7.1 Ἐκ τούτου … ἀνεχώρησεν: Набатеи были скотоводческим народом, который мигрировал из Северо–Восточной Аравии на свою более позднюю родину в засушливом регионе между Акабой и Мертвым морем в какой–то момент между VI и IV веками до н. э. К концу IV века они разбогатели, контролируя сухопутный маршрут, транспортирующий ладан и специи из Южной Аравии в Газу, а также собирая и продавая битума из Мертвого моря. Диодор (19.94-100) приводит гораздо более полное описание попытки покорить набатеев, которое существенно отличается от того, что предлагается здесь. Его рассказ, включавший в себя пространное этнографическое отступление, почти наверняка взят из Гиеронима Кардийского, история которого содержит самые ранние исторические ссылки о набатеях (фрагмент Гиеронима [FGrH 154 F 5], описывающий топографию набатейских земель, близко соответствует Diod. 2.48 и 19.98). У него мы не найдем никаких упоминаний ни о преодолении Деметрием безводной пустыни (ἐκινδύνευσε … ἐκπλαγῆναι), ни о значительных трофеях и 700 верблюдах, которые он захватил у ошеломленных набатеев (λείαν λαβὼν πολλὴν τε καὶ καμήλους ἑπτακοσίας παρ' αὐτῶν). Вместо этого мы слышим о трех попытках Антигонидов подчинить себе набатеев или использовать ресурсы контролируемой теми территории, из этих попыток экспедиция во главе с Деметрием, является просто неудачным центральным эпизодом, сопровождаемым парой ужасных бедствий. Согласно Диодору, вторжение Деметрия на самом деле было карательной экспедицией, предпринятой в ответ на уничтожение набатеями войска, возглавляемого неким Афинеем (см. Diod. 19. 95.2–7 о первоначальном успехе и полном провале Афинея, о чьей карьере больше ничего не известно, и 19.96.4, где Антигон приказывает Деметрию «покарать арабов любым доступным ему способом» [κολάσαι τοὺς Ἄραβας καθ' ὃν ἂν δύνηται τρόπον]). У Деметрия дела обстояли не намного лучше. Его неудача застать арабов врасплох привела к бесплодному штурму набатейской крепости (частое отождествление этой крепости с Петрой далеко не достоверно; Босворт выдвигает сильный аргумент в пользу другого места–скалистой цитадели в Эс–села, примерно в 50 км к северу от Петры, недалеко от места древней Босры). Поспешно заключив перемирие и получив от врага прощальные дары, Деметрий удалился (Diod. 19.97), взяв на заметку операции по сбору битума на Мертвом море, когда он возвращался в Сирию. Антигон гневно упрекал сына за то, что тот примирился с набатеями, но, заинтригованный возможностью получения нового источника дохода, он направил войска под командованием Гиеронима для захвата контроля над битумом Мертвого моря (19.100.1). Но Гиероним также пал жертвой согласованного сопротивления арабов, которые собрали 6000 человек и уничтожили людей Гиеронима дождем стрел, выпускаемых с тростниковых плотов (Diod. 19.100.2). Антигон приостановил операции в этом районе и перешел к более важным вопросам, в то время как Гиероним, по–видимому, остался в Келесирии в качестве регионального администратора или губернатора (см. Diod. 19.100.2, где Антигон называет Гиеронима своим эпимелетом).
Последующие события показывают, что мрачный каталог фиаско в рассказе Диодора во многом обязан усердной попытке Гиеронима смягчить тяжесть собственной неудачи, изобразив набатеев (как в этнографии, так и в речи, которую набатеи произносит перед Деметрием) страстными защитниками свободы, чей кочевой образ жизни и исключительная способность процветать на своей суровой родине сделали их практически невозможными для подчинения. Ибо когда Антигон и Деметрий, наконец, предприняли вторжение в Египет, что было чрезвычайно сложной задачей материально–технического характера и планировалось годами, мы обнаружили, что Антигон использовал действительно мощный караван верблюдов, «собранный арабами» (ταῖς καμήλοις ταῖς ἀθροισθείσαις ὑπὸ τῶν Ἀράβων) и перевозивший 130 000 медимнов зерна в дополнение к их собственному фуражу (Diod. 20.73.3; один медимн = ок. 40 кг). Наличие этих животных говорит о том, что миссия Деметрия не была бесплодной—700 верблюдов, которых он привел к Антигону, были предвестниками грядущих событий. В самом деле, обеспечение сотрудничества арабов пустыни имело жизненно важное значение для перехода из Газы в Пелузий, поскольку только они могли поставить достаточное количество верблюдов и могли оказаться опасным врагом на незащищенном восточном фланге Антигона, если бы были враждебны (персидский царь Камбиз использовал арабские верблюжьи караваны для снабжения водой на Синае перед своей египетской кампанией, см. Hdt. 3.4–9).
В этом караване верблюдов лежит ключ к тому, что вызвало агрессию против набатеев. Диодор просто утверждает, что Антигон решил, что арабы были «враждебны его интересам», — и комментаторы предложили различные экономические и стратегические соображения, предполагая, что вторжения а) были попытками получить контроль над прибыльной торговлей битумом Мертвого моря и/или над караванными путями из Южной Аравии к Средиземноморскому побережью, б) предваряли запланированное вторжение в Египет, или в) должны были отрезать связь между Египтом и Вавилонией теперь, когда последняя находилась под контролем союзника Птолемея Селевка. Последнее из этих предположений можно смело отбросить–пока Сирия находилась в руках Антигонидов, любые сухопутные сообщения между Египтом и Вавилонией требовали бы пересечения сирийской пустыни. И хотя нет никаких сомнений в том, что Антигон интересовался торговлей благовониями (это подтверждает Theophrastus Hist. Plant. 9.4.8), он узнал о торговле битумом в Мертвом море только после второй набатейской экспедиции, что предполагает, что экономические мотивы были на втором месте, по крайней мере, первоначально. Переговоры Деметрия с набатеями предполагают, что его аравийская кампания была предпринята в первую очередь в преддверии запланированного вторжения в Египет и произошла вскоре после того, как Птолемей покинул Палестину и Келесирию, скорее всего, в конце весны или начале лета 311 года. Однако выдающийся успех Селевка в Вавилонии вынудил Антигона обратить свое внимание на восток, и вторжение в Египет было отложено еще на пять лет.
7.2 Σέλευκος … κρατῶν: при разделе в Трипарадисе Селевк был наделен сатрапией Вавилонии (Diod. 18. 39. 6) и правил в Вавилоне, где он оказался великодушным и популярным владыкой, пока не был вынужден бежать к Птолемею перед лицом враждебности Антигонидов в 316 году (Diod. 19.55.5-6). Уход Деметрия из Сирии после разгрома при Газе расчистил Селевку путь для возвращения в Вавилонию во главе небольшого войска, предоставленного Птолемеем (Diod. 19. 90.1: ок. 800 пехотинцев и 200 всадников; App. Syr. 54: 1000 пехоты и 300 кавалерии). Он, конечно, не пошел прямым путем через Сирийскую пустыню — что было трудным переходом, даже если путешествовать ночью на верблюдах (Arr. Ind. 43.4-5) и логистическим кошмаром для смешанных сил кавалерии и пехоты Селевка. Вместо этого Селевк и его люди, скорее всего, направились на север, вверх по долине Оронта, а затем повернули на восток, к Евфрату. Перейдя Евфрат, он вступил в Северную Месопотамию и убедил группу македонских ветеранов, поселившихся в Каррах (современный Харран), присоединиться к его делу (Diod. 19.91.1). Затем он перешел в свою старую Вавилонскую сатрапию, где получил теплый прием от местного населения и услуги Полиарха, местного командира Антигонидов (Diod. 19.91.3). Это удачное предательство позволило ему беспрепятственно дойти до Вавилона весной 311 г. (Diod. 19.91.1; App. Syr. 54). В Вавилоне Селевк осадил антигонидский гарнизон, укрывшийся в одной из двух городских цитаделей, и восстановил контроль над городом и сатрапией (Diod. 19.91.3-4). Две фрагментарные вавилонские хроники позволяют более точно установить дату: BM 35920, l. 2 записывает, что Селевк прибыл к стенам города в вавилонский месяц нисанну (приблизительно апрель), в то время как известная «Хроника диадохов» (BCHP 3, rev. 3-4) показывает, что он учредил новую систему датировки, основанную на царских годах Александра IV, в симану (примерно в мае). Промежуток времени между прибытием Селевка и установлением новой системы датировки, по–видимому, свидетельствует о том, что гарнизон Антигонидов был окончательно изгнан после осады, продолжавшейся несколько недель.
7.2 ἀνέβη … προσαξόμενος: Плутарх путает здесь великий восточный анабасис Селевка 307-303 годов, в котором он получил контроль над Бактрией и вступил в переговоры с индийским монархом Чандрагуптой, с событиями 311 года (источники для более поздней экспедиции Селевка, в которой он проник до Инда, если не за его пределы, крайне скудны: см. App. Syr. 55). Во время вторжения Деметрия в Вавилонию осенью 311 года Селевк был в Мидии, укрепляя свой контроль над иранскими сатрапиями (Diod. 19.100.6-7). Диодор (19.92.5) упоминает, что он «легко завоевал Сузиану, Мидию и некоторые прилегающие земли», скорее всего Арию, Персию и Парфию — которые стали плодами его победы над большим войском, возглавляемым Никанором, антигонидским сатрапом Мидии. В ответ на срочные депеши побежденного Никанора Антигон послал Деметрия, чтобы вернуть Вавилонию (19.100.3–4). О дерзком ночном нападении Селевка на лагерь Никанора см. Diod. 19.92. 3–4.
7.2 Καύκασον: Плутарх ошибочно определяет хребет Паропамис (Гиндукуш) как Кавказ, что является распространенной ошибкой среди историков Александра (например, Arr. Anab. 5.3.3).
7.3 ἐλπίζων…ἔφθη: После завершения аравийской экспедиции летом 311 года Деметрий собрал в Дамаске значительные силы (15 000 пехотинцев и 4000 кавалеристов: Diod. 19.100.4) и привел их в Вавилонию, несомненно, следуя по пути, аналогичному тому, по которому прошел Селевк ранее в том же году. Путешествие примерно в 800 километров, должно быть, заняло большую часть месяца, если не больше (29 дней по 32 километра в день с 4 остановками), и, вероятно, была осень, когда Деметрий прибыл в Вавилонию. Несмотря на отсутствие Селевка, сатрапия не была беззащитной. Заместителю Селевка Патроклу было поручено защищать Вавилон, и он эвакуировал жителей Вавилона после того, как получил известие о приближении Деметрия (Diod. 19.100.5). Когда Деметрий прибыл в Вавилон, он обнаружил, что город пуст, если не считать селевкидских гарнизонов, удерживающих цитадели. Сам Патрокл придерживался стратегии проволочек, отказываясь вступать в бой с существенными силами, возглавляемыми Деметрием. Вместо этого он перемещался по местности, используя оборонительный потенциал многочисленных болот, каналов и других водотоков (Diod. 19.100.5–7).
7.3 ἄκρας … κρατήσας: Диодор (19.100.7) также говорит о двух «цитаделях» (τὰς ἀκροπόλεις) Вавилона и подтверждает, что Деметрий «взял одну из них и отдал своим воинам на разграбление» (ὧν τὴν ἑτέραν ἑλὼν ἔδωκε τοῖς ἰδίοις στρατιώταις εἰς διαρπαγήν). Эти цитадели, вероятно, следует отождествить с двумя царскими дворцами Вавилона, известными немецким археологам как «южный замок» и «летний дворец» соответственно.
7.3 ἑπτακισχιλίους ἄνδρας: Диодор (19.100.7) оценивает силы в 5000 пехотинцев и 1000 кавалеристов. Плутарх, возможно, пришел к 7000, объединив две цифры, которые он нашел в своем источнике — упоминание о 6000 объединенных войск и более позднее упоминание о 1000 кавалеристов — но, какова бы ни была причина расхождений, гарнизона Деметрия, оставленного для удержания одной цитадели и продолжения осады другой, оказалось недостаточно.
7.4 ἐπανῆλθεν ἐπὶ θάλασσαν (Деметрий уходит из Вавилонии; мир 311 г.): Здесь отражается рассказ Диодора, согласно которому Антигон установил для экспедиции определенный срок, приказав Деметрию после закрепления Вавилонии «быстро спуститься к морю» (καταβαίνειν συντόμως ἐπὶ θάλασσαν, Diod. 19.100.4). Захватив одну из двух цитаделей, Деметрий оставил своего наместника Архелая следить за осадой другой, «так как для взятия требовалось время» (ἐπειδὴ χρόνου προσεδεῖτο), а сам, «поскольку время, в которое ему было приказано вернуться, было уже близко, отправился в поход к морю с остальной частью своей армии» (αὐτὸς δέ, τοῦ χρόνου συντρέχοντος ἐν ᾧ συντεταγμένον ἦν τὴν ἄφοδον αὐτῷ ποιήσασθαι, μετὰ τῆς λοιπῆς δυνάμεως τὴν ἐπὶ θάλασσαν κατάβασιν ἐποιεῖτο, Diod. 19.100.7). Временные ограничения, вероятно, были вызваны продолжающимися переговорами между представителями Антигона, Кассандра, Лисимаха и Птолемея, которые в конечном итоге привели к так называемому миру 311 года и окончанию третьей войны диадохов. Однако если бы переговоры сорвались и военные действия возобновились, пока Деметрий был в Вавилонии, Антигону пришлось бы защищать Геллеспонт и Келесирию ослабленными силами. Следовательно, вторжение Деметрия в Вавилонию было задумано как молниеносный налет, и ему было приказано быстро вернуться, чтобы предотвратить любую попытку Птолемея вернуться в Сирию.
В конце 311 года представители Кассандра, Лисимаха и Антигона заключили договор, в котором признавалось верховенство каждого династа в своей сфере влияния и содержался призыв к свободе и автономии греческих полисов. Птолемей, понимая, что без помощи своих бывших союзников он не сможет сражаться с Антигоном, послал своего собственного представителя и преуспел в заключении всеобщего мира (OGIS 5). Диодор резюмирует условия: «было предусмотрено, что Кассандр будет стратегом Европы, пока Александр, рожденный Роксаной, не достигнет совершеннолетия; что Лисимах будет владыкой Фракии, а Птолемей — Египта и граничащих с ним городов Ливии и Аравии; что Антигон будет владычествовать над всей Азией; что греки будут автономными» (ἐν δὲ ταύταις ἦν Κάσανδρον μὲν εἶναι στρατηγὸν τῆς Εὐρώπης, μέχρι ἂν Ἀλέξανδρος ὁ ἐκ Ῥωξάνης εἰς ἡλικίαν ἔλθῃ, καὶ Λυσίμαχον μὲν τῆς Θρᾴκης κυριεύειν, Πτολεμαῖον δὲ τῆς Αἰγύπτου καὶ τῶν συνοριζουσῶν ταύτῃ πόλεων κατά τε τὴν Λιβύην καὶ τὴν Ἀραβίαν, Ἀντίγονον δὲ ἀφηγεῖσθαι τῆς Ἀσίας πάσης, τοὺς δὲ Ἕλληνας αὐτονόμους εἶναι). Положение, гарантировавшее свободу грекам, было, несомненно, включено по настоянию Антигона, который выдавал себя за борца за греческую свободу с 315 года. Селевк не был представлен на мирных переговорах, и достигнутое соглашение оставило его в изоляции. Антигон теперь имел полную свободу действий по отношению к Селевку, и в 310 году он лично возглавил крупное вторжение в Вавилонию, подробности которого почти полностью утеряны.
В своем кратком сообщении о мире 311 года (19.105.1–4) Диодор связывает перемирие с признанием подписавших его суверенными правителями и с последующим устранением Кассандром жены Александра Роксаны и их сына Александра IV, что в конечном итоге расчистило путь диадохам для присвоения царского титула: «теперь, когда не было никого, кто мог бы захватить всю империю, каждый, кто управлял народами или городами, мог лелеять надежды на царствование и отныне контролировал территорию, находящуюся под их властью, словно царства, завоеванные копьем» (οὐκέτι γὰρ ὄντος οὐδενὸς τοῦ διαδεξομένου τὴν ἀρχὴν τὸ λοιπὸν ἕκαστος τῶν κρατούντων ἐθνῶν ἢ πόλεων βασιλικὰς εἶχεν ἐλπίδας καὶ τὴν ὑφ' ἑαυτὸν τεταγμένην χώραν εἶχεν ὡσανεί τινα βασιλείαν δορίκτητον, 19.105.4). Знаменитое письмо Антигона к скепсийцам (OGIS 5), несомненно, одно из многих отправленных в греческие города после завершения переговоров, излагает точку зрения Антигона на условия мира и сохраняет дух тогдашней антигонидской пропаганды. В письме Антигон изображает свою готовность признать легитимность своих соперников в их соответствующих сферах в виде жертвы, необходимой для обеспечения благословений на свободу для греческих полисов (OGIS 5, ll. 10-25, 54-65). Действительность была куда прозаичнее. Временное прекращение военных действий с Кассандром, Лисимахом и Птолемеем позволило Антигону сосредоточить свои военные ресурсы на попытке сокрушить власть Селевка. Действительно, имеется достаточно свидетельств, говорящих о том, что договоры и союзы диадохов носили чисто практический характер и подлежали аннулированию или отмене в тот момент, когда какая–либо сторона осознавала, что данное соглашение больше не служит ее интересам (например, Plut. Pyrr. 12.7). Мир 311 года не был исключением. По словам Диодора,«они не соблюдали этих соглашений, но каждый из них, выдвигая правдоподобные оправдания, постоянно стремился увеличить свою собственную власть» (οὐ μὴν ἐνέμεινάν γε ταῖς ὁμολογίαις ταύταις, ἀλλ' ἕκαστος αὐτῶν προφάσεις εὐλόγους ποριζόμενος πλεονεκτεῖν ἐπειρᾶτο, 19.105.1–2).
7.4 ἐξίστασθαι γὰρ ἐδόκει τῷ κακοῦν ὡς μηκέτι προσήκουσαν αὐτοῖς: Концепция «земли, завоеванной копьями» (δορίκτητος χώρα или γῆ δορίκτητος) занимала центральное место в притязаниях диадохов на власть над территориями, которые они контролировали, и часто использовалась в самооправдательной пропаганде. Птолемей и Селевк, например, утверждали в переписке с Деметрием после битвы при Газе, что причиной их недовольства Антигоном был его отказ передать своим союзникам справедливую долю δορίκτητος χώρα, захваченных в походах против Ариарата и Евмена (Diod. 19.85.3). По мнению Плутарха, разграбление вавилонских земель войсками Деметрия означало молчаливое признание сюзеренитета Селевкидов в регионе, поскольку опустошение земель означало отказ от притязаний на них как на завоеванные копьем. Другой пример этой распространенной веры — гневный отказ Атизия, ахеменидского сатрапа из Геллеспонтской Фригии, принять политику выжженной земли, отстаиваемую Мемноном Родосским как средство противодействия продвижению Александра в 334 г. (Arr. Anab. 1.12.9–10).
7.5 Ἁλικαρνασὸν (Освобождение Галикарнаса; деятельность Деметрия в период 310-308 годов; неудачное вторжение Антигона в Вавилонию): недолговечный мир 311 года раскрылся как мираж в 310/9 году, когда Птолемей, утверждая, что Антигон нарушил положение, гарантирующее автономию греческих городов, разместив гарнизоны в некоторых из них, послал армию под командованием Леонида вторгнуться в Киликию Трахею и призвал Лисимаха и Кассандра возобновить военные действия против Антигона (Diod. 20.10.3–4). После того как Деметрий быстро вернул киликийские города (Diod. 20.19.5), сам Птолемей отплыл в 309 году в Ликию и Карию, где он штурмовал Фазелис, Ксанф и Кавн, прежде чем двинуться дальше к Косу. Там он принял и быстро разделался с двоюродным братом Деметрия, отступником Полемеем (Diod. 20. 27.1–3). Кос стал идеальным плацдармом, с которого можно было начать атаку на Галикарнас (современный Бодрум) в Карии, к северо–востоку от Керамического залива. Ни один другой источник не упоминает об этом эпизоде, который, вероятно, имел место в 309 году, когда засвидетельствовано присутствие Птолемея в этом районе (Diod. 20.27). К сожалению, восстановить хронологию этих лет с какой–либо точностью невозможно: Птолемей вполне мог уйти на Кос после того, как Деметрий сорвал его попытку захватить Галикарнас. Как это часто бывает, Плутарх радикально сжал события нескольких лет в одно предложение, создав тем самым иллюзию хронологической близости между двумя событиями–возвращением Деметрия из набега на Вавилонию и освобождением Галикарнаса — которые на деле разделялись по крайней мере полутора годами.
Эта краткая заметка о спасении Галикарнаса представляет собой одно из двух упоминаний о деятельности Деметрия, которые можно правдоподобно отнести к периоду 310-308 годов (второе — краткий рассказ Диодора об успешной киликийской экспедиции Деметрия; есть еще третье, если мутный пассаж у Суды [s.v. Demetrios Adler Δ 431], в котором говорится о союзе между Деметрием и Птолемеем, относится к условиям перемирия, достигнутого в Галикарнасе, как утверждает Бахвизен). Скудные сведения о деятельности диадохов, в частности Антигонидов, в эти годы вполне могут быть связаны с тем обстоятельством, что Гиероним исполнял обязанности эпимелета в Келесирии и не присутствовал лично, чтобы записывать действия Антигона или Деметрия, тем самым лишив Диодора и Плутарха первоисточника. Но чрезвычайно сокращенные описания деятельности Деметрия в 310-08 годах могут просто отражать приоритеты Диодора и Плутарха: рассказ Диодора демонстрирует интерес к современным событиям на Западе–историческое повествование в книге 20 насчитывает 111 глав, из которых 55 полностью посвящены Агафоклу и сицилийским делам—а Плутарх, несомненно, спешил перейти к драматическому прибытию Деметрия в Афины в 307 году.
В течение большей части этого периода Антигон участвовал в крупном и, в конечном счете, безуспешном вторжении в селевкидскую Вавилонию, в то время как Деметрий с трудом удерживал анатолийские владения своего отца против неоднократных набегов военно–морских сил Птолемея. Помимо краткого упоминания у Полиэна (4.9.1), войну Антигона с Селевком зафиксировали только вавилонские источники–историографический текст, известный как «Хроника диадохов» (BCHP 3, rev. 14-39), а также астрономические дневники за 309 и 308 годы (BM 34093 + 35758; BM 40591, подробные записях о небесных явлениях и их корреляции с современными событиями, которые хранились халдейскими жрецами (тексты сейчас находятся в Британском музее). Хроника фиксирует непрерывные маневры и боевые действия, приведшие к широкомасштабным разрушениям в период 310-309 годов. Антигону приписывают захват части города Вавилона в вавилонском месяце шебет (январь–февраль 309 г.). Война, по–видимому, нанесла ущерб гражданскому населению: Хроника не раз отмечает «плач и скорбь на земле» (BCHP 3, rev. 24, 37), а невероятно высокие цены на ячмень и финики свидетельствуют о наступлении голода (BCHP 3 rev. 29-30; ср. BM 40951 ll. 11-13). Последняя запись, относящаяся к войне, указывает на сражение в месяце абу (август — сентябрь 309; BCHP 3, rev. 2). Полиэн (4.9.1) описывает использование Селевком для победы над Антигоном избитой стратегемы в отрывке, который может быть связан с битвой, описанной в последней записи Хроники, но эпизод не может быть датирован с какой–либо точностью. То, что война закончилась где–то в 309 или 308 году, не вызывает сомнений, поскольку Антигон, по–видимому, координировал дела в Малой Азии (Diod. 20.37.3-6). В годы, последовавшие за провалом его вавилонского вторжения, Антигон, по–видимому, довольствовался тем, что направлял действия Деметрия, в то время как сам он занимался основанием Антигонии, своей новой столицы в Сирии. Биллоуз перестраивает последовательность событий, описанную Диодором, и связывает вавилонское вторжение Антигона с более ранней экспедицией Деметрия.