ПИСЬМА И ФРАГМЕНТЫ ЭПИКУРА

Автор: 
Эпикур
Переводчик: 
Соболевский С.И.

Ι. ЭПИКУР ПРИВЕТСТВУЕТ ГЕРОДОТА

Кто не может, Геродот, тщательно изучать все, написанное мною о природе, и вникать в более обширные сочинения [мои], для тех я [уже] и составил сокращенное изложение, достаточно подробное, всей системы, чтобы они могли удержать в памяти по крайней мере главнейшие положения. Я составил его с той целью, чтобы они могли помогать себе при всяком случае в наиболее важных пунктах, поскольку они будут касаться изучения природы. Да и те, которые сделали значительные успехи в рассмотрении целого, должны помнить схему всей системы в основных ее чертах: в общем обзоре [системы] мы часто имеем надобность, а в изложении частностей-не так часто. Итак, надо обращаться к этим общим принципам и постоянно удерживать в памяти такое количество их, при помощи которого можно как получать самое общее постижение истины, так и полностью находить точное знание деталей, если наиболее общие принципы будут правильно усвоены и будут храниться в памяти. И в самом деле, самым главным признаком полного знания [системы] человеком, достигшим совершенства, является уменье быстро пользоваться знаниями [и это может быть осуществляемо в том случае], если все сводится к простым элементам и обозначениям. И действительно, невозможно знать сплоченную массу непрерывного круга всей системы, если кто не в состоянии охватить своим умом при помощи кратких обозначений всего, что может быть изучено и в деталях. Поэтому, так как такой путь полезен для всех, кто освоился с исследованием природы, я, рекомендуя постоянное занятие исследованием природы и в такой главным образом жизни обретая ясное спокойствие, составил для тебя и такой компендиум, заключающий в себе основные элементы всего учения.
Прежде всего, Геродот, следует уразуметь понятия, лежащие в основе слов, для того чтобы, сводя к ним паши мнения, вопросы, недоумения, мы могли осуждать их и чтобы у нас при бесконечных объяснениях ничего не оставалось не решенным или чтобы мы не имели пустых слов. И в самом деле, необходимо, чтобы при каждом слове было видно его первое значение и чтобы оно не нуждалось еще в объяснении, если мы действительно хотим иметь основу, к которой могли бы сводить изыскание, недоумение, мнение. Кроме того, следует все наблюдать согласно с чувственными восприятиями [ощущениями] и, в частности, согласно с наличного возможностью постижения-посредством ума или какого бы то ни было орудия суждения, а равно согласно. с имеющимися аффектами, -для того чтобы мы имели что-нибудь такое, на основании чего могли бы судить и о предстоящем и о сокровенном.
Разобрав это, следует теперь рассматривать сокровенное [недоступное чувствам] - прежде всего то, что ничто не происходит из несуществующего: [если бы это было так, то] все происходило бы из всего, нисколько не нуждаясь в семенах. И [наоборот], если бы исчезающее погибало, [переходя] в несуществующее, то все вещи были бы уже погибшими, так как не было бы того, во что они разрешались бы. Далее, вселенная всегда была такой, какова она теперь, и всегда будет такой, потому что нет ничего, во что она изменяется, ведь помимо вселенной нет ничего, что могло бы войти в нее и произвести изменение.
Далее, вселенная состоит из тел и пространства; что тела существуют, об этом свидетельствует само ощущение у всех людей, на основании которого необходимо судить мышлением о сокровенном, как я сказал прежде. А если бы пе было того, что мы называем пустотой, местом, недоступной прикосновению природой, то тела не имели бы, где им быть и через что двигаться, как они, очевидно, двигаются. А помимо этого ничего нельзя даже придумать так, чтобы это было понятно иди похоже на то, что понятно, -потому что они [тела и пустота] понимаются как целые природы, а не употребляются как слова, означающие свойства их-случайные или существенные. Далее, в числе тел одни суть соединения, а другие-то, из чего образованы соединения. Эти последние - неделимы и неизменяемы, - если но должно все уничтожиться в несуществующее, а что-то должно оставаться сильным при разложениях соединений; они [неделимые атомы] имеют природу [субстанцию] полную, так как нет ничего, во что или как они могут разложиться. Таким образом, необходимо, чтобы первоначала были неделимыми телесными природами [субстанциями].
Далее, вселенная безгранична. Ибо ограниченное имеет крайнюю точку, а крайняя точка может быть видима по сравнению с чем-нибудь другим. Поэтому она [вселенная], не имея крайней точки, пе имеет границы; а не имея границы, она будет безграничной, а пе ограниченной. Далее, и по количеству тел, и по величине пустоты [пустого пространства] вселенная безгранична. Ибо если бы пустота была безграничпа, а тела ограничены [по числу], то тела нигде не останавливались бы, но неслись бы, рассеянные по безграничной пустоте, потому что не имели бы других тел, которые поддерживали бы их и останавливали бы обратными ударами. А если бы пустота была ограничена, то безграничные [по числу] тела не имели бы места, где остановиться.
Кроме того, неделимые и полные тела, из которых образуются соединения и в которые они разрешаются, имеют необъятное число форм, ибо невозможно, чтобы такое множество различий в сложных предметах могло образоваться из одних и тех же ограниченных по числу форм. И в каждой форме подобные атомы безграничны по числу, а различие форм в них не совсем безгранично, но только необъятно.
Атомы движутся непрерывно в течение вечности; одни отстоят далеко друг от друга, другие же принимают колебательное движение, если они сплетением бывают приведены в наклонное положение или если покрываются теми, которые имеют способность к сплетению. Ибо, с одной стороны, природа пустоты, отделяющая каждый атом от другого, производит это, не будучи в состоянии дать точку опоры; а с другой стороны, твердость, присущая им [атомам], производит при столкновении отскакивание на такое расстояние, на какое сплетение позволяет [атомам] возвращаться в прежнее состояние после столкновения. Начала этому нет, потому что атомы и пустота суть причины [этих движений].
Если все это будет оставаться в памяти, то это краткое изложение дает достаточный очерк для понимания природы сущего.
Далее, миры безграничны [по числу] как похожие на этот [наш мир], так и непохожие. Ибо атомы, число которых безгранично, как только что было доказано, несутся даже очень далеко. Ибо такие атомы, из которых может образоваться мир и которыми он может быть создан, не израсходованы ни на единый мир, ни на ограниченное число миров, как тех, которые таковы [как наш], так и тех, которые отличны от них. Поэтому нет ничего, что препятствовало бы [признанию] безграничного числа миров.
Далее, существуют очертания [отпечатки, оттиски], подобные по виду плотным телам, но по топкости далеко отстоящие от предметов, доступных чувственному восприятию. Ибо возможно, что такие истечения могут возникать в воздухе, что могут возникать условия, благоприятные для образования углублений и тонкостей, и что могут возникать истечения, сохраняющие соответствующее положение и порядок, которые они имели и в плотных телах. Эти очертания мы называем "образами".
Затем, тому, что образы имеют непревосходимую тонкость, не противоречит ни один из предметов, доступных чувственному восприятию. Вследствие этого они имеют также непревосходимую быстроту, ибо всякий путь для них - подходящий, не говоря уже о том, что истечению их ничто не препятствует или немногое препятствует, тогда как большому или безграничному числу [атомов в плотных телах] тотчас же что-нибудь препятствует. Кроме того, не противоречит тому, что возникновение образов происходит с быстротою мысли, ибо течение [атомов] с поверхности тел-непрерывно, по его нельзя заметить посредством [наблюдения] уменьшения [предметов] вследствие противоположного восполнения телами того, что потеряно].
Течение образов сохраняет [в плотном теле] положение и порядок атомов на долгое время, хотя оно [течение образов] иногда приходит в беспорядок. Кроме того, в воздухе внезапно возникают сложные образы, потому что нет необходимости, чтобы происходило наполнение в глубине их. Есть и некоторые другие способы; могущие производить такие природы. И действительно, ничему из этого не противоречат свидетельства чувственных восприятий, если наблюдать, каким образом чувство принесет к нам ясные видения [от внешних предметов] и каким образом оно принесет соответственную последовательность их качеств и движений.
Должно полагать также, что тогда только, когда нечто привходит к нам от внешних предметов, мы видим их формы и мыслим о них, ибо внешние предметы не могут запечатлеть в нас природу своего цвета и формы через воздух, находящийся между нами и ими, и через лучи или какие бы то ни было течения, идущие от нас к ним, - [не могут запечатлеть] так, как если какие-нибудь очертания предметов, имеющие одинаковый [с предметами] цвет и подобную [предметам] форму, привходят к нам в зрение или мысль в подходящей [к ним] величине, быстро несясь, а потом по этой причине дают представление единого, непрерывного [предмета] и сохраняют последовательность качеств и движений, соответствующую поддержке оттуда [от предмета], происходящей от дрожания атомов в глубине плотного тела. И всякое представление, которое мы получаем, схватывая умом или органами чувств, - представление о форме ли или о существенных свойствах- это есть форма [или свойства] плотного предмета, возникающие вследствие последовательного повторения образа или впечатления, оставленного образом. А ложь и ошибка всегда лежат в прибавлениях, делаемых мыслью [к чувственному восприятию] относительно того, [что ожидает] подтверждения или неопровержения, но что потом не подтверждается [или опровергается]. В самом деле, никогда не существовало бы, с одной стороны, сходства представлений, например, получаемых при виде изображения [статуи, картины], или являющихся во сне, или при каких-нибудь других действиях мышления, или остальных критериев суждения, - сходства с предметами, которые существуют или которые называются истинными, если бы не существовало и каких-нибудь таких [источений из тел], доходящих к нам. С другой стороны, не существовало бы ошибки, если бы мы пе получали в себе самих еще другого какого-то движения, хотя и связанного [с деятельностью представления], но имеющего отличие. Благодаря этому [движению], если оно не подтверждается или опровергается, возникает ложь; а если подтверждается, или не опровергается, [возникает] истина. И это учение надо крепко держать [в уме] для того, чтобы, с одной стороны, не уничтожались критерии суждения, основанные па очевидности, и чтобы, с другой стороны, ошибка, столь же прочно закрепившись, не приводила все в беспорядок.
Далее, слышание происходит от того, что некое течение несется от предмета, говорящего или звучащего, или шумящего, или каким бы то пи было, образом дающего чувство слуха. Это течение рассеивается на частицы, подобные целому и в то же время сохраняющие некое соотношение друг с другом и своеобразное единство по отношению к пославшему [это течение] предмету - единство, которое по большей части производит понимание у воспринимающего [звук] или, если. этого нет, только обнаруживает присутствие внешнего предмета. Ибо без приносимого оттуда [от звучащего предмета] некоторого соответствия свойств не может возникнуть такое понимание. Итак, не следует думать, что воздух сам преобразуется испускаемым голосом или тем, что однородно с ним: дело обстоит далеко не так, чтобы голос произвел это в нем [в воздухе]; но надо думать, что удар, возникающий в нас, когда мы испускаем голос, тотчас совершает такое вытеснение некоторых частиц, производящих дыхательный поток, которое дает нам чувство слуха.
И относительно запаха надо думать, как и относительно слуха, что он никогда не мог бы произвести никакого аффекта, если бы не существовали некоторые частицы, уносящиеся от предмета, устроенные соответственным образом для того, чтобы возбуждать этот орган чувства: одни из этих частиц находятся в беспорядке и чужеродны по отношению к нему, другие - в порядке и родственны ему.
Далее, следует думать, что атомы не обладают никаким свойством предметов, доступных чувственному восприятию, кроме формы, веса, величины и всех тех свойств, которые по необходимости соединены с формой. Ибо всякое свойство изменяется, а атомы нисколько не изменяются,, потому что при разложениях сложных предметов должно оставаться нечто твердое и неразложимое, что производило бы перемены не в несуществующее я но газ несуществующего, но [перемены] посредством перемещений некоторых частиц и прихода и отхода некоторых. Поэтому необходимо, чтобы перемещаемые элементы были неуничтожаемыми и не имеющими природы того, что изменяется, но имеющими свои собственные [особенные, своеобразные] части и формы./Ибо это необходимо должно оставаться. И действительно, в предметах, форма которых у нас изменяется вследствие отнятия [материи], форма, как мы видим, есть, а свойства, находящиеся в изменяющемся предмете, не остаются так, как опа [форма], но исчезают из всего тела. Итак, того, что остается, достаточно для того, чтобы производить различия в сложениях тел, потому что необходимо, чтобы что-нибудь оставалось, а не уничтожалось, [переходя] в несуществующее.
Далее, не следует думать, что у атомов имеется всякая величина, потому что против этого [мнения] свидетельствуют предметы, доступные чувственному восприятию; но должно думать, что есть некоторые различия в величине. Ибо, если и это им присуще, то лучше объяснится то, что происходит в чувствах внутренних и внешних. /Существование всякой величины [в атомах] не требуется для [объяснения] различий свойств [в предметах], а, кроме того, должны были бы и к нам приходить атомы видимые. Однако это не наблюдается, да и невозможно вообразить, как может атом стать видимым.
Кроме того, не следует думать, что в ограниченном теле есть безграничное число частиц-как бы малы они ни были. Поэтому не только должно отвергнуть делимость до бесконечности на меньшие и меньшие части, так как иначе мы сделаем все вещи неустойчивыми и, [рассматривая] образования сложных тел, будем вынуждены, раздробляя их, уничтожать существующие предметы, [обращая их] в несуществующие, но даже не должно думать, что в ограниченных телах переход происходит до бесконечности даже в меньшие и меньшие части. Ибо, если сказать, что в каком-нибудь предмете есть бесчисленные частицы или [частицы] любой величины, то нельзя вообразить, как этот предмет еще может быть ограниченным. Ведь ясно, что бесчисленные частицы имеют какую-нибудь величину и, что [в таком случае], какой бы они ни были величины, была бы безгранична и величина [предмета]. И так как ограниченный предмет имеет крайнюю точку, постигаемую умом, если даже она и не видима сама но себе, то невозможно представить себе, что и следующая за нею точка не такова, а, идя так последовательно вперед, нельзя таким способом по дойти умом до безграничности [предмета]. Надо заметить, что самое малое, доступное чувственному восприятию, не таково, каково то, что допускает [изменения к большему или меньшему], однако и не во всех отношениях совсем на него непохоже, а имеет некоторую общность с томи предметами, которые допускают [подобные] изменения, но оно пе может быть разделено па части. Но когда по аналогии с этим сходством мы подумаем, что отделим что-нибудь от него, одно на эту сторону, другое - на ту, то необходимо должно быть, что нам представляется, что одна точка похожа на другую. И мы смотрим на эти точки по порядку, начиная с первой, не в пределах одной и той же точки и не в соприкосновении их частей, по посредством их собственных характерных свойств, измеряя величину тел... Надо думать, что и наименьшая часть в атоме имеет то же самое отношение к целому. Ибо наименьшее в атоме, очевидно, только малой величиной отличается от того, что доступно чувственному зрению. [Ибо] что и атом имеет величину, мы уже сказали на основании его отношения к чувственным предметам, но мы поставили его далеко ниже их по малой величине. Кроме того, должно считать эти самые малые и не состоящие из частей частички пределами, дающими прежде всего из самих себя измерение длины для атомов, как меньших, так и больших, при рассмотрении мыслью этих невидимых тел. Ибо общность, которую они [наименьшие части атома] имеют с неизменяемыми [наименьшими] частями [чувственных предметов], достаточна, чтобы оправдать заключение, к которому мы пришли до сих пор: что соединение их как тел, имеющих движение, не может произойти.
Далее, при бесконечности не следует употреблять слова "вверху" или "внизу" в смысле "самое высокое" или "самое низкое"; и действительно, хотя можно пространство над головой продолжать до бесконечности, это [самая высокая точка] никогда нам не явится. [И не следует говорить, что] то, что находится ниже мыслимой точки, до бесконечности находится одновременно и вверху и внизу по отношению к одному и тому же предмету: ведь это невозможно помыслить. Поэтому можно принять как единое движение то, которое мыслится вверх до бесконечности, и как единое-движение вниз, хотя бы то, которое несется от нас в места, находящиеся над нашими головами, приходило десять тысяч [бесчисленное число] раз к ногам существ, находящихся вверху, или то, которое несется от нас вниз, -к голове существ, находящихся внизу: ибо целое движение мыслится, тем не менее как противоположное одно другому в бесконечность.
Далее, атомы движутся с равной быстротою, когда они несутся через пустоту, если им ничто не противодействует. Ибо ни тяжелые атомы не будут нестись быстрее малых и легких, когда, конечно, ничто пе встречается им; ни малые [не будут нестись быстрее] больших, имея везде удобный проход, когда и им ничто не будет противодействовать: также движение вверх или в бок вследствие ударов и движение вниз вследствие собственной тяжести [не будет быстрее]. Ибо, пока каждое из двух движений будет сохранять силу [у атома], столько времени атом будет иметь движение с быстротою мысли, пока что-нибудь, [исходящее] или извне, или из его собственной тяжести, не станет противодействовать силе того, что произвело удар. Далее, и движение через пустоту, происходящее без всякой встречи с предметами, могущими противодействовать, проходит всякое доступное воображению расстояние в непостижимое [короткое] время. Ибо противодействие и отсутствие его кажутся нам подобными медленности и быстроте. Далее, скажут, что и в сложных телах один атом быстрее другого, хотя на самом деле атомы одинаковы но быстроте. Скажут так потому, что даже в самый малый период непрерывного времени атомы в сложных телах несутся к одному месту, хотя в моменты времени, зримые только мыслью, они не двигаются к одному месту, но часто ударяют друг друга, пока, наконец, непрерывность их движения не становится доступной чувственному восприятию. И действительно, то, что прибавляется суждением, будто и моменты времени, зримые только мыслью, будут содержать непрерывность движения, пе истинно по отношению к таким случаям: ибо истинно только все то, что мы наблюдаем чувствами или воспринимаем умом путем постижения. /Не следует думать, что в моменты времени, зримые только мыслью, двигающееся тело также приходит к нескольким местам [к которым двигаются составляющие его атомы]: - ведь это немыслимо, и если оно во всем своем составе в период времени, доступный чувственному восприятию, приходит из какой бы то ни было точки бесконечности, то оно не будет отправляющимся из места, из которого мы замечаем его движение, - ибо движение целого тела будет внешним выражением внутренних столкновений составляющих его атомов, даже если мы предположим, что до момента времени, доступного чувственному восприятию, быстрота движения тела не будет замедлена столкновениями. И этот принцип полезно удержать в памяти.
После этого, обращаясь к чувствам внешним и внутренним, -ибо таким путем получится самое надежное основание достоверности, -следует постигнуть, что душа есть состоящее из топких частиц тело, рассеянное по всему организму, очень похожее на ветер с какой-то примесью теплоты, и в одних отношениях похоже на первое [т. е. на ветер], в других-на второе [т. е. на теплоту]. Есть еще часть [души], которая по топкости частиц имеет большое отличие даже от этих самих и по этой причине более способна чувствовать согласно с остальным организмом. Обо всем этом свидетельствуют силы души, чувства; способность к возбуждению, процессы мышления и все то, лишаясь чего мы умираем. Далее, следует держаться убеждения, что душе принадлежит главная причина чувства;/ однако она не получила бы его, если бы не была прикрыта остальным организмом. А остальной организм, доставивший ей эту причину, и сам получил участие в таком случайном свойстве от нее, -однако не во всех свойствах, которыми она обладает: поэтому, когда душа удалится, организм не имеет чувства, ибо он сам в самом себе не имел этой силы, но доставлял ее другому, происшедшему с ним одновременно существу: а последнее, благодаря силе, развившейся в нем в результате движения [атомов в душе], сейчас же [непосредственно, без внешнего влияния] производило для себя способность чувствовать и сообщало ее и телу вследствие соседства и согласия в движении, как я уже сказал./ Поэтому, пока душа пребывает в теле, она никогда не лишится чувства, хотя потеряна какая- нибудь другая часть тела; напротив, какие части самой души пи погибнут, когда то, что покрывало их, будет уничтожено-все ли, или какая-нибудь часть его, - душа, если продолжает существовать, будет иметь чувство. А остальной организм, хотя и продолжает существовать- весь ли, или в какой-нибудь части, -не имеет чувства, когда удалилось то количество атомов, как бы ни было оно мало, которое составляет природу души. Затем, когда разлагается весь организм, душа рассеивается и уже не имеет тех же сил, не совершает движений, так что не обладает и чувством. И действительно, невозможно представить, чтобы она чувствовала, если не находится в этом организме и не может производить эти движения, когда окружающий ее покров не таков, как тот, в котором она теперь находится и производит эти движения./Далее, следует ясно понимать еще и то, что слово "бестелесное" в наиболее обычном значении своем обозначает то, что может мыслиться как нечто самостоятельное. Но самостоятельным нельзя мыслить что-нибудь иное бестелесное, кроме пустоты; а пустота не может ни действовать, ни испытывай действие, но только доставляет через себя возможность движения телам. Поэтому говорящие, что душа бестелесна, говорят вздор. Ибо она не могла бы ничего делала или испытывать действие, если бы была таковою; однако оба эти [случайные] свойства ясно различаются по отношению к душе. Итак, если результаты всех этих рассуждений о душе сводить к чувствам внутренним и внешним, помня о том, что было сказано вначале, то можно будет видеть, что они включены в общие формулы в достаточной степени для того, чтобы на основании их надежно изучать и частности системы.
Далее, что касается формы, цвета, величины, тяжести и всего прочего, что говорится как о постоянных свойствах тела, присущих или всем телам, или видимым и познаваемым чрез чувственное восприятие этих свойств, то не следует думать ни того, что эти свойства суть самостоятельные сущности [независимые субстанции], -ведь это невозможно вообразить, -ни того, что они вовсе не существуют, ни того, что они суть какие-то другие бестелесные субстанции, присущие телу, ни того, что они суть части тела; но надо думать, что все тело, хотя в целом обязано своим постоянным существованием всем этим свойствам, однако не в том смысле, что оно сложилось из этих свойств, снесенных вместе, -подобно тому, как бывает, когда, например, из самих частиц составляется большее собрание, будут ли это первоначала или части целого, меньшие этого целого, каково бы оно ни было, -по только, как я говорю, всем этим свойствам тело обязано своим постоянным существованием. Все эти свойства имеют свои специальные возможности быть познаваемыми и различаемыми [познаются отдельно и различаются], если только целое сопутствует им и никогда от них не отделяется, но вследствие совокупного представления свойств имеет название тела.
Далее, у тел часто бывают, однако не постоянно сопутствуют им [случайные свойства, относительно которых не следует предполагать ни того, что они вовсе не существуют, ни того, что они имеют природу целого тела], ни того, что они относятся к числу предметов невидимых, ни того, что они бестелесны. Поэтому, употребляя это слово в наиболее обычном значении его, мы делаем ясным, что случайные свойства не имеют ни природы целого, которое мы, беря его в совокупности, называем телом, ни природы свойств, постоянно сопутствующих ему, без которых невозможно представлять тело. Но так как целое сопутствует этим свойствам, то каждое из них вследствие некоторых действий мышления может быть названо так, но только в тех случаях, когда каждое из них мы видим проявляющимся в теле, потому что случайные свойства не постоянно сопутствуют телу. И не должно изгонять из области сущего это очевидное явление на том основании, что оно не имеет природы целого, с которым оно соединено, и природы постоянно сопутствующих свойств; и не следует думать, что они существуют самостоятельно- потому что и это невозможно представить ни по отношению к ним, ни по отношению к постоянным свойствам, - но, как и показывает чувственное восприятие, все их должно считать случайными свойствами тел, не постоянно сопутствующими им и, с другой стороны, не имеющими самостоятельного положения природы; по они рассматриваются так, как само чувственное восприятие показывает их своеобразие.
Далее, следует хорошо помнить еще вот что: время не должно исследовать так, как остальные свойства, которые мы исследуем в предмете, сводя их к общим представлениям [понятиям], созерцаемым у нас самих; но должно руководиться непосредственным впечатлением, согласно с которым мы говорим о долгом или коротком времени, и исследовать это впечатление, прилагая его ко времени, как прилагаем его к другим предметам. Не следует брать взамен обычных другие выражения, считая их лучшими, а должно употреблять о нем [о времени] те самые слова, которые имеются; не должно говорить относительно времени, будто что-либо другое имеет одинаковую природу с этим особенным понятием-и это делают некоторые, -по следует обращать мысль главным образом на то лишь, с чем мы связываем это особенное понятие и чем его измеряем. /И в самом деле, не нуждается в дальнейшем доказательстве, но только в размышлении, то обстоятельство, что мы связываем время с днями и ночами и с их частями, а равно и с чувствами и отсутствием чувств, с движениями и покойным состоянием, и в связи с этим последним мы думаем об этом самом понятии, как об особом каком-то виде случайного свойства, вследствие чего и называем его временем.
В добавление к тому, что сказано выше, следует думать, что миры и всякое ограниченное сложное тело, во всем своем протяжении имеющее вид, сходный с предметами, которые мы видим, образовались из бесконечности, причем все эти предметы, и большие и меньшие, выделились из особых скоплений материи и что все опять разлагается: одно-быстрее, другое-медленнее, одно-вследствие воздействия таких-то причин, другое-таких-то./ Кроме того, не следует думать, что миры образовались, имея необходимо одну форму, [но, однако, не всякую форму. Далее, следует думать, что во всех мирах есть живые существа, растения и другие предметы, которые мы видим в этом мире]. Ибо никто не может доказать, что в таком-то мире могли быть заключены и могли не быть заключены такие-то семена, из которых составляются живые существа, растения и все остальные предметы, которые мы видим, а в таком-то мире они не могли бы быть.
Далее, надо полагать, что сами обстоятельства [предметы] научили и принудили [человеческую] природу делать много разного рода вещей и что разум впоследствии совершенствовал то, что было вручено природой, и делал дальнейшие изобретения, в некоторых случаях- быстрее, в некоторых-медленнее, в некоторые периоды и времена [делая большие успехи], в некоторые-меньшие. Вот почему и названия первоначально возникли не по уговору, но так как каждый народ имел свои особые чувства и получал свои особые впечатления, то сами человеческие природы выпускали каждая своим особым образом воздух, образовавшийся под влиянием каждого чувства и впечатления, причем влияет также разница между народами в зависимости от места их жительства./Впоследствии у каждого народа с общего согласия были даны вещам свои особые названия, для того чтобы сделать друг другу [словесные] обозначения менее двусмысленными и выраженными более кратко. Кроме того, вводя некоторые предметы, ранее невиданные, люди, знакомые с ними, вводили и некоторые звуки для них; в некоторых случаях они вынуждены были произнести их, а в некоторых выбрали их по рассудку согласно обычному способу образования слов и таким образом сделали их значение ясным.
Далее, относительно движения небесных тел, их вращения, затмения, восхода, захода и тому подобных явлений не следует думать, что они произошли благодаря существу, которое ими распоряжается, приводит или привело их в порядок, и в то же время пользуется полным блаженством и бессмертием:/ ибо занятия, заботы, гнев, благоволение несовместимы с блаженством, но они бывают при слабости, страхе, потребности в других. С другой стороны, так как небесные тела суть собранный в массу огонь, то и не следует думать, что они обладают блаженством и по своему желанию принимают на себя эти движения. Нет, должно охранять идею божеского величия во всех словах, употребляемых для таких понятий, чтобы не возникли из них [из слов] мнения, противные этой идее величия. Иначе самое это противоречие произведет величайшее смятение в душах. Вот почему следует думать, что по причине первоначального включения материи в эти скопления при образовании мира совершается этот неукоснительный закон вращения небесных тел.
Далее, следует думать, что тщательно исследовать причины наиболее важных явлений есть задача изучения природы и что счастье для нас при познании небесных явлений основано именно на этом и на решении вопроса о том, каковы природы, которые мы видим в этих небесных явлениях и во всем том, что родственно с точным знанием, требующимся для этой цели [т. е. для счастья]. Кроме того, в таких вопросах нельзя допускать несколько возможностей и предполагать, что дело, может быть, обстоит и иначе как-нибудь, но следует думать, что в бессмертной и блаженной природе нет совершенно ничего, что могло бы возбуждать сомнение или беспокойство. Что это совершенно так,, можно понять мышлением.. Напротив, то, что относится к исследованию захода, восхода, поворота, затмения [светил] и всех родственных с ними явлений, нисколько не способствует счастью, получаемому от знания; напротив, люди, наблюдавшие эти явления, но не знающие, какова природа и каковы основные причины их, чувствуют такие же страхи, как если бы они не знали этих явлений, -может быть, чувствуют даже большие, когда изумление от наблюдения этих явлений не может получить разрешение и дать понимание закономерности самого главного. Вот почему, даже если мы находим несколько причин поворотов, заходов, восходов, затмений и тому подобных явлений, как это было в наших рассуждениях об отдельных явлениях, не следует думать, что исследование об этих явлениях не достигло той точности, какая способствует безмятежности и счастью нашему. Поэтому надо [для сравнения] наблюдать, сколькими способами у нас [на Земле] происходит одинаковое явление, и на основании этого определять причины небесных явлений и вообще всего неизвестного; надо презирать тех, кто не разумеет ни того, что существует или совершается одним только образом, ни того, что может происходить разным образом по отношению к вещам, которые видны с известного расстояния, и, кроме того, не знают, при каких условиях нельзя сохранить спокойствие духа. Итак, если мы будем думать, что явление может происходить еще и так как-нибудь и при таких условиях, при которых равно возможно сохранить безмятежность [атараксию] вследствие сознания, что оно может происходить разным образом, то мы будем сохранять безмятежность так же, как если будем знать, что оно происходит так как-нибудь./ Кроме всего этого, вообще следует уяснить себе то, что главное смятение в человеческой душе происходит оттого, что люди считают небесные тела блаженными и бессмертными и вместе с тем думают, что они имеют желания, действия, мотивы, противоречащие этим свойствам; смятение происходит также оттого, что люди всегда ожидают или воображают какое-то вечное страдание, как оно описано в мифах, может быть, боясь и самого бесчувствия в смерти, как будто оно имеет отношение к ним; также оттого, что они испытывают это не вследствие соображений мышления, а вследствие какого-то безотчетного, [неразумного] представления себе этих ужасов. Поэтому они, не зная их границ, испытывают такое же или же даже более сильное беспокойство, чем если бы дошли до этого мнения путем размышления./ А безмятежность [атараксия] состоит в отрешении от всего этого и в постоянном памятовании общих и важнейших принципов.
Поэтому надо относиться с вниманием к чувствам внутренним и внешним, которые у нас имеются: в делах общих-к чувствам, общим всем людям, в делах индивидуальных-к чувствам индивидуальным, -и но всякой имеющейся очевидности каждого орудия суждения. Ибо если мы будем относиться к этому с вниманием, то будем правильно определять причины, вызывающие смятение и страх, и, определяя причины небесных явлений и остальных спорадически случающихся фактов, мы устраним все, что крайне страшит отдельных людей.
Вот тебе, Геродот, изложение главнейших положений, касающихся природы общей системы в сокращенном виде, так что этот очерк может быть в точности удержан в памяти [усвоен]. Думаю, что, даже если кто не обратится к точному изучению всех частностей системы, он все-таки приобретет могущество, несравнимое с остальными людьми. Именно он сам уяснит себе многое из того, что тщательно излагается нами в деталях во всей нашей работе; да и эти самые положения, если он будет слагать их в своей памяти, будут постоянно помогать ему. Ибо они такого свойства, что даже те, которые уже знают подробности в достаточной мере или даже в совершенстве, могут производить большую часть своих изысканий о природе всего, основывая их на таких соображениях. А из тех, кто не принадлежит к числу стремящихся [к полному совершенству], некоторые могут не устным способом получить из этого очерка с быстротою мысли обзор самых важных положений для успокоения духа.


II. ЭПИКУР ПРИВЕТСТВУЕТ ПИФОКЛА

Принес мне Клеон письмо от тебя, в котором ты выражаешь свои добрые чувства к нам, равные нашему расположению к тебе, и разумно стараешься держать в памяти рассуждения, способствующие счастливой жизни. Ты просишь прислать тебе краткое, небольшого размера рассуждение о небесных явлениях, чтобы легко помнить его, потому что то, что написано нами в других сочинениях, трудно запомнить, хотя, как ты говоришь, ты постоянно их носишь с собою. Мы с удовольствием приняли твою просьбу и исполнились приятными надеждами. Поэтому, окончив все остальные наши писания, мы исполним твое желание, думая, что эти рассуждения будут полезны и многим другим, особенно тем, которые лишь недавно стали вкушать истинное учение о природе, и для тех, которые погружены слишком глубоко в занятие каким- нибудь обыденным делом. Поэтому хорошенько пойми это, держи в памяти и старательно изучай это вместе со всем остальным, что мы послали в малом сокращении к Геродоту. Итак, прежде всего не следует думать, что при познании небесных явлений-говорится ли о них в связи [с другими нашими взглядами] или независимо [от них]-нет никакой другой цели, кроме безмятежности и уверенности, так же как и в остальных [знаниях]. Не следует насильственным путем приводить невозможное объяснение и применять во всех случаях метод изучения, подобный тому, который применяется в наших сочинениях об образе жизни или относительно решения остальных физических проблем, каковы, например, положения, что вселенная состоит из тел и недоступной прикосновению природы, [т. е. пустоты], или что начала [элементы] неделимы, и все подобные утверждения, в которых имеется только одно объяснение, согласно с видимыми явлениями. Это неприменимо к небесным явлениям, но они допускают и несколько [более чем одну] причин своего возникновения и несколько суждений о своей [сущности], согласных с чувственными восприятиями. Ибо не на основании пустых [не доказанных] предположений и законоположений должно исследовать природу, но так, как этого требуют видимые явления. Наша жизнь нуждается уже не в неразумной вере и не в пустых мнениях, но в том, чтобы жить нам без тревоги. Итак, все [вся жизнь] происходит без потрясений по отношению ко всему, что может быть объяснено различным образом в согласии с видимыми явлениями, когда допускают, как и должно, убедительные высказывания об этом. Но если кто одно оставляет, а другое, в такой же степени согласное с видимыми явлениями, отбрасывает, тот, очевидно, оставляет область всякого научного исследования природы и спускается в область мифов. А указания относительно того, что совершается в небесных сферах, дают некоторые явления у нас на Земле, течение которых можно наблюдать, тогда как мы не можем наблюдать явления в небесных сферах; последние же могут происходить различным образом. Однако каждое небесное явление надо наблюдать, и затем по отношению к тому,· что связано с ним, надо выделять те факты, совершению которых разным образом не противоречит то, что у нас происходит.
Мир есть ограниченная часть неба, заключающая в себе светила, Землю и все небесные явления. Если он разрушится, все придет в смешение. Эта часть неба есть отрезок от бесконечности: кончается она границей - или редкой, или густой, или вращающейся, или находящейся в покое, - и имеет окружение - или круглое, или треугольное, или какое бы то ни было. Это может быть всячески, потому что этому не противоречит ни одно явление в этом [в нашем] мире, в котором нельзя заметить конца. А что число таких миров безгранично, это можно понять, и что такой мир может возникнуть и внутри [какого-нибудь] мира и в междумирии, -так мы называем пространство между мирами, - в месте, где много пустоты, а не в большом, прозрачном, [совершенно] пустом, как утверждают некоторые. Такое возникновение бывает тогда, когда какие-нибудь пригодные [для этого] семена потекут от одного мира или междумирия или даже от нескольких, мало-помалу производя прибавки, расчленения и при случае перемещения в другое место и орошения из пригодной материи до достижения законченности и устойчивости; [это продолжается до тех пор], пока заложенные в основании устои могут получать прибавления. И действительно, недостаточно только того, чтобы произошло скопление [атомов] и чтобы вихрь [пришел в движение] по необходимости, как предполагают, в пустом пространстве, в котором может возникнуть мир, и чтобы мир возрастал до тех пор, пока не столкнется с другим миром, как утверждает один из так называемых физиков: ведь это противоречит явлениям.
Солнце и Луна и остальные светила не возникли сами по себе [вне мира], так что они лишь впоследствии были принимаемы миром, но они с самого начала стали образовываться и увеличиваться благодаря прибавлению и вращению некоторых мелких природ, или ветряных, или огнеобразных, или состоящих из того и другого: так ведь, подсказывает чувственное восприятие./ А величина Солнца, Луны и остальных светил с нашей точки зрения такая, какою кажется; а сама по себе она или немногим больше видимой, или немногим меньше, или такая же·. Ведь так и огни у нас [на Земле], наблюдаемые с некоторого расстояния, рассматриваются на основании чувтственного восприятия. Равным образом всякое возражение против этого пункта будет устранено, если внимательно относиться к очевидным фактам, как мы и показываем в сочинениях о природе. Восход и заход Солнца, Луны и остальных светил может происходить и вследствие возгорания и угасания, если окружающая материя, и притом в обоих местах [в месте восхода и в месте захода], такова, что вышесказанное может совершаться; ибо ни одно явление этому не противоречит. Да и вследствие явления их над Землей и, наоборот, заслонения их Землею вышесказанное могло бы совершаться, ибо также ни одно явление не противоречит этому. Что касается их движения, то нет невозможного в том, что они совершаются вследствие вращения всего неба или вследствие того, что при стоянии неба они вращаются благодаря необходимости, образовавшейся с самого начала при возникновении мира с целью их восхода, -от жара по причине распространения огня, всегда движущегося последовательно в прилегающие места. Повороты Солнца и Луны, может быть, происходят вследствие косвенного положения неба, которое принуждается к этому положению временами года; равным образом возможно, что и вследствие противоположного давления воздуха, или вследствие того, что пригодная в каждом случае материя последовательно загорается, а та, [прежде горевшая], приходит к концу; или также, может быть, вследствие того, что с самого начала такое вращение неба было придано этим светилам, что они движутся наподобие спирали. Ведь все такие и родственные им объяснения не находятся в противоречии ни с одним из очевидных фактов, если кто при исследовании всех частностей подобных вопросов всегда придерживается возможного и может каждую частность привести в согласие с явлениями, не боясь рабских хитросплетений астрономов.
Ущерб Луны и опять наращение ее могло бы происходить как вследствие вращения этого тела, так равно и вследствие строения воздуха, а также вследствие заслонения ее другим телом, и вообще может быть объяснено всякими способами, которыми и явления у нас на Земле призывают нас объяснить эти фазы, -если только кто-нибудь, увлекшись страстью к методу объяснять явления одним способом, не отвергает безрассудно все другие методы, не рассмотрев, что возможно человеку познать и что невозможно, и через это стремясь познавать невозможное. Кроме того, возможно, что Луна имеет свет от себя, но возможно, что и от Солнца. В самом деле, и у нас, как мы видим, многие предметы имеют свет от себя, .а многие-от других предметов. И ни одно из небесных явлений не препятствует этим объяснениям, если кто всегда помнит о методе объяснять явления разными способами и рассматривает вместе с тем гипотезы и причины, согласные с ними [т. е. с небесными явлениями], а на то, что с ними не согласно, не обращает внимания, пе придает понапрасну этому значения и не спускается то так, то этак к методу объяснять явления одним способом. Отпечаток лица на Луне может происходить как вследствие перемещения ее частой, так и вследствие заслонения ее чем-нибудь и вследствие всякой другой причины, которая может быть наблюдаема, если она находится в согласии с явлениями. Ибо по отношению ко всем небесным явлениям не должно отказываться от способа исследования таким путем: ведь если кто будет бороться с очевидными фактами, тот никогда пе сможет получить в удел истинную безмятежность [атараксию].
Затмение Солнца и Луны может происходить как вследствие угасания, как и у нас это наблюдается, так и вследствие заслонения их какими-нибудь другими телами- Землею или каким-нибудь невидимым телом или чем-нибудь другим подобным. И, таким образом, надо рассматривать вместе близкие друг другу причины и не следует считать невозможным, что некоторые из них действуют одновременно. Далее, правильность обращения небесных тел следует понимать так же, как и правильность некоторых явлений, случающихся у нас на Земле. Божественную природу никоим образом не должно привлекать для этого, но должно хранить ее свободной от тягостных обязанностей, в полном блаженстве. Ведь если это не будет выполнено, то все исследование о причинах небесных явлений будет напрасным, как уже и случилось с некоторыми, которые не держались возможных объяснений, но впали в мысль вздорную, будто небесные явления происходят лишь одним способом, а все другие возможные способы отбрасывают, доходя до немыслимого и не будучи в состоянии сравнивать земные явления, которые должно принимать за указания.
Изменение длины ночей и дней происходит как оттого, что движения Солнца над Землей бывают быстры и опять медленны вследствие его прохождения чрез места меняющейся [неравной] длины, так и оттого, что оно проходит чрез некоторые места быстрее или медленнее, как и у нас наблюдаются некоторые явления, с которыми должно согласоваться, говоря о небесных явлениях. А те, которые принимают одну причину, борются против очевидности явлений и не задаются вопросом-возможно ли человеку делать такие наблюдения.
Предсказания погоды могут быть как на основании совпадения обстоятельств, как это бывает у животных, видимых у нас, так и на основании перемен воздуха: и то и другое не противоречит [видимым] явлениям. Но при каких обстоятельствах действует та или эта причина, понять невозможно.
Облака могут образовываться и собираться как вследствие сгущения воздуха под давлением ветров, так и вследствие переплетения атомов, держащихся друг за друга и пригодных для осуществления этого, и вследствие собрания излияний [испарений] из земли и вод; также нет невозможного в том, что и разными другими способами образуются соединения таких вещей. А затем, когда они где-либо в одном месте подвергаются давлению и где-либо в другом месте изменению, из них может образоваться вода, а еще когда нисходящим потоком ветры движутся через воздух из пригодных для этого мест, причем более сильный ливень образуется из некоторых скоплений атомов, пригодных для таких излияний.
Гром может происходить и вследствие кручения ветра в пустотах туч, как бывает в наших сосудах, или вследствие гудения огня, наполненного ветром внутри туч, или вследствие разрывов туч и их разделения, или вследствие трения туч, или вследствие того, что тучи ломаются, получив отвердение, подобное льду: явления призывают нас говорить, что как целое, [все небесные явления], так и явления этого рода могут происходить разными способами.
Точно так же и молния может происходить разными способами, именно: вследствие трения и столкновения туч сочетание атомов, способное произвести огонь, выскальзывая [из туч], рождает молнию; вследствие того, что ветры выталкивают из туч такие тела, которые производят это блистание; вследствие вытеснения, когда производится давление на тучи или друг другом, или ветрами; вследствие того, что свет, рассеянный от небесных светил, воспринимается тучами, потом сдавливается движением туч и ветров и выпадает через тучи; вследствие того, что через тучи проникает свет, состоящий из тончайших частиц, благодаря чему тучи от огня воспламеняются и вследствие движения огня происходит гром; вследствие того, что ветер воспламеняется как от стремительности движения, так и от сильного вращения; вследствие того, что тучи разрываются ветрами и выпадают атомы, способные производить огонь и производящие явление молнии. Да и многими другими способами легко можно будет наблюдать, если придерживаться Постоянно явлений и быть в состоянии сравнивать [с ними] то, что подобно им. Молния предшествует грому при таком строении туч или потому, что одновременно со вторжением ветра в тучу выталкивается строение атомов, способное производить молнию, а потом ветер, крутясь, производит этот гул; или потому, что они оба одновременно выпадают из тучи, но молния движется к нам с более стремительной быстротой, а гром запаздывает подобно тому, как это бывает при некоторых предметах, наблюдаемых с расстояния и производящих какие- нибудь удары.
Удары молнии могут происходить вследствие более обильных собраний ветров, вследствие их вращения, сильного воспламенения, прорыва части их и весьма сильного выпадения этой части на места внизу, причем прорыв происходит потому, что соседние места более сгущены от давления туч, или вследствие самого выпадения вращающегося огня, -подобно тому, как может происходить гром, когда огонь станет довольно большим, сильно наполнится ветром и прорвет тучу оттого, что не может податься в соседние места из-за постоянного давления туч одной на другую. И многими другими способами могут происходить удары молнии; только пусть [при объяснении их] не будет сказки; а сказки не будет, если надлежащим образом следовать видимым явлениям и из них брать указания для объяснения невидимых.
Циклоны [ураганы] могут возникать вследствие того, что туча в виде столба спускается в нижние места, толкаемая скопившимся внутри ее ветром и влекомая сильным ветром, причем одновременно тучу толкает в бок внешний ветер; или вследствие того, что ветер принимает кругообразную форму, причем часть воздуха вместе с тем вталкивается сверху; или вследствие того, что образуется сильный поток ветров и не может протечь в бок по причине сгущения окружающего воздуха. Если циклон спускается до земли, то образуются смерчи всеми способами, которыми происходит их возникновение от движения ветра; а если циклон спускается до моря, то происходят водяные смерчи.
Землетрясения могут возникать вследствие того, что ветер заключен в земле, перемещает ее небольшими массами и непрерывно двигает, что и сообщает колебание земле. Этот ветер земля или принимает в себя извне, или же оттого, что массы земли внутри падают в пещерообразные места земли, обращая в ветер заключенный в них воздух. Кроме того, землетрясения могут происходить вследствие самого распространения движения от падения многих масс и обратного удара, когда движение сталкивается с сильнее сгущенными массами земли. Также и многими другими способами [от многих других причин] могут происходить эти движения земли.
А ветры образуются, когда время от времени какая- нибудь посторонняя материя постоянно и постепенно проникает, а также вследствие обильного собрания воды. А остальные ветры образуются также, когда во многие углубления попадают немногие [потоки воздуха], причем происходит их распространение.
Град образуется как вследствие более сильного замерзания, когда некоторые ветристые тела собираются отовсюду и разделяются, так и вследствие более умеренного замерзания некоторых водообразных тел и их одновременного разрыва, что производит в одно и то же время и столкновение их и разрыв, так что они, замерзая, соединяются частями и целыми массами. Что касается круглой формы града, то нет невозможного в том, что она становится такою оттого, что края тают со всех сторон, или же оттого, что, как говорят, тела, будут ли они водообразные или ветристые, при соединении собираются ровно частями со всех сторон.
Снег может образовываться оттого, что мелкий дождь выливается из туч благодаря порам соответствующей формы и сильному, постоянному сдавливанию ветрами пригодных для этого туч, а потом он [дождь] при своем движении замерзает по причине холода, окружающего его в местах ниже туч. Такое излияние из туч может происходить также вследствие замерзания в тучах, имеющих равномерную пористость, когда тучи водообразные, лежащие рядом, давят одна на другую: они, совершая как бы столкновение, производят град, что бывает очень часто в воздухе. Также вследствие трения замерзших туч [одной о другую] эти комочки снега могут получать отскакивание. И другими способами снег может образоваться.
Роса образуется как вследствие того, что из воздуха сходятся одна с другою такие частицы, которые бывают способны образовать такую влажность; также и вследствие того, что частицы поднимаются от мест, или влажных, или содержащих воды, -в каковых местах особенно образуется роса, и потом, когда они сойдутся в одно место и образуют влажность, они падают на места внизу, как и у нас подобным образом наблюдаются некоторые такие явления во многих случаях. Иней тоже образуется вследствие изменения частиц росы оттого, что такие частицы замерзают под влиянием окружающего их холодного воздуха.
Лед образуется как вследствие вытеснения из воды частиц круглой формы и соединения находящихся в воде треугольных и остроугольных частиц, так и вследствие прибавления извне таких частиц, которые, скопившись, производят замерзание воды, вытеснив некоторое количество круглых частиц.
Радуга образуется вследствие того, что Солнце освещает воздух, содержащий водяные частицы, или вследствие особенного смешения света и воздуха, которое может производить эти особенные цвета, -или все, или каждый в отдельности; а благодаря обратному отблеску от этого соседние области воздуха могут получать такой цвет, какой мы видим, - именно вследствие освещения частей. / Это представление о круглой форме радуги происходит оттого, что расстояние от всех точек ее воспринимается взором как равное, или же оттого, что, так как атомы в воздухе или в тучах, несущиеся от того же самого воздуха, получают сплотнение в такой форме, то это сочетание [света и воздуха] спускается в виде некой окружности.
Кольцо вокруг Луны образуется или вследствие того, что воздух со всех сторон несется к Луне, или вследствие того, что воздух настолько равномерно задерживает несущиеся от Луны истечения, что располагает их кругом нее в виде этого облакообразного кольца, без всяких пропусков в нем. Или же это кольцо образуется вследствие того, что воздух равномерно со всех сторон задерживает воздух, окружающий Луну, располагая окружение ее так, что оно становится круглым и толстым. А это происходит в некоторых частях [неба] или потому, что какое- нибудь течение извне понуждает [воздух], или потому, что теплота овладевает порами [Луны] надлежащим образом для того, чтобы это произвести.
Кометы возникают или потому, что в некоторых местах в некоторые промежутки времени в небесных высях сгущается огонь по причине скопления материи, или же потому, что по временам небо над нами имеет какое-то особенное движение, так что такие звезды становятся видимыми, или они сами в некоторые времена начинают двигаться вследствие какого-нибудь скопления материи и приходят в наши места и становятся видимыми. И исчезновение их происходит по причинам, противоположным этим.
Некоторые звезды вращаются на одном и том же месте, что случается не только потому, что стоит [неподвижно] эта часть мира, вокруг которой остальное вращается, как говорят некоторые, но также и потому, что ее окружает круговое вращение воздуха, которое препятствует этим звездам вращаться, как вращаются остальные, или также потому, что в дальнейших местах для них нет пригодного вещества, а есть оно только в этом месте, в котором мы видим их находящимися. И другими многими способами это может совершаться, если кто может делать умозаключение, согласное с [видимыми] явлениями.
Что некоторые звезды блуждают, -в случае, если действительно они так совершают движения, -а некоторые не так двигаются, причина этого, может быть, заключается в том, что они, с самого начала двигаясь кругообразно, подчинены такой необходимости, что одни двигаются по одной и той же орбите-правильной, а другие-по орбите, которая в то же время имеет некоторые неправильности. Однако возможно, что в пространствах, через которые они двигаются, в одних местах есть правильные течения воздуха, последовательно толкающие их в одном и том же направлении и правильно воспламеняющие их; а в других местах течения воздуха неправильны, так что происходят наблюдаемые нами отклонения. А приводить одну причину для этого, тогда как [видимые] явления требуют нескольких объяснений, - это безумно, и неправильно поступают приверженцы бессмысленной астрологии, попусту приводящие причины некоторых явлений, причем они никоим образом не освобождают божественную природу от тяжелых обязанностей.
Случается видеть, что некоторые звезды отстают от некоторых других; это бывает или потому, что они хотя описывают тот же самый круг, но двигаются медленнее; или потому, что они [в действительности] двигаются в противоположном направлении, хотя и увлекаются обратно тем же самым вихрем; или же потому, что они хотя несутся по, кругу тем же вихрем, но вращаются одни по большему пространству, другие-по меньшему. Но давать одно объяснение этим явлениям-это прилично только тем, кто хочет морочить толпу.
То, что называется падающими звездами, может происходить отчасти вследствие трения их между собой и выпадения [обломков] там, где бывает выдувание их ветром, как мы говорим относительно молнии; или это происходит вследствие соединения атомов, способных производить огонь, когда бывает скопление родственной материи, пригодной для совершения этого, и вследствие движения их в том направлении, куда сначала, при скоплении их, бывает направлен толчок; или это происходит вследствие стечения ветра в некоторых тумановидных уплотнениях и воспламенения его благодаря круговращению, причем он затем прорывается от своего окружения и несется в то место, к которому бывает направлен толчок. Есть также и другие способы для совершения этого, свободные от мифических объяснений.
Предсказания погоды по некоторым животным основаны на случайном совпадении обстоятельств. Ведь животные не могут оказывать никакого принуждения на то, чтобы окончилась зима, и не сидит никакая божественная природа, которая следила бы за выходом этих животных и потом приводила бы в исполнение эти приметы. / Ведь такая глупость не могла бы напасть ни на одно живое существо, если только оно обладает хоть каким- нибудь развитием, не говоря уже о существе, обладающем полным блаженством.
Все это запомни, Пифокл: благодаря этому во многих случаях ты избегнешь мифической болтовни и будешь в состоянии понимать вещи, однородные с этими. Но больше всего предайся изучению начал, бесконечности и родственных с этим предметов, а также орудий суждения [критериев] и внутренних чувств и цели, ради которой мы ведем эти рассуждения. Тщательное изучение этого даст тебе легко возможность понимать причины частностей. А кто не предается с возможно большей любовью этим предметам, те не могут ни их самих хорошо понять, ни усвоить себе _цели, ради которой следует изучать это.


III. ЭПИКУР ПРИВЕТСТВУЕТ МЕНЕКЕЯ

Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией; ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души. Кто говорит, что еще не наступило или прошло время для занятия философией, тот похож на того, кто говорит, что для счастья или еще нет, или уже нет времени. Поэтому и юноше и старцу следует заниматься философией: первому - для того, чтобы, стареясь, быть молоду благами вследствие благодарного воспоминания о прошедшем, а второму-для того, чтобы быть одновременно и молодым и старым вследствие отсутствия страха перед будущим. Поэтому следует размышлять о том, что создает счастье, если действительно, когда оно есть, у нас все есть, а когда его нет, мы все делаем, чтобы его иметь.
Что я тебе постоянно советовал, это делай и об этом размышляй, имея в виду, что это основные принципы прекрасной жизни. Во-первых, верь, что бог - существо бессмертное и блаженное, согласно начертанному общему представлению о боге, и не приписывай ему ничего чуждого его бессмертию или несогласного с его блаженством; но представляй себе о боге все, что может сохранять его блаженство, соединенное с бессмертием. Да, боги существуют: познание их-факт очевидный. Но они не таковы, какими их представляет себе толпа, потому что толпа не сохраняет о них постоянно своего представления. Нечестив не тот, кто устраняет богов толпы, но тот, кто применяет к богам представления толпы: ибо высказывания толпы о богах являются не естественными понятиями, но лживыми домыслами, согласно которым дурным людям боги посылают величайший вред, а хорошим - пользу. Именно люди, все время близко соприкасаясь со своими собственными добродетелями, к подобным себе относятся хорошо, а па все, что не таково, смотрят, как на чуждое.
Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Ведь все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения. Поэтому правильное знание того, что смерть не имеет к нам никакого отношения, делает смертность жизни усладительной, - не потому, чтобы оно прибавляло к ней безграничное количество времени, но потому, что отнимает жажду бессмертия. И действительно, нет ничего страшного в жизни тому, кто всем сердцем постиг [вполне убежден], что вне жизни нет ничего страшного. Таким образом, глуп тот, кто говорит, что он боится смерти по потому, что она причинит страдание, когда придет, но потому, что она причиняет страдание тем, что придет: ведь если что не тревожит присутствия, то напрасно печалиться, когда оно только еще ожидается. Таким образом, самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как когда мы существуем, смерть еще не присутствует; а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем. Таким образом, смерть не имеет отношения ни к живущим, ни к умершим, так как для одних она не существует, а другие уже не существуют.
Люди толпы то избегают смерти, как величайшего из зол, то жаждут ее, как отдохновения от зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни, но и не боится не-жизни, нотому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не представляется каким-нибудь злом. Как пищу он выбирает вовсе не более обильную, но самую приятную, так и временем он наслаждается не самым долгим, но самым приятным.
Кто советует юноше прекрасно жить, а старцу прекрасно кончить жизнь, тот глуп - не только вследствие привлекательности жизни, но также и потому, что забота о прекрасной жизни есть та же самая, что и забота о прекрасной смерти. По еще хуже тот, кто говорит, что хорошо не родиться, "а родившись, как можно скорее пройти врата Аида". Если он говорит так по убеждению, то почему не уходит из жизни? Ведь это в его власти, если это было действительно им твердо решено. А если в шутку, то напрасно он говорит это среди людей, не принимающих его мнения.
Надо помнить, что будущее-не наше, но, с другой стороны, и пе вполне не наше, - для того, чтобы мы не ждали непременно, что оно наступит, но и не теряли надежды, будто оно вовсе не наступит.
Надо принять во внимание, что желания бывают одни - естественные, другие-пустые, и из числа естественных одни - необходимые, а другие - только естественные; а из числа необходимых одни - необходимы для счастья, другие - для спокойствия тела, третьи - для самой жизни. Свободное от ошибок рассмотрение этих фактов при всяком выборе и избегании может содействовать здоровью тела и безмятежности души, так как это есть цель счастливой жизни; ведь ради этого мы все делаем, - именно, чтобы не иметь ни страданий, ни тревог. А раз это с нами случилось, всякая буря души рассеивается, так как живому существу нет надобности идти к чему-то, как к недостающему, и искать чего-то другого, от чего благо души и тела достигнет полноты. Да, мы имеем надобность в удовольствий тогда, когда страдаем от отсутствия удовольствия; а когда не страдаем, то уже не нуждаемся в удовольствии. Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жизни. Его мы познали как первое благо, прирожденное нам; с него начинаем мы всякий выбор и избегание; к нему возвращаемся мы, судя внутренним чувством, как мерилом, о всяком благе.
Так как удовольствие есть первое и прирожденное нам благо, то поэтому мы выбираем не всякое удовольствие, но иногда мы обходим многие удовольствия, когда за ними следует для нас большая неприятность; также мы считаем многие страдания лучше удовольствия, когда приходит для нас большее удовольствие, после того как мы вытерпим страдания в течение долгого времени. Таким образом, всякое удовольствие, по естественному родству с нами, есть благо, но не всякое удовольствие следует выбирать, равно как и страдание всякое есть зло, но не всякого страдания следует избегать. Но должно обо всем этом судить по соразмерении и по рассмотрении полезного и неполезного: ведь в некоторых случаях мы смотрим на благо, как на зло, и обратно: на зло-как на благо.
Да и довольство своим [умеренность] · мы считаем великим благом не затем, чтобы всегда пользоваться немногим, но затем, чтобы, если у нас не будет многого, довольствоваться немногим в полном убеждении, что с наибольшим удовольствием наслаждаются роскошью те, которые наименее в ней нуждаются, и что все естественное легко добывается, а пустое [излишнее] трудно добывается. Простые кушанья доставляют такое же удовольствие, как и дорогая пища, когда все страдание от недостатка устранено. Хлеб и вода доставляют величайшее удовольствие, когда человек подносит их к устам, чувствуя потребность. Таким образом, привычка к простой, недорогой пище способствует улучшению здоровья, делает человека деятельным по отношению к насущным потребностям жизни, приводит нас в лучшее расположение духа, когда мы после долгого промежутка получаем доступ к предметам роскоши, и делает нас неустрашимыми пред случайностью.
Итак, когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствия распутников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые, но знающие, или не соглашающиеся, или неправильно понимающие, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и кутежи непрерывные, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскошный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания и изгоняющее [лживые] мнения, которые производят в душе величайшее смятение.
Начало всего этого и величайшее благо есть благоразумие. Поэтому благоразумие дороже даже философии. От благоразумия произошли все остальные добродетели; оно учит, что нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно. Ведь все добродетели по природе соединены с жизнью приятной, и приятная жизнь от них неотделима. В самом деле, кто, по твоему мнению, выше человека, благочестиво мыслящего о богах, свободного от страха перед смертью, путем размышления постигшего конечную цель природы, понимающего, что высшее благо легко исполнимо и достижимо, а высшее зло связано с кратковременным страданием; смеющегося над судьбой, которую некоторые вводят как владычицу всего? Он, напротив, говорит, что одни события происходят в силу необходимости, другие - по случаю, а иные зависят от нас, так как необходимость не подлежит ответственности, а случай непостоянен, как он видит, по то, что зависит от пас, не подчинено никакому господину, и за этим следует как порицание, так и противоположное ему. В самом деле, лучше было бы следовать мифу о богах, чем быть рабом судьбы физиков [естествоиспытателей]; миф дает намек на надежду умилостивления богов посредством почитания их, а судьба заключает в себе неумолимую необходимость. Что касается случая, то мудрец не признает его ни богом, как думают люди толпы, - потому что богом ничто не делается беспорядочно, - ни причиной всего, хотя и шаткой, - потому что он не думает, что случай дает людям добро или зло для счастливой жизни, но что он доставляет начала великих благ или зол. Поэтому мудрец полагает, что лучше с разумом быть несчастным, чем без разума быть счастливым. И действительно, в практической жизни лучше, чтобы что-нибудь хорошо выбранное потерпело неудачу, чем чтобы что- нибудь дурно выбранное получило успех благодаря случаю.
Так вот обдумывай это и тому подобное сам с собою днем и ночью и с подобным тебе человеком, и ты никогда, ни наяву, ни во сне, не придешь в смятение, а будешь жить, как бог среди людей. Да, совершенно не похож па смертное существо человек, живущий среди бессмертных благ!


IV. ГЛАВНЫЕ МЫСЛИ

I. Блаженное и бессмертное [существо] и само пе имеет хлопот [беспокойств] и другому пе причиняет их, так что оно пе одержимо ни гневом, ни благоволением; все подобное находится в немощном.
II. Смерть не имеет никакого отношения к нам: ибо то, что разложилось, не чувствует, а то, что не чувствует, не имеет никакого отношения к нам.
III. Предел величины удовольствий есть устранение всякого страдания. А где есть удовольствие, там, пока оно есть, нет страдания, или печали, или того и другого вместе.
IV. Страдание в плоти продолжается непрерывно не долгое время; но в высшей степени оно бывает в течение очень короткого времени, а в степени, только превышающей удовольствие в плоти, оно бывает не много дней. А долговременные болезни имеют больше удовольствия, чем страдания.
V. Нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и, наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно. А у кого этого нет, тот не живет разумно, нравственно и справедливо; а у кого нет последнего, тому нельзя жить приятно.
VI. Для того чтобы жить в безопасности от людей, существует благо, согласное с природой, и посредством таких благ человек может себе это доставлять.
VII. Некоторые хотят сделаться славными и быть на виду у людей, думая, что таким способом приобретут безопасность от людей. Таким образом, если жизнь таких людей безопасна, то они достигли естественного блага; а если она не безопасна, то они не имеют того, к чему стремились сначала, следуя голосу природы.
VIII. Никакое удовольствие не есть зло само по себе; но средства, производящие некоторые удовольствия, приносят беспокойства, во много раз превышающие удовольствия.
IX. Если бы всякое удовольствие сгущалось [становилось интенсивнее] и с течением времени охватывало весь организм или главнейшие части [человеческой] природы, то удовольствия никогда не отличались бы одно от другого.
X. Если бы то, что производит удовольствия распутников, рассеивало страхи ума относительно небесных явлений, смерти и ее страданий, а также научало бы пределу страстей и страданий, то мы никогда не имели бы причины порицать их, так как они отовсюду наполняли бы себя удовольствиями и ниоткуда пе имели бы ни страдания, ни печали, что и есть зло.
XI. Если бы нас нисколько не беспокоили подозрения относительно небесных явлений и подозрения о смерти, что она имеет к нам какое-то отношение, а также непонимание границ страданий и страстей, то мы не имели бы надобности в изучении природы.
XII. Нельзя разрушать страх относительно самых важных вещей, не зная природы вселенной, но подозревая истину в чем-нибудь из того, что рассказывается В мифах. Поэтому нельзя без изучения природы получать удовольствия без примеси [страха].
XIII. Нет никакой пользы готовить себе безопасность по отношению к людям, если есть опасения относительно того, что в вышине, под землей и в бесконечности вообще?
XIV. Хотя безопасность от людей достигается до некоторой степени благодаря некоторой силе, удаляющей [беспокоящих людей], и благосостоянию [богатству], - самой настоящей безопасность бывает благодаря тихой жизни и удалению от толпы.
XV. Богатство, требуемое природой, ограничено и легко добывается; а богатство, требуемое пустыми мнениями, простирается до бесконечности.
XVI. Случай редко, мешает мудрецу; самые большие и самые важные дела устроил разум, и во все время его жизни он устраивает их и будет устраивать.
XVII. Справедливый в высшей степени свободен от тревоги, а несправедливый полон очень сильной тревоги.
XVIII. Не увеличивается удовольствие в плоти, когда устранено страдание, происходящее от недостатка, но оно только разнообразится; высшее же удовольствие разума порождается пониманием этих самых вещей и однородных с ними чувств, которые причиняли разуму величайшие страхи.
XIX. Безграничное время заключает в себе удовольствие, равное с ограниченным временем, если мерить разумом пределы удовольствия.
XX. Плоть воспринимает пределы удовольствия как безграничные и доставляет его безграничное время. Разум же, достигнув понимания крайнего блага плоти и его предела и рассеяв страхи относительно вечности, доставляет нам совершенную жизнь, и мы уже нисколько не нуждаемся в безграничном времени; но разум не избегает удовольствия, и, с другой стороны, когда обстоятельства готовят нам уход из жизни, он пе приближает ее конца, как будто в какой-то мере ему недостает наилучшей жизни.
XXI. Кто знает пределы жизни, тот знает, что легко добыть то, что устраняет страдание, происходящее от недостатка; и что делает всю жизнь совершенной; поэтому он нисколько не нуждается в действиях, заключающих в себе борьбу [соперничество].
XXII. Следует иметь в виду действительную цель [жизни] и всю достоверность [непосредственного восприятия], к которой мы сводим наши мнения; в противном случае все будет полно сомнения и беспорядка.
XXIII. Если ты считаешь недостоверными все чувственные восприятия, то у тебя не остается ничего, на что можно бы было делать ссылку при суждении о тех из них, которые, по твоим словам, лживы.
XXIV. Если ты отбросишь какое-нибудь в отдельности чувственное восприятие и не будешь делать различия между мнением, касающимся того, что еще ожидает подтверждения, и тем, что уже дано внешним чувственным восприятием и внутренними чувствами и всяким действием ума, то приведешь в беспорядок и остальные чувственные восприятия своим безосновательным мнением, так что отбросишь всякий критерий [суждения]. А если среди умственных образов, созданных твоим мнением, ты будешь считать достоверным и все то, что ожидает подтверждения, и то, что не ожидает его, ты не избежишь ошибки, потому что будешь хранить всецело причину сомнения во всяком суждении о том, что правильно и что неправильно.
XXV. Если ты не будешь при всяком случае сообразовывать каждое действие с конечной целью природы, но будешь обращаться к чему-нибудь другому, избегая чего- либо или стремясь к чему-либо, то у тебя действия пе будут соответствовать логосам [принципам].
XXVI. Все желания, которые, если они не удовлетворяются, не ведут к страданию, не необходимы, но заключают в себе стремление, легко рассеиваемое, когда предмет страсти трудно достижим или когда кажется, что они могут причинить вред.
XXVII. Из всего того, что мудрость доставляет себе для счастья всей жизни, самое важное есть обладание дружбой.
XXVIII. То же самое убеждение, которое дает нам безбоязненность относительно того, что ничто страшное не бывает вечным или долговременным, усмотрело и то, что безопасность, даже в пашем ограниченном существовании, благодаря дружбе наиболее полно осуществляется.
XXIX. Желания бывают: одни - естественные и необходимые, другие - естественные, но не необходимые, третьи - не естественные и пе необходимые, но происходящие от пустых мнений.
XXX. Естественные желания, но пе ведущие к страданию, если они не исполняются, в которых есть напряженное усилие, происходят вследствие пустого мнения, и они не рассеиваются не вследствие своей природы, по вследствие вздорного умонастроения человека.
XXXI. Справедливость, происходящая от природы, есть договор о полезном - с целью не вредить друг другу и не терпеть вреда.
XXXII. По отношению ко всем живым существам, которые не могут заключать договоры о том, чтобы не вредить друг другу и не терпеть вреда, нет ничего справедливого и несправедливого; точно так же и по отношению ко всем народам, которые пе могут или но хотят заключать договоры о том, чтобы пе вредить и не терпеть вреда.
XXXIII. Справедливость сама по себе не есть нечто, но в сношениях людей друг с другом в каких бы то пи было местах всегда она есть некоторый договор о том, чтобы не вредить и не терпеть вреда.
XXXIV. Несправедливость не есть зло сама по себе, но это зло заключается в страхе от подозрения, что человек не останется скрытым от тех, которые поставлены карателями за такие действия.
XXXV. Кто делает тайно что-нибудь из того, что люди уговорились между собою пе делать с целью не вредить и пе терпеть вреда, тому нельзя быть уверенным, что он останется скрытым, хотя бы он десять тысяч раз оставался скрытым в данное время. Ведь останется ли он скрытым до смерти-неизвестно.
XXXVI. В общем справедливость для всех одна и та же, потому что она есть нечто полезное в сношениях людей друг с другом; но в отношении индивидуальных особенностей страны и других каких бы то ни было обстоятельств справедливость оказывается не для всех одной и той же.
XXXVII. Из числа действий, признанных справедливыми, то, полезность которого подтверждается в потребностях взаимного общения людей, заключает в себе залог справедливости, будет ли оно одно и то же для всех или негодно и то же. А если кто издаст закон, по он не окажется идущим па пользу взаимного общения людей, то он уже не имеет природы справедливости. Даже если полезность, заключающаяся в справедливости, меняется, [исчезает], но в течение некоторого времени бывает согласна с естественным представлением о справедливости, то в течение того времени она нисколько не менее бывает справедливой в глазах тех, кто не смущает себя пустыми звуками [словами], а смотрит па факты.
XXXVIII. Если действия, признанные справедливыми, при перемене обстоятельств оказываются на практике не согласными с естественным представлением о справедливости, то эти действия несправедливы. Но, если при перемене обстоятельств те же действия, которые были признаны справедливыми, более уже не полезны, то они были справедливыми тогда, когда они были полезны для взаимного общения сограждан, но впоследствии, перестав- быть полезными, они уже не справедливы.
XXXIX. Кто лучше всего справляется со своей боязнью перед внешними обстоятельствами, тот делает то, что может, дружественным себе, а чего но может [делает] по крайней мере не враждебным; а со всем тем, с чем он не может даже и этого сделать, он прекращает общение и удаляет [из своей жизни] все, в отношении чего это полезно делать.
XL. Кто имеет возможность доставить себе полную безопасность от соседей, те все живут друг с другом самым приятным образом, имея самую надежную гарантию безопасности, и, насладившись самой полной близостью [с друзьями], пе оплакивают смерти того, кто скончался раньше их, как будто сожалея о нем.


V. ОТРЫВКИ ИЗ СОЧИНЕНИЙ И ПИСЕМ

Автор: 
Эпикур

А. ВАТИКАНСКОЕ СОБРАНИЕ ИЗРЕЧЕНИЙ
I. Главные мысли I.
II. Главные мысли II.
III. Главные мысли IV.
IV. Всякое [телесное] страдание достойно презрения: страдание, заключающее в себе интенсивную боль, продолжаетcя короткое время, а долговременное страдание в теле причиняет· боль слабую.
V. Главные мысли V.
VI. Главные мысли XXXV.
VII. Преступнику остаться скрытым трудно, а получить уверенность в том, что скроется, невозможно.
VIII. Главные мысли XV.
IX. Необходимость есть бедствие, но нет никакой необходимости жить с необходимостью.
IX. Метродор. Помни, что, будучи смертным по природе и получив ограниченное время [жизни], ты восшел, благодаря размышлениям о природе, до бесконечности и вечности и узрел "то, что есть и что будет, и то, что минуло".]
XI. У большинства людей спокойствие есть оцепенение, а движение [деятельность]-безумие.
XII. Главные мысли XVII.
XIII. Главные мысли XXVII.
XIV. Мы рождаемся один раз, а дважды родиться нельзя, но мы должны уже целую вечность не быть. Ты же, не будучи властен над завтрашним днем, откладываешь радость; а жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга.
XV. Мы ценим свой характер как свою собственность, хорош ли он и уважается ли людьми или нет: так должно ценить и характер других, если они к нам расположены.
XVI. Никто, видя зло, не выбирает его, но попадается, прельщенный злом, как будто оно есть добро в сравнении с большим, чем оно, злом.
XVII. Не юношу надо считать счастливым, а старца, прожившего жизнь хорошо: юноша в цвете сил, меняя мысли, носится сильным течением случая; а старец причалил в старость, словно в пристань, замкнув в надежных воспоминаниях благодарности блага, на которые прежде трудно было надеяться.
XVIII. Когда отнимается возможность видеться, разговаривать, общаться, кончается любовная страсть.
XIX. Кто не помнит о прежнем счастье, тот - сегодня уже старик.
XX. Главные мысли XXIX.
XXI. Не следует насиловать природу, следует повиноваться ей; а мы будем повиноваться ей, необходимые желания исполняя, а также естественные, если они не вредят, а вредные сурово подавляя.
XXII. Главные мысли XIX.
XXIII. Всякая дружба желанна ради себя самой, а начало она берет от пользы.
XXIV. Сны не имеют божественной природы и вещей силы; опи происходят от впадения [в человека] образов.
XXV. Бедность, измеряемая целью природы, есть великое богатство, а неограниченное богатство есть великая бедность.
XXVI. Следует понять, что как долгий разговор, так и короткий клонится к одной и той же цели.
XXVII. Во всех занятиях плод с трудом приходит по окончании их,. а в философии рядом с познанием бежит удовольствие: не после изучения бывает наслаждение, а одновременно бывает изучение и наслаждение.
XXVIII. Не следует испытывать ни тех, кто быстро готов на дружбу, ни тех, кто нерешителен: ради дружбы следует и рискнуть.
XXIX. Я предпочел бы, исследуя природу, откровенно, как оракул, вещать полезное всем людям, хотя бы и никто не понял меня, чем, приспособляясь к людским мнениям, пожинать в обилии уделяемую хвалу от толпы.
[XXX. Метродор. Иные всю жизнь готовят себе средства к жизни, не видя, что во всех нас влито при рождении смертное зелье [смертельный яд].]
XXXI. Против всего можно добыть себе безопасность, а что касается смерти, мы, все люди, живем в неукрепленном городе.
XXXII. Почитание мудреца есть великое благо для почитающих.
XXXIII. Голос плоти - не голодать, не жаждать, не зябнуть. У кого есть это, и кто надеется иметь это и в будущем, тот даже с Зевсом может поспорить о счастье.
XXXIV. Мы пе столько имеем надобность [в помощи] от друзей, сколько в уверенности относительно помощи,
XXXV. Не следует портить то, что есть, желанием того, чего нет, а надо думать о том, что и это было желанным предметом.
[XXXVI. Жизнь Эпикура по сравнению с жизнью других относительно кротости и довольства своим [умеренности] можно счесть сказкою. ]
XXXVII. Природа слаба против зла, но не против блага; удовольствиями она спасается, страданиями разрушается.
XXXVIII. Совсем ничтожен тот, у кого есть много основательных причин для ухода из жизни.
XXXIX. Не друг ни тот, кто постоянно ищет пользы, ни тот, кто никогда не соединяет ее с дружбой; один торгует расположением, чтобы получить обмен, другой отсекает добрую надежду на будущее.
XL. Кто говорит, что все происходит в силу необходимости, тот не может сделать никакого упрека тому, кто говорит, что все происходит не в силу необходимости: ибо он утверждает, что это самое происходит в силу необходимости.
XLI. Следует смеяться и философствовать и в то же время заниматься хозяйством и пользоваться всеми остальными способностями и никогда пе переставать изрекать глаголы истиной философии.
XLII. Время возникновения величайшего блага и наслаждения [им] - одно и то же.
XLIII. Любовь к деньгам, приобретенным нечестным путем, нечестива; к деньгам, приобретенным честным путем, позорна: грязная скаредность непристойна даже при честности.
XLIV. Мудрец, приспособившись к нужде, умеет скорее давать, чем брать: такое великое сокровище нашел он в довольстве своим.
XLV. Изучение природы создает людей не хвастливых и велеречивых и не выставляющих па показ образование, предмет соперничества в глазах толпы, по людей смелых, довольных своим, гордящихся своими личными благами, а не благами, которые им даны обстоятельствами.
XLVI. Будем совершенно выбрасывать дурные привычки, все равно как скверных людей, долгое время приносивших нам большой вред.
[XLVII. Метродор. Я предупредил тебя, случайность, и отгородился от всякого твоего тайного проникновения. Ни тебе, ни другому какому обстоятельству мы не выдадим себя. Но когда необходимость поведет нас, мы, с презрением плюнув на жизнь и на тех, кто за нее попусту цепляется, уйдем из жизни, в прекрасной песне победно восклицая, что жизнь нами хорошо прожита.]
XLVIII. Надо стараться делать последнюю часть пути лучше первой, пока мы находимся в дороге; а когда дойдем до конца, надо с легким сердцем радоваться..
XLIX. Главные мысли XII,
L. Главные мысли VIII.
LI. Я узнал от тебя, что у тебя довольно сильно вожделение плоти к любовным наслаждениям. Когда ты не нарушаешь законов, не колеблешь добрых обычаев, не огорчаешь никого из близких людей, не вредишь плоти, не расточаешь необходимого, удовлетворяй свои желания, как хочешь. Однако невозможно не вступить в столкновение с каким-нибудь из выше указанных явлений: ведь любовные наслаждения никогда не приносят пользы; довольно того, если они не повредят.
LII. Дружба обходит с пляской вселенную, объявляя нам всем, чтобы мы пробуждались к прославлению счастливой жизни.
LIII. Никому не следует завидовать: хорошие люди не заслуживают зависти а дурные, чем счастливее бывают, тем более вредят себе.
LIV. Не следует делать вид, что занимаешься философией, но следует на самом деле заниматься ею: ведь нам нужно не казаться здоровыми, а быть поистине здоровыми.
LV. Должно врачевать несчастья благодарным воспоминанием о том, что погибает, и сознанием, что нельзя сделать несделанным то, что произошло.
LVI-LVII. Когда мудрец сам подвергается пытке, он страдает не больше, чем когда видит, что друг подвергается пытке. [Но если друг сделает ему зло], то вся его жизнь вследствие недоверия придет в расстройство и перевернется.
LVIII. Надо высвободиться из уз обыденных дел и общественной деятельности.
LIX. Не желудок ненасытен, как говорят люди толпы, но лживое представление о желудке, как о чем-то, не имеющем предела наполнения.
LX. Всякий уходит из жизни, как будто он только что родился.
LXI. Прекрасно и лицезрение близких людей, когда близкие родственники живут в согласии: лицезрение оказывает сильное влияние на это,
LXII. Ведь если гнев у родителей на детей бывает за дело, то, разумеется, глупо противиться, вместо того чтобы просить прощения; если же не за дело, а неразумно, то совсем смешно еще разжигать это неразумие своим раздражением, вместо того чтобы благоразумно стараться утишить его [гнев] другими способами.
LXIII. Есть и в опрощении предел: человек, нерассудительный по отношению к нему, находится приблизительно в таком же положении, как и человек, выходящий из нормы вследствие чрезмерности.
LXIV. Похвала со стороны других должна следовать сама собою; а мы должны заниматься врачеванием себя.
LXV. Глупо просить у богов то, что человек способен сам себе доставить.
LXVI. Будем выказывать сочувствие [умершим] друзьям не оплакиванием их, а размышлением о них.
LXVII. Свободная жизнь [свободный человек] не может приобрести много денег, потому что это не легко сделать без раболепства пред толпой или правителями; но она имеет все в непрерывном изобилии. А если как-нибудь она и получит много денег, то легко можно разделить и их для приобретения расположения близких людей.
LXVIII. Ничего не достаточно тому, кому достаточное мало [кажется малым].
LXIX. Неприятное сластолюбие души заставляет живое существо желать разнообразия пищи до бесконечности.
LXX. Да не будешь ты делать в жизни ничего, что может внушать тебе страх, если оно станет известно другому.
LXXI. Всем желаниям следует предъявлять такой вопрос: что со мною будет, если исполнится то, чего я ищу вследствие желания, и если не исполнится?
LXXII. = Главные мысли XIII.
LXXIII. Наличие некоторых телесных страданий полезно для охранения себя от страданий, подобных им.
LXXIV. При философской дискуссии больше выигрывает побежденный - в том отношении, что он умножает знания.
LXXV. По отношению к прошедшим благам неблагодарны слова: "Взирай на конец долгой жизни".
LXXVI. Старясь, ты таков, каким я советую тебе быть, и ты познал, каково заниматься философией для себя и каково - для Эллады. Я радуюсь вместе с тобой.
LXXVII. Величайший плод довольства своим [ограничения желаний] - свобода.
LXXVIII. Благородный человек всего более занят мудростью и дружбой: одна из них есть благо смертное, другая - бессмертное.
LXXIX. Человек спокойный и другому пе докучлив.
LXXX. Первое дело для спасения [для счастья]- наблюдение над юностью и охранение ее от всего оскверняющего ее пагубными страстями.
LXXXI. Не уничтожает душевной тревоги и не рождает значительной радости ни обладание огромным богатством, ни почет и уважение со стороны толпы, ни другое что-либо, соединенное с причинами неограниченных желаний.

В. ОТРЫВКИ ИЗ ИЗВЕСТНЫХ СОЧИНЕНИЙ

I. О выборе и избегании
1. Диог. Л. X. 136 - Узенер, фргм. 2. Безмятежность [атараксия] и отсутствие страданий тела суть удовольствия покоя [пассивные удовольствия], а радость и веселье рассматриваются как удовольствия движения [активные удовольствия].

II. Недоуменные вопросы
2. Плутарх, Против Колота, гл. 34, стр. 1127 А- Узенер, фргм. 18. Сделает ли мудрец что-нибудь, воспрещаемое законами, зная, что это останется неизвестным? Простой ответ не легко найти.

III. Малое сокращение
3. Диог. Л. X. 136 - Узенер, фргм. 27. Если даже и существует искусство гадания, хотя оно не существует, то события, [о которых оно говорит], надо думать, не имеют к нам отношения.
IV. Против Феофраста
4. Плутарх, Против Колота, гл. 7, стр. 1110.С = Узенер, фргм. 29. Но даже помимо этого аргумента я не знаю, как можно утверждать, что эти предметы, находясь в темноте, имеют цвета.

V. Пир
5. Плутарх, Против Колота, гл. 6, стр. 1109 Ε = Узенер, фргм. 58. Полиэн сказал: "Ты говоришь, Эпикур, что от вина нет согревания?" - Кто-то перебил речь и заметил, что, по его мнению, вино не вполне способно согревать. - Немного после: "Да, кажется, вино вполне не способно согревать; но столько-то вина, можно сказать, способно согревать известное тело".
6. Плутарх, Против Колота, гл. 6, стр. 1109 Ε = Узенер, фргм. 69. Так вот почему не следует говорить вообще, что вино способно согревать, но [надо говорить], что столько-то вина способно согревать такую-то природу [такое-то тело], находящуюся в таком-то положении, или что столько-то вина способно охлаждать такую-то природу. Ибо в таком сложном теле есть такие природы [атомы, частицы], из которых мог бы составиться холод, если бы в случае надобности они, соединившись с другими, образовали природу, производящую холод. Вот почему, введенные в обман, один говорит, что вино всецело способно охлаждать, другие-что оно способно согревать.
7. Плутарх, Против Колота, гл. 6, стр. 1110 А = Узенер, фргм. 60. Часто вино входит в тело, даже не внося в него согревательной или охладительной силы; но когда сочетание частиц нарушено и произошла перестановка телец, то атомы, образующие тепло, то сходятся в одно место и своим числом дают тепло и воспламенение телу, то, выпавши, охлаждают его.
8. Диог. Л. X. 118 = Узенер, фргм. 62. Половое сношение никогда пе приносит пользы; довольно того, если оно не повредит.
9. Филодем, О реторике 11, кол. X. Странно, что возраст, как ты сам можешь сказать, нисколько не мешал тебе, несмотря на твою молодость, далеко превосходить в искусстве реторики всех современников твоих, людей старых и знаменитых... Странно, говорю я, что возраст нисколько не мешал тебе быть выдающимся в искусстве реторики, что, как кажется, требует много практики и навыка; а изучению свойств природы возраст может мешать, чему, как может показаться, более способствует знание, чем практика и навык.

VI. О цели жизни
10. Афиней XII, 546е. Диог. Л. X., 6 = Узенер, фргм. 67. Я со своей стороны не знаю, что разуметь мне под благом, если исключить удовольствия, получаемые посредством вкуса, посредством любовных наслаждений, посредством слуха и посредством зрительных восприятий красивой формы.
11. Плутарх, О том, что нельзя счастливо жить по наставлениям Эпикура, гл. 4, стр. 1089Д - Узенер, фргм. 68. Устойчивое благосостояние тела и твердая надежда относительно его [тела] доставляют величайшую, вполне уверенную радость людям, могущим рассуждать.
12. Афиней XII, 546f = Узенер, фргм. 70. Красоту, добродетель и тому подобное следует ценить, если они доставляют удовольствие; если же не доставляют, то надо с ними распрощаться.

VII. О природе
Книга I
13. Секст Эмпирик, Против догматиков III, 333 - Узенер, фргм. 75. Природа вселенной - это тела и пустота.
14. Плутарх, Против Колота, гл. II, стр. 1112 Е = Узенер, фргм. 76. Природа сущего - это тела и пространства.
Книга XI
15. Диог. Л. X. 91 - Узенер, фргм. 81. Если бы оно [Солнце] потеряло свою величину вследствие расстояния, то и подавно оно потеряло бы цвет: ибо нет никакого другого расстояния, более пригодного для этого.

Отрывки из неизвестных сочинении
16. Схолии к Дионисию Фракийскому - Узенер, фргм. 92. Атом есть тело твердое, непричастное примеси пустоты; пустота есть природа, недоступная прикосновению.
17. Диог. Л. Х.7 - Узенер, фргм. 93. Ну их! у него ведь при работе было это словесное хвастовство, софистическое, как и у многих других рабов.

С. ОТРЫВКИ ИЗ ПИСЕМ
18. Φилодем = Узенер, фргм. 97. Если они держат это в уме, они побеждают несчастья от недостатка и бедности.
19. Филодем = Узенер, фргм. 99. Если бы даже случилась война, он не счел бы ее страшной, если боги милостивы. Он провел жизнь в чистоте и будет вести ее с самим Матроном, если боги милостивы.
20. Феон-Узенер, фргм. 105. Говори же мне, Полиэн, знаешь ли ты, что было для нас великой радостью?

Письма к нескольким лицам
Митиленским философам
21. Диог. Л. X. 8 - Узенер, фргм. 113. Это привело его в такое исступление, что он начал ругать меня и обзывать "учителем".
22. Секст Эмпирик, Против математиков 1.3 = Узенер, фргм. 114. Я, со своей стороны, полагаю, что эти горланы подумают, что я - ученик Моллюска и слушал его учение вместе с какими-нибудь мальчишками, бывшими с похмелья.
И действительно, он был скверный человек и занимался такими вещами, посредством которых нельзя достичь мудрости.

Письма к отдельным лицам
Анаксарху
23. Плутарх, Против Колота, гл. 17, стр. 1117 А = Узенер, фргм. 116. А я зову тебя к непрерывным удовольствиям, а не к добродетелям, плоды которых- надежды пустые, тщетные и полные тревог.
Апеллесу
24. Афиней XIII, 588а - Узенер, фргм. 117. Счастлив ты, Апеллес, что устремился к философии, чистый [свободный] от всякого образования.
Φемисте
25. Диог. Л. X. 25 = Узенер, фргм. 125. Если вы ко мне не придете, я могу сам клубком катиться, куда бы ни звали меня вы с Фемистой.
Идоменею
26. Плутарх, Против Колота, гл. 18, стр. 1117 Д = Узенер, фргм. 130. Так, присылай нам начатки [пожертвования] для ухода за нашим священным телом ради тебя самого и твоих детей. Так говорить мне пришлось.
27. Феон = Узенер, фргм. 131. О ты, с молодости считавший все мои движения [поступки] усладительными!
28. Стобей, Антология XVII, 24 = Узенер, фргм. 135. Если хочешь сделать Пифокла богатым, не прибавляй ему денег, но убавляй страсть [к деньгам].
29. Стобей, Антология XVII, 14 = Узенер, фргм. 135а. Мы стремимся к ограничению желаний не для того, чтобы всегда употреблять пищу дешевую и простую, но чтобы не бояться этого [употребления такой пищи].
30. Диог. Л. X., 22=Узенер, фргм. 138. В этот счастливый и вместе с тем последний день моей жизни я пишу вам следующее. Страдания при мочеиспускании и кровавый понос идут своим чередом, не оставляя своей чрезмерной силы. Но всему этому противоборствует душевная радость при воспоминании бывших у нас рассуждений. А ты, достойно твоего с отроческих лет расположения ко мне и к философии, заботься о детях Метродора.
Колоту
31. Плутарх, Против Колота, гл. 17, стр. 1117 В= Узенер, фргм. 141. Из уважения к тому, что я тогда говорил, тебе пришло желание, несогласное с учением о природе, -обхватить мои колени, обнять меня и оказать мне знаки уважения, которые обыкновенно оказываются людьми при почитании некоторых лиц и обращении к ним с мольбами. Таким образом, ты заставляешь и меня ответить поклонением тебе и уважением. Ходи у меня бессмертным и меня считай бессмертным.
Леонушке
32. Диог. Л. X. 5 = Узенер, фргм. 143. О целитель владыка [Аполлон]! Милая Леонушка, какой шумной радостью наполнило меня твое письмецо, когда я читал его!
Πифоклу
33. Диог. Л. X. 6 - Узенер, фргм. 163. Образования всякого, милейший, беги на всех парусах!
34. Диог. Л. X. 5 = Узенер, фргм. 165. Буду сидеть в ожидания желанного, богоравного твоего прибытия.

Письма к неизвестным лицам
Мальчику или девочке
35. Геркулаиские свитки 176, кол. 18 = У зенер, фргм. 176. Мы прибыли в Лампсак в добром здоровье- я, Пифокл, Эрмарх и Ктесипп-и нашли там в добром здоровье Фемисту и остальных друзей. Как хорошо, что ты здоров [а] и твоя мама и что ты, как и прежде, слушаешься во всем папы и Матрона. Будь уверен [а], причина, почему я и все остальные очень любим тебя, -та, что ты их во всем слушаешься!
Письмо, написанное в последние дни
36. Филодем - Узенер, фргм. 177. На седьмой день, когда я это пишу, у меня получилось полное задержание мочи и были такие боли, какие приводят к последнему дню. Так если что случится со мною, ты имей попечение о детках Метродора года четыре или пять, но не трать на них нисколько больше, чем теперь тратишь па меня в год.

Отрывки из неизвестных писем
37. Стобей, Антология XVII. 34 = Узенер, фргм. 181. Я ликую от радости телесной, питаясь хлебом с водою, и плюю на дорогие удовольствия, -не за них самих, но за неприятные последствия их.
38. Геркуланские свитки. Как я говорил тебе и при твоем отъезде, заботься и об его брате Аполлодоре. Он- но дурной [мальчик], но причиняет мне тревогу, если делает что-нибудь, чего не хочет.
39. Диог. Л. Х. 11 = Узенер, фргм. 182. Пришли мне горшечного сыра, чтобы мне можно было пороскошествовать, когда захочу.
40. Плутарх, О том, что нельзя жить счастливо по наставлениям Эпикура, гл. 15, стр. 1097 Ε - Узенер, фргм. 183. Вы чудесно, роскошно позаботились обо мне насчет доставки пищи и высказали такие знаки расположения ко мне, которые до неба восходят.
41. Филодем = Узенер, фргм. 184. Пенсия, которую... назначил.., я требую, чтобы ее одну они мне посылали, хотя бы были среди Гиперборейцев. Именно только сто двадцать драхм в год от каждого из обоих я желаю получать... Ктесипп принес мне ежегодную пенсию, которую ты послал мне за отца и за себя.
42. Филодем - Узенер, фргм. 185. Как дорогое ответное даяние он будет иметь данное мною ему образование.
43. Парижский сборник изречений = Узенер, фргм. 187. Я никогда не стремился нравиться толпе. Что им нравилось, тому я не научился; а что знал я, то было далеко от их чувств.
44. Порфирий, К. Марцелле - Узенер, фргм. 200. Пе считай нисколько не согласным с учением о природе [т. е. неестественным] то, что, когда кричит плоть, кричит душа. Голос плоти: не голодать, но жаждать, но зябнуть. Душе трудно помешать этому и опасно не внимать природе, повелевшей ой вследствие присущего ей ежедневного довольства своим.
45. Порфирий, К. Марцелле = Узенер, фргм. 202. Итак, кто следует природе, а но вздорным мыслям, тот довольствуется своим во всем, ибо по отношению к тому, что достаточно природе, всякое владение есть богатство, а по отношению к безграничным стремлениям и огромное богатство есть не богатство, а бедность.
46. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 203. Поскольку ты находишься в затруднении, ты находишься в затруднении вследствие забвения о природе; ибо ты сам себе создаешь безграничные страхи и желания.
47. Ватиканское собрание изречений XIV.
48. Порфирий, К Марцелле - Узенер, фргм. 207. Лучше тебе не тревожиться, лежа на соломе, чем быть в тревоге, имея золотое ложе и дорогой стол.
49. Филодем-= Узенер, фргм. 202.... Вспоминая письмо от тебя и рассуждение твое о людях, которые но могли усмотреть ни аналогии между невидимыми предметами и видимыми явлениями, ни согласия между ощущениями и невидимыми предметами, ни, наоборот, противоречия...
50. Плутарх, О том, что нельзя жить счастливо по наставлениям Эпикура, гл. 28, стр. 1105 Д=У зенер, фргм. 213. Приятное дело - воспоминание об умершем друге.
51. Максим, гл. 8=Узенер, фргм. 214. Не избегай делать мелкие услуги: будут думать, что ты также способен и на большие.
52. Максим, гл. 66 = Узенер, фргм. 215. Если попросит враг, не отвращайся от его просьбы; но только принимай меры предосторожности для себя: ведь он ничем не отличается от собаки.

Отрывки из неизвестных источников
О мудрости и мудреце
53. Ватиканское собрание изречений LIX.
54. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 221. Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезней из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души.

Физика
55. Плутарх, Строматы 8 - Узенер, фргм. 266. Ничто новое во вселенной не возникает вне уже происшедшего безграничного времени.
56. Филодем = Узенер, фргм. 356. Ведь мы не будем представлять их [богов] более счастливыми и неразрушимыми, если они не говорят и не разговаривают друг с другом, а похожи на немых людей.
57. Филодем = Узенер, фргм. 387. Мы по крайней мере будем приносить жертвы благочестиво и правильно там, где подобает, и будем исполнять все правильно, по законам, нисколько не тревожа себя [обычными] мнениями относительно существ самых лучших и самых уважаемых [т. е. богов]. Кроме того, будем свободны от всякого обвинения по отношению к высказанному мнению: ведь так можно жить согласно с природой.
58. Парижский сборник изречений = Узенер, фргм. 388. Если бы бог внимал молитвам людей, то скоро все люди погибли бы, постоянно желая много зла друг другу.

Этика
59. Афиней XII, 546 f = Узенер, фргм. 409. Начало и корень всякого блага-удовольствие чрева: даже мудрость и прочая культура имеют отношение к нему.
60. Стобей, Антология XVII, 35 = Узенер, фргм. 422. Тогда мы имеем потребность в удовольствии, когда из-за отсутствия его страдаем; а когда, находясь в сознании, мы не испытываем этого страдания, тогда нет никакой потребности в удовольствии, потому что не удовольствие, возникающее от природы, делает извне зло человеку, но стремление, связанное со вздорными мыслями.
61. Плутарх, О том, что нельзя жить счастливо по наставлениям Эпикура, гл. 7, стр. 1091 А = У зенер, фргм. 423. То, что производит радость непревосходимую [выше которой ничего нет], есть избавление от большого зла. Природа блага состоит в том, что человек правильно постигнет его, потом остановится и не будет разгуливать, попусту болтая о благе.
62. Аристокл у Евсевия -Узенер, фргм. 442. Лучше вытерпеть эти некоторые страдания, чтобы насладиться большими удовольствиями; полезно воздерживаться от этих некоторых удовольствий, чтобы не терпеть более тяжких страданий.
63. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 445. Не будем винить плоть, считая ее виновницей великих зол, и не будем наши неприятности сваливать на обстоятельства.
64. Плутарх, О слушании поэтов, гл. 14, стр. 36 В = Узенер, фргм. 447. Большие страдания быстро выводят из жизни, а длительные не имеют величины [не велики].
65. Плутарх, О слушании поэтов, гл. 14, стр. 36 В = Узенер, фргм. 447. Чрезмерное страдание приведет к смерти.
66. Порфирий, К Марцелле - Узенер, фргм. 457. Истинной любовью к философии уничтожается всякое желание, тревожное и тягостное.
67. Стобей, Антология XVII, 23 = Узенер, фргм. 469. Благодарение блаженной природе за то, что она сделала необходимое логкодобываемым, а труднодобываомое- необходимым.
68. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 471. Нередко можно найти человека, бедного по отношению к конечной цели природы и богатого вздорными мыслями. Ведь ни один безумец не довольствуется тем, что имеет, а скорее горюет о. том, чего пе имеет. Таким образом, как больные лихорадкой вследствие дурного свойства этой болезни постоянно чувствуют жажду и желают самых вредных вещей, так и люди, у которых душа в дурном состоянии, постоянно бывают - бедны всем и по своей алчности впадают в многообразные страсти.
69. Элиан, Пестрая история IV, 13 = Узенер, фргм. 473. Кому малого недостаточно, тому ничего недостаточно.
70. Климент Алекс. = Узенер, фргм. 476. Довольство своим-величайшее из всех богатств.
71. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 478. Большая часть людей, боясь простоты стола, из страха обращается к действиям, могущим в очень большой степени произвести его [страх].
72. Порфирий, К Марцелле - Узенер, фргм. 479. Многие, получив богатство, находят в нем не избавление от зол, но перемену на большие.
73. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 480. От зверских занятий количество имущества накапливается кучей, но жизнь образуется несчастная.
74. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 485. Человек бывает несчастлив или вследствие страха, или вследствие безграничной, вздорной страсти; обуздывая их, он может приобрести себе способность счастливо мыслить.
75. Порфирий, К Марцелле = Узенер, фргм. 486. Страдание заключается не в том, чтобы не иметь недостатка в этом, а скорее в том, чтобы переносить бесполезное страдание от вздорных мыслей.
76. Парижский сборник изречений = Узенер, фргм. 488. Низкая душа от удач [способна] возгордиться, а от несчастий смириться.
77. Порфирий, К Марцелле - Узенер, фргм. 489. Природа учит считать ничтожным то, что дается случаем, и, находясь в счастье, признавать себя несчастным, а находясь в несчастье, не придавать большого значения счастью и принимать без шума [спокойно] блага, которые даются случаем, и быть готовыми к бою с кажущимся злом, которое дастся им: ведь бренно все, что толпа считает благом и злом, а мудрость не имеет ничего общего со случаем.
78. Плутарх, О спокойствии духа, гл. 17, стр. 474 С = Узенер, фргм. 490. Кто наименее нуждается в завтрашнем дне, тот с наибольшим удовольствием приступит к завтрашнему дню.
79. Афиней XII, стр. 547а = Узенер, фргм. 512. Я плюю на красоту и на тех, кто попусту [зря] восхищается ею, когда она не доставляет никакого удовольствия.
80. Климент Алекс. = Узенер, фргм. 519. Величайший плод справедливости-безмятежность.
81. Стобей, Антология XLIII, 139 - Узенер, фргм. 530. Законы изданы ради мудрых, -не для того, чтобы они не делали зла. а для того, чтобы им не делали зла.
82. Плутарх, О том, что нельзя жить счастливо по наставлениям Эпикура, гл. 6, стр. 1090 С = Узенер, фргм. 532. Если даже могут они [преступники] остаться скрытыми, то получить уверенность в том, что останутся скрытыми, невозможно. Поэтому постоянный страх за будущее, гнетущий их, не дает возможности радоваться и не тревожиться за настоящее.
83. Геркуланские свитки = Узенер, фргм. 533. Кто достиг конечной цели человеческого рода, тот одинаково хорош, хотя бы никто [при этом] не присутствовал.
84. Парижский сборник изречений -Узенер, фргм. 531L. Кто кажется страшным, тот не может быть свободным от страха.
85. Плутарх, О слушании поэтов, гл. 14, стр. 37 Узенер, фргм. 548. Благополучие и счастье - не в обилии денег, не в высоте положения, не в должностях каких-либо или силе, но в свободе от печали, в умеренности чувств и расположении души, полагающих [всему] пределы, назначенные природой.
86. Плутарх, Правильно ли сказано "Живи незаметно", стр. 1128 и сл. = Узенер, фргм. 551. Живи незаметно!
87. Плутарх, Против Колота, гл. 31, стр. 1125 С = Узенер, фргм. 554. Надо сказать о том, как лучше всего человек соблюдает цель жизни, назначенную природой, и как никто не будет добровольно стремиться с самого начала к власти над массами.