Жизнь Арриана была описана Дионом Кассием, но это сочинение не дошло до нас. Мы имеем биографические сведения о нем у Свиды, Фотия и Лукиана.
Арриан жил приблизительно между 95 и 175 гг. н. э. Он родился в Никомедии, главном городе малоазийской провинции Вифинии. В своих сохранившихся сочинениях он почти не говорит о себе, гордо заявляя: "Нет никого на свете другого [кроме Александра], кто совершил бы столь многочисленные и столь великие подвиги среди эллинов или варваров. Вот что побудило меня самого писать эту историю: я не считаю себя недостойным поведать миру подвиги Александра. А кто, я, думающий так о себе? Имя свое надписывать мне нет никакой надобности (оно небезызвестно людям), а равно и говорить, какое мое отечество, какой мой род, занимал ли я на родине какую-нибудь должность. Только то заявляю я, что мои писательские труды и есть мое отечество, род, должности и этим были они для меня с самой молодости. Вот почему я не считаю себя недостойным числиться среди первых писателей, писавших на эллинском языке, коль скоро Александр был первым среди людей, носивших оружие [1] ("Поход Александра", I, 12,4-5).
Время его деятельности приходится на царствование императоров Адриана (117-138 гг.), Антонина Пия (138-161 гг.) и Марка Аврелия (161 - 180 гг.).
В молодости он был учеником стоического философа Эпиктета, вероятно, в то время, когда тот, изгнанный Домицианом вместе с другими философами, жил и учил в Никополе в Эпире.
О других обстоятельствах жизни Арриана мы имеем лишь отрывочные сведения. В какое-то время своей жизни он был жрецом Деметры и Персефоны, в своем родном городе. В зрелом возрасте он был в Риме, занимал государственные должности (следовательно, был римским гражданином); был даже консулом около 130 г. Потом (в 130-131 гг.) император назначил его наместником (legatus Augusti pro praetore) в провинцию Каппадокию. Эту должность он оставил незадолго до смерти императора Адриана (138 г.).Со смертью этого императора прекратилась его государственная деятельность в Риме - по какой причине, неизвестно; может быть, он впал в немилость; может быть, сам добровольно оставил службу. В 146-147 или 147-148 гг. мы видим его в Афинах, занимающим провинциальную должность архонта, как сказано в одной надписи (следовательно, он был и афинским гражданином), - должность, конечно, очень незначительную сравнительно с должностью императорского легата. После этого, он, по свидетельству двух надписей, занимал еще менее почетную должность притана филы Пандиониды в Афинах, в первый раз неизвестно когда, во второй раз в 171 -172 гг. Судя по этому, надо думать, что последние годы жизни он провел в Афинах.
Неизвестно, почему Арриан, грек, носил римское имя Флавий; может быть, его отец получил римское гражданство и это имя от какого-нибудь императора из рода Флавиев.
Арриана называли "младшим Ксенофонтом" (νέος Ξενοφών) - потому ли, что его отношения к Эпиктету были похожи на отношения Ксенофонта к Сократу, или по какой-либо другой причине. Этим прозвищем он охотно именовал себя [2]. Сходство свое с Ксенофонтом, по его собственному признанию, он видел в том, что носил то же имя, имел гражданство того же города, в молодости так же усердно занимался "охотой, стратегией и мудростью".
Арриан был плодовитым и разносторонним писателем. До нас дошли в целом виде или в значительной части следующие его сочинения:
1. Философские: а) "Рассуждения Эпиктета" в восьми книгах, из которых сохранились только первые четыре; б) "Руководство Эпиктета".
2. Исторические и географические: а) "Поход Александра" в семи книгах; б) "Описание Индии"; в) "Плавание вокруг Понта Эвксинского".
3. Разные: а) "Тактика"; б) "Об охоте"; в) "План наступления [римского войска] против аланов".
От остальных до нас дошли только отрывки или даже одни заглавия.
Первыми по времени работами Арриана были, вероятно, философские, в которых он излагал учение Эпиктета; в них он выказывает себя глубоко преданным своему наставнику учеником. Он составил запись рассуждений Эпиктета, как Ксенофонт записал беседы Сократа. Сочинение это нельзя назвать вполне самостоятельным произведением Арриана: как он сам говорит в предисловии к "Рассуждениям", он попытался записать для себя на память рассуждения учителя его подлинными словами, и эти записи помимо его воли и без его ведома попали в руки людей. Но, кажется, это заявление автора надо принимать cum grano salis: слог этого сочинения хотя и разговорный, но обработанный и едва ли мог исходить из уст Эпиктета буквально в таком виде.
Первым по времени из других сочинений Арриана должно было быть "Плавание вокруг Понта Эвксинского". Оно написано в виде письма к императору Адриану в то время, когда Арриан был наместником Каппадокии в 131 или 132 г. Сочинение делится на три части: в первой содержится описание южного берега Черного моря к востоку от Трапезунта и восточного берега до Диоскуриады (главы 1-11); во второй части описывается южный берег от Босфора (Константинопольского пролива) до Трапезунта (главы 12-17); в третьей части описывается восточный, северный и западный берега от Диоскуриады до Босфора (главы 18-25). Таким образом, это описание касается и тех берегов Черного моря, которые составляют часть нашей страны.
Первая часть "Плавания" есть переделка на греческом языке официального, написанного на латинском языке рапорта, на который Арриан в двух местах ссылается.
Вторая и третья части прибавлены автором уже после и составлены не на основании личных наблюдений, а заимствованы из аналогичных сочинений других писателей. Этим, вероятно, и объясняется такое странное и беспорядочное описание путешествия.
Помимо обычных географических и этнографических данных, особенно указаний расстояний в стадиях между отдельными пунктами побережья, "Плавание" содержит сведения военно-политического характера, а также несколько мифологических экскурсов.
Рапорт был составлен Аррианом по следующей причине: будучи назначен правителем Каппадокии, которая подвергалась с востока набегам массагетского племени аланов, он счел необходимым осмотреть пограничные крепости, усилить в них гарнизоны и укрепить важные в стратегическом отношении пункты побережья. С этой целью он предпринял со своим флотом объезд Черного моря из Трапезунта вплоть до крепости Диоскуриады (близ теперешнего Сухуми), конечного пункта подвластной в то время римлянам территории. При этом он старательно отметил все реки, пристани, города и расстояния между ними в стадиях.
"Плавание" прекрасно иллюстрирует положение в восточной части Черного моря в эпоху расцвета Римской империи. Значение его ослабляется тем, что некоторые сведения, в особенности те, которые касаются западной части Черного моря, ввиду их противоречий с другими сведениями, относящимися к той же эпохе, признаны критикой позднейшими вставками. Напротив, подлинность сведений, касающихся кавказского побережья, подтверждается эпиграфическими данными, в частности сухумской надписью, упоминающей самого Арриана. Жаль, что слишком кратко описано северное побережье Черного моря от Боспора Киммерийского (т. е. Керченского пролива) до Истра (т. е. Дуная).
В литературном отношении "Плавание", конечно, нельзя считать вполне художественным произведением, так как в первую очередь оно преследует практические цели, но во всяком случае оно написано хорошим аттическим языком и превосходит литературными достоинствами другие сочинения этого жанра.
Главное историческое сочинение Арриана из числа дошедших до нас - это "Поход Александра", дополнением к которому служит "Описание Индии".
В этом сочинении ясно выражено уважение автора к Ксенофонту: сюжет его (поход против Персии) аналогичен сюжету "Анабасиса" Ксенофонта; заглавие то же самое; даже деление на семь книг такое же, как у Ксенофонта. Сочинение это сохранилось почти полностью, за исключением пропуска в главе 12 книги VII. Характерен самый подход Арриана к теме: автор восхищается подвигами Александра и высказывает желание поведать о них миру. "Анабасис" Арриана не есть полная история Александра; в нем нет рассказа о детстве и юности полководца; это история его походов.
Арриан - в высшей степени правдивый и достоверный источник, лучший из всех, писавших об Александре. Беспристрастие заставляет его, несмотря на восхищение своим героем, указывать и на дурные черты его: "Хотя я порицал в своей истории некоторые поступки Александра, тем не менее я не стыжусь восхищаться им самим; а те поступки я осуждаю" (VII, 30). Но для того, чтобы сделать историю достоверной, мало одного желания автора; это зависит главным образом от выбора источников. В этом отношении Арриан высказал критический талант: выбрав самые надежные источники и следуя им, он относился к ним все-таки критически. Чтобы оценить этот критический талант Арриана, необходимо вспомнить о той громадной полулегендарной литературе, которая создалась после смерти Александра и подготовила рано начавший складываться сказочный, облетевший весь мир знаменитый "Роман об Александре". До нас дошли имена некоторых из этих историков Александра, но все сочинения их по-гибли. Тем важнее для нас, конечно, сочинение Арриана. Из этой массы историков Арриан выбрал двух: Птолемея и Аристобула, которые сами участвовали в походах Александра и описали их правдиво. Птолемей, сын Лага, был одним из полководцев Александра, впоследствии - первым царем Египта, основателем Александрийской библиотеки. Спустя много времени после смерти Александра Птолемей описал его походы на основании своих воспоминаний и, может быть, официальных документов. Заглавие его сочинения неизвестно. Мы знаем только, что оно касалось преимущественно стратегической стороны похода, он описывал сражения, осады и т. п.
Об Аристобуле известно лишь то, что он участвовал в походе и написал историю Александра после сражения при Ипсе в 301 г., тоже спустя много времени после смерти Александра, будучи от роду 84 лет. По-видимому, он не был полководцем. В противоположность Птолемею, он интересуется не военной стороной похода, а описывает страны, народы, реки, растения и т. п. и таким образом дополняет рассказ Птолемея.
Свое отношение к этим писателям Арриан несколько наивно определяет так: "Если они оба сообщают одно и то же, то я это записываю как вполне истинное; а если не одно и то же, то выбираю то, что мне кажется более вероятным и более достойным упоминания... Птолемей и Аристобул мне показались более других заслуживающими доверия: Аристобул, потому что участвовал в походе с Александром, а Птолемей не только потому, что он участвовал в походе, но и потому, что ему как царю было бы более позорно лгать, чем кому-либо другому. Кроме того, они оба писали после смерти Александра, и им не было ни необходимости, ни выгоды писать иначе, чем события происходили на самом деле. Кое-что написано и другими; если что-нибудь из этого казалось заслуживающим упоминания и не совсем невероятным, то я записал это только как рассказы об Александре, не вполне достоверные" (предисловие к "Походу Александра").
К числу упомянутых здесь Аррианом "других писателей" (кроме Птолемея и Аристобула) относятся Эратосфен, Мегасфен, Неарх, Арист и Асклепиад, которыми Арриан пользуется главным образом в "Описании Индии". Кое-что (очень мало) Арриан взял из писем Александра и "Дневника" ("Эфемериды Александра"), который вел и его секретарь Эвмен и историк Диодор.
Арриан славится искусством описывать военные операции разного рода. Это вполне естественно: ему как человеку военному, составившему руководство по тактике, конечно, были понятны описания военных действий, которые он находил у Птолемея, - не то, что какому-нибудь кабинетному ученому-историку, вроде Диодора. Таковы, например, описания осады Фив (I, 7-8), сражения при Гранике (I, 13-16), сражения при Гавгамелах (III, 8-15), сражения с Пором (V, 14-19).
Повествование Арриана не прагматическое: он не указывает причин событий или мотивов действия разных лиц, не приводит характеристик, не высказывает своего одобрения или порицания по поводу их поступков, не вставляет моральных или политических рассуждений, а просто излагает устанавливаемые им факты. Лишь в очень редких случаях он отступает от своих принципов. Есть у Арриана склонность к суеверию; нередко он рассказывает о чудесах и предзнаменованиях [3].
Редко также встречаются у Арриана речи, вследствие, может быть, того, что в императорскую эпоху государственные дела решались не в народном собрании, где речи имели большое значение, а в кабинете императора. Однако и в "Анабасисе" есть блестящие примеры речей, например речь Александра к его соратникам, когда войско не желало продолжать похода, и ответная речь Койна (V, 25-27).
Стиль Арриана прост и ясен, без всяких риторических украшений, похож на стиль Ксенофонта. По отношению к языку в собственном смысле он эклектик: в основном у него язык аттический, но есть немало элементов, чуждых аттикизму как в выборе слов, так и в грамматике; не подражая сознательно ни одному древнему автору, он тем не менее употребляет часто слова и выражения, принадлежащие кому-нибудь из древних писателей, например Геродоту, Фукидиду, Ксенофонту; по-видимому, он употреблял такие выражения только по памяти в силу своей начитанности.
Для нас "Анабасис" интересен еще в том отношении, что рассказ в нем касается многих мест Азии, входящих теперь в состав СССР.
"Описание Индии" - сочинение более географического характера, чем исторического. Оно написано на ионийском диалекте, может быть, в подражание Геродоту или Ктесию. Хотя оно служит дополнением к "Анабасису", но все-таки представляет собою самостоятельное произведение, как видно уже из того, что оно написано на другом диалекте.
Написано оно, по-видимому, после "Анабасиса", оба сочинения принадлежат периоду зрелого возраста Арриана (166-168 гг.).
"Описание Индии" делится на две части: в первой (главы 1 -17) описывается сама Индия, во второй (главы 18-43) - плавание по морю вдоль берега, от устья Инда до устья Тигра. Это плавание было совершено по приказанию Александра его полководцем Неархом.
От "Истории после Александра" дошло до нас изложение, сделанное Фотием. Кроме того, в одной рукописи (палимпсесте) найдены отрывки этого сочинения. Содержанием его была история диадохов.

---

[1] Цитаты из произведений Арриана даны в переводе С. И. Соболевского.
[2] В сочинении «Об охоте» он прямо называет себя «Ксенофонт–афинянин». Настоящего Ксенофонта, в отличие от себя, он называет «Ксенофонт старший» (Periplus, 12, 5).
[3] Так, во время путешествия Александра к оракулу Аммона по пустыне, где не было никаких признаков пути, войско блуждало, проводники были в сомнении относительно дороги. Но, по словам Птолемея, перед войском шли два дракона, испуская крик, и Александр приказал проводникам следовать за ними, веря божеству; и они указали дорогу к оракулу. А по словам Аристобула, два ворона летели перед войском; «Александру помогло чтото божественное, — прибавляет Арриан от себя, — это я могу утверждать, потому что это вероятно; но решить вопрос с полной точностью невозможно вследствие разногласия писателей» (III, 3, 6).