12.1 κατὰ τὸν Ἀριστοφάνη («жарче огня»): Ссылка на стих 382 «Всадников», поставленных в 424 г. В этой пьесе Аристофан, выполняя свое обещание «разрезать Клеона на туфли для всадников» (Acharnians 301: κατατεμῶ τοῖσιν ἱππεῦσι καττύματα), жалил его из мести за то, что Клеон преследовал драматурга по обвинению в клевете на полис, связанному с постановкой «Вавилонян» в 426 году. Враждебность между демагогом и драматургом предвосхищает аналогичные отношения Стратокла и Филиппида. Во «Всадниках» этот стих относится не к демагогу Пафлагону (персонажу, явно списанному с Клеона), а к его преемнику на «посту» любимца Демоса, отвратительному Колбаснику, который, подобно афинянину, превзошедшему Стратокла в лести, остается безымянным. Следовательно, в этом контексте цитата является особенно удачной.
12.1 γράφει … ξενισμοῖς: Тесная ритуальная связь Деметры и Диониса восходит, по крайней мере, к 5 веку. Пиндар (Pyth. 7.3-5) описывает Диониса как бога, «восседающего на троне рядом с Деметрой», и оба они почитались как паредры (божества–партнеры) в Аттике и в других местах (Paus. 9.8.1; 9.22.5; 9.24.1). Ксенизм был широко распространенным ритуалом, и концепция гостеприимства по отношению к людям и богам была для греческой культуры основополагающей. Дионис и Деметра принимались с молитвами, гимнами и жертвоприношениями, и знаменитый итифаллический гимн, которым был встречен Деметрий по возвращении в Афины в 290 году, является экстраординарным примером распространения дионисийского ксенизма на Деметрия. Предложение, несомненно, было хорошо продуманной лестью: Деметрий явно отождествлял себя с Дионисом и, демонстрируя, что он контролировал поставки зерна в Афины, он взял на себя роль Деметры, в таинства которой он был посвящен с впечатляющим волюнтаризмом в 303 году. Ономастическая связь с богиней — Деметрий, конечно, теофорное имя, заимствованное от Деметры — дополняла функциональную связь в длительной и сложной кампании, предпринятой Деметрием и его сторонниками, и призванной придать легитимность собственным претензиям Деметрия на божественность, приравнивая его к различным богам. Связь с Деметрой заставила ученых поместить предложение в период после успешной осады Афин Деметрием в 295 году, когда афиняне увидели болезненную для себя демонстрацию контроля Деметрия над импортом зерна, но нет независимых свидетельств, подтверждающих, что предложение было одобрено, и Плутарх просто заявляет, что безымянный льстец «предложил» (γράφει) почесть. Якоби (FGrH 328 F 166) предполагает, что эта почесть была предложена еще во время первого пребывания Деметрия в Афинах в 307 году и отвергнута как слишком чрезмерная, но итифаллический гимн демонстрирует, что дионисийские ксенизмы были распространены на Деметрия не позднее 290 года.
12.2 τέλος … προσηγόρευσαν: Переименование мунихиона, по–видимому, подтверждается Филохором (FrGH 328 F 166), но фрагмент из схолий к Пиндару (Nem. 3) вряд ли внушает доверие, и современные афинские надписи не поддерживают это утверждение. Надпись IG II² 471 указывает на месяц как на Мунихион в 306/05 г., и множество декретов, предложенных Стратоклом с того времени, продолжают называть последний день месяца «старым и новым» (ἕνη καὶ νέα), а не «деметриадой». Афинские декреты также, по–видимому, исключают предположение, что эти почести были предоставлены продеметриевой олигархией, которая управляла Афинами после возвращения Деметрия в 295 г. (IG II² 649 демонстрирует, что афинская ассамблея собралась в последний день мунихиона — в деметриаду деметриона, если почетные переименования были фактически произведены—в 293/2 г.), но возможно, что смена названия была просто одноразовой почестью, и эпиграфически мунихион еще не засвидетельствован для 307/6 г., наиболее вероятного года для почетного названия месяца. Если день и месяц никогда не были официально переименованы в честь Деметрия, несколько факторов могли бы объяснить путаницу Плутарха или его источников. Календарь близлежащего Орея на Эвбее, безусловно, был изменен и включал в себя почетный месяц под названием деметрион, и было бы удивительно, если бы не сложилась традиция передачи почести из Афин, где царь был так почитаем. Другая возможность состоит в том, что мунихион называли «деметрионом» в насмешку после того, как Стратокл дважды позорно изменил название этого месяца на просьбу Деметрия о его скорейшем посвящении в Элевсинские мистерии в 303 году. Сразу же после рассказа об этом крайне волюнтаристском посвящении Плутарх приводит комический фрагмент Филиппида, недвусмысленно критикующий акцию (26.1–5). Хронологическое вмешательство Стратокла подтверждается литературными и эпиграфическими свидетельствами, но Филиппид, возможно, использовали его в качестве исторического трамплина для комического преувеличения — переименования мунихиона. Если это так, то Плутарх не впервые представляет комическую выдумку как исторический факт (см. «Облака» Аристофана, 1178–1205, где персонаж Филиппид (sic) совершает риторическую атаку на само существование «старого и нового» дня в попытке перехитрить сборщиков долгов).
12.2 καὶ τῶν ἑορτῶν τὰ Διονύσια μετωνόμασαν Δημήτρια: Городские Дионисии были фестивалем, который праздновался в честь Диониса 10–14 элафеболиона (конец марта), когда отмечалось прибытие бога из Элевфер, с великолепной процессией и жертвоприношениями в сопровождении нескольких дней музыкальных и драматических соревнований. Плутарх не совсем прав в своем утверждении, что в тот момент афиняне называли городские Дионисии Деметриями: надписи (SEG 45.101; IG II² 649) показывают, что «Деметрии» были просто добавлены к названию «городские Дионисии» в какой–то момент после того, как Деметрий взял Афины осадой в 295 году, возможно, в Дионисии (самое раннее свидетельство празднования добавленного фестиваля [IG II² 649] датируется 293/2 г.; из–за вероятности того, что Деметрий вошел в Афины в 295 году в Дионисии). Эта оговорка предполагает, что Плутарх здесь может опираться на Дуриса, который также называл фестиваль Деметриями (FGrH 76 F 14 = Athen. 12.536A: γινομένων δὲ τῶν Δημητρίων ᾽Αθήνησιν). Отныне фестиваль назывался Дионисиями и Деметриями, и это слияние удачно дополняло попытки Деметрия представить себя новым Дионисом, создавая культовое партнерство между богом и обожествленным царем. Были ли ритуальные аспекты фестиваля изменены в честь Диониса/Деметрия, неизвестно (Хабихт предполагает, что фестиваль, возможно, был продлен на один день, чтобы отпраздновать Деметрии), но утверждение Дуриса, что картина с Деметрием верхом на обитаемом мире как колосс украсила авансцену во время этого фестиваля, является убедительным аргументом в пользу того, что это было сделано (FGrH 76 F 14 = Athen. 12.50: Γινομένων δὲ τῶν Δημητρίων Ἀθήνησιν, ἐγράφετο ἐπὶ τοῦ προσκηνίου ἐπὶ τῆς οἰκουμένης ὀχούμενος). Во всяком случае, изменения были недолговечными: после того, как Деметрий потерял контроль над Афинами в 287/86 г., фестиваль появляется в надписях без добавления «Деметрии» (IG II² 653, 654, 657).
Фестивали в честь Деметрия не ограничивались Аттикой: коалиция городов Эвбеи ежегодно отмечала добавленные Дионисии/Деметрии в каждом городе–члене по очереди (IG XII 9, 207); праздник в честь Антигона и Деметрия отмечался на Самосе (I. Samos 55, 8); культ основателя и ежегодный фестиваль были организованы для Деметрия в Сикионе (Diod. 20.102.3) и в основанной им Деметриаде в Фессалии (Mili 199–201). В фрагментарно сохранившемся декрете (IG XI.4 1036) об альянсе Эгейских островов, известном как Несиотская лига, предусматривается открытие фестиваля Деметрии вместе с ранее существовавшими Антигониями. Эти фестивали долгое время были связаны с Монофтальмом и Полиоркетом, но теперь кажется более вероятным, что почести получали Антигон Гонат и его преемник Деметрий II.
12.3 ἐπεσήμηνε δὲ τοῖς πλείστοις τὸ θεῖον: Здесь налицо редкое употребление глагола episemainein в отрицательном смысле «не одобрять». В «Сулле» (14.7) Плутарх использует похожий язык для выражения божественного одобрения: καὶ τὸ δαιμόνιον εὐθὺς ἐπεσήμηνε (контекст — капитуляция афинского тирана в 86 г. до н. э.). Готовность Плутарха признать, что сами боги активно осуждали ритуальные нововведения, приравнивающие Деметрия к различным богам и позволяющие ему почитаться на манер богов, естественно вытекает из его собственного религиозного консерватизма и жреческого статуса.
12.3 ὁ μὲν γὰρ πέπλος … ἐμπεσούσης: Мэнсфилд предположил, что пеплос для Великих Панафиней (гораздо более грандиозной версии ежегодного фестиваля), отмечаемых каждые четыре года, имел гораздо большие размеры. В отличие от одежды меньшего размера, сотканной избранными афинянками для статуи Афины Полиады из оливкового дерева (Eur. IT. 222–24; IG II / III² 1036b), профессиональные ткачихи могли создать большую ткань, которая была либо накинута на статую Афины Парфенос или висела на задней стене целлы Парфенона (Паркер придерживается мнения, что пеплос предлагался богине только во время Великих Панафиней). Пеплос для Великих Панафиней, по–видимому, служил парусом для так называемого панафинейского корабля, колёсной копии архаичной 30-весельной галеры, которая занимала видное место в шествии Великих Панафиней. Последовательное представление о корабле как об архаической триаконтере (тридцативесельном корабле) свидетельствует о том, что панафинейский корабль берет свое начало в 6 веке, и поэтому интригующее предположение, что корабль был представлен на фестиваль в 306 году Деметрием, не проходит. Пеплос, разодранный чудовищной бурей, описанной здесь Плутархом, наводит на мысль, что более крупная ткань указывает на то, что случай произошел самое раннее на Великих Панафинеях в гекатомбейоне 306/5 г. (июль/август 306 г.). В афинском декрете (IG² 657) в честь поэта Филиппида говорится, что враг Деметрия Лисимах по инициативе Филиппида пожертвовал новую мачту и рангоут для пеплоса в архонтство Эвктемона в 299/8 гг. (διελεχθη δὲ καὶ ὑπὲρ κεραίας καὶ ἰστοῦ, ὅπως ἄν δοθῇ τῇ θεῷ εἰς τὰ Παναθήναια τῷ πέπλῳ), и обычно утверждается, что дары предназначались для замены частей, поврежденных во время бури, описанной Плутархом; следовательно, буря, если она исторична, должна была произойти во время праздника 302 года, поскольку ущерб был бы восстановлен гораздо раньше, если бы она произошла в 306 году (Шир полагает, что для того, чтобы изменить конструкцию пеплоса для Великих Панафиней в 306/5 г., не было достаточно времени, хотя они и состоялись полностью год спустя; производство пеплоса для ежегодного фестиваля было девятимесячным процессом, начатым в аттическом месяце пианепсионе [Suda s. v. Χαλκεῖα, Adler Χ 35]; нет никаких свидетельств, указывающих на время, необходимое для плетения ткани большего размера). Эта теория имеет целью примирить эпиграфическое и литературное свидетельства, но следует отметить, что Плутарх не упоминает о каком–либо повреждении корабля, в то время как декрет утверждает, что Лисимах пожертвовал не новый пеплос, а мачту и рангоут, на которых пеплос был показан. На самом деле плетение нового пеплоса было культовым императивом, символизирующим взаимосвязь между городом и его полиадическим божеством. Разорвало его или нет, но пеплос пришлось заменить. Пасхидис выдвинул сильный аргумент против историчности бури, отметив, что источником Плутарха для разрыва пеплоса и других явлений, указывающих на божественное неудовольствие почестями, оказанными Деметрию, была почти наверняка комедия Филиппида, процитированная в 12.7 и 26.5. Следовательно, чудовищная буря, спонтанная вспышка роста болиголова, а также жестокий и не по сезону холод, который погубил урожай и омрачил Дионисии, — все это, скорее всего, преувеличения или выдумки комиков (Мараско не ставит под сомнение правдивость предзнаменований, но предполагает, что Плутарх может быть получил доступ к Филиппиду через источник, возможно, Дуриса, который представил комические выдержки в их историческом контексте). Комические цитаты указывают на яростную оппозицию Филиппида к обожествлению Деметрия и его враждебность к Стратоклу, архитектору этого обожествления, в то время как Плутарх (12.8) и декрет в честь Филиппида (IG II² 657) демонстрируют, что поэт был другом и придворным смертельного врага Деметрия, Лисимаха. В отсутствие других свидетельств этих предзнаменований заявления Филипида, скорее всего, будут комическим отражением противоантигонидской пропаганды, которая распространялась после Ипса, а не исторической реальности, а мачта и рангоут Лисимаха, пожертвованные для Панафиней, должны рассматриваться как посвящения в дополнение к его более практичным поставкам зерна — демонстрацию его эвергетизма после изгнания Деметрия, бывшего спасителя и благодетеля афинян. Примечательно, что Птолемей II сделал подобное пожертвование для Великих Панафиней 278 года, первое после смерти Лисимаха в 281 году (SEG 28.60).
12.6 Φιλιππίδης: Афинский комический драматург из дема Кефала, Филиппид, вероятно, родился в середине 4‑го века (Суда помещает его расцвет на 111‑ю олимпиаду [336–332 гг.], что дает дату рождения около 375 г., безусловно, слишком раннюю). Анонимный автор трактата «О комедии» (15) называет Филиппида наряду с Филимоном, Менандром, Дифилом, Посидиппом и Аполлодором в числе наиболее известных поэтов новой комедии. Suda (s. v. Φιλιππίδης, Adler Φ 346) приписывает ему 45 пьес, и известно 15 названий. После «освобождения» Афин в 307/06 году Филиппид стал видным критиком Стратокла и его политики присуждения чрезвычайных почестей Деметрию и его сторонникам. Многое о жизни Филиппида известно из декрета от 283 г. (IG II² 657), согласно которому поэт покинул Афины и отправился ко двору Лисимаха во Фракии за какое–то время до битвы при Ипсе, скорее всего, в 303/02 году, когда период интенсивного застоя привел к изгнанию, официальному или добровольному, ведущих членов противостоящей Стратоклу демократической фракции, включая Демохара, племянника Демосфена (Mor. 851e). Нет никаких свидетельств того, что Филиппид был официально изгнан, и он вполне сам мог выбрать изгнание. Декрет содержит ряд случаев, когда Филиппид выступал от имени своего родного города, получая значительные выгоды от своего друга Лисимаха после Ипса и опять в период после окончания второго правления Деметрия в Афинах в 287 году. Поэт вернулся в Афины в 284/3 г., когда его избрали агонофетом, и он финансировал традиционные публичные конкурсы и учредил новый конкурс в честь Деметры и Коры, в память о свободе демоса. Очевидно, этот придворный Лисимаха чрезвычайно разбогател в период своего изгнания. Однако, когда декрет в его честь был принят год спустя, Филиппид вернулся ко двору Лисимаха, и нет никаких признаков того, что он когда–либо навсегда переселился в Афины. Фрагменты, сохранившиеся у Плутарха (12.7, 26.5; Mor. 750F), в которых Филиппид совершал атаки на Стратокла и Деметрия, являются ярким исключением из общепринятого мнения, что в новой комедии было мало места для явных политических комментариев. Ясно, что комическая сцена могла быть и была форумом для энергичного выражения политического инакомыслия и личных нападок в ранний эллинистический период. Действительно, несколькими годами ранее комический поэт Архедик, друг Антипатра и, предположительно, сторонник Кассандра и поддерживаемого македонцами режима Деметрия Фалерского, атаковал в одной из своих пьес Демохара, обвиняя его в моральных преступлениях, которые шокировали более поздних авторов, хотя подробности не дошли до нас. Эти и другие обвинения против Демохара были должным образом переданы его современником, сицилийским историком Тимеем, который жил и работал в Афинах в конце 4 и начале 3 веков (Timaeus FGrH F35B = Polyb. 12.13.1–3). Однако во втором веке Полибий встал на защиту Демохара. Он провозгласил его «невиновным во всех подобных преступлениях», ссылаясь на его происхождение, достижения и тот факт, что нападения Архедика предположительно не повторялись другими политическими противниками Демохара, включая Деметрия Фалерского. Тимея порицают за злобные сплетни и за то, что он опирался на показания «комического поэта без репутации». Спор, в котором политически активный поэт и клиент македонской династии (Архедик) нападает на персонажа непримиримого соперника своего покровителя (Демохара) на комической сцене, предвосхищает во многих своих подробностях атаки Филиппида на Деметрия. В отличие от Демохара, Деметрий так и не нашел своего Полибия.
12.7 δι' ὃν ἀπέκαυσεν … οὐ κωμῳδία: Когда Филиппид создал комедию (или комедии: стихи, процитированные в 12.7 и 26.5, могут быть взяты из более чем одной пьесы), атакующую Стратокла и Деметрия, неизвестно, хотя большинство комментаторов останавливались на годах, следующих сразу за Ипсом, когда ни Деметрий, ни Стратокл не были в состоянии отомстить. Филиппиду не нужно было присутствовать в Афинах для дидаскалий его пьес.
12.8 Λυσιμάχου: Соматофилак Александра (Arr. Anab. 6.28.4), Лисимах был сыном фессалийца Агафокла, уроженца Краннона (Eusebius/Porphyry FGrH 260 F 3). Впервые он появляется в источниках в связи с охотой на льва в Согдиане в 328 году, во время которой он пытался защитить царя от напавшего льва (Curt. 8.1.13–17). На совещании в Вавилоне в 323 году ему было поручено управление Фракией (Curt. 10.10.4; Diod. 18.3.2; Arr. Succ. 1.7), возможно, в качестве стратега, а не сатрапа–подчиненное положение, которое могло бы объяснить его отсутствие в сообщениях о последующем урегулировании в Трипарадисе в 320 году. Лисимах женился на Никее, дочери Антипатра, незадолго до смерти старика в 319 году. Диодор (20.37.4) пишет, что он, как и многие его преемники, искал руки Клеопатры, сестры Александра Македонского, но не женился до 302 года, когда он вступил в брак с Амастридой Гераклейской.