Элевсинские мистерии были главным панэллинским фестивалем Афин и самым известным из многих греко–римских мистерий. Первичные обряды совершались в святилище Элевсина, примерно в 20 км. к западу от центра Афин. Фестиваль был известен своей секретностью, и посвященным под страхом смерти запрещалось раскрывать свои переживания. Достижение полного посвящения было трехэтапным процессом, который длился более полутора лет. Предварительные малые мистерии происходили в аттическом месяце антестерионе (февраль /март), Великие мистерии — в боэдромионе (сентябрь/октябрь). Те, кто прошел эти первые два этапа, приобретали статус «мистагогов», а затем получали право на полное посвящение, эпоптею, на праздновании Великих мистерий в следующем году. Первоначально доступные одним афинянам (Plut. Thes. 33.2), к 5‑му веку привилегии посвящения распространились на всех говорящих на греческом языке и не проливших чужую кровь (Libanius Decl. 13.19, 52). По завершении процесса посвященный становился уж точно несомненным и незапятнанным эллином.
Свидетельства литературных источников, надписей и художественных изображений, говорят о том, что священные обряды Великих мистерий включали в себя, так или иначе, инсценировку мифа о Деметре и Коре и представляли собой необычайный религиозный опыт. Участники выходили из этого опыта с уверенностью, что они могут ожидать лучшего в загробной жизни, чем непосвященные (Isocr. Paneg. 28).
26.1 Τότε δ' οὖν ἀναζευγνύων εἰς τὰς Ἀθήνας (Элевсинская инициация Деметрия: хронология и цели): Рассказ Плутарха помещает посвящение Деметрия в мистерии после возрождения им Эллинской Лиги, которое, согласно современному научному консенсусу, имело место на Истмийских играх весной 302 года. Диодор обходит возрождение на Истмиях молчанием, но косвенно признает существование Лиги не один раз и помещает посвящение в свое сообщение в 302 г. (20.110.1) непосредственно перед отъездом Деметрия в Фессалию. Однако последовательность событий, описанная Плутархом и Диодором, оказалась несостоятельной после публикации загадочного афинского декрета 304/03 г. (SEG 36.165), датируемого девятым днем «второго антестериона» (Ἀνθεστηριῶνος ὑστέρου. ll. 4–5). В первоначальной публикации декрета повторный месяц был объяснен как интеркалярный (повторным месяцем в интеркалярном году обычно является посидеон), но Вудхед, следуя Мерритту, убедительно доказал, что 304/03 был обычным годом, и что «второй Антестерион» не является интеркалярным месяцем, а на самом деле переименован в мунихион–поразительное эпиграфическое подтверждение манипуляции афинским календарем, что позволило Деметрию быть посвященным в мистерии в рекордно короткие сроки. Декрет, о котором идет речь, свидетельствует о чествовании антигонидского генерала, некоего Медона, в знак признания его вклада в безопасность Афин и свободу греков. Медон прибыл в Афины недавно и был послан Деметрием, чтобы сообщить о решениях царя «относительно территорий, захваченных Кассандром и Плейстархом» (καὶ ν]ῦν ἀπέσταλκεν αὐτ[ὸν]/[ὁ βασιλεὺς ἀπαγ]γ̣ελοῦντα τῶι δήμω[ιτ] — /[ὰ ἀρέσκοντα ἑαυ]τ̣ῶι ὑπέρ τε τῶν χωρί̣[ω] — /[ν, ἃ κατέλαβεν Κάσσα]νδρος καὶ Πλείσ̣[τ] — /[αρχος, ll. 18–22), вероятно, Филы, Панакта и Оропа — стратегически важных объектов на аттической границе, которые Деметрий захватил у Кассандра и его беотийских союзников в 304 году. Аргументы Вудхеда были охотно приняты, но более широкие последствия датировки посвящения Деметрия до 304/03 г., а не до следующего года не были полностью изучены–новая дата обеспечивает еще одну хронологическую привязку, которая позволяет более точно воссоздать Пелопоннесскую кампанию Деметрия 303 года, но требует переоценки его мотивов в запрашивании инициации и объяснения кажущейся несовместимости последовательности событий, установленной литературными и эпиграфическими источниками. Войска Деметрия вторглись в Пелопоннес по суше и с моря в самом начале юлианского 303 года, и основные цели кампании, похоже, были достигнуты к марту. Письма, описанные здесь Плутархом, которые Деметрий послал афинянам с просьбой об ускоренном посвящении, должны были быть отправлены вскоре после этого, поскольку Стратокл уже внес изменения в календарь к тому времени, когда Медон прибыл в Афины в апреле или мае. Медон объявил о решении Деметрия вернуть Филу, Панакт и Ороп Афинам, и афиняне оказали ему должное почтение. Деметрий прибыл вскоре после этого, до окончания «второго Антестериона» (фактически мунихиона), чтобы пройти посвящение в малые мистерии в Аграх. Затем месяц был изменен на «второй боэдромион», и Деметрий отправился в Элевсин, чтобы принять оставшиеся обряды посвящения. Его пребывание в Аттике было недолгим: он вернулся в Пелопоннес как раз вовремя, чтобы председательствовать на аргосских Гереях и жениться на Деидамии (вероятно, в июне).
Просьба Деметрия пройти посвящение по–разному объяснялась как пример «беззаконного благочестия» царя, как свидетельство уважения, с которым мистерии проводились македонцами, и как «религиозный каприз», «рассчитанный на то, чтобы оскорбить религиозные чувства и развеять доброжелательность, которую он ранее приобрел в Афинах». Это последнее предположение можно смело отвергнуть—Деметрий, конечно, не стал бы сознательно пытаться оскорбить афинян в разгар как военной кампании, для которой афиняне доставили войска, так и в обстановке политических усилий по возрождению Эллинского союза, для которого афинская поддержка была жизненно необходима, — но другие заслуживают дальнейшего рассмотрения. Стремление Деметрия к посвящению, безусловно, можно рассматривать как пример его уважения к мистериям. Македонский гарнизон, который удерживал крепость, примыкающую к святилищу в Элевсине в 3‑м веке, не вмешивался в мистерии, но во время посвящения Деметрия македонская связь с Элевсином была омрачена рядом недавних событий. Узнав об уничтожении Александром Фив в 336 году, опечаленные афиняне отменили проходившие Великие мистерии (Plut. Alex. 13.1). В 322 году Антипатр поставил македонский гарнизон в Пирее в самый день священного шествия из Афин в Элевсин, событие, которое, по словам Плутарха, сопровождалось многочисленными знамениями божественного неудовольствия (Phoc. 28.1-3; Cam. 19.6). Еще во время четырехлетней войны Кассандр был изгнан из стен Элевсина. Эти негативные македонские связи со святилищем, особенно Кассандра, должно быть, вдохновили Деметрия, по крайней мере частично. Просьба о быстром инициировании была крайне волюнтаристской, но это означало, что его политика будет иной. Он изгнал гарнизон из Пирея и Кассандра из Аттики. Кассандр напал на Элевсин; Деметрий стал там посвященным. Литературные и эпиграфические источники рисуют Кассандра как иностранного оккупанта, запятнанного убийством жены и сына Александра и стремящегося поработить Элладу. Посвящение Деметрия в мистерии, напротив, принесло с собой одобрение как его эллинской добросовестности, так и ритуальной чистоты. Все это укрепило доводы Деметрия в пользу создания Эллинского союза, направленного на уничтожение Кассандра.
26.2 τοῦτο δ' οὐ θεμιτὸν ἦν οὐδὲ γεγονὸς πρότερον (Посвящение и программа Деметрия о божественном самосовершенствовании): Для Деметрия, македонца, который стремился возглавить Союз греческих государств, статус посвященного в Элевсине давал многочисленные преимущества; для смертного, который стремился к обожествлению, с другой стороны, было желательно быть посвященным не по правилам. Пренебрежение правилами, которое позволило Деметрию стать посвященным, было исторически беспрецедентным, но на самом деле было несколько мифологических прецедентов нерегламентированного посвящения. Элевсинские предания утверждали, что Дионис, с которым Деметрий отождествлял себя наиболее выдающимся образом, был единственным олимпийским божеством, которому было суждено пройти инициацию в Элевсине. Плутарх рассказывает, что Диоскуры, разгневанные похищением Тесеем юной Елены, разграбили Афидну в Северной Аттике и двинулись на Афины во главе армии. Протодемагог Менесфей (πρῶτος ὥς φασιν ἀνθρώπων ἐπιθέμενος τῷ δημαγωγεῖν καὶ πρὸς χάριν ὄχλῳ διαλέγεσθαι, Thes. 32.1) убедил перепуганных афинян принять Диоскуров, «так как они были спасителями и благодетелями всех людей» (τῶν δ' ἄλλων εὐεργέτας ὄντας ἀνθρώπων καὶ σωτῆρας), и даровать им божественные почести (τιμὰς ἰσοθέους ἔσχον). Диоскуры, хотя афиняне были полностью в их власти, выдвинули только одно требование–чтобы они были посвящены в мистерии. Чтобы обойти запрет на посвящение иноземцев, Диоскуры были усыновлены афинянином Афидном — решение это, чтобы обеспечить посвящение Геракла, ранее разработал Тесей (Thes. 30.5). Традиционные рассказы об инициациях Геракла и Диоскуров были вполне известны, и их привели члены афинского посольства, посланного для переговоров о мире со Спартой в 371 году, в качестве свидетельства особых и почетных отношений между двумя городами (Xen. Hell. 6.3.6).
Бог исцеления Асклепий тоже был инициирован не по регламенту. Длинная надпись (IG II² 4960) на цоколе так называемого памятника Телемаху в афинском святилище Асклепия отмечает учреждение культа Асклепия в Афинах. Бог прибыл на корабле из Эпидавра в Пирей, явившись в город, когда великие мистерии были уже в разгаре. Филострат (VA 4.18) описывает, как Асклепий прошел посвящение в Элевсине на церемонии, устроенной исключительно в его пользу, «потому что он прибыл из Эпидавра для мистерий слишком поздно». В Афинах был учрежден ежегодный фестиваль Эпидаврий, посвященный пришествию бога. Эпидаврии были включены в структуру Великих мистерий, вероятно, 17 боэдромиона. Этот праздник в рамках фестиваля давал мифическое обоснование посвящению тех, кто прибыл после начала церемонии (о нерегулярной инициации Августа, который потребовал, чтобы мистерии были отпразднованы вне их обычного времени ради своего второго посвящения в 19 до н. э., см. Cass. Dio 54.9.7; ср. Sulla 26.1). Следовательно, Деметрий мог ссылаться на посвящения Асклепия, Геракла и Диоскуров как на мифические прецеденты для своего собственного нерегулярного посвящения, и точки соприкосновения между рассказом Плутарха о посвящении Диоскуров и рассказом о Деметрии предполагают, что он именно это и сделал. В обоих случаях традиционный запрет обходится путем ходатайства демагога; в обоих случаях нерегулярные обстоятельства оправдываются особым статусом потенциальных посвященных как спасителей и благодетелей афинян.
26.2 μικρὰ τὰ τοῦ Ἀνθεστηριῶνος: малые мистерии праздновались в антестерионе (февраль/март) на берегу реки Илисс в аттическом деме Агры. Обряды первоначально почитали неясную «мать в Аграх», но стали ассоциироваться с Деметрой и к середине 5‑го века стали предварять большие мистерии в Элевсине в боэдромионе (сентябрь/октябрь).
τὰ δὲ μεγάλα τοῦ Βοηδρομιῶνος: 13‑го боэдромиона афинские эфебы покидали город, чтобы доставить в Элевсин священные предметы. Два дня спустя на афинской Агоре объявлялось об открытии Великих мистерий, празднестве, длившемся более восьми дней. События в Афинах включали ритуальное очищение в море и предварительное жертвоприношение поросенка. Утром 19‑го боэдромиона будущие посвященные и мистагоги совершали священную процессию к святилищу двух богинь в Элевсине. Сам процесс инициации происходил в здании под названием Телестерион в течение двух ночей подряд, а посвящение в эпоптею, по–видимому, было припасено на вторую ночь.
26.3 Πυθόδωρος ὁ δᾳδοῦχος: Дадух (”факелоносец»), как и здесь, обычно относится к держателю важного языческого священства Деметры и Коры в Элевсине, хотя эпитет может также быть применен к самой Деметре. Пифодор известен только из этого эпизода, но его оппозиция просьбе Деметрия, вероятно, иллюстрирует чувство многих религиозных консерваторов в Афинах. Среди них, конечно, можно назвать аттидографа Филохора, члена жреческой семьи и знатока ритуалов. Он, по общему мнению, осудил манипуляции с календарем, которые способствовали укороченному посвящению Деметрия, как оскорбление против «всех мистических и эпоптических вещей» (ἀδικεῖ πάντα τά τε μυστικὰ καὶ τὰ ἐποπτικά; Suda s.v. Ἀνεπόπτευτον, Adler A 2303 = Philochorus FGrH 328 F69b).
26.3 Ἀνθεστηριῶνα … προσεπιλαβόντος: Переименование месяца мунихиона, позволившее Деметрию быть инициированным вне сезона и радикально облегченным способом, подтверждается афинским декретом (SEG 36.165). Креативное решение Стратокла в ответ на просьбу Деметрия знаменует собой самый ранний документально подтвержденный случай умышленного манипулирования календарем вне военного контекста, и впоследствии его действия были высмеяны поэтом–комиком Филиппидом. В 419 году аргивяне, не желая прекращать кампанию против Эпидавра, продублировали день в конце месяца перед Карнеями, чтобы обойти запрет на военную деятельность в этом месяце (Thuc. 5.54; о схожей активности аргивян в 388 г. см. Xen. Hell. 4.7.2–3). Аналогичное табу привело Александра к объявлению македонского месяца десия артемисием перед битвой при Гранике в 334 году (Plut. Alex. 16.1–2). Несколько лет спустя Александр снова изменил дату, чтобы поддержать доверие к своему любимому провидцу, акарнанцу Аристандру, который предсказал, что Тир попадет к царю в течение определенного времени (Plut. Alex. 25.2). Спустя почти три столетия после уловки Стратокла Август потребовал отложить мистерии, чтобы он мог пройти посвящение во второй раз (Dio 54.9.7).
26.5 διὸ καὶ Φιλιππίδης … παρθένῳ: В отличие от фрагмента Филиппида, приведенного в 12.7, в котором подробно описываются последствия божественных почестей, возданных Антигону и Деметрию, события, упомянутые здесь, хорошо засвидетельствованы в другом месте.