Введение

Ктесий Книдский служил врачом персидского царя Артаксеркса II на рубеже четвертого века до нашей эры и лично лечил рану царя в битве при Кунаксе в 401 году. После почти столетнего пребывания греков и египтян на медицинской службе при персидском дворе их присутствие среди персонала было далеко не в новинку. Он был автором ряда работ, в том числе «Индика» и «Дань Азии», но здесь основное внимание уделяется его самой известной работе «Персика, так сказать, истории Ассирии, Мидии и Персии вплоть до его собственного времени, около 400 года. Ни одна из его работ не сохранилась полностью, но ясно, что Ктесия широко читали в древности.
Имя Ctesias происходит от ktáoμai (приобретать). Он был врачом, сыном Ктесиарха — тоже врача — из карийского города Книд на юго–западном побережье Малой Азии. Книд был древним городом, важным центром изучения медицины и связующим звеном между Эгеидой и Средиземноморьем, а также формально входил в состав Персидской империи Ахеменидов. Так что Ктесий был подданным царя еще до того, как официально поступил к нему на службу.
Ктесий, по общему мнению, провел в Персии около 17 лет, но точные даты его пребывания вызывают споры. Если принять «семнадцать лет» за верное, то он, вероятно, прибыл в Персию в 415 году, во время правления Дария II. Причины его прибытия (найм, похищение или депортация во время восстания) неизвестны. Репутация Ктесия плоха настолько, что некоторые сомневаются в его пребывании в Персии, полагая, что его работы основаны на слухах или вымысле. Я, как и многие древние авторы, согласен с его утверждением о службе при дворе Ахеменидов, но этот вопрос остается открытым.
У нас нет точной даты, когда Ктесий вернулся в свой родной город Книд. Он был задействован в событиях начала 390‑х годов до н. э., конкретно в посольстве к Эвагору Кипрскому и в подготовке к персидской кампании против Спарты в Малой Азии. Ктесий утверждал, что в это время ему были доверены важные депеши от персидского царя (Plut. Artax. 21.2–4). Путешествия привели его с Кипра в Ионию и, возможно, в Спарту, прежде чем он возвратился на родину. Предположительно, в Книде он написал свою «Персику» или, по крайней мере, закончил ее. Мы не знаем точно, когда он ее начал, но, по–видимому, она была завершена им где–то в конце 390‑х годов до н. э.
Ктесий был вдохновлен персидской и вавилонской культурами. Он использовал устные традиции и другую экзотику, чтобы заинтересовать греческую аудиторию. Ктесий внес свой вклад в греческую прозу о Востоке. Одни темы в «Персике» лучше понимаются в греческом контексте, другие — в ближневосточном.

Метод

Ктесий работал при дворе Ахеменидов. Его творчество отражает ближневосточные темы и мотивы. Можно найти параллели с ближневосточным фольклором. Есть потенциальные параллели и с еврейской Библией. Общие источники — персидский двор и ближневосточные цивилизации.
Невозможно полностью проанализировать стиль повествования или формулировки Ктесия из–за того, что сохранилось от его оригинальной работы. [1] Он вроде бы историк, но ему не доверяют. У него много литературных элементов, но их мало изучают. Дебаты о реконструкции его работы по сохранившимся фрагментам продолжаются.
Ктесий — врач при дворе Ахеменидов. Опыт врача придал ему авторитет, чтобы конкурировать с другими греческими писателями. Его работы вызывали размышления у греческой аудитории. Когда он писал о Семирамиде, то, возможно, думал об амазонках. Он использовал легенды о месопотамских строителях и царях–воинах, прототипах Ахеменидов. Его произведение было гибридным.

Передача Ктесия

За исключением POxy 2330 рукописная традиция Ктесия состоит из выдержек из более поздних передатчиков. Три передатчика составляют примерно три четверти дошедшего до нас текста: Диодор Сицилийский (почти треть), Николай Дамаскин (примерно одна пятая) и Фотий (менее одной четверти). Остальное сохранилось в основном через Плутарха, Афинея и Элиана, более короткие фрагменты встречаются у ряда других авторов. POxy 2330, содержащий подлинный ктесиев текст, составляет доли процента от этого общего количества. Большинство перечисленных выше передатчиков охватывают четыре века, с первого века до нашей эры по третий век нашей эры. Они жили и писали под властью Рима по всему Средиземноморью. Патриарх девятого века Фотий, ненасытный читатель и эпитоматор, жил в той же географии, но в период расцвета Византийской империи. Попытка понять «Персику» Ктесия через этих разных авторов, из разных времен и разных мест, каждого со своими собственными планами — непростая задача, но можно определить повторяющиеся темы и мотивы.
«Персика» была разделена на двадцать три книги, предположительно не ее автором, а другими людьми в древности. Книги 1–6 охватывали ассирийцев и мидян; книги 7–11 (и, возможно, часть книги 6) посвящены воцарению и правлению Кира Великого. В книгах 12–13 рассказывается о правлении Камбиза, кризисе 522 года, Дарии I и Ксерксе; книги 14–17, правление Артаксеркса I; книги 18–19, кризис после смерти Артаксеркса I до воцарения Артаксеркса II; и книги 19–23, первые восемь лет правления Артаксеркса II. [2] Возможно, неудивительно, что Ктесий мог многое сказать о правлении Артаксеркса II, царя, которому он служил. Единственный другой царь, который, похоже, хоть сколько–нибудь приблизился числом посвященных ему книг к Артаксерксу II, — это Кир Великий, самый известный из персидских царей и отец–основатель Персидской империи. Вокруг Кира сложилось больше легенд, чем о любом другом правителе, и его выдающееся положение в повествовании вполне ожидаемо(см. главу 3). Ведутся споры о том, составляли ли книги 1–6 (так называемая «Ассириака») в древности отдельный труд, но Фотий, по–видимому, не отделял их.

Ктесий и двор Ахеменидов

Ктесий работал при персидском дворе, но подробности его связи с двором неясны. Он мог быть рядом с царской семьей, но неизвестно, насколько часто. Неизвестно, с кем и где он жил, и чем занимался вне службы. Наверняка он находился под влиянием двора и располагал определенной информацией. На дворе Ахеменидов было много переводчиков, и возможно, Ктесий знал арамейский язык, а также другие языки или диалекты.
Разумно предположить, что за семнадцать лет он усвоил персидский язык или любой другой иранский диалект, служивший основным средством общения между персидской царской семьей и элитой. В эпитоме Фотия Ктесий произнес перед царем речь (F30, § 73–74), когда шли переговоры между Эвагором и Артаксерксом II, но общались ли они напрямую, или через переводчика? Клинопись он, конечно, не знал, но возможно, был знаком с людьми, которые ее знали, однако, скорее, к ним не обращался. В другом сценарии, если Ктесий был изолирован от придворных писцов и ученых, он мог получать информацию через устные традиции или от профессиональных певцов и рассказчиков. Зато у него были надежные источники информации о некоторых основных игроках во при Дарии II и Артаксерксе II, особенно о тех, кто участвовал в кризисе престолонаследия после смерти Артаксеркса I. Если заглянуть в архив Мурашу из Ниппура, можно увидеть, что Арбарий, командир кавалерии у Согдиана, присоединившийся к восстанию Оха, идентифицирован Ктесием как Арбарем, владевший поместьем конюшего в Вавилонии. Артоксара (см. главу 2), видного сторонника Оха (Дария II), отождествляют с Артахшару, которому было даровано поместье сторонника Согдиана, Меностана, или Мануштаны в текстах Мурашу. Хотя Ктесий мог изменить роли этих людей в своем повествовании, они неоспоримо исторические личности.

Историк или писатель–романист?

«Персика» — исторический источник, но не всегда надежный. Она важна для истории Ахеменидов, особенно для периода после Ксеркса I (с 465 года до конца 420‑х годов). Однако информация в ней может быть неприличной или запутанной. С тех пор как Ф. Якоби в 1922 году вынес ему незавидный вердикт, Ктесий редко воспринимался всерьез.
Ктесий по словам Фотия пытался представить свою «Персику» как конкурента великому труду Геродота: «Почти во всех случаях его [Ктесия] рассказ противоречит Геродоту, и он даже часто не приемлет его как лжеца и называет его баснописцем. Ибо он моложе Геродота. Он говорит, что он был очевидцем большей часть того, что он рассказывает, или, когда это было невозможно, слышал непосредственно от самих персов. Так он и составил свою историю». [3] Из замечания Фотия становится ясно, что Ктесий действовал в рамках греческой историографической традиции, где соперничество и дискредитация предшественников были распространенной тактикой. Геродот опубликовал свою историю в 420‑х годах, и у нас есть полный текст его работы, что делает «Персику» Ктесия менее достоверной при любом сравнении. Кроме того, навыки Ктесия как историка не уважались даже в древности.
Дать определение Ктесию еще сложнее, чем Геродоту. Сравнения Ктесия и Геродота касались в основном доверия к работе Ктесия. Текст Геродота требовал вовлечения читателя, как и «Персика» Ктесия. «Персика» не подвергалась критике, с которой сталкивались Геродот и ранние прозаики. «Персика» была продуктом своего времени, интеллектуальной среды начала IV века до н. э. Важным отличием «Персики» была интерпретация событий через призму ближневосточных легенд и мотивов. Неизвестно, проводил ли Ктесий различие между историей и другими жанрами и как проводил. Критика Фукидидом методологии других авторов (1.20-22) предполагает, что по крайней мере один современник Ктесия проводил такие различия. Но сравнивать Ктесия и Фукидида, мягко говоря, затруднительно.
Описание истории доахеменидских империй Ктесием заложило основу для концепции последовательной смены империй — от Ассирии через Мидию к Персии. Это типично греческий взгляд, преувеличивающий роль Мидии. Ктесий изучал важнейшее геополитическое явление своего времени — империю Ахеменидов. Трудно оценить влияние единственной сверхдержавы на «греческое чудо», но это тема для другого контекста. Греческие авторы анахронично переносили свое понимание (или непонимание) Персидской империи на мидян и ассирийцев.
Действительно, греческие авторы до Бероса не уделяли должного внимания Нововавилонской империи и часто путали ее с новоассирийской. Ктесий также не был исключением. Однако, было показано, что греческая модель «преемственности империй» не только не объясняет восхождение Персидской империи, но и исторически неточна. Традиционное представление о Мидийской империи, которое было создано Дейоком и его преемниками у Геродота, а также Арбаком и его преемниками у Ктесия, было серьезно подорвано публикацией книги Ланфранчи «Непрерывность империи (?): Ассирия, Мидия, Персия» (2003). Из–за искаженного представления истории Персидской империи и ее предшественников, репутация Ктесия пошатнулась. Многие древние авторы также критиковали его произведение.
Например, Элиан в своей работе «О природе животных» заимствовал у Ктесия подробное описание мартихоры, индийского зверя с лицом человека, телом льва и хвостом с ядовитыми жалами, которые выпускались в преследователей. [4] Однако Элиан заканчивает свое описание сомнением в достоверности Ктесия. [5] Несмотря на это, популярность Ктесия не пострадала, и его «Персика» и другие работы широко читались и цитировались. Как и многие другие авторы того времени, Ктесий стремился удивлять своих читателей, и включение описания чудесных существ из далеких стран было одним из способов достижения этой цели. Тот факт, что Диодор, Николай и Плутарх — среди многих других — часто использовали труд Ктесия, свидетельствует о его влиянии и долговечности, особенно на фоне других ионийских авторов четвертого века о Персии, таких как Динон из Колофона (отец александрийского историка Клитарха) или Гераклида Кумского.
Сохранившиеся тексты Ктесия больше похожи на повесть или роман, чем на исторический труд. Он допускал ошибки и стремился к сенсации, а не к исторической достоверности. Как уже отмечалось, Фотий зафиксировал явное желание Ктесия соперничать с Геродотом (T8). Современные ученые не считают его историком. Его стиль был приятным и поучительным, поэтому Иен Стронк отнес его к поэтам. «Персика» — проза, но можно назвать ее протоисторическим романом, хотя и не так смело. Роман первого века до н. э. о Нине и Семирамиде сильно отличался от «Персики».

Ближневосточный контекст

Персидская империя принимала иностранные культуры. Женские роли известны и в месопотамских текстах. Семирамида — фигура, о которой греки знали раньше. Сам Ктесий был гибридом, ионийский грек служил персам. Его работа отразила эту гибридность. Месопотамские элементы в меньшей степени, но все же присутствуют. Литературные традиции начались с шумеров и аккадцев и все еще циркулировали в Персии. Цари по традиции копировали атрибуты более ранних правителей. Элементы этих традиций появляются в работе Ктесия о персах и их предшественниках.
Месопотамский письменный канон был обширен и разнообразен, а его устные дополнения, несомненно, были еще шире. Популярна история о гибели Дария III от рук Александра. Сказка «Бедняк из Ниппура», а также рассказы о братьях Шамаш–шум–укине и Ашшурбанипале и мудреце Ахикаре, свидетельствуют о популярности богатых устных традиций, которые развились при ассирийском царском дворе. Хотя их элементы редко пересекаются напрямую с персидскими, они представляют собой одно и то же явление в местной ближневосточной среде.

Ктесий и его источники

Ктесий продвигал свою авторскую позицию в традиционной греческой манере. Геродот также любил рассказывать интересные истории. Диодор Сицилийский подчёркивал великие деяния и события прошлого. Концепция исторического анализа Фукидида не подходит для фантастических рассказов Ктесия. Ктесий утверждал, что он тщательно сверил и сопоставил свои сведения с персидскими царскими архивными записями и документами, basilikai diphtherai (Diod. Sic. 2.32.4) и basilikai anagraphai (2.22.5), написанными на коже.
Архив персепольских укреплений и публикации на его основе подтверждают наличие разветвленной бюрократической системы Ахеменидской империи, обеспечивавшей взаимодействие органов власти по обширным территориям. Традиция ведения государственных архивов с административными документами существовала в Эламе и Месопотамии до рассматриваемого периода. Сохранились подробные вавилонские записи о триумфальном въезде персидского царя Кира Великого в Вавилон 29 октября 539 г. до н. э. Знаменитый 70‑й параграф Бехистунской надписи Дария I подтверждает, что текст надписи записан на глиняных табличках и пергаменте, плюс еще аккадские фрагменты текста из Вавилона и арамейский вариант из Элефантины.
Вавилонские астрономы в своих дневниках записывали прогнозы погоды и цены на товары. Они также описывали исторические события, связанные с астрономическими наблюдениями, которые считались дурными предзнаменованиями. Сохранились копии таких текстов, датированные периодом правления Навуходоносора II в начале 6 века до н. э. и до правления Дария III в конце 4 века до н. э. и временем Селевкидов. Их можно рассматривать как «царские летописи», несмотря на то, где они размещались. Большой храм Мардука Эсагиль, по–видимому, выполнял роль центральной справочной библиотеки в Вавилоне до конца эллинистического периода. Вероятно, это не было единственное такое место. Представить, что Ктесий обращался к текстам в такой библиотеке, было бы наивно, но, несомненно, он знал об их существовании. Наличие таких архивов и библиотек имело для него большое значение. Когда он ссылался на указанные там источники, даже не консультируясь с ними непосредственно, он сделал впечатляющее, хотя и не подтвержденное утверждение. Вполне возможно, хотя и не доказано, что в Вавилоне и других местах Ктесий имел косвенный доступ к этим материалам через придворных чиновников, однако это не означает, что он воспользовался им. Остается открытым вопрос, произошел ли этот концептуальный доступ в пределах слышимости таких материалов, которые читались и обсуждались, например, на арамейском языке. Например, глиняная табличка BM 113249 фиксирует явный запрос царя Камбиза к персоналу храма Эанна в Уруке
Вавилонские астрономы записывали прогнозы погоды и цены на товары. Описывали исторические события, связанные с астрономическими наблюдениями. Сохранились копии таких текстов, датированных периодом от Навуходоносора II до правления Дария III и временем Селевкидов. Их можно рассматривать как «царские летописи», независимо от того, где они размещались. Большой храм Мардука Эсагил был центральной библиотекой в Вавилоне. Ктесий знал о существовании этих текстов. Он делал впечатляющие утверждения, хотя не консультировался с ними напрямую. Возможно, у него был косвенный доступ через придворных чиновников. Остается вопрос, был ли у него доступ к записям на арамейском языке. Табличка BM 113249 фиксирует запрос Камбиза к храму Эанна в Уруке показать стелы предыдущих царей. Эти традиции, очевидно, сохранялись и циркулировали. Часто цитируемый отрывок из Книги Эсфирь (6.1) также намекает на подобные записи: «В ту ночь царь не мог спать; и он велел принести книгу памятных дел, летописи, и они были прочитаны перед царем».
Библиотека царя Ашшурбанипала в Ниневии, которая подверглась пожару в 612 году до нашей эры, не являлась единственным хранилищем хроник, стихотворений, рассказов и других материалов, в которых сохранились письменные записи предыдущих администраций, а также литературный канон. Многие из сохранившихся копий так называемой нововавилонской серии хроник происходят из Вавилона, в том числе «Хроника Набопаласара», фрагмент хроники о правлении царя Артаксеркса III, и ещё одна хроника, касающаяся царя Дария III и Александра Македонского, и это лишь несколько примеров.
«Царские записи» — это документы, доступные царям и их советникам. Они содержат подробные детали исторических событий, включая точные даты. Если бы Ктесий имел доступ к этим записям, он получил бы ценную информацию. Но его интересовали скорее увлекательные рассказы, чем точность исторических фактов. Так, у него платейская битва происходит раньше саламинской.
Что касается источников Ктесия в Ближнем Востоке, то, по–видимому, он полагался главным образом, если не исключительно, на устные рассказы. Любая информация из письменных источников, добываемая им в основном косвенным путём, подчинялась его литературным целям.
Неудивительно, что более явно вымышленные элементы «Персики» относятся к более раннему периоду, нежели ко времени его жизни. К таким элементам относятся рассказы о полулегендарной царице Семирамиде, о мидийском восстании против Ассирии и даже повествование о Кире Великом.
В описаниях Ктесия трудно провести грань между историей и художественной литературой. Так, одним из источников информации для Ктесия была сама персидская царица Парисатида (Т8b).
Богатые анекдотами рассказы могли сильно отличаться от официальных версий событий, описанных в царских архивах. Однако нельзя не признать литературную привлекательность таких красочных рассказов.
Проживание Ктесия при дворе персидского царя давало ему возможность утверждать, что у него был доступ к царским архивам, о которых мечтал Геродот. Однако насколько реальным был такой доступ — остается под вопросом, учитывая неточности в изложении событий персидской истории в его трудах.

---

[1] Исключением является анализ сохранившейся у Николая и других авторов истории о сакской царице Заринее и мидянине Стриангее, которую можно сравнить с POxy 2330 — сравнение показывает, насколько сильно были изменены стиль и изложение Ктесия теми авторами, через которых мы знаем Персику.
[2] F16 (Фотий) указывает на то, что болезнь и смерть Дария II описаны в книге 19.
[3] ἐν πολλοῖς καὶ λογοποιὸν ἀποκαλῶν· καὶ γὰρ νεώτερος μέν ἐστιν αὐτο φησὶ δὲ αὐτὸν τῶν πλειόνων ἃ ἱστορεῖ αὐτόπτην γενόμενον ἢπαρ' αὐ τῶν Περσῶν, ἔνθα τὸ ὁρᾶν μὴ ἐνεχώρει, αὐτήκοον καταστάντα, οὕτω τὴν ἱστορίαν συγγράψαι (T8, Фотий). отмечается, что автор называет Ктесия «мифотворцем» или фабрикатором историй, поскольку во многих случаях он не мог сам быть непосредственным свидетелем событий у персов, где увидеть их было невозможно, а скорее слышал рассказы о них и сочинил свою историю на основе того, что слышал от других.
[4] λέγει δὲ καὶ ἑωρακέναι τόδε τὸ ζῷον ἐν Πέρσαις Κτησίας ἐξ Ἰνδῶν κομισθὲν δῶρον τῷ Περσῶν βασιλεῖ, εἰ δή τῷ ἱκανὸς τεκμηριῶσαι ὑπὲρ τῶν τοιούτων Κτησίας· ἀκούσας γε μὴν τὰ ἴδιά τις τοῦδε τοῦ ζῴου, εἶτα μέντοι τῷ συγγραφεῖ τῷ Κνιδίῳ προσεχέτω (F45dβ, Ael. NA 4.21). В этом отрывке обсуждается животное, которое, по утверждению Ктесия привезли в подарок персидскому царю из Индии. В нем упоминается, что Ктесий, возможно, сам видел таких экзотических животных. Тем не менее, лучше ему не верить.
[5] Не надо долго искать схожих оценок: например, Т13 (Фотий), Т11а (Страбон), Т11d (Плутарх).

Евнух посредник

Ктесий был писателем, который популяризировал образ евнуха в греческой литературе. Его работы оказали влияние на западную литературу. В «Персике» Ктесий показывает интерес к противоположностям и инверсиям. Греки рассматривали персов как чужаков, и Ктесий усилил противопоставление между греками и варварами. Евнухи упоминались уже Геродотом, но Ктесий уделял им больше внимания. Его использование евнухов как лиминальных фигур было новаторством для того времени. В этой главе рассматриваются три раздела:
1. Оценка роли евнухов в ближневосточном контексте.
2. Реестр евнухов, упоминаемых в «Персике» Ктесия.
3. Изучение евнухов у Ктесия с точки зрения литературных мотивов.
Его евнухи служили прежде всего литературным целям. Недавние дискуссии фокусировались на вопросе, были ли конкретные лица, упомянутые как евнухи, действительно кастратами. Описанный Ктесием статус евнухов не соответствует типичному статусу придворного евнуха. Неясно, требовалось ли быть кастратом для занятия определенных должностей. Существуют две проблемы:
1) Была ли специальная терминология для обозначения домашней прислуги и чиновников–кастратов?
2) Насколько широко были распространены евнухи среди высших сановников при ахеменидском дворе?
При любом обсуждении евнухов Ктесия на первый план выходит эпитома Фотия. Именно в его работе подчеркивается, какие евнухи были могущественны при том или ином персидском царе, однако критерии, которыми руководствовался Фотий при составлении своего резюме, не всегда понятны.
Стереотип о евнухе зародился в произведениях классического периода и получил дальнейшее развитие в византийскую и османскую эпохи. Евнухи, как правило, ассоциировались с женским поведением, коварством и распущенностью, что отражало их положение при дворе. В Лидии, по словам Афинея (12.515 С), существовал древний институт евнухов, хотя они, возможно, не были уникальными для этого региона. [1] В западной Анатолии, включая дом Ктесия в Карии, также были известны евнухи.
Евнухи родились мужчинами, но после операции стали похожи на женщин. Не полностью женщины, но уже не мужчины. В разных культурах женщины и евнухи считались неполноценными. Их связывали с сексуальной доступностью, хотя пассивной. Скульптуры из Дворца Дария в Персеполе показывают евнухов–слуг без бород, держащих полотенце и бутылку, у входа в частные апартаменты. Если это действительно евнухи, то это символизирует их промежуточный статус. Сравните с изображением носителя полотенец в башлыке на так называемом Казенном Рельефе.
У греческих писателей евнухи — важные фигуры. Они были вхожи в царскую семью и в гарем. Некоторые сомневаются в историчности «влиятельных» евнухов, описанных Ктесием, но они играли большую роль. Гарем — закрытая зона во дворце, доступная только царю, его семье и евнухам. [2] Именно через гарем евнухи влияли на политику.
Ктесий описывает вымышленный литературный мир. Это не означает, что всего описанного им не существовало. Историческая значимость евнухов Ктесия не является главной темой, но помогает понять ближневосточную среду. Ближневосточные источники дают контекст для изучения жизни евнухов, которые находились между царем, его женами, двором и соперниками, а также между жизнью и смертью.

Ассирийские и вавилонские свидетельства

Персика Ктесия кишела евнухами, некоторые из которых упоминались по именам, но не все. Известно, что кастрированные мужчины служили низшим звеном обычного дворцового персонала. Это были традиционные евнухи, основной функцией которых было охранять царскую спальню (εὐνοῦχος: ὁ τὴν εὐνὴν ἔχων, «тот, кто держит [то есть охраняет] ложе»). Помимо прислуги, многие названные Ктесием евнухи были высокопоставленными чиновниками, подчас полководцами или даже знатными особами. Ученые предполагают, что не все, кого он называл евнухами, действительно ими являлись, так как Ктесий мог неправильно истолковать или перепутать административную иерархию Ахеменидов.
П. Бриан выдвигает гипотезу о двух категориях евнухов при дворе: 1) кастрированные рабы разного ранга, 2) знатные придворные (персы или иранцы), входившие в ближайшее окружение царя. Многих, кого греки называли евнухами, на самом деле были высокопоставленными сановниками. Не обязательно считать, что Ктесий ошибался во всех случаях применения термина «евнух». Возможно, он неправильно отождествлял некоторых придворных с греческим понятием εὐνοῦχος.
Не обязательно считать, что Ктесий был неправ в каждом случае в оценке евнухов в «Персике». Сложно однозначно сопоставить понятия «тиру», «ша реши», «εὐνοῦχος» из разных языков и культур. Возможно, некоторые люди, которых Ктесий называл евнухами, действительно ими были, а некоторые не были. Свою лепту в проблему оценки евнухов в «Персике» вносит туман. Самые ранние упоминания встречаются в шумерских литературных текстах, сохранившиеся копии которых были сделаны с период Древнего Вавилонского царства (XIX-XVIII век до н. э.), с оригиналами, вероятно, относящихся к периоду Ур III (XXI век до н. э.). Шумерское слово «тиру» обычно считается эквивалентом аккадского «мар экалли» (буквально «сын дворца»), а затем «ша реши», и переводится как «придворный», хотя некоторые ученые предпочитают перевод «евнух».
В шумерском мифе о создании Энки и Нинмах упоминается существо без полового члена и влагалища, которому было дано имя «Нибру евнух». Ему была предназначена роль «стоять перед царем». Однако точное значение слова «тиру» неизвестно, поэтому его перевод может быть неточным. Также стоять перед царем могли и другие придворные, не являющиеся евнухами.
То же слово, «тиру», встречается в шумерской поэме «Гильгамеш, Энкиду и Подземный мир». Гильгамеш спрашивает Энкиду о множестве духов, которых Энкиду видел в подземном мире, включая «тиру» (строки 268-72):
Гильгамеш: «Ты видел дворцового евнуха [тиру]?»
Энкиду: «Я видел его.»
Гильгамеш: «И как он?»
Энкиду: «Он стоит в углу, как бесполезная палка алала.»
Об этом отрывке А. Джордж отмечает: «Слово «тиру» (акк. тирум) … является общим термином, часто применяемым к персоналу, который был членом дворца (мари экаллим) и служил при царской семье (манзаз пани). Таким образом, различные работники, такие как писцы, врачи, кучеры, дворецкие, пекари и парикмахеры, могли быть названы «тиру». Учитывая общую практику на Ближнем Востоке использования евнухов в качестве царских слуг, особенно тех, чьи обязанности приводили их в регулярный контакт с женщинами дворца, мы должны считать очень вероятным, что «тиру» не имел детей из–за кастрации».
Шумерский термин, который переводится как «евнух», может иметь различные значения и не обязательно означает кастрацию. А. Джордж не исследует этот вопрос подробно, так как это не его основная тема. Однако, мы не можем однозначно определить, кто именно являлись буквальными евнухами (кастрированными лицами), в шумерских текстах, так как термин может применяться к различным должностным лицам.
Термин «ша реши шарри», который буквально означает «тот, кто находится у головы царя», и его сокращенная форма «ша реши» вместе с неоассирийским эквивалентом «шут реши» часто встречаются в изданиях аккадских текстов. Они обычно переводятся как «евнух», но такой перевод вызывает споры. Его применение может быть шире, чем у шумерского «тиру».
Термин «ша реши» имел несколько значений в дворцовых и административных контекстах, и мог быть связан с высокими титулами и военными должностями. Кастрация не исключала занятие крупных постов, но есть примеры мужчин на таких постах с биологическими (а не с приемными) сыновьями. Значение термина неоднозначно. Прямой перевод как «евнух» не подходит. Если лица в шумерских текстах были евнухами, то их институт установился, возможно, еще до конца третьего тысячелетия до нашей эры.
М. Юрса (2011) изучает свидетельства первого тысячелетия о титуле «ша реши» и его варианты. Он обнаружил, что эти титулы связаны с разными функциями и социальным статусом их обладателей. Хотя список, который он представил, далеко не полон, он все же представляет разнообразие дворцовых и военно–административных должностей. Юрса смог найти более 40 случаев, включая небольшую, но важную выборку из периода Ахеменидов.
Набор данных увеличивается, и переоценка свидетельств предлагает новые точки зрения. Пример: переанализ таблички с комментариями к серии примет «Шумма избу». Одна из записей сравнивает аккадский термин «мар экалли» (шумерский «думу эгал»), «сын дворца» (т. е. дворянин), с аккадским «ша реши», называя их синонимами. Реконструкция показывает, что «мар экалли»/«ша реши» означает «сын дворца», из–за лояльности к дворцу с детства. Перевод Зорци и Юрсы: "'Дворянин' (буквально 'сын дворца') (означает) 'ша реши' ('дворянин'), потому что в детстве [его призывали] [во дворец] (и) он не возвращался к (своему) отцу». Текст и чтение не решают вопрос о том, были ли «ша реши» евнухами. Однако запись подчеркивает предполагаемую верность нового дворянина–стажера. Это напоминает экскурс в «Киропедии» Ксенофонта о важности евнухов (7.5.59-65). Но неясно, был ли конкретный «ша реши» евнухом.
Г. Барямович (2011) подчеркивает различие между «ша зикни» (с бородой) и «ша реши» (без бороды) среди чиновников Ассирии. «Ша реши» связаны с дворцом и царем, а не с семьей. Барямович отмечает связь «ша реши» с евнухами. Ша реши порождали «преемников», а «ша зикни» — «сыновей». Чтобы обеспечить «ша реши» послесмертное благополучие, преемники, вероятно, усыновлялись или брались под покровительство дворца. Однако предлагаются и другие объяснения отсутствия бороды. Термин «ша реши», по–видимому, неоднозначно применялся к лицам, которые могли быть евнухами.
«Ша зикни» и «ша реши». Различие между терминами, возможно, относилось не к наличию бороды, а к костюму. Любая борода «ша зикни» могла быть фальшивой. Таким образом, физиогномические различия между евнухом и неевнухом не были существенны. Настоящий евнух мог считаться «ша зикни», нося ложную бороду при дворе (возможно, как в случае с Артоксаром, описанным ниже в этой главе). Источники, говоря о различии терминов, оставляют больше вопросов, чем ответов.
Скульптуры Северного и Юго–Западного дворцов Ниневии изображают бородатых и безбородых мужчин в свите царя выполняющими разные функции. На рельефе изображающем последствия поражения эламского царя Теуммана от Ашшурбанипала в 653 году в битве при Телл Туба, показаны два выдающихся «шут реши». Один ведет за руку эламского принца Хубан–никаша II, поставленного Ашшурбанипалом на трон Элама. Этот «шут реши» вероятно высокопоставленный чиновник и он без бороды. Эламский «шут реши» Итун изображен с эпиграфикой в обоих дворцах Ниневии. В этой программе рельефов можно найти несколько безбородых фигур, одних убитых на поле боя и других в качестве чиновников и слуг. Следует ли считать их всех евнухами?

Коварный «шут реши»: ассирийский мотив

Ктесий вдохновлялся ближневосточными традициями, откуда у него и взялся персонаж коварного евнуха. Примером такого персонажа может быть Мардук–шум–ибни, шут реши эламского царя Уртака (664-653). Предположительно он тоже был евнухом, хотя это подтверждается только титулом.
В начале правления Уртака между Ассирией и Эламом был мир; к его концу началась открытая война. Ашшурбанипал, как сам говорит нам, был огорчен отменой Уртаком мира между ними. Доброжелательность Ассирии к эламитам включала помощь во время голода, но эламиты ее отвергли. Сам Уртак не был виноват; это проклятый евнух Мардук–шум–ибни и его сообщники подстрекли Уртака «лживыми словами» (ина пиршате) атаковать Ассирию: «Бел–икиша из Гамбулу, Набу–шум–эреш, управляющий Ниппуром, мои слуги, Мардук–шум–ибни, «шут реши» Уртака, сговорились между собой, чтобы атаковать Шумер и Аккад; они подстрекли его [Уртака] ложью».
Анналы не раскрывают подробностей лжи. Нет эламитского отчета о причинах испорченных отношений. Историческое ядро заговора сложно установить только по ассирийской версии. Историчность подчинена идеологическим целям анналов. Новоассирийские анналы пронизаны мотивом подкупа. Ассирийские анналы содержат литературные элементы. Характеристика врагов Ассирии стереотипна. Мотив не ограничивается новоассирийским периодом. Ближневосточная традиция предложила Ктесию модель. Оскорбления Ашшурбанипала в адрес Мардук–шум–ибни соответствуют атмосфере «Персики» Ктесия: коварное влияние евнуха на царя Уртака приводит их обоих к незавидному концу. Невозможно сказать, был ли Мардук–шум–ибни настоящим евнухом.

Евнухи в «Персике», названные по имени

Евнух Сатибар (№ 1) в версии у Николая Дамасского (F1lδ*) замыслил заговор с сыновьями Оннеса против Семирамиды (и Ниния). У Диодора заговор против Семирамиды устроил Ниний, при пособничестве «некоего евнуха» (εὐνούχου τινὸς) — без указания имени (F1b).
Евнух Спарамиз (№ 2) был подкуплен Арбаком, чтобы получить доступ к Сарданапалу. Диодор Сицилийский (F1b) и Николай (F1pε*) не называют имени евнуха, зато его называет Афиней (F1pα).
Евнух Митраферн (№ 3) заступился за Нанара, чтобы предотвратить гнев и Артея, и Парсонда (F6b*, Николай). [3]
Евнух Артембар (№ 4), надзиратель над чашниками (οἰνοχόων ἐπεστάτει), [4] был покровителем юного Кира при дворе Астиага и его приемным отцом (F8d* § 7, Николай).
Евнух Петесак (№ 5) сговаривался с Оибаром, чтобы предать Астиага смерти. Позднее Кир отправил Петесака, чтобы тот забрал тело Астиага — чудесным образом неповрежденное и охраняемое львами. Петесака позднее ужасно наказали за его участие в заговоре (F9 § 6, Фотий; F9a, Цец).[5]
Евнух Багапат (№ 6) сопровождал тело Кира для погребения. Он описывается как самый влиятельный евнух Кира после смерти Петесака, и влияние Багапата сохранялось и позже (см. ниже). Влиятельными евнухами Камбиза были Багапат, Изабат (№ 7) и Аспадат (№ 8) (F13 § 9, Фотий).
Евнух Комбафис (№ 9), влиятельный у египетского царя, перешел на сторону Камбиза и обеспечил победу персов. [6] Комбафис описывается как двоюродный брат Изабата (F13 § 10, Фотий).
После убийства Таниоксарка Камбизом и его замены магом (Сфендадатом),[7] только Артасир (управляющий Гирканией) [8] и евнухи Багапат и Изабат знали секрет. Даже Лабикс (№ 10), самый влиятельный из евнухов Танюксарка, не распознал подмену. Через пять лет после убийства Таниоксарка евнух Тибетис (№ 11), после побоев от Сфендадата, раскрыл правду о маге Амитиде (F13 § 13, Фотий).
Евнух Натак (№ 12) был самым влиятельным у Ксеркса. После того, как Мегабиз отказался разграбить Дельфы, Ксеркс отправил евнуха Матака (вариант «Натака») сделать это (F13 § 24, § 31, Фотий).
Артабан, сын Артасира (см. выше), и евнух Аспамитр (Митрадат, № 13) замыслили убить Ксеркса и подставили сына Ксеркса, Дария, за убийство. Именно Артабан привел Дария перед Артаксерксом I, и Дарий тоже был убит. [9] Артабан также замыслил, вместе с Мегабизом, убить Артаксеркса I. После того, как Мегабиз предал заговор, Артабан был убит. Евнух Аспамитр также был убит за свою роль в убийствах Ксеркса и Дария, подробности которых тогда всплыли (F13 § 33–34, Фотий; F13b, Элиан; см. также главу 4 в этом томе).
Артоксар (№ 14), евнух из Пафлагонии, посредничал, вместе с несколькими другими, в примирении Мегабиза с Артаксерксом I после его восстания. [10] Также указывается, что Артоксару было тогда двадцать лет. Позднее его изгнали в Армению за открытое выступление в защиту Мегабиза, самого изгнанного за убийство льва прежде царя на охоте (F14 § 42–43, Фотий).
Багораз (№ 15) доставил тела Артаксеркса I и его царицы Дамаспии, а также тело Ксеркса II в Персиду. Согдиан замыслил вместе с евнухом Фарнакием (№ 16) убить Ксеркса II. Фарнакий был влиятельным у Ксеркса II, как и Багораз, Меностан и «некоторые другие», не названные по имени. [11] Фарнакий был побит камнями после неудачного восстания Арсита (брата Дария II) и Артифия, сына Мегабиза (F15 § 47–48, § 52, Фотий).
Евнух Артоксар (№ 14) приехал из Армении, чтобы короновать Оха (Дария II), вместе с Арбарием, командиром кавалерии Согдиана (Секиндиана) [12] и Арксаном, сатрапом Египта. У Дария II были влиятельны три евнуха: Артоксар был первым, Артибарзан (№ 17) вторым, а Афос (№ 18) третьим (F15 § 50–51, § 54, Фотий).
Евнух Сатибарзан (№ 19) обвинил Оронда в романе с Парисатидой (F15 § 60, Фотий). Оронд был казнен, и Парисатида была разгневана, но о негативных последствиях для Сатибарзана не упоминается. Сатибарзан упоминается также в контексте получения подарков от Эвагора от имени царя [13] (F16 § 60, Фотий), F20 (Плутарх), и F30 § 73 (Фотий).
Самым доверенным из евнухов юного Кира был Парсик (№ 20), вместе с несколькими другими евнухами, имена которых не указаны (см. ниже, № 31), оплакивал мертвое тело Кира на Кунаксе [14] (F20, Плутарх).
На пиру, на котором присутствовали несколько евнухов и царя, и Парисатиды, главный евнух Парисатиды, Спарамиз (№ 21; см. выше, № 2, Спарамиз), подстрекал Митридата признаться, что именно он (Митридат) нанес смертельный удар Киру Младшему. Затем Спарамиз сообщил об этом Парисатиде, и Митридату суждено было плохо кончить (F26, Плутарх).
Багапат (Масабат, № 22) — отличный от № 6‑евнух, отрубивший руки Киру, был выигран Парисатидой у Артаксеркса II в игре в кости, чтобы она могла отомстить евнуху за его участие в смерти Кира. Фотий не называет Багапата евнухом (F16 § 66). Плутарх называет его «евнухом царя», но именует его Масабатом (F26).

Неопознанные евнухи

Ассирийский царь Ниний предавался роскоши, праздности и удовольствиям во дворце, в окружении евнухов (№ 23) и наложниц (F1b, Диодор; F1n, Афиней).
Ассирийский царь Сарданапал покончил с собой самосожжением в своем дворце, где он был погребен вместе со своими евнухами (№ 24) и наложницами (F1b, Диодор; F1q, Афиней).
Евнух Сарданапала (№ 25) сбежал из горящего дворца, отправился к вавилонскому правителю Белесию и тайно рассказал ему о сокровищах в руинах дворца (F1b, Диодор).
Нанар поручил своему евнуху (№ 26), который распоряжался певицами, сделать Парсонда женоподобным как внешне, так и голосом. Через семь лет Парсонд убедил другого евнуха (№ 27), который был избит и оскорблен Нанаром, передать сообщение о его ситуации царю Артею (F6b* § 4, Николай).
Стриангей признался своему самому надежному евнуху (№ 28) в своей любви к Заринее, и тот побудил его признаться ей в любви (F8c*, Николай).
Кир убедил самого надежного из евнухов Астиага (№ 29) попросить разрешения у Астиага на его отъезд. Вскоре после этого другой евнух (№ 30) предоставил аудиенцию с Астиагом вавилонянину, который сообщил о сновидении пророка, что Кир станет царем (F8d* § 22–25, Николай).
В источниках о правлении Артаксеркса II упоминается несколько неразличимых евнухов. Раненому Киру Младшему помогают на поле битвы некоторые евнухи, находившиеся поблизости (№ 31; также см. описание Парсика, № 20). [15] В ответ на отравление Статиры Артаксеркс II приказал арестовать и пытать евнухов (№ 32) своей матери Парисатиды. Евнухи Парисатиды (№ 33, хотя неясно, были ли это те же самые люди или нет) тайно посадили финиковые пальмы возле гробницы Клеарха (F27 § 71, Фотий)

Влияние

«Влиятельный евнух» наименее убедителен как интерпретативная категория. За исключением Митраферна, история которого сохранилась у Диодора, остальные евнухи, обозначенные как влиятельные, упоминаются только в эпитоме Фотия. Сам Ктесий давал о них больше информации, но Фотий на ней не фокусировался. В «Персике» любой упомянутый евнух может считаться влиятельным, так как каждый играл там роль. Можно усомниться, насколько влиятелен был служивший Таниоксарку евнух Лабикс, который не распознал обман мага, но тупицей его сделал Ктесий ради интриги. Евнух Нанара мог быть более или менее значим при его двора, но он спас Парсонда. «Влиятельный евнух» — необходимая отправная точка повествования.

Доступ

Евнух — это доступ. Евнух Спарамиз помогает Арбаку вторгнуться во внутренний двор Сарданапала. Евнух побуждает Астиага освободить Кира, направив его на путь его судьбы. Евнух Митраферн заступается за Нанара перед Артеем. Евнух Артоксар ходатайствует за Мегабиза. Евнухи Багапат и Аспамитр помогают Дарию и Артабану убить мага и Ксеркса I соответственно
Артембар является влиятельным евнухом, царским виночерпием, который взял под крыло молодого Кира. Артембар провел Кира через сложную иерархию прислуги при дворе Астиага, помогая ему набирать силу и влияние. После смерти Артембара, Кир занял его место и унаследовал его имение как приемный сын. Отрывок Николая является нашим основным источником для этой версии и одним из самых длинных сохранившихся отрывков из Персики (см. главу 3).

Верность или вероломство (а иногда и то, и другое)

Коварный евнух — более репрезентативный тип, чем верный евнух. Так, евнух № 26 получил задание от Нанара превратить Парсонда в женщину. Однако, благодаря предательству евнуха № 27, Парсонд смог передать царю сообщение о своем заточении. Затем вмешался еще один персонаж, Митраферн, чтобы предотвратить месть Парсонда Нанару. Финал этой истории неизвестен. Во втором случае, евнух по имени Петесак, играет важную роль в плане Оибара по убийству Астиага. Ранее Оибар уже проявлял свою находчивость и готовность действовать самостоятельно. Участие евнуха подчеркивает тайный и коварный характер заговора, в котором участвовал царь и который имел серьезные последствия для всех участников. Петесак выполнял важную работу, связанную с транспортировкой мертвого царя к месту его погребения. Краткие упоминания Фотия о Комбафисе (№ 9), Аспамитре (№ 13) и Фарнакии (№ 16) не соответствует общепринятому представлению о евнухах.
Один и тот же евнух иногда мог проявлять как лояльное, так и предательское поведение. Багапат и Изабат — два евнуха, проявлявшие как лояльное, так и предательское поведение. Багапат стал могущественным евнухом после Петесака и ему было поручено доставить тело Кира обратно в Персиду. Однако в конце концов Багапат вступил в заговор с гирканским правителем Артасиром, чтобы помочь магу Сфендадату захватить власть. Изабат, коллега Багапата, был предан Камбизу и доставил его тело к месту упокоения. Он разоблачил заговор, но был схвачен и обезглавлен. Причины, по которым Багапат выступил против мага, ради которого он замышлял смещение Камбиза, неизвестны. Этот кризис имел драматические последствия, включая тайное братоубийство, самоубийство матери, смерть царя и «спасительный» переворот Дария. Из этого также получилась замечательная история, рассказанная с весьма разными подробностями не только Ктесием, но и его предшественником Геродотом и самим Дарием.
Багапат, владея ключами от дворца, позволил семи заговорщикам убить мага Сфендадата, что с точки зрения Бехистунской надписи способствовало возвращению на трон «законного» царя. Наконец, Ктесий отметил, что тот охранял могилу Дария в течение семи лет. Багапат оставался влиятельным при четырех царях, включая мага. Камбиз и Маг получили плохую репутацию, связанную с ужасными делами, в то время как Кир и Дарий были успешными и важными персидскими царями. Интересно отметить, что ни Кир, ни Дарий не были свергнуты или преданы евнухами. Они были единственными персидскими царями, не вовлеченными в подобные интриги против своей безопасности.
Артоксар (№ 14) предлагает аналогичный пример верности, обернувшейся предательством. Артоксар (№ 14) играл роль посредника между и Артаксерксом I и Мегабизом, когда последний начал восстание, и добился перемирия, но позже и сам был сослан в Армению за то, что выступал в пользу Мегабиза. Артоксар отличался от типичного домашнего евнуха своим происхождением (пафлагонец) и юным возрастом (двадцать лет). Его история загадочна и вызывает различные интерпретации. Не совсем понятно, был ли он верен царю изначально, а потом предал, или наоборот.
В суматохе после смерти Артаксеркса I и убийства его сына и преемника Ксеркса II, Артоксар и только двое других известны как основные сторонники Оха, который стал Дарием II. Артоксар вернулся из ссылки в Армении–предположительно не один, а скорее во главе армии — и помогал Оху вместе с Арбарием, командующим кавалерией Согдиана, и Арксаном, сатрапом Египта. Власть и влияние Артоксара превосходили его статус придворного евнуха. Неясно, был ли Артоксар кастратом или нет. Вероятно, Ктесий напутал или смешал титулы. Интересно отметить, что позже Артоксар планировал свергнуть Дария II и захватить власть. Лучше всего процитировать самого Ктесия (F15 § 54, через Фотия): «Артоксар, евнух, который пользовался большим влиянием у царя, строил планы относительно царской власти, считая, что он сам должен править. Он приказал женщине приготовить ему накладные бороду и усы, чтобы выглядеть мужчиной. Но он был ею предан. Его схватили, отдали Парисатиде и казнили».
Этот анекдот вызывает массу вопросов, и едва ли знаешь, с чего начать. Артоксар, будучи евнухом, вызвал удивление своим запросом бороды. Однако, исторические данные показывают, что персидские цари, включая их ближневосточных предшественников, носили накладные бороды. Идеализированные портреты ассирийских царей на рельефах дворцов также изображали их с пышными церемониальными бородами, символизируя «нестареющее состояние достоинства и отстраненности» (Э. Фрам). Возникает вопрос, был ли Артоксар персидским эквивалентом высокопоставленного чиновника, который должен был носить накладную бороду для исполнения своих придворных обязанностей, или он выбрал этот тип официального костюма для маскировки, чтобы приблизиться к царю неопознанным.
В данном случае, идентификация персонажа как евнуха может быть связана с фантазией Ктесия. Некоторые комментаторы переводят слово «женщина» как «его жена», [16] что вызывает проблемы, так как евнухи обычно не имеют семьи, кроме его дворцовой/царской «семьи» (см. выше). В любом случае, женщина, о которой идет речь, предала его. Это серьезное падение для человека, который был одним из создателей царя, которого он якобы планировал свергнуть. Интересно, что Артоксара передали Парисатиде. Обычно мятежников не оставляли на усмотрение царицы; это была «работа» царя. Возможно, Ктесий предполагал, что этот эпизод оставался внутри дворца и занималась им Парисатида. В целом, история может быть вымыслом или сжатым намеком на сенсационную подробность реального восстания.

Жизнь, смерть и евнух между ними

Шесть из тридцати трех евнухов нашего каталога участвовали в переходе между жизнью и смертью, то есть в доставке тела умершего царя к его гробнице. В Персии, похоже, для этой функции запрягли евнухов. Этот мотив повторяется в нескольких источниках, что указывает на то, что Ктесий использовал его как литературный прием. Евнухи сопровождали умерших царей Кира, Камбиза, Дария, Артаксеркса I и Ксеркса II. Мага–самозванца Сфендадата очевидно не повезли. Возможно, отсутствие аналогичных анекдотов о захоронениях Ксеркса I и Дария II связано с недоработкой Ктесия. Не стоит придавать слишком большого значения упоминанию о человеческом жертвоприношении наложниц и евнухов Сарданапала во время его самоубийства. Эта история восходит к разграблению Вавилона в 648 году в конце войны между Ашшурбанипалом, царем Ассирии, и его братом Шамаш–шум–укином, царем Вавилона. После восстания Шамаш–шум–укин погиб при сожжении дворца. Оба царя послужили примерами для греческой традиции о Сарданапале, хотя передавались только отголоски их противостояния. Евнухи Сарданапала буквально сопровождают царя в его путешествии между жизнью и смертью, что отличает их от евнухов в других примерах.
Ближневосточные свидетельства не содержат явных указаний об участии евнухов в царских захоронениях. Но есть намеки на ритуальные «услуги». Например, офицеры Ашшурбанипала, захватив в Эламе неуловимого халдейского мятежника Набу–бел–Шумати, отправили его труп, положенный в соль, в Ассирию. В документе, опубликованном Дж. МакГиннисом, описывается погребальный обряд ассирийского царя, включая различные предметы, такие как текстиль, украшения и забитые животные. Неясно, предназначались ли они для использования царем в загробной жизни, в качестве подарков богам или для того и другого. Документ читается как нечто среднее между литературным текстом и бюрократическим реестром. Также упоминается помещение тела в масло, но неясно, было ли это погружение или помазание. Классические писатели, включая Ктесия, также упоминают о необходимости открывать и хранить тело в масле.
Эту историю сохранили Элиан (гробница Белоса, F13b) и эпитома Фотия (гробница Белитана, F13 § 26). Обе версии подчеркивают высокомерие Ксеркса, который нарушил покой гробницы, и его неспособность сохранить саркофаг наполненным маслом. Эти обстоятельства считались зловещими предзнаменованиями его несчастного конца, который различным образом связывали с вавилонским восстанием, поражением в Греции или даже убийством его собственного сына. Эта история очаровательна, но ее интерес заключается в том, что она показывает, что Ктесий использовал некоторые детали (такие как употребление масла в погребальных обрядах), которые имели своих предшественников на Ближнем Востоке. Это указывает на то, что Ктесий мог иметь основания для своих утверждений. Чтобы лучше понять этот вопрос, необходимо обратиться к свидетельствам периода Ахеменидов. Однако, важно также рассмотреть вопрос о том, кто были эти евнухи, какую роль они играли в царской или дворцовой иерархии, а также различные административные титулы того времени. Не вдаваясь в подробности этого обсуждения, можно отметить, что вавилонский титул «устарбару» (часто переводимый как «камергер») продолжал использоваться в период Ахеменидов и применялся к высокопоставленным лицам как почетное обращение. Этот титул мог сочетаться с другими титулами и почетными отличиями, и в некоторых контекстах он заменил титул «ша реши» в конце V века, при жизни Ктесия. Эквивалент этого титула на эламском языке, «липте куктир», встречается в различных контекстах в в «Персепольских фортификационных табличках». Один из документов (NN 1848) связывает носителей этого титула с надзором за «шумаром» (возможно, гробницей Камбиза), описывая их как «тех, которые являются хранителями шумара». Можно предположить, что евнухи, упомянутые Ктесием, скорее были людьми с высоким статусом и почетными отличиями, которые активно участвовали в царских погребениях и погребальных обрядах, независимо от того, были ли они кастратами или не были.
Эламское слово «липте куктир» эквивалентно древнеперсидскому «вачабара», что переводится как «носитель одежды». Этот титул связан с людьми, имеющими высокий статус в формальных обстоятельствах, подобно современному титулу «камергер». Возможно, персидский «носитель одежды» связан с большим количеством тканей, найденных вместе с ассирийским царем в одной из гробниц. Согласно предположениям, можно установить следующие эквиваленты титулов: аккадский «ša rēši» соответствует аккадскому же «ustarbaru», эламскому «Lipte kuktir» и древнеперсидскому «vaçabara». Эламско–древнеперсидская эквивалентность подтверждается надписью на гробнице Дария I в Накши–Рустаме, где один из изображенных вассалов, Аспатин, обозначен как «липте куктир» на эламском и «вачабара» на древнеперсидском. В вавилонской версии надписи есть пробелы, поэтому соответствующее слово не сохранилось. Древнеперсидский текст переводится как «Аспатин, носитель одежды, держит футляр с луком царя Дария».
Аспатин, который обеспечил себе вечную славу дежурством у гробницы Дария I, был одним из самых высокопоставленных дворян в персидской истории. Вместо того, чтобы нести ткань или одежду, Аспатин и другие фигуры держат в руках церемониальное оружие, что подчеркивает почетный характер их статуса. Геродот (3.70, 3.78) упоминает Аспатина как одного из союзников Дария, а его печати PFS 1567* и PTS 14* были найдены в Архиве фортификаций и в Архиве казначейства Персеполя. Подробности его карьеры и свидетельства его высокого положения обсуждаются в различных публикациях. Однако важно отметить, что Аспатин был не простым прислужником, переносящим одежду между комнатами дворца, а высокопоставленным членом двора. Любая прямая связь с «ношением одежды» имела бы церемониальный контекст, полный символики. Если мы применим этот пример к Персике, то можно предположить, что Ктесий смешал реальные персидские обычаи или перепутал персидские дворцовые титулы (будь то персидские, эламитские или аккадские по происхождению) и связанные с ними погребальные обычаи и ритуалы. Неясно, делал ли он это намеренно или нет, и путал ли (или ошибочно идентифицировал) настоящих евнухов и неевнухов. На данный момент, основываясь на имеющихся свидетельствах, есть мало надежды различить евнухов и неевнухов только по титулу, который они носили в аккадских или эламских источниках.
Таким образом, когда Багапат сопровождал Кира к месту его упокоения или «сидел возле» (παρακαθίσας) могилы Дария в течение семи лет до его собственной смерти, это легко понять как смешение или творение, основанное на отголоске оригинала. Транспортировка Астиага Петесаком к месту его упокоения представляет интерес с литературной точки зрения, так как он был причастен к убийству царя. Петесак описан как влиятельный человек у Кира, но сокращенный отчет не содержит информации о его происхождении. Возможно, Кир унаследовал аппарат мидийского двора, включая личный состав Астиага. Кир также женился на дочери Астиага, Амитиде. Петесак был выбранным для передачи тела Астиага, хотя другие евнухи, связанные с этим мотивом, не играли прямую роль в смерти царей. Другие евнухи — Изабат, везущий Камбиза к месту его упокоения, верный памяти Камбиза, обличитель мага; Багораз с Артаксерксом I и Дамаспией (и Ксерксом II) и несчастный Парсик на поле Кунаксу у мертвого Кира — также выполняли роль в переводе царей из жизни в смерть. Этот мотив повторяется в «Персике», и евнухи несли ответственность за этот переход. Эта функция выражает пороговый статус евнуха.
Багапат сопровождает Кира к месту его упокоения и «сидит возле» его гробницы в течение семи лет до своей смерти. Астиаг транспортируется Петесаком к месту его упокоения, причем Петесакас был причастен к убийству этого царя. Петесак описывается как влиятельный человек у Кира, и неизвестно, как он связан с Астиага. Кир, возможно, унаследовал аппарат мидийского двора. Оибар, правая рука Кира, был движущей силой убийства Астиага. Изабат везет Камбиза к месту его упокоения. Багораз сопровождает Артаксеркса I и Дамаспию (и Ксеркса II). Парсик несет тело Кира на поле Кунакса. Евнухи играют роль в перевозке тел между жизнью и смертью, а также несут ответственность за этот процесс. Евнухи имеют влияние на царя и выполняют промежуточную функцию.

---

[1] Одна более поздняя традиция (Amm. Marc. 14.6.17) указывает, что именно Семирамида установила евнухизм; другая приписывает этот институт легендарной Атоссе (Hellanicus, FGrH 4 F 178).
[2] Можно задаться вопросом, присутствовали ли подобные мотивы в изображении Геродотом мага Патисифа, управителя или управляющего домом Камбиза (τῶν οἰ κίων μελεδωνός, 3.61.1), который руководил узурпацией его брата лже-Смердиса. Однако Геродот не называет Патизифа евнухом, и упоминание о евнухах в 3.78 подразумевает, что он им не был.
[3] Митраферн описывается лишь как «самый могущественный из евнухов», но кому он принадлежит, неясно. Ленфант называет его евнухом Нанара. Последующий контекст подсказывает мне, что Митраферн — евнух царя (Артея).
[4] См. применение этого термина Ксенофонтом (например, Киронедия 1.3.9) и возможная путаница с εὐνοῦχος. У Геродота Артембар — мидийский дворянин, сына которого юный Кир побил, откуда открылось его настоящее происхождение (1.114–116; ср. 9.122, Артембар, предок Артаикта).
[5] Цец обозначает Петесака термином «первый евнух» (πρωτοεύνουχον).
[6] Бриан считает, что персидские войска возглавлял Багапат. Проблема заключается в переводе здесь слова οὗτος, которое, исходя из контекста, большинство считает относящимся к Камбизу.
[7] Мельхерт представил версию Платона (Законы 694c–695c) о свержении Камбиза магом, евнухом.
[8] Это, предположительно, тот самый Артасир, правитель гирканов, который первым подчинился Киру после победы последнего над Астиагом (F8d* § 46, Николай). Диодор называет Аспамитра «Митридатом», обозначает царским камергером (κατακοιμιστής) и указывает, что он пользовался полным доверием царя. Диодор также отмечает, что Митридат был одновременно родственником (συγγενής) и другом Артабана. Митридат обеспечил доступ в покои царя, чтобы Артабан мог убить его (ср. роль Багапата в заговоре семи).
[9] Рассказ Элиана о посещении Ксерксом гробницы Белоса (Бела) — т. е. храма Мардука, как считают, основан на Ктесии (F13b). Элиан указывает, что Ксеркс был убит собственным сыном. Вавилонские источники подтверждают убийство Ксеркса его сыном, но имя сына не указывается.
[10] Возможно, евнух Артаксат в романе Харитона списан с Артоксара. Этот эпизод более подробно обсуждается ниже в этой главе и вновь рассматривается в с саге о Мегабизе в главе 4. Артоксар (Артахшару) связан с Меностаном в вавилонском архиве Мурашу.
[11] Багораз и Меностан не идентифицируются прямо как евнухи в F15 § 48, хотя краткий комментарий Фотия, по–видимому, подразумевает, что они были евнухами, как и литературная параллель с перевозкой Багоразом царских особ для погребения в Персиде, что также якобы делали Петесак, Изабат и (в более широком смысле) Багапат. Большинство комментаторов (хотя здесь лишь условно) считают евнухом Багораза, но не Меностана. Меностан идентифицируется в § 41 как сын Артария. Меностан был назначен азабаритом («хилиархом») от Согдиана (F15, § 49), когда последний претендовал на царский сан. И Артарий (Артарем), и Меностан (Мануштану) упоминаются в вавилонских документах архива Мурашу.
[12] «Согдиан» заимствован из других источников (например, Диод. 2.71.1) как предпочтительная форма вместо «Секиндиана» Ктесия.
[13] Сатибарзан не назван евнухом ни в одном отрывке из Фотия. Но его называют евнухом Плутарх Артаксеркс 12.4, где он описан как напоивший водой раненого Артаксеркса II на поле битвы при Кунаксе.
[14] Артасир, «Царское Око», обнаружил Парсика с телом Кира и велел ему охранять труп. Это еще одно проявление мотива евнуха, «сопровождающего» мертвое царское тело.
[15] F21 (Xen. Anab. 1.8.27) описывает мертвого Кира вместе с восемью его знатнейшими сторонниками, лежащими мертвыми поблизости (буквально «наверху него»: ὀκτὼ οἱ ἄριστοι τῶν περὶ αὐτὸν ἔκειντο ἐπ’ αὐτῷ), но явно не упоминает евнухов.
[16] Некоторые комментаторы переводят αὑτῷ γυναικὶ как «его жена». Здесь я перевожу как «женщина» (с предположением о том, что она «из его домашнего хозяйства»). Усеченный характер эпитомы означает, что ключевые детали, которые помогли бы нам понять этот отрывок, не сохранились. Отчаянная эпитафия женщины по имени Хиле (IG XIV 2566) из Бонна, II-III век н. э., говорит о том, что некий Айсос женился на ней (не без помощи любовного зелья), не разглашая того факта, что он был евнухом.

Семирамида, царица битвы

Ктесий — один из наших ранних источников о Семирамиде, легендарной царице Ассирии. Основные элементы легенды о ней дошли до нас через Диодора Сицилийского. Диодор возможно измененил и приукрасил оригинальный рассказ Ктесия. Возможно, на изложение Диодором кампании Семирамиды против Индии повлияли рассказы историков Александра. Однако, стоит отметить, что Дарий I также вел кампанию против Индии в 510‑х годах до нашей эры, что могло оказать влияние на оригинальный текст Ктесия, на который опирался Диодор. неясно, использовал ли Диодор другие источники помимо Ктесия. В случае упоминания Ктесия речь идет о Ктесии, переданном в основном Диодором.
Геродот упоминает Семирамиду лишь кратко, в отличие от других цариц–воинов, таких как Томирида и Артемисия. Им также упоминается Нитокрис, идеализированная царица–строительница из ассирийской и вавилонской традиций. Геродот связывает Нитокрис с исторической личностью Адад–гуппи, матерью Набонида, и, вероятно, отражает мидийско–вавилонские противоречия во время правления Набонида (1.185).
Семирамида была царицей–воином, известной в греческой и западной литературе. Ей посвящено множество литературных и музыкальных произведений. Легенды о Семирамиде, переданные в греческих традициях, относятся к выдающимся ассирийским и вавилонским женщинам, таким как Накия (также называемая «Закуту» ), жена Сеннахирима (705–681) и мать Асархаддона (681–669), а также мать Набонида, Адад–гуппи. Одноименный архетип Семирамиды — Саммурамат, жена Шамши–Адада V (824–811), мать Адад–нерари III (811–783) и невестка Салманасара III (859–824). Саммурамат упоминается в различных надписях и на ее собственной стеле.

1) Ósa–lam fsa–am–mu–ra-mat	Памятник Самму–рамат,
2) MUNUS É.GA[L ša mšam] — ši dIŠKUR	Царице Шамши–Адада (V),
3) MAN ŠÚ MAN ˹KUR˺ [da] — šur	Царя мира, Царя Ассирии,
4) MUNUS. AMA [ša mdIŠ]KUR-ÉRIN. TÁH˘	матери Адад–нерари (III),
5) MAN ŠÚ MAN K[UR] da–šur	Царя Мира, Царя Ассирии,
6) MUNUS kal–lat [mdšù]l–ma–nu-MAŠ	невестке Салманасара (III),
7) MAN kib–rat 4-ti	Царя Четырех Четвертей.

Самму–рамат также занимает важное место в надписи ее сына, Адад–нерари III: «Когда Ушпилулум, царь куммихитов, заставил Адад–нерари (III), царя Ассирии, и Самму–рамат, хозяйка дворца, пересечь Евфрат… Я (Адад–нерари) сразился с ними в ожесточенной битве… Чтобы спасти свои жизни, они разбежались.»
Упоминание о том, что Самму–рамат сопровождала своего сына в кампании, вызвало дискуссии в научных кругах. Царицы Ассирии обладали влиянием, но их имена редко упоминаются в монументальных надписях. Судя по ее стеле, Саммурамат играла значительную роль. Присутствие царицы в кампании не является необычным: Дарий III взял с собой на войну жену и мать (Арриан, Анабасис 2.11.9 ). Греческая Семирамида — литературная фигура, историческая реальность которой неизвестна. В данной главе акцент делается на литературных аспектах, соответствующих месопотамской традиции. Семирамида идентифицируется с Саргоном Аккадским, образцовым месопотамским правителем.
Саргон Аккадский был царем в конце 24‑го века до нашей эры. Он считается основателем месопотамского идеала царской власти. Его правление оказало влияние на последующих царей, особенно на Саргона II Ассирийского и его преемников. Сеннахирима, Асархаддона и Ашшурбанипала. Месопотамские цари пользовались покровительством Иштар, богини сексуальной любви и войны, и отводили ей центральное место в своей идеологии. Семирамида, воплощая мужские и иштаровские атрибуты, привлекла внимание Ктесия и его аудитории. Он также описывал других исторических фигур, таких как Ниний, Сарданапал, Парсонд, Заринея, а также цариц Мидии и Персии — Амитиду, Аместриду и Парисатиду. Семирамида объединяет месопотамскую и греческую литературные традиции, связанные с богиней и идеальным царем. Хотя можно провести параллели между Семирамидой и некоторыми ассирийскими и вавилонскими царями, основой истории Семирамиды являются легенды о Саргоне.

Легенды о Семирамиде

Скромное происхождение Семирамиды (ταπεινῆς τύχης, Diod. 2.4.1) в сочетании с чудесным рождением делают ее историю схожей с другими легендами о выброшенных младенцах, которые становились великими правителями. По Ктесию она происходила из окрестностей Ашкелона в Сирии. Она была дочерью богини по имени Деркето — или Атаргатис, согласно Страбону (16.4.27 [F1d]). Афродита поразила Деркето жгучей страстью к молодому сирийцу. Утолив свою похоть, Деркето стало стыдно; она убила юношу и выбросила младенца Семирамиду в пустынной и каменистой местности. Затем Деркето утопилась в озере и превратилась в рыбу. Семирамида выжила, ее вскормили голуби. Через год в дикой природе ее нашли пастухи и доставили Симме, отвечавшего за царский скот.
Подросшую Семирамиду заметил Оннес, назначенный наместником Сирии. Он был полностью порабощен ее обаянием, женился на ней, и она родила ему двух сыновей: Гиапата и Гидаспа. Позже Оннес вызвал к себе Семирамиду, когда он был в походе с царем Нином. Семирамида совершила путешествие одна, в особом одеянии. Прибыв, она благодаря своей сообразительности разглядела слабое место в обороне врага и помогла ассирийцам одержать победу. Нин, изумленный, наградил ее, а затем тоже влюбился в нее. Вынужденный отдать Семирамиду царю, Оннес в безумии от ярости и ревности повесился, и Семирамида стала царицей Нина. Она родила ему сына по имени Ниний. После смерти Нина Семирамида стала единоличной правительницей и стремилась превзойти своего мужа.
Согласно месопотамской традиции, Семирамида осуществила ряд строительных проектов и военных кампаний. Она основала город Вавилон и отремонтировала храм Зевса (Мардука), который был в упадке. Семирамида также строила зиккурат, место поклонения и науки. Строя зиккурат, она собрала ремесленников со всех концов, подобно Дарию, который собирал ремесленников для строительства своего дворца в Сузах. Семирамида заказала также другие строительные работы в разных местах, чтобы увековечить свое величие. В Мидии, на горе Багистан (Биситун), она построила монумент с надписью, а в Хавоне — большой парк, или парадис. Она также предавалась роскоши и занималась сексом с красивыми солдатами в своей армии, а затем убивала их. Она основала город Экбатану в Мидии и провела масштабный строительный проект на горе Заркеон, включающий выравнивание гор и строительство дороги. Она также прорыла канал на горе Оронт близ Экбатаны. Семирамида проводила подобные строительные проекты по всей Азии, включая Персиду. Она совершила экскурсии в Египет и Эфиопию, что привело к появлению дополнительных чудес.
Семирамида провела военную экспедицию против Индии и царя Стабробата. Чтобы противостоять слонам Стабробата, она использовала муляжи слонов, которые были набиты соломой и установлены на верблюдах, чтобы скрыть управляющих ими людей. Семирамида одержала победу на реке Инд, но Страбробат отступил через реку, надеясь, что она последует за ним. Она преследовала его, но в бою была ранена. Затем она перерезала понтонный мост, на котором находились многие из ее войск.
Индийская кампания Семирамиды напоминает кампанию Кира Великого против индийского народа дербиков, которые также применяли слонов. Кир, как и Семирамида, был ранен, но в конце концов одержал великую победу (при поддержке саков и их царя Аморга). Однако, в отличие от Семирамиды, он умер от своей раны (см. главу 3).
После поражения Семирамида отступила в Бактрию, и дальнейших военных кампаний не зарегистрировано. По преданию, она уступила царство своему сыну Нинии и исчезла, возможно, превратившись в голубя.

Легенды о Саргоне

Саргон Аккадский был основателем Аккадской династии и правил примерно с 2340 по 2284 год до нашей эры. Его правление подтверждается собственными царскими надписями, надписями его преемников и литературной традицией. Существуют тексты, описывающие его рождение, приход к власти и его подвиги, например, поэма «Саргон, царь битвы». Копии этих текстов датируются периодом от древневавилонского до новоассирийского. Литературные произведения дополняют царские надписи Саргона, но они действуют на разных уровнях и для разных целей. Саргоновы надписи не дают информации о его жизни до того, как он стал царем, но они помогают понять его приоритеты в создании своего царского образа. Хотя текстовая традиция о Саргоне богата, она крайне спорадична. Некоторые из сохранившихся текстов датируются значительно позднее правления Саргона. Например, легенда о рождении Саргона, в которой описывается его приход к власти, имеет только одну сохранившуюся копию, которая датируется периодом Древнего Вавилона. Возникают вопросы о том, была ли эта легенда основана на устных или текстовых традициях о происхождении первого Саргона, или же она была создана позднее, чтобы повысить престиж Саргона II и его преемников.
Согласно «Легенде о рождении Саргона», он родился от неизвестного отца и матери, которая была жрицей. Рожденный тайно, Саргон был посажен в корзину и брошен в реку. Его спас водонос по имени Акки, который вырастил его и научил садовничеству. Затем Саргон заручился благосклонность Иштар и пошел вверх. Детали его восхождения не приводятся в этом тексте, но они могут быть найдены в других источниках и надписях Саргона. Саргон занял высокую должность виночерпия у царя Киша, Урзабабы. Когда пришло время, Саргон стал царем и основал новую столицу, Аккад. Он завоевал соседние города–государства и стал правителем Шумера, победив своего главного соперника Лугальзагеси из Урука. Саргон также провел кампании за пределами Месопотамии, включая Элам, Парахшум, Мари, Эбла и другие места. Его самая известная кампания против правителя Пурушанды описывает его настойчивость и проницательность перед лицом трудностей.
Следующий список показывает основные точки сравнения Семирамиды и Саргона Аккадского.

Семирамида	Саргон из Аккада
богиня–мать (Деркето/Атаргатис), смертный отец	мать–жрица, отец неизвестный; любимец Иштар
выброшена младенцем, вскормили голуби	выброшен младенцем
обнаружена пастухами	обнаружен Акки, водоносом
жена/советник Оннеса, царский двор	виночерпий Урзабабы, царский двор
завоевала благосклонность Нина в кампании, вышла за него замуж, сменила его после его смерти	завоевал Шумер; стал царем
строительные работы	строительные работы
преодолевает горы	преодолевает горы
кампании во всех направлениях: например, Бактрия, Армения, Египет и Индия	кампании во всех направлениях: например, Пурушанда, царь четырех сторон
божественность, подразумеваемая после смерти	божественность, заявленная некоторыми преемниками

Сравнения

Истории об ассирийских царях, особенно Саргонидах (Саргон II, Сеннахирим, Асархаддон, Ашшурбанипал), которые строили монументальные сооружения и совершали великие деяния. Эти цари строили свой образ по образцу Саргона Аккадского. Например, Саргон II построил новую столицу Дур–Шаррукин (Хорсабад)и воевал в отдаленных и экзотических местах, как и ктесиева Семирамида в Египте и в Индии.
Семирамида и Саргон имеют много сходства: оба они родились от матери высокого статуса и неизвестного отца, оба были выброшены младенцами и спасены, оба достигли величия благодаря своим качествам и дружбы с богами. Семирамида связана с водой, а Саргон был найден в реке. Мать Семирамиды ассоциируется с рыбным озером, и сама она стала рыбой. Семирамида вышла замуж за Оннеса, который идентифицируется с мудрецом Оаннесом. Оба героя имели доступ в царский дом: Симма был слугой Нина, а водонос Акки был слугой из низшего сословия. Саргон начал свою карьеру как садовник и стал возлюбленным Иштар на престоле. Прежде чем стать царем, Саргон был виночерпием Урзабабы и занимал престижное положение при дворе, как и Кир при дворе Астиага.
Знакомство Семирамиды с царским двором произошло после ее замужества с Оннесом. Оннес был высокопоставленным чиновником и влюбился в Семирамиду, когда инспектировал стада Симмы. Он оказался под ее чарами и взял в жены. Семирамида познакомилась с Нином, когда он осаждал Бактру. Когда Нин заставила Оннеса отказаться от Семирамиды, тот покончил с собой. После смерти Нина Семирамида стала единоличным правителем. Она была известна своими военными подвигами и строительными работами, включая мосты, водопроводные сооружения и дворцовый рельеф. Саргон Аккадский установил модель походов во все четыре стороны света. Кампании Семирамиды в Бактрии, Армении, Мидии, Египте, Эфиопии и Индии ставят ее на один уровень с ассирийскими и персидскими царями исторической традиции и даже превосходят их.
Торговля была важной заботой правителей, включая Саргона и Семирамиду. В эпосе «Саргон, царь битвы» упоминаются торговцы, выражающие беспокойство по поводу планов Саргона на отдаленную экспедицию. В отчете Ктесия о строительстве Семирамиды отмечается частое появление торговых постов на дорогах и их влияние на торговлю. Оба правителя в своих строительных проектах также преодолевали горы. Горы имели особое значение в месопотамской традиции, символизируя опасность. Саргон призывает своих преемников подражать его великим делам, включая преодоление горных преград. В «Эпосе о Гильгамеше» Гильгамеш прославляется как тот, кто открыл проходы в горах. Смерть Семирамиды также связана с горами. Одна из версий гласит, что она была сброшена со скалы вследствие заговора ее сыновей и евнуха. Это событие символизирует ее падение и конец ее правления. В других версиях рассказывается о ее превращении в голубя, что символизирует ее бессмертие и связь с богами. Бессмертие отсутствовало в рассказах о Саргоне Аккадском, но оно находило выражение у некоторых его преемников. Например, внук Саргона, Нарам–Син, заявлял о своей божественности еще при жизни.
Подобно Саргону, Нарам–Син вёл кампанию, которая включала прокладку путей через горы. Превзойти своего предшественника — всегда достойная цель, и можно предположить, что именно желание превзойти завоевания Нина побудило Семирамиду вести войну против Индии и царя Стабробата. Обмен сообщениями между Нарам–Сином и владыкой Апишала и между Семирамидой и Страбробатом (Диодор 2.18.1-2) имеют общие черты, но мотив далеко не уникален. Чередование речей в «Саргоне, царе битв» между Саргоном и Нур–Даганом (из Пурушханды) заменяет обмен сообщениями. Как только заканчивается заносчивая речь Нур–Дагана, повествование представляет Саргона, захватывающего город, что отражает скорость, с которой аккадский царь развернул свои боевые порядки на огромных расстояниях и через препятствия. Это сходно по замыслу, если не прямому применению, с отклонением Семирамидой послания Стабробата перед самой битвой; она подчёркивает деяния, а не слова. Эти повествования акцентируют важность кампании на край света, сочетаясь с качествами правителя и усиливаясь величиной его (или её) ресурсов.
Одним из особо примечательных аспектов индийской кампании Семирамиды, является ее провал. До нас не дошло достаточно подробностей этой истории, чтобы сделать Семирамиду трагической фигурой — каким стал Нарам–Син, — но по необъяснимым причинам судьба повернулась против неё. В аккадском произведении такой оборот событий был бы объяснён вмешательством божества (или божеств), но в случае неудачи Семирамиды никакое божество не упоминается. Некоторые аспекты этой кампании лучше вписываются в греческую историографическую традицию. После первоначальной впечатляющей победы и отступления Стабробата, Семирамида переправилась через реку для продолжения битвы. Переправа была осуществлена только после сооружения огромного понтонного моста, ещё одного проявления строительного наследия ассирийского или вавилонского правителя, но такое действие заставило бы греческого читателя вспомнить переправу Ксеркса через Геллеспонт или Дария через Босфор.
Пересечение границ как проявление гордыни хорошо вписывается в классический контекст, поскольку Ктесий использует геродотовский мотив. Когда Семирамида переправилась через реку, дела пошли не так гладко: были раскрыты её деревянные слоны, а настоящие слоны Стабробата способствовали разгрому врага. Армия Семирамиды была разбиты, а сама она получила ранение. Благодаря своим превосходным качествам — опять напоминающим о физических и умственных способностях вавилонских и ассирийских правителей — ей удалось спастись, и при этом нанести ещё один тяжёлый урон преследовавшим её силам Стабробата, обрушив понтонный мост. В отличие от решительной Семирамиды, Стабробат, руководствуясь неблагоприятными предзнаменованиями, не переправился через реку для продолжения сражения. Он отвёл свои войска, и таким образом планы Семирамиды о расширении границ оказались сорваны. Затем повествование переходит к описанию её смерти.

Семирамида и/как Иштар

Семирамида ассоциируется с аккадской богиней Иштар через синкретизм матери Семирамиды Деркето и через характеристики самой Семирамиды. Возможно, Ктесий сознательно развивал параллель между Семирамидой и Иштар.
Иштар (шумерская Инанна) была важной и непростой богиней, объединяющей женские и мужские черты. «Инанна–Иштар является одновременно женщиной и мужчиной. В текстах постоянно соседствуют мужские и женские черты и поведение богини. Она может быть и сострадательной, поддерживающей и заботливой, и настойчивой, агрессивной и волевой. Короче говоря, она нарушает границы между полами, воплощая в себе и женственность, и мужественность» (Р. Харрис). Воительница–царица с неутолимым сексуальным аппетитом, Иштар прославилась своей свитой любовников, большинство из которых в конце концов испытали незавидный конец, хотя ни один, по–видимому, не был убит напрямую: случай умирающего и воскресающего Думузи является примечательным, но особым исключением. В знаменитом отрывке из «Эпоса о Гильгамеше», после того как Гильгамеш отвергает ухаживания Иштар, он перечисляет некоторых других любовников богини, и длинный список намекает на несколько других сохранившихся мифов.
Семирамида также объединяет в себе мужские (Саргон) и женские (Иштар) элементы. Мужские черты Семирамиды у Ктесия являются фундаментом ее успеха, соседствуя с ее женской красотой и сексуальной привлекательностью. и, как и Иштар, она харассмила и затем убивала привлекательных молодых людей из собственной армии (Диод. 2.13.4). Семирамида воплощает греческую фасцинацию противоположностями и инверсией. Саргон Аккадский предоставил модель для гибридизированной Семирамиды. Ктесий, возможно, черпал вдохновение из различных источников для создания Семирамиды. Имена Саргона и Нарам–Сина мало что говорили греческой аудитории четвертого века, но вавилонская могла принять Семирамиду за свою царицу.

Воспитание Кира: другой взгляд

Кир, царь Аншана, и его родословная

Сообщение Ктесия о Кире Великом сохранилось благодаря Николаю Дамасскому и Фотию. Николай записал раннюю карьеру Кира до поражения Астиага, а Фотий кратко изложил кампании Кира и его правление на посту царя. Возможно, Николай использовал другие источники, такие как Динон, отходя от «Персики» Ктесия, однако невозможно точно определить, в какие моменты и в какой степени. Рассказ Ктесия сильно отличается от других греческих рассказов, особенно от Геродота. Геродот упоминает, что ему известны три другие версии истории Кира, и он придерживался той, которая меньше всего прославляла Кира. Невозможно доказать, является ли история Ктесия одной из этих версий. Версия Ктесия о рождении и детстве Кира интерпретируется некоторыми как приземленная. Различия между Ктесием и Геродотом могут быть объяснены тем, что Ктесий хотел отличить свою работу от работ Геродота. Фотий отмечает, что Ктесий исправил имя Астиага на АстУИга и подчеркнул, что Кир и Астиаг не были родственниками, что не так у Геродота. Несмотря на схожие фольклорные и легендарные элементы в обоих рассказах, Геродот правильно указывает имя отца Кира, что подтверждается самим Киром в царских надписях из Вавилона и Ура.
В генеалогических вопросах предпочтение отдается собственным надписям Кира. Стандартные ассирийские, вавилонские и эламские царские надписи передают только мужскую линию, и персы поступали аналогичным образом. Родословная Кира прослеживается на протяжении трех поколений в Цилиндре Кира, где каждый предок идентифицируется как «царь Аншана». В надписях на кирпичных штампах из Ура отец Кира Камбиз также упоминается как «царь Аншана». Аншан — это название и региона и города, который находится примерно в тридцати милях к западу от более поздней персидской столицы Персеполя. Аншан был древней резиденцией эламской державы, но, по–видимому, был заброшен ок. 1000 г. до н. э. Топоним «Аншан» встречается в документальных свидетельствах, начиная с новоассирийского и заканчивая ахеменидским периодом. Кир выбрал титул «царь Аншана» по какой–то причине, помимо того факта, что это был регион, царем которого он изначально был. Подробности генеалогий и связей Кира с эламитами и мидийцами обсуждаются в научных источниках. Достаточно отметить, что эламиты не играют очевидной роли ни в одной греческой традиции о возвышении Кира, где почетное место после персов отдается мидянам. Кир либо происходит от мидийской царской семьи (Геродот, Ксенофонт и др.), либо тесно связан с ней (Ктесий).
О деятельности предшественников Кира, перечисленных в Цилиндре Кира, имеется мало свидетельств. Персепольская фортификационная печать PFS 93* вероятно принадлежала деду Кира Великого, Киру, сыну Теиспа из Аншана. Эта печать использовалась на фортификационных табличках, датируемых правлением Дария I, и, вероятно, была семейной реликвией. Однако, происхождение печати и ее владелец в официальном контексте вызывают множество вопросов. Также обсуждается связь между Киром из PFS 93* и Киром, царем Парсумаша, который выразил почтение ассирийскому царю Ашшурбанипалу после разрушительных кампаний последнего в Эламе. Это свидетельство служит предупредительной проверкой различных греческих преданий о происхождении и юности Кира. Различия между Геродотом и Ктесием указывают на то, что Ктесий, вероятно, работал с устными, неофициальными традициями.

Сага о Кире у Ктесия

У мидян был обычай, согласно которому бедняк мог предложить себя богатому и поступить к нему на службу в обмен на содержание. Если богатый человек не обеспечивал должное содержание, бедняк имел право покинуть службу и перейти к другому. Этот обычай относится к вступлению мальчика Кира в дворцовый дом и его последующему восхождению к известности благодаря тому, чему он там набрался. Это другой вид воспитания для Кира, отличный от того, о котором говорит Геродот или Ксенофонт. Согласно ктесиевой версии, Кир прошел через различные дворцовые и административные должности. Кир, сын разбойника Атрадата и пастушки коз Аргосты, был изначально известен как Аградат. Однако, информация Страбона (15.3.6) об Аградате при рождении не находит подтверждения в других источниках. Неясно, на чем основана информация Страбона. Геродот отмечает, что Кира в юности называли иначе, но, конечно, тогда, когда его воспитывали пастух Митрадат и Спако (Геродот 1.113–114), а «Кир» было его тронным именем. В документальных свидетельствах шестого века упоминаются несколько отдельных Киров. Имя «Кир» имеет разные этимологии, включая персидское «унижающий врага» и эламское «тот, кто одаривает заботой». Однако, эти вопросы остаются открытыми.
Согласно ктесиевой традиции, родителями Кира были марды — это персидское племя. Геродот (1.125) и Страбон (15.3.1) также упоминают мардов, а Страбон идентифицирует их как бандитов. Кира воспитывали как козопаса, но он позже попал под опеку дворцового смотрителя. Так как он хорошо справлялся со своей работой, его руководитель договорился с начальником службы уборки помещений о повышении Кира. Этот человек был суров и избил Кира, который затем отдал себя на попечение одного из факелоносцев. Наконец, Кир перешел на службу к Артембару, надзирателю виночерпиев и личному царскому управляющему вином. Кир служил разливщиком вина для царских товарищей по столу и привлек внимание Астиага своей добросовестностью и изяществом.
Версия Ктесия отличается от версии Геродота и пытается исправить его ошибки. В отличие от Геродота, Ктесий не упоминает о чудесных элементах, связанных с рождением героя. Однако, он подчеркивает скромное происхождение и воспитание Кира. Ктесий был очарован легендой о рождении Саргона, хотя он немного изменяет ее в своей истории о Семирамиде. А. Курт обнаружил два взаимосвязанных уровня легенды о Саргоне. Первый уровень — официальное политическое послание, подчеркивающее благородное происхождение Саргона и его право на правление. Второй уровень — морализаторская история о недворянине, который благодаря своим способностям и упорному труду становится царем, несмотря на свое низкое происхождение. Курт считает, что версия Ктесия основана на морализаторской версии легенды о Саргоне. Возможно, Ктесий хотел улучшить имидж Кира, преувеличивая его скромное воспитание. В молодости Киру приходилось страдать от жестокого обращения со стороны своего отца–преступника и проживать в мидийском дворце, где обычно служили евнухи. Возможно, Ктесий играл с образами и создавал интересные детали. Мотив раскрытия героя у Геродота приводит к тому же результату, что и фон, описанный Ктесием. Возможно, Ктесий просто использовал разные подходы. В ранних частях повествования о Кире, которые дошли до нас, не упоминается явный мотив руки Судьбы, который становится очевидным позже. Вместо этого, амбиции и настойчивость Кира являются основными движущими силами.
Персонаж, называемый Киром, начал свою карьеру как дворник, затем он был внутренним уборщиком, держателем светильника и виночерпием в дворце. Это может указывать на иерархию или систему продвижения внутри дворцового персонала. Возможно, это имеет отношение к Ктесию, который был внутренним чиновником. Роль Кира напоминает роль сына Прексаспа у Геродота 3.34, где Прексасп был носителем посланий, а его сын — виночерпием, и обе должности считались почетными. Греческие авторы часто толковали персидские придворные титулы буквально, даже если они имели мало общего с реальной домашней службой. Однако, можно сомневаться в том, что Ктесий точно передал придворную иерархию. Кир был усыновлен Артембаром и занял его место главного виночерпия, что привело к увеличению его богатства и статуса. В рассказе Николая, который заканчивается победой Кира над Астиагом, упоминается дочь Астиага по имени Амитида, будущая жена Кира. Однако, о ней говорится немного. Амитида была замужем за мидийцем по имени Спитам, который стал наследником Астиага (F8d* § 8). У Кира было два сына от Амитиды, Камбиз и Таниоксарк (F9 § 1, F13 § 11–13, Фотий). Таким образом, в версии Ктесия Кир не имел семейной связи с мидийской царской линией, но получил власть через завоевание и женитьбу на мидийской принцессе.

Победа Кира над Астиагом по версии Набонида

Политические отношения между персами и мидянами уже давно обсуждаются в современной науке. И Геродот, и Ктесий считают само собой разумеющимся мидийское господство над ранней Персией и в некоторых интерпретациях эта точка зрения подтверждается отрывком из так называемого Сиппарского цилиндра вавилонского царя Набонида. В этом отрывке говорится о разговоре между Набонидом и богом Мардуком.
«Мардук заявил мне [Набониду], сказав: «Умман–манда, о котором ты говоришь, он (?), его земля и цари, идущие рядом с ним, больше не представляют угрозы». Когда наступил третий год, боги вызвали Кира, царя Аншана, его [Мардука] молодого слугу. Со своей небольшой армией он рассеял огромную Умман–манда. Кир схватил Иштумегу, царя Умман–Манды, и увел его в плен в свою [Кира] землю».
Спрашивается, чей молодой слуга? Астиага, или Мардука? Если Астиага, то это подтверждение того, что мидяне правили персами. Мысль об иностранной державе как инструменте наказания является типичным месопотамским мотивом. Действительно, в истории Месопотамии можно найти множество примеров, когда горные варвары выступали против цивилизованных городов и их правителей. Один из ранних примеров — аккадский царь Нарам–Син. Также в случае с Набонидом горные варвары представляли собой умман–манда. По мнению Набонида, боги использовали персов в качестве внешнего агента, чтобы свергнуть умман–манда. Важно отметить, что понимание «молодого слуги» как слуги Мардука, а не Астиага, исключает возможность независимого подтверждения мидийского сюзеренитета над персами. Однако, способность Мидии контролировать большие территории в качестве единой, централизованной империи вызывает сомнения.
Понятно, что у нас нет достаточных свидетельств, подтверждающих мидийское правление над южными территориями, такими как Парса. Однако из–за недостатка данных за период между 650 и 550 годами до н. э. на юго–западе Ирана, мы не можем сделать окончательных выводов. Возможно, связи Кира с мидийской династической линией были придуманы после завоевания, чтобы обеспечить ему необходимую легитимность, а не отражали его реальное происхождение. Несмотря на другие ошибки в рассказе Ктесия о происхождении Кира, исключение его из мидийской династической линии согласуется с концепцией независимого персидского царства, которое было способно бросить мидянам вызов за господство в Иране и за его пределами.

Опять Ктесий (через Николая) о Кире

Возвращаясь к отрывку из Николая (F8d* § 8-9), отметим, что судьба проявляет себя именно в тот момент, когда впервые появляется Амитида и акции Кира растут. Кажущееся случайным введение Амитиды, которая в то время была замужем за неким Спитамом, очень важно, поскольку ее приданым была вся Мидия. Мгновенный перенос акцента на Кира и его судьбу не случаен, независимо от того, полностью ли он отражает Ктесия или является продуктом редактирования Николая. Ведь в конце концов Кир возьмет Амитиду в жены, а Мидию — в свое владение. Вызвав родителей на суд, Кир узнает от матери сон, приснившийся ей во время беременности. Во сне Аргоста настолько сильно помочилась, что по всей Азии пронесся потоп. Этот отрывок параллелен рассказу Геродота (1.107-108) о снах Астиага о его дочери Мандане, которая в этой версии истории стала матерью Кира. Помимо деталей снов (потоп мочи, разросшаяся лоза), в версии Геродота Астиаг сам видел сны и запустил события, которые привели его к гибели. По версии Ктесия, сон был за пределами мидийского царского дома, и Астиаг ничего о нем не знал — видения, явившиеся ему прямо, пришли позже. В месопотамской традиции идея потопа как разрушительной силы часто применялась к богам и царям в таких выражениях, как «царь, чей путь — потоп». Но потоп был водой, а не мочой. Возможно, Ктесий проводит аналогию с разрушительной силой потопа, но точное значение слова «моча» неясно.
Кир, по совету отца, обратился для толкования сна к халдею. Имя этого халдея в ктесиевой традиции не упоминается. Параллели между вавилонским прорицателем и Белесием из «Саги об Арбаке» очевидны (см. главу 4); действительно, эти два рассказа очень похожи по структуре, хотя в «Саге о Кире» присутствует важный третий персонаж — Оибар. Толкование сна открыло Киру его предназначение править Азией, но ему было рекомендовано не раскрывать его, чтобы не рисковать жизнью, если об этом узнает Астиаг. Кир и халдей дали клятву, и халдей стал ближайшим помощником Кира, пока его не сменил Оибар.
Интересно, что растущий престиж Кира на службе у Астиага благотворно отразился и на его родителях. Его отец был назначен сатрапом Персии, а его мать признана «первой среди персидских женщин как по богатству, так и по силе». Назначение Атрадата может быть связано с историчным Киром и его отцом, которые были царями Аншана. В то время Парса была практически синонимом Персии. Аналогичную ситуацию можно найти в Бехистунской надписи (§ 35), в которой отец Дария I, Гистасп, занимал видное положение в Парфии. В обоих случаях высокое положение отцов не является сюрпризом. Однако, чтобы понять значение назначения на должность властителя Персии отца Кира у Ктесия и отца Дария у Геродота (3.70), нужны дополнительные данные.
Ктесиева версия продолжает рассказ о том, как Астиаг отправляет Кира для переговоров с Онаферном, царем кадусиев, чья земля находится к северу от Мидии. Кадусии воевали с мидянами, но Онаферн намеревался предать свой народ Астиагу. Именно в этом контексте Кир задумывает свое восстание. Вавилонский провидец поддерживает его и в случае успеха ему обещают большие награды. Теперь Кир смотрит на свою инициативу с точки зрения своей судьбы (F8d* § 12–13) и встречает Оибара, который также будет активно участвовать в этом предприятии. Появление Оибара становится для Кира мощным предзнаменованием, и вавилонский провидец толкует это через серию положительных знаков: Оибар как соотечественник–перс несет конский навоз, что символизирует богатство и власть, и его имя означает «благородный посланник». Оибар также был слугой, которого били кнутом, как и юного Кира в доме Астиага (F8d* § 4). Оибар становится правой рукой Кира и играет важную роль в свержении мидян; его вклад в установление персидской власти сравним с ролью самого Кира. Ктесиева версия сочетает традицию прославления Оибара с одной из легенд о Кире. Геродот (3.85–87) рассказывает две несколько разные версии истории о том, как конюх по имени Оибар помог Дарию занять трон с помощью трюка с лошадьми. Это свидетельствует о предшествующей обоим авторам независимой традиции об этом персонаже, и трудно представить ее полностью продуктом греческого воображения. Во время операции Оибар поддерживает, советует и разрабатывает стратегию в ключевые моменты повествования, чтобы обеспечить успех Кира. Это интересный феномен в истории Кира, поскольку, хотя его могли подстрекать другие (например, Гарпаг у Геродота), в дошедшей до нас литературе о приходе Кира к власти нет сопоставимого дуэта. Конечно, мотив героя с помощником не является чем–то необычным; в вавилонской традиции его прообразами являются Гильгамеш и Энкиду.
Близкую параллель можно найти в самой «Персике». Имеются в виду Арбак и Белесий. Оба они были знатного (или, по крайней мере, не незнатного) ранга. Характер Белесия лучше соответствует поощрявшему Кира вавилонскому провидцу, чем Ойбару. Белесий сыграл важную роль в низвержении Ассирии, но не проявлял такого же уровня участия в планировании и увещевании Арбака, какой Оибар проявлял в пользу Кира. Оибар был более привлекательным персонажем в любом сравнении. Ойбар обменялся клятвами с Онаферном с целью восстать против Астиага вместо того, чтобы нейтрализовать кадусийское восстание, как приказал Астиаг. По возвращении в Мидию Кир предоставил Ойбару необходимые признаки его нового статуса как персидского вельможи: лошадь, персидскую одежду и свиту. Оибар стал самым доверенным советником и главным мотиватором Кира. Оибар поддержал Кира в реализации плана по низвержению мидян, разработал план восстания и предложил Киру план выхода из–под власти Астиага.
Далее следует интересный диалог между Оибаром и Киром (F8d* § 14–15). Оибар выражает свое сожаление о том, что персы находятся под владычеством мидийцев и не имеют достаточно сильного лидера, способного привести их к свободе. Кир начинает обсуждение и позволяет Оибару описать человека, похожего на него самого, но не называет его по имени. В конце концов, Оибар признает Кира подходящим человеком для осуществления этого начинания и готов помочь. Кир затем излагает Оибару свой план восстания. Хотя неизвестно, насколько этот диалог является вымыслом Николая, утверждается, что основные темы, сюжет и характеристики остаются верными оригинальной Персике. Такие диалоги были распространены в месопотамской традиции, где люди, животные и божественные существа вели дискуссии в различных формах, таких как молитвы, дискуссии и наставления. Они часто сталкивались с могущественными силами, например, с Хумбабой. Хотя полный текст диалога не сохранился, Николай заслуживает признания как автор этого диалога, который сочетается с контекстом других передатчиков, таких как Фотий (ср. F9 § 4). Возможно, Ктесий черпал вдохновение из ближневосточных предшественников, переданных в различных традициях.
Оибар, обеспокоенный тем, что вавилонский провидец знал о плане восстания, решает устранить его, хотя тот уговаривал Кира включить в планы Оибара. Оибар требует от Кира убить провидца, но Кир отказывается, поэтому Оибар берет эту задачу на себя. Оибар разрабатывает хитроумный план, используя в качестве прикрытия религиозные обязательства. Он выкапывает в своей палатке глубокую яму и покрывает ее коврами. Затем он приглашает провидца на обед и подает ему напиток, после чего толкает его в яму вместе со слугой провидца, чтобы убрать свидетелей. Когда Оибар, наконец, раскрывает этот инцидент Киру, последний в гневе увольняет Оибара. Однако вскоре Оибар возвращается в доверие и Кир даже лжет жене убитого провидца, представляясь Оибаром. Так начинаются реализовываться планы восстания. Чтобы не вызвать подозрений Астиага, отцу Кира, Атрадату, когда–то бандиту, ныне сатрапу Персии, было отправлено сообщение о подготовке армии якобы для новой кампании против кадусиев. Киру, чтобы восстание могло начаться под его руководством, остается только добиться разрешения от Астиага отправиться в Персию. Оибар играет все более заметную роль, проявляя инициативу и лидерство, чтобы мотивировать колеблющегося Кира. План Оибара включает еще одну хитрость: чтобы покинуть двор Астиага, он предлагает Киру просить разрешения у Астиага принести жертвы и позаботиться о якобы немощном отце Кира.
Астиаг отклонил просьбу Кира о предоставлении отпуска из–за своей любви к нему. Однако Кир не знал, что делать. Тогда Оибар посоветовал ему нанять евнуха, чтобы тот обратился к Астиагу от его имени. Этот план сработал, тем более что Астиаг был пьян. Кир и Оибар получили разрешение и быстро уехали. Но вскоре Астиаг узнал правду. Брат вавилонского провидца, который женился на вдове провидца, рассказал ему о ее сне, предсказывающем возвышение Кира. По совету этого человека Астиаг решил убить Кира. На пиру Астиаг получил еще одно знамение, когда одна из его наложниц спела песню о льве и вепре. Этот симбиоз мыслей, нерешительности и божественных знаков характерен для греческой прозы и напоминает мотивы в новоассирийских царских надписях, где царь обращается к богам через предзнаменования, чтобы принять решение. — «Основным кодексом месопотамской политики было гадание, позволяющее царю контактировать с божественным миром и получать правильные инструкции. Предзнаменования, особенно сны и осмотр требухи убеждали правителя в осуществимости его проектов» (Ливернани).
Литература о предзнаменованиях — это отдельный жанр, который описывает действия и решения царей, основанные на предзнаменованиях и консультациях с богами. Примером такого царя является Асархаддон, который после долгих размышлений и консультаций с богами принимал решения о восстановлении храмов и святилищ. Чтобы убедиться в истинности прорицаний, он даже проводил экстиспику. Иногда предзнаменования были спонтанными, как в случае с обменом снами между Ашшурбанипалом и Иштар. Влияние предзнаменований на принятие решений было распространено не только в Ассирии, но и по всему древнему Средиземноморью.
Астиаг понял знак и послал всадников, чтобы отозвать Кира. Чтобы ускользнуть от преследователей, Кир и Оибар использовали уловку с пьянством, что было типичным стереотипом в литературе того времени. Кир заверил посланников Астиага, что вернется, пригласил их на пир и напоил. Когда посланники потеряли сознание, Кир и Оибар сбежали, чтобы подготовиться к обороне. В битве с преследующими их посланниками, Кир убил большинство из них, как и положено в героическом бою.
Ассирийские цари на протяжении веков прославляли свое военное мастерство и успехи армии. Например, царь Ашшурнасирпал II (884-859) провел несколько кампаний, отмеченных на рельефах храма Нинурты в Калахе. Он лично осаждал и сжигал города, убивал тысячи врагов и пленял сотни. Мотив упорства царя в преодолении препятствий и победе над врагами прослеживается еще со времен Саргона Аккадского. Позднейшие ассирийские цари и их преемники также продолжали возвеличивать свои военные подвиги и силу. Например, Асархаддон, «могучий царь, не зачехлял оружия и не оставлял натиска жестокой битвы. Ни один из царей среди его врагов никогда не искал битвы с ним во второй раз, и ни один правитель, его противник, не устоял перед ним в бою».
Дарий I в своей надписи на гробнице в Накш-и Рустаме описал себя как хорошего бойца и яростного мстителя. Действия Кира против его преследователей из Мидии соответствовали ожиданиям от будущего царя и демонстрировали необходимые боевые качества, которые подробно не описаны в переданных версиях «Персики», но следуют древним образцам. Астиаг, услышав рассказ выживших, хлопнул себя по бедру и раскаялся в своей доверчивости. Он отказался от своего благосклонного отношения к Киру, называя его «жалким пастухом» (F8d* § 30, αἰπόλον κακόν) и унижая как марда. В ходе последующей войны Астиаг бранил Кира и персов как нищебродов, угрожая им ужасными наказаниями, если они не подчинятся ему (F8d* § 33). Кир в своих ответах подчеркивал силу богов, статус персов и их врожденное превосходство над мидянами. Астиаг, неохотно признавая храбрость персов, использовал атрибут «теребинтоядные», значение которого до сих пор обсуждается. Он собрал огромную армию численностью более миллиона человек и напал на персов, которых было меньше примерно в три раза. Сражения произошли в местах под названием Хирба и вокруг Пасаргад, и оба описаны достаточно подробно и в эпическом масштабе. Пасаргады описаны как высокая гора, выбранная Киром в качестве столицы и места его первой победы. Отец Кира, Атрадат, играл заметную роль в восстании, но был схвачен Астиагом; он просил не причинять ему вреда, так как он уже умирал от ран, и отмежевался от сына. Астиаг проявил милосердие к Атрадату и даже устроил ему пышное погребение, что так же странно, как его внезапное назначение сатрапом. Николай включил отступление о возвращении Кира в родительский дом (§ 41–42), где он принес жертву огнем и получил знамения, указывающие на необходимость отправиться в Пасаргады.
Оибар, что неудивительно, сыграл важную роль в войне. Ему было поручено перевести население в укрепленные города и подготовить оборону в самой Персии против наступающей мидийской армии. В битве при Хирбе Кир поставил Оибара командовать левым флангом против мидийских сил и Оибар проявил себя как солдат и командир там и в последующих битвах вокруг Пасаргад. Кир и Оибар сыграли ключевую роль в поддержании боевого духа персидских войск, которые многократно испытывали истощение и отчаяние. Решающая битва не описывается, но в конечном итоге персы победили мидян, и Кир стал царем. В ходе войны Кир повысил Оибара до генерала (στρατηγός), и именно Оибар возложил на Кира корону (κίδαρις), когда Кир сидел на троне Астиага. Оибар также был назначен надзирать за изъятием захваченных сокровищ, и в отличие от Белесия, обманувшего Арбака, Оибар оставался верным и преданным слугой. В хронике Набонида также описывается победа Кира над Астиагом и его мидийской армией. Согласно хронике, Астиаг напал на Кира, царя Аншана, но его армия восстала против него, схватила его и передала Киру. Кир взял и разграбил Экбатану и перевез ее сокровища в Аншан.
Хроника Набонида также подробно описывает завоевание Киром Вавилонии и его вход в Вавилон. Она изображает Кира в роли наблюдателя за культовыми обрядами, в соответствии с традицией вавилонских царей. Хроника не предоставляет информации о предварительных событиях конфликта с Астиагом, но она подтверждает, что Мидия не была частью Вавилонии, и фокус хроники сосредоточен на последней.

Версия Фотия

Отрывок Николая заканчивается поражением Астиага и его бегством в Экбатану, а также говорит об отпадении нескольких народов, управляемых мидянами, на сторону Кира. Среди дезертировавших был Артасир, правитель гирканов. Фотий перехватывает ктесиеву сагу о Кире у Николая. Фотий пишет эпитому, фокусируясь на исторических событиях. Он также выделяет темы, интересные ему и его современникам, такие как роль евнухов. Кир преследует Астиага в Экбатану, где его скрывают дочь Амитида и ее муж Спитам. Чтобы заставить Астиага сдаться, Кир угрожает пытать детей и внуков Астиага. Оибар заковывает Астиага в кандалы, но Кир вскоре освободил его и стал почитать как отца. Астиаг становится тестем Кира, когда Кир, убив Спитама за ложь, женится на Амитиде. Кир становится легитимным царем мидян и бактрийцы добровольно подчиняются ему. Киру удается завоевать западные регионы, Сарды и Вавилон. Он также побеждает саков (скифов) и захватывает их царя Аморга, но терпит поражение от жены Аморга, Спаретры, воительницы–царицы по образу Семирамиды или Заринеи. После обмена пленными, должно быть, было достигнуто какое–то соглашение — Фотий не передает деталей — потому что Аморг стал деятельным союзником Кира.
В кампании против Сард Оибар использовал стратагему с деревянными манекенами и облегчил захват города. Крез, пытаясь найти убежище в храме Аполлона, был пойман и несколько раз сбегал, вызывая беспокойство у Кира и Оибара. В конечном итоге Крез был приведен во дворец и связан, но таинственным образом избавился от пут и снова сбежал. Кир, несмотря на божественные предзнаменования, не хотел отпускать его, но в конце концов уступил и дал ему город Барена для правления.
Кир отправил евнуха Петесака, чтобы привести Астиага к нему, но Оибар убедил Петесака оставить Астиага в пустыне, где тот умер от голода. Причина действий Оибара не указана, но можно предположить, что он видел от Астиага угрозу для Кира или для себя, как прежде от вавилонского провидца. Амитида наказала Петесака жестокой казнью, а Оибар выбрал самоубийство тоже путем голодания, чтобы избежать подобной смерти, несмотря на заверения Кира дать ему защиту.
Требования и давление со стороны Амитиды, которые, возможно, привели к самоубийству Оибара, не описаны. Однако, учитывая, что Амитида была беспощадной и неумолимой предтечей свирепой Парисатиды, можно предположить, что Оибар решил предотвратить еще более злейшую участь от ее рук. Это был любопытный и несколько антиклимактичный конец для персонажа, который играл важную роль в событиях.
Последняя кампания Кира (F9 § 7) была против дербиков, которыми правил Аморей. Во время битвы, в которой силы Аморея пополнились слонами, Кир был ранен и вынесен с поля боя. Большой отряд кавалерии во главе с Аморгом бросился на помощь Киру и спас положение. Кир умер от раны вскоре после этого, но не раньше, чем принял меры для своего преемника. Камбиз был провозглашен царем. Другой сын Кира, Таниоксарк, был назначен правителем бактрийцев, хоразмийцев, парфян и карманиев и освобожден от обязанности платить дань. Спитак и Мегаберн, сыновья Амитиды от ее первого мужа Спитама, были назначены сатрапами дербиков и бактрийцев соответственно. Затем Кир приказал им подчиняться матери и поддерживать дружеские отношения с Аморгом. Ктесий насчитал правление Кира в тридцать лет, и на этом закончилась одиннадцатая книга «Персики».

Многоликий герой перевертыш

Ктесий в «Персике» адаптировал ближневосточные легенды. Он рассказывал истории об Арбаке и Белесии, Парсонде и Нанаре, Заринее и Стриангее и о персидском аристократе Мегабизе, которые имеют корни в месопотамской и персидской устной традиции, хотя они больше подходят греческой среде. Изучение этих историй через призму ближневосточной культуры позволяет установить связи с рассмотренными ранее кейс–стади.

История Ассирии у Ктесия

Ктесий затрагивает и ассирийскую историю, но степень его подхода к ней неизвестна. Диодор оценивает ассирийскую историю от смерти Семирамиды до последнего царя Сарданапала пренебрежительно, считая, что другими царями не было совершено ничего достойного памяти (2.22.1). Однако он отмечает отправку на помощь троянцам ассирийского отряда под командованием Мемнона, сына Тифона, который был полководцем Персии. Диодор также упоминает строительные сооружения, приписываемые Мемнону, такие как цитадель в Сузах и великая дорога. Другие ближневосточные правители, также проводили масштабные строительные программы. Так, Дарий I предпринял масштабную строительную программу в Сузах и для строительства своего дворца использовал ресурсы из разных регионов: золото из Лидии и Бактрии, серебро и черное дерево из Египта, слоновую кость из Индии.
Ктесий представил фантазии об обширной Ассирийской империи, участвующей в Троянской войне, но его источником были противоречивые сведения от эфиопов и царские записи, на которые снова ссылался Диодор (ταῖς βασιλικαῖς ἀναγραπαῖς, 2.22.5). Однако утверждение Ктесия о тридцати поколениях от Нина до Сарданапала (включительно) ассирийского правления, продолжавшегося более 1300 лет (Диод. 21.1.8, 2.28.8), вызывает сомнения. Это противоречит хронологии истории Ассирии. Со времени Ктесия 1300 лет простираются с прибавкой пары поколений до Древнего Ассирийского царства при Шамши–Ададе I (1813–1781 гг. до н. э.). Если отсчитывать в обратном порядке от последнего царя Ашшур–убаллита II (612–609), то Ктесий попадает только в среднеассирийский период и правление Тиглатпаласара I (1115–1076). Подсчет тридцати царей не подразумевает тридцать полных поколений, поскольку каждый царь правил бы в среднем менее семнадцати лет и власть не всегда передавалась от отца к сыну. Таким образом, за 1300 лет требуется среднее правление около 43 лет для 30 царей, что вызывает сомнения. Таким образом, список Ктесия не является надежным источником для реконструкции ассирийской истории, а его цифры следует рассматривать как выражение его собственных претензий на авторитет..
После Нина и Семирамиды их сын Ниний ленился и роскошествовал. Этот образ жизни сохранялся до падения Ассирийской империи. Греки, особенно Ктесий, усилили греко–варварскую дихотомию: Ниний и его преемники были окружены наложницами и евнухами и не допускали к себе никого. Ассирийские правители феминизировались и развратились. Это отражало греческие стереотипы, которые подчеркивали сексуальную распущенность и феминизацию персов и мидян. Ниний ввел практику размещения войск за городом в лагерях и ежегодной их ротации. Ротация давала ощущение безграничности сил, которыми располагал ассирийский царь, в то время как командиры не успевали сдружиться и спланировать мятеж. Эти стратегии служили увеличению загадочности царя, и его удаление из поля зрения делало его равным богу (F1b, Diod. 2.21.7). Но это противоречило ассирийским надписям, которые подчеркивали величие царя. Личность царя излучала ауру, ассоциирующуюся с богами, и вызывала трепет и устрашение.
В литературной традиции есть примеры, когда одно присутствие царя на поле боя вызывало страх и приводило к сдаче врагов. Например, появление Гильгамеша на городской стене сразило как друзей, так и врагов, и его противник немедленно сдался. Также есть упоминание о сне Ашшурбанипала перед битвой при Телль–Тубе в 653 году: в нем богиня Иштар настояла, чтобы он оставался дома и наслаждался пирушками, пока она побеждает его врага, Теуммана, царя Элама («Ешь хлеб! Пей прекрасное пиво! Радуйся! Почитай мою божественность!»). Здесь, похоже, налицо параллель с царями–затворниками.
Ритуальные и пророческие элементы культа Иштар могли легко возбудить воображение Ктесия и заставить его сосредоточиться на возможности сексуальной распущенности, переодевания в одежду другого пола и других действий, связанных с женским началом у греков. Однако богиня, которая вечно олицетворяла женственность и сексуальность, как мы видели, также были богиней–воином, к которой на протяжении всей истории Месопотамии цари обращались, чтобы уничтожить своих врагов. Сочетание женских и мужских характеристик Иштар лежит в основе ее особого места как спутницы, защитницы и даже матери царя, особенно в сочетании с гипермужским контекстом ассирийских анналов, которые в первую очередь прославляют войну, охоту и строительство. Многовалентность богини открывала многочисленные возможности в самой ассирийской практике, проникая в сохранившиеся культовые элементы, которые в различных формах (письменный канон, устная традиция, искусство) освоились при дворе Ахеменидов.
В ближневосточном контексте были парадоксы, которые могли раздражать, но были привлекательны для аудитории Ктесия. Культ Анаиты, пропагандируемый Артаксерксом II, пересекался с культом Иштар. Анаита была божеством плодородия, связанным с водой. Артаксеркс II упоминал Анаиту в своих надписях (что является аномалией) и согласно Беросу воздвигал ее статуи в городах. На изображении Анаиты она изображена стоящей на спине льва, к которому приближается царь в поклоняющейся позе, предположительно Артаксеркс II. Ктесий, кажется, оказался в центре некоторых религиозных событий (Plut. Artax. 3.2). Плутарх отождествлял «воинственную богиню» (θεᾶς πολεμικῆς) с Афиной и описывал церемонию интронизации Артаксеркса в ее храме. Следует учитывать, что оба родителя Артаксеркса II, Дарий II и Парисатида, были наполовину вавилонянами, и вавилонское влияние на двор и идеологию Ахеменидов было широко распространено.

Арбак и Белесий: низвержение Ассирийской империи

Интерпретация Ктесием мидийской истории противоречит традиции Геродота, Ксенофонта и других греческих писателей. Ктесий утверждал свой авторитет и первенство «Персики». Он представил другую династию мидийских царей и включил сюжетные линии, отсутствующие у других авторов. Рассказ Ктесия о ниспровержении Ассирийской империи Арбаком содержит параллели с историей о низвержении Мидийской империи Киром и Оибаром. Сарданапал, последний ассирийский царь, был примером изнеженности и упадка. Это побудило командующего мидийскими силами Арбака к восстанию. [1] Вавилонянин Белесий предсказал, что Арбак станет царем. К восстанию присоединились мидяне, персы, вавилоняне и арабы.
Ближневосточные источники, включая «Хронику падения Ниневии», не содержат конкретных сведений о военных отрядах, которые сражались у мидян и вавилонян. Однако, арабы и персы были хорошо известны ассирийцам. Есть свидетельства о клятве верности между Ашшурбанипалом и племенем Кедар. Персы из Фарса время от времени появляются в письмах и царских надписях, датируемых концом VIII в. века и далее, главным образом в текстах времен правления Ашшурбанипала, включая широко обсуждаемое упоминание о Кураше, царе Парсумаша, который подчинился Ашшурбанипалу где–то после разрушительных кампаний последнего против Элама в начале и середине 640‑х годов. Степень их участия в походах против Ассирии в 610‑х годах, неизвестно; единственные сохранившиеся записи об их участии восходят к греческой традиции.
Сарданапал, впрочем, не стушевался перед коалицией и бросился в атаку. После трех боев повстанцы оказались в безрадостном положении, Арбак был ранен, и их союзники приуныли. Однако, через пять дней на помощь восставшим подошло большое бактрийское войско, как предсказал Белесий, и повстанцы снова воспрянули духом. Между тем Сарданапал вернулся к своему прежнему образу жизни, и устроил пир, на котором было много еды и вина. В результате опьяневшие ассирийцы были разбиты и загнаны в Ниневию, которую осадили.
Шурин Сарданапала, по имени Саламин, вступил в прямой бой с повстанцами, в то время как сам Сарданапал сосредоточился на обороне города. Проиграв два сражения, Саламин был убит, а ассирийская армия почти полностью уничтожена. Сарданапал послал своих трех сыновей и двух дочерей к правителю Пафлагонии, Котте, самому преданному из его подданных. Затем Сарданапал потребовал дополнительных сил от своих вассалов, что напоминало историю Геродота о свержении Креза Киром. В пророчестве говорилось, что Ниневия не падет, пока река не повернется против нее. В сохранившихся отчетах не упоминается о призванных подкреплениях, хотя осада продолжалась три года. После этого проливные дожди вызвали разлив Евфрата (Ктесий, однако, поместил Ниневию не на Евфрате), [2] и большая часть городской стены рухнула. Сарданапал воспринял это как исполнение пророчества. Он заперся во дворце вместе со всеми своими сокровищами, наложницами и евнухами, и сжег все. Подобное самосожжение уже было отмечено в отголосках восстания Шамаш–шум–укина в 652-648 годах до н. э., которое включало ассирийское разграбление Вавилона. Эта история сохранилась также в арамейской версии. [3]
Николай сохранил отчет о сне Белесия, который он видел во время своей службы с Арбаком в окрестностях Ниневии. Во сне лошадь принесла спящему Арбаку солому, за что его упрекнула другая лошадь. Лошадь, несущая солому, ответила, что Арбак скоро будет править всем. [4] Когда Белесий проснулся, он отправился на прогулку с Арбаком вдоль реки Тигр у городской стены Ниневии. Белесий прощупал Арбака, чтобы оценить его готовность захватить власть у ассирийцев. Белесий спросил Арбака, что он даст ему как носителю добрых вестей, если Сарданапал сделает Арбака сатрапом Киликии. Арбак, проявив осторожность, которая часто характерна для ктесиевых протагонистов, возразил, но под давлением пообещал Белесию в качестве награды важную должность. Этот диалог продолжался, пока Белесий, в конце концов, не объяснил сон и его значение, и не получил обещание сделать его сатрапом Вавилонии, если Арбак станет царем.
Этот риторический эпизод во многом аналогичен эпизоду, в котором Оибар подстрекал сопротивляющегося Кира восстать против Астиага (см. главу 3). В этом случае ходом диалога руководил Кир: он не стремился к статусу (это было само собой разумеющееся), а проверял уровень поддержки Оибара. Греческое τῷ εὐαγγελιζομένῳ («несущий хорошие новости», F1pε*, Николай) для Белесия имеет то же значение, которое приписывается имени Оибара в саге о Кире (ἀγαθάγγελος, F8d* § 13, Николай). Связь с лошадьми в обоих эпизодах усиливает параллель. Связи между лошадью и царской властью пронизывают традиции и идеологию Ахеменидов и заметны в царских надписях Ахеменидов, где «хорошие лошади» (прилагательное «уваспа — ", примененное к слову «царство» ) являются аспектом благодеяния Ахурамазды по отношению к царю.
Месопотамская литература, особенно о мифах и мудрости, содержит множество предшественников, которые могли повлиять на диалог у Ктесия. Например, разговор между Ашшурбанипалом и Иштар во сна, или резкое увещевание Энкиду Гильгамеша перед Хумбабой являются лишь двумя из примеров. Это указывает на то, что Ктесий мог черпать вдохновение из различных источников и включать их в свои произведения. Однако, поскольку оба диалога (Арбак–Белесий, Кир–Оибар) сохранил Николай, можно предположить, что они являются его творчеством или, возможно, его адаптацией оригинала Ктесия. Возможно, Николай внес свой собственный отпечаток на слова, которыми обмениваются главные герои в каждом эпизоде, основываясь на материалах оригинальной «Персики».
Версия Диодора завершает историю в том виде, в котором она есть. После поражения Сарданапала, Белесий был назначен губернатором Вавилона. Он получил разрешение от Арбака перенести пепел от дворца Сарданапала в Вавилон, чтобы выполнить обет, данный Белу (или Мардуку). Но Арбак не знал, что один из евнухов Сарданапала сбежал к Белесию и рассказал ему об огромных сокровищах, накопленных во дворце и сгоревших в огне. Белесий забрал пепел, чтобы добыть золото и серебро. Когда правда раскрылась, Белесий предстал перед судом своих товарищей–командиров и был приговорен к смертной казни. Однако Арбак отменил приговор, чтобы продемонстрировать свое милосердие и великодушие, и смягчил наказание. Он восстановил Белесия на его посту и позволил ему сохранить сокровища на основании того, что прежние заслуги перевесила его последующее преступление. Это напоминает читателю о том обычае персов (описанном Геродотом 1.137.1), который запрещал царю казнить человека за единичный проступок.

Парсонд и Нанар

Сага о Парсонде является уникальным произведением, которое разворачивается во времена правления Артея, мидийского царя, жившего в пятом поколении после Арбака, согласно ктесиевой хронологии. Это первый «полнометражный» рассказ о персе, который дошел до нас в сохранившейся «Персике».
История Парсонда состоит из двух отдельных частей, которые в оригинале, вероятно, были гораздо длиннее. Одна из частей, переданная Диодором, рассказывает о восстании Парсонда вместе с кадусиями против мидян, поскольку царь вынес против него судебный приговор, о котором Диодор не сообщает подробностей. Вторая часть, сохранившаяся у Николая, повествует о скандальной истории Парсонда и вавилонянина Нанара (F6b*). В момент обрыва рассказа у Николая становится ясно, что Парсонд был недоволен тем, что Нанар избежал заслуженного наказания.
Хотя прямой связи между материалом Диодора и версией Николая нет, она кажется естественной и может быть так и толковаться. Недовольство Парсонда ненаказанием Нанара побудило его восстать против царя. Таким образом, версия Николая представляет более раннюю часть истории.
В версии Николая Парсонд предстает перед нами как своего рода греческий Геркулес, месопотамский Нинурта или предшественник иранского Ростама. Он был образцовый герой, вызывавший восхищение своим мужеством и интеллектом, друг царя и влиятельный член царского совета. Парсонд был известен своей добродетелью, силой и красивой внешностью. Он также был мастером охоты и боя, как в рукопашном, так и на колеснице или на коне (F6b* § 1, Николай, и F5, Диодор 2.33.1).
Описания Парсонда напоминают нам не только ассирийских царей, описанных в надписях и изображенных на дворцовых рельефах, но и идеализированного персидского царя, который был мудрым вершителем правосудия, опытным бойцом и охотником. Эти характеристики, примененные к Парсонду, типичны для героического лексикона и создают образ выдающегося героя.
В надписях на своей гробнице в Накш–и–Рустаме Дарий прославляет в себе крепкое тело, навыки воина, стойкий разум, искусство верховой езды, а также мастерство владения луком и копьем. Этот образ Дария был распространен и в других местах, включая его дворец в Персеполе и официальные архивы. Те же качества Парсонда создают контраст с его предстоящим унижением и феминизацией. Противником Парсонда был вавилонский правитель, женоподобный и коварный Нанар, очень похожий на евнухов в «Персике», хотя нет никаких указаний на то, что он был кастратом. Образ Нанара также отсылает к Сарданапалу.
Противопоставление мужественных мидян и персов женоподобным ассирийцам и вавилонянам предлагает прямую параллель с антитезой «греки–персы», которая обнаружена в «Персике» и стала основным топосом в греческой литературе. По мнению Ктесия, мидяне и персы начинали как греки, но заканчивали как ассирийцы.
Парсонд, представляющий мужественность, не согласился с назначением Нанара на должность и предложил вместо него себя. Нанар, в свою очередь, попытался отомстить Парсонду, обещая вознаграждение за его пленение. Парсонд был пойман во время охоты, что усилило инверсию его образа в женский, так как охота считалась героическим мужским занятием. Его привели в Вавилон, и изменение окружающей среды с сельской местности на городскую территорию, которая была женоподобной и расслабляющей, также усугубило эту инверсию. Участие торговцев в этой истории представляется любопытным фактом.
В логове Нанара Парсонд был схвачен не силой, а хитростью. Купцы обманули его, ложно обещая доставить дичь царю и сообщить его слугам о его местонахождении, угостили его едой, вином и женщинами. Пьяный и ослабевший, он стал легкой добычей. Его доставили к Нанару, который напомнил ему об автономии, данной вавилонянам Арбаком. Отвечая на вопрос Нанара о причине враждебности, Парсонд указал на различие между мужской и женской природой. Он объявил себя «более полезным» царю. Нанар высмеял его за то, что его одолели яства и гениталии. Потом, поклявшись Белом и Мелиттой, он вызвал евнуха, ответственного за певиц, и поручил ему феминизировать пленника. И мужественный Парсонд претерпел трансформацию в женщину. Его обрили, натерли пемзой, купали в яичном желтке, интенсивно макияжили и укладывали волосы, научили петь и играть на цитре. Он жил с рабынями–музыкантшами при дворе Нанара. Он не только выглядел соответствующе, но и овладел этими новыми навыками, и превзошел красотой и исполнительским мастерством всех остальных певиц. Эта история вызывает много вопросов; инверсия остается важной темой. Смена пола имеет множество параллелей с греческими мифами и легендами, например, Геракл был игрушкой лидийской царицы Омфалы.
В древних дворцах Месопотамии, , музыканты и танцоры собирались под руководством «наргаллу», чтобы развлекать аудиторию. В переписке из Мари, в восемнадцатом веке до нашей эры, обсуждались вопросы организации и набора музыкантов. Не обходилось без соперничества и распутства. Ассирийские записи из седьмого века подтверждают подобные традиции. Ктесий нашел параллели и возможности для изучения древних музыкальных и танцевальных номеров.
Преображение Парсонда у Ктесия наводит на размышления. Читатель мог бы подумать о том, насколько глубоко это преображение затронуло героя и какие изменения произошли в его жизни. Описывая Парсонда с точки зрения его мужественности и энергичности, автор создал образ, который мотивировал героя на месть и стал основой для развития действия. Однако, возможно, Николай упустил некоторые детали из оригинала Ктесия, которые могли бы более полно раскрыть сексуальную активность Парсонда во время его заточения среди женщин. Возможно, Парсонд был слишком занят оттачиванием своих женских навыков, чтобы интересоваться чем–то еще? Или его одержимость жаждой мести была настолько велика, что она затмила все остальное? Греческая аудитория, знакомая с героическими сексуальными подвигами из своих собственных мифов, могла бы найти параллели с историями о Геракле и дочерях Феспии. Ближневосточный контекст также предлагает, например, сексуальный марафон Энкиду с Шамхатом. Возможно, сам Ктесий был под влиянием стихов и рассказов вавилонской традиции, что стало еще одним примером разностороннего влияния на его творчество.
Тем временем царь Артей потерял надежду. Несмотря на розыски и предложения наград, он не получил известий о судьбе Парсонда и поэтому предположил, что тот был убит на охоте. После семи лет работы придворной музыкантшей Парсонд воспользовалась шансом. Он подкупил одного из евнухов Нанара, чтобы тот бежал в Мидию и передал Артею информацию о его ситуации. Артей обрадовался, узнав, что Парсонд жив, но в то же время был изумлен, что его могла постичь такая судьба. Он подразумевал, что такую сверхмужественность невозможно сокрушить. Первый посланник Артея к Нанару получил отказ. Второй, гораздо более высокого ранга, принудил Нанара угрозой применения силы: если бы он не подчинился, его схватили бы за пояс и потащили на казнь. Нанар был напуган, но попросил возможности оправдаться. Он также пригласил гонца на пир, на котором выступали певицы. Когда гонца попросили указать наиболее приятную (фактически ту, которую он выберет в качестве сексуальной партнерши), он выбрал не кого иного, как Парсонда. Ошарашенный гонец повторил удивление Артея, что такой человек мог вынести такое обращение. Недоверчивость царя усилилась после возвращения Парсонда в Сузы, когда Артей собственными глазами стал свидетелем его трансформации.
На вопрос царя, как он вынес такое обращение, Парсонд упомянул, что был движим не только желанием увидеть царя снова, но и желанием отомстить. Он считал, что необходимость (ἀνάγκη) сильнее богов. Месть как мотив может быть довольно простым объяснением. Восточные тексты часто упоминают желание быть рядом с царем, находиться в его присутствии. Это считалось большой честью, которую царь иногда предоставлял своим слугам. Уровень подобострастия обычно зависел от контекста и социального статуса просителя. Призыв божественных благословений был частью почтительных эпитетов и качеств, которые обычно приписывались царю. Автор также часто уверял царя, что готов умереть за него. Учитывая центральную роль царя в этих культурах, такие настроения были ожидаемыми, и это продолжалось и в период Ахеменидов. Чтобы войти в дворец, Ктесий должен был вдохнуть эту атмосферу. В «Персике» Парсонд, конечно, не является прототипом дворцового чиновника, но его преданность подчеркивает идеологическую основу правления Ахеменидов. Вскоре Парсонд восстановил свою мужественность и сопровождал Артея в Вавилон, чтобы противостоять Нанару. Царь решил в пользу Парсонда, в том числе потому, что он искал справедливости через царя (как было отмечено выше), а не индивидуально, как Нанар. Нанар, опасаясь за свою жизнь, обратился за помощью к могущественному евнуху Митраферну, которого он подкупил, чтобы тот заступился за него, и предложил щедрые вознаграждения как Парсонду, так и царю. Митраферн убедил царя, но Парсонд выразил свое отвращение к силе золота и отказался принять его в качестве вознаграждения за свои мытарства.
Рассказ Николая заканчивается намеком на возможную месть Парсонда как Митраферну, так и Нанару. Хотя подробности не сохранились, у Суды (ε1604, σ1753 = F6c* и F6d*) есть сжатые ссылки, указывающие на то, что Парсонд почти не пил на обильных застольях. Это может подразумевать, что он, возможно, устроил врагам ловушку, аналогичную той, в которую его заманил Нанар.
Отрывок Николая из «Персики» считается предшественником той части саги, которая сохранилась у Диодора (2.32.5–33 = F5). В этой части рассказывается о том, как Парсонд перешел на сторону кадусиев и возглавил восстание против Артея. Диодор объяснил бегство Парсонда царским приговором, которое его огорчило и побудило присоединиться к мужу своей сестры, который занимал влиятельное положение у кадусиев. В более подробном отчете Диодора Парсонд убедил кадусиев восстать и был назначен их генералом. Это назначение подчеркивает его доблесть и мужество, которые также отмечены в отрывке Николая.
Войска Парсонда одержали большой успех против войск Артея, и кадусии освободились от мидийского правления. Парсонд стал царем кадусиев и продолжал проявлять свою злость, совершая набеги на территорию Мидии. На смертном одре он завещал своим кадусийским преемникам вечную вражду к мидянам. Это объясняет враждебность между двумя народами и предвещает помощь кадусиев Киру в его восстании против Астиага (см. главу 3). [5]
Хотя не нужно спешить с выводами, трудно не заметить литературное сходство между Парсондом и Киром. Оба героя обладают героическими и царскими качествами, начиная свою карьеру с выдающегося положения среди мидян и впоследствии перейдя к антипатии к ним. Если бы у нас было больше информации о персах, можно было бы предположить, что феминизация Парсонда является предшественником того, чем станут персы, особенно в лице своих царей.

Заринея и Стриангей: трагическая история любви

Рассказы о скифской царице–воительнице Заринеи и мидянине Стриангее были популярны в древности, как свидетельствуют античные источники. Один фрагмент из рукописной копии Персики (POxy 2330) содержит часть повествования. Рассказ Ктесия резюмирован Диодором (2.34 = F5), включая предысторию и обстоятельства встречи Заринеи и Стриангея. Николай (F8c*) представил наиболее полный отчет о деле или, точнее, о неисполненном желании Стриангея.
Отрывок продолжает историю Мидии, которая происходит во время правления мидийского царя Астибара, отца Астиага, примерно за два поколения до Кира. Парфяне восстали против мидян и заключили союз с саками (скифами) из Центральной Азии, что привело к длительной войне, которая в конечном итоге закончилась перемирием между Парфией и Мидией. Заринея изображается как своего рода Семирамида, царица, преданная войне, результативная и энергичная, выдающаяся по красоте и способностям, стремящаяся улучшить участь своего народа. Рост процветания был связан с основанием новых городов, и Заринея была известна своим интеллектом и сообразительностью. Диодор заканчивает свой отрывок описанием гробницы Заринеи, построенной в форме треугольной пирамиды и украшенной колоссальной статуей. Заринея получила больше почестей, чем ее предшественницы.
Анонимный Tractatus de mulieribus (F7), цитируя Ктесия, утверждает, что первым мужем Заринеи был ее брат Кудрей. После его смерти она вышла замуж за Мермера, царя Парфии. Фрагмент 7 также относится к упомянутой Диодором войне между мидянами и парфянами, в которой происходит эпизод со Стриангеем, хотя автор путал мидян и персов. Деметрий (F8a) и Николай (F8c*) косвенно идентифицируют Стриангея как мидянина. В F7 Стриангей побеждает Заринею в бою, но решает сохранить ей жизнь. Цец и Деметрий добавляют деталь, что Стриангей сбил ее с седла. Однако в дальнейшем Стриангей сам был схвачен Мермером, а Заринея спасла его, убив собственного мужа. После этого они заключили договор о дружбе, как в том же порядке событий изложено и у Суды (ε 2864, F7c*). Все эти фрагменты, ссылающиеся на Ктесия как на источник, не образуют связного повествования. Вместо этого они содержат больше романтики, чем истории. Деметрий и Николай подчеркивают трагическую любовь между Стриангеем и Заринеей или, скорее, всепоглощающую страсть Стриангея к Заринее соответствующе тону POxy 2330.
Оба фрагмента, POxy 2330 и Николая описывают эмоциональную составляющую страсти Стриангея, а Николай прибегает к помощи преувеличенного термина ὐποστενάζω («тихо стонет»). что необычно для героических фигур в других частях «Персики». Хотя полная характеристика Стриангея, данная Ктесием, не сохранилась, можно предположить, что он был прославлен своими боевыми подвигами. Интересно отметить, что такое состояние, пораженное эросом, обычно ассоциируется с женскими персонажами в греческих мифах (Федра), и применение этого мотива к мужчине является проявлением инверсии в «Персике». Это свидетельствует о влиянии Ктесия на греческий роман и о феминизации другого великого героя мидийско–персидской традиции.
Стриангей рассказал о своих переживаниях доверенному евнуху. Евнух настоял на том, чтобы Стриангей объявил о своих чувствах Заринее. Но при встрече с ней его охватили робость и нерешительность, что было необычно для греческих и восточных героев. Стриангей колебался, вздыхал и, наконец, признался в своей пылкой страсти. Однако она мягко отвергла его, считая, что любая связь между ними была бы постыдной, особенно учитывая, что он уже женат на дочери мидийского царя. Заринея упомянула, что его жена, Рэтея, красивее, но Стриангею была нужна именно Заринея. Неизвестно, чего не хватало Рэтее, возможно, привлекавшей Стриангея воинственности. Заринея напомнила Стриангею, что он должен вести себя как настоящий мужчина и отказаться от искушения, которое она представляла. Хотя Заринея не отрицала, что она тоже не против, она придерживалась честности и приличий. Ее скромность и благородство только усилили желание Стриангея. Неудовлетворенный и полный страсти, он вернулся к своему верному евнуху и сделал последние приготовления, включая написание любовного письма Заринее. В одном из сохранившихся фрагментов письма Стриангей подчеркнул роль и силу Эроса, связывающего их спасением друг друга: Стриангей попридержал свое копье в бою, а Заринея убила своего мужа и освободила Стриангея из плена. Стриангей объяснил Заринее ее место и положение, которое он ей обеспечил ее спасением, а также свою боль от ее отказа, поскольку, как он написал, он уже умер, хотя все еще жив. Он поручил евнуху доставить письмо после его смерти. Фрагмент из Николая обрывается, когда Стриангей кладет письмо под подушку и просит меч, чтобы смело отправиться в Аид. [6] Невозможно сказать, переиначил ли здесь Николай Ктесия или просто переписал его текст. Фрагмент заканчивается на словах «евнух же…»
В упомянутом ранее разговоре между Ашшурбанипалом и Иштар присутствует сильный пафос, когда царь подходит к богине со слезами на глазах. Однако здесь описывается обычный ритуальный феномен унижения перед божеством. Однако, Ашшурбанипал и Иштар в этом тексте мать и сын, а не любовники. Неясно, насколько далеко этот архетип был распространен в период Ахеменидов.

Герой Мегабиз

Мегабиз являлся членом высшего эшелона персидской знати. [7] Он был сыном Зопира и внуком Мегабиза, одного из заговорщиков, свергнувших мага и приведших к воцарению Дария I. Ктесий сделал Мегабиза легендарной фигурой, по крайней мере, в греческом мире. [8] Мегабиз входил в избранную группу, из которой цари Ахеменидов выбирали своих высших чиновников, и его престиж повысился женитьбой на дочери Ксеркса I, Амитиде (F13 § 26). Их дети могли проследить свое происхождение от матери Ксеркса Атоссы до Кира Великого. После смерти Артаксеркса I и Ксеркса II важность происхождения от Ахеменидов вышла на первый план. Преемственность Оха на посту Дария II — первый случай, когда трон занял царский бастард, но все же ахеменидский потомок Ахеменидов. Сыновья Мегабиза претендовали на схожие династические полномочия. Ктесий — главный источник по этому периоду, но есть трудности в определении историчности фактов.
Мегабиз, герой типа Парсонда, был задействован во многих крупных инцидентах в правления Ксеркса I и Артаксеркса I. Ктесий или его источник явно были неравнодушны к Мегабизу. Мегабиз подавил восстание в Вавилоне (датируемое вавилонскими документами концом 480‑х годов) после убийства вавилонянами его отца Зопира. Зопир, возможно, был военачальником, хотя иногда его называют сатрапом. Мегабиз был щедро вознагражден Ксерксом и участвовал во вторжении в Грецию. Его благородство подчеркивается, например, в отказе разграбить святилище в Дельфах, что делало его симпатичным персонажем в глазах греков, то есть аудитории Ктесия. Мегабиз был огорчен изменой своей жены Амитиды, дочери Ксеркса. Все это кратко записано в эпитоме Фотия (F13, § 31–32), где большое место, уделяемое карьере Мегабиза, наверняка пропорционально вниманию к его характеру и действиям в оригинальной «Персике».
Карьера Мегабиза в «Персике»
486–465: Царствование Ксеркса.
484: Вавилонское восстание
480–479: Вторжение Ксеркса в Грецию.
465–424: Царствование Артаксеркса I.
Середина 460‑х годов: Мегабиз помогает подавить восстание против Артаксеркса I.
464–454: восстание Инара в Египте.
(?): Восстание Мегабиза
(?): Прощение Мегабиза, охота на львов и изгнание.
До 424 г.: смерть Мегабиза в возрасте 76 лет, глубоко оплакиваемая Артаксерксом I.
Неблагоразумные поступки Амитиды придают этой истории элемент пафоса. Мегабиз кажется начал феминизироваться, правда, не в такой степени, как Парсонд. Тема феминизации была одной из любимых у Ктесия. Мегабиз не покинул Амитиду, но еще больше облагородился своими страданиями и твердой нравственностью. Прелюбодеяние Амитиды побудило Мегабиза задуматься о присоединении к восстанию некоего Артабана против Артаксеркса I. Но Мегабиз предал Артабана и раскрыл заговор Артаксерксу, своему зятю (F14 § 34). Фотий не дает никаких указаний на то, что Мегабиз участвовал или знал о махинациях Артабана, которые привели к убийствам Ксеркса и Дария, брата Артаксеркса. Многое в эпитоме явно телескопировано, но Мегабиз неизменно представлен в положительном свете. Он был тяжело ранен в последующей борьбе с Артабаном, и его едва спас врач Аполлонид. [9] Фотий потрудился отметить, что несколько членов царской семьи были глубоко обеспокоены его благополучием: его жена Амитида, царь Артаксеркс, их сестра Родогуна; и их мать Аместрида. Тот факт, что Фотий повторил этот список заступников, свидетельствует об уважении к Мегабизу в царской семье и среди знати. [10] Его положение не пострадало, несмотря на его предполагаемое участие в первоначальном заговоре. Мегабиз сыграл видную роль в кампании против египетского мятежника Инара (464–454). После смерти первого посланного полководца, Ахеменида, [11] брата Артаксеркса, Мегабиз, возглавил подкрепление и в героической дуэли с Инаром ранил мятежника в бедро, заставив его отступить. [12] Греческие наемники сдались после того, как получили гарантии от Мегабиза, который доставил Инара Артаксерксу. Таким образом, Мегабиз одержал великую победу над мощным противником, победив вражеского предводителя в единоборстве. Вначале гарантии Мегабиза обеспечивали безопасность Инара, несмотря на гнев Артаксеркса по поводу судьбы Ахеменида. Однако царица–мать Аместрида не успокоилась и настаивала на мести за смерть Ахеменида. Через пять лет Артаксеркс уступил ее долговременному гневу и передал ей Инара и греческих пленников, которые были распяты или обезглавлены (F14 § 39). Это вероломство сильно повлияло на Мегабиза, чье благородство подчеркивается Фотием. Он ушел в «свою страну», то есть, вероятно, в Сирию, которую ему подарил царь. Учитывая его высокий статус, этот подарок мог быть, возможно, даже целой провинцией, и он мог передаваться в семье на протяжении нескольких поколений. Интересно, что Мегабиз сначала попросил разрешения вернуться туда. Его характер остается неизменным и последователен: обиженный герой, оскорбленный своим царем, выбрал восстание, чтобы сохранить свою честь (F14 § 41).
В версии Ктесия Мегабиз собрал греческие силы, как Кир Младший во времена Ктесия. Сыновья Мегабиза, Зопир и Артифий, играли важную роль в восстании и отмечены как храбрые бойцы (F14 § 40). Персидский полководец Усирис, посланный против мятежников, был ранен Мегабизом, что напомнило о судьбе египетского мятежника Инара. Мегабиз продемонстрировал благородство, защитив раненого Усириса и гарантируя ему пощаду и возвращение к царю Артаксерксу. Мегабиз победил не только Усириса, но и Меностана, сына Артария, сатрапа Вавилона и брата Артаксеркса, одолев и его в единоборстве (F14 § 43). В конечном счете, Артарий убедил Мегабиза прийти к соглашению с царем. Неизвестно, что произошло с Мегабизом после этих событий, но мы можем понять, что для него было важно вернуться в царские владения.
Мегабиз выразил готовность прийти к соглашению, но он предпочел остаться в Сирии, чтобы избежать повторного суда. Пафлагонский евнух Артоксар и Аместрида при дворе Артаксеркса убеждали царя заключить мир. Царь согласился и отправил к Мегабизу Артария, Амитиду, Артоксара и Петеса, сына Усириса. После долгих уговоров они убедили Мегабиза вернуться к Артаксерксу, который простил его. Однако между Мегабизом и царем возникло новое напряжение (F14 § 43). Во время охоты на львов Мегабиз поразил льва, который напал на Артаксеркса. Это считалось оскорблением, даже если Мегабиз защищал царя. Артаксеркс был в ярости. Для Ахеменидов охота на львов была символом триумфа царя и контроля над хаосом. Лишение Мегабизом возможности убить зверя, что считалось обязанностью царя, рассматривалось как угроза для царской власти.
Артаксеркс приказал казнить Мегабиза, но благодаря мольбам Амитиды и других, его изгнали в Курты, место на Красном море. После пяти лет изгнания Мегабиз вернулся с помощью членов царской семьи и элиты и снова примирился с царем. Он был принят в группу соратников царя. Чтобы вернуться незамеченным, Мегабиз использовал маскировку, представляя себя прокаженным (πισάγας). Он умер в возрасте семидесяти шести лет, глубоко оплакиваемый Артаксерксом I. Мегабиз был благороден и эффективен на поле боя, подавил восстания вавилонян и египтян. Его собственное восстание закончилось дипломатическим путем. Он отказался грабить Дельфы по приказу царя, что раскрывает его непокорство и независимую жилку. Мегабиз, который восстал, также проявляет свою благородную и принципиальную сторону несколько раз, как своими действиями, так и поведением. Его бунт кажется понятным, оправданным и праведным. Важно отметить, что эта история, хотя и разворачивается в греческом произведении для греческой аудитории, отличается от типичного акцента на центральной роли царя, который пропагандируется идеологией Ахеменидов и преобладает в письменных и визуальных источниках. На двух крупных памятниках мы видим выдающихся сторонников царя, изображенных в образах, которые отражают их статус в идеологии Ахеменидов. В Бехиcтунской надписи упоминаются шесть необозначенных помощников Дария, а на рельефе его гробницы в Накш–и–Рустаме изображены шесть фигур, но только две из них обозначены, Гобрий и Аспатин.
Сага о Мегабизе — это история о сложном герое, который имеет великие достижения и благородство, но также представляет угрозу для правления Ахеменидов. Он был лояльным сторонником Ахеменидов, но часто проявлял непредсказуемость. В саге также присутствуют другие амбивалентные персонажи, такие как женщины царского дома, которые защищали Мегабиза, но также вредили ему. В конечном итоге, из–за влияния женщин Мегабиз и царь Артаксеркс оказались на втором плане. Это является повторяющимся мотивом в греческих рассказах о персидских монархах.
В контексте восстания Мегабиза и его изгнания после убийства льва, эти же женщины, включая Амитиду, активно поддерживали его возвращение. Мегабиз не принял на себя женскую роль, как Парсонд от Нанара, и сохранил свой героический статус. В конечном итоге он примирился с Ахеменидами. Однако другим членам его семьи не повезло и сага превратилась в трагедию (F14 § 44–45). Амитида, овдовевшая после смерти Мегабиза, вернулась к прежнему распутству и попала в скандал с греческим врачом Аполлонидом. Ктесий утверждал, что Аполлонид под предлогом лечения заставил Амитиду заняться с ним сексом. Вскоре состояние Амитиды ухудшилось, и она рассказала о действиях Аполлонида матери, которая совершила ужасную месть. После смерти Амитиды ее сын и сын Мегабиза Зопир перешел в Афины (ср. Hdt. 3.160) и погиб во время экспедиции с афинянами против Кавна. Ктесий отметил, что виновный в его смерти кавниец был посажен на кол по приказу Аместриды, все еще фанатично преданной семейной чести.
После смерти Артаксеркса I возник кризис престолонаследия, так как линия Мегабиза, которая была потенциальным соперником за трон, сохраняла угрозу для Артифия, другого сына Артаксеркса I и его жены Амитиды. Убийство наследника Ксеркса II, сына Артаксеркса I и его царицы Дамаспии, прервало линию Ахеменидов через главную жену. Несколько других детей, рожденных от второстепенных жен и наложниц, могли претендовать на ахеменидское происхождение через отца (F15, § 47). Артифий имел такое право через свою мать и присоединился к Арситу — еще одному претенденту из Ахеменидов, родному брату Оха (Дария II) — в восстании. Артифий, по–видимому, не обладал ни героическими качествами, ни политическим мастерством своего отца, или ему просто не повезло. Он потерпел поражение и был доставлен Дарию II. Парисатида, посоветовал Дарию подождать, пока другой мятежник, Арсит (брат Дария и, следовательно, также представляющий угрозу), не будет побежден. Как только Арсит подчинился, предположительно ожидая снисхождения, и он, и Артифий были убиты (F15 § 52), что стало позорным концом для соперников Оха и, вероятно, для саги о Мегабизе.

---

[1] Арбак подкупил евнуха Спарамиза золотой чашей для доступа к внутреннему двору. Афиней 12.528f–29a (F1pα) включает альтернативную версию от Дуриса из Самоса, в которой Арбак прямо убил Сарданапала. Арбак «отличался мужеством и блеском души» (F1b, Диодор 2.24.1). Греческое слово «блеск» вызывает ассоциации с аккадским «меламму».
[2] Возможно, ошибка в изложении Диодора? В диалоге между Арбаком и Белесием у Николая (F1pε*) писатель правильно поместил Ниневию у Тигра.
[3] Греческая версия Ктесия сильно отличается от существующей арамейской, которая сочувствует Ашшурбанапалу и фокусируется на попытке сестры примирить с ним гордого и вспыльчивого Шамаш–шум–укина.
[4] Приметы с конями являются обычным элементом персидских историй: например, они связаны с героем Оибаром как у Ктесии, так и у Геродота (3.85–88).
[5] Поздние упоминания о кадусиях немногочисленны, но они изображаются как объекты кампаний, проводимых Дарием II (Ксенофонт, «История Греции» 2.1.13) и Артаксерксом II (Плутарх, «Артаксеркс» 24.1). Если полный труд Ктесия раскрывал традицию о том, что перс, Парсонд, стал кадусийским царем, то от этой темы не сохранилось ни следа.
[6] Деметрий (F8a) указывает, что Стриангей планировал умереть от голодания, что не подразумевается в фрагменте Николая.
[7] Фотий отмечает, что Геродот приписывает отцу Мегабиза Зопиру те же достижения (например, взятие Вавилона во время правления Дария I, 3.153–158), которые Ктесий приписывает самому Мегабизу (во время правления Ксеркса, F13 § 26).
[8] Зопир, который прибыл в Афины, согласно Геродоту 3.160, был сыном этого Мегабиза. Важна ли связь Геродота с Зопиром для выбора Ктесием темы?
[9] Этот Аполлонид позже попал в немилость своих хозяев из–за своего собственного увлечения Амитидой после смерти Мегабиза (F14 § 44, см. ниже), еще одна манящая нить, указывающая на то, сколько частей саги отсутствует.
[10] Подобные списки посредников, заботящихся о Мегабизе или действующих в его интересах, отмечаются снова в § 38, 42 и 43 (см. ниже), что указывает на повторяющуюся тему у Ктесия.
[11] По–другому «Ахемен»; успех Мегабиза против этого восстания мог быть более ярким на фоне продолжающихся борьбы Персии с Египтом — который фактически находился вне ее контроля — в течение большей части правления Артаксеркса II.
[12] В этом отрывке смешаны персидские и греческие мотивы. Рана в бедро Инара напоминает действия Камбиза против быка Аписа и его собственной смерти (Геродот 3.27–29, 3.64), истории, с которой Ктесий был хорошо знаком, хотя она и не входит в существующую «Персику». F13a (Афиней) передает ктесиеву версию истории Нитетис, дочери Априя (отличной от той, что в Геродоте 3.1–3), и это, конечно, не единственная точка соприкосновения.

Заключение

Действие остальной части «Персики» происходит при жизни Ктесия. Материал, хоть и менее явно вымышленный, становится сложнее распутать из–за небольшого количества достоверных источников и прикрас. После саги о Мегабизе эпитома Фотия переходит от одного заговора и восстания к другому, пока Дарий II не становится царем. В эпитоме продолжается история времен Артаксеркса I и различных ветвей царской семьи. Рассказывается о потомстве Артаксеркса от женщин помимо Дамаспии, а также о родственниках, рожденных в смешанных браках с другими благородными семьями. Среди них сыновья Артаксеркса I, оба сына Мегабиза, Писсуфн и его сын Аморг, Артоксар–евнух и Теритухм. Неясно, получили ли эти люди такое же внимание и похвалу от Ктесия, как Мегабиз. Возможно, Теритухм, сын Гидарна, является одним из таких кандидатов. Дарий II обрачевал своих детей, Арсака (будущего Артаксеркса II) и Аместриду с детьми Гидарна, Статирой и Теритухмом соответственно. Этот брачный союз с семьей Гидарна считается важной поддержкой для претендентов на трон Дария II. Гидарн, предположительно, был потомком Гидарна, одного из заговорщиков против мага в 522 году. После смерти Гидарна, Теритухм стал сатрапом, но у Фотия не указано, какая именно сатрапии.
История Теритухма вкратце сводится к его домогательствам собственной сестры Роксаны (F15 § 55–56). Роксана описывается как великолепная красавица, искусная в стрельбе из лука и метании копья, и эти качества делают ее уникальной среди персидских женщин. Теритухм презирал свою жену Аместриду и планировал ее убить, засунув в мешок и зарезав. Однако слух о заговоре распространился, и Дарий II отправил Удиаста, обещав ему награду за спасение Аместриды. Удиаст и многие другие напали на Теритухма, который погиб в сражении, убив тридцать семь нападавших. Эта деталь подчеркивает его героическую натуру, подобную Мегабизу, Киру или Парсонду. Парисатида, мать Аместриды, сильно возмутилась и отомстила оставшимся членам семьи Теритухма. Его мать, братья Митрост и Гелик, а также две сестры были заживо погребены, а Роксану разрубили на куски. При чистке семьи Теритухма пощадили только Статиру по слезной просьбе Арсака (Артаксеркса II), несмотря на опасения, высказанные Дарием II Парисатиде (F15 § 56). Парисатида много лет спустя успешно подстроила и смерть Статиры (F27 § 70, Фотий; F29b, Плутарх). Последующий брак Артаксеркса II с его собственной дочерью Атоссой еще больше укрепил родословную Ахеменидов.
Ктесий в «Персике» использовал разные темы, такие как инверсия, излишества и феминизация. Главный герой, Мегабиз, то и дело оказывался в экстремальных ситуациях. Ктесий был очарован различными ритуалами и зрелищами, связанными с идеологией Ахеменидов. В книге повторяются элементы персидской придворной жизни и культуры, которые могут быть восприняты как женские и экзотические. Эти элементы включают церемонии, костюмы и снаряжение царя и двора, присутствие евнухов, прием гостей, животных, дани и сказаний из других стран, а также обряды, связанные с богиней Иштар и другими божествами. Ктесий умело использовал эти элементы для греческой аудитории.
Фотий, вероятно, организовал свою эпитому вокруг тем, которые были широко распространены в «Персике». Он сфокусировался на сложных взаимоотношениях между различными персидскими знатными семьями и линией Ахеменидов. Претензии Артаксеркса I на престол были неоспоримыми из–за его происхождения, но претензии Дария II были сомнительными, подобно претензиям его соперников. Теритухм мог представлять для Дария II более серьезную угрозу, чем Мегабиз для Артаксеркса I. Однако, историчность страсти Теритухма к своей сестре и заговора с целью убить его жену, принцессу Аместриду, вызывает сомнения. Рассказы Фотия в «Персике» неоднородны, и мы не можем полностью доверять его рассказам даже о близких к современности событиях. Его целью было развлечение и искусство, а не объективная запись фактов. Он предпочитал использовать экзотические и увлекательные элементы, которые можно было приукрасить.
Значим был выбор использования элементов из ассирийской, вавилонской и персидской культур. Эти элементы оказали влияние на роман «Персика». Роман представляет собой греческое произведение с отпечатком Ближнего Востока. Ближневосточный контекст вдохновил и стал препятствием для автора. «Персика» — интерпретация месопотамских и иранских традиций с изобретательностью Ктесия. Роман мелодраматически рассматривает правящую элиту мировой империи и ее предшественников. «Персика» — присвоение автором ближневосточных мотивов.
При персидском дворе было много космополитизма. Ктесий путал титулы и должности придворных. Евнухи были частью придворного опыта. В четвертом веке и позднее такие вещи продавались. Многие саги напоминают темы из «Шахнаме». Легенды о Парсонде, Заринее, Стриангее, Арбаке и Белесии — это интерпретация ближневосточных традиций с греческим влиянием.
Сага о Семирамиде была популярна в Греции, но для полного понимания версии Ктесия нужно знать легенды о Саргоне. Его история Кира Великого основана на этих легендах и противоречит им. В течение столетий между Саргоном Аккадским и Артаксерксом II месопотамские традиции постепенно обновлялись. Ктесий был связующим звеном в передаче этих традиций греческому миру. Особенно, когда рассматриваются его ранние и доахеменидские материалы, вопрос о том, был ли Ктесий историком или нет, больше не вызывает споров, а скорее он занимает место новатора в жанре любовных романов.