Последние отрывки из Мемнона касаются событий, которые произошли в 71 и 47 гг. до н. э. Они посвящены судебному разбирательству над Коттой и попыткам некоторых гераклейских нотаблей добиться признания свободы и независимости для своего города.
| Ὁ δὲ δὴ Κόττας ὡς εἰς τὴν Ῥώμην ἀφίκετο, τιμῆς παρὰ τῆς συγκλήτου τυγχάνει Ποντικὸς αὐτοκράτωρ καλεῖσθαι, ὅτι ἕλοι τὴν Ἡράκλειαν. Διαβολῆς δὲ εἰς τὴν Ῥώμην ἀφικνουμένης ὡς οἰκείων κερδῶν ἕνεκα τηλικαύτην πόλιν ἐξαφανίσειε, μῖσός τε δημόσιον ἐλάμβανε, καὶ ὁ περὶ αὐτὸν τοσοῦτος πλοῦτος φθόνον ἀνεκίνει. Διὸ καὶ πολλὰ τῶν λαφύρων εἰς τὸ τῶν Ῥωμαίων εἰσεκόμιζε ταμιεῖον, τὸν ἐπὶ τῷ πλούτῳ φθόνον ἐκκρούων, εἰ καὶ μηδὲν αὐτοὺς πρᾳοτέρους ἀπειργάζετο, ἀπὸ πολλῶν ὀλίγα νέμειν ὑπολαμβάνοντας. Ἐψηφίσαντο δὲ αὐτίκα καὶ τοὺς αἰχμαλώτους τῆς Ἡρακλείας ἀφίεσθαι. | Котта, как только прибыл в Рим, был почтен сенатом именем понтийского императора за то, что он взял Гераклею. А когда в Рим пришла весть, что он ради собственных выгод уничтожил столь большой город. народ возненавидел его. К тому же он вызвал зависть столь громадным богатством. Из за этого он, стараясь отразить зависть к своему богатству, многое из добычи внес в казну римлян, однако этим нисколько не сделал их более мягкими, пока они не заставили его из многого оставить себе немногое. Сейчас же было постановлено и отпустить пленных из Гераклеи. |
ὁ δὲ δὴ Κόττας ὡς εἰς τὴν Ῥώμην ἀφίκετο,
Котта, лишив Гераклею ее богатств, сел на корабль и попал в шторм, в котором он потерял часть своей добычи (F 36). Вероятно, он прибыл в Рим в конце 71 года.
τιμῆς παρὰ τῆς συγκλήτου τυγχάνει Ποντικὸς αὐτοκράτωρ καλεῖσθαι,
Ни один другой источник не представляет решения римского сената, в соответствии с которым Котта был удостоен звания понтийского императора. Ярроу считает, что титул, вероятно, был присвоен Котте армией, поскольку по его мнению решение этого рода не входило в задачу сената.
| Θρασυμήδης δὲ τῶν ἐξ Ἡρακλείας εἷς κατηγόρησεν ἐπ´ ἐκκλησίας τοῦ Κόττα, τάς τε τῆς πόλεως εἰσηγούμενος πρὸς Ῥωμαίους εὐνοίας, καὶ εἴ τι ταύτης ἀποκλίνοιεν, οὐχὶ γνώμῃ τῆς πόλεως τοῦτο δρᾶν, ἀλλ´ ἤ τινος τῶν ἐφεστηκότων τοῖς πράγμασιν ἐξαπάτῃ ἢ καὶ βίᾳ τῶν ἐπιτιθεμένων. Ἀπῳκτίζετο δὲ τόν τε τῆς πόλεως ἐμπρησμόν, καὶ ὅσα τὸ πῦρ ἀφανίσοι, ὅπως τε τὰ ἀγάλματα Κόττας καθῄρει καὶ λείαν ἐποιεῖτο τούς τε ναοὺς κατέσπα, καὶ ὅσα ἄλλα δι´ ὠμότητος ἐλθὼν ἐπεπράγει, τόν τε χρυσὸν καὶ τὸν ἄργυρον τῆς πόλεως ἀναγράφων ἀναρίθμητον, καὶ τὴν ἄλλην τῆς Ἡρακλείας ἣν ἐσφετερίσατο εὐδαιμονίαν. | Один из жителей Гераклеи Фразимед обвинил Котту в комициях и рассказал о расположении города к римлянам, добавив, что если в чем–нибудь они отклонились от этого, то это произошло не по желанию города, но или из–за обмана кого–либо из правителей, или из–за насилия противников. Он оплакивал сожжение города и все, что уничтожил огонь. Говорил он и о том, как Котта захватил статуи и сделал их добычей, разграбил храмы и натворил многое другое, придя в ярость; описал он также неисчислимое количество золота и серебра, принадлежавшего городу, и другие богатства Гераклеи, которые тот присвоил. |
Θρασυμήδης δὲ τῶν ἐξ Ἡρακλείας εἷς κατηγόρησεν ἐπʼ ἐκκλησίας τοῦ Κόττα,
Дион Кассий (XXXVI, 40, 3-4) и Валерий Максим (5, 4, 4) намекают на процесс над Коттой, который, возможно, состоялся в начале 60‑х годов. Однако их рассказы не позволяют в полной мере подтвердить высказывания Мемнона, поскольку, как представляется, бывший консул был обвинен в обогащении себя в Вифинии, и у них не упоминается об обвинениях в захвате Гераклеи Коттой или о злоупотреблениях, совершенных его солдатами.
— Dion Cassius, XXXVI, 40, 3- 4: «Например, после того, как Марк Котта отослал квестора Публия Оппия из–за коррупции и подозрения в заговоре, в то время как он сам получал большую прибыль от Вифинии, они возвели его обвинителя Гая Карбона к консульским почестям, хотя он служил лишь трибуном».
— Valère Maxime, 5, 4, 4: «Подражатель этого сыновнего благочестия, М. Котта, в тот самый день, когда он надел мужское платье, подал в суд на Гн. Карбона, который осудил его отца, и в свою очередь заставил осудить его, и этим прекрасным поступком он освятил первые плоды своего таланта и юности.
Котта был привлечен к ответственности за peculatus или res repetundae (лихоимство), и обвинение было предъявлено Г. Папирием Карбоном, который также фигурирует у Мемнона (ср. 39.3). Вполне возможно, что гераклейский историк изменил фактические условия, в которых проходил суд. Его рассказ позволяет римлянам косвенно признать несправедливость, от которой пострадала Гераклея во время войны. В самом деле, вполне возможно, что Фразимед воспользовался иском против Котты, чтобы получить наилучший статус для своего города, настаивая на благосклонности Гераклеи к римлянам. Фразимед напоминает, что город перешел на понтийскую сторону из–за предательства его правителей. Здесь он явно намекает на уловку Ламаха, который напоил своих сограждан на пиршестве, чтобы открыть ворота города Митридату (ср. F 29.3).
ἀπῳκτίζετο δὲ τόν τε τῆς πόλεως ἐμπρησμόν καὶ ὅσα τὸ πῦρ ἀφανίσοι, ὅπως τε τὰ ἀγάλματα Κόττας καθῄρει καὶ λείαν ἐποιεῖτο τούς τε ναοὺς κατέσπα,
Мемнон подробно сообщает, как город был разграблен и сожжен войсками, во фрагментах 35.5-8.
| Τοιαῦτα τοῦ Θρασυμήδους μετ´ οἰμωγῆς καὶ δακρύων διεληλυθότος, καὶ τῶν ἡγεμόνων ἐπικλασθέντων τῷ πάθει (καὶ γὰρ παρῆλθε καὶ τὸ τῶν αἰχμαλώτων πλῆθος, ἄνδρες ὁμοῦ καὶ γυναῖκες μετὰ τέκνων ἐν πενθίμοις ἐσθήσεσι θαλλοὺς ἱκεσίους μετ´ ὀλοφυρμῶν προτείνοντες), ἀντιπαρελθὼν ὁ Κόττας βραχέα τῇ πατρίῳ διελέχθη γλώττῃ, εἶτα ἐκαθέσθη. Καὶ Κάρβων ἀναστάς·»Ἡμεῖς, ὦ Κόττα, φησί, πόλιν ἑλεῖν ἀλλ´ οὐχὶ καθελεῖν ἐπετρέψαμεν«. Μετ´ αὐτὸν δὲ καὶ ἄλλοι ὁμοίως Κότταν ᾐτιάσαντο. | Когда же Фразимед со стоном и слезами сказал это и вызвал сострадание к своему горю у гегемонов (ведь на собрание пришло множество пленных, мужи с женами и детьми, в траурных одеждах, протягивая с плачем молитвенные ветви), Котта, выйдя навстречу им, произнес несколько слов на родном языке, затем сел. Поднялся Карбон: «Мы, о, Котта, — сказал он, — поручили тебе взять город, а не разорить его». После него и другие таким же образом обвиняли Котту. |
καὶ Κάρβων ἀναστὰς,
Это тот же Карбон, о котором упоминал Дион Кассий, (XXXVI, 40, 3-4). Пассаж Мемнона предполагает, что главная жалоба против Котты касалась пожара и грабежа Гераклеи, но, как я уже отмечала ранее, мы, вероятно, присутствуем при воссоздания судебного процесса, который мог себе представить Мемнон. Обвинения в пожаре и грабеже возможно и выдвигались, однако их цель заключалась лишь в том, чтобы усилить факт, что Котта захватил большие богатства в Вифинии, и они, безусловно, не были предметом основного обвинения. Фразимед, вопреки тому, что пишет Мемнон, не предъявлял обвинений перед римским собранием, но он и его сограждане были призваны дать показания против Котты.
πόλιν ἑλεῖν ἀλλʼ οὐχὶ καθελεῖν ἐπετρέψαμεν,
Как отметил Дьюк, слова Карбона, переданные Мемноном в форме прямой речи, перекликаются с отрывком из Вергилия (Eneide, VI, 853): «щадить покоренных и укрощать гордых». Вероятно, Мемнон не сообщает о замечаниях, сделанных Карбоном, но передает концепцию римской власти, которая, как правило, осуждает неумолимость некоторых генералов в городах, побежденных оружием. Гераклейский автор подчеркивает поведение Котты, причинившего его родному городу страдания, которых можно было избежать. Гераклее пришлось пережить разграбление, разрушение и резню ее жителей, когда она уже прошла много испытаний во время осады. Однако в то время, когда город был захвачен римскими солдатами, у него не было ни сил, ни средств противостоять римской армии.
| Πολλοῖς μὲν οὖν ἄξιος ὁ Κόττας ἐδόκει φυγῆς· μετριάσαντες δ´ ὅμως ἀπεψηφίσαντο τὴν πλατύσημον αὐτοῦ, Ἡρακλεώταις δὲ τήν τε χώραν καὶ τὴν θάλασσαν καὶ τοὺς λιμένας ἀποκατέστησαν, καὶ μηδένα δουλεύειν ψῆφον ἔθεντο. | Многим казалось, что Котта достоин изгнания; однако, уморив свое негодование, они лишили его сенаторства. Гераклеотам же они возвратили их страну, море и гавани и вынесли закон, что никто из них не должен порабощаться. |
μετριάσαντες δʼ ὅμως ἀπεψηφίσαντο τὴν πλατύσημον αὐτοῦ,
М. Аврелий Котта был осужден за лихоимство и изгнан из сената. Дион Кассий (XXXVI, 40, 4) сообщает: «они возвысили Гая Карбона, его обвинителя, до консульских почестей, хотя он был всего лишь трибуном».
По словам этого автора, Г. Папирию Карбону, присудили консульские украшения за критику в адрес Котты, обвиненного в том, что он обогатился в Вифинии. Некоторые ученые полагают, что высказывания Мемнона совпадают с замечаниями Диона Кассия, и возможно, что Карбон получил крашения Котты и занял его место среди консуляров в сенате.
τήν τε χώραν καὶ τὴν θάλασσαν καὶ τοὺς λιμένας ἀποκατέστησαν καὶ μηδένα δουλεύειν ψῆφον ἔθεντο,
По мнению Джонса, возвратив свою территорию и гавани гераклеотам, римский сенат предоставил им «обычный провинциальный статус». Жители Гераклеи были объявлены свободными, однако, согласно отрывку 40.3, Гераклея не получила статуса союзного города, несмотря на обвинения Фразимеда на суде над Коттой. Это неудивительно, поскольку город рассматривался в соответствии с правом войны, согласно которому Рим мог распоряжаться городом, как ему было угодно (см. 40.2). Город, похоже, не получил статуса союзного города в свете показаний Страбона (XII, 3, 6).
| Ταῦτα Θρασυμήδους διαπραξαμένου, ἐπὶ τὴν πατρίδα μὲν τοὺς πολλοὺς ἐξέπεμψεν, αὐτὸς δὲ μετὰ Βριθαγόρου τε καὶ Προπύλου (παῖς δὲ ἦν ὁ Πρόπυλος Βριθαγόρου) κατὰ τοὺς ἑξῆς ἐπιμένων χρόνους τὰ λοιπὰ τῶν ἐπειγόντων καθίστατο. Καί τινων ἐτῶν ἀνυσθέντων τρισὶν ἐπακτρίσιν εἰς τὴν Ἡράκλειαν ἐπανάγεται. | Совершив это, Фразимед отправил большинство людей на родину; сам же вместе с Бритагором и Пропилом (Пропил же был сыном Бритагора), оставшись еще на некоторое время, устроил остальные неотложные дела. Через несколько лет он прибывает в Гераклею с тремя нагруженными кораблями. |
Βριθαγόρου τε καὶ Προπύλου (παῖς δʼ ἦν ὁ Πρόπυλος Βριθαγόρου),
Бритагор уже упоминался Мемноном во фрагменте 35.3, где он представлен как нотабль, который предлагает гераклейскому собранию вступить в переговоры с Триарием, чтобы договориться о капитуляции города. Однако его просьба была отклонена начальником понтийского гарнизона, Коннакориксом, который заставил граждан поверить, что царь Понта окажет им эффективную помощь и поэтому переговоры с римлянами были бесполезны. Пропил, сын Бритагора, в другом месте неизвестен.
| Ἀφικόμενος δὲ πάντα τρόπον ἐπενόει ἀνοικίζεσθαι τὴν πόλιν, καθάπερ εἰς παλιγγενεσίαν ἀνακαλούμενος· ἀλλὰ πάντα πράττων μόλις εἰς ὀκτακισχιλίους, ἅμα τοῖς οἰκετικοῖς σώμασι, συλλεγῆναι κατεπράξατο. | Возвратившись же, он всеми средствами пытался вновь заселить город, призывая к возрождению его. Однако, предпринимая все, он добился лишь того, что собрались едва восемь тысяч жителей вместо с челядью. |
Этот отрывок, по–видимому, сообщает об участии Фразимеда в восстановлении его города. Однако, он не появляется в следующем фрагменте, и именно Бритагор выглядит как заметная и влиятельная фигура города. Возможно, что Фразимед отошел от общественной жизни или умер. Из изложения Мемнона кажется, что ранее он объяснил причины исчезновения этого гераклеота с общественной сцены.
ἅμα τοῖς οἰκετικοῖς,
Под οἰκετικός подразумеваются домашние рабы. Мемнон стремится подчеркнуть катастрофические последствия осады города и драматическую ситуацию, в которой находились гераклеоты. Вероятно, цифра 8000 включает граждан, даже если Мемнон не использует термин πολίτας (граждане). Их корпус убавился от многочисленных потерь во время осадных операций. В F 34.7 Мемнон сообщает, что город страдал от недостатка мужского труда и во время морской битвы против флота Триария гераклеотов было недостаточно, чтобы заполнить корабли.
| Βριθαγόρας δέ, ἤδη τῆς πόλεως αὐξομένης, ἐλπίδας ἐποιήσατο πρὸς ἐλευθερίαν τὸν δῆμον ἀνενεγκεῖν, καὶ διαγεγονότων μὲν πολλῶν ἐτῶν, ἤδη δὲ τῆς Ῥωμαίων ἡγεμονίας εἰς ἕνα περιϊσταμένης ἄνδρα Γάϊον Ἰούλιον Καίσαρα, πρὸς τοῦτον ἠπείγετο. Συνεπρέσβευον δὲ αὐτῷ ἄλλοι τέ τινες τῶν ἐπιφανῶν καὶ ὁ υἱὸς Πρόπυλος. Γνωσθεὶς οὖν τῷ Καίσαρι Βριθαγόρας, καὶ διαπραξάμενος ἐγγυτέρω τῇ φιλίᾳ προσελθεῖν, δι´ ὑποσχέσεως ἐγένετο, οὐ μὴν ἐξ ἐφόδου γε λαβεῖν τὴν ἐλευθερίαν ἠδυνήθη, ἅτε δὴ οὐκ ἐν τῇ Ῥώμῃ ἀλλ´ ἐφ´ ἕτερα τοῦ Γαΐου περιτρέχοντος. Οὐκ ἀφίστατο μέντοι γε Βριθαγόρας, ἀλλὰ περὶ πᾶσαν τὴν οἰκουμένην αὐτός τε καὶ Πρόπυλος συμπεριαγόμενος τῷ Καίσαρι ἐβλέπετο παρ´ αὐτοῦ, ὡς ἐπισημειούμενον τὸν αὐτοκράτορα τῆς λιπαρήσεως αὐτὸν ἀποδέχεσθαι. | Бритагор, когда город уже возрос, возымел надежду возвратить народу свободу. Так как прошло много лет и власть у римлян уже сосредоточилась в руках одного человека — Гая Юлия Цезаря, он отправился к нему. Вместе с ним в качестве послов явились и некоторые другие из знати, в том числе и сын его Пропил. Узнанный Цезарем, а затем завязав с ним более близкую дружбу, Бритагор получил кое–какие обещания; однако на первый раз он не смог добиться возвращения свободы, так как Гай находился не в Риме, а в других местах. Однако Бритагор не прекратил своих попыток, но сам, и Пропил с ним, ездил с Цезарем по всему свету и старался быть у него на глазах, чтобы, заметив его упорство, император удовлетворил его просьбу. |
πρὸς ἐλευθερίαν τὸν δῆμον,
Цель Бритагора и его сына состояла в том, чтобы добиться свободы для своего города, то есть статуса civitas libera. Кажется, что гераклеоты уже получили свободу, но только как отдельные лица (F 39.3). Однако, несмотря на обещания Цезаря, город был аннексирован и интегрирован в провинцию Вифиния: «город входит в состав понтийской провинции, соединенной с Вифинией» (Strabon, XII, 3, 6).
ἤδη δὲ τῆς Ῥωμαίων ἡγεμονίας εἰς ἕνα περιϊσταμένης ἄνδρα Γάϊον Ἰούλιον Καίσαρα,
Как указал Янке, вероятно, что гераклейская делегация прибыла к Цезарю после битвы при Фарсале 9 августа 48 года, когда он победил своего противника Помпея.
ἅτε δὴ οὐκ ἐν τῇ Ῥώμῃ ἀλλʼ ἐφʼ ἕτερα τοῦ Γάϊου περιτρέχοντις,
Мемнон уточняет, что Цезаря не было в Риме, и следует предположить, что встреча между гераклейскими послами и Цезарем состоялась в Азии. Действительно, летом 47 г. тот победил у Зелы Фарнака II, царя Понта (Suetonius, Caesar, 35, Dion Cassius, XLII, 45-48). Несомненно, именно тогда, согласно Страбону (XII, 3, 6), Гераклея приняла римскую колонию: «Она также приняла в своих стенах римскую колонию, и ее жители должны были поделиться своими владениями и территориями».
| Δωδεκαετίας δὲ τὴν παρεδρίαν διαμετρούσης, καὶ περὶ τῆς εἰς Ῥώμην ἐπανόδου τοῦ Καίσαρος διανοουμένου, ὑπό τε τοῦ γήρους καὶ τῶν συνεχῶν πόνων κατατρυχωθεὶς Βριθαγόρας τελευτᾷ, μέγα πένθος τῇ πατρίδι καταλιπών. Εἰς τοιοῦτον μὲν τέλος καὶ ὁ ιϚʹ λόγος τῆς Μέμνονος ἱστορίας τελευτᾷ. | Двенадцать лет длилась эта близость, пока Цезарь не задумал возвратиться в Рим, а Бритагор не умер, изнуренный старостью и постоянными трудами, причинив великую скорбь отечеству. На этом кончается и XVI книга истории Мемнона. |
καὶ περὶ τῆς εἰς Ῥώμην ἐπανόδου τοῦ Καίσαρος διανοουμένου,
Цезарь возвратился в Рим только в 47 г. после победы над Фарнаком II (ср. Dion Cassius, XLII, 52-55, у которого Цезарь принял, среди прочих, солдат, дислоцированных в Кампании, которые начали показывать признаки восстания).
δωδεκαετίας δὲ τὴν παρεδρίαν διαμετρούσης,
Янке предполагает, что Фотий ошибается, так как, по его словам, Бритагор и его сограждане не могли следовать за Цезарем в течение двенадцати лет. Действительно, если признать, что первая встреча послов и диктатора состоялась в 48 г., это означало бы, что Бритагор умер в 36 г. Но к этому времени Цезарь не мог думать о своем возвращении в Рим, как говорится в тексте Мемнона, поскольку он уже восемь лет был мертв. Поэтому Янке предлагает исправить «двенадцать лет» на «двенадцать месяцев». Получается, Бритагор умер во второй половине 47 г., то есть через двенадцать месяцев после своей первой встречи с Цезарем летом 48 г.