Вступления к политическим речам

Переводчик: 
Глускина Л.М.

Среди ученых нет единого мнения по вопросу о подлинности сохранившегося под именем Демосфена сборника вступлений к политическим речам. Однако автором подавляющего большинства фрагментов, без сомнения, является Демосфен (Вlass. HI. 1. S. 322-327; Rupprecht A. Die demosthenische Prooemiensammlung // Philologus. 1927. Bd. 82. S. 365-432). Многие из вступлений в переработке или дословно повторяют места из знаменитых Филиппик и других ранних речей, что позволяет датировать сборник временем до 346 г., т. е. первым периодом государственной деятельности Демосфена. Вступления представляют собой риторические заготовки, имеющие характер общих мест. Некоторые из них, вероятно, являются черновыми набросками при подготовке к выступлению в конкретной политической ситуации. Опубликованы! по-видимому, только после смерти оратора.

I

(1) Если бы вам, граждане афинские, предстояло обсудить какое-нибудь новое дело, то я подождал бы, пока своего слова не скажет большинство из тех, кто привык выступать как оратор; и придись мне по нраву их речи, я хранил бы молчание, а коли нет, вот тогда и я попытался бы высказать свое мнение. Но поскольку вы теперь рассматриваете вопрос, много раз обсуждавшийся ими уже прежде, то справедливо считать, кажется мне, что я, хотя и поднялся на помост первым, говорю после них.[1] (2) Разумеется, если бы ваши дела шли успешно, то не было бы и нужды в советах; но коль скоро всё вы видите возникшие затруднения, то я, исходя из создавшейся обстановки, попробую дать совет, по-моему, наилучший для вас. Во-первых, вы должны прийти к убеждению, что в дальнейшем вам не следует делать ничего такого, что вы делали, пока вели войну, но скорее - все обратное: раз этот способ действий ухудшил ваше положение, то лучше, конечно, изменить его на противоположный. (3) Во-вторых, вы должны отказаться от заблуждения, будто правильны речи того оратора, который ничего от вас не требует или требует малого. Именно поэтому вы наблюдаете, как из-за таких надежд и речей ваши нынешние дела пришли в полную негодность. Напротив, пусть выступает тот, кто, не думая об угождении, говорит то, что нужно, и советует, каким образом могли бы мы избавиться от унизительных обвинений и наказания позором. Вот если бы кто и вправду, намеренно избегая в своей речи все огорчительное, сумел бы умолчать и о деле, то он вправе был бы говорить приятные слушателям слова. Ну, а раз льстивые речи, будучи неуместными, вредят делу, то стыдно обманывать самих себя и из крайней нужды прибегать к тому, что следовало делать уже давно по доброй воле.[2]

II

(1) Противоречивые мысли возникают у меня, граждане афинские, когда я слышу от вас, как вы именуете способ своего государственного правления, и когда я вижу, каким образом действуют некоторые из вас, выступающие с речами в его защиту.[3] Свое государственное устройство, как всем вам известно, вы называете демократией. Однако я замечаю, что кое-кто из ораторов охотнее слышит название, противоположное этому. (2) Удивляюсь и я, в чем тут причина. Не думаете ли вы, что они скажут об этом бесплатно? Только главари олигархов, в пользу коих они говорят, дадут им за их молчание гораздо больше. А не считаете ли вы, что их речи лучше речей других ораторов? Но тогда олигархия для вас, оказывается, лучше, чем демократия. А не находите ли вы их самих лучше? Но какой человек, выступавший перед народом во вред существующему государственному правлению, мог по справедливости почитаться у вас порядочным? Стало быть, ничего не остается, как предполагать, что если вы придерживаетесь такого образа мыслей, то совершаете ошибку. Так примите же меры, граждане афинские, против этого несчастья и не оставляйте никаких лазеек людям, строящим вам козни, чтобы не раскаиваться в своей оплошности тогда, когда вам от этого не будет никакого проку.

IIа

(3) Действительно, если не все обстоит, граждане афинские, так, как нам хотелось бы, - ни у нас самих, ни у союзников - то, конечно, нечему тут и удивляться. Многое вершится волею судьбы, и по многим причинам исполняются не все желания людей. Но когда народ ни в чем не имеет участия, а его противники пользуются полным преимуществом, вот это, граждане афинские, как я считаю, вызывает и удивление и страх у благонамеренных граждан. Вот таким может быть начало ко всей моей речи.

III

(1) Немалые деньги, я думаю, все вы отдали бы, граждане афинские, за то, чтобы соблюсти будущие выгоды государства в деле, о котором вы теперь совещаетесь. А если это так, то вам подобает по доброй воле выслушать тех, кто хочет дать вам совет. Однако вы могли бы внимательно прислушаться не только к дельному предложению оратора, обдумавшего свою речь, но также - по-моему, к вашему счастью - благосклонно выслушать и тех, кому вдруг пришло бы в голову указать на многие важные обстоятельства, с тем чтобы вам легче было бы из всех предложений выбрать полезное.[4]

IV

(1) Разве у вас, граждане афинские, есть возможность отдать предпочтение любому из мнений, то справедливо выслушать их все. Ведь часто случается, что тот же самый человек в одном деле ошибается, а в другом судит правильно. Между тем преждевременно поднимая шум, и заранее не соглашаясь, вы лишаете себя многих выгод. Если же вы выслушаете спокойно и молча, то не только поступите в высшей степени благородно, но и не будете обращать внимания на человека, несущего, по вашему мнению, вздор. Что до меня, то я не привык говорить много слов, да и не стал бы теперь этого делать, если бы у меня было такое обыкновение. Но я скажу как можно короче о том, что, на мой взгляд, представляет для вас пользу.

V

(1) Разумеется, граждане афинские, всякому яснее ясного, каким речам вы внимаете с удовольствием, и какие вам неприятны. И, однако, я считаю злонамеренным обманщиком того, кто старается говорить о вещах, ласкающих ваш слух. И, напротив, делом честного и справедливого гражданина я почитаю готовность настаивать на том, что, по его убеждению, может принести пользу государству, если даже он наталкивается на вашу неприязнь и иные желания. (2) Однако я хотел бы, чтобы вы, не преследуя никакой другой цели, стерпели бы речи обеих сторон лишь ради того, чтобы, если бы кто-то предложил что-то более подходящее, чем вы ожидали, то его бы советом и воспользовались; и наоборот - если бы речь последнего оказалась слабой и неубедительной, то стало бы ясно, что это случилось по его собственной вине, а не вследствие вашего нежелания выслушать его. К тому же вы не так сильно пострадали бы, послушав какого-нибудь пустомелю, по сравнению с тем, как если бы помешали говорить человеку, имеющему сказать нечто важное. (3) Во всяком деле принцип верной оценки состоит в том, чтобы считать все неясным до тех пор, пока что-то остается неизвестным, в особенности же, когда вы знаете, что уже многие часто меняли свои взгляды. Итак, если вы теперь, поддавшись убеждению, сможете понять это, то я не только берусь в немногих словах привести веские возражения, но и показать, что мои предложения принесут вам наибольшую пользу.

VI

(1) Хотя все, кто подавал советы, граждане афинские, и произнесли много речей, я, однако, сейчас вижу, что в решении вопроса о принятии надлежащих мер вы ничуть не оказались дальше, чем до прихода в народное собрание. Причина этого, я полагаю, заключается именно в том, что решительно все идет худо. Выступающие с речами не указывают вам на создавшееся положение, но обвиняют и поносят друг друга, с тем чтобы, как я догадываюсь, еще до суда - предстань они вдруг перед судом - вы привыкли слышать о всех бедствиях, в коих они виновны. Они стараются приучить вас к мысли, будто ничего нового вы не слышите, но лишь то, на что уже часто гневались, и, таким образом, мягче судили и рассматривали бы содеянное ими. (2) Подробно разбирать причину, отчего они так поступают, сейчас было бы, конечно, неразумно; я порицаю их за то, что их действия не приносят вам пользы. Я не намереваюсь сегодня никого ни обвинять, ни обещать ничего такого, чего не мог бы разъяснить тут же; у меня нет ни малейшего желания участвовать в их делах. Напротив, я покину трибуну, сказав как можно короче о том, что, на мой взгляд, будет наиболее выгодным в нашем положении и что в результате моего совета для вас окажется полезным.

VII

(1) Люди, прославляющие ваших предков, граждане афинские, мне кажется, стараются произнести приятную речь, но, воистину, не приносят пользы тем, кого восхваляют. Принимаясь же говорить о делах, - о чем едва ли кому удается сказать надлежащим образом - сами они зарабатывают себе славу искусных ораторов, а доблесть ваших предков, вопреки установившемуся у слушателей мнению, принижают. Я же считаю, что о непревзойденной их славе свидетельствует Само время; никакие другие люди на протяжении многих лет не свершили более великие подвиги, чем они. (2) Что до меня, то я попытаюсь показать, каким образом, на мой взгляд, вы могли бы лучше всего принять подготовительные меры. Правда, следует иметь в виду вот что: если мы все окажемся замечательными ораторами, то от этого, как мне хорошо известно, ваши дела не пойдут лучше. Но если бы явился человек, - кто бы он ни был, - который сумел бы разъяснить вам и убедить вас, какое снаряжение, в каких размерах и откуда доставленное, потребуется для нашего города, то тогда всякий страх, ныне охвативший вас, рассеялся бы. Вот это, насколько будет в моих силах, я и постараюсь сделать, сперва вкратце высказав вам свои соображения об отношениях с царем.[5]

VIII

(1) Обе стороны, думается мне, граждане афинские, совершают ошибку - и кто берет под защиту аркадян, и кто поддерживает лакедемонян. Они обвиняют и порочат друг друга, будто представляют эти оба народа, а не являются вашими гражданами, к кому присылают послов, как одни, так и другие. Это было бы делом людей, прибывших оттуда, тогда как дело тех, кто желает давать здесь советы, - защищать государственные интересы и беспристрастно блюсти вашу пользу. (2) Теперь же, если не считать, что они вам известны и говорят по-аттически, многие, я полагаю, иных примут за аркадян, а иных - за лаконцев. Мне, разумеется, известно, как трудно при таких условиях втолковать вам, какой выход будет наилучшим. Ведь если кто-то (и это, когда вы кругом обмануты и одни тянут в одну сторону, другие - в другую) станет предлагать вам среднее решение, да еще если вы не захотите с ним согласиться, то он никому не угодит, но его возненавидят все. (3) Тем не менее сам я - пусть и пострадаю - скорее предпочту прослыть болтуном, нежели допущу, чтобы известные люди, действуя, как я считаю, во вред государству, обманывали вас. Что касается прочего, то об этом, если вам будет угодно, я скажу позже. Теперь же, начав с положений, не вызывающих разногласий, я укажу на самые важные с моей точки зрения обстоятельства.[6]

IX

(1) Я заявляю, граждане афинские, что я смотрю на вещи совсем иначе, нежели кое-кто из говоривших до меня. И все же я не стану предъявлять им обвинение, будто они из злого умысла вносят предложения, идущие вразрез с вашим благополучием. А происходит это оттого, что многие, оставляя в стороне обсуждение государственных дел, привыкли заботиться лишь о том, какие слова они вам скажут, и если их- набралось достаточно, то готовы разглагольствовать. При этом они совершенно не понимают и не отдают себе отчета в том, что когда за долгий срок всеми исполнено множество государственных предприятий и когда некоторые из них пришли в противоречие с другими, то всякий, кто, умалчивая о первых, будет говорить о последних, незаметно для себя - что случается очень легко - впадает в самообман. (2) Подающие советы подобным образом, мне кажется, испытывают чувство гордого удовлетворения от собственных речей, слывущих образцом красноречия. Я же полагаю, тому, кто намеревается подавать советы в государственных делах, надлежит больше думать о пользе своих предложений, чем искать способ угодить речью на случай. Людям, стяжающим славу искусных ораторов, следует подтвердить ее исполнением какого-нибудь полезного дела, дабы их слова были прекрасными не только в данную минуту, но и оставались таковыми навсегда.

X

(1) Если вы, граждане афинские, уже решили, какие меры при данном стечении обстоятельств окажутся наилучшими, то было бы излишним выносить этот вопрос на обсуждение. К чему вам напрасно мучиться, выслушивая то, о чем вы сами, еще до того, как узнали мнения других, приняли надлежащее решение? Но раз вы стараетесь и хлопочете, чтобы из представленного на обсуждение выбрать наилучшее, то неразумно было бы препятствовать тем, кто хочет высказаться. Действуя таким образом, вы полностью лишаете себя возможности воспользоваться плодами их размышлений; более того, вы заставляете их умалчивать о своих личных соображениях и советовать вам то, что, на их взгляд желательно вам слышать. (2) Однако вынуждать оратора льстить вам, значит - заблуждаться по доброй воле, а между тем долг совещающихся - со всей серьезностью прислушаться к совету сведущего человека и, если он окажется дельным, последовать ему. Утверждая это, я отнюдь не преследую цель убедить вас в обратном тому, к чему вы уже пришли, но мне заранее известно, что если вы не захотите выслушать моих противников, то они станут уверять вас, будто вы обмануты. Но если бы вы дали себе труд послушать их, и они бы вас не убедили, вот тут и обнаружилась бы слабость их доводов.

XI

(1) По-моему, граждане афинские, все вы понимаете, что вы пришли сегодня сюда не затем, чтобы судить каких-нибудь преступных людей, а посоветоваться о нашем нынешнем положении. Потому-то надо отложить все обвинения, и лишь тогда мы станем здесь, у нас, единодушно выступать против всякого, заслужившего того, когда будем кого-нибудь судить. Теперь же пусть выскажется тот, кто может предложить что-нибудь для пользы дела. Обвинение имеет отношение к людям, преследующим по суду за содеянное в прошлом, а совещание участников собрания соединено с настоящим и будущим. Оттого, кажется мне, настоящий момент требует не брани и упреков, а подачи совета. Поэтому я постараюсь остеречься, чтобы не поддаться тому, в чем порицаю других, но дать такой совет, какой, я считаю, будет наилучшим в настоящее время.

XII

(1) Я думаю, граждане афинские, никто не будет отрицать, что только негодный гражданин и злонамеренный человек способен до такой степени ненавидеть или любить кого-нибудь из занимающихся государственной деятельностью, чтобы, выступая с речами перед народом, вовсе не помышлять о благе государства, но в одних случаях руководиться злобой, а в других - дружеством; так поступают некоторые, всходящие на эту трибуну. Я могу сказать им лишь одно: они, на мой взгляд, занимаясь этим, совершают не самую большую ошибку, но она заключается в той откровенности, с какой ясно дается понять - они-де решительно не намерены менять свой образ действия. (2) Я призываю вас не пренебрегать собственными интересами и не довольствоваться только наложением наказания, когда вам покажется нужным, но противостоять им, используя все доступные вам средства, и, устраняя личное соперничество, заботиться об общественном благе, как подобает людям, советующимся о пользе государства. Вам следует помнить, что ни отдельный государственный деятель, ни все вместе не могут понести достаточное наказание за уничтожение законов, попечение о которых лежит на вас.

XIII

(1) Пожалуй, кое-кто, граждане афинские, стал бы негодовать, если бы какой-нибудь частный человек, к тому же из вашей среды, поднялся и сказал в адрес иных советчиков, которые уже давно известны своей государственной деятельностью и находятся у вас в почете, что, по его мнению, они не только говорят не то, но даже сколько-нибудь не знают дела. А вот мои предложения, я считаю, окажутся для вас настолько полезнее, нежели представленные этими людьми, что я не побоюсь объявить все сказанное ими как не стоящее ломаного гроша. Во всяком случае, я полагаю, вы правильно поступите, если будете смотреть не на личность говорящего, а на то, что он говорит. Вам надобно, граждане афинские, дарить свою благосклонность не каким-то определенным лицам, словно они получили ее по наследству, а тем, кто постоянно подает благие советы.

XIV

(1) Я хотел бы, граждане афинские, чтобы вы внимательно отнеслись к тому, о чем я намереваюсь сказать; ибо дело это немаловажное. Меня удивляет вот что: перед тем как прийти в народное собрание, каждому из вас кто-нибудь встречается, кто легко может объяснить, что следует предпринять для улучшения вашего нынешнего положения. И опять-таки - стоит вам только разойтись, как любой тут же готов сказать то, что требуется. А вот собравшись ради рассмотрения этих дел, вы слушаете известных ораторов, говорящих о чем угодно, только не о них. (2) Итак, граждане афинские, раз каждый в состоянии решить, как следует действовать вам и что надлежит делать остальным, то отчего же никто не находит удовольствия в том, чтобы исполнять это? И потом, если каждый лично, порицая остальных, будет считать себя способным действовать наилучшим образом, то не должны ли мы поостеречься принимать в общественном порядке такие постановления, благодаря которым вы все будете нести какие-нибудь государственные повинности? (3) Если же вы твердо надеетесь избежать такого момента, когда это притворство будет использовано против вас, то скорее всего случится противоположное. Но раз вы видите надвигающиеся на вас события, то вам следует принять меры, чтобы не сражаться на близком расстоянии против того, что можно отразить издалека, и чтобы те, "а кого вы теперь не обращаете внимания, потом не ликовали, глядя на ваши несчастья.

XV

(1) При ныне сложившихся условиях, граждане афинские, хотя они и неблагоприятны для государства, совсем не трудно, мне кажется, указать, с помощью каких мер можно было бы выправить положение. Но почти непреодолимая трудность, по моему убеждению, заключается в том, чтобы найти способ сказать вам об этом. И это.не оттого, что вам не понять будет какого-нибудь оратора, а потому, что вы настолько привыкли выслушивать множество лживых и пустых рассуждений, что я опасаюсь, как бы враждебность, которую вам следует питать к обманувшим вас, не была обращена против человека, подающего сейчас хороший совет. (2) Ведь я часто наблюдаю, как вы обрушиваете свою ненависть не на виновников создания затруднительных положений, а на тех, кто впоследствии говорит вам что-либо против них.[7] И, однако, несмотря на это, я, отбросив все, на мой взгляд, лишнее, должен сказать по поводу настоящего состояния дел то, что после тщательных размышлений почитаю за лучшее.

XVI

(1) Я хотел бы, граждане афинские, чтобы вы к самим себе отнеслись так же человечно, как привыкли относиться ко всем остальным людям. В настоящее же время вы с большим умением устраняете чужие беды, нежели помышляете о своем собственном положении. Конечно, кто-нибудь мог бы заметить, что как раз это приносит величайшую славу нашему государству, ибо оно, не ища для себя никакой корысти, по собственной воле стало на путь многих опасностей ради защиты самой справедливости. Я тоже считаю, что наш город заслужил эту славу, и признаю ее, а еще полагаю, что это, равно как и забота о своих внутренних делах, не в меньшей мере, чем о чужеземных, - обязанность рассудительных людей, с тем чтобы вас отличало не только человеколюбие, но и благоразумие.

XVII

(1) Тот, граждане афинские, кто желает убедить вас в чем-нибудь, должен, пожалуй, говорить так, чтобы вы смогли хотя бы до конца его выслушать; или же, по меньшей мере, он должен, умолчав обо всем прочем, попытаться дать совет относительно дела, о котором вы совещаетесь, и при этом, как можно короче. Как мне кажется, отнюдь не вследствие недостатка речей вы сейчас во всем наблюдаете картину полного упадка, а из-за того, что одни выступают с речами и занимаются государственными делами лишь ради самих себя, другие же, еще не получив признания, больше заботятся о приобретении славы мастеров красноречия, нежели о том, чтобы от их речей произошла какая-нибудь действительная польза. Что касается меня, то я, чтобы нечаянно не поступить вопреки собственному утверждению и чтобы не уклониться слишком далеко от предмета своей речи, ради чего я взошел на этот помост, постараюсь сказать, оставив в стороне все второстепенное, лишь о том, к чему именно вас призываю.

XVIII

(1) Мне кажется, граждане афинские, было бы справедливо, если бы вы с вниманием отнеслись к человеку, пообещавшему разъяснить вам и необходимость и полезность предприятия, ныне обсуждаемого вами. Потому-то, я полагаю, мне удастся сделать это без труда, если только вы хотя бы немного послушаетесь меня. Пусть ни один из вас - держись он даже определенного мнения относительно нынешних обстоятельств - не воображает, будто имеет единственно правильную точку зрения на этот предмет, но каждый обязан, если вдруг будут высказаны какие-то иные мысли, внимательно выслушать все до конца и только потом воспользоваться тем предложением, которое на его взгляд покажется верным. Ведь заслуга в исправлении положения, если вы к нему обратитесь, будет не меньше принадлежать вам, чем человеку, предложившему это сделать. Итак, принцип правильного подхода к делу состоит в том, чтобы принимать решение не прежде, чем будет выслушано то, в связи с чем оно принимается. Ведь и время, и способ принятия решения, и рассмотрение того, что может принести первоочередную пользу, не всегда одинаковы.

XIX

(1) Я, граждане афинские, пришел сюда вместе с вами, чтобы решить, должен я высказаться или нет. Я объясню вам, отчего мне самому трудно об этом судить. По-моему, тот, кто не хочет льстить ни себе, ни другим, но, защищая вас, изо всех сил старается своими речами принести вам наибольшую пользу, обязан не только соглашаться со справедливыми требованиями спорящих сторон, но и возражать на любое противозаконное предложение. Так вот, если вы наберетесь терпения на короткое время, чтобы выслушать мое мнение относительно предложений обеих сторон, то гораздо легче примете решение о прочем. Но в случае, если вы отвернетесь прежде, чем узнаете все до конца, то несправедливо поставите меня под удар как перед одними, так и перед другими. Я ни в коей мере не заслуживаю этого наказания. Итак, если вы согласны, то я готов выступить; если же нет, то мне, конечно, лучше помолчать.

XX

(1) Я, граждане афинские, считаю, раз вам нужно посоветоваться, то столь же справедливо, сколь и полезно было бы для вас оставить в стороне нападки и обвинения и говорить в настоящее время лишь о том, что каждому представляется наилучшим. Ведь всем вам известно, что наши дела идут плохо по вине определенных лиц. Ну, а каким образом можно было бы исправить положение, об этом именно и должен сказать подающий совет. (2) Кроме того, лично я строгими обвинителями преступлений считаю не тех, кто в такое время расследует причины, почему виновные не понесут наказание, а тех, кто может дать такой совет, благодаря которому улучшилось бы наше положение. С их помощью вы смогли бы в спокойной обстановке подвергнуть наказанию и тех людей. (3) Итак, считая все прочие речи излишними, я постараюсь разъяснить лишь то, что, на мой взгляд, имеет значение для данного собрания, при этом я настаиваю на одном: если я упомяну о том или ином событии, то не думайте, будто я выступаю ради обвинения. Напротив, считайте, что я делаю это ради того, чтобы, указав на ваши прошлые ошибочные действия, предостеречь вас теперь от опасных шагов.

XXI[8]

(1) Если бы и в прошлом, граждане афинские, мы, не присоединяясь ни к одной политической партии, вели себя так спокойно, как в настоящее время, то, я считаю, теперь не произошло бы этих событий, да и все остальное, на мой взгляд, обстояло бы у вас гораздо лучше. Сейчас же, вследствие разнузданности известных лиц, невозможно ни выйти к трибуне, ни высказаться, ни вообще вымолвить слово. (2) Оттого и случается много такого, что, разумеется, не приносит радости. Так вот, если теперь дело идет о том, чтобы выяснить подробности, позаботиться о надлежащих мерах и затем все сносить по собственной воле, вы примете такое постановление, какое уже не раз принимали прежде - спустить корабли на воду, закрепить за ними людей, собрать налоги и все в этом роде; в случае, если бы о врагах слухи замолкли и те вели бы себя спокойно, то через три или пять дней вы посчитали бы, что ничего этого больше делать не надо. Так было, когда до вас доходили вести, будто Филипп в Геллеспонте, и вновь - когда разбойничьи триеры пристали к берегу у Марафона. (3) Подобно тому, как если бы кто, имея хорошо снаряженное войско, мог быстро пустить его в ход, так и у вас, граждане афинские, есть привычка поспешно прибегать к постановлениям. Принимать решения следует в спокойной обстановке, выполнять же - с неукоснительной строгостью и при этом иметь в виду, что если вы не заготовите достаточного количества продовольствия, не найдете для ведения войны дельного полковника и не захотите следовать решениям, принятым вами же, то, хотя у вас и останутся постановления, вы и впустую потеряете все затраченные средства и нисколько не улучшите свое положение, после чего впав в гнев, привлечете к суду любого, кого пожелаете. Однако ваш долг, на мой взгляд, всем показать, что вы не прежде привлекаете к суду сограждан, чем караете своих врагов; ведь .с нашей стороны было бы несправедливо с большей охотой вести войну против самих себя, нежели против наших недругов. (4) Так вот, чтобы не ограничиваться только упреками, - что делать легче всего, - я объясню, каким образом вы, кажется мне, могли бы осуществить это на деле, причем я прошу вас не шуметь и не думать, будто я медлю и затягиваю время. Едва ли правы те, кто советует принять безотлагательные и спешные меры; ибо послав теперь помощь, мы не смогли бы предотвратить происшедшего. Но прав будет тот, кто укажет, какие потребуются силы, способные держаться до тех пор, пока мы или не одолеем врага, или не будем вынуждены прекратить войну. Таким образом мы оградили бы себя от будущих опасностей.

XXII[9]

(1) Я думаю, граждане афинские, все вы согласны, что наше государство, когда обсуждается какое-нибудь предприятие, затрагивающее его интересы, должно в той же мере заботиться о собственной выгоде, как и о справедливости; когда же речь, как вот и теперь, заходит о союзнических или общих делах, то ни о чем другом оно не должно так помышлять, как о справедливости. В первом случае достаточно соображений пользы, во втором - следует принять во внимание и вопросы чести. (2) Исполнение дел находится во власти людей, приставленных к ним; и, напротив, не найдется столь могущественный человек, которому была бы подвластна слава о них; но какой слух идет о делах, так большинство и судит о людях, исполнивших их. Поэтому нужно иметь это в виду и следить за тем, чтобы все делалось в соответствии со справедливостью. (3) Необходимо, чтобы все относились к обойденным справедливостью так, как пожелал бы каждый, - случись с ним какая беда, - чтобы другие отнеслись к нему самому. Поскольку же среди вас есть и такие, кто поступает вопреки собственному здравому смыслу, то я, коротко ответив им, дав вам совет, который-, по моему мнению, послужит на ваше благо.

XXIII

(1) Мне кажется, граждане афинские, вы сочли бы немалым ущербом, если бы о нашем городе среди большинства людей распространилась худая и позорящая его слава. Так вот, очень хорошо сознавая это, вы и дальше поступаете не так, как надлежало бы, но всякий раз позволяете себе такие действия, какие сами признали бы недостойными. Мне отлично известно, что все с большим удовольствием слушают того, кто их хвалит, нежели того, кто упрекает. Несмотря на это, я не думаю, что мне нужно, гонясь за такого рода человеколюбием, давать вам советы, противоречащие, по моему мнению, вашей пользе.

XXIIIa

(1) Вот если бы вы с самого начала правильно оценили обстановку, то вам не пришлось бы делать в общественном порядке ничего такого, что вы порицаете в частности, и тогда бы не происходило того, что сейчас происходит: каждый встает и говорит, что все это позорно и ужасно и "чего теперь остается ожидать"? Между тем, всякий является участником обсуждения тех дел, какие делаются этими людьми. Так вот, как я знаю, что вам полезно послушать человека, дающего разумные советы, точно так же я хотел бы знать, что они послужат на благо и самому советчику; в этом случае я чувствовал бы себя гораздо увереннее.[10] Теперь же я опасаюсь, как бы мои слова не остались втуне, но тем не менее я не поколеблюсь сказать о том, что, по моему убеждению, окажется для вас полезным.

XXIV[11]

(1) Если кто-то, граждане афинские, никогда прежде и не брал перед вами слово, а сейчас защищает наш город от несправедливых обвинений послов, то он, мне кажется, без сомнения должен заслуживать у всех вас снисхождения. В каком-то ином случае потерпеть поражение от врага могло бы означать не столько позор, сколько несчастье. Ведь исход славной или бесславной борьбы в равной мере зависит и от судьбы, и от свойств начальствующих лиц, и от многих других причин. И напротив, в неспособности достойно выступить со справедливыми доводами в защиту собственных интересов мы усмотрим прежде всего позор для самих умственных качеств тех, кто претерпел это. (2) Разумеется, если бы это был другой народ, перед которым произносились бы речи о вас, то они, думаю я, не искали бы истину с такой легкостью, и слушатели не перенесли бы многое из сказанного. Теперь же этим вашим простодушием, на мой взгляд, пользуются как все остальные, так и особенно в данном случае вот эти люди. Они в вашем лице имеют против нас же таких слушателей, каких, - это я точно знаю, - нигде не найти среди остальных людей. (3) За это, как я полагаю, граждане афинские, вам следует благодарить богов, а их ненавидеть. Я почитаю за удачу для нашего города, что родосский народ, некогда произносивший еще более наглые речи перед вами, теперь предстает перед их глазами как умоляющий о вашей защите. Но по справедливости, я считаю, безграничный ваш гнев должно вызвать то обстоятельство, что эти глупцы не принимают в расчет, - хотя это яснее ясного, - не то, как много раз вы спасали их всех и каждого в отдельности, и не то, как, исправляя положение, создавшееся в результате их дерзости и злосчастья, когда они на свой страх затевали войну, вы занимались их делами больше, нежели собственными. (4) И однако, наверное, этим людям на роду написано никогда не образумиться в своем счастье. Нам же как ради самих себя, так и ради великих деяний нашего города, подобает старательно показывать всем людям, что мы и прежде, и теперь, и в любое время готовы на справедливые поступки, тогда как некоторые другие, стремясь поработить своих сограждан, порочат их перед нами.

XXV

(1) Если бы вы, граждане афинские, склонны были так же выслушивать советы ораторов, как ценить их дела, то ничего не было бы более безопасного, чем подавать советы. Ведь в случае счастливого исхода какого-нибудь предприятия (а обо всем следует говорить в благоприятном смысле) успех дела одинаково принадлежал бы и вам, и тому, кто подвигнул вас на него. Теперь же охотнее всего вы слушаете тех, кто подлаживается под вас, но затем всякий раз обвиняете их в обмане, если не все получается так, как вы задумали. (2) При этом вы не учитываете, что найти и подготовить наилучшее решение, насколько это в человеческих силах, и потом растолковать его вам, лежит в пределах возможностей каждого, а вот удачное его исполнение большей частью зависит от воли судьбы. Нельзя требовать от человеческого рассудка больше того, чем ему дано, требовать же от него поручиться за судьбу - невозможно. (3) Вот если бы нашлось средство, способное надежно обезопасить выступающего с речью, то было бы безумием упустить такой случай. Но поскольку человек, высказывающий свое мнение насчет предстоящих событий, обязан нести ответственность за последствия и брать на себя за них вину, то я считаю гнусным, когда он похваляется своей благонамеренностью, но тут же отступается от своих слов, если это грозит ему какой-нибудь опасностью. Я взываю к богам, чтобы и мне пришло на ум сказать и вам избрать то, что принесет пользу как государству, так и мне. Ведь желание добиться успеха решительно во всем, по-моему, означает одно из двух - или безумие, или преследование собственной корысти.

XXVI

(1) Пусть, граждане афинские, таковым и на самом деле будет то, что представляется вам наилучшим как в отношении ныне обсуждаемых вами вопросов, так и в отношении всех прочих. Однако вам, держащим совет насчет важных общественных дел, надлежит по собственной воле, как мне кажется, выслушивать всех советчиков и считать постыдным сначала не давать говорить каким-то людям, желающим что-то предложить, а потом с удовольствием слушать, как они же сыплют обвинениями по поводу происшедшего. (2) Я знаю, как, полагаю, знаете и вы, что сейчас вам больше нравятся те, кто высказывается в желаемом для вас направлении. А случись что вопреки вашим чаяниям, - пусть же этого не произойдет, - вы тут же посчитаете себя обманутыми, в то время как те, кого вы сейчас не терпите, под конец будут признаны людьми, дававшими правильные советы. Но если вы теперь стоите на том, в чем вас твердо убедил кто-то, то ему в высшей степени будет полезно услышать возражения людей, не согласных с ним. (3) Если они смогут указать, что предлагаемое решение не является наилучшим, и сделают это прежде, чем случится какая-нибудь беда, то отведут от него опасность; а коли не смогут, то потом, по крайней мере, не решатся порицать, но, удостоившись человеческого права быть выслушанными, заслуженно будут сносить неудачу и вместе со всеми разделят исход, какой бы он ни был.

XXVII

(1) Я держусь того мнения, граждане афинские, что при обсуждении столь важных дел вы должны дать возможность каждому из советчиков высказаться откровенно. Я никогда не почитал за труд для себя разъяснить вам ваши выгоды (вообще говоря, все вы представляетесь мне достаточно понятливыми), но трудно побудить вас к исполнению доброго совета: когда о деле решено и вынесено постановление, оно затем все равно находится так же далеко от своего осуществления, как и до его принятия. (2) Но вот теперь наступил такой момент, когда вам, я считаю, следует благодарить богов за то, что те, кто еще недавно по причине своей надменности вел с вами войну, сейчас возлагают надежды о своем спасении на вас одних. В настоящее время у вас есть повод для радости: ведь если в этом отношении вы примете надлежащие меры, то получится так, что ваш город на деле с великой честью избавится от наветов клеветников.[12]

XXVIII

(1) Высокие и прекрасные надежды, граждане афинские, связаны с тем, о чем было сказано, и громадное большинство, я полагаю, без всяких раздумий согласно с делом. Мне же никогда не приходило в голову ради сиюминутного угождения говорить вам о чем-либо, что не могло бы принести вам, по моему убеждению, пользу и в будущем. Ведь среди многих распространена привычка дружелюбно принимать тех, кто одобряет их собственные дела, а к указывающим на недостатки - относиться враждебно. И все же рассудительному человеку следует всегда стремиться к тому, чтобы разум возобладал над желаниями. (2) Так вот, мне бы доставило удовольствие, если бы вы с охотой осуществили на деле то, что сулит вам будущую выгоду, с тем чтобы я предстал перед вами как человек, речи которого и приятны, и полезны. Когда же я замечаю, что ваши помыслы направлены на совсем иное, тогда я считаю своим долгом возражать, пусть даже кто-то меня и возненавидит. Ну, а если вы вовсе не захотите меня слушать, то о вас подумают, что вы заблуждаетесь не вследствие ошибочного решения, а предпочитаете так поступать и стремиться к негодным делам в силу своей природы. Послушав же, вы, может быть, даже перемените свое мнение, что, на мой взгляд, сослужит вам немалую службу. А коли нет, то иные станут утверждать, будто мне неизвестно надлежащее решение, а иные - говорить то что им заблагорассудится .

XXIX[13]

(1) Прежде всего, граждане афинские, ничего нового нет в том, что среди вас есть такие, кто оспаривает принятые решения тогда, когда нужно что-то исполнять. И вот, если вы позволили им выступать с речами после того, как состоялось собрание, то они, делая это, заслуживали обвинения, ибо силой добивались пересмотра дела, в котором не имели успеха. Теперь же и вовсе нет ничего в том странного, если они стремятся навязать вам те речи, какие вы тогда не захотели слушать. (2) Однако, граждане афинские, вы виноваты в этом, ибо на своих собраниях вы не даете высказаться всякому, кто знает дело, а. позволив обворожить себя речами одних, уже совсем не слушаете других. Потому-то и случаются неприятные для вас последствия: позже вы берете сторону тех советчиков, выступающих в качестве обвинителей, кому дали возможность убедить себя еще до того, как приняли ошибочное решение. (3) Именно это, как кажется мне, произойдет опять, если вы сейчас не выслушаете всех беспристрастно, не дадите себе труда поискать лучший выход из положения и не перестанете пренебрегать людьми, указывающими на ваши ошибки. Поэтому я считаю себя вправе сначала и прежде всего высказать вам свои соображения насчет предмета ваших забот, чтобы, если они придутся вам по душе, я мог бы разъяснить и остальное, в противном случае - я не буду ни докучать вам, ни мучиться сам.

XXX

(1) Прежде, чем выступить в войну, граждане афинские, нужно подумать, какими средствами мы будем располагать для ее ведения. Если при первом обсуждении ее необходимость еще не была очевидной, то после того как она сделалась явной, встал вопрос и о войске. Если с вашей стороны последует возражение, вы-де уже передали начальствующим лицам большие силы, а они их погубили, то никто эти ваши обвинения не признает законными: нельзя же, в самом деле, тех, кого вы поставили во главе предприятия, одновременно и оправдывать и утверждать, будто из-за них дела идут дурно. (2) Но так как происшедшего уже не изменить, то нужно помочь делу, исходя из существующего положения вещей; мне кажется, сейчас не время для обвинений, поэтому я попытаюсь дать вам совет, представляющийся мне наиболее полезным. Прежде всего вам следует понять, что каждый человек в отдельности должен показать в делах столь же великое рвение и усердие, какое до сих пор он проявлял небрежение. Едва ли есть надежда на то, что мы, прилагая старания в течение длительного времени, сможем наверстать упущенное. (3) И однако не следует отчаиваться в происшедшем: то, что было наихудшим, обернется прибылью в будущем. Что же имеется в виду, граждане афинские? Да то, что когда вы не делаете ничего надлежащего, ваши дела идут плохо; но если бы ваши обстоятельства складывались точно так же, когда бы вы делали все от вас зависящее, то не было бы и надежды на изменения в лучшую сторону.[14]

XXXI

(1) Нет ничего более тягостного, граждане афинские, чем наблюдать, как политические ораторы бранят то, что сами делают. Ведь не найдется столь безрассудного человека, который не признал бы, что внутренние распри и взаимные обвинения вне судебного разбирательства наносят вред государственным делам. Я думаю, они были бы достойными людьми, если бы оставили междоусобные споры и обратили свое красноречие против врагов государства.
А вас я призываю не поддерживать ничьей стороны и не позволять одним брать верх над другими, но стремиться к тому, чтобы вы все вместе одолели ваших врагов. (2) Поэтому я молю богов, чтобы они заставили умолкнуть тех, кто из зависти, враждебности или по какой иной причине говорит о чем угодно, только не о том, в чем видит пользу государства; призывать проклятие на человека, выступающего советчиком, пожалуй, было бы неуместно. Так вот, что до меня, то я, граждане афинские, никого не стал бы винить в дурном состоянии наших дел, за исключением всех этих людей. Однако, полагаю, вы должны спросить с них в спокойное время, а сейчас подумать о том, как улучшить ваше нынешнее положение.

XXXII

(1) Я хотел бы, граждане афинские, чтобы кое-кто из ораторов столь же усердно старался дать добрый совет, сколь печется об ораторской славе, дабы они почитались не знаменитыми ораторами, а порядочными людьми, тогда бы и ваши дела, естественно, пошли бы лучше. Теперь же, на мой взгляд, некоторые, вполне довольствуясь известностью красно говорить, нисколько не задумываются о том, что из этого выйдет. (2) Право, я удивляюсь - неужто такие речи точно так же вводят в заблуждение самого оратора, как и тех, кто их слушает, или они сознательно говорят обратное тому, в чем видят пользу. Если им невдомек, что тот, кто намеревается поступить надлежащим образом, должен показать себя смелым не в речах, а проявить твердость в делах и не ссылаться на слабость и нерешительность врагов, но, напротив, видеть в них силу, способную держать победу, так вот, если они этого не осознают, то утонченность их речей, как кажется, помешала им понять всю важность происходящего. Ну, а если они станут утверждать, они-де отлично это знают, и причина их образа действий заключается в чем-то ином, то как же не считать ее негодной, какова бы она ни была? (3) Однако я не умолчу и выскажу свое мнение, хотя и вижу ваше расположение к этим людям. А после того как вас околдовали лживыми словами, было бы глупо бояться выступить с речью, разъясняющей ваше благо и действительную пользу.
Я прошу также вашего внимания, ведь ясно - у вас не было бь теперь таких умонастроений, не поддайся вы убеждающей силе слов. (4) Итак, подобно тому, как при оценке монеты вам нужно было бы иметь собственное мнение о ее качестве, так, считаю я, вы должны судить и о произнесенной речи на основании того, какие возражения мы делаем; и если вы найдете ее полезной, то следуйте ей в добрый час, а ежели, по тщательном размышлении, она покажется вам совсем не такой, то, прежде чем допустить ошибку, перемените свое решение и поступите так, как считаете нужным.

XXXIII

(1) Я очень хотел бы, граждане афинские, чтобы вы согласились с тем, о чем я собираюсь сказать. Но если вдруг получится иначе, то я отдал бы все, лишь бы мне удалось вам об этом сказать. Однако, как кажется, трудно не только донести до вас нужное слово, но и найти его в раздумьях наедине с собой. Вот если бы знать, что вы обращаете внимание не на слова, а на дела, которыми занимаетесь, и предпочитаете видеть оратора честного, нежели искусного. (2) Так вот, когда я стал размышлять о нынешних обстоятельствах, мне пришло в голову (пусть и на мою долю выпадет такое счастье!) немало разных мыслей, которые, наверное, вы не без удовольствия услышите. Ведь мне было известно, известно и теперь, о чем можно сказать многое, а именно, что справедливостью вы превосходите всех эллинов, что у вас знатнейшие предки и немало другого в этом роде. Однако это дает себя чувствовать лишь до тех пор, пока говорится, а потом исчезает без следа. (3) Что же касается оратора, то он должен показать себя советчиком определенного дела, которое и в последующее время послужит на ваше благо. Я же на собственном опыте знаю, как редко и с каким трудом это достигается. Конечно, одного этого знания недостаточно, если не удается призвать вас в союзники. Как бы там ни было, мой долг, пожалуй, в том, чтобы узнать вашу пользу, в коей я твердо убежден, а ваш - услышав, оценить и, если придется по нраву, осуществить на деле.

XXXIV

(1) Еще совсем недавно, граждане афинские, когда вы не посчитали нужным выслушать противников внесенных предложений, было совершенно ясно, что случится то, что теперь и происходит, а именно, те, кому вы не дали говорить тогда, пожалуй, захотят высказаться на следующем народном собрании. Следовательно, если вы будете вести себя так же, как и в прошлый раз, и не дадите слова сторонникам давешних решений, то они на ближайшем народном собрании, в свою очередь, предпримут то же и обратятся против ныне представленных предложений. (2) Если бы у вас не считалось, что принятые постановления не имеют никакой цели, если бы вы, жертвуя собственной выгодой, не брались за дела, ведущие в тупик, и если бы вы не захватывали первые места, словно пришли на зрелище, то ни в коей мере, граждане афинские, ваши обстоятельства от этого не были бы хуже, и вы сами не казались бы глупее, чем есть на самом деле. Итак, не делайте ничего такого, граждане афинские, но, набравшись терпения, равно выслушав тех и других, сперва изберите то, что исполните, а после, если кто-то воспротивится раз и навсегда принятому вами решению, считайте его мерзким злоумышленником. (3) Пусть, однако, будет дано снисхождение тому, кто, не получив слова, вообразил, будто он придумал лучший способ действий, чем вы. И напротив, тот человек должен внушать вам подозрение иного свойства, и притом недоброго, который, после того как вы его выслушали и высказали свое суждение, продолжает вести себя нагло, упорствует и не-соглашается с мнением большинства. Я посчитал бы для себя сейчас нужным молчать, если бы видел, что вы остаетесь верными собственным решениям; ибо я отношусь к числу людей, которые убеждены в их полезности. Но поскольку под влиянием речей этих людей кое-кто, кажется мне, уже думает иначе, то я, хотя вы, может быть, тоже заметили, но и на случай, если еще не видите, покажу, что их речи лживы и не приносят вам пользы.

XXXV

(1) Справедливость требовала, граждане афинские, чтобы вы, в прошлый раз советуясь впервые об этом деле, единодушно держались такого мнения, какое каждый находил наиболее правильным, и тогда бы не получилось так, что город оказался перед лицом двух невыгоднейших, какие только можно представить, обстоятельств, что ваши, постановления не имеют никакой силы и что вследствие частого изменения собственных решений вы подаете повод судить о вас как об умалишенных. Но раз находятся такие, кто, промолчав тогда, теперь сыплет упреками, то я хочу кратко им ответить. (2) Меня удивляет их подход к государственным делам, более того, я считаю его гнусным: коль скоро они принимаются обвинять тогда, когда уже все решено, хотя у них и была возможность советовать во время рассмотрения вопроса, то делают дело сикофантов, а не честных людей, как они утверждают. Далее я хотел бы их спросить (пусть сказанное мною ни в коем случае не послужит поводом для брани), отчего же они, во всем превознося лакедемонян, как раз не подражают им в том, чем больше всего у них следует восхищаться, но даже поступают наоборот? (3) По их словам, граждане афинские, у них до принятия постановления каждый свободно высказывает свои мысли, а когда оно утверждено, то все его одобряют и поддерживают, в том числе и противники. Потому-то перевес над многими у них получают лишь немногие, и чего они не могут добиться силой оружия, достигают с помощью благоприятного стечения обстоятельств, и они не упускают ни времени, ни удобного случая для извлечения собственных выгод. Нет, клянусь Зевсом, они поступают совсем не так, как мы, которые благодаря этим людям и им подобным одолеваем друг друга, а не врагов, и тем самым упускаем все сроки. (4) Если кто обратит военное время в мирное, то мы его ненавидим, если же в период мира кто-то стоит за войну, то мы с ним сражаемся, ну, а ежели кто уговаривает сидеть тихо и довольствоваться тем, что имеем, мы, до предела исполненные взаимных обвинений и пустых надежд, вопим, что он не имеет права говорить. И вот, если бы у меня спросили, что же ты советуешь, раз бранишь такое поведение? Вот об этом, клянусь Зевсом, я вам и скажу.

XXXVI

(1) Прежде всего, граждане афинские, мне кажется, нет совершенно никаких оснований бояться за вас, что вы, не желая слушать своих советчиков, примете негодное решение. Во-первых, судьба, как ей и подобает, хотя вы ее и не просили, по собственной воле помогла вам во многих предприятиях, тогда как ваши дела, если они зависели от попечения начальствующих лиц, шли не так уж и хорошо. Во-вторых, вы не только заранее знаете, какие речи произнесет каждый, но также и то, из каких побуждений он выступает перед народом, и, если бы это не вызвало злобы, я бы добавил, за сколько. (2) По мне, вы поступаете мудро и в том, что, до предела сокращая время, обманываете самих себя. Конечно, если бы у меня было намерение сказать о чем-нибудь подобном, о чем уже было сказано остальными, то я скорее всего не показался бы вам назойливым. Однако я должен, по-моему, сообщить вам нечто в ином роде, о чем полезно послушать, но что для большинства окажется совершенно неожиданным. Мне не понадобится много времени. Поразмыслите над услышанным и, если вам будет угодно, воспользуйтесь.

XXXVII

(1) Начало моей речи, граждане афинские, равно будет и кратким и справедливым; и я не стану говорить всего. Тот, кто смотрит, как бы за словами скрыть от слушателей трудности дела, по-моему, старается обмануть вас, и напротив, человек, решивший для себя говорить с вами откровенно, считает своим долгом прежде всего сказать, с чем он к вам пришел, (2) чтобы потом, если бы вы пожелали услышать и о прочем, он мог бы и указать и разъяснить, какой выход из положения представляется ему наилучшим; а если бы вы отвергли его предложение, он тут же замолчал бы, чтобы не досаждать вам и не мучиться самому. Вот об этом я сперва и скажу. С моей точки зрения, по отношению к митиленскому народу допущена несправедливость,[15] и вы должны дать ему удовлетворение. Каким образом вы это сделаете, я скажу после того, как покажу, что ему действительно нанесена обида и что ваша обязанность прийти ему на помощь.

XXXVIII

(1) Конечно, совсем не удивительно, граждане афинские, что нелегко даются речи тем, кто хочет выступить перед вами с советом: коль скоро дела, подлежащие рассмотрению, идут дурно, то неизбежно и подаваемые советы вызывают неудовольствие. Вот если бы из нежелания слушать родилась надежда на то, что они от этого пойдут лучше, тогда и следовало бы так поступать. Но раз от этого все станет только хуже, а не лучше, то к чему же вам, способствуя дальнейшему ухудшению, затем пытаться спастись из более опасного и трудного положения, тогда как можно еще и теперь избавиться от постигших вас неприятностей и привести все в лучшее состояние? (2) Вполне естественно, что вы сердитесь, претерпевая такие беды; однако нет в том ни разумения, ни справедливости, когда вы негодуете не против виновных, а против всех без разбору. Те, кто невиновны в происшедшем, к тому же готовы дать совет, как помочь делу в прочих отношениях, по справедливости должны заслуживать от вас благодарность, а не враждебность; если вы не ко времени выразите им свое неудовольствие, то тем самым заставите их воздерживаться от выступлений. (3) Мне же хорошо известно, что очень часто всякие неприятности приключались не с теми, кто был настоящим виновником, а с теми, кто случайно попадался вам в гневе под руку. И все-таки я поднялся на трибуну, чтобы, дать вам совет; ибо у меня есть твердая уверенность, что я, будучи чист перед вами, не подвергнусь обвинению, но смогу предложить вам лучшее решение, нежели другие.

XXXIX[16]

(1) Происшедшее, граждане афинские, выглядит именно так, как все вы слышали. И однако ни в коем случае вы не должны приходить от этого в ужас; подумайте сами, отчаяние в таких обстоятельствах не помогает делу и не приличествует вам, тогда как забота об исправлении положения явилась бы вашим долгом и неотъемлемой частью вашей доброй славы. Подобает, чтобы вы, отличаясь в несчастье от прочих, оставались бы такими, какими предстаете в глазах всех людей. (2) Я ни за что не пожелал бы нашему городу такого бедствия, а вам - таких страданий. Но раз это должно было произойти, и на то была воля какого-то божества, то, я полагаю, для нас лучше, что все случилось именно так. Повороты судьбы непредсказуемы, и она попеременно приносит и удачу и неудачу то одним, то другим; однако предприятия постоянно кончаются крахом лишь тогда, когда исполняются малодушными людьми. (3) Во всяком случае, кажется мне, и победителям хорошо известно, что если у вас сохранилась сила воли и вы крайне возмущены происшедшим, то еще далеко не ясно, рассматривать ли им свой успех как счастье или несчастье. Ну, а если исход дела внушил им надменность, то это вам только на руку. Чем больше они будут недооценивать вас, тем скорее совершат оплошность.

XL

(1) Мне думается, граждане афинские, что ваше нынешнее совещание касается не только того города, который вы имеете в виду, но и всех союзных вам городов. Какое бы решение относительно одного этого города вы ни приняли, все остальные, конечно, обратят на это внимание и будут считать, что их ожидает та же судьба. Поэтому как в целях вашего блага, так и ради вашей доброй славы вам нужно приложить все старание к тому, чтобы в своих решениях показать себя соблюдающими одновременно и пользу и справедливость. (2) А вот тон всем подобным делам задают стратеги: большинство из них, отплывая от ваших берегов, полагает, что они обязаны поддерживать не ваших друзей, в лице которых они в течение всего времени имели верных союзников в своих опасных предприятиях, но больше озабочены тем, чтобы завести себе собственных друзей, и при этом домогаются от вас признать своих льстецов вашими друзьями, тогда как все должно быть наоборот. (3) Едва ли вы найдете более непримиримых и более неизбежных врагов, чем эти люди.[17] Чем больше они, пускаясь на обман, урывают для себя, тем сильнее сознают, что расплата близка. У них нет такого доброжелателя, который не ожидал бы с их стороны какой-нибудь подлости. Однако сейчас, пожалуй, не время обвинять; и я хочу дать вам совет, который, по моему мнению, принесет вам пользу.

XLI[18]

(1) Я думаю, граждане афинские, среди всех вас нет такого врага города, который мучительно не переживал бы и не скорбел по поводу случившегося. Если бы с помощью вашего чувства негодования можно было сделать совершившееся несовершившимся, то я не преминул бы призвать всех вас к этому. Но раз уже ничего нельзя изменить, то нужно позаботиться о будущем, чтобы вновь не попасть в такую беду. Подобно тому, граждане афинские, как вы теперь огорчены этими событиями, точно так же вам следует стремиться к предотвращению повторения их, и при этом вы должны считать, что никакой совет ни одного из выступающих перед вами с речью не может спасти положения, если никто из вас не придет на помощь; здесь требуется не речь, но прямо-таки какой-то бог. (2) А причиной подобных несчастий бывает то, что некоторые говоруны, дабы усладить вас в данную минуту, заявляют с этой трибуны, будто вовсе не к чему делать взносы и предпринимать походы - все это-де сделается само собой. Однако кто-нибудь другой мог бы решительно возразить, указав на интересы государства. Но, сдается мне, судьба еще и теперь заботится о вас больше, чем начальствующие лица. (3) Если безнадежно обстоят лишь некоторые дела, то это доказывает негодность руководителей; а если уже давно не погибло все, то здесь я усматриваю благосклонность к вам вашей судьбы. Итак, раз судьба дает вам передышку и сдерживает врагов, то позаботьтесь пока о прочем. А не то, глядите, как бы вам не оказаться перед лицом сразу двух обстоятельств - судом над должностными лицами и дальнейшим ухудшением вашего положения, граждане афинские. Ибо нельзя поправить дела, если не прибегнуть к какой-нибудь чрезвычайной мере и если каждый не внесет в него свою лепту.

XLII

(1) Ничего странного нет в том, граждане афинские, что те, кто постоянно и последовательно действует на государственном поприще в пользу олигархов, теперь вновь предстают таковыми. Но, естественно, большее удивление вызывает то, что вы, зная об этом, тем не менее всякий раз охотнее внимаете им, чем защитникам ваших интересов. Пожалуй, в общественных делах так же трудно найти во всем правильное решение, как и в частных; однако никогда не следует упускать из виду главного. (2) Все остальное, конечно, менее важно. Но коль скоро вы беззаботно выслушиваете речи о состоянии государственных дел, кровопролитных сражениях и о ниспровержении демократии, то как же тут не поверить, что вы не в своем уме? Все прочие люди, учась на чужих примерах, становятся сами более осмотрительными. А вы даже тогда, когда слышите о бедствиях, постигших других, не в состоянии проявить беспокойство, но, занимая выжидательную позицию в государственных делах, по-моему, сами делаете то, что называете глупостью в частных, если кто-то начинает выжидать, чтобы очнуться лишь после того, как пострадает.

XLIII

(1) Никто из вас, граждане афинские, до сих пор не задавался вопросом, отчего это те, кто находится в бедственном положении, ведут свои дела лучше, чем благоденствующие. А происходит это не по какой иной причине, кроме как по той, что последние ничего не боятся и не почитают опасности для себя близкими, если кто-нибудь на них укажет; напротив, первых, у кого еще свежи в памяти собственные промахи, вследствие которых они попали в беду, впредь отличает рассудительность и умеренность. (2) Поэтому серьезным людям и в то время, когда у них складывается все счастливо, надлежит изо всех сил стараться быть благоразумными. Ведь для тех, кто ведет себя осмотрительно, нет такой беды, от которой нельзя было бы оборониться, и, с другой стороны, нет такой напасти, какую бы ни ожидали те, кто пренебрегает осторожностью. Впрочем, я говорю об этом не для того, чтобы запугать вас, но затем, чтобы вы в вашем счастье не оставляли без внимания слова о надвигающейся опасности, если вдруг она возникнет из-за ваших необдуманных действий; совсем наоборот, еще до того, как пострадаете, вы, как и подобает людям, не желающим уступать другим в рассудительности, должны заранее остеречься.

XLIV

(1) По-моему, граждане афинские, сейчас совсем не досуг, чтобы одновременно услаждать ваш слух и доказывать полезность моего предложения. Довольно часто я наблюдаю, как льстец, поступающийся Собственными убеждениями, вызывает у вас большую враждебность, нежели тот, кто с самого начала возражает вам. Так вот, если бы вы все, без исключения, держались такого мнения и если бы я был уверен в вашей способности найти верное решение, то я не взошел бы на эту трибуну, считая излишним увещевать людей, и без того исполняющих свой долг, а также не сделал бы этого и в том случае, если бы дело обстояло противоположно этому. Я бы скорее предположил, что истина неизвестна мне одному, чем всем вам. (2) Но коль скоро я вижу, что некоторые держатся одного взгляда со мной, другие - противоположного, то я попытаюсь вместе с первыми убедить последних. А если вы вообразите, будто вам ни к чему это слушать, то сильно ошибетесь; ибо послушав молча и не перебивая, вы обретете из двух благ по меньшей мере одно: вы либо убедитесь в полезности нашего предложения, либо еще больше утвердитесь в правоте собственного мнения. Ведь если наши соображения относительно ваших просчетов окажутся ничтожными, то вы тогда с полным основанием изберете тот способ действий, к которому уже пришли.

XLV

(1) Я хотел бы, граждане афинские, чтобы некто, стяжавший у вас славу искусного оратора, заслужил бы равную ей похвалу за свои труды и дела: клянусь богами, я не враг ему и желаю вам лишь добра. Но поглядите, граждане афинские, то ли же самое - произносить приятные речи и заниматься государственной деятельностью на общее благо, и не является ли одно делом ритора, а другое - делом разумного человека. (2) Выходит, вашему большинству, а особенно тем, кто достиг преклонного возраста, вовсе не обязательно владеть речью наравне с большими умельцами в этом искусстве - это зависит от навыка; а вот в рассудительности вы должны стоять на равной ноге .и даже превосходить их - этому способствуют опыт и знание жизни. Итак, не делайте вид, граждане афинские, будто в данном случае вам неведомо, что речи о мужестве и отваге, пусть последние и не подкреплены соответствующей подготовкой и военной силой, приятны вашему уху, но сопряжены с опасностью, когда надо выполнять. (3) К примеру, вы слышите, как прекрасно звучат слова - "не уступать обидчикам". Но взгляните-ка сперва на само дело! Враги, несомненно, будут побиты в сражении с теми, кто желает приписать себе это блестящее выражение. Сказать, граждане афинские, всякое легко, а выполнить трудно. Не одинаковые труд и пот требуются для подготовки речи и свершения дела. (4) По силе характера я не считаю вас (пусть я даже обезумел) слабее фиванцев,[19] однако менее подготовленными. Поэтому я утверждаю: вы должны приступить к подготовке войны, ибо, пока не воевали, вы пренебрегали ею. Таким образом, я не отвергаю все целиком, но возражаю лишь против способа осуществления предприятия.

XLVI[20]

(1) Все вы, граждане афинские, видели, сколько старания приложили послы для обвинения нашего города; за исключением одного пункта, не знаю уж какого, они попытались взвалить на вас вину за все остальное. Вот если бы их утверждения были правдивы, то вы, конечно, по справедливости воздали бы им благодарностью за то, что они без обиняков обвиняют вас среди вас, а не среди чужих. (2) Но коль скоро они в своей речи извращают истину, умалчивают при этом об одном, за что, без сомнения, вы достойны величайших похвал, и облыжно и незаслуженно винят в другом, то вы с полным на то основанием должны считать их негодяями, если они будут в этом уличены. Раз их больше привлекает слава великих ораторов, нежели имя правдивых и честных людей, то они, как явствует, не могут притязать даже на обычную порядочность. (3) В самом деле, трудно говорить в вашу защиту среди вас, и, наоборот, легко - против вас. По-моему, клянусь Афиной, нет других людей, так терпеливо выслушивающих упреки за допущенные промахи, как вы выслушиваете брань, совершенно незаслуженную вами. Во всяком случае, они не лгали бы столь нагло, если бы не знали об этом и если бы им заранее не было известно о вас, как о величайших в мире охотниках до разного рода дурных слов о себе. (4) А если бы за такую бесхитростность вам полагалось наказание, то оно должно было бы состоять в выслушивании вами речей, хулящих ваш город. Но так как необходимо, раз для этого есть справедливая причина, выступить в защиту правды, то я с этой целью и поднялся на трибуну, не столько полагаясь на себя, что смогу достойно сказать о ваших свершениях, сколько убежденный в том, что они, как ни тщись, все равно предстанут справедливыми. (5) Я хотел бы, граждане афинские, чтобы вы были беспристрастными судьями в собственном деле и не вступали в перебранку, одобряя похвалой речи этих людей. К тому же, никто не признает вас порочными, если вы будете сбиты с толку искусной речью, напротив, вина за это падает на тех, кто злонамеренно старался обмануть вас.

XLVII

(1) По моему убеждению, все вы, граждане афинские, подтвердите, что желаете осуществления того, что каждый почитает благом для государства. Однако в отдельных случаях не все одинаково судят о благе: иначе бы вы не настаивали, чтобы одни говорили, а другие - нет. Стало быть, имеющему намерение держать речь совершенно нечего сказать тем, кто единодушен относительно интересов государства - их не надо убеждать; а вот людям с противоположным взглядом на то, в чем состоит польза, я хочу сказать несколько слов. (2) Но если же найдутся такие, кто вообще не склонен слушать, то они, полагаю, ничего и не поймут, как если бы при полном молчании никто и не раскрыл рта; а удели они свое внимание, из двух благ на их долю во всяком случае придется одно. А именно: либо вы все, поддавшись убеждению и придя к согласию, примете единодушное решение - по теперешним временам едва ли сыщется большее благо; либо, после того как наставления оратора останутся тщетными, вы лишь больше утвердитесь в своем прежнем мнении. (3) Иначе вследствие этого возникает недобрая мысль - вы, исполняя свой долг, пришли в народное собрание затем, чтобы из сказанного здесь избрать наилучшее, а в действительности еще до рассмотрения внесенных предложений явились сюда с уже готовым решением, причем настолько твердым, что не терпите никаких возражений.

XLVIII[21]

(1) Может быть, кое-кому из вас, граждане афинские, я кажусь назойливым, столь часто говоря об одном и том же. Но если вы правильно взглянете на дело, то увидите, что не моя, конечно, в том вина, а тех, кто не подчиняется вашим постановлениям. Если бы они с самого начала выполнили ваши предписания, то нам и не нужно было бы говорить об этом во второй раз, а если бы, по крайней мере, они повиновались затем, то нам не пришлось бы твердить об этом вновь. Теперь же, сдается мне, чем чаще вы принимали постановления по важным для вас делам, тем менее они были готовы к их исполнению. (2) Прежде, клянусь богами, я действительно не знал, что означает поговорка "Должность обнаруживает человека"; а сейчас, по-моему, я могу разъяснить ее даже другому. Должностные лица, или лучше сказать, чтобы не обвинять всех, некоторые из них, не придают ни малейшего значения вашим постановлениям и думают лишь об извлечении собственной выгоды. Вот если бы я был в состоянии дать, то, пожалуй, меня справедливо можно было бы упрекнуть, что я докучаю вам из-за малых издержек; но на это у меня нет денег, о чем отлично известно и им. (3) Но если они надеются получить с меня больше, чем положено внести по государственной повинности на ваше благо, то это вздор. А между тем они этого желают и ждут; однако я не оправдаю их надежд, но если они будут выполнять свой долг, то я спущу на воду корабль и сделаю все, что надлежит; а коли нет, но я укажу вам на виновников.

XLIX

(1) Я полагаю, граждане афинские, ни один разумный человек не возразит против того, что высшее благо для государства состоит в тщательном уклонении от поступков, причиняющих ему вред; если же такое происходит, то тут же встают люди с намерением противодействовать. Правда, к этому следует еще добавить, что вы готовы слушать и вникать; ибо нет толку от оратора с его добрым советом, когда вы глухи к его словам. (2) Кроме того, могло бы оказаться небесполезным и следующее соображение: если бы кто, вследствие ли стечения обстоятельств, или времени дня, или по какой иной причине ввел вас в заблуждение, то лишь только у вас появилось бы - а вы свободны в своем выборе - желание слушать, вы вновь могли бы рассмотреть его предложения, и это для того, чтобы вы, окажись они столь же. убедительными, как и прежде, тем охотнее приступили бы - ибо получили подтверждение - к их выполнению, и, наоборот, если бы они не были найдены таковыми, то, не давая им дальнейшего хода, отложили бы. Ведь было бы крайне опасно, если бы вам, допустившим просчет в избрании верного пути, неизбежно пришлось действовать наихудшим образом, и, во-вторых, нельзя было бы изменить решение. (3) А вот я примечаю, что все остальные, убежденные в правоте своих действий, в любое время готовы отчитаться в них. Эти же люди, в случае вашего намерения отсрочить исполнение предприятий, где вы потерпели неудачу, напротив, жалуются, полагая, что разочарование должно иметь преимущество перед испытанием временем. Так вот, то, чего они добиваются, конечно, ведомо большинству из вас. Однако в делах, коль скоро уж получил слово, всякому следует советовать то, что он считает наилучшим.

L[22]

(1) Я очень хочу, граждане афинские, чтобы все вносили предложения, а вы делали выбор, соблюдая пользу всего государства. Итак, я скажу о том, что, по моему убеждению, сулит наибольшие выгоды, при этом я прошу вас только об одном: не считать храбрецами тех, кто требует выступить в поход, и трусами - старающихся удержать вас от этого. Разные доказательства, граждане афинские, служат для подтверждения слов и подтверждения дела, но теперь настала нужда в том, чтобы вы тщательно продумали свое решение, а потом, коли уж решились, показывали образцы отваги. (2) Без сомнения, ваша готовность действовать очень многого стоит, и она такова, какую горячо желал бы видеть человек, преданный своему отечеству. Но сейчас чем она серьезнее, тем больше надо заботиться, чтобы вы правильно ею воспользовались. Не вызывает одобрения замысел ни одного предприятия, если его не венчает благополучный и славный исход. Мне помнится, граждане афинские, я как-то слышал у вас слова одного человека, по общему признанию, отнюдь не глупого и не малоопытного в военном деле, (3) я имею в виду Ификрата, который говорил, что полководец обязан решаться на такого рода риск, чтобы не проистекло ни то, и ни другое, но именно это; так он и выразился. Всем же было понятно, что военные действия должны иметь своей целью успех. Стало быть, когда вы отправитесь в поход, то господин вам, кто бы он ни был, ваш предводитель; теперь же каждый из вас сам предводительствует собой. Поэтому вам нужно принять такое решение, благодаря которому государству со всех сторон пребудет лольза, и поступить так, чтобы ради неясных надежд не нанести ущерб нынешнему благоденствию.

LI

(1) Я не считаю, граждане афинские, что кто-то, принимая на веру исполненное, станет порицать тех, кто возвращается к этому вновь. Сколь бы часто ни рассматривались эти дела, столь очевиднее подтверждается доблесть людей, исполнивших их. И однако, кажется мне, они сами выдают себя, что их действия не были направлены на благо Государства. Во всяком случае, как только дело доходит до их изобличения, когда речь заходит о них в очередной раз, они ускользают и утверждают, что мы поступаем с ними жестоко. Впрочем, если вы обвиняете в жестокости тех, кто настаивает на расследовании, то что скажем мы тогда о людях, обманувших нас?

LII

(1) Было бы справедливо, граждане афинские, если бы вы испытывали такое же чувство негодования против людей, пытающихся обмануть вас, какое испытываете против тех, кому удалось это сделать. То, что зависело от них, они сделали, и завели вас так далеко, как смогли; ну, а если они не достигли своей цели, то причиной тому были ваша счастливая судьба и способность теперь рассуждать более здраво, нежели тогда, когда вы позволили этим людям увлечь себя. И все-таки, на мой взгляд, государство еще настолько далеко от того, чтобы подвергнуть наказанию преступников, что, мне кажется, нужно радоваться уже самой возможности заранее принять меры, дабы не случилось беды: столь многочисленные уловки, прельщения и вообще всякие подходы заготовлены для вас. Однако в настоящий момент едва ли кто посчитал бы крайней нуждой выносить на суд их подлость: а поэтому я хочу сказать о том, ради чего я поднялся на трибуну и что, по моему убеждению, принесет пользу.

LIII[23]

(1) Брань и неурядицы, во всякое время обычно наносящие вред государству, граждане афинские, и сейчас, как всегда, исходят от тех же людей. Однако упрекать в этом следует не столько их (пусть делают они это из пристрастия и честолюбивых побуждений или, что больше всего похоже на правду, ради собственной выгоды), сколько в первую очередь вас, ибо вы, граждане афинские, собравшись для обсуждения важных государственных дел, сидите, выслушивая перепалки личного свойства, (2) и не можете сообразить, что взаимные поношения всех ораторов, происходящие вне судебного разбирательства и преследующие цель уличить друг друга, делают ответственными за это вас. За исключением разве немногих, чтобы не сказать, всех, никто из них, браня друг друга, не помышляет хотя бы чуточку об улучшении вашего положения - уж слишком далеки они от этого; но делается это для того, чтобы каждый, приписав совершенное другим и расценив затем как неслыханное преступление, мог более спокойно заниматься этим сам. (3) А что дело обстоит именно так, можете не верить мне, но коротко рассмотрите сами. Взошел ли когда-нибудь на трибуну человек, который заявил вам: "я появился здесь, граждане афинские, чтобы воспользоваться вашим, а не принести пользу вам"? Нет, никто так не сказал, но они утверждают, что на ваше благо и ради вас и прибегают к подобным предлогам. Давайте-ка взглянем, отчего же, граждане афинские, ваши дела, в пользу которых все они выступают, идут сейчас совсем ничуть не лучше, чем прежде, тогда как эти люди, во всем блюдущие ваши интересы и никогда ни один решительно ни в чем - собственные, из нищих сделались богатыми? Да потому, граждане афинские, что твердят, будто любят вас, на самом же деле любят не вас, а только себя. (4) Правда, они иногда умеют и рассмешить вас, и вызвать шум одобрения, и внушить надежды, но при этом для них вовсе не важно, какая действительная польза могла бы произойти государству. В тот самый день, когда вы освободитесь от этого тяжелого недуга, вы не сможете переносить даже вида этих людей. А сейчас они пользуют народ, словно хворающего, драхмой, хоем, четырьмя оболами, и их подачки очень напоминают, граждане афинские, пищу, предписываемую врачами. Она не придает больному сил и не позволяет умереть; и то, что они предлагают, удерживает вас, пришедших в отчаяние, от свершения какого-нибудь значительного дела и не может удовлетворить само по себе.

LIV[24]

(1) Справедливо, граждане афинские, прекрасно и добродетельно, чтобы и мы позаботились о том, что по обыкновению делаете вы, дабы все божеское обстояло надлежащим образом. И вот наше радение знаменовало вам, как и подобает, удачу: мы принесли жертву Зевсу Спасителю, Афине и Нике, и эти жертвоприношения оказались для вас благими и спасительными. Принесли мы жертву и Пейто, и матери богов, и Аполлону - и вновь при благоприятных предзнаменованиях. Были для вас священные жертвоприношения и остальным богам надежными, неколебимыми, вещавшими благо и спасение. Так примите же благодеяния дарующих богов.

LV[25]

(1) Было у вас, как известно, некогда время, граждане афинские, когда народ того, в ком видел рассудительного и добропорядочного человека, силой принуждал участвовать в общественных делах и занимать должности, и не вследствие недостатка желающих делать это (во всех прочих отношениях, на мой взгляд, счастье сопутствовало нашему городу, в одном лишь, я считаю, не везло ему - в нехватке людей, лелеющих надежду поживиться на поприще государственной деятельности), но потому, что народ тем самым устраивал для себя, граждане афинские, прекрасные смотрины, которые в то же время были полезными и для государства. (2) И все они, идущие, словно в упряжке, друг за другом, уже в частной жизни показавшие себя людьми благонамеренными и справедливыми, держались очень осмотрительно; а поэтому, будучи честными людьми из вашей среды и по праву руководя государством, они, совершенно неспособные на политическую смуту и сговоры, не изгонялись с почетных государственных должностей. Теперь же, граждане афинские, вы назначаете должностных лиц точно так же, как жрецов. А потом еще удивляетесь, что тот преуспевает, а этот беспрерывно и алчно обирает вас, что одни из вас, обойдя других, домогаются счастья последних. (3) Неслыханнейшее дело - вы поступились тем, что с самого начала принадлежит вам, и издали законы на тот случай, если кто дважды будет смотрителем города или займет подобную должность, в то время как с вашего позволения стратегами постоянно остаются одни и те же лица. Тут, пожалуй, можно было бы оправдаться в отношении тех, кто находится при исполнении поручения; однако заступаться за остальных, кто ничего не делает, но без пользы занимает место, позволяя оплачивать себя, было бы глупо. Так вот, вам нужно отличать людей - а таких немало - из своей среды. Если бы вы проводили испытание подобно тому, как это вы делаете с помощью весов, то перетянул бы тот, кто прежде всего и достоин занимать должность.

LVI

(1) Мне представляется и добродетелью и долгом, граждане афинские, быть убежденным в том, что ты взошел на помост с намерением сказать что-то полезное, и, напротив, я считаю в высшей степени постыдным принуждать вас слушать, когда вы не желаете этого делать. Однако, я полагаю, если вы сегодня дадите убедить себя, то равно сможете с большей легкостью избрать наилучшее решение и сократить речи тех, кто будет говорить после меня. (2) Что же мне вам посоветовать? Прежде всего, граждане афинские, от того, кто выступает с речью, требуйте придерживаться дела, которое вы в настоящий момент рассматриваете. Пожалуй, кто-то с многозначительными намеками станет в своей речи ходить вокруг да около, скажет немало приятных острот, в особенности же, если будет подражать кое-кому из этих говорунов. Но коли вы пришли слушать словеса, то пусть они звучат, а вы внимайте. Ну, а ежели вы собрались тут для того, чтобы вершить государственные дела, то я советую вам лишь этими делами, сколь возможно, и заниматься, избавляясь от всех речей, несущих в себе обман. (3) Вот об этом я скажу в первую очередь, а во-вторых, призову к тому, что, пожалуй, ввиду малозначительности речей кое-кому покажется странным - слушать молча. Для того, чтобы разъяснить, что именно представляет пользу и какое решение должен был бы избрать город как наиболее справедливое, не нужно много слов, если нет охоты понапрасну болтать, да и никто этих слов не стал бы повторять. Напротив, нет такого человека, который до такой степени не умел бы говорить, что не заслуживал бы внимания, не мог бы ответить на возражение и противопоставить речи речь. Однако криками вы не избавитесь от речей, но еще более будете принуждены выслушивать слова, не имеющие никакого отношения к делу. Вот таково мое мнение относительно предмета вашего обсуждения.


[1] ...говорю после них. — Ср. IV. 1.

[2] ...следовало делать уже давно по доброй воле. — Ср. IV. 38.

[3] ...выступающие с речами в его защиту. — Ср. III. 1.

[4] ...из всех предложений выбрать наиболее полезное. — Ср. I. 1.

[5] ...сображения об отношениях с царем. — Ср. XIV. 1—2.

[6] ...самые важные с моей точки зрения обстоятельства. — Ср. XVI. 1—3.

[7] ...кто впоследствии говорит вам что-либо против них. — Ср. I. 16.

[8] Это вступление по своему содержанию близко соприкасается с Первой Филиппикой (ср. также Вступл. XXI. 4 и речь IV. 15), и его вполне можно рассматривать как первоначальный набросок к этой речи.

[9] Дело идет, по-видимому, о помощи афинян одному из демократических государств.

[10] ...я чувствовал бы себя гораздо увереннее. — Ср. IV. 51.

[11] Этот фрагмент по своему содержанию близко примыкает к речи «О свободе родосцев» (XV). После Союзнической войны (357—355 гг.) родосцы оказались под властью карийского царя Мавсола. На острове верх взяли олигархи. В нашем вступлении непонятно, кто просит афинян о помощи, то ли представители демократов, то ли — олигархов. Скорее всего, это — вторые, искавшие поддержку в Афинах у партии Евбула.

[12] ...избавится от наветов клеветников. — Ср. XV. 1—2.

[13] Может быть, имеются в виду сторонники Евбула.

[14] ...не было бы и надежды на изменения в лучшую сторону. — Ср. IV. 2. Афиняне, вероятно, потерпели поражение в столкновении с Филиппом, после чего начались обычные поиски виновников (ср. II. 29). Возможно, набросок падает на время первой неудачной экспедиции Харета.

[15] ...по отношению к митиленскому народу допущена несправедливость. — Утверждение, по-видимому, относится к олигархическому перевороту, происшедшему в Митилене на Лесбосе в 351 г. (ср. XIII. 8). Во вступлении речь идет о предоставлении помощи ранее отпавшим от Второго морского союза митиленянам. Если такая речь и была произнесена, то она не имела успеха. Демократия в Митилене была восстановлена с помощью Афин в 347/346 г.

[16] Можно было бы думать, что фрагмент отражает обстановку первого народного собрания после того, как в Афины пришла весть о захвате Филиппом Элатеи, однако такому предположению мешают слова концовки вступления.

[17] ...чем эти люди. — Т. е. друзья, приобретенные стратегами.

[18] Здесь, может быть, имеется в виду неудачная экспедиция афинян в Олинф.

[19] ...я не считаю вас слабее фиванцев — Вступление намекает на какой-то конфликт с Фивами, время которого установить невозможно.

[20] Этот отрывок по своему содержанию соответствует вступлению XXIV. о каких послах идет речь, не ясно.

[21] Судя по всему, вступление представляет собой фрагмент судебной речи, в которой Демосфен защищает себя от обвинений в нерадивом исполнении триерархии.

[22] Может быть, это вступление имеет отношение к подготовке речи «О симмориях» (XIV), в которой говорится о преждевременности военного похода против персов.

[23] По языку и содержанию (ср. Вступл. III. 4 и речь III. 33) этот отрывок живо напоминает Олинфскую третью речь.

[24] Слова фрагмента являются официальной культовой формулой.

[25] Это не вступление, а фрагмент из совещательной речи, в котором, возможно, дело идет об избрании стратега, представленного от враждебной Демосфену политической группировки.