XLI Против Спудия о приданом

Переводчик: 
Глускина Л.М.

Речь написана для процесса, вызванного тяжбой между двумя зятьями афинянина Полиевкта после его смерти. У Полиевкта были две дочери. Поскольку дочери формально не имели права на наследство отца, а только на приданое, дело оформлено как δίκη προικός (процесс о приданом). Муж старшей дочери Полиевкта выступает против Спудия, мужа младшей дочери, оспаривавшего его претензию на получение из наследства Полиевкта десяти мин якобы недополученного им приданого.
В речи содержатся интересные факты внутрисемейных имущественных отношений.
Принадлежность речи Демосфену никем не оспаривается. Дата процесса и, следовательно, время составления речи неизвестны. Ее относят к раннему периоду ораторской деятельности Демосфена.

Содержание

(1) Афинянин Полиевкт, отец двух дочерей, выдал младшую замуж сперва за Леократа, затем за Спудия, а старшую за человека, который выступает сейчас в суде против Спудия. Полиевкт умер, оставив дочерям равные доли наследства. Муж старшей дочери заявил, что ему было обещано приданое в сорок мин, однако оно не сразу было выплачено, оставалось еще десять мин, которые Полиевкт при жизни признавал своим долгом. Перед смертью он отделил дом от остального имущества в качестве гарантии уплаты долга. Спудий же требовал, чтобы дом, как и все остальное, считался общим достоянием. Такова основная суть спора, отраженного в этой речи. (2) Однако истец предъявляет и другие претензии к Спудию: так, он говорит, что Спудий, будучи должен деньги Полиевкту и его старший дочери, не сообщил об этом, как ему следовало бы поступить. Со своей стороны, Спудий говорит, что он получил приданого только тридцать мин, на что его противник отвечает, что Полиевкт имел полное право, если того хотел, дать одной из дочерей большее приданое, чем другой, а не обязательно поровну им обеим[1]. Впрочем он показывает лживость и этого утверждения Спудия: По его словам, Спудий получил тридцать мин наличными деньгами, а остальные десять мин - в виде одежды и золотых украшений, которые стоили даже больше, чем десять мин.

Речь

(1) Я, граждане судьи, и мой противник Спудий женаты на двух сестрах, дочерях Полиевкта, который умер, не оставив мужских потомков. Я вынужден против своей воли судиться со Спудием по поводу наследства. И если бы, граждане судьи, я не приложил всяческих усилий к примирению, выражая готовность передать спор на решение друзьям, я бы винил себя за то, что предпочел судебный процесс и связанные с ним хлопоты прекращению дела ценой небольшой потери. (2) Но оказалось, что чем более мягко и благожелательно я разговаривал с ним, обсуждая наши разногласия, тем более пренебрежительно он относился к моим предложениям. А теперь на этом процессе мы с ним подвергаемся не одинаковому риску. Для него не представляет труда предстать перед вами, так как он привык к этому, я же опасаюсь как раз того, что из-за своей неопытности не смогу вам хорошо разъяснить суть дела. Однако же прошу вас, граждане судьи, уделить мне ваше внимание.
(3) Полиевкт принадлежал к дему Тифрасии[2], некоторые из вас, возможно, знали его. Поскольку у него не было детей мужского пола, он усыновил Леократа, брата своей жены[3]. Имея двух дочерей от сестры Леократа, он старшую из них выдал за меня, с приданным в сорок мин, а младшую за Леократа. (4) Так обстояло дело, когда у Полиевкта с Леркратом произошла ссора, о которой не вижу надобности говорить. Тогда Полиевкт отнял у Леократа свою дочь и выдал ее за присутствующего здесь Спудия. Возмущенный Леократ стал возбуждать иски против Полиевкта и Спудия, и они были вынуждены вступить в переговоры относительно всех спорных вопросов. В конце концов они договорились, что Леократ получит обратно то, что он принес в дом, примирится с Полиевктом и они откажутся от взаимных претензий[4]. (5) К чему я об этом рассказал вам, граждане судьи? Дело в том, что я не получил всего приданого; оставшуюся невыплаченной сумму в тысячу драхм я по договоренности должен был получить после смерти Полиевкта; до тех пор пока Леократ считался будущим наследником Полиевкта, это соглашение со мной касалось его. Но после того как Леократ ушел из семьи, а Полиевкт тяжело заболел, я взял этот дом в качестве залога, чтобы обеспечить уплату следуемых мне десяти мин[5], а теперь Спудий препятствует получению мной наемной платы за этот дом. (6) Сперва я представлю вам свидетелей, присутствовавших, когда Полиевкт обручал со мной дочь на условии сорока мин приданого; затем - тех, кто подтвердит, что я получил на тысячу драхм меньше, и что Полиевкт всегда признавал[6], что должен мне эти деньги и выставлял поручителем Леократа, а перед смертью завещал поставить возле дома закладные камни[7] в знак того, что мне причитается тысяча драхм в счет приданого. Пригласи моих свидетелей.
(Свидетели)
(7) И вот, граждане судьи, такова моя первая претензия к Спудию. И есть ли какое-нибудь более убедительное и веское основание для моего обращения к вам по этому поводу, чем закон, который недвусмысленно запрещает оспаривать права кредитора на заложенное имущество тем, кто заложил его, и их наследникам? Однако Спудий именно это правовое положение собирается здесь оспаривать. (8) Вторая моя претензия, граждане судьи, заключается в следующем: согласно свидетельству Аристогена, Полиевкт перед смертью заявил, что Спудий должен ему две мины и проценты с.них (это цена раба, которого Спудий купил у Полиевкта, но и тогда не уплатил ему денег, и теперь не внес в общие средства). Он должен сверх того еще одну тысячу восемьсот драхм, относительно которых я не знаю, как сможет он оправдаться. (9) Эти деньги он занял у жены Полиевкта, которая перед смертью оставила записи[8], причем свидетелями являются ее братья, присутствовавшие при всем этом и расспросившие обо всем по отдельности, чтобы впоследствии у нас не было никакого повода для споров друг с другом. Разве, граждане судьи, это не является ужасной несправедливостью? Я за все, что купил у Полиевкта или брал у его жены, вносил проценты и платил полную стоимость, а теперь внес в общую казну все, что еще оставался должен; (10) а он, не обращая внимания на ваши законы, на завещательные распоряжения Полиевкта, на оставшиеся записи, на свидетельства очевидцев, - собирается оспаривать все это.
Возьми пожалуйста сперва текст закона, запрещающего возбуждать судебный иск против кредиторов по поводу заложенного им с оценкой имущества[9], затем - оставшиеся записи и свидетельство Аристогена. Читай.
(Закон. Записи. Свидетельство)
(11) Теперь, граждане судьи, я хочу вам разъяснить пункт за пунктом остальные мои претензии. Спудий и его жена взяли у жены Полиевкта фиалу вместе с золотыми вещами и заложили ее; получив фиалу обратно, они не вернули ее, о чем свидетельствует получивший заклад Демофил; они ничего не сообщают и о находящейся у них палатке[10], которую тоже взяли; можно привести много и других подобных фактов. Наконец, моя жена внесла для жертвоприношений в память отца в праздник Немесеи[11] мину серебра с тем, чтобы получить эти деньги из наследства; а он даже и не думает о таком расчете. Одну часть наследства он взял вперед, из остального получает свою долю, а причитающиеся с него долги, как видите, не возвращает. И вот, чтобы и это не ускользнуло от вашего внимания, возьми, пожалуйста, относящиеся ко всем этим фактам свидетельства.
(Свидетельства)
(12) Вполне возможно, граждане судьи, что Спудий не будет оспаривать ни одного из этих фактов (при всей своей изобретательности он не сможет этого сделать). Но он станет обвинять Полиевкта и его жену, заявляя, что они, уступив моим настояниям, сделали для меня поблажки и, клянусь Зевсом, будет говорить, что ему и во многом другом нанесли серьезный ущерб и что он возбудил против меня судебный иск. Об этом же он пытался говорить у арбитра[12]. (13) Что касается меня, граждане судьи, то я прежде всего считаю подобный способ защиты неправомерным, так как не подобает тому, кто явственно изобличен, как бы поменявшись местами с противной стороной, обвинять и чернить ее. Вполне очевидно, что если он потерпел ущерб, то получил возмещение: за оговоры же и клевету будет наказан. Неужели я должен теперь, возражая против наветов моих противников, оставить в стороне те мои претензии, по поводу которых вы будете подавать голос? (14) Кроме того, меня удивляет, почему же, если его обвинения правдивы и справедливы, он, когда друзья хотели нас примирить и столько было переговоров, не подчинился их решению. Между тем, кто бы мог лучше изобличить необоснованность как его, так и моих обвинений, чем люди, присутствовавшие при всем этом, знавшие не хуже нас все происшедшее и беспристрастные, поскольку они являются друзьями обеих сторон? (15) Но совершенно очевидно, что, поскольку они явно его уличили, ему было невыгодно согласиться на такое разрешение спора; и вы, граждане судьи, не думайте, что эти люди, знающие обо всем деле, теперь, подвергая себя риску, выступают свидетелями в мою пользу, а тогда, связанные клятвой[13], по тому же поводу вынесли бы другое решение. Впрочем, если бы даже у вас не было таких доказательств, то и тогда не представляло бы труда определить, кто из нас говорит правду. (16) Так, например, относительно дома: если он скажет, что Полиевкт распорядился поставить закладные камни на одну тысячу драхм по моему настоянию, то уж, конечно, Спудий, не я убедил свидетелей дать ложные показания в мою пользу; эти люди присутствовали, когда Полиевкт обручал со мной дочь, знали, что я получил меньше приданого, чем полагалось, слышали, что Полиевкт признал, что должен мне и поручил Леократу уплатить[14], наконец, присутствовали при завещании[15]. Для всех них речь шла не о том, чтобы действовать мне в угоду, а они подвергали себя риску быть привлеченными к суду за лжесвидетельство, если бы показали то, чего в действительности не было. Итак, хватит уже об этом.
(17) А что ты, Спудий, можешь сказать в ответ на дальнейшее? Отвечай точно, чтобы судьям было ясно. В противном случае вы все потребуйте от него такого ответа. Когда Полиевкт делал завещательные распоряжения, жена Спудия присутствовала при этом и, разумеется, сообщила мужу о завещании отца, тем более, если дележ был неравным и она получила во всем меньшую долю. Да и сам он был приглашен, так что не может сказать, что мы действовали тайно, без их ведома. Однако в ответ на приглашение Спудий заявил, что занят и достаточно присутствия его жены. (18) Что же было дальше? Когда Аристоген подробно рассказал ему обо всем, Спудий и в тот момент, оказывается, ничего не возразил; Полиевкт прожил еще более пяти дней; и в течение этого времени Спудий не пришел к нему, Чтобы выразить свое негодование, и ни он, ни его жена, присутствовавшая при всем этом с самого начала, не высказали никаких возражений. Таким образом получается, что Полиевкт делал мне, как вы утверждаете, поблажки не по моему внушению, а с вашего согласия. Отчетливо помните об этом, граждане судьи, если он, говоря об этих событиях теперь, попытается как-нибудь очернить нас, и противопоставьте его заявлениям то, что хорошо уяснили себе из моего рассказа. Но прежде всего, чтобы у вас была полная уверенность, что все происходило именно так, выслушайте показания свидетелей. Читай.
(Свидетели)
(19) Таким образом, граждане судьи, тот факт, что Полиевкт действительно заложил мне дом в обеспечение следуемой мне тысячи драхм, подтверждают в дополнение ко всем этим другим свидетелям сам Спудий и его жена; ведь они тогда согласились с этим и не высказали возражений ни Полиевкту, который прожил еще более пяти дней, ни Аристогену, как только услышали об этом. Но раз уж дом действительно был заложен, невозможно, чтобы вы, помня о предписаниях закона[16], вынесли по этому пункту решение в пользу Спудия. (20) А теперь обратимся к вопросу о двадцати минах, которые Спудий не включает в общий счет[17]. Здесь он тоже сам является важнейшим свидетелем в мою пользу - разумеется, не в тех речах, которые он теперь произносил, оспаривая мои претензии, - нет, клянусь Зевсом (ведь слова ничего не доказывают), а в своих известных поступках. Какие же поступки я имею в виду? Здесь, граждане судьи, будьте очень внимательны: если он осмелится говорить что-нибудь дурное о матери наших жен или о ее записях, вам надо быть заранее подготовленными, чтобы он не смог сбить вас с толку. (21) Речь идет о записях, оставленных, как я сказал, женой Полиевкта; после того как скреплявшие их печати были проверены в нашем присутствии моей и его женами, мы вскрыли их, сняли копии и, снова запечатав, поместили на хранение к Аристогену. (22) Именем богов прошу вас, граждане судьи, запомнить это. Там были записаны две мины, цена раба[18], - и таким образом не только Полиевкт, умирая, подтвердил эту претензию; включены были и тысяча восемьсот драхм[19]. Спудий читал все эти записи; если они не имели никакого к нему отношения и содержали ложь, почему он сразу же не выразил своего возмущения? Почему вместе со мной он снова запечатал записи, если они не имели значения и были лживыми? Никто, бесспорно, не поступил бы так, если бы не был согласен со всем написанным. (23) Но, граждане судьи, нельзя, конечно, допустить, чтобы наши противники оспаривали теперь то, с чем они раньше сами согласились, и чтобы вы не признали этот факт достаточным доказательством: ведь обычно все мы, если к нам предъявляют несправедливые и необоснованные претензии, не молчим, а сразу же заявляем протест; а те, кто, не сделав этого, позднее возбуждают судебное дело, рассматриваются как люди непорядочные и сикофанты. (24). Спудию это известно нисколько не хуже, чем мне, думаю даже, что и лучше, поскольку он чаще появляется в суде[20]; тем не менее он не краснея говорит вещи, противоречащие всем его прежним действиям. Между тем неоднократно случалось, что достаточно было вам признать один факт обмана, чтобы счесть это доказательством необоснованности и других предъявленных в суд претензий. Так вот, Спудий сам себя во всем изобличил. Возьми, пожалуйста, свидетельство, подтверждающее, что его жена признала тогда печати на записях, а теперь они находятся на хранении, запечатанные самим Спудием.
(Свидетельство)
(25) И вот после того, как эти факты столь хорошо доказаны, я думаю, что уже не о чем больше говорить. Поскольку законы на моей стороне, все сказанное подтверждено свидетелями и сам противник соглашается со мной - к чему еще длинные речи? Однако же он, возможно, станет возмущаться по поводу приданого и утверждать, что я получил на тысячу драхм больше. Это будет ложью; он спорит из-за этой суммы, хотя получил не меньше меня, а, как я вам сейчас покажу, больше. (26) Впрочем, если бы даже все действительно произошло так, как он говорит, то и тогда не было бы оснований, чтобы я не получил условленного приданого - иначе не было бы никакой пользы от законов; если Полиевкт хотел одной из дочерей дать меньшее, а другой - большее приданое, нет оснований противодействовать этому теперь; ведь в свое время, Спудий, ты мог не принимать приданого, если к нему не прибавляли, как это сделали для меня, тысячу драхм. Но я докажу, что ты получил нисколько не меньше, чем я. Сперва возьми свидетельство о том, на каких условиях была выдана за него его жена.
(Свидетельство)
(27) Кто-нибудь может спросить: Как же он получил не меньшее приданое, если ему в счет сорока мин включили тысячу драхм стоимости одежды и золотых украшений, а я должен был получить десять мин наличными? Именно об этом я и собираюсь сказать. Спудий, граждане судьи, женился на бывшей жене Леократа, она принесла с собой одежды и золотые украшения, за которые Полиевкт уплатил Леократу более тысячи драхм. Я же имею только то, что он послал мне[21] помимо приданого, и если сравнить это с тем, что было дано Спудию, то окажется, что сумма примерно одинакова, если не считать вещей на тысячу драхм, включенных в счет приданого[22]. (28) Ведь вполне естественно, что в сумму в сорок мин были включены предметы, за которые Полиевкт уплатил Леократу, а они стоили дороже того, что было дано мне[23]. Возьми сперва эту опись и прочти, что каждый из нас получил, а после этого - свидетельство арбитров, чтобы судьи знали, что Спудий получил гораздо больше меня, что Леократ возбудил по этому поводу иск, и каково было решение арбитров.
(Опись. Свидетельство)
(29) И вот, разве не очевидно, что Спудий уже давно держит в своих руках сорок мин приданого? Я же получил, как и он, тридцать мин наличными, а недоданную мне тысячу драхм не только не получил впоследствии, но подвергаюсь еще теперь обвинению, что владею ими не по праву. Спудий, граждане судьи, конечно же потому не хотел обратиться к друзьям для решения вопроса о его претензиях ко мне, что в этом случае все разъяснилось бы не в его пользу; ведь они, присутствовавшие при всех этих делах и хорошо о них осведомленные, не позволили бы ему говорить, что вздумается. У вас же он рассчитывает с помощью своих лживых утверждений одержать верх надо мной,- говорящим правду. (30) Во всяком случае я в меру своих возможностей ясно изложил вам основания всех своих претензий. Спудий уклонился от привлечения осведомленных людей для решения нашего спора, так как понимал, что их он не сможет ввести в заблуждение. Так вот и вы, граждане судьи, не позволяйте ему лгать и клеветать, помните о том, что услышали от меня: вы теперь знаете, как все происходило, разве только я опустил что-нибудь, поскольку был вынужден говорить коротко, чтобы не выйти за пределы положенного времени.


[1] Афинский закон не обязывал гражданина, имевшего несколько дочерей, давать всем им равное приданое. Однако такая практика была обычной, и во всех известных нам случаях дочери получали одинаковое приданое. См., например: Исей. II. 3. 5; Лисий. XVI. 10.

[2] Тифрас — дем филы Эгеиды. В рукописях другой дем — Фрия (Θριάσιος). Принимаем исправление Л. Жерне Τειθράσιος, сделанное на основании опубликованной надписи (см.: Hesperia. 1937. VI. Р. 341). По мнению Л. Жерне, переписчики заменили название неизвестного им дема названием другого, хорошо им известного дема.

[3]  При отсутствии сыновей нередко усыновляли кого-нибудь из кровных родственников — своих, или жены. Ср.: Исей. II. 10—12. Если были дочери, усыновленный, как правило, женился на одной из них. Ср.: Там же. III. 12.

[4]  Διάλυσις — разрешение спора соглашением (при посредничестве арбитра или без него), по которому обе стороны отказывались от взаимных претензий. Ср.: Демосфен. LIX (Против Неэры). 46, 71; Исей. II. 32.

[5]  Десять мин соответствуют тысяче драхм. Обеспечивавший уплату этого долга дом стоил, разумеется, дороже. Он, очевидно, сдавался в аренду, и муж старшей дочери Полиевкта считал себя вправе получать большую долю арендной платы, чем другой зять.

[6] Поскольку Леократ был усыновлен Полиевктом, он считался его наследником, и привлечение его в качестве гаранта денежных обязательств приемного отца естественно.

[7]  Закладные камни — χοροι — ставились на территории земельного участка или возле дома, заложенных их владельцем кредитору. На этих камнях писали имя кредитора и сумму долга. Заложенное имущество оставалось во владении должника до истечения условленного срока. Археологами обнаружено множество таких закладных камней. Большая часть их относится к IV в.

[8]  Афинская женщина не обладала правоспособностью и никакие письменные соглашения заключать не могла. Γράμματα — записи, о которых идет речь, представляют собой заметки, сделанные женой Полиевкта для памяти. Доказательной силы они не имели, важнее — свидетели, подтверждавшие их достоверность. Братья, вероятно, представляли ее интересы, были ее κύριοι.

[9]  Такого рода заклад назывался α̉ποτίμημα. Фиксация суммы долга ограничивала права кредитора, который мог претендовать только на часть имущества, соответствующую указанной сумме. Обычно оно стоило дороже.

[10] Неясно, о каком именно предмете идет речь. Слово σκηνήν может означать и палатку, и полог и др. Здесь — возможно, большой кусок ткани, служивший драпировкой.

[11]  Τά Νεμέσεια — праздник Немесиды, связанный с заупокойным культом. Фактически это единственное упоминание о нем, так как последующие пояснения лексикографов опираются на этот текст Демосфена. Неизвестно, был ли этот праздник общегосударственным, регулярно справлявшимся, или. он носил частный характер и не приурочен был к определенной дате.

[12] Афинские граждане на шестидесятом году жизни должны были выполнять функции арбитров (диэтетов), между которыми по жребию распределялись сферы деятельности. См.: Аристотель. Афинская полития. 53. 4—5.

[13] Принимаем вслед за Л. Ферне дополнение Ф. Бласса ά̉ν, что придает фразе условный характер. Частные арбитры при вынесении решения давали клятву. Ср.: Демосфен. XXIX (Против Афоба). 58.

[14] Ср. § 6 и примеч. 6.

[15] Отсюда следует, что Полиевкт не оставил письменного завещания, а перед смертью сделал устные завещательные распоряжения в присутствии свидетелей.

[16] В случае обеспечения долга закладом закон не допускал оспаривания должником прав кредитора.

[17] Подразумеваются долги Спудия в дом Полиевкта, о которых говорится в следующих параграфах. Они должны были включаться в оценку оставленного Полиевктом имущества.

[18] Продажа Спудию раба была зафиксирована только односторонне в записях жены Полиевкта, носивших сугубо частный характер.

[19] Так как об этом долге не сказано, что он был подтвержден Полиевктом, деньги, по-видимому, были взяты Спудием у тещи после его смерти.

[20] Обычное в судебных речах подчеркивание своей неопытности в сравнении с противником с целью вызвать благожелательность судей. Сутяг в Афинах не любили.

[21] Речь идет, по-видимому, о подарках, которые отец невесты посылал ее мужу на следующий день после свадьбы. См.: «Суда». S. ν. Έπαύλια δω̃ρα.

[22] Подразумеваются вещи и украшения жены Спудия, оцененные в 1000 драхм и включенные в счет приданого. Первый муж младшей дочери Полиевкта Леократ вернул все это и получил по договоренности с тестем компенсацию в тысячу драхм.

[23] По Словам истца, он получил 3000 драхм наличными и подарки; Спудий — 3000 драхм наличными, вещи, оцененные в тысячу драхм, и подарки. Получается, что истцу досталось меньше.