Книга четырнадцатая

[О смехе. Шутники]

(613) 1. Диониса, друг мой Тимократ, многие называют безумным - только оттого, что напившись чистого вина, большинство людей впадает в буйство [Од.ХХI.293]:

Видно твой ум отуманен медвяным вином; от вина же
Всякой, его неумеренно пьющий, безумеет. Был им
Некогда Эвритион, многославный кентавр, обезумлен.
В дом Пирифоя, великою славного силой, вступивши,
Праздновал там он с лапифами; разума пьянством лишенный,
[b] Буйствовать зверски он вдруг принялся в Пирифоевом доме.

"Когда вино разливается по телу, - говорит Геродот [I.212], - то всплывают дурные речи", - добавим: и безумные. И комедиограф Клеарх говорит в "Коринфянах" [Kock.II.409]:

Когда бы голова у тех, кто пьянствует
Дни напролет, болела перед выпивкой
Вина несмешанного, то никто б не пил.
А так мы получаем удовольствие
И пьянствуем, лишаясь благ, пред муками.

И Ксенофонт в "Агесилае" [V. 1]: "Он полагал, что пьянства следует избегать, [c] как безумия, а чревоугодия - как безнравственности". Но мы-то, никогда не пьющие лишнего, а поутру и вовсе не бывающие навеселе ('έξοινος), пришли на этот пир скорее ради Муз.
Придирчивый Ульпиан тут же поймал кого-то, заметившего: "Я вовсе не опьянен ('έξοινος)", и потребовал: "А где встречалось слово опьяненный!" "У Алексида в комедии "Новосел" есть стих [Коcк.II.318]:

Он все это проделал, пьяным будучи", -

ответил тот.
2. "Друзья мои, - продолжил Ульпиан, - поскольку после наших ежедневных бесед наш славный гостеприимец Ларенсий не только предлагает [d] нам каждый раз все новые и новые темы, но и устраивает нам представления скоморохов, то не поговорить ли нам и об этом предмете? Мне, например, известно, что скиф Анахарсис, когда на пир привели скоморохов, оставался совершенно невозмутим, когда же вывели обезьяну, рассмеялся, пояснив, что это животное смешно по природе, человек же смешит по принуждению. И Эврипид сказал в "Скованной Меланиппиде" [TGF2. 516]:

В издевках ради смеха упражняется
Немало остряков, я ж ненавижу тех,
(614) В ком разума нехватка, без узды уста:
Для смеха лишь годны, в мужах не числятся.
................
В домах ведут хозяйство[1] и товар морской
В них запасают.

Пармениск Метапонтский, как говорит Сем в пятой книге "О Делосе" [FGH.IV.439], первенствовал и родом, и богатством, но спустившись и вышедши из пещеры Трофония, не мог уже больше смеяться. Вопросив об этом оракул, он получил от Пифии ответ:

Ты вопрошаешь меня о ласковом смехе, угрюмец:
[b] Мать тебе дома вернет, ее почитай непомерно!

Надеясь обрести смех по возвращении на родину, он считал себя обманутым, поскольку этого не произошло. Но однажды он случайно прибыл на Делос, обошел все его диковины и зашел в храм Латоны, надеясь увидеть замечательную статую матери Аполлона. А увидев, что эта статуя - безобразный чурбан, нечаянно рассмеялся. Разгадав оракул бога и избавившись от болезни, он воздал богине великие почести.
[с] 3. Анаксандрид в "Старческом безумии" говорит, что шутовству (на пирах) положили начало еще Радамант и Паламед [Kock.II. 139]:

...а оно не от жизни хорошей:
Радамант с Паламедом придумали встарь,
чтобы те, кто не сделали взноса,
Веселили гостей на складчинном пиру.

О скоморохах упоминает и Ксенофонт в "Пире"; о Филиппе он говорит следующее [1.11]: "В дверь постучался шут Филипп и велел привратнику доложить, кто он и почему желает, чтоб его впустили; он пришел, прибавил он, собравши все нужное для того, чтобы обедать на чужой [d] счет; да и слуга его очень отягощен, оттого что ничего не несет и оттого что не завтракал". Македонец Гипполох в письме к Линкею упоминает шутов Мандрогена и Стратона из Аттики (ср. 130с). В Афинах была пропасть подобных искусников. Например, в диомейском храме Геракла их собиралось до шестидесяти, и в городе их так и называли: "шестьдесят сказали так" или "я только что от шестидесяти". Среди них, как пишет Телефон в сочинении "О Городе" [FHG.IV.507], были и Каллимедонт-Краб, [e] и Диний, и Мнасигитон с Менехмом. И такая слава шла об их увеселениях, что, прослышав об этом, Филипп Македонский послал им талант, чтобы они записывали свои шутки и посылали ему. Этот царь и впрямь был охотник посмеяться, как свидетельствует в "Филиппиках" оратор Демосфен (см. Демосфен. "Олинф.". 11.19). Другим любителем посмеяться был Деметрий Полиоркет, как пишет Филарх в шестой[2] книге "Истории" [FHG.I.335]: он говорил, что у Лисимаха двор - как сцена из комедии, все имена - двухсложные;[3] это была насмешка над Бифием [f] и Паридом, бывшими в большой силе при дворе Лисимаха, и над некоторыми другими из его друзей. А при самом Деметрий были Певкесты, Менелаи и даже Оксифемиды.[4] Когда Лисимах узнал об этом, то сказал: "Что-то я не видел, чтобы на трагической сцене появлялась блудницы!" - имея в виду флейтистку Ламию (см.577с). Но Деметрий и тут нашелся: (615) "Зато у меня блудница живет стыдливее, чем у него Пенелопа".[5]
4. Любителем посмеяться был и римский полководец Сулла, как уже говорилось [261с]. И другой римский военачальник, Луций Аниций, победивший и захвативший иллирийского царя Генфия[6] с сыновьями, устроил в Риме на своих победных играх истинное посмешище, о котором Полибий пишет в тридцатой книге [14]: "Он пригласил из Эллады [b] знаменитейших артистов и, соорудив в цирке огромнейшие подмостки, вывел на них сначала всех флейтистов вместе. Это были беотиец Феодор, Феопомп, Лисимах[7] и Гермипп, - все знаменитости. Он поставил их на передней части сцены вместе с хором и велел играть всем разом. Лишь только музыканты начали играть, сопровождая игру приличествующими движениями, [c] Луций послал сказать, что играют они дурно, и лучше сделают, если затеют состязание друг с другом. Музыканты были в недоумении. Тогда один из ликторов показал, как они должны выйти друг на друга и устроить подобие битвы. Быстро сообразив, чего от них хотят, флейтисты дозволили себе вольные движения, отвечавшие обычной их распущенности, и тем произвели на сцене величайшую сумятицу. Средние части хоров они обратили против крайних, а сами под дикую разноголосицу флейт то сходились, то расходились. Под звуки музыки [d] топали ногами хористы и, приводя в сотрясение сцены, неслись на своих противников и снова отступали, оборотивши тыл. А когда кто-то из хористов опоясался, внезапно отделившись от хора, и замахнулся как в кулачном бою на несущегося против него музыканта, зрители разразились восторженными рукоплесканиями и криками одобрения. Правильная битва еще продолжалась, когда два плясуна под звуки флейт введены были в орхестру, а четыре кулачных бойца взошли на сцену с трубачами и горнистами. Зрелище всех этих состязаний получалось неописуемое. [е] А уж о трагических актерах, - прибавляет Полибий, - все, что я мог бы сказать, сочли бы издевательской выдумкой".
5. Когда Ульпиан закончил и все отсмеялись над таким "неподражаемым"[8] представлением Аниция, начались рассказы об актерах, называвшихся "бродягами" (πλάνος)[9] и возник вопрос, упоминается ли о них у древних: ведь о фокусниках (θαυματοποιός) уже было сказано (20а). Магн сказал: "Комедиограф Дионисий Синопский в следующих стихах из пьесы "Тезки" упоминает о бродячем актере Кефисодоре [Kock.II.426]:

Рассказывают, некий муж-афинянин,
Кефисодор, "бродягой" называвшийся,
Дурачиться любил в часы досужие:
Легко взбегал по склону он Акрополя,
А вниз едва-едва тащился с посохом.

Упоминает о нем и Никострат в "Сирийце" [Kock.II.226]:

Говорят, совсем неплохо пошутил Кефисодор
[f] Скоморох, мне Зевс свидетель: там, где узкий был проход,
Разместил посередине он с вязанками людей;
Так забил он переулок, и никто пройти не мог.

(616) А о Панталеонте упоминает Феогнет в "Хозяйском прихвостне" [Kock.III.365]:

Панталеонт-то сам с людьми заезжими,
Его не знавшими лишь мог дурачиться.
Почти не протрезвлялся ради смеха он,
Особенным манером разговаривал.

И философ Хрисипп в пятой книге трактата "О Благе и наслаждении" пишет о Панталеонте следующее: "Когда бродяга Панталеонт был при смерти, он подшутил над своими сыновьями, сказав каждому из них, что [b] ему одному скажет, где закопал свое золото. Обман раскрылся только когда позднее все сыновья встретились на раскопках".[10]
6. Не было недостатка на нашем пире и в шутниках (φιλοσκωπτούντες). Об одном таком Хрисипп в той же книге пишет: [c] "Некоему шутнику должны были по приговору суда отрубить голову, и он сказал, что ему хочется напоследок сказать нечто, вроде лебединой песни. Когда ему разрешили, он начал потешать публику". Миртил заметил, что именно такие дразнили и сердили царя Лисимаха, и он правильно на это ответил. "Арсиною, жену Лисимаха, однажды стошнило на пиру, а царский помощник Телесфор непристойно пошутил над этим, переиначив стих из трагедии [TGF2. 914]:

Некстати эту Музу (τὴν δε Μου̃σαν) ты привел сюда.[11]

Услышав это, Лисимах приказал бросить его в железную клетку для зверей и держать в ней, как дикого зверя; там он и умер. Если же ты, Ульпиан, хочешь расследовать, у какого автора встречается железная клетка (η̉ γαλεάγρα), скажу, что ты можешь найти ее у Гиперида [Blass3 frag.34], а где именно, - поищи сам. Так и египетский царь Тахо, [d] пошутив над спартанским царем Агесилаем, пришедшим к нему на помощь (а был Агесилай очень малого роста), лишился власти и стал частным лицом, из-за того, что тот отказал ему в помощи.[12] Острота такова:[13]

В муках рожала гора, трепетал Зевс, родилась же мышка.

Агесилай на это пригрозил: "Когда-нибудь я еще покажусь тебе львом". Позднее, когда от того отложились египтяне, как рассказывают Феопомп [e] [FHG. 1.297] и Ликей Навкратидский в книге "О Египте" [FHG.IV.441], Агесилай ничем не помог ему, Тахо лишился власти и бежал к персам".

[О музыке]

7. Пока шли перед нами представления, и все разные, мы все время о них разговаривали, и, поскольку в беседах принимало участие много народу, я только перескажу о чем они говорили, опустив имена выступавших.
Так, об игре на флейтах (αυλοί) кто-то сказал, что прекрасно высмеял это искусство Меланнипид, у которого в "Марсии" Афина говорит вот как [PLG1. ΙΙΙ.590]:

И орудия эти[14]
Отвергла Афина от святых своих рук,
Молвив: "Прочь,
Скверна моего лица, -
[f] Не унижу я себя такою мерзостью".

Другой возразил ему: "Однако Телест Селинунтский, наперекор Меланнипиду сказал в "Арго" (речь идет об Афине) [PLG4. III.627]:

...что мудрая-де богиня,
Мудрую снасть
Взявши Афина в руки,
В страхе стыда за неладный облик
Бросила прочь,
В славу рукоплескателю Марсию,
Нимфорожденной твари, -
(617) Этого не приемлет мой ум!
Статочно ли жалиться
Страстью о стройной красоте
Той, кому от Клото велено быть
В девстве, безбрачном и бездетном?

Очевидно, из-за своей девственности она не могла страшиться некрасивости. Далее он говорит:

Праздно и неладно
Те пустые вздоры торговцев Муз
Ввились в Элладу
На укор людям умного ремесла.

После этого он говорит, прославляя авлетику:

В лучший дар дареного Бромию
От святой богини, чей вздох - как ветр
И как блеск - вихрекрылые пальцы.

[b] И в своем "Асклепии" Телест изысканно высказался о достоинстве флейт [PLG4. ΙΙΙ.629]:

Или тот фригийский
Царь[15] священных краснодышащих флейт,
Дорийской вперекор Музе
Лидийскую переливчатую сладивший песнь,
Над тростинками взвив
Легкокрылое звучащее веянье.

8. Но потом, когда наемные флейтисты и плясуны заполонили все орхестры, на них рассердился Пратин Флиунтский, потому что уже не флейтисты [c] подыгрывали хорам, как в старину, а хоры подпевали флейтистам. Как был разгневан Пратин, видно из этой его гипорхемы [PLG4. ΙΙΙ.558]:

Что это за гам? Что за пляс?
Что за спесь
Осадила многошумный алтарь Диониса?
Бромий - мой, мой!
Это мне звенеть, это мне греметь,
Поспешая по горам за менадами
С лебединого пестрокрылою песнею!
Эту песню Пиэрида восставила царицей -
Авл - лишь вслед,
Он - лишь раб,
Пусть он водит лишь на буйство пьяных юношей
У ворот кулаками махать!
[e] Бей его,
Рви его жабье пестрое дыханье, Жги тростник
Слюнопожирающий, тяжелорокочущий, с поступи
сбивающий,
В огонь, в огонь - сверленого раба!
Вот, смотри:
Десницей и ногой я отшвырнул его прочь
[f] От тебя, Фриамб, от тебя, Дифирамб,
Плющевласый царь, -
О, услышь мою дорийскую пляску-песню!

9. Часто наш слух услаждала "синавлия"[16] (η̉ συναυλία), - об этом сочетании флейты-авлоса и лиры у Эфиппа в "Купце" сказано так [Коcк.II.254]:

(618) Мой мальчик, в наших песенках соседствуют
Игра на лире и игра на авлосе.
И если та и эта согласуются,
То нет на свете выше наслаждения.

Что такое "синавлия", объясняет Сем Делийский в пятой книге "О Делосе" [FHG.IV.494]: "Так как большинство не знает, что такое синавлия, я должен это объяснить. Это было нечто вроде соревнования в согласии между флейтой-авлосом и (плясовым) ритмом без песенных слов". Это изящно показано у Антифана во "Флейтисте" [Kock.II.29]: [b]

- Скажи-ка мне, что пел он за "синавлию"?
- Ее играть умеют те, кто учатся
Совместно друг от друга. Так что авлосы
Возьмите вместе, ты и эта девушка;
Какую хочешь начинай мелодию,
Она подхватит. Так играйте далее:
То вместе, то раздельно, а потом опять
Сближайтесь. Это все для понимающих
Совсем не сложно.

Дурид пишет во второй книге сочинения "Об Агафокле и его времени" [FHG.H.478]: "Поэты называют авлос ливийцем, поскольку изобретателем [c] искусства игры на флейте (авлетики) считается Сирит, а он был ливийским кочевником, который первым сопровождал игрой на флейте обряды Матери богов". Как пишет Трифон во второй книге сочинения "О наименованиях" [frag. 109 Velsen], у авлических напевов (авлем)[17] бывают такие наименования: шественный (κω̃μος), пастушеский (βουκολισμός), гингр (γίγγρας) (174f), четверошественный (τετράκωμος), фаллический (ε̉πίφαλλος), плясовой (χορει̃ος), победный (καλλίνικος), военный (πολεμικόν), сладкошественный (η̉δύκωμος), сатировский (Σικιννοτύρβη),[18] подворотный (θυροκοπικόν,[19] κρουσίθυρον), щекочущий (κνισμός), рабский (μόθων).[20] Все они сопровождались пляской".
10. Трифон также перечисляет следующие наименования песен [d] [frag.113 Velsen; 109а, 416b]: "Гимей (ι̉μαι̃ος)[21] - так называется мельничная песнь, которую пели за молотьбой; может быть, от слова "гималис" (ι̉μαλίς), которое по-дорийски означает выход и излишки муки после помола. Песня ткачей называется айлин, как у Эпихарма в "Аталанте" [Kaibel 93]. Песня же шерстопрядов - иул". Сем Делосский в книге "О пеанах" пишет [FHG.IV.495]: "Пучки ячменя порознь называли амалами (α̉μάλοα), а собранные в сноп - улами (ου̉λοι) или иулами (ι̉ούλοι); [е] поэтому и Деметру они называли то Хлоей, то Иулой. Таким образом, среди даров Деметры словами улы или иулы называются как ее плоды, так и песни в ее честь". Последние называются деметрулы или каллиулы,[22] и там есть строчка:

Выпусти сноп (иул) побольше, выпусти, выпусти сноп".

Однако другие все-таки утверждают, что это песня шерстопрядов. Песни же кормилиц называются колыбельными (καταβαυκαλήσεις). Пели также под качелями некую песенку в память Эригоны, которую называли алетис (бродяжная). О ней Аристотель пишет в [f] "Государственном устройстве колофонян" [frag.515 Rose]: "Потом и сам Феодор умер насильственной смертью - был он человек распущенный, как видно и из его стихов, (619) песни из которых женщины по сей день поют на празднике под качелями". Песня косарей называется песней Литиерса.[23] И, как говорит Телеклид в "Амфиктионах" [Коск.I.212], еще были песня поденщиков в поле и песни банщиков, о которых говорит Kpamem в "Отважных" [Kock.I. 141], и еще некая песня женщин, провеивающих зерно, о ней говорят Аристофан в "Женщинах на празднике Фесмофорий" [Коск.I.481] и Никохар в "Геракле-хороначальнике" [Kock.I.771]. А у пастухов был свой "буко-лиазм" (βουολιασμός) - его придумал сицилийский пастух (βουκόλος) [b] Диом, о котором упоминает Эпихарм в "Алкионе"[24] и в "Одиссее, потерпевшем кораблекрушение" [Kaibel 110]. Песня с плачем над мертвыми называется причитанием (ο̉λοφυρμός, "жалоба"). Песни-иулы (ср. 618d-е) поются Деметре и Персефоне. По свидетельству Телесиллы [PLG4. III.380], песни к Аполлону называются филгелиями;[25] песни к Артемиде называются упингами. В Афинах за выпивкой распевали даже Харондовы законы; об этом сообщает Гермипп в шестой книге "О законодателях" [FHG.III.37]. Аристофан [Византийский] пишет в "Аттическом глоссарии" [Nauck р. 184]: "Гимайос (ι̉μαι̃ος) - это песня мельников, гименей [с] (υ̉μέναιος) - свадебная песня, иалем (ι̉άλεμος) - песня печали. А лин и айлин поются не только в печали, но и, по слову Эврипида ["Геракл" 348], "в счастливом напеве".
11. Клеарх в первой книге "О любви" пишет [FHG.II.315], что песни, называемые "номиями" (пастушескими), получили свое название от Эрифаниды: "Песенница Эрифанида полюбила охотника Меналка и сама стала охотиться, гоняясь за своим желанным. В блужданиях своих скиталась она по горам и дубравам, как Ио в сказании на своих путях; и [d] не только люди, даже чуждые любви, но и самые лютые звери плакали вместе с нею, чувствуя, как безнадежна ее любовь. Оттого и сложила она песню и, сложив ее, пошла по безлюдью, громко распевая этот номий, в котором говорится: "Велики дубы, о Меналк [PLG4. III.663]".
Аристоксен в четвертой книге "О музыке" говорит [FHG.II.287]: "В старину женщины вели песню, именуемую "калика". Это стихотворение Стесихора [PLG4. ΙΙΙ.222], в котором девушка по имени Калика, полюбив юношу Эватла, целомудренно молит Афродиту об этом замужестве. Но юноша презрел ее, и она оттого бросилась в пропасть. Это [е] несчастье случилось на Левкаде. Скромным и целомудренным изобразил поэт нрав девушки: она не желала сойтись с юношей любой ценой, а молилась о том, чтобы стать, если возможно, Эватлу законной женой, или, если это невозможно, распроститься с жизнью". И в "Кратких заметках" Аристоксен говорит [FHG.I1.287]: "Ификл презрел влюбленную в него Гарпалику, и она умерла, а в ее память было установлено состязание девушек в песнях, которые по ней называются "гарпалики".
Нимфид в первой книге "О Гераклее" говорит, рассказывая о мариандинах [f] [FHG.III.13]: "Быть может, кто-нибудь обратил внимание на их песни, которые они поют на некотором празднике, взывая в них к своему древнему герою, которого называют Бормом. Говорят, он был сыном (620) человека знатного и богатого, и меж всеми выделялся красотой и цветущей молодостью. Однажды, надзирая за работами в своем хозяйстве, он хотел дать жнецам напиться, пошел за водою и исчез. И вот жители тех мест ходят и ищут его, распевая поминальные песни с призываниями, сохранившиеся с тех пор по сей день. Такой герой есть и у египтян, и зовется у них Манерос".
12. Были на нашем пиру и рапсоды, ибо Ларенсий любил поэмы Гомера [b], как никто: рядом с ним смешон показался бы даже македонский царь Кассандр, о котором Каристий в "Исторических записках" говорит [FHG.IV.358], будто он так любил Гомера, что многое из него знал наизусть, а "Илиаду" и "Одиссею" переписал собственноручно. Что рапсоды назывались также "гомеристами", говорит Аристокл в книге "О хорах" [Ibid., 331], а те, кого сейчас называют гомеристами, впервые ввел в театр Деметрий Фалерский. Хамелеонт пишет в книге "О Стесихоре" [c] [frag.9, р. 18 Коерке], что распевались не только стихи Гомера, но и Гесиода, и Архилоха, и даже Мимнерма и Фокилида. И Клеарх пишет в первой книге "О загадках" [FHG.II.321]: "Стихи Архилоха оглашал в театре, сидя в кресле, Симонид Закинфский". А Писаний говорит в первой книге "О ямбических поэтах", что рапсод Мнасион представлял в своих выступлениях и некоторые ямбы Семонида [Аморгского]. И "Очищения" Эмпедокла оглашал на олимпийских играх рапсод Клеомен, как [d] пишет Дикеарх в "Олимпийской речи" [FHG.II.249]. А Ясон в третьей книге "О божественных почестях Александру [Великому]" сообщает [Scr.Alex.160 frag.3], что в Александрии в громадном амфитеатре комический актер Гегесий исполнял поэмы Гесиода, а Гермофант - Гомера.
13. Далее, перед нами постоянно выступали и гилароды ("веселые певцы"), которых иные нынче называют "симодами", потому что, как говорит Аристокл в первой книге "О хорах" [FHG.IV.331; ср. Страбон 648], самым знаменитым из гилародических поэтов был Сим Магнесийский. [e] Этот Аристокл в книге "О музыке" перечисляет и других таких поэтов [FHG.IV.331]:[26] "магоды ("волхвующие певцы") - это то же самое, что и лисиод ("преступающие певцы") (ср.211b)". Однако Аристоксен утверждает [FHG.II.285], что магодами называются актеры, играющие мужские и женские роли, а актер, исполняющий женскую роль, но в мужском костюме, называется лисиодом. Напевы у них одинаковые, и в [f] остальном они также похожи. Иониколог - это тот, кто декламирует так называемые ионические стихи[27] Сотада и его предшественников - Александра Этолийского, Пирета Милетского, Алекса и других подобных поэтов; он же называется и "кинэдологом" ("непристойным декламатором").[28] В этом роде стихов отличался Сотад Маронейский (утверждает Каристий Пергамский в своей книге о нем [FHG.IV.359]) и сын его Аполлоний, также написавший книгу о стихах отца. Из этой книги видно все непристойное свободоязычие Сотада: как он писал о царе Лисимахе в Александрии, и о царе Филадельфе перед Лисимахом, и о других царях в других городах. (621) За все это он и понес заслуженную кару. Как сообщает Гегесандр в своих "Записках" [FHG.IV.415; ср. Плутарх 11а], когда Сотад уже плыл прочь из Александрии, и казалось, уже избежал опасности (а опасность была велика, потому что он много обидного говорил о царе Птолемее - в том числе и о его браке со своей сестрой Арсиноей [Powell 238, Diehl 11.286]:

Ты в злочестивую дыру вонзаешь свой бодец), -

на острове Кавне[29] его схватил военачальник Птолемея Патрокл, посадил в свинцовую бочку, вывез в море и утопил. Вот еще стихи Сотада - [b] против Филина, отца флейтиста Феодора [Powell 238, Diehl 11.287]:

А он растворил свою заднюю дыру,
Сквозь лесистую щель прогремел дурацкий гром,
Как из старого быка среди пахоты.

14. Гилароды - поэты более чинные, они, по крайней мере, не делают непристойных жестов. Ходят они в белых мужских одеждах и золотых венках; в прежние времена они, как утверждает Аристокл [FHG.IV.331], обувались в сандалии, нынче же носят сапоги. На лире им, как и авлодам, поющим под флейту, подыгрывают мужчина или женщина. Носить венок разрешается гилароду и авлоду, но не лирнику и не флейтисту,[30] [с] Магод, наоборот, поет под тимпаны и кимвалы; все его одеяния - женские: жесты его непристойны и все его поведение находится за пределами приличия, - он представляет то женщину с любовниками и сводниками, то пьяного мужчину, отправляющегося на гулянку в поисках женщины. Аристоксен говорит [FHG.IV.285], что гилародия своей возвышенностью близка трагедии, а магодия - комедии. Часто магоды прямо берут комедийные сюжеты и разыгрывают их на свой вкус и лад. А название [d] "магодия" - оттого, что они произносят волхвующие слова и обладают колдовскою силою.[31]
15. У лакедемонян, говорит Сосибий [FHG.II.627], был в древности некий собственный род комических представлений, но не очень они в них усердствовали, даже в этом соблюдая простоту. Действительно, в них простыми словами изображалось, как человек крадет плоды из сада или заезжий врач вещает, как у Алексида в "Мандрагорщице" [Kock.II. 348]:[32] [е]

И если скажет местный врач:
"Ячменного отвара надо дать с утра
Больному чашу", слушаем с презрением,
Jatchmennym же otwarom восхищаемся.
Опять же, если он пропишет свеклу нам, -
Пренебрегаем, swiokl'ой - объедаемся,
Не та же свекла эта swiokla будто бы!

По-лаконски актеры таких представлений назывались "дейкелистами" ("изображателями"), то есть как бы мастера наряда и подражания. Существует [f] очень много местных названий дейкелистов. Сикионцы называют их "фаллофорами", иные - "автокабдалами" ("импровизаторами",[33] иные - флиаками ("брюханами"), как у италийцев, а большинство зовет их софистами ("искусниками"). Фиванцы же, дающие, как правило, всему свои особенные имена, называют их "доброхотами" (ε̉θελονταί)· Это увлечение фиванцев новыми словами изображает Страттид в "Финикиянках" [Коск.I.725]:

Не смыслит ничего фиванский город ваш!
(622) Сдурели вы! Во-первых, каракатицу,
Как говорят, зовете "задней брызгалкой",
"Цыпленком" петуха, врача "мешочником",[34]
Мост - "перелазом", "щебетуньей" - ласточку,
Кусочек - оковалком, фигу - "пигвою",
Смех - "визгом", а обновку - "новожиткою".

16. Сем Делосский в книге "О пеанах" пишет [FHG.IV. 496]: "Так называемые автокабдалы выступали стоя, в венках из плюща. Позднее [b] они были названы ямбами, так же как их стихи. А так называемые итифаллы ("сверх-фаллы"), - пишет он, - носят маску пьяницы и венок на голове, рукава у них цветные, хитоны полосатые, и подпоясаны они тарентинским передником, доходящим до лодыжек. Они молча входят в ворота, выходят на середину орхестры и обращаются к зрителям со словами [PLG4. III.657]:

[c] Дорогу, дорогу!
Дайте место богу!
Бог цветущий, бог желает
Пройти посредине!

Фаллофоры же, - продолжает Сем, - масок не носят, но надевают колпак, сплетенный из тимьяна и остролиста, а поверх него толстый венок из фиалок и плюща; в толстых плащах они входят, кто в средние ворота, кто в боковые, ступая в ногу и возглашая [PLG4. III.657]:

Тебя, о Вакх, мы песнопеньем радуем,
Простой напев выводим переливчатый,
Веселый, новый, девственный нетронутый,
[d] Никем не петый, чистый и беспримесный
Заводим гимн.

Затем они выбегали вперед и, стоя, начинали издеваться над кем хотели. А тот, у кого был шест с фаллом, продолжал шагать, обмазанный сажей".
17. Поскольку мы заговорили об этом, то я должен помянуть и нашего кифареда Амейбия,

в гармонии законах искушенного.[35]

[e] Он опоздал на наш пир и узнал от кого-то из слуг, что мы уже пообедали. И пока он раздумывал, чем ему заняться, повар Софон (ср. 403е), проходя мимо, сказал ему стихи из "Авги" Эвбула (говорил он достаточно громко, чтобы все его слышали) [Kock.II. 170]:

Что ж, негодяй, ты все еще в дверях стоишь,
И не проходишь? Уж давно разделаны,
Как должно, члены теплые гусиные,
Разнесена святая поросятина,
На фарш пошел срединный круг желудочный,
Конечности давно все уничтожены,
[f] Отборная уже пошла на лакомства
Колбаска, и кальмар разжеван жареный,
Вина кувшинов девять-десять выпито.
Спеши, спеши поесть хотя б остаточков,
Как волк, здесь с пастью не торчи разинутой:[36]
Упустишь, - после закусаешь сам себя.

Или, по слову сладостного Антифана в "Приверженце фиванцев" [Kock.II.105; ср.169с]:

- Все есть у нас! И даже соименная
Хозяюшке[37] (угрица беотийская)
(623) Нарезана, в горшке томится, булькает,
Всплывает, прогревается; и с медными
Ноздрями кто б вошел, обратно выйти бы
Не смог: так запах с ног валит, навылет бьет.
- Да, повару живется припеваючи!
- А рядом с нею - день и ночь постившийся[38]
Кестрей лежит, от чешуи очищенный:
Посыпан солью, наизнанку вывернут,
Шипит, пищит румяный и поджаренный,
[b] А рядом раб на рыбу брызжет уксусом,
Ливийский стебель сильфия отломанный
Божественным сияньем ворожит ему.[39]
- Кто скажет, будто больше нет волшебников?
Пока ты ворожил,[40] троих уж вижу я,
Твою стряпню жующих с наслаждением.
- Кальмар с согбенным телом каракатицы,
Пророк обеда, голод возбуждающий,
Кинжалами-руками ощетинившись,
Уже простился с плотью белоснежною
[c] Под розгами углей и, подрумяненный,
Всем телом веселится. Заходи ж теперь,
Иди, не медли! Надо нам, позавтракав,
Страдать, коль вообще страдать приходится.

А в ответ ему Амейбий громко и кстати произнес стихи из "Кифареда" Клеарха [Kock.II.409]:

Речных угрей себе частями клейкими
Прочисти глотку. Ими ведь питается
Дыханье и мясистее становится
Наш голосишко.

Все шумно захлопали и в один голос пригласили его войти. Он вошел, [d] выпил, взял кифару и привел нас в совершенный восторг - такова была и беглость игры, и приятность голоса. Я клянусь, он ни в чем не уступит другому, древнему Амейбию, о котором Аристей пишет в книге "О кифаредах", что он жил в Афинах возле театра, и когда выходил петь, то ему платили по аттическому таланту в день.
18. А о музыке мы вели разговоры день за днем, и одни говорили [е] одно, другие другое, но все сходились в похвалах этой веселой образованности.
Масурий, мудрость которого во всем была превосходна (не уступая никому в толковании законов, он всегда охотно рассуждал на музыкальные темы, ибо сам неплохо музицировал), сказал: "Любезные друзья! Комедиограф Эвполид сказал [Kock.I. 347]:

И музыка - глубокий труд, мудренейший,

[f] всегда открывает пытливым умам что-либо новое. Поэтому и Анаксилай говорит в "Гиацинте" [Kock.II.272]:

Клянусь богами! Музыка, что Ливия:
Год минет, и она зверюгу новую
Рождает.

Так, друзья мои, и "Кифаред" у Феофила говорит [Kock.II.474], что великое

Богатство, и надежное, есть музыка
Для всех людей ученых и воспитанных.

Она воспитывает характер, усмиряет пылких и смягчает спорящих. (624) Так, пифагореец Клиний (по словам Хамелеонта Понтийского) [Diels "Vorsokr."3 1.342], человек образцового поведения и нрава, всякий раз, как чувствовал приступ гнева, брал лиру и начинал играть; его спрашивали: "зачем?", а он отвечал: "Усмиряю себя". И еще гомеровский Ахилл "услаждал свое сердце лирой" [Ил.IХ.186], которую он, по словам Гомера, одну оставил себе из добычи, отбитой у Эетиона, и которая одна могла успокоить его пылкий нрав. Во всей "Илиаде" он единственный так [b] занимается музыкой.[41] А что музыка даже излечивает болезни, пишет в книге "О вдохновении" Феофраст [frag.87 Wimmer]: кто страдает седалищным нервом, у тех проходит боль, если над этим местом что-нибудь сыграть во фригийском ладу.
Этот лад первыми изобрели фригийцы и навсегда остались ему верны: потому-то эллины обзывают своих флейтистов "фригийскими рабами". Таковы у Алкмана [PLG4. III.69] Самбас, Адон и Телос, у Гиппонакта [PLG4. 11.492] - Кион, Кодал и Бабий; последний даже попал в поговорку про плохих флейтистов: "и все-таки не хуже Бабия". Изобретателем этого лада был, по словам Аристоксена [FHG.II.287], фригиец Гиагнид.[42]
[с] 19. Впрочем, Гераклид Понтийский в третьей книге "О музыке" утверждает [Voss 81], что нельзя говорить "фригийский лад" или "лидийский лад", потому что существует только три лада, как и три эллинских племени - дорийцы, эолийцы и ионийцы. Нравы этих племен сильно разнятся. Спартанцы крепче всех других дорийцев держатся за отеческие обычаи; фессалийцы (от которых пошло эолийское племя) тоже не [d] меняли своего образа жизни; а вот большинство ионян, постоянно находясь под властью варваров, сильно переменилось. Так вот, музыкальный склад, принятый у дорийцев, называется "дорийским ладом", поющийся у эолийцев - "эолийским ладом"; а третий, слышанный у ионийцев, - "ионийским ладом". Дорийский лад - мужественный, величественный, не распущенный и веселый, а скорее мрачный и напряженный, без переменчивости и пестроты. В эолийском нраве есть высокомерие, тщеславие, [e] спесь (этому не противоречит их гостеприимство и любовь к конному делу), но плутовства в них нет, скорее уж надменность и дерзость. Поэтому им свойственны и пьянство, и сладострастие, и вся подобная этому распущенность. И считается, что этот нрав соответствует "гиподорийскому ладу", - в самом деле (говорит Гераклид), когда-то гиподорийский лад назывался эолийским, например - у Ласа Гермионского в гимне Деметре Гермионской [PLG4. III.376; cp.455c-d]:

Пою Деметру и Кору,
Деметру, супругу подземного Климена,
[f] Медвяный глас мой
В эолийском выводя тяжкогромном ладе.

Поется это на гиподорийский напев - оттого и видно, что именно его Лас называет "эолийским". И Пратин где-то пишет [PLG4. III.560; ср.461е]:

Не гонись за строгой Музой, ни за вялой ионийской,
А паши посередине, эолийствуя в напеве.

И еще прямее:

(625) Всем, кто смел, подходит песня в эолийском этом ладе.

Итак, как я сказал, сначала этот лад называли эолийским, потом - гиподорийским. Иные говорят, что это второе название - оттого что на флейтах этот лад располагается ниже дорийского. Я же полагаю, что древние признавали в этом ладе надменность и стремление к красоте телесной и душевной, однако дорийским его не считали, а лишь похожим на дорийский - оттого его и назвали гиподорийским, как похожее на белое называют белесым (λευκόν - υ̉πόλευκον), а похожее на сладкое - слащавым (γλυκύ - υ̉πόγλυκυ): так и "гиподорийский" значит "не совсем дорийский".
20. Теперь рассмотрим нрав милетян, обнаруживающийся в ионийцах [b]. Телом они хорошо сложены, поэтому надменны и гневливы, их трудно успокоить, они сварливы, в них нет доброты и веселости, а скорее твердость и безлюбовность. Вот почему ионийский лад не цветист, не весел, а суров, тверд и благородно высокомерен: такой лад хорош для трагедии. Однако у нынешних ионийцев нравы стали вольнее и изнеженнее, [c] и оттого переменился музыкальный лад. Говорят, что в этом новом роде напевы сколиев стал сочинять Пиферм Теосский, а так как был он иониец, то и напев стал называться ионийским. Это тот самый Пиферм, которого то ли Ананий, то ли Гиппонакт упоминает в своих "Ямбах"...
[цитата утеряна]... а в другом месте так [PLG4. 11.501 (Ананий), см. из этой же поэмы 78f]:

Сказал Пиферм: вот злато и ничто больше.

На самом деле у Пиферма сказано так [PLG4. III.643]:

Другие вещи - вздор, коли сравнить с златом.

По этим словам видно, что Пиферм, был из Ионии и слагал свои напевы [d] согласно с ионийским нравом. Поэтому и я полагаю, что особого ионийского лада не существует, это лишь замечательная вариация в общей системе ладов. И лишь презрения заслуживают те, кто не видит таких вариаций внутри ладов, а следит только за высокими и низкими звуками и выдумывает какой-то "гипермиксолидийский лад", и еще какой-то еще выше. Точно так же и "гиперфригийский лад" я не считаю самостоятельным; а ведь иные говорят, будто выдумали еще и [e] "гипофригийский лад"![43] Нет: лад должен иметь собственный нрав и чувство, как имел его когда-то "локрийский лад", который был в ходу при Симониде и Пиндаре, а потом впал в забвение.
21. Итак, есть три музыкальных лада по числу эллинских племен, как сказал я с самого начала (624с). А фригийский и лидийский лады -варварские, и пришли они в Элладу лишь когда Пелоп со своими [f] фригийцами и лидийцами пришел на Пелопоннес. Лидийцы пошли за ним, потому что Сипил был лидийским городом,[44] а фригийцы - не только потому они соседи лидийцев, а еще потому что над ними тоже правил Тантал. До сих пор в Пелопоннессе, а особенно в Лакедемоне, можно видеть большие курганы, о которых говорят: "это от Пелоповых фригийцев". Вот от них-то эллины и научились новым ладам. Поэтому и Телест Селинунтский говорит [PLG4. III.630]:

(626) Первыми над смесительными чашами эллинов
Спутники Пелопа в честь Горной Матери
Грянули под флейты фригийскую песнь;
А пектиды остроголосыми звуками вторили
Лидийский гимн.

22. "Не следует думать, будто музыка заведена была для обмана и обольщения, как рассказывает Эфор [FHG.I.234], - пишет Полибий Мегалопольский [IV, 20.5-21.9]. - И не следует думать, будто древние критяне и [b] лакедемоняне беспричинно заменили на войне трубу ритмической флейтой, или будто не нарочно первые аркадяне при всей суровости их образа жизни ввели музыку в свое государственное устройство, чтобы она стала обязательной не только для мальчиков, но и для молодых мужчин до тридцатилетнего возраста. Действительно, только у аркадян мальчики с малых лет приучаются петь гимны и пэаны в честь отеческих богов и героев этого требует закон. После этого они выучивают песнопения Филоксена и Тимофея и пляшут с ними каждый год в театрах под дионисийские флейты, [c] дети в детских состязаниях, а юноши во взрослых; и потом всю жизнь на своих сходках развлекаются не приглашенными со стороны исполнителями, а сами по очереди поют друг другу свои песни. Признать себя невеждою в остальных науках у них не стыдно, но стыдно отказаться от пения. А еще они учатся шагать в строю под звуки флейт и упражняются в плясках, ежегодно выступая с ними в театрах по общественному почину и на общественный счет. И не затем древние установили это, чтобы блеснуть [d] богатством и роскошью, но потому что видели, как у каждого сурова жизнь и у всех строги нравы, а причиной тому холодная и мрачная природа большей части их земель, - ибо все мы, люди, приспосабливаемся к нашему окружению, и оттого целые народы оказываются различны и нравом, и телосложением, и цветом кожи. Сверх того аркадяне приучили мужчин [е] и женщин к общим сходкам и жертвоприношениям, завели общие пляски девушек и юношей, сделали все, чтобы смирить и укротить природную строптивость их души. А вот жители Кинефы, хоть и обитали в самом скудном месте Аркадии с самым суровым климатом, позабыли об этой цели, обратив свои силы на взаимные обиды и раздоры, и одичали до того, что самые нечестивые преступления совершаются у них и так часто, как нигде. И когда кинефяне совершили великое кровопролитие, то все аркадекие [f] города, через которые проходили их послы, требовали через глашатая немедленного их удаления, а мантинейцы по их уходе совершили большое очищение, обнеся заколотую жертву вокруг всей своей земли".
23. Агий, писавший о музыке, сообщает [FHG.IV.293], что на Дионисовых празднествах в орхестрах даже курили благовонный стиракс,[45] чтобы публика могла почувствовать фригийский запах.
Вообще же музыка в старину была мужественной, (627) и такой музыкальнейший из поэтов, как Алкей, был в то же время и воинственнейшим, и храбрые дела ценил выше поэтических. Вот и в этих стихах он торжественно взывает [PLG4. III. 153]:

Медью воинской весь блестит
Весь оружием убран дом -
Арею честь!
Тут шеломы как жар горят,
И колышутся белые
[b] На них хвосты.
Там медяные поножи
На гвоздях поразвешаны:
Кольчуги там.
Вот и панцири из холста;
Вот и полные, круглые
Лежат щиты.
Есть булаты халкидские,
Есть и пояс и перевязь;
Готово все!
Ничего не забыто здесь;
Не забудем и мы, друзья,
За что взялись!

Хотя дому больше бы подошло быть полным музыкальными инструментами. Но древние почитали мужество высшей из гражданских доблестей, [c] и именно ему уделяли... [пропуск] ...а не другим. Так Архилох, превосходный поэт, гордился больше всего своим участием в гражданских раздорах, и лишь после этого вспоминал о своем поэтическом даре [PLG4.II.383; ср.30f]:

Я - служитель царя Эниалия, мощного бога,
Также и сладостный дар Муз хорошо мне знаком.

Равным образом и Эсхил, стяжавший великую славу своими стихами, [d] на своей гробнице счел за лучшее написать о своем мужестве [PLG4. 11.241]:

Мужество помнят его Марафонская роща и племя
Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.

24. Потому-то и храбрейшие лакедемоняне сражались под звуки флейт, критяне под звуки лир, а лидийцы, по словам Геродота [I.17], под звуки свирелей и флейт. Даже многие варвары ведут переговоры под звуки флейт и кифар, чтобы смягчить этим враждебные сердца. И Феопомп пишет в сорок шестой книге "Истории" [FHG.I.319]: "Геты, когда [е] ведут переговоры через глашатаев, то держат в руках кифары и играют на них". Оттого, по-видимому, и Гомер сохраняет древний эллинский порядок, когда говорит [Од.ХVIII.99 и XVII.271]:

Цитры, богами в сопутницы пиру веселому данной;

- то есть, что музыкальное искусство полезно и на пирах. И это было, видимо, освящено законом, во-первых, чтобы человек, бросаясь в пьянство и обжорство, имел в музыке врачевателя от буйств и безобразий, а во-вторых, чтобы музыка унимала заносчивость и грубость - ибо она прогоняет мрачность и порождает в душах кротость и благородную радость. [f] Оттого и Гомер в первой песне "Илиады" изображает богов, услаждающих себя музыкой - ибо после Ахилловой ссоры [Ил.I.493-494] боги проводят время за [Ил.I.603]:

Звуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,
Пением Муз, отвечавших бряцанию сладостным гласом, -

так как нужно было прежде всего, как сказано, прекратить раздор и вражду. Поэтому мы видим: у большинства людей музыкальное искусство служит на общественных собраниях для общей пользы и лучшего поведения, но старинные люди шли еще дальше и включали в свои законы и обычаи пение гимнов богам на всех пирах, чтобы это охраняло 628 душевную нашу красоту и разумение. Ибо имя бога, вложенное в согласное пение, возвышает образ мыслей каждого. Филохор рассказывает [FHG.I.387], что при возлияниях богам древние не всегда пели (бурные) дифирамбы:[46] Диониса они славили вином и хмелем, а Аполлона покоем и порядком. Архилох говорит [PLG4.II.404]:

И владыке Дионису дифирамб умею я
[b] Затянуть, когда мой разум сокрушит вина перун.

И Эпихарм в комедии "Филоктет" [Kaibel 115]:

Не будет дифирамба, коли воду пьешь.

Стало быть, из сказанного ясно: нет, не ради расхожего и доступного удовольствия, как иные думают, изначально музыка проложила свой путь на празднества. Лакедемоняне если и изучали музыку, то молчат об этом, но признают, что судить о ней умеют прекрасно, и даже считают, что трижды спасали ее, когда она находилась на грани гибели.[47]
25. Музыка также помогает остроте и гибкости нашей мысли - поэтому [c] ею занимаются и всякий эллин и все известные нам варвары. Справедливо говорил Дамон и его последователи, что и песни и пляски неминуемо рождаются от некоторого движения души: красивые и благородные песни делают такими же и человеческие души, а противоположные - противоположными. Отсюда и тонкое замечание Клеосфена,[48] тирана сикионского, обличающее образованный ум: говорят, что увидев, как непристойно пляшет один из женихов его дочери (а это был афинянин Гиппоклид), он воскликнул: "Проплясал ты свою свадьбу!" - разумея [d], что какова его пляска, такова и душа. В самом деле, и в пляске, и в походке хороши бывают благообразие и стройность, и дурны непристойность и беспорядочность. Потому-то поэты[49] с самого начала, сочиняя пляски для свободных и благородных людей, стремились, чтобы их движения были только знаками того, о чем поется, и чтобы всегда сохраняли благородство и мужественность: оттого эти пляски и зовутся "гипорхемами" ("подплясыванием").[50] А кто в этих движеньях не соблюдал меру или сочинял слова, не вязавшиеся с пляской, о том шла дурная слава. [e] Поэтому и Аристофан (или Платон), по словам Хамелеонта [frag.29 Koepke], сказал в комедии "Скарб" [Kock.I.636]:

И если кто плясать умел, плясал на загляденье;
А ныне, с места не сходя, ревет, как паралитик.

Пляска в тогдашних хорах была благообразная и величавая и как будто подражающая движениям вооруженных воинов. Поэтому и Сократ в [f] своих стихах пишет, что кто лучше всех в пляске, тот лучше всех и на войне [PLG4. 11.287; ср. Платон "Федон" 60C-D]:

Те, кто краше плясками чтут богов, те и лучше
В битве...

Ибо пляска впрямь была как бы военным упражнением и смотром - не только будущей строевой подготовки, но и просто заботы о здоровом теле.
(629) 26. Амфион Феспийский во второй книге сочинения "О геликонском храме Муз" пишет, что на Геликоне исправно устраиваются пляски мальчиков и приводит старинную эпиграмму об этом:

Делал два дела: плясал и во храме мужей обучал я;
Был же авлетом у Муз там фигалейский Анак.
Я - Бакхиад, сикионец. И это мое приношенье
Славным подарком легло в честь сикионских богинь.

Хорошо сказал флейтист Кафисий[51] одному из своих учеников, [b] который постоянно старался играть громко: Кафисий ударил его и молвил: "Не в силе искусство, а в искусстве сила".[52] Памятниками старинной пляски остались статуи старых мастеров: потому в них и переданы так тщательно движения рук. Эти движения тоже должны были быть красивы и достойны свободного человека, чтобы "в искусстве была сила". Отсюда движения пляски были перенесены в хороводы, а из хороводов [с] в палестры. Так музыка и забота о здоровом теле совместно воспитывали мужество, и упражнения в оружии сопровождались песней. Отсюда и пошли так называемые пиррихии (букв, "рыжая")[53] и все другие подобные пляски, у которых много названий: например, на Крите "орсит"[54] и "эпикредий";[55] а пляска "апокин" ("ускользание"), упоминаемая у Кратина в "Немесиде" [Коск.I.51], у Кефисодора в "Амазонках" [Kock.I.800], и у Аристофана в "Кентавре" [Коск.I.463],[56] не говоря о многих других, была потом переименована в "мактрисм" ("скалочная"); [d] и часто плясали ее женщины, которых, насколько мне известно, называли "мактристриями".
27. Пляски менее подвижные, более сомкнутые и более простые по движениям, называются "дактили", "ямбика", "молосская эммелея", "кордак",[57] "сикиннида",[58] "персидка", "фригийский нибатисм", "фракийский колабрисм" ("свиная"), "телесий".[59] Телесий - это пляска македонская, во время которой люди Птолемея убили Александра, брата Филиппа,[60] как рассказывает Марсий в третьей книге "О Македонии" [Script. Alex. 42, J.2 В 739]. Буйные пляски - это "кернофор" ("с чашами"),[61] "монгас" ("с криками"), и "фермавстрида".[62] У простого народа [e] была пляска "антема" ("цветочная"), ее плясали с подражательными движениями и такими словами [PLG4. III.662]:

Где мои розы? Где мои фиалки?
Где мой сочный сельдерей?
Вот они, розы! Вот мои фиалки!
Вот он, сочный сельдерей!

У сиракузян была пляска в честь Артемиды Хитонии[63] с особенным напевом.[64] Существовал и некий "ионийский"[65] танец, который плясали, напившись (παροίνιος). Другая "хмельная" пляска называлась "вестничная" [f] (α̉γγελική),[66] а еще какая-то - "огнесветопреставление", о ней упоминает киник Менипп в своем "Пире". Существуют и шутовские пляски: "игдис" (ступка), "мактрисм" (скалка), "апокин" (ускользание) (выше, 629с), "собас", "морфасм", "главк" (сова), "лев", "выливание ячменной каши", "прощение долгов" (χρεω̃ν α̉ποκοπή), "буквы" (στοιχει̃α) и, наконец, пирриха. Под флейту исполнялись "келевст" (начальник гребцов) и "пинакида" (дощечка). Другие плясовые движиния - это "меч-танец", "корзиночка" (καλαθίσκος) (выше, 467f, 630а), "бедро" (καλλαβίδες),[67] "ушастая сова" и "совиная пляска". "Ушастая сова" - это пляска, при которой держали руку над глазами и смотрели из-под ладони. О ней упоминает в "Послах"[68] Эсхил [TGF2. 26]:

Все эти пляски старые совиные.

Пляска "бедро" упоминается у Эвполида в "Льстецах" [Коск.I.304; 646f]: (630)

Он каллабидой ходит,
Он сесамидой дрищет.

Далее, были "фермавстрида" (щипцы),[69] "гекатерида" (попеременная), "сторож", "рука вниз ладонью", "руки вверх", "два шажка", "захват скамьи (ξύλον)",[70] "подушка", "корзинка", "волчок". Телесий - это тоже пляска, воинская, по имени Телесия, который первым проплясал его с оружием, как рассказывает Гиппагор в первой книге "Государственного устройства карфагенян" [FHG.IV.430].
28. Сатировская пляска, как о том пишет Аристокл в восьмой книге [b] "О хорах" [FHG.IV.331], называется "сикиннида" (выше, 618с, 629d и 20е), а сатиры - сикиннистами. Одни говорят, что изобретатель ее, Си-кинн, был из варваров, другие - что из критян: ведь, как пишет Аристоксен [FHG.II.284], критяне - отличные плясуны. Однако Скамнон пишет в первой книге "Об изобретениях" [FHG.IV.489], что название ее - от глагола σείεσθαι (трястись, качаться), и первым проплясал ее Ферсипп. [с] Плясовые движения ног были изобретены раньше, чем движения рук -потому что ноги у старинных людей упражнялись больше, как в состязаниях, так и на охоте, а критяне - хорошие охотники, потому что быстрые бегуны. Некоторые, наконец, утверждают, будто название "сикиннида" поэтически образовано от слова "кинесис" (движение), потому что у сатиров это очень быстрая пляска: в ней нет страдания, поэтому нет и промедления. Вся сатировская драма, как и вся трагедия, состояла в старину из хоровых плясок, потому что актеров тогда еще не было. [d] Эти драматические пляски были трех видов: трагические, комические и сатировские. Точно так же и лирические пляски были трех видов: пирриха (военная), гимнопедия (нагих мальчиков) и гипорхема (см. ниже 631с, а также 628d). Пирриха имеет сходство с сатировской пляской, потому что обе очень быстрые. Но пирриха - пляска воинская, и мальчики пляшут ее вооруженными: на войне ведь быстрота нужна и для преследования, и [е] для бегства, чтобы "не оставаться, бежать, трусливым быть не стыдиться".[71] Гимнопедия же имеет сходство с трагической пляской "эммелией" (выше, 629d), потому что обе они с виду тяжелые и важные. А гипорхема имеет сходство с комическим кордаком, потому что обе они шутовские.
29. Пирриха,[72] как пишет Аристоксен [FHG.II.284], названа по Пирриху Лаконскому, - и действительно, такое имя есть у лаконцев и по сей день. Сама воинственность этой пляски указывает, что она была [f] придумана лакедемонянами: ведь лаконяне очень воинственны, и сыновья их смолоду учатся наступательным песням (τὰ ε̉μβατήρια), которые также называются "оружными" (ε̉νόπλια).[73] И в сражении лаконцы наступают мерно, повторяя стихи Тиртея. Филохор пишет [FHG.I.339], что когда лакедемоняне с помощью Тиртея[74] победили мессенцев, они завели воинский обычай: после обеда и после пения пеанов каждому пропеть еще что-нибудь из Тиртея, а военачальник решает, кто поет лучше, и в (631) награду победителю дает мясо. У прочих эллинов военная пляска уже[75] вышла из обычая, а вместе с этим закончились и войны; только у лакедемонян сохраняется военное обучение, и все спартанцы с пяти лет учатся плясать пирриху. Нынешняя пирриха - это, скорее, пляска [не Ареева, а] Дионисова, она скромнее, чем в старые времена, пляшут ее с тирсами вместо копий, друг на друга наступают с тростинками-нартеками, в [b] пляске размахивают факелами и изображают Дионисов поход на Индию или убиение Пенфея. Для пиррихи подходят красивые напевы и возбужденные ритмы.
30. Гимнопедия была похожа на то, что в старину называлось "анапала" (припрыжка):[76] все мальчики пляшут нагие, делают ритмичные движения, взмахи рук у них безопасные (κατὰ τὸ α̉παλόν),[77] видно, что это лишь зрелище, а не кулачный бой в палестре. Разновидности ее - осхофорическая (грозденосная)[78] и вакхическая, так что и эта пляска [с] восходит к Дионису. Аристоксен говорит [FHG.II.284], что прежде, чем отправляться в театр, в старину упражнялись сперва в гимнопедии, а потом в пиррихе.[79] Пирриха называлась также "хирономией" (жестикуляцией) (см. выше, 629b-с).
А гипорхема - это когда хор пляшет прямо под песню: как говорит Вакхилид [PLG4. III.577]:

Не время сидеть, не время медлить;

и Пиндар говорит [PLG5. 1.431]:

Лаконская стая девушек, -

но плясуны у Пиндара - лаконцы-мужчины; вообще же гипорхему пляшут как мужчины, так и женщины.[80]
[d] Наилучшие жанры лирической поэзии - те, которые можно проплясать. Таковы "просодии" (шественные),[81] "апостолики" (прощальные,[82] они же "парфении", девические) и тому подобные. Из гимнов богам одни пляшутся, другие нет. ... [лакуна] ... или обращенные к Афродите и Дионису, а также пэан: одни пляшутся, другие нет.
У варваров, как и у эллинов, есть высокий и низкий род пляски: например, кордак у эллинов непристоен, а эммелия торжественна; таковы же у аркадян "кидарида",[83] а у сикионцев "алетер" (танец странника). Впрочем, алетером называется также одна итакийская пляска, как пишет Аристоксен в первой книге "Сравнений" [FHG.II.284]. Вот все, что я хотел [e] сейчас сказать о пляске (начало на 629с).
31. В старину в музыке строго оберегали красоту, и приемы подбирали соответствующие. Поэтому для каждого лада имелись особые флейты, и у каждого флейтиста были флейты для каждого лада, принятого на состязаниях. Первым, кто сыграл все лады на одной и той же флейте, был Проном Фиванский.[84] В наше время музыку слушают мимоходом, бездумно. В старину понравиться толпе было знаком неумелости: так, [f] Асоподор Флиунтский, сидя за сценой и услышав рукоплескания какому-то флейтисту, спросил: "Что это? Видно, что-то очень скверное!", - как будто иначе флейтист не мог бы понравиться публике. (По другим рассказам, я знаю, это сказал Антигенид).[85] А сейчас, наоборот, целью искусства считается успех у зрителей. Поэтому Аристоксен и пишет (632) в книге "Застольная смесь" [FHG.II.291; ср. Платон. "Законы" 701 А]: "Мы - как жители Посейдонии,[86] обитающие на берегах Тирренского залива.[87] В старину они были эллинами, но потом смешались с варварами и превратились в тирренов или римлян, переменили язык и прочие обычаи; однако они еще и по сей день сходятся на один из эллинских праздников, [b] вспоминают старинные слова и порядки, горюют по ним, плачут и расходятся по домам. Вот так и мы, - продолжает Аристоксен, - когда зрелища наши стали варварскими, а музыка испорчена общедоступным вкусом, мы, немногие оставшиеся, наедине с собой вспоминаем, какой эта музыка была прежде". Так пишет Аристоксен.
32. По всему этому мне кажется, что музыка должна быть предметом философских размышлений. Ведь и Пифагор Самосский, столь прославленный философ, замечателен и тем, что занимался музыкой не мимоходом, [c] - нет, именно через музыку он объясняет сущность всего мироздания. Кажется, что и вся древняя мудрость эллинов была предана музыке: оттого-то среди богов Аполлон, а среди полубогов Орфей почитались одновременно самыми мусическими и самыми мудрыми. А всех, причастных этому искусству называли мудрецами (σοφισταί),[88] как у Эсхила [TGF2. 97]:

Мудрец ли гремит на лире черепаховой.

[d] Что старинные поэты могли позволить себе общаться с музыкой по-свойски, видно из Гомера: так как все его стихи сложены были напевно, то он беззаботно оставляет среди них много строк и "безглавых", "впалых" и "куцых".[89] Тогда как и Ксенофан, и Солон, и Феогнид, и Фокилид, и даже писавший элегические стихи Периандр Коринфский, и прочие поэты, которые не прилаживают к своим стихам напева, тщательно отделывают стихи, подсчитывая и упорядочивая стопы, и следят, чтобы [е] ни один стих не вышел безглавым, впалым или куцым. "Безглавы" стихи с перебоем в начале:

(ε̉πειδὴ νη̃άς τε καὶ 'Ελλήσποντον 'ίκοντο)
К своим когда подошли кораблям на брег Геллеспонта [Ил.XXIII.2];
ε̉πίτονος τετάνυστο βοός ι̉φι κταμένοιο
Тянул канат из кожи вола, пораженного силой [Од.XII.423, Ил.III.375].

"Впалы" - с перебоем в середине, как например:

αι̉ψα δ' 'άρ' Αίνείαν φίλον υι̉ον 'Ανχίσαο
Тут же внезапно Эней, дорогой отпрыск Анхиза;[90]
τω̃ν αυ̉θ' η̉γείσθην 'Ασκληπιού δύο παι̃δε
Их извели воеводы, Асклепия два мудрые чада [Ил.II.731].

"Куцы" - с перебоем в конце:

Τρω̃ες δ' ε̉ρρίγησαν, 'όπως 'ίδον αι̉ολον 'όφιν
[f] Трои сыны ужаснулись, увидевши змея пестрого [Ил.ХП.208];
καλὴ Κασσιέπεια θεοι̉ δέμας ε̉οικυία
Кастианиры прекрасной, видом богине подобной [Ил.VIII.305];
του̃ φέρον ε̉μπλήσά α̉σκόν μέγαν, ε̉ν δέ καὶ 'η̉ια
Взял я с собой тем напитком наполненный мех, припасами [Од.IX.212].

33. Бережнее всех эллинов сохраняли музыкальное искусство лакедемоняне: музыкой они занимались больше всего, и сочинители напевов появлялись у них один за другим. До сих пор они заботливо сохраняют старинные песни и относятся к этому с ученой добросовестностью. (633) Поэтому и Пратин говорит [PLG4. III.559]:

Лаконец -
Цикада, готовая к хору.

Поэтому же [их] поэты говорят о песнях такими словами [PLG4.III.710]: "сладчайших первоначальники гимнов" или "медвянокрылые напевы Муз". От обычной своей жизни, умеренной и суровой, этот народ с радостью обращался к музыке с ее завораживающим знанием, и понятно, внимал он ей с наслаждением.
Хорегами же называли, как пишет Деметрий Византийский[91] в четвертой [b] книге "О стихах", не тех, кто нанимает хоры, как теперь, а тех, кто выводит их на сцену, как это видно из самого названия ("хоровожатый").
И еще было в обычае исполнять хорошую музыку и не преступать старых музыкальных правил.[92]
Получилось так, что в древние времена эллины были истинными чтителями музыки. Но потом, когда наступил беспорядок и пришли в упадок почти все былые обычаи, эта преданность музыке развеялась и обнажились иные, дурные музыкальные вкусы, от которых у всех и каждого [c] мягкость превратилась в изнеженность, а чувство меры в беспутство и распущенность. И конечно, это пойдет еще дальше, если кто-нибудь не воротит вновь на свет музыку наших предков. В древности же в песни перекладывались деяния героев или славословия богам. Так, Гомер говорит [Ил.IX. 189], что Ахилл "славу мужей воспевал", то есть героев, и что Фемий [Од.1.337]

...множество знал восхищающих душу
Песней, сложенных певцами во славу богов и героев.

Обычай этот[93] сохранился и у варваров, как пишет Динон в сочинении [d] "О Персии" [FHG.II.90]. Именно певцы предвидели мужество первого Кира и грядущую войну его против Астиага. "Кир, - пишет он, - служил [у Астиага] жезлоносцем, а потом оруженосцем, но вот он попросил позволения отлучиться к своим персам и уехал. Астиаг в это время пировал с друзьями, а песни пел им знаменитейший певец Ангарес. И пропев свои обычные песни, он сказал в-последних, что выпущен в свое болото могучий зверь, храбрее дикого вепря, и если завладеет он своими местами, то скоро без труда сразится со многими. Астиаг спросил: [e] "что за зверь?" - и певец ответил: "персидский Кир". Рассудив, что не зря он подозревал Кира, царь послал погоню... [лакуна] ...ничего не добился".
34. Я бы много чего еще сказал о музыке, но вот я уже слышу гудение флейт и кладу конец моему многословию словами из Филетерова "Любителя флейт" [Kock.II.235]:

Блаженны, Зевс, под звуки флейт усопшие:
[f] Ведь только им в Аиде дозволяется
Любовью заниматься, все же прочие
Покойники, с музыкой незнакомые,
Манерам благородным неученые,
Там воду наливают в кадь дырявую".

А после этой речи возник спор, что такое самбика. И Масурий сказал, что это музыкальный инструмент с высоким звуком, и что эпический поэт Эвфорион в книге "Об Истмиях" сообщает, что у парфян и (634) троглодитов он имеет четыре струны, - так-де об этом пишет Пифагор в книге "О Красном море".[94] Но есть еще и осадное орудие, называемое самбикой,[95] вид и устройство которого описывает Битон в письме Атталу "Об орудиях". И Андрей Панормитанский в тридцать третьей книге "О Сицилии", описывая город за городом, говорит [FHG.IV.302], что к вражеским стенам оно подвозится на двух, [скрепленных вместе] кораблях, а самбикой называется оттого, когда оно поднято, то очертания его с [b] кораблем и лестницей напоминают очертания музыкального инструмента. Мосх в первой книге "Механики" пишет, что орудие это римское, а изобрел его Гераклид Тарентский. Полибий в восьмой книге "Истории" пишет так [VIII,6]: "Марцелл, удручаемый при осаде Сиракуз военными механизмами Архимеда, говорил, что Архимед на этой попойке черпает море Марцелловыми кораблями и выбрасывает за дверь Марцелловы самбики".
35. Эмилиан на это сказал: "Друг Масурий, я тоже люблю музыку, [с] и вот я тоже ломаю голову, думая об инструменте под названием магадида:[96] к флейтам она относится или к кифарам. (О струнах) у сладчайшего Анакреонта где-то сказано [PLG4. III.260; 635с]:

Ты, Левкаспии, цветешь, а я песни пою
в двадцать струн на моей магадиде.

Однако Ион Хиосский в "Омфале" говорит о ней, как о флейте [TGF2. 736; ср. Гесихий s. μαγάδεις]:

И флейта-магадида пусть лидийская
Заводит крик.

[d] Объясняя этот стих, грамматик Аристарх (которого Панетий Родосский называл прорицателем за то, что он легко разгадывал смысл стихов) прямо заявляет, что магадида - это род флейты, хотя ничего подобного не говорят ни Аристоксен[97] в книгах "О флейтистах" и "О флейтах и инструментах", ни Архестрат в его двух книгах "О флейтистах", ни Пиррандр в книге "О флейтисттах", ни Филлид Делосский, который тоже (как и Эвфранор) писал "О флейтистах"; только Трифон во второй книге "О наименованиях" говорит: "флейта, называемая магадидой" и далее: [е] "магадида способна производить высокий и низкий звук одновременно, как сказано у Анаксандрида в "Латнике" [Kock.II. 149; 182d]:

Сильным и слабым магадиды лепетом
Буду я болтать с тобой".

Так что видишь, мой добрый Масурий, кроме тебя решить эту загадку некому".
36. Масурий на это ответил: "Друг мой Эмилиан, грамматик Дидим в "Противотолкованиях к Иону" понимает под магадидой ки-фарную флейту,[98] о котором упоминает и Аристоксен в первой книге "О сверлении флейт" [FHG.II.286; 176f], когда говорит, что есть пять видов [f] флейт: девичий, детский, кифарный, полный и сверхполный.[99] Или, может быть, из этого стиха у Иона (выше, 634с) просто выпал союз, и там было: "И флейта, и магадида пусть лидийская", то есть флейта, вторящая магадиде. Да, магадида - это струнный инструмент (как и говорит Анакреонт (634с)), лидийское изобретение: поэтому Ион в "Омфале" и называет лидийских девушек "струнницами" [TGF2. 736]:

Эй, струнницы лидийские, напевами
Старинных гимнов гостя убаюкайте!

Комедиограф Феофил в "Неоптолеме" употребляет даже глагол (635) "магадидить" (μαγαδίζειν), то есть играть на магадиде [Kock.II.475]:

На дыбе сыну, и отцу, и матери
Не дело магадидить: не получится
Согласной песни.

Эвфорион в книге "Об Истмиях" пишет [frag.32 Meineke, p.67], что магадида - инструмент старинный, но потом переделанный и переименованный в "самбику". В Митилене он был в таком ходу, что старинный ваятель Лесбофемид изобразил там одну из Муз с магадидой в руках (1821)· [b] А Менехм в книге "Об актерах" пишет [Scr.Al.M.146, frag.5, J.2 В 674], что и пектида есть не что иное как магадида, и что изобрела ее Сапфо. И Аристоксен [FHG.II.286] подтверждает, что на магадиде и пектиде одинаково можно играть без плектра, одними пальцами: об этом (говорит он) сказал и Пиндар в сколии Гиерону [PLG.5 I.440; 512d; ниже, 635d-e], назвав магадиду "перекликающимся бряцанием", потому что когда два инструмента[100] звучат вместе с интервалом в октаву, то это хорошо согласуется с голосами мужчин и мальчиков. И у Фриниха в [с] "Финикиянках" сказано [TGF2. 723]:

Под струны песни в очередь поющие.

И у Софокла в "Мисийцах" [TGF2. 221; ср.183е]:

Звучит тритон фригийский, и в ответ ему
Лидийская пектида льет созвучия.

37. Некоторые удивляются тому, что упоминая магадиду своего времени, Анакреонт говорит (а ведь многострунный вид она приняла только позднее) [PLG4. ΙΙΙ.260; 634с]:

В двадцать струн на моей магадиде,
Левкаспид.

[d] Посидоний (по этому поводу) пишет [FHG.III.277], что Анакреонт упоминает только три лада, фригийский, дорийский и лидийский - Анакреонт пользовался только ими; для каждого из этих ладов требуется семь струн, вот он и говорит о двадцати струнах, отбросив одну струну для округления. Посидоний, однако, не знал, что магадида - инструмент старинный. А это видно из того, что Пиндар говорит, будто "перекликающийся" (барбитон) изобрел Терпандр затем, чтобы вторить лидийской пектиде [PLG5. I.440; выше, 635b]:

Которому Терпандр Лесбосский
Был первооткрывателем,
[е] На лидийских пирах
Заслышавший перекликающийся высокий напев
Пектиды.

Но пектида и магадида - одно и то же, как утверждают Аристоксен [ср. выше 63 5b] и Менехм Сикионский в книге "Об актерах", где сказано также, что первой играла на пектиде Сапфо, жившая ранее Анакреонта.[101] И Терпандр тоже жил раньше Анакреонта: это видно из того, что Терпандр был первым, одержавшим победу на Карнейских праздниках[102] (об этом пишет Гелланик в "Карнейских победителях", как стихами, так и прозой [FHG.I.61]), а Карнейские праздники были учреждены еще в двадцать [f] шестую Олимпиаду (676-672 гг. до н.э.), как утверждает Сосибий в книге "О хронологии". Более того, Гиероним [Родосский] в книге "О кифаредах" (пятой книге сочинения "О поэтах") пишет [Hiller 95, frag.5], будто Терпандр жил еще при законодателе Ликурге, который по общему признанию всех историков совместно с Ифитом Элидским[103] учредил первые Олимпийские игры (776 г. до н.э.). Да и вообще Эвфорион в книге "Об Истмиях" говорит [Метеке 67], что все многострунные музыкальные инструменты отличаются только названиями, в ходу же они были с древнейших времен.
(636) 38. И все-таки трагик Диоген считает, что пектида и магадида различаются. Он пишет в "Семеле" [TGF2. 776-777]:

Но, чу, Кибелы азиатской слышу я
Прислужниц, дочерей счастливой Фригии,
Носящих митру, бубнами, тимпанами,
Бряцающих, и медным кимвалами
Попеременно истово грохочущих... [лакуна]
Целительницу и певицу божию.
Бактрийских также дев, лидийских слышу я,
Вдоль Галиса живущих и тмолийскую
Богиню Артемиду прославляющих
В ее густой тенистой роще лавровой
Бряцанием пектид, тригонов,струнами
[b] Играющих взаимосопряженными
На магадиде; флейта на персидский лад
С хорами там желанно согласуется.

Также и Филлид Делосский пишет во второй книге "О музыке", что пектида и магадида различаются [FHG.II.286; cp.182f]: "...феники, пектиды, магадиды, самбики, ямбики, а также тригон, клепсиямбы, скиндапсы, девятиструнники. Ямбиками назывались те инструменты, под которые пелись ямбические стихи, а клепсиямбами[104] ("кража ямбов") те, под которые пелись мерные размеры, но с искажениями. Магадидами же - те, [c] под которые пели два певца с полным интервалом (в октаву), и партии их были размечены одинаково. Кроме этих были и другие инструменты: барбитон, барм,[105] и много других, струнных и ударных".
39. В самом деле, ведь кроме духовых и струнных инструментов, настроенных через равные интервалы, были и третьи, способные издавать только стук, - например, "крембалы". О них говорит Дикеарх в книгах "О жизни Эллады" [FHG.II.239], утверждая, что эти инструменты были некогда особенно любимы женщинами для песен и плясок: их едва касались пальцами, и они уже производили звонкий звук. Это видно из [d] песнопения в честь Артемиды, которое начинается так [PLG4. III.655-656]:

Артемида,
Дух мой рвется тебе соткать
Гимн желанный, навеянный бессмертными...
........................................
... И другая с крембалами в руках,
Бронзовощекими, златоосиянными.

Игру на них Гермипп в "Богах" называет словом "крембалить" (κρεμβαλιάζειν) [Kock.I.232]:

Так они крембальствуют (κρεμβαλιάζουσι),
Что со скал морских осыпаются моллюски.

Дидим говорит [e] [Schmidt 250, Сколии к Аристофану, "Лягушки" 1305, 1340], что некоторые в лад танцующим вместо лирной игры ударяют в раковины и черепки, - об этом сказано у Аристофана в "Лягушках" [1304-1307].[106]
40. Артемон в первой книге "О Дионисовом уставе"[107] пишет [FHG. IV.342], что Тимофей Милетский, судя по многим рассказам, играл на магадиде, где было необычно много струн; за такую порчу старой музыки лаконцы привлекли его к суду и уже собирались перерубить лишние [f] струны, но тут Тимофей показал им на маленького Аполлона с лирой, на которой было такое же число струн, и его отпустили (cp.628b, 632f).
Дурид в книге "О трагедии" пишет [FHG.II.486], будто магадида названа по имени фракийца Магдия. Аполлодор в "Ответе на письмо Аристокла" пишет [J.2 В 1107, P.-W. 11.936]: "Магадида - это то, что мы теперь называем псалтерием, (637) а клепсиамб, тригон, злим[108] и девятиструнник (636b) вышли из употребления". У Алкмаиа сказано [PLG4. III.64]: "отложить магадиду". У Софокла в "Фамире" [TGF2. 181]:

Лиры и магадиды эллинов,
Крепко слаженные,
Отполированные, сладкогласые.

Телест в дифирамбе "Гименей" так указывает, что струн у магадиды было пять [PLG4. III.630, Diehl 11.156, Edmonds III.278]:

Каждый, вызванивая свой звук,
Пробегая рукой поворотный бег,
Оживлял рогозвучную магадиду[109]
С пятью струнами, как пятью жезлами.

[b] Известен мне и еще один инструмент, на котором по словам Никомеда в книге "Об Орфее" [FHG.IV.465; ср. 182f] играют на пирах фракийских царей: это феник. Как пишут Эфор и Скамон в книге "Об изобретениях" [FHG.I.276, J. 2 А 44], называется он так, оттого что изобретен был финикийцами, а по словам Сема Делосского в первой книге "О Делосе" [FHG.IV.492] - оттого что его колена изготовляются из делосской финиковой пальмы. А на самбике, говорит Сем, первой стала играть Сивилла... [пишет] вышеупомянутый Скамон, что название свое она получила по имени некоего Самбика, изобретшего ее.
41. Что касается треножника (ибо есть и такой музыкальный инструмент), то вышеназванный Артемон о нем пишет так [FHG.IV.342]: "Поэтому[110] о многих инструментах даже неизвестно, существовали ли [с] они вообще: например, о треножнике Пифагора Закинфского. В ходу он был недолго и скоро всеми был забыт - то ли оказавшись неудобным для рук, то ли по какой другой причине. С виду он был похож на дельфийский треножник (отсюда и название), а употреблялся как тройная кифара. [Три] его ножки стояли на легко вращавшемся основании, похожем на сиденье поворотного стула; с трех сторон в промежутках между [d] ножками были натянуты струны - между лирным рогом сверху и колками понизу. Котел вверху служил сразу общим украшением[111] и тройным резонатором, это придавало изящество и усиливало звук. По трем сторонам инструмента были распределены три лада: дорийский, фригийский или лидийский. Сам Пифагор сидел на стуле, который был таких же пропорций (что и треножник); левой рукой он обхватывал инструмент, а в правой держал плектр. Для начала он выбирал любой из трех ладов, а потом [е] ногой легко поворачивал основание и играл на струнах другой стороны, а потом третьей. Все это устройство так быстро поворачивалось и так точно подставлялось под руку, что со стороны, не глядя, а слушая, можно было подумать, что это звучат три разные кифары, настроенных на [f] различные лады. И вот этот инструмент, вызывавший общее восхищение, после смерти Пифагора очень скоро был забыт".
42. Менехм говорит [Scr.Al. 146, frag.6, J.2 В 674], что сольную игру на кифаре (Платон "Законы" 669Е), первым ввел Аристоник Аргосский, бывший современником Архилоха, житель Керкиры. А Филохор пишет в третьей книге "Аттид" [FHG.I.395]: "Лисандр, сикионский кифарист, первый преобразовал сольную игру на кифаре, сильнее натянув струны и добившись богатого и полного звука. Это он придал струнам звучание, похожее на флейту, которое первыми переняли Эпигон и его школа. (638) Уйдя от этой скудости средств тогдашней кифаристики, он первым ввел в нее цветистые вариации, и ямбы,[112] и магадиду, и сиригм ("свисток"); он первым стал заменять своим инструментом различные другие, и, умножив все свои достижения, первым окружил себя ансамблем кифаристов". Согласно Менехму [Scr.Al. 146, frag.7, J. 2 В 674], Дион Хиосский[113] первым сопровождал игрой на кифаре возлияния Дионису. Тимомах в сочинении "О Кипре" говорит [FHG.IV.521], что достигнув величайшего мастерства, Стесандр Самосский первым пел в Дельфах под кифару гомеровские сражения, начиная с "Одиссеи". Другие утверждают, что первым среди [b] элевтернейцев стал исполнять на кифаре любовные песни Аметор Элевтернский, потомки которого называют себя "Аметоридами". Аристоксен пишет [FHG.II.285]: "Как иные гексаметрические стихи скоро вызвали смешные пародии, так и кифаредов первым стал пародировать Энона,[114] а за ним Полиевкт Ахейский и Диокл из Кинефы". Имеют своих сочинителей и непристойные песенки, о которых Фений Эресийский в книге "Против софистов" пишет так [FHG.II.299]: "Теленик Византийский и Аргад, [с] сочинители непристойных песнопений, преуспели в своем роде поэзии, однако даже приблизиться не могли к песнопениям Терпандра и Фринида". Аргада упоминает Алексид в "Конном акробате" [Kock.II. 304]:

- Вот Хороник, поэт.
- Какие песни сочиняет?
- Пышные.
- Каков же будет он в сравненьи с Аргадом?
- На переход дневной опередил его.

И Анаксандрид в "Геракле" [Коск.II.141]:[115]

[d] Он одаренный парень, как мне кажется:
Взялся за инструмент с таким изяществом
И пробежал по струнам так уверенно!
.............
Ликуй: теперь тебя хочу проверить я
И с Аргадом устроить состязание,
Чтоб ты, дружище, одолел искусников.

43. Сочинитель комедии "Нищие", приписываемой Хиониду,[116] упоминает еще одного сочинителя шуток и служителя забавной Музы, по имени Гнесипп [Коск.I.5]:

И Клеомен с Гнесиппом мне такой беды
[е] На девяти струнах не подсластили бы.

И сочинитель "Илотов" говорит [Коск.I.294]:

Не модно[117] Стесихора петь, Алкмана, Симонида.
Гнесиппа слушать надлежит: он для прелюбодеев
Ночные песни сочинил с ямбикой и тригоном,
Чтоб женщин выманить себе.

Кратин в "Неженках" [Коск.I.43]:

Лихорадка в бок! Кто видел, чтоб влюблен я был, Гнесипп?
Я таким пустышкой не был, не был я настолько глуп.

Высмеивает он стихи Гнесиппа и в "Пастухах" [Коск.I.16]:

[f] Просившему Софоклу не дал хора он,
Дал сыну Клеомаха, от которого
Не взял бы я и для Адоний песенки.[118]

И во "Временах года" [Коск.I.90]:

Пускай с ним Клеомахов сын
Пойдет, трагедий поставщик,
И хор его прислужников,
Ощипывающих на лидийский лад
Волосья с непристойных мест.

(639) А Телеклид говорит в "Крутых" [Коск.I.217], что Гнесипп [и сам] попадался на прелюбодействе.
Вообще же, пишет Клеарх во второй книге "О любви" [FHG.II.316], что любовные или так называемые "локрийские" песни ничем не отличаются от того, что писали Сапфо и Анакреонт. Конечно, в стихах Архилоха или в "Дроздовках" Гомера есть много любовной страсти, но не меньше ее и в сочинениях Асоподора[119] об Эроте, да и все любовные письма представляют собой как бы прозаический род поэзии".

[О десертах]

44. На этом Масурий закончил свой длинный рассказ,[120] а перед нами [b] поставили, как говорится, "вторые столы" (десерты). Нас так часто угощали -и не только на Сатурналиях, когда по обычаю римские дети устраивают угощение рабам и сами им прислуживают. Обычай этот - не римский, а эллинский. Как пишет в "Исторических записках" Каристий [FHG.IV.358-359], на Крите во время празднества Гермей творится то же самое, и в то время как рабы пируют, хозяева хлопочут, прислуживая им. Так и в Трезене в месяце Герестии:[121] согласно тому же Каристию, в это [с] время справляется многодневное празднество, в один из дней которого рабы вместе с гражданами играют в кости, а хозяева устраивают им угощение. И Берос в первой книге "О Вавилоне" пишет [FHG.II.498], что в месяце Лоосе шестнадцатого числа в Вавилоне начинается пятидневный праздник Сакеи,[122] когда должны начальствовать над хозяевами, и один из них, в одежде, похожей на царскую, правит всем домой и называется "зоганом". Упоминает об этом празднике и Ктесий во второй книге [d] "О Персии". А на острова Косе наоборот: Макарий в третьей книге "О Косе" рассказывает [FHG.IV.442; 262с] что при жертвоприношении Гере рабам запрещено участвовать в пиршестве. Оттого и у Филарха говорится [J.2 А 188]:[123]

Только свободные люди вершат обряды Небесной,
Тот лишь из этих мужей, кто свой день Свободы имеет,
А из рабов ни один порога не переступает.

45. Оратор Батон Синопский в книге "О Фессалии и Гемонии" ясно показывает, что праздник Сатурналий - в высшей степени эллинский, [е] и что у фессалийцев он называется Пелории; пишет он так [FHG.IV.349]: "Однажды, когда пеласги совершали общие жертвоприношения, к Пеласгу пришел человек по имени Пелор с вестью, что в Гемонии случилось великое землетрясение: гора Темпа раскололась, и [окрестные] болотные воды через разлом устремились в поток Пенея, а заболоченная ими местность [f] обнажилась, подсохла от воды и явила взору равнину, просторную и прекрасную. Услышав такое, Пеласг собственноручно поставил перед Пелором щедрое угощение, и весь народ дружески нес к столу такого вестника все, что у него было самого лучшего; сам Пеласг от души ему прислуживал, и другие достойнейшие мужи, как кому случалось, прислуживали вместе с ним. Потому-то, рассказывают они, завладев потом этой новой местностью, они учредили празднество в подражание тому (640) первому празднику: приносят жертвы Зевсу Пелорию, выставляют пышные столы и такое являют радушие, что приглашают всех чужестранцев, освобождают всех невольников, и угощают рабов, вольно раскинувшихся на ложах, и сами им прислуживают. До сих пор это у фессалийцев самый главный праздник, и называется он Пелориями".
46. Итак, как я уже говорил, нам частенько выставляли такие десерты (ε̉πιδορπισμάτος); и глядя на эти "вторые столы"[124] один из гостей произнес:

[b] Вторая мысль - надежнее, чем первая. [Эврипид "Ипполит" 436]

Недаром Эврипид в "Критянках" говорит [TGF2. 503, ср. Плутарх 1097 D]:

Чего же нет и от чего не ломится
Сей полный стол? На нем морские лакомства
И нежная телятина, и целое
Баранье пиршество, и сласти, выпечка,
Политая обильно сладкой патокой
Златисто-бурой пчелки, -

и Эвбул говорит в "Счастливице" [Kock.II.190]:[125]

- Все вместе ведь товары продавать начнем
В Афинах: смоквы, яблоки...
- Глашатаев.
[c] - И репы, груши, виноград...
- Свидетелей.
- Горох и розы, соты, мушмулу...
- Суды.
- И молочко коровье новотельное,
Ирис и мирты, потроха, молозиво...
- Для жеребьевки урны.
- И ягняточек...
- Законы, приговоры и судейские
Клепсидры.

Понтиан уже начал было рассказывать по очереди обо всем, что лежало перед нами, но Ульпиан перебил его: "Об этом - потом, а сперва расскажи нам о десертах (эпидорписматах) (см. выше 640а) вообще". И Понтиан начал: "Кратет [Wachsmuth 65] говорит, что Филлипид в "Скряге" перечисляет десертные блюда (τραγήματα) следующим образом [Kock.III.307]:

[d] Плакунты-пироги, эпидорписматы,
Кунжут и яйца, - дня мне не достало бы,
Все перечесть.

И Дифил в "Телесий" [Kock.II.567; cp.52f]:

- Лакомства,
И мирта ягоды, да с сыром пироги,
Миндаль, лепешки, миртовые ягоды.
- Такой десерт я с радостью откушаю (ε̉πιδορπίζομοα).

Софил в "Хранении" [Kock.II.445]:

Приятно время провести в компании
Природных греков. Что за удовольствие!
Уж слышно: "Не нальешь мне пару ковшиков?
Пойдем к танагрским девкам![126] Угостимся там
Десертом (ε̉πιδορπίσηται) из нарубленой ослятины".

Платон в рассказе об Атлантиде называет десерт "закусками" [е] (μεταδόρπια) [Velsen p. 115b]: "Земля тогда взращивала своим насельникам все благовония, все плоды, и пестуемые человеком, и древесные, все услады, предлагамые для закусок".
47. [Трифон же пишет [Velsen 101], что в старину доля каждого гостя выставлялась перед ним на стол заранее, но потом по ходу пира приносилось еще много разного, и поэтому [десерты] назывались "приносимое" (эпифорематы). Так говорится о десертах у Филиллия в "Копальщике колодцев" [Коск.I.787]:

[f] Миндаль, орешки, да эпифорематы.][127]

Так и Архипп в "Геракле" [Kock.I.680] и Геродот в первой книге [с. 133] употребляли слово ε̉πιδορπίσασθαι в значении "поднести" и "закусить после еды".
Архипп в "Геракле сватающемся" называет все это "эпифорематами" [Коск.I.680]:

[Стол] полон пряников,
Других эпифоремат.

И Геродот в первой книге [133]: "Обеденных яств у них немного, зато (641) в изобилии подаются эпифорематы". Однако поговорочное выражение "абидосская эпифорема" означает другое - налог или портовый сбор, как объясняет Аристид в третьей книге "О поговорках". Ученик Трифона Дионисий говорит, что в старину доля каждого гостя выставлялась перед ним на стол заранее, но потом по ходу пира приносилось еще много разного, и поэтому [десерты] назывались "приносимое" (эпифорематы). Так говорится о закусках, приносимых после еды, у Филиллия в "Копальщике колодцев" [Коск.I.787]:

[b] Миндаль, орешки, да эпифорематы.

А Платон в "Менелае" называет их ε̉πατραπεζώματα, то есть блюдами, заранее выставленными на стол [Коск.I.622; ср.170е]:

- Скажи, а где же эпитрапедзоматы (ε̉πιτραπεζώματα)?
- Давно богопротивным гостем сожраны.

Аристотель в книге "Об опьянении" пишет [frag. 104 Rose],[128] что древние называли десерты "трогалиями" (догрызаниями), как бы в знак, что эта пища - добавочная (ε̉πιδορπισμόν). Пиндар употребляет это слово [даже в единственном числе] [PLG4. 1.439]:

[c] Трогалий сладок в завершенье пиршества,
Хотя бы и обильного.

И в самом деле, обозревая все выставленное перед нами, можно сказать словами Эврипида [TGF2. 693]:

Вот видишь, за столом хорошим жизнь сладка.

48. Что у древних были "вторые столы", и очень богатые, свидетельствует Пиндар в "Олимпийских одах", говоря о том, как изрублен был Пелоп ["Ол." I.50]:

За вторыми[129] столами мясо
Твое делили и ели.
Нет!
[d] Я не смею назвать людоедами богов!

А еще ранее говорили просто "столы", как у Ахея в сатировской драме "Гефест" [TGF2. 750]:[130]

- Во-первых, будет пир: все приготовлено.
- А "во-вторых" ты чем меня порадуешь?
- Не пожалею масла благовонного.
- Хоть руки вымыть дашь ты мне заранее?
- Не раньше, чем столы пред нами сменятся.

Аристофан в "Осах" [1216]:

Эй, эй! Воды! Скорей, вносите столики!

Почти так же, как и мы, понимает выражение "вторые столы" в книге [e] "Об опьянении" Аристотель [frag. 104 Rose; 641 b]: "Итак, десерт (τράγημα) в целом отличается от обеда точно так, как догрызание (τρωγάλιον) отличается от простой еды. Трогалион исконное слово у эллинов, потому что свои обеды они украшают десертами. Поэтому удачно выразился первый, назвавший их "вторыми столами": десерт (τραγηματισμός) есть дополнительная еда (ε̉πιδορπισμός), и следует за главной едой, как второй обед". Дикеарх в первой книге "Пещеры Трофония" пишет так [FHG.II.262]: [f] "Больших расходов стали стоить на пирах и "вторые столы", и венки, и мирра и фимиам, и все, что им сопутствует".
49. Ко "вторым столам" подавались и яйца, и зайцы, и дрозды с медовыми лепешками - об этом говорится у Антифана в "Лептинчике" [Kock.II.68]:[131]

- Фасийского не выпьешь?
- Коль нальют его.
- Миндаль тебе по вкусу?
- Не враждую с ним.
................
- Их надо будет с медом взбить для мягкости.
- Медовые лепешки если вынесут?
- Не откажусь.
(642) - Яичко?
- Проглочу его.
- Другого ничего тебе не надобно?

Он же в "Двойниках" [Kock.II.82]:[132]

Тут с припляскою "вторые" к нам столы повынес он
И поставил перед нами с выпечкой различною.

Амфид в "Женобесии" [Kock.II.238]:

- "Сыр в масле"[133] - знаешь?
- Да.
- Вот это жизнь моя!
Кунжут, вино сладчайшее, пирожные,
Венок и мирра, яйца и флейтисточка.
- О Диоскуры! Имена двенадцати
Богов великих наших перечислил ты.

Анаксандрид в "Крестьянах" [Kock.II.136]:[134]

Главу мне увенчали, следом стол внесли,
На нем, - клянусь богами и богинями, -
Лежало столько снеди! Я и сам не знал,
Своих запасов: жизнь моя не в жизнь была!

Клеарх в "Пандросе" [Kock.II.409]:

- Ополосни-ка руки.
[c] - Нет, не нужно мне.
- Вода не повредит, чудак. Эй, милая!
Орехов, лакомств (τραγήματα) подложи на столики.

Эвбул в "Горбуне" [Kock.II. 180]:

- Твой стол от лакомств ломится.
- Но каждый раз их есть мне разонравилось.

Алексид в "Поликлее" (это имя гетеры) [Kock.II.366]:

Хитер был первый, лакомства придумавший:
Так способ он нашел продолжить пиршество
И челюстям не оставаться праздными.

[d] И в "Похожей" (эта комедия приписывается также и Антидоту) [Kock.II.357]:

- Обедов не люблю, клянусь Асклепием,
Зато люблю десерты.
- Замечательно!
- Для женихов у нас такие лакомства,
Когда они приходят...
- Чтобы свататься?
- Дрозды, зайчата, пироги молочные (см.6441),
Вот сладость! Никакого нет сравнения
С приварками, подливками, похлебками!

[е] Апион и Диодор, по словам Памфила, пишут, что послеобеденный десерт имел еще одно название: "эпаиклия" [cp.140d, 141с, 664f].
50. Эфипп в "Эфебах" [Kock.II.244; 29d, 58а]:

Явились после этого
К нам каша, из Египта благовоние,
Горшочки-крохотки с вином из фиников,
[f] Явились сласти, пряники кунжутные,
Медовые, молочные пирожные
И тьма яиц - за все мы принялись тогда
Жевать геройски и кормить жевателей.

И в "Кидоне" [Ibid. 256; cp.322d-e]:

После обеда ягода ................
Горошина ............. боб,
Сыр, каша, мед, кунжутные пирожные,
Сам черт морской, пирог из сыру, специя,
Орех и грозди, молоко и яблоко,
Отвар ячменный, семя конопляное,
Моллюски, мозг Зевесов (см.514е).

Алексид в "Филиске" [Kock.II.389]:

Стол нужно вынести,
Воды для рук подать, а в добавление -
Венок, жаровню, ладан, возлияние,
А там уж и десерт внести с лепешками.

Так как Филоксен Киферский в своем "Пире"[135] тоже упоминает (643) "вторые столы", и перечисляет многое из того, что было перед нами, то я попробую припомнить и его стихи [PLG4. III.606]:

Уплывшие было плоты приплывали вновь -
Блещущие блеском, ломящиеся добрым грузом.
Однодневки именуют их "вторыми столами" -
Бессмертные - Амалфеиным рогом.
В середине была радость для смертных -
Костный, белый, сладкий мозг -
Кроющий лик свои
В паутинно-тончайших складках
От стыда, что увидят: неволей
[b] Он покинул овцеродное стадо,
Сухой среди сухих
Вспять текущих струи Аристея[136] ,
Имя которому "амил".[137]
Алчными руками и ртами напали...
................ [138]
Примлющей все, что ни предложат,
Что зовется Зевесовой закуской.
Роздал раб
Рыжею увлажненною подливкою
Пшенично-овсяно-
бело-горохо-терново-
мало-млечно-сладостно-пряничную
Поджарку с медовым ободком!
А за нею в строй -
Похлебки тесто-чечевичные,[139]
[c] Пирожки ячменные, на масле на оливковом поджаренные до
корочки,
И в свином жиру.[140]
Сладко .....
Несчетные, округлые, поджаренные, соподжаренные, медовые,
толковые
Кунжутные пирожки,
И сырно-молочно-медовый, меж железом и железом
пропеченный,
Был амил.
И пузатились кунжутно-сырные,
В оливковом масле прокипевшие,
Сезамом пересыпанные пироги,
А вслед - горох, а вокруг - шафран, лучший цвет в цвету,
Яйца и миндалины с мягкой скорлупкой, ребячье лакомство -
Орехи, орехи -
И все, все, все
Для пира для блаженного, обильного, богатого,
В чьем конце -
Выпивка, звонкие коттабы, льющиеся речи, нужные слова -
[d] Новые, отборные, украшенные, дивные, всеми восхваляемые
До небес.

Так [писал] Филоксен Киферский, в похвалу которому Антифан говорит в "Тритагонисте" [Kock.II. 102]:

Намного всех поэтов превосходнее
Киферский Филоксен. Ведь он словечками
Своими всюду пользуется новыми,
Особыми; притом его поэзия
Подвластна переходам, модуляциям.
Скажу, как бог он царствовал меж смертными,
[e] Как бог, по праву музыкой владеющий!
Теперешние же словами глупыми
Творят всегда плющом переплетенные,
От родников промокшие, цветочками
Надушенные вирши из бессмыслицы.

[Рассказы о лепешках]

51. Многие гости занимались перечислением названий лепешек-плакунт (πλακούντα, "плоский"). Из этого я перескажу тебе, сколько позволит память. Я знаю, что еще Каллимах в своей "Таблице" сочинений [f] смешанного содержания записал и книги о выпечке - и Энигма, и Гегесиппа, и Метробия, и Феста, [Schneider II.316, frag.100d 7]. Вот так и мы передадим тебе все названия лепешек, которые мы выписали. Мы не будем брать примера с Ксантиппы: когда однажды Алкивиад послал пирог в подарок Сократу, она этот пирог растоптала, а Сократ со смехом сказал ей: "Так ведь и тебе ничего не достанется". Об этом рассказывает
(644) Антипатр[141] в первой книге сочинения "О гневе". Нет, я

не допущу, лепешколюбом будучи,[142]

чтобы божественные эти лепешки подвергались поношениям. Итак, еще комедиограф Платон говорит в "Стихотворце"[143] [Коск.I.631]:

Только я потрохов целый год не вкушал,
позабыл про лепешку и ладан.

Не забыта мной даже деревня Плакунта,[144] которую называет Деметрий Скепсийский в двенадцатой книге "Троянского миростроя" [b] [frag.7 Gaede] - в шести стадиях от Гипоплакийских Фив. Слово "плакунта" в именительном падеже (πλακου̃ς) следует произносить с облеченным ударением на последнем слоге, так как это стяжательная форма, произошедшая от πλακόεις, как τυρου̃ς (сырный) от τυρόενς, и σησαμου̃ς (кунжутный пирог) от σησαμόενς. Говорится это в значении существительного, ибо подразумевается пропуск слова "хлеб". Прекрасных лепешек можно поесть в Парии на Геллеспонте, как свидетельствуют все путешественники; и Алексид ошибается, когда думает, что они [не из Пария, а] из Пароса, - он говорит об этом в комедии "Архилох" [Коcк.II.305]:

[c] Старец блаженный, живущий на Паросе благополучном;
Две наилучшие вещи на свет этот остров приносит:
Мрамор - богам в украшенье, лепешки для смертного люда.

Замечательны были лепешки на Самосе, как говорит Сопатр во флиаке "Женихи Бакхиды" [Kaibel 192]:

Лепешкопеком остров Самос прозванный.

52. ЭНХИТОН (ΕΓΧΤΤΟΣ, формовой пирожок, "насыпной") - о них упоминает Менандр в "Лжегеракле" [Kock.III.148; ср.172b]:

Ты все нам сделаешь,
Не как всегда кандил, куда муку кладешь,
И мед, и яйца. Нынче все особенно.
Вот повар энхитонов нам наделает,
Лепешек испечет и кашу сварит нам,
И после рыбы даст соленой. Далее -
[d] Яичницу и гроздья виноградные.
Поджарит мастерица-повариха нам
Кусочки мяса, и дроздов, и лакомства.

Эвангел в "Снятии фаты" [Kock.III.376]:[145]

A. Я велел тебе устроить шесть застолий для мужчин,
И еще четыре женских: безупречным будет пир!
[e] Я хочу, чтоб эта свадьба всех была блистательней.
Никого других не слушай: я скажу все нужное.
Рыб возьми, каких захочешь, а из мяса наберешь
Поросят, телят, свинины, да еще зайчатины.
В. Вот хвастун!
А. И энхитонов, сало, сыр, яичницу.
Г. Эй, Дромон!
[f] А. Пирог персидский, и пшеничный, и яиц.
Стол - в три локтя высотою, чтоб удобней брать и есть.

АМИТ (ΑΜΗΣ) - род лепешки. Антифан [Kock.lI.130]:

амиты, амилы.[146]

Менандр в "Подкидыше" [Kock.III.141]:

- Скажи, Херипп,[147]
А вы амит ('άμητα) в Аид не посылаете?
- А ты в Аиде на амит рассчитывал?

У ионийцев, судя по "Глоссарию" Силена, говорится "ама" (αμη),[148] а маленькие аметы у Телеклида [называются] аметисками [Kock.I. 209; 64f, 268с]:

И влетали зажаренные дрозды,
прямо в рот с аметисками вместе ('άμητίσκος).

53. ДЬЯКОНИЙ[149] (ΔΙΑΚΟΝΙΟΝ, "служительский"). Ферекрат [Kock.I. 194]:

(645) Вот жадина!
Имея амфифонт, хотел дьякония!

АМФИФОНТ (ΑΜΦΙΦΩΝ, "двусветлый") - лепешка, посвящаемая Артемиде, со свечками по краям. Филемон в "Нищей или Девушке с Родоса" [Kock.II.495]:

Тебе я, Артемида, амфифонт несу,
Владычица, и жертвы к возлиянию.

Упоминает его и Дифил в "Гекате" [Kock.II.548]. Филохор тоже называет его амфифонтом и пишет [FHG.I.412], что его приносили в храмы Артемиды и на перекрестки дорог, потому что в этот день[150] восходящее солнце застает на небе заходящую луну, и небо становится "дву-светлым".
[b] БАСИНИЙ (ΒΑΣΥΝΙΑΣ). Сем во второй книге "О Делосе" говорит [FHG.IV.493]: "На острове Гекаты делосцы приносят в жертву Ириде "басинии": это пшеничное тесто, сваренное в меду, в которое добавляется "кокора" - сушеная смоква и три ореха".
СТРЕПТЫ (ΣΤΡΕΠΤΟΙ, кренделя, "крученые") и НЕЭЛАТЫ[151] (ΝΕΗΛΑΤΑ, "нововытянутые") - их упоминает оратор Демосфен в речи за Ктесифонта "О венке" [260].
ЭПИХИТ (ΕΠ1ΧΥΤΟΝ, "насыпной"). Никофонт в "Поденщиках за хлеб" [Kock.I.778; ср. Аристофан "Ахарняне" 874-880]:

Лепешки, каша и хлеба ячменные,
[с] Из хлебных зерен каша есть и колликсы,[152]
Обелии[153] и пироги медовые,
Плакунты, эпихиты и дендалиды,[154]
Отвар ячменный у меня, тагении.[155]

Памфил же пишет, что эпихитом[156] называется также и АТТАНИТ (ΑΤΤΑΝΙΤΗΣ). Гиппонакт упоминает их в следующих стихах [PLG4. 11.474; 388b]:

Ни аттагов теперь не жрет он, ни зайцев,
Не мажет жареных лепешек он маслом
И не макает аттанитов в мед сладкий.

КРЕИОН[157] (ΚΡΗΙΟΝ) - лепешка или ломоть, который у аргивян невеста [d] передает жениху. "Его пекут на углях, на него созывают друзей, подается с медом" - пишет Филит в "Смеси" [Bach frag.47].
ГЛИКИН (ΓΛΥΚΙΝΑΣ, "сладкий") - критская лепешка на сладком вине и оливковом масле, как пишет Селевк в "Глоссарии".
ЭМПЕПТ (ΕΜΠΕΠΤΑΣ, "пропеченный изнутри"), тот же Селевк пишет, что это полый пшеничный каравай, правильной формы, вроде сапога, и в него насыпаются маленькие сырные лепешки.
54. ЭНКРИДИЙ (ΕΓΚΡΙΔΕΣ) - пирог, сваренный в оливковом масле [е] и затем пропитанный медом. Упоминается у Стесихора [PLG4. III.206; 172d-e]:

Крупы, энкридии,
И иное, что выпечено,
И желто-зеленый мед.

Упоминает их и Эпихарм [Kaibel 95] и Никофонт в "Поденщиках за хлеб" [Kock.I.779; 126f]. Аристофан в "Данаидах" упоминает и торговца ими (ε̉γκιδοπώλης) [Коск.I.457]:

И чтоб я не был продавцом энкридиев.

Ферекрат в "Лоботрясах" [Коск.I.168]:

На дорогах может с этим отнимать энкридии.

ЭПИКИКЛИЙ (ΕΠΙΚΥΚΛΙΟΣ, "кругляш") - какая-то лепешка у сиракузян [f]. Упоминается у Эпихарма в "Земле и Море" [Kaibel 95].
ГУР[158] (ΓΟΥΡΟΣ). О том, что это тоже род лепешек, говорит в "Ямбах" Солон [PLG4.II.58]:

Там пьют они, и там едят: кто хлеб жует,
Кто гуры (γούρους) с чечевицей, кто пирожные:
Всего мучного вдоволь. Все, что черная
Земля дарует смертным, - в изобилии.

КРИБАНЫ (KPIBANAI, "из духовой печи") - такие лепешки, (646) по словам Аполлодора, прямо названы у Алкмана [PLG4. III.22; cp.114f]. Сосибий в третьей книге "Об Алкмане" пишет, что они имели форму женской груди и что в Лакедемоне их ели на женских обедах: их обносят вкруговую, когда хор невестиных подружек готовится запеть в ее честь.
КРИМНИТ[159] (ΚΡΙΜΝΙΤΗΣ, "грубого помола") - лепешка из ячменной муки грубого помола (κρίμνα), как пишет Иатрокл в книге "О лепешках".
55. СТЕТИТ (ΣΤΑΙΤΙΤΑΣ, "из пшеничного теста") - лепешка из пшеничного [b] теста с медом; ее упоминает Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [Kaibel 100; 110b]. Как пишет Иатрокл, жидкое тесто выливается на сковороду, поверх него добавляются мед, кунжут и сыр.
ХАРИСИИ (ΧΑΡΙΣΙΟΣ, "благодарственный"). Его упоминает в "Пирующих" Аристофан [Коск.I.442]:

Пирог-харисий (πλακου̃ς χαρίσιος) я спеку вам к ужину.

Однако Эвбул в "Анкилионе" говорит о нем, как о хлебе [Kock.II.65]:

Я пекла пирог-харисий, выскочила только что.

[с] ЭПИДЕТРОН (ΕΠΙΔΑΙΤΡΟΝ, "ломоть") - небольшой, похожий на лепешку, ячменный хлебец, который ели после обеда, как пишет Филемон в работе "Об аттических словах".
НАН (ΝΑΝΟΣ, "карлик") - похожий на лепешку хлебец, приготовленный с сыром и оливковым маслом.
ПСОТИИ (ΨΩΘΙΑ) - то же самое, что крошки (ψαθύρια). Ферекрат в "Лоботрясах" [Kock.I. 168]:

В Аиде и негодник твой, и псотии.

Аполлодор Афинский и Феодор пишут в "Аттическом глоссарии", что [d] хлебные крошки называются псотиями, а по другим сведениям "аттарагами" α̉ττάραγος).
ИТРИЙ[160] (ΙΤΡΙΟΝ) - тонкое печенье на меду и кунжуте. О нем упоминает Анакреонт [PLG4. ΙΙΙ.260; 472е]:

Я позавтракал итрием, отломивши кусочек,
Вина же выпил целую кадь.

Аристофан в "Ахарнянах" [1092]:

Маковники, коврижки, булки, итрии ('ίτρια).

Софокл в "Эриде" [TGF2. 174]:[161]

Голодная, я все смотрю на итрии.

АМОРЫ[162] (ΑΜΟΡΑΙ) - то же, что "мелитоматы", медовые печения. Так пишет Филлит в "Смеси" [Kuchenmiiller 96].
[е] ТАГЕНИТЫ[163] (ΤΑΓΗΝΙΤΗΣ, "сковородные") или "тагении" - блины, выпеченные на сковороде на оливковом масле. Их упоминает Магнет (или кто бы ни был автором приписываемых ему комедий) во втором "Дионисе" [Коск.I.7]:[164]

А видел ты горячие тагении,
Шипящие, как медом поливаешь их?

И Кратин в "Законах" [Kock.I.52]:

И тагении раскаленный, паром пышущий с утра.

ЕЛАФ (ΕΛΑΦΟΣ, "олень") - лепешка в виде оленя для праздника Элафеболий, из пшеничного теста и меда с кунжутом.
НАСТ (ΝΑΣΤΟΣ, "плотный") - род лепешки с подливкой внутри.
56. ХОРИЯ (ΧΟΡΙΑ, "оболочка"?) - блюдо с добавлением меда и молока.
АМОРБИТ (ΑΜΟΡΒΙΤΗΣ) - род лепешки у сицилийцев. Другие [f] же...
ПАЙСА (ΠΑΙΣΑ). Это, как пишет Иатрокл, мелкие лепешки у жителей Коса.
СЕЗАМИДЫ (ΣΗΣΑΜΙΔΕΣ, "кунжутные") - печенье в форме шариков с медом и жареным кунжутом на оливковом масле. Эвполид в "Льстецах" [Коск.I.304; 630а]:

Любезностями воняет,
Он каллабидой[165] ходит,
Он сесамидой дрищет.
Яблоками блюет.

Антифан в "Девкалионе" [Kock.II.43]:

Медового печенья иль кунжутного (σησαμίδας),
Чего-нибудь еще, на них похожего.

Упоминает их и Эфипп в "Кидоне", цитата приведена выше [642е].
"МИЛЛЫ" (ΜΥΛΛΟΙ). Гераклид Сиракузский[166] пишет в книге (647) "Об установлениях", что в Сиракузах в завершающий день празднества Фесмофорий из кунжута и меда лепят лепешки в виде женских прелестей, которые по всей Сицилии называются миллами, и подносят богиням.[167]
ЭХИНЫ (ΕΧΙΝΟΙ, "ежи"). Сопоставляя изделия аттические и родосские [b], Линкей Самосский в "Послании к Диагору" пишет: "Славе пирогов-амитов [Родос] нынче выставил нового соперника на вторых столах, пироги-эхины. О них сейчас - только мимоходом, но когда ты здесь появишься и разжуешь это лакомство, каково оно по-родосски, то я постараюсь рассказать о них поподробнее".
КОТИЛИСКИ (ΚΟΤΥΛΙΣΚΟΙ, "чашечки"). Гераклеон Эфесский пишет, что так называются лепешки, на которые идет треть хеника[168] муки.
ХЕРИНЫ (XOIPINAI, "поросята"?).[169] Иатрокл упоминает их в книге "О лепешках" вместе с ПИРАМУНТАМИ, которые, по его словам, [с] ничем не отличаются от так называемых "ПИРАМИД" ("пшеничные"): делаются они из поджаренной, смоченной медом муки. Их выдают в награду тем, кто отстоял ночную стражу.
57. Хрисипп Тианский в книге под заглавием "О хлебопечении" (ср. 113а-d), описывает следующие сорта лепешек, по преимуществу варварских:[170] "терентинский,[171] крассианский, тутианский, сабинский пирог [d] (κλούστρον),[172] юлианский, апицианский, канопский, перлукидский,[173] каппадокийский, "сласть жизни", мариптский (marrubium?),[174] пликийский (plicatum),[175] гуттатный (guttatum),[176] монтианский.[177] Этот последний, - пишет он, - будешь плотно замешивать в форме с вином, а если у тебя есть сыр, то пополам с вином и сыром, так вкуснее. Далее, квиринский пирог, гуттатный и фавонианский;[178] мустакий (mustacea)[179] на вине с медом, на кунжуте, пшеничный пирог (pyrum),[180] гослоанский,[181] павлинианский. Из сыра же, - продолжает Хрисипп, - пекутся такие лепешки: энхит, скриблит, субитулл (последний делается из рисовой муки грубого помола); спира - тоже из сыра; лукунтулы,[182] "сребросладость" (α̉ργυροτρύφημα), либум,[183] колечки-ликсулы,[184] "плоский" пирог. Бывают, - пишет он, - и лепешки из рисовой муки. Коржики (φθοι̃ς) делаются [е] так: отожми сыр, разотри, просей через бронзовое сито, добавь меда и чашку-гемину тонкой пшеничной муки, потом смешай вместе. То, что у римлян называется catillus ornatus,[185] делается так: помыв латук, накроши его, налей вина в ступку, натолки в ней латук, затем, отжав влагу, замеси с пшеничной мукой тонкого помола, дай постоять и опять разотри с силой, добавь немного свиного сала и перца, снова размешай, раскатай тонким слоем, выровняй, обрежь, разрежь, помести в сито и вари в [f] горячем оливковом масле. Другие виды лепешек: "скорлупка",[186] аттаниты,[187] амил,[188] "сырное решето". [Это последнее готовится так]: хорошо отжав сыр, помести его в сосуд, опрокинь в бронзовое сито и просей; а перед подачей на стол добавь сверху достаточно меду. Творог (υ̉ποτυρίδες) делается так: положи в молоко меду, отожми, выложи в форму и дай загустеть. Если у тебя есть маленькое сито, опрокинь в него форму и дай стечь сыворотке; когда сочтешь, что творог достаточно загустел, подними форму и выложи творог на серебряное блюдо; тогда он будет иметь сверху вид формы. Если у тебя нет сита, пользуйся лопастями, которыми раздувают огонь, они и для этого годятся. Коптоплакунта - [лепешка с толченым кунжутом]. На Крите, - пишет Хрисипп, - пекут маленькие лепешки под названием "гастрии".[189] Делается это так: взять орехи фасийские и понтийские, миндаль, мак, аккуратно поджарить, положить (648) в чистую ступку и старательно растолочь; добавить фруктов, смягчить смесь вареным медом, добавить побольше перца, еще смягчить, - то, что получится, будет темным от мака. Раскатав полученное в виде четырехугольника, разотри белый кунжут, смягчи вареным медом, раскатай два куска и положи их снизу и сверху, чтобы черная начинка была посредине, и хорошо выровняй то, что получится". Так пишет Хрисипп, знаток хлебопечения.
[b] 58. Гарпократион Мендесийский в книге "О лепешках" говорит о выпечке, которая в Александрии называется ПАНКАРПИЕЙ (всеплодный)....[190] [но сам] называет ее [иначе]. Это иттрии, тертые и вареные на меду, после варки их скатывают в шарики и заворачивают в тонкий папирус, чтобы не развалились.
ПОЛТ (ΠΟΛΤΟΣ, полбенная каша) упоминается Алкманом в таких стихах [PLG4. III.61]:

И вот подает он пианиевый полт (πυάνιον),
Вощаный плод
И белый хидр.

"Пианий", по словам Сосибия, этот смесь всех зерен, вареная в сладком вине; "хидр" - вареная пшеница; "вощаный плод" - мед. Так и у Эпихарма в "Земле и море" сказано [Kaibel 94]:

[c] С утра пораньше полт варить.

МЕЛИКЕРИДЫ (ΜΕΛΙΚΗΡΙΔΕΣ, "сотомедовые") упоминаются у Ферекрата в "Перебежчиках" [Коск.I.52]:

Изо рта чтобы запах шел меликерид,
как у нежных молочных козляток.

59. Когда все это было сказано и выслушано, то мудрый Ульпиан воскликнул: "Многоученые вы мои словесники! Откуда, из каких книгохранилищ взяли вы таких почтенных сочинителей, как Хрисипп и Гарпократион, позорящих славные имена своих тезок-философов? И кто из эллинов употреблял такое слово как "гемина",[191] и кто упоминал об амилах [d] (α̉μύλος)?" Но Ларенсий в ответ ему сказал: "Слово "гемина" есть у сочинителей стихов, приписываемых Эпихарму - например, под заглавием "Хирон" [Kaibel 144]:

И водички две гемины выпить вдвое горячей.

А сочинителями этих псевдоэпихармовых стихов были очень известные люди: ...как пишет Аристоксен в восьмой книге "Государственных законов" [FHG.II.289], "Государство" сочинил флейтист Хрисогон, а Филохор в книге "О гадании" [FGH.I.416], пишет, что "Правило" и "Мысли" сочинил Аксиопист, родом то ли из Локр, то ли из Сикиона; это подтверждает и Аполлодор [J.2 В 1108, P.-W.I.2863]. Что же касается амила, [е] то его упоминает Телеклид в "Крутых" [Коск.I.217]:[192]

Груш[193] не люблю, люблю лепешки теплые
И зайцев, на амилах[194] восседающих.

60. Услышав это, Ульпиан откликнулся: "Но вот вы называете какой-то пирожок "коптой" (cм.647f) и я вижу его перед вами на каждом столике, - так скажите мне, обжоры, кто из знаменитых писателей употребляет это название". Демокрит ему отозвался: "Дионисий Утический пишет в седьмой книге "О земледелии", что "копта" - это морская зелень, а о том медовом пирожке, что перед нами, упоминает [f] Клеарх Солейский в книге "О загадках" [FHG.II.322]: "Если прикажут перечислить предметы утвари, то сказать [PLG4. III.669]:[195]

Скамья, корзина, губка, нож, треножник, таз,
Горшок, светильник, ступки - деревянная
И мраморная, да кратер с мотыгою,
Потом игла, кувшинчик, ступка с мискою.

А если кушанья, то так:

Гороховая каша, чечевичная
Похлебка, солонина, рыба свежая,
(649) Соленая, лук, репа, мясо, каперсы,
Лук-больба, артишок, грибы с оливками,
Чеснок, тунец...

Таким же образом и десерты:

Пирог-амет, пирог-плакунт, энтилт,[196] гранат,
Яйцо, лепешка, копта,[197] виноград, кунжут,
Горох и фига вяленая, яблоко,
Миндаль и персик, груша.

Так пишет Клеарх. А Сопатр, сочинитель флиаков, в представлении "Врата" говорит [Kaibel 195]:

Кто копту выдумал с ее неисчислимым маком,
В пшенице желтой кто смешал чарующие сласти?

[b] Так вот тебе твоя копта, ученейший Ульпиан, - постарайся как-нибудь отгрызться от нее (α̉πεσθίειν)".[198] Ульпиан тотчас ухватился за нее и вгрызся; все расхохотались, а Демокрит сказал: "Словолов ты наш, я же предлагал тебе не "отгрызть" от нее, а "отгрызться" от нее[, то есть воздержаться]! Ведь глагол α̉πεσθίειν в этом значении есть уже у Феопомпа в "Финее" [Kock.I.749]:[199]

Брось, парень, игры и живот прочисти-ка!
Подалее держись (α̉πέσθιε) от рыб подкаменных (см. 293d),
Пей свежее вино для благочестия;
Вот так и облегчится... гм... состояние.

[с] Но в значении "отгрызть кусок" этот глагол α̉πεσθίειν тоже употребляется, например, у Гермиппа в "Воинах" [Kock.I.239]:

Ой горе мне! Кусается, кусается,
Все ухо мне отгрыз!

61. Уличенный в невежестве и задетый за живое, сириец отозвался: "Ну, а вот перед нами лежат на столе фисташки: скажи мне, у какого автора они встречаются, и "дам я тебе" не "десять статеров златых", как у понтийского болтуна,[200] а вот эту чашу, которую держу". Тут Демокрит промолчал, а [Ульпиан] провозгласил: "Что ж, если не знаешь, то слушай. Это Никандр Колофонский в поэме "О действии животных ядов" [d] [891] упоминает о них так:

Схожи фисташки (ψιττάκια) с миндальным орехом, свисающим с веток.

Впрочем, эту строчку пишут и по-другому: "Схожи фисташки (βιστάκια)... свисая по веткам". Стоик Посидоний в третьей книге "Истории" [FHG. III.253] тоже пишет: "Аравия и Сирия производят персеево дерево и бистакий. У бистакия плоды растут гроздьями, продолговатые, пепельного цвета, как капли смолы, накапавшие друг на друга; внутри они зеленоватые, и хоть не такие сочные, как круглые семена сосновых шишек, зато более душистые". А два брата,[201] писавшие "О земледелии", говорят: [е] "Также ясень и теребинт, который теперь в Сирии называют пистакия". Они, таким образом, называют эти орехи "пистакия" (через букву π), Никандр - "фиттакия" (с придыханием), а Посидоний - бистакия".

[Рассказы о лежащем на столе]

62. Здесь [Ульпиан] обвел присутствующих взглядом и под общие похвалы продолжил: "А теперь я буду говорить обо всем остальном, что лежит перед нами, а вы завидуйте моей учености! И прежде всего скажу [f] я о растениях, которые александрийцы называют коннаром и палиуром.[202] Упоминает о них Агафокл Кизикийский в третьей книге о своем родном Кизике и пишет он так: "Молния ударила в могилу, и из кургана выросло дерево, которое они называют коннаром. Дерево это не меньше вяза или сосны, и ветви у него густые и длинные, слегка шиповатые, листья у них гладкие и зеленые, округлые. Плодоносит оно дважды в год, весной и осенью. Плоды очень сладкие, величиной с "дряблые" (650) оливки (см.56с), похожие на оливки мякотью и косточкой, но не похожие сладким соком. Плоды едят еще зелеными, а когда их высушат, то мелют в муку, которую съедают, как есть, не замешивая и не смачивая водой". И Эврипид говорит в "Киклопе" [339]: "С ветвью палиура". И Феопомп упоминает их в двадцать первой книге "Истории Филиппа" [FHG.I.303], и врач Дифил Сифносский в книге "О пище для больных и здоровых". [b] Я назвал их первыми, друзья мои, не потому что они сейчас лежат перед вами, а потому что в славной Александрии я не раз угощался ими за десертами, и там спрашивали об их названиях, а здесь я нашел эти названия в книге Агафокла.
63. Далее я скажу о лежащих перед нами ГРУШАХ (ΑΠΙΑ), потому что по ним целый Пелопоннес называется "Апия", - там много этого дерева,[203] пишет Истр в книге "Об Аргосе" [FHG.I.424]. А что эти груши [с] подавали на пирах положенными в воду, свидетельствует Алексид в "Девушке из Бруттия" [Kock.II.309-310]:

- Ты груши видел ли когда-нибудь,
Положенные в воду для пирующих?
- Да, множество у многих. Что ж из этого?
- Из них берут ведь самую созревшую,
Что сверху плавает?
- Ну да, конечно же!

Мушмула (α̉μαμηλίδες) же - это не груша, как считают некоторые, [d] а совсем другой плод, слаще и без косточек (α̉πύρηνον).[204] Аристомен говорит в "Дионисе" [Коск.I.692]:

Не знаешь, что хиосец мушмулу (α̉μαμηλίδας) растит?

Что мушмула - это не груши и вкуснее их, свидетельствует Эсхилид в третьей книге своего "Земледелия". Говоря об острове Кеос, он пишет следующее: "Остров приносит превосходные груши, похожие на ионийскую мушмулу: без косточек, вкусные и сладкие". Впрочем, Аетлий в пятой книге "Самосских летописей" [FHG.IV.287] (если только сочинение подлинное) [e] называет их "гомомелиды" (ο̉μομηλίδες), а Памфил в книгах "Об именах и редких словах" пишет: "эпимелида - род груши", а Андротион в книге "О земледелии" - что "фокида - вид груши".[205]
64. ГРАНАТЫ (ΡΟΟΙ). (...)[206] ... с твердыми зернышками. О бескосточковых сортах Аристофан упоминает в "Земледельцах" [Коск.I.421]. И в "Анагире" [Ibid. 404]:

...без граната и муки.

И в "Геритадах" [Ibid. 433]. Гермипп в "Керкопах" пишет [Ibid. 234]:

Ты видел на снегу граната зернышко (ρ̉οΐδιον)?

Форма ρ̉οΐδιον уменьшительная так же как бычок (βοΐδιον). Антифан в "Девушке из Беотии" [Kock.II.36]:

И принеси мне с зернышками твердыми
Гранатов с поля.

Эпилик в "Пареньке" [Коск.I.803]:

...гранаты (ρ̉όας), говоришь, и яблоки.

Алексид в "Женихах" [Kock.II.321]:

...у них из рук гранат (ρ̉όαν) (не брать).

[f] Беотийцы называют гранаты сидами - об этом пишет Агафархид в одиннадцатой книге "О Европе" [FHG.III. 192-193]: "Когда афиняне спорили с беотийцами о местности, называвшейся Сидами, то Эпаминонд во время разбирательства неожиданно выхватил левой рукой спрятанный гранат и спросил афинян, как они это называют. Те ответили: "роа (ρ̉όα)", "а мы, - сказал он, - называем сидом (σίδα)". И он выиграл, потому что (651) местность[207] эта изобиловала этим растением и оттого получила свое название". Менандр в "Самоистязателе" вместо "гранаты" (ρ̉όα) говорит "маленькие гранаты" (ρ̉οίδια) [Kock.III.43]:

Миндаль я им поставил после завтрака,
И маленьких гранатов мы отведали.

Впрочем, говорят, что "сида"[208] лишь внешне похожа на гранат, что растет это дерево в Орхоменском болоте, прямо в воде, и листьями его кормятся овцы, а плодами свиньи; об этом рассказывает Феофраст в четвертой книге "Истории растений" [ИР IV.4.10]. Он пишет также, что в [b] Ниле растет одноименное растение без корней.
65. ФИНИКИ (ΦΟΙΝΙΚΕΣ). Ксенофонт пишет о них во второй книге "Анабасиса" [3,14]: "Там было много хлеба и вина из фиников, а также уксуса, вываренного из тех же фиников. Финики, величиной примерно равные тем, которые можно видеть и у эллинов, откладывались для населения, а для господ откладывались финики отборные, удивительные по красоте и величине, и по цвету нисколько не отличавшиеся от янтаря. Часть из них сушили и предназначали на лакомства. Приготовленный из них напиток приятен на вкус, но вызывает головную боль". Геродот, [с] рассказывая в первой книге о Вавилоне, пишет [с. 193]: "Повсюду на равнине растут там финиковые пальмы, в большинстве плодоносные. Из плодов пальм приготовляют хлеб, вино и мед. Выращивают вавилоняне финиковые пальмы тем же способом, как и смоковницы. Они привязывают плоды так называемых у эллинов "мужских" пальм к плодоносным деревьям, чтобы орехотворка, проникнув в финик, помогла ему созреть и он преждевременно не опал. Ведь орехотворки сидят в плодах "мужских" пальм, так же как и в зимних смоквах". На этот рассказ Геродота похоже то, что пишет о другом растении, о ливийском лотосе, видевший его Полибий Мегалопольский в двенадцатой книге своей "Истории" [2]: [d] "Лотос - небольшое деревцо, шероховатое и иглистое, с желто-зелеными листьями, как у терновника, только подлиннее и пошире. Плод его поначалу цветом и величиной похож на созревшие белые ягоды мирта, а потом, дозревая, становится ярко-красного цвета, а величиной с круглые оливки; косточка в нем очень маленькая. Когда лотос созреет, его собирают; [e] тот, что идет в пищу рабам, толкут вместе с косточками и набивают в бочки; а тот, что для свободных, сначала освобождают от косточек, а потом обрабатывают точно так же. Вкусом он напоминает фиги или финики, но приятнее их по запаху. Из лотоса, смоченного и размягченного в воде, приготовляют также и вино, сладкое и приятное на вкус, как медовое, и пьют его, не смешивая с водой; однако оно не может стоять дольше десяти дней, поэтому готовят его понемногу и пьют сразу. Из [f] этого вина делают уксус".
66. Меланнипид Мелийский в "Данаидах", рассказывая о самих данаидах, называет среди плодов финики [PLG4. III.589]:[209]

Не мужской в них облик,
Не женский голос,
Но, воссев они в колесницах,
Между солнечных рощ
Рыщут,
Те - ловитвою услаждая сердце,
Те - священных ладанных слез,
Те - благоуханных
Фиников взыскуя, а то
Гладких зерен сирийской корицы.

(652) И Аристотель в сочинении "О растениях" [frag.267 Rose; ср. Феофраст ИР II.6.6]: "...фиников без косточек ('άνορχος), которые одни называют "евнухами", а другие "бескосточковыми" (α̉πυρήνος)". Финиками эти плоды называет также Гелланик в "Паломничестве к Аммону" [FHG.I.67], если сочинение подлинное, и комический поэт Форм в "Аталантах" [Kaibel 94]. О финиках, называемых "николаевскими", могу сказать, что привозятся они из Сирии, а названия такого удостоились от императора Августа, очень любившего это угощение, которое часто [b] посылал ему близкий друг Николай Дамаскин.[210] Этот Николай был перипатетиком и оставил большое историческое сочинение.[211]
67. СУШЕНЫЕ ФИГИ (ΙΣΧΑΔΕΣ) - из них больше всего ценились аттические. Так, Динон пишет в сочинении "О Персии" [FHG.II.91]: "На стол царю выставлялись кушанья из всех земель, подвластных ему, - начатки плодов от каждой земли. Ксеркс полагал, что царь не должен вкушать ни пищи, ни питья из чужих земель: потом об этом даже был издан [с] закон. И когда один из евнухов подал среди десертных лакомств аттические сушеные фиги, то царь спросил, откуда они; а услышав, что из Афин, он запретил закупщикам покупать их,[212] пока не сможет брать, когда пожелает, не покупая. Говорят, что евнух сделал это нарочно, чтобы напомнить царю о походе на Афины".[213] Алексид говорит в "Кормчем" [Коcк.II.339]:

И приходили фиги κ нам сушеные, -
Афин эмблема, фимиам пучочками.

Линкей в письме к комедиографу Посидиппу пишет: "В трагической [d] страсти (πάθος), я считаю, Эврипид нисколько не превосходит[214] Софокла, зато по части сушеных фиг аттические куда выше всех других". И в "Письме к Диагору": "Против ласточкиных смокв эта земля[215] может выставить свои "бригиндариды", - название варварское, но вкус не менее аттический, чем у других". Феникид пишет в "Ненавистной" [Kock.III.333]:[216]

- Хвалы возносят меду, мирта ягодам,
А также Пропилеям, смоквам вяленым.
Чуть с корабля, я сразу все попробовал...
- И Пропилеи?
[e] - Ни одно из кушаний
Хваленых с франколином не сравняется.

(Заметим это упоминание о франколинах.) Филемон пишет в книге "Об аттических словах", что лучшие фиги - эгильские; а Эгил[217] - это аттический дем, названный по имени некоего героя Эгила; ласточкиными же называются сушеные фиги темно-красного цвета. А тейфрасийские [f] (τειθρασίας) фиги восхваляет Феопомп в "Мире" [Kock.I.736]:

Ячменный хлеб и смоквы тейфрасийские,
Да пироги-плакунты.

Вот как привлекали всех эти сушеные фиги! "Воистину", как говорил Аристофан [Kock.I.541]:

На свете нет ведь ничего, воистину,
Сушеных слаще фиг.

И индийский царь Амитрохат,[218] как сообщает Гегесандр [FHG.IV.421], просил в письме у царя Антиоха прислать ему сладкого вина, сушеных (653) фиг и прикупить какого-нибудь софиста. Антиох ответил: "Сушеных фиг и сладкого вина мы тебе пошлем; что касается софиста, то законы греков запрещают торговать ими". О том, что ели и поджаренные смоквы, свидетельствует Ферекрат, говорящий в "Корианно" следующее [Kock.I. 163]:

Сушеных фиг мне набери поджаренных.

И немного ниже:

Не принесешь мне черных фиг немножечко?
Среди мариандинов, этих варваров,
Они, поверь, горшками называются.

И еще я знаю, что Памфил упоминает сорт этих фиг под названием [b] "прокниды".
68. Общеупотребительность слова ВИНОГРАД (ΒΟΤΡΤΣ) очевидна, а вот слово "гроздь" (σταφυλή), кажется, азиатского происхождения. Однако Кратет упоминает его во второй книге "Аттического наречия" [Wachsmuth 65], оговаривая, что в старинных гимнах вместо βότρυς говорится σταφυλή, например:

И винограда на них развевались черные грозди (σταφυλήσι).

Как известно, встречается это слово еще у Гомера [Ил.XVIII.561]. Платон употребляет в восьмой книге "Законов" оба слова [p.844d]: [c] "Кто отведает сельских плодов - винограда (βότρυς) или смокв - раньше времени сбора, когда взойдет Арктур,[219] все равно, на своей земле или чужой, тот должен заплатить Дионису пятьдесят драхм, если на своей земле, и мину, если на соседской, и две трети мины, если на какой-нибудь иной. Кто захочет собрать плоды виноградной лозы (σταφυλή), [d] называемой ныне "родовитой" (γενναία), или "родовитой" смоковницы, тот может собирать вволю, сколько и когда угодно, если они свои; но если чужие, и владелец не дал позволения, то за это он будет наказан по закону "чего не положил, не трогай". Так пишет божественный Платон. Я же в свою очередь спрашиваю вас: что такое "родовитая виноградная лоза" и "родовитая смоковница". Вот об этом и подумайте, а потом я продолжу речь о лежащем на столе". В ответ Масурий сказал [Гесиод "Труды и дни" 410]:

"Нет, не откладывай дела до завтра и до послезавтра.

"Родовитым" (γενναία) философ называет "благородное" (ευ̉γενη̃). Так ведь еще у Архилоха [frag. 107]:

Войди: из благородных (γενναίος) ты.

Или же, говоря о смоквах, здесь "рожденное" (ε̉πιγεγεννημένα) означает "привитое" (ε̉πεμβεβλημένα). Ведь и Аристотель называет [frag.247 Rose] привитые груши ε̉πεμβολάδας.[220] (Что касается слова σταφυλή), то [e] Демосфен говорит в речи в защиту Ктесифонта ["О венке" 62]: "собирая смоквы, виноград (βότρυς) и оливки", но Ксенофонт в "Домострое" [19,19]: "виноградные лозы (σταφυλαί) под солнцем наливаются сладостью". Знали наши предки и обычай опускать виноградные грозди в вино. Эвбул, например, говорит в "Приклеевшемся" [Kock.II. 181]:

Но прими его, за чашей быстро чашу подавай
И вином неразведенным накачай, заставь его
Постоянно винограда гроздь (βότρυς) за гроздью есть в вине.

Сочинитель же "Хирона", приписываемого Ферекрату, говорит [Коск.I.191]:

Миндалины, да земляника, яблоки,
И сельдерей, в вине гроздь виноградная (βότρυς),
И костный мозг, и миртовые ягоды.

Что в Афинах круглый год можно было найти любые плоды, свидетельствует во "Временах года" Аристофан [Kock.I. 536; 372b]. Что же удивляться, если Аэтлий Самосский пишет в пятой книге "Самосских летописей" [FHG.IV.287]: "смоквы, и виноградные грозди, и мушмула, и розы созревали дважды в год". А Линкей, восхваляя в "Послании к Диагору" (654) аттический никостратов сорт винограда и противопоставляя его родосскому, пишет: "Соперничая с "никостратовым" сортом, здесь выращивается еще и "гиппонов" сорт винограда, и начиная с месяца гекатомбеона[221] он всегда под рукой, как верный слуга, и с той же преданностью".
69. Так как у вас много говорилось о мясе и дикой птице, включая голубей, то и я хочу сказать в добавление к сказанному, что мне еще удалось отыскать в самых разных книгах.
ГОЛУБЬ (ΠΕΡΙΣΤΕΡΙΟΝ)[222] - эту [уменьшительную] форму можно [b] найти в "Наложнице" Менандра [Kock.III.109, Allinson 420]:

Немного выждав, подбежал и вымолвил:
"Вот этих голубков (περιστέρια) я для тебя купил".

И у Никострата в "Наперснице" [Kock.II. 220]:[223]

Хочу вот этого:
Грудиночку, да голубка, да пташечку.

Анаксандрид в "Сопернике" [Kock.II. 138]:

И голубков, и воробьев притаскивал.

Фриних в "Трагиках" [Kock.I.383]:

За три обола купишь голубка его.

ФАЗАН (ΦΑΣΙΑΝΙΚΟΣ). Рассказывая в двенадцатой книге своих "Записок" о царском дворце в Александрии и содержавшихся в нем животных, [c] царь Птолемей[224] пишет [FHG.III.188]: "И те фазаны, которых называют "тетарой" - их он не только привозил из Мидии, но и скрестил с цесарками, и развел такое множество, что их стали употреблять в пищу, и они оказались очень вкусными". Вот слова знаменитого царя, который признается, что никогда не пробовал фазанов, а держал их как сокровища. Если бы он увидел, что рядом с каждым из нас лежит по фазану, не считая уже съеденных, он добавил бы к двадцати четырем знаменитым книгам своих "Записок" еще одну.
[d] Аристотель или Феофраст в "Записках": "У фазанов самцы сильнее самок несравненно больше, чем у других птиц".
70. А если бы названный царь увидел еще и столько ПАВЛИНОВ (ΤΑΩΣ), сколько их сейчас водится в Риме, он бы бросился искать защиты у священного Сената, как будто снова гонимый братом![225] Ибо в Риме [е] их столько, что кажется: не напророчил ли это Антифан, сказав то ли в "Воине", то ли в "Счастливчике" [Kock.II.99; 397а]:[226]

Если раньше кто-то пару к нам павлинов привозил,
Диво было! А теперь их больше, чем перепелов.
Ныне честного разыщешь человека одного, -
Тут же видишь: у него уж пять негодных сыновей.

[f] Алексид в "Светильнике" [Kock.II.340]:

Чтоб сам проел я столько? Поклянусь Землей:
Да ни за что, хоть молоком бы заячьим
Я упивался, пировал павлинами.

А что в домах держали еще и ручных павлинов, свидетельствует Страттид в "Павсании" [Коск.I.718]:

Такой же вздор, как и павлинов множество,
Которых держишь ради перьев маховых.

Анаксандрид в "Медовом лотосе" [Kock.II.145]:

(655) Держать павлинов в доме не безумье ли?
На эти деньги я б купил две статуи!

Анаксилай в "Птичниках" [Ibid. 272]:

И сверх всего ручной павлин на горе мне!

Менодот Самосский в книге "О приношениях в храм Геры Самосской" пишет: "Павлины посвящены Гере, и по-видимому, впервые появились и были разведены на Самосе, а оттуда уже их развезли по другим местам, [b] как персидских кур и этолийских цесарок (μελεαγρίδες)". Поэтому и Антифан говорит в "Единокровных" [Kock.II.83]:[227]

Вот говорят, есть феникс в Гелиополе,
Сова в Афинах, а на Кипре голуби,
С другими несравнимые, у Геры же
На Самосе, сказали, будто водятся
Отменные павлины златопышные.

Потому на самосских монетах [изображен] павлин.[228]
71. Поскольку Менодот упомянул о ЦЕСАРКАХ (μελεαγρίδες), скажем несколько слов о них и мы. Клит Милетский, ученик Аристотеля, [c] в первой книге "О Милете" пишет о них так [FHG.II.333]: "Вокруг святилища Девы[229] на Леросе водятся птицы мелеагриды. Место, где их разводят, болотистое. В птицах этих нет любви к потомству, о птенцах они не заботятся, так что это должны делать жрецы. Величиной эта птица с породистого петуха; головка по сравнению с телом маленькая и [d] лысая, на ней мясистый гребень, твердый и округлый, древесного цвета, торчащий, как колышек. По щекам, начиная от клюва, растет длинная мясистая бородка, краснее, чем у петухов; но на самом деле так называемой бородки нет, и поэтому в этом отношении птица увечна. Клюв у нее острее и больше, чем у кур, а шея черная, толще и короче куриной. Перья пестрые на черном фоне, но с частыми белыми перьями (величиной не более чечевицы), расположенными через равные промежутки. [e] Они образуют узор из ромбиков, светлых на черном, хотя и не совсем белых; отсюда и впечатление пестроты. По крыльям идут белые зубчатые полосы, одна под другой. Ноги у нее без шпор, похожие на куриные. Самки очень похожи на самцов, поэтому пол их различать трудно". Вот что рассказывает о цесарках перипатетический философ.
72. ЖАРЕНЫХ ПОРОСЯТ (ΟΠΤΩΝ ΔΕΛΦΑΚΩΝ) упоминает в [f] "Купце" Эпикрат [Kock.II.284]:

За ними повар - я. Так что похвастаться
Таким, как я по рыбе, ни Сицилия
Не сможет, ни Элида: поросятина
Там жарится у пламени на кончиках.[230]

Алексид в "Негоднице" [Kock.II.367]:[231]

Свинины аппетитный, трехоболовыи
Кусочек сочный, очень нежный, жареный,
И тепленький, когда его на стол несут.

(656) "Когда афиняне, - пишет Филохор [FHG.I.413], - приносят жертвы Орам, то они не жарят их, а варят, умоляя богинь защитить от зноя и засухи, и всему растущему помочь мягким теплом и своевременной влагой. От жарки, говорит он, меньше пользы, а варка не только устраняет сырость, но и размягчает жесткое и улучшает мягкое. Пищу она доводит до готовности бережнее и безопаснее. Поэтому-то, говорят, вареное не надо [b] ни дожаривать, ни перекипячивать: от этого, утверждает Аристотель, в мясе теряется самое лучшее, так что жареное оказывается и сырее, и суше, чем вареное".[232] Жареные куски мяса называются "жженками" (φλογίδες).[233] Например, Страттид в "Каллипиде" говорит о Геракле [Коск.I.715; Аристофан."Лягушки" 549-578]:

Из огня кабаньи жженки он схватил горячие
И с холодной солониной их немедленно умял.

И Архипп в "Геракле сватающемся" [Kock.I.680]:

Вот вместе свинок малых оконечности
Со жженками быка высокорогого
И жженками кабаньими предлинными.

73. О КУРОПАТКАХ (ΠΕΡΔΙΚΩΝ) надо ли мне говорить, когда вы [с] уже столько о них наговорили (388e-390d)! И все-таки вот случай из "Записок" Гегесандра [FHG.IV.421]. Он пишет, что когда самосцы подплывали к Сибарису и остановились у берега Сириса, то в воздух взлетела стая куропаток с таким шумом, что самосцы в испуге вернулись на корабли и поплыли прочь.
О ЗАЙЦАХ (ΛΑΓΩΝ) Хамелеонт пишет в книге "О Симониде", что однажды этот поэт обедал у Гиерона, и за столом его обнесли жареным [d] зайцем. Хотя потом Гиерон и распорядился подать ему его долю, однако Симонид не упустил сказать экспромтом [PLG4. III.506]:[234]

Сколь ни обширен он был, но досюда не смог он достигнуть.

И впрямь, по словам Хамелеонта [frag. 14 Koepke], Симонид был жаден и скуп. В Сиракузах Гиерон посылал ему каждый день подарки на дневные нужды, а он большую часть присылаемого продавал, оставляя себе [е] самую малость. На вопрос, зачем, он ответил: "Чтобы виднее была и Гиеронова щедрость, и моя скромность".
О ВЫМЕНИ (ΟΤΘΑΡ) Телеклид в "Крутых" упоминает так [Коск.I.217; 399с]:

Я с выменем хожу, ведь к полу женскому
Принадлежу.

Однако Антидот в "Сетующем на судьбу" [Kock.II.410] назвал его υ̉πογάστριον (подбрюшием).
74. Об ОТКОРМЛЕННЫХ (ΣΙΤΕΥΤΩΝ) домашних птицах упоминает в своих "Пародиях" Матрон [Brandt 92]:[235]

Так говорил, они же смеялись; потом на подносах
Из серебра принесли откормленных птиц-одногодков,
[f] Гладких, как блин, у хребта и до гладкой ощипанных кожи.

Откормленных поросят (δέλφακες) [упоминает] флиакограф Сопатр в "Свадьбе Вакха" [Kaibel 193]:

Во всю глотку везде, где бы печь ни была,
поросенок откормленный хрюкал.

[Слово "поросята" в форме] δελφάκια говорит в диалоге "Алкивиад" Эсхин [Dittmar 267, Hermann 21]: "Как трактирщицы откармливают поросят". И Антисфен в "Физиогноме" [F.Dummer "Akademika".209]: "Эти бабы насильно откармливают поросят".[236] И в "Наставлении": "Откармливаться как поросята".
(657) Платон в "Стихотворце" [Коск.I.631, ср.375b]:

Прелестного подсвинка (δέλφαξ)

Софокл в "Спеси" [TGF2. 277]:

Желая поросенка съесть.

Кратин в "Одиссеях" [Kock.I.59]:

Крупных поросят.

В женском роде у Никохара [Ibid. 774]:

Брюхатую подсвинку (κύουσαν δέλφακα).

И у Эвполида в "Золотом веке" [Ibid. 335; ср.375b]:

Нет, но внутри там свинку в жертву Гестии
Хорошенькую (καλήν) закалали.

И у Платона в "Ио" [Kock.I.615]:

Так принеси сюда от свинки голову (τη̃ς δέλφακος).

И у Феопомпа в "Пенелопе" [Kock.I.746]:

И режут нашу жертвенную свиночку (τὴν ι̉εράν δελφάκα).

75. Рассказывая о лаконской умеренности в еде, Феопомп упоминает [b] откормленных ГУСЕЙ (ΧΗΝΩΝ) и телят в тринадцатой книге "Истории Филиппа" и в одиннадцатой книге "Истории Греции" [FHG.I.297,281]: "Жители Фасоса послали Агесилаю, спешившему им на помощь, и овец, и откормленных быков, и всяческие печенья и сладости. Овец и быков Агесилай принял, а о печеньях и сладостях сначала даже и не узнал, так как их от него спрятали, а когда увидел, то приказал унести, потому что [с] такие кушанья не в обычае лакедемонян. А когда фасосцы стали его уговаривать, то он показал на илотов и сказал: "Отдайте вот этим!" - чтобы лучше они объелись и испортились, нежели он и его лакедемоняне". Что с илотами лакедемоняне обращались очень жестоко, пишет и Мирон [d] Приенский во второй книге "О Мессении" [FHG.IV.461]: "Илоты должны нести труды самые позорные и бесчестящие. Их заставляют носить шляпы из собачьей кожи и одеваться в шкуры животных; каждый год им полагается определенное число ударов, хотя бы они не совершили никакого проступка, чтобы они помнили, что они рабы; а если кто из них выглядит лучше и крепче, чем подобает рабу, то его казнят и на хозяев налагают пеню за то, что они не помешали ему так вырасти. Им роздана земля для обработки, но навеки веков назначена доля, которую они должны платить от урожая". "Гоготать по-гусиному" (χηνίζειν) - говорится [e] о флейтистах. Так у Дифила в "Упряжке" [Kock.II.567]:

Гусем прогоготал ты: все так делают
У Тимофея в доме.

Поскольку перед каждым из вас положен ломоть ВЕТЧИНЫ, называемой "перна" (ΠΕΡΝΑ), то скажем и о ней, если кто-нибудь помнит такое слово. Лучшая ветчина - гальская,[237] но не отстают от нее ни ликийская, ни та, что из азиатской (т.е. фригийской) Кабиры. Упоминает о них в третьей книге "Географии" Страбон, писатель довольно старый, - он [f] ведь пишет в седьмой книге своего труда [frag.58], что застал еще стоика Посидония, о котором мы не раз говорили,[238] а тот был современником Сципиона, разрушившего Карфаген. Так вот, Страбон пишет [III.4.10]: "В той части Испании, что граничит с Аквитанией, есть город Помпелон (658) (как бы Помпейополь) [III.4.11], в котором приготовляют отменную ветчину, не хуже кантабрийской".
О СОЛЕНОМ МЯСЕ (ΑΛΙΠΑΣΤΩΝ) упоминает Аристомен в комедии "Дионис" [Коcк.1.692]:

Вот ставлю мясо я тебе соленое.

И в "Причитаниях" [Коск.I.691]:

Слуга, что вечно мясо ест соленое.

76. Далее, так как перед вами, друзья лежит "творог, сицилийская гордость", мы поговорим и о СЫРЕ (ΤΥΡΟΣ). Филемон в пьесе, озаглавленной "Сицилиец" [Коск.II.499]:[239]

- Я прежде полагал, что у Сицилии
[b] Одна забота - лучший сыр выделывать.
Еще по слухам знал, что там гиматии
Бывают сицилийские расшитые.
- И мебель, утварь - тоже из Сицилии.

Знаменит и тромилейский сыр. О нем Деметрий Скепсийский пишет во второй книге "Троянского миростроя" так [frag.3 Gaede, p. 18]: "Тромилея - город в Ахайе, в окрестностях которого из козьего молока делается вкуснейший сыр, несравнимый ни с каким другим, он называется тромильским". [c] Симонид упоминает о нем в "Ямбах", которые начинаются со стиха [Семонид Аморгский PLG4. 11.456]:

Ты, Телемброт, довольно позаботился,

затем он продолжает:

А вот и сыр тромильский, что принес тебе
Я из Ахеи, - просто восхитителен.

"Створоженным" (ο̉πίαν) называет Эврипид в "Киклопе" острый сыр, приготовленный на фиговой закваске [136]:

Вот сыр створоженный,
К нему есть даже молоко Зевесово.[240]

Вот я и поговорил обо всем, что перед нами, а "последним лакомством" [d] (α̉ποτράγημα)[241] стал у меня тромилейский сыр, на этом я умолкаю. А "последнее лакомство" в этом смысле - словечко Эвполида [Коск.I.335]: издеваясь над неким Дидимием, поэт назвал его "последним лисьим лакомством" - то ли за малый рост, то ли за хитрость и злонравность, как пишет Дорофей Аскалонский. Согласно Селевку, плоские тонкие ломтики сыра критяне называют "женскими" (θηλείας) и приносят богам при некоторых жертвоприношениях. Про молозиво [πυρίεφθον][242] упоминает во "Флейтах" Филиппид [Kock.III.304]:

[е] Имея эти вафли и молозиво (πυρίεφθα).

И это все, может быть, называлось у македонян "блюда, завершающие обед" (ε̉πιδειπνίδας),[243] потому что все эти лакомства служат уже для попойки".

[О последних кушаньях и еще о поварах]

77. Ульпиан еще продолжал толковать о чем-то, когда вдруг вошел к нам один из тех ученых поваров и провозгласил "миму" (μυ̃μα). Многие были озадачены, потому что хитрец не объяснил, что это такое, и тогда он начал речь.
"Вижу я, господа сотрапезники, что вы не знаете: и Кадм, который дед Диониса, был поваром". При таких словах все притихли, а он продолжал: Эвгемер Косский в третьей книге "Священной надписи" рассказывает [J. 1.302], что сидоняне утверждают, будто царский повар Кадм [f] похитил царскую флейтистку Гармонию и вместе с ней сбежал:

Я ж убегу,[244] ведь я свободорожденный [TGF2. 858].

Ведь и впрямь в комедиях ни один повар не называется рабом, разве что у Посидиппа. Поваров-рабов впервые завели македонцы - то ли из (659) спеси, то ли пользуясь бедственным положением порабощенных городов. Древние называли повара из сограждан "мэсоном" (μαίσων), а повара-чужестранца "цикадой". Философ Хрисипп считал, что прозвище "мэсон" происходит от глагола "жевать" (μασάσθαι), то есть это невежда, только набивающий себе брюхо. Он не знал, что Мэсон был мегарский комедийный актер, который изобрел [театральную] маску, названную по его имени: об этом пишет Аристофан Византийский в книге [b] "О [театральных] масках", добавляя, что изобрел он маски и слуги, и повара. Понятно, что и шутки для таких масок называются "мэсоновскими". Повара ведь самые большие шутники в комедии, - например в "Увещевающих" Менандра [Kock.III.50]. Филемон тоже пишет где-то[245] [Kock.II.517]:

Ей-ей, я нанял сфинкса, а не повара
Варить обед. Богов зову в свидетели,
Что он ни скажет, все мне не по разуму:
[c] Пришел и сыплет речи непонятные.

Впрочем, Полемон пишет в "Ответе Тимею" [Preller 84], что Мэсон был родом из сицилийских Мегар, а не нисейских.[246] А о поваре из рабов Посидипп пишет в "Выпущенной" так [Kock.III.336]:

Вот, значит, как! Удача нынче выпала:
Я буду в доме господам прислуживать
И, мясо вынося, не попадусь в дверях.

И в "Молочных братьях" [Коcк.III.342]:

- А почему ты, повар, за воротами?
[d] - Так в доме без обеда я остался бы.
- Ты вольный?
- Да, на рынке я работаю:
Ведь здесь меня знакомый повар выкупил.

78. Так что нет ничего удивительного, что старые повара были сведущи в жертвенных обрядах: они присутствовали и при свадьбах, и при жертвоприношениях. Поэтому и Менандр в "Льстеце" изображает повара, который прислуживает на четвертый день празднеств Афродиты Всенародной, и говорит он так [Kock.III.82]:

Вина! Где внутренности? Что ты мешкаешь?
[е] Еще вина! Эй, Сосия! Еще вина!
Прекрасно! Пред богами и богинями
Склонимся, перед всеми и пред всякими -
Возьми язык![247] - пусть нам дадут спасение,
Здоровье, много благ, а от того, что есть, -
Всем выгоду. Давайте же помолимся!

И у Симонида Аморгского [повар] говорит [Семонид Аморгский PLG4. II 456, Diehl I.255-256]:

[f] Я осмолил свинью и разложил ее,
Как будто на пиру богов, - уж в этом-то
Я разбираюсь, кажется, достаточно.

Как искусны бывали повара, видно из письма Олимпиады к Александру,[248] где она советует ему купить у нее повара, сведущего в обрядовых церемониях: "Возьми у матери пелигнийского (Πελίγναν) повара: он знает все твои отеческие обряды, и аргадические,[249] и вакхические, (660) которые заводит Олимпиада, - знает все. Так что не пренебрегай, но купи его и отошли мне[250] как можно скорее".
79. А в каком почтении было поварское ремесло, свидетельствуют афинские глашатаи, которые, как пишет Клидем в первой книге "Первоначал" [FHG.I.362],[251] были и поварами, и мясниками. И Гомер употребляет глагол ρ̉έζειν (совершать) в значении θύειν (приносить жертву),[252] а глагол θύειν - в значении "возжигать за вечерней выпивкой жертвенные ячменные лепешки". [А после Гомера] древние в значении θύειν употребляли глагол δράν (действовать). И вот, глашатаи, - пишет Клидем, - долгое время действовали как мясники, закалывали быков, [b] свежевали и разделывали туши, а также служили виночерпиями. Название свое (κήρυκες) они получили от слова κρείττων (сильнейший).[253] Кроме того, нигде нет записей о плате поварам, а только о плате глашатаям. И Агамемнон у Гомера, хоть и царь, совершает жертвоприношение собственноручно [Ил.III.292-294]:

Рек и гортани овнов пересек он суровою медью
И на злачной земле положил их, в трепете смертном
Жизнь издыхающих: юную силу их медь сокрушила.

И Фрасимед, сын Нестора, взяв секиру, забивает быка только потому, [c] что этого не мог сделать по старости сам Нестор; помогают ему и остальные братья [Од.III.442-446]. Вот какой величайшей славой и почетом было окружено в древности поварское искусство. И у римлян их цензоры (а это самая высокая должность) в тоге с пурпуром[254] и в венке на голове собственноручно закалали жертвы секирами. Не случайно у Гомера глашатаи вершат обряды, сопровождаемые клятвами и жертвоприношениями, так как с древности причастны этой службе [Ил.III.116-117]:

[d] Гектор немедленно к граду глашатаев двух посылает
Агнцев поспешно принесть и древнего вызвать Приама.

и еще [118-120]:

Царь Агамемнон равно повеление дал Талфибию
К сеням ахейским идти и принесть на заклание агнца;

и [Ил.ХГХ.250-251]:

... провозвестник Талфибий, голосом богу подобный,
Вепря руками держа, предстал пред владыку народа.

80. А в первой книге "Истории Аттики" тот же Клидем показывает, что была настоящая коллегия поваров на государственной службе, [e] и созывать народ тоже было их делом [FHG.I.359]. Так что не без причины, по словам Юбы [FHG.III.482], комедиограф Афинион[255] изображает в "Самофракийцах" философствующего повара [Kock.III.369].

- Не знаешь разве ты, что благочестию
Искусство поварское боле прочего
Способствовало?
- Разве ж таково оно?
- Конечно, чужестранец неотесанный!
Нас от звериной жизни, беспорядочной
Оно освободило и от страшного
[f] Взаимного друг друга пожирания,
Порядки завело нам и обычаи;
Согласно с ними и сейчас мы жизнь ведем.
- Но как?
- Послушай, разъясню до тонкости.
Во времена злодейства постоянного
И людоедства некий муж разумнейший
Поджарил мясо и богам пожертвовал.
Вкуснее получилось человечины,
Тогда-то людоедство прекратил народ,
Стал жертвы приносить скотиной жареной.
И вот, когда однажды наслаждение
(661) Отведали, то этим и положено
Начало было поварскому племени,
А дальше продолжали совершенствовать
Искусство кулинарное. Поэтому
И в наше время жарим потроха богам
Обрядом древним на огне открытом мы,
Без соли: ведь тогда ее не ведали.
Позднее же понравилась соления,
Солить все стали, но свершая древние
Обряды, мы отцов храним обычаи.[256]
Единственное, что спасенья общего
Началом стало, - к совершенству рвение, -
[b] Приправами всех больше кулинарию
Развило.
- Новый Палефат![257]
- Со временем
Придуман был желудок фаршированный:
Козленка размягчили, для особинки
Тушеные кусочки, а для нежности[258]
Немножко сладкого вина добавили,
Тайком протащен был почти невидимый
[c] Кусочек рыбы, с нею меду, зелени,
Крупы и рыбки дорогой засоленной.
Понятно, что все эти наслаждения
Расстаться с трупоедством всех заставили;
Так люди перешли к житью совместному,
Народ собрался, после населенные
Поднялись города от кулинарного
Искусства, о котором я рассказывал.
- Что ж, поздравляю! Господину впору ты.[259]
- Мы, повара, свершаем возлияния,
Богам приносим жертвы, закалаем их, -
Все потому что божества бессмертные
Нас, поваров, всех более послушают,
[d] Достойной жизни средства доставляющих.
- Молчи, оставь в покое благочестие.
- Я был неправ.
- Теперь ко мне входи сюда
И, утварь взяв, все делай должным образом.

81. И Алексид в "Котле" (Λεβήταον)[260] объясняет, что поварское искусств - занятие для свободных: повар там - свободный гражданин [e] не низкого положения. И авторы "Поваренных книг", Гераклид и Главк Локрийский, пишут, что не подходит [Kock.III.442]

рабам искусство кулинарное,
И даже не для всякого свободного.

Превозносит это искусство и Кратин Младший в "Гигантах", когда говорит [Kock.II.289]:

- Ты сладкий запах от земли почувствовал?
А дым какой душистый поднимается!
Как будто в ней живет торговец ладаном,
А может быть, и повар из Сицилии.
[f] - Считаешь, оба пахнут одинаково?

И Антифан, в "Труднопродажном рабе" восхваляет сицилийских поваров такими словами [Kock.II.48]:

Да пироги для пира, сицилийскими
Уловками изрядно подслащенные.

И Менандр в "Привидении" [Kock.III.144]:

И утварь расхвалите, коль окажется
Богата и чиста.

Посидипп в "Прозревшем" [Kock.III.335]:

Я, нанимая повара, наслушался
Злословья поварского, говорили все
(662) О каждом из собратьев: мол, у этого
Нос не учует запаха, у этого
Во рту нет вкуса, третий, говорят они,
Язык испортил дикими приправами, -
Всегда пересолит, всегда все кислое,
Здесь пригорел кусок, а там обгрызено;
Один не терпит дыма, а огня - другой.
Друг друга жгут и режут; и лишь этот вот
Один прошел сквозь пламя и сквозь лезвия.

[b] И Антифан в "Филотиде" показывает поварскую премудрость [Kock.II.109; 295d]:

- Итак, вот эту рыбку серебристую,
Как и всегда, вари в воде подсоленной
- А окунька морского?
- Целиком его
Зажаривать.
- Акулу?
- В кислом соусе
Сварить.
- Угря речного?
- Соль с душицею.
- Угря морского?
- Делай то же самое.
- А ската?
- В зелень.
- Есть еще тунец у нас
Нарубленный.
- Поджарь.
- Теперь козлятина?
- Поджаришь.
- А другое мясо?
- Вываришь.
- Вот селезенка?
- Фаршируй.
- А потрохи
[с] Пустые?
- Доведет меня до смерти он!

Батон в "Благодетелях" перечисляет имена знаменитых сказочных кулинаров [Kock.III.327; повар обращается κ служанке]:

- Ну, хорошо, Сибина! Мы ночей не спим,
И не приляжем, вечно при светильнике
Все с книгою в руках сидим, расследуя,
Что завещал Симонактид Хиосский нам,
[d] Что Тиндарих, что Зопирин, и что Софон.
- А сам-то что придумал ты?
- Важнейшее.
- Что?
- [Сытным духом воскрешать] покойников...[261]

82. Вот такое воскресительное блюдо, господа мои, я и несу вам под именем "мимы"! Артемидор, ученик Аристофана [Византийского],[262] пишет в своем "Поваренном глоссарии", что готовится она из мяса и крови с множеством приправ. А Эпэнет пишет в "Поваренной книге" так: "Миму следует готовить и любого мяса или дичи, мелко нарезав [е] мягкие части, смешав их с потрохами и с кровью, и приправляя уксусом, жареным сыром, сильфием, тмином, зеленым и сушеным тимьяном, зеленым и сушеным кориандром, чабрецом, луком-пореем, очищенным и поджаренным репчатым луком или маком, изюмом, медом и зернами кислого граната. Такую же миму ты можешь сделать и из рыбы".
83. Вот так-то разделал этот молодец не только мясо, дичь и рыбу, но и нас самих (κατακόπτω), а за ним тут же явился другой, неся [f] [уже не миму, а] "маттию" (ματτύης).[263] Тотчас же пошли споры, что это такое, и Ульпиан опять принялся приводить описания из того же артемидоровского "Поваренного глоссария", а Эмилиан объявил, что есть у Дорофея Аскалонского сочинение под заглавием "Об Антифане", в котором речь идет и о маттии, упоминаемой у поэтов Новой комедии.[264] Эту маттию (рагу) он считает фессалийским изобретением, прижившимся в Афинах во времена македонского господства. Фессалийцы же, (663) по общему мнению, - самые роскошествующие из эллинов и в одежде, и в образе жизни (δίαιτα); потому-то они и навели на Элладу персов, чьей роскоши и неге они завидовали. Об их распущенности рассказывает Критий в посвященной им "Политии".[265] Названа же была маттия, как рассказывает Аполлодор Афинский в первой книге "Этимологии" [J.2 В 1108], от [b] глагола μασάσθαι (пожевать), как и μαστίχη и μάσταξ (челюсть); однако мы производим ее от глагола μάττειν (жевать), от которого получила название и сама μάζα (ячменная лепешка), у киприотов называемая μαγίς, а "роскошествовать" называется ύπερμαζάν.[266] Еще с давних времен μάζα называли повседневную пищу простого народа, готовившуюся из ячменной муки, а μάττειν означало готовить ее. Позднее же, когда повседневную пищу начали разнообразить неумеренными излишествами, немного удлинив слово μάζα, стали всякую изысканную пищу называть ματτύης, [с] а приготовление ее - глаголом ματτυάζειν, будь это рыба, птица, овощи, мясо или выпечка.
Это ясно из свидетельства Алексида, приводимого Артемидором. Чтобы показать развратность такого приготовления пищи, Алексид употребляет слово λέπεσθαι (спускать шкуру) и вот какие перечисляет он действия в переработке своей комедии "Деметрий" [Kock.III.315]:

Схвативши это блюдо принесенное,
Готовьте, угощайтесь, пейте здравицы,
[d] Спускайте шкуры (λέπεσθε) и купайтесь в роскоши
(ματτυάζετε)!

Глагол же λέπεσθαι у афинян обозначает бесстыдное и грубое любовное удовольствие.
84. И Артемидор в "Поваренном глоссарии" подтверждает, что маттия - это общее название изысканных кушаний. Он пишет: "Есть и маттия из птицы. Птицу нужно заколоть в голову через рот. Пусть она будет с душком, как куропатка: если она в перьях, то ощипли ее, если хочешь". Затем описывает, как приправлять и варить, и тут же добавляет: "Вари и жирную "странницу", и птенцов от уже квохчущих маток, - если хочешь, [e] то к выпивке. Затем, выгрузив в миску зелень и добавив куски птичьего мяса, подавай к столу. Летом вместо уксуса положи в подливку гроздь незрелого винограда; когда сварится,[267] вынимай еду из горшка вместе с гроздью раньше, чем из винограда выварятся косточки, а потом подкроши сухарей. Такая маттия - одна из самых вкусных". Стало быть, ясно, что слово ["маттия"] - это общее название для самых изысканных кушаний. Однако оно означает еще и самый нрав такой разгульной пирушки [f]: так у Филемона в "Похищенном" [Kock.II.482]:

Следи за безоружным![268] Через каждые
Три чаши дайте мне отведать маттии!

И в "Убийце" [Kock.II.480]:

Питье пускай нальют нам, также маттию
Сготовьте побыстрей.

Алексид в "Растопке" говорит двусмысленно [Ibid. 372]:[269]

(664) Кричу, как застаю их за работою:
"А не пора ли угостить нас маттией?"

Здесь может идти речь об обеде в целом, но вероятнее - что о каком-нибудь из отдельных блюд.
Махон Сикионский был одним из комических поэтов творивших в одно время с Аполлодором Каристским, но свои комедии он ставил не в Афинах, а в Александрии. Он был хороший стихотворец, достойный числиться сразу после Семерых;[270] поэтому грамматик Аристофан в молодости старался проводить досуг в его кругу.[271] В комедии "Ошибка" и [b] Махон написал так [Коск.III.324]:

Не знаю ничего вкуснее маттии,
Македоняне нам ее, афинянам,
Открыли или божества, - не ведаю;
Но явно кто-то вдохновленный Музами...

85. О том, что маттия подавалась последним, завершающим блюдом, пишет Никострат в "Унесенном". Повар рассказывает, какое пышное и [с] ладное приготовил он угощение, вспоминает и завтрак, и обед, а потом и "третьи столы", и говорит [Kock.II.221]:

Прекрасно, господа, но вот уж маттией
Я так уважу всех, что уж наверное
Сам этот гость перечить мне не вздумает.

И в "Поваре" [Kock.II.224; 517а]:

А уж кандавл, яичницу, иль что-нибудь
Для маттии никто из них не видывал.

И еще кто-то пишет [Kock.III.482]:[272]

[d] Пустить по кругу маттию,
Свиную ножку, матку, иль желудочек.

Дионисий в "Раненном дротиком" - говорит повар [Kock.II.423]:

Так что, готовя иногда им маттию,
Я в спешке ошибался неумышленно
И блюдо подавал, как мертвым - мертвое.

Филемон в "Нищей" [Kock.II.496]:

Он целый день по горло наедается,
Готовя там и раздавая маттию.

Молпид Лаконский пишет [FHG.IV.454],[273] что спартанские "эпаиклы", [e] слово, означающее "[съеденное] после обеда" (эпидейпниды, ε̉πιδειπνίδες), у всех других народов называются маттией. А киник Менипп в "Аркесилае", пишет так: "Была выпивка каких-то гуляк, и уже приказали подавать лаконскую маттию; вот тут и пошли по кругу куски куропатки, и жареная гусятина, и отборные лепешки".[274] Именно это угощение аттики и называли "[съеденное] послеужинное" (ε̉πιδόρπισμα), [f] доряне "эпаиклы", а большинство остальных эллинов "эпидейпниды" (ε̉πιδειπνίδες).
После стольких разговоров о маттии мы решили, наконец, разойтись: был уже вечер. И мы разошлись.

Конец Книги четырнадцатой


[1] В домах ведут хозяйство... — Папирусное чтение подтверждает, что в утраченном тексте речь переходила с легкомысленных мужей на трезвых жен.

[2] ...в шестой... — По другим источникам в десятой (261b).

[3] ...все имена двухсложные... — Вообще говоря, имена рабов были короче имен свободных.

[4] ...Оксифемиды. — Об именах в трагедии и комедии ср. 222а-223а, о парасите Бифии см. 246е, об Оксифемиде см. 578b.

[5] ...чем у него Пенелопа. — Ср. Плутарх. «Деметрий». 25.6.

[6] ...царя Генфия... — Генфий был союзником Персея, см. Ливии. XLIV. Аниций, будучи пропретором, разбил его в 167 г. до н.э.

[7] Лисимах — имя испорчено.

[8] Неподражаемое... — Обыгрывается имя «Аниций», звучащее по-гречески как «непобедимый».

[9] ...называвшихся «бродягами»... — То есть странствующие скоморохи и фокусники; см. 224d.

[10] ...на раскопках. — Здесь оканчивается речь Магна.

[11] Некстати ... привел сюда. — произнеся τὴν δ’ ε̉μου̃σαν, т.е. «эту блюющую».

[12] ...отказал ему в помощи. — Эти события относятся к 361 г. до н.э. См.: Диодор. XV, 90-92; Ксенофонт. «Киропедия», VIII, 4 и примеч.

[13] Острота такова... — Ср. Гораций. «Послание к Пизонам». 139; Федр. IV.22.

[14] ...И орудия эти... — То есть две флейты.

[15] ...фригийский царь... — Возможно, подразумевается Олимп, ученик Марсия (см. Платон. «Пир». 215с).

[16] ...синавлия... — букв, «без пения». Синавлия, собственно, означает ансамбль из двух и более авлосов.

[17] ...авлема... — или «авлесис». Авлема — произведение для солирующего авлоса, а словом авлесис обозначался сам акт исполнения. Оба эти термина использовались как синонимы. О нижеследующих наименованиях см.: Герцман Е.В. «Музыка Древней Греции...» с. 129-130.

[18] ...сатировский... — букв, «бурная суматоха»; см. ниже 630b; 20е.

[19] ...подворотный... — букв, «стук в двери».

[20] ...рабский (мофон). — Схолии к стиху 279 аристофановского «Плутоса» объясняют мофон как разновидность неприличной пляски рабов.

[21] ...гимей... — Собств. «веревочная песня», песня у колодца.

[22] ...каллиулы... — То есть «снопы Деметры» или «прекрасные снопы».

[23] ...называется песней Литиерса. — Мифический царь Фригии, сын Мидаса. Он был отличным косарем и требовал от всех приезжавших к нему, чтобы они потягались с ним в косьбе; так как сравниться с ним не мог никто, то Литиерс убивал своих соперников, ударом косы снося им голову. Геракл, пришедший во Фригию, убил Литиерса за его жестокость. Однако образ царственного косаря долго сохранялся в мифах и ему приписывались рабочие песни. См. Феокрит. X. 41-55.

[24] ...о котором упоминает Эпихарм в «Алкионе»... — Или «Алкионее»; Кайбель. 91.

[25] ...называются филгелиями... — Букв, «любящий Гелиоса». Ср. др.-греч. детскую песенку: «взойди, милый Гелиос!»

[26] ...«О хорах» ... «О музыке»... — Оба заглавия относятся к одному и тому же сочинению.

[27] ...называемые ионические. — То есть стишки фривольного содержания.

[28] ...называется ... кинэдологом... — Слово кинед, часто упоминающееся у Плавта и Ювенала, означало содомита.

[29] ...на острове Кавне... — Иатрокл командовал флотом, охранявшим острова в царстве Птолемея (334а) и именовался «стратегом на островах». Остров по имени Кавн нигде более не упоминается.

[30] ...и не флейтисту. — То есть певцам, но не аккомпаниаторам.

[31] ...обладают колдовскою силою. — Более вероятно происхождение слова «магод» от музыкального инструмента магадида (см. 634с), ср. авлод и кифаред от авлоса и кифары.

[32] Доктор говорит на дорийском наречии; ср. 371а и 503а.

[33] ...автокабдалами (импровизаторами..)... — букв, «кое-как, наспех».

[34] ...врача «мешочником»... — так как он носил медицинский саквояж.

[35] Анонимный ямбический стих.

[36] ...с пастью разинутой... — греческая поговорка; ср. разиня.

[37] ...соименная хозяюшке... — по-видимому, гетера, задававшая пир, носила имя Угорь.

[38] ...день и ночь постившийся... — Весь отрывок представляет собой пародию на напыщенный трагический стиль. О кестрее-постнике (род кефали) см. 306d-308d.

[39] ...Божественным сияньем... — Листья сильфия имели золотистый цвет (Плиний. «Естественная история». XIX.3. 45). Клейкий сок, высоко ценившийся как приправа, выжимался из листьев.

[40] Пока ты ворожил... — Повар уподобляется чародею, крутящему волшебный волчок.

[41] ...занимается музыкой. — Это, конечно, неверно; см. Ил.III.54, XVIII.570.

[42] Гиагнид — отец Марсия, см. Плутарх 1132F.

[43] См. превосходный разбор этого пассажа в книге Winnington-Ingram. «Mode in Anc. Greek Music». P. 19-21.

[44] ...был лидийским городом... — под властью Тантала, отца Пелопа, см. Пиндар. «Ол.». 1.38.

[45] Стиракс — благовоние с ванильным запахом.

[46] ...пели дифирамбы... — То есть шумно и оргиастично.

[47] ...находилась на грани гибели. — Согласно Казобону, это намек на трех поэтов: Терпандра (6350, Тимофея (636е) и Фриниха (638с).

[48] Клеосфен — То есть Клисфен, см. Геродот. VI. 129.

[49] ...поэты... — Слагавшие также мелодии и фигуры пляски.

[50] Гипорхема — танцевальная песня для хора, сопровождавшаяся пантомимой и игрой на струнных инструментах и флейте (см. ниже 630d, 631с).

[51] Кафисий — один из музыкантов Александра Македонского, см. 538f.

[52] Та же история рассказывается Диогеном Лаэртским VII. 19.21.

[53] Пиррихий — военный танец, исполнявшийся со шлемом, щитом, копьем или мечом. См. Платон. «Законы». 815А; Апулей. «Метаморфозы» X. 29-31.

[54] Орсит — возможно, от глагола όρνυμν «вскакивать».

[55] Эпикредий — значение неизвестно.

[56] ...в «Кентавре»... — Ср. «Всадники» 20, где это сленговый термин для удаления или убегания в спешке.

[57] Кордак — Ср. 20е.

[58] Сикиннида — ср. там же, а также 618с.

[59] Телесий — На с. 630а говорится, что он назван по имени некоего Телесия. Похоже, что все танцы, упомянутые после эммелии, носили очень живой характер, однако их описания (Гесихий, Поллукс) неясны. Колабром называлась молодая свинья.

[60] ...Александра, брата Филиппа... — Александр II, сын Аминты III, правил Македонией с 370 по 368 гг., когда был свергнут своим сводным братом Птолемеем Алором (Диодор. XV.71; Плутарх. «Пелопид». 27).

[61] Кернофор — относительно керна см. 476e-f; также Поллукс. IV. 103.

[62] Фермавстрида — описывается Евстафием (Од. 1601.28) как дикий танец, при исполнении которого танцующие высоко подпрыгивали в воздух, многократно скрещивая ноги во время полета (см. Поллукс. IV. 102).

[63] ...в честь Артемиды Хитонии... — Вероятно, этот эпитет относится к одеяниям, посвященным божеству женщинами (CIA I.273; II.646, ср. Эврипид. «Ифигения в Тавриде» 1464).

[64] ...с особенным напевом. — Ср. Эпихарм frag. 127; Кайбель: «Пускай на флейте проиграют мне / Мелодию Хитонии».

[65] ...ионийский... — Возможно, в смысле распутный. Лукиан пишет в сочинении «О пляске» о некоем фригийском танце, который плясали в состоянии опьянения.

[66] ...вестничная... — Гесихий в статье «Вестник» пишет, что это было сиракузским эпитетом Артемиды; Преллер («Греческая мифология»4 I.324) идентифицирует ее с Гекатой Дорожной, «блуждающей по улицам», а также с Гермесом-вестником.

[67] Бедро — непристойный танец; Гесихий под словом καλλαβίς: верчение бедрами или вид непристойной пляски, при которой крутили бедрами.

[68] ...в «Послах»... — Другое название пьесы «Истмийские состязания» (о пляске, в которой пляшущие держат ладонь над глазами).

[69] ...фермавстрида (щипцы)... — пляска с быстрым скрещиванием стоп.

[70] ...захват скамьи — О ξύλον в этом значении (т.е. первой скамьи) см. Аристофан. «Ахарняне». 25; «Осы». 90.

[71] Адаптировано из оракула, данного Крезу (Геродот. 1.55), шуточно процитированного Платоном («Государство». 566с).

[72] Пирриха... — Страбон. 467 и Поллукс IV.99 делают Пирриха и Телесия (630а) критянами. См. Павсаний. III.25. Феокрит в «Идиллии». IV.20 называет на дорийском наречии пиррихом рыжеватого бычка.

[73] ...оружными... — То есть «исполняемыми вооруженными людьми», с хорошо известным ритмом: — UU — UU — U

[74] ...с помощью Тиртея... — См. Тиртей frag. 115.

[75] ...уже... — То есть уже во времена Аристокла (выше, 630b), около 110 г. до н.э.

[76] ...«анапала»... — От глагола α̉ναπάλλω «быстро перебирать ногами», т.е. плясать.

[77] ...взмахи... безопасные... — То есть имитирующие борьбу.

[78] Осхофория — шествие одетых в женское платье юношей с виноградными лозами, увешанными гроздями (осхи), из храма Вакха в храм Афины Скиры во время афинского празднества Скиры; ср. 495f.

[79] ...упражнялись сперва в гимнопедии... — Вероятно, чтобы размять ноги.

[80] Кайбель подозревает здесь лакуну.

[81] просодии — гимны, исполнявшиеся в процессиях с ритмом: — UU — UU — U

[82] ...прощальные... — Песни, исполняемые при отправлении дипломатических миссий. Они были совершенно отличны от девичьих гимнов, парфениев.

[83] ...кидарида... — По-видимому, в честь Деметры Кидарии в Фенее (Павсаний. VIII. 15.3); танец был заклинанием плодородия.

[84] ...Проном Фиванский. — О Прономе, музыкальном наставнике Алкивиада, см.184d и Павсаний. IX.12.5.

[85] Антигенид — знаменитый флейтист, ср. 131b.

[86] Посейдония — г. Пестум в Лукании, к югу от Неаполя.

[87] ...на берегах Тирренского залива. — Прежнее название Тирренского моря.

[88] ...называли мудрецами (σοφισταί). — Пиндар постоянно называет поэтическое искусство софией (напр. «Олимп.» 1.116). Сократ, кажется, был первым, отделившим поэтическое вдохновение от знания, см. Платон. «Апология Сократа». 22В.

[89] ...«безглавых», «впалых» и «куцых». — Речь идет о стихах, усеченных на одну мору, т.е. имеющих краткий слог вместо долгого в начале, в середине или в конце стиха, что в русском переводе передается нарушениями размера.

[90] Стих неизвестного происхождения.

[91] ...Деметрий Византийский... — Жил после III в. до н. э.

[92] Изолированная выписка, возможно, принадлежащая следующему предложению.

[93] Обычай этот ... — Геродоту (1.120-122) ничего неизвестно об этом, и он пишет, что маргиане проморгали грядущие события.

[94] ...Пифагор ... — Этот же Пифагор упоминается в 183f.

[95] Самбика — См. описание у Полибия. VIII.6; также Плутарх. «Марцелл». 15. В поднятом положении это осадное орудие с натянутыми канатами напоминало струны самбики.

[96] Магадида. Ср. 182f.

[97] ...ни Аристоксен... — Подобная же ремарка о его молчании сделана Афинеем на 174с.

[98] Кифарная флейта — То есть имеющая строй кифары, κιθαριστήριον.

[99] ...пять видов флейт... — Два последних называются также мужскими (176f), т.к. использовались для аккомпанирования мужским голосам и имели низкий тон; Аристотель в ИЖ VII. 1.7 пишет, что девичьи имели более высокий тон, чем детские.

[100] ...два инструмента... — магадида и барбитон, как следует из 635d-e. Барбитон имел регистр ниже (по крайней мере на октаву), чем пектида и магадида.

[101] ...ранее Анакреонта. — См. обсуждение датировки на с. 599с.

[102] ...на Карнейских праздниках... — Дорийский праздник в честь Аполлона.

[103] ...с Ифитом Элидским... — см. Павсаний. V.20.1.

[104] Клепсиямбы — букв, «воры ямбов», текст неясен.

[105] Барм — на с. 182f назван баром.

[106] Эсхил

... Дайте лиру мне!
На что тут лира, впрочем? Где гремки твои
О муза Еврипида? В побрякушки бей!

перевод А. Пиотровского

[107] Заглавие, похоже, относится ко всем профессиональным художникам, в драме и музыке. Этот Артемон (Кассандрейский) цитируется также на 515с.

[108] Элим — род флейты, 176f.

[109] ...оживлял... магадиду... — Плектром, который часто изготовлялся из рога (ср. Платон. «Законы». 795А).

[110] Поэтому... — вследствие того, что они находились в обороте малое время.

[111] ...служил., украшением... — Котел венчал каждый обычный треножник.

[112] Ямбы — или ямбики, см.636b.

[113] Дион Хиосский — этот Дион совершенно неизвестен; (Ион?).

[114] пародировать Энона — см. 19f-20a.

[115] ...в «Геракле». — Он упоминает его также в «Протесилае» (см. 131b).

[116] ...приписываемой Хиониду... — Те же сомнения высказаны на 137е. Клеомен может быть рапсодом, упомянутым выше, 620d.

[117] Не модно... — Схожая мысль: Аристофан. «Облака» (1353-1372); Персии. «Сатиры». V. 164-166.

[118] ...для Адоний песенки. — Говорящий представляет себя хорегом на лирическом представлении. О предполагаемой похотливости женщин на Адониях см. Аристофан «Лисистрата» 389-398.

[119] ...Асоподора... — В другом месте говорится, что он писал ритмической прозой (445b).

[120] На этом Масурий закончил свой длинный рассказ... — начатый на 634е.

[121] Герестий — Фукидид (IV. 119) называет его Герастием и пишет, что это месяц спартанского календаря.

[122] ...Берос в первой книге... — Миллер предлагал читать «в третьей» вместо «в первой». Лоос был македонским месяцем. Гесихий называет Сакеи скифским праздником.

[123] ...у Филарха говорится... — Под именем Филарх не известно ни одного поэта, однако стихи мог процитировать историк.

[124] ...глядя на эти «вторые столы»... — См. выше, 639b. Однако упоминаемые ниже блюда едва ли могут сойти за десерты в нашем смысле слова.

[125] Деление на реплики принадлежит Tœppel.

[126] ...к танагрским девкам... — Ср. Цицерон. «О доме». 111.

[127] Кайбель пропускает этот абзац; см. ниже (641а).

[128] Более полная, хотя и оставляющая желать лучшего в отношении ясности цитата приводится ниже, см. 641d-e. Термин «трогалий» от глагола τρώγω — «грызть, вкушать».

[129] За вторыми ... — Чтение «вторыми» ошибочно.

[130] Welcker считал, что первый персонаж здесь Дионис, второй — Гефест. Предмет десертов временно выпал, чтобы объяснить употребление слова «стол» в значении «пища».

[131] ...у Антифана в «Лептинчике» ... — Ср. Эвстафий. 1401.52: «Антифан очень остроумен в следующих вопросах и ответах». Текст сильно искажен и никакое исправление не может быть достоверным.

[132] ...в «Двойниках» ... — Мейнеке соединил эти стихи со стихами из той же пьесы; см. 471с.

[133] ...«Сыр в масле»... — В подлиннике «тонкий помол» (άληλεμένον); ср. άλευρίται άρτοι (115d).

[134] Не было предложено ни одной удовлетворительной поправки.

[135] ...в своем «Пире»... — Об авторстве см. 146f.

[136] ...текущих струй Аристея... — наружная кожица творожника из молозива. Источники Аристея, бога-покровителя крестьян, — это козье вымя (Эдмондс).

[137] Амил — ср. ниже 647f; амил, пирог из муки очень тонкого помола, здесь едва ли уместен.

[138] Бергк справедливо отмечает большую лакуну. Бесполезно пытаться заполнить ее.

[139] ...похлебки тесто-чечевичные... — См. «конха» на 159f.

[140] ...в свином жиру. — См. 647с.

[141] Антипатр — возможно, стоик из Тарса.

[142] ...не допущу, лепешколюбом будучи... — Цитируется стих некоего комического поэта, см. Демяньчук. 115.

[143] ...вспоминает их... — Говорит некое божество, обойденное при жертвоприношении.

[144] ...деревня Плакунта... — Плак, Плакийские Фивы см. «Илиада». VI. 396-397.

[145] ...в «Снятии фаты». — Разговор отца невесты, парвеню, и повара, нанятого на свадебный пир.

[146] Амилы — пироги из тонкой муки.

[147] Херипп — прожорливый афинянин, упоминаемый у комического поэта Феникида (Kock.III.248 frag.3). Может быть, речь идет о лепешке для Кербера, с которой отправляли на тот свет покойника, или о жертвоприношении на могиле, — в любом случае Херипп предпочитает оставить пирог себе.

[148] Ама — по-гречески это существительное первого склонения, имеющее в винительном падеже ’άμην вместо ’άμητα у Менандра.

[149] Дьяконий — согласно Гесихию, это — подошва лепешки, не предназначенная для еды.

[150] ...в этот день... — То есть во время полнолуния.

[151] Неэлаты — по свидетельству Гарпократа, они приготовлялись из свежемолотой ячменной муки, смоченной медом, и посыпались изюмом и горохом. По форме они были вытянуты (νε-ήλατα, от ε̉λαύνω) в виде длинных булочек.

[152] колликсы. — См. 112а.

[153] обелии. — См. 111а.

[154] дендалиды — описываются по-разному; см. Эратосфен. Р. 23; Bernhardy, Поллукс. VI.76.

[155] тагении. — Букв, «поджаренные на сковороде».

[156] эпихит. — Похоже, они ничем не отличаются от энхитонов (см. 644с-е).

[157] Креион. — У Гесихия — κηρίον, букв, «сотовый мед», что принимается Кай-белем.

[158] Гур. — Значение этого слова неизвестно.

[159] Кримнит. — См. 112а.

[160] Итрий — пирог (пряник) на меду и кунжутном масле.

[161] ...в «Эриде»... — Об этой пьесе ничего не известно. Реплика принадлежит женщине.

[162] Аморы. — возможно, это сицилийское слово, ср. ниже α̉μορβίτης.

[163] Тагениты. — От τὸ τάγηνον «сковорода».

[164] Эта и следующая цитаты иллюстрируют термин тагении, а не тагениты, о которых см. цитату из Гиппонакта на 645с.

[165] ...каллабидой... — См. 629f. Кок полагает, что сатира направлена против Каллия, главного действующего лица этой пьесы.

[166] Гераклид Сиракузский... — Под именем Гераклид существуют два сиракузских автора, см. 516с.

[167] Богиням — Деметре и Персефоне.

[168] Хеник — мера объема сыпучих тел, ок. 11 л. (дневн. паек); см. 272b-с.

[169] Херины. — Ср. у Филоксена, выше (643b).

[170] Дополнено по рукописи С.

[171] Терентинский — ср. «мелочи Терентия» (Апикий. IV. 172), «орехи Терентия» (Плиний. XV.35).

[172] ...сабинский пирог (κλου̃στρον)... — То есть лат. crustulum; ср. Гораций. «Сатиры». II.4.47: «многие новый пирог (crustula) изобресть почитают за важность».

[173] ... перлукидский... — От лат. perlucidus «прозрачный».

[174] ...мариптский (marrubium?)... — Возможно, от μηρύομαι «свивать, сворачивать».

[175] ...пликийский (plicatum)... — От лат. plico «сгибаю»?

[176] ...гуттатный (guttatum)... — От лат. guttatum «пестрый».

[177] ...монтианский — Ср. «матианское яблоко» (Светоний. «Домициан». 21), от имени Матия, друга Цицерона и Цезаря, любителя садоводства и гастрономии, см. Плиний. XV.15,49.

[178] ...фавонианский... — Плиний. XV.54; Колумела. V. 10,19.

[179] ...мустакий (mustacea)... — свадебный пирог из муки с виноградным суслом, салом и пр., испеченный на лавровых листьях (лат. mustax, разновидность лавра).

[180] ...пшеничный пирог (руrum)... — неизвестен, однако ср. автопирит на с. 110е, panem autopyram. Петроний. 66.

[181] ...гослоанский... — по-видимому, испорчено: gustulum ? gulosum γελώνιον ?

[182] ...лукунтулы... — лат. lucunculus (уменьшительное от lucuns — блин, оладья) «блинчики».

[183] ...либум... — лат. libum — лепешка из тертого сыра, пшеничной муки, яиц и масла (Катон. «De re rust.»; Петроний. 35, 66), см. 126а.

[184] ...колечки-ликсулы... — лат. lixulae — лепешки из муки, сыра и воды (у сабинян).

[185] ...catillus ornatus... — букв, «нарядное блюдечко».

[186] ...«скорлупка»... — с «сосновыми орешками», т.е. ядрышками сосновых шишек, см. «скорлупки» (ο̉στρακίδες) на с. 57b, см. также с. 126а и ниже 649d.

[187] ...аттаниты... — см. выше, 645с.

[188] ...амил — см. выше, 645а.

[189] ...гастрии... — Гесихий: гастрий, пирог с кунжутом на Крите. Относительно использования семян мака ср. 110f.

[190] ...панкарпия... — на с. 473с это некая смесь, используемая при ритуалах; на 126а ее называют λίβον, возможно, лат. libum.

[191] ...Гемина... — Дорийское слово (в Сицилии — котила), обсуждалось на 479а-Ь.

[192] ...упоминает Телеклид... — Однако амил (пирог из муки тонкого помола) упоминался выше, например, 269а.

[193] Груш [не люблю]... — α̉χράς, дикая груша; предп. Pints salicifolia. По-видимому, они крепили желудок (Аристофан. «Женщины в нар. собр.». 355).

[194] ...Зайцев на амилах... — Ср. Аристофан. «Мир». 1195. «Брюхатый» амил на 441f.

[195] ...сказать... — По-видимому, речь идет об игре, описанной на 457e-f.

[196] ...энтилт... — Ср. «тильт» (солонина) на с. 118е. Возможно, пирог, приправленный соленой рыбой.

[197] ...копта... — все молотое или давленое; ср. сыр дробленый (402е).

[198] ...отгрызться от нее... — Глагол α̉πεσθίειν обычно означает «отъесть, откусить», однако иногда может также значить «воздерживаться от еды».

[199] Лже-врач дает шутовские советы по лечению запора.

[200] ...как у понтийского болтуна... — Гераклид Понтийский Младший написал сапфическим стихом «Беседы», собрание сплетен и скандалов.

[201] ...два брата... — Кондиан и Максим Квинтилии из Троады (см. Филострат. «Жизнеописания софистов». II. 1.11), консулы 151г. н.э.

[202] ...коннаром и палиуром... — Названия колючего вечнозеленого крушиновидного терновника, принадлежащего к другому семейству с фисташками, однако включенному в этот список по-видимому из-за смолы, которую испускают оба растения.

[203] ...много этого дерева... — Сходную этимологию предлагает Плутарх в «Греческих вопросах» 51. Эсхил в «Просительницах» (260-270) производит это название от имени целителя Апия.

[204] ...без косточек... — Отличительным признаком мушмулы являются четыре громадные косточки. Каппе предлагает конъектуру: «с немногими косточками».

[205] ...фокида — вид груши. — См. Феофраст. ИР. II.14.2.

[206] Текст испорчен. В лакуне должны были содержаться несколько общих замечаний о гранатах. Рукопись С дает: «говорится, что одни гранаты без косточек, а другие с твердыми семечками».

[207] местность... — Точное расположение ее неизвестно, однако очевидно, что на границе Аттики с Беотией.

[208] ...сида... — идентифицируется с нимфеей, водной лилией.

[209] Текст неясен; предполагают, что данаиды сравниваются здесь с амазонками.

[210] ...Николай Дамаскин. — См. FHG.III.343. Плутарх (723D) пишет, что у Николая был приятный характер, тощая фигура и рыжеватые волосы, поэтому император назвал крупнейшие и наилучшие финики его именем.

[211] ...большое историческое сочинение. — В 144 книгах, см. 249а.

[212] ...запретил... покупать их... — Ср. Плутарх. 173с: «аттические же сушеные фиги он запретил есть, пока их будут доставлять как товар, и приносящая их земля не принадлежит ему».

[213] ...о походе на Афины. — Подражание рассказу о Дарий (Геродот. V.105): «Господин, помни об афинянах».

[214] ...не превосходит... — В противоположность мнению Аристотеля; «Поэтика». 1453, а 20: «Эврипид если даже в прочем и не хорошо распоряжается, оказывается все-таки трагичнейшим из поэтов».

[215] Эта земля — Родос; см. 75е. Ср. 582f.

[216] ...пишет в «Ненавистной»... — так как рябчики (или франколины) вызывали восхищение (Гораций. «Эподы». 2, 54; Плиний. «Естественная история» Х.133), Мейнеке считает персонажа А ионийцем.

[217] Эгил — точнее, Эгилия, принадлежащая филе Антиохиде.

[218] Амитрохат — Биндусара Амитрогата был сыном Чандрагупты (Сандрокотт из книги I), ок. 290 г. до н.э.

[219] ...когда взойдет Арктур... — середина сентября.

[220] ε̉πεμβολάδας — скорее ε̉μβολάδας — так у Гарпократиона.

[221] Месяц гекатомбеон — конец июня — начало июля.

[222] ΠΕΡΙΣΤΕΡΙΟΝ — вместо περιστεράς «голубь-самец», περιστερά «голубь-самка». Περισέτριον можно перевести как просторечное «голубец».

[223] Хозяйка предписывает служанке, каким языком разговаривать.

[224] Птолемей — это Птолемей Фискон, которого называли также Эвергетом II; возможно, здесь он пишет о Птолемее Филадельфе.

[225] ...гонимый братом. — Птолемей Филометор настаивал на разделе царства и получил от римского сената почти все, кроме Кирены и Ливии. В 163 г. до н.э. он отправился в Рим, чтобы получить гарантии относительно Кипра. См. Полибий. XXXI. 18; ΧΧΧΙΙΙ.5.

[226] ...в «Счастливчике»... — Относительно их редкости в V в. до н.э., ср. Аристофан. «Птицы». 102.

[227] ...в «Единокровных»... — О фениксе Геродот пишет (II.73): «Я феникса живым не видел, но только — изображения, так как он редко прилетает в Египет, а в Гелиополе говорят, что только раз в 500 лет».

[228] ...[изображен] павлин. — По-видимому, не ранее 200 г. до н.э., но часто после этого.

[229] Девы — Артемиды; см. Элиан. «История животных». IV.42.

[230] ...у пламени на кончиках. — Ср. Эврипид. «Финикиянки». 1255.

[231] Текст неясен.

[232] ...суше, чем вареное... — Ср. Аристотель. «Метеорологика». 380b. 21: «Вареное потому и суше жареного, что при варке не происходит вбирания влаги внутрь, так как внешнее тепло преобладает над внутренним». Однако Филохор (или Афиней) не понял Аристотеля.

[233] «жженки» — букв. — «тронутые пламенем», так как мясо обычно жарилось на открытом огне.

[234] ...сказать экспромтом... — Ср. «Илиада». XIV.33:

... как ни был обширен, не мог обоюдовесельных
Всех кораблей их принять; стеснены ополчения были.

[235] ...упоминает... Матрон. — Ср. «Илиада». II.765:

Масти одной, одинаковых лет и хребтом как под меру.

[236] ...откармливают поросят. — Здесь в непристойном смысле; ср. 581а.

[237] Гальская ветчина — Ср. Полибий. II. 15.3.

[238] ...не раз говорили... — Ср. 549с. Афиней снова путает Посидония с его учителем Панэтием.

[239] «Сицилиец» — заглавие могло относиться к повару, врачу или любому товару из Сицилии.

[240] ...молоко Зевесово. — То есть молоко коровье, которое греки пили очень редко.

[241] ...«последним лакомством»... — У Эвполида: «Что же он представляет собой? Лисий помет (α̉ποπάτημα)».

[242] πυρίεφθον... — букв, «створоженное на огне», створоженное молозиво.

[243] ...«блюда, завершающие обед»... — Ср. эпидипниды у Петрония (69).

[244] Я ж убегу... — Ср. Аристофан. «Ахарняне». 203: Я ж от ахарнян убегу подалее.

[245] ...пишет где-то... — На 382b-383b этот отрывок цитируется как frag. 1 Стратона.

[246] Нисейские Мегары — расположены в центральной Греции.

[247] Язык — специальное приношение Гермесу.

[248] Письмо Олимпиады... — Скорее, как свидетельствует содержание письма, одного из секретарей.

[249] Аргадические — или «сельские обряды». От македонского племени аргеадов, см. Фукидид. VIII. 53; Страбон. 329; Павсаний. 1.38.3.

[250] ...отошли мне... — т.е. секретарю.

[251] ...в первой книге «Первоначал»... — Эта работа, вероятно, была идентична «Аттидам» или «Ранней истории Аттики»; см. ниже, 660d.

[252] глагол ρ̉έζειν в значении θύειν — например, «Илиада» 1.443-444:

Дочерь тебе возвратить, и Фебу царю гекатомбу
Здесь за данаев принесть (ρ̉έξαι), да преклоним
на милость владыку.

Ср. Плутарх. «Застольные беседы». 730 А: «...само слово ’έρδειν или ρ̉έζειν «совершать» в смысле «приносить в жертву» показывает, что заклание живого существа представлялось деянием, выходящим из ряда обычного».

[253] ...от слова κρείττων (сильнейший)... — этимология, конечно же, невозможная.

[254] ...в тоге с пурпуром... — тога претекста.

[255] ...комедиограф Афинион... — Этот Афинион, кроме цитируемого фрагмента, совершенно неизвестен.

[256] ...храним обычаи. — То есть воздерживаемся от употребления соли. Также в Египте жрецам не позволялось использовать в пищу морскую соль. Ср. Плутарх. «Застольные беседы». 729А.

[257] Палефат — Свида упоминает четырех авторов, носивших это имя; один их них, с Пароса или Приены, написал пять книг сочинения «Невероятное». Остальные писали древнюю историю.

[258] ...для нежности... — В подлиннике διαγιγγράζω; термин, заимствованный из музыки. О гинграсе см. 618с.

[259] Господину впору ты. — Поговорка; ср. Платон-комик (Kock.I.656): «это мне по ноге», т.е. это мне подходит.

[260] Λεβήτιον — В других местах заглавие дается как Λέβης.

[261] ...воскрешать покойников... — Ср. 289а, Филемон. «Воин»:

даже мертвые,
Мою понюхав кухню, к жизни тянутся.

[262] ...ученик Аристофана... — Ср. 5b, 387d.

[263] Маттия — общий термин, означающий любой деликатес; ср. 141 d-е, ниже 663с.

[264] ...у поэтов Новой комедии. — Эта фраза была включена Коком в его аргументацию за исключение термина «Средняя комедия». Однако Афиней пользуется им в других местах сочинения.

[265] ...в посвященной им «Политии»... — См. 527a-b; FHG.II.69; Diels 622.

[266] υ̉περμαζα̃ν — букв, «быть набитым ячменными лепешками».

[267] ...когда сварится... — птица? Швайгхойзер относит слово «сварено» к незрелому винограду, что едва ли может быть правильным.

[268] Следи за безоружным! — Поговорку в начале цитаты разъясняет Гесихий: «говорится о ненужной заботливости», ср. Зенобий. 11.98.

[269] ...говорит... — Реплика принадлежит параситу.

[270] ...после Семерых... — Александрийская Плеяда такова: Ликофрон, Александр Этолийский, Сосифан, Сосифей из Александрии Троадской, Дионисиад, Гомер Византийский, Филиск.

[271] ...досуг в его кругу... — Ср. 354с и 168а.

[272] ...кто-то пишет... — Автор неизвестен.

[273] Молпид Лаконский пишет — ср. 141d, 642е.

[274] ...отборные лепешки. — См. 647с-648а.