Глава 3. Царицы прошлого

Предшественницы Клеопатры I установили совершенно новые стандарты положения и власти птолемеевских цариц. Прежде чем описывать карьеру самой Клеопатры I, необходимо обсудить этих важных предшественниц, поскольку их влияние и прецеденты были не меньшим фактором успеха Клеопатры I, чем ее собственные достижения. В свою очередь, Клеопатра I повлияла на своих преемников и тезок, особенно на Клеопатр II, III и VII. Последующее обсуждение также крайне важно, поскольку участие этих цариц в эллинистической политике как в наших первичных, так и во вторичных источниках мало документировано. Например, в книге Клэр Прео «Le monde hellenistique», которая остается одной из самых глубоких и полных компиляций по эллинистическому периоду, в первой главе подробно обсуждается роль эллинистического царя. Однако во всей этой главе отрывки, занимающие всего одну страницу, посвящены роли эллинистических цариц. Это не единичный случай. Макурди обсуждает большинство эллинистических цариц и рассуждает о правлении каждой из них. Однако она приводит мало доказательств, подтверждающих ее утверждения. Из наших первоисточников Плутарх с «Жизнью Клеомена» — единственный писатель, который дает представление об истории влияния царственных женщин Египта на своих мужей. Плутарх комментирует легкость, с которой царица могла получить влияние в государстве через своего мужа в начале правления Птолемея IV (222-205 гг. до н. э.). Он подчеркивает, как и я, что сочетание слабого государя и сильной царицы делает этот эпизод вполне осуществимым. Это краткое признание женского влияния в период, непосредственно предшествовавший времени Клеопатры I, важно для выявления истинной степени политического контроля, которым обладали царицы до Клеопатры I. Этот отрывок — одно из единственных дошедших до нас описаний, в котором без обиняков осуждаются слабые птолемеевские цари и признается сила цариц:
«Клеомен принялся бродить по городу без всякой цели и смысла, ибо ни один человек к нему не присоединялся, но все бежали в страхе. В конце концов, отчаявшись, он сказал друзьям: «Что удивительного, если мужчинами, которые бегут от свободы, правят женщины?» (Plutarchus, Cleomenes, xxxvii.5)
Клеомен делал и другие подобные замечания во время своего пребывания в Египте в период правления Филопатора, предшественника Эпифана. Комментарии Клеомена отражают его отвращение к слабости государя, его женоподобности и стремлению к разврату, но прежде всего к силе и влиянию женщин. Я считаю, что это довольно точные замечания о правлении Птолемеев при Птолемее IV, тем более что Клеомен также был свидетелем сильного правления, конкретно правления Птолемея III. Более того, замечания Клеомена поддерживают и другие древние авторы, которые отмечают внутреннюю силу и популярность этих ранних птолемеевских царственных женщин. Ярким примером влиятельной птолемеевской царицы до Клеопатры I, которая оказала огромное влияние на дела царства, была Арсиноя II. Влияние Арсинои II на ее брата, Птолемея II, зашкаливало. После Арсинои II Арсиноя III стала первой птолемеевской и эллинистической царицей, которой предложили регентство, несмотря на то, что придворные и министры были против этого беспрецедентного предложения. Таким образом, из–за недостатка источников необходимо понять важность, влияние и вклад предшественниц Клеопатры I, чтобы лучше понять, как она сама смогла установить новый тип царствования. Из предшественниц Клеопатры I, я считаю, наибольшее влияние на нее оказали Арсиноя II, Арсиноя III и Хатшепсут, поскольку каждая из них во время своего царствования создала новый прецедент — прецедент, который позволил Клеопатре I стать первой женщиной–регентом.

3.1 Арсиноя II

На внутреннюю структуру птолемеевской монархии больше всего повлияла политика Арсинои II. Арсиноя II, дочь Птолемея I Сотера и Береники I и вторая царица Птолемея II, своего родного брата, была ответственна за установление более определенной роли и положения птолемеевской царицы. Ее достижения оказали большое влияние на всех последующих птолемеевских цариц, и, в частности, пример, который она подавала при дворе Птолемеев, сыграл решающую роль в успехе Клеопатры I. Умело и успешно сочетая в своем правлении греческие и египетские элементы, она повлияла на будущее положение птолемеевских цариц в социальном, религиозном, экономическом и политическом плане.
Одним из важнейших направлений социальной политики Арсинои I было возрождение фараоновской традиции брака между братьями и сестрами, который сразу же стал постоянным атрибутом династии Птолемеев. [1] Наибольшее влияние этого возрождения царского брака между братьями и сестрами было замечено в улучшении отношений между монархией и ее подданными, но особенно между царицей и подданными династии. Если рассматривать фараонские примеры и прецеденты, то брак между братьями и сестрами был выгоден царице, поскольку он требовал равенства между царем и царицей как правителями и, таким образом, наделял царицу большей властью; хотя явная политическая власть до Клеопатры I не наблюдалась. [2] Арсиноя II и, соответственно, ее преемницы были глубоко почитаемы и любимы не только греками, но и египетскими подданными. Царская титулатура и обозначение птолемеевской царицы как «жены и сестры» также возникли из этих новых, заимствованных из фараонской традиции, отношений между царем и царицей. Важно отметить, что после Арсинои II птолемеевские царицы адаптировали эти два обозначения независимо от того, были они сестрами царя или нет. Это обозначение было особенно важно для Клеопатры I, поскольку, будучи иностранкой, она никак не была связана с домом Птолемеев. Более того, одной из самых больших привилегий, полученных Арсиноей II от этого брака, было дарование и использование ею очень редкого фараонского титула «Царица Верхнего и Нижнего Египта» (nsw–bitj) — титула, который до этого времени использовался фараонскими царицами очень редко — на всю ее жизнь. Арсиноя II также пользовалась большим почтением как при жизни, так и после нее. Например, по всему царству было много городов, названных в ее честь, и именно благодаря Арсиное II был учрежден новый династический культ и новые жрицы. Таким образом, возродив брак между братьями и сестрами, Арсиноя II улучшила отношения между подданными и правителем, а также привела к изменению политического статуса царицы. Хотя брак между братом и сестрой не обязательно давал царице политическую власть и контроль, он давал потенциал для власти, ставя царицу в благоприятное положение, чтобы она могла взять на себя большую ответственность, если представится возможность.
Некоторые ученые вообще оспаривают политическую значимость и власть Арсинои II, особенно потому, что ее египетский титул «царица Верхнего и Нижнего Египта» не имел греческого эквивалента. Однако доказательства ее политического участия и деятельности зафиксированы на Пифомской стеле и в декрете Хремонида. Пифомская стела рассказывает о непосредственном участии Арсинои II в военных делах: В январе 273 года до н. э. она сопровождала своего мужа, Птолемея II, в Геронполис на Суэцком перешейке, чтобы осмотреть оборонительные сооружения Египта на случай иностранного нападения. Ее сопровождение брата и мужа, Птолемея II, может говорить о политической власти. Однако это может быть и просто отражением того влияния, которое она имела на своего мужа, когда ей было позволено сопровождать его в таких военных делах и инспекциях военной обороны Птолемеев. Лучшее доказательство политического влияния Арсинои II можно найти в декрете Хремонида от 266 года до н. э.: «Царь Птолемей, следуя выбору предков и сестры, открыто выступал за общую свободу греков». Это первый случай в истории Птолемеев, когда политика царицы упоминается в государственном документе. Через четыре года после ее смерти, как записано в декрете Хремонида, Птолемей II продолжил эту политику. Благодаря таким доказательствам политического участия Арсинои II, современная наука постепенно признает влияние Арсинои II на политические дела птолемеевского Египта. Тарн приписывает победу Египта над Сирией Арсиное II: «Птолемей женился на ней после поражения в Сирии, потому что дела у него шли плохо и ему нужна была ее сила и ум, чтобы вести войну, которую он проигрывал, как он проиграл вторую сирийскую войну, когда ее не было рядом, чтобы помочь ему». Хотя комментарий Тарна, возможно, несколько преувеличен, он указывает на политическое мастерство Арсинои II, а с доказательствами ее прямого военного участия он становится еще более правдоподобным. Зная о достижениях Арсинои II, неудивительно, что Макурди считала Арсиною II величайшей политически мыслящей эллинистической царицей, в ее глазах даже более великой, чем Олимпиада и Клеопатра VII.
Арсиноя II стала самой почитаемой греко–македонской женщиной при жизни благодаря обожествлению ее как богини. Она получила множество культов, статуй, жриц и посвящений от своих подданных и от своего мужа Птолемея II. Ее культы продолжали процветать на протяжении всей птолемеевской истории, не ослабевая ни в значении, ни в изобилии. Фактически главная жрица (канефор) Арсинои II по–прежнему назначалась из самых видных и влиятельных семей при дворе Птолемеев того времени. Кроме того, в птолемеевском Египте по–прежнему процветали фараоновские религиозные обычаи. Например, многие традиционные ритуалы проводились так же, как и много веков назад. В птолемеевские времена египетское жречество с его престижными должностями, священной мудростью и учением по–прежнему рассматривалось простым народом как национальный проводник и лидер. Однако фараон по–прежнему считался главой жречества, и царица пользовалась таким же высоким уважением. Биван лучше всего резюмирует Арсиною II в религиозной сфере Птолемеев такими замечаниями:
«Ни о какой другой царице мы не находим столько памятников в разных частях греческого мира. Ей были поставлены статуи в Афинах и в Олимпии. Почести, оказанные ей в Самофракии и Беотии, где назван город Арсиноя, возможно, были оказаны в раннем возрасте, когда она была царицей Фракии. Но кроме этих, у нас есть вотивные надписи в ее честь на Делосе, Аморге, Ферах, Лесбосе, Кирене, Кипре, Оропе, и, несомненно, еще будут найдены. Посвящения ей в Египте многочисленны, и это лишь формальная часть многих исключительных почестей, оказанных ей ее мужем. Кажется, в Феспиях в Греции была статуя, изображающая ее сидящей на страусе. Хотя она не была сорегентшей в том смысле, в каком были некоторые более поздние царицы, она была связана всеми титульными почестями с царем. Вилькен отмечает на основе транскрипции Навилля со стелы Пифома, что египетские жрецы даже присвоили ей тронное имя в дополнение к ее обычному картушу, что является исключительной честью для царицы. У нас есть много монет, выпущенных только с ее изображением, а также с изображением царя, ее брата, в качестве богов Адельфов. Она была обожествлена вместе с ним и постепенно объявлена соправительницей (synnaos) богов великих святилищ по всему Египту».
Влияние Арсинои II ощущалось и в экономической сфере. Хотя неизвестно, каким богатством обладали птолемеевские царицы, известно, что Арсиноя II владела достаточным состоянием, чтобы набрать армию наемников и участвовать в военных кампаниях. Ее богатство было уникальным среди птолемеевских цариц, богатство, накопленное в результате связей с Македонией, Фракией, Гераклеей, Амастрией, Тиосом, Эфесом и Кассандрией до того, как она вышла замуж за Птолемея II. Вполне вероятно, что она продолжала получать доходы от этих городов и регионов и после брака со своим братом Птолемеем II. Самым примечательным в ее экономической политике была передача контроля над священными доходами птолемеевскому правительству.
Птолемей II также получал большие доходы с территорий и «в каждом храме Египта», где Арсиное II поклонялись как богине. Таким образом, Арсиноя II расширила политические, экономические и социальные роли птолемеевских цариц до такой степени, что последующим царицам стало намного легче получить большую власть и контроль по отношению к царю. Единственной причиной, по которой Арсиноя II не была признана и открыто принята в качестве правительницы Птолемея II, была неготовность птолемеевского Египта принять концепцию женщины в качестве монарха. Греческое патерналистское отношение все еще было сильной частью Птолемеевского Египта на этом раннем этапе его истории. Более того, беспрецедентное влияние Арсинои II могло немного напугать и птолемеевских греков, поскольку их общество принимало только покорных женщин. Тарн является сторонником этой теории: «Недостатком Арсинои [II] было, возможно, не ее бессмертие, а всепоглощающие амбиции, ради которых она была готова пожертвовать большинством вещей; и не стоит считать ее плохой женщиной только потому, что она стала великой правительницей». Страх назначить царицу опекуном и регентом при монархе не был преодолен до Арсинои III, жены Птолемея IV. [3]

3.2 Арсиноя III

Влияние Арсинои III, дочери Птолемея III Эвергета и Береники II, жены Птолемея IV, на Клеопатру I было совершенно иным, чем влияние Арсинои II. В отличие от Арсинои II, которая стремилась влиять на птолемеевский двор, Арсиноя III, казалось, никогда не желала такого контроля и власти. Литературная традиция обычно изображает ее как очень одинокую и меланхоличную особу, чье царствование состояло из постоянных унижений и страданий. Действительно, похоже, что она вела крайне скудную жизнь во время правления своего мужа. Ученые даже говорят о ней как о человеке, которого «держали скорее как узника во дворце». После преждевременной смерти мужа (205 г. до н. э.) и появления наследника, ее сына Птолемея V, ее положение и ситуация при дворе Птолемеев сразу же стали угрожающими для ее врагов. Преклонение перед ней ее подданных и тот факт, что ее сын был так молод, заставили народ (греческих и египетских подданных Александрии) потребовать, чтобы она стала регентом и опекуном, пока ее сын не достигнет подходящего возраста, чтобы править самостоятельно (Polybius, xv.25.2, 26a. 1; Justin, xxx.1.7). Именно этот прецедент оказал на Клеопатру I наибольшее влияние.
Можно было бы легко принять этот портрет частной жизни и замкнутости Арсинои III, если бы не упоминания в древних источниках о том, что она собирала войска в битве при Рафии в 217 году до н. э. (Polybius, v.83.3, 84.1 и Maccabees III 1, 4). Несмотря на ее сдержанный и спокойный характер, каким ее изображают как древние, так и современные источники, есть намеки на ее активное политическое участие в военных делах. Однако, в отличие от Арсинои II, которая упоминается только как сопровождающая Птолемея II в его походах, Арсиноя III пошла дальше и находилась на передовой, что, похоже, предполагает нечто большее, чем просто исполнение обязанностей царицы. К сожалению, ни наш основной первоисточник (Полибий), ни наш основной вторичный источник (Макурди) не описывают рафийский инцидент, что, возможно, является прямым результатом предвзятого и избирательного мнения Полибия. Если бы литературная традиция не была так зависима от мнения Полибия, то представляется вероятным, что Арсиноя III могла быть представлена как более способная, чем мы привыкли считать.
Поддержка Арсиное III в 205 году до н. э. со стороны ее подданных явно стала шоком для ее врагов при дворе, поскольку на протяжении всего правления ее мужа им удавалось держать ее как можно дольше на заднем плане. Буше–Леклерк наиболее эффективно резюмирует ее положение: «При жизни Арсиноя была безвредна, но стала опасной, когда ей предстояло стать регентшей, поэтому была изолирована и убита». Поскольку царица была назначена опекуном и регентом своего юного сына, Птолемея V, Арсиноя III ассоциировалась с Исидой, а Птолемей V — с ребенком Исиды, Гором. Поэтому для египетских подданных земля (т. е. царство) по праву управлялась Арсиноей III (т. е. Исидой) до тех пор, пока Птолемей V не достиг бы возраста, позволяющего ему править самостоятельно. Кроме того, Арсиноя III была родной сестрой Птолемея IV и, выйдя замуж за своего брата, еще раз укрепила институт брака между братьями и сестрами. Положение жены и сестры фараона в сочетании с уважением со стороны подданных создавало немалую вероятность, что Арсиноя III стала бы первой царицей–регентшей вместо Клеопатры I, если бы ее не убили Агафокл и Сосибий. Популярность Арсинои III среди ее подданными нашла отражение в судьбе ее убийц, которых тут же прибили, когда весть об их заговоре была предана огласке (Polybius, xv. 25).
Экономическое и религиозное влияние Арсинои III при ее жизни, то есть, если не считать обычных почестей и титулов, которые получала каждая птолемеевская царица по очереди, начиная со времен Арсинои II, было так себе. Эти религиозные протоколы стали нормой для всех птолемеевских цариц после их учреждения при Арсиное II. Как уже отмечалось, экономическая ситуация при Арсиное II была уникальной, поскольку через предыдущие браки она приобрела всякие личные связи с другими городами; такая ситуация никогда не повторится среди птолемеевских цариц из–за возрождения и учреждения брака между братьями и сестрами. [4] Об экономическом положении Арсинои III нет никакой информации, хотя можно предположить, что она не обладала большим личным богатством, поскольку в династии Птолемеев не была иностранкой, не выходила замуж ни за кого, кроме Птолемея IV, и поэтому следовала птолемеевским стандартам.
Арсиноя III, возможно, никогда не стремилась к власти (как и Арсиноя II, а затем и Клеопатра I), тем не менее, она получила ее, когда народ потребовал, чтобы она стала правительницей и опекуншей своего маленького сына Птолемея V. Таким образом, наибольшее влияние на Клеопатру I оказала Арсиноя III, показав преимущества объединения птолемеевского царствования с традициями фараонского правления. К этому времени птолемеевская царица получила большую поддержку и преданность со стороны своих подданных, как греческих, так и египетских. И теперь, поскольку египетские подданные воспринимали ее как царицу–фараона, она могла стать и их божественным и политическим лидером. В результате у царицы появилась возможность стать регентом без конкуренции даже с самыми выдающимися и важными придворными.

3.3 Хатшепсут

Очень маловероятно, что Клеопатра I знала что–либо об исторических прецедентах, созданных женщинами–фараонами прошлого. Однако, учитывая, что Птолемеи создали царство, которое вбирало в себя как новые, так и древние обычаи, было бы ошибкой исключить упоминание об одной из самых важных фараонских цариц, царице Хатшепсут из восемнадцатой династии фараонов. Несмотря на то, что Клеопатра I не была знакома с историей этой царицы, достижения и прецеденты Хатшепсут могли повлиять на реакцию египетских подданных Птолемеев на Клеопатру I, их царицу. Хатшепсут была важна для Клеопатры I благодаря ее великим достижениям в социальной и политической сферах — ведь Клеопатра I, как и она, правила в период расцвета царства, — но самое главное, как представительница того, чего могла достичь и к чему могла стремиться царица по фараонской модели. Кроме того, примечательно, что из четырех женщин–фараонов Египта смерть Хатшепсут не привела одновременно к концу фараоновской династии, за которым последовало бы несколько лет анархии и гражданских беспорядков, поскольку «по опыту прошлых лет регентство цариц предвещало период нестабильности» (Уоттерсон). Вместо этого Хатшепсут стала живым примером того, как «теология и идеология не делали разницы между фараоном–мужчиной и фараоном–женщиной; царица играла мужскую роль» (Koenen).
Хатшепсут правила фараоновским Египтом с 1473 по 1458 гг. до н. э. вместе со своим сыном, Тутмосом III, в качестве соправителя60. Первые несколько лет правления Тутмоса III Хатшепсут играла роль регентши, но к седьмому году его правления она отказалась от этой должности и публично объявила себя соправительницей. Хатшепсут оставалась правительницей фараонского Египта до своей смерти в 1458 году до н. э. Беспрецедентная власть этой царицы, возможно, была столь же шокирующей для патерналистского фараонского двора, как власть и контроль Арсинои II для греческого двора Птолемеев. Как и в ситуации с Клеопатрой I, Хатшепсут стала известной только после того, как для управления царством не осталось подходящих по возрасту наследников мужского пола.
Главное значение Хатшепсут для Клеопатры I заключается в создании прецедента совместного правления в фараонской традиции: «Изначально это было введено для того, чтобы стареющий царь мог соединить своего наследника с собой на троне с целью осуществить плавную передачу власти от одного правителя к другому» (Робинс). Хатшепсут смогла воспользоваться этим обычаем и была коронована как царь с полным набором мужских титулов вместе со своим юным сыном Тутмосом III, включая титул «Владычица/царица двух земель». Затем чиновники использовали в своих надписях имена обоих правителей, Хатшепсут и Тутмоса III. Аналогичным образом, Клеопатра I смогла занять мужскую позицию в датировочной формуле, появившись там первой. Однако годы правления продолжали датироваться по царю Птолемею VI — прямое отражение того факта, что она не смогла утвердиться в качестве официального правителя за короткие годы до своей смерти. Этот прецедент мог оказать непосредственное влияние на Клеопатру I, поскольку она заложила основы для своей дочери, Клеопатры II, приняв эквивалентные царские титулярные почести, полностью ожидая, что за этим последует коронация царя и царицы как совместных правителей. Так и произошло, когда Клеопатра II была названа совместной правительницей со своим мужем, Птолемеем VIII. Более того, начиная с этих правителей, годы правления стали датироваться в зависимости от царя и царицы.
Хатшепсут также сыграла важную роль в изменении способа изображения царицы с помощью ее титулатуры. С самого начала своего правления Хатшепсут начала менять эпиграфические протоколы, принимая титулы, которые до того времени обычно предназначались для царей, а также появляясь на картинах с царской иконографией и одеждой. Однако именно то, как она была принята своими подданными, могло повлиять на прием Клеопатры I. Одно дело — принимать титулы и роли, и совсем другое — быть принятой в этих ролях и с этими титулами. Правление Хатшепсут было уникальным и важным делом, потому что она была официально принята со своими фараонскими титулами: «Там, где чиновники использовали титулы или фразы, которые обычно содержали указание н а царя, они заменяли их ссылкой на Хатшепсут» (Робинс). Клеопатра I также отошла от греческого протокола и была официально признана доминирующей правительницей, называемой первой по порядку в датировочной формуле. Хотя эти две царицы разделяли многие столетия, Хатшепсут оказала неизгладимое влияние на египетских подданных Птолемеев просто потому, что они помнили, что в их долгой истории существовала женщина–правительница.
Несмотря на все усилия Хатшепсут узаконить свое право на правление, она не была бы официально признана правителем без одобрения жречества Амона. На протяжении всего своего правления Хатшепсут пользовалась поддержкой коренного египетского жречества и простолюдинов. «Ее положение не слабело благодаря ее рождению, и, судя по всему, она пользовалась поддержкой богатого храма Амона» (Уэллс), включая самого верховного жреца. Эта поддержка также очевидна в ее жреческом титуле «божественная обожательница» (duat netjer) и в надписях и рельефах в храме Дейр–эль–Бахри, которые подчеркивали ее божественное рождение. В других пропагандистских текстах Хатшепсут демонстрировала свое признание богами в качестве законного фараона Египта. Таким образом, к эпохе Птолемеев поддержка царицы туземцами и египетским жречеством стали важными факторами для назначения Арсинои III и Клеопатры I опекунами и регентами царства.
Наконец, Сенмут, самый важный и способный администратор Хатшепсут, который был заодно воспитателем дочери Хатшепсут, возможно, также положительно повлиял на ситуацию Клеопатры I. Огромная власть Сенмута в царстве уступала только власти Хатшепсут. Впечатлившись его великими достижениями и заслугами, почти с удивлением обнаруживаешь, что изначально он был человеком низкого происхождения. То, что человек столь низкого социального ранга мог достичь самых престижных постов в царстве и быть принятым двором, жречеством и населением, может в определенной степени объяснить, как было принято одновременное назначение Эвлея советником регентши (Клеопатры I) и воспитателем наследника (Птолемея VI).
Сравнивая Хатшепсут и Клеопатру I, мы можем увидеть в их влиянии и власти параллель, поскольку обе стали очень авторитетными фигурами и пользовались большой популярностью среди своих подданных и египетского жречества. Обе использовали свое влияние для достижения собственных целей. Таким образом, даже если Клеопатра I не знала о Хатшепсут и ее великих свершениях, эта фараонская царица была знакома местным жителям, а значит, была очень полезна для Клеопатры I, поскольку идея женщины–правителя была им небезызвестна.

3.4 Резюме

Каждая из упомянутых цариц, Арсиноя II, Арсиноя III и Хатшепсут была важна для успеха Клеопатры I и ее назначения регентшей. Прежде всего, Арсиноя II узаконила царствование в глазах коренных египтян, ассоциируя Птолемеев с фараонами через божественное поклонение (то есть возрождение брака между братьями и сестрами) правителям. В результате этой ассоциации коренные египтяне были более привязаны к царице, чем к царям.
Далее, Арсиноя III сыграла решающую роль в назначении Клеопатры I на пост правителя, поскольку ее случай показал, как народное мнение может определить регента перед лицом аристократической оппозиции. Клеопатра I также могла узнать от нее, как египтизация некоторых институтов способствовала дальнейшему укреплению царской власти. И, наконец, Хатшепсут была примером для Клеопатры I благодаря своей смелости отойти от древних протоколов и обычаев. Хатшепсут хотела, чтобы ее воспринимали и считали фараоном, а не женой фараона, и приняла не только царскую иконографию, но и титулярные названия. Я считаю, что без этих влияний и прецедентов у Клеопатры I не было бы возможности стать регентшей.


[1] Широко распространено мнение, что возрождение брака между братьями и сестрами можно поставить в заслугу Арсиное II, которая прекрасно понимала, какие преимущества даст ей и ее царскому статусу эта связь с гораздо более древней фараонской традицией. Макурди также является сторонником этой точки зрения и говорит: «кажется вероятным, что именно интриганский мозг Арсинои [II], а не мозг слабоумного и ленивого Филадельфа, увидел ценность брака между братом и сестрой и огромную популярность, которую он принесет им среди египетских жрецов» (Ср. Diodorus, 1.27.1; Pausanias, 1.7.1).
[2] Я считаю, что брак между братьями и сестрами является одним из основных факторов, определявших, могла ли царица или принцесса стать регентшей или правительницей в одном из эллинистических царств, в которых он был институционализирован. Например, и Птолемеи, и Селевкиды практиковали браки между братьями и сестрами. Не случайно в этих двух царствах в определенные моменты их истории правили женщины (Клеопатра I и Клеопатра Тея соответственно). Однако эллинистические царства, которые никогда не устанавливали и не принимали этот обычай — Антигониды в Македонии и Атталиды в Пергаме — никогда не были подвержены женскому правлению. «Очевидно, что растущая распространенность браков между братом и сестрой в династии Птолемеев некоторым образом связана с общим статусом царских женщин в эллинистический период… В то время как в других династиях роль царских женщин имела тенденцию уменьшаться, когда семья прочно укрепилась на троне, царственные женщины Птолемеев продолжали обладать большой политической властью и престижем…» (Карни).
[3] Хотя Береника II, жена Птолемея III Эвергета, в середине третьего века до н. э. стала регентшей Кирены, она не будет упоминаться здесь среди этих других влиятельных цариц. Я считаю, что наибольшее влияние на Клеопатру I оказали Арсиноя II и Арсиноя III. Возможно, и регентство Береники II могло повлиять на Клеопатру I, однако ко времени Птолемея V Кирена хотя и была зависимой территорией Египта, но функционировала совершенно отдельно от птолемеевской Александрии.
[4] Ситуация Арсинои II была весьма уникальной, поскольку два ее брака с Лисимахом, царем Фракии, и с Птолемеем Керавном до ее последнего брака с Птолемеем II дали ей право собственности на многие участки земли и города по всему Средиземноморскому региону. Клеопатра I — единственное исключение, когда царица имела право на землю после Арсинои II