Содержание
(1) Некий Ликон, родом из Гераклеи[1], пользовавшийся услугами трапедзы Пасиона, собираясь отплыть в Ливию, оставил, как утверждал при жизни Пасион и как сейчас заявляет Аполлодор, деньги у Пасиона, поручив передать их Кефисиаду. Однако, как говорит Каллипп, Ликон поручил передать деньги ему в качестве подарка другу и проксену всех гераклейцев. Когда Ликон умер, деньги были отданы Кефисиаду. Каллипп же, по словам Аполлодора, после того как он не смог убедить Пасиона объединиться и вступить с ним в сговор против чужестранца[2], напал на самого Пасиона, вчинив ему иск об ущербе и доверив разбирательство третейскому судье Лиситеиду. Однако тот, пока был жив, не вынес никакого решения.
(2) Когда же Пасион умер, Каллипп вчиняет иск о возмещении ущерба на этот раз Аполлодору и снова требует поручить разбирательство Лиситеиду. Аполлодор принял предложенного третейского судью, но сообщил властям имя Лиситеида, требуя, чтобы тот, как он заявляет, разобрал дело, принеся клятву. Он опасался, что Лиситеид, разбирая дело, примет сторону Каллиппа, будучи свободным от клятвы[3]. Лиситеид же, не принеся клятвы, вынес решение против Аполлодора. Поэтому Аполлодор, обжаловав решение, начинает дело в суде.
Речь
(1) Трудное положение, граждане судьи, возникает тогда, когда влиятельный и наделенный красноречием человек осмеливается лгать и выставляет со своей стороны большое количество свидетелей. Ведь ответчику в этом случае необходимо говорить не только о самом деле, но и об истце, о том, что ему не следует доверять, основываясь только на его влиятельности. (2) Ведь если вы введете обыкновение верить красноречивым людям, пользующимся известностью, больше, чем людям невлиятельным, то такой порядок будет и против вас самих. Поэтому я прошу вас, если когда-либо раньше вы уже решали какое-либо дело, не присоединяясь к чужому мнению - ни к мнению обвинителей, ни к мнению ответчиков, считаясь только со справедливостью, - то и сейчас, прошу вас, решайте дело таким же образом. А я изложу вам все с самого начала.
(3) Гераклеец Ликон, граждане судьи, о котором говорит сам Каллипп, пользовался, как и остальные купцы, услугами трапедзы моего отца. Он был гостеприимцем декелейца[4] Аристоноя и Архебиада из Ламптр[5] и человеком благоразумным. Когда он собирался отплыть в Ливию, то, окончив расчеты с моим отцом, он в присутствии Архебиада и Фрасия распорядился отдать деньги, которые оставил (а было их 16 мин и 40 драхм, как я вам покажу с полной точностью) Кефисиаду. Он говорил, что этот Кефисиад, живущий в Скире[6], а в настоящее время отсутствующий, так как он совершал торговое путешествие, был его компаньоном. (4) Ликон поручил Архебиаду и Фрасию свести Кефисиада с отцом и представить его, когда он вернется из отлучки. Когда какое-нибудь частное лицо вкладывает деньги в трапедзу и распоряжается отдать их кому-либо, то все трапедзиты первым делом всегда записывают имя вложившего и сумму денег, а затем приписывают, что "надлежит отдать такому-то".
Если они знают в лицо человека, которому нужно будет отдать деньги, то они только пишут имя того, кому следует отдать. Если же они его не знают, то приписывают дополнительно имя того, кто должен будет привести и представить человека, который будет получать деньги. (5) Однако с этим Ликоном случилась беда: как только он отплыл, его имущество еще в Аргосском заливе было захвачено и доставлено в Аргос пиратскими кораблями, а сам он погиб, пораженный стрелой. Тотчас в трапедзу является вот тот Каллипп с вопросом, знают ли они Ликона из Гераклеи. Вот этот Формион[7] ответил, что знают, а на вопрос: "Вел ли он с вами дела?" - тоже ответил утвердительно, но спросил его: "А зачем ты это спрашиваешь?" - "Зачем, - сказал Каллипп, - я тебе скажу. Ликон умер, а я - проксен гераклейцев. Я прошу тебя показать мне твои записи, чтобы я знал, оставил ли он какие-нибудь деньги. Ведь я обязан заботиться обо всех гераклейцах".
(6) Услышав это, граждане судьи, Формион тут же показал Каллиппу записи. Когда Формион дал ему документ, он прочел его сам, и никто другой, кроме него, документа не читал. Увидев, что там было написано: "Ликон, гераклеец - 1640; надлежит отдать Кефисиаду; Архебиад из Ламптр представит Кефисиада", Каллипп удалился молча и совершенно не касался этого дела больше пяти месяцев. (7) Когда после этого Кефисиад прибыл, он пришел в трапедзу и стал требовать деньги. Так вот, граждане судьи, этот Формион, отсчитав 16 мин и 40 драхм, отдал их ему в присутствии Архебиада и Фрасия, то есть лиц, которых Ликон свел с отцом и поручил им удостоверить личность Кефисиада, когда он явится, а также в присутствии некоторых других.
А что я говорю правду, обо всем этом вам будут прочтены свидетельства.
(Свидетельства)
(8) Из этих свидетельств вы узнали, что я сказал вам всю правду. Спустя долгое время этот Каллипп, подойдя к моему отцу, спросил его, в городе ли уже Кефисиад, которому согласно записи надлежало отдать деньги, оставленные гераклейцем Ликоном. Отец ответил, что вроде тот уже прибыл, но если Каллипп захочет спуститься в Пирей, то узнает точно[8]. Каллипп сказал: "Знаешь ли ты, о Пасион, зачем я тебя об этом спрашиваю?" (9) (Клянусь Зевсом, Аполлоном и Деметрой[9], я, граждане судьи, не стану лгать перед вами, а изложу то, что сам слышал от отца.) "У тебя есть возможность, - сказал он, - сделать добро мне, а самому не понести никакого ущерба. Ведь я - проксен гераклейцев. Думаю, что ты захочешь, чтобы деньги лучше достались мне, чем этому метеку, притом еще проживающему в Скире, и вообще пустяковому человеку. Случилось так, что Ликон, как я узнал, оказался бездетным и не оставил у себя дома никакого наследника[10]. (10) Кроме того, когда Ликон раненым был доставлен в Аргос, он отдал проксену гераклейцев аргосцу Страммену то имущество, которое было с ним. Стало быть и я также могу требовать получить деньги, которые находятся здесь. Я считаю, что я также имею на них право. Поэтому, если он не забрал деньги, скажи в случае прихода Кефисиада, что на них претендую я. Если же он их уже забрал, говори, что я в присутствии свидетелей потребовал, чтобы были представлены деньги или человек, который их забрал; а если кто-то желает меня обобрать, то пусть знает, что это значит ограбить проксена". (11) После того, как он это сказал, отец ответил: "О, Каллипп, я был бы рад угодить тебе, я буду безумцем, если поведу себя иначе. Однако я сделаю так лишь при том условии, чтобы я сам не оказался опороченным и чтобы не потерпел от этого дела никакого ущерба. Не имеет значения, скажу ли я это Архебиаду, Аристоною или самому Кефисиаду; но если они не захотят пойти на это, то уже разговаривай с ними сам". Он же сказал: "Разумеется, Пасион, если ты захочешь, то вынудишь их поступить таким образом".
(12) Вот что, граждане судьи, сказал этот человек моему отцу, а отец, желая ему услужить, передал его слова Архебиаду и Кефисиаду. Из этого-то постепенно и было сфабриковано вот это дело. Я был готов дать самую великую клятву в том, что я слышал все это от отца. (13) Каллипп же, претендуя на то, чтобы вы поверили в правдивость его слов, пережидал, пока не прошло три года с тех пор, как мой отец начал переговоры с Архебиадом и другими близкими Кефисиада, а те заявили ему, что им нет никакого дела ни до Каллиппа, ни до его речей. (14) Только когда Каллипп заметил, что мой отец ослабел и едва мог ходить из Пирея в город и уже терял зрение, он вчиняет против отца иск, и, клянусь Зевсом, не о взыскании денежной суммы, как сейчас, а о нанесении ущерба[11]. Он обвинил отца в том, что тот причинил ему ущерб, отдав Кефисиаду деньги, которые гераклеец Ликон оставил для него, в то время как отец будто бы согласился не отдавать эти деньги без Каллиппа. Вчинив иск, он забрал документы у третейского судьи[12] и потребовал от отца, чтобы тот передал дело для третейского разбирательства Лиситеиду[13], который был другом его самого, Исократа и Афарея[14], а также знакомым моего отца. (15) Отец доверил ему это дело: пока он был жив, Лиситеид, хотя и был близок с этими людьми, не решался как-нибудь посягнуть на нас. Однако некоторые из близких Каллиппа настолько бесстыдны, что осмелились свидетельствовать, будто Каллипп якобы дал клятву перед отцом, а отец не пожелал поклясться перед Лиситеидом[15]. Они рассчитывают убедить вас, что друг Каллиппа Лиситеид, выполнявший обязанности третейского судьи, не вынес бы в этом случае решения против моего отца, после того как отец сам отказался участвовать в разбирательстве.
(16) В том, что я говорю правду, а они лгут, пусть будет для вас первым доводом то, что в этом случае Лиситеид вынес бы решение против отца, да и против меня велось бы дело не о взыскании денег, а об изъятии присужденного судом имущества. Кроме того, я представлю вам тех свидетелей, которые каждый раз присутствовали при встречах отца с Каллиппом, имевших место у Лиситеида.
(Свидетельства)
(17) На основании приведенных доводов и этого свидетельства легко понять, что Каллипп, не призвал в свое время моего отца дать надлежащую клятву[16], а сейчас, когда он умер, клевещет на него и выставляет свидетелями своих близких, с легкостью дающих против меня ложные показания. Я же предложил дать ему вместо отца ту клятву, которую требует закон, если кто-то станет судиться с наследниками, предъявляя претензии к умершему, а именно (18) клятву о том, что, насколько я знаю, ни мой отец не давал согласия заплатить Каллиппу деньги, которые оставил Ликон, ни Каллипп не был представлен моему отцу Ликоном. Формион тоже был готов поклясться в том, что он лично вел разговор с Ликоном в присутствии Архебиада и что ему было велено отдать деньги Кефисиаду, а этого Кефисиада показал ему Архебиад. (19) Формион готов был подтвердить и то, что, когда Каллипп впервые пришел в трапедзу, заявляя, что Ликон скончался, и пожелал сам посмотреть записи, не оставил ли этот чужеземец каких-либо денег, и Формион тотчас показал ему документы, он, увидев запись о том, что деньги отданы Кефисиаду, удалился молча, ничего не оспаривая и не заявляя относительно этих денег никаких претензий. Об этом вам прочтут оба свидетельства[17] и закон[18].
(Свидетельства. Закон)
(20) Давайте, граждане судьи, я докажу вам, что Ликон не имел даже дел с Каллиппом: я думаю и это имеет некоторое значение для того, чтобы опровергнуть хвастовство этого человека, утверждающего, что эти деньги даны ему в дар Ликоном. Ведь Ликон дал взаймы 40 мин для поездки в Аку[19] Мегаклиду из Элевсина и его брату Трасиллу[20]. Когда те, изменив решение, не стали рисковать и не поехали туда, Ликон предъявил Мегаклиду какие-то претензии относительно процентов, заявляя, что тот обманул его. Ликон вступил с Мегаклидом в спор и подал на него в суд, желая получить отданное им взаймы. (21) Хотя из-за такой большой суммы и возникло долгое разбирательство, Ликон никогда не обращался за помощью в этом деле к Каллиппу, а воспользовался помощью Архебиада и его друзей: именно Архебиад и разрешил спор своим посредничеством.
А что я говорю правду, в этом я представлю вам свидетельство самого Мегаклида.
(Свидетельство)
(22) Итак, граждане судьи, Ликон оказывается настолько "близким" к Каллиппу, что даже не подумал прибегнуть к его помощи в своих делах и никогда не посещал его. Ведь именно это одно и не осмелились засвидетельствовать близкие Каллиппа - то, что Ликон к нему приходил. Они хорошо знают, что если сочинят что-либо подобное, то будут изобличены данными под пыткой показаниями рабов. (23) Я хочу, граждане судьи, привести еще один важный довод, на основании которого, как я думаю, вам станет ясно, что все ими сказанное - ложь. Ведь если бы Ликон был расположен к Каллиппу и был с ним, как он утверждает, в дружбе, и если бы он хотел подарить ему деньги в случае своей смерти, (24) разве не лучше ему было бы не оставлять деньги в трапедзе, а просто передать их Каллиппу? В случае, если бы он остался в живых, он мог бы без всяких околичностей и по праву получить деньги назад у своего друга и проксена, а если бы умер, то оказалось бы, что деньги, как он того и желал, переданы Каллиппу. Я думаю, что такой способ действий был бы и более справедлив, и более благороден. Оказывается, однако, что Ликон не сделал ничего подобного, он написал распоряжение отдать деньги Кефисиаду. Пусть и это будет для вас доказательством по делу.
(25) Обратите, граждане судьи, внимание на то, что Каллипп, будучи вашим согражданином, имел полную возможность причинять кому захочет и зло и добро, а Кефисиад, будучи метеком, не имел никакого влияния: так что мой отец не стал бы с ним сговариваться вопреки справедливости и в ущерб законным интересам Каллиппа. (26) Но, клянусь Зевсом, Каллипп, пожалуй, может еще сказать, что мой отец перешел на сторону Кефисиада, а не Каллиппа, имея какую-то личную выгоду от этих денег. Что же тогда выходит: во-первых, получается, что отец стал обижать того, который мог причинить ему ущерб вдвое больший, чем то, что он нажил, а кроме того, выходит, что он проявил в этом деле постыдную жадность, в то время как в эйсфорах, литургиях и в дарах государству это качество не проявлялось. (27) Получается, что мой отец не обижал никого из чужестранцев, а Каллиппа обидел. Каллипп, как он утверждает, давал отцу клятву, как порядочному человеку, который никогда не лжет; как же теперь он говорит о нем, как о подлеце, делающем подчистки в документах вкладчиков? Если мой отец действительно отказался бы принести клятву, как утверждает Каллипп, и не отдавал в то же время денег, разве он не проиграл бы дела тут же на месте? Кто, граждане судьи, может в это поверить? (28) Я думаю, что никто. И мог ли Архебиад дойти до такой низости, чтобы свидетельствовать против Каллиппа, своего товарища по делу и притом не частного лица, а человека, занимающегося общественными делами? Как он решился бы утверждать, что мы говорим правду, а Каллипп лжет, зная при этом, что тот может преследовать его за лжесвидетельство и прежде всего, не предпринимая даже ничего другого, заставить его подтвердить свои слова клятвой? Ведь Архебиаду придется добавить такое заверение, какое потребует от него Каллипп[21]. (29) Неужели вы дадите себя убедить в том, что Архебиад совершил клятвопреступление только ради того, чтобы метек Кефисиад или Формион, про которого он говорит, что тот вычеркнул какую-то денежную запись, получили бы эти деньги? Ведь это, граждане судьи, совсем неправдоподобно! Не подобает приписывать такую гнусность ни Архебиаду, ни моему отцу. Ведь вы знаете, что он был весьма честолюбив и не занимался скверными и постыдными делами. Его отношения с Каллиппом были не такими, чтобы, проявляя пренебрежение к этому человеку, он мог бы в чем-то нарушить его права. (30) Мне кажется, что Каллипп достаточно силен, чтобы им вот так легко можно было пренебрегать: он настолько могуществен, что, когда в прошлом году он начал против меня это дело и предложил поручить его разбор Лиситеиду, я, хотя и был оскорблен, отнесся к его предложению положительно. В соответствии с законом я согласился на третейский суд[22] и заявил об этом властям. Он же убедил утвержденного согласно законам третейского судью вынести решение, не принеся клятвы, в то время как я требовал, чтобы он разбирал дело, поклявшись в законном порядке. Каллипп сделал это для того, чтобы у него была возможность утверждать перед вами, что Лиситеид, муж благородный, вынес по этому делу положительное решение. (31) Ведь пока мой отец был жив, граждане судьи, Лиситеид не обидел бы его, ни принеся присягу, ни без клятвы. Ведь он с ним считался. Мною же, особенно если судить, не принося клятвы, он мог с легкостью пренебречь, хотя, принеся присягу, он бы, заботясь о себе, пожалуй, не стал бы нарушать мои права. Поэтому-то он и вынес решение, не дав клятвы.
А что я говорю правду, я представлю вам свидетелей, присутствующих при этом.
(Свидетельства)
(32) Из их показаний, граждане судьи, вы узнали, что Каллипп оказывается способен успешно действовать и вопреки законам, и вопреки справедливости. Я же прошу вас и сам за себя, и во имя отца, чтобы вы вспомнили, что в подкрепление всего мною сказанного я представил и свидетелей, и доводы, и законы, и заверения. Относительно Каллиппа я доказываю, что, если б у него были какие-то права на эти деньги, то он мог обратить свои претензии к Кефисиаду, который не отрицал, что забрал деньги и они у него. Об этом Каллипп получил соответствующее клятвенное заверение и от меня. Однако он не обратился к Кефисиаду, хотя и знал, что у нас этих денег нет. Поэтому-то я прошу вас оправдать меня. (33) Поступая так, вы вынесете решение во-первых, справедливое и согласное с законами, а во-вторых, достойное вас самих и моего отца. Что же касается меня, то я, пожалуй, соглашусь лучше, чтобы вы забрали все мое имущество, чем буду несправедливо выплачивать что-либо, поддавшись вымогательству[23].
* * *
Так же, как это было в речи "Против Тимофея" (XLIX), Аполлодор выступает в этой речи в качестве наследника своего отца - трапедзита Пасиона, но уже не в роли истца, а в роли ответчика.
Речь составлена невнятно и, возможно, как и другие речи, с которыми выступал Аполлодор, написана им самим.
Среди клиентов Пасиона был морской торговец Ликон из Гераклеи. Ликон отдал распоряжение передать свой вклад в 1640 драхм своему компаньону Кефисиаду. Вскоре Ликон погиб от рук пиратов. Каллипп, проксен гераклейцев, пытался воспрепятствовать передаче вклада, но успеха не имел, и Кефисиад получил деньги. Через три года Каллипп предъявил иск Пасиону, но затем взял его обратно после того, как между сторонами была достигнута договоренность передать дело частному третейскому судье. Однако судья не успел еще вынести решение, как Пасион умер; тогда Каллипп повел дело против Аполлодора, как наследника Пасиона. Архонт, к которому он обратился, передал дело тому же самому третейскому судье, что и в прошлый раз, и на этот раз он вынес решение против Аполлодора. Решение третейского судьи считалось окончательным и не могло быть обжаловано в гелиэе, но Аполлодор заявил протест, ссылаясь на то, что третейский судья вынес решение, не принеся клятвы. Протест был принят во внимание, и дело рассматривалось в гелиэе, где и была произнесена наша речь.
Дело разбиралось вскоре после смерти Пасиона, которая произошла в 370 г., стало быть наша речь относится к 369 или 368 г. Из известных нам речей, проиэнесенных Аполлодором и, возможно, написанных им, эта речь, по-видимому, самая ранняя.
[2] Как можно понять из самой речи, Ликон, как и его компаньон Кефисиад, были метеками, а проксен гераклейцев Каллипп — видным афинским гражданином (§ 25).
[3] Либаний ошибается: из дальнейшего текста речи (§ 30) видно, что передача дела Лиситеиду была согласована обеими сторонами с властями, а необходимость вынесения решения под клятвой не требовала специальной оговорки, так как вытекала из требований закона и обычной практики.
[4] Декелея — дем филы Гиппотонтиды.
[5] Ламптры — дем филы Эрехтеиды.
[6] Скир — район в Афинах, пользовавшийся дурной славой. См. ниже § 9.
[7] Формион в это время управлял трапедзой Пасиона. См. речь «За Формиона» (XXXVI).
[8] Пасион жил в Афинах, а его трапедза находилась в Пирее.
[9] Эти три божества призывались в свидетели при принесении предусмотренной законом клятвы.
[10] Очевидно, будь такой наследник налицо, он мог бы получить в Афинах деньги.
[11] В чем было различие между этими двумя разновидностями исков, мы не знаем.
[12] Имеется в виду государственный третейский судья.
[13] Лиситеид был частным третейским судьей.
[14] Афарей, известный как оратор и автор трагедий, был приемным сыном Исократа.
[15] Отказавшись дать перед судьей требуемую клятву, Пасион как бы сам не пожелал решить дело в свою пользу.
[16] Какая клятва в данном случае требовалась, мы не знаем.
[17] Речь идет, по-видимому, о свидетельствах, удостоверяющих, что Аполлодор и Формион предлагали дать Каллиппу клятвенные заверения.
[18] Очевидно, упомянутый в § 1 закон о принесении клятвы.
[19] Ака — город на финикийском побережье.
[20] Любопытно, что в данном случае в качестве морских торговцев выступают двое афинских граждан.
[21] Ср. «Третью речь против Афоба» (XXIX. 54).
[22] Заявление о согласии на частный третейский суд было необходимо для прекращения разбирательства у государственного третейского судьи.
[23] Эти два последних параграфа не содержат никакого нового материала, что придает всей речи еще более вялый характер.