Приемы выполнения бетонных монолитных сооружений имели своей основой, как мы видели, один принцип: во всех них преобладали соображения экономии, и это придавало им большое единство. Изучение кладки из тесаного камня не приводит к таким простым выводам. В бетонное сооружении можно было под покрывающей его облицовкой располагать камни любым образом, не нарушая его общей прочности; в кладке из тесаного камня размещение камней подчинялось не только конструктивным соображениям, но и декоративным требованиям; это обстоятельство являлось причиной первого усложнения. Влияние традиций вызывало другое усложнение: римляне никогда не отказывались от циклопической кладки, унаследованной от древних народов, населявших Италию; однако они применяли ее с осторожностью и не столько старались блеснуть преодолением трудностей, сколько стремились поразить величием замысла и мудрой простотой строительных приемов. Греческие архитекторы опередили их на этом пути, и, следуя по стопам своих учителей, римские строители избежали ненужных и неосторожных новшеств. Так как строительные приемы римлян большей частью заимствованы в Греции, для лучшего их понимания рассмотрим предварительно эти приемы в греческой архитектуре; возьмем для примера недостроенную коллоннаду храма в Сегесте (табл. XXIII).
При первом взгляде на эти развалины на поверхности камней виден ряд более или менее неправильных выступов, указывающих, по-видимому, на работы, связаннее с подготовкой камней к укладке их на место. Таковы, например, кубические выступы на углах камней стилобата, пояски A и D на швах двух смежных плит архитрава, вертикальные призматические выступы В по угловым ребрам абака.
Каково было назначение этих выступов? Следует ли рассматривать их как черновые наметки дальнейшей декоративной обработки или же как способ предохранения углов, ребер или граней камней от повреждения во время -их укладки? Каждое из этих предположений может служить-исчерпывающим объяснением этой своеобразной обработки камней; однако второе объяснение мне кажется более веским. Кубические выступы на углах камней стилобата преобразились в римский период в удлиненные призматические выступы, изображенные на рис. 59, заимствованные из портика Агоры в Афинах.
Очевидно, что в этом случае эти выступы не являлись обыкновенными декоративными элементами; их назначение было таким же, что и в сооружениях первобытной греческой архитектуры; выступы (табл. XXIII) предохраняли камень от ударов; в зависимости от того, были ли они повреждены или сохранились невредимыми, они могли быть или стесаны во время отделки или же обработаны в виде украшений.
Первоначально в греческом строительном искусстве не было принято сохранять эти вспомогательные выступы; их сохраняли лишь до тех пор, пока они могли оказаться нужными для той или иной цели; как только они становились ненужными, было естественным их уничтожить. В более позднее время тщательности кладки стали уделять меньше внимания; предохранение углов камней стало излишней предосторожностью ввиду многочисленных неточностей, характерных для сооружений этого времени; греки все же продолжали вытесывать кубики и призмы по углам камней, но теперь они уже рассматривали их только в качестве украшения и обрабатывали их в виде обломов. Пример такой обработки встречается в театре Диониса; на рис. 60 показана обработка одного из камней, найденных среди развалин этого замечательного здания.

Рис. 59.	Рис. 60.

Если мы рассмотрим плиты, из которых сложен архитрав храма в Сегесте, то придем к тем же выводам, к каким пришли после обследования камней цоколя здания. Вполне очевидно, что пояски, обозначенные буквами A и D (табл. XXIII)[1], не являются декоративными элементами; они всюду окаймляют места соприкасания камней друг с другом, - это обстоятельство вполне определяет их происхождение: их сохранили для того, чтобы защитить ребра от удара в момент подгонки граней друг к другу.
Такое же объяснение следует дать и выступающим пояскам A и D, идущим вдоль вертикальных швов архитрава. Когда постройка была приостановлена, часть этих поясков была стесана, и вполне естественно, что они были в первую очередь уничтожены на лицевой поверхности. Как только камни были уложены на место, другими словами, как только исчезала опасность повреждения от ударов, которым могут подвергаться камни во время укладки, этот излишек материала удалялся, так как не было основания для его сохранения. При кладке на растворе эти меры предосторожности были бы излишними, так как полужидкий слой раствора, проложенный между камнями, ослабил бы силу удара; в случае же тесаной кладки без раствора удары могли бы вызвать на ребрах серьезные повреждения, от которых предохраняли пояски A и D. Удлиненные призматические выступы B, близкие по форме к параллелепипеду, расположенные по вертикальным ребрам абака, также не предназначались для украшения законченного здания; очевидно, что их назначением было защищать ребра капители, которые легко могли быть повреждены ввиду их большого выноса. Выступы R на гранях лицевых камней стилобата также служили главным образом для -защиты этих камней от повреждений; эти выступы, так же как и маленькие кубические выступы на углах, могли быть стесаны после укладки камней или же сохранены в качестве украшений. Вероятно, что такого рода выступы применялись и на всех каменных фронтонах; их стесали одновременно с поясками A, которые шли вдоль швов архитрава, но с внутренней стороны фронтона они остались нетронутыми, и камни сохранили тот вид, который имели во время постройки.
В отношении колонн древние римские строители ограничивались обработкой на строительной площадке верхней и нижней постелей каждого барабана; вся лицевая поверхность оставалась необработанной: каннелюры намечались лишь в. верхней части верхнего барабана и у основания нижнего ; лишь обработкой на месте поверхности колонны придавался ее окончательный вид.
Примером колонн, обработанных таким способом, служат колонны недостроенного храма, развалины которого украшают северную стену афинского Акрополя и которые, по-видимому, являются остатками древнего Парфенона Пизистратидов; нашествие персов застало колонны в описанном выше состоянии, их окончательная обработка была остановлена.
Как мы уже упоминали, эти вспомогательные детали во многих случаях сохранились. Являлось ли это вопросом вкуса или вопросом экономии? Во всяком случае вполне очевидно, что греки не относились отрицательно к таким, по существу, временным формам; к обработке ствола колонны они приступали уже после окончания отделки всех остальных частей здания; они начинали эту обработку с верхних частей здания, переходили от карниза к нижним частям антаблемента, затем к капителям; только после этого они приступали к вытесыванию традиционных каннелюр на стволе колонны; но часто, считая эту окончательную отделку излишней, они оставляли колонны в не вполне оконченном виде. Примером таких колонн могут служить колонны большого храма в Элевзисе, портика в Торике, одного из храмов в Рамнунте, развалины храма на Делосе и др.[2].
Переходя от сооружений, выполнение которых требовало высокого мастерства, к более простым, в которых отсутствие криволинейных деталей и поверхностей допускало применение более простых строительных приемов, мы встретим те же методы, хотя и в упрощенном виде.
Греки тщательно возводили вертикальные стены, не отесывая полностью со всех сторон камней до их укладки на место; одни только постели и боковые грани отесывались заранее; лицевая грань обрабатывалась только вчерне. Вся поверхность стены отесывалась затем сразу; эта окончательная обработка делалась уверенно, без риска ошибиться, благодаря тому что до укладки камней по краям их было предусмотрено устройство борозд; эти борозды служили направляющими и определяли обработку лицевой поверхности с абсолютной точностью.
Этот искусный прием был применен в недостроенном южном крыле афинских Пропилей (рис. 61).

Рис. 61.

Неровность стены ясно указывает на то, что поверхность стены имеет такой вид лишь временно, пока не закончена ее обработка; направляющие борозды окаймляли каждую грань или, вернее, шли вдоль ребер каждого отдельного камня; вся остальная поверхность стены должна была отесываться сразу; в результате она должна была стать такой же ровной, как и поверхность законченных частей здания. Короче говоря, при обработке плоской поверхности греки применили те же способы, что и при обработке колонн каннелюрами; в обоих случаях тщательная работа по окончательной отделке лицевой поверхности производилась по заранее вытесанным бороздам. В тех случаях, когда греки желали избежать дополнительных расходов и задержки в работе, связанных с описанными выше приемами отделки, они, не имея возможности получить правильного совпадения отдельных рядов кладки, откровенно отказывались от ровных гладких плоскостей и прибегали к кладке рустами или к кладке с последовательными уступами (рис. 62). Таким способом были возведены без чистой отделки стены афинского Акрополя, крепостные стены Пирея и др. Последние (рис. 63) заслуживают особого внимания.
В них ясно выражено стремление использовать в качестве декоративных элементов те детали, первоначальное назначение которых имело чисто практический характер.
Борозды на камнях Пропилей (рис. 61) служили исключительно для обеспечения быстроты и точности окончательной отделки; при кладке, не подвергающейся последующей обработке, борозды эти приобретают вид рустов. В первом случае они были слабо обозначены и окаймляли большие плоскости стен; во втором случае, увеличиваясь в числе, эти борозды превращались в глубокие канавки, идущие по ребрам отдельных камней.
Кроме того, греки обычно оставляли шипы R на лицевых гранях каждого камня (табл. XXIII); эти шипы облегчали укладку камня или отмечали толщину слоя, стесанного при обработке камня; в одном случае шипы использовались для подъема камней, в другом служили отметками, на основании которых устанавливался размер оплаты работы по отеске[3]. В руках греческих архитекторов эти шипы превращались в декоративные элементы. В Пропилеях (рис. 61), как и в храме в Сегесте (табл. XXIII), они должны были быть удалены; но в крепостных стенах Пирея (рис. 63) они служили украшением. Следует признать, что в сочетании с кладкой последовательно отступающими рядами эти выступы придают внешнему виду стен чрезвычайное изящество.

Рис. 62.

Лучшие образцы применения такой подготовительной обработки камней относятся к VI и V вв. до н. э.
Проследим влияние этого приема на развитие античной архитектуры.
Греки привыкли к таким элементам временного назначения, так как их здания часто оставались недостроенными. Введенные в архитектуру из практических соображений, но освещенные древностью, эти элементу сохранялись исключительно в силу традиций и значительно пережили те строительные приемы, из которых они сами возникли. Некоторые детали, имевшие конструктивное значение, превращались в элементы декоративного характера; таким образом, архитектурная сущность их незаметно изменилась, хотя внешние формы оставались почти без перемен. Эти изменения мало влияли на общий характер кладки из тесаного камня: размещение камней в кладке в последние века существования древнегреческого искусства оставалось тем же, что и в VI и V вв. до н. э., Такое же размещение камней, как в первобытной греческой архитектуре, сохранилось и в римской кладке во время всего существования Римской империи (рис. 64).

Рис. 63.

Камни располагались таким образом, что в одном и том же ряду никогда не встречались наряду с камнями, проходящими через всю толщину стены, камни, занимавшие лишь половину этой толщины: либо все без исключения камни одного ряда пронизывали стену по всей толщине, либо ни один; ряды тычков чередовались со сдвоенными по толщине стены рядами ложков (рис. 64).

Рис. 64.

Кладка такого вида была вполне пригодна для стен, выложенных целиком из тесаного камня. Поэтому она могла применяться во всех греческих сооружениях. Но как только появилась необходимость облицовывать заполнение из монолитной кладки тесаным камнем, пришлось изменить эти освященные традицией приемы; в этих случаях древние строители неизменно прибегали к одному из способов, изображенных ниже (рис. 65 и 66); они или чередовали ряды тычков с ложковыми рядами, в результате чего получалась конструкция, изображенная на рис. 65, или же чаще чередовали ряды, целиком выложенные из ложков, с рядами, составленными из ложков и тычков (рис. 66), т. е. последовательное чередование ряда тычков с рядом ложков или же ряда ложков со смешанным рядом, - таковы два вида античной кладки из тесаного камня. Ни в одном римском сооружении мне не приходилось встречать двух смешанных рядов, уложенных друг на друга, - между ними всегда проложен ряд ложков; таким образом, камни, связывающие лицевую кладку с заполнением стены, повторяются только через ряд.

Рис. 65.

Рис. 66.

Этот прием не только дает существенную экономию, но, кроме того, обладает такими преимуществами в отношении обеспечения прочности, что может быть рекомендован и в современных постройках. Прочная связь между облицовкой и кладкой заполнения стены достигается не увеличением числа камней облицовки, проникающих в эту кладку заполнения: если тычки расположены слишком близко друг к другу, то они, прорезая во многих местах кладку заполнения, дробят ее, и связь между ними и кладкой заполнения легко может быть нарушена.
Применение кладки того вида, который изображен на рис. 66, настолько снижает эту опасность, что· последняя перестает быть ощутимой.
В этой кладке тычковые камни служат как бы анкерами, заделанными в кладку заполнения на известном расстоянии друг от друга; для прочного прикрепления облицовки к кладке заполнения они расположены достаточно близко друг от друга, в то же время между ними остается пространство, вполне достаточное для того, чтобы облегающая их масса кладки заполнения обладала достаточной прочностью.

Рис. 67.

Этот вид кладки был очень распространен. Примерами могут служить кладка цоколя гробницы Цецилии Метеллы и кладка другого круглого мавзолея, между Римом и Альбано, известного под названием Casa le Rotondo. В этих памятниках почти все ложковые камни облицовки отвалились под действием стихийных сил; тычковые камни, отколовшись: в уровень с гранью основной кладки заполнения стены, также отвалились, и остатки их выделяются отдельными белыми прямоугольниками на сероватом фоне стены. Следует еще отметить подпорную стену с контрфорсами, построенную римлянами, окружающую площадку храма Зевса Олимпийского в Афинах. На рис. 67 изображена ее конструкция.

Рис. 68.	Рис. 69.	Рис. 70.

Здесь такие же ряды, включающие тычковые камни, расположены через ряд. В этом состоит характерная особенность кладки облицовки из тесанного камня в стенах античных сооружений.
Отсутствие раствора в швах - общеизвестная, но характерная деталь. Несмотря на то что тесаные камни должны были связываться с кладкой заполнении стены, выполненной на растворе, они всегда клались насухо, причем кладка без раствора применялась не в виде исключения только в работах по декоративной отделке здания, но повторялась и в тех случаях, когда тщательность и толщина швов не имели никакого значения: в оштукатуренных внутренних капитальных стенах и даже в кладке фундаментов сооружений.
Чтобы понять это странное отсутствие раствора, необходимо уяснить себе присущее строителям древности представление о значении раствора. В их представлении он был исключительно только вяжущим элементом; им никогда не приходило, в голову использовать его для передачи давления и распределения его между камнями кладки. Применяя его в кладке заполнения, они придавали ему только одно значение, значение пластической среды, скрепляющей щебень в искусственный монолит.
В кладке из крупного камня правильной формы нельзя было достичь тех же результатов при помощи раствора, а потому он был признан бесполезным и был отвергнут; камни связывались между собой при помощи железных скреп, плотно заделанных в кладке.

Рис. 71.

Я не буду описывать всего разнообразия типов металлических скреп, применявшихся римлянами в каменной кладке их сооружений, во всяком случае римляне и здесь ограничивались заимствованием греческих образцов.
Греки никогда не выполняли этих скреп из бронзы; они их делали из железа и плотно заливали свинцом.
Римляне восприняли эту традицию; типы скреп или скоб, применявшихся в их сооружениях, изображены здесь на рис. 68, 69 и 70; иногда они заменяли такого вида скрепы или скобы металлическими, деревянными или даже мраморными скобами в виде ласточкина хвоста. Примером таких скоб, взятым из конструкции одного моста на юге Галлии, может служить рис. 71, где показан их вид и способ применения. Чаще римляне применяли следующий способ.
В верхнем камне (рис. 72) укреплялся при помощи заливки свинцом утолщенный на обоих концах металлический шип G; во время укладки камня этот шип входил в гнездо, проделанное в нижнем камне; затем это гнездо заливалось свинцом через заранее предусмотренный желобок; таким образом, шип оказывался заделанным: и в нижнем ряду кладки. Этот способ крепления, более позднего происхождения, был наиболее распространен у римлян; однако его применение отнюдь не обеспечивало долговечности сооружений и косвенным образом даже содействовало их разрушению. Металл, скрытый в толще стен, возбудил корыстолюбие варваров, завладевших территорией Италии. Желобки, залитые свинцом, указывали места креплений; в настоящее время в тех местах античных зданий, где прежде находились металлические скобы, зияют грубо пробитые отверстия, через которые извлекались железо, из которого выполнялись скобы и шипы, и свинец, которым закреплялись эти скобы.

Рис. 72.

Перейдем теперь к вопросу подъема и укладки камней и рассмотрим, какими возможностями располагали древние строители в этом отношении. Существует очень распространенное мнение, что для доставки материала к месту его употребления они пользовались одними только наклонными плоскостями. Не знаю, на чем основано это мнение; возможно, что оно справедливо по отношению к сооружениям из циклопической кладки, характерной для ранней эпохи зарождения культуры. Греки, и особенно римляне, едва ли стали бы проводить временные дороги с единственной целью поднять строительный материал на верх своих сооружений; приписывая им применение такого способа, мы навязали бы им метод, дорогая простота которого противоречит хорошо известной нам склонности древних избегать вспомогательных работ; в подтверждение этого мнения можно привести всего лишь несколько неясных документов[4], в развалинах же античных памятников мы находим вещественные и вполне достоверные доказательства применения ими более совершенных и дешевых методов.
В этих развалинах встречаются камни (табл. XXIV, рис. 5), на двух противоположных гранях которых вытесаны подковообразные борозды, дающие возможность зацепить камень веревкой й поднять его на место; в других -камнях проделаны сквозные отверстия того же вида, через которые можно было пропустить подъемный канат, в других случаях уширяющаяся снизу выемка указывает на применение остроумного расклинивающего подъемного приспособления для подъема и укладки камней на место; наконец, встречаются две близко друг к другу расположенные выемки (борозды), дающие возможность ухватиться своего рода "клещами", о которых говорит Витрувий, перечисляя приспособления для перемещения камней[5].
Эти сведения указывают на применение целого ряда приспособлений, более или менее удачных, едва ли существенно отличающихся от приспособлений, применяемых и в наши дни. Так, например употребление "волчьей пасти", требующей применения канатов для подъема камня, указывает на пользование подъемными блоками, укрепленными на специальных мачтах или лесах. Судя по огромным размерам перемещаемых масс, блоки были сконструированы таким образом, что выигрывали в силе, теряя в скорости. Обо всем этом сохранились точные письменные свидетельства: теория блоков разработана в научных сочинениях древних греков[6]; Витрувий в I в. до н. э. упоминает в своем трактате о подъемниках с воротом или с лебедкой, о применявшихся различных системах блоков, о сочетаниях козел с воротами и пр., - все это описано так ясно и точно, что первые главы его десятой книги производят впечатление современного сочинения о подъемных механизмах. Было бы излишним описывать под именем римских те типы кладки из тесаного камня, которые обычно применяются на наших постройках, - я ограничусь общим заключением в конце.
В тех случаях, когда строящееся здание было настолько высоко, что стоящим на земле подъемником нельзя было поднять материал наверх, римляне всячески избегали коренных лесов, которые представляют собой как бы особое сооружение, построенное вокруг другого; оставаясь и здесь верными своему принципу сокращать вспомогательные работы, они ограничивались подмостями, укрепленными на кронштейнах и перемещавшимися по мере возведения сооружения. Такое устройство применялось при постройках моста в Нарни, Гардского акведука. Отдельные кронштейны, выступающие на лицевой поверхности пилонов и тимпанов, указывают, как предполагалось пользоваться этими передвижными подмостями; нетрудно представить себе какой-нибудь подъемник, опирающийся на эти выступающие камни; поскольку концы этих камней прочно заделаны, подмости, несомые ими, вполне устойчивы; они не были громоздкими и могли легко перемещаться.
Ограничимся тем, что отметим в принципе наличие подобных подмостей и их преимущества: возможно, что изучая в каждом отдельном случае расположение каменных кронштейнов, на которые опирались эти подмости, мы выяснили бы некоторые детали способов их крепления и характерные черты их конструкции, но лучше воздержаться от недостаточно обоснованных реконструкций; ограничимся приведенным выше изложением общих основ конструкции и способов выполнения античной кладки из тесаного камня. Перейдем, к изучению основных случаев ее применения, прежде всего к плоским архитравным перекрытиям и сводам из клинчатых камней.

Архитравные перекрытия из каменных блоков.

Пока греки придавали своим зданиям тяжелые пропорции, характерные для раннего периода их архитектуры, ограниченные размеры интерколумниев (междустолпиев) и в особенности большие сечения массивных архитравов· обеспечивали прочность сооружения; в материале этих массивных сооружений далеко не достигнуто предельное напряжение, и не надо было обладать особым искусством, чтобы избежать опасности разрушения от нагрузок, расположенных в пролете.
Но когда в VI в. греки стали строить здания более обширные по размерам и в то же время более легких пропорций, увеличилась возможность разрушений, что заставило призадуматься архитекторов над предотвращением этой опасности; они пришли к решению - устанавливать на ребро камни архитравов или перемычек в храмах, пролеты которых казались им слишком большими.
Римляне, в свою очередь, заимствовали у греков эту блестящую идею. Рассмотрим последовательно ее применение как в греческой, так и в римской архитектуре и возьмем для примера большой храм в Пестуме.

Рис. 73.

Это здание выстроено из травертина с ясно выраженным слоистым строением, т. е. представлявшего собою слоистый материал. Эти камни из· травертина, уложенные на свою естественную постель (рис. 73, A), могли противостоять раздроблению или сжатию, но в качестве перемычек или архитравных балок, нагруженных в пролете, они могли успешно работать на изгиб лишь при условии вертикального расположения слоев по длине пролета (рис. 73, B).
Исходя из этих соображений, строители большого храма в Пестуме применяли два способа их укладки, в зависимости от назначения камней. Одни камни клались на их естественные горизонтальные постели, другие ставились на ребро: на ребро клались все камни, применявшиеся для перекрытия пролетов. Этот вывод требует всесторонней проверки; было бы недостаточным ограничиться одним только общим указанием, следует проверить его в применении к отдельным частям сооружений (табл. XXIV, рис 1).
Рассмотрим, какие именно камни в Пестумском храме работают на изгиб и каким образом они уложены:
1. Наружный архитрав A не вызывает никаких сомнений: он должен был быть выполнен и действительно выполнен из каменных плит, уложенных на ребро так, что естественные слои параллельны лицевой поверхности.
2. В тех же условиях находится и архитрав B, венчающий верхний ордер целлы и воспринимающий по своей длине нагрузку от крыши. Конструкция и протяженность крыши не имели значения; безразлично, была ли она сплошной по всей поверхности или на части ее; в том или ином виде кровля существовала; непосредственно или нет, она нагружала архитрав, подвергая его изгибу. Из этого следует, что камни архитрава должны были быть уложены на ребро. В действительности оно так и было: сечение этих балок представляет точный квадрат[7]; следовательно, с точки зрения затраты материала было совершенно безразлично, какой стороной их укладывать; едва ли строители храма выбрали бы такую необычную укладку камня, если бы они не имели в виду некоторого увеличения прочности.
Рассмотрим дальше профилированную плиту C, венчающую архитрав и передающую на него нагрузку от крыши; эта плита работает только на раздавливание, а потому она и уложена так, что естественные слои в ней горизонтальны.
Некоторые камни фриза также уложены на ребро, но это обстоятельство является частным случаем, из которого не следует делать никаких выводов; значение этого фриза было главным образом декоративным; задачей его обработки было получить возможно более гладкую лицевую поверхность; понятно, что для этого камень шлифовали вдоль его слоев. И в этом случае мы не встречаем никаких противоречий.
Рассмотрим камни, из которых выложен архитрав D нижнего ордера целлы.
Эти камни подвержены изгибу от собственного веса, и в то же время они зажаты между капителями колонн, по которым они уложены, и базами колонн, которые они несут. В результате эти камни подвергались воздействию двух различных видов усилий; но второй вид усилий является преобладающим, а потому камни балки D и следовало укладывать так, чтобы естественные слои были горизонтальны; и действительно, они уложены именно таким образом.
Вопрос, касающийся этого последнего случая, не вызывает никаких сомнений; решение, принятое греками, неоспоримо оправдано. Однако возникает вопрос, не осложнялась ли эта система действием какого-нибудь третьего усилия. На уровне архитрава D я изобразил пол; несомненно, что этот пол существовал; но можно ли быть уверенным в том,.что он поддерживался специально для этого предназначенными балками PP, как это Заказано на рисунке? Доски или плиты, составлявшие этот пол, не сохранились; можно предположить, что они опирались непосредственно на архитрав D. Если это предположение справедливо, то архитрав подвергся бы влиянию новой изгибающей силы; в зависимости от величины этого нового усилия все наше предыдущее рассуждение либо остается в силе, либо в значительной мере теряет смысл. Попытаемся же установить, каким образом был уложен пол P, - только этим путем мы можем убедиться в том, насколько применение камней, уложенных на ребро, в большом Пестумском храме строго соответствовало данной конструкции.
Конструкция укладки пола, к счастью, не вызывает никаких сомнений. Верхний архитрав B увенчан плитой, профилированной с обеих боковых сторон; нижний же архитрав профилирован только со стороны центрального нефа. Следовательно, верхний архитрав B был виден с двух сторон, в то время как нижний архитрав был скрыт со стороны, лишенной профилировки; что же, кроме пола, уложенного так, как это показано на рисунке, могло скрыть отсутствие профилировки с внутренней стороны архитрава?
Этот вывод делается еще более очевидным, если принять во внимание сходство между храмом в Пестуме и храмом на о. Эгине. Оба храма схожи между собой во всех отношениях: та же общая композиция плана, то же подразделение целлы на нефы посредством двухэтажных колоннад, та же кладка из тесаного камня; наконец; в храме на о. Эгине, также как и в храме в Пестуме, архитрав нижнего этажа профилирован только с одной стороны (табл. XXIV, рис. 4, 5) ; но в храме на о. Эгине мы находим некоторые указания относительно устройства междуэтажного перекрытия, которое не обнаружено в Пестумском храме: в камнях архитрава сохранились следы укладки поперечных балок P' поддерживавших пол (табл. XXIV, рис. 5, гнездо K). Несомненно, что в Пестумском храме была применена та же конструкция. Отсюда следует, что архитрав нижнего ордера D не был подвержен действию каких-либо других изгибающих усилий, кроме изгибающего усилия от собственного веса, а так как, кроме того, на своих опорах он испытывал действие значительных сжимающих усилий, то его следовало класть в соответствии с направлением его естественной слоистости, т. е. с горизонтальным расположением слоев[8].
Этот замечательный прием ясно указывает на единственный способ, применявшийся древними греками в целях повышения прочности архитравных балок из целых камней или для увеличения перекрываемых пролетов.
Римляне не раз прибегали к употреблению камней, уложенных на ребро, хотя и, имели в своем распоряжении арочную конструкцию; наиболее замечательные примеры относятся к Провансу, в котором греческие традиции имели господствующее значение.
В амфитеатре в Арле по всему периметру здания проходит двухэтажная галлерея, перекрытая рядом цилиндрических сводов, оси которых перпендикулярны к оси галлерей и концами опираются на каменные перемычки AB большого сечения (табл. XVII, рис. 1).
С точки зрения общей экономии эта схема оправдывалась целесообразной компоновкой частей здания, не требующей особого объяснения; но с конструктивной точки зрения она содержала следующий недостаток: нагрузка от цилиндрических сводов передавалась на каменные перемычки, и эти перемычки нельзя было выполнить из тесаной кладки без того, чтобы не вызвать распора, который нечем было· воспринять; в то же время их нельзя было выполнить из целого камня, не подвергая их опасности появления трещин.
Очевидно, римляне сочли второе решение менее опасным и остановились на перемычках из цельных камней, предусмотрев их укладку в направлении, наиболее благоприятном для воспринятая усилий - все камни AB и CD уложены на ребро. Больше сотни этих перемычек сохранилось на месте, и ни -в одной из них не нарушено общее правило[9]. Такое явление нельзя считать своеобразием, которое можно приписать случайности или объяснить недоразумением. Перемычки AB, так же как и балки верхнего архитрава в Пестуме, были вытесаны в виде брусьев квадратного сечения, - это еще более уясняет смысл их укладки слоями на ребро (рис. 74).,
При обмере этих балок обнаружено, что ширина их, включая выступающие обломы, в точности равняется высоте. Очевидно, что камням было придано еще в каменоломне квадратное сечение; с точки зрения легкости обработки было безразлично, какую грань принять за лицевую; в этом выборе руководствовались исключительно соображениями прочности. В амфитеатре в Арле, как и в храме в Пестуме, одинаковая забота О прочности привела к одинаковому решению.
После этой вторичной проверки бесполезно приводить новые примеры; теоретические соображения, которыми руководствовались строители древности, выявлены теперь достаточно ясно. Используя увеличение прочности, которое дает камень, положенный слоями на ребро, они получили возможность расставлять опоры здания на большем расстоянии друг от друга. Эту возможность, предоставляемую укладкой камня на ребро, они использовали до предела. Для того чтобы итти дальше, увеличить еще больше прочность архитравов и перекрывать еще большие пролеты, надо было в корне изменить конструкцию, отказаться от архитравов из целых камней и перейти к монолитным сводам, описанным выше, или к сводам из тесаного. камня, к изучению которых мы переходим.

Рис. 74.	Рис. 75.

---

[1] Призматические выступы D на нижней поверхности архитрава, как мне кажется, были впервые показаны в таблицах, к сожалению, слишком малочисленных, прекрасного труда об античных памятниках Сицилии, начатого Hittorff’ом.
[2] По этому вопросу см. труд Stuart et Revett, Les antiquités des Athènes; о деталях древнего Парфенона см. книгу Penrose, An investigation of the principles of athenian architecture.
[3] Встречаются случаи, которые указывают на то, что выступающие шипы на лицевых сторонах камней, несомненно, использовались при их подъема. Таковы, например, шипы по окружности круглых плит, служащих крышками античных саркофагов; каждый из них представляет собою как бы ручку, при помощи которой поворачивалась плита; эти шипы настолько облегчали перемещение плиты, что в некоторых случаях считала целесообразным их стесать, чтобы предохранить усыпальницу от осквернения. Но б большинстве случаев эти шипы сохранились в качестве отметок для определения размера оплаты работы по отеске; таково было их основное, часто даже единственное назначение, что вполне достоверно, так как часто эти шипы имеют место в камнях, сохранивших следы отверстий для «волчьей пасти» (подъемное приспособление).
[4] Например отрывок из сочинения Плиния, относящийся к архитравным перекрытиям храма в Эфесе (Hist, nat., XXXVI, 21). Описание Плиния очень неясно: .единственное, что можно установить, это то, что в нем упоминается о наклонной плоскости (mollis clivus), образованной из мешков с песком: по этой наклонной плоскости поднимали камни архитравов; подняв камень несколько выше его опоры, медленно высыпали песок из мешков до тех пор, пока камень не занимал своего окончательного положения.
[5] «Ferrei forfices quorum denies in saxa forata accomodantur» («Железные зажимные клещи, зубья которых входят в гнезда, выдолбленные в камнях»), lib. X, cap. 2.
[6] Arist., Mechan., cap. XIX.
[7] Это можно проверить по рисункам, иллюстрирующим труд Aurès по обмерам большого храма в Пестуме. Начальник работ инженер Aurès любезно предоставил мне этот ценный документ до его выхода из печати; я в точности следовал ему каждый раз, когда мне надо было изобразить ту архитектурную деталь, которая была упущена в моем исследовании, преследовавшем другие цели.
[8] В отношении храма на о. Эгине не могло возникать вопроса об укладке камней на ребро, так как в его постройке применен известняк без четко выраженного. слоистого строения.
[9] Трудно, однако, утверждать, что в амфитеатре в Ниме, в котором· встречается тот же тип аркад по перемычкам, были приняты те же меры предосторожности: камень, употребленный для постройки амфитеатра в Ниме, почти· совсем лишен слоистого строения; но в амфитеатре; в Арле, слоистое строение камней которого явно выражено, эти меры очевидны и бесспорны.