1
Так как людям даны два уклада жизни, сельский и городской, то, конечно, не может быть, Пипний,[1] никакого сомнения в том, что они не только различны местом, но и возникли в разное время. Сельская жизнь гораздо древнее: было время, когда люди жили только по селам, и городов у них не было. (2) Считают, что самым древним греческим городом были Фивы в Беотии, которые выстроил царь Огиг,[2] а в Римской области - Рим, который основал царь Ромул. Теперь, наконец, можно говорить об этом с большей точностью, чем писал Энний:
Лет семьсот протекло, немного больше иль меньше,
Как по приказу небес Рим славный основан.[3]
(3) Фивам, которые, говорят, были основаны до огигова потопа, около 2100 лет. Если ты сопоставишь этот период с началом тех времен, когда впервые взялись за обработку полей, когда люди жили в хижинах и шалашах и не знали, что такое стены и ворота, тебе станет ясно, что сельские жители старше горожан на огромное число лет.
(4) Это неудивительно: поля дала божественная природа, а города воздвигло человеческое искусство. Говорят, все искусства и науки созданы были в Греции за одну тысячу лет; поля, которые можно возделывать, всегда существовали на земле. Земледелие - занятие не только более древнее, оно и благовиднее. Не без основания предки наши старались вернуть своих сограждан обратно из города в поля: в мирное время их кормили римские селяне, в военное были им опорой.[4] (5) Не без основания назвали землю матерью и Церерой; думали, что люди, которые ее обрабатывают, ведут жизнь благочестивую и полезную и что только они одни и остались из поколения времен царя Сатурна. С этим согласуется то обстоятельство, что именно таинства в честь Цереры и называются "началами".[5] (6) Само название города Фив также ясно указывает, что нивы древнее городов: название это дано не по основателю, а по характеру земли. На старом языке у эолийцев-беотян, в Греции, холмы назывались "tebae" (придыхание опускали); а у сабинян, к которым пришли из Греции пеласги, и до сих пор говорят так. Доказательства этому сохранились и посейчас: холм, находящийся в Сабинской области по Соляной Дороге, недалеко от милевого столба у Реате зовется "teba".[6]
(7) У первых хозяев по причине их бедности хозяйство было единым и цельным: потомки пастухов, они на одном и том же участке и сеяли хлеб, и держали скот; разбогатев, они разделили эти занятия: появились земледельцы и скотоводы.[7] (8) Скотоводство включает в себя два вида, хотя никто не провел еще между ними четкой границы: это содержание приусадебной живности и скотоводство в собственном смысле. Последнее известно и весьма уважаемо; оно только и называется "разведением скота"; состоятельные люди часто для своих стад снимают в аренду или покупают пастбища. Откармливать живность при усадьбе считается занятием ничтожным; некоторые относят его к земледелию, потому что и тут дело касается содержания и выкармливания, но, насколько я знаю, никто особо и со всей полнотой не занимался этим отделом.[8] (9) Так как я думаю, что в хозяйстве есть три статьи, созданные дохода ради, то я и решил написать три книги: одну о земледелии, другую о скотоводстве, третью о домашней живности. Две я уже написал: первую - о земледелии - для моей жены Фунданий; вторую - о скотоводстве - для Туррания Нигра; оставшуюся третью - о приусадебных статьях дохода - я посылаю тебе, Пинний, потому что, мне кажется, в силу нашего соседства и дружбы, я должен написать ее именно для тебя.
(10) Твою усадьбу стоит посмотреть за ее фрески, внутреннюю отделку и прекрасные мозаичные полы, хотя ты и ставил бы ее ни во что, не будь ее стены украшены твоими сочинениями. Я же, чтобы еще больше украсить ее доходами, насколько это в моих возможностях, посылаю тебе эти страницы, вспомнив беседы, которые мы вели о совершенной усадьбе. Излагая их, начну отсюда.
2
Происходили выборы эдилов. Я и Кв. Аксий, сенатор, член моей трибы, подав в самый солнцепек свой голос, решили остаться тут же, чтобы проводить нашего кандидата, когда он пойдет домой.[9] "Давай, - говорит мне Аксий, - пока разбирают таблички, Воспользуемся тенью Villa publica".[10] - "Я думаю, - говорю я, - Что не только, как говорится, плохой совет хуже всего для советчика, но и благой совет следует считать благом и для того, кто советует, и для того, кому советуют".[11] Итак, мы идем и входим в Виллу. (2) Там мы застаем авгура Аппия Клавдия, сидящего на скамье; он должен был находиться здесь на тот случаи, если консулу что-нибудь потребуется.[12] Слева от него сидел Корнелий Мерула, потомок консуляров, и Фирцеллий Павон, реатинец; справа - Минуций Пика и М. Петроний Пассер. Когда мы подошли к нему, Аксий, улыбаясь Аппию, говорит: "Принимаешь нас в свой птичник, сам восседая среди птиц?".[13] (3) "Охотно, - говорит он, - и особенно тебя: мне еще и посейчас отрыгаются те птицы, которых ты гостеприимно предложил мне несколько дней назад в реатинской усадьбе, когда я ехал к Велинскому озеру разбирать спор Интерамны с Реате.[14] Но скажи, разве эта вилла, которую построили наши предки, не скромнее и не лучше твоей реатинской со всеми ее украшениями и отделкой? (4) Разве где-нибудь ты видишь здесь тую или золото? Сурик или армянскую краску? Интарсии и пестрые мозаики в полу?[15] А у тебя все наоборот. И эта вилла является общим достоянием всего народа, а та - только твоим; она построена, чтобы граждане и прочие люди могли зайти сюда с Поля,[16] а твоя - для кобылиц и ослов; она служит для дел государственных: сюда собираются толпы, созванные консулом для набора, сюда приносят для осмотра оружие, сюда цензоры приглашают народ для переписи". - (5) "А твоя усадьба на краю Марсова Поля, - говорит Аксий, - разумеется, только полезна? в ней не больше роскоши и прихотей, чем во всех реатинских усадьбах, вместе взятых? твоя вся заставлена картинами и статуями; у меня Лисипп и Антифил[17] и следов не оставили, а полольщики и пастухи оставляют их во множестве. Это не усадьба, если при ней нет большого и хорошо обработанного имения, а тут у тебя нет ни поля, ни вола, ни кобылы. (6) И чем твоя усадьба похожа на ту, которой владели твои деды и прадеды? она не видела ни сухого сена на чердаке, ни вина в погребе, ни зерна в амбаре. Если дом находится за городом, то от этого он не становится усадьбой, так же как не стали ею дома тех, кто живет за Флументанскими воротами или в Эмилианах".[18]
(7) Аппий улыбнулся: "Так как я не знаю, - говорит он, - что такое усадьба, то, пожалуйста, объясни мне это: я хочу купить у М. Сея под Остией усадьбу и боюсь, как бы мне тут не попасть впросак по неведению. Если постройки, в которых нет такого осла, как твой, - ты мне его у себя показывал, а купил его за 40000,[19] - не будет усадьбой, то я боюсь, как бы мне не купить вместо приморской усадьбы Сеев дом. (8) Меня соблазнил на покупку этой постройки Луций Мерула: он провел несколько дней у Сея и рассказывал, что не знает ни одной усадьбы, которая доставила бы ему столько удовольствия; и, однако, он не видел там ни картин, ни статуй, бронзовых или мраморных, но не видел также ни винодельни, ни жбанов для масла, ни трапетов". (9) Аксий смотрит на Мерулу и говорит: "Что же это за усадьба, если там нет ни городских украшений, ни деревенского оборудования?". А он ему: "А твое помещение в углу Велинского озера, куда не заходил ни художник, ни лепщик,[20] недостойно названия усадьбы? Его можно дать только твоему розейскому дому с его изысканной лепной работой? вы живете там совместно: хозяин и осел". (10) Аксий кивком подтвердил, что усадьба с одним только деревенским оборудованием будет так же усадьбой, как и усадьба с двумя половинами, городской п сельской, и спросил, что же из этого следует. "Как? - говорит он. - Если твое розейское имение стоит похвал за свои пастбища и по справедливости называются усадьбой помещения, где стоит и откармливается скот, то по сходной же причине должно называться усадьбой место, где откармливаемые животные приносят громадные доходы. (И) Не все ли равно, получаешь ли ты эти доходы от мохнатых или от пернатых?[21] разве слаще твой доход от волов, от которых рождаются пчелы,[22] чем от пчел, которые трудятся на пчельнике около Сеевой усадьбы? и разве ты дороже продаешь резнику своих доморощенных боровов, чем Сей от себя диких кабанов мяснику на рынок?". - (12) "А почему, - говорит Аксий, - не иметь мне всего этого у себя в реатинской усадьбе? разве у Сея мед делается сицилийским, а у меня под Реате корсиканским?[23] и кабан у него на покупных жолудях зажиреет, а у меня на даровых отощает?" - "Мерула не сказал, - говорит Аппий, - что ты не можешь обзавестись всем, что есть у Сея, но что этого у тебя нет, это я видел сам. (13) Есть два вида животноводческого хозяйства: одни заняты выпасом крупного и мелкого скота за пределами усадьбы; другие в самой усадьбе разводят кур, голубей, пчел - вообще животных, которых обычно держат в усадьбах, и о чем оставили разбросанные и отдельные заметки в своих книгах пуниец Магон, Кассий Дионисий[24] и другие писатели. Сей, по-видимому, все это прочел и поэтому получает с одной усадьбы от этой живности дохода больше, чем другие с целого имения". - (14) "Разумеется, - говорит Мерула, - я видел там целые стада гусей, кур, голубей, журавлей, павлинов, не говоря уже о множестве соней, рыб, диких кабанов и прочей дичи. Писец, его отпущенник, который прислуживал Варрону и принимал меня в отсутствие патрона, говорил, что усадьба приносит ежегодно больше 50 000 дохода". Аксий изумился. "Ты, конечно, знаешь, - говорю я, - имение моей тетки в Сабинии в 24 милях от Рима по Соляной Дороге?".[25] - (15) "Еще бы! - говорит он, - летом я обычно на пути в Реате из Рима останавливаюсь там в полдень, а когда еду оттуда зимой, то там же разбиваю лагерь на ночь". - "Так вот, в этой усадьбе есть птичник, и только из него одного, я знаю, она продала пять тысяч дроздов по три денария за штуку, так что в этот год одна эта статья в усадьбе принесла ей 60 000 сестерций, вдвое больше, чем тебе приносит твое имение в двести югеров под Реате". - "Как шестьдесят? - говорит Аксий. - Шестьдесят? Шестьдесят? Смеешься!" - "Шестьдесят, - говорю я, - (16) только, чтобы тебе добраться до такого улова, нужны тебе или публичное угощение, или чей-нибудь триумф - тогда его праздновал Сципион Метелл, - или обед коллегии;[26] им теперь, правда, нет числа, и от них вздуваются рыночные цены. Если во все другие годы ты и не дождешься такой суммы, то все-таки с птичником ты, надеюсь, не прогоришь и по нынешним нравам только редко обманешься в своих ожиданиях. Когда выдается такой год, чтобы ты не видел публичного угощения, или триумфа, или пира коллегии?". - "Да, роскошь дошла до того, - говорит он, - что в стенах Рима, можно сказать, только и знают, что пировать изо дня в день". - (17) "А разве Л. Абукций, человек, как вы знаете, высокой образованности, книги которого проникнуты Луцилиевым духом, не говорил, что его имение под Альбой всегда уступает в доходности усадьбе? Земля дает ему меньше 10 000, а усадьба больше 20 000. И он же говорил, что если бы он мог поставить усадьбу возле моря, там, где ему хотелось, то он получал бы с нее больше 100 000. Да! а разве недавно М. Катон, когда он принял опеку над Лукуллом,[27] не продал на 40 000 рыбы из его прудов?". - (18) "Мерула мой, - говорит Аксий, - возьми меня в ученики: научи приусадебному хозяйству". - "Начну учить, - говорит он, - как только пообещаешь подарок за учение". - "Согласен, согласен хоть сейчас, а то и не раз из этого самого хозяйства". Аппий: "Думаю, сейчас же в этих приусадебных стадах передохнут гуси и павлины". А он ему: "А почему вам не есть издохших рыб и птиц, раз вы все равно едите их только тогда, когда они уже дохлые?[28] Прошу тебя, однако, выведи меня на путь этого хозяйства, изложи, в чем его сущность и каков его объем".[29]
3
Мерулу эта просьба не отяготила. "Прежде всего, - говорит он, - хозяин должен быть хорошо знаком с той живностью, которая может жить и кормиться в усадьбе и около нее - хозяину на пользу и радость. В хозяйстве этом есть три отдела: птичники, парки и рыбные садки. Под птичником я разумею помещения для всяких птиц, которых обычно держат в стенах усадьбы. (2) Парком, пожалуйста, не считай такого места, где живут одни зайцы, как это было у наших прапрадедов: это огороженные пространства возле усадьбы, где за изгородью содержатся лесные животные. Рыбными садками я называю пруды с пресной или соленой водой, которые находятся тоже около усадьбы и откуда рыба не может уплыть. (3) Каждый из этих отделов распадается, самое меньшое, на две части: первая занята существами, которые довольствуются одной сушей, - таковы павлины, горлицы, дрозды; вторая - теми, которые не довольствуются одной сушей, а требуют и воды - это гуси, чирки, утки. Предмет второго отдела - животные, за которыми охотятся, принадлежат тоже к двум разным видам: к одному относятся дикий кабан, коза, заяц; к другому - существа, живущие тоже за пределами усадьбы - это пчелы, улитки, сони. (4) Имеется также два вида и в третьем отделе: есть рыбы, живущие в пресной воде, и есть морские. Чтобы создать эти три отдела с их шестью частями, Требуются специалисты тоже трех видов: птицеловы, охотники и рыбаки. Ты можешь, правда, купить у них разную живность; твои рабы будут тщательно ухаживать за ней в период от спаривания и до появления приплода, который ты вырастишь и откормишь для отправки на рынок. Кое-что можно заполучить для усадьбы и без сетей птицелова, охотника или рыбака, например соней, улиток и кур. (5) Из этих существ предметом ухода стали .прежде всего те, кого содержат в усадьбе: не только римские авгуры выращивали кур для ауспиций;[30] это делали и хозяева у себя в деревне. Затем стали держать около усадьбы за загородкой животных, чтобы на них охотиться, и возле поставили пчельники; пчелы первоначально жили под карнизами крыш. И наконец, в третьих, начали устраивать рыбные садки и пускать туда рыб, пойманных в реках. (6) Приусадебное хозяйство во всех его трех отделах пережило два периода: для первого характерны старинная простота и умеренность, для второго - роскошь последующего времени. В первом периоде, в старину, у наших предков было два вида птичников: внизу по двору бродили куры, π доходом от них были яйца и цыплята, а высоко в башнях или на крыше усадьбы жили голуби. (7) Теперь птичники переменили имя; они зовутся "ornithones";[31] нёбо хозяина, требующее лакомых кусков, заставило выстроить для павлинов и дроздов помещения большие, чем были когда-то целые усадьбы. (8) То же самое и с остальным: отец твой, Аксий, не приносил с охоты в парке ничего, кроме какого-нибудь зайчишки. И огораживали тогда маленький участок, а теперь для многочисленных кабанов и коз стеной обводится множество югеров. Когда ты купил, - говорит он мне, - у М. Пизона[32] его тускульское имение, разве там в парке не было множества кабанов? (9) Рыбные садки были раньше только с пресной водой, и в них не держали никакой рыбы, кроме squali и mugiles.[33] А теперь не найдется ни одного привередника, который не сказал бы, что ему все равно, полон ли его пруд этими рыбами или лягушками. Помнишь, когда Филипп завернул к своему приятелю Уммидию в Казине и тот поставил Перед ним прекрасного окуня из твоей речки, он его попробовал, Выплюнул и заявил: "Чтоб я пропал! я подумал, что это рыба!"[34] (10) И как у наших современников раскинулись роскошные парки, так и садки их протянулись до моря, и туда загнали целые стаи морских рыб. Не по ним разве названы Сергий Ората и Лициний Мурена? Кто не знает прославленных рыбных садков Филиппа, Гортензия, Лукуллов?[35] Так что, Аксий, ты скажи, откуда, хочешь, чтобы я начал?".
4
"Я, - говорит он, - хотел бы, чтобы ты начал, как говорят солдаты, post principia,[36] т. е. с нынешних времен, а не со старых, потому что с павлинов получают сейчас дохода больше, чем с кур. II я не стану скрывать, что я прежде всего хочу услышать об ornithon: дрозды сделали это слово синонимом дохода. Шестьдесят тысяч Фирцеллни[37] разожгли мою жадность". - (2) "Есть, - говорит Мерула, - два вида ornithon: один устраивают ради удовольствия - наш Варрон выстроил себе такой под Ка-зином,[38] и многим он полюбился, - другой ради дохода: у рыночных торговцев есть такие огороженные дворы и в Риме и в деревне; чаще всего они арендуют птичники в Сабинском округе, где в силу природных условий водится много дроздов. (3) Лукулл захотел создать третий вид птичника, в котором соединялись бы оба первых. Он и выстроил его в Тускульском имении: под одной крышей поместил и птичник и триклиний, где рассчитывал с приятностью обедать, смотря и на жареных птиц, уложенных на блюде, и на пойманных, порхавших вокруг окон. Выдумку эту признали бесполезной. Не столько радуют глаз птицы, порхающие у окон, сколько доставляет неприятности запах, бьющий в нос.
5
"Я расскажу о том, Аксий, о чем, по-моему, тебе больше всего хочется узнать: о таком птичнике, который устраивают ради дохода, и откуда берут жирных дроздов (где их берут, тебе неважно). Делают сводчатое помещение или перистиль,[39] крытый черепицей либо сетями; такой большой, чтобы там можно было держать несколько тысяч дроздов; (2) некоторые пускают к ним еще и других птиц, например ортоланов и перепелок, которых, когда они зажиреют, продают по дорогой цене. Вода в это помещение должна поступать по трубе, и лучше, если она тихонько струится по узеньким желобкам, которые легко протереть; если вода стоит лужами, то она скорее загрязняется и становится вредной для питья. Вода, переливающаяся через эти желобки, должна вытекать прочь через трубу, чтобы птицы не страдали от грязи. (3) Дверь к ним ведет низенькая, узкая, лучше всего такого устройства, которое зовется "coclia"[40] (такую обычно устраивают в клетке для боя быков); окна редкие, через которые нельзя увидеть ни деревьев, ни птиц снаружи: пойманные птицы при виде их от тоски начинают худеть. Света должно входить лишь столько, чтобы птицы видели, где им сесть, где находится пища, где вода. Кругом дверей и окон надо гладко оштукатурить стены, чтобы ни мышь, ни какое-либо другое животное не могли проникнуть внутрь. (4) Внутри этого здания по стенам набивают много колышков, на которые птицы могут сесть, а кроме того, к стене прислоняют жерди и к ним поперек, в виде ступенек, прибивают через небольшие промежутки еще другие: получается нечто в виде сидений в цирке и в театре. Внизу на земле находится вода, которую птицы могут пить; для еды кладутся ко-лобки, скатанные обычно из винных ягод и полбяной муки. Дней за двадцать перед тем, как взять дроздов, их начинают кормить щедрее: кладут колобков больше и кормят мукой помельче. Есть в этом помещении и клетки; клетки эти с несколькими этапами, и они служат дополнением к жердям. (5) Насупротив их сторож складывает мертвых птиц, чтобы отчитаться в их числе перед хозяином. Когда потребуется из этого птичника взять подходящих дроздов, то их выпускают в крохотный птичник, сообщающийся с большим дверью и лучше освещенный: его называют "seclusorium". Когда потребное количество птиц перелетит туда, их всех убивают, (6) Делается это в отдельном месте и тайком, чтобы остальные птицы при виде этого не пали духом и не перемерли, когда это еще невыгодно продавцу. Дрозды не высиживают птенцов, как другие перелетные птицы, например аисты в полях и ласточки на крышах. Дрозды не делают этого ни там, ни здесь; хотя они и носят мужское имя, но на самом деле это самки. То же самое и с дерябами,[41] у которых имя женское, хотя они и самцы.
(7) "Птицы есть перелетные, например ласточки и журавли, и есть зимующие, например куры и голуби. Дрозды принадлежат к перелетным; ежегодно прилетают они в Италию из-за моря около осеннего равноденствия и улетают обратно к весеннему равноденствию.[42] Горлицы и перепелки улетают в другое время огромными стаями. Это можно наблюдать на ближайших островах: Понтиях, Пальмарии и Пандарии. Попав туда в первый перелет, птицы остаются там на несколько дней, чтобы отдохнуть, и делают то же самое, когда летят через море из Италии".[43]
(8) Аппий говорит Аксию: "Если ты посадишь в такой птичник пять тысяч птиц и случится публичное угощение или триумф, то 60 000. о которых ты мечтал, ты можешь сразу же отдать под большие проценты".[44] Тут он обратился ко мне: "Расскажи о птичнике другого типа, который, как слышно, ты устроил удовольствия ради у себя под Казином: говорят, ты далеко оставил за собой не только изобретателя подобных птичников, нашего друга М. Ленея Страбона (он первый устроил у себя в Брундизии в перистиле беседку, где держал пойманных птиц и кормил их через сетку), но и большие сооружения Лукулла в его тускульском поместье".[45] (9) Я ему: "У меня[46] под городом Казином есть речка, которая протекает через усадьбу, прозрачная и глубокая, с каменной набережной,[47] шириной в 57 футов: из одной части усадьбы в другую[48] переходят по мосткам. От острова, расположенного в устье реки, где в нее впадает другая, и до истока, где находится место, посвященное Музам, расстояние равно 950 футам.[49] (10) Вокруг речки по берегам идет дорожка[50] шириной в десять шагов, а от нее в сторону поля[51] находится место для птичника, огороженное с обеих сторон, справа и слева, высокими стенами.[52] Между ними находится птичник, который напоминает по форме дощечку для письма с держалкой,[53] - это четырехугольник шириной в 48 и длиной в 72 фута, а круглая площадка держалки занимает 27 футов. (11) Кроме того, есть дорожка, прочерченная как бы по нижней рамке доски,[54] в середине которой находятся заставы и через них выход на площадку.[55] С порога, с правой и с левой стороны, находятся портики с колоннами из камня по фасаду, а за ними в середине рассажены низенькие кустики,[56] от верха стены и до эпистиля портик затянут сетью из конопли, также и от эпистиля до стилобата.[57] Портики полны птицами всяких видов,[58] которым еду бросают через сеть; вода к ним втекает узеньким ручейком.
(12) "Вдоль внутренней стороны стилобата, направо и налево от середины до верхнего края прямоугольной площадки, находятся один против другого два нешироких, продолговатых прудка; они параллельны портикам. Только между этими прудками лежит проход, тропинка, по которой только и можно дойти до круглой беседки, находящейся за площадкой. Это ротонда с колоннадой, совсем как в здании Катула,[59] только с колоннами вместо стен. За этими колоннами[60] идет роща, посаженная руками человеческими; ее большие деревья образуют сплошную крышу, оставляя просветы внизу между стволами: все огорожено высокими стенами. (13) Между наружными каменными колоннами ротонды и внутренними, равными первым по числу, но тонкими, сосновыми,[61] имеется промежуток шириной в пять футов.
"Между наружными колоннами вместо стены находится густая сетка из сухожилий, через которую можно видеть рощу и то, что там,[62] но через которую птицы не могут пробраться. За внутренними колоннами вместо стены растянута сеть, какая бывает у птицеловов.[63] В промежутке между внутренними и наружными колоннами идут одни над другими ступеньки, нечто вроде маленького театра для птиц; ко всем колоннам приделано множество карнизов, где могут сидеть птицы.[64] (14) За сетью находятся всевозможные птицы, главным образом певчие, например соловушки и дрозды. Вода им наливается по желобку, а корм кидается под сетку.
"Стилобат, на котором стоят колонны, покоится на мраморном основании, которое поднимается на один и три четверти фута над скамьей,[65] сама же скамья поднята фута на два над бассейном; шириной она футов пять, так что гости могут ходить между подушками[66] и колонками. Пониже скамьи есть прудик с берегами. обделанными камнем на один фут, и посредине его маленький островок. Вокруг выдолблены и доки:[67] гнезда для уток. (15) На островке есть колонка, а внутри ее ось, на которую в качестве столовой доски надето колесо со спицами, причем вместо обода прилажена изогнутая доска с высокими краями вроде тамбурина шириной в 2 1/2 Фута, а глубиной в ладонь.[68] Один единственный раб поворачивает ее таким образом, что все, что приготовлено для пищи и питья, можно одновременно предложить всем гостям. (16) Перед скамьей, с той стороны, где обычно вешают ковры,[69] утки выходят поплавать в бассейне, из которого ручей бежит в оба упомянутых мной прудка: рыбки плавают взад и вперед. А вот холодная и горячая вода находятся на деревянном ободе, который служит столом и надет, как я говорил, на концы спиц. Стоит повернуть кран и вода к услугам гостя.[70] (17) Внутри под куполом[71] одна и та же звезда описывает круг по основанию гемисферы, показывая, который час (Люцифер днем, Геспер ночью).[72] На верху того же полушария, вокруг вертикальной оси, расположен круг восьми ветров, как на часах, устроенных циррестийцем[73] в Афинах; стрелка, торчащая на оси, движется от нее к окружности и касается того ветра, который дует;[74] можешь узнать это сидя внутри".
(18) Пока мы разговаривали, на Поле вдруг раздается крик. Мы, старые воробьи в делах выборных, не удивились этому, зная, как расходятся страсти у избирателей. Все-таки нам захотелось узнать, что происходит, когда является Пантулей Парра[75] и рассказывает, что схватили какого-то человека, который бросал в урну таблички в то время, когда их разбирали. Благожелатели кандидатов поволокли его к консулу. Павон поднялся с места, потому что говорили, будто захвачен "страж"[76] его кандидата.
[54] Как доска для письма вставлена в рамку, так и площадка, где находится птичник, обрамлена, как увидим дальше, портиками по бокам и какими-то сооружениями вверху и внизу: может быть, колоннадой, может быть, невысокой стеной. Дальше идет место, безнадежно испорченное.
[55] Сор предложил вместо cavcae — «клетки» — рукописи читать caviae — «заставы», «барьеры», справедливо указывая, что клеткам в том месте, о котором говорит здесь Варрон, быть невозможно.
[56] Перед нами портик обычного вида с одним рядом колонн, за которым находилась стена. Между этой стеной и колоннадой рассажены кустики.
[57] Конопляная сеть затягивает весь портик: от верха стены до архитрава колоннады и оттуда вертикально надает вниз до самого пола. Стилобат — высокая платформа, на которой стоят колонны.
[58] Стоит отметить, что породы этих птиц Варрона совершенно не интересуют: он занят постройкой, а не ее обитателями.
[59] Об этом «здании Катула» (aedes Catuli) мы не имеем никакого представления. По словам Варрона, это здание представляет как бы некое подобие круглого храма Весты с наружной колоннадой. Варрон в своем tholos заменил стены внутренней колоннадой.
[60] Выражение неточное. Роща идет, конечно, за внешней колоннадой; между тем речь только что шла о внутренней, и слова «за этими колоннами» естественно отнести именно к ней.
[61] Abies — это красная сосна. Плиний (XVI.195) пишет, что из этого дерева делали мачты и реи. О сосновых колоннах читаем только у Варрона.
[62] Вряд ли можно было что-нибудь хорошо разглядеть через такую сетку, тем более находясь от нее на расстоянии 5 футов.
[63] Мы плохо знакомы с сетями античных птицеловов. Люазель (G. Lоisеl. Histoire des Menageries, I, стр. 95) полагает, что петли в этих сетях были относительно широкие, но делали их из мягких, очень тонких, но крепких ниток. Птица, попавшая и эти петли, «увязала» в них, если можно так выразиться. Эта тонкая сеть давала зрителю иллюзию того, что птицы находятся на свободе: этого эффекта и добивался Варрон.
[64] Невозможно представить себе в промежутке между двумя рядами колонн некое сплошное ступенчатое сооружение: оно закрыло бы частично колоннаду и всякий вид на рощу. «Театр» для птиц представлял собой ряд консолей, приделанных к колоннам одни над другими, причем разной длины: внизу самые длинные, чем выше, тем короче.
[65] Словом «скамья» я перевожу, следуя Серу, «falere». Последнее встречается четырежды только в этом параграфе и только у Варрона. «Falere» похоже на имя прилагательное среднего рода от существительного «fala»; Варрон любил заменять имена существительные произведенными от них субстантивированными прилагательными среднего рода. «Fala» же означает: 1) башни, которые строят осаждающие для защиты от оружия и: всяких снарядов, которые мечут со стен; 2) деревянные подмостки для зрителей. В нашем тексте «falere» — место, где для гостей устроены ложа. Поскольку это ротонда, то «falere» представляет собой подобие сигмы, той полукруглой софы, которая бывала в римских столовых. Иногда это каменная платформа в виде полукруглой скамьи (R. С a gnat — V. Chapot. Manuel darcheologie romaine, 1912, стр. 288 и 360, fig. 151 и 192; D.-S. fig. 1703).
[66] Culcita — это подушки, которые клали прямо на землю и па них ложились: нечто вроде небольшого тюфяка.
[67] Эти сводчатые ниши над прудом напоминали Варрону доки, куда заводили суда для починки, и дали ему повод для шутки, которую создает пояснение слова «navalia» (верфи, доки) словом «stabula» (утиное гнездо). Читатель, связавши со словом «верфь», «док» представление о чем-то большом, вдруг оказывается перед норами для уток.
[68] Перед нами стол, но стол необычный: он вертится и доска в нем не покрывает всей его круглой поверхности. Доска эта «полая, как тамбурин», идет по кругу вместо обода; она снабжена высокими краями, не позволяющими вываливаться посуде с кушаньями и напитками, которую туда ставят. Сравнение с тамбурином помогает представить себе это устройство.
[69] Коврами был завешен мраморный выступ над скамьей. Обычно ковры вешали по вертикальной стороне ложа, но в данном случае это было невозможно, так как тут были выбиты гнезда для уток, которым нужно было предоставить свободу входа и выхода.
[70] На ободе-доске, где стояли кушанья и напитки, помещались и сосуды, одни с горячей, другие с холодной водой, снабженные кранами. Раб поворачивал колесо, и нужный сосуд оказывался перед гостем.
[71] Купол, о котором идет речь, покрывает не всю ротонду, а только внутреннюю колоннаду (сосновые тонкие колонны). Купол этот представляет собой полушарие (hemispherium), экватор которого покоится на этих колоннах. По размерам он должен совпадать с кругом, который образует их антаблемент. Такое расположение обязательно для экваториального круга (infimum hemispherium; hemispherium medium — это полюс полушария), иначе зрители не увидят ни его, ни звезд.
[72] Варрон знал, что это одна и та же звезда, называемая только разными именами. Механизм действовал одинаково днем и ночью, хотя ночью вряд ли кто сидел в птичнике.
[73] По словам Витрувия (1.6.11), этого уроженца города Цирры (в Фокиде, Греция) звали Андроником.
[74] Это ветры, дующие с четырех сторон горизонта и из промежутков между ними. Они были изображены на афинской «Башне Ветров». Каждый ветер у Варрона была также представлен особой фигурой, которую стрелка действительно «трогала».
[75] Парра — вероятно, пугач; во всяком случае птица зловещая. Прозвище, подходящее человеку, принесшему злую весть.
[76] Т. е. человек, которого приставляли к охране урн лица заинтересованные, в первую очередь, конечно, сами кандидаты. Подобное поведение «стража» бросало, конечно, тень на самого кандидата. См. III.2, прим. 2.