1. Характеристики

Дед Флавия Вописка скорее всего солдатом присутствовал на собрании армии, принудившей Сатурнина принять пурпур (Firm. 9,4), присутствовал он и на сходке, провозгласившей императором Диоклетиана (Car. 18,3). Он был не только лично знаком с Диоклетианом, но и крепко дружил с ним; последний не скрывал от него своего стремления к верховной власти (Car. 14,1; 15,1). И отец нашего автора имел связь с Диоклетианом, когда тот уже ушел в частную жизнь (Aur. 43,2).
Время его литературной деятельности можно определить довольно точно. В биографии Аврелиана он упоминает Диоклетиана уже в качестве частного лица (Aur. 43,2), так что она появилась позже отречения Диоклетиана, которое произошло 1 мая 305 года, но до смерти императора Констанция, который умер 25 июля 306 года, ибо Вописк говорит о нем как о живом (Aur. 44,5).
В первых двух главах «Аврелиана» Вописк вполне правдоподобно рассказывает нам, как городской префект Юний Тибериан велел ему написать жизнь Аврелиана, когда они ехали на гиларии из Палатина в Вариевы сады. Гиларии были весенним праздником, который отмечался во время равенства дня и ночи, в четвертый день шестидневного праздника, посвященного Матери Богов, то есть 25 марта. Но Гиларии праздновали и 3 ноября. Юний Тибериан был префектом города в 291 году с 18 февраля и в 303 году с 31 августа. Упомянутый разговор между ним и нашим писателем мог иметь место 25 марта или 3 ноября 291 года, как считают Клинтон и Тиллемон, или 3 ноября 303 года по мнению Додвелла и Рихтера, и я соглашусь с последними, так как нельзя предположить, что Вописк так долго просидел, выполняя поручение Юния Тибериана, или потратил столько времени, чтобы собрать необходимый материал.
Похоже, что «Тацит» как своего рода приложение к «Аврелиану» появился одновременно или вскоре после него (Prob. 1,5; Firm. 1,4); в «Аврелиане» он обещает привести в «Таците» некое «постановление сената» (Aur. 41,15); в «Таците» он ссылается на письмо, которое он вставил в «Аврелиане» (Tac. 2,5). «Тацит» и «Флориан», очевидно, являются одной книгой, как свидетельствует сам Вописк (Tac. 12,2; 18,1), а последний редактор Scriptores Historiae Augustae, Петер, по праву вопреки рукописной традиции не выделил Флориана в отдельное произведение с новым отсчетом глав. Так что в Firm. 1,4 должно стоять Tacitus et Florianus вместо Tacitus, Florianus.
На то, что появление «Проба» совпадает с появлением «Аврелиана», «Тацита и Флориана», указывает сам Вописк (Prob. 1,5; Tac. 16,8); на это указывает и введение, в котором он заново излагает свои взгляды на историографию вообще и точку зрения, которую он принимает сам (Prob. 1 и 2). Недвусмысленные указания на готовящуюся гражданскую войну (Prob. 23,3 и 5) дают еще одну отправную точку для определения времени написания «Проба»; но это не может быть 312‑й год, как думает Петер, а должен быть год 307‑й, как предполагает Рихтер. Ниже мы увидим скорость, с которой, по–видимому, писал Вописк.
Небольшое сочинение о «четверке тиранов», Фирме, Сатурнине, Прокуле и Бонозе, которое он сам называет коротким скетчем (Prob. 18,6; 24,7; Firm. 2,4), появилось не намного позже «Проба» (Prob. 18,6) и, вероятно, является приложением к Пробу, как «Тацит и Флориан» к «Аврелиану» (Prob. 24,8).
Чтобы хотя бы приблизительно определить дату написания последнего сочинения Вописка, «Кара, Карина и Нумериана», мы должны внимательнее взглянуть на отрывок в Car. 18,5: «Их жизни (Диоклетиана, обоих Максимианов и Констанция) Клавдий Евстений, который был секретарем Диоклетиана, отредактировал в отдельных сочинениях, о чем я говорю для того, чтобы никто не требовал от меня ничего подобного, тем более что нельзя даже обсуждать жизнь увековеченных государей, не вызывая порицания». Здесь имеется в виду: тем более нельзя обсуждать живущих государей. В своих сочинениях Вописк неоднократно подчеркивает, что он стремится дать не приукрашенное, а достоверное изложение (Prob. 1,6; 2,6 и 7; Car. 21,2 и 8); так что он, скорее всего, ожидал упрека или познал его, и страх снова привлечь к себе внимание мешает ему продолжить серию биографий императоров и расширить ее, включив в нее еще живых личностей, вопреки, возможно, время от времени лелеемому плану вовлечь в круг своих сочинений Диоклетиана, его соправителей и преемников (Firm. 15,10). Поскольку «Кар», по–видимому, появился после «Проба» (Prob. 24,8), то есть после 307 года, то тогда, когда Вописк писал это место, из четырех принцепсов осталось только трое, ибо Констанций умер уже 25 июля 306 года, Валерий Максимиан в 310 году, Галерий Максимиан в 311 году, Диоклетиан же умер в 313 году, а именно 3 декабря. Если придерживаться несколько сдержанной манеры, в которой Вописк говорит о Диоклетиане (Car. 10; 13,1), мне кажется несомненным, что «Кар» был написан до смерти Диоклетиана, то есть до 3 декабря 313 года, после 307 г., то есть около 308 года, а именно во второй половине этого года, так как Вописк в то время, когда он закончил Проба, был, кажется, недостаточно подготовлен к тому, чтобы немедленно обратиться к «Кару» (Prob. 24,8).
Прежним результатам наших усилий установить время появления отдельных сочинений нашего автора, кажется, противоречат два места; одно в Prob. 2,7, где Вописк среди писателей, которых он берет себе в образец, называет Юлия Капитолина и Элия Лампридия, писавших только при единоличном правлении Константина. Однако по сравнению с моментами, на которых основаны наши результаты, рассматриваемые слова оказываются поздней вставкой, но не автора, как хочет предположить Рихтер, поскольку нет абсолютно никаких следов второй редакции, а только переписчика. Другой из этих двух отрывков — тот, где он говорит о поражении персов от Максимиана (Car. 9,3). Рукописи читают: «Конечно, можно и всегда будет можно через святейшего Цезаря Максимиана победить персов и т. д.» Петер исправил; «как святейший Цезарь Максимиан», хотя раньше он предполагал, что слова «через святейшего Цезаря Максимиана» были глоссой и залезли в текст с полей рукописи». Но скорее следует читать «как святейший Цезарь Максимиан».
Если мы попытаемся зафиксировать результаты наших исследований о времени появления отдельных писаний Вописка, получится примерно следующее:

Из этой таблицы видно, что сочинения Вописка делятся на три группы не только по внутренней связи друг с другом, но также по времени их появления.

*****

Во взглядах и суждениях, которые время от времени высказывает Вописк, он показывает себя человеком обычного ума. Знать место рождения великих людей не так уж важно (Aur. 3,3); степень известности, которой они пользовались, часто зависела от воли тех, кто описывал их дела для потомков (Prob. 1,1); никто не поднялся на вершину славы, если он не стартовал с самого низа (Aur. 11,10) и не подавал надежду на великие дела в школе добродетелей (Prob. 3,7); страх перед самим собой — лучшее в жизни (Tac. 2,2); распутник держится только за тех, из чьих хороших качеств он надеется извлечь выгоду (Prob. 6,4); он противник чрезмерного роскошества в театре (Aur. 15,4—6; Car. 21,1) и поэтому упрекает Юния Мессалу, который растратил свое отцовское наследство на актрис и актеров (Car. 20,4 и 5), и считает, что хорошие государи не одобряют расточительства (Car. 20,1). И прямо–таки наивен его взгляд, когда в простой военной хитрости варварских народов он видит не что иное, как коварство (Aur. 21,2 и 3).
Обнаруживается, что Вописку не чуждо суеверие, например, когда он приписывает победу римлян под Эмесой прямому божественному воздействию (Aur. 25,3) и вообще позволяет судьбе вмешиваться в развитие человеческих дел (Aur. 36,4). Однако, с другой стороны комментируя пророчество гаруспиков, что потомок императора Тацита взойдет на трон через тысячу лет, подчинит весь мир римским законам, а затем положит его к ногам римского сената и в сто двадцать лет умрет без наследника (Tac. 15,2), Вописк думает, что так прорицать легко, поскольку правдивость предсказания нельзя будет проверить; аналогично он говорит о статуе Проба (Prob. 24,2 и 3). Не верит он и в роковую силу, которая препятствовала римлянам продвинуться дальше Ктесифона (Car. 9,1). Рассказав серию взятых у тирийца Калликрата чудесных историй о будущем величии Аврелиана (Aur. 4,3-7), он говорит, что читал об этом «много ненужного», не удержавшись, впрочем, от того, чтобы привести еще несколько образчиков схожей чепухи и перечисляет все эти истории с большой добросовестностью. Из факта, что мать Аврелиана называла своего супруга отцом императора, Вописк делает вывод, что та предвидела будущее (Aur. 4,3). Об Аполлонии Тианском, знаменитом философе первого века, которого уже современники считали чудотворцем и который, возможно, главным образом благодаря известной биографии Флавия Филострата был переименован во второго Христа, он говорит только с величайшим почтением; он считает, что тот воскрешал мертвых и равен богу (Aur. 24,3); он даже намеревался посвятить его памяти свою литературную деятельность (24,9).

Суждения Вописка о политических и исторических явлениях

В его суждениях о состоянии вещей и личностях, о которых он говорит в процессе своего изложения, проявляется тот самый здравый, хотя и не очень глубокий взгляд; он восхваляет мир (Prob. 23,2 и 3), восхищается спокойствием, царившим в Римской империи в период между убийством Аврелиана и избранием Тацита (Taс. 2,1 и 2); судьба любит превратности и часто враждебна справедливости (Car. 3,6 и 7); сирийцы и франки вероломны (Aur. 31,1; Firm. 13,4), галлы — беспокойное, пристрастившееся к нововведениям племя (Firm. 7,1 и 3), египтяне — ветреные, хвастливые, задиристые, суетливые, тщеславные, мятежные, недовольные своим состоянием люди, которые много занимаются бесполезными делами (Firm. 7,4 и 5); солдаты легко поддаются любым дурным советам (Tac. 2,4); Пальмира заслужила уготованную ей судьбу (Aur. 31,3); троны не похищают, а получают за заслуги (Tac. 2,3). Вообще, считает он, плохих государей больше, чем хороших (Aur. 42,5); к хорошим он причисляет Августа, Веспасиана, Тита, Нерву, Траяна, Адриана, двух Антонинов и т. д. (Aur. 42,4), к плохим относит Вителлия, Калигулу, Нерона, Максиминов и Филиппов (Aur. 42,6). Причину несовершенства правителей он находит в том. что они стоят над человеческими и моральными законами, в изобилии средств, которые позволяют им все, и в контактировании с внешним миром только через свое окружение, которое в основном состоит из никчемных людей, через которых император руководит государством так, как считает нужным (Aur. 43,1 и 3 и 4).
Он не раз обвиняет Аврелиана в жестокости (Aur. 6,1; 7,3; 8,5; 21,5 и 7; 28,4; 31,4 и 10; 32,3; 36,2 и 3; 39,3 и 8; 40,2; Car. 1,2), но также называет его умным и храбрым человеком (Firm. 7,3; Aur. 28,1); Вописк находит ответ Зенобии Аврелиану, когда тот призвал ее к покорности, слишком гордым для ее тогдашнего положения (Aur. 27,1); Проб — человек, значимый на войне и мире и равный лучшим императорам (Tac. 16,6; 17,5; Prob. 1,4; 2,9; 22,1-4); Галлиен — роскошный и изнеженный государь (Prob. 6,4; Car. 1,4); Кар хороший император (Car. 9,4), но ему далеко до Проба (Prob. 24,4); о Карине он говорит в самых суровых выражениях (Prob. 24,4; Car. 16,1) и считает Нумериана достойным правления из–за его характера (Car. 11,1).
Четырех императоров своего времени он хвалит за храбрость, мудрость, доброту и великодушие (Car. 18,4). О Диоклетиане он высказывается довольно осторожно; он называет его превосходным, умным, преданным государству и своим подданным правителем, который умел подавлять в душе порывы живого темперамента (Car. 13,1); Вописк поражен литературными знаниями, которые продемонстрировал Диоклетиан, в то время простой воин (Car. 13,4). В кратком изложении истории развития Рима (Car. 2 и 3) у него, безусловно, совершенно верно выделяются основные вехи: Ромул, основатель национального государства, Нума, творец религиозных форматов, далее основание республики, вторжение галлов, войны против Карфагена и Пирра, распространение римского владычества на побережье Средиземного моря, Союзническая война, гражданские войны, переход республики к империи, потеря свободы, но взамен внешнее могущество — обмен, о котором он сожалеет (Car. 3,1 и 2) — и меняющиеся обстоятельства среди различных императоров.

Историко–антикварные знания Вописка

То, что было сказано, показывает, что наш автор разбирается в вещах общего значения, а также в политических и исторических явлениях, и высказывается о них если не очень проницательно, то в целом достаточно трезво, разумно, ясно и беспристрастно. Он также показывает определенное количество исторических и антикварных знаний. Так, он знает, что право на расширение «померия» города принадлежит только тем, кто расширил границы империи (Aur. 21,10 и 11). Он высказывает, хотя и несколько напыщенно, свое изумление спокойствием, которое воцарилось в Римской империи во время междуцарствия (interregnum) после смерти Аврелиана (Tac. 2,2), и, безусловно, справедливо, ибо это, по сути дела, уникальное в своем роде явление. Сравнение междуцарствия после смерти Ромула с междуцарствием республики, по общему признанию, неверно, поскольку после смерти Аврелиана не существовало органа, соответствующего «интеррексу» царских или республиканских времен. не могло существовать, поскольку в те времена подобный случай не был предусмотрен законом, а interregnum обязан своим возникновением и продолжительностью только тому обстоятельству, что избрание императора так долго перекладывались друг на друга войском и сенатом.
По случаю «междуцарствия» Вописк также имеет возможность проявить свое знание римских древностей; то, что он говорит о нем, по–видимому, основано в основном на Ливии, например, утверждение, что после смерти Ромула было сто сенаторов по сравнению с двумя сотнями у Дионисия Галикарнасского и стапятидесятью у Плутарха, что интеррекс всегда был только один (причем Вописк, по–видимому, путает внешние знаки власти и саму власть); что interregnum длилось около года, говорит и Ливий; также у него военные трибуны облечены консульской властью.
Известно, что институт и обозначение Interregnum и Interrex все еще глубоко проникают в республиканский период, и именно Ливий приводит для этого некоторые примеры. Ливий рассказывает нам, что в Риме какое–то время не было курульных магистратов, только у Ливия их не было пять лет, а у Вописка — четыре, неточность, как и в заявлении о том, что у Вописка после смерти Ромула каждый сенатор действовал как интеррекс пять или четыре или три дня (Tac. 1,2), в то время у Ливия пять дней. Все это высказывание относительно междуцарствия, похоже, основано на Ливии, которого Вописк когда–то читал, но подзабыл, так ведь никто и не требует от него всеохватности. Если Вописк по этому поводу и говорит, что трибунская власть была неотъемлемой частью царской власти (Tac. 1,5), то здесь, как правильно замечает Салмазий, налицо путаница с императорской властью, которая, в первую очередь, заключала в себе трибунскую власть.
Вописку известны две линии Сципионов, Луции и Назики (Prob. 2,4); он знает, что Помпей справлял триумф трижды (Prob. 2,3), но опять неточен, когда называет в качестве поводов к этому войны против морских разбойников, Сертория и Митридата; три триумфа Помпея были 1) африканский над царем Гиарбой в 672 г.; 2) испанский 31 декабря 682 г.; 3) над Пафлагонией, Каппадокией, Критом, Сирией, Иудеей, Арменией, пиратами, над царями Митридатом и Тиграном 30 сентября 692 г. Вописк ошибается, отделяя триумф над морскими разбойниками от триумфа над Митридатом и оставляя без внимания триумф над Гиарбой. Географическим заблуждением является также перенос винделиков в Галлию (Aur. 35,4), так как Винделиция, позже названная Raetia secunda, принадлежала не префектуре Галлии, а префектуре Италии.

Литературные знания

О том, что Вописк изучал литературу, свидетельствует уже то обстоятельство, что он получает от Тибериана поручение написать биографию Аврелиана. Кроме поэтов Ливия Андроника, Плавта и Цецилия (Car. 13,5) он называет своего предшественника Требеллия Поллиона (Aur. 2,1; Firm. 1,3), Ливия (Aur. 2,1; Prob. 2,3 и 7; Firm. 6,3), Саллюстия (Aur. 2,1; Prob. 1,1; 2,7; Firm. 6,3), Корнелия Тацита и Трога (Aur. 2,1; Prob. 2,7), Цицерона (Aur. 39,4; Tac. 13,4; Prob. 2,3), Марка Катона и Геллия (Prob. 1,1), Мария Максима (Prob. 2,7; Firm. 1,1 и 2), Светония, Фабия Марцеллина, Гаргилия Марциала (Prob. 2,7).
Но образцами ему служат не Саллюстий, Ливий, Тацит, Трог и другие с их красноречивым изложением, а другие, которые предпочитают сухое, но правдивое повествование, конкретно Светоний, чей простой, безупречный и краткий язык он особенно хвалит, Марий Максим, которому он не воздает тех же похвал, но в довольно жестких выражениях упрекает в словоблудии и лживости, как и иногда в неточностях, далее Фабий Марцеллин, биограф Траяна, и Гаргилий Марцеллин, историк времен Александра Севера. Он подражал Требеллию Поллиону в том, что не касался так называемых тиранов в собственно императорских биографиях, а посвятил им особое описание.

Характер изложения

Итак, как Вописк брал за образец только тех историков, для которых, по его мнению, было особенно важно правдивое изложение событий и которые жертвовали художественной формой (Prob. 2,7), так и сам он хочет придерживаться чисто только ткани повествования и оставлять художественное оформление другим (Prob. 1,6; 2,6; Car. 21,2). Он ненавидит длинные вступления (Aur. 3,1), опасаясь казаться слишком многословным (Aur. 12,4); он не хочет зацикливаться на незначительных вещах (Firm. 6,3; 11,4; Car. 3,8; 17,7) и не хочет принимать все, что ему предлагают (Aur. 6,1; 15,1; 20,1; 22,4; Tac. 11,7; 19,6; Prob. 6,1; 7,1; 24,6; Firm. 3,5); он не думает, что должен игнорировать что–либо важное (Aur. 10,1; Aur. 15,2 и 3; 22,4; 24,2; 35,1; 36,1; 37,5; 38,1; 48,5; Tac. 2,3; 12,2; 15,5; Prob. 10,2; 18,7; 24,2; Firm. 12,6; 15,9). Многое из того, что кажется ему пустяком, он записывает только потому, что нашел это в своем источнике (Aur. 6,6) и хочет избежать обвинения в том, что он не использовал все, что ему предлагалось (Tac. 15,5; Car. 7,1), или потому, что он предполагает у читателя к этому интерес (Firm. 12,6), но, порассуждав, он стремится быстро откланяться и вернуться в контекст (Aur. 4,1; Firm. 11,1; 11,4; Car. 7,4). Во всем известном он ссылается на знание самого читателя (Firm. 7,4); он указывает на источники, если он хочет дать подробную информацию по какому–либо вопросу (Aur. 16,3; Taс. 11,7; Firm. 6,2; Car. 17,7); он часто цитирует их дословно, отчасти потому, что он думает, что так положено (Aur. 8,1; 41,1), отчасти для надежности (Aur. 12,4; 20,4), отчасти по примеру других авторов (Aur. 17,1), но особенно если он хочет что–то доказать (Aur. 31,10; 38,2; 47,1; Tac. 8,1; Firm. 7,6, Car. 5,1; 6,2; Car. 9,1).
Если он находит в своих источниках разногласия, то не скрывает этого (Car. 4,1); в этом случае он либо выбирает ту или иную точку зрения (Car. 8,2 и 3), либо выступает против чужой информации с собственным конкретным мнением (Aur. 3,2; Firm. 3,1), часто довольно умело оправдывает его (Car. 4,5 и 8; 5,1; 6,1) и пытается согласовать с другими представлениями (Tac. 7,5-7), либо он не смеет принять решение и оставляет этот вопрос в покое (Aur. 15,2; 15.6; 16,3; Prob. 3,3).
Мнения, которые показались ему ошибочными, он исправляет позже (Firm. 2,3). Он часто ссылается на то, что было сказано ранее (Aur. 7,3 = Aur. 6,1; Aur. 12,3 = Aur. 11,1; Aur. 17,4 = Aur. 16,1; Tac. 2,4 = Aur. 86,4-6. Tac. 2,5 = Aur. 40,2 и 41,1-3), или на то, что было сказано позже (Aur. 25,6 = Aur. 39,2; Aur. 41,15 = Tac. 3-6; Tac. 12,2 = Tac. 18 и 19; Car. 7,4 = Car. 17,6). Если он приводит что–то, что, строго говоря, не относится к делу, он приводит причину записи (Aur. 44,5; Tac. 16,7); но он позволяет вставлять анекдоты, которые служат для характеристики людей (Aur. 23,2; 30,4; 45,5; Tac. 9,6; Prob. 20,5; Car. 14 и 15; 20,2) или каким–либо иным образом связаны с предметом обсуждения (Aur. 42,5; Taс. 16,3); есть также неуместные отступления, которые пространны и тормозят развитие повествования (Aur. 29; Car. 14 и 15; Firm. 8). Определенное чувство приличия мешает ему углубляться в развратную жизнь императора Карина (Car. 16,1), чему, правда, вопиюще противоречит другое место (Firm. 12,6 и 7).

Источники Вописка

Письма, всего 35: официальные указы императоров (Aur. 9; 11; 12; 17; 20; 26,7-9; 31; 47. Prob. 4,3-7; 5; 6,2 и 3; 6,6; 7; 10; 15; 17; Firm. 5; 15; Car. 6) и указы чиновников другим чиновникам (Aur. 7, Car. 4 и 8), письма сената иностранным официальным корпорациям (Tac. 18), иностранных царей римским императорам (Aur. 27), армии сенату (Aur. 41), личные письма императоров (Aur. 8; 23; 26,2-5; 38. Prob. 4,1 и 2. Firm. 8; 12) и письма частных лиц другим лицам (Tac. 19). Их можно было найти в архивах городской префектуры (Aur. 9,1), в Ульпиевой библиотеке (Aur. 8,1), основанной Траяном и носившей его имя (сначала она находилась в храме Траяна, а во времена Вописка — в термах Диоклетиана) и в библиотеке в так называемом дворце Тиберия (Prob. 2,1). Письмо императора Адриана (Firm. 9) происходит вероятно, из его официального дневника, который вел его вольноотпущенник Флегонт (Firm. 7,6).
Постановления сената, сенатские протоколы, народные ведомости, регистрационные книги писцов из порфирового портика (Prob. 2,1).
Эфемериды, то есть дневники о событиях императорского дома, также называемые commentarii или commentarii principales (Aur. 1,6; Prob. 3,4; 5,1; Car. 4,4). Эфемериды времен Аврелиана наряду с другими относящимися к нему актами (Aur. 1,6 и 7) были написаны на холсте (Aur. 1,6), поэтому и назывались libri lintei, «полотняные книги»; они также хранились в Ульпиевой библиотеке (Aur. 1,7 и 10; 8,1; 24,7), которая, как мы видели, содержала ряд различных официальных документов, поэтому использование их разрешалось, возможно, только с позволения городского префекта. Для биографии Проба Вописк использовал эфемериды Турдула Галликана, старца, который дружил с ним и чью порядочность и искренность он хвалил (Prob. 2,2); вероятно, Галликан был редактором эфемерид при Пробе; Фридлендер считает, что он же «на основе этих дневников“ написал биографию Проба в дневниковой форме, как некий Пальфурий при Галлиене (Gallieni duo 18,6).
Bella charactere historico digesta — возможно, инициированное самим Аврелианом последовательное описание войн, которые он вел (Aur. 1,6).
Калликрат Тирский, «самый эрудированный среди греческих писателей“ (Aur. 4,2); из него Вописк, по–видимому, черпал главным образом чудесные истории, особенно для «Аврелиана» (Aur. 4 и 5); если Вописк хвалил его за эрудицию в этом отношении, это было бы весьма показательно для этого автора и еще одним вкладом в данные, собранные выше для характеристик нашего автора.
Феоклий, историк императорской эпохи (Aur. 6,4).
Ахолий, придворный чиновник (magister admissionum) Валериана (Aur. 12,4), из чьих «Деяний» Вописк цитирует девятую книгу, из которой он черпает описание торжеств, состоявшихся при усыновлении Аврелиана Ульпием Кринитом (Aur. 13 и 14). Он, как предполагает Салмазий, идентичен Ахолию, описавшему жизнь и путешествия императора Александра Севера (Lampr. Alex. Seuer. 48,7; 64,5). Чем были «Деяния» Ахолия, на которые ссылается Вописк, сказать сложно. Я считаю, что это были своего рода мемуары, основанные на записях, которые автор делал одновременно с событиями либо из личных интересов, либо потому, что это было частью его официальной работы. Вот и все, о чем можно догадаться из сохранившегося от Вописка фрагмента этих «Деяний».
Никомах, переводчик Зенобии, который, по его собственному свидетельству, перевел с сирийского на греческий одно из ее писем к Аврелиану (Aur. 27,6). Больше о нем ничего не известно.
Светоний Оптатиан, составитель весьма доходчивой биографии императора Тацита (Tac. 11,7).
Аврелий Фестив, вольноотпущенник Аврелиана, писал, очень вдаваясь в подробности, о Фирме (Firm. 6,2).
Марк Сальвидиен, авторитет которого Вописк приводит для записанной им речи Сатурнина (Firm. 10,4)
Онесим, составивший весьма прилежную биографию императора Проба (Firm. 14,4; Car. 4,2); странно, но Вописк не называет ее ни в источниках, используемых им для «Проба» (Prob. 2,1 и 2), ни вообще в истории Проба, а только в биографии Боноза, узурпатора, побежденного Пробом, и в биографии Кара (Firm. 13,1; 14,4; Car. 4,2; 7,35 16,1; 17,1). То ли Вописк еще не мог использовать ее для «Проба», то ли забыл привести по имени, нельзя сказать. Другое сочинение этого автора, вероятно, цитирует Вописк в «Каре». Вописк упрекает его в том, что он привел подробности распутной жизни Карина, оскорбляющие нравственное чувство (Car. 16,1).
Фабий Цериллиан, писавший о временах Кара, Карина и Нумериана (Car. 4,3).
Фульвий Асприан, который обсуждал дела Кара с «отвратительной» широтой (Car. 17,7).
Однако в дополнение к этим письменным записям он также получил источник устной традиции; его дед внес вклад из своих личных воспоминаний (Firm. 9,4; 15,4; Car. 13,3; 15,1 и 5); прежде всего, мы обязаны ему описанием возвышения Диоклетиана и подробностями из личной жизни этого императора (Car. 13-15); из уст же своего отца Вописк узнал изречение Диоклетиана об императорской власти (Aur. 43,2).
Касательно Аполлония Тианского, который, как говорят, явился Аврелиану во время осады этого города и увещевал его проявить мягкость, он ссылается на «серьезных людей“ (Aur. 24,7). Что касается ежедневной раздачи хлеба по приказу Аврелиана, он опирается не только на историческую традицию, но и на предание, которое все еще живет среди народа (Aur. 35,1).
Помимо этих цитат, которые точно определяют источники, есть также некоторые, которые иногда более, иногда менее точны: греческие книги (Aur. 1,9; 15,2), греческие авторы (Aur. 1,10; 16,2), многие (Aur. 3,1; Car. 8,2), некоторые (Aur. 3,1; 39,9), историки (Aur. 16,2), другие (Aur. 16,2; 48,3; 49,3; Tac. 13,5; Firm. 14,1; Car. 7,1; 8,2), якобы (Aur. 22,5; 24,3; 30,4; 48,3; Tac. 9,6; Prob. 17,5; Firm. 4,2; 11,2; 12,2; Car. 11,3), передают (Aur. 30,3; Firm. 30,2), говорят (Aur. 30,3; 33,3; 39,8; Tac. 9,8; Firm. 9,4; 15,4; Car. 7,2), масса (Aur. 33,3; 37,5; 48,3; Prob. 3,3; Firm. 5,2), доносят (Aur. 33,3), большинство (Aur. 39,9; 49,3; Taс. 7,5; Car. 4,1; 6,15 9,1), некто (Prob. 3,2; 7,5; Firm. 11,1), один из греческих писателей (Prob. 3,3), большинство греческих писателей (Firm. 3,1), другой (Firm. 13,1), рассказывают (Car. 11,2); он также иногда цитирует по памяти (Aur. 5,1; 15,2; Prob. 3,4; Car. 4,4).

Использование источников

Как мы только что видели, у Вописка содержится довольно много цитат; он часто приводит свой источник поименно (Aur. 4,2; 4,4; 4,6; 4,7; 5,1; 6,4; 27,6; 48,2; Tac. 9, 2; 3, 4 и 6; Tac. 11,7; Prob. 3,4; 5,1; Firm. 10,4; 13,1; 14,4; 15,4; Car. 4,1; 4,3; 4,4; 7,3; 13,3; 15,1 и 5; 16,1; 17,6; 17,7), указывает «книгу“ из «Деяний» Ахолия (Aur. 12,4); письма за редкими исключениями (Aur. 7,5 и 11. Prob. 6,5; 10,6; 15,1;17,5) имеют полную подпись; на сенатских актах всегда указывается дата и почти без исключения место (Aur. 19,1; 41,8; Tac. 3,2; Prob. 11,5).
Несколько раз он называет место, где он нашел некие документы: архив городской префектуры (Aur. 9,1), Ульпиеву библиотеку и шкаф в той же библиотеке (Aur. 8,1; Tac. 8,1 и 2); в начале «Аврелиана» и «Проба» он приводит список использованных им источников (Aur. 1,6 и 7; Prob. 2,1 и 2); поэтому, конечно, это просто случайность, если в одном месте (Tac. 3—8) он прямо не называет лежащий в основе источник.
Схема, по которой Вописк разделял свое материал, та же самая, по которой работал Светоний, названный в качестве образца (Prob. 2,7; Firm. 1,1). После введения, в котором содержится либо причина написания текста (Aur. 1 и 2), либо литературные (Firm. 1) или исторические (Taс. 1. Car. 1-3) рассуждения, либо то и другое вместе (Prob. 1 и 2), он сначала обсуждает жизнь императоров до их восшествия на престол (Aur. 3—17; Prob. 3—9; Car. 4—6), а затем то, как они правили сначала вовне (Aur. 18—36; Tac. 13; Prob. 10-18; Car. 7, 8, 12, 13), затем внутри (Aur. 38, 39, 45-48; Tac. 9, 10; Prob. 19; Car. 19, 20), и наконец их частную жизнь (Aur. 49, 50; Tac. 11).
Наибольший объем имеет «Аврелиан», «Проб» меньше, несмотря на более длительное правление этого императора и пристрастие к нему нашего автора (Taс. 16,7; Prob. 21,1). Главная причина — недостаток писателей (Prob. 1,3). Однако, временами полное (Aur. 7; 8; 9; 11; 12; 17; 20; 23; 26,3 и 7; 27; 31; 38; 41,1 и 3; 47. Tac. 3-8; 18; 19. Prob. 4,1 и 3; 5,5; 6,2 и 6; 7,3; 10,6; 11,2 и 5; 12; 15; 17,5. Firm. 8; 10; 12,7; 15,6 и 8. Car. 4) и временами отрывочное (Aur. 15,1; 20,1. Tac. 19,6. Prob. 6,1. Tac. 11,7; Firm. 5,6; Car. 5,1; 6,3; 8,5) воспроизведение источников занимает довольно много пространства. Часто они лишь слегка переработаны, так что можно с уверенностью восстановить их формулировку (Aur. 4; Tac. 9,2). Когда он сообщает источник в полном объеме, он любит передать квинтэссенцию источника в нескольких словах либо прежде (Aur. 9,1; 26,2; 26,6; 27,1; 31,4; 38,3; 47,1; Tac. 12,1; Prob. 3,6; 6,5; Car. 4,5), но реже после (Aur. 8,5; 11,10; 31,10; Prob. 6,7) буквального включения источника.
Эта манера местами заменять представление вводом сырого исходного материала, а также прикрепление анекдотов и высказываний, которые, как мы видели выше, часто очень слабо связаны с только что рассматриваемым предметом, повторение забытого и пройденного (Aur. 37,5; 38,1; Tac. 16,1-6), переплетение размышлений (Aur. 3,2-5; 15,3-6; 24,8-9; 42; 43. Tac. 16,6. Prob. 22; 23. Firm. 6,3 ff.) мешают продолжению изложения, тем более что часто их объем не имеет отношения к объему общего повествования.
Как мы видим, Вописк остался верен своему намерению не обращать внимания на художественное оформление материала, и единственная точка зрения, с которой мы можем судить и оценивать биографии его императора, — это та, которую он сам дает нам, говоря, что он описывает свои представления как простой материал (Car. 21,2).

2. Аврелиан

3.1 и 2. Здесь Вописк представляет различные, хотя и не сильно расходящиеся версии о месте рождения Аврелиана; он явно не выбирает ни одну из них; для него вообще неважно, где кто родился, и он приводит в пример Платона, Аристотеля, Зенона и Анахарсиса, которые родились в глуши. Сейчас об этом думают совсем иначе и справедливо. Если бы Аврелиан родился в Дакии, то это может быть связано с тем, что он, как известно, основал, по крайней мере, позже, провинцию «Прибрежная Дакия», и поэтому, возможно, она хотя бы какое–то время носила его имя (Aur. 39,7). Последнее замечание Вописка, правда, больше нигде не засвидетельствовано, но, безусловно, находит подтверждение тому, что могла возникнуть традиция, которая, вероятно, исходя из названия провинции, сделала ее родиной Аврелиана; только одни называли Мезию, большинство Сирмий, и сам Вописк, по–видимому, придерживается этой точки зрения, когда он называет Аврелиана homo Pannonius (Aur. 24,3). Вописк еще раз говорит, что он был низкого происхождения (Aur. 4), что согласно с другим сообщением, которое делает его отца арендатором сенатора Аврелия. Возможно, он получил от него свое имя.
4,2. Вописк, ссылаясь на тирийца Калликрата, рассказывает, что мать Аврелиана была жрицей бога солнца. Почитание, которое Аврелиан питал к нему всю свою жизнь, хорошо известно; он построил для него в Риме великолепный храм (Aur. 25,6; 39,2, также Aur. 1,3; 10,2; 28,5; 48,4; Tac. 9,2; Firm. 3,4) и восстановил храм солнца, разрушенный его солдатами близ Пальмиры (Aur. 31,7); некоторые из его монет имеют на обороте изображение солнца с надписью SOL. DOMINVS. IMPERI. ROMANI. Кстати, культ Солнца, или Митры был весьма распространен в войсках Римской империи.
5.2. Здесь говорится о посольстве в Персию, в котором, как утверждается, участвовал Аврелиан, но указывать его дату Вописк, кажется, считает излишним. Оно, должно быть, имело место до пленения Валериана персами.
7,1. Вописк упоминает о ратном подвиге Аврелиана близ Майнца; когда Валериан в письме (Aur. 8,4) называет его «спасителем Галлии», это звучит слишком громко. Но это место, как совершенно верно замечает Бернхардт, фрагментарно и из ряда успехов сообщает только этот образец личной доблести.
8. Подлинность этого письма подвергнута сомнению Дюнцером, так как 1)существование адресата, консула Антонина Галла, нельзя доказать, 2) император Валериан не мог доверить своего сына Галлиена Аврелиану потому, что тот был слишком строг, но передал его Постуму, который, по собственному мнению Валериана, был очень строг, и 3) Валериан никак не мог назвать своего сына, которому в то время было тридцать пять лет, мальчиком; отсюда Дюнцер делает вывод, что письмо сфальсифицировано, и Вописка обманули, или он сам обманщик. Однако, 1) то, что консула Антонина Галла нельзя идентифицировать, совсем не значит, что письмо фальшивое, иначе большинство писем, переданных нам Вописком пришлось бы отклонить как поддельные. В фастах перечислены только ординарные консулы, а не консулы суффекты, которых, как хорошо известно, в то время было очень много, и Антонин Галл мог быть в их числе. 2) Строгость Постума, вероятно, что–то другое, чем «строгость» Аврелиана, у последнего больше «жестокости», которая, как известно, отличала его характер. 3) Казобон считает, что здесь Валериан говорит о своем внуке Салонине Галлиене, но неточно называет его «сыном», тогда как Клинтон предполагает, что был второй сын Валериана, тоже Галлиен.
9. Адресат переданного здесь письма, префект города Цейоний Альбин, безусловно, идентичен префекту города 256 года Нуммию Альбину.
10,2. «он даже заменял Ульпия Кринита». Ср. в речи (14,6): «которого (Аврелиана) ты своим авторитетным решением назначил моим заместителем».
13. Меммий Туск, ординарный консул 258 года.
15,2. «Валериан поручил Криниту усыновить Аврелиана главным образом потому, что Аврелиан был беден…» О бедности Аврелиана неоднократно свидетельствует сам Валериан, 11,9: «Ведь больше чем кому бы то ни было мы должны облегчить бедность тем людям, которые, несмотря на долгую службу государству, остаются бедными» и 12,1: «Аврелиану, которого мы назначили консулом, ты выдашь ввиду его бедности …»
16,1. «что после смерти Клавдия, когда был умерщвлен и брат его Квинтилл, Аврелиан один оказался обладателем верховной власти»; этими словами Вописк, возможно, не вполне осознавая, правильно описал отношения между Аврелианом и Квинтиллом, когда оба они правили бок о бок какое–то время. Позже (37.5 и 6), однако, он сообщает об этом отчетливо. Ибо после того, как Клавдий умер в Сирмии, Аврелиан был провозглашен там императором; да, говорят, что сам Клавдий назначил его своим преемником, но в то же время в Италии, как совершенно правильно говорит Вописк в приведенном втором отрывке (Aur. 37,5), под влиянием сената власть взял Квинтилл, брат Клавдия. Однако, похоже, он не нашел поддержки в армии, поскольку, как только стало известно о возвышении Аврелиана, Квинтилл покончил с собой.
Квинтилл, вероятно, принял это решение в результате открытого отступничества армии и неудачной попытки вернуть ее к повиновению, о чем Вописк сообщает нам в следующей заметке (Aur. 37,6). Если Вописк в этом месте говорит, что Квинтилл правил двадцать дней, то он приближается к большинству источников, согласно которым его правление длилось семнадцать дней, тогда как Зосим говорит, что Квинтилл правил несколько месяцев. Большое количество монет Квинтилла, включая александрийские, указывает на правоту Зосима, да и «Городская хроника» дает ему семьдесят семь дней. Так как версия, которая приписывает Квинтиллу тот непропорционально короткий период правления, не является свежей и появляется даже у Требеллия Поллиона, то она не может быть создана из воздуха; но здесь я должен отказаться от попытки объяснить ее возникновение и, возможно, соглачовать ее с тем, что было у Зосима.
Порядок, в котором Вописк представляет события читателю, сбивает с толку; сказав в самой сжатой манере о смерти Клавдия и Квинтилла и возвышении Аврелиана, он возвращается к временам Клавдия (16.4 и 17), затем снова к возвышению Аврелиана (17.4), затем снова о воинских достижениях Аврелиана при Клавдии (18.1) и переход к правлению Аврелиана состоит из упоминания о его же битвах (18,2), о которых точно не известно, подпадают ли они уже под его правление или еще под другое, и в последующей и очень небрежной заметке, наконец, Вописк более подробно говорит о возвышении и падении Квинтилла. Точно так же то, что он говорит о смерти Авреола, в основном не к месту. К этому его побудил тот факт, что среди множества версий есть одна, согласно которой Аврелиан убил Авреола либо по приказу ли Клавдия, либо без него, согласно третьей, как говорят, он был в то время императором (16,2). Вописк не выбирает ни одну из них (16,3), но тот, кто знает сочинения Требеллия Поллиона (Aur. 2,1; Firm. 1,3), скажет, что третий вариант не может быть верным, поскольку Авреол погиб при Клавдии.
16,4. Под меотийцами, возможно, подразумеваются народы, которые вторглись на римскую территорию при Клавдии и которые у Требеллия Поллиона (Claud. 8,4 в письме Клавдия Брокху) называются готами, у Зосима скифами; cp. Aur. 17,4: «занятый другими делами, я (Клавдий) вверяю твоей доблести главное руководство этой войной» с Treb. Pollio, Claud. 6,2: «затем различные скифские народности — певки, грутунги, австроготы, тервинги, визы, гипеды, а также кельты и герулы, охваченные жаждой добычи, вторглись в римскую землю и произвели там большие опустошения, пока Клавдий был занят другими делами». Зонара говорит о тех же народах, о которых здесь говорит Вописк: «когда варвары перешли через Меотиду». В Tac. 13,2 говорится, что варвары прорвались от Меотиды; нечто подобное, то есть «от Меотиды» возможно, стояло в источнике Вописка, и у небрежного и поверхностного Вописка они превратились в «меотийцев».
18. Вописк говорит о только что упомянутых битвах — против свевов и сарматов — настолько расплывчато, что неизвестно, одержал ли их Аврелиан, когда он был еще генералом императора Клавдия, или когда он уже стал императором. Если, как в тексте, «в это же время», то еще генералом. Эти сражения больше нигде не засвидетельствованы, но вряд ли народы, которые, как наш автор мог видеть из письма императора Клавдия, были готами и которых он сам только что назвал меотийцами, появляются у него еще раз как свевы и сарматы.
Если мы посмотрим далее на то, как Вописк без всякого перехода говорит о сражениях Аврелиана против народов, вторгшихся в саму Италию, несомненно уже в его правление, то мы будем правы, если увидим здесь намеки (правда, весьма недостаточные) на военные события, происходившие при Аврелиане. Углубленное изложение этих событий дано нам в двух фрагментах Дексиппа. Но у него народы называются ютунгами и вандалами. После того как Аврелиан победил первых на Дунае, они жаждали вступить с ним в переговоры; он приглашает их на следующий день и принимает их во всем блеске римского императора; на мгновение это произвело на них впечатление; но их речи были полны самоуверенности, они хвастались своими успехами, неисчерпаемостью своих сил и желали снова вступить с римлянами в дружеские отношения, но прежде всего хотели, чтобы дань, выплачиваемую им до тех пор, они получали и далее. Ответ Аврелиана был отрицательным, даже угрожающим; посланники в смятении вернулись к своим. Вторую победу Аврелиан одержал над вандалами (у Зосима над скифами), впрочем, вроде бы неполную. Римская армия была настроена на заключение мира, которое состоялось. Варвары предоставили заложников и 2000 человек вспомогательных войск; остальная часть их армии была обеспечена продовольствием и сопровождена к Дунаю.
Аврелиан же поспешил в Италию, чтобы сразиться с ворвавшимися туда ютунгами (у Зосима и Аврелия Виктора аламаннами; у Вописка в Aur. 18,2 маркоманнами). Если Вописк так кратко и поверхностно касается двух первых походов императора Аврелиана, он тем дольше задерживается на описании сражений, происходящих при нем в Италии. Здесь, во–первых, ошибочно поставлены маркоманы вместо аламаннов. Поражение, о котором Вописк сообщает в 18,3, безусловно, то, о котором он говорит снова в 21,1-3, и о котором он, конечно, говорит очень много, если оно поставило Римскую империю на грань пропасти (21,1). Известие об этом поражении у Плаценции, ознакомление с Сивиллиными книгами и их влияние на дальнейший ход войны — единственные сообщения, которые более или менее подробны. Остальные события сообщаются общей фразой (18,6), в то время как эпитоматор Аврелия Виктора сообщает нам еще о двух встречах, на Метавре и в районе Тичино, первая из которых засвидетельствовано надписью.
21,6. «Были убиты даже некоторые из родовитых сенаторов». К этому контексту относится 39,8: «Кроме того, он, говорят, отличался такой жестокостью, что выдвигал против многих сенаторов вымышленные обвинения в интригах, направленных к составлению заговоров и установлению тирании, для того чтобы получить возможность легко казнить их». Зосим сообщает точнее, даже с упоминанием имен: «Некоторые сенаторы, замешанные в тайном заговоре против императора, были привлечены к суду и наказаны», и «В то же время Септимий, Урбан и Домициан также по подозрению в заговоре были немедленно арестованы и наказаны».
21,9. Реконструкция городской стены Аврелианом — общеизвестный факт. О расширении строительства у меня будет возможность поговорить ниже. Кстати, оно было завершено только при Пробе. Салмазий сомневается в расширении померия Аврелианом, потому что при Аврелиане территория Римской империи не только не увеличилась, но даже потеряла провинцию (Дакию). Но если учесть, что при Аврелиане Римская империя впервые за долгое время вновь оказалась под одним правителем, то не исключена возможность того, что Аврелиан, возможно, все же воспользовался «правом расширения померия».

*****

Изложение действий Аврелиана против Зенобии занимает сравнительно большое пространство (22-31), потому что разрушение Пальмирского царства было самым важным событием этого правления для Римской империи. Не считая переданных писем и сообщения о взятии Тианы, наш Вописк оказывается эпитоматором, причем, безусловно, весьма надежных источников, поскольку его изложение в целом совпадает с основным источником этой эпохи, Зосимом, чьи сообщения, особенно о событиях, происходящих на востоке, наверняка были взяты за основу.
22. Известие, что Зенобия правила от имени своих сыновей, также предлагает Treb. Pollio. trig. tyranni 27,1: «от имени Геренниана и Тимолая Зенобия захватила императорскую власть», и 30,2: «она правила от имени своих сыновей Геренниана и Тимолая дольше, чем это было совместимо с ее женским полом». Впоследствии Вописк исправил и эту заметку: «Некоторый интерес представляет, как я полагаю, и то, что Зенобия держала в своих руках власть от имени своего сына Вабалата, а не Тимолая и Геренниана» (38,1). Правдивость этого постскриптума высвечивается из одной пальмирской надписи.
22,2. О поражении полчищ готов и захвате их вождя сообщает только Вописк
22,3. «прошел к Вифинии и занял ее без боя». Ср. Зосим: «Пальмира намеревалась подчинить Вифинию до Халкидона. Вифинцы еще не слышали о возвышении Аврелиана и сбросили пальмирское владычество».
22,4. Под «великими и славными делами», которые Вописк не считает нужным включать «из опасения наскучить читателям», он, безусловно, подразумевает захват городов в Малой Азии. Ср. Зосим: «Анкира, Тиана и все города между ними и Антиохией перешли на сторону римлян».
Подробности об осаде и взятии Тианы (22,5—24,6) приводит только Вописк. Анекдот о том, что в ответ на сопротивление города Аврелиан поклялся не оставить там в живых ни одной собаки, а когда после взятия солдаты напомнили ему об обещании, приказал перебить всех собак, точнее и подробнее изложен у «Анонима после Диона», где солдаты безудержно требуют грабежа, Аврелиан же впоследствии рассуждает, что они должны не грабить города, а освобождать их, и должны добиваться их доверия, а добычу искать у варваров. Молву, что Аврелиан так мягко поступил с этим городом в результате явления к нему Аполлония Тианского он распростанил, вероятно, для того, чтобы успокоить негодование солдат по поводу упущенной добычи.
Затем Аврелиан двинулся на Антиохию. Близ Оронта его атаковала тяжелая пальмирская кавалерия, но римские всадники отступали перед ней до тех пор, пока та, утомленная солнечным зноем и напряжением верховой езды, не остановилась. Тогда атаковали римляне, причем настолько успешно, что враги отступили в город. Об этом сражении Вописк не упоминает ни одним словом.
Настроение жителей Антиохии не благоприятствовало пальмирцам, и им надо было опасаться восстания в городе вслучае, если об их поражении станет известно; это подтверждается сомнительной историей о том, что полководец Зенобии провел через город человека, имеющего некоторое сходство с Аврелианом, чтобы антиохийцы поверили, что он захватил императора. Ночью пальмирское войско покинуло город и двинулось в Эмесу. Аврелиан намеревался снова начать бой, но, узнав об отступлении врага, вошел в город, который встретил его с радостью. Он заверил прежних приверженцев Зенобии, что они прощены, «поскольку они следовали необходимости и принуждению, а не велению сердца», устроил городские дела и затем отправился в Эмесу. Мягкость, проявленную Аврелианом в Антиохии, упоминает также Вописк, приписывая ее наставлениям, которые тот якобы получил в Тиане от Аполлония. Но он выражается так, будто сдача города произошла вследствие обещанной амнистии и после битвы у Дафны, и эдесь Вописк, по–видимому, неправильно понял или неверно воспроизвел источник (Aur. 25,1). Зосим подробно обсуждает эту битву при Дафне, но она не предшествует захвату города, а следует после. Некоторые источники, а именно бревиарий Секста Руфа, хроники Иеронима и Синкелла сообщают о битве при Имме, в двадцати трех римских милях к востоку от Антиохии. Обердик считает, что зосимова Дафна идентична вышеупомянутой битве при Имме, поскольку совершенно немыслимо, чтобы царица оставила гарнизон в стратегически неважном месте, которое, как только ее армия покинула Антиохию, стала потерянной позицией, да и описание местоположения здесь совершенно не подходит, так как Дафна лежала вовсе не в направлении Эмесы, а на юго–западе. Скорее всего, все упомянутые известия восходят к Сексту Руфу, и их надежность, конечно же, не очень велика. Кроме того, нельзя предполагать, что армия Зенобии после своего поспешного отхода — это произошло ночью — с целью добраться до Эмесы обошла Иммы, а из Антиохии прямой путь вел почти точно на юг к Эмесе; это было тот же путь, по которому Аврелиан преследовал своего врага, и на котором перед ним пали города Апамея, Лариса и Аретуза. Поэтому Моммзен определенно прав, когда считает, что битва, которую Секст Руф и другие перенесли в Иммы, идентична битве при Эмесе. Отчет Зосима столь же ясен, сколь и точен: ночью, очевидно в спешке, Зенобия покинула Антиохию, чтобы добраться кратчайшим путем до Эмесы; она должна была предположить, что Аврелиан, вероятно, последует за ней очень быстро и тем же маршрутом. Чтобы выиграть время с основной армией, она решила преградить путь врагу и поэтому разместила гарнизон не у Дафны, а на холме, возвышающемся над дорогой, ведущей к Эмесе. Судя по всему, это место было довольно прочным и вполне подходящим для того, чтобы задержать императора хотя бы на время, так как невозможно было оставить рубеж близ Антиохии в руках врагов.
Поэтому Аврелиан двинулся к Эмесе по дороге, ведущей прямо на юг, и, как уже отмечалось, города Апамея, Лариса и Аретуса на этой дороге попали в его руки. Вописк не упоминает об этом ни одним словом, а переходит непосредственно от взятия Антиохии к битве при Эмесе (25,2): «Затем под Эмесой произошел крупный бой с Зенобией и ее союзником Забой, где должен был решиться вопрос о верховной власти». В этом «союзнике Забе“ Обердик видит тогдашнюю амалекитскую царицу Заббу, так как полководец Забда не был союзником Зенобии, и Обердик находит опору своей точки зрения в чтении вульгаты: «ее союзницей». Прежде всего, следует отметить, что союз между этой амаликитской царицей Заббой и Зенобией не задокументирован, затем, что Забда играл при Зенобии важную роль. Что касается чтения «союзницей», то, вероятно, оно возникло из–за того, что невежественные переписчики приняли Забу за женщину.
Зосим снова дает точное и относительно яркое описание самой битвы. Аврелиан встретил армию Зенобии на равнине перед Эмесой; она насчитывала около 70 000 человек и состояла из пальмирцев и их союзников.
Напротив них расположился лагерем Аврелиан со своей армией, которая состояла частично из римских легионов и частично из азиатских вспомогательных войск, некоторые из которых имели национальное вооружение. Когда армии столкнулись, римские всадники отступили перед пальмирцами, чтобы защитить армию от обхода. Удар пальмирской конницы был настолько мощным, что римская была отброшена. Тем самым пальмирская конница вышла далеко за пределы боевой линии и угрожала флангу римлян; в результате, однако, боевой порядок Зенобии утратил прочность и согласованность, и Аврелиан использовал это обстоятельство, чтобы прорвать линию врага энергичным рывком своих пехотинцев. Это решило дело, и пальмирцы потерпели кровавое поражение, в которое вспомогательные азиатские народы Аврелиана не внесли ни малейшего вклада. Из этой битвы, которую Вописк называет «крупным боем», он упоминает отступление римской кавалерии и решительное подключение пехоты, в котором он видит прямое вмешательство божественных сил: «Когда утомленные всадники Аврелиана уже готовы были отступить и обратиться вспять, внезапно, как выяснилось впоследствии — под воздействием божества, так как некий божественный образ ободрял воинов, — пехотинцы восстановили порядок среди всадников. Зенобия вместе с Забой была обращена в бегство, и одержана полная победа».
После поражения Зенобия и ее окружение, учитывая подозрительное настроение жителей Эмесы, сочли целесообразным отступить в Пальмиру. Узнав об уходе Зенобии, Аврелиан вошел в Эмесу, которая приняла его с радушием и где он еще нашел сокровища своей врагини, которые ей пришлось бросить. Его первая прогулка была к храму бога солнца, вмешательству которого был приписан счастливый исход битвы и которому он, следовательно, построил посвятительный храм (25,4).
Это сообщает только Вописк, однако точность информации вряд ли будет под вопросом; из слов «как выяснилось впоследствии» (25,3) и «там он и нашел тот образ божества, который, как он видел, покровительствовал ему на войне» (25,5), вероятно, можно сделать вывод, что история о вмешательстве божества появилась только позже.
Аврелиан и его армия без промедления двинулись на Пальмиру. О том, что, как рассказывает Вописк (26,1), по дороге он сильно пострадал от ватаг сирийских разбойников, Зенобия также говорит в своем ответе на письмо Аврелиана (27,5), в котором он просил ее сдаться. Насколько трудной была осада города, говорит сам император в письме, вставленном Вописком (26,4), и об оптимистическом настроении, царившем среди пальмирцев, Зосим дает нам прекрасный пример, рассказывая нам, как осажденные издевались над осаждающими. Отдельное сообщение Вописка состоит в том, что во время этой осады сам Аврелиан был ранен стрелой (26,1). Он, наконец, попросил Зенобию сдаться (26,7-9). Царица гордо отвергла эту просьбу (27,2-5). Зосим ничего не знает об этих переговорах. С возрастающими усилиями Аврелиан приступил к осаде (28,1). Нашествие персов, на которых надеялась Зенобия, было предотвращено римлянами (27,4), отряды сарацинов и армян частично побеждены, частично отговорены от враждебного поведения по отношению к римлянам (28,2), о чем нам сообщает только Вописк. Напрасно осажденные надеялись, что противник снимет осаду из–за недостатка припасов — они снабжались от окружающих народов; напротив, они сами вскоре почувствовали нехватку еды, поэтому было решено обратиться за помощью к персам; Зенобия села на верблюда и поспешила к Евфрату. Возможно, в худшем случае хотели отвезти царицу в безопасное место. Аврелиан немедленно начал преследование, и она была захвачена посланными им клевретами, когда она уже вошла в транспортное средство, которое должно было доставить ее через Евфрат. Мнения осажденных пальмирцев разделились; одни хотели продолжать борьбу всеми силами, другие — сдаться римлянам. Но растущая нужда в городе и, прежде всего, поимка царицы, дали последней точке зрения одержать верх. Аврелиан поддержал посольство пальмирцев, оценил должным образом принесенные дары и так стал хозяином города и скопившихся в нем богатств.
Изложение этих событий у Вописка бесконечно поверхностно и потому отчасти искажено; он ничего не говорит о сдаче города, осаду которого он сам описал, не говорит о поражении Зенобии, бегство и захват которой он также кратко упоминает, но так, как если бы это было результатом взятия Пальмиры, в то время как реальная ситуация обстояла с точностью до наоборот (28, 2 и 3). Столь же общее и, следовательно, фактически бессмысленное замечание о том, что Аврелиан обращался с персами, армянами и сарацинами более сурово, чем того требовали обстоятельства (28.4), мне не кажется верным, поскольку это прямо противоречит политике, которую Аврелиан проводил до сих пор (сравните его мягкое поведение в Тиане и Антиохии).
Зенобия теперь предстала перед судом — не в самой Пальмире, как можно было бы заключить из Вописка, а в Эмесе — и тогда дух прекрасной и гордой царицы сломался. Малодушно она снимала с себя всю вину и перекладывала ее на мужчин, которые давали ей советы и которых она, женщина, соблазнила. Эти, среди них Лонгин, были приговорены к смерти, в то время как Зенобия была сохранена для триумфа императора. Рассказ нашего автора по–своему, конечно, точен, верно и известие о том, что солдаты требовали смерти Зенобии, но Аврелиан отказался казнить ее, потому что было недостойно убивать женщину (30,1 и 2), и то, что он питал к Лонгину особую обиду за то, что тот уговорил царицу дать гордый ответ Аврелиану, вполне соответствуют действительным обстоятельствам.
30. Следуя хронологическому порядку событий, Вописк рассказывает о возвращении Аврелиана в Европу и его победе над карпами, что, конечно, до сих пор не засвидетельствовано, поэтому сенат присвоил ему титул «Карпский»; этот титул, как и другие, «Готский» и «Парфянский», подтверждается надписями; три других титула Аврелиана, приведенные Вописком, «Сарматский, Армянский, Адиабенский», не подтверждаются, но они, безусловно, тем не менее верны, поскольку в распоряжении нашего автора были гораздо более богатые источники, чем редкие и частично искаженные надписи.
31. Сообщение о восстании пальмирцев основано на рассказе Зосима. После ухода Аврелиана пальмирцы, которые не могли быстро забыть свою прежнюю независимость, предложили правление римскому наместнику Месопотамии Марцеллину. Тот хотел подумать. Пока его собирались уговорить принять определенное решение, он продолжал давать уклончивые ответы и доложил императору; пальмирцы со своей стороны возвысили некоего Антиоха. Однако Аврелиан подоспел с максимальной быстротой, поразил антиохийцев своим внезапным появлением, но, не останавливаясь, двинулся к Пальмире, без боя взял город и разрушил его.
До сих пор отчет Вописка о кампании против Пальмиры в основном совпадал с Зосимом, и можно сделать вывод, что Вописк также черпал из хорошего источника, но обрабатывал его по–своему. Известие о втором походе Аврелиана не противоречит сообщениям Зосима, но стоит независимо от них. Ибо он рассказывает: во время отсутствия Аврелиана пальмирцы восстали, убили римского правителя Сандариона и 600 лучников и провозгласили своим правителем родственника Зенобии, Ахиллея, но Аврелиан пришел с запада и разрушил город. У Вописка эти сообщения представлены в доходчивой форме, они не противоречат сообщениям Зосима (в противном случае мы определенно предпочли бы сообщения Зосима), и поскольку они, вероятно, происходят, как и предыдущие, из хорошего источника, они могут дополнять их. Той небольшой разнице, что Зосим называет человека, избранного пальмирцами правителем, Антиохом, а Вописк Ахиллеем, вряд ли стоит придавать большой вес. Разрушение города затем изображено во вставленном письме императора.
32,1 и 2 содержат слова: «вернулся в Европу и, проявляя свою прославленную доблесть, разбил бродивших здесь врагов. Между тем, пока Аврелиан совершал во Фракиях и по всей Европе свои необыкновенные подвиги …» — замечание настолько расплывчатое, что с ним толком ничего не поделаешь, тем более что другие наши источники ни о чем подобном не свидетельствуют; следует предполагать, что оно основано на фактах, но уже не может быть реконструировано.
Затем Вописк кратко рассказывает о падении Фирма, который пытался создать свою собственную империю на руинах пальмирского владычества в Египте. Вописк затем исправляет ошибку, что последний не имел «знаков власти», в описании жизни Фирма (2,1), где последний в эдиктах называл себя автократором.
Затем он также очень кратко обсуждает покорение Тетрика, о котором подробно рассказывает Требеллий Поллион (trig. Tyr. 24). Вописк либо использовал его источник, либо, что более вероятно, использовал его самого, сравните слова Vop. Aur. 32,3: «(Аврелиан) не мог выносить злодеяний (Тетрика)» с Treb. Pollio trig. tyr. 24,2: «(Тетрик) не мог выносить бесстыдства и дерзости своих воинов».
33 и 34. Описание триумфа Аврелиана основано на «acta diurna», возможно, также на устных преданиях, сравните слова «как передают многие» (33.2). Вместо упряжки из четырех оленей Зонара упоминает, конечно, ошибочно, упряжку из четырех слонов.
В этом триумфальном шествии также шла ​​Зенобия с богатыми украшениями, и здесь можно увидеть самые разные сообщения о ее судьбе. Согласно Вописку и Требеллию Поллиону (Vop. Aur. 34,3; Treb. Pollio trig. tyr. XXX 24—26), она была представлена в триумфе, и, согласно версии, сохранившейся у Поллиона, она позже жила как матрона со своими детьми в поместье в Тибуре, которое с тех пор носило ее имя.
Зосим, с другой стороны, говорит, что она умерла по дороге в Европу либо от болезни, либо от воздержания от еды. Зонара указывает различные версии: 1) Зенобия была доставлена в Рим и там вышла замуж за знатного человека; 2) она умирает в пути от горя из–за внезапной перемены судьбы, и 3) Аврелиан женится на одной из ее дочерей, а остальных выдает замуж за благородных римлян. Если взять в расчет характер Зенобии, то версия со смертью в пути имеет много вероятного; она, прекрасная, чистая и при этом по–мужски смелая и гордая царица, которой некогда подчинялась большая часть передней Азии и Египта, была низвергнута с вершины своего могущества, своей славы, своего блеска; в слабый час она предала и обрекла на смерть верных ей друзей и советников; она была на пути в Рим, где ее ждал величайший позор. Однако, ее сильный дух согнулся на мгновение, но не навсегда, и он запрещал ей выставлять себя на показ римской толпе в качестве пиршества для глаз. Ее победителю, однако, пришлось сделать все, чтобы не попасть в столицу без самого блестящего свидетеля его успехов, и поэтому он вряд ли удержался от того, чтобы в экстренной ситуации прибегнуть к обману и в свою очередь выставить фальшивую фигуру Зенобии.
Только что сказанное — всего лишь гипотеза, но она опирается на лучший источник и на точное рассмотрение обстоятельств.
35,1 и 2. О фонде распределения хлеба говорит Зосим («римский народ был также почтен раздачами хлеба»), а то, что распределение свинины действительно продолжалось до времен Вописка доказывается существованием специально назначенного для этого чиновника при Константине также у Зосима.
35,3. Великолепие храма бога Солнца, построенного Аврелианом в Риме, хорошо известно; ср. еще 28,5: «тогда (при сдаче Пальмиры) были привезены те осыпанные драгоценными камнями одеяния, которые мы видим в храме Солнца, тогда же привезли и персидские драконы, и тиары, и тот род порфиры и т. д.». Синкелл говорит, что он был наиболее богато украшен золотом и драгоценными камнями, а Зосим утверждает, что Аврелиан поставил там привезенные из Пальмиры статуи Гелиоса и Бела.
35,4. То, что Вописк перемещает винделиков в Галлию, показывает либо большое географическое невежество, либо небрежность, поскольку, как уже отмечалось, Винделиция принадлежала не к префектуре Галлии, а к префектуре Италии. Сам факт упоминается в речи более позднего императора Тацита (Aur. 41,8: «он избавил винделиков от ига и рабства у варваров»).
Говоря далее по поводу новых вооружений против персов, он сообщает, что Аврелиан уже победил их «с величайшей славой», но это, вероятно, означает всего лишь нейтрализацию вспомогательной армии, посланной для освобождения Пальмиры (28,2), так как иначе о поражении персов от Аврелиана ничего не известно.
36. Рассказ Вописка о смерти Аврелиана весьма достоверен и примерно совпадает с Зосимом и Зонарой, но версия Вописка, очевидно, точнее и основана на достоверных источниках. Соответственно, убийство произошло не в Гераклее, древнем Перинфе, как рассказывает Зосим, а в Кенофрурии, станции между Гераклеей и Византием. Кроме того, из факта, что подстрекатель заговора настолько искусно подделал почерк императора и что, по мнению других, в его распоряжении были по крайней мере документы императора, следует, что он не занимал низкую должность, как у Зосима и Зонары, но по словам Вописка ведал секретными бумагами. Известия Вописка, очевидно, здесь более надежны, и поэтому этого человека, конечно, звали не Эрос, как сообщают Зосим и Зонара, а Мнестей.
37,1. Зосим говорит о погребении императора: «он был похоронен в подобающем месте с великим почетом, оказанным ему войском». О судьбе Мнестея напоминали, как говорит Вописк, мраморные колонны, возведенные на месте его казни.
37,4. Если Вописк оценивает продолжительность правления Аврелиана в шесть лет минус несколько дней, это снова неточное утверждение. Аврелиан вступил в должность до 29 августа 270 года; ибо александрийские монеты отмечают (александрийский) первый год Аврелиана как идентичный четвертому году Вабаллата Афинодора (28 августа 269 - 28 августа 270 г.); следовательно, александрийский шестой год Аврелиана начался 28 августа 274 года и продолжался, когда он был убит. Избрание Аврелиана, вероятно, состоялось в летнее солнцестояние 270 года; его смерть случилась незадолго до 3 февраля 275 года, дня, когда в сенате было прочитано письмо от армии, в котором она сообщала о смерти императора и просила нового (Vop. Aur. 41,3). Итак, он правил приблизительно четыре и три четверти года, и Тиллемон предложил читать в этом месте Вописка «пять лет“ вместо «шесть лет“.
38. Восстание «монетариев» в Риме у Вописка отражено в кратком письме императора к своему приемному отцу Ульпию Криниту, которое он вводит общими, несвязными, отчасти взятыми из самого письма словами; он забывает даже упомянуть, что за преступление совершили «монетарии» и их вождь Фелициссим.
39,1. О том, что Аврелиан оставил сыну Тетрика сенаторское звание, говорит и Требеллий Поллион; но он, конечно, преувеличивает, что Аврелиан сделал самого Тетрика «корректором» всей Италии; сообщение Вописка (39,1), что он сделал его «корректором» Лукании, гораздо более вероятно.
39,2. Вописк утверждает, что окружность аврелиановой стены равнялась почти пятидесяти милям, что слишком преувеличено; надо читать: «почти пятнадцати милям».
39,7. Вописк сообщает, что Аврелиан отказался от провинции «Задунайская Дакия», эвакуировал из нее армии и провинциалов и перевел их на южный берег Дуная, а затем добавляет: «и назвал своей Дакией». Это дополнение Вописка не засвидетельствовано, потому что никто ничего не знает об «Аврелиановой Дакии».
45,3. Упомянутые здесь термы, по–видимому, не были завершены, как можно заключить из слов Вописка «собирался построить»; по крайней мере, они отсутствуют в региональном каталоге.
46,3. Даже Александр Север, по крайней мере, позволил сенаторам иметь серебряные колесницы (Aelius Lampridius Alex. Seuerus 43,1).
48,1. Ср. в «Городской хронике»: «щедро раздавал народу хлеб, масло и соль»
49,3. «Городская хроника» упоминает только один конгиарий в 500 денариев.
Приведенные в последних главах Вописка заметки об указах императора Аврелиана, касающихся внутренних дел, кажутся, основыванные на хороших, вероятно, официальных источниках, относительно более надежными сведениями, чем некоторые другие части биографии.

3. От Тацита до Нумериана

Тацит

Вописк, как и все другие источники, дает междуцарствию шесть месяцев; и все же в Aur. 41,3 сказано, что 3 февраля в сенате было оглашено письмо от армии, в котором сообщается о смерти Аврелиана, а в Тас. 3.2 заявлено, что избрание Тацита в сенате состоялись 25 сентября; так что он точно знает начало и конец междуцарствия. Но от смерти Аврелиана незадолго до 3 февраля до избрания Тацита 25 сентября прошло восемь месяцев, а не шесть, как говорит Вописк. Поэтому первую дату хотелось бы изменить; Паги хотел читать «за три дня до апрельских нон», а Тиллемон «за три дня до мартовских нон».
Следует отметить, что источник, который часто содержит очень ценные известия, так называемая «Эпитома» Аврелия Виктора, дает междуцарствию семь месяцев. Однако в «Цезарях» тот же Аврелий Виктор говорит, что примерно на шестом месяце после смерти Аврелиана сенат избрал императором Тацита. Особо междуцарствие упоминается только Аврелием Виктором. Евтропий, Орозий и хроники Евсевия, Иеронима, Проспера Аквитанского и Кассиодора междуцарствие не упоминают, а отсчитывают с правления Аврелиана те же шесть месяцев. Следовательно, междуцарствие длилось шесть месяцев, и откуда они взялись, можно определенно доказать. Вописк рассказывает, что, по мнению большинства, Тацит находился не в Риме, а в Кампании (Tac. 7,5-7). За два месяца до 25 сентября, когда слух явно указывал на него как на будущего императора, он отправился в район Байи, чтобы, возможно, избежать весьма проблемного счастья, а затем оттуда был доставлен в сенат, где его приветствовали как императора. Итак, за два месяца до 25 сентября Тацита уже называли императором; если мы вычтем эти два месяца из восьми, прошедших с 3 февраля по 25 сентября, мы получим традиционное число в шесть месяцев.
После смерти Аврелиана войско попросило сенат назначить императора, потому что оно не хотело избирать никого из тех, кто имел какое–либо отношение к убийству. Сенат отверг эту опасную честь, потому что опасался, что избранный им император будет неприемлем для армии. Три раза сенат и армия подталкивали друг друга к выборам (Aur. 40,4), пока, наконец, как представляет Вописк, сенат не избрал императором Тацита (Aur. 41,15). Что армия, т. е. большая масса простых солдат, не хотела избирать императора, это своеобразное, но тем не менее фактическое явление, причины которого он сам открыто излагает в письме к сенату: они могли бы избрать только одного из топовых офицеров, но не хотели, потому что в нем виделся участник убийства Аврелиана, и обратились в сенат. Однако, в Тас. 8,4 префект претория Мезий Галликан, представляя войску новоизбранного императора, произнес: «Безупречнейшие соратники, сенат дал вам государя, которого вы просили. Это благороднейшее сословие выполнило указания и волю армии». И сам Тацит заявил: «меня же сочли достойным этого звания прежде всего вы, безупречнейшие соратники, умеющие оценивать государей, а затем и блистательный сенат». А в Prob. 7,3 Тацит пишет Пробу: «Сенат избрал меня государем согласно воле нашего благоразумного войска». Итак, армия сначала назвала Тацита своим избранником, а заседание сената 25 сентября — не что иное, как пустая формальность, и слова Велия Корнифиция Галликана во вступительной речи «поэтому, отцы сенаторы, действуйте и назначьте государя; войско либо примет того, кого выберете вы, либо, если отвергнет его, выберет другого» (Tac. 3,7) были не чем иным, как дежурными фразами. Тацит, предупреждая сенат, что войско преподнесло ему дары данайцев, очевидно подразумевал здесь императорское звание; поэтому он и отправился в Кампанию, в район Бай, чтобы, впрочем, тщетно, уклониться от опасного пурпура. Мы имеем дело только с теми сведениями, которые дает нам сам Вописк, а он представляет избрание Тацита как чисто спонтанный акт сената. Я не верю, что он намеренно хотел исказить дело — только его безграничная поверхностность и легкомыслие полностью упускают из виду факты.
13. О конечной судьбе Тацита Вописк рассказывает обычным способом. После своего избрания Тацит отправился в Малую Азию, которая опустошалась скифскими народами, вторгшимися туда через Меотиду. Проведя на войне какое–то время, он доверил ее продолжение и прекращение своему брату Флориану и отправился в Европу, но умер по дороге. Один из его родственников, Максимин, наместник Сирии, из–за непопулярности был умерщвлен, а убийцы, опасаясь наказания со стороны императора, убили и его. Так говорят нам Зосим и Зонара, которые, кажется, имели общий и очень хороший источник (Евнапия Сардийского), и мы легко примем это представление как истинное. Вописк, по существу, снова согласен с ними, но он снова неточен. Он не упоминает ни о странах, которые наводнили вторгшиеся народы, ни о причастности Флориана к этим битвам; о смерти императора у него две разные версии: одна, согласно которой он умер от болезни, и другая, по–видимому, верная, что он лишился жизни в результате заговора солдат: «он погиб вследствие вероломства воинов … однако, известно, что, подавленный интригами, он не нашел в себе силы ума и духа, чтобы бороться с ними». И все же Вописк не осмеливается сделать выбор между двумя известиями.
Замечание в 13,3, что народы, вторгшиеся в Малую Азию, указывали как причину своего появления, что они были призваны Аврелианом на помощь против персов, звучит слишком авантюрно, особенно в устах нашего автора, и не заслуживает большой веры, так же как и замечание в 13,1 о том, что Тацит наказал всех причастных к убийству Аврелиана, «и хороших, и плохих», смертью. Слова Зосима, что в заговоре против Тацита приняли участие и убийцы Аврелиана, доказывают, что кое–кто из них уцелел.
14. После смерти Тацита императором себя провозгласил его брат Флориан, но не по просьбе сената, который при избрании Тацита просил его, чтобы он не делал свое правление наследственным и не считал Римскую империю поместьем, но, по примеру Нервы, Траяна, Адриана усыновил в качестве преемника какого–нибудь способного человека (Tac. 6,8), и Тацит, как утверждают, обещал клятвой (Tac. 14,1). Однако, в то же время другая армия провозгласила Проба. Оба претендента на престол, как говорят Зосим и Зонара, получили признание, Флориан больше в западной части империи, Проб на востоке. Столкновение между ними было неизбежно. Флориан не стал добиваться победы над скифами, но позволил им вернуться на родину и выступил против Проба. Он разбил лагерь в Тарсе. Его армия несла большие потери из–за того, что ее солдаты, в основном европейцы, не привыкли к жаркому климату и массово умирали. Тем не менее они делали вылазки из города, но без особого успеха. Некоторые солдаты Проба притворно перешли к Флориану, подбили его легионы к отпадению и сместили с должности. Затем его некоторое время охраняли; но когда по побуждению своего окружения он снова потянулся к пурпуру, то по подстрекательству перебежчиков от Проба его убили собственные люди.
Эти события Вописк отразил словами: «Императорскую власть он держал в своих руках всего лишь два месяца и был убит воинами в Тарсе, когда они услыхали, что императором стал избранный всем войском Проб» (14,2).

Проб

3,1 и 2. Вописк упоминает родителей Проба; его отец, Максимин, был солдатом и дослужился до звания трибуна в Египте. Вописк описывает лишь одну из нескольких версий, а другую можно найти у Аврелия Виктора, согласно которому отец Проба был садовником. Решить этот вопрос вряд ли удастся.
5. «Во время Сарматской войны … он освободил из рук квадов знатного юношу Валерия Флакцина, родственника Валериана». Квады и сарматы часто упоминаются вместе; эта сарматская война, вероятно, упоминается Зосимом (1.31).
8.3. Вописк рассказывает случай из жизни Проба, от которого, возможно, произошло прозвище «Эквиций», которое он носит у Аврелия Виктора.
9,1. Автор рассказывает о битвах Проба против мармаридов в Африке, о которых также упоминает в своей речи Манлий Статиан, говоря о боевых способностях Проба (Prob. 12,3).
11.5. Тиллемон, а после него Клинтон и Бернхардт датировали правление Тацита с 25 сентября, однако, оно определенно отсчитывалось с конца июля; так как он правил около шести месяцев, он погиб в середине или конце января 277 г., и поэтому письмо Проба могло обсуждаться в сенате 8 февраля. И это письмо Проба было написано еще при жизни Флориана, так как после его смерти императору, провозглашенному солдатами, уже не имело смысла обращаться в сенат для подтверждения. Сил у Проба было меньше, чем у Флориана, поэтому ему пришлось искать дальнейшей поддержки, и для этого он написал в сенат, сделал несколько комплиментов (11,2) и теперь совершенно решительно подчеркивает, что если Флориан считал излишним добиваться от сената утверждения, он, Проб, пришел и добивается (3 и 4). Следовательно если рассмотреть этот акт более подробно, то получается, что он должен быть написан до смерти Флориана, и что дата заседания сената «за три дня до февральских нон» правильна. Само собой разумеется сенат уступил «просьбе» Проба; в противном случае он снова отказался бы от — правда, только кажущегося — права, которое так неожиданно обрушилось на него полгода назад. В обмен Проб наделил сенат правом избирать проконсулов, назначать легатов, наделять наместников правами преторов и подтверждать указы императора (Prob. 13,1). Само собой разумеется, что мнение Вописка, который, кажется, полагает, что Проб обратился в сенат за утверждением после смерти Флориана, неверно; возможно, оно было основано на неправильном понимании слов в письме Проба: «он получил наказание от более благоразумных воинов за свою узурпацию» (11,4).
О наказании убийц Аврелиана и Тацита Вописк рассказывает довольно кратко (13,2), в то время как у Зосима мы снова имеем подробный отчет, согласно которому Проб перебил их во время трапезы.
13,5. Отмечается вторжение германских народов и разрушение галльских городов; сравните слова консула Корнифиция Гордиана на открытии сената 25 сентября 275 года в Tac. 3,4: «Говорят ведь, что германцы прорвали зарейнскую пограничную линию7 и захватили крепкие известные богатые и могущественные города».
13 и 14. То, что Вописк говорит о битвах Проба против германцев в Галлии, отчасти, как показывает следующая таблица, взято из письма Проба (15).

Другие замечания о кампании Проба против германских народов и его распоряжениях в Галлии, а именно, что он преследовал остатки германских народов до Неккара и Альба (13,7, ср. 15,2: «Германия покорена на всем своем протяжении»), что он построил на вражеской территории города и укрепленные пункты (13,8), что он платил по золотой монете за каждую голову варвара (14,2), что плененные вожди дали ему заложников (14,3), что он запретил жителям пограничной области носить оружие и постановил, что их будут защищать римляне (14,4), что с согласия германских вождей он покарал тех, кто добровольно не возвратил добычу (14,6) и распределил германских новобранцев по провинциям (14,7), вполне согласуются с остальными сведениями и, вероятно, происходят из Эфемерид Турдула Галликана.
16,1-3. Вописк говорит об умиротворении Реции, о борьбе с сарматскими народами в Иллирии и гетийскими во Фракии, но в привычном, общем и фразовом ключе, так что можно сомневаться, идентичны ли эти с довольно подробно упомянутыми у Зосима боями против логионов, франков и бургундов.
Итак, Вописк говорит об освобождении части Малой Азии от «разбойника“ Пальфурия, но лишь несколькими словами, тогда как у Зосима есть подробнейший отчет; однако этот «разбойник» у него не Пальфурий, а Лидий, исавр по рождению; о том, что он разорил Исаврию, Зосим не говорит, но фиксирует разграбление Памфилии и Ликии. Особенно долго он пробыл при осаде и окончательном взятии Кремны, города Ликии, в который этот Лидий отступил и откуда некоторое время оказывал храброе сопротивление римлянам. То, что Вописк имел в виду события, упомянутые Зосимом, видно из его слов: «усмирив, наконец, все части Памфилии и прочих провинций, соседствующих с Исаврией …» (17,1).
17.2. «Он покорил также блеммиев»; Вописк не знает, что блеммии были в союзе с Птолемаидой в Фиваиде, хотя тут же сообщает о завоевании этого города. Описание Вописка, по крайней мере, однобоко, в результате, как всегда, его небрежности — поскольку дело выглядит так, будто Проб лично участвовал в этой борьбе, что прямо противоречит сообщению Зосима, который говорит, что воевали его генералы.
Затем он сообщает (17.4 и 5) о посольстве парфян к Пробу и о гордом ответе, который он дал их царю Нарсею. Но сразу после этого, что, во всяком случае, точнее, он называет народ персами (Prob. 18,1). Более того, в то время царем персов был еще не Нарсей, а Варарам II. Однако то, что сообщение по существу верно, подтверждается не только письмом Проба, которое Вописк наверняка почерпнул из официальных или полуофициальных источников, но и существованием монет с легендой EXERCITVS. PERS. Итак, суть сообщения снова верна.
18,1. О перемещении бастарнов на римскую территорию сообщает также Зосим: «Когда бастарны, скифское племя, покорилось императору, он поселил их во Фракии, где они стали жить по римским обычаям»
18,2 и 3. Разрушительный характер германских народов засвидетельствован Зосимом, но он не называет их гепидами, граутунгами и вандалами, а использует более общее название — франки. То, что это не могли быть франки, очевидно из того факта, что они жили гораздо дальше на восток, в то время как имена, данные Вописком, обозначают народы, которые жили в районах к северу от нижнего Дуная; гепиды осели на нижнем течении Дуная, граутунги — в степях юга России, а вандалы заняли Дакию, от которой отказался Аврелиан. Поскольку Зосим также говорит, что народы, которых он называл франками, получили жилища от Проба, их идентичность с теми, кого упоминал Вописк, не вызывает сомнений. Но если теперь Зосим более подробно описывает их черты характера, то у Вописка мы снова находим только слова «разбрелись по суше и по воде почти по всему миру»; и столь же красноречивое и в то же время бессмысленное «нанесли римской славе немало тяжких ударов» иллюстрируется историей Зосима, который сообщает, что они пересекли Грецию, перешли на Сицилию и там напали на Сиракузы, оттуда переправились в Африку, но были разбиты расквартированными в Карфагене римскими войсками, однако некоторые из них благополучно вернулись домой (ср. 18,3: «лишь немногие вернулись домой со славой»). Вописк снова приписывает Пробу личное участие («ускользнули от рук Проба»), в то время как незадолго до этого он у него занимается чем–то другим («пока Проб был занят войной с тиранами»); Зосим тоже ничего об этом не знает.
17.4-7. Вописк говорит о поражении «тиранов», возвысившихся во времена Проба. Следует только отметить, что когда автор говорит, что Сатурнин был побежден Пробом в нескольких схватках, он противоречит своему более позднему утверждению (Firm. 11,2 и 3), согласно которому Проб неоднократно призывал Сатурнина к сдаче, и солдаты задушили его против воли Проба.
18.8. Дюнцер показал, насколько неуклюже приложено замечание о создании виноградников. Он также показал, что примечание о том, что Проб разрешил испанцам и галлам сажать виноградники, вероятно, возникло из–за того, что Вописк говорил об этих народах раньше, что в любом случае это неверно в отношении галлов, поскольку они всегда занимались виноградарством и посадка виноградников ни в коем случае не зависела от воли императоров, и что для того, чтобы окончательно разобраться в этом вопросе, следует отметить заметку Аврелия Виктора («точно так же и он засадил виноградниками Галлию, Паннонию и холмы Мезии») правильно говорят. Между прочим, Аврелий Виктор черпал из того же источника, что и Вописк.
19,2. Упомянутый здесь триумф над германцами засвидетельствован триумфальной монетой с легендой VICTORIA. GERM.
21. О смерти Проба наш автор рассказывает, что он был убит солдатами, которые не хотели осушать земли у Сирмия (21,2 и 3); но позже он говорит, что по широко распространенному мнению в восстании против Проба участвовал его преемник Кар (Car. 6,1). Зонара рассказывает, что Кар, который был наместником в Европе, узнал, что солдаты хотели дать ему пурпур, и сообщил об этом Пробу с просьбой освободить его от командования; но последний не принял эту просьбу, и солдаты вынудили Кара против его воли принять правление и двинуться с ними в Италию; Проб тотчас послал им навстречу войска с командиром, но когда солдаты подошли к армии Кара, они арестовали командира и сдались Кару; Проба же убили преторианцы, когда узнали о дезертирстве своих товарищей. Этот процесс описан аналогичным образом, но не так подробно, во фрагменте Иоанна Антиохийца. Войска, расквартированные в Реции и Норике, провозглашают Кара; посланная против него армия переходит к нему, и Проб, лишенный помощи, убит. То, что фрагмент Иоанна Антиохийца происходит из Зосима, видно из дословных совпадений в их текстах.
События представляются нам следующим образом; в армии зрело недовольство Пробом, вызванное в основном усилиями императора перевести империю на более мирные рельсы и попыткой занять ее вооруженные силы общественно–полезным трудом. Это брожение выразилось в избрании Кара антиимператором. Возможно, он был честен и в то же время достаточно умен, чтобы сопротивляться как можно дольше и попросить Проба отозвать его с опасного поста. Так как исполнение этой просьбы не состоялось или, возможно, запоздало, то Кару, если он не хотел подвергнуться величайшей опасности, пришлось уступить настоянию солдат. Войско, посланное против него, перешло к нему, увлекая за собой и все еще стоявшие под Пробом войска, и император нашел смерть от собственных людей.
22,2. В то время как правление Аврелиана казалось Вописку слишком продолжительным, правление Проба было для него слишком коротким (22,2: «в продолжение того пятилетия, когда он был у власти …»); он правил с конца января 275 г. до 29 августа 282 г. (потому что есть александрийские монеты, указывающие его восьмой год), то есть около семи с половиной лет.

Фирм и Сатурнин

Для создания биографии Фирма Вописк использовал книгу Аврелия Фестива, вольноотпущенника Аврелиана (6.2); очевидно, что это был очень неясный источник, и достоверность известий, переданных Вописком, может быть оценена соответствующим образом.
Наиболее достоверной является информация о Сатурнине (7-11), поскольку она основано на устных сообщениях его деда (9.4). Между прочим, согласно Зосиму, Сатурнин не галл, как у Вописка (7.1), а мавр, не дукс восточной границы (7.2), а наместник Сирии, и Зосим упоминает о его смерти (в согласии с Вописком) словами: «восточные легионы свергли вместе с Сатурнином и его тиранию».

Кар, Карин и Нумериан

4. Согласно Онесиму Кар родился и был воспитан в Риме иллирийскими родителями; по словам Фабия Церилиана он родился в Иллирии от пунических родителей, а если следовать неким эфемеридам, то первоначально он родился в Милане, но был приписан дедом к Аквилее. Евтропий говорит, что он происходил из Нарбона в Галлии, в соответствии с Зонарой. Скалигер исправляет, что Кар родился не в Нарбоне в Галлии, а в Нароне в Иллирии. То, что Кар хотел, чтобы его считали римлянином, подтверждается его собственными словами: «Итак, отцы сенаторы, надо радоваться тому, что один из вашего сословия стал императором» (Car. 5,2).
6.1. Несомненно, что Кар был вынужден принять правление, и когда он закрепился у власти, было естественно, что он наказал тех, кто непосредственно участвовал в смерти Проба. Пример Тацита и Проба, наказавших убийц своих предшественников, свидетельствовал о том, что, наказывая каждое нападение на личность императора, нужно было надежнее обезопасить ее от сиюминутных прихотей cолдатской строптивости.
7. Первым правительственным актом Кара было назначение его сыновей Кара и Карина цезарями, в чем Вописк совпадает с Зонарой, и назначение Карина правителем на Западе, но сперва полководцем в Галлии (Car. 7,1; 16,2).
То, что для войны против персов вооружался уже Проб, не подтверждается ни самим Вописком, ни другими источниками, зато за нее тут же взялся Кар. О самом походе у нас есть сравнительно подробный отчет Зонары, который, скорее всего, восходит к Евнапию, источнику, который зарекомендовал себя особенно у Зосима и особенно для истории Востока. После этого Кар захватил Ктесифон и Селевкию, и римское войско когда–то было в большой опасности, когда оно расположилось лагерем в низине, и враги направили воду в полую долину; победив персов, Кар вернулся в Рим, а затем подчинил сарматов. Во втором походе в Малую Азию — по словам Зонары против гуннов — он нашел свою смерть. О двух походах Кара на восток Вописк ничего не знает, и все же Зонара достаточно ясно указывает на два похода и особенно, как мы видели, на отмеченное монетами возвращение императора в столицу. О войне с сарматами Вописк упоминает таким образом, что она непосредственно предшествует войне, в которой погибнет Кар; война же с сарматами, по словам Зонары, приходится на время между возвращением в Рим и вторым походом на восток. Последующая заметка (9,4) о потерях сарматов, возможно, основана на официальном источнике. О том, что Кар получил титул «Персидский» (8,1) свидетельствуют монеты с легендой DIVO - CARO - PERS — или PARTHICO.
9. О смерти Кара мы имеем подлинную картину в письме Юния Кальпурния, принадлежавшего к личному окружению императора, городским префектам; там говорится (8,5-7); в то время как император лежал больной в своем шатре, внезапно разразилась настолько сильная гроза, что нельзя было понять, что происходит. Вдруг по лагерю разнесся слух о смерти императора. От скорби по поводу смерти императора слуги подожгли шатер, и отсюда сложилось повествование, что он был поражен молнией в своем шатре.
Истинный факт налицо: префект претория Кара, безусловно идентичный тестю и убийце Нумериана, Апр, подтолкнул императора, который уже бряцал оружием, продвинуться за пределы Ктесифона, который, как полагало суеверие (Car. 9,1), по определению судьбы должен был стать границей Римской империи. Он просто ждал возможности обмануть своего господина (Car. 8,2), чтобы взойти на трон, и жестокая гроза предвещала то же самое. В то же время больного императора убили в палатке и, чтобы замести следы беззакония, подожгли ее, а затем распространили слух, что его убило молнией и что это небесный суд поразил императора.
Сам Вописк рассказывает, что гром был настолько силен, что многие умерли от ужаса, в том числе и император, а что слуги от боли сожгли императора, об этом у него нет ни слова. Его дед приводится в качестве свидетеля убийства Апра и возвышения Диоклетиана, поскольку он участвовал в этом походе, следовательно, находился в лагере и во время этих событий, и, безусловно, мог дать точную информацию, и все же нет ни слова этого свидетеля. Сам Вописк говорит, что Апр покушался на жизнь Кара и его сына, но при этом не намекает на истину. И он мог знать и знал ее, но скрыл правду, хотя и самым неуклюжим способом; видать, его дед не хотел указывать реальных фактов, или не мог признать их открыто.
12-15. Для последующих событий, смерти Нумериана и возвышения Диоклетиана, по–видимому, используются сообщения деда, который был свидетелем всех этих событий, и если Вописк ссылается на него только для избрания Диоклетиана, то не исключено, что его сведения лежат и в основе повествования о смерти Нумериана. Это подтверждается и всем характером повествования. Не говорится, что армия отступала в Европу и где императором был провозглашен Диоклетиан; всего этого, вероятно, не было в рассказе старого солдата, и Вописк воспроизвел то же самое, что и получил, и детали, которые он имеет о смерти Нумериана, могут быть записаны.
Если об избрании Диоклетиана Вописк говорит, что «все единодушно, по внушению свыше, провозгласили Августом Диоклетиана» (Car. 13,1), то нам нетрудно принять как реальный факт, что, во всяком случае, о его назначении договорились заранее, ибо римские солдаты третьего века, конечно, не ждали внушения свыше.
Какая связь между Диоклетианом и убийством Нумериана? Бернхардт проницательно показал, что вряд ли можно сомневаться в том, что он был при делах; Диоклетиан командовал внутренними войсками императора и в любом случае мог помешать плану Апра; последнему пришлось ему довериться; факт, что Диоклетиан легко назвал Апра убийцей, также доказывает, что он знал подоплеку, и если он не дал Апру ни минуты на оправдание, а вместо этого убил его на месте, это ясно указывает на то, что он был заинтересован в том, чтобы заставить его замолчать навсегда. Я иду еще дальше; выше мы видели, что Вописк должен был знать истинный ход событий, последовавших за смертью Кара, но, очевидно, пытался скрыть его, и это приводит нас к надежному выводу, что Диоклетиан также участвовал в смерти Кара, но Вописк из уважения к бывшему императору, который в то время был еще жив, промолчал. Трезвое рассмотрение вещей показывает, что убивая Кара Апр, вероятно, с самого начала был лишь орудием Диоклетиана, но слепым, поскольку он считал, что прокладывает путь к трону для себя, а на деле проложил его для Диоклетиана, и как он благоразумно держался в тылу и использовал других людей, так он и позаботился о том, чтобы стремительность, с которой он убил Апра, не шокировала присутствующих, и все бы вспомнили о пророчестве, которое он когда–то получил от друидессы, что он станет иператором, когда убьет кабана (Апр по–латыни «кабан»).
16 и 17. О личной жизни императора Карина и его переходе в Рим Вописк в этих двух главах говорит более подробно, чем необходимо. Эти записи, которые происходят из Фульвия Асприана или Онесима (17.6 и 7), не могут быть проверены, но вполне согласуются с характером этого императора. В изображении кончины последнего обычные черты нашего автора снова проявляются в своем старом стиле. Он ничего не знает о поражении Юлиана в Иллирии, и тем не менее его существование засвидетельствовано монетами, а победа Карина над ним — Аврелием Виктором. Он также говорит о нескольких схватках между Карином и Диоклетианом (18.2) наряду с решающей битвой при Марге, в то время как другие источники знают только о Марге. Они далее сообщают, что победа сначала была на стороне Карина, но он был убит во время битвы одним из своих людей, чью семейную честь он запятнал самым позорным образом, Вописк же говорит только: «он дал ряд сражений Диоклетиану, но в последней битве, которая происходила под Маргом, он был побежден и пал».
Хотя Вописк всегда указывал, хотя и неверно, сколько правили соответствующие императоры, времени правления Карина он не указывает.