Книга XXXVIII

*[1]

Гасдрубал, карфагенский военачальник, просил Голоссу ходатайствовать за Карфаген перед Публием (1). Ответ Публия Гасдрубалу; похвальбы Гасдрубала; порочность его (2). Величайшее несчастье эллинов - заблуждения их перед разгромом Коринфа (3). Очерк тяжелых испытаний эллинов в прежнее время (4-5). Почему автор так долго останавливается на этом предмете? Важность правды для историка (6). Оскорбление ахейцами римского посольства; милостивое отношение римлян (7). Римское посольство в Пелопоннесе; торжество партии Диэя и Критолая (8). Козни Критолая против римлян в Тегее; смуты в среде ахейцев, посеянные Критолаем (9). Дальнейшие мероприятия римлян к мирному улажению дел с ахейцами; противодействие этому со стороны Критолая; объявление войны ахейцами лакедемонянам или римлянам (10-11).

1. Просьба Гасдрубала к Голоссе ходатайствовать перед Публием за Карфаген. ...Карфагенский военачальник Гасдрубал[2] был тщеславный хвастун, вовсе не обладавший дарованиями ни государственного человека, ни главнокомандующего[3]. Образчиков его легкомыслия множество. Так[4], прежде всего, он явился для переговоров к нумидийскому царю Голоссе[5] во всеоружии, в пурпуровом[6] плаще, застегнутом на груди, в сопровождении десяти оруженосцев; потом вышел вперед шагов на двадцать от оруженосцев из-за рва и вала, кивком головы подозвал к себе царя, хотя подходить-то следовало ему. Во всяком случае, Голосса подошел к нему один, в простом одеянии, по обычаю нумидян, и на близком расстоянии спросил, кого он так боится, что пришел сюда в полном вооружении. Когда тот ответил, что боится римлян, Голосса продолжал: "Оно и видно, иначе ты без всякой нужды не дал бы себя запереть в городе. Что же тебе угодно и о чем твоя просьба?" - "Я прошу тебя, - отвечал Гасдрубал, - принять на себя посольство к римскому военачальнику и от нашего имени дать обещание выполнить всякое его требование. Только пощадите наш злосчастный город". - "Друг любезнейший, - был ответ Голоссы, - просьба твоя была бы прилична ребенку. Каким образом ты желаешь получить милость, какой вы не могли добиться через послов еще до начала военных действий[7], пока римляне держались под Утикой[8]; теперь же ты заперт в городе с моря и с суши, и для тебя утрачена чуть не всякая надежда на спасение?" Гасдрубал возразил, что Голосса сильно заблуждается, что он возлагает большие надежды на иноземных союзников, - до Гасдрубала не дошла еще весть о поражении мавров и войска, стоявшего в открытом поле[9], что сами карфагеняне не теряют веры в собственные силы, а главное, рассчитывают на богов и на их содействие, "ибо боги, - продолжал он, - не оставят своим участием тех, кто сделался жертвою явного предательства[10], напротив, всячески помогут им и спасут их". Поэтому он просил Голоссу ходатайствовать перед римским военачальником во имя богов и судьбы о пощаде города, и напомнить ему, что карфагеняне, если просьба их не будет уважена, скорее перережут друг друга, нежели пожертвуют своим городом. После этих речей Гасдрубал и Голосса разошлись, обещая друг другу сойтись снова через три дня.
2. Ответ Публия Гасдрубалу. Когда Голосса сообщил об этой беседе военачальнику Публию, тот со смехом сказал: "Ты, вероятно, заготовлял эту просьбу в то время, когда учинил столь тяжкое бесчинство над нашими пленными[11], и теперь неужели ты возлагаешь надежды на богов, когда преступил законы божеские и человеческие?" Царь, однако, настойчивее всего внушал Сципиону, что необходимо закончить войну, ибо приближаются консульские выборы, и Публию следует озаботиться, дабы не застигла его зима и главными плодами[12] трудов его не воспользовался, не обнажая меча, другой военачальник, - не говоря уже о неведомых превратностях войны. Публий внял этой речи и поручил Голоссе передать Гасдрубалу, что дарует жизнь ему самому, жене, детям, десяти родственным с ним или дружественным семействам, кроме того, дозволяет ему взять с собой десять талантов из своих денег или всех слуг[13], каких пожелает. Такого рода милостивый ответ понес Голосса Гасдрубалу на третий день после первого свидания, а тот опять подходил к нему медленною поступью, в пышной багрянице и в полном вооружении, так что был гораздо торжественнее театральных тиранов[14]. Порочность и наглость Гасдрубала. От природы человек плотного сложения, Гасдрубал имел теперь огромный живот; цвет лица его был неестественно красный[15], так что, судя по виду, он вел жизнь не правителя государства, к тому же удрученного неописуемыми бедствиями, но откормленного быка, помещенного где-либо на рынке. Как бы то ни было, Гасдрубал подошел к царю и, выслушав предложения римского военачальника, несколько раз ударил себя по бедру, потом, призвав богов и судьбу в свидетели, объявил, что никогда не наступит тот день, когда бы Гасдрубал глядел на солнечный свет и вместе на пламя, пожирающее родной город, что для людей благомыслящих родной город в пламени - почетная могила. Доверяя речам, можно было удивляться мужеству Гасдрубала и его душевной доблести; но при виде поступков нельзя было не поражаться его подлостью и трусостью. Так, во-первых, когда прочие граждане умирали от голода, он устраивал для себя пиры с дорогостоящими лакомствами[16] и своею тучностью давал чувствовать сильнее общее бедствие. В самом деле, невероятно велико было число умирающих, не меньше было и количество перебегающих к неприятелю из-за голода. Потом, издевательством над одними, истязаниями и казнями других он держал народ в страхе и этими средствами властвовал над злосчастной родиной так, как едва ли бы позволил себе тиран в государстве благоденствующем[17]. Вот почему, я думаю, есть основание сказать, что трудно было бы найти людей более похожих друг на друга, как были сходны между собой тогдашние правители Эллады и Карфагена. Мнение наше подтверждено будет сравнительным описанием тех и других правителей (О добродетелях и пороках, Свида ).
3. Величайшее несчастье эллинов; их заблуждения перед разгромом Карфагена. ...В тридцать восьмой книге рассказывается завершение несчастья[18] эллинов. Правда, Эллада и раньше много раз терпела невзгоды и вся целиком, или по частям; однако никакие прежние беды не отвечали в такой мере имени и понятию несчастья, как беды нашего времени[19]. Действительно, во всяком, кто вникнет в самое существо событий, эллины вызывают жалость к себе не столько испытаниями, выпавшими на их долю, сколько теми заблуждениями, какими они уготовали себе несчастье. Так, если обрушившееся на карфагенян испытание кажется ужаснейшим, то не меньшим, скорее даже большим несчастьем должно почитать то, которое в описываемое время постигло Элладу[20]: карфагеняне оставили потомкам хоть какую-нибудь возможность защитить их от обвинений, тогда как в защиту эллинов нельзя привести ни одного довода, как бы кто ни старался оправдать их ошибки[21]. Под тяжестью бедствий карфагеняне по крайней мере совершенно исчезли с лица земли и на будущее время утратили чувство собственного несчастья; напротив, эллины не только сами своими глазами видели свои бедствия, но еще передали память о них детям и через детей внукам[22]. Насколько более жалкими почитаем мы тех людей, которые влачат дни свои под тяжестью кары, нежели тех, кто пал жертвою самого преступления, настолько же бедствия эллинов заслуживают большей жалости, нежели судьба карфагенян, если только не оставлять без внимания требований долга и чести и в своих суждениях не сообразоваться единственно с выгодой. Что мы говорим верно, решит всякий, кто приведет себе на память тягостнейшие бедствия Эллады в прошлом и сопоставит их с несчастьем, о котором говорится у нас теперь.
4. Очерк тяжелых испытаний эллинов. Величайшую, по-видимому, беду ниспослала судьба на эллинов, когда Ксеркс переправился в Европу, и хотя опасность угрожала тогда всем эллинам, но пострадали лишь очень немногие, а из них наибольше афиняне. В мудром предвидении будущего они вместе с женщинами и детьми покинули родной город. Правда, афиняне в то время пострадали, ибо варвары захватили Афины в свои руки и безжалостно разрушили их; однако не было здесь ни бесчестья, ни посрамления; напротив, афиняне стяжали себе у всех народов величайшую славу тем, что пренебрегли собственными выгодами и решились разделить судьбу всех эллинов[23]. И потом доблестным поведением они не только обратно добыли родной город и собственную землю, но вскоре стали оспаривать главенство над остальными эллинами у лакедемонян. Потом, побежденные спартанцами, они должны были срыть стены родного города. Однако и тут не афинян можно было бы укорить, а лакедемонян за то, что они не в меру жестоко воспользовались дарованным судьбою превосходством. В свою очередь спартанцы, осиленные фиванцами, утратили главенство над эллинами и, перестав господствовать над другими народами, вынуждены были довольствоваться пределами Лаконики. Однако ничего нет постыдного и в том, если в борьбе за драгоценнейшее достояние[24] народ потерпел неудачу и должен был возвратиться к размерам власти своих предков. Посему-то события эти, хотя и могут называться неудачами, ни в каком случае не были несчастиями. Далее, мантинейцы[25], расселенные и разметанные лакедемонянами, вынуждены были покинуть отечество и сесть на жительство по деревням.[26] Но по этому поводу все поносили безрассудство лакедемонян, а не мантинейцев. Потом, когда Александр задумал переправиться в Азию и решил, что наказанием фиванцев он устрашит эллинов и отвратит их самих от смуты, фиванцы видели гибель своего города[27]. Но и на сей раз все сочувствовали фиванцам и говорили, что они незаслуженно претерпели напасти; в то же время никто не решался защищать образ действий Александра. И вот, спустя немного времени при содействии[28] других народов они снова зажили спокойно в родном городе. Дело в том, что жалость посторонних людей есть ценный дар для несправедливо обиженных, и потому нередко можно видеть, как с переменою настроения в народе меняется судьба людей, как сами победители раскаиваются и смягчают чрезмерные бедствия побежденных. Далее, от времени до времени халкидяне, коринфяне и другие народы, привлекая завоевателей удобствами местоположения своих городов, подпадали под власть македонских царей и держали в своих стенах чужеземные гарнизоны, и тоже все по мере сил старались освобождать порабощенных, а поработителей ненавидели и всегда считали врагами. Вообще говоря, в прежнее время терпели поражения и беды отдельные города эллинов, одни в борьбе за главенство и власть, другие по вине вероломных самодержцев и царей. Посему все эти народы не только не навлекали на себя позора своими невзгодами, к ним не применимо даже название несчастных. Жертвами невзгоды[29] должно почитать те государства и отдельных граждан, которых постигли непредотвратимые бедствия; несчастны те только, кто собственным безрассудством делает себя предметом позора. В описываемые нами времена впали в несчастье пелопоннесцы, беотяне, фокидяне <...> локры, некоторые из народов, живущих на побережье Ионийского залива, после них македоняне <...> не только по количеству <...> но и по <...> не невзгоду претерпели, но несчастье позорное в высочайшей мере и постыдное. Они показали себя и вероломными, и трусами и своим поведением <...> Таким образом, утратив всякое достоинство, одни <...> другие <...> в то время без сопротивления приняли в свои города пучки прутьев и секиры[30]. Действительно, в тягостном страхе держала их чрезмерность собственной вины, если можно называть собственною их вину: я по крайней мере утверждаю, что народ преступил свой долг по неведению, а виновны те, от кого исходило столь тяжкое ослепление народа.
6. Не должно удивляться, что, вопреки правилам повествовательного изложения, мы говорим об этих предметах с большею серьезностью и с большим увлечением, чем бы следовало. Быть может, кто-либо кинет нам упрек за то, что мы злословим против эллинов, тогда как нам подобало бы больше всего прикрывать их заблуждения. Важность правды для истории. Я, однако, полагаю, что люди благомыслящие никогда не почтут истинным другом человека, который стесняется или боится говорить откровенно, равно как не назовут и добрым гражданином того, кто из боязни мимолетной хулы одного, другого гражданина станет замалчивать истину. Даже немыслимо, чтобы историком государственных событий был писатель, для которого что-либо иное дороже правды. Чем шире распространяются известия, закрепленные письмом, и чем они долговечнее, нежели скоропреходящее устное сообщение, тем ценнее должна быть правда для пишущего, нежели для говорящего, и тем ревностнее обязан читатель поощрять в историке правдивость. Долг эллина оказывать в трудных обстоятельствах всяческое содействие эллинам, то защищая их или прикрывая их слабости, то смиряя гнев властителей; все это мы исполняли добросовестно на деле, когда требовалось; напротив, письменное повествование о событиях, которое назначается для потомства, должно быть свободно от всякой неправды, дабы читатели могли получить из чтения истории не какое-нибудь мимолетное удовольствие, но прочную пользу для души и не повторяли бы много раз одних и тех же ошибок[31]. Но довольно об этом (Сокращение ватиканское ).
7. Оскорбление римских послов ахейцами. Решение римлян по этому делу . ...Посольство[32] с Аврелием во главе прибыло из Пелопоннеса и с преувеличениями, в отборных выражениях рассказало, что произошло с ними, как они едва не поплатились жизнью. Действительно, по их словам выходило так, что посольство не случайно попало в беду, но что ахейцы сделали нападение на легатов с умыслом, дабы прочим римлянам преподать урок[33]. Никогда еще сенат не испытывал такой досады, как теперь. Он тут же выбрал новых уполномоченных и, поставив во главе их Юлия,[34] отправил в Пелопоннес со следующими полномочиями: в умеренных выражениях высказав осуждение и укоризну за все случившееся, собственно просить ахейцев и увещевать не следовать пагубнейшим внушениям советников и по необходимости не входить во вражду с римлянами; еще есть время ахейцам, должны были прибавить уполномоченные, загладить несколько свой грех, если они подвергнут виновных ответственности за преступление[35]. Отсюда совершенно ясно, что сенат и в то время, когда давал полномочия Аврелию и товарищам, не имел намерения расторгнуть союз ахейцев, но желал только застращать их и тем сломить их упорство и неприязнь[36]. Хотя кое-кто полагал, что римляне скрывают свои настоящие виды <...>[37], так как война с Карфагеном была не кончена, однако в действительности было не так: с давнего времени римляне благоволили к союзу и, доверяя ему больше, нежели какому-либо другому из эллинских народов, решили при виде непомерной гордости ахейцев только настращать их, вовсе не желая объявлять войну ахейцам или разрывать всякие с ними сношения (О посольствах ).
8. [38]Римское посольство в Пелопоннес. Торжество партии Диэя и Критолая. ...По пути из Рима в Пелопоннес посольство Секста[39] встретилось с Теаридом и товарищами[40], коих ахейцы отправляли послами в Рим просить сенат о снисхождении, и осведомить его по делу об обидах, нанесенных Аврелию и товарищам. Римские уполномоченные при встрече советовали ахейцам возвратиться в Ахаю, ибо им поручено переговорить с ахейцами обо всем этом деле. Когда Секст и товарищи прибыли в Пелопоннес, то в переговорах с ахейцами в городе эгиян они в пространных и любезных речах обошли молчанием насилие над послами, как будто римляне придавали этому меньше значения, нежели сами ахейцы; в общих выражениях они только просили ахейцев воздерживаться от дальнейших ошибок относительно римлян, а равно и лакедемонян; благомыслящая часть собрания с радостью слушала эти речи, сознавая вину за ахейцами и ясно представляя себе последствия ослушания требованиям римлян. Большинство собрания не могло ничего возразить против основательных доводов Секста и его товарища, и потому молчало, хотя продолжало упорствовать в пагубном заблуждении. Наконец Диэй[41], Критолай и все единомышленники их, - понятно, это были наихудшие как на подбор граждане из каждого государства, ненавистные богам и роковые для союза[42], - принимали, согласно поговорке, левой рукой то, что римляне давали правой[43], и, выражаясь кратко, совсем обезумели. Они вообразили себе, что римляне, будучи озабочены делами Ливии и Иберии, боятся войны с ахейцами, и потому-то произносят столь любезные речи и готовы на всякие условия. В том убеждении, что настал благоприятнейший момент, они ласково отвечали римским уполномоченным, что Теарида с товарищами ахейцы все-таки отправят в сенат, и сами они последуют за уполномоченными в Тегею и там постараются посредством переговоров с лакедемонянами полюбовно привести войну к концу. Дав такой ответ, Диэй и Критолай повлекли несчастный народ к исполнению давно задуманного безумного замысла. Так и должно было случиться, если принять во внимание неопытность и испорченность тогдашних властей.
9. Козни Критолая против римлян в Тегее. Вот каким образом исполнился гибельный конец эллинов[44]: когда Секст с товарищами прибыл в Тегею и призвал туда же лакедемонян для мирного улажения их распри с союзом и для прекращения военных действий[45] до тех пор, пока римляне не пришлют уполномоченных для окончательного расследования на месте, Критолай и его товарищи по совещании решили никому из них не ходить в Тегею, кроме Критолая. Критолай явился в Тегею, когда посольство Секста потеряло чуть не всякую надежду видеть его; а когда начались переговоры с лакедемонянами, он ни на что не соглашался, говорил, что не имеет полномочий решать что бы то ни было без соизволения народа[46], обещая при этом внести дело на обсуждение ахейцев в ближайшее собрание, имеющее быть через шесть месяцев. Сенат и товарищи прекрасно понимали козни Критолая и, обманутые таким обращением, отпустили лакедемонян домой, а сами направились обратно в Италию, унося с собою презрение[47] к Критолаю, как разъяренному безумцу.
Демагогическое поведение Критолая. По отбытии[48] римских уполномоченных Критолай всю зиму провел в том, что переходил из города в город, повсюду собирая вече под предлогом, что желает сообщить ахейцам содержание переговоров с лакедемонянами и находившимися в Тегее римлянами, на самом же деле для того, чтобы выступить с обвинениями против римлян и, перетолковав в дурную сторону каждое сказанное ими слово, внушить народу вражду и озлобление против них. Рядом с этим он возбранял властям взыскивать что-либо с должников, не принимать тех, кого приводили бы для заключения под стражу за долги[49], отсрочить до окончания войны разбор жалоб по недоимкам в товарищеские казнохранилища[50]. Такого рода угодничеством Критолай достиг того, что народ верил каждому его слову и, не умея заглянуть в будущее, обольщаясь мимолетным участием и льготами, исполнял охотно всякое его требование.
10. Старания Метелла предотвратить войну с ахейцами. Находившийся в Македонии Квинт Цецилий[51] [52] прослышал об этих действиях Критолая, равно как о брожении умов и смутах в Пелопоннесе, и отправил туда уполномоченными Гнея Папирия и Попилия Лената-младшего[53], вместе с ними еще Авла Габиния и Гая Фанния. Им случилось прийти в Пелопоннес как раз в такое время, когда ахейцы созваны были в Коринф на вече. Здесь, представ перед собранием, уполномоченные говорили долго и дружественно, приблизительно то же, что раньше говорил Секст,[54] прилагая все старание к тому, чтобы ахейцы не доходили до открытой вражды с римлянами, будет ли то под прикрытием распри с лакедемонянами, или же вследствие неприязни их к самим римлянам. Народ, однако, не имел терпения выслушать речь уполномоченных до конца, и они были прогнаны из собрания среди насмешек, шума и криков. Лишь очень немногие сочувствовали словам уполномоченных. Дело в том, что никогда не собирались на вече в таком большом числе ремесленники и простолюдины, как в этот раз, и все государства, наипаче коринфский народ, были в состоянии умоисступления[55]. Что касается Критолая, то, как бы ухватившись за любимый сюжет[56] и выступая на театральных подмостках перед сборищем людей, подобно ему исступленных и обезумевших, он поносил власти ахейцев, ругал своих противников[57] и, не стесняясь в выражениях о римских уполномоченных, уверял, что желает иметь в римлянах друзей, но иметь в них господ ни за что не потерпит. Всячески подстрекая ахейцев, Критолай обещал, что они непременно добудут себе союзников, если покажут себя мужами, или же господ, если будут трусами. Долго еще в том же смысле похвалялся Критолай и лгал[58], чем возбуждал толпу и раздражал. Тут же он давал понять всю тонкость своих расчетов, намекая на то, что несколько царей и вольных государств уже примкнули к его замыслам.
11. Воззвание Критолая к ахейцам. Когда члены совета старейшин[59] вздумали было вмешаться в дело и остановить подобные речи Критолая, он отдал грозный приказ[60] воинам выстроиться вокруг него, предлагая кому-либо подойти к нему, стать поближе и коснуться разве только плаща его. Наконец он сказал, что дольше терпеть он не в силах и желает высказаться. Собственно не лакедемонян нужно бояться и не римлян, говорил Критолай, но тех из ахейцев, которые действуют заодно с врагами, ибо иные ахейцы более преданы римлянам или лакедемонянам, нежели своему государству. В подтверждение своих слов он указывал на то, что Эвагор из Эгия и тритеец Стратий передавали Гнею[61] и товарищам все, о чем тайно совещались между собою союзные власти. Когда Стратий на это возразил, что, хотя с римскими послами он и имел сношения, не отказывается от них и на будущее время, ибо римляне - друзья и союзники ахейцев, но при этом клятвенно уверял, что из совещаний союзных властей не передавал послам ничего, - словам его поверили немногие, большинство принимало за правду изветы Критолая. Объявление войны лакедемонянам. Обвинениями против Эвагора и Стратия Критолай взволновал собрание и склонил ахейцев объявить вторично войну, которая только на словах была направлена против лакедемонян, на самом же деле была против римлян. Тут он провел и другое противозаконное предложение, согласно коему лица, которых будут выбирать в союзные стратеги, должны быть полновластными[62], благодаря чему Критолай приобретал чуть не власть самодержца.
Когда эти меры были приняты собранием, Критолай стал коварно и вызывающе действовать относительно римлян; оснований к тому не было у него никаких, но он пользовался для своей цели бессовестнейшими и подлейшими средствами. Из римских послов Гней удалился в Афины, а оттуда перешел в Лакедемон, чтобы следить за ходом событий; Авл отправился в Навпакт, а прочие два оставались в Афинах до прибытия Цецилия. Так-то стояли дела в Пелопоннесе[63] (О посольствах ).


[1]  Из 3-й главы нашей книги мы знаем, что сия последняя обнимала «довершение бедствия эллинов» в том смысле, что в этой книге рассказывалось начало конца, начальные события так называемой ахей-ской войны, кончившейся для Эллады потерею политической независимости. Тот же период этой войны значится и в конце извода LI книги Ливия в словах belli Achaici semina, той книги, которую римский историк отвел для 607 г. от основания Рима или 147 г. до Р. X.— ол. 158, 1: таково, следовательно, время событий, излагаемых нашим автором в XXXVIII книге. Первенствующим событием этого времени оста-валась, однако, как и в предыдущем году, III карфагенская война. Хотя рассказ о ней у Ливия помещен был до конца в LI книге, на самом деле конец войны, разрушение Карфагена, имел место лишь в бли-жайшем году; и нашим автором конец его рассказан был в XXXIX книге. За скудостью отрывков Поли-бия главным источником наших сведений об этом периоде войны Рима с Карфагеном является Аппиан, со слов которого и излагается ход войны новыми историками (Punic. 112—126). Легионами под Карфа-геном командовал Л. Кальпурний Пизон, флотом Л. Манцин, когда в Риме народ выбрал консулом и послал в Африку кончать войну Публия Корнелия Сципиона Младшего, к тому времени достигшего только эдильского возраста, около 37 лет. Полибий по этому случаю вспоминает определение лакедемонян в пелопоннесскую войну не подвергать бесчестию спартанцев, которые на Сфактерии сдались афинянам: «Пускай сегодня спят законы». Не менее 43 лет требовалось обычаем для кандидата в консулы. Пизон находился в Неаполе, к юго-востоку от Карфагена, Манцин с 500 вооруженных воинов и 3000 безоружного народа, мужчин и женщин, держался на крутом берегу северного предместья Карфагена, Мегар или Магалии, жестоко теснимый карфагенянами. Выручив Манцина из беды и отправив его тотчас в Рим, так как на его место явился в Африку Серрон, Сципион призвал легионы обратно под Карфаген, очистил лагерь от лишнего сброда, в краткой энергической речи напомнил войску правила дисциплины и засим быстро овладел северным предместьем Карфагена. Главнокомандующим на стороне карфагенян был Гасдрубал, а начальником конницы — Вифия. Сципион, расположившись укрепленным лагерем к западу от города во всю ширину перешейка, «от моря до моря», отрезал Карфаген от материка, чем сильно затруднил снабжение города съестными припасами. К этому времени относится неудачная попытка Гасдрубала войти в мирные переговоры со Сципионом при посредстве одного из сыновей Масанассы, рассказанные в первых двух главах нашей книги (ср.: Diod. XXXII 24). Далее историк рассказывает, как усилия Сципиона запереть для карфагенских кораблей вход в наружную, или торговую, гавань с помощью колоссального земляного и каменного сооружений, направленных с юга в залив, потерпели неудачу, потому что карфагеняне открыли для своих кораблей другой выход в залив, посредством канала, проложенного из гавани на востоке с невероятными усилиями, как после нерешительной морской битвы Сципион, невзирая на новые чудесные проявления отваги и патриотизма со стороны карфагенян, овладел наконец южной частью, вне городской стены лежавшею, и тем запер вход в Кофон, другую гавань, находившуюся в городской ограде. Однако запереть город окончательно с моря и с суши и отрезать доступ к нему продовольствия удалось Сципиону только в начале зимы, когда вместе с Гаем Лелием он взял приступом крепость Неферис, лежавшую на противоположном от города конце рукава: два раза предшественник Сципиона напрасно пытался овладеть этим пунктом. Для карфагенян потеря Нефериса сопровождалась гибелью почти 85 000 человек, из коих 70 000 были перебиты неприятелем; это же войско снабжало до сих пор город продовольствием: наконец, пока держался Неферис, ливийские народы могли еще рассчитывать на спасение Карфагена. Вот почему древний историк выражается, что «падение Карфагена было больше всего подготовлено покорением Нефериса».
Прежде чем обратиться к ахейской войне, автор наш высказывает некоторые соображения о печальной судьбе эллинов и об испытаниях, вынесенных ими в прежнее время (3—6; Diod . XXXII 26). Судьба всей Эллады определялась в наше время образом действий и положением ахейского союза. В этом последнем продолжаются смуты, главный повод к которым подают распри между лакедемонскими и союзническими властями из-за границ спартанских владений и из-за толкования обоюдных прав и обязанностей Спарты, как члена союза, и союзного целого ахейцев. Возвращение трехсот ахейцев на родину после семнадцати лет пребывания в Италии усилило раздоры в союзе, увеличило число недовольных; тем чаще бывало теперь вмешательство римского сената в дела, и тем больше вмешательство это запутывало союзные отношения. Ливий так обозначает описанные в нашей книге «семена» ахейской войны: quod legati Romani ab Achaeis pulsati sint Corinthi, missi, ut eas civitates, quae sub dicione Philippi fuerant, ab Achaico concilio secernerent. Важнейшим источником наших сведений об этой эпохе, кроме отрывков Полибия (7—1), служит Павсаний (VII 14). Союзным стратегом ахейцев с 148 по 147 г. до Р. X. был выбранный вторично Диэй, ожесточеннейший противник Рима и Спарты. При нем у ахейцев возгорелась война со Спартой, во время которой прибыло из Рима посольство с Луцием Аврелием Орестом во главе для расследования дела на месте. В Коринф вызваны были римскими уполномоченными власти ахейских городов и союзный военачальник Диэй, и объявлена им воля сената, чтобы Спарта, Коринф, а равно Аргос, Гераклея и Орхомен аркадян были выделены из ахейского союза, как города неродственные по крови с ахейцами и примкнувшие к союзу в последующее время (ύ̉στερον). Ахейские власти даже не возражали и не слушали до конца; стремительно покинули собрание, созвали ахейцев и объявили требование римлян. Народ хватал лакедемонян, какие были в это время в Коринфе, бросал их в тюрьму, а в Рим отправил посольство для оправдания своих действий. В пути ахейские послы с Теаридом во главе встретились с новыми римскими уполномоченными, отправленными сенатом по тому же делу, уже по выслушании Аврелия о происшествиях в Коринфе, и возвратились домой. С мая 147 г. до Р. X. союзным стратегом был Критолай; он-то больше всего и возбуждал народ к войне с Римом. Ближайшие события изложены подробнее в наших отрывках, нежели у Павсания. Ср.: Herzberg. Gesch. Griechenl. I. 252 сл.
[2] Гасдрубал, глава патриотической, антиримской партии в Карфагене, враг Масанассы. Ради отвращения войны с Римом, карфагеняне осудили его на смерть за войну с нумидийским царем. Гасдрубал спасся от казни бегством, быстро собрав около себя армию в 20 000 воинов, и завладел землями Карфагена. Когда война была объявлена (605 г. от основания Рима или 149 г. до Р. X.), Гасдрубал командовал всеми загородными войсками, и когда римский флот под начальством Луция Цензорина расположился у Тунетского рукава, а корабельные воины работали на узкой косе, разделяющей рукав и открытый залив, Гасдрубал с войском находился на другом берегу рукава, у крепости Нефериса и тревожил римских солдат. В 607 г. от основания Рима (147 г. до Р. X.) Гасдрубал получил командование городскими войсками, после чего армия в Неферисе перешла под начальство Диогена. Рассказанный ниже эпизод относится к тому времени, когда Гасдрубал с войском был заперт с суши лагерем Сципиона, растянувшимся от города на перешейке в 3 1/2 версты ширины (25 стадий).
[3] ibid. не обладавший… главнокомандующего πολὺ κεχωρισμένος τη̃ς πραγματικη̃ς καὶ στρατηγικη̃ς δυνάμεως. В словаре Швейгг. πραγματικὴ δύναμις ingenium ad res gerendas idoneum. Впрочем, в виду обыкновения нашего автора соединять союзом καὶ такие понятия, из коих первое служит определением второго, πραγματικη̃ς может определить речь στρατηγικη̃ς: не обладал свойствами рассудительного главнокомандующего; словам πραγματικὴ δύναμις противополагается в следующей строке α̉κρισία.
[4] Так… оруженосцев: в этом месте рукописи должен быть пробел, как видно, между прочим, из слов Свиды, а также из слова πρω̃τον, за которым не следует ни έ̉πειτα, ни δεύτερον и т. п.
[5] ibid. Голосса, средний из сыновей Масанассы, вершитель войны и мира, предводитель нумидийской конницы, еще в 149 г. соединился с римлянами. Appian. Punic. 106—107.
[6] ibid. в пурпуровом… булавкою πορφυρίδα θαλαττίαν ε̉πιπεπορπημένος. Под морским плащом Валуа разумел chlamydem ex purpura Tyria, на что Сомез заметил: non est purpura Tyria, sed marina. Рейске поясняет θαλαττία словами coerulea, violacea: цвет морских волн на далеком расстоянии. Швейгг. Но морским назван здесь не пурпур, а пурпуровый плащ, и потому не есть ли это «заморский» плащ? В тексте слово оставлено без перевода. ε̉πιπορπεΐσθαι скрепить на себе плащ пряжкою на груди, по-женски. πόρπη отличает Полидевк от περόνη тем, что эта последняя помещалась на плече, а первая на груди; потом, кажется, πόρπη род пряжки для женского одеяния.
[7] до начала военных действий ε̉ξ α̉κεραίου «rebus adhuc integris», «с непочатыми силами».
[8] ibid. пока... Утикой... Из Лилибея в Сицилии римское войско переправилось в Утику и оттуда вело переговоры с карфагенскими властями до окончательного разрыва и до открытия военных действий. Appian. Punic. 89 сл.
[9] войска… поле τὰ περὶ τω̃ν υ̉παίθρων δυνάμεων согласно с Швейгг. и Беккером мы вычеркиваем следующие за сим ό̉τι σώζονται, изменяемые Гульчем в ω̉ ´ετο σώζεσθαι.
[10] предательства... Приберегая к концу последнее требование — разрушить Карфаген, римляне и заложников получили от карфагенян, и отобрали у них вооружение. Моммзен впрочем выражается так: «сенат поступал с ужасающею жестокостью, но маски мнимой уступчивости не надевал». Моммзен. Р. И. II. С. 22 (русск. перев.).
[11] столь... пленными... Гасдрубал был уже начальником городских войск, когда римляне со Сципионом во главе овладели северным предместьем Карфагена, Магалией. Ярость свою по этому поводу Гасдрубал выразил тем, что велел всех римских пленных вывести на городскую стену, где на виду у неприятеля одним вырывали глаза, другим язык, третьим тянули жилы или отрезали половые органы; иным подсекали подошвы, отрубали пальцы или со всего тела сдирали кожу, потом всех живыми еще сбрасывали вниз. Appian. Punic. 118.
[12] плодами τὴν ε̉πιγραφήν, выразительнейший пример употребления термина в значении чести, славы, венца, не заслуженных собственными усилиями (λαβεΐν τὴν ε̉πιγραφὴν α̉κονιτί). Сравн. XXXVII 9 1 примеч.
[13] слуг τω̃ν οι̉κετω̃ν, здесь разумеются не рабы вообще, но домашняя прислуга. Срвн. Куторга, Собрание сочинений. СПБ. 1894 I, 164 сл. Свидание Гасдрубала с Голоссою, предложенные Сципионом условия рассказаны кратко у Диодора, равно как у него же имеется и характеристика Гасдрубала: то и другое из Полибия. Diod. XXXII 22.
[14] далеко… трагедий ut ab eius affectatione maiestatis multum abessent illi tragici reges, quamvis fastuosissime et vultuosissime incederent. Рейске.
[15] цвет… красный τω̃ χρώματι παρὰ φύσιν ε̉πικεκαυμένος η̃ν colore praeter naturam ardente, florido, rubicundo. Рейске.
[16] с лакомствами δευτέρας τραπέζας — πολυτελεΐς: послеобеденное, добавочное угощение, десерт. A. Becker, Charikles II 320.
[17] властвовал... благоденствующем... Аппиан подробно останавливается на жестокостях управления Гасдрубала, на терроре, с помощью коего он старался держать в повиновении народ карфагенский и сенат. Appian. Punic. 118.
[18] завершения несчастия τὴν συντέλειαν — τη̃ς α̉τυχίας, верх, «исполнение» несчастья. Рассуждения автора повторные с незначительными переменами в изложении Диодора. XXXII 26.
[19] однако... времени... «Никогда еще на памяти истории не постигали Элладу столь тяжкие несчастия». Diod.
[20] если... Элладу... «Хотя карфагенян постигло в то же самое время ужасное бедствие, однако несчастие, обрушившееся на эллинов, было не только не меньше того, но, сказать правду, больше». Diod. Выражению Диодора ει̉ χρὴ τα̉ληθὲς ει̉πεΐν соответствуют у Полибия слова κατὰ δέ τι «в некотором отношении».
[21] карфагеняне... ошибки... Стараясь точно передать мысль подлинника, мы вынуждены отступать от буквы его, ввиду того особенно, что в рукописи весь этот фрагмент сохранился неудовлетворительно. Восстановленный главным образом Гейзе, он был исправляем потом Гелем, Шпенгелем, Кобетом, Гульчем.
[22] карфагеняне... внукам... «Карфагеняне совершенно исчезли и через то утратили горечь своего несчастья, а эллины, своими глазами видевшие, как убивали и рубили их родственников и друзей, как родные города их завоевывались и расхищались, народ поголовно обращаем был в тяжкое рабство, потеряли свободу и все вольности и взамен высших благ получили величайшие бедствия». Diod.
[23] пренебрегли... эллинов... Подразумевается, прежде всего, отказ афинян войти в соглашение с Мардонием и отделиться от прочих эллинов (Herod. VIII 136. 140); последствием этого было вторичное занятие Афин персами (IX 6). Противоположного образа действий придерживались лакедемоняне (VIII 40).
[24] за драгоценнейшее достояние περὶ τω̃ν καλλίστων, чтение Гульча вм. καὶ ε̉κτός Гейзе, ε̉κτός Кобета.
[25] мантинейцы... деревням... Мантинея образовалась путем собирания (συνοικισμός) пяти деревенских общин в один город; по числу составных частей города население делилось на 5 фил. По этим-то, первоначально самостоятельным общинам, и обязаны были расселиться мантинейцы в 385 г. до Р. X. Gilbert. Gr. Staatsalterth. II. 125 сл.
[26]  Xenoph. Hellen. V 2; Diod. XI 5; Pausan. VII 8.
[27] фиванцев... города. Фивы разрушены были Александром в наказание за попытку свергнуть с себя власть македонских царей, и все уцелевшее после войны население было продано в рабство. Grote. Hist. de la Grèce. XVIII 47. (trad. franç.).
[28] при содействии... городе... Фивы были восстановлены Кассандром в 316 г. до Р. X. (Diod. XIX 54; Pausan. IX 7; Grote. ibid. XVIII. 50. XIX 113).
[29] Жертвами невзгоды α̉κληρεΐν, как в § 6-м τω̃ν α̉κληριω̃ν невзгод (срвн. την α̉κληρίαν 3 ). Обоим словам противопоставляется α̉τυχεΐν в нашем же стихе, α̉τυχή 3. η̉τυχηκέναι 3. τὰς α̉τυχίας 6. α̉τυχήματα 4.
[30] прутьев и секиры ρ̉αβδοὺς καὶ πελέκεις, т. н. называемые fasces, символ исполнительной власти должностных лиц: консулов, диктаторов, преторов и др.
[31] дабы... ошибок... «Быть может, изложение мое, чуждое басен, покажется менее приятным для чтения, зато полезным признает его всякий, кто захочет поразмыслить о достоверном прошлом, по свойству человеческой природы способном повториться снова в том же самом или подобном виде». Thuk. I 22.
[32] посольство... во главе... Посольство возглавил тот самый Аврелий, который вместе с Гнеем Октавием и Спурием Лукрецием был отправляем в Сирию еще в 590 г. от основания Рима или 164 г. до Р. X. См. выше: XXXI 12. Римские легаты созвали в Коринф власти отдельных ахейских общин (τοὺς ε̉ν ε̉κάστη πόλει τω̃ν ’Αχαιω̃ν έ̉χοντας τὰς α̉ρχάς) и именем сената потребовали, чтобы Спарта, Коринф, Аргос, Гераклея близ Эты и аркадский Орхомен были выделены из союза. Когда коринфский народ узнал от ахейских властей требования сената, он напал на лакедемонян, находившихся в то время в Коринфе, и подверг их разного рода насилиям. Однако у Павсания нет ни одного слова о том, будто ахейцы оскорбляли самих легатов римских, вопреки жалобам Аврелия и товарищей. Pausan.VII 14. Что наш автор не иначе оценивал доклад легатов, видно из его слов о легатах: λεγόντων μετ’ αυ̉ξήσεως καὶ καινολογίας.
[33] дабы… урок ε̉πὶ τω̃ παραδειγματίζειν αυ̉τούς, ut exemplum in ipsos statuerent. Швейгг. дать урок, как вести себя с ахеянами, дать пример того, что ожидает и других римлян, если они явятся с такими же требованиями.
[34]  Секст Юлий Цезарь.
[35] если… преступление α̉περεισαμένους τὴν ά̉γνοίαν ε̉πὶ τοὺς αι̉τίους τη̃ς α̉μαρτίας «si auctores sceleris culpam praestare cogerent». Швейгг. Преступное деяние ахеян относительно легатов названо тут же τὰ η̉γνοημένα; этому последнему слову соответствует в нашем предложении τὴν ά̉γνοιαν: culpa in auctores delicti collata, α̉περείδεσθαι имеет здесь активное значение.
[36] Отсюда... неприязнь... Кажется, менее всего может следовать то заключение, какое делает автор, вероятно, со слов некоторых римских друзей. Видно только, что сенат не ожидал такой решительной оппозиции своим требованиям со стороны ахейцев, какую встретили римские уполномоченные в Коринфе. Возражая Полибию, Герцберг обращает внимание на то, что требования Аврелия никогда после не были осуждены римским сенатом Hertzberg, Gr. Gesch. I 253. Ни раньше этого случая, ни после римляне не обнаруживали охоты поддерживать существование ахейского союза, ни расширять его пределы, ни скреплять узы, коими были связаны между собою члены союза. Но в описываемое время сенат не желал создавать для Рима третий театр войны, кроме Карфагена и Иберии.
[37] виды [...]... три чтения на место пробела одинаково просты и правдоподобны: τοΰτο ποιεΐν Орсини, ταΰτα ποιη̃σαι Рейске, ού̉τως χειρίζειν τὰ κατὰ τὴν ’Αχαΐαν Гульч.
[38] Как видно из Павсания (VII 14), пропуск между нашими 7 и 8 главами очень невелик.
[39]  Idem.
[40] посольство... товарищами... После насилий над лакедемонянами, учиненных в Коринфе, ахейцы отправили в Рим посольство из нескольких должностных лиц; с ним-то и повстречался Гай Юлий Цезарь с товарищами и посоветовал ему возвратиться домой. Pausan. VII 14.
[41] Диэй, мегалополец, злейший враг римлян. В отрывках Полибия имя его упоминается здесь впервые, хотя в пересказе Павсания он принимает деятельное участие уже в оропском деле ахейцев, и в 149 г. до Р. X. был союзным стратегом ахейцев после спартанца Меналкида (Pausan. VII 12). Теперь (147 г. до Р. X.) Диэй уступил место главы союза Критолаю, не менее ожесточенному ненавистнику римлян: «он горел неукротимым, безумным желанием войны с римлянами». Pausan. VII 14.
[42] ibid. роковые… для союза λυμεωνευόμενοι τὸ έ̉θνος чтение Гульча; наиближе к нему была догадка Диндорфа λυμεω̃νες τοΰ έ̉θνους: в рукописях λαιμιω̃ν αι̉ ´τια. τὸ δὲ έ̉θνος. Гл. λυμεωνεύομαι встречается у нашего автора в смысле λυμαίνεσθαι. V 5.
[43] принимали... левой τὰ διδόμενα τη̃ δεξια̃ παρὰ ‛Ρωμαίων ε̉δέχοντο τη̃ λαια̃ χειρί. Автор того мнения, что римляне действовали чистосердечно и говорили, что думали, а Диэй и Критолай слушали их с недоверием и уже тогда замышляли козни против Рима.
[44] исполнился... эллинов τὸ τέλος τὰς α̉πωλείας, срвн. τὴν συντέλειαν τη̃ς τω̃ν ‛Ελλήνων α̉τυχίας 3.
[45] когда... действий... От себя ли прибавляет Павсаний, или заимствует от нашего автора опущенное эпитоматором известие, что Критолай открыто разослал гонцов по ахейским городам с приглашением властей в Тегею, а тайком в те же города посылал приказы не являться. Pausan. VII 14. В Тегее должно было состояться собрание должностных лиц от союзных городов; соучастники предполагавшегося совещания называются у Павсания σύνεδροι. Полибий выражается συνεδρεύσαντες οι̉ περὶ τὸν Κριτόλαον έ̉κριναν (3).
[46] без соизволения народа οι̉κονομεΐν ά̉νευ τη̃ς τω̃ν πολλω̃ν γνώμης, у Павсания διαλέξεσθαι σφίσιν ά̉νευ τοΰ κοινοΰ τω̃ν ’Αχαιω̃ν; у обоих авторов союзное собрание ахеян названо σύνοδος.
[47] унося с собою презрение, мы желали передать оттенок мысли, содержащийся в гл. καταγιγνώσκειν: hoc de Critolao iudicium referens, et pravi ingenii hominem esse, et plane furiosum. Казоб.
[48] По отбытии... собирая вече... В сокращении Павсания Критолай по отбытии римских легатов созвал ахейцев в Коринф и убедил народ идти войной на Спарту, а следовательно, и на римлян (Pausan.VII 14 ). Наш автор говорит о собраниях ахейцев по отдельным государствам (τὰς ε̉κκλησίας).
[49] за долги πρὸς τὰ χρέα. Швейгг. сопоставляет такого рода значение πρὸς с франц. сочетаниями par rapport à qu. ch., à cause de qu. ch. V 27.
[50] ibid. отсрочить... казнохранилища τοὺς δ’ ε̉ράνους ε̉πιμόνους ποιεΐν, έ̉ως κτλ. Под сл. έ̉ρανος в македонское и римское время разумелись деньги, выданные в беспроцентную ссуду нуждающемуся человеку из товарищеской кассы, образовавшейся посредством взносов; тем же термином обозначалось и товарищество, и те суммы, которые составлялись из взносов участников товарищества. Так как должники обязаны были уплачивать долг в определенный срок, то был особый разряд дел ε̉ρανικαὶ δίκαι, равно как и участники товарищества обязаны были вносить своевременно свои доли. Распоряжением Критолая могли воспользоваться как те члены товарищества, за коими числились недоимки по взносам в товарищескую кассу, так и должники таких товарищеских касс. Уже Казобон предложил удовлетворительное объяснение термина, и Швейгг., опираясь на него, а также на Эрнести и Рейске, так определяет έ̉ρανος в нашем месте: «pecunia absque foenore mutuo data pauperibus et obaeratis e fisco ex collationibus ditiorum congesto. Quare ε̉πιμόνους ποιεΐν τοὺς ε̉ράνους est prorogare usum gratuitum illius pecuniae et repetitionem eius differre». Срвн. Dictionn. des antiqu. Daremb. et Saglio под έ̉ρανος. Павсаний прибавляет, что ахейцев подстрекали к войне еще фиванцы со своим беотархом Пифеем. Ibid. 6.
[51] Квинт Цецилий Метелл, пропретор, победитель лже-Филиппа в Македонии в 606 г. от основания Рима (148 г. до Р. X.), откуда прозвание его Македонским. Liv. Epit. L кон.
[52]  Квинт Цецилий Метелл Македонский.
[53] ibid. Попилия Лената, поправка Гульча вм. рукоп. α̉λίωνα μαΐνον и вм. Сципиона Африканского Орсини, Элия Ламия Фрейнсгейма (Ν. Iahrb. 1870, 735). Швейгг., показавши несостоятельность поправок, считал наше место безнадежным.
[54]  Секст Юлий Цезарь.
[55] Были... умоисступления ε̉κορύζων, от слова κόρυζα грипп, инфлюэнца, болезнь, парализующая внешние чувства и душевные способности. В нашем месте слову присуще более активное значение в виду § 4 об издевательствах и неистовом шуме собравшихся. κορυζα̃ν Рейске поясняет так: temere, sine causa, rusticorum more, stolide superbire, ferocire, insolescere; но у Гесихия κορύζει · μωραίνει и μεμωραμμένος быть глупцом, поступать или говорить нелепо.
[56] ухватившись... сюжет κατ’ ευ̉χὴν υ̉ποθέσεως ε̉πειλημμένος Критолай уподоблен актеру, разыгрывающему в театре любимую пьесу перед зрителями, которые настроены одинаково с актером (θεάτρου συνενθουσιω̃ντος καὶ παρεστηκότος ταΐς διανοίαις) · υ̉πόθεσις est argumentum fabulae agendae ab histrionibus recte ergo de theatro subiicit.
[57] ibid. поносил... противников κατανίστατο μὲν τω̃ν α̉ρχόντων, διέσυρε δὲ τοΐς α̉ντιπολιτευμένοις: сочетание тех же глаголов выше IV 3.
[58] похвалялся и лгал ε̉μπορεύων καὶ μεθοδευόμενος: подбирал выражения с целью обморочить слушателей наподобие плутоватого торговца. Срвн. Швейгг.
[59] члены совета старейшин τω̃ν τη̃ς γερουσίας, вероятно, его товарищи по должности союзного стратега, ибо председательство на союзном вече принадлежало исполнительной коллегии демиургов со стратегом во главе; все дальнейшие действия Критолая обличают решимость освободиться от стеснений коллегиального управления. Срвн. § 7.
[60] ibid. отдал грозный приказ... Иначе это место передает Швейгг.: «quum vero reprehendere ipsum senatus vellet et ne eiusmodi sermones haberet impedire; secedere iussis militibus, qui ipsum stipabant, contra surrexit iubens accedere quemquam et adpropinquare sibi, audereque vel chlamydem suam adtingere». Ho слову περισπα̃σθαι едва ли можно усвоить значение secedere а se iubere (milites); вероятнее обратное значение: ciogere se militibus; потом μόνον не значит vel. Предлагаемое нами значение глагол имеет в других местах: I 76. Χ 23. Здесь могло иметь место и какое-либо символическое действие, означавшее личную неприкосновенность союзного стратега на вече. Этот самый случай и побудил его предложить, а собрание утвердить меру усиления власти союзного стратега (§ 7).
[61]  Гней Папирий.
[62] лица... полновластными: decretum confici curavit, ut belli eius supremam et absolutam potestaten haberent ii viri, quoscumque ad praefuram elegissent. Швейгг.
[63] Тем временем в Македонии Метелл был занят обращением страны в римскую провинцию. На место четырех вольных союзов македонских общин, существовавших со времени торжества римлян над Персеем, образована была теперь одна административная область с римским наместником во главе. Hertzberg. Gr. Gesch. I. 260; Моммзен. Р. И. II. 36 (русск. перев.).