, которые бросают и скатывают неприятели. Следовательно, остается всего около полуплеѳра, каковое пространство нужно пробежать в ту минуту, лишь только перестанут скатывать камни». — (7) «То–то есть, возразил Хирисоф, что как только мы начнем–приближаться к заросли, на нас летит куча камней». — «Именно, так и следует делать, отвечал Ксенофонт; тогда они скорее израсходуют камни. Так идем туда, откуда останется немножко пробежать, если удастся, и откуда, в случае надобности, возвратиться будет гораздо удобнее».
(8) Вследствие этого отправились Хирисоф, Ксенофонт и лохаг Каллимах, из Паррасии, которому в этот день принадлежало начальство над находящимися в арьергарде лохагами. Остальные лохаги находились на таком месте, где было безопасно. Затем направились к деревьям человек 70, но не все вместе, а по одиночке, как можно осторожнее. (9) Но Агасия, стимфалиец, и Аристоним, из Меѳидрия, тоже лохаги из тыла и еще несколько человек, стояли вдали от деревьев, так как кроме этого лоха более не могло поместиться под прикрытием деревьев.
(10) Тут Каллимах придумал следующую хитрость: сделавши два или три шага вперед от того дерева, под которым стоял, он, в ту минуту как на него летели камни, ловко прятался (за дерево), не смотря на то, что за каждой его вылазкой на него пускали более десяти возов камней. (11) Заметив эти действия Каллимаха и обращенное на него внимание всего войска, и не желая, чтобы Каллимах первым взошел на укрепление, Агасия, не позвал ни товарищей, ни Аристонима, который стоял вблизи, ни Евридоха, из Лус, (12) решительно никого, сам побежал и обогнал всех. Каллимах, видя, что Агасия опережает, схватил его за край щита, а в это время их обогнал Аристоним, из Меѳидрия, а за Аристонимом побежал Еврилох, из Лус. Все они добивались славы и соревновали друг с другом. В таком соревновании они заняли эту местность. Действительно, лишь только они взошли, более не было брошено ни одного камня, но тогда представилось страшное зрелище. (13) Женщины бросали вниз (со скалы) своих детей и сами падали; за ними тоже делали и мужчины. В это время лохаг, Эней, стимфалиец, когда увидел, что бежит какой–то человек в красивом костюме и готов броситься, схватил его, чтобы придержать; но бежавший потянул за собой и Энея, и оба полетели со скалы и погибли. (14) Здесь людей было захвачено очень мало, но много было рогатого скота, ослов и овец.
(15) Отсюда эллины прошли через землю халивов в 7 переходов[3] 50 парасанг. Изо всех народов, через которые они проходили, это был самый воинственный, и вступил с эллинами в сражение. На них были льняные панцири, покрывавшие живот, а вместо кожаных фартуков у них были сученые, тесно связанные веревки. (16) Они носили также поножи, шлем и у пояса кинжал, в роде лакедемонской сабли, которым они резали тех, кого удавалось одолеть, при чем отрезывали голову, с которой и ходили. Когда неприятель мог их заметить, они пели и плясали. Кроме того, они носили копье, около 15 локтей длины, с одним острием. (17) Этот народ ожидал эллинов в своих городах, и, когда эллины проходили мимо, халивы всегда шли за ними и постоянно нападали. Они обитали в укрепленных местах, куда снесено было и продовольствие, так что эллины здесь ничего не достали, и питались тем скотом, который забрали у таохов.
(18) Отсюда эллины пришли к р. Арпасу, шириной в 4 плеѳра, а оттуда 4 перехода — 20 парасанг шли через земли скиѳинов по равнине (и прибыли) в деревни, в которых пробыли 3 дня и запаслись продовольствием. (19) Отсюда шли 4 перехода — 20 парасанг и прибыли в город большой, богатый и многолюдный, который назывался Гимний. Начальник этой страны дал эллинам проводника, чтобы провести через страну, враждебную для этих жителей. Когда прибыл проводник, (20) то объявил, что поведет в такую местность, откуда они, через 5 дней, увидят море, в противном случае соглашался, чтобы его убили. Таким образом, указывая им дорогу, он, лишь только вступил в враждебную для его соотечественников землю, начал подстрекать эллинов жечь и опустошать эту страну, — откуда и стало очевидно, что он ради этого пошел в эту сторону, а не ради преданности эллинам.
(21) На 5‑й день они прибыли к священной горе. Имя этой священной горы было Ѳех. Но когда передовые очутились на этой горе и увидели море, раздался страшный крик. (22) Ксенофонт и те, которые шли в последних рядах, слыша это, подумали, что спереди нападают новые неприятели, так как сзади из выжженной страны следовали (за эллинами жители), из которых солдаты, бывшие в тылу, несколько человек убили, а несколько захватили в плен посредством засады; кроме того, эллины взяли у них около 20 плетеных щитов, покрытых сырой воловьей косматой кожей.
(23) Между тем крик усиливался и доносился все ближе; и так как подходившие солдаты начинали бежать на продолжавшийся крик, и самый крик на столько становился больше, на сколько увеличивалось число воинов, то Ксенофонт пришел к мысли, что там происходит нечто особенное. (24) Севши на коня, он взял с собой Ликия и всадников и поспешил на помощь. Но скоро он услышал, что солдаты кричат «море! море!» и зовут подходящие отряды. Тогда все и последние ряды начали бежать и погонять вьючных животных и лошадей. (25) Когда все собрались на этой вершине, то здесь стратеги и лохаги в слезах начали обнимать друг друга, и тотчас, неизвестно даже по чьему предложению солдаты нанесли камней и сделали большой курган. (26) Затем наскладывали множество сырых воловьих кож, палок и взятых у неприятеля плетеных щитов. Проводник сам рубил эти щиты, чтобы они были негодны, и других побуждал. (27) После этого эллины отослали проводника домой и дали ему из общественного имущества лошадь, серебряный кубок, персидский костюм и 10 дариков; но он более всего просил перстней, и действительно набрал их у солдат множество. Указав им деревню, где расположиться, и дорогу к макронам, он, когда уже наступил вечерь, в темноте ушел домой.
Глава VIII
Макроны. Колхи. Трапезунт. Благодарственная жертва. Драконтий.
Отсюда шли через страну макронов 3 перехода — 10 парасанг. Первого дня прибыли к реке, которая отделяет землю макронов от земли скиѳинов. (2) По правую сторону была неприступная местность, а по левую другая река, в которую впадала первая, отделяющая границы, и через эту другую реку они должны были переходить. Между тем река была заросшая деревьями, хотя не толстыми, но частыми. Подойдя к реке, эллины начали рубить деревья (для переправы), потому что торопились, чтобы поскорее выбраться из этой страны. (3) Но макроны выстроились на той стороне с щитами, копьями и в волосяных хитонах, ободряли друг друга и через воду бросали камнями. Впрочем они не попадали и не наносили никакого вреда.
(4) В это время подошел к Ксенофонту один пелтаст, который сказал, что он прежде был рабом в Аѳинах, и заявил, что знает язык этих людей. «Мне даже кажется, сказал он, что это моя родина; так что, если ничто не мешает, я готов поговорить с ними». — (5) «Нисколько, отвечал Ксенофонт, поговори, но узнай сперва, кто они». На вопрос этого человека, они отвечали, что «Макроны». — «Спроси же их, сказал Ксенофонт, зачем они выстроились против нас и зачем им нужно воевать с нами». (6) Они отвечали: «Потому что вы идете на нашу страну». На это стратеги поручили передать макронам: «Мы возвращаемся в Элладу, и притом не с целью нанесения вам вреда, но потому что мы воевали с царем и теперь желаем добраться до моря». (7) Макроны спросили эллинов, дадут ли они в этом клятву. эллины отвечали, что согласны дать и получить. Тогда макроны дали эллинам свое варварское копье, а эллины макронам эллинское, потому что, по словам макронов, в этом состояла клятва; но богов обе стороны призвали в свидетели.
(8) По заключении договора, макроны тотчас вместе с эллинами, вступив в их среду, начали рубить деревья и прокладывать дорогу для переправы. Кроме того, они по возможности, доставляли продовольствие и сопровождали эллинов три дня, пока не доставили в пределы колхов. (9) Там была высокая, но удобовосходимая гора, на которой выстроились колхи. Прежде всего эллины выстроились против неприятеля фалангой, чтобы таким образом взойти на горы. (10) Затем стратеги собрались и совещались, как лучше дать сражение.
Ксенофонт сказал, что, по его мнению, не следует строиться фалангой, и лучше образовать отдельные лохи. «Фаланга, (говорил он) сразу расстроится, так как мы тотчас найдем эту гору в одних местах неудобной для перехода (фалангой), в других удобной; между тем, как только солдаты, состоящие в рядах фаланги, увидят, что они расстроились, это сейчас же произведет малодушие. (11) Кроме того, если мы пойдем в густых колоннах, то неприятели нас обойдут, и с нашими отрядами, выступившими за боевую их линию, поступят по своему усмотрению. Точно также, если мы пойдем в растянутой линии, нисколько не будет удивительно, если фаланга будет прорвана от совокупного действия множества стрел и людей; в случае же чего нибудь подобного, опасность будет угрожать всей фаланге. (12) Поэтому я предлагаю образовать отдельные прямые лохи и поставить их на таком расстоянии, чтобы наши крайние ряды были вне неприятельских флангов. Таким образом наши крайние лохи будут вне неприятельской фаланги; — затем первыми пойдут те лохаги с прямыми лохами, которые мужественнее, и всякий лох пойдет, где удобнее. (13) Кроме того, нельзя будет неприятелю ворваться в промежутки, так как лохи будут находиться с обеих сторон; не легко также будет напасть на прямой лох и изрубить: потому что, в случае давления, направленного на один лох, ближайшие поспешат на помощь; и если одному лоху удастся как нибудь взойти на вершину, то не устоит ни один неприятель».
(14) Так и порешили и образовали прямые лохи. Тогда Ксенофонт, проходя с правого крыла на левое, говорил солдатам: «Товарищи, эти люди, которых вы видите, одни только служат нам помехой, что мы еще не там, куда давно стремимся. Мы должны, если можно, съесть их живьем». (15) Когда образовали прямые лохи и каждый стал на свое место, вышло (всех) лохов гоплитов около 70; каждый лох состоял средним числом из 100 человек. Пелтастов и стрелков распределили на три части, — каждая около 600 человек, — одну вне левого крыла, другую вне правого, третью по середине.
(16) Затем стратеги объявили совершить молитву. Помолившись, эллины запели пэан и выступили, при чем Хирисоф, (17) Ксенофонт и находившиеся при них пелтасты шли вне неприятельской фаланги. Неприятели, как только увидели это, побежали на эллинов и, забежавши одни на правое крыло, другие на левое, разбились, вследствие чего в середине их фаланги образовался большой промежуток. (18) Аркадские пелтасты, которыми начальствовал акарнанец Эсхин, видя, что неприятели разбились, подумали, что они бегут: с криком бросились вперед и таким образом первые взошли на гору. За пелтастами поспешили и аркадские гоплиты под начальством Клеанора, из Орхомена. (19) Между тем неприятели как начали бежать, уже не останавливались и в бегстве направились кто куда мог эллины взошли на горы и расположились в деревнях, которых было много и при том с большими запасами. (20) Вообще, здесь ничего не было, что могло бы возбудить удивление, но много было ульев, и все те солдаты, которые наелись сотов, лишались сознания; их и рвало и начинался понос, так что никто не мог стоять прямо. Кто немного съел, тот был похож на человека сильно опьяневшего, кто съел больше, казался сумасшедшим; некоторые даже умирали. Было очень много больных, словно после поражения; (21) так что это навело большое уныние. Но на следующий день никто не умер, а около той же поры (в которую больные съели меду) они начали приходить в сознание; на третий и на четвертый вставали словно после лекарства.
(22) Отсюда шли два перехода — 7 парасанг и прибыли к морю, в эллинский город, выселок сынопян, Трапезунт, лежавший при Понте Евксинском, в стране колхов. Здесь они пробыли дней 30[4]. Отсюда делали набеги на Колхиду. (23) Жители Трапезунта приняли эллинов дружелюбно, открыли им рынок и в знак гостеприимства дали быков, муки и вина. (24) Кроме того, содействовали заключению мирного договора эллинов со своими соседями, и главным образом с колхами, живущими в долине, от которых в знак гостеприимства тоже доставлены были эллинам волы.
(25) Затем эллины начали готовиться к той жертве, о которой дали обет. У них было достаточно быков для принесения благодарственной жертвы, за счастливое окончание похода, Зевсу Спасителю, Гераклу и другим богам, по обещанию. Кроме того, на той горе, на которой стояли станом, устроили гимнастические состязания. Смотреть за бегом и руководить состязаниями назначили спартанца Драконтия, который еще в детстве бежал из отечества, так как нанес удар одному мальчику кинжалом и убил неумышленно.
(26) После жертвоприношения, содранные. кожи вручили Драконтию (для раздачи в качестве наград) и приказали вести туда, где он намерен устроить ристалище. Но Драконтий, указав на то место, где они тогда стояли, сказал: «Этот холм наиболее соответствует для состязания в беге, откуда ни бежать». Но его спросили: «Как же можно бороться на таком неровном и заросшем месте?» — «Тем более будет больно тому, кто упадет», отвечал Драконтий.
(27) В стадионе состязалось очень много детей пленных, в долихе бежало более 60 критян; другие состязались в борьбе, в кулачном бою и панкратие. Это было прекрасное зрелище, потому что многие явились на состязание, и так как тут же присутствовали подруги, то соревнование было большое. (28) Происходило также состязание на лошадях, при чем требовалось быстро съехать с обрыва в море, там повернуть назад и оттуда ехать обратно к главному месту, вследствие чего многие падали и катились вниз, а наверх, вследствие чрезвычайной крутизны, лошади подымались шагом, да и то с трудом. Тут много было крику, смеху и похвал.