Книга Девятая. Виотия

[Платеи]

1. [История города]. Для аѳинян Виотия — пограничная страна в разных местах Аттики; против Елевѳер находятся Платеи.
Виотийское племя носит имя от Виота, которого считают сыном Итона и нимфы Меланиппы, а Итона сыном Амфиктиона; Из отдельных городов некоторые получили названия от мужских имен, по большая часть от женских.
(2) Платейцы, мне кажется, древнейшие природные жители. Имя «Платеи» они производят от Платеи, будто бы, дочери реки Асопа. В древности, конечно, и платейцы управлялись царями, потому что в древние времена во всей Элладе были не димократии, а царства. Но из своих царей они знают только Асопа и еще раньше бывшего Киферона: последний от себя дал имя горе, а первый реке. Мне кажется, и Платея, имя которой носит этот город, дочь не реки, а царя Асопа.
(3) До сражения, которое аѳиняне имели при Мараѳоне, платейцы ничем не прославились; но при Мараѳоне они принимали большое участие. Затем, по вторжении Ксеркса в Аттику, решились вместе с аѳинянами сесть на корабли, а поражение Мардония Говриева, полководца Ксеркса, совершено ими в собственной стране. Дважды и им приходилось оставлять свою родину и дважды возвращаться. В первый раз их выгнали лакедемоняне, взяв город осадой, во время войны пелопоннесцев с аѳинянами. Затем, когда город застроился после того мира, который за эллинов заключил с персидским царем спартанец Анталкид, и платейцы возвратились из Аѳин, их постигло второе несчастье, уже от ѳивян. Открытой войны у них с ѳивянами тогда не было, и платейцы утверждали, что мир у них с ѳивянами продолжается, так как они ни делом, ни советом не участвовали в захвате лакедемонянами Кадмеи, (5) а ѳивяне доказывали, что устроители общего мира — лакедемоняне, итак как лакедемоняне его нарушили, то и мир для всех нарушен.
Считая намерения ѳивян подозрительными, платейцы постоянно держали в городе крепкую стражу, а те, которые жили подальше от середины города, не во всякую пору дня ходили даже на свои поля, и выбирали для этого время народных собраний в Ѳивах, на которые, как им было известно, сходились все ѳивяне, и совещались всегда долго, и только в такое время платейцы могли спокойно заниматься полевыми работами. (6) Но однажды Неокл, бывший тогда ѳивский виотарх, знавший зоркость платейцев, приказал всем ѳивянам явиться в народное собрание с оружием и затем тотчас повел их из Ѳив, но не по прямой дороге через равнину, а через Исии на Елевѳеры, к аттической границе, где не было даже платейского караульного, и почти в полдень явился пред платейскими крепостными воротами.
(7) Таким образом платейцы, полагавшие, что ѳивяне заняты собранием, и бывшие тогда на полях, оказались отрезанными от города, а застигнутые в городе должны были принять условия ѳивян: до заката солнца удалиться из города, мужчинам с одним платьем, женщинам с двумя.
(8) Теперь платейцы испытали совершенно иную судьбу, чем когда покорены были в первый раз лакедемонским царем Архидамом: тогда лакедемоняне принудили их к сдаче осадой, и двойной стеной держали от оставления города; теперь же ѳивяне не дали им даже войти в город. Это второе взятие Платей произошло за два года до битвы при Левктрах, когда в Аѳинах архонтом был Астей.
За исключением храмов, ѳивяне разрушили все здания. Но этот способ взятия города спас жизнь всем платейцам без исключения. Изгнанников опять приняли аѳиняне, а в последствии, когда Филипп, победив ври Херопее, поставил в Ѳивах свой гарнизон и принял другие меры для обессиления ѳивян, то и платейцы были возвращены в свой город.
2. [Окрестности]. В платейской области, под Кифероном, если повернуть немного с большой дороги направо, будут развалины Исий и Ериѳр. Эти города некогда принадлежали виотийцам; и теперь еще между развалинами Исий стоит неоконченный храм Аполлона и священный колодец, из которого в древние времена виотийцы, по их сказаниям, пили воду и получали прорицания.
(2) Если возвратиться назад на большую дорогу, то опять на правой руке находится могила, которую считают могилою Мардония. Что тело Мардоиия после битвы исчезло, это все признают, но кто его похоронил, говорят разно; известно только, что Артопт, сын Мардониев, дал большие подарки ефесцу Дионисофану и другим ионийцам, именно за то, что они заботились о погребении Мардония. — Это дорога в Платеи из Елевѳер.
(3) А если идти на Елевѳерн из Мегар, то направо будет источник и немного дальше скала, которую называют «Актеоновой», будто на этой скале спал Актеон, когда уставал на охоте, и будто в этом источнике он видел купавшуюся Артемиду. Стисихор имерийский говорит, что богиня надела на него шкуру оленя, приготовляя ему смерть от собак для того, чтобы он не женился на Семеле. (4) Но я думаю, что собаками Актеона овладело бешенство и без богини, а сделавшись бешеными, они готовы были разорвать всякого, кого ни встречали. Но в каком месте Киферона последовала смерть Пенѳея Ехионова и где после рождения положен был Эдип, никто не знает, хотя Распутье [Охнет]· — дорога, ведущая в Фокиду, на которой Эдип убил отца, известна. Гора Киферон посвящена Зевсу Киферонию; но об этом будет сказано подробнее, когда, мой рассказ дойдет до этого места.
(5) У самого входа в Платеи лежат могилы сражавшихся с мидянами. Для всех эллинов сделана одна общая могила, а для лакедемонских и аѳинских убитых есть особые гробницы и на них написаны Симонидом эпитафии. Недалеко от общей могилы эллинов стоит жертвенник Зевса Свободного [Елевѳерия]. Гробницы сделаны из меди, а жертвенник и статуя Зевса из белого мрамора. (6) И теперь еще, чрез каждые пять лет, здесь устраивается праздник свободы — Елевѳерии, на котором дают весьма большие награды за бег. Бег происходит в полном вооружении, и бегут пред жертвенником. Трофей платейской битвы поставлен эллинами, и находится в 15 стадиях за городом.
(7) В самом городе, если войти от жертвенника и статуи Зевса Елевѳерия, будет героон Платеи. Предания об этом и свои собственные соображения я уже сказал.
В Платеях есть храм Геры, достойный внимания, как по величине, так и по красоте статуй. При входе, Рея подает Крону камень, завернутый в пеленки, как будто это мальчик, которого она родила. Геру они называют Телия [Совершенная]. И стоячая статуя Геры очень велика. Обе из пентелийского мрамора, творение Праксителя. Есть там и другая статуя Геры, сидячая, творение Каллимаха. Покровительницей невест [Нимфевомена] эта богиня называется по следующему преданию.
3. Однажды Гера, рассердившись за что–то на Зевса, удалилась на Еввию. Зевс не мог уговорить ее и обратился к платейскому царю Киферону, который в мудрости не уступал никому. Он и посоветовал Зевсу сделать деревянную статую, нарядить ее, запрячь волов в колесницу и везти и сказать, что везет к себе в жены Платею, дочь Асопа. (2) Когда Зевс последовал совету Киферона, Гера узнала и тотчас явилась. Когда же она приблизилась к колеснице и сорвала со статуи одежду, то обрадовалась обману, нашедши вместо невесты статую, и помирилась с Зевсом.
В память этого примирения и совершают праздник «дедалы», — потому что в древности деревянные статуи назывались дедалами, и, мне кажется, они назывались так раньше еще, чем в Аѳинах родился Дедал, сын Паламаонов. По моему мнению, сам Дедал получил имя от этих дедалов, а не назван так при рождении.
(3) [Дедалы]. Платейский праздник дедалы бывает каждые семь лет, как говорил мне местный археолог, но на самом деле через меньшие промежутки времени; впрочем, узнать точным образом промежуток от одних дедалов до других, к сожалению, мне не удалось. (4) Совершается праздник таким образом.
Недалеко от Алалкомен есть дубовый лес с самыми большими дубами в Виотии. Туда идут пдатейцы, кладут на землю куски мяса и внимательно смотрят, не прилетят ли вороны, — на других птиц не обращают никакого внимания. Если ворон утащит кусок мяса, то затем смотрят, на какое дерево он сядет. Это дерево срубают и делают из него дедал, т. е. деревянную статую, которая тоже называется дедал. (5) Это праздник одних платейцев и называется «малые дедалы». На больших дедалах вместе с ними участвуют и виотяне, и совершают через каждые шестьдесят лет, потому что именно шестьдесят лет не происходил праздник, когда платейцы были в изгнании. (6) Ежегодно на малых дедалах делается четырнадцать деревянных статуй и эти статуи раздаются по жребию платейцам, коронейцам, ѳеспийцам, танагрейцам, херонейцам, левадийцам и ѳивянам, так как, по восстановлении Ѳив Кассандром, сыном Антигона, ѳивяне, помирившись с платейцами, участвовали в общем совете и стали отправлять на дедалы посольство для жертвоприношений, — а незначительные города делают для этого складчину. (7) После этого, украсивши статую возле Асопа и поставивши ее на колесницу, ставят туда же невесту; затем бросают жребий, в каком порядке должно происходить шествие, и направляют колесницы от реки к горе Киферону.
На вершине горы между тем уже воздвигнут жертвенник, который делают следующим образом: кладут большие четырехугольные брусья, прилаживая, как камни при постройке зданий, и, подняв до известной вышины, накладывают хворост. (8) Затем представители городов приносят жертвы: Гере — корову, Зевсу — быка, наполняют их вином и курениями и вместе с дедалами кладут на жертвенник и зажигают. Частные лица жертвуют кто что может; у кого средств меньше, тот жертвует что нибудь из мелкого скота. Все эти жертвы сожигаются, при чем сгорает и самый жертвенник. Пламя при этом поднимается высоко и видно на очень далеком расстоянии. Это я сам видел.
(9) Если с вершины, где стоит жертвенник, сойти и пройти около 15 стадий, будет пещера киферонских нимф, называемая Сфрагидион. По преданию, в древние времена здесь, будто бы, нимфы предсказывали будущее.
4. У платейцев есть храм Аѳины, по прозванию, Ареи, построенный из той добычи, которую аѳиняне выделили им после Мараѳонской битвы. Статуя Аѳины деревянная с позолотой, а лицо и оконечности рук и ног из пентелийского мрамора. По величине, она мало чем уступает медной статуе в акрополе, которую и аѳиняне посвятили в память той же битвы. Фидий делал статую и для платейцев. (2) В храме есть картины: Полиглота — Одиссей, истребивший женихов, и Онасия — первый поход аргивян на Ѳивы. Эти картины нарисованы на стенах передней части храма. У ног статуи — изображение Аримниста, который вел платейцев в битве с Мардонием и еще раньше при Мараѳоне.
(3) В Платеях есть еще храм Димитры, по прозванию, Елевсинии, и памятник Лиита. Из всех вождей, которые водили виотян под Трою, один этот Лиит возвратился домой. Источник Гаргафия был засыпан персидской конницею Мардония, потому что оттуда пило сопротивлявшееся эллинское войско; впоследствии платейцы исправили, и вода опять явилась.
(4) На дороге из Платей в Ѳивы течет речка Оероя. По преданию, это была дочь Асопа. Если, не переправляясь через Асоп, обратиться вниз по течению и идти вдоль по берегу стадий 40, будут развалины Скола между которыми есть неоконченные храмы Димитры и Коры с неоконченными статуями этих богинь, Асоп и теперь еще отделяет Платеиду от Ѳиваиды.

[Ѳивы]

5. [История города]. По преданию; первые в Ѳиваиде поселились ектины, и царем ектинов был природный житель Огиг, — оттого у многих поэтов Ѳивы называются «Огигии», — и эти люди, будто бы, погибли от моровой язвы, а после них в Ѳиваиде поселились ианты и аоны, как мне кажется, виотийские племена, а не пришлые люди. Когда прибыл Кадм с финикийским войском, ианты были побеждены и в следующую ночь бежали, а аонам Кадм, по их просьбе, позволил остаться и жить вместе с финикийцами. (2) Аоны тогда жили в деревнях, а Кадм основал город, который и теперь еще называется Кадмеей.
Когда впоследствии город увеличился, Кадмея сделалась крепостью для расположенных внизу её Ѳив. Брак Кадма был весьма знаменит, если только он действительно женился на дочери Афродиты и Арея, как говорит эллинское предание; дочери тоже доставили ему славу: Семела была супругою Зевса, а Ино сделалась морской богиней. (3) При Кадме весьма сильны были спарты: Хфоний, Иперинор, Пелор, Удей и Ехион: последнего, как выдававшегося особенным геройством, Кадм удостоил быть своим зятем. О происхождении этих спартов я не мог розысках, и потому соглашаюсь с преданием, что они получили название от своего происхождения. Когда Кадм переселился к иллирийцам и к так называемым иллирийским енхелейцам, царство перешло к сыну его Полидору.
(4) Сын Ехиона Пенѳей имел силу и сам по себе, вследствие знатности своего происхождения, и как близкий человек к царю, но слишком зазнался, оскорбил бога Диониса и за это был наказан этим богом; У Полидора был сын Лавдак, которого Полидор, умирая, оставил еще малолетним и потому опеку над ним и над царством поручил Никтею. (5) Что потом случилось, т. е. какова была смерть Никтея и как заботы о мальчике и управление ѳивянами перешли к брату Никтея Лику, изложено в описании Сикионии. Когда Лавдак подрос, Лик возвратил ему царство; когда же и Лавдак скоро после этого скончался, Лик опять сделался опекуном сына Лавдакова, Лаия.
(6) Во время второго опекунства Лика, возвратились Амфион и Зиф и привели с собой войско. Тогда Лаия скрыли те, кому было важно, чтобы род Кадма не остался без представителя, н0о Лик был побежден этими сыновьями Антиопы, которые и воцарились, соединили нижний город с Кадмеей и, породнившись с Ѳивой, назвали город Ѳивами. (7) Рассказ мой подтверждает Гомер в Одиссее: —
Которые основали город семивратной Ѳивы.
С башнями, так как без башен не могли
Они жить в обширной Ѳиве, хотя оба были сильны.
Но что Амфион пел и воздвиг стены своей лирой, о том Гомер ни слова не говорит в своей поэме. Действительно, Амфион славился музыкой, потому что, вследствие родства с Танталом, знал лидийскую гармонию, и к четырем прежним придумал еще три новые струны, (8) а сочинитель поэмы «к Европе» 8 уже говорит, что Амфион первый ввел в употребление лиру, научившись у Ерма, и что он своей игрой привлекал животных и даже камни. Византиянка Миро, писавшая поэмы и элегии, говорит, что Амфион первый воздвиг жертвенник Ерму и за то получил от него лиру. Еще говорят, что Амфион в аду терпит наказание за то, что и он произнес оскорбительные слова против Лито и детей ее. О наказании Амфиона упоминается в поэме «Миниада», (9) в которой говорится одинаково об Амфионе и фракийце Ѳамириде.
Что касается рода Амфиона и Зифа, то первый пресекся от моровой язвы; сын Зифов по ошибке убит был матерью, а сам Зиф умер от горя, и таким образом ѳивяне возвели на престол Лаия. (10) Царь Лаий, женатый на Иокасте, получил в Делфах предсказание, что смерть его последует от сына, которого ему родит Иокаста. Поэтому он новорожденного Эдипа велел выбросить. Но Эдипу суждено было убить отца, когда, он возмужал, и затем он женился на матери; но детей он не имел, как я заключаю из слов Гомера, который в Одиссее говорит:
(11) Предстала Эдипова мать Епикаста.
Страшно — преступное дело в незнаньи она совершила,
С сыном родним, умертвившим отца, сочетавшися браком:
Скоро союз святотатный открыли бессмертные людям.
Каким же образом боги «скоро открыли», если в самом деле Эдип имел от Иокасты четверо детей. Очевидно, они родились от Евригании, дочери Иперфанта, как подтверждает и сочинитель поэмы «Эдиподия». И Онат в Платеях нарисовал Евриганию, скорбящую от единоборства сыновей. (12) Полиник ушел из Ѳив, когда еще Эдип царствовал в Ѳивах: он боялся, чтобы на них не исполнилось проклятие отца. Прибыв в Аргос и женившись там на дочери Адраста, он возвратился в Ѳивы по приглашению Етеокла уже после смерти Эдипа, но по возвращении у него началась вражда с Етеоклом, и он вторично ушел в Аргос. Здесь он выпросил у Адраста войско, но погубил и себя и войско, вступив в единоборство с Етеоклом. (13) В единоборстве оба пали, и таким образом власть перешла к сыну Етеокла, Лаодаманту, за которого стал править опекун его, Креон, сын Меникея. Когда Лаодамант подрос и вступил в управление, аргивяне предприняли второй поход на Ѳивы. В сражении около Глисанта Лаодамант убил Эгиалея, сына Адрастова, но аргивяне все–таки победили, и Лаодамант с желавшими следовать ѳивянами, в наступившую ночь, удалился в Иллирию, а аргивяне взяли Ѳивы и передали сыну Полиника, Ѳерсандру. (14) Когда затем войско Агамемнона, направившееся против Трои, заблудилось во время плавания и потерпело поражение около Мисии, там и Ѳерсандр, больше всех эллинов отличившийся в битве, убит был Тилефом в долине Каика. Памятник его в городе Елее, что около Каика — камень под открытым небом на городской площади, где жители приносят ему поминальную жертву.
(15) Когда Ѳерсандр умер, а против Александра и Илиона собрали второй поход, тогда предводителем избран был Пинелей, так как Тисамен, сын Ѳерсандров, был еще молод; а когда и Пинелей пал от руки сына Тилефова, Еврипила, то царем избрали Тисамена, как сына Ѳерсандра и Димонассы, дочери Амфиарая. Гнев Еринний на Лаия и Эдипа не преследовал Тисамена, но перешел на сына его Автесиона, так что он по совету бога даже переселился к дорийцам. (16) По удалении Автесиона, царем избрала Дамасихфона, сына Офелта, внука Пинелея. У Дамасихфона был сын Птоломей, а у Птоломея Ксанф, которого убил в единоборстве Андрапомн, но не по правде, а хитростью. С тех пор ѳивяне признали за лучшее управляться несколькими лицами, а не ставить все в зависимость от одного человека.
6. Из удач и неудач ѳивян в бурях войн наиболее выдающимся я считаю следующее. В войне с платейцами из–за границ, ѳивяне понесли поражение от аѳинян, защищавших Платеи. Второе поражение при Платеях нанесли им тоже аѳиняне, когда оказалось, что ѳивяне вместо эллинов предпочли держаться царя Ксеркса. (2) Впрочем этой вине подлежит не весь народ, так как Ѳивы тогда управлялись олигархией, а не по древнему устройству. Если бы варвар пришел в Элладу, когда в Аѳинах правил Писистрат или его сыновья, то наверное и аѳиняне подпали бы обвинению в мидофильстве.
(3) В последующие времена, ѳивянам досталась победа над аѳинянами при танагрском Дилии, при чем погиб аѳинский полководец Иппократ, сын Арифрона, с большой частью войска. К лакедемонянам, с самого отступления мидян, до войны пелопоннесцев с аѳинянами, Ѳивы относились дружелюбно, но когда война кончилась и аѳинский флот был уничтожен, ѳивяне, немного спустя, вместе с коринѳянами втянулись в войну с лакедемонянами. (4) Побежденные в битвах около Коринѳа и при Коронее, ѳивяне в свою очередь при Левктрах одерживают знаменитейшую победу, какая только была у эллинов над эллинами, и затем уничтожают поставленных лакедемонянами по городам декадархов и изгоняют спартанских наместников. Затем ѳивяне десять лет сряду вели фокейскую войну, которая у эллинов называется священной.
(5) В описании Аттики я уже сказал, что поражение при Херонее было несчастьем для всех эллинов; для ѳивян оно было особенно тягостно, так как в Ѳивах поставлена была македонская стража. Когда Филипп умер и власть над македонянами перешла к Александру, ѳивянам вздумалось изгнать эту стражу. Им и удалось, но бог наперед уже указывал им приближающуюся гибель: в храме Димитры Фесмофоры явилось предзнаменование, совершенно противоположное тому, какое было пред сражением при Левктрах. (6) Тогда пауки затянули двери храма белой паутиной, а при наступлении Александра Македонского — черной. Говорят, что и в Аѳинах, за год до нашествия Суллы, причинившего столько бедствий, вместо дождя бог послал золу.
7. Выгнанные Александром из города, ѳивяне были приняты в Аѳинах и возвратились при Кассандре, сыне Антипатра. При восстановлении Ѳив, наибольшие усердия и помощи оказали аѳиняне; помогали также мессиняне и аркадяне из Мегалополя.
(2) Мне кажется, Кассандр восстановил Ѳивы главным образом из ненависти к Александру. Он до того дошел, что истребил весь дом Александра: Олимпиаду выдал озлобленным македонянам, чтобы побили камнями, а сыновей Александра — Иракла от Варсины и Александра от Роксаны убил ядом. Впрочем, он и сам несчастливо окончил жизнь: получил водяную болезнь, от которой еще при жизни в нем появились черви.
(3) Из сыновей его Филипп скоро после того, как принял власть, умер от скоротечной чахотки; наследовавший Антипатр убил свою мать Фессалонику, дочь Филиппа Аминтова и Никасиполиды, и убил за то, будто бы она более покровительствовала младшему сыну Кассандра, Александру. Последний низвергнул брата Антипатра, привлекши на свою сторону Димитрия, сына Антигонова, и таким образом отомстил за смерть матери, но оказалось, что он нашел себе не союзника, а собственнного убийцу. Такую кару понес Кассандр· по вине какого–то бога.
(4) При Кассандре ѳивянам восстановлены были все прежние границы; но и после этого их не оставляли великие бедствия. Когда. Мифридат начал войну с римлянами, ѳивяне присоединились к нему, как мне кажется, единственно из дружбы к аѳинскому народу, но, после вторжения Суллы в Виотию, страх овладел ѳивянами: они тотчас переменили свое решение и обратились к дружбе с римлянами. (5) Однако Сулла отнесся к ним очень строго: употреблял разные меры для обвинения их и наконец отнял половину земель под следующим видом. Начав войну против Мифридата, он нуждался в деньгах, и для этого забрал все драгоценные пожертвования в Олимпии, Епидавре и Делфах, сколько там осталось от фокейцев, и этим заплатил войску, а богов за отнятые сокровища вознаградил половиною земель Ѳиваиды. (6) Впоследствии, по милости римлян, ѳивяне получили отнятую землю обратно, но истощение их было уже крайнее. В мое время весь нижний город кроме храмов был пуст: жили только в акрополе, который уже называется не Кадмеей, а Ѳивами.
8. [Потнии]. Если перейти реку Асоп, на расстоянии ровно десяти стадий от города, будут развалины Потний и там роща Димитры и Коры. Статуи в протекающей мимо реке — называют богинями. В известное время совершают и другие обряды, которые там приняты, и в так называемые «мегары» пускают поросят. Утверждают, что свиньи эти через год в тот самый день появляются в Додоне; — но вряд ли кто этому поверит. Там есть также храм Диониса Эговола (коз поражающего): (2) потому что однажды, во время жертвоприношения, жители в опьянении дошли до такого буйства, что убили жреца Диониса. Убийцы тогда же наказаны были моровой язвой, а из Делф пришло приказание приносить в жертву Дионису подрастающего отрока; но несколько лет спустя бог потребовал уже козу вместо мальчика. В Потниях показывают также колодец. Говорят, тамошние кобылы, напившись воды из этого колодца, приходят в бешенство.
(3) Если из Потний идти в Ѳивы, направо будет небольшая ограда, за которой стоят колонны. Говорят, там земля поглотила Амфиарая, и будто бы ни одна птица не садится на этих колоннах, а травы тамошней не ест ни домашнее, ни дикое животное.
4 [Достопримечательности Ѳив]. Древняя ѳивская стена во всей окружности имела семь ворот, которые, впрочем, сохранились и до сих пор. Названия их, как я узнал, были: одни от Илектры, сестры Кадма; Притиды от Приты, одного из ѳивян, — но время и род его я не мог разыскать; Ниисты названы будто бы от того, что в этих воротах Амфион открыл струну, которую называют «нита». Затем я слышал, что ворота Ниисты названы по имени Ниида, сына Зифа, брата Амфионова. (5) Далее ворота Кринеи; Ипсисты названы но следующему преданию — около ворот Ипсист есть храм Зевса Ипсиста. Следующие затем ворота называют Огигии, последний — Омолоиды, как видно, название новейшее; а Огигии — древнейшее.
(6) Название Омолоиды произошло будто бы вот от чего. Когда ѳивяне побеждены были аргивянами в битве при Глисанте, то многие вместе с Лаодамантом, сыном Етеокла, ушли в Иллирию, но некоторые побоялись идти к иллирийцам и направились в Фессалию, где поселились на горе Омоле, самой плодородной и хорошо орошаемой местности, (7) а когда Ѳерсандр, сын Полиника, призвал их обратно на родину, то те ворота, через которые произошло их вступление, по имени горы Омолы, назвали «Омолоиды».
Если идти в Ѳивы из Платей, то нужно входить чрез ворота Илектры. Здесь, по преданию, молния убила Капанея, сына Иппона, когда он делал отчаянное нападение на стену.
9. Война, которую вели аргивяне против ѳивян, по моему мнению, самая замечательная из всех эллинских междоусобных войн в героические времена, потому что, напр,, война елевсинцев с аѳинянами, или ѳивян с минийцами, требовала небольших переходов, и одна битва решала дело, и затем тотчас приступали к переговорам и соглашению. (2) Но аргивское войско пришло в средину Виотии из самой средины Пелопоннеса, и Адраст имел соратников не только из Аркадии, но и из Мессинии. Точно также, и к ѳивянам пришли наемники из Фокеи и из минийской страны, именно, флегии. В происшедшей при Исмении битве ѳивяне побеждены были и бежали в крепость, и так как пелопоннесцы не умели осаждать крепостей, (3) то приступы их были более храбрые, чем умелые, и ѳивяне сталкивали их со стены, убивали, а после и совсем перебили, напавши на смешавшихся, так что погибло все войско, кроме одного Адраста. Но и для ѳивян это дело стоило больших потерь; потому–то и называют победу, соединенную с гибелью победителей, «Кадмейской победой».
(4) Немного лет спустя, на Ѳивы пошли вместе с Ѳерсандром «епигоны», как их называют эллины. Известно, что и за ними следовало не только аргивское войско, но также коринѳяне и мегаряне, приглашенные к союзу. Ѳивянам тоже помогали соседи, так что битва при Глисанте с обеих сторон, была, ожесточенная. (5) Из ѳивян одни тотчас, как потерпели поражение, бежали вместе с Лаодамантом, другие сдались после осады. Об этой войне есть целая поэма «Ѳиваида». Каллин, упоминая об этом стихотворении, называет автором ее Гомера; это подтверждают и другие лучшие писатели. Я тоже ставлю эту поэму на первом месте после Илиады и Одиссеи. — Этих упоминаний о войне, которую аргивяне и ѳивяне вели из–за сыновей Эдипа, кажется, достаточно.
10. Не далеко от этих ворот находится полиандрия — общая могила всех тех, кому пришлось умереть в битве против Александра и македонян. Недалеко отсюда показывают местность, где, по преданию, если только это правда, Кадм посеял зубы дракона, убитого им при источнике, и из зубов выросли люди.
(2) Направо от ворот холм, посвященный Аполлону. Холм и бог называются Исминием, оттого что там мимо протекает речка Исминий. При входе в храм стоять мраморные Ерм и Аѳина, называемые пронаи (предхрамные). Статуя Ерма, говорят, творение Фидия, Аѳины — Скопы. Затем идет самый храм. Статуя бога по величине равна той, что в Вранхидах; по виду тоже не отличается. Кто из этих статуй видел одну и знает художника, для того не трудно, увидя другую, узнать такое же произведение Канаха. Различие состоит только в том, что вранхидская статуя из меди, а Исминий из кедрового дерева.
(3) Там есть камень, на который будто бы садилась Манто, дочь Тиресия. Он лежит перед самым входом, и до сих пор носит название «седалище Манто». Вправо от храма каменные статуи Иниохи и Пирры, будто бы, дочерей Креонта, который управлял Ѳивами, будучи опекуном Лаодаманта, сына Етеоклова.
(4) А вот что при мне еще делалось в Ѳивах. Жрецом в храм Аполлона Исминия избирают отрока из знатного дома, красивого, без всяких телесных недостатков; избирают на год, и он называется дафнофор (лавроносец), потому что должен носить венок из лавровых листьев. Не могу сказать, все ли дафнофоры должны жертвовать богу медный треножник, или кто может; думаю, не все, так как я видел немного треножников: видно, жертвуют только те, кто побогаче. Самый замечательный треножник по своей древности и по славе жертвователя — дар Амфитриона в честь бывшего дафнофора Иракла.
(5) За Исминием есть источник, но преданию, посвященный Арею, который поставил дракона быть стражем источника. У этого источника находится могила Ксанфа, — Ксанф, говорят, был, сын Океана, брат Мелии, похищенной Аполлоном. Когда отец послал его отыскать похищенную сестру, он нашел ее у Аполлона, но не мог отнять силой и осмелился поджечь святилище Аполлона — так называемый «Исминий», и бог, по словам ѳивян, застрелил его там, где и теперь его могила. (6) Аполлон будто бы имел от Мелии двух сыновей: Тинера и Исминия; первому дал дар прорицания, а от Исминия получила название речка, которая, впрочем, не была безименна, и до появления у Аполлона сына Исминия называлась Ладон.
11. Налево от ворот, которые называются Илектры, развалины дома, где, по преданию, жил Амфитрион, когда изгнан был из Тиринѳа за убийство Илектриона. Между развалинами и теперь еще можно видеть чертог Алкмины. Этот чертог, будто бы, построили Амфитриону Трофоний и Агамид, и там, будто бы, была такая надпись:
«Амфитрион, желая ввести сюда супругу свою Алкмину, приготовил сей чертог, а строил анхасиец Трофоний и Агамид».
(2) Такова была надпись, по словам ѳивян. Показывают также могилу сыновей Иракла от Мегары, но о смерти рассказывают совсем не так, как говорится в поэмах Стисихора, из Имеры, и Паниасия. Ѳивяне говорят еще: Иракл в своем бешенстве наверное убил бы и Амфитриона, если бы ему не был нанесен удар камнем, отчего он заснул; а бросила в него камень Аѳина. Этот камень называют «Софронистир».
(3) Там есть рельефы женщин, но изображения довольно неясны. Ѳивяне этих женщин называют «фармакиды», и говорят, что они посланы были Герой, чтобы помешать родам Алкмины; и действительно мешали, но дочь Тиресия, Историда, придумала хитрость: из того места, откуда могли слышать фармакиды, она закричала, как будто Алкмина уже родила. Те поверили и ушли, а Алкмина родила.
(4) там есть ираклион и две статуи Иракла: одна из белого камня, называемая Промах, произведение ѳивян: Ксенокрита и Еввия; другую, древнюю, деревянную ѳивяне приписывают Дедалу; и мне кажется, что это верно.
Последнюю, говорят, посвятил сам Дедал в благодарность за следующее благодеяние. Когда он бежал из Крита, построив себе и своему сыну Икару небольшие лодки, и приделав к пим паруса, — что тогда впервые было изобретено, — то сам Дедал, как умевший пользоваться двигательной силой ветра, опередил весельные корабли Миноса, и спасся; но Икар управлял недостаточно хитро: у него лодка опрокинулась, и он утонул и волны вынесли его на безыменный тогда остров возле Самоса, где в это время находился Иракл. Он узнал труп и похоронил его там, где и доныне еще есть небольшая насыпь на возвышенности, вдающейся в Эгейское море. От этого Икара получил название остров и окружающее море.
(6) На карнизах храма Пракситель представил ѳивянам большую часть так называемых двенадцати подвигов Иракла; недостает только охоты за стимфальскими птицами и очищения Илийской страны, а вместо этого представлена борьба с Антеем. Фрасивул, сын Лика, и аѳиняне, вместе с ним свергнувшие власть тридцати тираннов, — нападение последовало из Ѳив, — посвятили в сей ираклион Аѳину и Иракла — колоссальные рельефные изображения из пентелийского мрамора, произведения Алкамена. (7) К ираклиону примыкают гимнасия и стадион, и носят названия того же Иракла.
За камнем «Софрониотиром» есть жертвенник Аполлона, с именем Сподия (Пепельного), сделанный из пепла жертвенных животных. Там происходит гадание по звуку голоса (клидоны). Это гадание, как мне известно, особенно в употреблении в Смирне, где за городом, около городской стены, есть даже храм клидонов.
12. В древности Аполлону Сподию ѳивяне жертвовали быков, но однажды, когда наступил праздник и нужно было приступить к жертве, посланные за быком не явились; поэтому в жертву принесли вола из первой попавшейся колесницы: с тех пор принято жертвовать рабочих волов. Рассказывают еще такое предание: когда, Кадм возвращался из Делф и шел по фокейской дороге, проводником его была корова, а корова эта была куплена у пастухов Пелагонта, и на обоих боках имела белый знак, похожий на круг полной луны, (2) а по указанию бога, Кадм и его дружина должны были поселиться там, где корова устанет и ляжет, — и ѳивяне показывают и это место. Там есть под открытым небом жертвенник и статуя Аѳины. По преданию, статую воздвигнул Кадм. Если кто предполагает, что Кадм прибыл в ѳивскую страну из Египта, а не из Финикии, то такому предположению противоречив имя этой Аѳины: ее называют финикийским словом Огга, а но египетским Саис.
(3) По словам ѳивян, там, где в наше время в ѳивском акрополе находится площадь, в древности стоял дом Кадма, и между тамошними развалинами показывают чертог Армонии и чертог, приписываемый Семеле. Последний заперт и по настоящее время и остается недоступным для входа. Для тех эллинов, которые верят, что на свадьбе Армонии пели музы, на городской площади указывают место, где будто бы пели богини. (4) Есть еще предание, будто вместе с молнией, ударившей в чертог Семелы, с неба упал кусок дерева, а Полидор оправил это дерево медью и назвал Дионисом Кадмейским. Там же статуя Диониса; вся она сделана Онасимидом из целого куска меди; Кадма изваяли сыновья Праксителя.
(5) Есть там статуя Пронома, увлекавшего всех игрой на флейте. Прежде флейтисты употребляли флейты трех родов: на одних играли дорические мотивы, иначе устроены были флейты для фригийской гармонии, а лидийские звуки игрались на других флейтах. Проном был первый, придумавший флейту, удобную для всякой гармонии, и первый играл различные мелодии на одной и той же флейте. (6) Говорят также, что и выражением лица, и движениями тела он доставлял большое удовольствие зрителям. Он же составил для халкидцев, что при Еврипе, торжественный гимн на шествие в Дилос. Таким образом, его статуя стоит здесь вместе со статуей Епаминонда, сына Полимнидова.
13. [Епаминонд]. Епаминонд происходил от предков знатного рода, но, по богатству, отец его стоял ниже обыкновенного ѳивянина. Несмотря на то, Епаминонд в детстве весьма тщательно усвоил все ѳивское образование, и, когда подрос, учился у Лисия, родом из Тарента, следовавшего учению самосского философа Пиѳагора. Во время войны лакедемонян с мантинейцами, рассказывают, Епаминонд вместе с другими был отправлен из Ѳив на помощь лакедемонянам, и в битве с крайней опасностью собственной жизни спас покрытого ранами Пелопида. (2) Впоследствии был послан в Спарту, когда лакедемоняне пригласили эллинов для принятия известного Анталкидова мира. Здесь, на предложение Агесилая, чтобы виотийские города давали клятву в соблюдении договора каждый город отдельно, сам за себя, Епаминонд отвечал: «Это будет тогда, когда мы увидим, что и ваши периики клянутся каждый город сам за себя».
(3) Когда началась война между лакедемонянами и ѳивянами, и лакедемоняне шли на Ѳивы с собственными силами и с союзниками, Епаминонд с частью войска стал за Кифисидским озером, ожидая, что пелопоннесцы вступят с этой стороны; но лакедемонянский царь Клеомврот направился на Амврос в Фокиде. Там, убив Херея, который был поставлен для охранения теснин, и других ѳивян, бывших с Хереем, Клеомврот прошел теснины и вступил в Виотию, в Левктры.
(4) Здесь Клеомврот и все лакедемонское войско получили такое предзнаменование. Лакедемонские цари брали с собой во время походов стадо мелкого скота, особенно овец, как для жертвоприношений, так и для предзнаменований перед битвою. Впереди такого стада на пути всегда шли козы, которых пастухи называют приовечниками [катиадами]. И вот тогда в стадо ворвались волки и, не причинив никакого вреда овцам, разорвали приовечников. (5) Говорят также, что здесь на лакедемонян пала месть дочерей Скедаса. Скедас жил некогда в окрестностях Левктр, и имел двух дочерей: Молпию и Инно. Они уже были в зрелом возрасте, когда лакедемоняне Фрурархид и Парѳений совершили над ними зверское насилие, и девушки, считая невыносимым для себя этот позор, повесились; а Скедас, — он ходил в Лакедемон, но никакого удовлетворения не получил, — по возвращении в Левктры заколол себя мечем.
(6) Тогда Епаминонд принес поминальные жертвы Скедасу и его дочерям и дал обет бороться с врагами столько же за отомщение этой обиды, сколько и за спасение ѳивян. Мнения виотархов не только были не одинаковы, но совершенно расходились. Епаминонд, Малгид и Ксенократ предлагали немедленно сразиться, но Дамоклид, Дамофил и Симангел говорили, что сперва нужно вывести женщин и детей в Аттику, потому что придется приготовиться к осаде. Таковы были мнения шести полководцев. (7) Но когда к мнению Епаминонда и его единомышленников присоединился седьмой виотарх, охранявший киферонское ущелье и теперь возвратившийся в стан ѳивский, — имя его было Вакхилид, — тогда и все согласились немедленно решить дело боем. (8) Некоторые виотийцы возбуждали сильное подозрение Епаминонда, особенно ѳеспийцы. Боясь, чтобы в решительную минуту они не изменили, Епаминонд предоставил желающим уйти из стана домой, и таким образом удалились все до одного ѳеспийцы и другие виотийцы, которые питали вражду к ѳивянам.
(9) Когда началась битва, союзники лакедемонян, раньше уже недовольные ими, очень ясно выказали свою ненависть тем, что нс желали оставаться на месте и отступали во всех местах, где на них наступали ѳивяне; но лакедемонян и ѳивян уравнивало; первых — приобретенная опытность и стыд уронить славу Спарты, ѳивян неминуемая гибель их отечества, жен и детой. (10) Когда же были убиты лакедемонские полководцы и с ними царь Клеомврот, лакедемоняне увидали необходимость, при всей крайности, не отступать, так как у лакедемонян считается величайшим позором оставить тело царя в руках врагов. (11) Оттого–то ѳивяне и одержали самую блестящую победу, какая только когда либо доставалась эллинам над эллинами.
На другой день лакедемоняне желали похоронить своих убитых и отправили глашатая к ѳивянам; по Епаминонд, зная, что лакедемоняне всегда скрывают свои потери отвечал, что сперва дозволит убрать убитых их союзников, и тогда уже пусть лакедемоняне хоронят своих. (2) Так как ив союзников одни вовсе не имели убитых, у других потеря была самая ничтожная, то лакедемоняне не только хоронили своих, но и обнаружили, что все лежавшие были спартиаты. Из ѳивян и остававшихся с ними виотян убито было 147 человек, а одних лакедемонян больше.
14. Тотчас после битвы, Епаминонд позволил остальным пелопоннесцам разойтись по городам, но лакедемонян держал в Левктрах, и только когда узнал, что городские спартиаты идут поголовно на помощь своим в Левктры, позволил им уйти на известных условиях. «Лучше будет, сказал он, если мы перенесем войну из Виотии в Лакедемон».
(2) Тогда ѳеспийцы, принимая в соображение древнюю вражду к ним ѳивян и настоящую удачу, признали за лучшее совсем оставить город и удалиться в Керисс, а Керисс — укрепленное место в ѳеспийской области, куда они и раньше уже спасались во время нашествия фессалийцев. (3) Тогда фессалийцы, нс видя никакой надежды взять Керисс силою, ходили к Делфийскому богу и получили такой ответ:
«О Левктрах тенистых я думаю и Алисийской земле;
В мыслях у меня и несчастные дочери Скедаса.
Туда приближается битва, которая будет стоит много слез.
Её никто из смертных не предвидит, пока славный цвет юношества
Дорян не погибнет, когда наступит роковой день.
Тогда только Керисс будет взят, а более никогда».
(4) Теперь Епаминонд овладел Кериссом, изгнал скрывшихся там ѳеспийцев и затем поспешил в Пелопоннес, куда настоятельно его звали аркадяне; в Пелопоннесе ому охотно предложили союз и аргивяне. Здесь Епаминонд опять соединил в старом городе жителей Мантинеи, которые расселены были Агисиполидом отдельными поселками; затем предложил аркадянам уничтожить маленькие и слабые их городки, и помог создать один общий город, который и теперь называется Мегалополь.
(5) Между тем срок виотархии Епаминонда истек, а если кто продолжил власть, подлежал смертной казни, но Епаминонд нарушил этот закон, как неприменимый к современным обстоятельствам: остался виотархом, и пошел с войском на Спарту; и так как Агисилай не вышел на битву, то Епаминонд отправился восстановлять Мессину. И так, основатель нынешней Мессины был Епаминонд, о чем я уже изложил в описании Мессинии.
В это время ѳивские союзники рассеялись по лаконской стране и грабили, и это побудило Епаминонда отвести ѳивян назад в Виотию. Когда он с войском находился у Лехея и нужно было пройти узкую, трудную часть дороги, на ѳивян напал Ификрат, сын Тимофеев, с аѳинскими пелтастами и другими войсками. (6) Епаминонд прогнал напавших и пошел на Аѳины. Но Ификрат удерживал аѳинян от битвы; поэтому и Епаминонд отступил и возвратился в Ѳивы.
Рассказывают, что в Ѳивах некоторые хотели присудить его к смертной казни за самовольное продление власти виотарха, но избранные для этого судьи отказались даже судить Епаминонда.
15. После этого, фессалийский владетель Александр вероломно и насильно заключил в оковы посетившего его Пелопида. Так как Пелопид раньше считался личным другом Александра, а Александр считался другом всего ѳивского народа, то за это оскорбление ѳивяне тотчас объявили поход против Александра, и предводителем назначили Клеомена, которому, как тогдашнему виотарху, подчинили войско, так что Епаминонду пришлось стать в ряды простых воинов. (2) Когда войско было уже за Фермопилами, там в неудобной местности из засады напал Александр. В этом безвыходном положении все войско избрало предводителем Епаминонда: виотархи сами уступили ему власть. Александр не осмелился входить в бой и отпустил Пелопида.
(3) Во время отсутствия Епаминонда, ѳивяне изгнали орхоменян. Епаминонд считал это изгнание великим несчастьем для ѳивян, и говорил, что если бы был тогда в Ѳивах, ѳивяне такого насилия никогда, не допустили бы. (4) Когда его опять избрали виотархом и он опять отправился с войском в Пелопоннес, то в битве при Лехее победил лакедемонян и вместе с ними ахейских пеллинцев и тех аѳинян, которых привел Хаврий. В Ѳивах был обычай всех военнопленных отпускать за выкуп, а виотийских беглецов наказывать смертью; но Епаминонд, взявши сикионский городок Ѳивию, где было множество виотийских беглецов, отпустил всех пленных, указав жить одним в одном, другим в другом городе, как кому пришлось.
(5) Явившись с войском под Мантинею, он и там победил, но сам пал от руки аѳинянина. В Аѳинах, на картине конной битвы, убивающим Епаминонда представлен Грилл, сын того Ксенофонта, который участвовал в походе Кира против Артаксеркса и привел эллинов назад к морю.
(6) На статуе Епаминонда есть надпись, в которой между прочим говорится, что Епаминонд был основатель Мессины и что эллинам чрез него досталась свобода. Вот эта надпись:
По замыслам нашим Спарта утратила славу,
Священная Мессина по времени получила своих чад,
Ѳивы чрез оружие прославились великим городом,
И вся Эллада получила свободу и свои законы.
Такие совершил Епаминонд славные подвиги.
16. [Достопримечательности]. Недалеко от статуи Епаминонда, храм Аммона; статуя бога пожертвована Пиндаром, сделана Каламидом. Пиндар послал гимн и в Ливию аммонийцам для Аммона. Этот гимн и в моё еще время находился на треугольной колонне около жертвенника, воздвигнутого Аммону Птолемеем, сыном Лага. За храмом Аммона так называемая «ионоскопия (птицегадалище) Тиресия», а недалеко оттуда храм Тихи. (2) Там Тиха несет юного Плутоса. По словам ѳивян, руки и лицо статуи делал аѳинянин Ксенофонт, остальное ѳивянин Каллистоник. Очень умно придумано положить Плутоса (богатство) на руки Тихи [счастью], как матери, или кормилице; также умно представил и Кифисодот, изобразивший в Аѳинах Богатство на руках Мира (Ирины).
(3) У ѳивян есть такие древние статуи Афродиты, что их считают принесенными еще Армонией, и говорят, будто они сделаны из деревянных украшений, бывших на передней части кораблей Кадма. Этих статуй три: одну называют Уранией, другую Пандимос, третью Апострофия. Эти названия Афродиты дала Армония: (4) Урании от чистой любви, чуждой похоти, Пандимос от чувственных деяний, Апострофии — чтобы отклоняла человеческий род от незаконных желаний и преступных дел. Армонии было известно много преступлений этого рода, совершенных у варваров и у эллинов и описанных после в поэмах, напр. о матери Адониса, о Федре, дочери Миноса, о фракийце Тирее и т. п. (5) Храм Димитры Фесмофоры, по преданию, некогда был жилищем Кадма и его потомков. Статуя Димитры видна только по грудь. Там же сложены и медные щиты, принадлежавшие лакедемонским предводителям, павшим при Левктрах. (6) Около так называемых Притидских ворот находится театр, а у самого театра храм Диониса, по прозванию, Лисия [освободителя], оттого что, когда однажды фракийцы вели в Алиартию взятых в плен ѳивян, бог Дионис освободил их и дал им возможность умертвить спавших фракийцев. Другая статуя по словам ѳивян, Семелы. Этот храм открывается один раз в год в определенные дни. (7) Затем там есть развалины дома Лика и могильный памятник Семелы; а могилы Алкмины нет, так как, но их словам, Алкмина после смерти превратилась в камень, — но этому сказанию противоречит мегарское сказание. Вообще предания эллинов противоречат одно другому. Там же могильные памятники детям Амфиона — отдельно сыновьям и отдельно дочерям.
17. Недалеко оттуда храм Артемиды Евклии. Статуя богини — произведение Скопы. Внутри храма, говорят, похоронены дочери Антипина: Андроклея и Алкида. Рассказывают, что когда должна была произойти битва между ѳивянами, под предводительством Иракла, и орхоменянами, пришло прорицание, что ѳивяне победят, если кто из знаменитейшего рода решится наложит на себя руки. Антипин, который больше всех славился предками, не желал умереть за народ, и на это решились его дочери: убили себя; за это их почтили.
(2) Перед храмом Артемиды Евклии стоит лев, сделанный из мрамора. По преданию, его поставил Иракл после победы над орхоменянами и царем их Ергином Клименовым. Близко стоят: Аполлон Вондромий и так называемый Ерм Агорей, тоже дары Пиндара. Место костра детей Амфиона почти в полустадии от их могил, зола от их костра есть еще и теперь. (3) Подле дома Амфитриона две мраморные статуи, которые приписывают Аѳине, по прозванию, Зостирии (опоясывающей), потому что он, будто бы, здесь надел вооружение, готовясь к битве с еввийцами и Халкодонтом. А надеть латы древние называли «опоясаться»; Гомер, говоря, что Агамемнон поясом походил на Арея, хочет указать на сходство их вооружения.
(4) У Зифа и Амфиона общий могильный памятник — небольшая земляная насыпь. Из этой насыпи жители Тиѳореи в Фокиде всегда стараются украсть земли, когда солнце проходит чрез созвездие быка, потому что, если они тогда положат этой земли на могилу Антиопы, то на тиѳорейской земле будет урожай, а на ѳивской не будет. (5) Потому тогда и ѳивяне стерегут эту могилу. Это верование основано на предсказаниях Вакида, между которыми есть и такое:
«Когда тиѳореец на гроб Амфиону и Зифу
Совершит возлияние с медом для умилостивления,
В ту пору как бык согревается силою солнца,
Тогда береги город от неотразимой грядущей беды:
Исчезнут в нем полевые плоды,
Если возьмут земли и положат на могилу Фока·.
(6) Вакид сказал «мигилу Фока» на таком основании: жена Лика из всех богов наибольше почитала Вакха; поэтому, когда ее постигла известная судьба, как говорит предание, Дионис разгневался на Антиопу, — крайности в наказаниях всегда ненавистны богам: Антиопа сошла с ума, и в этом сумасшествии бродила по всей Элладе, пока ее встретил Фок, сын Орнитиона, внук, Сисифа. Этот Фок излечил ее и женился. Поэтому Антиопе и Фоку сделана общая могила.
(7) Камни на могиле Амфиона, положенные внизу и совершенно необтесанные, говорят, будто бы те самые, которые шли на звуки струп Амфиона. В этом же роде рассказывают об Орфее, которого игра на кифаре, будто бы, привлекала диких зверей.
18. [Окрестности]. Чрез Притидские ворота дорога ведет в Халкиду. Здесь, на большой дороге, показывают могилу Меланиппа, очень умного ѳивского военачальника. Во время аргивского похода этот Меланипп, говорят, убил Тидея и Микистея, одного из братьев Адраста: но и сам был убит Амфиараем.
(2) Здесь же лежат три необтесанные камня. Ѳивские археологи утверждают, что там лежит Тидей, похороненный Меоном, и в доказательство приводят стих в Илиаде:
«Тидей, которого в Ѳивах скрывает насыпь земли».
(3) Рядом находятся могилы сыновей Эдипа. Я вполне верю тому, у что над ними делается, хотя сам не видел. Именно, ѳивяне рассказывают, что когда в честь так называемых героев совершаются поминальные обряды, и с ними и сыновьям Эдипа, то здесь и пламя и дым расходятся на две стороны. (4) Я готов верить этому, потому что сам видел нечто подобное. В Мисии, что за Каиком, есть городок Пионии, основателем которого называют Пионида, одного из потомков Иракла. Когда начинают совершать ему поминальную жертву, то дым сам собой выходит из могилы. Это я видел собственными глазами. Ѳивяне показывают и могилу Тиресия, в 15 стадиях от могилы сыновей Эдипа, но допускают, что Тиресий умер в Алиарте, и что у них пустая могила.
(5) В Ѳивах есть могила и Гектора, сына Приама, у так называемого источника «Эдиподии». Кости его, говорят, перенесены были из Илиона по следующему изречению:
«Ѳивяне, населяющие город Кадма,
Если хотите жить в отечестве в богатстве и счастии,
Перенесите кости Приамида Гектора в свою землю
Из Азии, и по воле Зевса чтите его, как героя».
(6) Название источника «Эдиподия» произошло оттого, что, будто бы, Эдип в нем омыл кровь после отцеубийства. У этого источника могила Асфодика, того самого, который, по словам ѳивян, убил в битве с аргивянами Парѳенопея, сына Талаева; но в поэме «Ѳиваида» виновником смерти Парѳенопея назван Периклимен.
19. На этой большой дороге селение Тевмисс, где будто бы Зевс укрывал Европу. Другое здешнее сказание касается известной тевмисской лисицы, будто через гнев Диониса это животное выросло для истребления ѳивян, и в то время как эту лисицу хотела схватить собака, которую Артемида подарила Прокриде, дочери Ерехѳея, лисица и собака превратились в камень. В Тевмиссе есть также храм Аѳины Телхинии, но статуи нет. Судя по названию, храм Аѳины Телхинии основан телхинами, которые некогда жили на о-ве Кипре и часть которых прибыла оттуда в Виотию.
(2) Если пройти от Тевмисса 7 стадий, на левой стороне будут развалины Глисанта, а перед самым Глисантом, направо, небольшой курган, заросший диким кустарником и плодовыми деревьями. Там похоронены участники похода на Ѳивы, предпринятого Эгиалом, сыном Адраста, знатнейшие аргивяне, в том числе и Промах, сын Парѳенопея; а самому Эгиалу поставлен могильный памятник в Пагах, как я уже сказал в описании Мегары. (3) Место на большой дороге из Ѳив в Глисант, обложенное простыми камнями, ѳивяне называют «Змеиная голова». Там говорят, была какая–то змея: когда приходил Тиресий, она высунула из норы голову, а Тиресий отсек ей голову мечом. Потому это место и получило такое название.
За Глисантом возвышается гора, которая называется Ипат. На ней есть храм и статуя Зевса Ипата. Горная речка там называется Фермодонт.
Если отсюда вернуться назад в Тевмисс и идти по дороге в Халкиду, будет могила Халкодонта, который убит был Амфитрионом в битве ѳивян с еввиянами. Далее будут развалины городов Армата (Колесница) и Микалисса (Мычание). (4) Первому, по словам танагрийцев, дано название оттого, что там исчез Амфиарай с колесницей, — а не там, где указывают ѳивяне, — а Микалисс назван так, — что и все признают, — оттого что там замычала корова, которая вола Кадма и его дружину в Ѳивы. Каким образом Микалисс обезлюдел, известно из моего рассказа об аѳинянах.
В приморской стороне Микалисса есть храм микалисской Димитры, который, будто бы, каждую ночь Иракл запирает и отпирает. (5) Этот Иракл из так называемых идейских дактилов. Там показывают и такое чудо: пред ногами статуи кладут летние плоды, и эти плоды целый год остаются свежими.
Там, где Еврип отделяет Еввию от Виотии, на правой руке, храм микалисской Димитры, а немного дальше Авлида. (6) Говорят, Авлида получила название от Авлиды, дочери Огига. Там есть храм Артемиды и две статуи из белого мрамора: одна несет факелы, другая представляет стреляющую. Говорят, когда эллиньг, по изречению Калхаса, хотели на жертвеннике заколоть Ифигению, то богиня, вместо Ифигении, поставила пред жертвенником лань. (7) В храме хранится часть пня от того платана, о котором Гомер упоминает в Илиаде. Как известно, в Авлиде долго эллинам не дул попутный ветер, и когда внезапно подул, то каждый принес в жертву богине, какое у кого было животное — самка или самец. С того времени и до сих пор остается обычай, чтоб Авлиде приносят всякие жертвы. Показывают и источник, у которого рос этот платан, а на ближайшем холме медный порог шатра Агамемнона. Перед храмом растут финики, которые дают плоды, хотя и не такие вкусные, как в Палестине, но гораздо мягче ионийских. (8) Народа в Авлиде немного, и все горшечники. В этой стороне и кругом Микалисса и Арматы живут танагрейцы.
20. [Танагра]. Приморскую часть Танагры составляет так называемый Дилий. Там стоят статуи Артемиды и Лито. Основателем своим танагрийцы называют Пимандра, сына Херисилея, внука Иасия, правнука Елевфира, а Елевфира считают сыном Аполлона и Эфусы, дочери Посидона. Этот Пимандр имел женой дочь Эола Танагру, — в поэме Коринны говорится, что она дочь Асона. (2) Так как она дожила до глубокой старости, то окружающие жители не только переменили ее имя и стали называть ее Грея (Старуха), но и самый город стали называть «Грея», и это название так долго сохранялось, что и Гомер в перечислении кораблей говорит:
«Ѳеспию, Грею затем и широкий Микалисс».
В последующее время, древнее имя опять вошло в употребление.
(3) В Танагре есть могильный памятник Ориона, гора Кирикий, где родился Ерм, и местность полос, где будто бы сидел Атлант и исследовал небесные и подземные предметы. Так и Гомер говорит об Атланте:
«Дочь Атланта зломыслящего, который моря
Всякого глубину знает и сам держит столбы
Высокие, которые держат и небо и землю».
(4) В храме Диониса достойна внимания статуя из паросского камня, произведение Каламида. Еще больше возбуждает удивление тритон. Священное предание об этом тритоне говорит, что танагрские женщины, перед совершением оргий Диониса, пошли к морю для совершения очищения. Когда они купались, на них напал тритон, и они взмолились Дионису, чтобы явился на помощь. (5) Бог услышал и в единоборстве победил тритона. Другое предание, не столько священное, но более достоверное, говорит, что когда жители гнали скот к морю, из засады нападал тритон и похищал; бросался даже и на малые суда, пока танагрийцы не поставили ему чашу вина; и он будто бы тотчас нашел ее по запаху и, напившись, заснул на. берегу, и тогда один танагриец ударом топора отрубил ему голову. Поэтому у тритона нет головы, а так как его нашли пьяным, то и говорят, что он убит Дионисом.
21, [Удивительные животные]. Я видел еще другого тритона, в Риме, между римскими достопримечательностями, который однако по величине уступает танагрскому. Тритоны имеют такой вид: на голове волосы цвета болотной лягушки, и притом такие, что одного волоса нельзя отделить от другого; все тело покрыто тонкой чешуей, как у рыбы рина. Под ушами жабры, нос как у человека, рот шире, а зубы как у диких зверей; глаза, кажется, голубые; есть и руки и пальцы с ногтями, в роде раковин; от груди и живота идет хвост, вместо ног, как у дельфинов. (2) Я видел и эфиопских быков, которых верно называют носорогами (ринокерос), потому что на конце носа у каждого есть рог и над ним другой, небольшой, а рогов на голове совсем нет. Видел я и пеонских быков, покрытых густой шерстью, особенно около груди и подбородка. И индийских верблюдов видел, по цвету шерсти похожих на барсов.
(3) Есть животное, которое называется алки, по виду не то олень, не то верблюд, и живет в келтской земле. Из всех животных, известных человеку, одного алки нельзя выследить или подстеречь. Только разве когда бывает охота на других зверей, тогда только божество ведет и его в руки. Оно, говорят, чует человека на очень далеком расстоянии и скрывается в оврагах и самых глубоких пещерах. Поэтому охотники, окружив равнину не меньше, чем в 1000 стадий, или гору, стараются таким образом не разорвать круга; затем, более и более суживая пространство, охватывают все, что внутри круга, а вместе с тем и алки. Но если там не оказалось, то другого способа поймать нет никакой возможности.
(4) Тот зверь, о котором упоминает Ктесий в рассказах об индийцах, — по индийски он называется мартиора, а по эллински андрофаг (людоед), — по моему мнению, тигр. По словам Ктесия, у него в каждой челюсти три ряда зубов, а на конце хвоста несколько жал; этими жалами он, будто бы, и вблизи защищается, и бросает их от себя, как стрелок стрелу. Но этому сказанию я совсем не верю, и мне кажется, индийцы сами это выдумали от излишнего страха пред этим зверем. (5) И на счет цвета они ошибаются, считая его красным, потому что, если смотреть на тигра при закате солнца, то от быстроты бега или от постоянных движений, он действительно кажется красным и одноцветным, тем более, что тигр не показывается близко.
Вообще я думаю, если бы кто пошел к крайним пределам Ливии или Индии или Аравии, чтобы посмотреть на тех животных, что в Элладе, тот не нашел бы их совсем, или же они представились бы ему совершенно иначе. (6) Различие воздуха и почвы делает различие в наружности не только человека, но и всего остального; напр., ливийские ужи имеют такой же цвет кожи, как и египетские, но эфиопский климат производит таких же черных ужей, как и людей. Поэтому, к необычайному нужно относиться ни слишком легковерно, ни с особенным недоверием. Так и я, хотя не видел крылатых змей, однако верю, что они существуют, потому что один фригиец привез в Ионию скорпиона, у которого были крылья совершенно такие же, как у саранчи.
22. В Танагре, возле святилища Диониса, есть три храма: один Фемиды, другой Афродиты, третий Аполлона; там же есть Артемида и Лито.
Что касается храмов Ерма, из коих один с именем Криофора (агнценосного), другой Промаха (предборца), то о первом говорят, будто Ерм отвратил от них моровую язву обнесением вокруг стены барана, почему и Каламид изобразил Ерма с бараном на плечах; да и теперь еще, в праздник Ерма, юноша, признанный самым красивым, идет кругом городской стены с ягненком на плечах. (2) Об Ерме Промахе говорят, что, во время нападения на Танагрею еввийских еретрийцев, он вывел на битву всех юношей, и сам, в виде юноши, вооруженный скребницей, больше всего содействовал отражению еввийцев. В храме Промаха находятся куски дикого портулака (андрахны) — будто бы Ерм выкормлен был этим растением.
Недалеко отсюда театр, и перед ним колоннада. Танагрийцы, мне кажется, лучше всех эллинов понимают отношение к богам: отдельно у них дома, отдельно храмы, и храмы находятся на чистом воздухе, вдали от людей.
(3) Могильный памятник Коринны, танагрской женщины, которая одна в Танагре писала стихи, стоит на видном месте города, а в гимнасии есть картина, на которой Коринна надевает повязку на голову после стихотворной победы в Ѳивах над Пиндаром. Мне кажется, она победила благодаря своему наречию, так как пела не на дорическом наречии, как Пиндар, а на эолийском, понятном для всех эолян, и кроме того была одной из красивейших женщин своего времени, если верить картине.
(4) В Танагре есть две породы петухов: боевые и так называемые дрозды [коссифы]. Величиной эти коссифы с лидийских кур, цвет их как у вороны; борода и гребень, совершенно как цвет анемоны; на конце клюва и хвоста небольшие белые пятна. Таков их вид.
(5) В той части Виотии, что влево от Еврипа, есть так называемая гора Мессапия, и у подошвы её, при море, виотийский город Аѳиндон. Одни утверждают, что этот город получил название от нимфы Аифидоны, другие, что там царствовал некто Аѳиндон, сын Посидона и Алкионы, дочери Атланта. Почти в средине города Аѳиндона храм кавиров и кругом храма роща. Невдалеке храм Димитры и её дочери со статуями из белого мрамора; (6) а перед той частью города, которая обращена к материку, храм и статуя Диониса. Там могилы сыновей Ифимедии и Алоея. Смерть их последовала от Аполлона совершенно так, как рассказывают Гомер и Пиндар, который прибавляет еще, что кончина их постигла в Наксосе, лежащем за Паросом.
Таковы памятники в самом Аѳиндоне, а около моря находится так называемый Прыжок Главка. (7) Главк сначала был рыболовом, а как съел какой–то травы, сделался морским божеством, и все верят, что он и теперь еще предсказывает будущее, особенно моряки ежегодно рассказывают о случаях предсказания Главка. Это предание, заимствованное Пиндаром и Эсхилом у анфидоняв, послужило первому поводом для небольших стихотворений о Главке, второму для драматической поэмы.
23. [Достопримечательности Ѳив]. В Ѳивах, около Притидских ворот, находится так называемая, «гимнасия Иолая» и стадион, — земляная насыпь в том роде, как в Олимпии и Епидавре. Там же можно видеть и героон Иолая; но ѳивяне согласны с тем, что Иолай умер в Сардинии вместе с аѳинянами и ѳеспийцами, которые с ним отправились.
(2) Если перейти стадион, на правой стороне будет ристалище, и там могильный памятник Пиндара. О Пиндаре рассказывают следующее.
Еще в юности, шел он, в летнюю пору, в Ѳеспии, и так как был полдень и солнце сильно жгло, он очень устал, лег на холм около дороги и заснул. В это время прилетели пчелы и облепили ему уста сотами. Таково было начало его творчества. (3) Когда он уже прославился по всей Элладе, Пиѳия еще более возвысила его имя, объявив делфийцам, чтобы из всех начатков, приносимых в жертву Аполлону, уделять равную часть Пиндару. В старости он видел такой сон: пред ним предстала Персефона и сказала, что она одна из всех богов еще не воспета Пиндаром, но что Пиндар и для неё составит оду, когда явится к ней. (4) Действительно, он скоро после этого умер, не прожив 10 дней после сна. В Ѳивах была старая родственница Пиндара, очень сведущая в песнопениях. Ей во сне явился Пиндар и пропел гимн Персефоне, а она проснувшись тотчас записала все, что во сне слышала из оды. В этом стихотворении, между прочими эпитетами Аида, встречается слово «златоуздый»; — очевидно, намек на похищение Коры.
(5) Отсюда ведет дорога в Акрефний, большей частью по низменности. Акрефний, говорят, некогда составлял часть Ѳиваиды, и сюда, как я узнал, спаслись ѳивяне, когда Александр разрушил Ѳивы. Все, кто не мог спастись в Аттику от изнеможения или от старости, поселились здесь. Этот городок лежит на горе Птое. Там заслуживает внимания храм и статуя Диониса.
(6) Если пройти от города вправо стадий 15, будет храм Аполлона Птоя. Птой этот, от которого досталось прозвание Аполлону и название горе, был сын Афаманта и Ѳемисты, как говорит Асий в своей поэме. До похода Александра македонского и разрушения Ѳив, здесь было достоверное прорицалище. Раз, говорят, один человек из Европа, по имени Мис, отправленный Мардонием, спросил на своем карийском языке, и бог отвечал ему, не но эллински, а по карийски.
(7) На другой стороне горы Птои, приморский виотийский город Ларимна. По преданию, имя ему дано от Ларимны, дочери Кина; о прочих её предках будет сказано при описании Локриды. В древности Ларимна принадлежала к Опунту, но когда Ѳивы достигли высокой степени могущества, Ларимна добровольно перешла, к виотийскому союзу. Там есть храм Диониса и стоячая статуя его. Ларимна стоит при заливе, который уже у самых берегов очень глубок; на горах за городом можно охотиться за дикими свиньями.
24. [Окрестности]. Если из Акрефния идти по прямой дороге к Кифисидскому озеру, — оно же Копаидское, — будет так называемое Афамантийское поле, где, будто бы, жил Афамант. В Кифисидское озеро впадает река Кифис, вытекающая около Лилеи в Фокиде. Если переехать на ту сторону озера, будут Копы. Этот городок при самом озере; о нем упоминает и Гомер в перечислении кораблей. (2) Там есть храмы Димитры, Диониса и Сераписа. Виотийцы рассказывают, что некогда при этом озере были и другие города, как–то: Аѳины, Елевсин, но когда–то зимой были потоплены нахлынувшими волнами из озера. Рыбы в Кифисидском озере ничем не отличаются от других озерных рыб, но там есть большие и очень вкусные угри.
(3) Влево от Коп, на расстоянии около 12 стадий, Олмоны, а в 7 стадиях от Олмон Иитт, и теперь и в древности простые поселки. Мне кажется, что они вместе с афамантской равниной составляют часть Орхомении; поэтому предания, которые я слышал об Иитте аргивянине и Олме, сыне Сисифове, приведу в описании Орхомении. Замечательного в Олмонах решительно ничего не видел, а в Иитте есть храм Иракла, где страждущие находят излечение. Статуя его не имеет ничего художественного и сделана из грубого камня по старому способу.
(4) В 20 стадиях от Иитта лежит городок Киртоны, Древнее название его, говорят, было Киртона. Построен он на высокой горе, где есть храм и роща Аполлона, Статуи прямые, Аполлон и Артемида. Там есть холодный ключ, бьющий из скалы, а у этого ключа есть храм нимф и небольшая роща, вся из плодовых деревьев.
(5) Если из Киртон переправиться через гору, будет городок Корсея, под которым есть роща из диких деревьев, большей частью из каменных дубов. В тени рощи находится небольшая статуя Ерма, от которой до Корсеи будет около полустадии. Если спуститься вниз, будет речка, впадающая в море, называемая Платаний. На правом берегу её живут крайние виотийцы в городке Алах, при том море, которое отделяет локридский материк от острова Еввии.
25. В Ѳивах, у самых Ниитидских ворот, есть могильный памятник Меникея Креонтова, который, по изречению из Дельф, сам себя лишил жизни, когда из Аргоса прибыл Полиник с союзной силой. На могиле его выросло гранатовое дерево, и если у зрелого плода снять кожицу, то внутри находится нечто похожее на кровь. Это дерево и теперь еще растет. Ѳивяне утверждают, что у них у первых вырос виноград, но не могут представить этому ни одного доказательства.
(2) По преданию, не далеко от могилы Меникея, пали в единоборстве сыновья Эдипа. Памятником их борьбы служит столб и на нем каменный щит. Еще показывают там замечательное место где, будто бы, Гера, обманутая Зевсом, кормила своей грудью младенца Иракла. Вся эта местность называется Сирма (тяжесть) Антигоны, — очевидно, в связи с тем преданием, что здесь Антигона пробовала нести тело Полиника, но нашла непосильным и потому стала тащить, пока наконец дотащила до догоравшего костра Етеокла и положила на огонь.
(3) Если переправиться через речку Дирку, — название дано от Дирки, жены Дика, которая, говорят, оскорбила Аптиопу, за что и получила смерть от сыновей Антиопы, — и так, если переправиться через речку Дирку, будут развалины дома Пиндара и храм Матери Диндимины. Статуя богини — дар Пиндара, произведение ѳивян Аристодима и Сократа. Храм этот открывается раз в год, в определенный день. Мне случилось быть там как раз в этот день, и я видел статую, которая, как и самый трон, сделана из пентелийского мрамора.
(4) На дороге от Ниитидских ворот, храм Фемиды и статуя богини из белого мрамора. Рядом храм Судеб и храм Зевса Агорея. Зевс мраморный, а в храме Судеб нет статуй. Немного дальше, под открытым небом, Иракл, по прозванию Риноколуст (носорез), потому что, по рассказу ѳивян, он в посмеяние отрезал носы тем послам, которые пришли из Орхомена с требованием дани.
(5) Если пройти оттуда 25 стадий, будет роща Димитры Кавирии и Коры, куда входить можно только лицам, посвященным в таинства, а в 7 стадиях от этой рощи храм кавиров. Кто такие кавиры, и что делают для них и для Матери, да простят мне любознательные читатели, если я пройду молчанием.
(6) Но ничто не запрещает сообщить, какое, по словам ѳивян, было начало этих таинств. На этом месте, говорят, был город, и жители его назывались кавирами. К одному из этих кавиров, именно к Промифею и его сыну Этнею, некогда пришла Димитра и вручила что–то на хранение, а что именно — считаю себя не в праве сказать. (7) Во всяком случае, этот дар Димитры кавирам был её таинства. Во время похода епигонов, когда Ѳивы были взяты, аргивяне изгнали кавиров, и таинства некоторое время не происходили. В последствии, Пеларга, доч Петнея, и муж ее Исѳмиад восстановили таинства по древнему обычаю, но перенесли их в так называемый Алексиар. (8) Но так как Пеларга праздновала их вне древних границ, то Тилонд и другие, оставшиеся потомки из племени кавиров, перешли опять в Кавирию. Что касается Пеларги, то, по изречению додонского прорицалища, между прочими почестями ей приносят в жертву животное с плодом в утробе.
Но гнев кавиров на человека не отразим, как это сказалось во многих случаях. (9) Напр., ѳивским обрядам дерзнули подражать несколько частных лиц в Навпакте, и вскоре их постигло наказание. Точно также, если кто из войска, оставленного Ксерксом в Виотии под начальством Мардония, входил в храм кавиров в ожидании больших сокровищ, или скорее, как я думаю, ради осмеяния обрядов, все таковые сходили с ума и погибали: бросались в море или с башен. (10) Когда Александр, после счастливой битвы, предал огню Ѳивы и всю Ѳиваиду, несколько македонян, считая себя в праве распоряжаться неприятельской страной, вошли в храм кавиров, но тотчас поражены были небесной молнией и громовыми ударами. На столько эта святыня недоступна с древних времен.
26. Направо от Кавирии равнина, носящая имя предсказателя Тинера, которого считают сыном Аполлона и Мелии, и там большой храм Иракла, по прозванию Ипподета (коневяза), потому что до этого места будто бы доходило орхоменское войско, а ночью Иракл привязал орхоменских лошадей к колесницам.
(2) Дальше идет гора, откуда, по преданию, нападала Сфинкс и задавала загадку на гибель тех, кто попадался. Другие говорят, что Сфинкс, разъезжая с морскими людьми для разбоев, прибыла в Аѳиндонский залив и, заняв эту гору, грабила до тех пор, пока Эдип не положил этому конца; прибыв с многочисленным войском из Коринѳа.
(3) Говорят также, что Сфинкс была побочная дочь Лаия, и что Лаий, из привязанности, открыл ей известное изречение, полученное Кадмом в Делфах, которое знали только ѳивские цари. (4) Потому, как только кто являлся к Сфинксу, домогаясь власти, — а у Лаия были сыновья и от других жен, но делфийское изречение имело в виду только Епикасту и сыновей от неё, — Сфинкс употребляла эту хитрость против своих братьев, так что, если это были сыновья Лаия, им должно было быть известно изречение, полученное Кадмом, а кто не мог отвечать, того она наказывала смертью за то, что ложно заявляли притязание на род и на власть. Эдип пришел к ней потому, что это изречение ему сообщено было во сне.
(5) В 15 стадиях от этой горы лежат развалины города Онхиста, где, по преданию, жил сын Посидона, Онхист. В мое время там стоял храм и статуя Посидона Онхистия и роща, которую воспел и Гомер.

[Ѳеспии]

(6) Если от Кавирии свернуть налево и пройти 50 стадий, у подошвы горы Еликона город Ѳеспии. Говорят, была дочь Асопа Ѳеспия, и от неё город получил название. Другие говорят, что городу дал имя Ѳеспий из Аѳин, сын Ерехѳея.
(7) В Ѳеспиях есть медная статуя Зевса Саота. Некогда, говорят, город терпел от дракона, и бог приказал давать ежегодно этому зверю юношу, на которого падет жребий; но имен погибших таким образом ѳеспийцы не помнят. Когда же жребий пал на Клеострата, любимца Менестрата, последний придумал хитрость: (8) сделал медный чешуйчатый панцирь с крючками, загнувши их вверх. Надев этот панцирь, он спокойно отдал себя дракону, и хотя сам должен был погибнуть, но вместе с ним погиб и зверь. Зато Зевсу дано было прозвание Саота (спасителя). Кроме того там есть статуи: Диониса, Тихи и в другом месте Игиеи. Аѳину Ергану и Плутона возле неё изваял… .
27. Из богов ѳеспийцы издревле более всего чтут Ерота, и у них есть очень древнее изображение этого бога- — простой необтесанный камень. Кто ввел в Ѳеспиях обычай наиболее почитать Ерота, неизвестно. Также высоко, как ѳеспийцы, почитают Ерота и парийские геллеспонтийцы, которые, по происхождению, поселенцы из Ионии и Ериѳр, а ныне подвластны римлянам.
(2) Обыкновенно, люди считают Ерота самым младшим богом, сыном Афродиты, но ликиец Олин, писавший древнейшие эллинские гимны, в гимне к Илифий говорит, что мать Ерота была Илифия. После Олина Памфос и Орфей писали эпические стихотворения, и у обоих есть гимны к Ероту для ликомидов, чтобы петь во время совершения таинств. Я читал эти гимны, когда имел беседу с одним факелоносцем, но более об этом не буду распространяться. Исиод, или тот кто под его именем написал Ѳеогонию, говорит, что сперва был Хаос, а затем произошли Гея, Тартар и Ерот. (3) Лесвиянка Сапфо написала об Ероте много противоречивого.
Впоследствии, Лисипп изваял для ѳеспийцев медного Ерота, а раньше Лисиппа Пракситель из пентелийского мрамора. Что касается Фрины и её хитрости против Праксителя, то об этом я уже говорил в другом месте. В первый раз статуя Ерота взята была римским императором Каем; Клавдий возвратил ее ѳеспийцам, но Нерон опять увез, и она пропала в Риме во время пожара. (4) Из этих двух безбожников, посягнувших на бога Ерота, первый, т. е. Кай, стал давать постоянно одному воину один и тот же гадкий лозунг с явной насмешкой и довел этого воина до такой ярости, что когда Кай дал ему еще раз этот лозунг, воин убил его. А за Нероном известны дикие поступки его с матерью и с женами, показывающие всякое отсутствие в нем чувства любви. Нынешнего Ерота в Ѳеспиях изваял аѳинянин Минодор, подражая творению Праксителя.
(5) Еще там есть изображения Афродиты Праксителя и Фрины; оба из мрамора. В другом месте есть храм Афродиты и Мелениды, театр и сборная площадь, достойные внимания. Там поставлен медный Исиод, Недалеко от площади есть Ника из меди и небольшой храм муз, с маленькими мраморными статуями. (6) В Ѳеспиях есть храм Иракла, где жрицей служит девица до самой смерти. Причина тому, будто бы, такая. Когда Иракл одну ночь пробыл со всеми 50 дочерьми Фестия, кроме одной, а эта одна отказалась, то Иракл в наказание решил, чтобы она на всю жизнь оставалась девицей и жрицей в его храме. (7) По другому преданию, Иракл, пребывавший с дочерьми Фестия, от всех их имел сыновей, а младшая и старшая родили даже близнецов. Первый рассказ для меня невероятен: Иракл не мог так рассердиться на дочь друга. Затем, хотя Иракл, живя среди людей, и наказывал разных преступников, особенно безбожников, однако не мог сам себе воздвигнуть храм и поставить жрицу, как бог. Наконец, я полагаю, что и храм этот слишком древний для Иракла Амфитрионова. (8) По моему мнению, он принадлежат Ираклу из идейских дактилов, храмы которого я встречал и в Ериѳрах ионийских и в Тире. Виотийцам тоже не было неизвестно имя этого Иракла, так как они же рассказывают, что идейскому Ираклу поручена святыня Димитры микалисийской.

[Гора Еликон]

28. Из всех гор в Элладе Еликон одна из самых добропочвенных: она вся покрыта плодовыми деревьями, и кусты здешнего портулака (андрахна) составляют лучший корм для коз. Жители Еликона утверждают, что все травы и все коренья на этой горе совершенно безопасны для человека и что, благодаря еликонской пище, там даже змеи делаются менее ядовитыми, так что укушенные здесь легко избегают смерти, если только обратятся к кому–либо из ливийского племени псиллов или вообще примут противоядие.
(2) Яд диких змей одинаково гибелен для людей, как и для животных, но на силу яда весьма большое влияние имеет пища. От одного финикиянина я слышал, что в гористой части Финикии коренья делают змей особенно свирепыми, и он сам видел, что один человек, спасаясь от нападения гадины, бежал на дерево: гадина, не успевшая догнать человека, брызнула на него ядом и этот человек не выжил. (3) Это я слышал, а о тех змеях, которые живут в аравийской стране под бальзамовыми деревьями, знаю, между прочим, следующее. Бальзамовое дерево величиной с миртовый куст. Листья его похожи на листья травы сампсуха (майорана). Под каждым таким деревом лежит больше или меньше змей, так как сок этого дерева составляет любимую их пищу; и вообще они любят лежать в тени листьев бальзама. (4) Когда наступит пора собирать бальзамовый сок, каждый араб песет с собой две деревянные палки, стучит ими и таким образом прогоняет змей, но их не убивают, потому что считают священными и как бы под покровительством бальзамов. Если кому случится быть укушенным такой змеей, то рана бывает, как от железа, но опасности от яда никакой, так как змеи питаются самым душистым миром, а от этого яд растворяется и делается гораздо слабее. Так там бывает.
29. [Музы]. По преданию, первые принесли на Еликоне жертвы музам, и назвали эту гору святилищем муз, Ефиалт и От, которые построили и город Аскру, как говорит об этом Игисин в своей поэме «Атѳида»:
Посидон, потрясающий землю, с Аскрой почил;
Она ему родила сына, в течении лет,
Иокла, который с сынами Алоея основал
Аскру, лежащую у подошвы богатого источниками Еликона.
(2) Сам я этой поэмы Игисина не видал, потому что уже до моего рождения её не существовало, но на эти стихи ссылается коринѳянин Каллипп в своей истории орхоменян; оттуда и я заимствовал. В мое время от Аскры ничего не осталось, кроме одной башни.
Сыновья Алоея думали, что муз числом три, и дали им имена: Мелета, Мнима и Аида (Прилежание, Память и Песня). (3) Впоследствии, говорят, македонянин Пиер, от которого носит название и македонская гора, явившись в Ѳеспии, установил число муз девять и дал им нынешние имена, потому ли, что находил это более целесообразным или по какому–либо изречению прорицалища, или же по наставлению кого–либо из фракийцев, так как фракийское племя с давних пор считалось даровитее македонского, и потому превосходило его и в делах религии. (4) Но другие говорят, что у самого Пиера было 9 дочерей, и что она носили те же имена, как и музы, а те, кого эллины называют сыновьями муз, будто бы, сыновья дочерей Пиера. Опять же Мимнерм, написавший элегию на битву смирнейцев с Гигом и лидийцами, говорит во вступлении, что старшие музы были дочери Урана, а другие, младшие — дочери Зевса.
(5) На Еликоне, налево от дороги, ведущей в рощу муз, есть источник «Аганиппа». Аганиппа, по преданию, дочь Термисса, а Термисс — речка, течет около Еликона. Если по прямой дороге идти в рощу, там есть на камне рельефное изображение Евѳимы. (6) Евѳима эта, по преданию, была кормилицей муз. Это её изображение, а затем в маленькой скале, высеченной на подобие пещеры, есть изображение Лина, которому ежегодно, перед жертвоприношением музам, совершают всенощное празднество. По преданию, этот Лин был сын Урании и Амфимара, сына Посидонова, и превзошел славой своей музыки всех предшественников и современников. Убил его, будто бы, Аполлон за то, что он равнялся с ним в пении. (7) Песни о смерти его распространились даже в варварской стране, напр., у египтян есть песня Лина, и песню эту египтяне на своем языке называют манерос, а из эллинских поэтов Гомер, напр., зная, что у эллинов есть песня о страданиях Лина, говорит, что Ифест изобразил на щите Ахилла, между прочим, юного кифариста, который поет Лина:
Между ними мальчик на звонкой лире
Звучно играл и чудно пел Лина.
(8) Памфос, составивший древнейшие аѳинские гимны, когда печаль о Лине была еще весьма велика, назвал его Итолином (скорбным Лином), а лесвиянва Сапфо, узнав из стихотворения Памфоса имя Итолина, воспела Адониса и вместе с ним Итолина. Ѳивяне утверждают, что Лин похоронен был у них, но что после поражения эллинов при Херонее, Филипп, сын Аминты, по какому–то сновидению, перенес кости Лина в Македонию, а затем, по другому сновидению, велел перенести их обратно в Ѳивы, но что могильный памятник и какие были приметы, все это с течением времени исчезло. Ѳивяне рассказывают еще, будто после этого Лина был другой Лин, сын Исминия, и Иракл, будучи мальчиком, убил его, когда у него учился музыке. Но ни первый Лин, сын Амфимара, ни живший после него не составляли поэм, а если и составляли, то произведения их не перешли в потомство.
30. Первая группа на Еликоне — все музы, творение Кифисодота. Немного дальше опять музы: три того же Кифисодота, еще три Стронгилиона, который отлично изображал быков и лошадей, и еще три Олимпиосѳена. Там же из меди Аполлон и Ерм, борющиеся за лиру, и Дионис. Первые — произведете Лисиппа, а стоячую статую Диониса, замечательнейшее произведение Мирона после Ерехѳея в Аѳинах, поставил Сулла, но не на свой счет, а отнял у минийских орхоменян. Это значит, по эллинской пословице, «курить богу чужим дымом».
(2) Из поэтов, и вообще отличавшихся в музыке, на Еликопе имеют статуи: Ѳамирис — слепой хватается за сломанную лиру; мифимнянин Арион на дельфине: и аргивский флейтист Сакада, ваятель которого не понял начала оды к нему Пиндара и представил флейтиста едва ли не короче флейты. (3) Сидит там и Исиод с кифарой на коленях, чего Исиод никогда не имел, потому что из его собственных стихотворений видно, что он пел с лавровым жезлом. Я очень тщательно исследовал время Исиода и Гомера: однако мне неприятно писать об этом, так как знаю придирчивость некоторых лиц, особенно тех, которые в мое время занимаются эпической поэзией.
(4) Далее группа: перед фракийцем Орфеем стоит Телета (Таинство), а кругом Орфея каменные и медные животные, внимающие его пению. Относительно Орфея, эллины верят многим нелепостям, напр.,что Орфей был сын музы Каллиопы, а не дочери Пиера, и что под влиянием его музыки за ним шли даже животные, привлекаемые звуками; что будто бы он живым сходил в ад просить у подземных богов своей жены и т. п. Мне кажется, что Орфей прелестью речи превзошел своих предшественников и приобрел большое значение тем, что в него верили, как в изъяснителя тайн богов, очищавшего от преступных дел, лечившего от болезней и отвращавшего божеские угрозы. (5) Рассказывают, что фракийские женщины составили заговор против его жизни, потому что он в своих скитаниях увлекал за собой их мужей, и только из страха перед мужьями не исполняли замысла, но однажды они слишком напились вина и исполнили свой замысел, и с тех пор фракийцы усвоили обычай вступать в битву пьяными. Некоторые впрочем утверждают, что бог положил конец жизни Орфея, поразив его молнией, будто бы за то учение, которое он сообщал в своих мистериях слушателям. (6) Но есть и другой рассказ: будто он, после смерти жены своей Евридики, ходил из за неё в Аорн, что в Ѳеспротиде, где в древности было прорицалище с вызыванием умерших, и здесь, полагая, что за ним следует душа Евридики, оглянулся, но горько обманулся и от скорби сам себя лишил жизни. (7) Фракийцы утверждают, что соловьи, которых гнезда находятся около могилы Орфея, поют гораздо приятнее и громче. Македоняне, живущие под горою Пиерой и в городе Дие, говорят, что Орфей был там убить женщинами. Действительно, если идти из Дия по дороге на гору и пройти 20 стадий, будет направо столб и на столбе мраморная урна, и эта урна, по словам местных жителей, содержит кости Орфея.
(8) Речка Еликон протекает расстояние в 75 стадий, затем исчезает под землею и, оставаясь там ровно 22 стадии, опять появляется, получив имя не Еликона, а Вафиры, и впадает в море судоходной рекой. Жители Дия рассказывают, что речка Еликон первоначально протекала на всем этом протяжении, но когда женщины, убившие Орфея, хотели в ней омыть кровь, то речка скрылась под землею, чтобы не давать своих вод для очищения этого убийства.
(9) В Лариссе я слышал другой рассказ такого рода. На склоне Олимпа, обращенном к Македонии, был город Ливифра, и недалеко от этого города могила Орфея. Однажды к женщинам Ливифры пришло изречение от Диониса из Фракии, что когда солнце увидит кости Орфея, город Ливифра погибает от свиньи [Сис]. На это изречение они не обратили особенного внимания, так как полагали, что вообще нет такого большего и сильного зверя, который мог бы взять город, а свинья скорее дерзкое, чем сильное животное. Однако, по изволению бога, случилось вот что. (10) Один пастух в полдень лег на могилу Орфея, и когда заснул, начал петь во сне стихи Орфея и пел так громко и приятно, что бывшие по близости пастухи и землепашцы оставили занятия и собрались слушать; но так как они толкались и спорили, чтобы поближе стать к пастуху, то опрокинули могильный столб, от чего урна упала и разбилась, и солнце увидело кости Орфея.
(11) Затем в следующую ночь бог послал сильный дождь, и в то же время свинья (Сис), один из горных потоков Олимпа, опрокинула не только городские стены, но и храмы и дома жителей; водою залиты были и люди и животные — все погибло. Когда Ливифру постигла такая печальная участь, македоняне из Дия, по словам моего ларисского друга, перенесли кости Орфея к себе.
(12) Кто занимался поэзией, тот знает, каковы гимны Орфея: все они очень коротки, да их притом немного.
Ликомиды их знают и поют при совершении таинств. По красоте стихов, гимны Орфея занимают первое место после гимнов Гомера, а по благоговейному характеру гораздо выше.
31. На Еликоне есть статуя Арсинои, бывшей женою брата своего Птоломоя. Ее здесь несет медный страус, птица, как известно из нелетающих, потому что, хотя у страуса и есть крылья, как у других птиц, но, вследствие тяжести и величины, крылья не могут его поднять.
(2) Там же группа: лань, питающая молоком маленького Тилефа, сына Ираклова, а около Тилефа бык. Тут же замечательная статуя Приапа. Этому богу воздают почести повсюду, где пасутся козы и овцы, или где есть ульи пчел, а в Лампсаке его чтут даже более других богов, и считают сыном Диониса и Афродиты.
(3) На Еликоне много разных треножников, в том числе и самый древний, который, говорят, Исиод получил в еврипской Халкиде за победу в пении.
Кругом рощи муз живут разные люди, а ѳеспийцы, в честь Ерота, устраивают там праздник, называемый «Музой», и назначают награды не только за музыку, но и атлетам. Поднявшись от рощи стадий 20 на гору, будет так называемый «источник коня», открытый будто бы конем Веллерофонта, который ударил здесь копытом о землю.
(4) Виотийцы, живущие около Еликона, усвоили такое мнение, будто Исиод ничего не написал кроме «Дел», и даже от этой поэмы отнимают обращение к музам, и говорят, что поэма начинается с того места, где говорится о вражде, и показали мне даже оловянную доску, она лежит там, где источник, и сильно попорчена от времени, — на которой написаны были «Дела». (5) Но другие говорят совсем иначе, будто Исиод оставил очень много стихотворений, именно: «к женщинам», так называемые «Великие Иэи», «Ѳеогонию», «к предсказателю Меламподу», «как Фисей ходил в ад вместе с Пирифоем», «Наставления Хирона при воспитании Ахилесса», и все, что относится к «Делам и Дням». Они же говорят, что в Акарнании Исиод учился искусству прорицания. Действительно, есть поэма подобного содержания, которую я сам читал, и там есть толкование чудес. (6) О смерти Исиода тоже говорят различно. Что Ктимен и Антиф, сыновья Ганиктора, бежали из Навпакта в Моликрию вследствие убийства Исиода и там были наказаны за оскорбление святыни Посидона, с этим все согласны, но что касается опозоренной их сестры, то одни говорят, что это было сделано кем–то другим, и Исиода напрасно подозревают, другие, напротив, утверждают, что это вина Исиода. Так расходятся сказания об Исиоде и его стихотворениях.
(7) На крайней вершине Еликона есть небольшой поток Лам, а с ѳеспийской стороны есть местность Донакон, и там «источник Наркисса», в воду которого будто бы смотрелся Наркисс и, не понимая, что видит собственную тень, незаметно влюбился в самого себя, и от любви умер у этого источника. Конечно, это совершенная нелепость: если кто достиг такого возраста, что испытывает любовь, то не может быть, чтобы он не различал человека от человеческой тени; (8) но есть другое предание, хотя и менее известное: будто у Наркисса был близнец, его сестра, и они совершенно были похожи друг на друга, лицом и цветом волос, одевались в одинаковое платье и вместе ходили на охоту. Наркисс влюбился в сестру, и когда она умерла, он стал ходить к источнику, и хотя знал, что видит собственную тень, находил утешение в любви, так как при виде своей тени воображал, что видит изображение сестры. (9) А растение наркисс, я думаю, земля и раньше производила, если можно верить стихотворениям Памфоса. Этот поэт, живший гораздо раньше ѳеспийского Наркисса, говорит, что дочь Димитры была похищена, когда, играя, собирала цветы, но была обманута не фиалками, а наркиссами.

[Виотийские города]

32. У жителей ѳеспийской пристани Кревсиды общественного ничего нет; у одного частного человека была статуя Диониса, сделанная из гипса и украшенная живописью. Переезд из Пелопоннеса в Кревсиду извилист и вообще неудобен по причине выдающихся скал, так что нельзя ехать прямо; кроме того с гор дуют сильные ветры. (2) Если из Кревсиды ехать не в открытое море, а вдоль Виотии, на правой стороне будет город Фисва, Сначала у моря будет гора, а когда перейти через гору, будет долина и затем другая гора, у подошвы которой и лежит город Фисва. Там есть храм Иракла и стоячая статуя бога из мрамора; там же совершают и праздник Ираклу. (3) Из собирающейся в долине между горами воды легко могло бы сделаться озеро, но жители по средине долины устроили крепкую плотину, и таким образом каждый год на одной стороне задерживают воду, а на другой занимаются земледелием. Фисва, говорят, была местная нимфа, и от неё город носит имя. (4) Если отсюда проехать дальше, будет при море небольшой городок Тифа, Там также есть храм Иракла и ежегодный праздник. Здесь виотийцы, гордясь своим земляком Тифом, который удостоился быть кормчим на корабле «Арго», с древних пор стараются отличиться в морском деле. Перед городом показывают место, где, по преданию, стоял «Арго» на возвратном пути из Колхиды.
(5) [Алгарт]. На дороге из Ѳеспий внутрь материка лежит Алиарт. Кто был основателем Алиарта или Коронеи, об этом, я считаю лучше изложить в истории Орхомена. Во время нашествия Ксеркса, жители Алиарта сочувствовали эллинам; поэтому часть войска Ксеркса прошла и чрез их страну и город, все сожигая на пути. В Алиарте есть могила лакедемонянина Лисандра. Когда он осаждал Алиарт, в котором заперлось войско из Ѳив и Аѳин, враги сделали вылазку, и он был убит. (6) Лисандра за одно можно очень хвалить, за другое горько упрекать. Предводительствуя пелопонесским флотом, он выказал удивительную находчивость: выждав удаления Алкивиада от аѳинских кораблей, он возбудил в Антиохе, помощнике Алкивиада, надежду на легкую победу над лакедемонянами, и когда тот увлекся честолюбием и дал себя заманить под Колофон, Лисандр уничтожил его. (7) Когда затем Лисандр вторично прибыл из Спарты с триремами, то сумел так повлиять на Кира, что, на все его требования денег на корабли, Кир доставлял всегда вовремя и сколько нужно было. Затем, когда 100 аѳинских кораблей стояли при Эгоспотамах, Лисандр овладел и этими кораблями, выждав, когда моряки разбрелись за водой и за покупками. Следующим поступком он доказал свою справедливость. (8) Панкратиаст Автолик, которого статую я сам видел в аѳинском пританее, заспорил за что–то с спартанцем Етеоником. Етеоник был не прав, и все таки стоял на своем, — тогда в Аѳинах была власть тридцати, и сам Лисандр находился в Аѳинах, и затем стал бить Автолика, и так как Автолик защищался, то Етеоник повел его к Лисандру, в полной уверенности, что Лисандр решит дело в его пользу; но Лисандр не только обвинил Етеоника, но еще выбранил и прогнал.
(9) Все это доставляет Лисандру славу, но вот его позорные поступки. Аѳинского полководца Филокла, начальствовавшего при Эгоспотамах, и с ним около 4,000 других аѳинских пленников Лисандр велел казнить и тела их оставить без погребения, чего не сделали аѳиняне даже с мидянами, павшими при Мараѳоне, не сделал даже царь Ксеркс с павшими при Фермопилах лакедемонянами. Еще больший позор Лисандр навлек на лакедемонян тем, что ввел в городах правление декадархов и лаконских наместников 167). (10) Кроме того, у лакедемонян не было обычая приобретать деньги, вследствие известного изречения, что одно корыстолюбие может принести гибель Спарте, но именно Лисандр развил в них алчность к деньгам. Так что я совершенно согласен с персами и, судя по их законам, тоже могу сказать, что Лисандр принес лакедемонянам больше вреда, чем пользы.
33. И так, в Алиарте есть могила Лисандра и героон Кекропса, сына Пандионова. Гора Тилфусия и источник Тилфуса отстоит от Алиарта ровно на 50 стадий. Есть предание, что аргивяне, взяв Ѳивы вместе с сыновьями Полиника, повезли в Делфы в дар богу между прочим и Тиресия, но на дороге он будто бы почувствовал жажду и, напившись из источника Тилфусы, испустил дух; (2) и могила его находится у этого источника. Аполлону, будто бы, аргивяне дали дочь Тиресия Манто, но Манто получила приказание от бога ехать на корабле в нынешнюю Ионию, в Колофон, и там вышла замуж за критянина Ракия. Другие рассказы о Тиресии, т. е., сколько лет он прожил, как из женщины превратился в мужчину и рассказ Гомера в Одиссее, будто Тиресий в аду был единственный, не потерявший понимания, все это каждый слышал. (3) В Алиарте, на поле, есть святилище богинь, которых называют Праксидиками (Карающими). Там клянутся, и такую клятву считают очень важною. Это святилище находится около горы Тилфусии. В самом Алиарте есть храмы, но в них нет ни статуй, ни крыш, и я не мог узнать даже, кому они построены. (4) В Алиарте есть река, Лофис. Рассказывают, когда в древности эта земля была совершенно сухая и не имела никакой влаги, один из её правителей отправился в Дельфы и спросил бога, как достать воду. Пиѳия на это отвечала: «возвращаясь в Алиарт, убить того, кто раньше встретится», и когда в нему на встречу вышел сын его Лофис, то он, не задумываясь, пронзил юношу мечом, и там, где юноша метался при последнем издыхании, и где потекла его кровь, там выступила вода. Поэтому и называется река Лофис.
(5) Алалкомены, небольшая деревушка, лежит у самой подошвы не очень высокой горы. Одни говорят, что это название произошло от первого жителя Алалкомена, который будто бы выкормил Аѳину; другие утверждают, что от Алалкомены одной из дочерей Огига. Подальше от деревни на ровном месте стоит храм Аѳины, с древней статуей из слоновой кости. (6) Жестокость Суллы, чуждая римским нравам, постигшая сперва Аѳины, а затем и Ѳивы и Орхомен, постигла и Алалкомены. Отсюда тоже была похищена статуя Аѳины. Но за такое свирепое обращение с эллинскими городами, боги наказали его самой отвратительной болезнью. Он стал цвести вшами и живой был изъеден ими. Такой был конец величия Суллы! А лишившись богини, храм, конечно, был заброшен. (7) В мое время еще другое обстоятельство способствовало разрушению храма: по стенам разросся плющ, такой большой и такой сильный, что выдвинул камни из связок и совершенно отделил один от другого. Там течет и небольшая горная речка: называют ее Тритон, питому что, будто бы, Аѳина вскормлена была именно около этого Тритона, а не около ливийского, который из Тритонского озера впадает в Ливийское море.
34·. Прежде чем прибыть из Алалкомен в Коронею, приходят к храму Аѳины Итонии. Именуется она так от Итона Амфиктионова; и сюда собираются виотийцы на общее совещание. В храме есть сделанные из меди статуи Аѳины Итонии и Зевса, произведения Агоракрита, ученика и любимца Фидия. В мое время там еще были статуи Харит. (2) Здесь между прочим рассказывают следующее. Однажды жрица богини, Иодама, ночью вошла в святилище, и перед ней явилась сама богиня Аѳина, но на хитоне богини была голова Горгоны Медузы, и Иодама, как только взглянула, превратилась в камень. Вследствие этого теперь каждый день одна женщина кладет на жертвенник Иодамы огонь, и трижды произносит на виотийском наречии: «Иодама жива и просит огня».
(3) В Коронее замечательны на площади два жертвенника: Ерма Епимилия и Ветров. Немного дальше храм Геры с древней статуей, работы ѳивянина Пифодора. На руке у неё сирены. Эти дочери Ахелоя, по внушению Геры, будто бы, вступили в состязание в музами в пении; музы, будто бы, победили, ощипали у сирен перья и из них сделали себе венки.
(4) В 40 ст. от Коронеи гора Ливифрия, и на ней статуи муз и нимф, по прозванию, ливифрийских. Два источника там в скале: один называют Ливифрия, другой Петра, очень похожие на женские сосцы, и из них струится вода, похожая на молоко.
(5) До горы Лафистия и святилища лафистийского Зевса из Коронеи ровно 20 стадий. Статуя его из камня. Здесь, говорят, Афамант хотел принести в жертву Фрикса и Геллу, и Зевс послал этим детям барана с золотым руном, и на этом баране они убежали. Повыше стоит Иракл, по прозванию, Харопс. Там, но словам виотийцев, вышел Иракл с адской собакой. Если с Лафистия спускаться по направлению к храму Аѳины Итонии, то там течет речка Фалар, впадающая в Кифисидское озеро.
[Орхомен]
(6) [История города]. По другую сторону горы Лафистия лежит Орхомен, один из замечательнейших эллинских городов, некогда достигший высшего благосостояния, и имевший такой же почти конец, как и Микины или Дилос.
Из своей древности орхоменяне вот что помнят. Первый человек, по их словам, здесь поселился Андрей, сын реки Пинея, и от него эта страна наименована была Андриидой. (7) Когда явился Афамант, Андрей уступил ому страну вокруг Лафистия, нынешнюю Коронею и Алиартию. Афамант, полагая, что ему придется остаться без мужских потомков, — смерть Леарху и Меликерту он причинил сам, Левкону пришлось умереть от болезни, а о Фриксе он не знал, что он жив и имеет потомство, — усыновил Алиарта и Корона, сыновей Ѳерсандра, сына Сисифова, а Сисиф был брат Афаманта. (8) Когда же впоследствии возвратился из Колхиды — одни говорят, сам Фрикс, другие — сын Фрикса, Пресвон, родившийся от дочери Эита, — сыновья Ѳерсандра признали, что царство Афаманта должно принадлежать Афаманту и его потомству, а сами приняли предложенную им Афамантом часть земли и основали Алиарт и Коронею. (9) Но еще раньше этого Андрей получил от Афаманта в жены Евиппу, дочь Левкона, и имел от неё сына Етеокла, — который впрочем, по словам горожан, был сын реки Кифиса, так что у некоторых поэтов он называется даже Етеоклом Кифисиевым, или Кифисиадом. (10) Когда этот Етеокл воцарился, то оставил имя стране от Андрея, но разделил на две филы: Кифисиаду, и другую, названную по его имени, а когда к нему явился Алм, сын Сисифов, то Етоокл дал ому на жительство небольшую часть страны, которая и названа была, по имени его, Алма, а с течением времени вошло в обычай называть этот поселок Олмоны.
35. [Хариты]. По словам виотийцев, этот Етеокл первый принес жертву харитам, и первый установил число их три, но какие дал им имена, этого виотийцы не помнят. Но лакедемоняне утверждают, что харит две, и что их установил Лакедемон, сын Таигеты, и дал имена «Клита» и «Фаенна» — (2) названия очень подходящие, также как и аѳинские, потому что аѳиняне с древних времен почитают харит Авксо и Игимону, а аѳинская Карпо есть имя не хариты, а одной из ор. Пандросо, другую ору, почитаемую вместе с Пандросо, аѳиняне называют богиней Фалло. (3) И так, тройное число харит мы заимствовали от орхоменского Етеокла, и художники Ангелион и Тектей, изваявшие для дилийцев Аполлона, поставили его держащим на руке трех харит. В Аѳинах, пред входом в акрополь, стоят хариты и там их тоже три, и пред ними совершают таинства, присутствовать при которых не всем дозволяется. (4) Памфос, сколько мы знаем, первый воспел харит, но у него ничего не сказано ни о их числе, ни о именах, а Гомер — и он упоминает о харитах — говорит, что одна была женой Ифеста, и называет ее просто харитою, а, о Сне говорит, что он любил Пасифею. Но в речи Сна есть такой стих:
Непременно мне дать из харит, из позднейших.
Из этого некоторые предполагают, что Гомер знал и других, старших харит. (5) Исиод в своей Ѳеогопии, если только она принадлежит Исиоду, говорить, что хариты — дочери Зевса и Евриномы, и что имена их: Евфросина, Аглая и Фалия. То же самое говорится и в поэме Ономакрита, а Антимах, не упоминая ни о числе харит, ни об именах, говорит только, что они дочери Эглы и Гелиоса. Опять же у Ермисианакта, писавшего элегии, говорится еще иначе, что и Тифо — одна из харит. (6) Кто первый изобразил харит нагими, ваянием или живописью, я не мог узнать, но в древнейшую пору ваятели и живописцы изображали их одетыми. Таковы хариты в Смирпе, в храме немесид, над золотыми статуями немесид, творение Вупала; таково изображение хариты в тамошнем одеоне, кисти Апеллеса; таково же в Пергаме во дворце Аттала, творение того же Вупала; (7) таковы и в так называемом храме «Пиѳии», творение паросского живописца Пиѳагора. Сократ, сын Софрониска, изваял статуи харит, что пред входом в Аѳинский акрополь. Все эти хариты одинаковы — все одеты. Но позднейшие художники, не знаю почему, изменили их вид, и в мое время, как в ваянии, так и в живописи, харит изображали нагими.
36. [История Орхомена]. По смерти Етеокла, царское достоинство перешло в род Алма. У этого Алма были две дочери: Хрисогения и Хриса. От Хрисы и Арея, по преданию, родился Флегий, и так как Етеокл умер бездетным, власть перешла к Флегию. Тогда вся страна, вместо Андрииды, стала называться Флегиантидой. (2) В древности был один город Андриида, но Флегий основал еще другой: дал ому свое имя, и собрал туда лучших эллинских воинов. Через несколько времени флегийцы, по какой–то безрассудной смелости, отпали от прочих орхоменян и стали грабить своих соседей, и наконец предприняли поход на Делфы для ограбления святилища. На защиту святилища явился Филаммон с аргивской дружиной, но в битве и сам был убит и его аргивяне. (3) Что флегийцы больше всех эллинов любили войну, видно и из того места Илиады, где говорится об Арее и сыне его Фове:
Оба они вооружились на войну с ефирами
Или с великомужественными флегийцами.
Эти ефиры, как мне кажется, те самые, что в земле Ѳеспротидской. Флегийское племя бог истребил окончательно непрерывным громом и сильными землетрясениями, а кто остался, тот погиб от распространившейся моровой язвы; очень немногие спаслись в Фокиду.
(4) Так как у Флегия не было детей, то власть перешла к Хрису, сыну Хрисогении, дочери Алма и Посидона. У этого Хриса был сын Миний, от которого и теперь еще его подданные именуются минийцами. У этого Миния были такие громадные доходы, что он своим богатством превзошел всех предшественников. Как известно, Миний первый построил и сокровищницу для хранения драгоценностей. (5) Эллины вообще склонны больше удивляться заграничному, чем своему, и потому некоторым замечательным людям захотелось подробно рассказывать историю египетских пирамид, а о сокровищнице Миния или о стенах Тиринѳа они и словом не упомянули, хотя эти сооружения ничуть не менее замечательны. У Миния был сын Орхомен. (6) В его–то царствование город получил название Орхомена, а горожане орхоменян. Тем не менее за ними осталось и имя минийцев, в отличие от орхоменян в Аркадии.
К сему Орхомену прибыл из Аргоса Иитт, изгнанный за убийство Молира Арисвантова, которого он застал у своей жены, и Орхомен уступил ему часть земли, что вокруг нынешней деревни Иитты, и смежную с ней. (7) О Иитте упоминает и автор поэмы, которую эллины называют «Великие Иэи»:
Иитт Молира, Арисвантова милого сына,
Убивши в своем доме за ложе супруги,
Дом оставив, бежал из богатого конями Аргоса
И прибыл к Орхомепу минийцу, и сей герой его
Принял и дал дружелюбно часть своих владений.
(8) Известно, что этот Иитт был первый, который наказан за любодейство; в последующие времена, когда аѳинский архонт Дракон дал аѳинянам свои законы, там между прочими случаями ненаказуемости находится и убийство за поругание супружеской чести. А слава минийцев до того распространилась, что пилосский царь Нилей, сын Крисфев, избрал жену из Орхомена, именно Хлориду,0 дочь Амфиона, сына Иасиева.
37. Род Алма должен был прекратиться: Орхомен не оставил после себя сына; таком образом власть перешла к Климену, сыну Пресвона, внуку Фрикса. У этого Климена были сыновья: Ергин, самый старший, затем Стратий, Аррон, Пилей и младший Азей.
В праздник Посидона Онхистия ѳивяне из какого–то пустого дела дошли до крайнего ожесточения и убили Климена; вследствие чего старший сын Ергин, наследовавший Климену власть отца, тотчас с братьями собрал силу и пошел войной на Ѳивы. (2) В битве ѳивяне были побеждены и затем заключен такой договор, чтобы ѳивяне каждый год платили дань за убийство; но когда в Ѳивах возрос Иракл, ѳивяне освободились от дани и нанесли много бедствий минийцам. (3) Минийцы до крайности были обессилены, и Ергин заключил с Ираклом мир. Стремясь восстановить прежнее свое богатство, благополучие и могущество, он только об этом и думал, так что незаметно дожил до старости без жены и без детей, а когда накопились богатства, ему захотелось и потомства. Для этого он пошел в Делфы и спросил бога. Пиѳия вещала:
(4) Ергин, сын Климена, Пресвонова сына,
Поздно приходишь, желая потомства, но и теперь еще
На старом дышле завязывай новый узел.
(5) Ергин, на основании этого изречения, взял молодую жену и имел от нее Трофония и Агамида, хотя, говорят, Трофоний был сын Аполлона, а не Ергина. Я верю этому, и всякий поверит, кто ходил к Трофонию за предсказаниями. Говорят, оба они, выросши, искусно строили богам храмы, а людям дворцы. В Делфах они построили храм Аполлона, а Ириею сокровищницу. Эту сокровищницу они так устроили, что один камень можно было вынимать, и таким образом постоянно брали сокровища. Ирией был в крайнем недоумении, потому что ключ и все печати были нетронуты, а количество сокровищ все уменьшалось. (6) Тогда он над сосудами, где лежало серебро и золото, протянул петли или нечто подобное, так что если кто дотрагивался до сокровищ, тотчас был схватываем. И вот, когда Агамид вошел, петли и обхватили его, но Трофоний отрезал ему голову, чтобы, при наступлении дня, Агамида не подвергли пыткам и чтобы самому не быть уличенным в участии. (7) Трофония проглотила расступившаяся земля там, где в левадийской роще находится так называемая «яма Агамида» и около неё столб, а власть над орхоменянами перешла к Аскалафу и Иалмену, будто бы, сыновьям Арея. Мать их была Астиоха, дочь Актора, сына Азеева, внучка Клименова. Под их начальством минийцы ходили под Трою. (8) Орхоменяне принимали также участие в походе сыновей Кодра в Ионию. После того как они изгнаны были ѳивянами, их возвратил в Орхомен Филипп, сын Аминты. Но, по воле судеб, они должны были приходить в большее и большее бессилие.
38· [Памятники]. В Орхомене, кроме храма Диониса, есть древнейший храм харит из обыкновенного камня, но орхоменяне весьма почитают какие–то камни, и говорят, что они при Етеокле упали с неба. Статуи, сделанные но правилам искусства, поставлены уже в мое время; тоже из мрамора. (2) Там есть еще замечательный, по своим украшениям, источник, из которого орхоменяне берут воду.
Сокровищница Миния одно из чудес не только Эллады, но и других стран. Устроена таким образом: вся из мрамора, имеет круглый вид, кверху суживающийся не слишком остро; самый верхний камень, говорят, составляет ключ всего здания.
(3) Показывают там могилы Миния и Исиода. Кости Исиода попали туда таким образом, Когда, во время моровой язвы, стали умирать и люди и скот, и орхоменцы послали к Аполлону священное посольство, то Пиѳия, будто бы, ответила, что они должны перенести кости Исиода из Навпактской земли в Орхоменскую — другого средства нет; а, на вторичный вопрос, в каком месте Навпактии найти их, Пиѳия отвечала: «ворона скажет». (4) Священные послы отправились в Навпактию, и там, не далеко от дороги, увидели скалу, и на скале ворону, а в расселине скалы нашли кости Исиода. На могиле его написана такая элегия:
Родина Исиода — Аскра, богатая хлебом, а умершего
Кости содержит земля храбрых конников минийцев,
И слава его по всей Элладе будет шириться,
Если люди будут испытываемы на камне мудрости.
(5) Про Актеона у орхоменян есть предание, будто некогда их землю мучил какой–то призрак, сидевший на скале. Когда они обратились в Делфы, бог велел им «найти останки Актеона и зарыть в землю; кроме того сделать медное изображение призрака и приковать его железом к скале». И я сам видел эту прикованную статую, а Актеону орхоменцы ежегодно приносят поминальную жертву. (6) В 7 ст. от Орхомена находится храм Иракла с небольшой статуей. Там есть источники реки Мелана, которая тоже впадает в Кифисидское озеро. Озеро это и так занимает большую часть Орхомении, а в зимнюю пору, когда дует южный ветер, вода занимает еще большее пространство. (7) Ѳивяне утверждают, что река. Кифис прежде протекала под горою и вливалась в море, а на орхоменскую долину отведена Ираклом, который заткнул жерло под горою. Во всяком случае Гомер знал только нынешнее Кифисидское озеро, а не сделанное Ираклом. Так он говорит:
«Около кифисидского озера поселившись».
(8) Не правдоподобно и то мнение, чтобы орхоменяне не нашли жерла, заложенного Ираклом и не возвратили реке прежнего направления через гору, тем более, что до троянской войны у них не было недостатка в деньгах, как это видно из того же Гомера, в ответе Ахиллеса послам Агамемнона: «даже всех богатств Орхомена», откуда ясно, что орхоменяне тогда получали большие богатства.
(9) Асплидон, говорят, жители оставили вследствие недостатка в воде; название дано городу от Асплидона, будто бы, сына Посидона и нимфы Мидии. Эго подтверждается и поэмой орхоменского поэта Херсия:
— от Посидона и славной Мидии
Родился сын Асплидон в обширном городе.
Стихотворения этого Херсия в мое время были совершенно забыты, а эти стихи привел тот же Каллипп в своей истории орхоменян. Еще от этого Херсия орхомоняне помнят надпись на могиле Исиода.
39. На горной границе Орхомена живут фокейцы, а в долине Орхомен граничит с Левадией. Сначала город лежал на возвышенности и именовался Мидия, по матери Асплидона, а когда прибыл из Аѳин Левад, жители спустились в долину и город назван Левадия. Ни отца Левада, ни того, по какой причине он пришел, никто не знает; говорят только, что жена его была Лаоника. (2) Город Левадия, вообще, украшен наравне с самыми богатыми эллинскими городами. От него отделяется роща Трофония. Здесь, говорят, Еркина играла вместе с Корой, дочерью Димитры, и нечаянно выпустила гуся, которого держала, а гусь полетел в глубокую пещеру и там скрылся под камнем. Кора вошла в пещеру и поймала гуся, а из того места, откуда Кора сдвинула камень, потекла речка, которая и названа Ерикина. (3) На берегу этой речки есть храм Еркины и в нем статуя девушки с гусем в руках, а в самой пещере находятся источники этой речки и две стоячие статуи с жезлами в руках, вокруг которых обвиваются змеи. Всякий догадается, что это статуи Асклипия и Игиеи; но, конечно, это могут быть также Трофоний и Еркина, потому что змеи считаются посвященными столько же Асклинию, сколько и Трофонию. Около речки есть могила Аркесилая. Лиит, говорят, привез кости Аркесилая из Трои.
(4) Замечательнее всего в роще Трофония храм и статуя, тоже похожая на Асклипия, сделанная Праксителем. Там есть храм Димитры, по прозванию Европы, и статуя Зевса Иетия под открытым небом. Поднимаясь до прорицалища и оттуда идя дальше по горе, достигают так называемой «охоты Коры» и храма Зевса, с именем царя. По причине громадных размеров и разных междоусобных войн этот храм стоит неоконченным. В другом храме есть статуи Кроноса, Геры и Зевса. Еще есть храм Аполлона.
(5) Относительно прорицалища Трофония установлены такие обычаи. Если кто хочет сойти в прорицалшце, тот сперва известное число дней должен провести в особом здании — в храме «доброго Демона и доброй Тихи». В то же время он очищается известным образом и удерживается от теплых ванн, а купаться должен в речке Еркине. Мяса имеет он довольно от жертв, так как всякий, отправляющийся к Трофонию, приносит жертвы не только Трофонию, но и сыновьям его, и затем Аполлону, Кроносу, Зевсу, называемому «царю», Гере Иниохе и Димитре, по прозванию, «Европе», которую считают кормилицей Трофония.
(6) При каждом жертвоприношении присутствует жрец, всматривается во внутренности жертвенного животного и предсказывает, будет ли Трофоний доброжелателен и милостив к приходящему. Внутренности животных не все одинаково показывают волю Трофония, но в ту ночь, когда идут в пещеру, приносят в жертву барана над ямой, и призывают Агамида. Первая жертва, хотя бы и счастливая, не имеет никакого значения, если и внутренности барана не имеют такого же указания, но если и внутренности говорят то же, то тогда уже каждый идет бодро.
(7) Идет он в пещеру таким образом. Первую ночь ведут его к речке Еркине. Ведущие его два мальчика выбираются из горожан, достигшие приблизительно 18-летнего возраста; их называют Ермами. Они моют его, мажут елеем и вообще, где нужно, служат, как прислужники. Затем ведут жрецы, но не прямо к прорицалищу, а сперва к двум источникам, которые, впрочем, близко один от другого. (8) Там он должен пить сперва так называемую воду Лифы (забвения), чтобы забыть все горести, а затем воду Мнимосины (памяти), чтобы помнить все, что увидит в подземелья. Затем подходит к статуе, — эту статую, говорят, делал Дедал, и жрецы не показывают ее никому, кроме тех, которые обращаются к Трофонию. Там, подойдя к статуе, поклонившись и помолившись, он уже идет к прорицалищу: надевает льняной хитон, опоясывается но хитону лентами и подвязывает особенные башмаки.
(9) Прорицалище находится на горе за рощей; около отверстия идет ограда из белого мрамора, которая занимает пространство не более самого небольшого тока; вышина ограды почти два локтя. На ограде медные остроконечные палки, соединяющие их пояса тоже медные; через них сделаны двери. Внутри этой ограды находится пещера, но не самородная, а искусственная, обделанная весьма тщательно. (10) С виду эта пещера похожа на печь и имеет в ширину, примерно, четыре локтя, а в глубину, тоже примерно, никак не больше восьми локтей.
Ступеней в пещеру нет, но если кто идет к Трофонию, тому дают узкую и тонкую лестницу. Когда спуститься вниз, то там между дном и стенкой будет отверстие, шириной в две пяди, вышиной, как мне казалось, в одну пядь. (11) Спускающийся ложится на пол и, имея в руках лепешки из теста с медом, опускает в отверстие ноги и затем сам подвигается, стараясь, чтобы в отверстие прошли колени. Тогда за коленями тело само втягивается и втягивается с такой быстротой, с какой большая, быстрая река поглощает связанного человека. Затем попавшие внутрь святилища узнают будущее, но не одним и тем же образом: один посредством зрения, другой посредством слуха. Возвращаются тем же путем и через тоже отверстие, т. е. с вытянутыми вперед ногами.
(12) Однако рассказывают, что никогда никто из спускавшихся туда не умер, кроме одного Димитриева копьеносца, который не только не исполнил ни одного из установленных священных обрядов, но и спускался туда не для беседования с богами, а в надежде набрать золота и серебра из святилища. Говорят даже, что и тело его выброшено было совсем в другом месте, а не чрез священное отверстие. Из разных рассказов об этом человеке я привожу только самое главное.
(13) Вышедшего от Трофония жрецы тотчас берут на руки и сажают на так называемый «трон Мнимосины», который стоит тут же недалеко от святилища. Посадивши на трон, расспрашивают, что он видел и слышал, и, узнавши, передают его уже ближним. Но так как этот человек находится еще в ужасе и не помнит ни себя, ни своих ближних, то те берут его на руки и несут в то здание, где он прежде жил у «Тихи и доброго Демона». Здесь человек приходит в себя, и даже смех ему возвращается. Это я пишу не понаслышке, а потому что видел других и сам обращался к Трофонию. (14) Спускавшиеся к Трофонию должны написать на дощечке все, что видели и слышали, и здесь оставить. Там еще до сих пор хранится щит Аристомена, а что с ним было, я изложил в прежних книгах.
40. Это прорицалище, которого виотийцы познали раньше, открыто следующим образом. Однажды виотийцы, по случаю двухлетней засухи. отправили от каждого города священных послов в Делфы, и просили спасения, Пиѳия отвечала: отправиться в Левадию к Трофонию и искать у него помощи.
(2) Прибыв в Левадию, они долго не могли найти прорицалища; наконец один посол из города Акрефния, по имени Саон, — по возрасту он был самый старший, — заметил, что куда бы они ни обращались, за ними следовал рой пчел, и вдруг он увидел, что в одном месте пчелы влетели в землю. Саон последовал за ними и вошел в прорицалище. Он–то, говорят, и научился у Трофония надлежащему священнодействию и всему, что совершается у прорицалища.
(3) Из произведений Дедала в Виотии есть два Иракла в Ѳивах и Трофоний в Левадии. Столько же его доревянных статуй в Крите, В Вритомартида в Опунте и Аѳина в Кноссе. В Кноссе есть также хор Ариадны, о котором Гомер упоминает в Илиаде, выпукло представленный на белом мраморе. Есть и у дилийцев небольшая деревянная статуя Афродиты с поврежденной от времени правой рукой: вместо ног она кончается четырехугольной формой. (4) Я верю, что эту статую Ариадна получила от Дедала, и когда последовала за Фисеем, то взяла с собой и эту статую, а Фисей, лишившись Ариадны, — так рассказывают ионийцы, — статую богини посвятил дилийскому Аполлону, чтобы дома она не вызывала в нем воспоминаний об Ариадне и чтобы не испытывать новых терзаний любви. Осталось ли еще что либо от Дедала, мне неизвестно, а все то, что посвятили аргивцы в храм Геры и что перевезено из Омфаки в сицилийскую Гелу, все это уничтожено временем.
[Херонея]
(5) За левадийцами живут херонейцы. Город их в старину назывался Арна. Арна, говорят, была дочь Эола, и от неё наименован был также и другой город в Фессалии. Настоящее название херонейцы получили от Херона, которого называют сыном Аполлона, а мать его была будто бы Ѳиро, дочь Филанта. Это подтверждает и автор поэмы «Великие Иэи», который говорит:
(6) «Филант женился на дочери славного Иолая
Липефиле. Была она видом на олимпиянок похожа;
Сына Иппота ему во дворце родила
И Ѳиро миловидную, подобную лучам луны;
А Ѳиро, в объятия Аполлона павши,
Родила Херона, укротителя коней, могучую силу».
Гомер, мне кажется, знал названия Херонеи и Левадии, однако употребил древние названия, также как он говорит, напр., «река Египет», а не река Нил.
(7) На херонейской земле есть два трофея, которые поставили римляне и Сулла, победивши Таксила и войска Мифридата. Филипп, сын Аминты, не ставил трофея ни здесь, ни после других побед над варварами или над эллинами, так как у македонян вообще не было принято ставить трофеи. (8) У македонян есть предание, будто Каран, царствовавший над Македонией, победил в битве Киссея, управлявшего соседней страной, и, по аргивскому обычаю, воздвиг памятник победы, (9) но будто бы лев, сошедши с Олимпа, опрокинул трофей и исчез, а Каран понял тогда, что не хорошо поступил, сделав вражду с соседними варварами непримиримой. Поэтому и Каран, и последовавшие цари македонские более не ставили трофея, если рассчитывали на дружбу с соседями. Это предание подтверждает и Александр, который не увековечил памятниками побед ни над Дарием, ни над индийцами. (10) Около города есть общая могила ѳивян, павших в битве с Филиппом. Епитафии на ней нет, а есть эмблема, — лев, поразительно напоминающий мужество этих героев, (11) а епитафии, как мне кажется, нет, потому что их судьба не соответствовала их храбрости.
Из богов херонейцы больше всего почитают тот скипетр, который, но словам Гомера, Ифест сделал для Зевса, а Ерм, получивши от Зевса, подарил Пелопу, а Пелоп оставил Атрею, Атрей Ѳиесту, а от Ѳиеста получил Агамемнон. Скипетр этот они боготворят под именем «дори» (копье), (12) а что он, действительно, есть нечто божественное, это доказывается той славой, которая от него перешла на этих мужей. Говорят, что нашли его Фокиде, на границе панопейцев, и что вместе с скипетром фокейцы нашли золото, но что фокейцы более были рады взять золото, а Херонейцы взяли себе скипетр. Я полагаю, что его привезла в Фокиду Плектра, дочь Агамемнона. Особенного храма для скипетра нет, а каждый год жрец держит этот скипетр в своем доме; но жертвы ему приносятся ежедневно и перед ним стоит стол со всевозможными родами мяса и печений.
41. Все, что поэты воспели о произведениях Ифеста и что от поэтов переняла людская молва, все, кроме скипетра Агамемнона, не заслуживает доверия. Так напр., ликийцы в Патарах в храме Аполлона: показывают медную чашу, которую называют даром Тилефа и произведением Ифеста. Очевидно, им неизвестно, что самосцы Ѳеодор и Рик первые стали плавить медь. (2) Патрейские ахейцы тоже утверждают, что ящик, который Еврипил привез из Илиона, произведение Ифеста, а подтвердить этого не могут.
На острове Кипре есть город Амѳунт, и там находится древний храм Адониса и Афродиты. В нем, говорят, есть ожерелье, данное сначала Армонии, но называемое ожерельем Ерифилы, потому что она за это ожерелье продала своего мужа. Сыновья Фигея это ожерелье посвятили в Делфы, а каким образом они его приобрели, сказано в моем описании Аркадии. (3) Фокейские тиранны похитили его из Делф, но теперь оно вовсе не в Амѳунте в храме Адониса, потому что в Амѳунте ожерелье состоит из зеленых камней, оправленных в золото, а подаренное Ерифиле сделано было из золота, как говорит Гомер в Одиссее:
(4) «Которая драгоценное золото за милого мужа приняла».
При том и цветные ожерелья не были неизвестны Гомеру, как это видно из рассказа Евмея Одиссею, когда Телемак еще не возвратился из Пилоса домой:
«Прибил хитрый странник в дом моего отца;
(5) У него было золотое ожерелье, унизанное электром».
Затем, при описании даров Пенелопы, между прочими дарами женихов он говорит, что
«Ожерелье Евримах искусное тотчас поднес
Золотое, усыпанное электром, как солнце».
А об Ерифиле не говорит, что она получила ожерелье, пестревшее золотом и каменьями. Поэтому выходит, что только скипетр был произведение Ифеста.
(6) Над городом есть утес, называемый Петрах. Здесь, говорят, обманут был Кронос, принявший от Геи вместо Зевса камень; на вершине горы есть и небольшая статуя Зевса. Там херонейцы варят благовонную розовую мазь из цветов: лилии, розы, нарцисса и ириды, и эта мазь облегчает боли, а если розовою мазью помазать деревянную статую, то мазь предохраняет от гниения. Ирида растет на болоте, величиной как лилия, но цвета но белого, и запах у неё слабее, чем у лилии.