§§ 273–274. Война Цезаря в Галлии в военно-политическом и стратегическом отношениях. – §§ 275–278. Образ и искусство ведения Цезарем войны в Галлии. – Действия стратегические. §§ 279–281. Тактические действия Цезаря и устройство его войск в Галлии. §§ 282–283. Полевая фортификация и полиорцетика. – § 284. Заключение.
Источники и исторические пособия: Комментарии Цезаря, Turpin de Crisse, Guichard, Napoleоn I, Lossau, Rutow, K. F. Untersuchungen etc. и пр. указанные выше после предисловия к этой части.
§ 273. Война Цезаря в Галлии – в военно-политическом отношении.
Рассматривая войну Цезаря в Галлии, в общей её совокупности – прежде всего в военно-политическом отношении и приняв в соображение все, что было сказано выше (в главе XXXVI, I, §§ 250–253) о Цезаре, особенно со времени назначения его в 59 г. консулом, с присвоенными ему правами и обязанностями, следовало бы, кажется, заключить, что Цезарь был законно обязан только защищать северные пределы вверенных ему областей римской республики от нападений галлов, гельветов и германцев – народов независимых и в то время не только не враждебных явно и открыто римлянам, по отчасти даже союзных с ними (эдуи и Ариовист). Но могла ли в то время в Риме быть, не только речь, но даже мысль о законности, праве и справедливости? Рим был тогда в полной власти трех честолюбцев – Помпея, Красса и особенно Цезаря, из которых каждый в тайне стремился к нераздельной, неограниченной, верховной власти, без сомнения (как у всех подобного рода честолюбцев) единственно на общую пользу республики и народа римских! У Цезаря в особенности эта мысль вполне созрела с самой молодости и была главною, постоянною его целью. Все прочее, без разбора, должно было служить ему средством к достижению её, но в особенности; – армия и война. Одна должна была служить другой: армия – вести и расширить войну, а война – образовать и усилить армию. Поэтому Цезарь ничего так не желал, как войны – и случай ли, или необыкновенное счастье его, в это самое время побудили гельветов исполнить задуманное ими еще в 61-м году переселение из Гельвеции в юго-восточную трансальпийскую Галлию, на пределы римской нарбонской провинции. Это немедленно доставило Цезарю желанный им и вполне законный повод к войне с гельветами, которых ему ни в каком случае невозможно было и не следовало пропускать в трансальпийскую Галлию, для водворения в ней. Счастливая звезда Цезаря повела один ряд благоприятных для него обстоятельств за другим. Отраженные на Родане, гельветы двинулись чрез земли союзных с римлянами эдуев, а они, и с ними союзники их амбарры и аллоброги призвали Цезаря на помощь! И так, с первого же шага в Галлии цизальпинской и трансальпийской, Цезарь является вполне законным защитником и римских пределов, и римских союзников. После поражения гельветов при Бибракте, принятия их покорности и принуждения их воротиться в Гельвецию, казалось бы, что законная цель войны с ними была достигнута, пределы и союзники римские были обеспечены и Цезарю более не было законных причин и поводов к войне в Галлии. Но счастье Цезаря снова представило их ему – в призвании Ариовиста с германцами из-за Рейна на помощь секванами и арвернами, а Цезаря эдуями. Хотя Ариовист был такой же союзник римлян, как и эдуи, но наложение им дани на секванов, арвернов и эдуев и завладение им 1/3 земель их, заставили все эти три племени призвать на помощь Цезаря. Ничто не могло более соответствовать как законным, так и личным, тайным побуждениям Цезаря идти на помощь эдуям, секванам и арвернам, а вслед за тем и тревирам, против Ариовиста и зарейнских германцев. Разбив Ариовиста и отразив германцев, как и перед, тем гельветов, от пределов Галлии, Цезарь в два похода в 1-й год своего управления столько же законно, сколько и блистательно, исполнил свой долг – охранителя пределов римских и союзных с Римом галльских племен.
Но уже с следующего 2-го года войны все изменяется. Если верит самому Цезарю в его комментариях, – все последующие причины и поводы к войне с разными племенами Галлии были вполне согласны с интересами и истинною политикой Рима и следовательно вполне законны и справедливы. Но верить в этом Цезарю трудно или по крайней мере можно лишь на сколько эти причины и поводы были согласны с его личными интересами, видами и побуждениями. Для них, война Цезаря с разными племенами Галлии была необходима – и первый случай к тому представился (по словам Цезаря) в составлении – будто бы – бельгами и многими кельтическими галлами наступательно-оборонительного союза против римлян, что побудило Цезаря (по его же словам) предупредить их внесением войны в собственные их земли. А это, в военно-политическом отношении, нисколько не было ни законно, ни справедливо. Кельты и особенно бельги обитали не близ пределов римских, а далеко от них, и если бы напали на них или даже двинулись против них, то Цезарь законно и справедливо мог бы отразить их на самых этих пределах или двинувшись от них на встречу галлам. Но благо республики, честь и достоинство римского народа – будто бы требовали предупреждения бельгов – и Цезарь двинулся в их земли, в северной Галлии, на совершенно-противоположном римским пределам краю её! Не будем следить далее, шаг за шагом, за действиями Цезаря в Галлии; против разных племен её, в разных краях и частях её, то на севере или юге, то на западе, востоке и середине. Причины и поводы, по словам Цезаря, были все одни и те же – союзы и восстания племен Галлии и необходимость разрушать одни и усмирять другие, как будто Галлия была не независимая, а уже подвластная Риму страна, и дело шло вовсе не о борьбе с народами, восстававшими за свою свободу и независимость, а с возмутившимися римскими подданными! Так разгромлены и покорены были Цезарем бельги на севере, приморские венеты, на западе, морины и менапии на северо-западе, узипеты, тенхтеры и тревиры на северо-востоке, сенноны и карнуты в середине, и наконец все вообще племена Галлии, на всем пространстве её, после не-однократных восстаний, из которых самое общее, сильное и опасное было в 7-м году войны (52-м).
Но одной войны с галльскими племенами в Галлии было, как видно, недостаточно для Цезаря в его видах – и он присоединил к ним войну за Рейном с германцами и за морем с британцами. Ни те, ни другие не нападали на него и даже не угрожали ему, но – по словам Цезаря – будто бы постоянно помогали галлам войсками, что не только сомнительно, но и, кажется, просто неверно. И галлы, и германцы, и британцы были многочисленные, свободные и независимые, полудикие или дикие народы и, находясь в соседстве между собою, были в постоянных, то мирных, то враждебных, взаимных отношениях, и то воевали, то мирились. Кто же поверит словам Цезаря в его записках, будто эти три народа были между собою во взаимных отношениях каких-то правильно ― и благоустроенных государств! Записки Цезаря были писаны им преимущественно для современников его в Риме и для его личных целей, которых и достигли. Но отдаленному потомству, особливо в наше время, нетрудно, кажется, прорвать эту тонкую паутину преднамеренного искажения истины, с личными, своекорыстными целями, как бы и сколько бы она ни была прикрыта громкими, но лицемерными фразами о благе республики и чести и достоинстве народа римских!
Словом – из всей 8-ми летней войны Цезаря в Галлии, в военно-политическом отношений вполне законными. и справедливыми со стороны его являются только два первые похода его против гельветов и Ариовиста с германцами, в 1-м (58-м) году. Вся же, остальная затем война его в Галлии, с четырьмя предприятиями или экспедициями его за Рейн против германцев и за море против британцев, была столько же незаконна и несправедлива с его стороны, сколько напротив законна и справедлива со стороны галлов, германцев и британцев. Эти три народа воевали за свою свободу и независимость, за свой родной край, а Цезарь – за средства к достижению им верховной, неограниченной власти в Риме! И потому с военно-политической стороны он в войне в Галлии является далеко не в блистательном и даже не в светлом виде.
§ 274. Война Цезаря в Галлии –. в стратегическом отношении.
Совсем иное следует сказать о Цезаре, в этой войне, собственно с военной стороны, во всех отношениях. Тут он вполне является великим полководцем от природы и рождения, хотя и начинающим и еще учащимся, и то действующим безукоризненно, притом великодушно, кротко и человеколюбиво, то делающим большие и даже грубые ошибки и поступающим несправедливо, жестоко и даже варварски и недостойно высокообразованного римлянина тогдашнего, языческого и уже крайне развращенного Рима. И то, и другое, и со светлой, и с темной стороны, уже было указано в своих местах выше, а потому, не повторяя этого здесь; укажем лишь на общие и главные черты военных действий Цезаря в Галлии, в стратегическому тактическом и др. отношениях.
{Руководством при этом служили преимущественно сочинения: Napoleоn I. Ргeсis des guerres de Cesar, Loss au: Ideale der Kriegfuhrung etc. Caesar, Вьstow: Heerwesen und Kriegfuhrung' C. Julius Caesars и К. F. Untersuchungen uber die Kriegfuhrung der Rцmer gegen die Deutschen etc.}
Рим, уже в самом начале своих междоусобий, удачно воевал в трансальпийской Галлии. Римская политика – покровительствовать и богатому, торговому городу Массилии (н. Marseille), и союзному галльскому племени эдуев. – привела римскую армию в южную Галлию и соделала страну между Роданом, морем и Альпами римскою провинцией (по главному городу Нарбо, н. Narbonne, Названною Нарбонскою Галлией I).
Когда Цезарь в 58 г. открыл войну против гельветов в Галлии, власти Рима в ней принадлежал край к востоку от Родана вверх до Лугдуна (н. Lyon). К западу и к северу от Родана обитали союзные с римлянами галльские племена эдуев и секванов, а на востоке альпийские горные племена угрожали движением в долину Родана и враждебно замыкали ближайшие горные проходы в северную Италию или в цизальпинскую Галлию.
Таково было клинообразное, от моря вверх в Галлию, стратегическое положение римской провинции, из которого Цезарь предпринял свое сосредоточенное движение в Галлию и которое Цицерон в своей речи о консульских провинциях, назвал римскою узкою тропою. – Война Цезаря с гельветами и Ариовистом имела предуготовительную цель обеспечения правого фланга римской армии, где край между горными хребтами Вогезским и Юры образовал удобный для зарейнских германцев проход от Рейна в богатый край секванов (Bourgogne). Обеспечив эту сторону кротким обращением с обитавшими там племенами, после поражения гельветов и Ариовиста и возвращения их в Гельвецию и за Рейн, Цезарь, при содействии эдуев и других приязненных Риму племен, совершил такое же клинообразное, обеспеченное справа Вогезскими горами, движение против бельгов, чрез водоразделы Мозы pp. (Meuse) и Матроны (Маше), до pp. Аксоны (Aisne) и Сабиса (Sambre). Этот путь Цезаря направлялся вдоль нынешних Аргоннских гор и лесов, между pp. Aisne и Aire, через нын. города Vesoul, Langres и Rheims. На берегах верхних Мозы (Meuse) и Мозеллы (Мозели), в землях приязненных левков (Toul) и лингонов (Langres), были устроены многие римские укрепленные лагери., для обеспечения правого фланга римской армии. При этом Цезарь тщательно поддерживал мирные отношения к упомянутым племенам до самого устья Мозеллы.
Это второе стратегическое расположение Цезаря в Галлии, при его сосредоточенном движении внутрь её, повело постепенно к поражению и покорению племен и союзов племен -преимущественно северной – бельгийской Галлии, как равно западной – приморской, юго-западной – аквитанской и юго-восточной – лугдунской и секванской, а также и к двум переходам через Рейн в Германию и к двум переправам за море в Британию. По мнению новейших исследователей, оба перехода через Рейн были совершены, по иным – около нын. Кёльна, а по другим вероятнее – между нынешними Кобленцом и Андернахом ниже его, обе же переправы в Британию – из нынешней Булони.
Наконец, одолев всеобщее восстание галлов в центральной – кельтической Галлии и сокрушив последние восстания бельгов, Цезарь довершил покорение Галлии поражением последних остатков войск галлов в Аквитании.
Таким образом вообще Цезарь, проникнув в Галлию от Родана вверх по Арару к Аксоне, Сабису, Мозе и Мозелле, центральное расположение свое имел преимущественно в кельтической Галлии и из этого центрального расположения главные действия свои производил преимущественно против различных частей и племен бельгийской Галлии, так как обитавшие в ней племена были самые грубые, дикие и воинственные и пользовались содействием соседей своих на востоке, таких же воинственных германцев на нижнем Рейне. Поэтому и самые трудные действия Цезаря в Галлии были в этой части её; действия же его на западе, юго-западе и особенно юго-востоке были менее трудны. Все эти действия имели характер частных экспедиций, в разных направлениях, против восстававших племен или союзов племен и разнообразились как силами и особенностями восстававших галлов, так и свойствами местности, где они обитали или действовали.
Затем, обращаясь к рассмотрению действий Цезаря в Галлии – в частности, в каждом году и походе особо, следует заметить, что в 1-м походе своем против гельветов Цезарь обнаруживаете большие осторожность и осмотрительность, однако, не смотря на то, был несколько раз обманут гельветами, и между заботами о продовольствовании своих войск и необходимостью нападения на гельветов, нередко впадал в очень трудное положение. Набор им двух новых легионов (11-го и 12-го, сверх 5-ти данных ему сначала), хотя и во вверенной его управление цизальпинской Галлии, не оправдывался законным уполномочением его иметь только 5 легионов, хотя и оправдывался отчасти его консульскою властью и в особенности обстоятельствами, в которых он находился. Наполеон I говорит, что в римской провинции у Цезаря сначала был только 1 легион (10-й), к которому он присоединил потом 3 старых легиона из Иллирии и 2 новых из цизальпинской Галлии, что составило у него всего 6 легионов (от 30 до 36 т. войск) в 1-м походе против гельветов. При этом Наполеон I замечает, что Цезарь отказал гельветам в переходе через Родан 13-го апреля 58 г. по римскому календарю или 23 января по нынешнему юлианскому, и двинулся в Лион и оттуда к Шалону на Саоне, перейдя через Саону разбил жителей нын. Цюриха, а 20 суток после того (между 1 и 15 мая) – главные силы гельветов в одном переходе от нын. Autun (Бибракты) и преследовал их 4 дня до нын. Лангра, где простил их и приказал вернуться в Гельвецию.
Во 2-м походе против Ариовиста он действовал уже гораздо смелее, однако все еще с большою осторожностью. Но когда Ариовист стал угрожать его тылу и сообщениям, тогда Цезарь явил некоторые колебания и нерешительность в своих соображениях и действиях. От этого и произошло то, что он несколько раз пытался побудить Ариовиста к тому либо другому движению, пока не сделал наконец того, что должен был бы сделать с самого начала, и вследствие того разбил и прогнал Ариовиста за Рейн. Наполеон I замечает, что Ариовист. разбил жителей Autun и их союзников – при Pontarlier, 1/3 земель их раздал своим германцам, 24 т. которых двинулись из нын. Констанца, а 100 кантонов свевов уже подступили к правому берегу верхнего Рейна; – что Цезарь, перейдя на левую сторону Саоны, занял Безансон, на 7-й день похода от него к Рейну встретил Ариовиста и разбил его в 16-ти лье (около 10 миль или 70 верст) от Рейна, близ нын. Бельфорта, в сентябре 58 г.
В 3-м походе против бельгов и нервиев он являет еще ту же осторожность на походе и в лагерях, но притом и некоторую беспечность после того, на что решался, а это нередко даже угрожало ему опасностью, как, например, когда он был атакован нервиями неожиданно и даже врасплох. Этот случай произвел на него и оставил в нем особенное впечатление, которое обнаружилось в следующих походах заботливостью его о соблюдении строжайших мер предосторожности и особенно о том, чтобы всегда и везде, по возможности, иметь за собою резервы. Наполеон I замечает, что в начале 57 г. Цезарь набрал еще 2 легиона и в феврале прибыл с ними в Sens, где имел уже 8 легионов (от 40 до 48 т. чел. пехоты) и кроме того большое число вспомогательных галльских пехоты и конницы и легкой пехоты балеарской, критской и африканской; – что бельги, в числе 300 т., захотели взять, не Fismes или Laon, но Bievres; – что Гальба стоял правым флангом к Graonne, а лагерь Цезаря был у Pont-a-Vaire на Саоне; – что сражение тут произошло в начале июля, а на Самбре, около Мобёжа, в конце июня по нын. календарю; – наконец, что крепость адуатуков находилась там, где ныне Falais на p. Мehaigne, между Намюром и Люттихомь.
В 4-м походе против венетов и других приморских галлов усматривается уже, гораздо лучше, нежели до тех пор, соображенный и исполненный план действий, но притом и большое счастье или удача. Здесь-то Цезарь впервые имел случай развить способности свои к военным соображениям. Но, говорит Наполеон I, действия Цезаря против венетов и других приморских галлов были жестоки, несправедливы и не политичны; – причиною легкого покорения этих и всех других племен Галлии было их племенное разъединение, без одного общего управления и войска, и обороне их способствовали только свойства страны их, покрытой обширными лесами и болотами, с множеством больших и малых рек, но без дорог; – наконец он прибавляет, что если бы военная слава Цезаря; основывалась только на покорении им Галлии, то была бы еще сомнительною (problematique).
Гораздо менее замечателен 7-й поход за Рейн против германцев (1-й) и даже, кроме построения моста на Рейне (и то неособенно важного) ничем не замечателен, ошибочен и не искусен, а Наполеон I называет его преждевременным и неудачным, постройку им моста через Рейн – не предоставляющею ничего особенного и необыкновенная, действия же его против жителей нынешних Берга и Цютфена – противными народному праву, и приносящими Цезарю мало чести и славы: хотя он всячески, но напрасно, старается оправдать их.
8-й поход против британцев или 1-е предприятие его против Британии доказывает только силу и твердость воли Цезаря, но в соображении, исполнены и результатах он столько же неудовлетворителен, сколько и 1-й поход за Рейном. В обоих, по мнению Наполеона I, Цезарь не имел удачи потому, что не сделал необходимых приготовлений, оба обратились к его стыду и не даром враги его считали счастиьм для него, что он еще спасся, а не погиб.
Но 11-й поход или 2-е предприятие против Британии было уже полнее и лучше соображено и исполнено, хотя результаты его были очень неважны и даже, можно сказать, ничтожны и притом, по мнению Наполеона I, предприятие это было бесполезно и как оно, так и походы его за Рейн не оставили никаких следов ни в Британии, ни в Германии.
По возвращении Цезаря в Галлию, последовало то широкое и ошибочное размещение им легионов на зиму, которое было причиной первого и весьма чувствительного для Цезаря поражения легатов Сабина и Котты. Это был жестокий урок для Цезаря, который, вследствие того, никогда уже более не размещал так своих войск.
14-й поход или 2-е предприятие Цезаря против зарейнских германцев – свевов, столько же мало замечателен и удачен, сколько и 7-й поход или 1-й за Рейн, и не представляет ни важных результатов, ни особенного искусства.
Вообще о всех четырех предприятиях или экспедициях Цезаря против германцев за Рейном и против британцев за морем можно сказать, что они ни по цели, ни по исполнению, ни по результатам своим не имели никакой пользы и важности, ни в политическому ни в военном отношении, и скорее были вредны и даже опасны. Но они были нужны, важны и полезны Цезарю для его личных видов, увеличением его славы и усилением его влияния в Риме, чрез посредство его приверженцев, не смотря на упреки ― и даже насмешки его врагов.
В 6-м году войны (53) Цезарь, по замечанию Наполеона I, набрал еще 2 легиона, да Помпей прислал ему 1 свой легион, и тогда Цезарь, пополнив урон в своих легионах, имел их уже 10 (от 50 до 60 т. чел. легионерной пехоты, сверх вспомогательных войск).
Из числа последующих затем походов, замечательнейшим был, без сомнения, 16-й, в 7-м году войны против всеобщего восстания галлов под предводительством Верцингеторикса. В этом походе и во всех. действиях его, Цезарь бесспорно явил в высокой степени свои военные дарования и искусство и необыкновенные находчивость, деятельность, смелость и отважность, соединенные однако с благоразумною осторожностью. Только одни действия его во время осады Герговии составляют исключение из этого и доказывают, что и великие полководцы могут делать ошибки и что не всегда действия их – безукоризненны, а счастье – благоприятствует им. Цезарь при осаде Герговии имел в виду цель очень важную, но достигнуть её, пока Верцингеторикс с своим войском стоял при Герговии, было невозможно. Может быть, что Цезарь надеялся принудить Верцингеторикса к какому-нибудь ошибочному движению и напасть на него тогда с выгодою для себя. Но и эта надежда исчезла с неудавшимся и отбитым приступом к Герговии. Однако Цезарь в этом случае, как и в других подобных, не был введен в заблуждение ни своими собственными ошибками, ни большим пли меньшим несчастьем или неудачей, но старался те и другие немедленно и по возможности лучше исправить, для того, чтобы одна невыгода не влекла за собою другие. Так и неудача под Герговией нимало не по-действовала на него вредно и он даже простил эдуям их измену, имея в виду в будущем окончание войны и. что до тех пор эдуи могли еще быть полезными ему. Других же галлов он удержал силой или страхом.
Следующие затем: осада Алезии и действия во время её были важнейшими и замечательнейшими, не только в этом походе, но и в целой войне. Цезарь является уже при этом несравненно более в ярком свете и значительном развитии своих военных дарований и искусства, нежели в предидущих походах и особенно в первых двух против гельветов и Ариовиста. Можно сказать, что в 6 лет с того времени он с такими успехом и пользой для себя постепенно прошел 6-ти летнюю, военно-практическую школу войны в. Галлии, что далеко ушел вперед и значительно приблизился к той высокой степени, на которую стал позже. Своими: напряжением сил и деятельностью, соображениями и исполнением их, он справедливо заслужил достойную славу. Многие подробности действий и особенно фортификационных и осадных работ при осаде Алезии могут в наше время показаться странными, или не совсем понятными, или даже сомнительными. Может быть, что сведения о них дошли до нас или не в полноте, или не в надлежащем виде, либо со стороны самого Цезаря, либо от искажения подлинника его комментариев. Но для исследователя, не мелочных подробностей, а общих великих результатов, имевших решительное влияние на целую войну, осада и взятие Алезии Цезарем всегда будут, как и всегда были, одним из величайших военных предприятий и событий в древности. Цезарь совершил при этом все, что только можно было ожидать от такого великого полководца, своими военными подвигами справедливо ставшего высоким образцом для потомства и снискавшего себе достойную славу. Наполеон I, вообще довольно строго судящий-действия Цезаря в Галлии, отзывается с похвалою о действиях как Верцингеторикса и галлов, так и римлян, говоря, что решимость галлов, сила их войска и искусство Верцингеторикса составляют славу римлян в этом походе, но не говоря ни слова об искусстве и славе самого Цезаря, замечая только, что он в этом походе дал НЕСКОЛЬКО сражений и произвел три осады, из которых две удались ему, и что ему в первый раз пришлось с 80 т. своих войск (по мнению его, Наполеона иметь дело с соединенными силами галлов, 80 т. войск Верцингеторикса и 240 т. вспомогательная войска, всего 320 т. Действия галлов, прибавляет он, свидетельствуют о их решимости и храбрости, но также и об их бессилии, вследствие отсутствия порядка, дисциплины и умения.
Дальнейшие попытки галлов против римлян и в пользу восстановления своей независимости были уже ничтожны в сравнении с предшествовавшими. они могли бы только еще более увеличить наше уважение к мерам противодействия им Цезаря, являющегося в них все более и более уверенным в себе и великим полководцем, если бы не были помрачены жестокостью и бесчеловечием его, которые и вообще, в целой войне в Галлии, нередко были проявляемы им и притом несправедливо и даже во вред собственным интересам и славе своим. Сюда должно между прочим отнести и то, что он не уважил достоинств и доблестей Верцингеторикса – единственного, достойного его, противника между галлами, и для собственной славы и даже тщеславия сохранил его в плену – для своего триумфа в Риме, а затем казнил его! Все это не делало чести Цезарю в нравственном отношении. Но, за исключением этого, равно как незаконности и несправедливости вообще войны его в Галлии против галлов, за Рейном против германцев и за морем против британцев, война его в Галлии, собственно в военном отношении, заслуживает особенного внимания, между прочим и в том отношении, что Цезарь достиг в ней полного развития своих военных дарований и искусства, и тем далеко превзошел своего политического соперника Помпея, как увидим ниже. Наполеон I, по поводу действий Цезаря в последнем (51) году войны в Галлии, говорит, что Цезарь встретил в нем довольно сильное сопротивление только со стороны жителей нын. Beauvais, которые очень мало участвовали в войне Верцингеторикса против Цезаря и явили более благоразумия и искусства, нежели прочие галлы, жители же нын. Берри и. Шартра, от страха, не оказали никакого сопротивления; что Цезарь, по взятии Кадурки (нын. Cahors), поступил бесчеловечно жестоко, отрубив руки защитникам его, и прибавляет, что вообще Цезарь был жесток (cruel) и часто даже свиреп (feroce) против галлов.
§ 276. Образ и искусство ведения Цезарем воины в Галлии. 1) Приготовительные меры и соображения перед походом.
Цезарь вполне усвоил себе и деятельнейше выразил в войне в Галлии (как и в последовавших за нею) главную цель военной политики Рима, состоявшую с самого основания его – в распространении им своей власти в Италии и вне оной, а в последние времена республики, в особенности – в завоевании всего (известного тогда) мира (см. ч. I, II и III В. В. И. древних времен), равно и главное средство к тому – войну завоевательную. Поэтому он был не только великий, но и преимущественно великий римский полководец, особенно тем, что применил к делу, как никто иной, военные учреждения римлян в том духе, в котором они были создали и развились с самого начала. Поэтому же можно сказать, что и в его образе ведения войны можно изучить образ ведения войны римлянами вообще, но только во всех его высоте и. блеске.
Согласно с этим, Цезарь отлично умел, вполне по-римски, употреблять и военную политику, как вспомогательное ведению войны средство, но никогда не допускал ее исторгать у него то, что было приобретено им войною.
Начав оборонительным образом ведения войны против гельветов, после того он уже всегда вел войну и действовал наступательно в стратегическом отношении, хотя в политическом всегда представлял себя атакованным или угрожаемым и если не вынужденным, то побужденным к войне и бою. Если же и бывали случаи, когда он являлся в положении оборонительном, то лишь временно, для выиграния времени и силы и тем сильнейших потом наступательных действий. Это относится одинаково и к войне, и к бою.
Верный во всех отношениях римской системе ведения войны, Цезарь вел ее весною, летом и осенью, зимою же давал войскам отдых, располагая их по одному или более легионов в укрепленных лагерях, совершенно отдельно от населения края, держа их в постоянных военных упражнениях, работах и соблюдении строгой дисциплины, что все доставляло только одни несомненные выгоды. Случалось, что расположение войск в зимних лагерях, по обстоятельствам, бывало сокращаемо или и прерываемо ранее обыкновенная, как например в Галлии, в 54 году, вследствие нападения бельгов, а в 52 году – вследствие всеобщего восстания галлов. Тогда военные действия возобновлялись еще в конце или и в середине зимы.
Комментарии Цезаря свидетельствуют, что он всегда прилагал особенные попечение и заботливость о приобретении, до открытия похода, сведений о местности, на которой и о неприятеле, против которого имел в виду действовать, – равно и то, что сведения эти, в тогдашние времена и в тогдашних обстоятельствах, особенно в Галлии, Германии и Британии, было более или менее трудно приобретать в нужной и удовлетворительной степени. Средствами для приобретения их служили: или отряжение для того особых чинов армии, римлян и преимущественно галлов, или отрядов конницы (галльской или германской), или сношения с союзными галльскими племенами, либо с приверженными римлянам партиями между ними, или наконец усиленный рекогносцировки с отрядами войск. Характер последнего рода имеют первые предприятия или экспедиции Цезаря за Рейн против германцев и за море против британцев.
Цезарь в Галлии был всегда слабее противников числом войск, но далеко превосходил их в военном устройстве и вооружении своих легионов, в их доверии к победе и в необыкновенной, так сказать, рабочей силе их или способности переносить неимоверные труды и лишения и совершать – столь же неимоверные работы (как напр. при осадах Герговии и особенно Алезии). Понятны поэтому собственные слова его, что с такими войсками можно было все небо перевернуть!
Цезарь не любил усиливать свои легионы большим числом союзных или наемных, вспомогательных, но неустроенных войск (галльских и германских), а довольствовался только строго необходимым, именно конницей и стрелками. О том, что в Галлии он не имел римской конницы, а лишь вспомогательную галльскую и германскую, начальствование над которою вверял – вероятно по причинам политическим – гальским и германским, знатным, но доверенным и надежным вождям, уже было замечено выше (стр. 18 в выноске).
Числительное превосходство сил его неприятелей в Галлии, Германии и Британии побуждало его сколько можно менее и реже разделять собственные силы, но преимущественно иметь их сосредоточенными, а если необходимость и вынуждала его иногда разделять их, то лишь временно, с тем чтобы при первой возможности снова сосредоточивать. Так в походах против гельветов и Ариовиста он постоянно держал все свои 6 легионов вместе, а поход против бельгов открыл со всеми своими 8-ю легионами.
По тем же причинам он всегда старался принуждать своих неприятелей к разделению их сил, но при этом, для собственного сосредоточения, должен быль нападать на не-приятеля прежде, нежели он успевал вооружиться и сосредоточиться, – и разбивать силы его по частям. А для этого он вознаграждал быстротою движений и действий своих относительную слабость сил.
Предметами первых наступательных движений и действий его были или ближайшие или важнейшие пункты, на которых силы неприятеля были сосредоточены. Так, в походе против бельгов, он прежде всего быстро двинулся против ремов, как ближайших к нему, так и колебавшихся еще, приступить ли им к союзу бельгов или нет. ― Этим он с самого начала приобрел значительные успехи и выгоды для себя, потом точно также обезоружил белловаков, суэссонов и их соседей, и затем еще стал в оборонительное положение в укрепленном лагере на обоих берегах Аксоны. В 52 г. средоточием неприятельских сил служил край между Севенскими горами и левым берегом р. нижнего Лигера (Луары). Легионы же Цезаря находились в краю между р. р. Секваной (Сеной) и Матроной (Марной) ― и Цезарь повел их кратчайшим путем из Агендика (Sens) через Генаб (Orleаns). В походе против венетов и их союзников он разделил свои силы так, что сам с 3-мя легионами двинулся к южным берегам нынешней Бретани, Титурия с 3-мя легионами послал к северным берегам её и в нынешнюю Нормандию, Красса с 12-ю когортами и частью конницы – в Аквитанию, Лабиена с остальною конницею – в северо-восточную Галлию, а 8 когорт вероятно были употреблены на вновь построенном флоте. Но и тут главные силы – 6 легионов находились в недальнем расстоянии. одни от других, в Бретани и Нормандии.
Цезарь разделял свои силы также и в тех случаях, когда нужно бывало обеспечивать сообщения армии с краем в тылу её, служившим ей основанием действий, если политические союзы с племенами в этом краю или содержание их угрозами в спокойствии и повиновении не могли служить достаточно надежными для того средствами. Так во время 2-й экспедиции в Британию Цезарь, из 8 легионов своих, 3, с половиною конницы, оставил в северной Галлии и на берегах её, для обеспечения их и всей Галлии, а с собою взял только 5 легионов и другую половину конницы. В 52 г., во время всеобщего восстания галлов, римская нарбонская провинция, занятая 22-мя когортами легата Л. Цезаря, служила Юлию Цезарю первым и главным основанием действий, а земли ремов, союзников довольно надежных; – вторым, связанными с первым посредством земель секванов, на левой стороне реки Арара (Саоны), также довольно спокойных и надежных. Второе из этих двух оснований действий стало еще важнее, когда круг восстания галлов расширился, особенно в округе Лютеции (Парижа) и в землях эдуев (между р. р. Луарой и Саоной). Поэтому, для обеспечения сообщений между 1-м и 2-м основаниями действий (через Moulins, Nevers и Auxerre) и всех тяжестей армии, Цезарь и оставил Лабиена при Агендике (Sens), сначала с 2-мя, а потом с 4-мя легионами.
Подобным же обеспечением сообщений в тылу армии Цезаря следует признавать также и отряды войск, которые он оставлял в некоторых пунктах, в укрепленных лагерях, с целью, смотря по обстоятельствам, оборонительною, либо и наступательною, как, например, в особенности – во время экспедиции в Британию, на берегу моря, где они охраняли и место высадки; и тяжести, и флот, и сообщения с Галлией.
Цезарь иногда разделял свои силы также и для того, чтобы препятствовать галлам сосредоточивать собственный, либо отвлекать их от одного пункта к другому, для дальнейшего и успешнейшего нападения затем на первый из них с главными силами. Так в походе против бельгов, расположась с своими легионами в укрепленном лагере на обоих берегах р. Аксоны, оп послал вспомогательные войска эдуев произвести вторжение в земли белловаков (Beauvais), чем заставил бельгов разделиться и отказаться от наступательных действий против него. В 52 г., отразив Луктерия от границ римской провинции, он, движением с слабым отрядом через Севенские горы в земли арвернов (Auvergne), заставил Верцингеторикса двинуться туда с среднего Лигера (Луары), а сам между тем немедленно отправился лично к своим легионам нар. Секване (Сене) и с ними явился на среднем Лигере (Луаре).
Оборонительные промежутки времени встречаются в действиях Цезаря всегда только между предыдущими и последующими наступательными действиями, но и те всегда соединены с смелым наступательно – оборонительным характером, без пренебрежения однако всех нужных мер предосторожности и обеспечения со всех сторон. Так через Рейн он не хотел переправляться на судах, признавая это ненадежным. В походе против гельветов он прежде и более всего старался преградить им пути в римскую провинцию, а самому притянуть к себе 5 легионов из цизальпинской Галлии, и затем уже перешел в наступление. В походе против бельгов, в лагере при р. Аксоне, он имел в виду достигнуть собственного усиления посредством ослабления бельгов, вследствие вторжения эдуев в земли белловаков. В 52 г. он отступил от Герговии к Секване путем, на котором мог мало проиграть, но много выиграть, а именно соединиться с 4-мя легионами Лабиена.
Средством искусно-соображенные действия с успехом приводить в исполнение и достигать цели их, Цезарю служило, между прочим, надлежащее обеспечение войск продовольствием. Заботливость его об этом, особенно перед открытием походов, была постоянная и самая деятельная. И это было хорошо известно его войскам, которые, вследствие того, необыкновенно терпеливо переносили лишения, уверенные, что они происходили не по вине Цезаря и вопреки его воли и стараний. Для обеспечения продовольствования, он обыкновенно соединял два способа: перенос запасов войсками па себе и перевоз их за ними – с добыванием их в занятом или и в соседственных с ним краях. Только в случаях крайней нужды прибегал он к реквизициям и то ограничивая их преимущественно сбором фуража, и не открывал похода прежде, нежели фураж был запасен. Подвозы из римской провинции были возможны только по близости армии к ней; в удалении же от неё, Цезарь заключал подряды с ближайшими во-круг племенами, с которыми находился в хороших отношениях. А первою повинностью, которую он возлагал на побежденных, всегда была поставка ими запасов продовольствия и перевозочных средств для доставки их. Если военные действия распространялись вперед или по сторонам, то соразмерно с ними распространялись также и способы сбора продовольствия. А если военные действия долго вращались на одном месте, то в тылу были учреждаемы склады запасов, в торговых пунктах, или в узлах дорог, или при слиянии рек, и эти склады были укрепляемы и охраняемы гарнизонами; туда же были собираемы и заложники и разного рода военные запасы, тяжести, ремонты лошадей и пр. А гарнизоны этих пунктов отряжали от себя прикрытия транспортов взад и вперед.
§ 276. 2) Исполнение соображений; – открытие походов и дальнейшие действия.
Цезарь, в своих записках, признает три рода существенного различия между римским (разумным, методическим) и всяким другим (иноплеменных, варварских народов) образом ведения войны, именно: занятие решительных пунктов, укрепление лагерей и пресечение сообщений неприятеля. Первое служило началом или открытием военных действий, второе – вызовом неприятеля на бой, если лагерь располагался вблизи его, так как бой был главным средством, для истребления неприятеля. Наконец третьим средством неприятель был вынуждаем переменять расположение, или вступать в бой, или же полагать орудие. Первое средство достигалось морем или сухим путем. При переезде морем, первым решительным пунктом было место высадки и первый лагерь на нем. Цезарь только в 1-й экспедиции в Британию произвел высадку в виду неприятеля и из устроенного тут лагеря предпринял наступательный действия. При этом он убедился из опыта., что для высадок удобнейшими местами были плоские, открытые берега, а не возвышенные и крутые и не заливы или бухты. На сухом пути армия двигалась к решительным пунктам. или чрез дружественный край, или по крайней мере чрез невраждебный, или наконец чрез враждебный, в котором можно было встретить решительное сопротивление. Последнее, даже малейшее, долженствовало быть сокрушено, особенно в обеспечение собственных сообщений. Так при движении от Агендика в земли битуригов Цезарь не мог оставить в тылу за собою города сеннонов Веллаунодуна – и взял его, чтобы не лишиться сообщений с Лабиеном.
Решительные пункты, говорит Цезарь, бывают различного значения, но существенный признак их есть открытие ими входа в неприятельскую страну. В означенном выше движении таким пунктом был Генаб (Orleans), с мостом на р. Лигере (Луаре). Этим пунктом Цезарь и должен был овладеть, для того чтобы сойтись с Верцингеториксом на левой стороне р. Лигера. Когда он перешел в наступление против гельветов, то укрепился на правом берегу р. Родана, в углу между ним и р. Арар (Саоной), где был ближе к эдуям и между слабейшими племенами Галлии, которые сами терпели от разорения гельветов, что и побудило последних вызвать его на наступление, которого он именно и желал. В походе против бельгов он, по переходе через р. Аксону (Aisne), находился бы уже в неприятельском краю, и поэтому лагерь его на Аксоне был решительным пунктом.
Неизвестно, ценил ли и поддерживал ли Цезарь в своей армии строгое соблюдение тайны. Но, как кажется, он был того мнения, что лучшим средством для этого была быстрота действий или исполнения вслед за соображением.
Он имел против себя в Галлии немалозначущих противников. Ариовист был человек большого ума и сильного характера, а что, Верцингеторикс был человек необыкновенный, доказательством служит то, что Цезарь оставил его в плену для своего триумфа в Риме, а затем казнил его, потому что видел в нем равного себе. И Ариовист, и Верцингеторикс знали решительные пункты края в войне также хорошо, как и Цезарь, которому поэтому и оставалось только превосходить и предупреждать их быстротою движений и действий.
§ 277. 3) Решение и заключение походов; – действия после удач и неудач.
По занятии решительного пункта нужно было искать или ожидать боя в открытом поле, или в лагере, или при нападении на укрепленный город. Цезарь всегда предпочитал бой в открытом поле, как более скорый и решительный в тех случаях, когда он хотел действовать наступательно, справедливо признавая, что победа в бою покорит ему многие укрепленные города или по крайней мере облегчит ему покорение их. Если-же неприятель избегал боя в открытом поле и запирался в городах, или располагался возле них в укрепленных лагерях, то Цезарь по необходимости прибегал к обложениям или и осадам, что в войне в Галлий и случалось довольно часто.
Для боя в открытом поле, имея за собою собственный укрепленный лагерь, Цезарь старался располагать его не слишком близко от неприятеля, особенно если последний сам располагался в укрепленном лагере, целью Цезаря при этом было то, чтобы, после одержанной победы, наиболее воспользоваться ею преследованием неприятеля, а не быть принуждену снова атаковать его в собственном его укрепленном лагере. Для этого он делал усиленные, но скрытные переходы и, приблизясь к неприятелю на малый переход, к вечеру располагался в лагере и уже на другой день небольшим переходом прямо шел на бой с неприятелем в открытом поле. Так скрытно приблизился он к Ариовисту, так и против узипетов и тенхтеров он накануне приблизился к ним только на 16.000 шагов (10 верст с небольшим), а на другой день утром, сделав полупереход (также верст 10), напал на них в их неукрепленном лагере и разбил их.
Но ему случалось подступать к неприятелю, накануне боя, и ближе, если он не имел достаточных сведений о расположена неприятеля или если был отделен от последнего значительным естественным или местным препятствием (рекою, горами, лесами и т.п.), которое не позволяло неприятелю препятствовать укреплению Цезарева лагеря, или же если Цезарь хотел занять за этим препятствием наступательно-оборонительное расположение. Обе эти причины одинаково влияли на вы-бор Цезарем лагерей в походе против нервиев и при движении на помощь зимнему лагерю Цицерона, а одна последняя причина – на выбор лагеря против белловаков.
В более дальнем от неприятеля расстоянии Цезарь останавливался в тех случаях, когда имел в виду выбрать удобнейшую для боя местность, обеспечить свои сообщения, иметь достаточно времени на беспрепятственное укрепление своего лагеря, словом когда не признавал возможным действовать решительно-наступательно, а считал нужным действовать с большею осторожностью оборонительно. Так, в походе из Везонция против Ариовиста, он остановился уже в 2-х небольших переходах от него (от 30 до 40 версту) и занялся лишь укреплепием своего лагеря и переговорами, Касательно места, где потом Цезарь расположился лагерем близ Ариовиста и где произошел бой с ним, мнения вообще не представляют ничего положительного и верного. Полагают, что место это находилось к в. от Везонция, между ним и Рейном (Наполеон I и др.), но Рюстов из описания Цезаря в его комментариях заключает, что места этого нигде более нельзя искать, как в нынешней восточной Лотарингии, у западной подошвы Вогезских гор, примерно между Баденвейлером и Люневилем, близ нынешней парижско-страсбургской железной дороги. Этому только, по его мнению, и соответствуют данные о расстояниях и времени, приведенные Цезарем в его комментариях.
При выборе места для боя и лагеря перед боем, Цезарь руководствовался также и соображениями о действиях на сообщения неприятеля – и об обеспечении собственных сообщений, о поражении и истреблении неприятеля – и о предохранении самого себя от того же, и наконец о занятии самому решительных пунктов – и о воспрепятствовали в том же неприятелю. В этом отношении нельзя не заметить, что Цезарь, в начале своего военного поприща (в войне в Галлии), помышлял гораздо более об обеспечении собственных сообщены, нежели об отрезывании неприятельских. Так первоначальные действия его против Ариовиста имели в виду преимущественно обеспечение собственных сообщений. Когда Ариовист стал на его сообщениях, то он принял оборонительное положение и расположил часть своей армии в малом лагере на фланге Ариовиста. Так и в походе против бельгов он обеспечил свои сообщения наступательно-оборонительным расположением в укрепленных лагерях на обоих берегах р. Аксоны. В Британии же не он, а Кассивелаун хотел отрезать ему сообщения с укрепленным лагерем его на месте высадки, на берегу моря. Так и Верцингеторикс, по отступлении Цезаря от Герговии, хотел отрезать ему сообщения с римскою провинцией, восстановив против него аллоброгов. Со стороны Цезаря же такого рода движений и действий не усматривается в целой войне в Галлии. Он старался затруднять неприятелю продовольствование, но не смелым и решительными действиями. Так, при движении его за гельветами на другой стороне р: Арар, он следовал с головою своей армии в умеренном расстоянии от хвоста ополчения гельветов и, не затруднив особенно продовольствования последним, сам вскоре встретил в нем затруднения.
В лагере при р. Аксоне Цезарь держал себя в оборонительном положении, восстановив и обеспечивая свои сообщения. Бельги же, напротив, приняли дурные меры продовольствования, были удержаны и этим, и расположением Цезаря, и вторжением эдуев – и были поражены Цезарем. Кроме этого случая, Цезарь действовал на сообщения галлов только в тех случаях, когда блокировал города их, смелых же и решительных движений в открытом поле на сообщения в тылу их не производил, по причинам благоразумной осторожности и несовершенной еще уверенности в себе.
По одержании победы в бою в открытом поле, Цезарь, если только сам не был истощен боем, не упускал никогда сильно преследовать разбитого неприятеля, с успехом и пользой употребляя для этого свою конницу. В связи с этим, он немедленно же искал и политических выгод, с целью которых была ведена война. Этого он достигал быстрым появлением его легионов среди побежденных племен – и ему без сопротивления покорялись и города, и правления их. Возложив на них прежде всего поставку продовольствия и перевозочных способов, он вмешивался в их внутренние дела, учреждал общенародные собрания и т.п., словом – полагал основания своему господству. Верно рассчитывал он при этом не на одно материальное, но особенно на нравственное влияние его победы, и поэтому после неё считал возможным разделять дотоле соединенные силы свои. Так, после победы над нервиями, он двинулся против адуатуков только с 7-ю легионами, Красса же с одним 8-м легионом послал на нижний Лигер (в нын. Бретань), где обитавшие там племена, при вести об успехах и победах Цезаря, покорились Крассу без сопротивления.
Такого рода окончательные успехи походов случались большею частью осенью, прекращавшею походы, и затем войска располагались в зимних лагерях. Выбор края или земель для них происходил не без уважительных причин к тому. Освобождая от зимних лагерей римскую провинцию, Цезарь располагал их обыкновенно в разных местах Галлии, приучая тем покоренные племена к пребыванию между ними римских легионов, к содержанию их правильными контрибуциями и к римскому владычеству. А если племена эти, видя эту опасность, снова восставали, то давали этим Цезарю повод к новой войне и к распространению римского владычества в следующем году. После победы над Ариовистом, Цезарь расположил войска свои на зиму в восточной части земель секванов, около Везонция (Besancоn), потому что там были еще обильные запасы продовольствия, недалеко оттуда находилась римская провинция и Цезарь угрожал бельгам, секваны же оставались спокойными. В следующем 57-м году, после поражения бельгов, Цезарь расположил войска на зиму на нижнем Лигере, где Красс уже достаточно приготовил к тому тамошние племена. Секванов нужно было щадить, ремы содействовали Цезарю в войне против бельгов, эти последние были истощены, а эдуев и зависимые от них племена Цезарь признавал союзниками и доброжелателями римлян. Кроме того Цезарь хотел испытать, какое впечатление военные подвиги его на востоке произвели па западе, и не нужна-ли будет тут новая война, для внушения должного уважения к римскому оружию.
В 56 г. зимние лагери были расположены на нижней Секване (в нынешней Нормандии), а в 55 г. в нынешней юго-западной Бельгии – оба раза с предположенною уже целью экспедиций в Британию. а после 2-й этой экспедиции зимние лагери были расположены снова в Бельгийской Галлии, но, по причине неурожая, очень широко, хотя Цезарь уверяет, что крайние легионы были удалены одни от других не более как. на 200,000 шагов (20 немец. миль или 140 русских верст, действительно же, как впоследствии оказалось – почти на 30 миль=210 верст).
Вследствие приобретенного при этом опыта, с 53-го на 52-й год, в котором произошло общее восстание Галлов, легионы уже были гораздо более сосредоточены, так что 6 из них были при Агендике (Sens).
В случаях неудач своих Цезарь являл неменьшую энергию, нежели и в случаях успехов и побед. И прежде всего он особенно заботился о том, чтобы не допускать упадка духа в своих войсках. Для этого он употреблял в действие всю силу своего красноречия и все меры, чтобы как можно скорее выходить из неблагоприятного положения, и притом не как побежденный, а как победитель, двигаясь в другую, отдаленную сторону. Так, например, поступил он после неудачи под Герговией, двинувшись к востоку от неё и стараясь на пути одерживать успехи в небольших, но удачных предприятиях, как, например, успешный переход его после того через р. Лигер (Луару).
§ 278. Тактические: действия Цезаря и устройство его войск в Галлии.
Военные действия Цезаря в Галлии – в тактическом отношении не менее замечательны искусством, нежели и в стратегическом. Дабы вернее судить о том, необходимо дать надлежащее понятие о тактических: устройстве и образе движений и действий римских войск во времена Цезаря, сверх того, что вообще и вкратце было сказано по этому предмету о римских войсках во время римских междоусобных войн (см. В. В. И. ч. III, гл. XXXI, §§ 203–209).
{Руководствуясь при этом преимущественно прекрасным трудом Рюстова: Heerwesen und. Kriegfuhrung Julius Caesar (см. выше), в котором автор, в строгой системе, на основании комментариев Цезаря, положил тактические: устройство, движения и действия его войск и стратегические действия его самого.}
Тактическою единицей римской легионной пехоты во времена Цезаря была когорта, которою часто определялись вообще сила и расположение войск. Когорты никогда не разделялись, атаки и все эволюции в бою производились по когортам. Фронт каждой из них, как из комментариев Цезаря заключить можно, занимал 120 футов. Три манипулы когорты стояли рядом (по мнению Рюстова) или одна за другою. В сражении с нервиями воины когорт так стеснились в переднем фронте, что не могли действовать оружием, почему Цезарь и приказал разомкнуть манипулы. При нападении сикамбров на римский лагерь при Адуатуке, римские нестроевые чины бросились от них, по словам Цезаря, на когорты и манипулы, т.е. в интервалы когортных манипул. И многие другие примеры доказывают, по мнению Рюстова, что в боевом строе когорт манипулы стояли рядом. Каждая манипула занимала 40 футов во фронте и имела 12 рядов и, как кажется, с 10 шеренг в 40 футов глубины, следовательно манипула имела одинаковые фронт и глубину, а когорта, с интервалом в 4 фута между манипул, на 120 футов во фронте имела 40 футов в глубину и всего 360 чел., что составляло нормальную силу её.
Боевой строй легиона был или наступательный или оборонительный. Первый – нормальный – был в 2 или в 3 линии, по 5-ти когорт в каждой из двух линий, или 4 когорты в 1-й линии и по 3 во 2-й и 3-й, в шахматном порядке, с интервалами в 120 футов или и более между когортами и с дистанциями между линиями около 250 футов, что составляло около 600 футов в глубину, на 840 футов во фронте, целого легиона в 3 линии, Следовательно наступательный боевой строй легиона был очень сосредоточенный, рассчитанный особенно для атаки и прорыва.
Оборонительный боевой строй легиона имел 2 вида: в 1 линию и в массе (orbis). Первый употреблялся для обороны лагерных валов или вообще укреплений, имея за собою только резервы для обороны ворот и для вылазок. При этом строй мог иметь только полглубины – 5 шеренг на валу, задние же 5 шеренг у подошвы его, и без интервалов – с 80 футами во фронте центурии, 160-ю – манипулы, 320-ю – когорты и 4800 футами – целого легиона. Но этот строй употреблялся также и в открытом поле, если только при этом можно было обеспечить легион от охвата с флангов или от прорыва в центре многочисленною конницею и легкою пехотой неприятеля. Однако при этом когорты сохраняли, как при наступательном боевом строе, свои нормальные длины во фронте и в глубину.
Второй вид в массе (orbis) употреблялся против нападения превосходного в силах неприятеля, со всех сторон, в открытом поле. В таких случаях, по мнению Рюстова, большие части (когорты) вероятно строились в пустые внутри четвероугольники (каре), а меньшие (манипулы и даже центурии) в такие же, круглые кучки. При этом легионеры употребляли те же средства обороны, что и во всяких оборонительных расположениях и действиях, т.е. защиту себя от неприятельского метательного оружия (щитами), употребление своих полу копий (pilum) и мечей, и нападение (вылазки), когда к тому представлялись удобные случаи.
Тактически образ построений, движений и действий пеших вспомогательных войск (auxiliary) должен был по необходимости сообразоваться с легионерным. Боевым порядком для стрелков был рассыпной строй, а для вспомогательных пеших войск такой, который, смотря по роду вооружения их, приближался или к строю фаланги, или к строю легиона.
В коннице тактическою единицей была турма (turma) в 32 всадника, по 8 рядов в 4 шеренги, при чем, может быть, всадники 2-й шеренги становились за интервалами лошадей 1-й (согласно с исследованиями о позднейшей греческой тактике). Считая по 5 футов на всадника во фронте и по 10 в глубину, можно положить, что длина фронта и глубина турмы одинаково составляли по 40 футов, следовательно правильный квадрат. – 12 турм (384–400 всадников) составляли крыло (ala) или полк и вероятно строились, подобно пехоте, в 2 линии, с интервалами между турмами, длиною по фронту в 440 футов. Если конницы было много, то вероятно ее разделяли на большие нежели турмы, отделения, например по 3 турмы вместе (100 всадников), занимавшие 120 футов во фронте, а целое крыло имело 4 такие отделения в 2 линии. Но при еще большем числе коннице, в больших сражениях, для атак, вероятно образовали целые конные колонны из конных крыл (ala), напр. из трех турм (24 ряда) во фронте и четырех турм (16 шеренг) в глубину, и только после успеха атаки разделяли их снова по турмам, для преследования неприятеля. Впрочем строй и образ движений и действий конницы определялись не одним числом её, но и образом действий, смотря по вооружению (метательному или ручному нападательному), и какие бы ни были строй или образ действий конницы, назначенной для атаки, начальник. её вероятно имел в своем распоряжении надлежащие резервы.
§ 279. Походные движения войск Цезаря в Галлии.
Походные движения (agmen) когорты производили или рядами, или отделениями (центуриями или манипулами), из боевого порядка, направо или налево, колоннами в 40 футов ширины. Цезарь перешел через Рейн в походной колонне но отделениям, потому что и мост через Рейн построил в 40 футов ширины. Если когорты должны были идти по дорогам уже 40 футов, то колонны по центуриям и по манипулам легко могли быть вздваиваемы до 20 футов в ширину. Длина колонн простиралась: по центуриям – до 120 футов, а с вздвоенными шеренгами – до 240, и по манипулам – до 144, а с вздвоенными шеренгами – до 288. Из походного порядка в боевой когорты строились: по манипулам – поворотами, а по центуриям – пристроениями, на право или на лево, смотря по движению на лево или на право.
Походные движения легионов или большого числа когорт производились или одною простою колонной (agmen pilatum), или в боевом порядке (acie instructa), либо четыреугольником или квадратом (agmen quadratum). В простой колонне когорты шли по порядку нумеров, в колоннах по центуриям, с вздвоенными или невздвоенными шеренгами, на право (1-я когорта впереди) или на лево (10-я когорта впереди), длиною все или целый легион в 1,400 футов или в 2,600 с вздвоенными шеренгами. Тяжести одного легиона перевозились, нормальным числом, на 520 вьючных животных. При ширине колонны в 40 футов, 8 таких животных могли идти рядом, в 65 шеренг, по 10 футов глубины на шеренгу, следовательно ― в 650 футов глубины на все легионные тяжести, а при 20-ти футах ширины колонны – в 1,300 футов. Таким образом легион с тяжестями, в походной колонне по центуриям, имел 2,050 или (с вздвоенными шеренгами) 3,900 футов длины по дороге (от 300 до 550 сажень = от 3/5 версты до 1 версты и 50 сажень).
Походные движения легиона в боевом порядке производились или линиями (2-мя или 3-мя колоннами), либо флангами или фронтальными отделениями. В походном порядке по линиям, когорты 1–4 шли в 1-й колонне, 5–7 во 2-й и 8–10 в 3-й, каждая в колоннах по манипулам, и поворотами на право или на лево могли перестраиваться в боевой порядок. В походном порядке флангами или фронтальными отделениями легион шел также 3-мя колоннами: в 1-й – 1-я, 5-я и 7-я когорты правого фланга, во 2-й – 2-я, 6-я п 9-я центра и в 3-й – 4-я, 3-я и 10-я левого фланга, каждая когорта – в колонне по центуриям.
Если несколько легионов шли в боевом порядке по фронтальным отделениям, то число колонн было втрое больше числа легионов (6, 9, 12 и т.д.), каждая колонна в 3 или 4 когорты.
Походный поря до к четвероугольником или квадратом (agmen quadratum) был тем же, что в боевых порядках был строй массами (orbis), и состоял в следующем: в голове шло одно отделение в боевом порядке фронтальными отделениями, за ним – тяжести, в хвосте – другое отделение в том же порядке, что и 1-е, а по обеим сторонам тяжестей – 3-е и 4-е отделения на флангах, имея когорты в колоннах по манипулам. В походе против белловаков легионы шли в неполном походном порядке этого рода, именно – без фланговых отделений по сторонам тяжестей. А в походе Цезаря от Герговии и после соединения его с Лабиеном, чрез земли лингонов в земли секванов и к границам римской провинции, Цезарь вероятно хотел продолжать движете в походном порядке квадратом, но, сильно теснимый галлами, не мог построить его и невольно построился и шел в боевом порядке массами (orbis). В комментариях Цезаря встречаются следующие технические наименования им походных порядков и построений из них боевых: aciem instruere – строить или восстановлять фронт, cohortes disponere – развертывать когорты, аciem dirigere – направлять фронт, legiones explieare – развертывать легионы, consisterе – останавливаться, torquere agmen ad dextram (ad sinistram) – переменять направление движения на право или на лево, signa convert ere – переменять фронт в бою и пр.
Походный порядок крыла (или полка) конницы в 400 всадников состоял в том, что турмы следовали одна за другою, в 40 футов ширины во фронте, а все вместе, без тяжестей – в 480 футов глубины по дороге. Тяжести же, более значительные, увеличивали колонну, без сомнения, еще на половину (240 футов), так что колонна в 10 крыл (или полков) или в 4 т. всадников, которых Цезарь иногда имел в совокупности, занимала до 7,200 футов (более 2. верст) в глубину по дороге.
Если ширина дороги не превышала 20 фут., то турмы вздвоивали шеренги и следовали по 4 всадника во фронте и по 8 в глубину. Тогда крыло (или полк) конницы без тяжестей растягивалось на 960 футов, а с тяжестями на 1,440, целая же колонна из 10 крыл (120 турм или 4,000 всадников) – на 14,400 футов (более 4 верст)..
Походные движения нескольких легионов рассчитывались на суточные переходы (itinera) от одного лагеря до другого, числом которых считались и все вообще походы (напр. в 2, в 3 и т.д. лагеря). Расположение на походе в полевых укрепленных лагерях было непременным условием. Войска вступали в бой не иначе, как имея за собою свой укрепленный лагерь, и даже если им случалось встречать неприятеля на переходе от лагеря к лагерю, то и тогда одна половина войск немедленно – устраивало лагерь, а другая, прикрывала устройство его.
Нормальный, обыкновенный дневной переход от одного лагеря до другого (по свидетельству Вегеция о величине и времени переходов новобранцев или рекрут) составлял по римскому расчету 40,000 шагов (в 2 ½ фута) обыкновенным военным шагом (militari gradu) или 48,000 шагов скорым шагом (pleno gradu) – в 5 летних часов, что составляет по римскому расчету, в первом случае 20, а во втором 24 римские мили, а по теперешнему расчету, в первом случае – 4 географ, мили или 28 русских верст, а во втором – 4 4/5 геогр. мили или 33 версты 300 сажен: русских, в 6 2/3 или 7 летних часов, считая от 4–5 ч. утра до 11–12 часов дня. – Но при этом необходимо принять в расчет число войск и тяжестей, свойства проходимой местности, встречавшиеся затруднения или препятствия, необходимые привалы для отдыха, погоду, близость неприятеля, наконец время, нужное для выступления из одного лагеря и для вступления в другой. Таким образом действительно нормальный, обыкновенный римский переход можно, кажется, считать в 30,000 римских шагов = 15 римских миль и в 5 римских часов пути (по теперешнему расчету 3 географ, мили = 21. русская верста в 7 часов времени).
{1 римская миля = 1000 геометрических шагов в 5 римских футов=75 в 1 градусе = 1/5 географ. мили=1 версте 200 саженям русским.}
Переходы свыше этой мере были уже усиленные и производились налегке, без тяжестей. Так Цезарь шел с 4-мя легионами от Герговии к югу против Литавика, встретил его в тот же день в 25 рим. милях (5 географ. милях=35 русск. верстах) от Герговии, в следующую ночь двинулся назад и до рассвета воротился к Герговии. Во все это время легионы имели только 3 часа отдыха. А когда Цезарь сосредоточивал войска, чтобы идти на помощь Цицерону, Красс с своим легионом прошел от полуночи до 8 или 9 ч. утра 25 римских миль. Точно также и поход из лагеря при р. Аксоне к Новиодуну был очень усиленный.
Выступление из лагеря в поход происходило обыкновенно при восходе солнца (около 6 часов), но в необыкновенных случаях и ранее – в 4-ю стражу ночи (от 3 до 6 ч. утра) и даже в 3-ю (от полуночи до 3 ч. утра).
Походные движения (марши) были наступательные (iter), отступательные (iter aversum) либо фланговый или параллельный (iter obliquurn). К первым принадлежала большая часть движений Цезаря: против лагеря тигуринцов, а потом против лагеря узипетов, – от лагеря при р. Аксове против бельгов и др., ко вторым – от преследуемых им гельветов к Бибракте, от Герговии на восток через р. Элавер и др., а к третьим – всегда на недальних расстояниях, как-то: в тыл Ариовисту, на свои сообщения, где устроил малый лагерь, – далее, когда Верцингеторикс сломал все мосты на р. Элавере и оба войска шли параллельно по обоим берегам этой реки, и др. т.п.
В наступательных походных движениях впереди шел передовой отряд (авангард) из всей или большей части конницы и легкой пехоты, поддерживаемых антесигнанами или и когортами без тяжестей, – в середине – главный силы и в хвосте – задний отряд (арьергард). Обязанностями передового отряда были: вступать в бой с встреченным неприятелем и давать главным силам время для сближения и построения к бою, а главному начальнику – для принятия нужных мер, а в случае преследования неприятеля – неотступно следить за ним и задерживать его, а также разведывать о местности и неприятеле (особыми разведчиками, exploratores, или и отдельными турмами, спереди и по сторонам) и наконец выбирать и приготовлять лагерные места, для чего при передовом отряде были посылаемы центурионы с воинами, под начальством трибуна или особого лица, по назначению полководца. Цезарь тогда только не посылал своей конницы в передовом отряде, когда не надеялся на нее или, следуя в боевом порядке, обеспечивал себя тем от внезапного нападения. Если даже он имел мало конницы, то и тогда посылал вперед хоть небольшую часть её. Отряды, в которых вовсе не было конницы, были обязаны высылать вперед части пехоты.
За передовым отрядом следовали главные силы (agmen legionum), а за ними задний отряд, имевший при наступлении только цель соблюдения в тылу порядка. Главные силы следовали или в простой: колонне с разделенными либо неразделенными тяжестями, или же в боевом порядке. Походное движение в одной колонне с разделенными тяжестями употреблялось в дружелюбной стране и когда не предвиделось опасности встретить неприятеля. При этом каждый легион шел в колонне по когортам и центуриям, с невздвоенными или вздвоенными шеренгами, смотря по ширине дорог, имея за собою свои тяжести, для прикрытия которых сзади последний легион в хвосте вероятно отряжал одну или более когорт, которые и образовали задний отряд всей колонны. Колонна в 5 легионов, при ширине дороги в 40 футов, занимала в длину по дороге 10,250 футов или 4100 шагов (4 рим. мили + 100 шагов= 5 верст 300 саж. русских), а при ширине дороги в двадцать футов – вдвое более.
В случае же движения в таком краю, где можно было встретить неприятеля, легионы следовали в одной колонне, как выше означено, но не с разделенными, а с соединенными тяжестями, впереди которых шла большая часть (обыкновенно ¾ легионов, т.е. из 4-х – 3, из 8-ми – 6 и т.д.) без тяжестей, а в хвосте – остальные, в виде заднего отряда. Этот походный порядок был удобнее предыдущего на случай встречи с неприятелем. Но еще удобнее для того было походное движение в боевом порядке (acie instructa), только на небольших протяжениях (до 16,000 шагов = 8 верст 200 саж. русских), когда можно было встретить неприятеля готовым к бою, или на месте, или в наступлении, или когда имелось в виду произвести внезапное нападение на него. Так, например, Цезарь следовал против узипетов и тенхтеров. При этом легионы шли фронтальными отделениями центром и двумя флангами (см. выше), т.е. числом колонн (от.3 до 4 когорт) втрое большим числа легионов (15 – при 5-ти легионах, 18 – при 6-ти и т.д.), а легионеры шли в полной готовности к бою (шлемы на головах, щиты на руках, оружие в руках, без своих нош или багажа, оставленная в лагере назади и пр.).
Походные движения при отступлении производились обыкновенно в простой колонне с неразделенными, собранными в середине тяжестями (см. выше), или квадратом (см. выше). В первом случае все тяжести высылались прежде всех назад, под прикрытием до 10 когорт (1 легиона), составлявших передовой отряд, с центурионами и воинами для разбивки нового лагеря. За тяжестями, через несколько времени, в некотором расстоянии, следовали главные силы в одной колонне по когортам и центуриям, как при наступлении, а за ними задний отряд (арьергард), составленный также, как передовой отряд при наступлении, но с резервами из антесигнанов или даже легионерных когорт, или и целых легионов, и обязанный всячески задерживать неприятеля.
Походный порядок квадратом употреблялся среди частного или общего восстания в краю, когда неприятель угрожал нападением с разных или со всех сторон и имел много конницы. В этом порядке обыкновенно все легионы образовали один общий квадрат, но и каждый легион особо мог идти квадратом. При этом конница, стрелки и антесигнаны находились вне и кругом квадратов со всех сторон и, в случае надобности, были усиливаемы когортами, производившими вылазки из квадратов. В случае же слишком сильного натиска неприятеля, квадрат останавливался и перестраивался в боевой порядок массами (orbis, см. выше).
Фланговые или параллельный походные движения производились, как сказано выше, всегда на небольших протяжениях и в боевом порядке. При этом легионы шли по линиям, в 2 или в 3 линии или колонны, а тяжести с противоположной не-приятелю стороны, все вместе или между легионами, все это смотря но обстоятельствам. Последним образом (т.е. в 3 линии и колонны, тяжести между легионами) Цезарь направил свои легионы вверх по правому берегу р. Элавера (Allier), дабы принудить Верцингеторикса также идти вверх по левому берегу этой реки, как было изложено выше в § 268. Фланговые движения в открытом со всех сторон поле были прикрываемы с боков такими оберегательными отрядами, как передовые в наступлении и задние в отступлении. Лагерные центурионы и воины (для разбивки лагеря) шли, по возможности, впереди легионных колонн, в направлении их движения.
При всех вообще походных движениях нескольких легионов вместе, порядок следования легионов правым или левым флангом ежедневно изменялся.
Из всех естественных препятствий при походных движениях нескольких легионов, труднейшими и более обыкновенными в Галлии были переходы через реки, в брод или по мостам. В брод войска Цезаря могли переходить и переходили часто и на большой глубине (до пояса, груди и даже шеи), потому что не носили на себе ничего, что могло бы быть повреждено водою. Цезарь предпочитал переходы в брод, по возможности, переходам по мостам, которые нужно было строить. Броды были отыскиваемы передовою конницей и переходы через них производились так, что выше и ниже по течению, поперек реки, становились 2 линии конницы, одна за другою, а между ними проходила пехота. В виду неприятеля (как, например, через р. Темзу против британцев) переход в брод совершался иначе – в боевом порядке.
Где не было бродов, строились мосты, причем значительные: рабочая сила и ловкость легионеров почти вполне вознаграждали отсутствие при легионах Цезаря (как и вообще в это время) перевозных мостов (или мостовых понтонных экипажей). В войне в Галлии усматриваются самые разнообразные постройки мостов войсками Цезаря, от простейших и легчайших до самых сложных и трудных, как на-пример два раза построенные на сваях мосты через Рейн, 1-й раз – в 10 суток, а 2-й – еще скорее. А на р. Элавере (Allier) он восстановил полуразрушенный Верцингеториксом мост, у которого однако остались еще целыми сваи.
Через р. Мозу (Маас) против менапиев и через р. Арар (Саону), после поражения тигуринцов, он переправил свои войска, вероятно, по мостам на судах, которые везли запасы продовольствия его.
Для обеспечения переходов через реки, он старался отвлекать неприятеля в другую сторону (как на р. Элавере) или внезапно занимать на другом берегу какой-нибудь крепкий пункт. Переправ же на судах он в Галлии вообще не любил, признавая, что при наступлении следовало помышлять не об одной переправе вперед, но и о переправе назад, для чего необходимо было прочное и надежное сообщение, обеспеченное сильными отрядами войск, а иногда и укреплениями. Открытою силою в виду неприятеля он перешел только один раз через р. Темзу в Британии.
§ 280. Образ действий войск Цезаря в бою, в Галлии.
Для боя в открытом поле легионы располагались, в означенном выше наступательном боевом порядке, преимущественно на легких скатах высот, дабы с них ударять сверху вниз на неприятеля, стоявшего у подошвы этих высот. На расстоянии более 240–250 шагов от наступавшего неприятеля или более 120 шагов от стоявшего на месте и выжидавшего атаки, когорты двигались обыкновенным (и вероятно мерным) шагом, приблизясь же к неприятелю на то или другое из означенных выше расстояний – беглым шагом, первые шеренги – с готовыми к метанию полукопьями (pilum), которые и бросали разом на расстоянии от 10 до 20 шагов от неприятеля. Затем они немедленно обнажали мечи, бросались в ряды неприятеля и передние вступали в рукопашный бой, а задние поддерживали их. 2-я или 2-я и 3-я линии следовали за 1-ю и останавливались за нею на установленных дистанциях (около 200 футов) и, в случае надобности, когорты 2-й линии вступали в интервалы 1-й и в бой с неприятелем, а когорты 1-й линии или продолжали бой с ним, или отступали в интервалы 2-й линии. Таким образом 2-я или и 3-я линии легиона постепенно вступали в бой и поддерживали одна другую.
Приведенная выше римская тактика Цезаревых времен, при всех своих достоинствах (простоте, силе и пр.), имела и свои недостатки, и свои определенные условия. Она требовала сильных, ловких и особенно храбрых воинов и сильных натиска и удара, но имела много невыгод в обороне и не делала легионов вполне независимыми от местности. Хотя римская легионная или тяжелая пехота имела своих стрелков в вспомогательной легкой пехоте и антесигнанов (Antesignani, т.е. впереди значков или знамен стоявших), которых придал ей Цезарь, но стрелков, вполне годных, было немного, антесигнаны вовсе не были стрелками, в особенности же тактические начала легионной и легкой пехоты были совершенно различный. Поэтому стройное сочетание действий одного рода пехоты в массах, а другого – в рассыпном строе, было невозможно. Причиной тому могло быть, между прочим, тогдашнее неудовлетворительное состояние конницы, именно совершенный недостаток в ней упорства и стойкости, то, что в ней скорее и легче, нежели в пехоте, происходили расстройство и беспорядок и т.п. А этому нельзя было пособить иначе, как придавая коннице, на время боя, тесно соединенную с нею пехоту, достаточно легкую для следования за действиями конницы, но и достаточно способную для действий против неприятельской конницы, не издали, а на близком расстоянии. Цезарь с большой выгодой употреблял для этого наемную германскую пехоту и своих антесигнанов, располагая их небольшими отделениями (примерно силою манипул) в интервалах конницы. Они нападали сомкнутыми толпами на атакующую неприятельскую конницу, или следовали за атаками собственной, проникали в интервалы неприятельской и наносили ей большой вред, особенно убиением лошадей её.
Собственно боевыми войсками римлян вообще и у Цезаря в Галлии были легионы. Они могли вести бой совершенно самостоятельно, без содействия и подкрепления других родов войск и – если последних не было под рукою – это положительно требовалось от них. А как в тактике их господствующею чертою был натиск, то римским нормальным боем всегда был бой наступательный, а оборонительный – лишь исключением.
Нормальным строем легионов для наступательного боя был строй в 3 линии (acies triplex), один легион возле другого, так что в армии из 6 легионов, в 1-й линии находилось 24 когорты, а во 2-й и 3-й – до 18-ти в каждой. Но только 1-я и 2-я линии были действовавшими, а 3-я резервом в распоряжении полководца. Главною целью употребления первых 2-х линий было атаковать ими неприятеля прямо с фронта, какого бы он ни был протяжения, и опрокинуть, разбить, истребить неприятеля, попеременною сменою одной линии другою. 3-я же линия (резерв) имела, смотря по обстоятельствам и ходу боя, или наступательное, или оборонительное назначение, первое – для нанесения решительного удара, второе – для прикрытия и обеспечения флангов 1-й и 2-й линий, в случае охвата их неприятелем. В сражении с гельветами при Бибракте, 3-я линия не вступала в бой до тех пор, пока бойи и туринги не явились на правом фланге 1-й и 2-й линий. Тогда Цезарь двинул против них свежую 3-ю линию, которая и дала 1-й и 2-й возможность продолжить и довершить бой. В сражении с Ариовистом правое римское крыло одержало победу, но левое было сильно теснимо – и в помощь ему Цезарь двинул всю свежую 3-ю линию, которая и содействовала победе его. А в действиях, предшествовавших этому сражению, 3-я линия, под прикрытием 1-й и 2-й, укрепляла лагерь и, если бы понадобилось, могла бы тотчас быть от работ введена в бой.
Из этого следует, что, смотря по обстоятельствам, можно было армию строить к бою, или в 2 линии (acies duplex), или и в 4 (acies quadruplex): в 2 линии – когда 3-ю можно было составлять из других (не легионерных) войск или когда в ней вовсе не было надобности, по разным причинам. Так Красс, при атаке лагеря аквитанцов, построил только 8 когорт в 2 линии, а 4 оставил в своем лагере в резерве и под конец послал атаковать неприятельский лагерь с тыла. В 4 же линии можно было строить легионы или когорты тогда., когда резервам – 3-й и 4-й линиям – предстояло действовать и наступательно, и оборонительно, либо с фронта, либо на флангах. При этом 3-я линия назначалась всегда для атаки с фронта, а 4-я для обороны флангов, располагаясь не за 3-ю линией, а смотря по обстоятельствам – рядом с нею или и впереди её.
Замечательно то, что вообще при расположена в 2, 3 и 4 линии, старшие по №№ и лучшие когорты стояли и сражались в 1-й линии, а средние и младшие, менее хорошие или надежные – во 2-й, 3-й и 4-й линиях, совершенно наоборот того, как была прежде в строе по манинулам.
Назначение конницы в общем строе к бою состояло в отражены атак фланговой неприятельской конницы, в охватывании неприятеля на флангах и в преследовании его в случае победы. Конница обыкновенно строилась на обоих флангах легионов, или поровну, или на одном более, на другом менее, или вся на одном фланге, либо позади легионов, смотря по обстоятельствам, надобности, местности и пр. Так вся она была построена за легионами, при Бибракте: – потому что была ненадежна, а против Ариовиста – потому что войско его было ограждено с флангов и тыла повозками.
Легкая пехота была распределяема, или в интервалах конницы либо легионов, по всей линии фронта, или впереди её, преимущественно же на флангах легионов, чтобы препятствовать охватыванию их и самим охватывать неприятеля. При атаке она была мало полезна, но при выжидании атаки неприятеля – напротив, очень полезна.
Весь боевой порядок армии разделялся на центр (acies media) и на правое и левое крыла (cornu dextrum, cornu sinistrum), но составлял одно общее, совокупное целое. Действительными фронтальными частями или отделениями были сначала крыла конницы, а потом отдельные легионы, начальниками которых Цезарь назначил, после сражения с Ариовистом, своих легатов. На флангах всегда ставились старшие по №№ и лучшие легионы, а в центре младшие и менее надежные. Бой начинало и атаку производило иногда правое крыло (как против Ариовиста), а иногда левое, смотря по обстоятельствами Но когда никаких особенных причин к тому либо другому не было, Цезарь, подобно Александру В., предпочитал начинать атаку правым крылом. На атаковавшем крыле были располагаемы лучшие, особенно предпочитаемые легионы, например 10-й, вероятно первый, которого Цезарь нашел в римской провинции и с ним открыл действия на р. Родане против гельветов.
Нормальный ход самого боя состоял в том, что перед началом последнего полководец объезжал легионы и произносил перед ними краткие речи (cohortatio), напоминая им прежние подвиги, дело, которое они защищали, последствия по-беды или поражения и тем возбуждал их мужество и храбрость. Затем он отправлялся на фланг атакующего крыла и подавал здесь, на трубах, сигнал (signum) к бою: сигнал этот повторяли все легионные трубачи. В тоже время атакующее крыло двигалось в атаку с боевым криком (barritus), а за ним шли в атаку и прочие легионы 1-й и 2-й линий. Между тем конница с приданною ей легкою пехотой оставалась в выжидательном положении, поодаль передней линии легионов, готовая отражать фланговые атаки неприятеля, либо сама атаковала стоявшую против неё конницу его, с тем, чтоб опрокинуть ее и атаковать неприятельскую пехоту во фланг. Полководец управлял боем, выводил из него одни войска и вводил в него другая, или лично, или чрез состоявших при нем военных чинов, или посредством сигналов на трубах либо знаменем. Если победа была решена, то конница бросалась в преследование, а за нею следовали и легионы. Если же бой кончался неудачей или поражением, то производилось отступление в находившийся позади лагерь, где войска собирались и вновь устраивались.
Оборонительный бой всегда имел целью, пользуясь местностью, как можно более представлять неприятелю затруднений к подступу, задерживать его, поражать между тем издали метательным оружием, ослаблять и пользоваться всяким удобным случаем и временем для перехода в частное или общее наступление. Но из этих двух оборонительных средств, по малым: числу и удовлетворительности легкой пехоты и стрелков, главным была удачно и выгодно избранная местность. А если такой не было, то пособить тому могло только искусство со всеми вспомогательными средствами его. Все это можно ясно усмотреть в оборонительной позиции, избранной Цезарем на правом берегу р. Аксоны. Лагерь его был расположен на высоте, ограниченной с юга Аксоной; к северу от него находилась плоская возвышенность (плато), с довольно крутыми скатами к востоку и западу, а к северу, к стороне неприятеля, имевшая легкий скат к небольшому болоту. На этой возвышенности и на скате её к болоту Цезарь, построил имевшиеся у него 6 легионов фронтом к болоту, через которое неприятель должен был переходить для атаки и при этом прийти в расстройство, а, тогда легионам было очень удобно и выгодно атаковать его сверху вниз. – Но болото это было в ширину узко, и бельги, по многочисленности своей, обошли его с обеих сторон, для атаки легионов с флангов. Но Цезарь уже прежде того усилил обеспечение легионов с флангов, сверх крутых скатов, еще двумя рвами до болота, с возвышенными укреплениями на четырех оконечностях их. Выше (§ 256) уже было сказано, что бельги перешли справа и слева через Аксону, но были отражены, опрокинуты, преследованы и разбиты. Подобно бою при Аксоне, и все вообще оборонительная действия войск Цезаря в Галлии за разомкнутыми и сомкнутыми укреплениями (как при Герговии, Алезии и пр.) следует также причислить к видам оборонительного боя, в котором большая или меньшая часть оборонявшихся войск должна была производить вылазки, а другая – занимать и охранять укрепления. В открытом же поле, где ни местность, ни искусственные укрепления не могли представить до-статочных средств к обороне, все дело заключалось в том, чтобы уметь искусно выжидать в обороне удобных случаев и времени для перехода в наступление и для атаки неприятеля на одном или нескольких пунктах. Подобного рода бой Цезарь имел с Верцингеториксом, двинувшимся на встречу ему к югу в земли арвернов, и некоторые другие случаи.
§ 281. Полевая фортификация; – полевые лагери и укрепления.
У Цезаря в Галлии, как у римлян вообще в это время, полевая фортификация имела два рода: полевые лагери и полевые укрепления, и по два вида каждого рода: лагери летние (castra aestiva) и зимние (castra hiberna), и полевые укрепления разомкнутые и сомкнутые. О тех и о других были уже изложены сведения во II и III частях настоящей В. В. И. древних времен. Здесь же прибавим некоторые дополнительные сведения, относящиеся собственно ко временам Цезаря.
О наружном виде и внутреннем устройстве римских лагерей в эти времена сведений не имеется. Специальные описания римских лагерей, дошедшие до нас, принадлежать Полибию и Игину и относятся, первые – ко временам республики и преимущественно пунических войн, а вторые – ко временам империи и именно Траяна, Адриана, Антонина и Марка Аврелия. Те и другие представляют то существенное отличие от вида и устройства римских лагерей во времена Цезаря, что служившие им основанием состав и устройство римских войск были совершенно различные в каждый из этих трех периодов времени. Во времена Цезаря это различие заключалось в том, что в составе римских, армий вообще и Цезаревой в частности были разного рода и устройства вспомогательные войска, которые во времена Полибия и Игина имели совершенно другие состав и устройство. Но отношения их к составу и устройству римских легионов во времена Цезаря представляют, по мнению Рюстова, гораздо более сходства во времена Игина, нежели во времена Полибия. Весьма естественно, что это не могло не отражаться в частностях на виде и устройстве римских лагерей, хотя главный основания во все три периода были те же. А потому там, где Полибий и Игин согласны, в главных основаниях, с вероятностью предположить можно, что они были те же и во времена Цезаря, – следовательно здесь излишне будет повторять то, что о них уже было сказано прежде. Там же, где между Полибием и Игином есть различие, естественнее кажется, по мнению Рюстова, держаться более Игинова описания, нежели Полибиева, не выпуская только из виду различия отношений числительной силы легионов и вспомогательных войск во времена Цезаря и во времена Траяна, Адриана и др.
В летнем лагере времен Цезаря войска были распределены примерно следующим образом:
В передней или претентурной части лагеря – от ¼ до 1/5 всех когорт, поровну с обеих сторон преторианской дороги. Палатки когорт были обращены фронтом к переднему и боковым валам. Вдоль главной, поперечной дороги, фронтом к ней и к средней, преторианской части лагеря, находились палатки легатов и военных трибунов. Сверх того, в обеих половинах переднего лагеря, между палатками когорт, легатов и трибунов и продольною, преторианскою дорогой, находились палатки ¼ всей конницы и ½ всех стрелков.
В средней или преторианской части лагеря, против обоих боковых валов – 1/5 всех когорт, поровну (по 1/10) с обеих сторон. В середине, в виде продолговатого четыреугольника, был преторий или площадь главной квартиры, с палаткой полководца по середине и с палатками всех высших и низших военных чинов, равно и войск, состоявших при нем – справа и слева вдоль претория. Между когортами против боковых валов и войсками претория находились палатки ½ всей конницы поровну (по ¼) с обеих сторон.
Наконец, в задней или ретентурной части лагеря находились: по середине, в виде продолговатого четыреугольника, как преторий – квесторий или площадь всех высших и низших чинов военно-хозяйственной части, начиная с квестора (казначея и интенданта); по обеим сторонам квестория – палатки всех остальных ( ½) когорт, поровну ( ¼) с обеих сторон, фронтом к боковым валам, – а между квесторием с обеих сторон его, 5-ти-горстной дорогой (via quintana) и когортами – палатки вспомогательной пехоты, за исключением стрелков.
Вдоль всех четырех сторон лагеря, внутри его, широкая дорога отделяла палатки войск от валов и служила для сбора и построения войск в случае обороны лагеря. У Полибия она означена в 200 футов ширины, а у Игина только в 60, но во времена Цезаря, по мнению Рюстова, должна была иметь, вероятно, не менее 120 футов.
Величина всего лагеря зависела от числа располагавшихся в нем когорт или легионов, конницы, вспомогательных войск, тяжестей и пр. и могла, по обстоятельствам, быть уменьшаема (наприм. для скрытия настоящего числа войск и введения неприятеля в заблуждение) разве только на ¼ или в крайней степени на 1/3 боковой или продольной длины. Увеличиваема же она ни в каком случае не могла быть.
Выбор мест под лагери, независимо от стратегических и тактических условий, обусловливался еще расположением их: 1) на возвышенных местах, преимущественно на легких скатах их, притом так, чтобы впереди лагеря была не менее полуската и, по возможности, речка или ручей либо болото, а задняя часть лагеря находилась на вершине высоты; – 2) вблизи проточной воды – реки или речки, и если они пересекали путь движения, то преимущественно по сю сторону их, исключая разве случаев, когда и по другую сторону можно было найти местность, удобную для лагеря и для боя перед ним (как напр. лагерь Цезаря по другую, правую сторону р. Аксоны), – и 3). вблизи леса, необходимого для добывания лесных материалов на разный лагерные потребности (варки пищи,§ 281 сторожевых костров, укрепления лагеря тыном, фашинами и пр.), однако в таком расстоянии, чтобы неприятель не мог скрытно занять лес и из него напасть на лагерь.
Само собою разумеется, что все эти нормальные условия не всегда могли быть соблюдаемы вполне и в точности, и лагерь необходимо было располагать по возможности согласнее с ними, особенно с расположением на возвышенных местах (противное, т.е. на низменных местах, считалось варварским, т.е. приличным лишь варварам – диким или полудиким народам). Но расположение поодаль от лесов не всегда соблюдалось в строгости.
Для выбора мест под лагери были посылаемы, как уже сказано выше, с передовыми отрядами, особые центурионы и воины, под начальством военного трибуна. Выбрав место, они тотчас же отмечали большими и малыми вехами и кольями все части его, под прикрытием передовых войск.
По прибытии к этому месту главных сил, разные роды и части войск тотчас вступали на назначенные им места, снимали вооружение (кроме мечей), строились позади назначенных линий палаток (кроме караульных когорт, которые тотчас разводили и занимали лагерные караулы). Затем часть войск отряжалась на работы по укреплению и устройству лагеря, а другая на разные лагерные службы (добывать воду, дрова и пр., разбивать палатки начальников и пр.). Палатки самых войск разбивались только по совершенном укреплении лагеря, исключая если вблизи не было неприятеля, шел сильный дождь и т.п. Тогда же, т.е. по укреплении лагеря, в него вступала и наибольшая часть конницы (меньшая оставалась вне лагеря, для полевой лагерной службы), но если фуража не было или мало, то она вскоре отправлялась на фуражировку.
Каждый легион отряжал по очереди одну когорту в караул к каждым из 4-х ворот, со всеми при них постами. В особенно важных и опасных случаях, караулы у ворот были усиливаемы даже до 3 когорт при каждых. Кроме того, по крайней мере 1 когорта содержала караулы и. посты внутри лагеря, в преторие, квесторие и пр.
Когда лагерь был совершенно укреплен, тогда войска обедали, а чины главного управления собирались в преторие, где получали дневные приказания полководца. Здесь же, при наступлении вечера (1-й стражи ночи – в 6 ч.) собирались все недолжностные трубачи и музыканты, и трубили и играли вечерний сигнал (или вечернюю зорю), по которому расстанавливались ночные караулы и посты и начиналась ночная, внутренняя и внешняя, лагерная служба (рунды, разъезды, патрули и пр.). Сигналы для смены постов и часовых каждый раз подавались на валторнах.
На рассвете (в 4-ю стражу ночи – 3 ч. утра) подавался утренний сигнал (утренняя заря) на трубах и дневные караулы, посты и часовые сменяли ночных, если войска не выступали из лагеря далее.
Дневной и ночной порядки лагерной службы уже были изложены во II ч. В. В. И.
Таков был порядок вступления войск в лагерь вдали от неприятеля. Вблизи же или в виду его, как выше уже было сказано, 3-я линия укрепляла лагерь, а 1-я и 2-я в боевом порядке прикрывали её работы.
Выступление из лагеря производилось: 1) для дальнейшего движения: по 1-му сигналу к подъему – сбрасывались палатки, по 2-му – они и все тяжести навьючивались на вьючных животных, а по 3-му – войска выступали в назначенном походном порядке; сигналы эти давались даже вблизи неприятеля и Цезарь никогда не отступал от этого, исключая разве преднамеренных скрытных движений, – и 2) для вступления в бой с неприятелем; тогда палатки не сбрасывались и весь лагерь оставался нетронутым и в нем все тяжести – под прикрытием по крайней мере от 2 до 5 когорт, т. e. ¼ или ½ легиона, а иногда и 1 или более легионов, преимущественно новонабранных.
Нормальный образ укрепления полевых летних лагерей был следующий:
Четыреугольник, прямоугольник или квадрат были основными, нормальными и единственными формами римских полевых лагерей и сомкнутых укреплений. Самые малыя из послед-них (castella) вероятно были квадратные, в 120 футов (длина фронта когорты) в боку и могли быть занимаемы и обороняемы одною когортой. Углы сомкнутых укреплений были закругляемы, дабы в острых углах не представлять неприятелю удобных для атаки пунктов. Ворота в лагерях и укреплениях, в ширину не менее фронта манипулы, были прикрываемы наружными полукруглыми или и прямыми валами с рвом впереди. В случаях обороны в лагерях и укреплениях, иногда закладывали 1, 2, 3 или все ворота.
Главными частями каждого римского полевого укрепления были вал и ров. Земля, вынутая из рва, образовала вал, поэтому прежде всего следует определить ширину и глубину рва, а потом толщину и высоту вала во времена Цезаря.
Нормальными шириною и глубиною рва были (как кажется, по свидетельству Вегеция), первою сверху – 9 или 12 римских футов, а второю – в 1-м случае 7, а в последнем – 9 футов ниже горизонта. У Цезаря же усматривается ширина рвов в 12, 15, 18 и только один раз под Алезией в 20 рим. футов. Как у него, так и у Вегеция, кажется, что пропорция между верхнею шириною и глубиною рва была нормально определенная. Таким образом у Цезаря ширине рва в 12, 15 и 18 футов соответствовала глубина в 9, 11 и 13 футов. Но в обыкновенных случаях ширине рва в 9 футов соответствовала глубина в 7 футов. Игин указывает 2 формы рва: fossa fastigata – с покатыми эскарпом и контр-эскарпом, и fossa punica – с покатым эскарпом и отвесным контр-эскарпом. Но у Цезаря усматривается 3-я форма – с отвесными эскарпом и контр-эскарпом, так что подошва рва и верхняя часть рва имели одинаковую ширину. Но обыкновенного, нормальною формою рва у Цезаря следует считать 1-ю форму Игина, т.е. с одинаково покатым эскарпом и контр-эскарпом. Что касается вала, то в древности не представлялось особенной надобности делать его слишком высоким: воины были хорошо прикрыты оборонительным вооружением, а метательное оружие было для них не слишком действительно и вредно. Для них важнее было иметь на валу возвышенное над неприятелем положение, что и доставляла им присыпка земли позади вала, шириною для одной шеренги воинов, а вышиною – в соразмерности с шириною и глубиною рва и с вышиною и с толщиною вала. Но в больших укреплениях ширина валганга и все другие размеры увеличивались пропорционально. Обыкновенная вышина вала составляла вероятно 2/3 верхней ширины рва. Так у Цезаря усматривается при 15 ф. ширины рва – 10 ф. вышины вала, а при 18–12. Толщина же вала могла тогда быть одинаковою с вышиною его или нисколько большею. Внешнюю покатость вала можно было делать довольно крутою, но она укреплялась дерном, древесными ветвями, хворостом и т.п. (фашинами) или, – сверх того, и плетнем. Внутренняя покатость вала или валганга укреплялась таким же образом, так что вообще для римских полевых укреплений было потребно очень много лесного материала, и тем более, чем значительнее были укрепления и все их размеры. В случае необходимости еще большого усиления укреплений, на валу устраивался тын из толстых деревянных, сверху заостренных стволов, у которых оставлялись и переплетались верхние ветви. Тын делался вышиною от 4 до 5 футов, так что воины могли поверх его видеть неприятеля и бросать в него свои полукопья, или же в тыне делались для того отверстия (бойницы или амбразуры). Наконец, в больших укреплениях вал усиливали еще возвышенными, земляными, сомкнутыми укреплениями (castella), либо деревянными башнями, на известном расстоянии одни от других. Такого рода укрепления встречаются у Цезаря в Галлии очень часто и самых разнообразных форм и размеров, особенно при его осадах.
Времени для устройства полевых укреплений нормальных, меньших размеров (со рвом в 9 ф. ширины и в 7 ф. глубины), по числу войск (напр. 2 легионов) и рабочих из них на 2 или 3 смены и пр., нужно было примерно от 4 до 5 часов, так что если войска приходили на место к полудню, то к 4 или 5 часам лагерь уже мог быть вполне укреплен. С увеличением числа войск и размеров лагерей и укреплений для них, должно было пропорционально увеличиваться и время, потребное для устройства этих лагерей и укреплений.
Порядок размещения когорт и других войск в лагере, соответственно порядку походного движения, отчасти уже указан выше. Места же войска занимали в лагере соответственно их строю: когорта – пространство в 120 ф. по фронту и в 180 ф. в глубину, разделенное поперек на 6 частей в 120 ф. ширины и 30 ф. глубины под каждую из 6 центурий. Первые 3 центурии трех манипул были обращены фронтом к валу, а вторые 3 центурии тех же манипул – тылом к нему, так что одни центурии были обращены фронтом, а другие – тылом одни к другим, отделяясь одни от других дорогами в 12 ф. ширины. Турма конницы занимала в лагере пространство в 120 ф. по фронту и в 30 ф. в глубину, следов. столько же, сколько 1 центурия пехоты, а крыло конницы или 12 турм – сколько 2 легионные когорты.
Полевые зимние лагери (castra hiberna), в которых римские войска во времена Цезаря были располагаемы в Галлии, совершенно отдельно от населения края, были, но всей вероятности, ― устраиваемы также, как и летние, но только с большими удобствами для всех чинов войск, от высших до низших. Пространство занималось шире, палатки заменялись деревянными шалашами, в которых хранилось и оружие, вьючные животные содержались в крытых зданиях, и пр. т.п.
§ 281. Полиорцетика.
В дополнение к тому, что о полиорцетике у римлян было сказано во II и III частях В. В. И. древних времен, здесь следует упомянуть только о тех особенностях, которые относятся к ней во время войны Цезаря в Галлии.
Как вообще у римлян, так и у Цезаря в Галлии усматриваются 3 способа овладения укрепленными городами или иными пунктами: обложение (obsidio), взятие открытою силой (oppugnatio repentina) и осада (oppugnatio).
Замечательнейшим обложением во время войны Цезаря в Галлии было, без сомнения, обложение им Алезии, описанное выше (§ 270). Он. избрал для взятия Алезии обложение потому, что особенное местное положение этого города представляло большие затруднения и даже препятствия для правильной осады. По тем же причинам и тем же способом он хотел овладеть и Герговией, но обложению её воспрепятствовали меры, принятые Верцингеториксом, а именно крепкое. расположите его с своим войском возле Герговии.
Открытою силой Цезарь взял несколько городов в Галлии, а осадою, соединенною с обложением – город Веллаунодун и др. Но свойства местности вокруг Аварика не позволили Цезарю обложить этот город, и он взял его, после трудной осады, открытою силой.
Средством для обложения служила циркумвалационная линия (circumvallatio), состоявшая из сомкнутых укреплений (castella), соединенных прямыми укрепленными линиями, за которыми к стороне поля устраивалось несколько укрепленных лагерей для войск, облегавших город. Все эти укрепления бывали тем значительнее и сильнее, чем сильнее был неприятельский гарнизон и чем относительно слабее были блокадные войска. Самых больших размеров работы этого рода были при обложении Цезарем Алезии.
Если следовало ожидать нападения неприятеля со стороны открытого поля, то фронтом к нему устроивалась другая линия, подобная первой, но длиннее её. Ныне первую принято называть контрвалационною, а вторую циркумвалационною, но Цезарь не употреблял этого различия в названии их.
Сомкнутые укрепления (castella) были занимаемы сильными гарнизонами и обезпечиваемы полевыми караулами, а ночью и особенными постами (пикетами), и снабжаемы всем нужным для дневных и ночных сигналов, на случай нападения неприятеля на какую-либо часть линий.
Главным средством для взятия города открытою силой служил всход на стены (эскалада) посредством штурмовых лестниц, при пособии также крытых таранов (musculi) для разбития тяжелых и разрушения верхних частей стен, после предварительной засыпки рвов землею, хворостом, дерном и пр. Под прикрытием стрелков и пращников, легионная пехота несколькими колоннами в разных пунктах подступала к стенам и на одном из них производила решительный приступ и эскаладу, занимала стену и вал и отворяла ближайшие ворота для впуска других войск.
Главным же средством для взятия городов правильною осадой была земляная насыпь (agger), закладываемая вне действия метательного оружия и постепенно присыпаемая спереди и сверху, по направлению к городу, до вышины, равной вышине городских стен, а иногда и превышавшей ее. По доведении насыпи, под разного рода прикрытиями работа, до самых городских стен, войска сходили на них и брали вал, ворота и весь город приступом. Вышина насыпи иногда была очень значительная, при Аварике – до 80 рим. футов. Длина обыкновенно превышала полет метательных- снарядов со стен и считалась не ближе 400–500 футов от городских стен. Толщина сверху долженствовала быть достаточною для построения штурмовых колонн, шириною примерно в протяжение фронта одной манипулы, с излишком с обеих сторон, всего футов в 50. Нижняя же толщина могла быть лишь немного значительнее, футов в 70 и даже в 60. При Аварике она показана у Цезаря в 330 футов, но это должно быть или позднейшая описка, или относится к длине насыпи.
Все осадные работы имели преимущественною целью устройство насыпи. Сюда принадлежали но порядку: 1) уравнение земли под подошву насыпи, под прикрытием черепах (testudines) разного вида и устройства; – 2) насыпка земли, под прикрытием, сверх черепах, крытых ходов (vineae musculi), щитов (plutei) и т.п.; 3) обстреливание городских. стен стрелками и пращниками или и подвижными деревянными башнями (turres ambulatoriae) разной величины; – 4) крытые ходы (vineae, musculi), как к насыпи, так и к городским стенам, для прикрытия рабочих и подвоза земли и разного рода материалов, – и наконец 5) стенобитные орудия (terebrae) разных: вида, величины и устройства, для произведения проломов в стенах (впрочем в Галлии нигде не усматривается употребления тарана, aries). Таковы были вообще нормальные осадные работы, но они разнообразились более или менее, смотря по обстоятельствам, свойствам городов, их стен, окружавшей их местности и особенно – по личным соображениям и искусству полководца. Иногда впрочем, в виде исключения (как, например, при осаде города или крепости адуатиков), когда к роду вела постепенно возвышавшаяся местность, насыпь вначале устраивали весьма высокую, а потом вели ее горизонтально и на верхней площади её устраивали и придвигали к стене крытую подвижную башню. При Укселлодуне на насыпи была также устроена такого рода башня, но она не подвозилась к стене, а служила только для обстреливания источника или ключа, из которого жители города добывали воду. Вообще башни служили преимущественно для этой последней цели, т.е. для обстреливания. На каждую насыпь обыкновенно рассчитывалось по одной башне, но при Аварике было их две, по одной с каждой стороны.
Нормальный ход правильной осады вообще был следующий: 1) прежде всего избирался, посредством предварительной рекогносцировки, один, а иногда и два или более фронтов города для атаки, смотря по обстоятельствам, свойствам местности и проч.; – 2) сообразно с тем были располагаемы, вне метательного оружия, на известных расстояниях, в укрепленных лагерях, осадные войска; – 3) сбор, поднос и подвоз всех нужных для осадных работ, земляных, деревянных, каменных и др. материалов; – 4) устройство разного рода искусственных прикрытий (щитов, крытых ходов и башен и пр.); – 5) устройство контрвалационной, а иногда и циркумвалационной линий; – 6) устройство земляных, продольных и поперечных крытых ходов к городу; – – 7) устройство насыпи (agger), как и всех вообще работ в кругу действия неприятельского метательного оружия – легионерными войсками, между тем как вне его работали другие войска и преимущественно окрестные жители, – и 8) устройство башен, одновременное с устройством насыпи. Когда все эти работы были довершены и насыпь доведена до городской стены, тогда войска строились к приступу и производили его под прикрытием сильного метательного действия стрелков и пращников из крытых ходов и башен, или и при содействии ложных приступов на одном, двух или более, других пунктов. Но приступ с насыпи производился, кажется, довольно редко, только в исключительных обстоятельствах. Аварик взял Цезарь посредством внезапного, во время сильного дождя, открытого нападения и вероятно – эскалады по лестницам, доведя насыпь почти до городской стены и довольно удачно отразив сильную вылазку из города.
§ 283. Заключение. Цезарь, армия и противники его, характер и результаты войны в Галлии.
Таковы были вообще тактические: устройство и образ движений и действий римских войск, полевая фортификация и полиорцетика у них – в войне Цезаря в Галлии, и личные стратегические действия его в ней. Они могут дать понятие об образе и искусстве ведения им этой войны, и о личном искусстве его в ней, как полководца, и о свойствах его войск и противников, и о характере всей вообще войны в Галлии.
Несправедливая в военно-политическом отношении, она заслуживаете особенного внимания в стратегическом, 1) как военно-практическая школа Цезаря и его войск, в которой он развил свои высокие природные военные дарования и уже достиг степени великого полководца, а армия его – также разнообразно развила свои военные и боевые способности и особенно нравственные силы, усовершенствовалась Но всякого рода военных движениях и действиях и, под предводительством его, вполне ему покорная и преданная, явилась готовым и могущественнейшим военно-политическим орудием в его руках.
Как начинавший свое военное поприще и учившийся ведению войны, притом большой, трудной, опасной и чрезвычайно важной для него, Цезарь нечужд был многих ошибок в ней. Но все они послужили на пользу ему и его войскам, и их далеко превосходили, и в количестве и особенно в качестве, искусные соображения, движения и действия Цезаря, в 8 лет превознесшие его на степень первостепенного великого полководца, уже вполне уверенного в себе и создавшего себе из войны в Галлии прочные и надежные: основание для, дальнейших своих действий и ступень для будущих своих успехов – с личными своими политическими целями. И превосходство его в этой войне одинаково во всех военных отношениях – и в управлении и в начальствовании войсками, и в тактическом, и в фортификационном, и в полиорцетическом, и в стратегическом, и особенно в нравственном, т.е. нравственного влияния и на свои войска, и на своих неприятелей.
Об армии его в Галлии невозможно отзываться иначе, как с чувствами истинного удивления и глубокого уважения. Она, во всем своем составе – высших и низших частных начальников и рядовых воинов, всеми своими отличными военными качествами: тактическим устройством, способностью к движениям и действиям всякого рода, сносливостью в трудах и лишениях, стойкостью и храбростью в боях, мужеством и преданностью, уважением и доверием к своему любимому полководцу – подлинно была образцового, в эти смутные времена Рима, уже крайне развращенного во всех отношениях! – И таково было могущественное влияние Цезаря на свои войска, что не только римские легионерные, но и другие, всякого рода и племени, и галльские, и германские, и иные, не уступали легионерным в означенных выше отличных качествах, преданности и доверии к Цезарю. И прав он был, говоря, что с такими войсками можно было все небо перевернуть!
Противников его – галлов, германцев и британцев, и вождей их – Верцингеторикса, Ариовиста, Кассивелауна – по всей справедливости, нельзя не признать достойными его. Напрасно некоторые новейшие военные писатели отзываются о них с пренебрежением и даже с презрением, которых не обнаруживал к ним и сам Цезарь. Пусть они были полудикие или и дикие народы (галлов же нельзя назвать даже и полудикими), но они и их действия заслуживают полного уважения. Народы искони свободные и независимые, выше всего ценившие свою свободу и независимость, они мужественно, храбро, не щадя ничего, упорно воевали за них и за свой родной край, против всесветных римских завоевателей, которых все опасались и еще более ненавидели. И естественные, возвышенные побуждения их, при всем несовершенстве военного искусства с их стороны, далеко превосходили в этом отношении личные, своекорыстный побуждения Цезаря (а не его армии, бывшей только послушным орудием его), при всем превосходстве его военных дарований и искусства.
Этими двумя противоположными отношениями можно определить и общий характер, и общие результаты войны в Галлии. Естественное и законно-справедливое, сильное нравственное одушевление галлов и небольшой части германцев и британцев, при необыкновенном напряжении их материальных и нравственных сил, но при одной грубой силе, не руководимой ни единством, ни согласием, ни правильным искусством – неминуемо должно было, рано или поздно, уступить столь же необыкновенным напряжению сил и нравственному одушевлению такой отлично устроенной армии, какова была римская, руководимая таким первостепенным полководцем, как Цезарь, и таким высоким искусством, каким обладал и какое проявил он в войне завоевательной, но несправедливой с его стороны и оборонительной, но справедливой с другой.
Конечными же результатами её были – покорение Галлии власти Рима и особенно – превознесение в могуществе и славе того, который предпринял и совершил этот подвиг, и приобрел как этим, так и в отличной армии своей, средства, необходимый ему для приобретения верховной власти в Риме и в целой римской республике, доживавшей последние дни свои, согласно с тайными замыслами Цезаря.