§ 284. Причины войны; – политическое и стратегическое положение обеих противных сторон, Цезаря и Помпея. – I. Междоусобная война (49–48). – Действия в Италии (§§ 285–289). – Действия в Испании (§§ 290–294). – § 295. Результаты действий в Италии и Испании и замечания. – § 296. Осада Массилии; поражение Куриона в Африке.
Источники и исторические пособия – указанные в главе XXXI.
§ 284. Причины воины. Политическое и стратегическое положение обеих противных сторон, Цезаря и Помпея.
Намерения Цезаря исполнились: он образовал себе независимую и грозную силу, а положение дел в Риме и римских владениях доставило ему удобный случай употребить ее.
Восемь лет ведя войну в Галлии, он не упускал однако из виду Рима, но зорко следил за всем происходившим в нем и деятельно действовал там чрез посредство приверженцев своих, особенно трибуна Клодия, а потом трибуна и знаменитого оратора Куриона. Вожди сената Катон и Цицерона были удалены из Рима (см. § 253), первый – для обращения о. Кипра в римскую провинцию, второй – в ссылку в Македонию. Это было сделано по влиянию Цезаря, еще до отправления его в Галлию – для прочного утверждения власти триумвиров. Но по удалении Цезаря, в 58 году, в Галлию, Помпей и Красс увидели, что такого отважного демагога, как Клодий, невозможно было употреблять как орудие единственно честолюбия Цезаря. И потому Помпей, для собственного самоохранения, вы-звал Цицерона из ссылки, хотя лишь после жестоких смут и беспорядков, возбужденных по этому поводу в Риме трибуном Милоном. Однако влияние Клодия было мало ослаблено тем, так что Помпей, для прекращения беспорядков и восстановления своей популярности, заставил назначить себя префектом продовольствия (praefectus annonae) или интендантом республики.
Но отсутствовавший Цезарь умел поддерживать такую деятельность своих приверженцев в Риме, что Помпей и Красс, завидуя ему, помышляли только о поддержании своего влияния, приобретением таких же уступок, какие были сделаны Цезарю. Однако на этот раз согласие между триумвирами, стараниями Красса, было еще сохранено и обеспечено в 56 г. уговором между ними в Лукке, по которому Цезарю было продолжено его управление еще на 5 лет (56–51 г.), с 8 легионами, а Помпею и Крассу было обеспечено консульство на 55 г. и после того управление Испанией – первому и Сирией – последнему.
В 55 г. Помпей и Красс достигли своих целей, но только после новых и жестоких смут и беспорядков в Риме, за обладание – тем или другим – Форумом (Forum) в Риме, в чем Катон, уже воротившийся с о. Кипра, оказал со своими приверженцами сильное сопротивление обоим.
В 54 г. Красс, желая, подобно Цезарю, образовать себе в Сирии опытное и преданное ему войско, положил открыть войну с парфянами, царем которых в это время был Ород I или Арзак XIV. Но Красс встретил со стороны парфян не одну только храбрость, но и совершенно новый для римских войск образ ведения войны (см. ч. III гл. XXXII § 214). В 53 г. он проник за Евфрат, но, послушавшись изменников, двинулся на равнины, где парфянская конница действовала так искусно и нанесла римской армии такой урон, что Красс был принужден предпринять отступление. Но это еще более увеличило трудность, опасность и вред движенья его армии, так что наконец Красс вступил в переговоры. Во время этих переговоров и происшедших притом беспорядков между парфянами, Красс был убит, а армия его частью истреблена, частью взята в плен, так что из 100 т. войск её едва 10 т. под предводительством Кассия воротились в Сирию. Парфяне же заняли всю Мессопотамию, вторглись в Сирию и с этого времени вступили в войну с римлянами, продолжавшуюся очень долго и кончившуюся только с падением их царства (в 226 г. по P. X.).
Красс, при жизни своей, поддерживал еще согласие между Цезарем и Помпеем и при всяком случае препятствовал соперничеству между ними. Но, по смерти его, в 53 году триумвират в Риме превратился уже в дуумвират и Цезарь и Помпей стали лицом к лицу. И между тем, как Цезарь действовал лично, постоянно деятельно, и политикой, и оружием, и происками, и кознями, и подкупами, Помпей управлял своими провинциями чрез посредство своих легатов, сам же оставался в Риме и, среди продолжавшихся в нем и поддерживаемых самим Помпеем смут и беспорядков, наконец, после сильного мятежа, происшедшего вследствие убиения Клодия Милоном – орудием Помпея, заставил признать себя, не смотря на сопротивление Катона, единственным консулом, почти с диктаторскою властью.
Вскоре и последняя, родственная связь между Цезарем и Помпеем была прервана смертью дочери первого и жены последнего, Юлии, браком Помпея с Корнелией, дочерью Метелла Сципиона, важнейшего из сенаторов и заклятого врага Цезаря, и влиянием Корнелии на Помпея. Аристократия, в надежде на Помпея, начала действовать смелее и всячески искала случаев к разрыву между Помпеем. и Цезарем. Не размыслив, что последний уже давно и долго готовился к тому, она составляла одно за другим сильные постановления против него и сама дала ему повод принять вид несправедливо притесненного в своих правах и защитника закона и народа.
В 52-м г., после 7-ми месячного консульства. Помпей назначил товарищем себе, другим консулом, тестя своего, Метелла Сципиона, и. заставил продлить срок своего управления в Испании и Африке еще на 5 лет (52–47).
Тогда уже междоусобная воина сделалась неизбежною, тем более, что не только Помпей и Цезарь, но и приверженцы их желали её. Приближение срока управления Цезаря должно было решить ее. Хотя с обеих сторон и были делаемы попытки к сближению и соглашению, но только потому, что каждая сторона хотела избежать почина в войне. А между тем как Цезарь продолжал деятельно действовать, полагаясь только на собственные силы и средства и избегая вида незаконного захвата власти, а показывая, что он только защитник народа от врагов его, – Помпей, напротив, в своей непомерной уверенности в себе и в своей диктаторской власти, пренебрегал всем необходимым для собственной защиты.
Началом явных несогласий между ним и Цезарем послужило требование последним, в 52-м году, назначения его, в отсутствии, консулом. Значительными подкупами, особенно трибуна Куриона, Цезарь еще более увеличил число своих приверженцев в Риме. В 51 г. Курион внушил ему мысль – отказаться от своего управления и согласиться на назначение ему преемника, но с тем, чтобы и Помпей сделал тоже самое. Этим Курион дал делам Цезаря самый выгодный для него оборот. Следствием этого были обоюдные предложения, которые с обеих сторон были однако только притворными, пока наконец сенат не произвел решительного разрыва.
7-го января 49 г. он издал постановление, в силу которого Цезарь был обязан к назначенному дню сложить с себя начальствование войском и уехать из армии, под опасением быть объявлену врагом республики. Тщетно трибуны М. Антоний и Кв. Кассий, приверженцы Цезаря, восстали против этого: на них не обратили внимания и даже предложили Помпею начальствование над двумя легионами (1-м Помпея и 15-м Цезаря), назначенными в Сирию и удержанными в Риме. Тогда трибуны М. Антоний, Кв... Кассий и др., защищавшие дело Цезаря, бежали к нему в Равенну, где он находился тогда с одним 13-м легионом и с 300 ч. конницы, и это бегство их придало партии его вид законности и необыкновенную популярность.
Тогда уже Цезарю не оставалось ничего более, как или покориться и – погибнуть бесплодно для республики и для самого себя, или – восстать с оружием в руках против Помпея, сената и аристократы, в защиту республики, законов её и прав народа. Так как все зависело от быстроты и внезапности действий, то Цезарь послал другим своим легионам приказание поспешно идти в Италию, а сам, выйдя к 13-му легиону, произнес перед ним речь, на которую легион восторженно отвечал готовностью защищать оскорбленных: полководца своего и народных трибунов. Цезарь прежде всего положил внезапно овладеть городом Ариминием (Rimini), назначил для того отряд войск, передал начальствование войсками Гортензию, с нужными приказаниями, а сам целый день показывался публично в Равенне, присутствовал на бое гладиаторов и вечер провел в веселом обществе. Но поздно ввечеру он тайно сел в наемную повозку и окольными путями поехал к Ариминию. На следующее утро, прибыв к речке Рубикону (ныне Fiumicino), он нашел уже там 13-й легион и 300 ч. конницы и, прежде нежели подать знак к переходу через Рубикон, по свидетельству Плутарха, задумался и поколебался в виду того важного шага, который предпринимал... Но это колебание для такого человека, как Цезарь, и в тех обстоятельствах, в которых он находился, было лишь мгновенное – и с словами: alea jacta est! (жребий брошен!) подал знак к переходу и – началу междоусобной войны...
Далеко несоразмерны были силы, средства и способы с обеих сторон в это время. У Цезаря были только 12 его легионов и собственные средства и способы, и вовсе не было флота. У Помпея же в полной власти находились не только его легионы в Испании и Африке, но и все остальные вооруженные силы, сухопутные и морские, и все военные средства и способы республики в Италии, Греции и на Востоке. Цезарь господствовал только в трех Галлиях (цизальпинской, нарбонской и только-что покоренной трансальпийской) и в Иллирии, а Помпей во всей остальной, обширной территории республики в Европе, Африке и Азии. Вид защиты свободы республики от самовластия одного лица был одинаково и на стороне Цезаря, и на стороне Помпея; но Цезарь стоял одинок, имея за себя только своих приверженцев и подвластный народ, а Помпей – сенат, всю аристократию и первейших людей республики, занимавших высшие и почетнейшие должности. Но что значили все эти преимущества Помпея перед далеко превосходившими их, другого рода преимуществами Цезаря! Последний войною в Галлии дока-зал, что он был необыкновенный человек и великий полководец. У него было только 12 легионов, но, под его предводительством, победоносных, непобедимых, закаленных в трудах и боях, восторженно преданных своему императору (Imperator – так уже давно называли римские войска своих полководцев) и на все готовых за него. Да и не все они еще были при нем (как объяснено ниже). Но, как все великие полководцы, он сам лично стоил целой армии! Слава его уже приводила в восторг всех римских воинов и граждан, а имя его наводило страх на его врагов. Ему стоило только явиться в Италии – и войска, и народ несомненно стали бы на его сторону, а враги его, власть имевшие, с Помпеем в главе, рассеялись бы в ужасе, предоставив ему и и власть, и силы, и средства, и способы республики, по крайней мере в Италии, а это было главное. Являясь защитником республики, её законов и народа, он имел бы на своей стороне полное законное право, громадную силу нравственную. Наконец – он действовал сам, лично, с необыкновенными умом и энергией и был совершенно свободен в своих действиях, никому не подчиняясь, но повелевая всеми, под влиянием его слепо повиновавшимися ему. Помпей же, напротив, имел за себя лишь меньшинство – сенат и аристократию, хотя и знатные, и сильные, и богатые, но против себя большинство – народ и партию его и Цезареву. Да и самый сенат и аристократия, окружавшая Помпея, были скорее несчастьем, нежели силой для него. С их побуждениями, видами и мнениями необходимо было ему вполне сообразоваться и невозможно было действовать совершенно свободно, по своим усмотрениям и воле. К тому же сенат, аристократия и приверженцы Помпея, враги Цезаря, были до того ослеплены своею силой и слабостью Цезаря, что нимало не сомневались в своей победе, и пренебрегши заблаговременными мерами собственной защиты, в решительную минуту – перехода Цезаря через Рубикон – были захвачены совершенно врасплох.
Итак, без сомнения, материальный перевес был на стороне Помпея, но перевес нравственный, значительно превосходившей его – решительно на стороне Цезаря.
В заключение следует сказать несколько слов о числе легионов у Цезаря в Галлии, перед началом междоусобной войны. Выше уже было сказано, что при назначении своем в 59 г. консулом, он получил 3 легиона и вслед затем еще 1, итого 4. Вступая вслед за гельветами в Галлию, он набрал еще 2 легиона в цизальпинской Галлии и позже, постепенно, еще 7, да Помпей (когда они были еще в добрых отношениях) прислал ему из Италии 1 легион (1-й). Таким образом у Цезаря были сначала 4, потом 6, 8, 10, 12 и наконец 14 легионов (средним числом по 5 т. – 70-т.) во всех провинциях под его управлением, из них 12 (60 т.) в 51 – -50 г. г. находились в Галлии по ту сторону Альпов, а в цизальпинской Галлии и в Иллирии 2 легиона (10 т.), из которых 15-й – в Равенне. По окончании войны в Галлии, сенат постановил, чтобы Помпей и Цезарь дали каждый по 1-му легиону, для отправления их в Сирию против парфян. Исполняя это, Цезарь отослал в Рим 1-й легион Помпея и 15-й свой, а на место последнего отправил в Равенну 13-й, и затем у него осталось 12 легионов (60 т.). Но когда взаимный отношения между ним и Помпеем стали враждебными, 1-й и 15-й легионы вовсе не были отправлены в Сирию, а были, удержаны в Риме, и. оказалось, что это было лишь коварною хитростью сената и аристократы, с целью ослабить, армию Цезаря и усилить собственную. Но эта хитрость вовсе не достигла цели, потому что 1-й и 15-й легионы были вполне преданы Цезарю и, при вступлении его в Италию, первые перешли бы на его сторону.
I.
Междоусобная война (49 г. – 48 г.)
{Хотя вся война с 49 г. до 45 г. включительно была междоусобная, но в комментариях Цезаря она разделена на 4 войны: I. междоусобную, в 49–48 г. г. (комментариев книги 1–2 – 3), – II. Александрийскую, в 48–47 гг. (ком. 1 книга), – III. Африканскую, в 47–46 гг. (ком. 1 книга), – и IV. Испанскую, в 46–45 гг. (ком. 1 книга). – Этому разделению следуют все военные писатели: оно принято и здесь.}
§ 285. Действия в Италии. Переход Цезаря через Рубикон и движение его к Ариминию и Брундузию.
Перейдя через Рубикон (в половине января 49 г.), Цезарь двинулся к Ариминию и зашел его без сопротивления. Весть о том поразила всех в Риме-изумлением и ужасом. Помпей, сенат и аристократия бежали в Капую, а Рим пришел в состояние совершенной анархии.
В Ариминие к Цезарю явились бежавшие из Рима трибуны М. Антоний и Кассий, претор Росций и молодой Цезарь, сын легата в армии Юлия Цезаря, Л. Цезаря. Последние два объявили, что Помпей поручил им вступить в переговоры с Цезарем, для миролюбного соглашения с ним к благу республики.
Цезарь отослал их к Помпею, с объяснением жалоб своих и предложением общего обезоружения и личных переговоров с Помпеем. Они воротились вскоре с ответом Помпея и консулов, заключавшимся в том, чтобы Цезарь воротился в Галлию и распустил свою армию, после чего Помпей удалится в Испанию, а до того войска в Италии не будут распущены.
Такого рода предложений Цезарь, конечно, никоим образом не мог принять и потому прервал переговоры и послал М. Антония с 5-ю когортами в Ареций (н. Arezzo), а сам с 2 легионами остался в Ариминие. приказал набирать войска и занял Пизавр (я. Pesaro), Фан (Fanum, н. Fano) и Анкону, каждый одною когортой. Узнав, что претор Терм занял Угубио 5-ю когортами и укрепил его, он послал Куриона с 3-мя когортами занять этот город. Терм вышел из него, а войска его разошлись, не желая действовать против Цезаря. Последний двинулся затем с несколькими когортами 13-го легиона к гор. Ауксима (н. Osimo), где Аттий Вар учредил место набора войск для Помпея. Но декурионы Аттия отворили Цезарю городские ворота и впустили его в город. Аттий Вар вышел из него, а войска его частью разошлись, частью присоединились к Цезарю.
Страх в Риме увеличился еще более, консулы бежали из него, наборы войск были отменены и партия Помпея уже не считала себя в безопасности и в Капуе. В Ауксиме от Цезаря отделился довереннейший дотоле легат его Лабиен, из зависти, кажется, к славе Цезаря. Последний не удерживал его, отпустил его к Помпею и даже отослал ему деньги и имущество его.
Из Ауксима Цезарь прошел через всю Анконскую область (Marche d'Ancone), все города которой охотно впустили его и снабдили всем нужным, а гор. Цингул (Cingulum, н. Cingolo) даже дал ему несколько вооруженных воинов.
Между тем к Цезарю присоединился 12-й легион его, с которым и 13-м он двинулся к Аскулу (н. Ascoli). Находившися здесь с 10-ю когортами Лентул Спинтер хотел отступить, но большая часть войск его разошлась. От Аскула Цезарь двинулся к Корфинию (близ н. Salmone), к ю. з. от Аскула. Корфиний был занят Домицием Агенобарбом с 10-ю когортами, {По Наполеону I – 30 когорт, т.е. 3 легиона, что невероятно.} 5 из которых Домиций выслал разрушить мост на реке в ½ мили от города. Но эти 5 когорт были опрокинуты и Цезарь расположился близ Корфиния в лагере. Домиций приготовился к обороне и просил Помпея о присылке подкреплений. Цезарь же послал М. Антония с 5-ю когортами к Сулмоне (н. Sulmona), к ю.– в. от Корфиния, в которой находились сенаторы К. Лукреций и Аттий Пелигн с 7 когортами. Но эти последние и жители города впустили М. Антония, который привел эти 7 когорт и пленного Аттия к Цезарю. Последний отпустил Аттия и вскоре к Цезарю присоединились 8-й легион, 22 новонабранные когорты и, 300 чел. вспомогательной конницы из Норики (на св. границах северной Италии и Иллирии).
Осадные работы были уже окончены, когда Домиций получил от Помпея ответ, что он не может подкрепить его и упрекал его в том, что он заперся в Корфиние. Домиций, в отчаянии, хотел бежать, но войска его задержали и передали его Цезарю. Последний заставил их принести присягу в верности ему, а Домиция и всех сенаторов, трибунов и всадников, находившихся в Корфиние, отпустил на свободу. Затем в тот же день, после 7-ми-дневной остановки перед Корфинием, он двинулся вдоль берега Адриатического моря к югу в Апулию, потому, кажется, что угадал или узнал намерение Помпея удалиться из Италии в Грецию. Поэтому он хотел. ранее Помпея достигнуть Брундузия (н. Brindisi) – главного пункта переправы из Италии в Диррахий, в Греции, и ― тем удержать Помпея в Италии и скорее решить борьбу с ним. Но Помпей, видя переход многих частей войск и жителей края на сторону Цезаря, опасаясь перехода еще большого числа их и имея при себе только 2 легиона и 30 т. войск близ Рима, считал более надежным избежать вооруженного столкновения с Цезарем в Италии и удалиться в Грецию, где мог собрать значительные силы и с ними подавить Цезаря. Но этим самым он оставлял Италию во власти Цезаря и доставлял ему возможность, с своей стороны, собрать в ней значительные силы и не впускать более Помпея в нее. Таким образом расчет Помпея был неверен и должен был обратиться во вред ему и в пользу Цезаря, тем более, что удаление Помпея из Италии должно было иметь вид бегства из неё. Не приготовясь заранее к обороне ― в Италии, захваченный врасплох и предавшись страху, нерешимости и бездействию, он тем с самого начала, по собственной вине, давал делам крайне невыгодный для себя и выгодный для Цезаря оборот.
И действительно, все поступки его обличали не благоразумие, а только страх перед Цезарем. Из Капуи он удалился сначала в Луцерию (н. Lucerа), оттуда в Канузий (н. Canosa) и наконец уже в Брундузий. Сюда он стянул все свои войска, вооружил всех рабов и из пастухов образовал 300 чел. конницы. Претора Метелла Сципиона с старшим своим сыном он послал в Сирию, собрать на востоке сухопутные и морские военные силы. Обоих консулов, которым он, по прежним отношениям их к Цезарю, не доверял, он заставил отправиться с 30-ю когортами морем в Диррахий, обещав вскоре последовать за ними. Но два претора его, Манлий с 6-ю когортами и Рутил Луп с 3-мя, передались Цезарю. Последний, следуя к Брундузию, снова предлагал Помпею вступить Ив личные переговоры с ним, по прибытии же к Брундузию с 6-ю легионами, узнал, что консулы с 30-ю когортами, по настоятельному повелению Помпея, уже отплыли морем в Диррахий, а сам Помпей с 20-ю когортами находился еще в Брундузие. Тогда Цезарь, имея в виду отрезать ему сообщения и с Италией, и с Грецией, положил запереть его в Брундузие, и с сухого пути, и с моря.
§ 286. Обложение Помпея Цезарем в Брундузие; – удаление Помпея в Диррахий в Греции.
Цезарь обложил Помпея с сухого пути 6-ю своими легионами, а с моря построил, в самом узком месте входа в гавань, плотину; там же, где воды были слишком глубоки, установила и укрепил на якорях. плоты, прикрытые. землею и фашинами, и кроме того построил валы и 2-х ярусные башни. Помпей, с своей стороны, принимал все возможные меры противодействия, построил на своих больших судах З-х ярусные башни, вооружил их метательными орудиями и всячески старался препятствовать работам Цезаря и разрушать их.
Цезарь в третий раз предложишь ему вступить в личные переговоры, но, получи в ответ, что в отсутствии консулов переговоры были невозможны, признал, что сделал все возможное и нужное для мирного соглашения и что ничего более не оставалось, как решительно вести войну.
На 9-й день после начала его работ, к Брундузию воротились суда, переправившие консулов и войско в Диррахий. Помпей немедленно принял меры для посажения всех находившихся при нем войск на эти суда и для преграждения Цезарю между тем входа в Брундузий с сухого пути, сам сел на суда и успел выйти в море и направиться в Диррахий (17 марта 49 г.). Войска Цезаря, уведомленные жителями еще во время посадки войск Помпея на суда, взошли по лестницам на стены Брундузия и преследовали войска Помпея сколько и как могли, но препятствовать выходу их в море уже не могли.
Таким образом в марте {Наполеон I снова говорит, что римский календарь в то время был в большом беспорядке и упреждал нынешний (юлианский) 18-ю неделями или 4 ½ месяцами, и поэтому относит время издания сенатского декрета и перехода Цезаря через Рубикон не к половине января 49 г., а к концу октября 50 г., отплытие же Помпея из Брундузия – к началу января 49 г. Но новейшие писатели ведут счет по старому римскому календарю, исправленному только позже Юлием Цезарем.} – 60 дней спустя по переходе через Рубикон – Цезарь обладал всею Италией. Смелость и быстрота движения его составляют резкую противоположность с нерешительностью и ошибочностью действий Помпея.
§ 287. Планы действий Помпея и Цезаря.
Помпей, мнениями сената и аристократии, враждебных Цезарю, введенный в заблуждение касательно расположения народа и надлежащего, выгоднейшего для него, Помпея, образа действий, положил (кажется – еще заранее) сосредоточить главный силы свои в Греции и там одолеть Цезаря. Цезарь же, с своей стороны (по словам его в записках), не имея флота и возможности переправиться вслед за Помпеем в Грецию и опасаясь, чтобы 6 старых легионов Помпея в Испании не напали оттуда на Галлию или не переправились в Италию, положил (также кажется – уже заранее) сначала обратиться против них в Испанию. Следовательно оба в одно время положили обратиться в противоположные стороны, один – в Грецию, а другой – в Испанию, но причины того и другого были, кажется, неодинаково, основательны и верны.
Что касается Помпея, то про него прямо можно сказать, что он, под влиянием сената и аристократии и, кроме того, страха Цезаря, совершенно потерял голову и сделал большую ошибку в политическом и военном отношениях, положив сосредоточить свои силы не в Италии, а в Греции. Испания, Греция, Африка, Египет, Малая Азия и Сирия, с находившимися в них войсками, флот и море – были в его власти, и ему следовало и можно было легко и скоро сосредоточить свои главные и превосходные числом силы в Италии, при Риме, для того, чтобы владеть первою и особенно последним, следовательно – и всею республикой: ибо кто владел Римом, тот владел и республикой. До сосредоточения же главных сил своих в Италии, Помпей, имея при себе 2 легиона, 30 т. войск при Риме и 10 когорт Домиция в Корфиние, должен бы был и мог бы вести оборонительную войну в средней и потом в южной Италии, а по прибытии войск из Испании, Греции, Африки и пр., имел бы перевес сил на своей стороне и, перейдя к наступлению, мог бы надеяться подавить Цезаря. Но, удаляясь в Грецию, он добровольно лишал себя всех исчисленных выгод и, уступая Италию и особенно Рим Цезарю, уже этим самым уступал ему некоторым образом и власть в республике. Таким образом, с самаго начала сделав важную ошибку тем, что не принял заранее мер к защите Италии, Рима и самого себя, он присоединюсь к ней потом и другую, еще более важную и для него пагубную, удалясь из Италии в Грецию.
Что же касается Цезаря, то нет и не может быть, кажется, никакого сомнения, что он, который 9 лет готовился к достижению своей цели и глубоко, всесторонне обдумал все свои действия, имел вполне достаточный и уважительные причины не последовать за Помпеем в Грецию, а обратиться сначала в Испанию. Но объяснение им этих причин в своих записках – неполно и не совсем удовлетворительно, и ни один из древних и новейших писателей, не только не объясняет их, но даже не распространяется о них, повторяя только приведенный выше слова Цезаря в его записках – неимение им флота и опасение, чтобы, Помпеевы легионы в Испании не напали на Галлию. Эти две причины – основательны, по не вполне, и недостаточны. Цезарь говорит, что флот для переправы вслед за Помпеем в Грецию он мог получить, но не легко и не скоро, только из Галлии, Анконы и Сицилии. Но почему он предпочел двинуться из Италии сухим путем, не против Помпея в Грецию, а против 6-ти легионов его в Испанию? – В том и другом случае он удалялся из Рима и Италии, но идя в Испанию, удалялся и от Помпея, а идя в Грецию, напротив, приближался к нему, а это было чрезвычайно важно и необходимо для Цезаря, дабы следить. шаг за шагом за Помпеем, быть как можно ближе к нему и не давать ему опомниться и собираться с силами, средствами и способами для ведения войны. Какая же была для него, напротив, более важная причина идти не в Грецию, а в Испанию, где были только 6 Помпеевых легионов? И почему он, еще тогда, когда только двинулся в Италию, уже направил своих легатов: Фабия с 3-мя легионами от Бибракты (Autun) и Требония с 2-мя легионами из северо-западной Галлии (нынешней Пикардии) – к Пиренеям на границы Испании? Из этого следует, кажется, заключить, что он уже заранее имел в виду двинуться, сначала в Италию, а потом в Испанию, может быть для того, чтобы обеспечить Италию и Галлию от нападения на ту либо другую 6-ти старых и лучших Помпеевых легионов из Испании, а главное то, чтобы завладеть, кроме Италии, и Испанией, которую считал очень важною и необходимою для себя. Её, как кажется, он признавал средоточием военной силы Помпея, – в ней хотел он прежде всего сокрушить эту силу и иметь, вместе с Галлией, твердое и надежное основание для своих дальнейших действий против Помпея, и страну, богатую всякими средствами, способами и особенно деньгами, необходимыми для ведения войны с Помпеем. Наконец, нет сомнения, что он не хотел оставлять в тылу за собою 6 Помпеевых легионов в Испании, прежде нежели обратиться против самого Помпея в Грецию, и надеялся скоро покончить с ними. Все это очень естественно и понятно, но с другой стороны может трудно соглашено быть с предоставлением Помпею на более или менее долгое время, полной свободы сосредоточить в Греции значительная военные, сухопутные и морские, силы и занять в ней сильное и трудноодолимое в последствии, оборонительное положение, или даже, в отсутствии Цезаря из Италии, перенести средоточие своей военной силы в последнюю и сделать обладание ею для Цезаря трудным и сомнительным. Но Цезарь, зная хорошо Помпея и его характер, был, кажется, уверен, что он не решится перенести войну в Италию.
Во всяком случае, с какой бы стороны ни смотреть на намерения Помпея и Цезаря обратиться, первому в Грецию, а второму в Испанию, нельзя не признать вообще, что намерения первого были, как сказано, большою с его стороны ошибкой, но не совсем ясно и понятно, почему такой великий полководец, как Цезарь, положил сначала идти в Испанию. Причины же, приводимый им в своих записках, далеко не раскрываюсь полноты его мысли, а она, без сомнения, была у него, и притом глубоко соображенная и верно рассчитанная.
Как бы то ни было, он и после, как и прежде удаления Помпея в Грецию, деятельно продолжал приводить в исполнение замышленное им предприятие.
§ 288. Меры Цезаря в Италии.
По удалении Помпея в Грецию, Цезарь, заняв Брундузий, приказал собрать в нем нужные для переправы войск в Грецию суда, расположил войска свои, для отдыха, в окрестностях на квартирах и послал легата Валерия с 1 легионом в Сардинию, а пропретора Куриона с 3 легионами в Сицилию, для завладения ими (последняя была особенно важна тем, что снабжала Рим хлебом и служила для переправы в Африку). Сардиния и Сицилия, по приближении к ним Валерия и Куриона, тотчас же отложились от Помпея и покорились Цезарю, а Помпеевы правители их бежали, Котта из Сардинии в Африку, а Катон из Сицилии на о. Коркиру и оттуда в Диррахий.
Между тем сам Цезарь лично отправился в Рим, собрал сенат из оставшихся в нем и бывших на его стороне сенаторов, изложил перед ними всю оказанную ему несправедливость, оправдал свое поведение, выставил свою умеренность и, щадя формы государственного устройства, заставил претора М. Лепида провозгласить его, Цезаря, диктатором и в этом сане назначил сам себя и П. Сервилия Исаврика консулами. Предложениям его отправить к Помпею посольство для переговоров и выдать ему, Цезарю, из государственной казны значительную сумму денег на расходы – смело и решительно воспротивился молодой народный трибун Л. Метелл. Однако Цезарь, грозя ему смертью, взял из казны нужные ему деньги, чем возбудил неудовольствие народа и, вероятно сам сознавая всю незаконность такого поступка, ни слова не упомянул о нем в своих записках, а в другом месте их привел невероятный рассказ, будто бы «о расхищении казны по небрежности консула Катула», с целью отклонить от самого себя подозрение в том.
Вообще положение его и дел в Риме было довольно трудное и неприятное для него, и чтобы не терять долго и напрасно времени в Риме и скорее отправиться в Испанию, он принял меры для обеспечения Рима и Италии. Имея уже 16 легионов в Галлии, Йталии, Иллирии, Корсике, Сардинии и Сицилии, он разместил новонабранные войска в Апулии и вдоль берегов адриатического моря, поставив сильные гарнизоны в Брундузие, Гидрунте (н. Otranto) и Таренте, а старые легионы – на границах цизальпинской Галлии и частью в Ариминие, большею же частью. в Плаценции и её окрестностях. Лепиду он вверил главное начальствование в Риме, а М. Антонию – защиту берегов Италии, брата его К. Антония послал правителем в Иллирию, а Лициния Красса в Галлию; на берегах адриатического и тирренского морей велел собрать 2 флота под начальством Долабеллы и Гортензия; находившемуся же в Риме, в плену иудейскому царю Аристобулу он даровал свободу, в надежде, что в благодарность за то он вооруженною силой противостанет Метеллу Сципиону в Сирии. Затем с 3-мя новыми легионами он двинулся (в апреле 49 г.) вдоль берегов моря в Испанию.
§ 289. Движение Цезаря к р. Родану, – осада Массилии; – движение Цезаря в Испанию.
«Иду воевать против армии без полководца, с тем чтобы потом воевать против полководца без армии» – сказал Цезарь в Риме, отправляясь в Испанию. Действительно, в Испании легионами Помпея (в это время уже 7-ю) начальствовали отдельно и каждый самостоятельно 3 легата его: Афраний – 3-мя легионами в северо-восточной Испании (н. Каталония). Петреий – 2-мя легионами к юго-западу оттуда до р. Анаса (н. Guadiana) и Варрон 2-мя легионами в северо-западной Испании (н. Леон и Галиция). Они уговорились, чтобы Петреий соединился с Афранием при Илерде на р. Сикоррисе (н. Lerida на р. Сегре), а Варрон охранял западную Испанию, и чтобы все они набрали вспомогательных испанских, пеших и конных войск (которых действительно и набрали 80 когорт или 8 легионов – около 40 т. чел. пехоты и 5 т. чел. конницы, так что всего войск у 3 легатов в Испании было до 80 т. чел.).
Приближаясь к Массилии, Цезарь узнал, что Помпей возбудил против него жителей этого большого, торгового и богатого города, которые приготовились к упорному сопротивлению. Цезарь призвал к себе 15 знатнейших граждан Массилии и убеждал их не сопротивляться, но последовать примеру Италии. Тщетны были все убеждения его: жители Массилии продолжали готовиться к сопротивлению и назначили Домиция (освобожденная Цезарем в Корфиние) военным начальником Массилии.
Между тем Цезарев легат Фабий прибыл с 3-мя легионами к Нарбонну, а Требоний с 2-мя легионами был еще в следовании из северной Галлии.
Принужденный осадить Массилию, дабы не оставлять её в тылу за собой при движении в Испанию, Цезарь немедленно принял все нужные для того меры, равно и для сооружения 30-ти военных судов в гор. Арелате на р. Родане (н. Arles на р. Роне). Через 30 дней суда эти были построены, вооружены, прибыли к Массилии и были вверены начальствованию Д. Брута, а ведение осады Массилии – легату Требонию. Сам Цезарь двинулся в Испанию, выслав вперед легата Фабия, с его 3-мя старыми легионами, для овладения проходами через Пиренеи, запятыми войсками Афрания. Фабий удачно исполнил это и двинулся безостановочно к Илерде. За ним последовали 2 легиона, прибывшие (с Требонием) из Галлии, 6-ти тысячный легион, под названием Alauda (жаворонок), набранный в Галлии, большое число легкой пехоты, набранной в юго-западной Галлии, 6 тыс. чел. галльской и германской конницы и большое число знатнейших и храбрейших галльских всадников (так что всего войск Цезаря вступило в Испанию до 60 т. чел.).
Цезарь, известясь по слухам, будто Помпей намеревался вскоре лично прибыть в Испанию, употребил особенное средство для того чтобы, при первом в этой войне столкновении римских войск с римскими, упрочить за собою верность и преданность ему собственных войск. Именно – он занял у трибунов и центурионов все деньги, собранные ими во время войны в Галлии, и раздал их своим легионам. Этим он не только сберег значительные, нужные ему для расходов деньги, но и приобрел залоги верности ему своих трибунов и центурионов – в их достоянии, а своих легионеров – в благодарности их за его щедрость (иначе – деньгами -первых он подкупил последних – средство, в положении Цезаря, хотя и понятное, но во всяком случае не совсем благовидное).
§ 290. Действия в Испании. Действия легатов Фабия и Афрания при Илерде на р. Сикоррисе.
Между тем Фабий, прибыв к Илерде, нашел Афрания весьма выгодно расположенным в укрепленном лагере на высоте, в 700–800 шагах расстояния от этого города, на правом берегу р. Сикорриса (Сегры). [Город Илерда был расположен также на высоте, а между ним и лагерем Афрания, ближе к последнему, нежели к первому, находилась еще третья высота. В этом расположены Афраний и Петреий положили ограничиваться обороной, впредь до прибытия, может быть, Помпея, и для того собрали в Лериде значительные запасы продовольствия, но недостаточные для многочисленных войск их на целый поход этого года. Они не успели собрать их большее количество, как потому, что время года было еще раннее, так и потому, что были в неизвестности о всем происшедшем в Италии, не ожидали, чтобы Цезарь прибыл так скоро, и не получали никаких особенных приказаний от Помпея. Поэтому они считали достаточным крепкое и сильное расположение свое при Илерде и прикрытие ими края на правой стороне р. Сикорриса и переправы через р. Ибер, против движения Цезаря внутрь Испании.
Фабий, с своей стороны, расположился в укрепленном лагере левым флангом к р. Сикоррису, между 2-мя речками или ручьями, изливавшимися в эту реку и из которых находившийся перед фронтом лагеря имел малую ширину. Фабий приказал построить через р. Сикоррис 2 моста, один – недалеко от левого фланга своего лагеря, а другой в 1000 шагах позади его. Лагерь его находился в расстоянии около 1 рим. мили (700 сажень) от лагеря Афрания. Продовольствуя свои войска фуражировками и вскоре истощив край на правой стороне р. Сикорриса, Фабий стал посылать своих фуражиров на левую. Афраний, со своей стороны, производил также частые фуражировки на правой и потом на левой стороне реки, следствием чего была малая война с обеих сторон. Фабий, дабы доставить своим фуражирам опорный пункт на левой стороне реки, послал туда через первый мост 2 легиона под начальством легата Планка. За ними двинулась и конница, но не могла перейти через реку по мосту, потому что он был внезапно снесен поднявшеюся в реке водой. Афраний воспользовался тем и, перейдя в Илерде по каменному мосту через реку с 4-мя легионами, атаковал ими 2 легиона Планка, отрезанные от Фабия рекою, Планк, не успевший еще окопаться и не имевший при себе конницы, построил 1 легион фронтом к Афранию, а другой позади, фронтом назад. В этом строе Планк оборонялся до тех пор, пока Фабий не прислал ему, через 2-й, задний мост, сильное подкрепление, после чего Афраний отступил.
§ 291. Действия Цезаря против Афрания и Петреия при Илерде на р. Сикоррисе.
Три дня спустя (в мае 49 г.) прибыл Цезарь под прикрытием 900 чел. конницы, приказал немедленно восстановить разрушенный мост и обозрел местность вокруг. Найдя необходимым, для скорейшего решения дела, переменить расположение своей армии, он на другой же день рано утром двинулся 3-мя колоннами против лагеря Афрания, оставив 6 когорт для занятия прежнего лагеря и мостов. Приблизясь к лагерю Афрания на 400 шагов, он построил войска свои в 3 линии. Афраний вывел свои войска из лагеря и построил их впереди его, но с намерением не вступать в бой. Войска простояли так, одни против других, целый день и к вечеру Афраний вступил обратно в свой лагерь, Цезарь же положил остаться на том месте, где стоял, в укрепленном лагере.
С этою целью он приказал 3-й линии. укреплять лагерь под прикрытием 1-й и 2-й, остававшихся в боевом порядке – предприятие очень смелое на таком близком расстоянии от лагеря Афрания, расположенного на высоте. Но как 1-я и 2-я линии стояли на близких расстояниях одна за другою, а 3-я линия производила работы вплоть за 2-ю, причем Цезарь приказал ей только вырыть ров в 15 футов глубины, без вала, то эта работа и могла быть скрыта от неприятеля. К вечеру рвы были вырыты и все войска, отступив за них без препятствия со стороны неприятеля, всю ночь провели под оружием. На следующий день были укреплены боковые фасы лагеря, под прикрытием неработавших войск, стоявших. под оружием. Афраний вышел из своего лагеря и построил свои войска впереди его, но вскоре опять отступил в него. Так продолжалось с обеих сторон и на следующий день, а на 4-й день лагерь Цезаря был уже совершенно укреплен и Цезарь перевел в него все войска и тяжести из прежнего лагеря позади.
Затем он отрядил 3 легиона для овладения тою высотой, которая находилась между лагерем Афрания и Илердой и которую Афраний, по оплошности, оставил незанятою и потому мог быть отрезан от Илерды. Однако это не удалось Цезарю: Афраний выслал вперед караульные когорты, которые и заняли высоту прежде Цезаревых войск. И Афраний, и Цезарь посылали своим войскам подкрепления, но окончательно войска Цезаря отступили в довольно большом беспорядке. Цезарь, чтобы поправить это неприятное для него дело, выслал вперед 9-й легион, прикрыл отступление своих войск, а неприятеля, наступавшего в беспорядке, заставил последнего отступить к стенам Илерды. Но при этом 9-й легион увлекся слишком далеко, попал на невыгодную местность и сначала был опрокинуть, но наконец в свою очередь заставил неприятеля отступить. В этих первых делах Цезарь потерял одного военачальника и 600 воинов ранеными (число убитых не показано), Афраний же – 4-х центурионов и 200 воинов убитыми. Этот урон, для такого жаркого дела, продолжавшегося более 5-ти часов, был еще не слишком значителен.
Впрочем Цезарь, расположением своего нового лагеря, приобрел ту выгоду, что овладел обильным краем между Сикоррисом и впадавшею в него ниже Илерды речкою Цинкою (Cinca) и посредством своей многочисленной конницы лишил Афрания всех средств добывать себе продовольствие фуражировками. Оба моста его доставляли ему возможность действовать на обеих сторонах р. Сикорриса и обеспечивали сообщения между ними. А так как он стоял очень близко от Афрания, то и затруднял ему всякие скрытные движения и заранее предвидел, что он, по недостатку в продовольствии, вскоре будет принужден переменить свое расположение.
Но Афраний приказал укрепить высоту, лежавшую между его лагерем и Илердою – и Цезарь, не смотря на все то, что говорить об этом в своих записках, несомненно был очень недоволен тем, что счастье его, в которое он так слепо верил, впервые изменило ему при первом столкновении с римскими войсками, предводимыми полководцем, стоявшим, по его мнению, ниже его но искусству. Ни оставлять высоту во власти Афрания, ни атаковать ее, ни вовлечену быть этим в общий бой, притом в невыгодной для того местности – он одинаково не хотел, и если принять все это вместе в соображение, то нельзя будет не согласиться с словами Гитара, что «если счастье и изменило ему в этом случае, то он по крайней мере попытался на него как великий человек»: (sila fortune lui manqua. cette fois, il l'avait au moins tentйе en grand homme).
Два дня спустя после первого боя произошло другое неприятное обстоятельство, которое могло иметь еще более вредные и опасные для Цезаря последствия. Сильная буря подняла воду в Сикоррисе и Цинке, произвела разлив их и разрушила оба Цезарева моста. Афраний же завладел перед этим всеми судами на обеих реках – и Цезарь очутился окруженным со всех сторон. водой, а в продовольствии и фураже, которых ему невозможно было добывать, оказался недостаток. Армия же Афрания, напротив, находилась в гораздо лучшем положении, так как была расположена на возвышенном месте, имела запасы продовольствия и фуража и могла добывать новые на левой стороне Сикорриса, посредством постоянного каменного моста на нем в Илерде.
Разлив рек продолжался несколько дней, а с тем вместе и положение Цезаря становилось день ото дня хуже. Вскоре к этому присоединилось еще одно новое и неприятное для Цезаря обстоятельство. Из Галлии шел к нему большой транспорт со множеством повозок, тяжестей и разного рода нестроевых людей всякого звания (до 6 т. чел.), под прикрытием стрелков и сильного отряда конницы, но без общего главного начальника и без надлежащих осторожности и исправности. Разлив рек остановил движение этой массы людей, животных, повозок и тяжестей. Афраний двинулся против неё с своей конницей и с 3-мя легионами и атаковал ее. Галльская конница очень храбро защищала несколько времени транспорт и теме дала всем время спастись, так что урон ограничился только несколькими повозками и возчиками, 2-мя стами стрелков и частью конницы. Тем не менее положение армии Цезаря становилось все труднее и опаснее, и в ней оказался уже просто голод. Многие отряды, посланные на фуражировку, совсем не воротились, а тяжести армии были оставлены назади. Все это сделалось известным и Афранию, и в Риме, и даже Помпею, который должен был бы и мог бы, но не рассудил – сам прибыть в Испанию.
Однако невозможно же было предполагать, чтобы такой полководец, как Цезарь, не придумал какого-либо средства выйти из трудного положения своего. И действительно – он приказал построить несколько легких судов, частью из дерева и частью из плетня, обтянутых кожами и обмазанных смолою. Эти суда ночью были перевезены на повозках до берега Сикорриса и там спущены на воду. Отряд войск переправился на них на левый берег и еще до рассвета укрепился на нем, на одной высоте. Затем Цезарь отрядил туда целый легион – и в 2 дня в этом месте был построен мост, в по которому и фуражиры могли быть посылаемы, и транспорт мог быть притянуть. В самый день окончания постройки моста, большая часть Цезаревой конницы перешла по мосту через Сикоррис, напала на фуражиров Афрания и взяла у них множество лошадей и людей в плен. Афраний послал в подкрепление свою отличную испанскую пехоту, но одна часть Цезаревой конницы опрокинула ее и даже изрубила 1 когорту, а другая часть между тем ушла с взятою добычей.
Между тем одно обстоятельство имело большое влияние на события, происходившие при Илерде. Жители осажденной Массилии снарядили 17 морских судов и многие меньшие, посадили на них альпийских горских стрелков и выслали их против Цезаревой римской эскадры Брута, стоявшей на якоре у одного островка близ Массилии. Римская эскадра, хотя слабее числом судов, но гораздо лучше вооруженная, пошла на встречу неприятельской и в жарком бою с нею наконец разбила ее и принудила воротиться в гавань Массилии, с потерей 9 морских судов и множества людей.
Эта победа на море, вместе с успехом Цезаревой конницы, смутила Афраниевы войска, уменьшила их уверенность, смелость и даже дерзость, и принудила их действовать уже с большою осторожностью и даже боязливостью. Таким образом нравственный перевес перешел уже на сторону Цезаря и счастье его снова стало уже постепенно более и более благоприятствовать ему. Жители ближних и дальних от Илерды земель (в окрестностях нынешних Huesca, Calahorra, Tarragona и других мест Каталонии и Валенсии) стали присылать к Цезарю послов с выражением покорности и предложением услуг своих. Цезарь потребовал от них зернового хлеба и перевозки его к нему на их вьючных животных. Одна испанская когорта из тех же мест даже передалась Цезарю. Вскоре и силы и средства Цезаря увеличились, продовольствия было у него в изобилии и в армии его уже совсем перестали помышлять о Помпее, прибытия которого сначала ожидали чрез Африку, но он, между тем оставался в Греции, в совершенном бездействии, и не пред-принимал ничего ни против Италии, ни против Испании.
Цезарь не удовольствовался приобретенными им выгодами, но, в своей неистощимой изобретательности, задумал – отвести воду из Сикорриса! С этою целью он приказал рыть рвы или каналы, в SO футов ширины, и бассейн с водоотводным каналом, в направлении к протекавшей в окрестностях речке, для того, чтобы спустить из Сикорриса воду до обмеления его и ― открытия в- нем бродов, которые позволяли бы переводить через реку конницу, не направляя ее дальним обходом на мост.
Когда эти громадные и трудные работы были окончены, Афраний и Петреий, в свою очередь, были доведены до такого трудного, даже отчаянного положения, что действительно, как предвидел Цезарь, решились отступить и перенести место действий своих на запад от Илерды (в нынешнюю, Аррогонию). Там часть племен пребывала верною Помпею, а другая, страшилась одного имени его, Цезарево же имя было для них почти, совершенно неизвестно, и легаты Помпея надеялись получить от них и войска, и продовольствие, и удержаться до зимы. А потому они приказали собрать на р. Ибере, при гор. Октогезе (близ нынешней Mequinenza, при устье Сегры в Эбро), около 4-х рим. миль выше Илерды, все суда, какие только можно было найти на этой реке, дабы построить там мост через Сикоррис. По построены его, 2 легиона должны были перейти на левую сторону Сикорриса, и укрепиться напротив Илерды. Там Афраний и Петреий надеялись иметь гораздо более свободы в действиях и многие другие выгоды, как-то: пользоваться преданностью ту-земных жителей, получать от них продовольствие, пешие и конные вспомогательные войска, пополнить свою плохую конницу лошадьми от кельтиберян и т.п. Но, вместо того, чтобы немедленно начать свое отступление, Афраний и Петреий двинулись сутками позже и это промедление послужило к решительным вреду для них и пользе Цезаря. Сутками ранее на Сикоррисе еще не оказалось бродов для Цезаревой конницы, но сутками позже оказался уже один брод, по которому Цезарь, узнавший через лазутчиков о намерении Помпеевых легатов, и мог перевести свою конницу.
§ 292. Движение Афрания и Петреия, и за ними Цезаря; от Илерды к Иберу.
В ночь с 30-го на 31-е мая (по Гишару) Афраний, оставив в Илерде 2 когорты, перешел по мосту в, этом городе через Сикоррис со всеми своими войсками, несшими на себе и везшими за собою на 22 суток продовольствия, и присоединил к себе 2 легиона, уже находившиеся против Илерды на левой стороне Сикорриса. Цезарь, узнав о выступлении Афрания в поход, послал вслед за ним всю свою конницу, с тем чтобы она теснила его и сзади, и с боков, и даже спереди. Конница эта, перейдя в туже ночь через Сикоррис в брод, явилась на равнине левой стороны этой реки почти в одно время с движением армии Афрания по высотам той же стороны, и превосходя неприятельскую конницу и числом, и добротою, удачно исполнила свое назначение. Пехота же Цезарева, для которой еще не открылось бродов на Сикоррисе, увидев на рассвете с высот правого берега успехи своей конницы и замедление от того в движении Афрания, пришла в необыкновенное одушевление и нетерпение перейди на левую сторону Сикорриса и боем с Афранием скорее решить войну с. ним, громко выражая, что не боялась ничего и готова была на все. Цезарь, видя такое одушевление её, решился воспользоваться им и попытаться вступить в бой с Афранием. {Следует заметить, что в этом первом столкновении римских войск с римскими в Испании, Цезарь имел в виду одолеть Помпеевых легатов и их войска – по возможности без боя, одним маневрированием, справедливо предпочитая не истреблять римские войска Афрания и Петреия, а привлечь их на свою сторону. Этим объясняются все его действия против них и потому необходимо постоянно иметь это в виду.} Оставив в своем лагере, для охранения его, центурии из сильнейших и отважнейших воинов, со всеми остальными войсками он благополучно перешел через Сикоррис в брод, загородив реку выше и ниже вьючными животными, хотя употребил на это много времени. Затем он построил свою армию в 3 линии и в 3 часа пополудни двинулся обходом в. 1 милю (по свойству местности) против неприятеля так, чтобы занять высоты на его правом и на своем левом флангах. Между тем конница его так удачно задерживала неприятеля, что он в 16 часов времени успел пройти не более 1 ½ рим. мили (2 верст) – и это дало Цезарю время настигнуть его. Афраний и Петреий построили свои войска в боевой порядок и двинулись несколько вперед. Но войска Цезаря были так утомлены, а Цезарь так нерасположен атаковать неприятеля, что остановил свою армию. Тоже и по тем же причинам сделали и Помпеевы легаты, – и обе армии, отдохнув несколько времени, продолжали одна – отступать, а другая – преследовать ее. Не доходя 2 ½ миль до р. Ибера, Афраний расположился в укрепленном лагере на одной высоте, а Цезарь – на другой, против него.; – В полночь он узнал от пленных, что Афраний и Петреий хотели ночью тихо и скрытно отступить. Дабы удержать их, Цезарь приказал громко протрубить на всех трубах сигнал к походу. Услыхав это и избегая ночного боя, особенно по причине огромного обоза при своей армии, Афраний и Петреий остались в своем лагере, выжидая более удобного случая для дальнейшего отступления. К этому с обеих сторон присоединилось еще и то, что им вовсе пе была известна окрестная местность. Для разведания её, с обеих сторон были высланы особенные чины армии, которые и доставили сведения, что местность до самого Ибера была чрезвычайно пересечена горами и узкими горными теснинами и что тот, кто прежде займет ее, легко отрежет противника от Ибера. Вследствие того, Помпеевы легаты собрали военный совет, который решил на- следующее же утро продолжать отступление. Цезарь же, со своей стороны, уже на рассвете двинулся в обход налево и успел совершенно обойти неприятеля. Последний, увидав это при восходе солнца, сначала подумал, что Цезарь, по недостатку к продовольствии, отступает к Илерде. Но потом, удостоверясь, что войска Цезаря уже обходят их справа, Афраний и Петреий, оставив в своем лагере все тяжести под прикрытием 2 когорт, с остальными войсками налегке двинулись к Иберу. Цезарь же продолжал свое обходное движение с пехотой, преследуя и задерживая неприятеля с тыла своею конницей. Необыкновенно трудная и пересеченная, гористая местность чрезвычайно замедляла движение обеих сторон, а конница Цезаря, сверх того – движение неприятеля. Последний во всяком случае был в гораздо более невыгодном, во всех отношениях, положении.
Наконец Цезарь достиг тех мест, где уже мог преградить неприятелю дальнейшее отступление, и построив свою армию в боевой порядок на найденной тут небольшой равнине, двинулся против неприятеля. Последний, имея его перед собою, а конницу его – позади себя, остановился на одной высоте, с которой Афраний выслал 4 когорты испанской пехоты, для занятия места под лагерь на одной высокой горе в виду обеих армий. Но эти 4 когорты были замечены, атакованы, окружены и изрублены Цезаревою конницей, которая уже охватила неприятельскую армию с трех сторон. Все обстоятельства уже чрезвычайно благоприятствовали решительной атаке неприятеля Цезарем, и все его легаты и трибуны убеждали его произвести оную. Но Цезарь не склонился на их убеждения, потому, как говорит в своих записках, что 1) надеялся без боя порешить с неприятелем, которому отрезал продовольствование, и не имел нужды напрасно подвергать свои войска бою; 2) что он дорогою ценою, но бесполезно одержал бы победу, в которой был уверен и без боя, и 3) что он имел перед собою не чужих, но своих же сограждан и соотечественников. Узнав это, войска его начали громко роптать и угрожать, что не послушают его, когда он в другой раз поведет их против неприятеля. Но Цезарь не обратил на это внимания и даже отступил несколько, дабы, как он говорит, «успокоить неприятеля». Афраний и Петреий воспользовались этим и заняли предназначенный ими лагерь на горе. Цезарь же приказал занять все высоты вокруг него и все пути к р. Иберу, и сам расположился лагерем как можно ближе к неприятельскому лагерю.
Все это понятно со стороны Цезаря, но совершенно непонятно со стороны таких опытных полководцев, как Афраний и Петреий. Все без исключения, движения и действия их были до того ошибочны, что их ничем другим нельзя объяснить, как тем, что Афраний и Петреий совершенно потеряли голову и спокойное присутствие духа. Вследствие своих грубых ошибок, они, по собственной вине, поставили себя наконец в такое положение, из которого им оставались только два исхода – погибнуть в бою либо положить оружие.
На другой день они собрали военный совет, чтобы решить, идти-ли им обратно к Илерде или к Тарракону? Но в это самое время они узнали, что неприятель напал на людей, посланных за водой к р. Сикоррису, находившемуся в 2000 шагах вправо от их лагеря. Они поспешили туда и расположили между лагерем и рекою несколько отрядов пехоты и конницы и затем приказали на всем этом протяжении устраивать вал со рвом впереди. А между тем, в отсутствии их, войска обоих, близ расположенных лагерей сошлись и смешались в обоих лагерях, вошли между собою в дружелюбные переговоры, и в лагере Помпеевых легатов, войска их, как римские, так и испанские, рядовые воины и начальники, и даже сын Афрания, выразили живейшее желание порешить наконец дело миролюбно, надеясь на великодушие Цезаря, к которому даже послали депутатами от себя нескольких центурионов, трибунов, испанских заложников и др.
Узнав это, Афраний и Петреий поспешили воротиться в лагерь и первый из них был, невидимому, расположен дать принятому, обороту дел дальнейший ход. Но Петреий поставил своих воинов под оружие, вызвал одну преторианскую испанскую когорту и часть вспомогательной конницы, прогнал Цезаревых воинов из лагеря и некоторых из них даже изрубил, затем заставил войска и побудил самого Афрания принести присягу, что они не изменят Помпею и не покинут своих орлов и товарищей – и тем разрушил разом все надежды, которые уже возникли было.
Цезарь, с своей стороны, поступил совершенно иначе: он собрал всех Афраниевых воинов и начальников, обошелся с ними ласково и благосклонно, и отпустил их очень довольными в их лагерь. Некоторые же из трибунов и центурионов сами добровольно остались в лагере Цезаря.
§ 293. Движение Афрания и Петреия, и за ними Цезаря обратно к Илерде.
Афраний и Петреий, нуждаясь в фураже, с трудом добывая воду и видя, что вспомогательный войска их, терпя крайнюю нужду, ежедневно передавались Цезарю, положили наконец воротиться к Илерде. Но движение туда они предприняли уже по высотам и горам, дабы лучше обеспечить себя со стороны Цезаревой конницы.
Цезарь последовал за ними опять тем же порядком, т.е. конницею – сзади, а пехотою – справа. По этому поводу Цезарь в своих записках, подробно излагает все, разного рода, трудности этого движения армии Афрания и Петреия чрез горы, со стороны как местности, так и его, Цезаревой, конницы, между тем как конница неприятельская была так малочисленна и плоха, что даже шла в середине армии, между легионами, не смея показываться перед конницей Цезаря.
Афраний часто останавливался и терял много людей в стычках заднего отряда с конницей Цезаря. а последний следовал неотступно за Афранием, останавливался и двигался в одно время с ним, иногда наступал против него в боевом порядке, но не для вступления с ним в бой, которого продолжал избегать по тем же причинам, что и прежде. Такой образ действий Цезаря принуждал Афрания двигаться и располагаться так, как по обстоятельствам ему можно было, вследствие чего он постепенно удалялся от Сикорриса и начал терпеть крайний недостаток в воде, а также и в фураже. Наконец Афраний устроил укрепленный лагерь на горе и, оставив в нем только лагерные караулы, двинулся к Сикоррису, но ему не удалось дойти до него. Долина Сикорриса уже была занята Цезаревою конницей, а легионы Цезаря начали окружать армию Афрания укрепленною линией, в виде большой дуги, оконечности которой примыкали к Сикоррису. Эти огромные и
трудные работы производились исподволь и грозили совершенна преградить Афранию и подступ к Сикоррису, и движение вдоль его к Илерде. Поэтому Афраний решился наконец двинуться далее к Илерде. У него было 5 старых римских легионов (около 25 тыс), большое число испанских войск и немного плохой конницы. Он построил легионы свои в 2 линии, а вспомогательный; войска в 3-й. Цезарь с своей стороны собрал всех своих рабочих и построил свои 5 легионов в 3 линии, из которых в 1-й было 20 когорт, а во 2-й и 3-й по 15-ти, легкую пехоту – в интервалах легионов, а конницу по флангам. Обе армии были построены очень близко (не далее 300 шагов) одна от другой. Но и Афраний, и Цезарь, каждый с своей стороны по своим особенным причинам, вовсе не имели в виду вступить в бой, и обе армии, простояв до вечера одна против другой, воротились в свои лагери. Цезарь на другой же день возобновил свои работы.
Недостаток воды подал Афранию мысль отыскать в Сикоррисе брод. Но Цезарь, узнав об этом, усилил отряды вдоль Сикорриса и даже расположил часть легкой пехоты и конницы на противоположном (правом) берегу. Тогда все надежды достигнуть Илерды были решительно отняты у Афрания, а пробиться силой он не решался: войска его совершенно упали духом, терпели во всем крайний недостаток и, вероятно, уже-совершенно склонялись на сторону Цезаря. В этом крайне трудном положении, Афраний и Петреий были наконец вынуждены решиться на то, чего желал Цезарь, и 9 июня просили у него позволения вступить в личные переговоры с ним. Цезарь согласился, с тем чтобы переговоры – были ведены открыто, между двумя армиями. Афраний и Петреий приняли это условие и первый представил своего сына в заложники.
Во время этих переговоров, которые были слышны ближайшим войскам с обеих сторон, Цезарь объявил, что Афраний исполнил свой долг, подобно тому, как и он, Цезарь, исполнил свой, так как не хотел вступать с ним в бой. Снисходительно выразившись о том случае, когда воины обеих армий сошлись и смешались в своих лагерях, он потребовал только, чтобы армия Помпея была распущена, а Афраний и Петреий удалились из Испании и Галлии, причем объявил, что никого не будет преследовать, и изложил несправедливые поступки Помпея против него и свои справедливые жалобы на то.
Войска Афрания, слышавшие это, остались чрезвычайно довольны великодушием и кротостью Цезаря и громко потребовали, чтобы их немедленно распустили. Вследствие того положено было все туземные, испанские войска распустить тут же немедленно, а остальные – на р. Вар. При этом Цезарь обещал никого не принуждать к службе в своей армии, никому не делать никакого вреда, продовольствовать римские войска до р. Вар, и приказал возвратить им все, что у них было отнято его войсками, которым обещал заплатить за это деньгами. Все это произвело такой восторг в войсках Афрания, что они даже, избрали Цезаря судьею в своих взаимных несогласиях и спорах, даже с Афранием и Петреием, касательно недоплаченная им жалованья.
Около 1/3 войск Афрания были распущены в следующие же два дня (10 и 11 июня). Затем Цезарь послал вперед 2 легиона, а за ними еще 2, так чтобы они следовали и располагались лагерем недалеко одни от других. Цезарь назначил эти 4 легиона для сопровождения распущенных войск Афрания до р. Вар и для поступления затем в Италии в состав армии, предназначавшейся против Помпея. Легату Калену Цезарь поручил остальные войска свои, а сам лично отправился к р. Вар.
§ 294. Движение Цезаря в южную Испанию против Варрона.
По распущении на р. Вар войск Афрания и Петреия и отправлении прикрывавших их 4-х легионов в Италию, Цезарь послал легата Кассия с остальными 2-мя легионами против третьего Помпеева легата Варрона, находившаяся в южной или Бэтической Испании (нын. Андалузия) и сам лично отправился вслед за Кассием, под прикрытием 600 чел. конницы. целью его было – и Варрона также принудить положить оружие и таким образом совершенно очистить Испанию от Помпеевых войск, подчинить ее себе и утвердиться в ней. Причины, почему он признал возможным обратиться против Варрона, а не тотчас же против Помпея, без сомнения были вполне основательный и уважительные, основанный на знании характера Помпея и на прозорливом убеждении, что последний не предпримет, как до этих пор не предпринял, никаких решительных действий ни в Италии, ни в Испании, и что он, Цезарь, успеет еще порешить и с Варроном, и с Массилией.
Варрон, по словам Цезаря, был человек, склонявшийся то на его сторону, то на сторону Помпея, смотря, по тому, которому, с начала войны, по слухам, более благоприятствовало счастье, но, как почти несомненным кажется, гораздо более на сторону Цезаря, нежели Помпея. Узнав от Афрания о трудном, в начале, положении Цезаря при Илерде, он произвел большие наборы войск, усилил 2 легиона свои 30-ю когортами, собрал большие запасы продовольствия, для отправления их в Илерду и Массилию, приказал жителям Гадеса (н. Cadix) выставить 10 морских судов и построить другие в Испалисе на р. Бэтисе (н. Sevilla на p. Guadalquivir), велел собрать в Гадесе большие суммы денег и казну Геркулесова храма, и поставил в Гадесе гарнизон в 6 когорт. Затем он, по видимому, решительно явил себя неприязненным Цезарю, обложил всех римских граждан и жителей южной Испании, расположенных в пользу Цезаря, сильными контрибуциями денег и продовольствия, и приготовился к упорной войне, но не в открытом поле, а в Гадесе, где надеялся протянуть войну на долгое время. Но этим все и ограничилось с его стороны, и он не только не подумал помочь Афранию и Петреию при Илерде, но даже не собрал своих войск по приближении Цезаря только с 2-мя легионами. Поэтому кажется, что Цезарь знал и понимал двусмысленное расположение Варрона и принятый им для виду меры. Он созвал в Кордубу (н. Cordova) городские власти и земские чины южной Испании, которые не только исполнили это, но и закрыли вход в свои города и селения войскам Варрона и изгнали гарнизон его из укрепленного замка (цитадели) Кармоны. Варрон поспешил с своими легионами к Гадесу, но на пути туда узнал, что жители этого города, в соглашении с трибунами когорт гарнизона, изгнали военного начальника города и положили передать последний Цезарю. При вести об этом, один из двух легионов Варрона, весь состоявший из испанцов, отделился от него и ушел в Испалис (Sevilla). Варрон отступил к гор. Италика, но не был впущен туда. Тогда, видя, что все пути были преграждены ему, он дал знать Цезарю, что готов сдать оставшийся легион тому, кого пришлет Цезарь. Последний прислал Секста Цезаря, и тогда Варрон лично отправился в Кордубу, дал Цезарю отчет во всем, что касалось Бэтики (Андалузии), и передал ему все деньги, собранные в ней посредством контрибуций.
Затем Цезарь, великодушным обращением своим на общенародном собрании в Кордубе, упрочив за собою расположение к нему целого края, отправился в Гадес, возвратил храму Геркулеса казну его, назначил легата Кассия пропретором южной Испании, оставил ему 2 своих и 2 Варроновых легиона и отплыл морем на судах, построенных по приказанию Варрона, в Тарракон. Здесь его уже ожидали выборные люди с целой Испании и он назначил правителем её Марка Лепида, находившегося в Риме, а затем отправился сухим путем в Нарбон и оттуда к Массилии, и здесь узнал о на-значении своем в Риме, по предложению Лепида, диктатором.
§ 295. Результаты действий Цезаря в Италии' и Испании и замечания.
24-го ноября 50 г. (по Юлианскому или нынешнему календарю, {Выше было уже не раз замечено, что римский, до-Юлианский календарь опережал Юлианский на 80 дней=11 недель и 3 дня = почти 3 месяца, по-какому расчету и следует исчислять все военные события этого времени.} Цезарь, перейдя через Рубикон, двинулся в Италию, 16-го января 49 г. прибыл к Брундузию, откуда 24 января Помпей отплыл в Эпир. 2 мая Цезарь прибыл к Илерде, а 9-го июня Афраний и Петреий и в июле Варрон сдались ему. Таким образом Цезарь в 60 дней завладел всею Италией, в 40 дней заставил Афрания и Петреия сдаться ему, а всего в 2 месяца (май и июнь) покорил всю Испанию. Таковы были результаты 8-ми месячных действий его в Италии и Испании. Уже с самых первых шагов своих в Италии он далеко опередил своих противников – Помпея, сенат и аристократию Рима, совершенно расстроил их расчеты и соображения – и между ними, обладавшими всею полнотою власти, не нашлось ни одного, который дерзнул бы вступить в борьбу с Цезарем за Рим и Италию! Вместо того – все они удалились или лучше сказать бежали в Грецию, а Цезарь, вступив в Рим и обеспечив себе обладание им и Италией – оборонительными мерами против Помпея, двинулся – не в Грецию против него; а в Испанию против его легатов. И в 6 месяцев с тех пор Помпей не предпринял против него, ни в Италии, ни в Испании – решительно ничего! Такого рода бездействие по истине непостижимо, и не даром Цезарь верил в свое счастье. Действительно, оно необыкновенно благоприятствовало ему, ни малейше не умаляя тем однако ни искусства, ни славы его действий. Не ему одному, но и всем великим полководцам, как он, счастье всегда более или менее благоприятствовало, но не но влиянию слепого случая, а потому что с их стороны лично было, между прочим, особенное искусство предугадывать, предусматривать счастье, склонять его на свою сторону, овладевать им, твердо упрочивать его за собою и пользоваться им в полной мере. Все это в точности исполнил и Цезарь, и это заслужило ему достойные честь и славу, какие бы ни были впрочем его тайные побуждения, виды и цели. Бездействие Помпея, вследствие слабости и упадка духа его, и пагубное для него влияние того и другого на приверженцев его в Италии и Испании, и особенно на Афрания, Петреия и Варрона, было также счастьем для Цезаря, но счастьем, которым он умел воспользоваться как истинно великий человек. Не Афраний, Петреий и Варрон, но Помпей своим бездействием был виновен в том, что эти три легата его, с 7-ю старыми, лучшими легионами, не могли удержаться против Цезаря в Испании. Могли-ли они предположить, что Помпей признает Испанию менее важною для себя, нежели Цезарь? Но и Афраний и Петреий, с своей стороны, были виновны в том, что имели совершенно ложный взгляд на свое и Цезарево относительное положение и не постигли, на что способен был Цезарь, даже в его трудном и почти отчаянном положений при Илерде. Видя его окруженным водою и отрезанным от всего, они. думали, что он погибнет, – не размыслив, что то был – Цезарь, а не какой-либо обыкновенный полководец, и вместо гибели его, вскоре увидели самих себя на краю гибели. К этому присоединилось еще известие о морской победе Брута при Массилии – и Помпеевы легаты, совершенно потеряв голову, стали делать только ошибки за ошибками и не умели воспользоваться отличными качествами своих старых и лучших Помпеевых легионов. Цезарю же, в таком относительном положении, стоило только продолжать свой план обходного движения и преимущественно действий своей отличной конницы. И чем далее, тем более Помпеевы легаты считали себя совсем погибшими и даже не помыслили пробиться силой или по крайней мер испытать счастья в бою. В случае неудачи, они не могли проиграть более, нежели Цезарь, а в случае победы – выиграли бы более его. Но, нерешась ни на то, ни на другое, они все проиграли и им не осталось ничего более, как предпочесть жизнь – поражению или смерть – позору.
Словом – Цезарь не упустил ничего, что было самого важного и решительного, но сделал все, что должно было привести к желаемому и предначертанному им концу. Если бы он был сильнее, то осадил бы или обложил бы Илерду, и конец был бы тот же. Но, не имев возможности сделать этого, он остался там, где был, до тех пор, пока Помпеевы легаты не могли более ни продовольствовать себя, ни добывать воду. Счастьем для Цезаря было также и то, что они замедлили свое отступление целыми сутками, но и этим счастьем Цезарь умел превосходно воспользоваться.
Наполеон I, по поводу действий на Сикоррисе, замечает, что Цезарь победил армию равносильную его собственной одним превосходством своего маневрирования, – что подобные результаты могут быть приобретаемы только в междоусобных войнах, – и наконец что земляные работы, которые Цезарь произвел при Илерде, для отвода воды из Сикорриса, были очень важны. – Достижение Цезарем своей цели единственно маневрированием, с постоянным избежанием боя – действительно заслуживает особенного внимания. В древние времена это было большою редкостью и исключением из правила, особенно у римлян – и в войне и в бою действовать наступательно с целью боя и решительного поражения и даже истребления неприятеля. Но в Испании, как против Афрания и Петреия, так и против Варрона, Цезарь имел целью, вовсе не поражение и истребление их войск, а напротив сохранение их и очищение ими Испании или переход их на его сторону, и этой цели он вполне достиг одним своим маневрированием. А что касается работ его для отвода воды из Сикорриса, то они принадлежать к числу замечательнейших в этом роде в древности.
§ 296. Осада Массилии; – поражение Куриона в Африки.
Выше (§ 280) было сказано, что Цезарь, прибыв к Массилии, в начале апреля 49 г. (по нын. счислению), приказал обложить ее 3-мя легионами легата Требония и сделать все нужные приготовления к осаде её на сухом пути и к построению судов для обложения её с моря; – сам же, чтобы не терять времени, отправился в Испанию. А в § 293 было упомянуто о победе Брута на море при Массилии. Здесь же следует изложить вкратце самую осаду Массилии {В комментариях Цезаря она описана очень подробно}, принадлежащую к замечательнейшим в древности и хотя веденную не самим Цезарем, но без со-мнения по его предначертаниям и указаниям.
Массилия была тогда одним из значительнейших городов на берегах Средиземного моря, по своей обширности, населенности, торговле и богатству. Она была расположена при устьях Родана (Роны), на полуострове между ними. Осада её могла быть начата Требонием не ранее, как в мае 49 г., когда все приготовительные к ней работы были кончены. Требоний повел две атаки против города: одну – между гаванью и верфями, а другую – с противоположной стороны устьев р. Родана, по дороге в Испанию, с целью приблизиться к городской стене. Оборонявшиеся, имея огромное число метательных орудий большего размера, метавших окованные железом бревна в 12 футов длины, пробивали и опрокидывали самые прочные щиты и мантелеты осаждавших. Тогда Требоний приказал прикрыть ходы к городу балками в 2 фута толщины и, посредством подвижных крытых ходов и огромного щита (мантелета), строить земляную насыпь. Осажденные противодействовали ему и останавливали его на каждом шагу сильными вылазками и действием из катапульт и баллист. Мужество и упорство их возросли еще более вследствие прибытия Посидия, присланного Помпеем на помощь Массилии, с 16-ю военными судами, которые были снабжены железными таранами на носу. Посидий атаковал Брута, но был разбит им и потерял 5 судов потопленными и 4 взятыми в плен, а с остальными спасся к берегам Испании.
Между тем Требоний, для прикрытия своих подступов справа, с начала осады устроил у самого контрэскарпа городского рва 4-х-угольное укрепление из кирпича. Но в последствии он приказал построить на его месте 6-ти-ярусную каменную башню, в 30 футов вышины, превышавшую городскую стену, дабы, не опасаясь более метательных орудий и зажигательных снарядов оборонявшихся, прогнать последних со стены, засыпать ров и подвести таран. Прикрываясь деревянными щитами (мантелетами) и завесами из сырых кож и из сплетенных толстых канатов, и поднимая их и кровлю башни по мере возвышения последней, осаждавшие, с необыкновенными: искусством, деятельностью и терпением, исполнили эту громадную и трудную работу в 3 недели. Снабдив башню бойницами и плоскою крышею (платформою) с зубцами, и вооружив ее метательными орудиями и стрелками, они, под прикрытием их, провели через ров насыпь и крытый ход самой прочной, постройки, в 60 футов- длины. Тщетно осажденные старались остановить осаждавших, бросая на крытый ход зажигательные снаряды и большие каменья: они безвредно скатывались с покатой крыши из толстых бревен, прикрытых слоем кирпичей и сырыми завесами. А между тем стрелки из башни и с платформы её поражали осажденных метательным оружием, наносили им величайший вред и наконец совсем прогнали их со стены. Тогда осаждавшие начали делать пролом в стене, которая вскоре и обрушилась. Устрашенные жители Массилии, уже крайне нуждаясь в продовольствии, бросили оружие, вышли из города и просили пощады. Требоний, получивший от Цезаря приказание щадить Массилию, до прибытия его заключил перемирие и дал своим войскам отдых. Но осажденные воспользовались тем и, вероломно напав на осаждавших, сожгли их осадные машины и большею частью разрушили их осадные работы, а на другой день произвели общую, сильную вылазку, но были с большим уроном опрокинуты обратно в город. Требоний немедленно приступил к устройству новых осадных машин и работ, и успел в этом в несколько дней, при усердии своих войск, ожесточенных против осажденных. Между тем Цезарь прибыли из Испании, и осажденные, жестоко страдая, от голода и заразительных болезней и совершенно упав духом, наконец сдались (в августе 49 г., после 5-ти-месячных обложения и осады, {Наполеон I говорит, что Цезарь перешел через Рубикон в июле 49 года, завладел Италией в августе, Испанией и Массилией в октябре, а в ноябре был в Риме диктатором. Но счисление времени Гишаром вернее и служило руководством, в настоящем изложении... Впрочем вообще следует сказать, что время счисление у Цезаря и древних писателей очень не-определенно, а у новейших различно, но Гишарово, как сказано, вероятнее всех.} а начальствовавший в Массилии Домиций успел спастись морем. Цезарь говорит, что он поступил с Массилией милостиво более из уважения к древней славе её, нежели потому, чтобы она заслуживала того. Но жителей её он обезоружил, отнял у них флот и казну их, поставил в Массилию 2 легиона, остальные послал в Италию, а сам отправился в Рим.
В это время в Африке случилось одно событие, невыгодное и неприятное для Цезаря. Выше было сказано, что он, после отплытия Помпея в Грецию, послал, между прочим, Куриона с 3-мя Помпеевыми легионами, стоявшими в Корфиние и перешедшими на сторону его, Цезаря – в Сицилию, в звании пропретора, с тем, чтобы он переправился в Африку, где Аттий Вар начальствовал армией Помпея. Курион, презирая, по словам Цезаря, военные силы Помпея в Африке, переправился в нее только с 2 легионами и 500 чел. конницы, высадился близ одного места, которое Цезарь называет Аквиларией, имел несколько удачных дел в окрестностях. Утики и уже собирался осадить этот город, когда мавританский царь Юба с сильным вспомогательным войском прибыл на помощь Аттию Вару. Курион двинулся на встречу Юбе и, поверив ложным слухам, что его самого не было при отряде, посланном им на помощи Утике, атаковал этот отряд. Но вслед за последним шел сам Юба с главными силами, и хотя Курион сначала опрокинул и разбил неприятельскую конницу, но затем был подавлен превосходными силами Юбы, разбит на голову и сам убит, а из армии его только немногие могли спастись морем в Сицилию. Курион сам был виною своего поражения, сделав много грубых ошибок, из которых последнею и главною была та, что вместо расположения в старом лагере Сципиона при Утике и выжидания в нем прибытия еще 2-х легионов из Сицилии, как он хотел того первоначально, послушался ложных слухов о движении против него только одного отряда Юбы и, не удостоверясь в справедливости этих слухов, опрометчиво двинулся против него. Но, наткнувшись на главные, превосходные числом силы Юбы, он погиб с войском своим жертвою своей опрометчивости, которую Цезарь называет «юношескою пылкостью, предприимчивым духом и счастьем дотоле Куриона.» Но даже и наткнувшись на Юбу, Курион мог бы дать другой оборота делу, если бы действовал обдуманнее и разумнее. Как бы то ни было, поражение его, в то самое время, когда Цезарь, покорив Испанию и Массилию, собирался переправиться в Грецию, было и невыгодно, и неприятно для последнего.