Книга XII

О заговоре Спурия Мелия - Сенат наделяет властью диктатора Луция Квинция Цинцинната Сведения о смерти Мелия - Эпизод сражения трибуна Авла Корнелия с Толумнием - Эпизоды событий, произошедших в Риме в различные времена при разных правителях

I. Когда в Риме разразился сильный голод, некий человек (и рода не безвестного, и по деньгам из числа самых состоятельных), Спурий Мелий[1], по прозвищу "Счастливец", полученному за большое богатство, недавно унаследовавший имущество отца, в силу же возраста и принадлежности к всадническому сословию не имевший права занимать должности или исполнять какую-нибудь иную общественную обязанность, прославленный, как никто другой, в военных делах и украшенный многочисленными наградами за доблесть, счел момент наиболее удобным для установления тирании и обратился к заискиванию перед толпой - наиболее легкому из всех путей, ведущих к тирании. 2. Так вот, имея много друзей и клиентов, он разослал их в разные стороны, дав денег из личных средств для закупки продуктов питания, да и сам отправился в Этрурию. Доставив за короткое время благодаря своим усилиям и помощи друзей большое количество продовольствия, он стал раздавать его согражданам, отмеривая модий[2] за два денария[3] вместо двенадцати, а тех, кто, как он понимал, совершенно неимущ и не в состоянии предоставить плату даже за ежедневное пропитание, снабжал безвозмездно. 3. Расположив к себе народ такой благотворительностью и стяжав удивительно великую славу, он опять отправился, чтобы закупить дополнительное продовольствие, и немного погодя вернулся со множеством речных судов, сплошь заполненных съестными припасами, и тем же самым образом стал раздавать их согражданам.
4. Патриции же, видя эти дела, начали относиться к нему с подозрением, полагая, что ничего хорошего не изведать им от чрезмерной щедрости этого человека, и, собираясь вместе на Форуме, обсуждали, каким наиболее подходящим безопасным способом следует заставить его отказаться от подобных мероприятий. Сначала они встречались и беседовали друг с другом тайно и в небольшом числе, затем стали и открыто обвинять, поскольку тот был тягостен и невыносим, совершая деяния, преисполненные гордыни, и самоуверенно разглагольствуя о себе самом. 5. А именно, во-первых, он, сидя на заметном возвышении, каков обычай у должностных лиц, в течение дня давал приходящим к нему ответы по поводу раздачи хлеба, лишая этой чести назначенного сенатом префекта[4]. 6. Далее, он постоянно проводил народные сходки, хотя не было у римлян заведено, чтобы частное лицо созывало народную сходку, и перед народом много обвинял Минуция, что тот, мол, только носит имя власти, но не совершил никакого полезного беднякам дела. Сильно упрекал он перед народом и патрициев, утверждая, что они совершают такие действия, вследствие которых народ будет иметь малое значение или вообще никакого, и даже при нехватке хлеба не проявляют никакой заботы о неимущих, - ни все вместе, ни влиятельные граждане лично, - хотя более всего было необходимо, чтобы они, подобно ему, пожертвовав деньгами и собой, отовсюду привезли в город продовольствие. 7. Он просил сравнить свершенное им самим с делами тех, патрициев, насколько они целиком и полностью разнятся друг от друга: ведь те, ничего не тратя для общества из собственных средств, еще и общественную землю присвоили, пользуясь ею уже длительное время; напротив, он, ничего не имея из общественной собственности, еще и отчее имущество расходует на помощь беднякам, а когда заканчиваются наличные средства, делает займы у друзей, ничего не получая взамен за подобную щедрость, за исключением благоволения сограждан, дороже чего он не ценит никакое богатство на свете. 8. Сторонники постоянно называли его спасителем, отцом и основателем отечества. Они заявляли, что если предоставить ему консульскую власть, это окажется благодарностью, несопоставимой с величиной его деяний, и предлагали удостоить его какой-нибудь другой почести, более значительной и величественной, которой будут обладать и его потомки. 9. Когда же он совершил и третью поездку на побережье Италии, из которой вернулся обратно в Остью, порт Рима, со множеством грузовых судов с хлебом из Кум[5] и из гаваней около Мизен[6] и завалил город продуктами питания, так что никакого уже не стало отличия от прежнего изобилия, весь народ был готов, как только получит возможность голосовать на выборах должностных лиц, - будет ли тот добиваться консульства или какой-нибудь иной почести, - предоставить ему это, не обращая никакого внимания ни на преграды закона, ни на противодействия человека. 10. Видя это, вожди аристократии, не желая потворствовать и не имея силы воспрепятствовать, находились все в совершенном отчаянии. И они были приведены в еще большее замешательство, когда и плебейские трибуны, и консулы стали запрещать ему созывать народные сходки и выступать с речами, но народ, собравшись, прогнал их с Форума, чем обеспечил Мелию значительную уверенность и силу.
11. Итак, когда город находился в таком вот положении, назначенный префект по снабжению продовольствием злило на оскорбления в речах, которыми Мелий не переставал поносить его на народных сходках, но и опасался его больше всех остальных, как бы тот, если получит какѵю-нибѵдь должность, не поставил себя выше[7] аристократии или, подстрекнув против него народ, не замыслил и не осуществил в отношении него какой-нибудь план с помощью своих сторонников. Возмущаясь по обеим этим причинам и стремясь избавиться от человека, имеющего большую власть, чем положено частному лицу, он стал проводить тщательное расследование и его слов, и его дел. 12. А поскольку имелось много таких, кого этот человек использовал как помощников в своих тайных намерениях, и они не были одинаковы по природе и близки во взглядах, нашелся некто, кто, по всей вероятности, не оказался его верным другом - или из-за страха, или из-за личной выгоды. Предоставив ему гарантии, что никому не расскажет о нем, Минуций узнал-обо всех замыслах Мелия и их подготовке. 13. Когда же он получил бесспорные доказательства и узнал, что опасность уже налицо, то сообщает об этом консулам. А те, не желая проводить расследование столь серьезного дела только собственными силами, подумали, что вопрос следует доложить сенату, и тотчас созвали его заседание, как будто намереваясь посовещаться о какой-то внешней войне. 14. Когда же сенат быстро собрался, один из них выступил и рассказал, что им сообщили о подготовленном против государства заговоре, требующем весьма серьезных и немедленных мер предосторожности в силу величины опасности. Далее он поведал, что сообщивший об этом является не каким-нибудь простым гражданином, но тем, кого они сами за доблесть назначили на величайшую и очень важную для общества должность, испытав его честность и рвение в общественных делах по его поведению на протяжении всей жизни. 15. Итак, когда взволнованный сенат замер в ожидании, он призвал Минуция, и тот сказал: [Ищи в разделе о публичных выступлениях.][8] Esc.
II. Когда же сенату было это сообщено, они назначают диктатора, а он - начальника конницы...[9] и приказал тому прибыть к нему вместе со всадниками около полуночи, а сенаторам - еще на рассвете собраться на Капитолии, Минуцию же - взяв доносчика и позаботившись о прочих доказательствах, явиться к ораторскому возвышению, и всем - хранить решения в тайне от тех, кто не входит в сенат, говоря, что есть только одно условие безопасности, а именно, если Мелий ничего не узнает о сказанном и сделанном в его отношении. 2. Распорядившись и об остальном, в чем была необходимость, он всех задержал в здании сената до захода солнца, а распустил собрание, когда уже стемнело. Когда же наступила полночь, отправившись из дома...[10] он вышел на заре во главе отборных воинов обоих консулов и в сопровождении самих консулов. 3. Итак, вместе с сенаторами они на рассвете заняли Капитолий и взяли его под охрану.
Мелий, ничего не зная об этом, вышел на Форум, когда начался день, и, восседая на ораторском возвышении, давал советы тем, кто просил. А немного погодя к нему подошел начальник конницы Сервилий вместе с лучшими из всадников, имевшими под одеждой мечи[11], и, остановившись подле него, произносит: 4. "Диктатор приказывает тебе, Мелий, явиться к нему". А тот, возразив, сказал: "Что за диктатор приказывает мне, Сервилий, прийти к нему? Как и когда он появился?" И в то же время в замешательстве он оглядел стоявших вокруг возвышения. Поскольку же всех охватило молчание, ввиду того что никто не был осведомлен о действиях сената, снова заговорил Сервилий: "Вчера сенату было доложено о тебе, о Мелий, что ты готовишь переворот, - возможно, неверно: ведь недостойно осуждать кого-либо заранее на основании одного только обвинения. 5. Сенат, решив изучить этот доклад, заявил, что обстоятельства требуют диктатора, поскольку он подвергается немалой опасности, и наделил этой властью Луция Квинция Цинцинната, которого и ты, конечно, знаешь как наилучшего из патрициев и дважды уже безупречно занимавшего названную должность. 6. Вот что за человек, желая устроить для тебя судебный процесс и предоставить там тебе слово, отправил нас, - меня как начальника конницы вместе с этими вот мужами, - чтобы привести тебя в безопасности для оправданий. Если же ты убежден, что ничего противозаконного не совершал, то иди и защищай свои права перед человеком, любящим свою родину, который не захочет избавиться от тебя ни вследствие всеобщей ненависти, ни под каким-нибудь другим несправедливым предлогом". 7. Но когда Мелий услышал это, то вскочил и громко закричал: "Плебеи, помогите мне, похищаемому власть имущими из-за благосклонности к вам! Ведь не на суд они приглашают меня, но вызывают на смерть!" А когда вокруг возвышения поднялся крик и страшный переполох, Мелий, осознав, что тех, кто намерен схватить его, больше, чем тех, кто спешит на помощь, и, кроме того, недалеко находятся с оружием другие, быстро спрыгнул с возвышения и поспешно бросился бегом через площадь спасаться домой. 8. Но, настигаемый всадниками, он вбегает в мясную лавку и, схватив нож, используемый рубщиками мяса, наносит удар первому приблизившемуся к нему. Затем, когда ворвалась большая толпа, он продолжал защищаться и на короткое время оказал сопротивление, но кем-то у него была отсечена рука, он падает и погибает, изрубленный, подобно дикому зверю.
9. Итак, Мелию, возжелавшему великих дал, которому весьма немного не хватило, чтобы захватить власть над римлянами, выпал на долю столь незавидный и горький конец. А когда тело было вынесено на Форум и оказалось на виду у всех, то были и беготня, и крик, и переполох среди всех находившихся на площади - одни скорбели, другие же негодовали, а третьи порывались напасть на содеявших это. 10. Когда же началось такое волнение, диктатор понял, что всадники осуществили порученное им дело, и спустился из крепости на Форум, сопровождаемый всеми сенаторами и окруженный всадниками, показывавшими обнаженные мечи. Выступив перед народом на собрании, он распустил толпу. Esc.
III. (1) "... имея вокруг себя людей, набранных из всех видов порока, кого он вскармливал, подобно диким зверям, против родины[12]. Конечно, если бы он послушался меня и показал себя уважающим законы, это дало бы ему величайший вес при защите и было бы немалым доказательством, что он ничего не замышлял против родины. Ныне же, терзаемый совестью, он испытал то, что терпят все возымевшие нечестивые намерения против самых близких себе. Он решил избежать расследования и попытался прогнать явившихся за ним всадников, нанося удары мясницким ножом..." Ambr.
IV. А из плебеев те, кто не участвовал в замыслах по уничтожению государственного строя, возмущались и с гневом воспринимали попытку этого человека, другие же, кто принял участие в заговоре, освобожденные от страха, притворно радовались и восхваляли сенат за принятые меры. И лишь немногие из них, самые порочные, осмеливались в ближайшие дни болтать, что, мол, Мелий устранен власть имущими, и пытались взбунтовать народ. Тайно казнив их, диктатор после прекращения смуты слагает с себя власть.
2. Именно таким образом рассказывали те, чьи сведения о смерти Мелия представляются мне наиболее заслуживающими доверия. Однако пусть будет высказано и мнение, кажущееся мне менее убедительным, которого придерживались Цинций[13] и Кальпурний[14], местные историки. Они говорят, что ни Квинция сенат не назначал диктатором, ни Квинций Сервилия - начальником конницы. 3. А именно, когда Минуцием было сделано сообщение, присутствующие в сенате, поверив в истинность сказанного, согласились с предложением одного из старших сенаторов немедленно казнить указанного человека без суда и, соответственно, поручили это дело Сервилию, поскольку тот был молод и на руку смел. 4. Он, говорят, взяв под мышку небольшой меч, пошел к Мелию, когда тот уходил с Форума, и, подойдя, сказал, что хочет переговорить с ним о деле тайном и важном. Когда же Мелий приказал тем, кто находился рядом с ним, немного отойти, Сервилий, как только увидел, что тот остался один, без охраны, сразу обнажил меч и вонзил ему в горло. Совершив это, он бегом бросился к зданию сената, где еще заседали сенаторы, потрясая окровавленным мечом и крича преследователям, что уничтожил тирана по приказу сената. 5. А те, хотя были готовы бить его и бросать в него камни, услышав упоминание сената, отказались от этого и ничего противозаконного против него не совершили. За это, говорят, и было ему дано прозвище "Ала" (Ahala), поскольку он пошел к Мелию, имея меч под мышкой: ведь римляне называют подмышки "ала" (ala).
6. Когда же этот человек тем или иным способом был убит, сенат, собравшись, постановил обратить его имущество в общественную собственность и срыть до основания его дом. Это место еще и в мое время одно было оставлено незастроенным среди многочисленных обступающих зданий, называясь у римлян Эквимелий (Aequimelium) или, как сказали бы мы, "равнина Мелия": ведь "экой" (aequum) у римлян называется то, что не имеет никакого выступа. Следовательно, некое место, вначале названное "Экон Мелий", позднее, когда слова слились друг с другом в единое произношение, назвали "Эквимелий"[15]. А Минуцию, предоставившему сведения насчет Мелия, сенат постановил воздвигнуть статую. Esc; (р. 214,11. 12-18) Ambr.
V. (2) Когда тиррены, фиденяне[16] и вейяне вели войну с римлянами[17] и Ларс Толумний, царь тирренов, причинил римлянам страшный урон, один римский военный трибун, Авл Корнелий, по прозвищу Косс, погнал своего коня против Толумния, и, когда оказался рядом, они направляют копья друг против друга. 2. И вот Толумний наносит удар в грудь вражеского коня, который, встав на дыбы, сбрасывает всадника. А Корнелий, вонзив копье сквозь щит и панцирь в бок, опрокидывает Толумния с коня и, когда тот еще поднимался, бьет мечом в пах. 3. Убив его и сняв доспехи, он не только отогнал нападавших на него всадников и пеших воинов, но и поверг в отчаяние и страх тех, кто оказывал сопротивление на обоих флангах. Ambr.
VI. (3) Когда консулами были Авл Корнелий Косе, второй раз, и Тит Квинций[18], страна пострадала от сильной засухи, испытав нехватку всякой влаги - не только дождевой, но и проточной. И от этого падеж мелкого, вьючного и крупного рогатого скота стал всеобщим, а на людей обрушились многочисленные и разнообразные болезни, особенно же так называемая чесотка, причинявшая коже страшные муки вследствие зуда и свирепствовавшая еще больше из-за нагноение, - мучение из числа тех, которые вызывают наибольшее сострадание, и причина самой скорой гибели.
(4) 2. Руководители сената не считали правильным сохранять глубокий мир и длительный отдых, зная, что вместе с миром в государства входят праздность и распущенность, и одновременно опасаясь гражданских смут. И ведь эти смуты, тяжкие и непрерывные, после прекращения внешних войн возникали по всякому поводу.
3. Лучше превосходить врагов в человеколюбии, чем в мести: благодаря ему, даже если нет ничего другого, все же, несомненно, у людей становятся более сладостными упования на милости от богов. Ambr.
5) 4. Когда он заметил подходящих с тыла врагов[19], то окруженный противником со всех сторон оставил надежду повернуть назад, понимая, что все подвергнутся опасности погибнуть самым позорным образом, не совершив никакого благородного деяния, ибо придется сражаться в меньшем числе с превосходящими силами и тяжеловооруженным против легковооруженных. Увидев же какой-то достаточно высокий холм, который находился недалеко от него, он решил занять его. Ambr.
6) 5. Агриппа Менений, Публий Лукреций и Сервий Навций, удостоенные избрания в военные трибуны, раскрыли некий заговор против государства, организованный рабами[20]. 6. Намеревались же участники заговора ночью поджечь дома во многих местах одновременно и затем, когда увидят, что все бросились на помощь горящим зданиям, захватить Капитолий и прочие укрепленные места, а завладев городскими укреплениями, - призвать к свободе остальных рабов и вместе с ними, умертвив господ, присвоить себе жен и имущество убитых. 7. Когда же дело стало известным, зачинщики заговора были схвачены и после бичевания распяты на крестах. А каждый из тех, кто донес на них, - было их двое, - получил свободу и по тысяче[21] денариев из казны. Ambr.
VII. (7) Римский военный трибун очень старался завершить войну за несколько дней, поскольку, мол, дело это, несомненно, легкое и в его силах будет одной битвой подчинить врагов. 2. Но вражеский командующий, зная и военный опыт римлян, и стойкость среди опасностей, решил не вступать с ними в равное и открытое сражение в боевом порядке, а вести войну с помощью каких-нибудь уловок и хитростей и подстерегать, не предоставят ли те сами в отношении себя какую-нибудь выгоду ему. Ambr.
Раненый и чуть было не умерший. Ambr.
VIII. (8) В Риме была суровая зима, и там, где выпало меньше всего снега, он был глубиной не менее семи футов[22]. И случилось так, что от непогоды погибли и некоторые люди, а также много мелкого рогатого скота и немалая часть прочих домашних животных и вьючного скота, одни - получив обморожения, другие же из-за нехватки привычного корма. 2. А те из плодовых деревьев, которые по природе не могли переносить избыток снега, одни полностью засохли, другие же, чьи завязи были обожжены морозом, стали бесплодными на длительное время. Было повреждено и множество домов, а некоторые даже полностью разрушены, особенно те, что из камня, вследствие оттепели и таяния снега. 3. Мы не имеем сведений в исторических повествованиях касательно этих земель, чтобы подобное несчастье когда-либо случилось раньше или позже вплоть до нашего времени, ведь земли эти лишь немного севернее средней зоны[23], на параллели, рисуемой над Афоном[24] через Геллеспонт. А тогда первый и единственный раз состояние атмосферы данной местности отклонилось от обычной температуры. Ambr.
IX. (9) По приказу Сивиллиных оракулов[25] римляне проводили праздник, называемый на местном языке словом "ложе"[26]. А к рассмотрению оракулов их побудило начало какой-то заразной болезни, ниспосланной богами и неизлечимой человеческим искусством. 2. Они украсили три ложа, как приказали оракулы, одно - для Аполлона и Латоны, другое - для Геркулеса и Дианы, а третье - для Меркурия и Нептуна[27]. И в течение семи дней все непрерывно приносили жертвы, от лица общества и от себя лично, каждый жертвуя богам первинки сообразно собственным возможностям, а также устраивая весьма пышные угощения и принимая у себя проживавших там иноземцев. (10) 3. А Пизон[28], бывший цензор, в своем сочинении "Анналы" добавляет еще и такое: хотя рабы, которых господа раньше держали в оковах, были от них избавлены, и город был переполнен толпой иноземцев, и дома были открыты днем и ночью, и всякий, кто хотел, беспрепятственно входил в них, никто не пожаловался, что пропало какое-нибудь имущество или кто-либо кем-либо был обижен, в то время, как обычно, праздничные дни из-за попоек приносят много дурных и противозаконных деяний. Ambr.
X. (11) Во время осады римлянами вейян[29], около восхода Собачьей звезды (Сириуса), когда в наибольшей степени пересыхают и водоемы, и все реки, за исключением одного египетского Нила, некое озеро, находящееся от Рима на расстоянии не менее ста двадцати стадиев в горах, именуемых Альбанскими, рядом с которым в древности располагалась метрополия римлян, - это озеро, хотя не было ни дождей, ни снегопадов, ни по какой-нибудь иной причине, видимой людям, получило такой прирост воды от своих источников, что затопило значительную часть территории близ гор и разрушило многие сельские жилища, а в конце концов даже пробило ущелье между горами и разлилось могучей рекой на расположенные ниже равнины. (12) 2. Узнав об этом, римляне в уверенности, что какое-то божество гневается на их государство, сначала постановили умилостивить жертвами богов и младших божеств, которые властвуют над этим краем, и спросили местных гадателей, не могут ли они что-нибудь сказать. Но так как ни озеро не возвращалось к своему прежнему состоянию, ни гадатели не говорили ничего определенного, лишь советовали обратиться к богу, римляне отправили послов к Дельфийскому оракулу[30]. Ambr.
XI. (13) В это же время некоему вейянину, сведущему благодаря своим предкам в местном гадании, случилось стоять на страже на стене, а один центурион из Рима был его давним знакомым. Этот центурион, оказавшись однажды рядом со стеной и сказав тому человеку обычные приветствия, заметил, что жалеет его по поводу несчастья, которое обрушится на него и других, если город будет захвачен. 2. И тиррен, слышав уже о разливе Альбанского озера и зная древние пророчества о нем, рассмеялся и сказал: "Какое благо заранее знать будущее! Вы же из-за неведения того, что предстоит, терпите бесконечную войну и напрасные труды, рассчитывая разрушить город вейян. А если бы кто-нибудь открыл вам, что этому городу суждено быть взятым лишь тогда, когда озеро возле Альбанской горы, испытав нехватку собственных источников, не будет больше смешиваться с морем, то вы прекратили бы и себя изнурять, и нас беспокоить". 3. Услышав это, римлянин серьезно задумался про себя, но в тот раз ушел. (14) А на следующий день, предварительно доложив военным трибунам, что он задумал, явился на то же самое место без оружия, так что насчет него тиррен не возымел никаких подозрений по поводу замысла. Поприветствовав, как обычно, он сначала поведал другое о постигшем римский лагерь затруднении, чем полагал порадовать тиррена, а затем попросил истолковать ему некоторые знаки и предзнаменования, недавно явленные военным трибунам. 4. Предсказатель доверился его словам, не опасаясь никакого обмана, и, приказав стоявшим рядом с ним отойти, сам в одиночку последовал за центурионом. А римлянин, заманивая его затеянной для обмана беседой все дальше и дальше от стены, как только оказался рядом с укреплениями, обхватил его посередине обеими руками, поднял и унес к римскому лагерю. Ambr.
XII. (15) Военные трибуны, и словами обхаживая этого человека, и запугивая угрозами пыток, побудили его рассказать все, что он скрывал по поводу Альбанского озера. Затем они отправляют его к сенату. Однако у членов сената сложилось не однозначное мнение, но одним тиррен казался каким-то мошенником и шарлатаном, который приписывает божеству свое толкование оракула, а другим - что он сказал вполне искренно. (16) 2. И когда сенат находился в таком замешательстве, прибыли отправленные ранее в Дельфы послы, везя с собой оракулы, совпадающие с тем, что уже сообщил тиррен, а именно: боги и младшие божества, которые получили в удел город вейян, обещают им хранить незыблемым доставшееся от предков благоденствие столько времени, сколько потоки озера у Альбанской горы будут разливаться и течь до моря; 3. но когда те, утратив свой собственный природный характер и старинные пути, отклонятся на другие, так что утке не будут смешиваться с морем, тогда и будет разрушен их город; и это вскоре произойдет благодаря римлянам, если с помощью прорытых в различных местах каналов они отведут излишние воды на равнины вдали от моря. Узнав это, римляне тут же для указанных дел назначили мастеров. Ambr.
XIII. (17) Когда же вейяне услышали об этом от одного пленника, они пожелали отправить к осаждающим вестников по поводу прекращения войны, прежде чем город будет захвачен приступом, и послами назначают старейших граждан. 2. А после того как римский сенат отклонил примирение, все послы молча вышли из здания сената, но один, самый знаменитый из них и опытнейший в искусстве гадания, задержавшись у дверей и окинув взглядом всех присутствовавших в сенате, сказал: "Прекрасное, о римляне, и великолепное решение вы объявши, вы, претендующие на власть над соседями в силу доблести, если отказываетесь иметь в подчинении город не малый и не безвестный, хотя он слагает оружие и сдается вам, но предпочитаете с корнем уничтожить его, не опасаясь гнева со стороны божества и не обращая внимания на осуждение со стороны людей! 3. За это настигнет вас от богов справедливое возмездие, которое покарает таким же образом: ибо, лишив вейян родины, вы немного погодя потеряете собственную". Ambr.
(18) 4. А когда вскоре город[31] был взят, одни жители, оказавшись смелыми мужами, бросились на врагов и были изрублены, при этом сами многих убили, другие же погибли, заколов себя собственноручно. Кому же в силу трусости и низости души все ужасы казались приемлемое смерти, те, бросив оружие, сдавались победителям. Ambr.
XIV. (19) Диктатор Камилл[32], под чьим командованием Вейи были взяты, встав вместе с самыми выдающимися римлянами на какой-то возвышенности, откуда был виден весь город, сначала поздравил себя с этим успехом, поскольку ему удалось без особого труда захватить великий и преуспевающий город, который являлся не самой незначительной частью Тиррении, - в то время процветавшей и наиболее могущественной среди живших в Италии народов, - напротив, он постоянно оспаривал у римлян власть и выдержал много войн вплоть до десятого поколения, а с тех пор как начал эту войну и подвергся непрерывной осаде, терпел осаду в течение десяти лет. испытав всякую судьбу. (20) 2. Затем, поразмыслив, что человеческое счастье зависит от незначительного колебания и никакое благо не является постоянным, он воздел к небу руки и взмолился Юпитеру и остальным богам - прежде всего, чтобы нынешнее счастье не вызвало зависти к нему самому и к родине, а если какому-нибудь несчастью в противовес этим благам суждено обрушиться на римское государство в целом или на его собственную жизнь, пусть оно окажется наименьшим и самым умеренным. Ambr.
XV. (21) Был же город вейян для проживания ничем не хуже Рима, имея много плодородной земли, частично холмистой, частично равнинной, а также очень чистый и благоприятный для здоровья людей воздух, поскольку вблизи не было никаких болот, откуда распространяются тяжкие и зловонные испарения, и ни от какой реки не веяло на рассвете холодным ветром, к тому же источники воды не были скудными или заимствуемыми извне, но собственными, обильными и наилучшими для питья. Ambr.
2. (22) Говорят, что Эней[33], сын Анхиза и Афродиты, когда приплыл в Италию и решил совершить жертвоприношение кому-то из богов, заметил, собираясь после молитвы принести в жертву приготовленное для обряда животное, приближающегося издалека кого-то из ахейцев, то ли Одиссея, когда тот хотел обратиться к оракулу около Авернского озера[34], то ли Диомеда, когда тот явился к Давну[35] как союзник. 2. Будучи раздосадован совпадением и желая отвратить как дурное предзнаменование появившийся во время священнодействий вражеский облик, он закутался и отвернулся, а после ухода врага, омыв опять руки, завершил жертвоприношение. 3. А поскольку жертвы оказались благоприятнее, он обрадовался случившемуся и этот же обычай соблюдал при каждой молитве, и его потомки также сохраняют его как одно из установлений касательно священнодействий. (23) 4. Следуя, несомненно, отеческим обычаям, Камилл, после того как вознес молитву и натянул на голову плащ, хотел повернуться, но у него подвернулась нога, и он, не сумев удержаться, падает навзничь. 5. Хотя такое предзнаменование не требовало разъяснения и не вызывало сомнения, но и для самого простого человека легко было истолковать его, что было совершенно неизбежно тому упасть неподобающим образом, он все же не счел необходимыми ни меры предосторожности, ни сакральное искупление, а обратил это в угодный себе смысл - мол, боги прислушались к его молитвам и устроили так, чтобы зло оказалось совсем незначительным. Ambr.


[1] О заговоре Спурия Мелия также см.: Ливии. Г. 12. 6–16. События имели место в 440–438 гг. до н.э.
[2] Модий составлял 8,754 литра.
[3] Дионисий употребил греческое название серебряной монеты (драхма). В действительности во второй половине V в. до н.э. в Риме использовались медные ассы в виде брусков. Денарии появились в 26 9 г. до н.э. и равнялись 10 ассам. Согласно сообщению Ливия (Г. 16. 2), после убийства Спурия Мелия принадлежавший ему хлеб был распродан по одному ассу за модий.
[4] Луций Минуций. При Республике это была чрезвычайная должность, лишь при Августе с 6 г. н.э. стал постоянно назначаться префект по снабжению Рима продовольствием (praefectus annonae).
[5] Кумы – см. примеч. 12 к кн. VII.
[6] Мизены – мыс и город в Кампании приблизительно в 9 км к югу от Кум. в северной части Неаполитанского залива. Август основал здесь постоянную военно-морскую базу.
[7] Текст далее вызывает сомнения. Конъектуры, предложенные Постом (Post). дают следующий перевод: «как бы тот... не произвел (на нем) первое испытание аристократии, или подстрекнув против него народ, или замыслив в отношении него какой-нибудь план с помощью своих сторонников».
[8] Здесь и далее в квадратных скобках в конце некоторых глав в книгах ХІІ-ХІХ приводятся имеющиеся в рукописях отсылки.
[9] Мюллер (Мuller) считает, что здесь лакуна, а пропущено слово «назначив» или «назвав»
[10] Издатели признают здесь лакуну.
[11] Дионисий употребил греческий термин «гиматий» (см. примеч. 23 к кн. VII). Вероятно, имелись в виду тоги – верхняя мужская одежда в Риме из драпированного куска шерстяной ткани размером около 5,5 x 2,5 м (в классическом варианте).
[12] По всей видимости, это отрывок из речи диктатора Цинцинната перед народным собранием. Ср.: Ливии. IV. 15.
[13] Луций Цинний Алимент (вторая половина III в. до н.э.) – претор 210 г. до н.э., автор римской истории «Анналы» на греческом языке, представитель так называемой «старшей анналистики».
[14] Луций Кальпурий Пизон Фруги (вторая половина II в. до н.э.) – плебейский трибун 149 г. до н.э., консул 133 г. до н.э., цензор 120 г. до н.э. Представитель так называемой «средней анналистики», автор римской истории «Анналы» на латинском языке в семи книгах, которой широко пользовались более поздние историки. Изложил события от Энея до современной ему эпохи.
[15] Эквиме. шй (Aequimelium) – пустырь к юго-востоку от Капитолия. Варрон (О латинском языке. V. 157) производит это название от aequata Maeli domus («срытый до основания дом Мелия»), а Цицерон (О своем доме. 101) – от aequum («справедливо») и Маеlіо («на Мелия» было наложено это наказание).
[16] Фидены – римская колония в 8 км к северу от Рима, в 438 г. до н.э. перешедшая на сторону Вей (Ливии. IV. 17.1–7).
[17] В 437 г. до н.э. О подвиге Косса ср.: Jueuu. IV. 19. 1–5. О значении его подвига см.: Ливии. IV. 20.
[18] В 428 г. до н.э. Ливии называет Квинция, а не Косса, консулом во второй раз. Ср.: Ливии. IV. 30. 4–11.
[19] Видимо, об этом же эпизоде рассказывает и Ливии (IV. 39. 4).
[20] В 419 г. до и. э. Ливии дает имя Спурий Навций. Ср.: Ливии. IV. 44. 13; 45. 1–2.
[21] Слово «тысяча», отсутствующее в рукописи, добавил Мэй (Mai). У Ливия (IV. 45. 2) названа сумма в десять тысяч тяжелых ассов каждому.
[22] Ср.: Ливии. V. 13. 1. Греческий фут (ступня) составлял 30,8 см.
[23] Греческие географы делили известный им обитаемый мир на несколько зон (climata). Средняя проходила по параллели острова Родос.
[24] Конъектура Поста (Post). Рукописи дают «Афины». Рим, действительно, располагался примерно лишь на 2° севернее обозначенной здесь параллели, которая проходила чуть севернее границы средней зоны (см.: Страбон. II. 5. 40).
[25] См. примеч. 39 к кн. VIII
[26] В 399 г. до н.э. Ср.: Jueuu.'S13. 4–8. Обряд назывался lectisternium (от латинских слов lectus – «ложе» и sternere – «стлать»). Это был первый случай публичного осуществления данного обряда, состоявшего в том, что на ложах выставлялись изображения богов, а перед ними – столы с угощением.
[27] У Дионисия названы греческие боги: Аполлон (бог света, искусства, прорицания и врачевания), Лето (его мать), Геракл (ставший богом за свои подвиги). Артемида (сестра Аполлона, покровительница охоты, лесов и плодородия, в том числе деторождения). Гермес (вестник богов, покровитель торговли и путешествий, сопровождал души умерших в подземное царство) и Посейдон (бог морей и влаги в целом, а также покровитель коневодства).
[28] См. примеч. 14.
[29] О событиях, изложенных в главах Х-ХП, также см.: Jueuu. V. 15 ; 16. 1; 8–11 ; 17. 1; 19. 1; Цицерон. О дивинации. I. 100 ; II. 69 ; Плутарх. Камилл. 3–4.
[30] Оракул Аполлона в средней Греции, в Фокиде, расцвет славы и могущества которого приходился как раз на V в. до н.э.
[31] Вейи. Ср.: Ливии. V. 21. 12–14.
[32] Об истории, изложенной в главах ХIV и XVI, также см.: Ливии. V. 21. 14–16 ; Плутарх. Камилл. 5.
[33] Троянский царевич, легендарный прародитель римлян. См.: Дионисий. I. 45–64.
[34] См. примеч. 26 к кн. VII.
[35] Мифический царь северной Апулии, отец или предок царя племени рутулов Турна, главного врага Энея после его прибытия в Италию.