Приложение 1. Дополнения и поправки к I тому «неведомых земель»

*[1]
За 6 лет, истекшие после выхода в свет I тома (1944 г.), появились некоторые новые точки зрения на рассматриваемые в нем проблемы, которые мы приводим ниже.

К гл. 1 (Пунт), стр. 23 - 24

Правда, автор и раньше почти с полной уверенностью высказал мнение, что целью экспедиции царицы Хатшепсут в Пунт был полуостров Сомали, а не Южная Аравия. Надежным доказательством, подтверждающим это предположение, послужил тот факт, что среди вымененных там товаров упоминается слоновая кость. Между тем в Аравии слоны никогда не водились. Это обстоятельство, на которое обратил внимание автора его друг и консультант по зоологии проф. Штехов, имело такое же решающее значение для его выводов, как и готтентотские ягодицы царицы Пунта. Ведь родиной готтентотов, несомненно, была только Африка. Кроме того, на фресках в храме Дейр-эль-Бахри изображены ульеобразные хижины аборигенов Пунта, в которые можно проникнуть только ползком. Такие хижины типичны для южноафриканских народностей, находящихся на низком уровне развития. По мнению мюнхенского антрополога проф. Моллисона, в древнейшие времена территория расселения "бушменской расы" почти наверняка заходила гораздо дальше на север, чем теперь, и, возможно, достигала Сомали. Давно уже известно, что у готтентотов и бушменов резко выражены семитические черты, которые, однако, возникли в глубокой древности и поэтому значительно стерлись. Теперь уже нельзя установить, дали ли толчок к этому смешению рас египтяне, финикияне, арабы или какие-нибудь другие семитические народы.
Квиринг согласен с тем, что мирровые деревья царицы Хатшепсут могли быть привезены только из Сомали. Одновременно он призывает подумать над тем, не относилось ли название "Пунт" ко всей Восточной Африке. Квиринг допускает, что египтяне уже в III тысячелетии до н. э. действовали в Стране золота на реках Замбези и Саби (см. гл. 5), и высказывает предположение, что: "Страна золота Пунт включала территорию от Аденского залива до бухты Делагоа и даже до южной оконечности Африки".
Квиринг считает также, что употреблявшаяся египтянами с древнейших времен сурьма доставлялась из района Замбези. Однако автору представляется слишком смелым предположение Клиринга, что географический кругозор египтян распространялся на южную оконечность Африки и что египетские-корабли совершали плавание вокруг этого материка еще при фараоне Тутмосе I (1540 - 1503 гг. до. н. э.),[2] если даже не при Сенусерте I (1970 - 1934 гг. до н. э.). Напротив, Квиринг, видимо, прав, полагая, что название "Пунт" относилось ко всему известному в те времена египтянам побережью Восточной Африки.

К гл. 5 (Офир), стр. 55 (и след.)

Высказанная автором в первом и втором изданиях настоящего труда догадка о том, что название Офир распространялось на область, расположенную за юго-западным побережьем Красного моря, не подтвердилась, о чем он заявляет со всей решительностью.
Выдвигая это предположение в качестве рабочей гипотезы (на большее-никто и не претендовал), автор все же испытывал некоторое сомнение. Он счел необходимым принять такую гипотезу потому, что ранее высказанная им догадка, якобы Офир был областью, расположенной за побережьем Софалы в Мозамбике, казалась ему несостоятельной. Против нее говорили следующие соображения:
1. Сильное течение в Мозамбикском проливе должно было затруднять плавание к побережью Софалы или по крайней мере безопасное возвращение оттуда на север коптинента,
2. Птолемей ничего не знал о побережье Софалы, и это, по мнению автора, исключало возможность того, что оно играло важную роль в торговле за 1000 лет до греческого географа.
Однако эти сомнения оказались не совсем правомерными. Ряд дружеских писем, за которые автор весьма признателен, обратил его внимание на то, что местоположение Офира в районе верхнего течения Замбези и Саби представляется более вероятным.
Прежде всего достижеиие побережья Софалы с севера не грозило особыми трудностями при возвращении, так как только южнее этого района Мозамбикское течение становится настолько сильным, что мешает плаванию в обратном направлении. Что же касается незнания Птолемеем побережья Софалы, то оно объясняется следующим фактом. Примерно с VI в. до н. э. какие бы то ни было торговые связи с Южноафриканской Страной золота были прерваны и не возобновлялись вплоть до эпохи арабского владычества.
Наконец, в своем весьма содержательном и ценном письме от 18 июля 1946 г. проф. Квиринг привел такие веские доказательства, что автор снова готов защищать гипотезу о нахождении Офира в Машоналенде. Сюда помещал эту библейскую страну еще Козьма Индикоплов в VI в. н. э., и здесь ее хотели искать также в XVI в. Среди многочисленных новых трактовок проблемы Офира автору хотелось бы сослаться на сходные теории Херена, Катремера, Бенфея, Мауха и Петерса как на самые убедительные.
Проблема Офира, видимо, тесно связана со все еще загадочным во многих отношениях вопросом о культуре Зимбабве, который, правда, теперь постепенно проясняется. Важные исследования Феррана, с выводами которого согласились немецкие специалисты Фробениус, Вестерман, Шебеста и др., делают весьма правдоподобным предположение о том, что в очень глубокой древности эти богатые золотоносные районы разрабатывались каким-то североафриканским или азиатским народом. Между тем циклопические сооружения в Зимбабве появились еще в более глубокой древности и, возможно, были возведены даже неграми.
Древнейшими золотоискателями в Машоналенде были, видимо, представители семитической расы. Ведь современные бушмены и готтентоты Южной Африки, несомненно, произошли от смешения древних племен пигмеев с каким-то семитическим народом, которым могли быть египтяне, финикияне, сабеи и минойцы. Однако смешение различных рас здесь происходило так давно, что все их признаки сгладились, и проследить их сейчас невозможно. Старые сообщения о том, что на строениях в Зимбабве были якобы найдены неизвестные надписи, которые не могли прочесть даже арабы, не заслуживают доверия. Об этом любезно сообщил автору в письме отт 29 июня 1947 г. проф. Мжик.
Не следует придавать также значения словам Шурца, который пишет: "Недавно были найдены и такие [письмена], которые носят признаки семитического происхождения".
Еще в 1911 г. Пёх заявил: "Несомненно, орнамент, отверстия и линии, которые были высечены на камне неграми, а возможно, и бушменами, принимались за финикийские письмена... Ни в одной из обследованных развалин до настоящего времени никаких письменных знаков не обнаружено".
Привезенные в свое время Петерсом мнимые египетские находки в Машоналенде оказались подделкой, что было выявлено Шефером. Штульман в письме, адресованном автору, подтверждает, что никаких подлинных находок подобного рода не обнаружено.
Скорее могла быть правильной газетная заметка, в которой незадолго до начала второй мировой войны сообщалось, что около Зимбабве обнаружена опока из жирной глины для отливки золотых слитков. По форме она напоминала излюбленные в минойском Крите слитки в виде двойного топора. Такие золотые слитки изображены на фресках в храме Мединет-Абу вблизи Фив и относятся к эпохе Рамсеса III (около 1200 г. до н. э.). Обстоятельства, связанные с этой находкой, выяснить не удалось, так как разразилась война.
В упомянутом выше письме Квиринг в общих чертах восстановил исторические взаимосвязи, вытекающие из этой находки.
"Еще в эпоху Древнего царства знакомство с золотом и методами его промывки распространилось из Египта вплоть до главной Страны золота на реках Саби и Замбези. На протяжении целого тысячелетия египтяне довольствовались промывкой золота, используя для этого коренных жителей - негров. Однако после того, как при XIX династии (фараон Сети) начались разработки рудного золота, то есть стало развиваться горное дело, Рамсес III, видимо, задумал начать поиски и добычу золотой руды в местности, расположенной за побережьем Софалы. Поскольку в связи с разработкой рудных месторождений потребовались квалифицированные горняки... то это обстоятельство проливает свет на великолепную экспедицию Рамсеса III в Пунт (около 1180 г. до н. э.), в которой приняли участие 1000 человек. Хорошо изученный с технической стороны древний рудник к западу от Зимбабве относится к 500 г. раннего периода железного века. Вначале употреблялись лишь каменные и бронзовые орудия. Ямный способ разработки свидетельствует о том, что добычей занимались в большинстве случаев низкорослые люди, использование железных орудий относится, видимо, к финикийскому периоду разработки южноафриканских месторождений золота, олова и меди.
В Стране золота на Замбези мы должны выделить следующие периоды в горном деле:
1. Промывка золота египетскими золотоискателями при фараонах V династии.
2. Разработка рудного золота шахтерами-колонистами, введенная Рамсесом III около 1180 г. до н. э.
3. Разработка рудного золота финикиянами в эпоху расцвета их культуры (950 - 750 гг. до н. э.). После этого наступил период быстрого упадка горного дела и рассеивания населения, занимавшегося горным промыслом. Оставшиеся горняки, согласно Лепсиусу, продолжали жить среди хамитов-бушменов Южной Африки.
4. Промывка золота туземным негритянским населением, как и до Рамсеса III".
В это весьма ценное разъяснение Квиринга Штехов внес поправку, указав на то, что негры не могли быть первыми золотоискателями. Ведь они первоначально населяли территорию к северу от девственных лесов Конго и впервые проникли в Южную Африку гораздо позднее экспедиции в Офир. Отсюда следует, что первыми занялись промывкой золота и разработкой рудных месторождений не негры, а бушмены.
Необычайно мелкие размеры старых ям позволяют сделать вывод, что разработкой золота занимались пигмеи, принадлежавшие к тому низкорослому древнейшему народу, который населял "всю Центральную, Восточную и Южную Африку" (Штехов).
Как бы то ни было, теперь уже не приходится сомневаться в том, что золото добывалось в Машоналенде еще в глубокой древности. Фробениус исследовал подземные выработки на горе Руйберг, начиная с самых древних, и с уверенностью заявил, что они относятся к "бронзовому веку дохристианской эры". Согласно Шурцу, археологические работы в этой местности при вели к следующим результатам:
"Повсюду рядом с выработками мы находили плавильные печи, шлаки, обломки руды, черепки сосудов для плавки, а на некоторых из этих осколков еще мерцал налет желтого блестящего металла, который в новое время был обнаружен в Машоналенде в таком потрясающем количестве и некогда привлек в эту страну мощный поток иммигрантов".
Когда в 1924 г. ирландец О'Келли утверждал, что к югу от озера Танганьика им обнаружены финикийские золотые рудники, то оставался неясным только вопрос, какого они происхождения - финикийского или египетского. Сам факт как таковой уже не вызывал сомнений.
Со своей стороны Квиринг привел совсем другое, весьма убедительное доказательство того, что древним египтянам была известна Страна золота на Замбези. Египтяне добывали сурьму в середине III тысячелетия до н. э. Между тем залежи сурьмяной руды в Малой Азии и Персии были открыты задолго до этого времени, а месторождения в Алжире, Марокко и на Береге Слоновой Кости определенно не были известны египтянам. Но в Африке и Передней Азии, кроме упомянутых месторождений, сурьма имеется только на севере Трансвааля, около Питерсбурга и Лейдсдорпа, а также в золотоносных районах на Замбези около Кве-Кве, Гвело и Селукве. Только на том последнем месторождении могли египтяне добывать свою первую сурьмяную руду. Это доказательство почти исключает сомнения в том, что египтяне появились в районе Замбези в очень отдаленные времена. Вместе с тем и значительной мере повышается вероятность нахождения Офира именно в этом районе.
Сюда, пожалуй, как ни в какое другое место на земном шаре, финикияне проникли первыми в те времена, когда первооткрыватели и зачинатели горного дела были вынуждены покинуть свою родину из-за изменений в соотношении политических сил.
Период расцвета финикийской культуры, приходящийся на 950 - 750 гг., о котором говорит Квиринг, очевидно, был и временем наивысшего подъема хозяйственной активности финикиян на территории современной Родезии. К тому же он соответствует и эпохе, к которой мы должны приурочить экспедицию царя Соломона в Офир.
Ответ на вопрос, почему израильтянам было один раз разрешено участвовать в очень прибыльной торговле с Офиром, заключается, видимо, в следующем. Финикиянам было необходимо использовать в качестве порта отправления чужеземную гавань на Красном море. Плавание в страну Офир, согласно библии, было предпринято из Эцион-Гебера, современной Акабы. Местность, в которой она находилась (библейский Эдом), попала под иудейское господство при царе Давиде, в первой четверти X в. до н. э. Она оставалась во владении иудеев до 730 г., когда сирийцы захватили гавань. Итак, в течение 200 лет, совпадающих с эпохой расцвета финикийской культуры, Эцион-Гебер оставался иудейской гаванью. Не мог ли царь Соломон добиться участия своих подданных в офирской экспедиции в виде платы за использование гавани?
В свете новых данных о разработке финикиянами месторождений в Машоналенде отпадает необходимость в догадке, высказанной автором этих строк еще в 1925 г. Он считал тогда, что, поскольку финикияне ревностно хранили свои торговые тайны, они могли захватить с собой израильтян в офирскую экспедицию только для того, чтобы обеспечить себе военную помощь в заранее задуманном пиратском набеге широких масштабов. Это казалось правдоподобным, ибо иначе нельзя было понять, почему израильтяне в скором времени не повторили такой исключительно прибыльной экспедиции. Ведь только по истечении более 100 лет, около 860 г. до н. э., предприняли они новую попытку совершить плавание в Офир (см. стр. 56).
Но и деятельность финикиян в Офире продлилась, видимо, не слишком долго. Плавания финикиян к побережью Софалы должны были прекратиться в VII в. до н. э., самое позднее в начале VI в. Ведь пророк Иезекииль, перечисляя области, с которыми вел торговлю Тир, не упоминает об Офире. Эта Страна золота, видимо, была предана забвению. Отсюда становится понятным, почему о ней ничего не знал Птолемей. В песнях Гомера как будто еще есть неясные намеки на плавание финикиян по Индийскому океану, например когда сообщается понаслышке о каком-то восточном море, которое даже птицы не могут перелететь за год, так оно обширно и опасно. Не считая этого сообщения, все сведения о южноафриканской Стране золота, видимо, были утеряны, и только основание арабами города Килвы в 975 г. н. э. как будто позволяет сделать вывод, что золотая сокровищница за побережьем Софалы была открыта заново.
В свете новых данных вероятность нахождения Офира в Машоналенде, разумеется, очень велика.
Такое предположение можно подкрепить также лингвистическими доводами. Это, правда, в меньшей степени относится к ссылке Петерса на современное название населенного пункта - Фура, которое он связывает с Офиром, чем к доказательству, приведенному автором в 1925 г. Он указал тогда на то, что южноафриканская Страна золота за побережьем Софалы в XIV в. упоминалась Ибн-Баттутой под созвучным с Офиром названием Йоуфи.
Впрочем, другие соображения автора по поводу того, что экспедиция царя Соломона в страну Офир была первоначально задумана как совместный с финикиянами пиратский набег, не опровергаются новыми данными. Ведь не могли же финикияне пригласить неискушенных в горном деле израильтян для оказания им помощи в разработке золотых месторождений. Автор не берется судить о том, прав ли Квиринг, утверждая, что название Пунт, первоначально относившееся только к сомалийской Стране благовоний, позднее распространилось на Юго-Восточную Африку, включая Офир. Этот вопрос должны разрешить египтологи.
Строения, напоминающие те, которые обнаружены в Зимбабве, можно найти в ряде местностей Южной Африки. По сообщениям Пёха, насчитывается примерно 200 мест, где сохранились руины. Они распылены на площади в 1200 тыс. кв. км, причем очень немногие из них были исследованы. На языке негров слово "Зимбабве" означает "Резиденция вождя". Поэтому не исключается, что сами строения были также воздвигнуты неграми и относятся к средневековью. Правда, предположение Рора, что некоторые из них появились в XVIII в., представляется неправдоподобным, и его можно считать опровергнутым исследованиями на месте. Но древние горные разработки вряд ли стояли в какой-либо связи во времени или в других отношениях с циклопическими сооружениями. Их очень древний возраст не может ставиться под сомнение в связи с новейшими разъяснениями.
Остается еще добавить, что и в настоящее время негры племени мака-яанга, населяющие этот золотоносный район, занимаются промывкой золота, У них такяте, несомненно, обнаруживаются признаки семитической расы. Но эти признаки можно объяснить смешением с арабами, появившимися здесь в средневековье.
Вопрос о том, какой семитический народ во времена царя Соломона и до него играл главную роль в разработке золотых месторождений в Машоналенде, этим не разрешается.

К гл. 6 (изготовление пурпура и знакомство с островом Ферро)

Квиринг признал тот факт, что "пурпурные краски в древности изготовляли не только из пурпурной улитки, поскольку последняя придает тканям лиловатый, а не красный оттенок". Среди различных видов сырья называли некий камень "укну". Раньше полагали, что это был либо рубин, либо ляпис-лазурь. Квиринг недавно доказал, что "укну" мог быть только реальгаром. Этот полудрагоценный камень довольно часто встречается в Передней Азии. Он добывался в Ассирии, главным образом в простирающихся вдоль внутриматериковой границы горах Бикини (Эльвенд). До настоящего времени реальгар пользуется большим спросом на главном рынке в Хомдане. Сандараха, или, как его называет Плиний, камень из драконовой крови, несомненно, был реальгаром. Это тем более вероятно, что "драконова кровь" с Канарских островов, то есть смола драконова дерева, и произрастающая там орселла также охотно использовались финикиянами, посещавшими эти острова для производства пурпурных красок.
Когда были открыты древними острова Ферро и Пальма, теперь установить нельзя. В конце древнего времени западные острова Канарской группы, несомненно, были уже известны. Это вытекает из того, что меридиан Ферро, который еще в XIX в. считался нулевым, видимо, был впервые упомянут Марином Тирским и заимствован у него Птолемеем. Благодаря последнему он и получил повсеместное признание.
Так следует понимать указание Риттера на то, что меридиан острова Ферро "финикийского происхождения".

К гл. 7 (сопоставление Тартеса с Атлантидой)

Гипотеза, выдвинутая Шультеном в 1922 г., что Тартес мог быть прообразом для Атлантиды Платона, как стало известно автору, высказана испанцем Франсиско Фернаядес-и-Гонсалес еще в 1891 г.
В защиту своего положения Шультен в 1939 г. привел 21 весьма веское доказательство, число которых автор этих строк может увеличить еще на два убедительных довода.

К гл. 7, стр. 79 и след., к гл. 13, стр. 118 и след. (самое раннее знакомство с металлами и их использованием)

Когда первое издание I тома этой книги, вышедшее в 1943 г., было переработано для выпуска в свет в 1944 г., Квиринг опубликовал две весьма ценные статьи. К сожалению, автор узнал о них после того, как работа над корректурами была уже закончена.
Эти статьи назывались "Старый бронзовый век" и "Древнейшая история меди".
Если бы автор раньше ознакомился с этими исследованиями, он мог бы обрисовать культурные связи, о которых говорилось в гл. 7 и 13, гораздо более выпукло.
В одном из адресованных автору заключений от 29 июня 1934 г. покойный Вгост, директор Научно-исследовательского института железа в Дюссельдорфе, сообщил по поводу самого древнего использования металла следующие сведения:
"Можно с уверенностью утверждать, что золото было первым металлом, которым научился пользоваться человек. Россыпное золото легко поддается чеканке, ему можно придать нужную форму в холодном состоянии, и его легко ковать. Человек каменного века не мог на основе наблюдений над метеорным железом научиться использовать земное железо... Технолог должен прийти к неопровержимому выводу, что железо было первым металлом, использовавшимся в быту".
В противоположность этому Квиринг считает, что медь повсеместно была древнейшим металлом, которым научился пользоваться человек наряду с отдельными случаями применения метеорного железа.
Английские исследователи также сообщили, что маленькие медные резцы применялись в Египте еще примерно в 5000 г. до н. э. Между тем страны Передней Азии смогли получить их впервые только в начале IV тысячелетия до н. э. из Армении и с Южного Кавказа.
Об этом свидетельствует необычайно высокое содержание мышьяковистых соединений в металле.
Согласно Квирингу, картина использования железа в древнейшие времена по важнейшим странам представляется в следующем виде.
Египет . По мнению Шарффа, египтяне, видимо, установили связи с Малой Азией и Испанией еще около 4000 г. до н. э. Золото и медь использовались уже в додинастическом Египте, в так называемую эпоху Бадари (4500 - 4200 гг. до н. э.), но подвергались только холодной обработке. Однако в начале IV тысячелетия до н. э. стали уже выплавлять медь из руды. Последнюю раньше завозили с Синайского полуострова и Кипра, а позднее из Испании. Уже примерно в 3900 г. до н. э. возникло "оживленное судоходство в Средиземном море". Один из самых выдающихся исследователей доисторической Испании Шмидт еще в 1907 г. заявил, что испанские металлы, видимо, в глубокой древности вывозились в Египет и другие страны Восточного Средиземноморья.
К 2800 г. до н. э. египетские разведчики металлов должны были появиться не только в Стране золота на Замбези (см. стр. 448 и след.), но и в Испании, где они искали россыпное золото. Это позволило им открыть несколько позднее в реках Тахо, Дуэро, Силь и Миньо первое россыпное олово, которое они вначале приняли за серебро. В это же время были открыты испанские месторождения медной руды в районе Рио-Тинто, возле Калы, Альхустре-ля и Руи-Гомеса. По "инициативе египтян или критян" началась их разработка.
Первоначально повышение твердости меди достигалось присадкой серебра. Позднее был открыт сплав меди и олова, или бронза. Через довольно продолжительное время нашли самое целесообразное соотношение сплава: 10% олова и 90% меди. Самые древние изделия из несомненно испанской бронзы, в которой содержится еще слишком много олова (около 20%), были найдены в Египте и относятся к эпохе IV династии. Это бронзовый посох из Медума, кольцо из Дашура и бронзовая бритва. Между 2350 и 2100 гг. бронза временно исчезает из Египта. Возможно, это было связано с пиратскими набегами царя Саргона из Аккада, которые привели к расстройству судоходства критян, служивших посредниками при вывозе металла. Только при XI династии, правление которой приходится примерно на XXI в. до н.э., начался главный бронзовый век египетской культуры, что почти тотчас же привело к развитию "интенсивной торговли между Иберией и Востоком".
Произошло это примерно в то время, которое Шультен называет "дотартесской эпохой".
Передняя Азия . По знакомству с металлами и их использованием древнейшая эпоха походила здесь на египетскую. В течение более 1000 лет медь наряду с метеорным железом была единственным металлом, который использовался человеком. Медный век продолжался в Месопотамии с 3900 до 2750 г. до н. э. Медь привозилась главным образом с Южного Кавказа и из Армении, причем этот металл уже примерно к 3700 г. использовался как платежное средство. Медь эта отличалась высоким содержанием мышьяковистых соединений. Первая бронза, которая, как и в Египте, содержала слишком большой процент олова, появилась около 2600 г. до н. э., при II династии Ура. Олово и медь привозили из Испании, или Страны олова, известной под названием Анаку. Так же как и в Египте, бронза полностью исчезает между 2350 и 2100 или 2050 гг., когда морские связи с Испанией, очевидно, были прерваны.
Крит . Древнейший "раннеминойский" Крит приобщился к средиземноморской культуре и торговле около 2900 г. до н. э. Не считая перерыва, длившегося 250 - 300 лет, с XXIV по XXI в., когда Крит был захвачен царем Саргоном, этот остров был самой древней морской державой на Средиземном море и играл важнейшую посредническую роль в морской торговле между Востоком и Западом. Квиринг высказал предположение, что критские разведчики золота проникали даже во внутриматериковые области Европы вплоть до Восточной Германии. Автор пока еще считает эту точку зрения слишком смелой и по меньшей мере не подкрепленной доказательствами.
Испания . Это была единственная страна, где одновременно встречались золотоносные и оловянные россыпи. Разработка месторождений олова на юге страны, в провинции Хаэн, у истоков Гвадалквивира, восходит, вероятно, к IV тысячелетию до н. э. Важнейшие, хотя и не очень богатые месторождения олова на северо-западе страны были открыты впервые около 2750 г. Юго-западная Испания с ее "Предтартесом" и Тартесом была втечение бронзового века европейским центром выплавки бронзы и торговли металлами. После того как от использования россыпей перешли к разработке руд, месторождения металла вскрывались до глубины 125 м. Главную роль в выплавке бронзы играли переселившиеся из Африки иберийцы и этруски, которые, согласно Шультену, пришли сюда с Востока. Кроме Испании, где месторождения олова были рассеяны по большой территории, залежи этого металла в начале II тысячелетия до н. э. были обнаружены в Британии и в Центральной Франции (см. гл. 13). Несколько позднее были обнаружены чрезвычайно богатые британские месторождения Корнуэлла. Испания сохраняла свое господствующее положение на рынке металлов до тех пор, пока около 537 г. до н. э. ее не захватили карфагеняне. Следует предположить, что в течение всего этого периода поддерживались "оживленные торговые связи между Иберией и Востоком". Посредником в этой торговле с XII в.до н.э. стал Тартес и находившийся поблизости от него Гадес, основанный финикиянами.
Германия . Виттер, о работе которого уже упоминалось ранее (см. гл. 13), предполагает, что добыча и переработка металлов начались в Фогтланде еще в глубокой древности. Думается, что здесь он подпал под влияние национал-социалистской идеологии, которая все культурные достижения человечества приписывала нордической расе. Во всяком случае, Квиринг отмечает что на территории Германии не обнаружено никаких находок металла, относящихся к периоду до 2350 г., а до 2150 г. здесь не было ничего, кроме меди. Бронзовый век на германской территории начался только около 1375 г Знакомство с металлами пришло, видимо, с Востока. Об этом свидетельствует тот факт, что все древние слова, служившие для обозначения металлических изделий, были заимствованы из кавказских и переднеазиатских языков. Древнейшие находки металлических изделий у Иордансмюле в Судетах обнаружили, что какой-то чужеземный народ, представители которого было низкорослыми мезо- и брахицефалами с выдающимися челюстями, впервые показал здесь знакомство с металлами. "Да и позднее, в бронзовом веке, разведкой полезных ископаемых на территории современной Германии занимались балканские и карпатские горняки, вероятно, по инициативе критян. Об этом свидетельствуют найденные горные инструменты. Этот важнейший вывод сделан новейшими исследователями истории горного дела".
Китай. Хотя современные китайцы вправе гордиться своей древней культурой, не подлежит сомнению, что металлы начали добывать в Китае позже, чем в Средиземноморье и Передней Азии. Медь стали применять в Китае только с III тысячелетия, а бронзу - со II тысячелетия до н. э.

К гл. 7 (раскопки около Асты)

В письме из Таррагоны от 30 апреля 1948 г. проф. Шультен сообщил автору, что недавно были произведены раскопки около Асты, в результате которых все же не удалось обнаружить никаких следов древнего Тартеса.

К гл. 9 (плавания вокруг Африки)

Как уже упоминалось выше, Квиринг недавно высказал предположение, что плавания вокруг Африки с востока на запад предпринимались древними египтянами еще при фараоне Тутмосе I, а возможно, даже при Сенусерте. Автор считает это совершенно невероятным. Предположим даже, что уже доказано, будто египтяне проявляли гораздо большую любовь к морю, чем это полагали прежде. Даже в этом случае они не могли все же осуществить такие грандиозные морские экспедиции, какие им приписывает Квиринг. Ведь он склонен допустить, что египтяне плавали чуть ли не поблизости от Южного полярного круга. К тому же экспедиция фараона Нехо потеряла бы всякий смысл, если бы более ранние морские походы доказали, что можно плавать вокруг "Черного материка".

К гл. 10 (Грифы)

Странный образ мистических грифов, согласно сообщению проф. Прелля от марта 1946 г., возник в результате придания ягнятнику некоторых признаков каменного орла.

К гл. 11 (Эвтимен в Сенегале)

В конце гл. 11 автор писал, что во время своих плаваний по океану Звтимен мог достигнуть Сенегала, но не обязательно должен был совершать столь дальние походы. Ведь 2500 лет назад обнаруженные Эвтименом крокодилы несомненно водились еще в небольших речках на северо-западном побережье Африки. Однако проф. Штехов в своем письме обратил внимание автора на то обстоятельство, что за мнимое западное устье Нила могла быть принята только по-настоящему "великая река", а не маленькая речка на побережье, хотя бы в ней и водились крокодилы. Между тем Сенегал - это первая великая река, которую может обнаружить мореход, следующий от Марокко в западном направлении. Итак, вероятность того, что Эвтимен действительно дошел до Сенегала, все же очень велика. Автор считает это предположение весьма обоснованным.
К гл. 12 (плавание Ганнона по Гвинейскому заливу)
Друг автора проф. Штехов обратил его внимание на некоторые неточности использованного им перевода греческого текста сообщения о плавании Ганнона.
Перевод Иллинга считается до настоящего времени самым лучшим, однако и в него вкрались серьезные ошибки.
Вот важнейшие из них:
1. Греческий текст φίλοι γενόμεα следует передавать не через выражение "как если бы мы с ними были друзьями", а "поскольку мы с ними были друзьями" [в русском переводе: "как друзья" - Ред]. Отсюда вытекает, что карфагеняне еще раньше познакомились с районом Уэд-Дра и с населявшими его ликсами. Возможно, мы имеем здесь дело с той же местностью, к которой относится сообщение о немой торговле карфагенян путем обмена золота из района Сенегала-Нигера.
2. Оставленный Гезнером греческий текст τοΐςπέτροες βάλλοντες ["кидая камни". - Ред.] был переделан Иллингом на τοΐς πίτεροΐς βάλλοντες ["кидая перья". - Ред.], так как "горилл" он без дальнейших рассуждений принимал за людей. Оба толкования текста в одинаковой степени сомнительны, что видно хотя бы из немотивированного применения артикля τοις. В единственной сохранившейся рукописи стоят слова τοις μεгpίoις, которые трудно понять, ибо они означают "кидая подходящие предметы". Эта фраза не дает ответа на важнейший вопрос, чем же именно защищались "гориллы".
Проф. Штехов достаточно хорошо изучил текст и сделал новый во всех отношениях безупречный перевод.
При переработке гл. 12 автор, к сожалению, не знал о появившейся незадолго до этого короткой статье Германа, погибшего в 1945 г. при бомбардировке. Эта статья была опубликована в научно-популярном журнале, где никому не пришло бы в голову искать новое исследование спорных проблем.
Герман бросил в адрес автора этих строк упрек, который представляется ему незаслуженным. Здесь мы приведем только некоторые выдержки из его статьи. Герман высказывает некоторые вполне приемлемые предположения. Тот факт, что он датирует плавание Ганнона 530 г. до н. э., Али - 520 г., а автор этих строк - "примерно 525 г.", очевидно, не имеет существенного значения. Автор не возражает против датировки Германа. За 530 г. говорит ссылка Германа на то обстоятельство, что заложенный Ганноном крупный город Солоент и воздвигнутый им алтарь богу Посейдону упоминаются еще Скилаком, который, согласно Гезингеру, жил несколько раньше Гекатея (около 517 г.). С полным основанием Герман поставил под сомнение сообщение о том, что Ганнон якобы забрал с собой целых 30 тыс. колонистов, разместил их на 60 кораблях и доставил в Северо-Западную Африку. Ведь Геродот как-то отметил, что античные суда даже в военное время могли вместить только 80 человек. Отсюда следует, что число переселенцев могло составить 3 тыс., а не 30 тыс. К тому же сильное преувеличение цифр было широко распространено в древних источниках.
Заслуживают внимания также попытки Германа расшифровать восточные названия географических объектов, приведенные Ганноном, во всяком случае, на отрезке его пути до Ликса. Правда, дальнейшие догадки по локализации названий представляются в большинстве случаев сомнительными. Герман и Иллинг предлагают следующее толкование: Тимиатерий - Мехдия; Солоент - мыс Гир; Ампелузия - мыс Эспардель; Каракон-Тих - Сафи; Гитте - Суэра; Акра - Агадир; Лике - Уэд-Дра; Керна - в устье Сегиет-эль-Хамры; Мелита - в устье Уэд-Суса; Арамвий - в устье Нуна; Западный Рог - в устье Кестоса [Либерия. - Ред].
Предположения Германа при идентификации названий к югу от Ликса, разумеется, нас не удовлетворяют, ибо они вытекают из его petitio principii, якобы "Колесницей богов" могла быть только гора Какулима в Сьерра-Леоне. Отсюда Герман делает заключение, что Ганнон не заплывал дальше острова Шербро, предполагаемого "Южного Рога" его отчета. Точка зрения Иллинга на этот вопрос, несомненно, яснее, ибо он помешает "Южный Рог" в бухте Кориско или в бухте Габон. Герман, правда, допускает, что отчет Ганнона дошел до нас не полностью, но все же заявляет, что его плавание не могло продолжиться до Сьерра-Леоне, ибо оно длилось всего 32 дня. Очевидно, Герман не обратил внимание на доказательство автора этих строк. Ведь, согласно данным Арриана, экспедиция Ганнона, несомненно, завела его гораздо южнее, так как через 35 дней он увидел, что берег Африки уходит на восток, а "позднее" опять поворачивает на юг. Отсюда, несомненно, следует, что карфагенский мореплаватель проник далеко в Гвинейский залив.
Для того чтобы не согласиться с утверждением автора, что только вулкан Камерун соответствует описанию "Колесницы богов", Герман искажает отчет Ганнона и дает ему казуистическое толкование., неприемлемое в наши дни. Чтобы объяснить "величайшую гору", которую можно было видеть с плывущего корабля на расстоянии 4 дней пути, "весьма высокий огонь" на ее вершине и низвергающиеся "огненные потоки", Герман возвращается к старому искусственному толкованию. Он понимает под этими явлениями степные или даже лесные пожары! При этом Герман пренебрегает тем, что при степных пожарах трава только тлеет и огонь не поднимается высоко к небу, а тропические влажные леса из-за высокой влажности вообще не могут гореть. "Огненные потоки" Герман толкует еще более неправдоподобно, отрицая все накопленные этнографами знания о народностях Африки.
Он утверждает, якобы туземцы бросали в реки гигантские пылающие вязанки дров. Трудно понять, зачем понадобилось Герману придумывать такие гипотезы, противоречащие законам физики и психологии и не отвечающие культурно-историческим данным. И все это только для того, чтобы не согласиться с единственно приемлемым предположением о лавовых потоках, низвергавшихся с вулкана Камерун, то есть с картиной, наблюдавшейся также в 1922 г. Герман, как географ, должен был знать о том, что Камерун, долго считавшийся потухшим вулканом, в 1922 г. действовал весьма активно и изверг очень мощные потоки лавы. Тем не менее этот исследователь писал о "мнимом (!) вулканическом характере горы Камерун".
Еще в 1896 г. заслуженный немецкий геолог Штромер фон Рейхенбах признал тот факт, что ганноновой "Колесницей богов" мог быть только Камерун.
Итак, непостижимо, почему Герман продолжал настаивать на своей Какулиме, которая никогда не была вулканом. Высота Какулимы, по сообщению Банзе, составляет 910 м. Герман не согласился с этими данными и назвал цифру 1020 м. Возможно, это верно. Но что же от этого изменяется? Покрытая тропическим лесом гора с пологими склонами не могла показаться "очень высокой", и ее нельзя было видеть с проходящего мимо корабля на расстоянии 4 дней плавания. Не могла также Какулима изрыгать высокое пламя, не будучи вулканом.
В изучение плавания Ганнона недавно был сделан важный вклад новым исследованием Штехова, которое, вероятно, раз и навсегда положит конец всем догадкам о Какулиме.
Штехов исходит из предположения, что Ганнон по поручению своего правительства повторил плавание Нехо вокруг Африки (гл. 9), только в обратном направлении, чтобы вернуться на родину через Египет. Это предположение недоказуемо и не обязательно, но правдоподобно. Если допустить, что так оно и было, то Штехов должен присоединиться к гипотезе, согласно которой экспедиция состоялась "между 537 и 526 гг., так как после вторжения персов в Египет в 525 г. ни о каком возвращении через эту страну нельзя было и помышлять". Впрочем, вопрос о том, состоялось ли плавание Ганнона в 530 или 525 г., имеет второстепенное значение.
Гораздо важнее высказывание Штехова по вопросу о гориллах, так как, насколько известно автору, в данном случае впервые выразил свое мнение специалист-зоолог. Штехов убедительно доказал, что под гориллами, несомненно, нужно подразумевать так называемых человекообразных обезьян. Уводящие нас в сторону толкования, снова выдвинутые Германом, якобы под гориллами следует подразумевать людей или шимпанзе и павианов, совершенно исключаются. Подчеркнутая в сообщении Ганнона сильная волосатость горилл исключает предположение о людях, ибо тело негра, кроме головы, почти лишено волосяного покрова. Что же касается шимпанзе и павианов, то встреча с ними была невозможна, и мы должны "с абсолютной уверенностью" (Штехов, Прелль) отказаться от этой догадки так как обезьяны эти слишком слабы и слишком добродушны, чтобы карфагеняне могли иметь с ними опасные стычки, о которых упоминается в источнике. Название "горилла", очевидно, произошло от искаженной передачи туземного слова "гуяла" (нгуяла), которым всегда обозначались крупнейшие обезьяны. Это слово распространено только в Гане. "Если бы карфагеняне доплыли лишь до Какулимы, то они не могли бы услыхать там слово "гуяла" в применении к "диким людям", ибо там нет ни этих обезьян, ни этого слова" (Штехов). Достойно внимания и указание Штехова на то место в отчете о плавании Ганнона, где сообщается, что название "горилла", относящееся к "диким людям", карфагеняне узнали от переводчиков, которых они взяли с собой с Ликса (Уэд-Дра). Отсюда Штехов заключает, что ликсы еще до Ганнона заходили далеко на юг. Переданное автором сообщение Штехова о том, что "нет такого животного, которое могло бы пользоваться орудиями", этот зоолог теперь отвергает, о чем он сообщил в письме от 20 апреля 1948 г.
"Положение, гласящее, что "нет такого животного, которое могло бы пользоваться орудиями", теперь уже не состоятельно. Мы заучили его 35 лет назад, когда были еще студентами. Тогда это считалось догмой, которая фигурировала и в объемистом учебнике по биологии Гессе Дофлейна. Я недавно консультировался по этому вопросу с проф. Гекком, опытнейшим работником зоологического сада, который в течение 20 лет наблюдал за психикой 45 шимпанзе и орангутангов, то есть работал в этой области больше чем кто-либо другой в мире. Он сказал мне, что человекообразные обезьяны очень охотно хватают камни и, защищаясь, бросаются ими, нанося удары. Иначе говоря, обезьяны все же пользуются орудиями. В том же случае, если искаженное в тексте слово metriois должно читаться как petriois (такое искажение могло быть допущено из-за сходства букв "мю" и "пи"), то возможно, что фраза означала "защищаясь камнями". Такое чтение тоже отнюдь не исключает, что карфагеняне встретились с настоящими гориллами.
В остальном все данные текста весьма убедительно свидетельствуют о том, что речь идет о настоящих гориллах, а не о пигмеях. Основываясь на этом, Гекк сообщил мне, что встреченные мореплавателями животные могли быть только гориллами. Сообщение о том, что все тело этих зверей было покрыто длинными волосами и что они кусали и царапали вооруженных карфагенян, никак не подходит к первобытным племенам пигмеев. Гекк в полном согласии со мною отвергает также версию Германа о шимпанзе".
Этим почти окончательно доказывается, что "гориллами" Ганнона были хорошо известные крупные обезьяны, а не люди. В свою очередь эти обезьяны свидетельствуют о том, что карфагеняне достигли Камеруна. После обмена мнениями с проф. Штеховым автор этих строк опубликовал статью, в которой еще раз собрал воедино все доказательства в пользу того, что карфагеняне достигли Камеруна. Проф. Штехов в уже упоминавшейся статье от 1944 г. в свою очередь привел не менее 7 доводов против плавания Ганнона до Какулимы и в защиту гипотезы о достижении им Камеруна. К числу этих доводов относятся: очень высокие горы; вулканическое извержение; встреча с сильно волосатыми "дикими людьми"; название "горилла"; упоминание Сатаспом о пигмеях (гл. 18), которых сам перс ни в коем случае не должен был увидеть в Западной Африке, а мог только услышать о них от карфагенян (пигмеи же могли повстречаться только в Камеруне); очень важное сообщение Арриана (стр. 111), а также упоминание Ганнона, по существу, не разгаданное, о наличии у туземцев системы сигнализации при помощи барабанов. Все эти отличительные признаки недвусмысленно указывают на Камерун, но не один из них не подходит к Сьерра-Леоне.
Далее Штехов приводит убедительные доказательства того, что плавание Ганнона до "Южного Рога" длилось по крайней мере 70 дней, а вся экспедиция туда и обратно заняла не менее 5 месяцев.
Упоминаемые в отчете Ганнона слоны, встреченные в районе Атласа, не должны вызывать сомнений. Ведь в те времена Сахара и примыкающие к ней области были гораздо богаче водой, растительностью и дикими зверями (см. ниже), чем теперь. К этому следует добавить, что француз Дульс обнаружил за Сегиет-эль-Хамрой древние рисунки на камнях с изображением слонов, жираф и бегемотов.
Абсолютную надежность отчета Ганнона нельзя опровергнуть ни по одному пункту. Его трезвость и бесцветность только подтверждают наши выводы. Ведь еще Монтескье, который назвал отчет Ганнона "прекрасным обломком древности", высказал как-то очень правильную мысль: "Великие люди пишут всегда просто, потому что они больше гордятся своими делами, чем своими словами".

К гл. 17 (климат, фауна и флора Сахары в прошлом)

По вопросу о том, каким был климат современной Сахары в доисторические времена и в глубокой древности, все еще нет единого мнения. Впрочем, общепринято считать, что величайшая из современных пустынь земного шара несколько тысячелетий назад еще отличалась более богатой растительностью, хорошо орошалась реками и в ней водилось много зверей. Отсюда следует, что в Сахаре представлялись хорошие возможности для заселения.
Лучшие разъяснения по этому вопросу нам дают многочисленные доисторические рисунки на скалах, обнаруженные в современной пустыне и отличающиеся большим разнообразием.
Из этих свидетельств можно сделать заключения, уже изложенные в гл. 17 относительно предполагаемого похода насамонских юношей по пустыне вплоть до Нигера. Новые сообщения Штаффе позволяют сделать дальнейшие выводы. Он пишет, между прочим, следующее: "Рисунки на скалах, несомненно, преследовали религиозные цели". Большие наскальные изображения, достигающие нескольких метров в высоту, на которых, бесспорно, представлены дикий буйвол, дикий бык, дикий осел, слон, лев, жирафа и крокодил, по всей вероятности, выполнялись для того, чтобы украсить места культовых сборищ. В такие места направлялись, видимо, охотники, с тем чтобы до начала охоты "околдовать" наедаемую добычу".
Такие изображения диких зверей восходят к старому каменному веку, поскольку на них представлены давно вымершие животные - дикий буйвол и дикий бык, но на рисунках изображены также звери влажных первобытных лесов, а это свидетельствует о том, что климат тогда существенно отличался от современного. Изменение климата, вероятно, произошло в V тысячелетии до н. э., при переходе от старого к новому каменному веку. На более поздних рисунках изображены преобладавшие в то время домашние животные, в основном крупный рогатый скот, часто украшенный жертвенными лентами и с изображением солнечного диска между рогами, а также овцы. Очень редко попадаются изображения коз, на которых, предположительно, падает вина за уничтожение лесов во всем Средиземноморье, а следовательно, и за вытеснение леса степью и пустыней. Лошади и верблюды тоже изображались на рисунках задолго до времен гиксосов.
В целом же древние рисунки свидетельствуют о том, что в "этих ныне опустевших местностях некогда находился исчезнувший мир высокоразвитого скотоводства". Примерно 6700 лет назад "здесь были более цветущие ландшафты, испещренные реками, озерами и болотами, где богатые травами саванны перемежались с кустарниковыми зарослями" (Штаффе).
По поводу изложенного на стр. 150 замечания проф. Банзе относительно невозможности длительного путешествия по пустыне без верблюдов автор этих строк обратил внимание исследователей на то, что данное утверждение не подходит к глубокой древности. Для путешествия по Сахаре тогда еще совсем не нужны были верблюды. С упоминанием о них как о вьючных животных мы не встречаемся ни у одного автора до Цезаря, который захватил у Юбы I в качестве военной добычи 22 верблюда. Уже одно это обстоятельство свидетельствует о том, что до нашей эры путешественники не так сильно зависели от верблюдов, как в настоящее время. Неизмеримо большая часть пустыни была раньше далеко не такой безотрадной, как теперь. Растительность здесь была богаче, промыслового зверя водилось больше. "В районах, где теперь даже верблюд не найдет для себя пищи, паслись многочисленные стада крупного рогатого скота", а также овцы и козы, как показывает нам наскальная живопись. Во времена мавританского царя Юбы II даже крокодилы водились в более многоводных реках тех местностей, которые погребены теперь под песками. Горы в Сахаре были еще покрыты густыми лесами, по современным вади текли реки. Ведь превращение этой страны в пустыню началось на востоке в IV тысячелетии до н. э. и не закончилось еще и в I тысячелетии. Поэтому в те времена можно было пересечь Сахару без верблюдов. И все же предположение о проникновении насамонов до Нигера представляется в высшей степени невероятным и к тому же ненужным. Достижение ими Шотт-эш-Шерги или другого такого же оазиса гораздо более убедительно, и этого вполне достаточно для толкования сообщений Геродота.
Впрочем, в те времена лес покрывал также Синайские горы и Канарские острова. Мадейра в 1419 г., когда здесь впервые высадились португальцы, представляла собой сплошной лесной массив (см. гл. 159), а на Тенерифе было несколько рек, "приводивших в движение до 5 мельниц, стоявших в ущельях, по которым теперь текут временные ливневые потоки". Вызванное безрассудством человека (уничтожением леса!) высыхание огромных площадей привело к особенно тяжелому опустошению Средиземноморья и Северной Африки.

К гл. 18 (западноафриканские пигмеи)

Рассказ Сатаспа о пигмеях в той форме, в какой он изложен, был охарактеризован автором этих строк как неправдоподобный. Он и теперь настаивает на этом положении. И все же это упоминание о западноафриканских карликах свидетельствует о том, что карфагеняне, вероятно в связи с экспедицией Ганнона, смогли познакомиться с западноафриканскими племенами пигмеев. А это означает, что участники плавания Ганнона узнали о них в Южном Камеруне. "До Камеруна встреча с пигмеями так же невероятна, как и с настоящими гориллами" (Штехов).

К гл. 19 (древнефиникийские и древнееврейские колонии в Америке)

К более ранним мистификациям, которыми пытались доказать,что в Америке обнаружены следы пребывания финикиян, теперь прибавились новые.
Согласно газетной заметке, в долине реки Саскуиханны был обнаружен ряд финикийских надписей, которые якобы свидетельствуют о деятельности финикийских горняков в районе Балтимора. Некий Уолтер Стронг нашел в 1940 г. не более и не менее как 400 (!) камней с финикийскими письменами, которые будто бы подтверждают, что финикияне плавали в Америку начиная с 371 г. до н. э., а также "многочисленные связи между Малой Азией и Африкой, с одной стороны, и Северной Америкой - с другой". Хотя специалисты еще не высказали своего мнения об этой заметке, можно a priori с достаточной твердостью заявить, что сообщение от 1947 г. заслуживает так же мало доверия, как и его многочисленные предшественники. Различные сказки о колониях древних семитических народов на Американском континенте получили хождение уже с XVI в. Всю литературу по этому вопросу приводит Винзор.
Как бы то ни было, до настоящего времени ничто еще не поколебало правоту Кранау, который все финикийские и карфагенские находки в Америке заклеймил как "бессовестные фальшивки".

К гл. 19 (предполагаемая надпись "Антилия" на карте Пицигано)

Много раз оспаривавшаяся и до настоящего времени еще ни разу безошибочно не расшифрованная надпись на карте Пицигано от 1367 г., по мнению автора, теперь наконец получила правильное объяснение.
По просьбе автора, хороший знаток средневековых сокращений д-р Гис-слер из Дюссельдорфской городской и областной библиотеки ознакомился с этой надписью.
Посылая свой запрос, автор преднамеренно не посвятил д-ра Гисслера в содержание гл. 19, чтобы он мог вынести независимое суждение. Оригинал карты Пицигано нельзя было достать во время войны, и д-р Гисслер мог поэтому пользоваться только ее репродукцией. Вот что он написал автору 25 марта 1944 г.:
"Когда я читаю, не обращая внимания на содержание карты, то получаю следующее начало легенды:

"hoc socit (?) statuas, quae fuirant ante tenplum Arcculis (??) ...".

Hoc, по-моему, прочитано правильно, но грамматически это слово не подходит к sunt statuas] отсюда вытекает, что ему хотели придать значение hoc loco (вместо hie), которое мне раньше нигде не встречалось.
Сокращение statua допускает только чтение statuas, а не statuae. Итак, hoc должно быть подлежащим, а сказуемым, видимо, был глагол действительного залога, требовавший винительного падежа... Это означает fuirant (fuerant) или fuirunt (fuerunt). Ante tenplum (то есть templum) кажется мне несомненным. Сдвоенные с (?) в слове Arcculis я не могу разъяснить".
Хотя в этом письме много оговорок, из него можно безошибочно вывести следующие три слова: ante templum Arculis. Каково бы ни было значение отдельных трудно читаемых слов, теперь уж не подлежит сомнению, что смысл надписи заключается в следующем: "Здесь стоят статуи, воздвигнутые перед храмом Геракла". Итак, предположение автора, что статуи Геракла дали толчок к появлению средневековых легенд о предостерегающих изваяниях в океане, нашло новое неожиданное подтверждение. Странная фигура на карте Пицигано, к которой дана эта подпись (см. рис. в IV томе), случайно помещена как раз в том районе океана, где находятся Азорские острова, которые в 1367 г. еще не были открыты. Это, думается нам, доказывает, что "нелепая", по мнению Кречмера, легенда о бронзовом изваянии с острова Корву действительно представляет собой позднейшее преобразование предания о статуях Геракла. Одновременно полностью разбивается долго державшееся представление, якобы в карте Пицигано имеется первый намек на сказочный остров Антилию. Между тем, как выяснил автор (см. гл. 189), это название появилось на морских картах по меньшей мере на 60 лет позже.
Расшифровка легенды к карте Пицигано, сделанная Гисслером, представляется тем более убедительной, что совершенно сходное, хотя и менее ясное толкование той же надписи было предложено Вуттке еще 80 лет назад.
Этот исследователь предлагал следующее чтение: hoc sont statuae(e) q(uae) fuit at (antea?) tenps (temporibus) A(r)cules.
Если бы Вуттке исправил temporibus на более верное templum, то загадка и смысл надписи Пицигано были бы расшифрованы значительно раньше.
К гл. 20 (знакомство с Британскими островами)
Страбон сильно преувеличивал окружность острова Великобритания, которая фактически составляет 4 тыс. км. Он заявил, что она равна 40 тыс. стадий (7400 км), а Диодор называет даже цифру 42,5 тыс. стадий. Это дало повод проф. Преллго высказать автору свое предположение, что древние географы имели в виду особые морские стадии, длина которых составляла 100 м. Ведь грек Неарх при своих расчетах пользовался подобными стадиями, как это показал Нёйберт (см. примечание 2 на стр. 217).
В письме, адресованном автору 1 декабря 1944 г., Квиринг высказал свое предположение по поводу того, что еще в 2000 - 1200 гг. до н. э. олово из Бретани и Великобритании "по суше доставлялось в страны Средиземно морья" и что только в тот период основание Тартеса и Гадеса привело к использованию морского пути вдоль побережья Испании. По этому поводу должны высказать свое мнение испанские археологи. Для дальнейших рассуждений с нас достаточно предпосылки о перевозке олова через Галлию в те времена, когда Массилия занималась этой торговлей.
О том, что сухопутные связи были наиболее характерными для рассматриваемого нами времени, писал еще Укерт в 1816 г.: "Массилия действительно была связана с этими областями, но только сухопутными дорогами".
Тем не менее исследователи вплоть до новейшего времени почти всегда считали наличие морских путей само собой разумеющимся фактом. Поэтому следует приветствовать мнение Вертело, высказанное им без всяких оговорок в 1934 г.: "Судоходство по Атлантическому океану, видимо, не обслуживало торговлю янтарем".
Это утверждение, по мнению автора, можно распространить и на торговлю оловом в 600 г. до н. э. Только одни карфагеняне, разумеется, должны были перевозить олово по морю.
Хотя косвенные связи средиземноморских стран с Британией восходят как доказано, еще ко II тысячелетию до н. э., эта островная страна оставалась "неведомой землей" вплоть до Цезаря и само ее существование ставилось под сомнение.
Исследования, проведенные Пифеем, оказались напрасными, и его сообщениям многие не верили (как позднее рассказам Марко Поло!). Поэтому еще долгое время после странствий Пифея оставалось неясным, является ли Великобритания островом или материком. Такое незнание обнаруживает, видимо, и Платон, который в одном месте своего труда пишет о "материке, расположенном на противоположном побережье этого действительно существующего моря". Значительные размеры, приписывавшиеся Великобритании древними, дали повод ирландскому монаху Дикуилу еще в IX в. назвать этот остров "Новым светом".

К гл. 20 (Янтарный остров, древнее устье Эльбы и Норвегия)

Голландские ученые весьма охотно защищают толкование, согласно которому Янтарный остров был одним из Западно-Фризских островов, например Остерго, и что, следовательно, под Янтарной рекой следует подразумевать Рейн. С геологической точки зрения эта гипотеза нелепа. Принципиально главный Янтарный остров древних следует искать там, где само местоположение способствует образованию месторождений янтаря, то есть в области, где залегают бурые угли. Поэтому Западно-Фризские острова отпадают.
Представления автора о том, каким было устье Эльбы во времена Пифея, оказались несостоятельными с геологической точки зрения, как сообщил ему его брат Эдвин, проживающий в Тюбингене. Эти представления сложились под влиянием картины, наблюдаемой вблизи Западно-Фризских островов, где берег выступает вперед у устья Мааса и Рейна. Предположение автора о "промежуточном образовании" было противоречивым по существу, так как дельта формируется только на поднимающемся побережье, а бухты и эстуарии - на опускающемся. Берега Северного моря за последние 2000 лет опускались, за 1000 лет до этого значительно поднялись, а за предыдущие 5000 лет сильно опустились. Исследования, указывающие на более разветвленное древнее устье Эльбы, и сообщения литературных источников о наличии эстуария Метуонис перед устьем Эльбы противоречат друг другу и не могут быть приведены к общему знаменателю. Брат автора пишет ему: "Я не в состоянии распутать это противоречие".
Если остров Великобританию древние принимали за материк, то с Норвегией они поступали как раз наоборот. Эту страну, находящуюся на материке, вплоть до позднего средневековья изображали вместе со Швецией как большой остров. Обнаруженные при плаваниях по морю новые земли почти всегда первоначально принимают за острова. Ведь называл же Адам Бременский морскими островами "Винланд" страну, находившуюся на Североамериканском материке, и побережье Литвы, открытое при плаваниях из Швеции. Тот факт, что Туле в течение всего древнего периода называли островом, еще не опровергает догадки о том, что это название следует отнести к центральной части Норвегии.
Согласно сообщению, оставленному нам Клеомедом, жившим во II в. н. э., Пифей якобы проник на север за полярный круг. Вот что пишет Клеомед: "Там весь круг, описываемый Солнцем во время летнего солнцестояния, виден над горизонтом, и он совпадает с полярным кругом. Когда Солнце стоит под знаком Рака, день у них продолжается целый месяц". Сообщая эти "ведения, Клеомед ссылается на Пифея. Если бы эта ссылка была правильна, то она означала бы, что Пифей действительно побывал за полярным кругом. Автор предполагает, однако, что Пифей неверно назван как лицо, от которого получены сведения, и что Клеомед почерпнул их из другого источника, Иначе нельзя понять, почему же Гемин, астроном, опирающийся на сведения Пифея, прошел мимо этого важного сообщения.

К гл. 20 (знакомство с белым медведем)

В дополнение к примечанию! на стр. 190 необходимо еще добавить нижеследующие факты.
С первым упоминанием о белом медведе в европейской литературе мы встречаемся в "Ланднамбоке", литературном памятнике, относящемся примерно к 880 г. Вот что там написано:
"Старец Ипгемунд переселился из Норвегии в Исландию. Будучи первым переселенцем, Ипгемунд присвоил себе значительную полосу земли в Северной Исландии. Приступив к ее обработке, он нашел на одном внутреннем озере белую медведицу с двумя детенышами, почему он и назвал его "озером Медведицы". Он поймал этих редких зверей, поехал с ними в Норвегию, где никто еще не видел белых медведей, и подарил их королю. В качестве ответного дружеского дара передал ему Гаральд прекрасный корабль, нагруженный лесом".
Через 200 лет белые медведи все еще считались большой редкостью и очень высоко ценились. Подарив белого медведя королю Генриху III, Ислейф добился в 1056 г. своего рукоположения в сан первого епископа Исландии. Адам Бременский также видел в Рескильде у датского короля Свена Эстритсона ручного белого медведя. Он был подарен государю Аудуном-Белым Медведем, и в качестве ответного дара Свен пожаловал за него дорогое золотое кольцо, большую сумму денег и тяжело нагруженный торговый корабль.

К гл. 31 (плавание Эвдокса)

Еще Пешель заявил, что если сообщение Эвдокса о том, будто он слышал в Западной Африке тот же самый язык, на котором говорили в Восточной, заслуживает доверия, то он должен был добраться по меньшей мере до Габона. Автор этих строк поставил под сомнение сообщение Эвдокса. Как известно, беглое, воспринимаемое на слух ознакомление с чужим языком часто приводит к фантастическим заключениям о его сходстве с другими диалектами. Тем не менее ничего невероятного в этом сообщении нет. Вот что написал автору по этому поводу проф. Штехов:

"До этого, на обратном пути из Индии, корабль Эвдокса был отнесен к восточному побережью Африки, у экватора, где как раз распространен язык банту. Здесь туземцы дали Эвдоксу проводников и он записал также некоторые фразы... Позднее Эвдокс плыл из Западной Африки на юг до тех пор, пока "не попал к людям, которые при разговоре произносили записанные им ранее слова". Отсюда следует, что туземцы здесь также изъяснялись на одном из диалектов языка банту, который понимали взятые Эвдоксом в Восточной Африке проводники, то есть рабы-переводчики. Это могло случиться не ближе, чем в Камеруне. "Одновременно узнал он, что эфиопы относятся к тому же племени". Итак, Эвдокс достиг того же пункта, что и Ганнон, а возможно, проник даже немного далее. На обратном пути "открыл он возле этого берега необитаемый остров, богатый водой и деревьями". Это был, по всей вероятности, остров Фернандо-По. Такое предположение подтверждается тем, что остров был, видимо, гористым, ибо он "хорошо снабжен водой" и находился не слишком близко к берегу, так как он "пустынен". Между тем негры, насколько известно, были настолько не искушены в мореходстве, что не могли сами без посторонней помощи преодолеть расстояние в 30 км. Итак, это место из источника весьма понятно, хотя все же в нем содержатся некоторые спорные моменты, относящиеся к тому, как далеко мог зайти Эвдокс".

Автор приводит здесь это интересное письмо, но со своей стороны не намерен принять участие в решении языковых проблем.

К гл. 33 (Касситериды)

Фернандо Колон, ученый сын Колумба, высказал предположение, что древние называли Касситеридами Азорские острова. Эта догадка зародилась, видимо, еще у Мартина Бехайма, а в новое время была подхвачена Гаффарелем. Однако она неправдоподобна, так как на Азорских островах олово никогда не добывалось и к тому же они, несомненно, были неизвестны античным авторам.

К гл. 34 (Сулъпиций Квирин)

Упомянутый в конце главы Сульпиций Квирин, который был консулом в 12 г. до н. э. и, вероятно, возглавлял военный поход на Дунай, идентичен "попечителю земель" Квиринию из "Евангелия от Луки". В 3 г. до н. э. Квириний был проконсулом в Сирии.

К гл. 36 (Цезарь в Британии)

Перевод фразы из Цезаря "были вскоре после этого разбиты в море" вызывает сомнение. В другой передаче этого места говорится "были унесены в море". В рукописях чередуются слова delatae и delelae [в русском переводе "были отнесены несколько ниже". - Ред.]

К гл. 39 (римляне в Феццане)

Самый южный из оставленных римлянами архитектурных памятников находился возле Джермы в Феццане. Это была усыпальница с коринфскими колоннами.

К гл. 40 (представление людей античного мира об Альпах)

Альпы, которые стали для нас источником наслаждений природой, людям античного мира всегда казались чуждыми и негостеприимными. Даже столь ученый муж, как Плиний, был так плохо знаком с этими горами, что определял их высоту в 50 000 футов. Цезарь писал о "чудовищности Альп" (foeditas Alpium) и во время своих частых походов в эти горы занимался чтением, не обращая на них никакого внимания. В XVIII в. великий Винкельман, этот "новый римлянин", вел себя точно так же и находил Альпы "отвратительными". Даже Гёте во время своего первого путешествия по Высоким Альпам завесил окна своей дорожной кареты, чтобы не видеть покрытых снегом вершин. Впрочем, позднее он оценил прелесть альпийской природы.

К гл. 44 (местоположение Хуанчи)

Защищавшаяся автором точка зрения Ван Эрде, что Хуанчи следует искать на Суматре, видимо, подкрепляется одним китайским источником, который опубликовал Пеллио. Там говорится:
"Королевство Хуанчи расположено к югу от Юннани (Северный Трунбо) "а расстоянии 30 тыс. ли от столицы".

К гл. 46 (Римская Британия, Гельголанд)

В своих письмах корреспонденты автора сделали ему правильное замечание, что он не должен был употреблять термин "Римская Британия", говоря о 16 г. до н. э. Автор, разумеется, имел в виду ту часть побережья Англии, которая позднее с 43 г. н. э. вошла в состав Римской империи.
Проф. Прелль внес также поправку в рассуждения автора о существовавшей ранее на Гельголанде белой скале. Он считает, что скала эта находилась не между современным главным островом и дюнами, а была "довольно значительно сдвинута по направлению на северо-запад, служа как бы волноломом для перемычки, связывавшей дюны с островом".

К гл. 51 (знакомство с Балтикой)

Некогда все исследователи были склонны невероятно переоценивать мореходные достижения финикиян. Утверждалось, якобы финикийские мореходы совершали регулярные плавания в Великобританию, Норвегию и даже к Земландскому полуострову. Еще Фос, который при подходе к географическим проблемам проявлял поразительно правильную, современную интуицию, подметил и высмеял подобные преувеличения. Вот что он писал в 1804 г.: "Другие авторы с такой же легкостью заставляют финикиян плавать вокруг Африки и даже в Пруссию (разве есть что-нибудь такое, чего не могли бы совершить финикияне!)".
Проф. Прелль написал автору, что Плиний не все свои сведения о Балтийском море получил от римских всадников, побывавших на Земландском полуострове. Прелль считает, что у него есть веские основания (разумеется, еще нигде не опубликованные), чтобы отождествлять Балкию с побережьем Литвы, залив Килипенус - с Поморской бухтой, Латрис - с Рюгеном, Лагаус - с Мекленбургской бухтой, а Энигию - с островом Борнхольм.

К гл. 58 (Марин и пути парусных судов при плавании из Индийского океана в Тихий)

О Марине Тирском, этом выдающемся предшественнике Птолемея, мы, к сожалению, знаем очень мало. Судя по сообщению араба Масуди, который еще в X в. мог для своего географического труда использовать рукопись Марина, последний жил в правление Нерона. Это утверждение опровергается новейшими исследованиями Хонигмана и Вурма, из которых следует, что деятельность Марина протекала в основном с 107 по 114 г. до н. э.
Еще до Фольца Дройзен предложил толковать птолемеевы Barusae insulae как острова Ментавай.
Предположение автора этих строк, что парусные суда при плавании к юго-восточному побережью Азии охотнее пользовались Зондским проливом чем Малаккским, поставлено под сомнение. В дополнение по этому вопросу нужно сказать следующее.
В течение большей части года пересечение парусными судами Яванского и Южно-Китайского морей очень затрудняется сильным северо-восточным муссоном. Поэтому древние избегали в этот период пользоваться Малаккским проливом и предпочитали ему Зондский или другие, расположенные значительно восточнее проливы. Это относится и по меньшей мере к судам, следовавшим из Европы и от мыса Доброй Надежды. Между тем парусники из Индии, особенно спускающиеся к морю по Гангу, несомненно были сильнее связаны с Малаккским проливом. На картах ветров Германской морской метеослужбы для парусников, следующих из Европы в Китай, рекомендуется выбирать следующие пути:

Месяцы Морской путь в Китай
Март-июнь Зондский пролив в конце этого периода или при определенных условиях еще более восточные пути
Август-октябрь Зондский пролив
Ноябрь-декабрь Малаккский пролив для плавания в Таиланд и Намбо, а при плавании в Китай по возможности гораздо более восточные пути

При возвращении из Китая парусникам рекомендуется, наоборот, пользоваться Зондским проливом. Разумеется, эти рекомендации не распространяются на суда, намеревающиеся зайти в гавани Трунбо, Таиланда или южной Малакки. С Малаккским проливом, конечно, в первую очередь был связан тот, кто в древности или в средние века хотел посетить Палембанг (на востоке Суматры). Эта гавань еще в период арабского владычества играла важную роль как место, где купцы находили приют и могли нагрузить свои суда пряностями.

К гл. 58 (остров Сатиров и Манъола)

Как сообщил автору проф. Штехов, ни в коем случае нельзя считать., как это делал Фольц, что птолемеев "Остров Сатиров", то есть современный Борнео, получил свое название в древности от носатых обезьян (Semnopilha ecus nasicus). Эти обезьяны не относятся к человекоподобным, а следовательно, нисколько не похожи на сатиров. Кроме того, они слишком низкорослы, не выше собаки. Дать повод к такому названию острова могли только большие орангутанги, которых и поныне коренные жители острова называют по-малайски "лесными людьми". Среди малайцев и теперь распространено поверие, что орангутанги - настоящие люди, которые только не хотят говорить, чтобы их не заставили работать на европейских плантациях. "Несомненно, именно эти существа, которые своим сходством с человеком напоминают злую карикатуру на него, были источником легенды о сатирах".
По вопросу о знакомстве древних с Филиппинами автор обратился за консультацией к малайскому ученому д-ру Джамалю Удину. В мае 1929 г. он сообщил, что к началу нашей эры малайцы совершали уже столь дальние исследовательские плавания, что достигли Филиппин, и не раз повторяли такие походы. "Манобо с острова Минданао, которые, как известно, считаются потомками древнейшего коренного населения, по моему мнению, скорее ведут свое происхождение от древнейших малайских переселенцев, прибывших, правда, с северного Целебеса. Еще и поныне люди из племени манобо или маноро) принадлежат к правящей верхушке князей в области Боланг-Монгондо (северный Целебес)... Я не исключаю возможности того, что у Птолемея неоднократно приводятся малайские названия, а в малайских, хрониках - греческие". Последняя фраза относится к высказанному автором! в 1936 г. предположению, что Птолемей называл Маньольскими островами крупнейший остров Филиппинского архипелага - Лусон, который раньше во всех соседних странах именовался Манилой. Но "манила" - это малайское слово, которое произошло от "манила", то есть "зеленеющий", подобно тому как "малакка" означает "краснеющий".
Более частый обмен мнениями с д-ром Джамалем Удином позднее оказался, к сожалению, невозможным, так как голландские власти арестовали его по подозрению в участии в национально-освободительном движении и заточили в тюрьму. Сильное влияние средиземноморских стран на китайскую культуру в самом начале нашей эры подтверждается бронзовыми изделиями периода Ханьской династии. На этих изделиях "можно обнаружить сильный отпечаток средиземноморской культуры".

К гл. 60 (Агисимба)

По поводу местоположения Агисимбы нужно добавить, что Птолемей связывает с этой областью приключение с носорогами. Отсюда следует, что Агисимба была расположена к югу от Сахары, хотя нельзя забывать., что 2000 лет назад ареал распространения носорогов был гораздо обширнее, чем теперь. Это объясняется позднейшим изменением климатических условий в Северной Африке.


[1]  Это приложение Хенниг поместил в 1950 г. в конце II тома, поскольку второе издание I тома уже вышло в свет. Редакция сочла нужным дать его в конце I тома. Мелкие поправки автора внесены в текст. — Прим. ред.
[2]  Академик В. В. Струве датирует правление Тутмоса I 1538-1525 гг. до н. э.