Вопросы датировки: от начала войны до вторжения в Вифинию (22.6-22.8)

Митридат, который не добился справедливости от римлян после набега Никомеда на Понт, послал войска в Каппадокию, чтобы изгнать Ариобарзана и поставить на трон своего сына Ариарата IX. Вооруженный конфликт в конце концов был вызван этим новым изгнанием Ариобарзана.
Датировка фактов, содержащихся во фрагментах 22.6-22.8, получила широкое обсуждение, но прежде я обсужу хронологию. В соответствующих отрывках, где Мемнон рассказывает о первых военных действиях, речь идет о следующем:
— 22.6: Битва при Амние.
— 22.7: Аквиллий разбит при Протон Пахион.
— 22.7: Кавалерия Никомеда терпит поражение на горе Скороба.
— 22.8: Митридат вторгается в Вифинию.

I. Что древние считали началом первой митридатовой войны

А. Датировка начала войны по Мемнону 22.6
Мемнон начинает изложение митридатовых войн с битвы при Амние, которая по его словам имела место в тот момент, когда в Риме разразилась гражданская война между Суллой и Марием, то есть в 88 г. Определено такая датировка стала предметом многих дискуссий и в более поздних исследованиях начало первой митридатовой войны приходится на весну 89 г., когда в Италии бушевала союзническая, а не гражданская война. Мы должны различать, с одной стороны, источники подобные Мемнону, относящие начало митридатовой войны на время гражданской войны в Риме, а с другой стороны, те, которые считают битву при Амние первым значительным событием с начала войны между Римом и царем Понта.
B. Источники, относящие начало войны на время гражданской войны в Риме
Источники Орозий, V, 19, 1-3 и Евтропий, V, 4, 1, 2 помещают гражданскую войну в 662 год после основания Рима, то есть на 92/91 г. Как отмечают издатели, Орозий и Евтропий совершают одну и ту же ошибку, поскольку на самом деле это 88 год, год консульства Суллы. Последний, как и Мемнон, начинает митридатову войну одновременно с гражданской войной, то есть 88 г., с той лишь разницей, что в отличие от Мемнона, они не упоминают битву при Амние. Более того, слова Орозия (V, 19, 2) показывают разницу во мнениях, существующую среди античных писателей о том, что они считают началом первой митридатовой войны.
Итак, понятно, что Орозий считает началом митридатовой войны не битву при Амние, а тот момент, когда Сенат официально передал главнокомандование в войне против Евпатора Сулле. Поэтому традиция, которой следуют Орозий и Евтропий, считает, что митридатова война началась в 88 г. в консульство Суллы: это соображение, возможно, связано с тем, что ни один римский военачальник не участвовал в битве при Амние и потому, что война была спровоцирована Аквиллием, который действовал без санкции Сената.
— Orose, V, 19, 1-3: «1) В 662 году от основания Рима, когда союзническая война еще не закончилась, разгорелась первая гражданская война в Риме и том же году началась война с Митридатом, не менее серьезная, хотя и менее постыдная (…) 2) Без сомнения, относительно продолжительности войны с Митридатом традиция расходится: началась ли она в этот момент, или когда узнали, что она разгорелась вовсю? Тем более, что некоторые сообщают, что она длилась тридцать лет, а другие — сорок. Однако разгорелись они одновременно в неразрывной цепи несчастий. 3) В то время консул Сулла по пути в Азию против Митридата остановился, однако, в Кампании из–за продолжающейся союзнической войны, а Марий имел притязания на седьмое консульство и ведение войны против Митридата, который захватил Азию и Ахайю (…)».
— Eutrope, V, 4, 1-2: «В Риме в 666 году началась первая гражданская война, и в том же году с Митридатом. Гражданская война была спровоцирована Г. Марием, консулом в шестой раз. Действительно, консул Сулла отправился на войну с Митридатом, который занял Азию и Ахайю (…)»
C. Источники, которые рассматривают Амний как первое сражение войны.
В отличие от Орозия и Евтропия Мемнон и Аппиан считают, что Митридатова война началась с битвы при Амние. Первый начинает свой обзор первой митридатовой войны с битвы при Амние. Второй еще более ясно говорит, что битва при Амние была первым сражением этой войны.
— Appien, Mithr. 19, 70 : Έργον δή τόδε πρώτον του Μιθριδατείου πολέμου «Это было первое сражение митридатовой войны».
Однако, их соответствующие датировки неверны, поскольку Мемнон ошибочно помещает сражение в 88 г., а Аппиан, Mithr. 18, 64 в 173 олимпиаду. Я думаю, что ошибка Мемнона вызвана путаницей между двумя типами источников:
1) Источники, которые считают битву при Амние первым этапом войны.
2) Источники, подобные Орозию и Евтропию, которые помещают войну на тот момент, когда в Риме разразилась гражданская война, в 88 г., не рассматривают битву при Амние в качестве первого этапа войны между Римом и Митридатом. Таким образом пассаж Мемнона 22.6 ошибочно помещает битву при Амние в 88 г. Такая датировка долгое время считалась правильной, пока поправки Рейнаха в хронологию не переместили начало войны на 89 г.
С другой стороны Янке полагает, что этот отрывок, несомненно, является результатом переработки Фотия, ибо Мемнон сделал бы небольшое отступление для событий, которые имели место в Риме в 88 г. Его резюме гражданской войны имело бы целью ввести нового персонажа, Суллу, который должен был вмешаться в войну с Митридатом, но не в тот момент когда началась война в Азии, но 87 г. когда театр военных действий переместился в Грецию.

II. О дате битвы при Амние

A. Датировка битвы при Амние 88 г.
1. Презентация хронологической системы Рейнаха
Долгое время современные ученые, следуя Рейнаху, предпочитали для для Амнийской кампании весну 88 г. Такая датировка во многом основывалась на интерпретации текста Аппиана и на содержании периохов 77 и 78.
Хронология, установленная Рейнахом, такова:
— Битва при Амние
— Поражение Никомеда и римлян во Фригии
— Оккупация Вифинии
— Оккупация Азии
— Эфесская вечерня
— Осада Родоса
— Архелай пересекает Эгейское море и высаживается в континентальной Греции (Mithr. 23-27)
Рейнах размещает все эти события между весной и осенью 88 г., годом консульства Суллы, то есть время гражданской войны в Риме. Если такая система, как мы увидим, уязвима для критики, то она основывается на неверном истолковании источников. С одной стороны, чтение Рейнахом Аппиана (Mithr. 18, 64) и Тита Ливия с тех пор широко критиковалось, а с другой стороны, он не учитывает другие литературные источники, которые позволяют уточнить датировку и, в частности, отрывок из Митридатики Аппиана.
2. Хронология Рейнаха основанная на датировке Аппиана по олимпиадам
Appien, Mithr. 18, 64 помещает битву при Амние на 173 олимпиаду, которая соответствует 88 г.
— Appien, Mithr. 18, 64 : Τοσαύτη μεν ήν έκατέροις ή παρασκευή, οτε πρώτον ήεσαν ές άλλήλους 'Ρωμοιιοί τε και Μιθριδάτης, άμφί τας έκατον και έβδομήκοντα τρεις όλυμπιάδας: «Таковы были средства борьбы когда римляне и Митридат сражались первый раз в 170 олимпиаду. (Это было на обширной равнине, граничащей с рекой Амний, где Никомед и полководцы Митридата…)».
Конечно, это нужно делать с осторожностью, так как этот отрывок исправлен некоторыми издателями текста. Рейнах использует правленную версию текста (т. е. датировку битвы при Амние 173‑й олимпиадой) и считает, что все события, которые последовали за битвой при Амние (до вторжения понтийских войск в Ахайю), произошли в течение 88 г. Однако датировка 173‑ей олимпиадой у Аппиана остается неясной и хотя служит основой хронологии, Рейнах отмечает, что датировка Аппиана корректная при условии, что битва при Амние состоялась в январе первого года 173‑й олимпиады, как упомянуто Аппианом, то есть она состоялась в январе 88 г.
Некоторые современные ученые решили принять исправление текста Аппиана, не допуская датировку, предложенную автором. Это относится к Фр. Де Каллатаи, который, однако, считает, что начало 1‑го года 173 олимпиады соответствует лету 88 г, а не январю. С другой стороны, он не принимает этот элемент датировки, предложенной Аппианом, и считает, что при датировке битвы при Амние его не нужно учитывать. Поэтому, чтобы оправдать такую неправильную датировку Аппиана, он считает, что «более вероятно, что Аппиан хотел здесь обозначить в целом первую войну, а не точный момент ее начала».
Бэдиан также очень критично относится к интерпретации Рейнахом этого отрывка из Аппиана (Mithr. 17, 64) и указывает на причины, почему Аппиан предпочтительнее Тита Ливия, хотя отрывок из Митридатики предлагает датировку весьма расплывчатую. Действительно, Бэдиан подчеркивает, что «τρεις» в отрывке Аппиана (τας έκατον καί έβδομήκοντα τρεις όλυμπιάδας) на самом деле является дополнением, сделанным древними редакторами текста. Поэтому он не согласен ни с толкованием отрывка Аппиана, основанной на ошибочной поправке, ни с датировкой, предложенной Аппианом для битвы при Амние.
Как подчеркнул Бэдиан, в оригинальном тексте Аппиана упоминается 170 олимпиада. Если большинство современных ученых принимают исправление текста, то Гуковский решил воспроизвести его следующим образом: τάς έκατον και έβδομήκοντα ολυμπιάδας. По его словам, расположив битву при Амние в 170‑й олимпиаде, то есть между июлем 100 г. и июлем 96 г., Аппиан предлагает дату слишком древнюю для Амния, и именно поэтому она была исправлена. Однако Гуковский считает, что нет смысла исправлять текст Аппиана, и что он просто допустил ошибку: у него были смешанные источники, считавшие, считавшие, что митридатова война началась ДО битвы при Амние, и другие, которые определяли это сражение как первое крупное событие войны. Таким образом, такая интерпретация будет аналогичной той, которая была сделана выше в отношении Мемнона, с той лишь разницей, что Мемнон сверялся с источниками, которые относили начало войны на время ПОСЛЕ битвы.
Поэтому, если принять текст в его первоначальной форме или признать такое допущение, существует слишком большая неопределенность, чтобы принять этот отрывок Аппиана определенным образом.
3. Хронология Рейнаха, основанная на Тите Ливие
Другой текст, который вызывает много дискуссий — Тит Ливий. Датировка битвы при Амние 88 г. происходит от интерпретации Рейнахом периохов Тита Ливия 74 и 76, чьи соответствующие датировки он изменил путем перестановки. В приведенной ниже таблице показано:
* Краткая хронология событий, созданная по разным источникам.
* Периохи, с их соответствующими датами, как они появляются в тексте Ливия.
* Интерпретация и датировка текста Ливия после обработки Рейнаха.

 

Хронология событий		Порядок периохов Тита Ливия	Порядок периохов и их датировка по Рейнаху
Изгнание царей: изгнание Никомеда Сократом 2‑е изгнание Ариобарзана Митрой и Багоем	Не позднее лета 91 г.		[f] Per. 76 : год 90 Изгнание двух царей (Ариобарзан во 2‑й раз)
Восстановление Ариобарзана и Никомеда IV Аквиллием + набег на Понт	лето 90 и позднее	[g] Per. 74 : год 90 Восстановление двух царей, Никомеда, царя Вифинии, и Ариобарзана, царя Каппадокии, на отеческих тронах.	[h] Per. 74 : год 89 Восстановление двух царей
Митридат посылает Пелопида с жалобами к Гаю Кассию и Манию Аквиллию	Осень 90?
[a] 3‑я изгнание Ариобарзана	Конец 90 или начало 89	[c] Per. 76 : год 89 Изгнание двух царей (Ариобарзана в 3‑й раз) Ариобарзан, царь Каппадокии, и Никомед, царь Вифинии изгоняются из своих государств Митридатом, царем Понта.	[e] Per. 77 : год 88 Изгнание двух царей (Ариобарзана в 4‑й раз)
Начало 1‑й Митридатовой войны: [b] Изгнание Никомеда из Вифинии после победы понтийцев в битве при Амние	Весна 89	[d] Per. 77, § 9 : год 89 Изгнание двух царей (Ариобарзана в 3‑й раз) Митридат, царь Понта, оккупировал Вифинию и Каппадокию и изгнал легата Аквиллия. = следует однако помнить, что даже если они были изгнаны в течение одного года и через довольно краткий промежуток, их изгнание не было одновременным.

 

Выдворение Ариобарзана и Никомеда, хотя и представленные Ливием в Per. 76 и в § 9 Per. 77, происходили не одновременно, а последовательно. Действительно, 3‑е изгнание Ариобарзана из Каппадокии ([a] в таблице) стало причиной войны и битвы при Амние. Что касается Никомеда, то победа армии Понта в этой битве вызвала его бегство из царства [b].
Эти два последовательных изгнания Рейнах датирует 88 г., поэтому он помещает битву при Амние в тот же год: но такая датировка основана на неверном истолковании текста Ливия, поскольку он изменяет порядок и датировку Периохов. Его ошибка в значительной степени связана с интерпретацией § 9 Per. 77, который долгое время датировался тем же годом, что и остальная часть Периохов, то есть 88 г. [e]. Рейнах, исходя из этой гипотезы считал:
1) Что изгнание, упомянутое в Per. 76, произошло до того, что упомянуто в Per. 77 [d]: поэтому он считал, что изгнание двух царей от 89 г., упомянутое в Per. 76 [c] было не тем, которое привело к вооруженному конфликту. Поэтому он определил изгнание в Per. 76 [f] как то, которое предшествовало восстановлению царей Аквиллием, о чем сообщалось в Per. 74 [g]: поэтому он считал, что Per. 76 упоминает об изгнании Никомеда Сократом и Ариобарзана Митрой и Багоем.
2) Такое толкование сделало порядок Периохов непоследовательным, поскольку в этот момент Тит Ливий, по его словам, упомянул о восстановлении царей (Per. 74 [g]) до их изгнания (Per. 76 [c]). Таким образом, изменив порядок Периохов, он также был вынужден изменить соответствующие датировки: он датирует изгнание в Per. 76 90 г. [f], вместо 89 [c], и ставит реставрацию из Per. 74 в 89 г. [h], вместо 90 г. [g])[20].
3) Наконец, учитывая, что выдворение двух царей, упомянутое в § 9 Per. 77 датируется 88 г. [e], как и вся остальная эпитома, таким образом отмечает начало войны и битву при Амние 88 г., поскольку, как говорилось ранее, с одной стороны, изгнание Ариобарзана было тем самым, которое вызвало вооруженный конфликт между Римом и Понтом, а с другой стороны, Никомед был изгнан из своего царства Митридатом после победы понтийцев в битве при Амние.
Но с тех пор его анализ был подвергнут сомнению: Бэдиан и А. Н. Шервин–Уайт в частности осудили манипуляции Рейнаха с Периохами для оправдания своей хронологии: такая интерпретация является следствием плохого знакомства с Периохами и событиями, которые там изложены. Эти двое сохраняют оригинальный порядок Периохов 74 [g] и 76 [c], а также их соответствующие датировки. Поэтому Per. 76 [c] упоминает о последовательном изгнании двух царей в 89 г. Следовательно, это изгнание произошло ПОСЛЕ реставрации двух царей Аквиллием в 90 г., упомянутой в Per. 74 [g], и не то, что заставило римлян вернуть их на трон. Таким образом здесь возникает вопрос о третьем изгнании Ариобарзана, которое произошло до Амния в конце 90 или в начале 89 г., а также Никомеда, которому пришлось бежать из Вифинии ПОСЛЕ победы понтийцев в битве весной 89 г. [b]. Наконец, параграф 9 Per. 77 [d] датируется 89 г. (независимо от остальной части отрывка, который относится к 88 г.), поскольку является напоминанием о событиях 89 г, то есть упомянутых в Per. 76 [c]. Поэтому, если допустить, что в Периохах 76 [c] и 77 [d] упомянуты те же два последовательных изгнания царей, датированных 89 г., мы должны признать, что битва при Амние имела место в 89 г.
Некоторые исследования, в том числе выполненные Бэдианом, А. Н. Шервин–Уайтом и Фр. де Каллатаи, убедительно показали, что битва при Амние должна датироваться летом 89 г., и следовательно, обесценивают доказательства Рейнаха. Новая интерпретация отрывков Тита Ливия и Аппиана не единственный элемент, который дает возможность предложить еще одну датировку битвы при Амние: чтение других источников, неучтенных Рейнахом, позволили подвергнуть сомнению его хронологию.
B. Датировка битвы при Амние 89 г.
А. Н. Шервин–Уайт настойчиво подчеркивает важность текста Аппиана и в основном полагается на датировку подробного рассказа, которую предлагает Митридатика для начала первой митридатовой войны.
1. Различие двух фаз
Аппиан в Митридатике четко отличает военный действия, которые происходили в 89 г. от тех, что происходили в 89, что ставит под сомнение хронологию Рейнаха, который помещает все события от битвы при Амние до осады Родоса в 88 г. Но одно отличие присутствует в тексте Аппиана Mithr. XVIII-XXI.
Обобщенная таблица двух этапов завоевания по Аппиану:
Эта таблица позволяет различить две фазы завоевания Малой Азии Митридатом. Я приведу ссылки на текст Аппиана, сопровождая кратким резюме содержания, согласованным с текстом Мемнона, и некоторой информацией, позволяющей локализовать театр военных действий.

 

Этапы завоевания Азии Митридатом (в 89 г.?) по Appien, Mithr. 17-21 : Аппиан (Mithr. 17-21) сообщает о крупных этапах завоевания Азии Митридатом, различая две фазы:
1‑я фаза (Mithr. 18, 64-19.74 = Mithr. 20, 76) 3 победы понтийцев:
1) битва при Амние
Следствие:		Бегство Никомеда
Источники:		Appien, Mithr. 18, 64 à 18, 69 ; Memnon F 22.6
Локализация:		Амний: левый приток Галиса. Его долина соединяет Понт и Пафлагонию
2) Стычка у горы Скороба
Следствие:		Поражение кавалерии Никомеда
Источники:		Appien, Mithr. 19, 71 ; Memnon F 22.7
Локализация:		«Гора на границе Вифинии и Понтийского царства» (Appien, Mithr. 19, 71). Между Вифинией и Пафлагонией
3) Битва у Протон Пахион
Следствие:		Поражение Мания Аквиллия
Источники:		Appien, Mithr. 19, 71 ; Memnon F 22.7
Локализация:		Неизвестна. После поражения Манлий отступил был отступить в Средний Сангарий, то есть на запад. В Пафлагонии?
Последствия трех побед понтийцев
Судьба Мания Аквиллия
Контекст:	Аквиллий покидает свой лагерь возле горы Скороба после поражения Никомеда, затем, побежденный у Протон Пахион, бежит.
Последствия:	— Бегство к реке Сангарий (Пафлагония) — форсирование реки Сангарий — отступление в Пергам (Мисия)		Appien, Mithr. 19, 73Velleius
	— Потом из Пергама отступает в Митилену (Лесбос)		Paterculus, II, 18, 3 Diodore, XXXVII, 27.1-2 ?
Локализация:	Пафлагония, Мисия, остров Лесбос (Мисийский берег) = движение на запад
Судьба Кассия, Никомеда и «Римских послов»
Контекст:	после поражения у горы Скороба Никомед уходит в лагерь Кассия
Последствия:	Лагерь в Леонтон Кефале (фригийский городок) (Но фригийцы колеблются, поэтому римляне решают уйти)		Appien, Mithr. 19, 74
	= Кассий отступает в Апамею = Никомед отступает в Пергам		Appien, Mithr. 19, 75
Обзор понтийских операций 1‑й фазы:
Вторжение в Вифинию
Источники:	Appien, Mithr. 20, 76 резюмирует 1‑ю фазу: «Этим одним единственным выступлением Митридат овладел царством Никомеда, по которому он прошел переустраивая города» = Это первое выступление соответствует событиям, сообщенным в Mithr. 18, 64 - 20, 75
	Memnon 22.8 Eutrope V, 5, 2 Orose, VI, 2, 2
Вторжение в Пафлагонию?
Источники:	Eutrope, V, 5, 2 одновременно сообщает о положении в Пафлагонии Orose, VI, 2, 2		Согласно Appien, Mithr. 21, 82 пафлагонцы летом 89 г. еще сопротивляются? И Митридат посылает полководцев.
Вторжение в Фригию
Источники:	Appien, Mithr. 20, 76 : «(Митридат) также вторгается в Фригию» По крайней мере часть Фригии: то есть в ту часть, которая соответствует древнему владению Понта, в центральной Фригии / в восточной?		Tite–Live, Per. 77 : Римляне всегда считали Фригию провинцией римского народа Следовательно, первая фаза отмечает вступление Митридата в провинцию Азия, вступление в Фригию
Стоянка Митридата:	Appien, Mithr. 20, 76 : Митридат устраивает свои квартиры в караван–сарае Александра = символический шаг? зимние квартиры?
Итог 1‑й фазы: вторжение в северные районы
2‑я фаза: (Mithr. 20, 77 - 21, 82)
Личные операции царя: ЗАПАД (Mithr. 20, 77) Начальная точка 2‑й фазы: Appien, Mithr. 20, 77 «из квартир в караван–сарае он делал набеги на остальную Фригию, Мисию и Азию, недавно приобретенную римлянами»
«Остальная часть Фригии»	Mithr. 20, 77 Это Фригия Геллеспонтская, то есть, северо–западная?		Tite–Live Per. 77 : Римляне всегда считали Фригию провинцией римского народа
Мисия	Appien, Mithr. 20, 77
Азия	Appien, Mithr. 20, 77		См. Tite–Live Per. 78 См. ниже комментарий к Мемнон F 22.8
Подчинение регионов его полководцами? : ЮГ (Mithr. 20.77)
Appien, Mithr. 20.77: «Затем он послал эмиссаров в пограничные провинции и подчинил Ликию, Памфилию и все страну до Ионии».
Ликия	Appien, Mithr. 20, 77		Ликийцы еще сопротивляются летом 89? отправка полководцев: Appien, Mithr. 21, 82
Памфилия	Appien, Mithr. 20, 77
Вся страна до Ионии	Appien, Mithr. 20, 77
= Южные регионы, похоже, не подчинились непосредственно царю. Несомненно, Митридат в это время был в западных областях.
Подчинение азиатских городов на ЗАПАДЕ (Mithr. 20, 77-21, 82
Порядок в котором подчинялись города указан Аппианом:
Лаодикея в Лике: Сопротивление, затем город выдает римлянина Квинт Оппий в обмен на неприкосновенность			Appien, Mithr. 20, 78
Пергам Пленный Маний казнен в Пергаме			Appien, Mithr. 21, 80
Митридат назначает сатрапов в провинции Магнесия: открыла ворота Эфес: открыл ворота Митилена: открыла ворота Стратоникея (возвращаясь из Ионии) поставил гарнизон			Appien, Mithr. 21, 81
Магнесия? Магнеты все еще сопротивляются в конце 89?: отправка полководцев			Appien, Mithr. 21, 82
Сопротивление на ЮГЕ (Mithr. 21.82)
Пафлагония Ликия Магнеты
Итог Аппиана «Положение Митридата» (Appien, Mithr. 22, 83-84)
После сообщения о действиях понтийцев, которые выглядят происходящими в два этапа, Аппиан делает обзор положения Митридата: «Так обстояли дела у Митридата» (Appien, Mithr. 22, 83). В этой фразе суммируются отрывки Аппиана, посвященные «началу его выступления и вторжения в провинцию». Но с чем это связано? Две возможности: Соответствует 1-фазе? (Mithr. 18, 64-19,74) Соответствует и 1‑й и 2‑й фазе? (излагается в Mithr. 18, 64 - 21, 82)
Хронология завоевания по отношению к внутренним событиям в Риме:
Эти две фразы стоят до того, как Аппиан сообщает о назначении консулов (Mithr. 22, 84). = Означает ли это, что события в обеих фазах произошли ДО события из внутренней политики в Риме?

 

Сводка из Аппиана выявляет две фазы наступления понтийцев:
1‑я фаза (Mithr 18, 64 - 20, 75) включает в себя следующие события:
* Битва при Амние (Appien, Mithr. 18, 64-18, 69 = Memnon F 22.6)
*Стычка на горе Скороба (Appien, Mithr. 19, 71 = Memnon F 22.7)
* Поражение Аквиллия при Протон Пахион (Appien, Mithr. 19, 72= Memnon F 22.7)
* Поражение в Фригии при Леонтон Кефале (Appien, Mithr. 19, 74)
Эти первые события, подробно изложенные в начальном периоде (Mithr. 18, 64 à 20, 75), он резюмирует следующим образом: «таким одним единственным выступлением Митридат заполучил царство Никомеда… Затем он вторгся во Фригию» (Mithr. 20, 76). Эта первая фаза наступления относится к вторжению в Вифинию и Фригию.
2‑я фаза (Mithr. 20, 77 à 21, 82) касается военных действий в остальной Азии: регионы запада Азии, города Азии и сопротивление на юге.
Таким образом эти две фазы соответствуют двум большим этапам наступления Митридата в Малой Азии, но обоснование отличий, которые по–видимому отражает текст Аппиан, еще предстоит определить. Итак, я попытаюсь определить, соответствуют ли эти две фазы двум годам или обе произошли в 89 г.
2. Датировка 1‑й фазы: битва при Амние и вторжение в Вифинию
a) до назначения консулов:
Отрывок Аппиана Mithr. 22, 83 имеет большое значение, поскольку содержит ценный элемент датирования для помещения битвы при Амние и вторжение в Вифинию в 89 г. По его словам первая фаза произошла до вступления консулов в должность. Фактически он сообщает, что римляне, узнав о вторжении в провинцию Азию, голосуют за отправку военной экспедиции против Митридата (Mithr. 22.83). Тот, кто получит консульскую провинцию Азию, тот получит главнокомандование в войне против Митридата. По словам Аппиана, Сулла, получивший по жребию провинцию Азия, в тоже время получил назначение на главнокомандование в войне против царя Понта (Mithr. 22.84).
— Appien, Mithr. 23, 84 : 'Ρωμαίοι δ' έξ ού της πρώτης αύτου ορμής τε και ές τήν Ασίαν έσβολης έπύθοντο, στρατεύειν έπ' αύτόν έψηφίσαντο: «Со своей стороны, римляне, как только узнали о начале его наступления и вторжении в провинцию Азия, проголосовали за войну против него».
— Appien, Mithr. 22, 84 : Κληρουμένων δε των ύπάτων, ελαχε μέν Κορνήλιος Σύλλας αρχειν της Ασίας και πολεμειν τω Μιθριδάτη : «Когда консулы бросили жребий, Корнелий Сулла получил в управление Азию и ведение войны против Митридата».
Другой отрывок из Аппиана B. C. I, 7, 55 имеет такой же смысл, поскольку сообщает, что Сулла получил провинцию Азия после того, как Митридат вторгся в Вифинию:
— Appien, B. C. I, 7, 55 : «Когда Митридат, царь Понта и некоторых других стран, вторгся в Вифинию, в Фригию, и в подвластные области Азии, то война против этого правителя выпала Сулле, который был консулом и все еще находился в Риме».
Остается рассмотреть, что Аппиан подразумевает под «началом его наступления и вторжения в провинцию Азию»: ссылается ли он на события, упомянутые ранее (Mithr. 18, 64 - 21, 82)? Или он ссылается на отрывок 20, 76: «единственным выступлением Митридат заполучил царство Никомеда… Затем он вторгся во Фригию», что сжатом виде соответствует событиям, которые он ранее сообщал в Mithr. 18, 64- 20, 75, а именно: битва при Амние, поражение Аквиллия в Протон Пахион и поражение во Фригии при Леонтон Кефале.
Именно эту последнюю гипотезу предпочитает Шервин–Уайт, согласно которой, известия о поражении римлян при Амние, вторжении в Вифинию и Фригию прибывают в Рим до конца 89 г., и следовательно, до жеребьевки консульских провинций.
Что касается § 9 Per. 77 Тита Ливия, в котором упоминается о вторжении в Вифинию, Каппадокию и Фригию, если мы примем интерпретацию о датировке его концом 89 г., то тогда он сообщает о событиях предшествующих тем, которые излагаются в первой части периоха, посвященного внутренним событиям в Риме, то есть гражданской войне в 88 г.
— Tite–Live, Per. 77 § 9 : последний сообщает, как «Митридат, царь Понта, захватил Вифинию и Каппадокию и, преследуя легата Аквиллия, вторгся с огромной армией во Фригию, провинцию, принадлежащую римскому народу».
Есть другие свидетельства, на этот раз нумизматические, в пользу датировки битвы при Амние 89 г. Ф. де Каллатаи, полагаясь на изучение монет, доказал, что, с одной стороны, что чеканка в Понте значительно увеличилась в апреле 89 г., а с другой стороны, в мае или июне 89 г. денежное производство «достигает уровня, которого никогда раньше не было»: Этот рост производства соответствовал моменту начала первой митридатовой войны.
При чтении Аппиана становится очевидно, что хронология Рейнаха представляет собой последовательность событий, которые с военной точки зрения невозможны (слишком много событий за короткое время) и непонятны политическом плане. Действительно, по словам Шервин–Уайта, датировка Рейнаха 88‑м годом невыполнима, потому что, по его мнению, непонятно как преторы, среди которых был Аквиллий, могли действовать весной 88 г., не принимая во внимание тот факт, что римский консул мог сменить их в любой момент, и поэтому, вместо того, чтобы ждать его прибытия, они организовали частные армии и вели открытую войну, даже не уведомив об этом сенат.
б) До гражданской войны
Такие доказательства опровергают всякую возможность того, что битва при Амние состоялась в то время, когда в Риме разразилась гражданская война, о чем сообщает Мемнон.
Разумеется, голосование по поводу главнокомандования в войне против царя Понта является следствием понтийского вторжения. Более того, именно это назначение, полученное Суллой, по сути своей и представляет предмет раздора между Суллой и Марием (Appien, B. C. I, 7, 55-6 ; Velleius Paterculus, II, 18, 4, Plutarque, Sylla, 6, 17-18 ; Diodore, XXXVII, 2, 10-12 ; Eutrope V, 4, 1-2 ; Orose, V, 19, 3, 3 ; Tite–Live, Per. 77). Получение таких прав привело к борьбе между ним и Суллой, к гражданской войне, которая продлилась более года, и которою Митридат смог воспользоваться, поскольку, согласно Аппиану, царь Понта воспользовался тем фактом, что в Риме разразилась гражданская война, чтобы начать строительство флота для нападения на Родос и отдать приказ городам Азии убивать римлян (22.85), события, которые произошли в 88 г.
Я уже указала, что Мемнон ошибся в определении начала войны одновременно с гражданской войной в Риме. Но для меня также важно отметить, что такое представление о начале войны сделало Митридата единственным ответственным за начало военных действий. Читая фрагмент 22.6, мы ложно приходим к пониманию того, что царь Понта воспользовался политическими беспорядками, потрясающими Рим, чтобы затеять войну. Если такое обвинение кажется правдоподобным в отношении нападения на Родос (см. Memnon F 22.8), то данном случае оно не оправдано. На самом деле Маний Аквиллий также несет большую ответственность за начало первой митридатовой войны, и именно в этот контекст надо ставить сбор и организацию Митридатом большой армии, а не в контекст гражданской войны в Риме. Следовательно, возможно что Мемнон запутался, упомянув одно раньше другого.
Действительно, некоторые источники ясно говорят, что союзническая война была в самом разгаре, когда разразилась война с Митридатом (что объясняет малое число римских войск). Однако, союзническая война только закончилась, когда в Риме разгорелась гражданская война: если бы эти две войны происходили одновременно, ошибка Мемнона, которая относится к гражданской войне, была бы менее очевидна (Appien, B. C. I, 7, 55 ; Diodore, XXXVII, 2, 10-12). Вполне возможно, что Мемнон перепутал две войны.
— Appien, B. C. I, 7, 55 : «Вот что привело и вот что послужило переходом к новому порядку вещей как только закончилась союзническая война».
— Diodore, XXXVII, 2, 10-12 : «Примерно в тоже самое время Метелл взял осадой Венузию в Апулии (…) италийцы послали к царю Митридату Понтийскому, чьи военные силы и средства были на тот момент на пике, прося его послать в Италию армию против римлян; ибо если бы они объединили силы, то могли бы с легкостью свергнуть Рим. Митритдат ответил, что отправит свою армию в Италию, когда приведет Азию под свое господство, так как он сейчас занят именно этим… Но теперь, поскольку Марсийская война была, в сущности, закончена, междоусобная борьба, которая ранее имела место в Риме, обрела новое дыхание…»
***
События, описанные во фрагментах 22.6 - 22.8 (битва при Амние, столкновение при Протон Пахион и вторжение в Вифинию) относятся к тому, что условно называется 1‑й фазой. Итак, мне кажется правильным поместить битву при Амние, бой при Протон Пахион и вторжение в Вифинию на лето 89 г.

22.6-9: Начало военных действий в Азии

Ὕστερον δὲ Σύλλα καὶ Μαρίου περὶ τὴν Ῥωμαϊκὴν πολιτείαν ἀναρριπισάντων τὴν στάσιν, τέσσαρας μυριάδας πεζῶν καὶ μυρίους ἱππέας Ἀρχελάῳ τῷ στρατηγῷ παραδοὺς ὁ Μιθριδάτης κατὰ Βιθυνῶν ἐκέλευσε στρατεύειν. Καὶ κρατεῖ τῆς μάχης συμβαλὼν Ἀρχέλαος, φεύγει δὲ καὶ Νικομήδης μετ´ ὀλίγων. Ταῦτα μαθὼν Μιθριδάτης παραγεγονότος αὐτῷ καὶ τοῦ συμμαχικοῦ, ἄρας ἀπὸ τοῦ πρὸς τῇ Ἀμασείᾳ πεδίου διὰ τῆς Παφλαγονίας ᾔει, πεντεκαίδεκα μυριάδας στρατὸν ἐπαγόμενος.

Позднее в Римской республике вспыхнули раздоры между Суллой и Марием. Митридат передал стратегу Архелаю сорок тысяч пехоты и десять тысяч конницы, приказав ему предпринять поход против вифинов. Из завязавшегося сражения выходит победителем Архелай, а Никомед бежит с немногими приближенными. Митридат узнал об этом, и, когда к нему пришли союзные войска, он, двинувшись из равнины близ Амасии, пошел через Пафлагонию, ведя стопятидесятитысячное войско.

I. Силы, задействованные в начале первой митридатовой войны
Приведенные Мемноном цифры касаются только понтийских армий. Он описал армию Архелая в битве на Амнии, а затем привел состав армии Митридата, когда последний отправился в путь, чтобы присоединиться к остальной части понтийской армии после битвы.
τέσσαρας μυριάδας πεζῶν καὶ μυρίους ἱππέας Ἀρχελάῳ τῷ στρατηγῷ παραδοὺς ὁ Μιθριδάτης,
Согласно Мемнону, в битве на Амнии, которая отмечает начало первой митридатовой войны встретились Архелай и Никомед в IV Вифинский. С другой стороны, Аппиан и Страбон приводят по крайней мере еще одного понтийского генерала: Аппиан (Mithr. 17, 62; 18, 64) наряду с Архелаем упоминает Неоптолема: по его словам, двое генералов были братьями (Appien, Mithr. 17, 62). То же самое сообщает и Страбон (XII, 3, 40), который не называет имен. К этим двум людям следует добавить Аркафия, сына Митридата, который привел из Армении кавалерийские войска и принял участие в борьбе против Никомеда вместе с Неоптолемом (Mithr. 17, 62; 18, 68). Вполне возможно, что Мемнон сохранил только имя главного генерала, возглавившего решающую атаку, Архелая, и проигнорировал имена офицеров, действовавших под его командованием.
— Appien, Mithr. 17, 62: «у него были стратегами Неоптолем и Архелай, два брата».
— Appien, Mithr. 18, 64: «на просторной равнине, окаймляющей реку Амний, Никомед и стратеги Митридата оказались в присутствии противника и выстроились для сражения».
— Appian, Mithr. 18, 64: «Неоптолем и Архелай имели только легкую пехоту, конницу Аркафия и несколько колесниц (фаланга, по сути, была еще в пути)».
— Strabo, XII, 3, 40: «именно там силы Никомеда Вифинского были полностью уничтожены Митридатом Евпатором или, по крайней мере, его стратегами, ибо сам он не участвовал в деле».
Что касается числа войска, вверенного Архелаю, то данные Мемнона подтверждены Аппианом: оба приводят одинаковое количество конницы (10 000 человек), и Аппиан уточняет, что они были приведены из Малой Армении Аркафием, сыном Митридата. Что касается пехотинцев, Мемнон считает, что их было 40 000. По этому моменту Аппиан не приводит никаких цифр, но уточняет, что у Архелая была только легкая пехота, и, похоже, какое–то число колесниц (Mithr. 17, 63; 18, 64).
— Appien, Mithr. 18, 64: «Неоптолем и Архелай имели только легкую пехоту, конницу Аркафия и несколько колесниц»
— Appien, Mithr. 17, 63: «у него также были вспомогательные войска; его собственный сын Аркафий привел ему 10 000 всадников из Малой Армении».
Таблица, обобщающая силы Архелая в битве при Амнии:

 

Memnon F 22.6	Appien, Mithr. 18 :
- 10 000 всадников (Архелай) - 40 000 человек (Архелай)	- 10 000 всадников (конница Архелая) — легкая пехота (Архелай и Неоптолем) — несколько колесниц

 

κατὰ Βιθυνῶν ἐκέλευσε στρατεύειν
Слово «вифины» указывает на Никомеда IV и его армию и подразумевает, что римляне не участвовали в этой кампании, как об этом свидетельствуют другие источники (Appien, Mithr. 18; 19, 70; Strabon, XII, 3, 40), который фактически устанавливают, что только Никомед и его армия столкнулись с понтийскими войсками. Согласно Аппиану (Mithr. 17, 61), Никомед был во главе собственных сил из 50 000 пехотинцев и 6000 всадников. Данные, предоставленные литературными источниками подтверждаются нумизматическими находками, которые свидетельствуют о немалых размерах вифинской армии. Аппиан также указывает, что вифинов было больше (Mithr. 18, 65): «чтобы их не окружили гораздо более многочисленные вифины». Однако, несмотря на достоверность информации о пехотинцах (50 000 вифинских пехотинцев против 40 000 понтийских по Мемнону), понтийская конница, приведенная Аркафием и оцененная в 10 000 всадников по Аппиану и Мемнону, была более многочисленной, так как вифинов было всего 6000.
πεντεκαίδεκα μυριάδας στρατόν,
Затем Мемнон приводит состав армии Митридата в то время, когда последний находился в пути для присоединения к остальной части понтийской армии после битвы. По его словам, царь Понта был во главе общей армии в 200 000 человек, в которую вошли, с одной стороны, силы, вверенные Архелаю для сражения с Никомедом в битве на Амнии, то есть 40 000 пехотинцев и 10 000 всадников, и с другой стороны, 150 000 человек во главе с самим Митридатом, которые присоединились к остальным войскам после битвы. Оценки Аппиана (Mithr. 17, 62-63) едва превосходит мемноновы: он приписывает царю Понта 250 000 пехотинцев и 40 000 всадников «в начале лета 89 г.» Аппиан уточняет, что у царя Понта было 300 кораблей с крытой палубой и 100 бирем. В дополнение к этой «собственной армии», пишет Аппиан, Евпатор также имел вспомогательные войска из Азии, в которых насчитывалось 10 000 всадников (предоставленных его сыном Аркафием из Малой Армении), какое–то количество, по мнению Рейнаха, греческих наемников, приведенных Дорилаем и, возможно, участвовавших в Крымской войне, и 130 колесниц, доставленных Кратером (Appien, Mithr. 17).
Понтийская армия: сводная таблица

 

Memnon 22.6 : Царская армия	- 10 000 всадников (Архелай) - 40 000 человек (Архелай) - 150 000 (Митридат) Всего: 190 000 человек и 10 000 всадников
Appien, Mithr. 17 : Царская армия	- 40 000 всадников - 250 000 человек (собственная армия Митридата - τὸ οἰκεῖον) - 300 палубные суда - 100 бирем Всего: 250 000 человек и 40 000 всадников
Appien, Mithr. 17 : Азиатская ауксилария См. Strabon, VII,3,17.	- 10 000 всадников (из Малой Армении: войска, собранные его сыном Аркафием). — фалангисты под командой Дорилая: несомненно греческие наемники. Согласно Страбону, греческая фаланга насчитывала 6000 человек во время кампаний Диофанта в Крыму). — Кратер привел 100? колесниц.
Appien: Царская армия + ауксилария	Всего армия + ауксилария: 250 000 человек + 50 000 всадников + фалангисты (6000?)

 

ταῦτα μαθὼν Μιθριδάτης, παραγεγονότος αὐτῷ καὶ τοῦ συμμαχικοῦ,
Мемнон намекает на союзников Митридата, которые присоединились к царю Понта до его отъезда в Вифинию. Местом встречи, кажется, была долина Амния. Аппиан (Mithr. 17, 62) сообщает, что собственная армия царя (Μιθριδάτῃ δὲ τὸ μὲν οἰκεῖον) насчитывала 250 000 пеших и 40 000 всадников: он различает собственную армию царя и вспомогательные войска (συμμαχικά), состоящие из конницы, приведенной из Армении его сыном Аркафием, фалангистов под командованием Дорилая и колесниц Кратера (Mithr. 17, 63). Удивительно, что он делает различие между войсками, тем более что царь завоевал Малую Армению: считал ли Аппиан, что Малая Армения не подчинялась царю, а была союзницей? Или Аппиан проводит различие, потому что каждая из этих трех сил находилась под командованием определенного вождя? С другой стороны, весьма вероятно, что под выражением «собственная армия» Аппиан подразумевает не только контингенты, состоявшие из подданных Митридата, но и войска, посланные его союзниками: в этом случае его замечания были бы аналогичны замечаниям Мемнона в F 22.6 («узнав об этом, Митридат, к которому присоединились его союзники …»). В самом деле, наряду с подданными царя Понта, в понтийской армии было несколько союзных контингентов, поскольку Митридат заключил многочисленные союзы до начала конфликта. Кажется, трудно узнать, кто именно присоединился к царю Понта, когда он решил начать свой марш из Амасии. Действительно, источники указывают на народы и царей, которые фигурировали в числе союзников и друзей царя Понта. Среди них, однако, трудно узнать, кто на самом деле послал вооруженные контингенты Евпатору: источники сообщают об этих союзах или о попытках создания альянсов, когда Митридат готовился к войне против Рима, то есть до начала военных действий.
II. Развертывание боевых действий при Амнии
Мемнон не называет место сражения. Кроме того, локализация остается неясной, несмотря на указания Аппиана (Mithr. 18, 64) и Страбона (XII, 3, 40), которые оба упоминают реку Амний.
— Appien, Mithr. 18, 64: «это было на просторной равнине, окаймляющей реку Амний».
— Strabon, XII, 3, 40: «везде вокруг простирается очень плодородная земля, которая включает в себя Блаену и Доманитиду и орошается течением Амния. Именно там силы Никомеда Вифинского были полностью уничтожены Митридатом Евпатором или, по крайней мере, его стратегами, потому что сам он не участвовал в деле».
Понтийские силы, казалось, пришли из Амасии (F 22.6: «снял лагерь на равнине у Амасии»), которая находится на реке Ирис, в Понте. Никомед пришел из Вифинии и направлялся в царство Понта, поэтому встреча имела бы место «где–то между Пафлагонией и царством Понта», на равнине Амния. Что касается римских войск, то они в сражении не участвуют. Аппиан (Mithr. 17, 60) говорит о разделении римских войск: римские генералы М. Аквилий, Г. Оппий и Л. Кассий, по–видимому, заняли оборонительные позиции на трех главных дорогах Понта. Кассий занял опорную позицию на границе Вифинии и Галатии, Аквилий расположился на дороге, по которой Митридат должен был вторгнуться в Вифинию, а Оппий направился Каппадокию.
Мемнон (22.6) кратко говорит, что Архелай вступил в бой и одержал победу, но он сообщает только о последней стадии битвы и не упоминает о действиях Неоптолема и Аркафия, которые также участвовали в битве вместе с Архелаем. Вполне вероятно, что повествование Мемнона изначально было более подробным, но отрывок подчеркивает главную роль и решающие действия Архелая, которые привели понтийцев к победе. Битва намного подробнее изложена у Аппиана (Mithr. 488. 65-68). Последний также представляет Архелая как сделавшего все дело. Генерал атаковал противников в лоб, а Неоптолем и Аркафий напали на врагов сзади. Вифины были взяты в клещи и вскоре разгромлены (Mithr. 18, 68). Страбон (XII, 3, 40) также упоминает о полной победе понтийских генералов над силами Никомеда.
φεύγει δὲ καὶ Νικομήδης μετ’ ὀλίγων,
По словам Мемнона, битва закончилась бегством Никомеда, и он предположил, что Никомед понес много потерь. Тот же результат сообщается Аппианом (Mithr. 18, 68) и Страбоном (XII, 3, 40:), которые используют аналогичные содержащимся в тексте Мемнона выражения. У вифинов, атакованных с фронта и сзади, не было другого выбора, кроме как бежать. Что касается Юстина (XXXVIII, 3, 8), то последний упоминает лишь, что Митридат изгнал Никомеда, и не приводит подробностей сражения.
ταῦτα μαθὼν Μιθριδάτης, παραγεγονότος αὐτῷ καὶ τοῦ συμμαχικοῦ, ἄρας ἀπὸ τοῦ πρὸς τῇ Ἀμασείᾳ πεδίου διὰ τῆς Παφλαγονίας ᾔει,
По словам Мемнона, Митридат и его союзники не участвовали в битве, что подтверждают Аппиан (Mithr. 18, 68; ср. 18, 64) и Страбон (XII, 3, 40). По мнению этих трех авторов, кажется, что основная часть понтийских войск, а именно тяжелая пехота, прибыла с царем после битвы на Амнии.
— Appien, Mithr. 18, 64: «фаланга была еще в пути.
— Strabon, XII, 3, 40: «именно там силы Никомеда Вифинского были полностью уничтожены Митридатом Евпатором или, по крайней мере, его стратегами, ибо сам он не участвовал в деле.
— Appian, Mithr. 18, 68: «Никомед бежал в Пафлагонию еще до того, как фаланга Митридата вступила в бой».
По словам Мемнона, Митридат отправился из Амасии преследовать Никомеда, который бежал в Пафлагонию после своей неудачи на Амнии, о чем свидетельствует Аппиан (Mithr. 18, 68). Но царь Вифинии не задержался там, поскольку, согласно Орозию (VI, 2, 2), Митридат изгнал его с Пилеменом из Пафлагонии. Никомед, после того, как пересек Пафлагонию, остановился в районе лагеря Мания Аквилия (Appien, Mithr, 19, 71), который, по мнению Рейнаха, занял позиции в Биллейской долине, в целях защиты Вифинии. Что касается Митридата, то он в конце концов достиг горы Скоробы в Пафлагонии, на границах Вифинии и Понтийского царства.

Μάνιος δὲ τῶν ἀμφὶ Νικομήδην συστρατευομένων αὐτῷ μόνῃ τῇ τοῦ Μιθριδάτου φήμῃ διασκεδασθέντων, μετὰ Ῥωμαίων ὀλίγων ἀντιπαρατάσσεται Μηνοφάνει τῷ Μιθριδάτου στρατηγῷ καὶ τραπεὶς φεύγει, πᾶσαν τὴν δύναμιν ἀποβαλών.

Маний же, когда сражавшиеся под его командой солдаты Никомеда рассеялись при одном известии о Митридате, выступает с немногими римлянами против Менофана, стратега Митридата, и, разбитый, бежит, бросив все силы.

τῶν ἀμφὶ Νικομήδην συστρατευομένων αὐτῷ μόνῃ τῇ τοῦ Μιθριδάτου φήμῃ διασκεδασθέντων,
Пассаж Мемнона, кажется, сообщает о результате случайной встречи между понтийской и вифинской конницами на горе Скоробе, в Пафлагонии, когда царь Понта преследовал Никомеда (Appien, Mithr. 19, 71). Митридат послал 100 сарматских всадников в качестве разведчиков, и последние наткнулись на 800 всадников Никомеда. В этом случае Мемнон описал бы реакцию армии царя Вифинии: его войска, столкнувшись с пленением своих товарищей небольшим количеством вражеских всадников, испугались бы и предпочли бежать, а не сразиться с царем, который шел против них.
После схватки на горе Скоробе между кавалерией Никомеда и понтийскими силами, царь вифинов бежал к Кассию (Appien, Mithr. 19, 72). В конце концов изгнанный поочередно из Пафлагонии и Вифинии, Никомед укрылся в Италии (Strabon, XII, 3, 40).
Μάνιος δέ μετὰ Ῥωμαίων ὀλίγων ἀντιπαρατάσσεται Μηνοφάνει τῷ Μιθριδάτου στρατηγῷ,
Как и Мемнон, Аппиан сообщает о конфронтации между Манием и царскими войсками: речь идет о битве при Пахионе. После фиаско Никомеда и его войска Маний Аквилий был вынужден вступить в бой (Appien, Mithr. 19, 72). Тем не менее, оба автора сообщают о несколько разных эпизодах: их разногласие касается имен понтийских генералов, участвующих в противостоянии, и вовлеченных римских сил.
— Appien, Mithr. 19, 72: «Неоптолем и армянин Неман настигли его в районе Пахион, в седьмом часу, когда Никомед отступал к Кассию. Они заставили его сразиться, и хотя у него было еще 4000 всадников и в десять раз больше пехотинцев; они убили еще 10 000 человек и взяли около 300 пленных».
— Appien, Mithr. 19, 73: «когда их привели к нему, Митридат освободил их тем же образом, стремясь прибрести себе среди врагов популярность. Был также захвачен лагерь Мания. Тот бежал к реке Сангарий и с наступлением ночи пересек ее и благополучно добрался до Пергама».
a) Командиры
В отличие от Аппиана, который упоминает как участников битвы Неоптолема и Немана (Mithr. 19, 72), Мемнон единственный вводит в место действия Менофана. Ошибка ли здесь Мемнона или путаница, связанная с работой Фотия? О Немане свидетельствует одна надпись, где указан Ναιμάνης, а не, как у Аппиана, Νεμάνης.
В параллельных источниках с идентификацией Менофана обстоит сложнее. По словам Павсания (III, 23, 3-5), некий Менофан (Μηνοφάνης Μιθριδάτου στρατηγός) разорил остров Делос в 88 г., то есть в то время, когда Митридат перенес театр военных действий в Грецию. Это может быть тот же Менофан, что и упомянутый у Мемнона. К сожалению, слова Аппиана (Mithr. 28, 108) противоречат Павсанию. Действительно, по Аппиану, на остров Делос напал не Менофан, а Архелай. Не исключено, что Аппиан допустил ошибку, и что он сохранил только имя главнокомандующего, а не имя того, кто действовал под его командованием, в нашем случае Менофана. Страбон (X, 5, 4), который сообщает о событии, не приводит имени общего генерала.
Согласно Павсанию (III, 23, 5), Менофан был убит в открытом море уцелевшими в резне вскоре после своей интервенции. Под 64 г. у Аппиана приводится Μηνοφάνης (Mithr. 110, 524), который якобы пытался отговорить Митридата от убийства его сына Фарнака, обвиненного в заговоре против царя Понта. Но тот ли это Менофан, который принимал участие в первой митридатовой войне, или Аппиан имеет в виду другого персонажа с тем же именем? Рейнах считает, что имя, приводимое Павсанием, сомнительно, как и его рассказ, который, по его словам, является лишь воспроизведением «плохой делосской традиции». С одной стороны, он считает, что версия Павсания о смерти Менофана, убитого в море — версия, представленная как следствие божественного наказания — противоречит упоминанию Аппианом Менофана в 64 г. (Mithr. 110, 524). Однако, как я уже отметила, возможно, у нас есть два разных персонажа, но с тем же именем. С другой стороны, Рейнах предполагает, что версия Павсаний, возможно, была внушена произошедшим с другим понтийским генералом, Метрофаном, чье имя почти совпадает с Менофаном и который действовал в Греции в 87 г. (Appien, Mithr. 29). Этот последний увидел, как Бруттий потопил одно из его судов в морском бою и убил там всех людей Менофана. Вполне возможно, мы сталкиваемся с досадным вмешательством в мемнонов текст Фотия, но трудная идентификация этого Менофана не обязательно аннулирует информацию, переданную Мемноном, и мне кажется, что проблема может быть решена, если следовать постулату, что Аппиан и Мемнон не сообщают об одном и том же сражении.
— Pausanias, III, 23. 4: «Менофан пришел, чтобы обложить Делос своим флотом, и, найдя его без укреплений или стен, и жителей без оружия, без труда овладел им; он предал мечу всех способных сопротивляться мужчин, иностранцев и граждан, забрал их имущество, разграбил храм, сравнял с землей город и продал женщин и детей в рабство».
— Strabon, X, 5, 4: «но однажды полководцы Митридата с помощью тирана, поднявшего Делос против Афин, напали на этот несчастный остров, и все там было опустошено и разрушено сверху донизу».
— Appian, Mithr. 29, 113-114: «когда Бретий пришел из Македонии с небольшим войском, он сражался с ним в море и, потопив транспортный корабль и быстрый баркас, он убил всех пассажиров на глазах у Метрофана. Испугавшись, последний бежал, и из–за благоприятного для Метрофана ветра Бретий не смог его настигнуть».
b) Марк Аквиллий и силы римлян
Маний Аквилий упоминается здесь впервые. Можно удивляться, что этот персонаж появляется в повествовании Мемнона так поздно, когда известно, насколько важную роль он сыграл в развязывании первой митридатовой войны. Возможно, Мемнон первоначально упомянул Мания задолго до этого отрывка, и мы можем предположить, что Фотий в этом случае убрал из своего резюме отступление о римлянах. В то время как Мемнон упоминает только «горстку римлян», Аппиан напротив, утверждает, что силы Мания не так уж и малы (Mithr. 19, 72), говоря нам, что у него под командованием было «4000 всадников и в десять раз больше пехоты», то есть 40 000 человек. Цифры, приведенные здесь Аппианом, соответствуют тем, которые он привел перед делом на Амнии. По его словам, римляне, не участвовавшие в битве, были разделены на три группы, и «каждая имела 4000 всадников и около 40 000 пехотинцев». Поэтому Аппиан считает, что Маний еще имел то же количество пехотинцев, что и перед битвой при Амнии (Mithr. 17, 60).
— Appien, Mithr. 18, 60: «… Они разделили эту человеческую массу на несколько частей и расположились лагерем: Кассий на границах Вифинии и Галатии, Маний в том месте, где Митридат должен был пройти, чтобы добраться до Вифинии, Оппий, наконец, другой претор, в горах Каппадокии. Каждый из них имел 4000 всадников и около 40 000 пехотинцев».
Можно согласовать эти два источника, если следовать гипотезе, выдвинутой Д. Маджи, согласно которому Аппиан и Мемнон сообщают нам о двух кульминационных моментах битвы между Манием и понтийскими войсками. По мнению Д. Маджи, битва между Манием и Менофаном, упомянутая Мемноном, произошла до боя, упомянутого Аппианом (Mithr. 19, 72). Маний, разбитый Менофаном, якобы бежал, и именно в этот момент армянская конница Немана начала его преследовать. Теперь, если эта интерпретация привлекательна, возникает проблема логистики: действительно, Мемнон говорит, что у Мания было в распоряжении немного войск и что, побежденный, он бежал после того, как его армия была полностью уничтожена. Если это правда, то как он мог столкнуться с Неоптолемом и Неманом, если Аппиан сообщает, с другой стороны, что у Мания было много войск: 4000 всадников и 40 000 пехотинцев? Поэтому кажется разумнее поместить событие, о котором сообщает Мемнон, после схватки Мания с Неоптолемом и Неманом: это не противоречит словам Аппиана, и можно представить, что Мемнон опять сообщает об окончательном и решающем эпизоде битвы, как он ранее сообщил в своем рассказе о битве на Амнии.
καὶ τραπεὶς φεύγει, πᾶσαν τὴν δύναμιν ἀποβαλών,
По словам Мемнона, разбитый наголову Аквилий бежал после того, как потерял все свои войска. О поражении Аквилия сообщил также Аппиан, согласно которому два понтийских полководца, Неоптолем и Неман, убили 10 000 человек и взяли 300 пленных на римской стороне (Mithr. 19, 72). Он также сообщает, что лагерь Аквилия был захвачен, в результате чего Аквилий бежал к Сангарию (Mithr. 19, 73). Тем не менее он не уточняет, кто захватил лагерь, но можно подумать, что это был Менофан: в то время Маний уже потерял большую часть своих войск, и это будет соответствовать утверждению Мемнона о том, что Маний сражался, имея «горстку римлян». Битва между римлянами и Менофаном привела к полному уничтожению римских войск, и Аквилию удалось бежать. С этого момента бегство Мания, упомянутое Мемноном, будет тем, которое заставило его пересечь Сангарий (Mithr. 19, 73), а не то, которое последовало за разгромом конницы Никомеда на горе Скоробе.
Несмотря на эти различные предположения, римляне потерпели поражение от понтийцев в противостоянии у Пахиона. Победа понтийцев подтверждается Юстином (XXXVIII, 3, 8), согласно которому войска Митридата выиграли сражение без особого труда.

Ἐμβαλὼν δὲ σὺν ἀδείᾳ Μιθριδάτης εἰς τὴν Βιθυνίαν τάς τε πόλεις καὶ τὴν χώραν ἀμαχεὶ κατέσχε· καὶ τῶν ἄλλων δὲ πόλεων τῶν κατὰ τὴν Ἀσίαν αἱ μὲν ἡλίσκοντο αἱ δὲ προσεχώρουν τῷ βασιλεῖ, καὶ μεταβολὴ τῶν ὅλων ἀθρόα καθίστατο, Ῥοδίων μόνων τὴν πρὸς Ῥωμαίους στεργόντων φιλίαν. Δι´ ἣν κατ´ αὐτῶν Μιθριδάτης καὶ κατὰ γῆν καὶ κατὰ θάλατταν ἐκίνει τὸν πόλεμον, εἰ καὶ τὸ πλέον Ῥόδιοι ἔσχον, ὡς καὶ αὐτὸν Μιθριδάτην ναυμαχοῦντα ἐγγὺς τοῦ ἁλῶναι ἐλθεῖν.

Вторгшись безнаказанно в Вифинию, Митридат без боя захватил города и страну. Из остальных городов Азии одни он захватил, другие сами перешли на сторону царя. И сразу произошло изменение обстановки. Только родосцы остались в дружбе с римлянами. Поэтому Митридат начинает против них войну на суше и на море. Однако родосцы обладали превосходством, так что в морском сражении Митридат сам едва не оказался взятым в плен.

Итак, начало первой митридатовой войны ознаменовалось тремя победами понтийцев: при Амнии (Memnon F 22.6), на горе Скоробе, и у Пахиона (Memnon F 22.7).
После последнего успеха царских войск римляне рассредоточились и двинулись на запад. Маний Аквилий (который покинул свой лагерь недалеко от горы Скоробы, и затем был побежден у Пахиона) пробрался к реке Сангарий в Пафлагонии (Appien, Mithr. 19, 73), затем пересек Сангарий и вступил в Пергам (Appien, Mithr. 19, 73) перед окончательным возвращением в Митилену на Лесбосе (Velleius Paterculus, II, 18, 3; Diodore XXXVII, 27, 1-2). Аппиан (Mithr. 21, 80) пишет, что Маний был схвачен и убит в Пергаме: это не обязательно означает, что он противоречит версии Веллея Патеркула, который просто сообщает, что митиленцы доставили римлянина в цепях. Аппиан возможно, умолчал о предательстве Митилены. С другой стороны, эти две версии не соответствуют традиции, представленной Диодором, согласно которой Аквилий, который должен был быть выдан, покончил жизнь самоубийством.
Что касается Никомеда, то он после Амния присоседился к лагерю Мания (Appien, Mithr. 19, 71), прежде чем, наконец, присоединиться к Кассию после новой неудачи на горе Скоробе. Поражение Мания Аквилия у Пахиона привело к новому бегству врагов царя Понта. Луций Кассий и Никомед (и другие «римские послы») изначально разбили лагерь на Léontôn Kephalé, фригийском местечке (Appien, Mithr. 19, 74). Столкнувшись с сопротивлением фригийцев, римляне решили отступить и разделились: Луций Кассий удалился в Апамею (Appien, Mithr. 19, 75) во Фригии, затем пробрался на Родос (Appien, Mithr. 24, 94), а Никомед перед бегством в Рим (Strabon, XII, 3, 40) присоединился к Манию Аквилию в Пергаме (Appien, Mithr. 19, 75).
Серия побед открыла Митридату ворота Вифинии и остальной Азии. Различные азиатские регионы заняли сторону понтийцев добровольно или по принуждению.
I. Вторжение в Вифинию и провинцию Азию: конец 89 г.
Если Мемнон или, по крайней мере, резюме Фотия, четко не различают две фазы завоевания Азии, другие литературные источники более точны; тем не менее, иногда бывает трудно согласовать различные версии, чтобы прояснить соответствующую датировку этих разных завоеваний, а также путь, по которому следовал Митридат.
A. Вторжение в Вифинию: конец 89 г.
ἐμβαλὼν δὲ σὺν ἀδείᾳ Μιθριδάτης εἰς τὴν Βιθυνίαν, τάς τε πόλεις καὶ τὴν χώραν ἀμαχὶ κατέσχε,
Вторжение в Вифинию началось сразу после победы на Амнии, произошедшей, безусловно, в конце лета 89 г. Митридат, кажется, потратил на реорганизацию Вифинии весь остаток 89 г. (ср. Appien, Mithr. 21, 81). Высказывания Мемнона подтверждаются и другими источниками: когда Никомед бежал после захвата своего лагеря у горы Скоробы, Митридат легко и быстро захватил его отныне беззащитное царство (Tite–Live, Per. 76; Per. 77.9; Justin, XXXVIII, 3, 8). Аппиан, (Mithr. 20, 76) и Флор (I, 40, 6), говоря о стремительном натиске Митридата, определенно намекают на Амний и бегство Никомеда. По Страбону (XII, 3, 40), Никомед бежал из своего царства в Италию, наверное, через Пергам (Appien, Mithr. 18. 75), освободив тем самым место для царя Понта.
— Appien, Mithr. 20, 76: «одним махом Митридат овладел всем царством Никомеда, которое он обходил реорганизуя города».
— Strabon, XII, 3, 40: «убегая с немногими спутниками, Никомед смог благополучно вернуться в свою страну, откуда он отплыл в Италию, в то время как Митридат, преследуя его, взял Вифинию с первого захода».
— Tite–Live, Per. 76: «Ариобарзан был изгнан из царства Каппадокии, а Никомед из царства Вифинии Митридатом, царем Понта».
— Tite–Live, Per. 77.9: «Митридат, царь Понта, оккупировал Вифинию и Каппадокию и изгнал легата Аквилия».
— Florus, I, 40, 6: «с первого нападения он забрал Вифинию, затем Азия стала жертвой равного ужаса, и не колеблясь, города и народы, принадлежавшие нам, перешли на сторону царя. Он был там, оказывал давление, жестокость заменяла ему смелость».
— Justin, XXXVIII, 3, 8: «он изгнал их вместе с Никомедом и с энтузиазмом был встречен городами».
B. Вторжение в провинцию Азия
καὶ τῶν ἄλλων δὲ πόλεων τῶν κατὰ τὴν Ἀσίαν αἱ μὲν ἡλίσκοντο, αἱ δὲ προσεχώρουν τῷ βασιλεῖ, καὶ μεταβολὴ τῶν ὅλων ἀθρόα καθίστατο,
Митридат не удовольствовался Вифинией: кажется, он завладел и остальной Азией. Еще предстоит определить, что обозначает Мемнон под термином «Азия»: имеет ли он в виду всю провинцию Азию, или часть этой провинции, или регион побольше, чем римская провинция, как она определялась во времена Митридата? Мемнон, у которого упоминается только Ἀσία, гораздо менее точен в отличие от Ливия, Страбона и особенно Аппиана, которые более или менее точно называют азиатские регионы, затронутые понтийским наступлением. Более того, дата, когда произошло это вторжение, является весьма спорной: была ли Азия покорена в 89 году или вторжение в нее распространилось и на часть 88 г.? Сначала я попытаюсь определить районы, затронутые понтийским наступлением, чтобы предположить определение термина Ἀσία у Мемнона, затем предложу датировку вторжения Митридата в Азию.
1. Определение термина Ἀσία
Во–первых, необходимо составить список различных регионов, входящих в состав провинции Азии, с тем чтобы определить, следует ли понимать термин Ἀσία в смысле провинции или вообще как Малую Азию. Римская провинция Азия, которая была создана после войны против Аристоника, включала в себя большую часть прежнего царства Пергама: юго–западную часть Фригии, северо–западную часть Фригии, Геллеспонтскую Фригию, Мисию, Троаду, Лидию и, наконец, часть Карии. Геллеспонтская Фригия была дана отцу Евпатора и возвращена римлянами после смерти последнего; римляне и Митридат считали эту Фригию своим владением.
Некоторые источники, как и Мемнон, упоминают вторжение в Азию без дальнейших объяснений. Так, Веллей Патеркул (II, 18, 1), сообщает, что «Митридат захватил Азию». Флор (I, 40, 6) указывает, что Азия подчинилась царю Понта, и подчеркивает отпадение городов, которое привело к резне римлян. Их сообщения остаются очень расплывчатыми и не определяют точно значение, которое они придают термину Азия.
— Velleius Paterculus, II, 18, 1: «Примерно в это время (в 88 г., согласно порядку его рассказа), царь Понта Митридат (..) захватил Азию».
— Florus, I, 40, 66: «с первого нападения он забрал Вифинию, затем Азия подверглась аналогичному ужасу, и без колебаний города и народы, принадлежащие нам, перешли на сторону царя. Он был там, оказывая давление, жестокостью была его смелость».
— Cicéron, Flacc. XXV, 61: «и именно в это время вся Азия закрывала свои двери перед консулом Л. Флакком. Что касается Каппадокийца, то она приняла его в своих городах, она позвала его туда (..)»
Ливий (Per. 78) и Аппиан (Mithr. 22, 83) также сообщают об оккупации Азии. Однако, в отличие от Мемнона, Флора и Веллея Патеркула, которые ссылаются только на Азию, и Ливий и Аппиан указывают на различные азиатские регионы, затронутые понтийским наступлением. Более того, последние, похоже, уделяют особое внимание Фригии, которую они называют особо: следует ли поэтому понимать термин «Азия» в смысле «провинция», поскольку Фригия была частью провинции Азии?
Согласно Аппиану (Mithr. 20, 77) и Ливию (Per. 79) Фригия была частью провинции Азии: для Аппиана Фригия «недавнее приобретение», для Ливия «римское владение». Следовательно, была ли часть Фригии, в которую вторгся Митридат тою, которая была включена в римскую провинцию, или это та часть Фригии, которая была предложена отцу Митридата, перешла к Митридату в начале его правления и по мнению римлян принадлежала им? Кажется, что вслед за Вифинией была захвачена Фригия, прежнее пожертвование Понту. Отсюда Фригия, по–видимому, является особым вопросом для Митридата, потому что римляне отдали Фригию Понту, прежде чем отобрать ее при его при вступлении на престол, и для римлян, потому что они рассматривали этот регион как римскую провинцию.
Как я уже говорила ранее, оба автора четко указывают, что Фригия была римской собственностью, поэтому их различие не связано с необходимостью различать римская это провинция или нет; с другой стороны, вполне возможно, что Аппиан и Ливий отделяют Фригию от остальной Азии, чтобы подчеркнуть, что это был важный вопрос для обеих сторон. Поэтому для объяснения этого различия можно сформулировать другую гипотезу. В случае с Ливием различие между Азией и другими азиатскими регионами, захваченными Митридатом, вероятно, предназначено для установления нюанса хронологического порядка: в периохе 77 он сообщает об оккупации Вифинии, Каппадокии и Фригии, прежде чем упомянуть, в следующей периохе, о вторжении в Азию. Что касается Вифинии и Каппадокии, естественно, Ливий должен отличать их от Азии, так как они являются царствами друзей и союзников Рима и поэтому не были частью провинции. В случае Фригии, это различие может быть связано с тем, что Ливий дифференцирует регионы, подчиненные в 89 году от подчиненных в 88 г., что также является обоснованным аргументом в отношении двух ранее упомянутых царств. Так, по его словам, в 89 году были покорены только Вифиния, Каппадокия и Фригия, в 88 г. — остальная Азия.
Аппиан также упоминает вторжение во Фригию после вторжения в Вифинию (Mithr. 20, 76) и отделяет Фригию от остальных азиатских регионов (Appien, Mithr. 20, 77; Appian, B. C. I, 7, 55). В случае Аппиана можно было бы также привести аргумент о хронологическом различии, чтобы объяснить, почему Фригия отделяется от остальной Азии, если термин «Азия»следует понимать в смысле»римская провинция». В «Гражданских войнах» (I, 7, 55) он приводит резюме захваченных Евпатором регионов, перечисляя по очереди Вифинию, Фригию и соседние области: в этом случае, Аппиан очень кратко прокладывает маршрут, по которому идет Митридат (царь Понта проникает в Вифинию, Фригию и затем в другие азиатские регионы); можно также предположить, если мы согласны с тем, что понтийское вторжение необходимо разделить на две большие фазы, что Аппиан одновременно отделяет Вифинию и Фригию, которые были подчинены вскоре после понтийской победы на Амнии, от других регионов, которые были захвачены в ходе этого второго этапа, который я ранее представила.
— Appien, B. C. I, 7, 55: «вот что привело и послужило поводом к этому новому порядку вещей, как только закончилась Союзническая война. Когда Митридат, царь Понта и нескольких других стран, ворвался в Вифинию, Фригию и соседние регионы Азии (об этих событиях я рассказывал в предыдущей книге), командование Азией и войной против этого государя выпало по жребию Сулле».
С другой стороны, в случае с пассажем из «Митридатики» (Appien, Mithr. 20, 77) эта аргументация, основанная на различии хронологического порядка, применяется труднее: пассаж, который ссылается на " вторую фазу» понтийского вторжения, устанавливает различие между Фригией, Мисией и Азией: Аппиан указывает, что эти три региона являются «недавними римскими приобретениями»: почему тогда он отличает эти три региона, которые образовывали одну и ту же провинцию? В этом случае, термин «Азия» становится труднее определить и переводить его как «провинция Азии» кажется с тех пор менее очевидным.
— Appien, Mithr. 20, 77: «так он прошел через остальную часть Фригии, Мисию и Азию, по недавним приобретениям римлян».
В завершение скажу: мне кажется вероятным, что совместное использование двух терминов «Азия» и «Фригия» не исключает по необходимости возможности переводить Ἀσία как «провинция Азия»; тем не менее я только что объяснила причины, по которым это толкование является неправдоподобным. Что касается использования термина Ἀσία у Мемнона, то оно, безусловно, включает указание на Фригию. Остается тогда определить, что Аппиан и в широком смысле Мемнон подразумевают под «Азией».
Аппиан (B. C. I, 7, 55) упоминает вторжение Митридата «в регионы Азии», соседние с Фригией и Вифинией: эти регионы у него подробнее названы в «Митридатике» (Appien, Mithr. 20, 77), конкретно остальная часть Фригии, Мисия и Азия (Азия упомянута и Страбоном, XII, 3, 40). Эти первые три региона, кажется, были подчинены самим Митридатом. С другой стороны, кажется, царь послал своих полководцев подчинять непокорные области: Ликию (также упомянутую Страбоном XII, 3, 40), Памфилию и «всю страну до Ионии» (впрочем, Аппиан в Mithr. 21, 82 использует по поводу Митридата выражение «возвращаясь из Ионии»: не хочет ли он сказать в этом случае, что сам царь Понта действовал в Ионии?). К этим регионам надо добавить упомянутые другими источниками Каппадокию (Strabon, XII, 3, 40 и Tite–Live, Per. 77, 9), Карию (Strabon, XII, 3, 40) и Пафлагонию, которая была подчинена почти одновременно с Вифинией согласно традиции, переданной Евтропием (V, 5, 2) и Орозием (VI, 2, 2).
Теперь я должна попытаться определить термин «Азия». По устранении регионов, уже упомянутых Аппианом (Фригия и Мисия), остаются только три региона, которые не упомянуты Аппианом конкретно и которые принадлежали провинции Азии: Троада, Лидия и Кария. Поэтому я бы предположила, что наименованием Ἀσία Аппиан указывает на бывшее ядро Пергама, поскольку Аппиан считает, что на данный момент царь Понта вторгся во все регионы, которые составляли провинцию Азию. С другой стороны, мне кажется, что использование этого названия у Страбона не имеет того же значения, как у Аппиана: для Страбона Азия, кажется, является Малой Азии в целом, и он приводит Карию и Ликию только для определения южной границы. И Мемнон, безусловно, подразумевает под Ἀσία регионы Малой Азии, независимо от того, принадлежат ли они провинции Азии или нет.
2. Участь и поведение азиатских городов
Подчинение Азии, как сообщает Мемнон, происходило не везде одинаково: он различает те, которые покорились царю Понта, и те, которые ему сопротивлялись. В первом случае Мемнон просто пишет, что они «встали на сторону царя». Его показания не единичны: параллельные источники и, в частности, Аппиан, сообщают о городах, перешедших на сторону понтийцев сразу же после вторжения царя (еще в 89 г.?) и о тех, которые проявили преданность ему во время эфесской вечерни (начало 88 г.).
Кажется, что фригийцы (Appien, Mithr. 19, 74-75), и в частности Апамея, перешли в лагерь царя, вероятно, уже в конце 89 года. Апамея действительно, похоже, быстро встала на понтийскую сторону: если Аппиан не делает разъяснений по Апамее, Страбон (XII, 8, 18) упоминает предложение от Митридата 100 талантов городу, который пострадал от землетрясения. Царь Понта, безусловно, вознаградил город своей поддержкой, оказав ему помощь в его восстановлении. Ряд городов Мисии быстро перешел на царскую сторону, вероятно, как только Митридат вошел в Азию в конце 89 года. Аппиан приводит Пергам (Mithr. 21, 80), Магнесию, Эфес (Mithr. 21, 81; ср. Eutropius, V, 5, 2; Orose, VI, 2, 2) и Митилену: эти города, кажется, приветствовали царя Понта (Appien, Mithr. 21, 81). Если Эфес и Пергам подтвердят свою верность во время эфесской вечерни (Appien, Mithr. 23, 88), они не единственные, кто ответил на призыв Митридата. Города Карии, Адрамиттий, Кавн (Appien, Mithr. 23, 88-89) и Траллы (Mithr. 23, 90; Cicéron, Flacc. XV, 59) были явно на понтийской стороне ввиду их участия в бойне. Книд и Кос также не замедлили присоединиться к понтийцам. Кос приветствовал царя Понта после резни (Appien, Mithr. 23, 92). Лояльность некоторых азиатских городов, похоже, подтверждается нумизматическими источниками: так обстоит дело с Пергамом и Смирной. Однако в случае Эфеса, Эритреи, Милета и Тралл толкование этих монет должно быть нюансировано. Понятно, что большая часть Азии переходит на понтийскую сторону: вероятно, именно это обозначает Мемнон, когда он упоминает «внезапное и полное изменение ситуации». Переориентация Азии в пользу царя была быстрой, так как вторжение в Азию произошло до конца 89 года. Большинство источников свидетельствует о повороте Азии: по мнению Цицерона (Flac. XXV: 61), города Азии не только приняли царя, но и пригласили его. Это изображение азиатских греков можно найти у Юстина (XXXVIII, 3, 8), Диодора (XXXVII, 26), Флора (I, 40, 3). Аппиан (Mithr. 21, 81) подчеркивает прием, оказанный Митридату городами Магнесией, Эфесом и Митиленой при появлении царя (ср. Mithr. 23, 92 о Косе после вечерни). Выражение, используемое Аппианом (Mithr. 21, 81), гораздо более откровенно, чем у Мемнона («все приветствовали его с радостью»). Веллей Патеркул (II, 18, 3) указывает на «предательство» митиленцев, которые не только поменяли лагерь, но и выдали М. Аквилия царю. Этот акт измены является лишь одним из примеров, поскольку большинство источников действительно осуждает злополучные акты, совершенные городами, которые решили принять понтийскую сторону.
Частично причиной этого было поведение римлян с греками до начала войны. Митридат явился как спаситель, пришедший освободить греков от римского ига (Cicéron, Flacc. XXV, 60-61). Я процитирую де Каллатаи, который очень хорошо резюмирует, на мой взгляд, причины хорошего приема Митридата азиатскими городами: «Массированное продвижение понтийской армии встретило мало сопротивления. Города, слишком счастливые, чтобы освободиться от эксплуатации публиканов, поднялись в пользу царя Понта. Несомненно, злодеяния римских мытарей частично оправдали поведение городов Азии в 89 году. Однако главной мотивацией, похоже, тогда была насущная необходимость быть на стороне победителя».
— Florus, I, 40, 6: «с первого раза он взял Вифинию, затем Азия стала жертвой того же ужаса, и не задумываясь города и народы, принадлежавшие нам, перешли на сторону царя. Он был там, оказывал давление, жестокость была его смелостью.»
— Justin, XXXVIII, 3, 8: «Итак, он без особого труда победил Аквилия и Мальтина, которые имели только солдат из Азии. Он прогоняет их вместе с Никомедом, и города встречают его с энтузиазмом».
— Cicéron, Flacc. XXV, 60: «они дали Митридату имена Бога, Отца, Спасителя Азии, Евгия, Нисия, Бахуса, Либера».
— Cicéron, Flacc. XXV, 61: «и именно в это время вся Азия закрывала свои двери перед консулом Л. Флакком. Что касается каппадокийца, то она приняла его в своих городах, позвала туда».
Однако, в то время как большинство источников дает несколько неоднозначную картину, просто подчеркивая прием, оказанный царю городами Азии, Мемнон не скрывает, что ряд городов оказал определенное сопротивление: «что касается других городов Азии, некоторые из них были взяты». Хотя большинство азиатских регионов было покорено или сдалось царю Понта по собственной воле, в этих регионах наблюдается сопротивление. Источники приводят некоторые примеры этих городов или народов, которые пытались противостоять царю Понта, как только он прибыл в Азию: во Фригии, Лаодикея на Лике (Appien, Mithr. 20, 78-79), где после битвы на Амнии нашел убежище проконсульский претор Квинт Оппий, оказывала сопротивление, прежде чем окончательно сдать римлянина царю Понта. Страбон (XII, 8, 16) упоминает осаду города, который, безусловно, сперва сопротивлялся и был осажден.
В Карии Афродисий оказал помощь Г. Оппию, который находился в осажденной Лаодикее на Лике. Если источники не позволяют точно определить позицию Афродисия, то, как представляется, город в конечном итоге сдался царю, хотя он, по всей видимости, сохранил свое сочувствие к Риму. Стратоникея, которая встала на сторону Рима, была, наконец, взята силой и Митридат поставил там гарнизон (Appien, Mithr. 21, 82). После войны она была вознаграждена за верность Суллой, как и Табий. Сулла также наградил Илион и города в Мисии и Хиосе (Appien, Mithr, 61, 250), либо за военную помощь, либо чтобы компенсировать им за то, что они пострадали из–за своей лояльности к нему. Действительно, хотя корабли Хиоса помогали Митридату во время осады Родоса (Appien, Mithr. 25, 101), последний из подозрительности к Хиосу покарал город (Appien, Mithr. 47, 180-182; см. Memnon F 32).
Приведя регионы, которые были подчинены понтийской власти, Аппиан сообщает, что Митридат послал своих генералов подчинить непокорные народы (Mithr. 21, 82), особенно на юге Малой Азии, которые оказывали сильное сопротивление понтийской власти. Некоторые города, в том числе ликийские, хорошо иллюстрируют эти признаки сопротивления, которые замедлили продвижение понтийцев на юге Малой Азии, начиная с конца 89 года. Магнеты упоминаются среди народов, которые сопротивлялись приходу Митридата (Appien, Mithr. 21, 82). Кроме того, источники сообщают, что Магнесия остается верной римлянам (Appien, Mithr. 61, 250; Tite–Live, Per. 81). Согласно вышеуказанным выводам, это Магнесия на Сипиле сопротивлялась Архелаю, который был послан против города, чтобы искоренить сопротивление против царя. Город был окончательно побежден понтийским генералом (Pausanias, I, 20, 5), но позже был объявлен свободным римлянами (Strabon, XIII, 3, 5), вероятно, в вознаграждение за неудачную попытку противостоять понтийской власти.
— Tite–Live, Per. 81 (86 год): «Л. Сулла осаждает Афины (… ) Магнесия, единственный город в Азии, сохранивший верность, с большой энергией оборонялся от Митридата»
— Appien, Mithr. 61, 250: «уладив судьбу самой Азии, он даровал свободу, записав их в число друзей Рима, жителям Илиона и Хиоса, ликийцам, родосцам, жителям Магнесии и некоторым другим, либо в знак благодарности за их военную помощь, либо в качестве компенсации за то, что они пострадали из–за своего усердия в его пользу.
Митридат также послал своих генералов против ликийцев (Appien, Mithr. 21, 81). Возможно, в Ликии существовали повстанческие движения, хотя Аппиан (Mithr. 20, 77) и Страбон (XII, 3, 40) упоминают о подчинении этого региона. Ликийцы и, в частности, город Тельмес, похоже, помогали Родосу во время его осады (Appien, Mithr. 24, 94). Однако, Митридат, не сумев взять город, переключился на осаду Патары (Appien, Mithr. 27). Ликийцы были вознаграждены Суллой после Дарданского мира за свою лояльность (Appien, Mithr. 61, 250).
Наконец, пафлагонцы относятся к числу народов, которые, как представляется, оказали сильное сопротивление понтийской власти (Appien, Mithr. 21, 81). Пафлагония, которая была подчинена примерно в то же время, что и Вифиния, согласно Евтропию (V, 5, 2) и Орозию (VI, 2, 2), была, безусловно, в той же ситуации, что и Ликия, то есть в положении области, в сердце которой понтийцы быстро ворвались, но которая не была полностью подчинена власти Евпатора.
3. Датировка Митридатова вторжения в Азию
Датирование вторжения Митридата в Фригию и в остальную Азию, как и в битве на Амнии, также является предметом разногласий между современными учеными, и особенно из–за интерпретации периохи Ливия. О вторжении в Азию сообщается в 78‑й периохе, что соответствует 88 году. Рейнах следует периохе и считает, что с начала 88 года Митридату потребовалось шесть месяцев, чтобы стать хозяином всей Малой Азии (за исключением нескольких мест в Ликии и Пафлагонии), всех островов (за исключением Родоса) и всей материковой Греции (до Фессалии). Однако, с практической точки зрения его доказательство представляется невозможной.
Бэдиан и Шервин–Уайт согласились принять порядок периохи, как он изображен у Ливия, но они расходятся в интерпретации периохи 77. Оба согласны с тем, что изгнание двух царей упоминается в периохе 77 — это 89 год, о чем ранее упоминала периоха 77. С другой стороны, они не придерживаются одинакового мнения о датировании второй части предложения касательно вторжения во Фригию.

 

Хронология по периохам Тита Ливия
Бэдиан	Шервин–Уайт
Per. 74 : 90 г. — Восстановление двух царей (Аквиллием)
Per. 76 : 89 г. — Изгнание (последовательно) двух царей [b]
Per. 77 :89/8 г. — Изгнание двух царей [a] + неудача Аквиллия: 89 — Вторжение во Фригию [c]: 88	Per. 77 : 89 г. — Изгнание двух царей [a] + неудача Аквиллия: 89 — Вторжение во Фригию [c]: 89
Per. 78 : 88 г. — Митридат занимает Азию	Per. 78 : 88 г. — Митридат занимает Азию: 88?

 

По словам Бэдиана, построение фразы в периохе 77 свидетельствует о том, что вторжение во Фригию относится к 88 году. Бэдиан считает, что периоха 77 обобщает события 89 г. («Митридат, царь Понта, занял Вифинию и Каппадокию и изгнал легата Аквилия»), прежде чем рассматривать вторжение во Фригию, которое, по его мнению, произошло только в 88 году («вторгается во Фригию, провинцию римского народа, с огромной армией»). По его мнению, эпитома 78 более подробно сообщает о событиях 88 г. — то есть о вторжении во Фригию — которую датировку он принимает для вторжения в Азию. Так, по мнению Бэдиана, Фригия и Азия были захвачены в 88 году, Фригия же, вероятно, в начале года.
С другой стороны, Шервин–Уайт считает, что упоминание о вторжении во Фригию относится к 89 году, и поэтому его не следует отличать от остальной части предложения, как предлагает Бэдиан. По его мнению, различие между двумя фазами у Аппиана перекликается с различием, обнаруженным у Ливия между, с одной стороны, упоминанием Фригии (пер. 77) и ссылкой на вторжение в Азию (пер. 78) с другой. Действительно, Фригия, или, по крайней мере, ее часть, относится к этой первой фазе, которая, согласно ранее сделанному анализу, должна быть расположена до конца 89 года.

 

	Аппиан	Тит Ливий
Фригия	1‑я фаза: 89	Per. 77 : 89
Остальная Фригия + Азия	2‑я фаза: 89 *Mithr. 20, 77 = для регионов *Mithr. 20, 78 -21, 81 = для городов	Per. 78 : 88

 

Шервин–Уайту следуют Мак–Гинг и де Каллатаи, которые также датируют вторжение во Фригию концом 89 г. С другой стороны, Мак–Гинг считает, что царь Понта провел остаток 89 г., организуя свою недавно установленную власть в Вифинии, и, вероятно, отправил войска в Фригию в течение этого периода. Поэтому он считает, что большая часть Малой Азии, помимо нескольких мест, и южные районы (магнеты, пафлагонцы и ликийцы), попали в руки Митридата в начале 88 года. Тем самым он приписывает 88 году события, происходящие после подчинения Лаодикеи на Лике Митридату.
Шервин–Уайт доверяет свидетельству Аппиана, что к концу первого года войны Митридат уже вторгся в Азию, и, следовательно, датирует вступление Митридата в остальную Азию (Appien, Mithr. 22; B. C. 1, 55) концом 89 г. Но следует ли воспринимать показания Аппиана буквально, особенно в отношении второго этапа? Другими словами, как насчет других регионов Азии (за исключением Вифинии и Фригии)? Были ли они захвачены в 89 г., или понтийские операции в этих районах проходили до 88 г.? Не является ли существование двух этапов в его рассказе свидетельством того, что Аппиан четко проводит различие между событиями, произошедшими в 89 году, и событиями, происходящими в 88 году?
Аппиан (Mithr. 22, 83) помещает выделение Азии консулу после оккупации Вифинии и Фригии Митридатом: следовательно, распределение консульских провинций, как представляется, произошло до того, как в Рим поступили известия об оккупации всей римской провинции. Но высказывания Аппиана не исключают возможности того, что вторжение в западную Азию или даже на юг (т. е. операции, относящиеся ко второму этапу), произошло в конце 89 года. Другими словами, новости о вторжении в остальную Азию были получены после выделения провинций.
Кроме того, представление, выбранное Аппианом, хотя и не являющееся неопровержимым элементом датировки, может обрести здесь смысл. Действительно, Аппиан подробно сообщает о различных азиатских регионах, подчиненных Митридатом, а затем упоминает процедуры, начатые в Риме в конце 89 г. для консульства на 88 год и, наконец, сообщает о событиях 88 г., а именно, об эфесской вечерне и о подготовке к осаде Родоса. Его представление похоже не используется им для обобщения вторжения в Вифинию и Фригию. Действительно, Аппиан вводит свой пассаж о событиях в Риме в конце 89 года кратким изложением понтийского наступления, сформулированным следующим образом: «вот как обстояли дела у Митридата» (Appien, Mithr. 22, 83). Ссылается ли он здесь на две фазы митридатовой атаки (Mithr. 18, 64 - 21, 82: от Амния до сопротивления на юге), или только на второй этап, тем не менее, форма его повествования очень четко помещает все понтийское наступление в Азии до вступления в должность консулов. Однако означает ли это, что фактически вторжение в Азию произошло до конца 89 года или, как можно предположить, операции по покорению всех этих регионов проходили зимой 89-88 г.?
Аппиан (B. C. 1, 7, 55) упоминает о вторжении в соседние с Фригией и Вифинией регионы в то время, когда Сулла получал Азию (следовательно в декабре 89/начале 88 г.?). С одной стороны, эти регионы, безусловно, относятся к второму этапу, который он выделяет в «Митридатике», а с другой стороны, это подтверждает ранее высказанное предположение о том, что, по–видимому, Аппиан считает, что вторжение в Азию произошло до конца 89 года, когда Азия была назначена по жребию Сулле в декабре 89 г., или, не позднее января 88 г., на момент вступления в должность.
Пассаж Аппиана (Mithr. 20, 76) служит посредником между так называемым первым этапом, обобщенным в том же месте ссылкой на «одно и единственное наступление» (которое относится к вторжению в Вифинию и к вторжению в часть Фригии), и вторым этапом, мимоходом рассмотренным в следующем пассаже (Mithr. 20, 77). Аппиан сообщает, что Митридат прошел по «остальной части Фригии, Мисии и Азии», о вторжении в которые Аппиан приводит более подробную информацию, сосредоточив внимание на судьбе некоторых городов. Сопротивление на юге (Mithr. 21, 82: сопротивление магнетов, пафлагонцев и ликийцев) удалось расширить на начало 88 года, хотя вторжение в Азию началось в конце 89 г. Действительно, кажется, что Азия перешла на понтийскую сторону до Эфесской вечерни, которая произошла в начале 88 года, и в течение которой большинство азиатских городов повиновались приказам Митридата. Следовательно, несмотря на признание того, что в 88 году все еще существовали сопротивления, более чем вероятно, что большая часть Азии уже была на понтийской стороне в конце 89 года.
Мне кажется, что очень трудно уточнить и точно датировать подчинение каждого из азиатских регионов. Возможны два варианта. Первый — следовать де Каллатаи, анализ которого, как правило, ставит, конечно, осторожно, вторжение во Фригию и Азию в начале осени 89 г., считая, что «сам тип деятельности, осуществляемой Митридатом после того, как он вступил во владение провинцией Азии, по–видимому, подразумевает зимний сезон». Либо следует признать, как Шервин–Уайт, что большая часть Азии была захвачена до конца 89 г., и согласиться с тем, что подчинение непокорных регионов проводилось поэтапно в первые месяцы 88 г. Мне кажется, что эта датировка звучит наиболее справедливо для чтения источников, которые свидетельствуют о бунтах некоторых городов наподобие Родоса, в ходе 88 года.
***
Мемнон в первой части фрагмента 22.8 различает города, которые встали на сторону царя, и города, которые были взяты силой. В следующем отрывке он представляет инцидент с Родосом, который, по его мнению, был единственным городом, который оставался верным Риму. Однако, несмотря на то, что Родос сопротивлялся царю и не был захвачен, другие города пытались сопротивляться; но в отличие от Родоса, они, наконец, должны были, волей–неволей встать на понтийскую сторону. Представление Мемнона очень интересно: оно дает пример для каждого поведения, которые он кратко описывает. В результате, он приводит Родос как пример города, который сопротивлялся, а затем сообщает о массовых убийствах, которые имели место во время эфесской вечерни (F 22. 9) в качестве примера благоприятного приема, оказанного царю и одновременно иллюстрирующего недовольство греков римлянами.
II. Осада Родоса (88?)
Аппиан, описав ситуацию в Риме, где вот–вот должна была начаться гражданская война, в конце 89 года (Mithr. 22, 83-84), четко устанавливает, что одновременно Митридат строил флот для нападения на Родос и посылал приказы в греческие города убивать италийцев. Его история начинается с эфесской вечерни, а затем с осады Родоса (Appien, Mithr. 22, 85; ср. Tite–Live, Per. 78; Florus, I, 40, 8). Аппиан ставит начало осады Родоса в тот момент, когда в Риме разразилась гражданская война между Марием и Суллой, и эта хронология тем более достоверна, что Митридату не пришлось опасаться, в ближайшем будущем, отправки консульской армии и он смог сконцентрировать свои усилия на Родосе и напасть на город. Операции начались после эфесской резни, вероятно, весной 88 года.
Ῥοδίων μόνον τὴν πρὸς Ῥωμαίους στεργόντων φιλίαν,
В отличие от Аппиана, Мемнон приводит причины этого разрыва между Родосом и Митридатом: город не желал ссориться с Римом. Без сомнения, царь был недоволен тем, что город принял беглецов, которые избежали резни в Эфесе, и, в частности, проконсула Гая Кассия (Appien, Mithr. 24, 94). Источники особо подчеркивают верность родосцев, возможно, потому, что они были единственными победителями, которые сопротивлялись понтийским атакам, а осада города Митридатом провалилась (Velleius Paterculus, II, 18, 3; Tite–Live, Per. 78; Florus, I, 40, 8). Тем не менее Аппиан (Mithr. 24, 94) упоминает некоторых родосских союзников, в числе которых он приводит «телмесцев и ликийцев».
— Velleius Paterculus, II, 18, 3: «В то время родосцы не имели равных за свое мужество против Митридата и их верность римлянам — эта верность контрастировала с коварством митиленцев, которые выдали Митридату М. Аквилия и других персонажей в цепях (..). Митридат также пугал Италию, которой он, казалось, угрожал, когда азиатская провинция выпала по жребию Сулле.»
— Tite–Live, Per. 78: «Митридат оккупировал Азию и заковал в цепи проконсула Q. Оппия и легата Аквилия, и по его приказу все римляне, находившиеся в Азии, были убиты в один день. Он напал на город Родос, единственный, который остался верен римскому народу и, потерпев поражения в нескольких морских сражениях, отступил».
— Florus, I, 40, 8 (после вечерни в I, 40, 7): «но ужас, царивший в Азии, также открыл царю дорогу в Европу. Поэтому в результате экспедиций, проведенных его генералами, Архелаем и Неоптолемом, все Киклады — за исключением Родоса, который благодаря более твердому сопротивлению остался в нашем лагере».
— Appien, Mithr. 24, 94: «тем временем родосцы укрепляли свои валы и гавани, размещая повсюду боевые машины. У них также были союзники — телмесцы и ликийцы. И все италийцы, которым удалось бежать из азиатской провинции, отправились на Родос: вместе с ними были Луций Кассий, проконсул Азии».
δι’ ἣν κατ’ αὐτῶν Μιθριδάτης καὶ κατὰ γὴν καὶ κατὰ θάλατταν ἐκίνει τὸν πόλεμον, εἰ καὶ τὸ πλέον Ῥόδιοι ἔσχον,
Повествование Мемнона об осаде Родоса очень кратко: здесь, несомненно, поработал Фотий. Опять же, стоит отметить, что автор обращается к сути вопроса и указывает на то, что царь Понта начинает осаду города Родос на суше и на море. Самое подробное сообщение — это история Аппиана (Mithr. 22, 94-27, 105). Последний подчеркивает, что осада продолжалась долгое время, и, как представляется, операции заняли всю весну и большую часть лета 88 г. Осада Родоса, по–видимому, также мобилизовала основную часть военно–морских и сухопутных сил царя (Cicéron, Verrines, II, 2, 159). О строительстве флота Митридатом для атаки на город сообщает Аппиан (Mithr., 22), и нумизматические источники, кажется, свидетельствуют об усиленном производстве понтийских тетрадрахм в это время.
ὡς καὶ αὐτὸν Μιθριδάτην ναυμαχοῦντα ἐγγὺς τοῦ ἁλῶναι ἐλθεῖν,
Аппиан (Mithr. 25, 99-100) и Ливий (Per. 78) подтверждают, что именно победа родосцев в морском сражении заставила Митридата отказаться от осады. Согласно Аппиану (Mithr. 25, 101; ср. Mithr. 46, 180) по лодке царя ударило хиосское судно. В конце концов из–за постоянных неудач царь Понта отказался от осады, которую он впоследствии перенес на Патары (Appien, Mithr. 27, 106).
— Appien, Mithr. 25, 101: «так закончился военно–морской бой между Митридатом и родосцами: его исход удивил как родосцев, учитывая небольшое количество их кораблей, так и Митридата при численном преимуществе, которое он имел. В ходе сражения, в то время как царь объезжая, возбуждал свои экипажи к бою, союзный корабль, предоставленный Хиосом, протаранил его корабль и навел панику. И даже не проведя расследования, царь покарал впоследствии кормчег и дозорного, и затаил злобу ко всем жителям Хиоса.
— Appien, Mithr. 46, 180: «питая злобу против хиосцев, так как один из их кораблей во время морского сражения в водах Родоса наехал на царский неф (…), он сперва конфисковал имущество жителей Хиоса, которые ушли к Сулле (…) и послал агентов разыскивать имущество римлян, которым те владели на Хиосе».

Μετὰ δὲ ταῦτα μαθὼν Μιθριδάτης ὡς οἱ κατὰ τὰς πόλεις σποράδες Ῥωμαῖοι τῶν παρ´ αὐτοῦ διανοουμένων ἐμποδὼν ἵστανται, γράφει πρὸς πάσας ὑπὸ μίαν ἡμέραν τοὺς παρ´ αὐταῖς Ῥωμαίους φονεύειν· καὶ πολλοὶ πεισθέντες τοσοῦτον φόνον εἰργάσαντο, ὡς μυριάδας ὀκτὼ ἐν μιᾷ καὶ τῇ αὐτῇ ἡμέρᾳ τὸν διὰ ξίφους ὄλεθρον ὑποστῆναι.

После этого Митридат, поняв, что рассеянные по городам римляне служат помехой его замыслам, предписывает всем полисам, чтобы в один и тот же день были убиты все живущие там римляне. И многие, повиновавшиеся ему, совершили такое убийство, что в один и тот же день восемьдесят тысяч человек нашли гибель от меча.

I. Датировка и проблемы хронологии
Мемнон — единственный, кто ошибочно помещает резню римлян после осады Родоса. Аппиан (Mithr. 22, 85-23) ставит ее в начале года консульства Суллы, перед экспедицией на Родос. После кампании на Амнии и вторжения Митридата в провинцию Азии Мемнон рассказывает о беспорядках, вызванных голосованием о командовании против Митридата в следующем году в Риме (Appien, Mithr. 22, 84-85). Затем Аппиан ясно дал понять, что в то же время, когда «Митридат строил еще больше кораблей для нападения на Родос … он направлял секретные указания всем сатрапам и правителям городов» (Mithr. 22, 85). После представления подробностей царских инструкций (Mithr. 22, 85), он приводит примеры городов, повиновавшихся царю Понта (Mithr. 23), который высадился на Косе после резни (Mithr. 23, 92). Наконец, он сообщает о событиях, которые составляют осаду Родоса (Appien, Mithr. 24-27).
Хотя хорошо известно, что так называемая «эфесская вечерня» произошла до начала военно–морских операций против Родоса, точная ее дата остается неизвестной. Действительно, как и многие вопросы, связанные с датированием, опять–таки существуют разногласия относительно даты резни. Де Каллатаи помещает вечерню в первые мгновения 88 года, в то время как Бэдиан ставит резню римлян до середины 88 года, опираясь на свидетельство Посидония (Athénée V 211 d), который сообщает о речи Афиниона в Афинах после его возвращения из Азии. Аристион не упоминает о кровавой расправе в Эфесе, и Бэдиан утверждает, что вечерня еще не состоялась. Шервин–Уайт склоняется датировать ее зимой 89-88 г., исходя из пассажа Цицерона (De Imp. Cn. Pompei. 7). Он произносит свою речь в 66 году и говорит, что Митридат правит 23‑й год со времени резни. Поэтому, по словам Шервина–Уайта, следует сделать вывод о том, что вечерня состоялась не позже, чем в начале 88 года. Но, как отметил Мак–Гинг, трудно с точностью определить, зачисляет ли Цицерон 23‑й год или не зачисляет, и пассаж, похоже, не исключает май или июнь 88 г. За последнюю дату выступает Гуковский (май–июнь 88?) основываясь на месте у Веллея Патеркула (II, 18, 2), который помещает осаду Родоса quo tempore («в это время»).
II. Причины, побуждающие Митридата издать такой приказ
μετὰ ταῦτα δὲ μαθὼν Μιθριδάτης ὡς οἱ κατὰ τὰς πόλεις σποράδες Ῥωμαῖοι τῶν παρ'αὐτοῦ διανοουμένων ἐμποδὼν ἵστανται,
Мемнон единственный из авторов дает объяснение этой бойни. По его словам, римляне были препятствием для понтийских интересов. С другой стороны, он не уточняет, как римляне мешали Митридату: в свете других литературных источников могут быть сформулированы две гипотезы. В самом деле, Валерий Максим (9.2 ext. 3) информирует нас о том, что убитые граждане поселились в городах Азии для занятия торговлей, и его показания перекликаются со словами Цицерона (Flacc. XXV, 61), что были убиты мирные граждане. Конечно, показания Цицерона не лишены предвзятости, и вполне возможно, что он использовал риторическую формулу, которая позволила ему подчеркнуть жестокость резни. Тем не менее он указывает на существование иных, помимо политических, причин. Были убиты не только магистраты или военные, поэтому возможно, что убитые римляне были умерщвлены отчасти по экономическим причинам.
— Valere Maxime, 9.2 ext. 3: «царь Митридат, который одним рескриптом перебил восемьдесят тысяч римских граждан, рассеянных по городам Азии для осуществления торговли».
— Cicéron, Flacc. XXV, 61: «ибо все, кого они могли схватить, носили мирные тоги, и они погубили их».
Однако тот же Цицерон (Flacc. XXV, 60) говорит не только о резне «мирных граждан», но и о судьбе римских магистратов, которых не убили, но доставили царю Понта или бросили в тюрьму. Возможно, именно на них намекает Мемнон: римляне, поселившиеся в Азии как представители римской власти, следовательно, могут причинить ущерб его влиянию. Поэтому вполне возможно, что причина этой резни была политической.
— Cicéron, Flacc. XXV, 60: «Я предложил бы вам вспомнить войну с Митридатом, вызвавшее чувство жалости жестокое истребление (miseram crudelemque caedem) всех римских граждан, происшедшее в одно и то же мгновение в стольких городах, выдачу наших преторов, наложение оков на легатов, чуть ли не уничтожение самой памяти об имени Рима и всяких следов нашей державы не только в тех местностях, где жили греки, но даже в их записях. Митридата же они называли богом, отцом, спасителем Азии, Евгием, Нисием, Вакхом, Либером».
Тем самым легко представить, какую опасность должна была представлять для Митридата многочисленная римская община в Азии. Среди них было большое количество торговцев или банкиров, влиятельных людей, не говоря уже об официальных представителях римской власти, которых следовало уничтожить в первую очередь. По словам Рейнаха, это население должно было восприниматься царем Понта как «армия шпионов, предателей и заговорщиков на службе врага». Мак–Гинг также придерживается этой точки зрения, так как он считает, что Митридат был заинтересован в убийстве римлян, потому что в то же время он подавлял большую часть противников или потенциальных смутьянов. Этот мотив правдоподобен, если предположить, что Родос, где проживали многие из уцелевших римлян, мог быть стратегическим пунктом и служить основой для сопротивления понтийской власти. Мак–Гинг считает, что у Митридата были экономические выгоды от этой резни: последовавшие за ней конфискации принесла ему много богатств (Appien, Mithr. 58, 237). Кроме того, он привлек к себе благосклонность греков, потому что, по словам Юстина (XXXVIII, 3, 9), благодаря этой новой добыче он смог освободить азиатские города от дани на пять лет и позволить городам и частным лицам погасить свои долги.
— Appien, Mithr. 58, 237: «как жестоко это поведение с твоей стороны, сколько нечестия и ненависти к нам! Более того, после того, как ты присвоил деньги всех этих людей, ты отправился в Европу с большими армиями».
— Justin, XXXVIII, 3, 9: «Он находит там (в Азии) много золота и денег, собранных с заботой прежними царями, и массу военного снаряжения. Завладев этими ресурсами, он простил городам их государственные и частные долги и освободил от налогов на пять лет».
Утверждение Мемнона о том, что эта резня была организована Митридатом с целью исключить риск вмешательства римлян в его дела, имеет смысл, если учесть, что царь Понта хотел избежать риска организованного сопротивления в азиатских городах в поддержку римской власти, и, в частности, устранить препятствия, которые они представляли в его завоевательных планах. Тем не менее экономические и политические аргументы не объясняют, почему дети, женщины и рабы также были устранены. Причины, по которым никто не был пощажен, трудно определить. Это, безусловно, символический акт, цель которого заключается не только в экономической и политической сфере, поэтому особое внимание следует уделять высказываниям Цицерона (Flacc. XXV, 60), которые, по–видимому, кажутся довольно экстремальными, но согласуются с мыслью, что царь Понта хотел передать послание римлянам, означающее, что они больше не приветствуются в Азии и, в частности, в греческих городах. Кроме того, если принять слова Аппиана, в которых подробно рассказывается о многочисленных кощунственных актах, совершаемых городами, и в частности в отношении женщин и детей италийского происхождения, то можно задаться вопросом, не было ли это массовое убийство символической целью, а именно ликвидировать все, что имело отношение к римской власти в Азии. Следовательно, этот символический акт в значительной степени состоял в том, чтобы уничтожить ее живых представителей.
— Cicéron, Flacc. XXV, 60: «наши преторы выданы врагу, легаты брошены в кандалы, и память о римском имени, с последним следом нашего господства, почти стерта не только из всех мест, где жили греки, но и из их записей»
III. Инструкции Митридата городам
γράφει πρὸς πάσας ὑπὸ μίαν ἡμέραν τοὺς παρ ' αὐταῖς Ῥωμαίους φονεύειν,
Что касается инструкций Митридата, то древние, как и Мемнон сообщают, что царь Понта приказал городам перебить римлян в один день (Appien, Mithr. 22, 85, Plutarque, Sylla, 24,7, Eutrope V, 5, 2 и Orose VI, 2, 2, которые, безусловно, зависят от Tite–Live, Per. 78) или, по Веллею Патеркулу (II, 18, 2) и Цицерону (Flacc. XXV, 60) даже одновременно; последние, конечно, преувеличивают, сообщая, что бойня произошла одновременно, и эта формула, безусловно, призвана подчеркнуть идею хорошо организованного заговора. Аппиан (Mithr. 22, 85; 22, 87) добавляет, что операция должна была проводиться в течение 30 дней между получением инструкций и массовыми убийствами, что, безусловно, оставляло царю время отправлять свои инструкции во все города Малой Азии, и особенно в самые отдаленные районы.
Выражения, используемые древними для сообщения о методах убийства римлян, варьируются от одного источника к другому. Тем не менее, все они имеют самые серьезные коннотации в том смысле, что они предвещают большую жестокость не только со стороны того, кто отдал столь чудовищный приказ, Митридата, но и со стороны тех, кто повиновался указаниям царя Понта. Использование этих различных формулировок не является незначительным и направлено на то, чтобы подчеркнуть жестокость, с которой жертвы были казнены. Варварский образ царя Понта приобретает свой полный смысл при чтении этих историй, поскольку некоторые авторы, как и Мемнон, сообщают не о результатах, а об отправной точке резни, то есть о приказе, отданном Митридатом. Следовательно, последний предложил городам совершить настоящую бойню. Действительно, Мемнон использует для нее два разных выражения. Во–первых, он употребляет глагол φονεύω (убивать), и, во–вторых, он указывает, как убивали римлян, в данном случае «предавали мечу». Другие авторы, говоря об убийствах, употребляют κατασφάζω (Плутарх, Сулла, 24, 7), φονεύω (Дион Кассий, XXXI, F. 101), interficio (Флор, I, 40, 7); trucido et necos (Цицерон, За Манилия, III, 7 ), trucido ( Ливий, Периохи, 78), miseram crudelemque caedem (Цицерон, Флакк, XXV, 60), occido (Евтропий V, 5, 2), ἐπιτίθημι (Аппиан, Митридатика. 22, 85), neco (Орозий VI, 2, 2, Веллей Патеркул, II, 18, 1), interimo (Валерий Максим, 9.2 ext. 3; Цицерон, Флакк, XXV, 61; Веллей Патеркул, II, 18, 2).
Источники, независимо от того, одновременны ли они событиям или появились намного позже, сообщают об этой резне в более или менее сильных выражениях, из которых все относятся к лексике в области насилия, что показывает, что вечерня запомнила намного. Что касается Аппиана, он дополняет детализацию инструкций, сформулированных царем Понта, тем, что должно было быть сделано с мертвыми и с их собственностью: нападавшие должны были бросать тела без погребения, делиться имуществом с Митридатом (Mithr. 22, 85), и им было запрещено скрывать или хоронить римлян (Mithr. 22, 86).
γράφει πρὸς πάσας,
Согласно Мемнону, Митридат написал во все города, что подтверждают Аппиан (Mithr. 22, 87) и Веллей Патеркул (II, 18, 2). Эти письма, без сомнения, были отправлены компетентным органам, как утверждает Аппиан, согласно которым инструкции были адресованы магистратам городов, а также сатрапам (Mithr 22, 85) и по всей Азии согласно Евтропию (V, 5, 2; ср. Florus I, 40, 7) и Орозию (VI, 2, 2), которые сообщают, что приказ был передан эдиктом. Цицерон (Pro Manilio, III, 7) упоминает об одном единственном послании и одном единственном уведомлении, а его замечания похожи на замечания Валерия Максима (9.2 ext. 3), который указывает на один единственный рескрипт. Все эти авторы подчеркивают, что инструкции, данные городам, были одинаковы для всех, а Аппиан (Митр 22, 87, 22, 85) называет инструкции Митридата «секретными», что не кажется удивительным для оркестровки крупномасштабной резни.
IV. Жертвы резни
ὡς μυριάδας ὀκτὼ ἐν μίᾳ καὶ τῇ αὐτῇ ἡμέρᾳ τὸν διὰ ξίφους ὄλεθρον ὑποστῆναι,
Цифры, представленные Мемноном, подтверждаются Валерием Максимом (9.2 ext. 3), поскольку обе оценки показывают, что число жертв составляет 80 000 смертей. С другой стороны, Валерий Максим более конкретно рассказывает о людях, которым угрожает массовое убийство, поскольку, по его словам, были убиты римские граждане, прибывшие в Азию для торговли, а Мемнон, который сообщает об инструкциях, данных царем, просто написал, что они были направлены против римлян, присутствовавших в городах. Плутарх (Sylla, 24, 7) считает, что жертв было почти в два раза больше, а число римских потерь — 150 000 человек. Эти цифры широко оспариваются современными учеными, которые считают их более чем преувеличенными и, в частности, выдвинутые Плутархом. Однако он использует мемуары Суллы, и вполне возможно, что римский проконсул не стеснялся преувеличивать масштабы резни, чтобы использовать его в своей борьбе с Митридатом. Возможно, что цифры Мемнона и Валерия Максима включают только убитых римских граждан, в то время как у Плутарха будет больше людей, в том числе италийцев. Такое предположение было бы основано на предположении, что Валерий Максим будет ссылаться на римских граждан, в то время как Плутарх будет говорить об италийцах.
— Plutarque, Sylla, 24, 7. «они сочли возмутительным видеть самого одиозного из царей, который за один день убил 150 000 римлян в Азии».
— Valère Maxime 9.2 ext. 3: «было убито восемьдесят тысяч римских граждан, рассеянных по городам Азии для торговли»
Другие литературные источники не приводят цифр, но предполагают, что число смертей было значительным; некоторые из них ограничиваются общими выражениями и говорят о массовых убийствах граждан (Tacite, Ann. 4, 14), римлян (Dion Cassius, XXXI, F 101, Posidonios = Athenaeus V, 213b), или еще о резне «множества римских граждан», как у Орозия (VI, 2, 3) и у Цицерона (Flacc. XXV, 61). Цицерон также упоминает особую судьбу, уготовленную для римских магистратов, которые либо были доставлены Митридату, либо заключены в тюрьму (Flacc. XXV, 60), в то время как Ливий (Пер. 78) и Веллей Патеркул (II, 18, 2) считают, что «все римские граждане», обнаруженные в азиатских городах, и в более широком смысле, в Азии, были убиты. Более того, многие латинские источники сообщают, что целью этой вечерни были «все римские граждане» (Eutrope, V, 5, 2, Cicero, Pro Manilio, III, 7, Velleius Paterculus, II, 18, 2, Orose, VI, 2, 2, Florus, I, 40, 7).
Что касается Аппиана (Mithr. 23, 91), он рисует еще более экстремальную картину, поскольку он сообщает, что все лица италийского происхождения подвергались жестокости греков. Они включают римских граждан, женщин, детей, а также вольноотпущенников и италийских рабов. Однако кажется, что неиталийские рабы были единственными, заинтересованными в награде свободы, обещанной им в обмен за смерть их хозяина. Пассаж в Mithr. 23, 91, следовательно, имеет небольшой нюанс по сравнению с Mithr. 22, 85, где италийские рабы не упоминаются среди лиц, на которых распространялись инструкции Митридата. Рейнах подчеркнул, что отсутствие различия между римлянами и италийцами во время резни выявили ошибку Митридата, поскольку она обрекала любые успешные дипломатические обмены с италийцами, которые все еще участвовали в Союзнической войне. Действительно, похоже, у Евпатора ничего не вышло с послами самнитов и луканов, посетившими Эфес накануне кровавой расправы, с тем чтобы заручиться его помощью и пригласить его вторгнуться в Италию (Diodore, XXXVII, 2, 11, Posidonios = Athenaeus, V, 213c).
Нюансы этих разных свидетельств показывают, что древние нарисовали образ безымянной резни, безусловно, вовлекшую не только римских граждан, но и большую часть населения италийского происхождения. Однако источники не обобщают вечерню как простые казни людей, но делают ее символическим событием, в течение которого греки, по наущению Митридата, пытались искоренить все, что могло быть каким–либо образом связано с римской властью. Цицерон (Flacc. XXV, 60-61) говорит о реальном искоренении не только людей, но и всего, что могло напомнить о римской власти. Он представляет это событие как настоящую охоту за римлянами, где все захваченные были уничтожены. Греки вычеркнули все следы римского господства из своих записей и также из общественных мест: вероятно, Цицерон подразумевает статуи, воздвигнутые в честь некоторых римлян.
Резня римлян была еще более жестокой, поскольку она сопровождалась кощунственными действиями. Флор (I, 40, 7) и Валерий Максим (9, 2 ext. 3) сообщают, что ни одно укрытие не было пощажено, не говоря уже о священных местах, которые, тем не менее, имели право убежища. Эти действия, конечно же, запятнали греков, которые должны были уважать свои религиозные традиции, теоретически запрещавшие атаковать любого, кто ищет защиты у своих собственных божеств. Аппиан (Mithr. 23) приводит примеры кощунственных актов, совершенных в Эфесе, Пергаме, Кавне и Траллах. Он указывает, что траллийцы истребляли италийцев руками иностранца, что предполагает, что сами они осознавали жестокость операции (ср. Dion Cassius, XXXI, F. 101). Для Адрамиттия Аппиан рисует портрет города, который не просто избавляется от римлян и не дает им бежать: он описал настоящую ярость жителей, даже против детей.
V. Причины повиновения городов
καὶ πολλοὶ πεισθέντες τοσοῦτον φόνον εἰργάσαντο,
Этот отрывок из Мемнона подразумевает пагубное влияние Митридата, но тем не менее освобождает греков от ответственности. Более того, Дион Кассий (XXXI, F 101) также настаивает на том, что приказ пришел от Митридата: все азиаты, по подстрекательству Митридата, уничтожили римлян. Та же мысль развивается Аппианом, согласно которому виновниками бойни являются как греки, так и Митридат. Он сообщает, что греки были вынуждены участвовать в вечерне отчасти из ненависти к римлянам (Appian, Mithr. 23, 91), тем более что Митридат обещал награды: рабы получат свободу, а должникам спишут половину долгов (Appian, Mithr. 22, 86, ср. Mithr. 58, 236). Тем не менее, Аппиан подчеркивает страх, который Митридат вселяет в греков (Mithr. 23, 91); царь угрожал тем, кто будет идти против его приказаний (Mithr. 22, 86). Поэтому Аппиан подчеркивает ответственность обеих сторон.
— Appian, Mithr. 22, 86: «Он также угрожал наказанием тем, кто похоронит их или будет укрывать».
— Appian, Mithr. 23, 91: «Стало ясно, что если Азия так свирепствовала против этих людей, это было меньше из–за страха перед Митридатом, чем из ненависти к римлянам».
— Appian, Mithr. 22, 86: «обещал награды информаторам и тем, кто убьет тех, кто скрывался; рабам, которые атакуют своих хозяев, он предлагал свободу; должникам, которые нападут на своих кредиторов, спишут половину их долга».
— Appian, Mithr. 58, 236: «После того, как ты овладели ею (Азией), как ты поступил с городами, которых ты оставил под контролем рабов и должников, освободив первых и списав долги вторым?»
Веллей Патеркул (II, 18, 2) со своей стороны, возлагает ответственность единственно на греков, которые согласились совершить резню, чтобы получить награды, обещанные Митридатом. Что касается Цицерона (Flacc. XXV, 61), он объясняет резню характером греков, которые проявляют легкомыслие и жестокость. Тот же Цицерон подчеркивает факт, что Митридат был принят как освободитель: разве греки в этом случае не были счастливы избавиться от римского захватчика? (ср. Dion Cassius, XXXI, F 109.9-10: о ненависти некоторых городов к Сулле).
— Cicéron, Flacc. XXV, 60: «Митридата же они называли богом, отцом, спасителем Азии, Евгием, Нисием, Вакхом, Либером».
— Cicéron, Flacc. XXV, 61: «Могу ли я пожаловаться на легкомыслие греков, если не на их жестокость: будут ли эти люди доверять тем, чьей гибели они желали?»
— Velleius Paterculus, II, 18, 2: «и там были убиты все римские граждане, и он разослал письма во все города, вместе с обещанием огромных вознаграждений, приказав убить их в тот же день и в то же время».
Орозий (VI, 2, 3) сообщает о традиции, которая пытается очистить греков от их действий.
— Orose, VI, 2, 3: «Никто не сможет ни объяснить, ни передать каким–либо образом с помощью слов, что убили множество римских граждан, что была печаль во многих провинциях, что была скорбь для тех, кого собирались убить, и для тех, кто убивал, в то время как каждый из них был вынужден либо выдать невинных чужеземцев, которые были его друзьями, либо навлечь на себя наказание, предназначенное для чужеземцев».
Мемнон сообщает, что многие из них позволили втянуть себя в бойню, не говоря особо о городах, которые участвовали в эфесской вечерне, но, возможно, мы имеем перед собой обобщенную форму его первоначального рассказа, и вполне вероятно, что Фотий сохранил только основную информацию: резню римлян. Аппиан (Mithr. 22, 87) резюмирует резню следующим образом: «Когда настал день, несчастье обрушилось на всю Азию, в различных формах, и вот несколько примеров». Аппиан дает названия некоторых городов, которые положительно отреагировали на указания царя, описывая, как они уничтожали римлян. Он приводит Эфес, Пергам, Адрамиттий, Кавн и Траллы (Appien, Mithr. 23, ср. Dion Cassius, XXXI, F 101 для Тралл). С другой стороны, в Косе (Tacitе, Ann. IV, 14), Магнесии–на–Меандре (Tacitе, Ann. III, 62, ср. Strabon, XIV, I, 40) и в Калимне (Pline, Hist. Nat. II, 209) право убежища соблюдалось, что не помешало римлянам бежать из этих городов.

F 22.10 - 13: Кампания в Греции

От резни в Эфесе Мемнон сразу переходит к войне в Греции. Отсюда создается впечатление, что поход в Элладу состоялся после осады Родоса: но не были ли эти события одновременны? Мемнон, или, скорее Фотий, опускает причины, по которым Митридат перенес театр военных действий в Европу, и поэтому не упоминает о присоединении Афин к понтийскому делу. Наконец, у Мемнона нет упоминания о деятельности Архелая, который перед высадкой в материковой Греции сперва подчинил Киклады. Эти три вопроса необходимо рассмотреть в первую очередь с целью пролить свет на контекст, связанный с переносом понтийских операций в Грецию.
После провала у Родоса Митридат оставил Пелопида продолжать осаду Патары, в то время как сам он подготавливал войска (Appien, Mithr. 27, 107). В то же время он решил отправить Архелая во главе экспедиционного корпуса в Грецию для того, чтобы подчинить греческие города, осенью 88 г. (Appien, Mithr. 27, 106; ср. Tite–Live, Per. 78; Eutropius, V, 6, 1; Orose, VI, 2, 4). Янке считает, эту датировку сомнительной и, возможно, Аппиан и Мемнон упоминают греческую кампанию после Родоса только по композиционным причинам. Янке предполагает, что первые корабли были отправлены в Грецию до начала осады Родоса. Аппиан (Mithr. 17, 62) упоминал флот из 300 кораблей и 100 бирем в начале войны. В Боспоре также стояли корабли, которые были доставлены царю Понта во время его завоевания Азии. Все это предполагало у Митридата значительную морскую мощь: возможно ли, что она не использовалась во время осады Родоса, и это объяснило бы поражение понтийцев? Поэтому не исключено, что на Родосе были задействованы не все понтийские военно–морские силы: зачем тогда Митридат построил большое количество кораблей для осады Родоса (Appien Mithr. 22, 85), если он уже имел достаточно сил? Тем более что источники не говорят о кораблях, которые пострадали от штормов или были захвачены врагом. Поэтому объяснение этому строительству флота следует искать в другом месте: Митридату пришлось строить новые корабли, поскольку те, которые у него уже имелись, были заняты где–то еще и, возможно, в Греции, так как ни об одном другом предприятие в других источниках неизвестно.
Источники, как и Мемнон, не дают никаких объяснений причин, которые заставили Митридата вести войну в Греции. Некоторые современные ученые пытались их объяснить. Для этого необходимо напомнить, что Афины были в связи с Митридатом. Город находился в состоянии упадка, и Афинион был отправлен к Митридату в начале 88 г. искать финансовой помощи. Поэтому, поддерживая Афиниона, афинская элита выбрала сторону Митридата. Согласно Плутарху (Sylla, 12, 1) и Веллею Патеркулу (II, 23), Афины были вынуждены выступить за понтийцев. Мак–Гинг сравнивает интервенцию в Греции после посольства Афиниона к Митридату с началом войны в Крыму по просьбе Херсонеса. Преимущества, которые мог бы извлечь Митридат из войны в Греции, трудно определить; однако, я хотела бы подчеркнуть то, что выдвигает Мак–Гинг в качестве одного из возможных объяснений войны в Греции: «война в Греции, поэтому, возможно, была своего рода наступательной обороной, направленной на обеспечение безопасности Азии открытием фронта на некотором расстоянии от его новых территорий». К этому следует добавить тот факт, что Митридат был осведомлен о ситуации в Риме, где гражданская война между Суллой и Марием отсрочила войну против него.
Именно в этом контексте Архелай был отправлен на Киклады для подавления восстания островов, и в частности Делоса. Это восстание было обращено против Афин и, следовательно, против царя Митридата, нашедшего предлог, чтобы помочь городу, который выбрал его лагерь. В самом деле, царь не довольствовался тем, что залучил к себе Афины: посылка Архелая была направлена на то, чтобы завоевать остальную Грецию, если понадобится, силой. Он также послал другую армию во главе с Метрофаном (Appien, Mithr. 29, 113).

Ἐρετρίας δὲ καὶ Χαλκίδος καὶ ὅλης Εὐβοίας τοῖς τοῦ Μιθριδάτου προσθεμένων, καὶ ἄλλων πόλεων αὐτῷ προσχωρούντων, καὶ μὴν καὶ Λακεδαιμονίων ἡττηθέντων, Σύλλαν ἐκπέμπουσιν οἱ Ῥωμαῖοι, ἱκανὴν αὐτῷ συνεκπέμψαντες στρατιάν.

Когда же Эретрея и Халкида, а затем и вся Евбея перешли к Митридату, когда присоединились к нему и другие города и даже лакедемоняне были побеждены, римляне отправили против него Суллу, послав с ним надлежащее войско.

Ἐρετρίας δὲ καὶ Χαλκίδος καὶ ὅλης Εὐβοίας τοῖς τοῦ Μιθριδάτου προσθεμένων:
По Мемнону вся Евбея добровольно присоединилась к царю Понта. Его слова совпадают с высказываниями Посидония (Athénée, V, 15, 213c), что «все страны Европы передались на его сторону». Эти слова, которые Посидоний приписывает Афиниону, безусловно, не что иное, как риторика: действительно, афинский посол всячески старался изобразить положительную картину состояния Митридата, чтобы подтолкнуть свой город к переходу в понтийский лагерь. И наоборот, Аппиан (Mithr. 29, 113) сообщает, что Евбея была насильственно подчинена Метрофаном. Что касается Флора, то он просто сказал, что понтийцы удерживали Евбею, присоединившись здесь к Плутарху, который не уточняет, была ли Евбея взята силой или встала на понтийскую сторону добровольно. Тем не менее, Флор предполагает, что Евбея, как и Киклады, осталась на понтийской стороне отчасти благодаря экспедициям под руководством Архелая и Неоптолема. На данный момент мы знаем, что предприятие Архелая не обошлось без насилия: поэтому вполне возможно, что Неоптолему пришлось применить силу и в Евбее.
Мемнон не указывает имя понтийского генерала, который подчинил Евбею: Аппиан и Плутарх расходятся, поскольку у первого говорится, что Архелай действовал в Кикладах (Appien, Mithr. 27, 106; 28, 108-109), в то время как Митридат послал другую армию, во главе с Метрофаном, который «разорил Евбею, территорию Деметриады и землю магнетов — регионы, которые отказались поддерживать Митридата» (Mithr. 29, 113). По словам же Плутарха (Sylla, 11, 5) кажется, что именно Архелай держал Евбею, Фессалию и «все острова до мыса Малея». Что касается Флора (I, 40, 8), то он сообщает, что Митридат одновременно отправил Архелая и Неоптолема в Европу, однако без указания на их соответствующие миссии: «после экспедиции во главе с его полководцами, Архелаем и Неоптолемом, все Кикладские острова (кроме Родоса, который благодаря более твердому сопротивлению остался в нашем лагере), Делос, Евбея и жемчужина Греции, Афины, находились в его руках».
Датировка подчинения Евбеи проблематична. Аппиан помещает военные действия, проводимые Метрофаном в Евбее и Фессалии, «одновременно» (Mithr. 29, 113) с операциями в Пелопоннесе и в Беотии под командованием Архелая (Mithr. 29, 112). Однако, слова Аппиана не позволяют точно сказать, когда Метрофан захватил евбейские города, и в частности, Эретрею и Халкиду, которые упоминает Мемнон.
Еще один отрывок из «Митридатики» является, однако, элементом датировки, поскольку Аппиан сообщает о противостоянии между Кв. Бретием Сурой и Метрофаном, которое состоялось после того, как понтийский генерал подчинил Деметриаду, территорию Магнесии и Евбею. Пока он был занят разграблением территорий Евбеи, Метрофану пришлось сражаться на море с командой римлян во главе с Сурой. Последний прибыл из Македонии, где Гай Сентий Сатурнин, претор Македонии, поручил ему идти против понтийцев. Во время противостояния две их лодки потопили римляне, но Метрофану и его людям удалось спастись. После этого поражения римляне захватили остров Скиаф, который служил складом для добычи царских войск (Appien, Mithr. 29, 113; ср. Plutarque, Sylla, 11, 8).
Де Каллатаи помещает операции Архелая в материковой Греции в конце 88 — начале 87 г. Что касается противостояния между Сурой и Метрофаном, то оно относится к весне 87 года, когда Сулла высадился в Греции. Плутарх (Sylla, 11, 8) также сообщает, что Лукулл возвратил Суру в Македонию, чтобы последний оставил поле открытым для Суллы. Отсюда вполне вероятно, что Метрофан подчинил Евбею за некоторое время до его конфронтации с Сурой, что подтвердило бы высказывания Аппиана о том, что операции Метрофана проводились «в то же время», что и операции Архелая в Пелопоннесе, то есть в период с конца 88 года до начала 87 года. В заключение скажу, что я считаю, что датировка подчинения Евбеи между концом 88 года и весной 87 г. вполне возможна.
Тот факт, что Метрофан проводил операции параллельно с операциями Архелая, не означает, что оба генерала перешли в Европу в одно и то же время. Кстати, по словам Аппиана (Mithr. 29, 113), Метрофан был «послан Митридатом с другой армией». Но слова Аппиана не позволяют определить, был ли Метрофан отправлен в подкрепление Архелаю или в то же время с ним. Нюанс не лишен интереса, так как в первом случае это означало бы, что Архелай первым пересек Эгейское море, прежде чем высадиться в Пелопоннесе. Однако, если признать, что Метрофан и Архелай были отправлены в Грецию одновременно, синхронность, используемая Аппианом, была бы направлена на то, чтобы сообщить об операциях, которые имели место на двух фронтах. Эта гипотеза не позволяет установить точную дату вхождения Метрофана в Европу, однако предполагает, что он командовал отдельным вооруженным отрядом.
Замечания Аппиана позволяют предположить, что Метрофан имел сухопутные войска и флот (Appien, Mithr. 29, 113), что означало бы, что царь Понта послал три понтийские армии, которыми командовали соответственно Аркафий, Архелай и Метрофан. С другой стороны, странно, что Аппиан больше не упоминает Метрофана после его противостояния с Сурой. Он, похоже, не пришел на помощь Архелаю, воевавшему некоторое время спустя с Сурой, и он не упоминается среди подкреплений, которые пополнили войска Архелая (ср. F 22.13) и которые Аппиан перечисляет (Mithr. 41, 156). По словам Аппиана (Mithr. 31, 124), во время осады Пирея Архелай «послал за подкреплением с Халкиды и других островов и вооружил своих матросов, потому что считал себя в реальной опасности». Вполне возможно, что эти войска были сформированы из тех сил, которые составляли армию Митрофана, но тогда почему Аппиан не упомянул об этом явно, в то время как он назвал Дромихета, который привел подкрепление (Appien, Mithr. 41)? Молчание Аппиана в этом отношении может означать, что Метрофан был лишь подчиненным Архелая, а не главнокомандующим.
Мак–Гинг выдвинул предположение, что Метрофан входил в армию Аркафия, одного из сыновей Митридата (Appien, Mithr. 35, 41). Он отвергает свидетельство Аппиана (Mithr. 35), который, как представляется, утверждает, что армия Аркафия не вторгалась до осады Афин Суллой летом 87 года, как думает Шервин–Уайт. В самом деле, Мак–Гинг считает, что слова Аппиана противоречат Посидонию (Athénée V 213b-с), у которого Афинион в своем выступлении по возвращении из Азии сказал, что понтийская армия уже присутствовала летом 88 года во Фракии и Македонии. Что касается показания, на которое опирается А. Н. Шервин–Уайт, чтобы предложить эту датировку, оно тоже спорно: он опирается на отрывок из Плутарха (Sylla, 11, 8), но приводимые им свидетельства не исключают более раннюю дату: действительно, по мнению Мак–Гинга, Плутарх не говорит, что «проконсул Македонии, Сентий, весной 87 г. пока не угрожает понтийской атаке из Фракии», но он только упоминает, что Бретий Сура возвратился к Сентию по просьбе Лукулла, давшего Суре понять, что сейчас этот район принадлежал Сулле, который находился в пути и на которого была возложена задача вести войну с Митридатом. Так что, по мнению Мак–Гинга, вполне вероятно, что армия Аркафия уже присутствовала во Фракии и Македонии в 88 году, возможно даже до того, как Архелай пересек Эгейское море.
— Appien, Mithr. 35: 137: «в то же самое время сын Митридата, Аркафий, вторгся в Македонию с другим войском; и он смог одолеть горстку римлян, которые были там. И он подчинил себе всю Македонию и передал управление ею сатрапам. Сам он пошел против Суллы, но заболел в районе Тисея и умер».
— Plutarque, Sylla, 11, 8: «Лукулл приказывает Суре вернуться к Сентию, и поэтому он покидает Беотию».
— Posidonios (= Athénée, V, 15, 213b-c): «И любой полис, оказывая ему помощь как небожителю, взывает к богу–царю, а оракулы отовсюду предрекают его господство над ойкуменой. Поэтому он отправляет великие армии даже во Фракию и Македонию, и все части Европы передались на его сторону».
Предположение, что Метрофан входил в армию Аркафия, оспаривается де Каллатаи, который считает, что армия Аркафия отправилась в путь после весны 87 г., после конфронтации между Метрофаном и Сурой. Эта датировка основана на показаниях Аппиана (Mithr. 35), который якобы указывает, что армия Аркафия не прибыла до осады Афин Суллой летом 87 г. Однако, мне кажется, что синхроническое датирование исходя из пассажа Аппиана (Mithr. 35, 137) является слишком приблизительным, чтобы служить основанием для утверждения с уверенностью, что армия Аркафия не прибыла в Европу до осады Афин. Выражение «в то же время» позволяет ввести армию Аркафия, который действовал на другом участке операций. С другой стороны, Аппиан мог и не иметь в виду, что подчинение Македонии происходило одновременно с осадой Афин. Мне кажется вероятным, что Аппиан ставит смерть Аркафия в Тисее в то время, когда в Афинах свирепствовал голод. Но эта информация никоим образом не исключает того, что армия Аркафия вошла в Европу задолго до начала осады. Кроме того, пассаж представляется своего рода оценка операций, проводимых Аркафием, которые привели к подчинению Македонии. Поэтому я сохраню датировку, предложенную Мак–Гингом, который разместил армию Аркафия в Европе уже в конце 88 года.
Однако, де Каллатаи не обязательно ошибается, считая, что Метрофан не входил в армию Аркафия. Я бы добавила этому последнему предположению, что с логистической точки зрения кажется странным, что Митридат послал Метрофана покорить центральную Грецию через Македонию, тем более что последний имел в своем распоряжении флот: не прибыл ли он к Евбее из Азии по морю? Так что я думаю, вполне вероятно, что Метрофан отправился из того же места и в то же время, что и Архелай. В то время как последний подчинял Киклады, Метрофан занимался Евбеей. Затем, пока Архелай действовал в Пелопоннесе, Метрофан разорил Фессалию. Флор (I, 40, 8), однако, упоминает не Метрофана, а Неоптолема. Наконец, возможно, что Метрофан командовал собственным отрядом, но оставался под командованием Архелая, главного командира. Если предположить, что войска, расквартированные в Халкиде и вызванные как подкрепление Архелаем во время осады Пирея (Appien, Mithr. 31, 124) входили в состав метрофановой армии, это означало бы, что Архелай как главнокомандующий мог распоряжаться метрофановыми войсками в соответствии с собственными потребностями. Это предположение потом объяснило бы, почему Плутарх (Sylla, 11, 5) приписывает Архелаю победы понтийцев на острове Евбее, в Фессалии, и «на всех островах до мыса Малея»: Плутарх сохранил только имя главнокомандующего, Архелая, а не автора операций. Кроме того, удивительно, что Мемнон указывает на операции Метрофана, не упоминая о подчинении Киклад Архелаем, который был главнокомандующим в Греции и чья экспедиция знаменует собой начало войны в Европе.
καὶ μὴν καὶ Λακεδαιμονίων ἡττηθέντων,
Архелай, подчинив Киклады, отправляется в материковую Грецию, вероятно, в конце 88 — начале 87 г. По словам Аппиана (Mithr. 29, 112), Беотия, лаконцы и ахейцы добровольно подчиняются понтийскому генералу. Следовательно, из слов Аппиана об операциях в Пелопоннесе неясно, что это за поражение лакедемонян, на которое намекает Мемнон. Возможно, первоначальный текст был более подробным, и Фотий, резюмируя его, убрал обстоятельства. Противоречие между Мемноном и Аппианом в отношении подчинения лакедемонян очевидно. Тем не менее, Мемнон использует термин Λακεδαιμόνιοι, в то время как Аппиан говорит о Λάκωνες: означает ли это различие, что оба автора правы? что только лаконцы сдались царю, а Спарта сопротивлялась? К сожалению, ситуация в Лаконии во время войны остается неизвестной.
καὶ ἄλλων πόλεων αὐτῷ προσχωρούντων,
Вполне возможно, что здесь «поработал» Фотий. У Мемнона одни лакедемоняне сопротивляются понтийской силе. После того, как он упомянул города Евбеи, он намекнул на «другие города», которые добровольно перешли на понтийскую сторону. Мы должны, конечно, связать слова Мемнона с отрывком Аппиана (Mithr. 29, 112), в котором последний сообщает, что Беотия и ахейцы охотно подчинились понтийскому генералу. Однако, хотя Архелай, кажется, столкнулся с некоторыми трудностями у беотийцев, феспийцы, похоже, ему сопротивлялись, прежде чем их наконец–то осадили, а затем взяли силой (Appien, Mithr. 29, 112). С другой стороны, Фивы, по–видимому, не оказали никакого сопротивления (Pausanias, Beotia, 7, 4).
Другие источники подтверждают, что большая часть Греции быстро перешла в понтийский лагерь. Для Евтропия (V, 6, 1) подчинена «остальная Греция», согласно Посидонию (=Athénée, V, 15, 213c), «все страны Европы передались на его сторону» и, по словам Плутарха (Sylla, 11, 5), понтийский контроль распространился «до Фессалии». Однако, из примера лакедемонян, хотя замечания Мемнона на эту тему остаются спорными, и феспийцев (Appien, Mithr. 29, 112) становится очевидным, что Греция была покорена силой, когда пыталась сопротивляться. Более того, Орозий (VI, 2, 4) ссылается на применение силы там, где убеждения было недостаточно (ср. Tite–Live, Per. 78). Замечание также подходит к островам, которых Архелай завоевал силой в первую очередь (Appien, Mithr. 28, 108; ср. Florus, I, 40, 8).
Σύλλαν ἐκπέμπουσιν οἱ Ῥωμαῖοι, ἱκανὴν αὐτῷ συνεκπέμψαντες στρατιάν,
История Мемнона о прибытии Суллы в Грецию, без сомнения, была сокращена Фотием, который приводит упрощенные обстоятельства его отправки, сообщив просто, что «римляне послали Суллу». В кратком резюме Фотия не упоминается ситуация в Риме, которая была тогда гораздо сложнее, чем он предполагает. 88‑й год был занят борьбой между последователями Суллы и Мария. Хотя Сулла получил командование в войне против Митридата по жребию, ему пришлось избавиться от своих противников, прежде чем он смог отправиться в Грецию и вести войну против царя Понта. Следовательно, в начале 87 года, когда Греция перешла на понтийскую сторону добровольно или насильственно благодаря действиям понтийских генералов, в Риме ситуация изменилась. Сулла одержал победу в гражданской войне, и Марий был изгнан (Appien, B. C. I, 7, 60-61). По истечении срока своего консульства Сулла сохранил свое командование в войне против Митридата (Appien, B. C. I, 7, 63), и весной 87 года он отплыл в Азию (Appien, B. C. I, 8, 64). Что касается Митридата, то в свою очередь он вернулся в Пергам после неудачной осады Патары, продолжение которой он оставил Пелопиду (Appien, Mithr. 27, 10; 28, 108). По словам Плутарха (Sylla, 11, 1), он всегда оставался там, когда Сулла был отправлен в Грецию.
Мемнон описывает силы Суллы как «достаточные» и согласно Аппиану (Mithr. 30, 116), он взял с собой «пять легионов и несколько когорт и эскадронов», в общей сложности от 20 до 50 000 человек (Аппиан, B. C. I, 9, 79 подсчитал, что у Суллы было 6000 всадников). С учетом численности понтийских войск, предоставленной источниками, римские войска значительно уступали тем, которые мог выставить царь Понта, поскольку царские войска, собранные в Фермопилах незадолго до битвы при Херонее, достигали в общей сложности более или менее 120 000 человек. Это суждение о римских войсках предполагает, что Мемнон, или Фотий, полагал, что военные качества Суллы могут компенсировать очевидное несоответствие между двумя вражескими силами.

Ὁ δὲ παραγεγονὼς τῶν πόλεων τὰς μὲν ἑκουσιότητι μεταβαλλομένας τὰς δὲ καὶ βίᾳ κατέσχεν, οὐκ ὀλίγον στράτευμα τῶν Ποντικῶν μάχῃ τρεψάμενος. Εἷλε δὲ καὶ τὰς Ἀθήνας· καὶ κατέσκαπτο ἂν ἡ πόλις, εἰ μὴ θᾶττον ἡ σύγκλητος Ῥωμαίων τὴν τοῦ Σύλλα γνώμην ἀνέκοψε.

Прибыв на место военных действий, он склонил часть городов к отпадению, а остальными овладел силой, обратив сражением в бегство немалое войско понтийцев. Он взял и Афины, и город был бы разрушен до основания, если бы сенат римлян не задержал поспешно намерения Суллы.

ὁ δὲ παραγεγονὼς τῶν πόλεων τὰς μὲν ἑκουσιότητι μεταβαλλομένας, τὰς δὲ καὶ βίᾳ κατέσχεν,
Сулла покинул Брундизий и высадился весной 87 г. в Диррахии или в Аполлонии. По мнению Шервин–Уайта, он следовал по Эгнатиевой дороге в верхнюю Македонию, затем спустился в Фессалию через Галиакмонскую долину. Однако здесь у де Каллатаи есть оговорки: по его словам, Сулла скорее всего прошел через Эпир, который маршрут не только был короче, но и соответствовал бы словам Аппиана (Mithr. 30, 116), согласно которому он набрал союзные контингенты в Этолии (Южный Эпир) и Фессалии. Оттуда он взял бы путь в Аттику, где находился Архелай (Appien, Mithr. 30, 116).
Первые операции Сулла в Греции кратко обобщены Фотием. Он сообщает, что некоторые города были захвачены силой. Нельзя утверждать, привел ли Мемнон изначально конкретные примеры городов, или же просто упомянул, что некоторые города были взяты силой, о чем говорится в дошедшем до нас сообщении. Аппиан (Mithr. 30, 117) сообщает, что Беотия и, в частности, Фивы, сменили лагерь и присоединились к Сулле. Однако, не вдаваясь в подробности, Аппиан предполагает, что некоторые беотийские города пытались сопротивляться, что перекликается с замечаниями Мемнона. Несмотря на эти очаги сопротивлений, похоже, что Греция быстро сменила сторону, чего не скрывает и Мемнон. Плутарх (Sylla, 12, 1) идет дальше, так как, по его словам, греческие города посылали посольства к Сулле, что говорит о том, что они не ждали, когда Сулла прибудет к их воротам, а, наоборот, сигнализировали ему, что переходят на его сторону. Тем не менее из источников следует, что ситуация должно быть была относительно хрупкой, поскольку, пока Сулла продолжал двигаться вперед, в стратегических пунктах были размещены гарнизоны. Это относится, в частности, к Херонее или Орхомену, где весной 87/6 г. обосновался гарнизон под командованием некоего Аматока, вероятно, фракийского принца, посланного Садалой, царем одрисов, на помощь Сулле.
οὐκ ὀλίγον στράτευμα τῶν Ποντικῶν μάχῃ τρεψάμενος,
Сулла продолжал путь в Аттику, где Афины подавали пример сопротивления римской власти и оставались верными царю Понта (Plutarque, Sylla, 12, 1; Appien, Mithr. 30, 118). Мемнон единственный вместе с Павсанием намекает на бой между римлянами и понтийцами. Действительно, Павсаний (I, 20, 5) также сообщает о римской победе, в результате которой Аристион и Архелай были заперты в Афинах и Пирее (ср. Appien, Mithr. 30, 118). Павсаний явно ставит эту битву перед осадой города. Мак–Гинг считает странным, что ни Плутарх, ни Аппиан не упоминают эту победу Суллы, тем более что они, вероятно, использовали мемуары Суллы. Оба автора указывают на другое сражение. Поэтому мы можем спросить себя, не было ли путаницы у этих авторов между двумя вооруженными столкновениями, что привело бы к ошибке с римлянином (Сулла или Бретий), который заставил понтийцев запереться в Афинах? Аппиан (Mithr. 29, 114-115) сообщает о сражении, которое длилось три дня около Херонеи и в котором противостояли римляне под командованием Бретия, легата пропретора Македонии Г. Сентия, и войска, возглавляемые Архелаем, которого сопровождал Аристион. По словам Аппиана, Бретий отступил к Пирею, но был опережен Архелаем, который занял его прежде. Плутарх (Sylla, 11, 6-7) также упоминает об этой схватке, но его версия знает несколько вариантов, поскольку он не приводит Аристиона и уточняет, что Архелай бежал не в Пирей, а «к морю». По его словам, Лукулл, который командовал авангардом Суллы, приказал Бретию оставить Беотию, чтобы уступить место Сулле, и вернуться к Сентию в Македонию (Plutarque, Sylla, 11, 8). На первый взгляд, Аппиан и Плутарх рассказывают о битве, отличной от той, о которой сообщили Мемнон и Павсаний (I, 20, 5), поскольку они приписывают победу Суре, а не Сулле.
Однако Павсаний не приводит имени римского генерала, и его заключение о вооруженном противостоянии похоже на Аппиана, поскольку оно приводит к бегству Архелая в Пирей. Верно, что Павсаний упоминает в предыдущем отрывке имя Суллы (I, 20, 4) и сообщает, что последний взял Афины. Затем в I, 20, 6 он упоминает тот факт, что римляне осадили Афины, в то время как имя Суллы упоминается снова. Следовательно, возникает вопрос, относится ли отрывок, который нас здесь интересует (I, 20, 5), к деятельности Суллы или к сражениям римлян в более общем плане. В отсутствие явного упоминания его имени, возможно, Павсаний сослался на Суру в параграфе 5, и поэтому битва, о которой он упоминает, будет той, о которой идет речь у Аппиана и Плутарха. Что касается пассажа Мемнона, мне кажется, что Фотий, несомненно, перепутал экспедицию Суллы, которая пересекла Грецию в направлении Аттики, с битвой, в которой сражался Сура, что объяснило бы, почему он сделал Суллу победителем в битве против понтийцев.
εἷλε δὲ καὶ τὰς Ἀθήνας,
Вмешательство Фотия в текст Мемнона кажется очевидным, судя по очень скупому резюме операций. Римская атака города осуществлялась на двух фронтах: Аристион, засевший за стенами Афин, был осажден частью армии Суллы, пока сам Сулла проводил операции у Пирея, обороняемого Архелаем (Appien, Mithr. 30, 118, Плутарх, Сулла, 12, 1; Орозий, VI, 2.). Вопреки тому, что, по–видимому, подразумевается в этом мемноновом отрывке, захват Афин затянулся: начавшаяся летом 87 года осада города и его порта закончилась только 1 марта 86 года. Сулле не удалось покорить Пирей, который под охраной Архелая сопротивлялся некоторое время, и он бросил все свои усилия против города (Appien, Mithr. 37-38). Афины в конце концов были взяты приступом (Appien, Mithr. 38, 148), а спустя некоторое время Архелай покинул Пирей.
— Appian, Mithr. 37, 146: «поэтому Сулла полностью отказался от мысли начать новую атаку на Пирей и согласился на регулярную осаду с намерением принудить осажденных к сдаче голодом».
— Appian, Mithr. 38, 147: «осознав также, что голод удвоил свое воздействие на жителей города, (… ) Сулла приказал своей армии окружить город рвом».
— Appian, Mithr. 38, 148: «Стражники были тут же обращены в бегство, как и следовало ожидать вследствие их физического истощения, и римляне вторглись в город»
καὶ κατέσκαπτο ἃν ἡ πόλις, εἱ μὴ θᾶττον ἡ σύγκλητος Ῥωμαίων τὴν τοῦ Σύλλα γνώμην ἀνέκοψε,
Краткий пассаж Мемнона говорит, что город был избавлен от разрушения благодаря вмешательству сената. И наоборот, согласно Аппиану (Mithr. 38, 149), именно Сулла предотвратил пожар города, а не сенат. Плутарх (Lucullus, 19, 5) подтверждает слова Аппиана: хотя он упоминает пожар Амиса, который не мог предотвратить Лукулл, он сообщает о ситуации в Афинах, где, в отличие от Лукулла, Сулла смог помешать своим солдатам поджечь город. Вполне возможно, что Мемнон ссылается не на сенат Рима, а на римских сенаторов, которые бежали из Рима из–за гражданской войны и которые нашли убежище у Суллы в Греции 1629. 1627
Действительно, Плутарх (Sylla, 14, 9) говорит, что два изгнанных афинянина, Мидий и Каллифонт, и несколько сенаторов, которые служили в армии Суллы, удержали его от уничтожения города. Однако, хотя город не был сожжен, он был разграблен римскими солдатами (Appien, Mithr. 38, 149), как следует понимать из заявления Мемнона, что город не был разрушен: его заявление не исключает возможности того, что город мог быть разграблен римскими нападавшими.
Хотя разграбление города, как представляется, было известным фактом, источники вряд ли свидетельствуют об ущербе, причиненном зданиям. Плутарх (Sylla, 14, 5-10) упоминает о разрушении части вала, но не сообщает о каком–либо другом здании. Что касается Аппиана, который много места посвятил осаде города, то он не сообщает о каком–либо другом материальном ущербе этого рода: он упоминает только разрушение длинных стен и рощи Академии в начале осады с целью подготовить новое нападение на Пирей и построить осадные машины (Mithr. 30, 121; Plutarque, Sylla, 12, 4). Аппиан также сообщает о пожаре Одеона, но приписывает его Аристиону, который якобы поджег его, чтобы лишить римлян древесины (Mithr. 38, 149; Павсаний, I, 20, 4 ошибочно приписывает пожар Сулле).
Странно, однако, что Плутарх противоречит сам себе, поскольку он говорит в другой работе, что город Афины был почти полностью разрушен (Dе garrulitate, 505b: «и почти разрушил город, наполнив его убийствами и трупами»). Но это свидетельство Плутарха, которое является исключением, не может быть принято или, по крайней мере, кажется слишком неясным, чтобы утверждать, что Афины были уничтожены.
С другой стороны, в случае Пирея, и Аппиан (Mithr. 41, 157), и Плутарх (Sylla, 14, 13) описывают здания, разрушенные во время пожара, в то время как они не дают никаких разъяснений этого рода для Афин. Поэтому у меня возникает соблазн последовать предложению де Каллатаи, который считает, что аргумент a silentio может служить свидетельством отсутствия пожара в Афинах, тем более что археологические исследования не дали ничего убедительного и не позволяют доверять гипотезе о пожаре в Афинах в 86 году.
— Plutarque, Moralia, 7 (505b): «шпионы, которые слышали это, сообщили об этом Сулле. Он немедленно послал свои войска и совершил нападение посреди ночи. Город был почти полностью разрушен. Убийства и трупы заполнили его настолько, что Керамик капал кровью. Это еще не все. Гнев победителя был больше вызван речами афинян, чем их поступками. Они плохо отзывались о нем и его жене Метелле. Они поднимались на стены, чтобы оскорблять его, крича: «Сулла — всего лишь ежевика, покрытая мукой»; и они говорили тысячу других дерзостей».
— Appiеn, Mithr. 41, 157: «Сулла сжег Пирей, который доставил ему больше трудностей, чем город Афины, не пощадив ни арсенала, ни ангаров для триер, ни какого–либо знаменитого здания».
— Plutarque, Sylla, 14, 13: «вскоре после этого Сулла также взял Пирей, большую часть которого он сжег, в том числе гоплотеку Филона, которая была восхитительной работой»
Пассаж Мемнона замалчивает насилие, совершенное римлянами, которые, после вторжения в город, занялись разграблению города и резней его жителей, о чем сообщают параллельные источники (Appien, Mithr. 38, 148-150; Plutarque, Sylla, 14, 5-10; 23, 3; Licinianus, 24 Flemisch; Strabon, IX, 1, 20; Pausanias, I, 20, 6-7; IX, 33, 6). Вероятно, это молчание следует еще раз приписать Фотию, поскольку повествование Мемнона об осадах Гераклеи и Синопы (ср. F 32-37) не лишено этого рода деталей.
Де Каллатаи прослеживает главные этапы двойной осады Афин и Пирея. Источники: Appien, Mithr. 30-38; Plutarque, Sylla, 13, 3-5; 14, 1-10; Lucullus, 19, 5; Lysandre, 4, 4-5; Moralia, 505, a-b; Pausanias, I, 20, 4; Strabon, XIV, 2, 9; Frontin, Stratagèmes, I, 2, 20; I, 11, 20; Tite–Live, Per. 81; Ammien Marcellin, XVI, 12, 41; Aulu–Gelle, Nuits attiques, XV, 1, 6-7; Eutrope, V, 6, 1; Orose, VI, 2, 5; Florus I, 40, 10; Obsequens, Prodiges, 116, 55; Velleius Paterculus II, 23, 3.

Συχνῶν δὲ παρατάξεων συνισταμένων, ἐν αἷς τὸ πλεῖον εἶχον οἱ Ποντικοί, καὶ συμμεταβαλλομένων τῶν πραγμάτων τοῖς κατορθουμένοις, ἔνδεια τοῖς βασιλικοῖς τῆς διαίτης ἐπέστη, ἀσώτως τε πρὸς ταύτην διακειμένοις καὶ ταμιεύειν τὰ κτηθέντα μὴ ἐπισταμένοις. Καὶ εἰς συμφορῶν ἂν ἐξέπεσον τὴν ἐσχάτην, εἰ μὴ Ταξίλλης Ἀμφίπολιν ἑλών, καὶ διὰ ταῦτα τῆς Μακεδονίας πρὸς αὐτὸν μεταβαλλομένης, ἐκεῖθεν τὴν ἀφθονίαν ἐχορήγησε τῶν ἐπιτηδείων.

После многократных схваток, в которых одерживали верх понтийцы, после того, как сменялись успехи сражавшихся, у царских войск оказалась нужда в продовольствии, потому что они беззаботно относились к этому и не умели правильно распределять продовольствие. Они впали бы в крайнюю нужду, если бы Таксил не взял Амфиполя, вследствие чего Македония перешла к нему. Оттуда он доставил большое количество необходимого.

При чтении этого отрывка мне сначала показалось, что Фотий предложил лишь скудное резюме оригинальной работы Мемнона о захвате Афин и Пирея. Я была вынуждена полагать, что этот отрывок касается сражений между римлянами и понтийцами во время осады Афин и Пирея и голода, поразившего город. Тем не менее можно сделать другую интерпретацию этого текста, не подвергая сомнению теорию, согласно которой Фотий широко вмешался в текст Мемнона. Действительно, возможно, что этот фрагмент относится к действиям не царской армии Архелая, а армии, которой командовал Аркафий. Мемнон использовал два разных термина для обозначения войск Митридата: Ποντικοί и βασιλικοί, но ни разу не привел имени понтийского генерала или генералов. Поэтому в ходе работы над текстом я рассмотрю два толкования, которые можно дать этому отрывку.
συχνῶν δὲ παρατάξεων συνισταμένων, ἐν αἷς τὸ πλεῖον εἶχον οἱ Ποντικοί, καὶ συμμεταβαλλομένων τῶν πραγμάτων τοῖς κατορθουμένοις,
Отправной точкой моей первой интерпретации фрагмента, а именно, тот факт, что он сообщал о действиях царской армии Архелая, было указание на нехватку продовольствия, от которой начинали страдать царские войска («царские войска стали испытывать недостаток продовольствия»), что мне показалось намеком на осаду Пирея, а не Афин. Сделав это первое замечание, я почувствовала, что автор имел в виду схватки между силами Архелая и римлянами во время осады Пирея, о которых Мемнон явно не упоминал. В самом деле Сулла пытался захватить Пирей, где заперся Архелай, в то время как он послал часть своих войск, чтобы окружить город Афины (Mithr. 30, 118-119; Plutarch, Sylla, 12, 1). Исходя из этого предположения, из этого первого отрывка становится ясно, что понтийцы часто имели преимущество, чего, кстати, не скрывает рассказ Аппиана. Мемнон, в значительной степени обобщенный Фотием, сообщил в нескольких словах о стычках между понтийцами и римлянами до захвата Афин, упомянутых в предыдущем отрывке (F 22.11).
Рассказ Аппиана намного точнее, чем у Мемнона, так как он дает примеры сражений, выигранных либо понтийцами, либо римлянами. Поэтому, вероятно, Мемнон ссылается на победы, которые позволили царским силам отразить римские нападения, из которых вот некоторые примеры:
— Атаки Суллы против Пирея были отражены и заставили последнего отступить в Мегару и Элевсин (Mithr. 30, 120), где он начал подготовку к новому штурму (Mithr. 30, 121).
— Если Аппиан не скрывает, что некоторые вылазки понтийцев из Пирея были отбиты Суллой (Mithr. 31, 123), он также сообщает, что понтийцы одерживали победы, иногда добиваясь уничтожения римских осадных машин (Mithr. 31, 125)
— Несмотря на потери, нанесенные понтийцам в бою перед Пиреем благодаря вмешательству Мурены (Mithr. 32, 126-129), Сулла тем не менее решил устроить свой лагерь в Элевсине при приближении зимы (Mithr. 33, 130) и ежедневно имел стычки с понтийским врагом (Mithr. 33, 130)
— Сулла не смог возглавить успешное наступление на Пирей и несколько раз потерпел неудачу (Mithr. 34, 133-135). Опасаясь нового провала и тяжелых боев против понтийцев (Mithr. 36, 138; 37-146), он, наконец, решил отказаться от штурма Пирея и предпочел осадить его, чтобы морить голодом царские войска (Mithr. 37, 146).
— Сулла следовательно сосредоточил свои усилия на Афинах, где среди населения свирепствовал голод (ср. Mithr. 34, 132; 36, 138)
— Наконец, Сулла взял штурмом Афины (Mithr. 38, 148; 39, 152)
— Ворвавшись в Афины и захватив Акрополь, Сулла решил штурмовать Пирей, где все еще был заперт Архелай (Mithr. 40, 153-155)
— Архелай решил покинуть Пирей, и, укрывшись в Мунихии (укрепленном месте Пирея), отправился в Фессалию (Mithr. 41, 156; Plutarque, Sylla, 14, 13; 15, 1).
Это краткое изложение рассказа Аппиана, дополненное показаниями Плутарха о взятии Афин и Пирея, хорошо показывает, что римлянам и понтийцам удалось по очереди наносить ущерб своим противникам. С другой стороны, Мемнон молчит о римских победах, хотя именно римляне в конечном итоге захватили Афины и Пирей. Тем не менее, мой первый вывод заключался в том, что замечания Аппиана подтверждают замечания Мемнона, который, по моему мнению, предположил, что понтийцы сумели противостоять римлянам в течение длительного времени и успешно отбивали нападения на Пирей до того дня, когда Архелай, наконец, решил покинуть его и отправился в Фессалию.
Другой возможной интерпретацией этого фрагмента может быть то, что этот отрывок касается кампании царской северной армии во главе с Аркафием. Эта точка зрения Рейнаха разделяется Мак–Гингом и Янке. Последний также указал на то, как трудно, учитывая скудное резюме Фотия, узнать, о какой именно армии здесь идет речь. Поэтому вполне вероятно, что «многие успешные сражения», упомянутые Мемноном, связаны с действиями северной армии, на которой источники не акцентируют внимания. Древние авторы сохраняют в качестве основной информации подчинение Фракии и Македонии понтийцами. Аппиан сообщает, что Аркафий и его армия вторглись в Македонию и что «он без труда одержал победу над горсткой римлян, которые там были» (Mithr. 35, 137). По его словам, когда армия Аркафия, возглавляемая Таксилом, объединилась с войсками Архелая, она была полностью укомплектована» (Mithr. 41, 156). Эти два отрывка из Аппиана подтверждают утверждение Мемнона, что в боях понтийцы часто имели преимущество.
Однако Мемнон не скрывал, что царские войска столкнулись с трудностями. Поэтому его свидетельство предполагало, что с завоеванием Фракии и Македония было не такой просто, как говорит Аппиан. Фракийцы входили в понтийскую армию (Appien, Mithr. 41, 158; ср. Diodorе, XXXVI, 9, 3-4), и вторжения фракийцев в Македонию, без сомнения, были организованы Митридатом (Tite–Live, Per. 81; 82). Более того, как отметил Янке, вполне вероятно, что они подчинились Митридату по собственному желанию, по крайней мере, большая часть племен. Однако, некоторые крепости во Фракии, кажется, не подчинились так легко, поскольку в Абдере был поставлен понтийский гарнизон (Licinianus, 26: «царский гарнизон в Абдере рассеялся после захвата Филипп»). Что касается Тасоса, то он сопротивлялся, предпочитая оставаться верным римлянам. В Македонии Аркафию пришлось поручить администрацию сатрапам (Appien, Mithr. 35, 137), что говорит о том, что ситуация была нестабильной и хрупкой.
ἔνδεια τοῖς βασιλικοῖς τῆς διαίτης ἐπέστη, ἀσώτως τε πρὸς ταύτην διακειμένοις καὶ ταμιεύειν τὰ κτηθέντα μὴ ἐπισταμένοις,
Этот пассаж также возможно представлен в двух интерпретациях, так как рассказ Мемнона не позволяет с точностью определить, относится ли он к войскам Архелая или к армии Аркафия.
По словам Мемнона, царские войска страдали от нехватки продовольствия и на понтийцах начал сказываться голод. Предполагая, что здесь упоминается армия Архелая, этот отрывок находит отражение в рассказе Аппиана, в котором не раз упоминается бушевавший в Афинах голод (Mithr. 34, 132; 36, 138; 38, 147). На самом деле, Янке считает, что выражение «не имели никакого чувства меры в потреблении провианта» повторяют слова Плутарха (Sylla, 13, 3), который сообщает, что Аристион не знал чувства меры, так как он праздновал и пил чрезмерно, в то время как город умирал от голода. Рассказы же Аппиана и Плутарха несколько отличаются от рассказов Мемнона, так как, по их словам, именно жители Афин, осажденные и поэтому окопавшиеся за стенами своего города, больше всего страдали от недостатка пищи, а не царские войска.
Катастрофическое положение царских войск, упомянутое Мемноном, без сомнения, намекает на голод: «они бы попали в ситуацию более катастрофическую». Продолжение пассажа Мемнона сообщает, что продовольственные конвои, отправленные из Македонии царским войскам, позволили им избежать «катастрофы». Тем не менее, рассказы Аппиана и Плутарха, похоже, указывают, с другой стороны, на то, что афиняне начали серьезно страдать от голода (Mithr. 34, 132; 36, 138; Plutarque, Sylla, 13, 3). Версия этих двух авторов, тем не менее, согласуется с версией Мемнона, если учесть, что в отрывке Мемнона именно войска, окопавшиеся за Пиреем, постепенно спасаются от голода. Действительно, Аппиан указывает на подкрепления, полученные Архелаем, который из Пирея контролировал море, и, возможно, именно морским путем прибыли войска из Халкиды, Евбеи и других островов (Appien, Mithr. 31, 124), и те, которыми командовал Дромихет (Mithr. 32, 126). Поэтому легко представить, что понтийский генерал получил не только вооруженное подкрепление, но и снабжение. Следовательно, морские конвои из Македонии могли снабжать царские войска, высадившись у Пирея и не беспокоясь о римлянах, у которых не было флота, несмотря на попытки Суллы создать его (Mithr. 33, 131-13; 40, 155). С тех пор Архелай мог бы отправлять припасы в Афины (Mithr. 34, 132; 35, 136), где, в отличие от Пирея, ситуация стала катастрофической (Mithr. 38, 147). Согласно этой интерпретации, версия Мемнона будет дополнять версию Аппиана и Плутарха, а не противоречить ей. Моя интерпретация, однако, другая, чем предложенная Рейнахом, который считает, что царская армия, о которой идет речь здесь — это армия Аркафия. По его словам, она могла бы пострадать от голода, если бы Таксил не смог взять Амфиполь. В дополнение к объяснению, приведенному Мемноном, возможно, Понтийцам пришлось страдать от нехватки продовольствия из–за тактики сожженной земли, которую якобы использовали римляне Г. Сентий и Бретий Сура.
εἰ μὴ Ταξίλλης Ἀμφίπολιν ἑλών καὶ διὰ ταῦτα τῆς Μακεδονίας πρὸς αὐτὸν μεταβαλλομένης, ἐκεῖθεν τὴν ἀφθονίαν ἐχορήγησε τῶν ἐπιτηδείων,
Мемнон сообщает о взятии Амфиполя, а также о последующем подчинении Македонии, и приписывает этот успех Таксилу, который тем самым оказался в состоянии снабжать гарнизон в Пирее (или армию Аркафия?). По словам Мемнона Таксил командует понтийскими силами в Амфиполе. Плутарх, похоже, подтверждает замечания Мемнона, поскольку он говорит, что Таксил, к которому у Фермопил вскоре присоединился Архелай, спустился из Фракии и Македонии с огромной армией (Плутарх, Сулла, 15, 1). И наоборот, у Аппиана (Mithr. 35, 137), Митридат вверил своему сыну Аркафию войско, которое, переправившись через Фракию, вторглось в Македонию и подчинило ее. Однако эти различные данные не являются непримиримыми. На самом деле, Аркафий умер в Тисее в Фессалии (Appien, Mithr. 35, 137), и именно там Таксил взял на себя командование понтийскими войсками, прежде чем спуститься в Беотию, где вскоре к нему присоединился Архелай (Appien, Mithr. 41, 156). Это может объяснить, почему Плутарх (Sylla, 15, 1) сообщает, что Таксил спустился из Фракии и Македонии в Грецию, откуда он призвал Архелая. Слова Плутарха не являются ошибкой, так как понтийский генерал входил в армию Аркафия. Не исключено, что Плутарх упростил факты, сохранив лишь ту информацию, которая позволила ему ввести пассаж, касающийся соединения северных войск с войсками Архелая (ср. Memnon F 22.13).
Следовательно, вполне вероятно, что Таксил участвовал в подчинении Македонии и что он сам возглавлял операции в Амфиполе, но что он был сначала под командованием Аркафия, которому Митридат доверил армию. Таксил принял командование до смерти сына царя Понта. Это толкование не аннулировало бы высказывания Мемнона, поскольку Мемнон, как и Плутарх, сохранил бы только имя понтийского генерала в момент объединения двух царских армий у Фермопил, что, кстати, упомянуто в следующем фрагменте (F 22.13).
Широко обсуждается дата вторжения во Фракию и Македонию. Согласно Павсанию (I, 20, 6), казалось, понтийцы осаждали Элатею в Фокиде, когда они услышали о падении Афин, в марте 86 г. Основываясь на этом свидетельстве, де Каллатаи ставит вторжение в Фракию и Македонию в конце 87 или в начале 86 года. Рейнах датирует это событие весной 87 г. Шервин–Уайт ставит вторжение в Македонию летом 87 года. Со своей стороны, мне кажется вполне вероятным, что Аркафий присутствовал в Европе уже в начале 88 г., так как Мак–Гинг отметил, что даже если Амфиполь был взят Таксилом только в 87 г., это не означает, что понтийская армия под командованием Аркафия вторглась во Фракию и Македонию только в 87 г. Кроме того, свидетельство Плутарха (Sylla, 11, 4), по–видимому, помещает аркафиево вторжение во Фракию и Македонию в конце 88 года, в то время, когда Архелай действовал в Кикладах (Sylla, 11, 5). Однако Де Каллатаи считает, что было бы нереально предполагать, чтобы «мощное понтийское подкрепление оставалось в Македонии в течение целого года, совсем не пытаясь помочь Архелаю, и о них ничего не упоминалось бы». Но его точка зрения утратила свою актуальность, если признать, что Аркафию пришлось столкнуться с многими трудностями как с военной точки зрения (сопротивление), так и в логистическом плане (проблемы снабжения). Следовательно, все эти препятствия замедлили бы продвижение Аркафия во Фракию и Македонию и объяснили бы, почему молодой принц и его армия так долго добирались до Греции. Де Каллатаи считает, что Плутарх ошибочно упоминает Ариарата как командующего армией, которая покорила Фракию и Македонию. Автор перепутал бы имена двух сыновей Митридата. Вполне вероятно, что Аркафий и Ариарат один и тот же человек.
— Pausanias, I, 20, 6: «Когда римляне начали осаду Афин, Таксил, военачальник Митридата, который в это время осаждал Элатею в Фокиде, узнал о состоянии афинян от их посыльных и двинулся в Аттику со своими войсками. При этом известии римский полководец оставил часть своей армии перед Афинами для продолжения осады и отправился с большей частью своих войск навстречу Таксилу в Беотию. На третий день он получил известие о взятии Афин армией, которую он оставил, тогда как эта армия в тот же день узнала о разгроме Таксила при Херонее».
— Plutarque, Sylla, 11, 4-5: «Его другой сын, Ариарат, во главе мощной армии, покорил Фракию и Македонию. Его полководцы завоевывали другие страны. Самый выдающийся из всех, Архелай (…) подчинил Киклады и все острова, расположенные по эту сторону мыса Малеи».
Источники мало говорят об участии северной армии в крупных боях или о проблемах снабжения. Напротив, о многих примерах столкновений между Архелаем и римлянами во время осады Афин и Пирея сообщают Аппиан и Плутарх. Однако, этот пробел в параллельных источниках не исключает того, что Мемнон говорит об армии Аркафия. Более того, гипотеза о том, что этот отрывок относится к северной армии, является доказательной, если рассматривать хронологический порядок. В предыдущем фрагменте (F 22. 11) Мемнон сообщает о падении Афин. Зачем ему возвращаться к этому моменту повествования, чтобы сообщить о столкновениях и голоде, которые имели место во время осады? Однако, этот аргумент очень хрупкий и не поддерживается, учитывая хронологию, принятую Мемноном, поскольку взятие Амфиполя (F 22. 12) имело место, по сути, до взятия Афин (F 22. 11): но в повествовании Мемнона взятие Амфиполя упоминается после взятия Афин. Однако этот процесс написания не нов: очень часто авторы не рассказывают одновременно о событиях, происходящих параллельно на двух фронтах. Поэтому весьма вероятно, что Мемнон, поговорив об армии Архелая в битве с Суллой в Афинах (F 22.11), вернулся к операциям армии севера (F 22.12).
Наконец, возможно другое объяснение. Как я уже отмечала, единственными терминами, используемыми для идентификации войск Понта, являются Ποντικοί и βασιλικοί. Можно ли предположить, что это различие у Мемнона было призвано отличать армию севера от армии юга? Не исключено, что первая часть пассажа относится к операциям северной армии: в данном случае Ποντικοί означали бы армию Аркафия. Вторая часть фрагмента посвящена трудностям снабжения армии Архелая, обозначаемой термином βασιλικοί. Наконец, последний пассаж имел бы в виду, с одной стороны, северную армию, с указанием на взятие Амфиполя Таксилом, а с другой — армию Архелая, которая теперь может быть пополнена продовольствием, имеющимся в Македонии. Поэтому показания Мемнона будут иметь большое значение, поскольку они помогут восполнить пробелы в других источниках по этому вопросу. Вполне вероятно, что первоначально между этими двумя предложениями был пассаж или первоначальный текст содержал элементы, которые позволяли понять, о какой армии здесь шла речь, и что Фотий, преднамеренно или непреднамеренно опуская передачу этих данных, затем сделал этот отрывок запутанным, каким он является сегодня.

Οὗτος δὲ καὶ Ἀρχέλαος συμμίξαντες τὰ στρατεύματα ὑπὲρ τὰς ἓξ μυριάδας τὸ πλῆθος ἦγον. Καὶ στρατοπεδεύονται κατὰ τὴν Φωκίδα χώραν, ὑπαντιάσοντες τῷ Σύλλᾳ. Ὁ δὲ καὶ Λούκιον Ὁρτήνσιον ὑπὲρ τὰς ἓξ χιλιάδας ἄγοντα ἐξ Ἰταλίας συμπαραλαβών, ἀπὸ συχνοῦ διαστήματος ἀντεστρατοπεδεύετο. Ἐπὶ σιτολογίαν δὲ παρὰ τὸ πρέπον τῶν περὶ τὸν Ἀρχέλαον τραπέντων, ἀπροόπτως Σύλλας ἐπιτίθεται τῷ τῶν πολεμίων στρατοπέδῳ, καὶ τοὺς μὲν εὐρώστους τῶν ἁλόντων αὐτίκα κτείνει, ἐξ ὧν δὲ φόβον ἐπιθέσεως οὐκ εἶχε, τούτους περιίστησι τῷ χωρίῳ καὶ πυρὰ κελεύει καίειν, ὡς τοὺς ἀπὸ τῆς σιτολογίας ἀφικνουμένους δέχοιντο, μηδεμίαν ὑπόνοιαν παρεχόμενοι τοῦ πάθους. Καὶ συνέβη ὡς ἐστρατηγήθη, καὶ λαμπρὰν τὴν νίκην ἔσχον οἱ περὶ τὸν Σύλλαν.

Соединив войска, он и Архелай имели войско в количестве более шестидесяти тысяч человек. Они расположили свой лагерь в Фокидской земле, выйдя навстречу Сулле. Тот же, соединившись с Луцием Гортензием, ведшим из Италии свыше шести тысяч, всегда располагался лагерем на постоянном расстоянии от него. Когда воины Архелая неорганизованно отправились на сбор продовольствия, Сулла неожиданно атакует вражеский лагерь. Наиболее сильных из захваченных он тотчас убивает, а тех, со стороны которых он не боялся нападения, ставит вокруг этого места и приказывает зажечь огни, чтобы у возвращающихся с фуражировки не было никакого сомнения относительно совершившегося. И все произошло, как было определено; таким образом воины Суллы одержали блестящую победу.

οὗτος δὲ καὶ Ἀρχέλαος συμμίξαντες τὰ στρατεύματα ὑπὲρ τὰς ἑξ μυριάδας τὸ πλῆθος ἦγον,
В F 22.10 Мемнон сообщает о взятии Афин, но умалчивает о событиях, которые происходили в Пирее. После долгих месяцев сопротивлялся римским войскам Архелай в конце концов решил отказаться от Пирея. Окопавшись в укрепленном месте Мунихии, он в конечном итоге присоединился к Таксилу у Фермопил (Appien, Mithr. 40, 155-41, 156; Plutarque, Sylla, 15, 1). Архелай отправился бы из Мунихии в Фессалию через Беотию (Appien, Mithr. 41, 156): повествование Аппиана указывает на то, что понтийский генерал шел по суше. Но, скорее всего, Архелай покинул Пирей морем, прежде чем начать сухопутный поход; он отправился бы Халкиду по морю, а затем оттуда высадился в Беотии, прежде чем отправиться в Фессалию. У Фермопил Архелай объединил под его командованием все понтийские силы: как отметил Аппиан, «каждый контингент имел своего особого генерала, но верховное командование осуществлялось Архелаем» (Appien, Mithr. 41, 159). С другой стороны, у Павсания (IX, 40, 7) Таксил командовал понтийцами при Херонее: «есть в земле Херонее два трофея, которые Сулла и римляне воздвигли после победы над Таксилом и войсками Митридата». Мемнон сообщает здесь о месте встречи между армией Таксила и южной армией Архелая.
Царская армия состояла с одной стороны из сил, с которыми Архелай высадился в Греции (Appien, Mithr. 41, 156), дополненными силами Дромихета, посланными Митридатом в качестве подкрепления (Appien, Mithr. 32, 126). С другой стороны, царская армия включала войско во главе с Таксилом, который покорил Фракию и Македонию под командованием Аркафия (Appien, Mithr. 41, 156; Tite–Live, Per. 81). Наконец, помимо этих двух крупных армий, Митридат послал новые вооруженные силы (Appien, Mithr. 41, 156). По оценкам Аппиана, в целом царская армия состояла из 120 000 человек, включая союзников царя, которых он перечислил (Appien, Mithr. 41, 158). Евтропий (V, 6, 2) подтверждает эти цифры, вероятно, как и Орозий (VI, 2, 4), хотя последний говорит о том, что Архелай уже имел 120 000 пехотинцев и всадников на момент своего прибытия в Ахайю. Гуковский считает, что эта цифра является «преувеличением римских источников». Что касается Ливия (Per. 82), то он едва ли менее щедр, так как он говорит о 100 000 человек. Плутарх (Sylla, 15, 1), наконец, приписывает Таксилу 100 000 пехотинцев, 10 000 всадников и 90 колесниц с косами. Сопоставляя его цифры с цифрами Аппиана, можно заметить, что основная часть войск состояла в основном из сил, которые прибыли с севера с Таксилом, что предполагает, что Архелай понес много потерь. Более того, согласно Аппиану (Mithr. 41, 156) армия Таксила «не пострадала и была полностью укомплектована»: сейчас, на данный момент, я могу только согласиться с мнением Гуковского, который справедливо отмечал, что первоначальная армия, которая вторглась в Македонию, конечно порядком уменьшилась, когда она прибыла к Фермопилам, если учесть, что в недавно завоеванных местах были оставлены гарнизоны, например, в Абдере, и если признать, что царские войска столкнулись с римлянами, в частности, с войсками Бруттия Суры и претора Македонии. Следовательно, Мемнон, который насчитывает в понтийской армии в 60 000 человек, дает вероятно самую достоверную оценку.
καὶ στρατοπεδεύονται κατὰ τὴν Φωκίδα χώραν, ὑπαντιάσοντες τῷ Σύλλᾳ,
Мемнон сообщает, что понтийцы устроили свой лагерь в Фокиде, и мы находим те же указания у Аппиана (Mithr. 41, 158): «когда два соперника оказались в непосредственной близости друг от друга, царскому войску пришлось покинуть Фермопилы, чтобы переместиться в Фокиду». Следовательно, Таксил и Архелай, объединившись у Фермопил, направились в Фокиду, чтобы встретиться с Суллой. Последний со своей стороны после сожжения Пирея пересек Беотию в погоне за Архелаем (Appien, Mithr. 41, 157).
ὁ δὲ καὶ Λούκιον Ὁρτήνσιον ὑπὲρ τὰς ἓξ χιλιάδας ἄγοντα ἐξ Ἰταλίας συμπαραλαβών,
Мемнон единственный упоминает, что Гортензий привел подкрепления из Италии. Плутарх же (Sylla, 15, 4) приводит другую версию, так как по его словам Гортензий происходил из Фессалии. Из пассажа Аппиана (Mithr. 41, 149: «Сулла, со своей стороны, возглавлял италийцев, а также греков и македонян»), в котором приводится краткое описание римских сил, которыми располагал Сулла, вероятно, следует думать, что 6000 солдат, приведенных Гортензием, о которых идет речь у Мемнона, были выходцами из Италии, к которым следует добавить греческих и македонских союзников–бойцов, покинувших Архелая и присоединившихся к Сулле. Поэтому можно предположить, что Мемнон допустил ошибку, и следует понимать, что Гортензий пришел не из Италии, но его сопровождали италийцы, а не союзники греческого или македонского происхождения. Однако это предположение вызывает еще одну проблему, а именно, откуда пришел Гортензий.
Вполне возможно, что Гортензий входил в армию, посланную сенатом во главе с Флакком, часть которой, по утверждению Аппиана, присоединилась к Сулле (Mithr. 51, 206: «вся армия отвернулась от него, и один отряд, посланный вперед в Фессалию, присоединился к Сулле»). С хронологической точки зрения это проходит, так как Флакк назначен в начале 86 г. (январь/февраль) и консульская армия не покидала Италию до весны 86 года, задержавшись из–за непогоды и из–за понтийского флота. Флакк, должно быть, прибыл до Херонеи, и Сулла, безусловно, знал, что часть этих людей должна была присоединиться к нему. Для Рейнаха Гортензий покинул Италию с экспедиционным корпусом в 6000 человек и прошел через Фессалию прежде чем присоединиться к Сулле (Плутарх, Sylla, 15, 4). По его мнению, Гортензий сделал крюк в Фессалию, чтобы присоединиться к «остаткам македонского ополчения». Однако его мнение не разделяет Кромайер, по мнению которого Гортензий, вопреки тому, что говорит Мемнон, не был во главе вооруженных подкреплений с самого начала, ибо, по его словам, римские власти не могли их отправить, поскольку в начале 86 года Сулла был объявлен вне закона. Однако, Гортензий мог возглавлять легион, стоявший в Греции, который был верен Сулле. В этой связи Янке выражает удивление, что Гортензий прошел через Фессалию и не присоединился к Сулле непосредственно в Аттике, если только проигнорировать ситуацию, описанную Плутархом (Sylla, 15, 3-4): он пошел бы в Фессалию, чтобы иметь возможность блокировать дорогу понтийской армии севера. По дороге он присоединил бы к делу Суллы остатки армии Сентия, или солдат гарнизонов. Де Каллатаи, похоже, больше склонен следовать Мемнону, чем считать, что Гортензий привел с собой «остатки армии Сентия в Македонии или арьергард, оставленный Суллой в Фессалии летом 87 года». По его мнению, вполне вероятно, что весной 86 г. сторонники Суллы во главе с Гортензием отплыли в Грецию.
Что касается цифр, выдвинутых Мемноном, то они будут относиться не ко всем римским силам, а только к италийским контингентам. Фактически Плутарх (Sylla, 16, 2) приписал римлянам 15 000 пехотинцев и 1500 всадников. Что касается Аппиана (Mithr. 41, 159), он просто сказал, что римские войска составляли одну треть понтийского контингента, что составило бы около 40 000 (если в царской армии в общей сложности было 120 000). Следовательно, в эти 40 тысяч входят 6000 человек, приведенных Гортензием, собственные силы Суллы, к которым должны быть добавлены греческие и македонские подкрепления, покинувшие Архелая ради Суллы (Appien, Mithr. 41, 159). Впрочем, цифры, приведенные в источниках, различаются.
ἀπὸ συχνοῦ διαστήματος ἀντεστρατοπεδεύετο,
Пока понтийцы стояли лагерем в Фокиде, Сулла, придя из Беотии (Appien, Mithr. 41, 157), поставил свой лагерь на холме, на Элатейской равнине, на границе Беотии и Фокиды (Plutarque, Sylla, 16, 1-13). Слова Мемнона согласуются со словами Аппиана, согласно которому обе стороны заняли «позицию лицом к лицу» (Mithr. 42, 160).
— Appien, Mithr. 41, 158: «Когда два противника подошли вплотную друг к другу, царской армии пришлось покинуть Фермопилы и переместиться в Фокиду».
— Appien, Mithr. 41, 160: «Когда они встали лицом к лицу, Архелай выводил свою армию и провоцировал Суллу на бой; Сулла, с другой стороны, откладывал сражение, тщательно изучая местность и учитывая большое количество врагов».
Архелай выманивал менее многочисленных римлян на бой (Appien, Mithr. 42, 160; Plutarque, Sylla, 16, 3). Сулла, с другой стороны, решил не двигаться, осознавая свой численный недовес. Череда событий привела его к окончательной победе и выявила стратегические качества Суллы, который сумел использовать беспорядок, царивший в рядах противника и тем самым обратить ситуацию в свою пользу. Ему удалось захватить противоположный холм (Plutarque, Sylla, 16, 1-13). Затем Архелай решил отступить к Халкиде и остановился у Херонеи (Appien, Mithr. 42, 160-1). Сулла последовал за ним и занял обширные соседние равнины (Appien, Mithr. 42, 161). Плутарх, уроженец Херонеи, оставил подробный рассказ о битве при Херонее, возможно, опираясь на мемуары Сулла. (Plutarque, Sylla, 17, 1-19, 8).
Мемнон через резюме Фотия представляет битву при Херонее как победоносный результат двойной уловки Суллы. Первая из этих стратагем заключалась в том, чтобы внезапно напасть на лагерь понтийцев, воспользовавшись отсутствием некоторых войск, которые далеко удалились в поисках припасов. Сулла одержал победу с помощью второй хитрости: он разместил вокруг вражеского лагеря понтийских пленных, которым было приказано зажечь огни, чтобы сигнализировать продовольственной колонне, что путь был свободен: уловка Суллы удалась, поскольку римляне разгромили солдат конвоя и одержали блестящую победу.
Истории Аппиана и Плутарха дают другую и более подробную версию битвы при Херонее. Однако в их рассказах можно выделить три основных этапа, которые мы можем сравнить с двумя решающими этапами битвы, освещенными Мемноном. Первый, который можно было бы определить как прелюдию битвы, в основном сообщается Плутархом. На этом первом этапе Сулла укрепил свои позиции и смог занять более выгодное положение по сравнению с положением понтийцев. Второй этап конфликта состоит из традиционной битвы, в которой два противника занимают позицию, выстраивая свою армию в боевом порядке. Сражение выиграл Сулла, но его победа стала полной только после уничтожения позиций противника. Действительно, на последнем этапе сражения Сулла напал на понтийский лагерь, нанеся огромные потери в противоположном лагере и заставив выживших бежать. Эти три фазы, хотя и появляются у Аппиана и Плутарха, не представлены аналогичным образом у Мемнона, и сравнение историй трех авторов показывает заметные различия.
ἐπὶ σιτολογίαν δὲ παρὰ τὸ πρέπον τῶν περὶ τὸν Ἀρχέλαον τραπέντων, ἀπροόπτως Σύλλας ἐπιτίθεται τῷ τῶν πολεμίων στρατοπέδῳ,
Мемнон представляет первую уловку Суллы, который должен был воспользоваться уходом людей Архелая, чтобы напасть на лагерь понтийцев. Этих показаний нет ни у Аппиана, ни у Плутарха. С другой стороны, по словам Плутарха, Сулла воспользовался недисциплинированностью в понтийском лагере: когда царские войска покинули лагерь, чтобы разграбить окрестности, Сулла воспользовался возможностью захватить холм, весьма желанный, кажется, Архелаем (Plutarque, Sylla, 16, 6-13). Если обстоятельства разные, то предполагая, что Мемнон указывает на третью фазу сражения, а именно на захват понтийского лагеря, то общая мысль довольно схожа. Сулла воспользовался удаленностью некоторых военнослужащих, занятых грабежом окрестностей, чтобы захватить стратегическую позицию (Plutarque, Sylla, 16, 7: «большинство, поддавшись соблазну грабежа и добычи, расползлось в разных направлениях на многодневные марши»). Этот первый успех римлян, который не вызвал вооруженного противостояния между двумя силами, привел к краху Архелая, который поставил свой лагерь возле Херонеи на неблагоприятной местности (Appien, Mithr. 42, 161). Однако мне кажется, что эта первая стратагема Суллы, представленная Мемноном, более точно соответствует третьему этапу битвы при Херонее: захвату понтийского лагеря.
Вторая фаза противостояния понтийцев и римлян занимает поворотный момент и дала начало полноценному сражению: две армии столкнулись в боевом порядке. Аппиан (Mithr. 42-44) и Плутарх (Sylla, 17-19, 2) более или менее подробно рассказывают об основных событиях. Эта битва, похоже, не привлекла внимания Мемнона или, что более вероятно, Фотия. Эта битва была выиграна отчасти благодаря конфигурации местности. Понтийский лагерь был расположен на пересеченной местности, что было по мнению Аппиана ошибкой, потому что по его словам (Mithr. 42, 162) Архелай «небрежно раскинул свой лагерь». К этим логистическим трудностям следует добавить осложнения, с которыми столкнулось понтийское командование: действительно, Плутарх (Sylla, 18, 3) утверждает, что у понтийцев начался хаос, когда солдаты, изгнанные Муреной из Фурия, ворвались в их лагерь и посеяли там смятение. Именно в это время Сулла повел свои войска на расстроенную понтийскую армию (Sylla, 18, 4), зная о плохой конфигурацию лагеря, затруднявшей маневры для многочисленной армии, что, по его планам, позволило бы римлянам загнать понтийцев в овраги (Appien, Mithr. 42, 161-163).
Именно на третьем, заключительном, этапе сражения, наступлении на понтийский лагерь, завершившем победу римлян, имела место, на мой взгляд, стратагема Суллы, представленная Мемноном. Царская армия потерпела поражение на поле боя, но многие солдаты угодили в овраги во время бегства, как и планировал Сулла (Appien Mithr. 42, 161; 163; Plutarch, Sylla, 19, 7). Что касается выживших, они бросились в свой лагерь, и именно там Сулла определил судьбу царской армии. Фактически, в конце битвы понтийцы бежали, и Сулла завершил свою победу, войдя в понтийский лагерь. Победа римлян в понтийском лагере дополнила победу на поле боя. согласно Аппиану (Appien, Mithr. 44, 174; ср. Plutarque, Sylla, 19, 7-12). Именно этот последний пункт, безусловно, является предметом резюме у Мемнона («Сулла неожиданно напал на вражеский лагерь»), хотя его рассказ дает версию, отличную от той, которая находится у Аппиана (Mithr. 44; ср. Plutarque, Sylla, 19, 7). Аппиан сообщает, что армия Архелая, атакованная на всех фронтах, обратилась в паническое бегство. У него подчеркивается стратагема Суллы, целью которой было оттеснить беглецов либо в ущелья, либо к самому Сулле, либо, наконец, к понтийскому лагерю (Mithr. 44, 170). Аппиан (Mithr. 44, 170: «тогда с врагами случилось все, что планировал Сулла») и Мемнон («все прошло по плану») оба настаивают на том, что победа Суллы стала возможной благодаря разработанной последним стратагеме. Архелай закрыл лагерь для своих солдат, но столкнувшись с жалобами и оскорблениями последних, решил открыть им ворота. К сожалению, его решение было принято слишком поздно, потому что загнанные люди вошли в лагерь в беспорядке. Римляне, видя это, воспользовались возможностью последовать за беглецами и прорваться во вражеский лагерь, тогда как по словам Аппиана они благодаря этому «завершили свою победу», о чем говорит и Мемнон («и армия Суллы добилась блестящей победы»).
καὶ τοὺς μὲν εὐρώστους τῶν ἁλόντων αὐτίκα κτείνει, ἐξ ὧν δὲ φόβον ἐπιθέσεως οὐκ εἶχε, τούτους περιίστησι τῷ χωρίῳ καὶ πυρὰ κελεύει καίειν, ὡς τοὺς ἀπὸ τῆς σιτολογίας ἀφικνουμένους δέχοιντο μηδεμίαν ὑπόνοιαν παρεχόμενοι τοῦ πάθους,
К версии Мемнона присоединился Аппиан, согласно которому Сулла, проникнув в лагерь и убив пленных (Appien, Mithr. 44), разместил у входа, возможно, раненых солдат, которые не представляли угрозы. Последние должны были приманить отряды, которые не принимали участия в битве и отправились за припасами до начала боевых действий, или даже ушли на несколько дней (ср. Plutarque, Sylla, 16, 7), что объяснило бы, почему они не знали, что их лагерь теперь в руках римлян. По возвращении, вечером, они вошли в лагерь, обманутые огнями, зажженными их товарищами, и оказались в ловушке ожидавших их римлян.
Мемнон упоминает потери, понесенные понтийцами при захвате лагеря, не приводя никаких цифр. Параллельные источники указывают, что они были значительными, так как Аппиан (Mithr. 45, 174) и Плутарх (Sylla, 19, 7) считают, что осталось не более 10 000 из 120 000 в начале боя, и схожий подсчет может быть найден у Орозия (VI, 2, 5). Евтропий (V, 6, 2), Тит Ливий (Per. 82) насчитывают до 100 000 погибших. Эти оценки, безусловно, преувеличены, потому что согласно Аппиану римляне взяли множество пленных (Mithr. 45, 176: «овладел толпой пленных…»). О римских потерях Аппиан (Mithr. 45, 174) утверждает, что на римской стороне было только тринадцать убитых. Плутарх (Sylla, 19, 8) дает почти те же цифры: из четырнадцати пропавших без вести двое нашлись в тот же вечер, что свидетельствует о двенадцати погибших (ср. Eutrope, V, 6, 2; Ammien Marcellin, XVI, 12, 41; Frontin, Stratagèmes, 2, 3, 17). Что касается Архелая и тех, кому удалось бежать, они пошли для перегруппировки в Халкиду (Appien, Mithr. 45, 174) в начале лета 86 г.
Передача Мемнона, по–видимому, в значительной степени обобщена Фотием, но вполне возможно, что гераклейский историк консультировался с пропонтийскими источниками, которые низвели Херонейскую битву до двойной хитрости Суллы, предлагая менее славную историю, чем предлагаемую Аппианом и Плутархом. Действительно, кажется удивительным, что версия Мемнона не указывает на какую–либо битву, которая подчеркивает превосходство римлян на стратегическом и военном уровне. Даже если версия Аппиана и в частности Плутарха, в значительной степени вдохновленная мемуарами Суллы, преувеличивала его возможности и некоторые детали битвы, факт остается фактом, что сражение было настоящим. Резюме Мемнона в дошедшем до нас виде представляет битву при Херонее как римскую победу, основанную на хитрости, а не на военных качествах Суллы и римской армии.

F 23.1-23.2: Хиосское дело

Кампания в Греции, похоже, была сильно суммирована Фотием, и рассказ Мемнона в дошедшем до нас виде запутан во многих местах. В тексте имеются значительные пробелы, особенно в отношении участников крупных сражений, которых иногда трудно определить, так как текст не содержит конкретных указаний. Фотий безусловно умолчал о деяниях Суллы и Архелая после битвы при Херонее. Однако его резюме Мемнона, по–видимому, не касалось повествования о Хиосе, когда выступают новые протагонисты: город Хиос, понтийский генерал Дорилай, посланный самим Митридатом, чтобы покарать город, и гераклеоты, которые представлены как спасители хиосцев. Этот эпизод является возможностью для Мемнона снова упомянуть родной город и вновь выпятить свой патриотизм.
Случай с Хиосом следует рассматривать в более общем контексте, а именно как упадок царской власти. После поражения при Херонее Митридат отправил в Грецию новый вооруженный отряд под командованием Дорилая, который присоединился к Архелаю и к оставшимся в живых при Херонее. Все они сообща сразились с римлянами в Беотии, при Орхомене, где понтийцы были снова побеждены (Appien, Mithr. 49; Plutarch, Sylla, 21). В то же время в Азии неоднократные поражения царских сил, безусловно, усилили недовольство среди народов, ранее подчинившихся понтийской власти. Митридат скоро будет использовать репрессивные методы, чтобы покарать тех, кого он подозревал во враждебности к нему (Appien, Mithr. 46, 177): после галатов (Appien, Mithr. 46, 178-179) всю тяжесть митридатова гнева испытал на себе Хиос.
— Appien, Mithr. 46, 177: «узнав о масштабах катастрофы, Митридат сначала был подавлен, и его охватил страх, как это бывает после крупного поражения (…) с другой стороны ему пришло на ум, что из–за его неудач некоторые из его подданных не преминут напасть на него, (..), и он занялся составлением списка всех, кто был ему подозрителен, пока военная ситуация не стала еще более критической»

Χίους δὲ ὡς Ῥοδίοις συμμαχήσαντας αἰτιασάμενος ὁ Μιθριδάτης, κατ´ αὐτῶν Δορύλαον ἐκπέμπει, ὃς εἰ καὶ πολλῷ πόνῳ τὴν πόλιν κατέσχε, καὶ τὴν μὲν χώραν κατένειμε τοῖς Ποντικοῖς, τοὺς δὲ πολίτας πλοίοις ἐμβαλὼν διέφερεν ἐπὶ τὸν Πόντον.

Митридат, обвинив хиосцев в том, что они являются союзниками родосцев, высылает против них Дорилая, который хотя и с большим трудом, взял город. Он разделил землю среди понтийнев. погрузил граждан на корабли и послал их в Понт.

Χίους ὡς δὲ Ῥοδίοις συμμαχήσαντας αἰτιασάμενος ὁ Μιθριδάτης,
Слова Мемнона подтверждаются словами Аппиана, который сказал, что Митридат был обижен на хиосцев, так как в морской битвы у Родоса один из их кораблей ударил в его корабль (Mithr. 46, 180; ср. Memnon F 22.8 и F 25; Appian, Mithr. 101). Действительно, летом 88, когда Митридат поддерживал блокаду вокруг Родоса как на суше, так и на море, союзный царю корабль, предоставленный Хиосом, протаранил его флагман: несчастный случай был сразу истолкован Митридатом как нападение на его персону (Mithr. 47, 184) и с тех пор он стал подозревать город (Appian, Mithr. 25, 101, 46, 180; 47, 184).
Царь Понта обвинил хиосцев в сотрудничестве с римлянами: сперва он провел розыск принадлежавшего римлянам в Хиосе имущества, и конфисковал собственность бежавших к Сулле хиосцев (Mithr. 46, 180). Зная, что представители хиосской знати находились у Суллы, Митридат считал это обстоятельство официальным посольством города, а не изолированным и личным актом. Поэтому он пришел к выводу, что город враждебен ему официально (Appian, Mithr. 47, 183-184).
— Appian, Mithr. 25, 101: «так закончился морской бой между Митридатом и родосцами: его исход удивил как родосцев при малом количестве их кораблей, так и Митридата при его численном преимуществе. Во время этого боя, в то время как царь разъезжал, возбуждая свои экипажи к бою, союзный корабль, предоставленный Хиосом, поцарапал его корабль и вызвал хаос. И, даже не проведя расследования, царь впоследствии покарал кормчего и дозорного и затеял вражду по отношению ко всем жителям Хиоса». —
— Appian, Mithr. 47, 183-184: (письмо Митридата): «кроме того, во время морского сражения на Родосе ваша триера ударила и поколебала мой корабль. По своей воле я покарал только кормчих, чтобы вы почувствовали себя счастливыми, что спаслись. Но опять же вы тайно послали самых знатных из вас к Сулле, не преследуя и не осудив ни одного из них, как вы поступили бы в отношении людей, которые не действовали бы так в официальном качестве: так бы вы действовали, если бы не были с ними в сговоре! В этих условиях мои друзья хотели покарать смертью тех, кто строил заговоры против моего правления и даже против меня [NB: авария на Родосе воспринимается как заговор]. Но я приговариваю вас только к штрафу в 2000 талантов».
κατ' αὐτῶν Δορύλαον ἐκπέμπει,
По Аппиану (Mithr. 46, 181), Митридат послал против них Зенобия, и вполне вероятно, что понтийский генерал привел войска, предназначенные для прохождения через Грецию, в конце лета 86 г., в подкрепление армии, предводимой Дорилаем. Действительно, Аппиан (Mithr. 49, 194) уточняет, что к тому времени, когда Азия подвергалась карам со стороны Митридата, последний направил армию под командованием Дорилая в Грецию. Другое предположение, касающееся Зенобия, сделало бы его офицером Дорилая, отделенным от основной экспедиции, возглавляемой тем же Дорилаем, и отправленным в Хиос и в его окрестности, чтобы выяснить лояльность региона царю Понта. В обоих случаях Мемнон, безусловно, совершил ошибку: опять же, он сохранил бы имя главнокомандующего Дорилая, а не генерала Зенобия, который проводил операции.
ὅς εἰ καὶ πολλῷ πόνῳ τὴν πόλιν κατέσχε,
Аппиан сообщает подробности захвата Хиоса Зенобием. Последний действовал ночью и захватили крепостные стены и укрепленные места Хиоса, поставил стражу у ворот и созвал население (Appien, Mithr. 46, 181). Затем, сообщив хиосцам о подозрениях царя в отношении них, он реквизировал оружие местных жителей и взял в заложники детей из лучших семей, которых он послал в Эритрею (Appien, Mithr. 46, 181; 47, 185). Наконец, в Хиос пришло письмо Митридата, в котором царь изложил свои обвинения и уточнил, что он пощадил жизнь их жителей, но обязал их заплатить штраф в 2000 талантов (Mithr. 47, 183-184). Чтобы собрать требуемую царем Понта сумму, жители собрали драгоценности своих жен и имущество святилищ (Mithr. 47, 185). В отличие от Мемнона, Аппиан не сообщает о каких–либо трудностях для Зенобия в захвате города. Он даже намекает, что жители, видя свой город оккупированным, легко согласились на требования понтийцев (Mithr. 46, 184).
καὶ τὴν μὲν χώραν κατένειμε τοῖς Ποντικοῖς,
Мемнон говорит, что хиосцы были депортированы в Понт, а их земли розданы понтийцам, Аппиан же уточняет, что перед отправкой Зенобия Митридат «начал конфисковать имущество жителей Хиоса, укрывшихся у Суллы» (Mithr. 46, 180). Что касается причин депортации хиосцев, то они прямо не указаны источниками. Согласно де Каллатаи, «массовая депортация хиосцев, по–видимому, была основной целью обеспечить значительные потребности в рабочей силе, которые были созданы постоянными военными наборами на территориях царя». По мнению Мак–Гинга, депортация является радикальной мерой, направленной на устранение угрозы, которую представляет подозреваемое население, а также на вознаграждение или поощрение лояльности в этих регионах путем предоставления земли понтийским подданным.
τοὺς δὲ πολίτας πλοίοις ἐμβαλὼν διέφερεν ἑπὶ τὸν Πόντον,
Зенобий под предлогом недоплаты штрафа снова собрал всех жителей Хиоса, мужчин, женщин и детей, и отправил их на корабль, чтобы отвезти к Митридату, который решил депортировать их в Понт (Appien, Mithr. 47, 186; ср. Mithr. 55, 222). Если Аппиан (Mithr. 47, 186: τὸν Πόντον τὸν Εὔξεινον) и Мемнон (τὸν Πόντον) определенно указывают на царство Понта, Афиней, с другой стороны, упоминает Колхиду.
— Appien, Mithr. 47, 186: «оттуда их вывезли к Митридату, и они были посланы к Евксинскому Понту».
— Athenee, VI, 266 F: «Николай Перипатетик и Посидоний в своих Историях говорят, что граждане Хиоса, которые были обращены в рабство Митридатом Каппадокийским, были выданы в кандалах своим собственным рабам для поселения в Колхиде».
— Appien, Mithr. 55, 222: «если, кроме того, он освободит жителей Хиоса и всех, кого он депортировал в Понт».

Ἡρακλεῶται δέ, ἐπεὶ φιλία αὐτοῖς πρὸς Χίους ἦν, ἐν τῷ παράπλῳ τὰς Ποντικὰς νῆας, αἳ τοὺς αἰχμαλώτους ἦγον, ἐφορμήσαντες αὐταῖς οὐδ´ ἀνθισταμέναις (οὐδὲ γὰρ ἐξήρκουν) κατῆγον ἐπὶ τὴν πόλιν. Καὶ παραυτίκα τὰ πρὸς τὴν χρείαν χορηγοῦντες ἀφθόνως τοῖς Χιώταις, τούτους ἀνελάμβανον, καὶ ὕστερον μεγαλοπρεπῶς δωρησάμενοι ἐν τῇ πατρίδι ἀποκατέστησαν.

Гераклеоты же, поскольку они были в дружбе с хиосцами, напали на понтийские корабли, которые везли пленных, при прохождении их мимо их города. Корабли не оказали сопротивления (ведь у них было недостаточно сил), и те отвели их в свой город. Приняв хиосцев, они тогда щедро снабдили их всем необходимым и впоследствии возвратили на родину богато одаренных.

Ἡρακλεῶται δέ, ἐπεὶ φιλία αὐτοῖς πρὸς Χίους ἦν,
Параллельные источники не позволяют установить наличие предыдущих связей между Гераклеей и Хиосом. Возможно, между этими двумя городами существовали торговые связи, но я до сих пор не нашла в источниках, что могло бы привести к их возникновению.
ἐν τῷ παράπλῳ τὰς Ποντικὰς νῆας, αἳ τοὺς αἰχμαλώτους ἧγον, ἐφορμήσαντες αὐταῖς οὐδ' ἀνθισταμέναις,
Рассказ Мемнона, как и факт, что понтийцев было мало («враг не был силен»), вполне правдоподобен, так как вполне можно предположить, что депортация хиосцев была поручена небольшому отряду, который затем прошел через Эфес, где Зенобий умер (Appien, Mithr. 48, 188), в то время как остальные войска направлялись в Грецию. Другие источники не упоминают о вмешательстве Гераклеи в дела Хиоса. Еще раз мы видим, что Мемнон чувствителен к событиям, связанным с его родным городом.
τούτους ἀνελάμβανον, καὶ ὕστερον μεγαλοπρεπῶς δωρησάμενοι ἐν τῇ πατρίδι ἀπεκατέστησαν,
Мемнон один упоминает о приеме хиосцев в Гераклее и об их возвращении на родину с помощью жителей Гераклеи. Тем не менее можно согласовать слова Мемнона со словами Аппиана. Во время мирных переговоров Сулла потребовал, чтобы Митридат освободил жителей Хиоса и всех, кого он депортировал в Понт (Appien, Mithr. 55, 222). По словам Аппиана, хиосцы по–прежнему депортируются во время переговоров. Мемнон говорит, что гераклеоты вернули хиосцев в их страну «позже», поэтому обе информации не противоречат друг другу: вполне вероятно, что гераклеоты возвратили хиосцев в их город после Дарданского договора. Термин «позже» может означать несколько недель или месяцев.
κατῆγον ἐπὶ τὴν πόλιν καὶ παραυτίκα τὰ πρὸς τὴν χρείαν χορηγοῦντες ἀφθόνως τοῖς Χιώταις,
Означает ли глагол «освободить» у Аппиана (Mithr. 55, 222), что хиосцы находятся в руках Митридата как пленные? Это предположение противоречило бы утверждению Мемнона, что гераклеоты перехватили корабли, перевозившие жителей Хиоса в Понт, и привели их в Гераклею, тем самым оказав им гостеприимство. С другой стороны, обе версии могут быть согласованы, если учесть, что Аппиан подразумевает под «свободой» тот факт, что хиосцы не могли вернуться в свою страну. Следовательно, пассаж Мемнона будет иметь смысл: он означал бы, что хиосцы были лишены свободы вернуться домой. Поэтому пассаж Мемнона, интерпретируемый так, позволит дополнить аппианову версию, событий. Возможно, по некоторым аспектам Мемнон несколько приукрасил истину, чтобы повысить качества своих соотечественников, в частности, когда он сказал, что гераклеоты завалили хиосцев великолепными дарами: скорее, наоборот, было бы более понятным, если бы хиосцы отблагодарили гераклеотов за прием.

F 24: Флакк и Фимбрия

Ἡ δὲ σύγκλητος Φλάκκον Οὐαλλέριον καὶ Φιμβρίαν πέμπει πολεμεῖν Μιθριδάτῃ, ἐπιτρέψασα καὶ Σύλλᾳ συλλαμβάνειν τοῦ πολέμου, ὅμοια φρονοῦντι τῇ συγκλήτῳ· εἰ δὲ μή, τὴν πρὸς αὐτὸν πρότερον συνάψαι μάχην.

Между тем сенат отправляет на войну с Митридатом Флакка Валерия и Фимбрию, предписав им действовать в войне совместно с Суллой, если тот окажется в согласии с сенатом; если же нет, то с ним первым вступить в борьбу.

В начале 86 года, когда Сулла осаждал Афины и Пирей, в то же время в Риме враги Суллы готовились вмешаться в войну против Митридата. Действительно, консулы 86 года Корнелий Цинна и Гай Марий объявили его врагом Рима. Марий умер в январе и был заменен Л. Валерием Флакком, консулом суффектом (Appien, B. C., I, 8, 75 и Mithr. 51, 205; Velleius Paterculus, II, 23, 1-2; Plutarque, Marius, 46, 6; Sylla, 20, 1; Sertorius, 6, 1; Tite–Live, Per. 82-83). Вопреки тому, что говорит Мемнон, Флакк был послан в Азию не для того, чтобы помочь Сулле в борьбе против Митридата, а чтобы заменить его с целью вести войну против самого Митридата и править Азией.
Что касается Фимбрии, то его точные функции не очень хорошо известны и в источниках определяются по–разному. Аппиан сказал, что он был сенатором, который внушал доверие своими лидерскими качествами и что он пошел в поход в качестве волонтера, с Флакком, который совсем не нюхал пороха (Appien, Mithr. 51, 205). Мемнон говорит, что эти двое были посланы сенатом. Возможно, у него был доступ к тем же источникам, что и у Аппиана, и он неправильно истолковал или переписал информацию о том, что тот был членом сената, а не послан сенатом. Но вполне возможно, что эти две информации совместимы: Аппиан говорит, что оба мужа были отправлены Цинной, но это решение, хотя и навязанное консулом, обязательно было одобрено сенатом. Фимбрия описывается как префект конницы (praefectus equitum) у Веллея Патеркула (II, 24, 1) и как квестор у Страбона (XIII, 1, 27), а Дион Кассий (F 104.1), Орозий (VI, 2, 9) и Ливий (Per. 82) делают его легатом Флакка.

Οὗτος κατ´ ἀρχὰς μὲν ποικίλαις ἐπάλαιε συμφοραῖς (λιμόν τε γὰρ καὶ τὰ ἀπὸ τῆς μάχης πταίσματα ἔσχε), κατώρθωσε μέντοι τὰ πλείω· διὰ δὲ Βυζαντίων ἐπὶ Βιθυνίαν διαβαλών, κακεῖθεν ἐπὶ Νίκαιαν, τῆς πορείας ἔστη. Ὡσαύτως δὲ καὶ Φιμβρίας ἅμα τοῖς σὺν αὐτῷ διεπεραιώθη.

Тот же сначала прошел через различные несчастья (ведь он претерпел и голод и поражения в битвах), однако больше имел успех. Переправившись через пределы византийцев в Вифинию, а оттуда перейдя к Никее, он остановился на пути. Так же переправился и Фимбрия вместе со своими.

οὗτος κατ’ ἀρχὰς μὲν ποικίλαις ἐπάλαιε συμφοραῖς (λιμόν τε γὰρ καὶ τὰ ἀπὸ τῆς μάχης πταίσματα ἔσχε,
Текст Мемнона несколько запутан, поэтому нам нужно определить, кому конкретно довелось испытать превратности судьбы. Было бы логично, что тому, о ком сообщалось в предыдущем отрывке, то есть Фимбрии. Но тут надо быть осторожным, так как Фотий мог изменить текст. Следовательно, он мог бы указывать на Суллу, чье имя Мемнон упоминает в предыдущем отрывке, но эта гипотеза кажется маловероятной, поскольку последний только что одержал две победы подряд, при Херонее и Орхомене, а источники не указывают, что его войска страдали от голода. При чтении всего отрывка следует понимать, что οὗτος относится к Флакку, так как это Флакк перешел из Византия в Вифинию и кажется, что это он испытывал трудности, когда пересек море, покинув Брундизий (Appien, Mithr. 51, 206).
Предыдущее упоминание об Архелае и Сулле в повествовании Мемнона датируется летом 86 года, после битвы при Херонее (F 22.13). Архелай отправился в Халкиду и разорил окрестные берега, а Сулла подошел к Еврипу, не имея возможности преследовать Архелая из–за отсутствия флота (Appien, Mithr. 45, 174). В то же время консул Флакк, отплыв из Брундизия с двумя легионами, прибыл в Эпир. Но последний должен был противостоять шторму, который " рассеял большинство его кораблей, а авангард эскадры был сожжен новой морской армией, посланной Митридатом» (Appian, Mithr. 51, 205-6). По прибытии в Эпир Флакку пришлось столкнуться с новой угрозой: действительно, после своей победы при Херонее Сулла пошел в Фессалию, чтобы перехватить этого нового врага (Plutarque, Sylla, 20, 1; Appien, Mithr. 51, 203).
К проблемам маршрута и к угрозе, которую, казалось, представлял Сулла, мы должны добавить в значительной степени нелояльность его армии: согласно Аппиану (Mithr. 51, 206), его люди мало уважали своего вождя, особенно из–за его неуклюжести в применении дисциплинарных санкций. Он даже потерял свой авангард, посланный в Фессалию и присоединившийся к делу Суллы. С другой стороны, Мемнон единственный упоминает военные неудачи и голод. Не исключено, что римляне должны были страдать от нехватки продовольствия, что могло бы объяснить, почему они были вынуждены грабить территории своих союзников; в самом деле, консул Флакка, его два легиона и Фимбрия в середине лета 86, отказались спуститься в Фессалию и направились в Македонию (Диодор, XXXIX, 8.2), где римские войска занялись мародерством: Дион Кассий, Аппиан и, кажется, кажется, приписывают акты мародерства Флакку, чью жадность они подчеркивают, в отличие от Диодора, обвиняющего Фимбрию, который стремился привязать к себе солдат, позволив им опустошать территории македонян (Dion Cassius, F 104.2; Appien, Mithr. 51, 206; ср. Tite–Live, Per. 82). Еще одна причина разграбления появляется у Мемнона: римские солдаты, не имея провизии, должны были грабить регион, чтобы прокормиться. Вполне вероятно, что благодаря разрушениям территорий римляне смогли решить затруднения со снабжением, и именно на этот эпизод намекнет Мемнон, который пишет, что Флакк «преодолел большую часть трудностей», а не на эти морские проблемы.
διὰ δὲ Βυζαντίων ἐπὶ Βιθυνίαν διαβαλών, κἀκεῖθεν ἐπὶ Νίκαιαν, τὴς πορείας ἔστη. ὡσαύτως δὲ καὶ Φιμβρίας ἅμα τοῖς σὺν αὐτῷ διεπεραιώθη,
Мемнон различает две армии и, похоже, подразумевает, что Флакк и Фимбрия не шли вместе. Флакк и Фимбрия вместе покинули Македонию и достигли Византия зимой 86/5 года (Дион Кассий, F 104.3). По словам Диона Кассия, Флакк вошел в Византий один, оставив свое войско лагерем за пределами стен города. Ссора между Фимбрием и квестором вспыхнула, в то время как они стояли под Византием, и Флакк освободил Фимбрию от его обязанностей (Appien, Mithr. 52, 207-8; Dion Cassius, F. 104.4). Согласно рассказу Диона Кассия, разрыв, похоже, произошел в Византии (Dion Cassius, F 104.1: «Фимбрия, легат Флакка, восстал против своего начальника, когда тот достиг Византии»; ср. F 104.4). По словам Аппиана, Фимбрия подождал, пока Флакк отправится в Халкедон и поднял мятеж (Mithr. 52, 208). Надо понимать, что Фимбрия не последовал за Флакком и оставался в Византии, месте ссоры, в то время как последний направлялся в Малую Азию. Фимбрия сначала атаковал пропретора Ферма, которому Флакк поручил командование Фимбрия (Dion Cassius, F 104, 5; Appien, Mithr. 52, 209). Флакк, узнав об этих событиях, якобы пошел в сторону Византия, прежде чем его стал преследовать Фимбрия. Наконец, консул Флакк бежал в Халкедон, затем оттуда перешел в Никомедию, где он был убит (Appien, Mithr. 52, 208-9).
О причинах ссоры меду Фимбрией и Флакком смотрите следующий отрывок. Рейнах поставил место ссоры в Халкедоне и считал, что Фимбрия, после того, как был уволен Флакком, пересек в противоположном направлении Боспор и оказался Византии. Именно тогда Флакк узнал бы о мятеже армии и покинул Халкедон, чтобы отправиться к Византию. Наконец, преследуемый Фимбрией, он снова отправляется в Вифинию. Мне кажется, что это представить это трудно с точки зрения многочисленных возвратно–поступательных движений обоих протагонистов.
Итак, Мемнон прав, говоря, что двое мужчин не шли вместе, и Фимбрия преследовал консула в его бегстве. Последний перешел из Византия в Вифинию, точнее в Халкедон. Поэтому Аппиан и Мемнон считают, что Флакк и Фимбрия пересекли Боспор (ср. Диодор, XXXIX, 8, 2, у которого упоминается Геллеспонт). С другой стороны, он слегка ошибается, упоминая Никею, так как Аппиан и Орозий (VI, 2, 9) оба помещают место убийства Флакка в Никомедии, хотя на самом деле эти два города отстоят не так далеко друг от друга.

Φλάκκου δὲ δυσχεραίνοντος ὅτι Φιμβρίαν μᾶλλον, ἅτε δὴ φιλανθρώπως ἄρχοντα, τὸ πλῆθος ἄρχειν ἠγάπα, καὶ διαλοιδορουμένου αὐτῷ τε καὶ τῶν στρατιωτῶν τοῖς ἐπιφανεστέροις, δύο τῶν ἄλλων πλέον εἰς ὀργὴν ἐξαφθέντες ἀποσφάττουσιν αὐτόν. Ἐφ´ οἷς ἡ σύγκλητος κατὰ Φιμβρίου ἠγανάκτησεν. Ὅμως οὖν τὴν ἀγανάκτησιν κρύπτουσα ὑπατείαν αὐτῷ ψηφισθῆναι διεπράξατο. Ὁ δὲ πάσης γεγονὼς ἡγεμὼν τῆς δυνάμεως, τὰς μὲν ἑκούσας τὰς δὲ καὶ βιαζόμενος τῶν πόλεων προσήγετο.

Флакк чувствовал досаду оттого, что Фимбрию, поскольку он командовал человечно, масса более любила, он ругал его и наиболее славных из его воинов. Двое из них, более других воспылав гневом, убили его. Сенат из–за этого негодовал на Фимбрию. Однако, скрыв свое негодование, он хлопотал об избрании его в консулы. Тот же, став предводителем всех сил, одни из полисов привлекает на свою сторону с их согласия, другие же подчиняет силой.

Φλάκκου δὲ δυσχεραίνοντος ὅτι Φιμβρίαν μᾶλλον, ἅτε δὴ φιλανθρώπως ἄρχοντα,
Подобные замечания можно найти у Аппиана (Mithr. 51, 207), согласно которому войска Флакка предпочли ему Фимбрию: «Фимбрия, которого войска считали лучшим стратегом, чем Флакк, и более человечным, чем он …», тогда как его выражения в отношении Флакка довольно уничижительны (Mithr. 51, 206): Флакк воспринимался как «негодяй». Отсутствие популярности Флакка объяснялось отчасти тем, что войска вряд ли приветствовали его применение дисциплинарных взысканий, так и его жадностью, осуждаемой Аппианом, и особенно Дионом Кассием (F 104.2-3). Дион Кассий рисует нелицеприятный портрет Фимбрии (F 104, 1), которого он назвал амбициозным типом, стремящимся обеспечить себе любовь воинов утверждениями о своей неподкупности по сравнению с Флакком, которого Дион Кассий изображает также в нелестных выражениях: «Флакк был ненасытным сребролюбцем» (F 104, 2).
Враждебные действия спровоцировала, кажется, проблема с расквартированием (Appien, Mithr. 52, 207). Дион Кассий (F 104, 2-3) более точно по этому вопросу сообщает, что Флакк вошел в Византию один, оставив своих солдат лагерем под открытым небом: последние, несомненно, были недовольны тем, что их не разместили в домах жителей. По мнению Гуковского, возможно, консул пытался «пощадить союзников Рима, не заставляя их размещать у себя солдат, рискуя зато навлечь недовольство своих войск. С другой стороны, по словам Диодора (XXXIX, 8.1), Фимбрия разрешил грабить «союзников Рима» в Македонии (ср. Memnon F 24.2). Фимбрия воспользовался отсутствием Флакка, чтобы возбудить войска и осудить консула, который жил в роскоши, присваивая добычу и пищу, принадлежавшую солдатам, в то время как солдаты оказались в плохих погодных условиях (ср. Appien, Mithr. 51, 207). Отрывок Диона Кассия (F 104.2), по–видимому, указывает на отсутствие пищи, от чего страдали солдаты, и подтверждает заявление Мемнона, что Флакк «столкнулся с голодом и военными неудачами». Поэтому, возможно, из–за начала голода возникла или, по крайней мере, обострилась напряженность, которая вылилась в убийство Флакка.
τὸ πλῆθος ἄρχειν ἠγάπα, καὶ διαλοιδορουμένου αὐτῷ τε καὶ τῶν στρατιωτῶν τοῖς ἐπιφανεστέροις, δύο τῶν ἄλλων πλέον εἰς ὀργὴν ἐξαφθέντες ἀποσφάττουσιν αὐτόν,
Мемнон приписывает это убийство двум разгневанным солдатам, когда Флакк обвинял войска в проступках. Не исключено, что Флакк обвинял воинов в грабежах и насилиях над жителями Византия, союзниками Рима (Dion Cassius, F 104, 3). Последние пожаловались консулу, который приказал солдатам вернуть награбленное (Diodore, XXXIX, 8, 1).
Другие литературные источники отличаются от версии, предложенной Мемноном, так как они делают Фимбрию убийцей Флакка. По словам Аппиана, Флакка убил сам Фимбрия, отрубив ему голову и бросив в море без погребения (Appien, Mithr. 52, 209-210). Другие версии не так подробно описывают убийство Флакка, но заявляют, что Фимбрия убил Флакка лично: у Орозия (VI, 2, 9): «Фимбрия, самый смелый человек из всех, убил близ Никомедии консула Флакка, у которого он служил легатом», у Веллея Патеркула (II, 24, 1): «Г. Флавий Фимбрия, командующий конницей, убил, до прибытия Суллы, бывшего консула Валерия Флакка», и у Страбона (XIII, 1, 27): «затем, однажды в Вифинии, он поднял армию и убил консула, а затем захватил командование». Наконец, по словам Ливия (Per. 82), «консул Валерий Флакк, коллега Цинны, посланный на смену Сулле и став ненавистным своей армии из–за своей жадности, был убит Г. Фимбрией, легатом того же полководца, человеком чрезвычайной смелости, и командование было передано Фимбрии». Что касается Плутарха, то он предлагает две противоречивые традиции. В жизни Суллы он сказал, что Фимбрия убил своего начальника: «вот что привело [..] Фимбрию убить Флакка» (Sylla, 12, 13) и «Фимбрия, убивший Флакка…» (Sylla, 23, 11). С другой стороны, в биографии Лукулла (Lucullus, 7, 2) он, похоже, противоречит самому себе и сообщает версию, которая подтверждает версию Мемнона, поскольку он говорит: «именно они, в сговоре с Фимбрией убили консула Флакка, своего стратега». «Именно они» относятся к его предыдущему отрывку, где он упоминает фимбрийцев, то есть солдат Фимбрии. Аврелий Виктор (De viris illustribus urbis Romae, 70, 1) также пошел в этом направлении: «он поднял армию и велел убить ее полководца». Поэтому возможно, что некоторые версии, особенно те, которые были враждебны Фимбрии, сохранили имя спонсора убийства, и проигнорировали тот факт, что именно солдаты, подталкиваемые последним, держали оружие, которое забрало жизнь Флакка.
Что касается даты его смерти, то некоторые современные ученые относят ее к зиме 86/85 г. Если учесть, что на момент смерти Флакк был уже не консулом, а проконсулом, как отмечает Веллей Патеркул (II, 24, 1: «бывший консул Валерий Флакк»), то это означает его убийство в начале 85 года. Гуковский считает, что Флакк был консулом, когда он покинул Рим, но проконсулом в момент своей смерти. Янке считает маловероятной гипотезу, выдвинутую некоторыми, что Флакк был убит в 85 г., в то время когда он был проконсулом, поскольку его статус делал его в глазах его убийц менее неприкосновенным, чем если он был еще консулом. Мне кажется, что датирование концом 86 года должно быть предпочтительным по отношению к другим источникам, каждый из которых обозначает Флакка «консулом» (Orose, VI, 2, 9; Strabo, XIII, 1, 27; Tite–Live, Per. 82). Кроме того, из Аппиана (B. C. I, 8, 75) видно, что на замену Флакку Цинна взял в качестве коллеги Карбона. Поэтому возможно, что известие о смерти Флакка пришло до консульских выборов 85 года на следующий год.
ἐφ’ οἷς ἡ σύγκλητος κατὰ Φιμβρίου ἠγανάκτησεν. Ὅμως οὖν τὴν ἀγανάκτησιν κρύπτουσα, ὑπατείαν αὐτῷ ψηφισθῆναι διεπράξατο. Ὁ δὲ πάσης γεγονὼς ἡγεμὼν τῆς δυνάμεως,
Мемнон утверждает, что сенат узаконил узурпацию Фимбрии, предоставив ему консульство. Это решение маловероятно, тем более, что Аппиан (B. C. I, 8, 75) говорит, что Цинна вместо мертвого Флакка взял коллегой Карбона, а не Фимбрию. С другой стороны, Мемнон изначально должен был использовать термин ἀνθυπατεία вместо ὑπατεία: ошибка, безусловно, исходит от Фотия. В этом случае, он бы сообщил о том, что сенат даровал Фимбрии проконсульский империй, что позволило последнему взять на себя миссию, которая была возложена на Флакка. С тех пор сенат официально признал командование армией Фимбрией, что, без сомнения, обозначается у Ливия (Per. 82), который выражается расплывчато и просто говорит, что «командование было передано Фимбрии».
Из источников становится ясно, что Фимбрия был признан солдатами новым главнокомандующим. У Аппиана после убийства Флакка Фимбрия «провозгласил себя императором» (Appian, Mithr. 52, 210). Его слова подтверждаются словами Страбона (XIII, 1, 27), который сообщает, что бывший легат Флакка «захватил командование…». Веллей Патеркул (II, 24, 1) говорит, что именно армия провозгласила Фимбрию императором. Аврелий Виктор (de viris illustribus urbis Romae, 70, 2), идет дальше, говоря: «он принял знаки командования». Следовательно, Фимбрия, признанный армией новым командующим, несомненно, передал в сенат доклад, в котором он доводил до сведения властей ситуацию, которую он спровоцировал. После того, как эти новости достигли Рима, вполне возможно, что сенат должен был принять решение, чтобы формализовать фактическую ситуацию, которая, безусловно, длилась несколько недель. Поэтому, чтобы избежать усугубления и без того сложного положения (Сулла все еще не освобожден от своих обязанностей, а война против Митридата по–прежнему продолжается), сенат, конечно, предпочел не участвовать в карательных действиях против убийцы консула и предписал Фимбрии проконсульский империй. Сенат, в соответствии с римским правом, может расширить полномочия магистрата, и в частности консула, чтобы избежать прерывания командования во время военной кампании. Поэтому военная власть была назначена Фимбрии, хотя Фимбрия не был консулом. Это можно было бы отнести к претору, но функция Фимбрии неясна. Тем не менее ситуация в Риме была особенной: например, правило ежегодности консульских функций было упрощено, и Цинна избирался консулом с 87 по 84 г. подряд. Поэтому неудивительно, что правила, касающиеся других магистратур, были также приспособлены к ситуации, в которой оказался Фимбрия.
τὰς μὲν ἑκούσας, τὰς δὲ καὶ βιαζόμενος τῶν πόλεων προσήγετο,
Диодор (XXXIX, 8, 2) подтверждает замечания Мемнона, поскольку он сообщает, что Фимбрия, перешедший в Азию, осаждал города, которые не подчинялись, и оставлял их на разграбление своим солдатам. Первым городом, который пострадал от нападений Фимбрии, была, по его словам, Никомедия, где был убит Флакк. Та же участь постигла и Кизик (XXXIX, 8, 3): войдя в город в качестве друга, Фимбрия нападал на богатых горожан и, вселяя в город страх, тем самым заставлял горожан отдать ему свое богатство, чтобы последние могли спасти свою жизнь. Вопреки Аппиану (Mithr. 53, 210), который ставит подчинение азиатских городов Фимбрией после битвы при Риндаке (ср. Memnon F 24.5), Диодор не уточняет, когда были подчинены Никомедия и Кизик. Тем не менее, весьма вероятно, что после убийства Флакка он напал на некоторые города, и в частности на Никомедию, и что после борьбы с сыном Митридата он продолжил дело подчинения Азии.

Ὁ δὲ τοῦ Μιθριδάτου υἱός, Ταξίλλην καὶ Διόφαντον καὶ Μένανδρον τοὺς ἀρίστους τῶν στρατηγῶν ἔχων μεθ´ ἑαυτοῦ καὶ πολλὴν ἄγων δύναμιν, τῷ Φιμβρίᾳ ὑπηντίαζε. Τὰ μὲν οὖν πρῶτα τὸ ἐπικρατέστερον οἱ βάρβαροι ἔφερον· Φιμβρίας δὲ ἀνασώσασθαι στρατηγήματι τὰς ἐκ παρατάξεως ἐλαττώσεις διανοούμενος (τὸ γὰρ πολέμιον ὑπερεῖχε πλήθει), ὡς ἐπί τινα ποταμὸν τῶν μαχομένων ἑκατέρα δύναμις ἧκε, καὶ μέσον ἀμφοῖν τοῦτον ἐποιήσαντο, ὄμβρου περὶ ὄρθρον ῥαγέντος ἀπροσδόκητος ὁ τῶν Ῥωμαίων στρατηγὸς διαβαίνει τὸν ποταμόν, καὶ ὕπνῳ τῶν πολεμίων ἐν ταῖς σκηναῖς κατεχομένων, ἐπιπεσὼν μηδ´ αἰσθανομένους κατέκτεινεν, ὀλίγων τῶν ἐν ἡγεμονίαις διαπεφευγότων τὸν ὄλεθρον καὶ τῶν ἱππέων, μεθ´ ὧν καὶ Μιθριδάτης ὁ Μιθριδάτου· καὶ πρὸς τὸ Πέργαμον πρὸς τὸν πατέρα Μιθριδάτην ἅμα τοῖς συνεξιππασαμένοις διασῴζεται.

Сын Митридата, имея с собой Таксила, Диофанта и Менандра, лучших стратегов, и ведя большое войско, кинулся навстречу Фимбрии. (3) Вначале побеждали: варвары. Фимбрия намеревался хитростью восполнить потери, понесенные в сражениях (вражеское войско имело превосходство в численности). Когда оба войска сражавшихся достигли какой–то реки, так что она оказалась посредине между ними, полководец римлян около рассвета, когда шел дождь, неожиданно переправился через поток и напал на врагов, объятых сном в палатках. Он перебил их прежде, чем они заметили нападение, и лишь немногие из офицеров и всадники избежали гибели. Среди них был также Митридат, сын Митридата, он спасается в Пергам к отцу Митридату вместе с теми, которые бежали с ним.

ὁ δὲ τοῦ Μιθριδάτου υἱος, Ταξίλλην καὶ Διόφαντον καὶ Μένανδρον τοὺς ἀρίστους τῶν στρατηγῶν ἔχων μεθ’ ἑαυτοῦ, καὶ πολλὴν ἄγων δύναμιν, τῷ Φιμβρίᾳ ὑπηντίαζε,
Фрагмент Мемнона предлагает наиболее подробный рассказ об этой битве. Аппиан (Mithr. 52, 210), обычно более словоохотливый, лишь кратко намекает на эту битву, так как он пишет, что Фимбрия «не без доблести» сражался с сыном Митридата» (Mithr. 64, 266; 112, 545, где упоминается конфронтация между Фимбрией и Митридатом младшим). Столкнувшись с воинственными действиями Фимбрии, Митридат, поселившийся в Пергаме (Appien, Mithr. 52, 210), поручил своему сыну, Митридату, остановить Фимбрию. Только Мемнон дает имена генералов, которые сопровождают Митридата: «Таксил», «Диофант» и «Менандр». Их называют просто «стратегами Митридата» у Плутарха (Sylla, 23, 11) и «префектами Митридата» у Ливия (Per. 83). Иногда упоминается только сын Митридата, по–видимому, потому, что он был главнокомандующим, которому царь Понта поручил миссию идти против Фимбрии (Appien, Mithr. 52, 210; Frontin, Stratagèmes, III, 17, 5; Orose, VI, 2, 1, Velleius Paterculus, II, 24, 1). Казалось бы, это тот же Митридат, который был послан Митридатом Евпатором в Колхиду в качестве правителя после Дарданского договора осенью 85 года (Appien, Mithr. 64, 266). Возможно, что этот Митридат — это тот, который представлен на монетах под именем Митридата Филопатора Филадельфа. Молодого Митридата сопровождали опытные генералы, так как Таксил сражался в Греции и командовал северной армией сперва под командованием Аркафия, другого сына Митридата (см. Мемнон, 23.12 -13).
Что касается Диофанта, трудно идентифицировать его с уверенностью и утверждать, что именно он завоевал Крым (см. Strabon, VII.4.7). Рейнах полагает, что это тот же человек, основываясь на двух других отрывках Мемнона, в которых упоминается Диофант. Во фрагменте 27.2 упоминается некий «Диофант, сын Мифара». По мнению Рейнаха упоминание отчества во фрагменте 27.2 дает понять, что Мемнон говорит о другом персонаже, и поэтому он считает, что рассматриваемый Диофант здесь тот, кто руководил войнами в Крыму, поскольку мы знаем отчество победившего генерала благодаря надписи из Таврического Херсонеса (IOSPE I² 352). В этом указе в честь Диофанта генерал Митридата пишется как «Диофант, сын Асклапиодора из Синопы». Фукар, первый издатель надписи, выдвинул две гипотезы: либо Диофант сын Мифара у Мемнона — это не тот человек, что Диофант сын Асклапиодора из надписи, или Асклапиодор будет «греческим эквивалентом варварского имени Мифар». Мне кажется, что замечание Рейнаха правдоподобно, поскольку было бы странно, что Мемнон упомянул отчество в одном месте своего повествования, если только не для того, чтобы отличить этого Диофанта от другого генерала с тем же именем. Однако вмешательство Фотия в исходный текст не может быть полностью отвергнуто. Что касается Менандра, то резюме Фотия не упоминает о нем в другом месте.
τὰ μὲν οὖν πρῶτα τὸ ἐπικρατέστερον οἱ βάρβαροι ἔφερον,
Мемнон — единственный, кто упомянул о том, что первые встречи были благоприятны для понтийцев, другие источники сообщают только о финальной победе Фимбрии (Plutarque, Sylla, 23, 11; Tite–Live, Per. 83; Orose, VI, 2 , 1; Velleius Paterculus, II, 24, 1). Замечания Мемнона, хотя и изолированные, не находятся в полном противоречии с традициями, которым следуют другие источники. Действительно, в отрывке из аппиановой Митридатики (Mithr. 52, 210) упоминаются «несколько битв», проведенных Фимбрией против сына Митридата без указания того, был ли римлянин победителем в каждой встрече. Следовательно, вполне возможно, что войска Фимбрии и царские войска сталкивались несколько раз, и что у понтийцев было преимущество в первых сражениях, прежде чем они были окончательно побеждены Фимбрией в решающей битве. Более того, Аппиан делает краткий намек на победу Митридата Евпатора против Фимбрии: «Он также победил Фимбрию, Мурену, консула Котту, Фабия и Триария» (Appien, Mithr. 112, 545). Возможно, этот отрывок сообщает об одном из тех успехов, которые Мемнон приписывает царским войскам, но неточность сообщения Аппиана не позволяет нам с точностью определить битву, на которую он намекает.
Φιμβρίας δὲ ἀνασώσασθαι στρατηγήματι τὰς ἐκ παρατάξεως ἐλαττώσεις διανοούμενος (τὸ γὰρ πολέμιον ὑπερεῖχε πλήθει),
Военные качества Фимбрии, выявленные Мемноном, также замечены Аппианом, который выдвигает на первый план «лидерские навыки» Фимбрии (Mithr. 52, 206) и «его доблесть» в ходе нескольких схваток с сыном Митридата (Mithr. 52, 210). Фимбрия должен был продемонстрировать эффективный стратегический интеллект, чтобы компенсировать малочисленность своей армии. Источники молчат о составе этих двух вражеских сил, но у Фимбрии были только войска, которые сопровождали Флакка по его прибытию в Грецию и согласно Аппиану состояли из двух легионов (Mithr. 51, 205). Более чем вероятно, что римская армия была намного меньше, чем армия Митридата.
ὡς ἐπί τινα ποταμὸν τῶν μαχομένων ἑκατέρα δύναμις ἧκε, καὶ μέσον ἀμφοῖν τοῦτον ἐποιήσαντο, ὄμβρου περὶ ὄρθτον ῥαγέντος, ἀπροσδόκητος ὁ τῶν Ῥωμαίων στρατηγὸς διαβαίνει τὸν ποταμόν, καὶ ὕπνῳ τῶν πολεμίων ἐν ταῖς σκηναῖς κατεχομένων, ἐπιπεσὼν μήθʼ αἰσθανομένους κατέκτεινεν,
После первых стычек, имевших место по мнению Рейнаха в окрестностях Прусии и успешно выигранных понтийцами, две армии двинулись вперед, и бой произошел бы около реки Риндак в Мисии весной 85 г. Точное место боя неизвестно, так как в соответствии с Капитолийской летописью (= IG XIV 1297,14-16) лагерь Митридата был захвачен вблизи Кизика: в то время как традиция, о которой сообщает Орозий, упоминает Милетуполис в Мисии (Orose, VI, 2, 10). Тем не менее, две версии не исключают друг друга, если учесть, что произошло несколько боев. Это предположение оправдано в свете двух противоречивых описаний Фронтина и Мемнона, которые не сообщают об одном и том же сражении. Мне кажется более вероятным, что пассаж Мемнона относится к Кизику, поскольку эпиграфическое свидетельство указывает на то, что лагерь молодого принца был захвачен, в отличие от Орозия, у которого речь идет только о погоне за Митридатом Фимбрии. Более того, этот намек на преследование молодого принца Фимбрией, освещенный историей Мемнона, предполагает, что конфронтация между двумя вражескими силами не ограничивалась простой битвой, но была скорее похожа на череду сражений в виде стычек, где победитель преследовал проигравшего, подталкивая его изменить свою позицию до окончательной победы одной из двух сторон. Эта битва при Риндаке, как мне кажется, не должна восприниматься как битва, застывшая в одном месте, а, наоборот, как битва движения. Однако весьма вероятно, что эти два источника дают приблизительную позицию, принимая в качестве указания наиболее близкий к ним город, и в этом случае вполне возможно, что место встречи надо искать между Милетуполисом и Кизиком, на берегу реки Риндак.
Мне кажется, что события, о которых сообщает Фронтин, должны быть расположены до решающей римской победы. Фимбрия, разбитый понтийцами в первых сражениях, создал бы свой лагерь, который он укрепил с помощью рвов. Митридат бросил свою конницу против римских позиций, но Фимбрия напал на понтийцев и убил 6000 вражеских всадников (Frontin, Stratagemes, III, 17, 5). Именно после этого первого поражения сын царя Понта был отправлен на берег Риндака. Его лагерь вскоре стал объектом внезапного нападения, начатого Фимбрией. Описание этой победы Мемнона напоминает о том, как действовал Сулла во время битвы при Херонее (см. Memnon F 22.13): римляне застигли врасплох своих врагов на рассвете в их лагере, пока они еще спали. Фимбрия победил не на поле боя, продемонстрировав свои навыки воина, а благодаря хитрости. Источник Веллея Патеркула (II, 24) рисует похожую картину победы римлян, которая во многом была одержана случайно.
ὀλίγων τῶν ἐν ἡγεμονίαις διαπεφευγότων τὸν ὄλεθρον καὶ τῶν ἱππέων,
Согласно Мемнону, часть кавалерии избежала смерти, что свидетельствует о том, что, несмотря на гибель 6000 всадников во время первых столкновений (Frontin, Stratagèmes, III, 17, 5), вся понтийская конница не была побеждена Фимбрией.
μεθʼ ὧν καὶ Μιθριδάτης ὁ Μιθριδάτου· καὶ πρὸς τὸ Πέργαμον πρὸς τὸν πατέρα Μιθριδάτην ἅμα τοῖς συνεξιππασαμένοις διασώζεται,
Что касается Митридата, то признавая, что это действительно сын Евпатора, посланный в Колхиду после Дарданского договора (Appien, Mithr. 64, 266), ему удалось бежать в Пергам к отцу и объявить о поражении армии против войск Фимбрии. Царь начал переговоры с Суллой из Пергама, зная, что ему угрожает Фимбрия, который шел против него (Plutarque, Sylla, 23, 6-11, 20, 1, Appien, Mithr. 56). Евпатор, несомненно, видел в успехе Фимбрии противовес требованиям Суллы. Но царь Понта не остался надолго защищенным от угрозы, которую представлял для него Фимбрия, и ему пришлось бежать из своей резиденции в Пергаме (Plutarque, Lucullus, 3, 4, Appien, Mithr. 52, 210).

Οὕτω δὲ βαρείας τῆς συμφορᾶς καὶ λαμπρᾶς τοῖς βασιλικοῖς συμπεσούσης, αἱ πλεῖσται τῶν πόλεων πρὸς τοὺς Ῥωμαίους μετέθεντο.

Когда, таким образом, с царскими войсками произошло это ужасное и выдающееся несчастье, большинство из городов перешло на сторону римлян.

Мемнон отмечает, что поражение сына Митридата побудило многие города покинуть лагерь понтийцев. Однако он уже указывал ранее во фрагменте 24.3, что после перехода в Азию Фимбрия прежде чем сразиться с сыном Митридата силой или по согласию подчинил большое количество мест, среди них Никомедию и Кизик (Diodorе, XXXIX, 8, 2-3, ср. Memnon 24.3). Его преследование Митридата Евпатора привело его сначала к захвату Пергама (Orose, VI, 2, 10; Appien, Mithr. 52, 210; Tite–Live, Per. 83. ср. Plutarque, Sylla, 23, 11): царь не стал дожидаться прибытия Фимбрии и бежал в Питану в начале лета 85 г., где он был осажден римлянами (Orose, VI, 2, 10; Plutarque, Lucullus, 3, 4-6; Appien, Mithr. 52, 210).
Фимбрия не смог захватить царя, который бежал морем из Питаны в Митилену, и отказался от преследования Митридата из–за отсутствия флота, он путешествовал по Азии, «карая тех, кто был сторонником каппадокийцев, и разграбил территорию городов, которые его не приветствовали» (Appien, Mithr. 53, 210). Диодор (XXXIX, 8, 3) сообщает о насильственном вторжении Фимбрии и его войск во Фригию: «он разорил Фригию, опустошил все, с чем столкнулся, и разрушил целый город»). Аппиан приводит пример города Илион, который был разграблен и сожжен и жители которого были убиты (Mithr. 53, 211-214). Согласно Страбону (XIII, 1, 27), город был осажден и взят через десять дней (ср. Dion Cassius, F 104, 7, Tite–Live, Per. 83, Orose, VI, 2, 11; Obsequens, 116, 55: «Г. Фимбрия поджег город Илион, и огонь поглотил даже храм Минервы»). Аппиан (Mithr. 53, 214) обнаруживает захват Илиона в конце 173‑й Олимпиады: четвертый год 173‑й Олимпиады соответствует периоду между летом 85 и летом 84 г. Согласно Орозию (VI, 2, 10), Фимбрия в результате пересек провинцию Азии «до Милетуполиса», и большая часть Азии была вновь оккупирована фимбрийскими войсками (Tite–Live, Per. 83: Plutarque, Sertorius, 23, 6: «но провинцию, которую он отнял у римлян, имевших на нее больше прав, и которую он позже потерял на войне, побежденный Фимбрией»).

F 25: Дарданский мир

Μαρίου δὲ ἀπὸ τῆς φυγῆς ἀνασωθέντος εἰς τὴν Ῥώμην, Σύλλας δεδιώς (τῶν ἀντιστασιωτῶν γὰρ ἦν ἐκεῖνος) μὴ τῇ ὁμοίᾳ φυγῇ τὴν εἰς αὐτὸν ὕβριν ἀποτίσῃ, πρὸς Μιθριδάτην διεπρεσβεύετο, συμβάσεις αὐτῷ τὰς πρὸς Ῥωμαίους ὑποβαλλόμενος. Τοῦ δὲ καὶ ταῖς συμβάσεσιν ἀσμενίσαντος, ἀφικέσθαι τε ἐπὶ ταύταις αἰτήσαντος, αὐτὸς προθύμως ἐστέλλετο.

Когда Марий вернулся из изгнания, Сулла боялся (поскольку он принадлежал к противной партии), как бы ему не пришлось поплатиться за насилие над ним подобным же изгнанием. Он отправил посольство к Митридату, предложив ему условия мира с римлянами. А тот, будучи доволен этими условиями и домогаясь встречи для заключения договора, сам охотно отправился в путь.

Μαρίου δὲ ἀπὸ τῆς φυγῆς ἀνασωθέντος εἰς τὴν Ῥώμην,
Здесь не может быть речи о Марии, противнике Суллы и консуле 86 года вместе с Цинной, поскольку он умер в самом начале своего консульства, в январе 86 года (см. Memnon F 24.1), тогда как переговоров в Дардане проходили летом 85 года; скорее всего, здесь засветился его племянник и приемный сын, который носил то же имя и который был избран консулом в 82 году. По словам Плутарха и Тита Ливия, на момент переговоров по будущему Дарданскому договору заявленными противниками Суллы были Цинна и Карбон (Plutarque, Sylla, 22, 1-2; Tite–Live, Per. 83.4). Если предположить, что Мемнон намекает на Мария, консула 86 г., хронология событий, предложенная в этом фрагменте, больше не работает, поскольку Марий вернулся из изгнания не в момент переговоров в Дардане, но в то время, когда Сулла осаждал Архелая в Пирее, в конце 87 г. Поэтому следует учитывать, что в этом отрывке, в котором говорится о возвращении Мария из изгнания в то время, когда Сулла решил удовлетворить просьбу царя Понта начать мирные переговоры, скорее оплошал Фотий, нежели напутал Мемнон.
В случае, если все же ошибся Мемнон, мы должны внимательно обдумать тот факт, что его версия выглядит странно близкой к традиции, о которой сообщил Евтропий (V, 7, 3), также упоминающий Мария: «пока Сулла побеждал Митридата в Ахайе и Азии, Марий, который был обращен в бегство, и Корнелий Цинна, один из консулов, возобновили войну в Италии, и, войдя в город Рим, они убили…»). Источник Евтропия сообщает о ситуации в Риме, где Цинна и Марий по возвращении из изгнания насильственно восстановили контроль над городом, в то время как Сулла был занят ведением войны против Митридата. Однако, вопреки Мемнону, мне кажется, что рассказ Евтропия относится не к событиям, которые произошли в период мирных переговоров между Митридатом и Суллой в 85 году, а к фактам, которые имели место в 86 году. Действительно, Евтропий в предыдущем абзаце (V, 7, 2: «мир был урегулирован между ними так, чтобы Сулла, спеша на гражданскую войну, не подвергся опасности с тыла»), сообщает о мирных переговорах между Митридатом и Суллой, подчеркивая, что Сулла был вынужден вернуться в Рим как можно скорее. Он приводит причины срочности ситуации, сообщая, как его враги действовали против него в Риме (Eutrope, V, 7, 3), пока Сулла руководил операциями против понтийских сил в Греции, с начала 86 года. Хотя Марий умер в самом начале своего консульства, источник Евтропия подчеркивает роль, которую он играет рядом с консулом Цинной. С другой стороны, сообщение Евтропия объясняет, как консулы атаковали семью Суллы: по этому поводу его высказывания подкрепляются высказываниями Плутарха (Sylla, 22, 1-2), за исключением упоминания Карбона у последнего. Текст Евтропия представляет собой своего рода резюме операций противников Суллы в Риме между концом 87 и 85 годом.
Кроме того, возможно, что Мемнон консультировался с тем же источником, что и Евтропий, что объяснило бы упоминание Мария на этом этапе в повествовании гераклейского историка. Предполагая, что последний сделал краткое отступление о ситуации в Риме между концом 87 и 85 годом, которое охватывал действия противников Суллы от возвращения из изгнания Мария в консульство Цинны и Карбона, вполне вероятно, что Марий, упомянутый в этом мемноновом отрывке, действительно является консулом 86 года. Поэтому мне кажется более чем возможным то, что это Фотий сделал хронологию этого фрагмента неточной, упомянув о возвращении Мария из изгнания, датируемого концом 87 года, во время переговоров в Дардане в 85 г.
Σύλλας δεδιώς (τῶν ἀντιστασιωτῶν γὰρ ἦν ἐκεῖνος), μὴ τῇ ὁμοίαι φυγῇ τὴν εἰς αὐτὸν ὕβριν ἀποτίσῃ,
Мемнон не одинок в обосновании желания Суллы быстро закончить войну с царем Понта угрозой, исходящей от его противников в Риме. Сулла имел веские основания заключить мир с Митридатом: в Риме его враги, консулы 85 г. Цинна и Карбон, напали на его сторонников и, по словам Плутарха, его жена и дети вынуждены были бежать (Plutarque, Sylla, 22, 1-2; ср. Eutrope V, 7, 3; Titus–Live, Per. 83.4). Отсюда ему необходимо было срочно вернуться в Рим, чтобы сразиться со своими противниками, и в связи с этим ему пришлось заключить мир с царем Понта (Appien, B. C. I, 9, 76).
πρὸς Μιθριδάτην διεπρεσβεύετο, συμβάσεις αὐτῷ τὰς πρὸς Ῥωμαίους ὑποβαλλόμενος,
Мемнон сообщает здесь о зарождении мирного процесса в Дардане, но его представление мирных переговоров отличается от представления других авторов, поскольку он свидетельствует, что именно Сулла, обеспокоенный нависшими над ним угрозами, начинает переговоры и посылает посольство к царю. Хотя эта традиция не может быть получена из мемуаров Суллы, версия Мемнона не должна быть полностью отвергнута и не обязательно должна считаться испорченной Фотием. Аппиан (Mithr. 54, 215), напротив, сообщает, что инициатива исходила от Митридата. Последний, зная о своих трудностях, вызванных его военными неудачами и, в частности, поражением его войск под Орхоменом, приказал Архелаю приступить к диалогу. Традиция Евтропия (V, 7, 2) также делает Митридата инициатором встречи, в то время как Плутарх (Sylla, 23, 11) и Веллей Патеркул (II, 23, 6), которые упоминают свидание между Суллой и понтийским правителем, подчеркивают готовность Митридата быстро заключить соглашение с Суллой: Веллей рисует портрет — без сомнения, преувеличенный — царя, в отчаянии готового принять все. Судя по тому, что сообщает Плутарх, кажется очевидным, что царь Понта оказался в критической ситуации, так как, опасаясь нападения Фимбрии, он хотел получить дружбу Суллы как можно скорее. Тем не менее, из рассказов Плутарха (Sylla, 22, 1-3) и Евтропия (V, 7, 2-3) ясно, что Сулла попал под перекрестный огонь и был весьма заинтересован в прекращении войны в Азии, чтобы вернуться в Рим и разобраться со своими политическими противниками. Поэтому, весьма вероятно, что причины, приведенные Мемноном, совместимы с теми, которые приведены источниками, делающими Митридата лицом, у которого было все, чтобы получить выгоду от быстрого заключения мира. Поэтому я не считаю нужным обесценивать тот факт, что Сулла тоже спешил урегулировать эту войну, чтобы посвятить себя делам Рима.
Аппиан (Mithr. 54, 215) и Евтропий (V, 7, 2) также упоминают об отправке посольства, за исключением того, что у них именно Митридат отправил Архелая к Сулле, чтобы начать переговоры с ним, а не наоборот. Плутарх (Sylla, 22, 3), подтверждает эти две версии об отправке Архелая Митридатом, так как, по его словам, понтийский генерал передал царские требования купцу из Делия, тоже Архелаю, и именно последний тайно встретился с Суллой, чтобы сообщить ему о предложениях царя Понта.
— Appien, Mithr. 54, 215: «когда Митридат, помимо всего прочего, узнал о поражении при Орхомене, то учитывая огромные силы, которые он направил в Грецию с начала войны, а также скорость, с которой они постоянно таяли, он приказал Архелаю добиваться максимально благоприятных условий для мира»
— Eutrope, V, 6, 2: «Узнав об этом [о поражении при Орхомене], Митридат приказал вести мирные переговоры с Суллой»
— Plutarque, Sylla, 22, 3: «в этот момент он увидел, что к нему пришел купец из Делия [NB: в Беотии], по имени Архелай, который тайно принес ему надежды и предложения от другого Архелая, стратега царя».
— Eutrope, V, 7, 2: «но поскольку послы царя Митридата пришли просить мира, Сулла ответил, что он даст его только в том случае, если царь, покинув земли, которые он оккупировал, уйдет в свое царство».
— Velleius Paterculus, II, 23, 6:«Сулла перешел в Азию, где он обнаружил Митридата умоляющим и готовым принять любые условия».
τοῦ δὲ καὶ ταῖς συμβάσεσιν ἀσμενίσαντος, ἀφικέσθαι τε ἐπὶ ταύταις αἰτήσαντος, ἀτὸς προθύμως ἐστέλλετο,
И Мемнон, и Плутарх (Sylla, 22, 4) подчеркивают стремление обеих сторон, и в частности Митридата, начать переговоры, однако, с небольшим нюансом между этими двумя традициями, поскольку рассказ Мемнона предполагает, что Сулла собирается лично встретиться с царем, а у Плутарха переговоры с римлянами ведет Архелай. По словам Плутарха, Сулла и Архелай встретились около деревни Делий и святилища Аполлона, в то время как Лициниан разместил это свидание в Авлиде (Granius Licinianus, 26 Flemish).
— Plutarque, Sylla, 22, 4: «Сулла был настолько доволен этим шагом, что поспешил вступить в переговоры с самим Архелаем. Они встретились на берегу моря, в Делии, возле святилища Аполлона».
Однако, мне кажется, что версия Мемнона не совсем ошибочна, предполагая, что F 25.1 кратко рассказывает о различных этапах переговоров между двумя сторонами в целях достижения мира. Следовательно, более чем вероятно, что в этой последней части фрагмента больше не будут обсуждаться первые переговоры, и что этот эпизод должен быть связан со следующим отрывком (F 25.2), где Мемнон сообщает о встрече между Суллой и Митридатом, то есть о заключительной стадии этих переговоров, которые проходили в Дардане.
Между отправкой Архелая к Сулле (Memnon 25.1) и встречей в Дардане (25.2) было несколько свиданий между римлянами и понтийцами, чтобы обсудить условия мира, которые шаги не появляются в рассказе Мемнона. Здесь явный результат «работы» Фотия, который приводит лишь краткое резюме переговоров, проведенных Суллой и Митридатом. Именно эти различные встречи между римлянами и царскими послами привели к заключению договора в Дардане. Плутарх дает подробное описание этого периода, и выясняется, что переговоры были трудными: между Суллой и Архелаем в Делии было заключено первое соглашение (Plutarque, Sylla, 23, 1), условия которого, не устроившие царя, были предметом дальнейшего обсуждения, на этот раз между Суллой и понтийскими послами, посланными Митридатом (Plutarque, Sylla, 23, 6). Архелай должен был лично обратиться к царю, чтобы тот принял договор, который ранее заключал понтийский генерал (Plutarque, Sylla, 23, 9). И, наконец, Архелай присоединился к Сулле в Филиппах, и рассказал ему о желании Митридата встретиться с ним лично (Plutarque, Sylla, 23, 10; Appien, Mithr. 55, 224; 56, 225). Действительно, последний опасался нападения Фимбрии, поэтому хотел заполучить дружбу Суллы (Plutarque, Sylla, 23, 11).

Οὕτω γοῦν τῶν ἀναμεταξὺ ἀλλήλων προεληλυθότων, Δάρδανον αὐτοὺς ἐπὶ ταῖς συνθήκαις ὑποδέχεται, καὶ τῶν περὶ αὐτοὺς ὑποχωρησάντων ὁμολογίαι γίνονται, Μιθριδάτην μὲν Ῥωμαίοις ἐκχωρεῖν τῆς Ἀσίας, καὶ Βιθυνῶν δὲ καὶ Καππαδοκίας ἄρχειν τοὺς ἐκ γένους βασιλέας, βεβαιωθῆναι δὲ Μιθριδάτῃ τοῦ Πόντου παντὸς τὴν βασιλείαν, παρασχεῖν δὲ ἰδίως Σύλλᾳ τριήρεις πʹ καὶ τάλαντα τρισχίλια πρὸς τὴν ἰδίαν ἐπὶ τὴν Ῥώμην κάθοδον, καὶ Ῥωμαίους μηδὲν ταῖς πόλεσι μνησικακῆσαι ἀνθ´ ὧν μετέβαλον εἰς Μιθριδάτην, εἰ καὶ μὴ κατὰ τὰς ὁμολογίας τοῦτο συνέβη πολλὰς γὰρ ὕστερον τῶν πόλεων ἐδουλώσαντο.

И когда оба достигли среднего пункта между своими силами, Дардан предоставляет им свое гостеприимство для ведения переговоров. Удалив спутников, они заключили соглашение. Условия были следующие: Митридат уступает римлянам Азию; вифины и Каппадокия должны управляться своими наследственными царями; за Митридатом закрепляется царство всего Понта. Он же должен выставить особо Сулле восемьдесят триер и выдать три тысячи талантов для возвращения его в Рим; римляне же не должны чинить никакого вреда городам за то, что те отложились к Митридату Однако это последнее произошло не по соглашению; ведь впоследствии римляне поработили многие из этих городов.

οὕτω γοῦν τῶν ἀναμεταξὺ ἀλλήλων προεληλυθότων, Δάρδανον αὐτοὺς ἐπὶ ταῖς συνθήκαις ὑποδέχεται, καὶ τῶν περὶ αὐτοὺς ὑποχωρησάντων, ὁμολογίαι γίνονται,
Сулла и Митридат после переговоров через Архелая встретились лично в Дардане летом 85 года. Оставив Филиппы в Македонии (Plutarque, Sylla, 23, 10), Сулла пошел к Кипселе, вдоль фракийского побережья (Appien, Mithr. 56, 226). По прибытии в Халкедон к нему вскоре присоединился Лукулл с флотом и перевез Суллу и его армию в Азию. Пока Лукулл был заранее отправлен в Абидос (Appien, Mithr. 56, 226; Plutarque, Lucullus, 4, 1), Сулла направился в Дардан, между Абидосом и Илионом (см. Strabon, 13, 1, 28), где к нему присоединился Митридат (Appien, Mithr. 56, 227, Plutarque, Sylla, 24, 1; Granius Licinianus, 27 Flemish), который пришел из Пергама (Appien, Mithr. 56, 227). Митридат высадился в Троаде, имея 200 кораблей, около двадцати тысяч пехотинцев, 6000 всадников и большое количество колесниц, в то время как силы Суллы состояли только из 4 когорт и 200 всадников (Plutarque, Sylla. 24, 1-2). Сулла и Митридат двинулись навстречу друг другу в сопровождении нескольких человек. Мемнон и Аппиан (Mithr. 56, 227) оба указывают, что свиты царя и Суллы встали на расстоянии, чтобы позволить им двоим вести переговоры.
Резюме Фотия ничего не говорит об условиях переговоров, которые были начаты в Делии между Суллой и Архелаем, и молчит о том, что обсуждали понтийские послы при встрече с римским генералом в Филиппах. Он упоминает лишь заключительные статьи мирного договора, ратифицированного на свидании Митридата и Суллы в Дардане. Источники, говорящие о мирном договоре, в основном сообщают о требованиях Суллы в ходе его свидания с Архелаем, а затем с эмиссарами, посланными царем Понта, но гораздо меньше уделяют внимание соглашению между Суллой и Митридатом в Дардане, положившему конец первой митридатовой войне.
Μιθριδάτην μὲν Ῥωμαίοις ἐκχωρεῖν τῆς Ἀσίας,
Одно из положений Дарданского договора обязывало Митридата уйти из Азии. Я не думаю, что «Азия " здесь относится ко всем азиатским регионам, захваченным Митридатом во время войны, но касается лишь римской провинции Азии. Эта эвакуация, навязанная Митридату, широко приводится другими источниками, настаивающими, в частности, на том, что римляне намеревались восстановить контроль над районами, на которых они имели права (Velleius Paterculus, II, 23, 6; Tite–Live, Per. 83; Florus, I, 40, 12; Appien, B. C., I, 9, 76; Cicéron, Mur. 15, 32).
Как представляется, именно Архелай в ходе первых переговоров в Делии и от имени Митридата предложил Сулле оставить Азию и Понт царю и приступить к прекращению войны в Риме, в обмен на что Архелай предоставлял ему военные и финансовые средства для осуществления операций (Plutarque, Sylla, 22, 5). Однако важность азиатской провинции для Рима побудила Суллу сделать это положение непременным условием любого мирного соглашения: поэтому Архелаю пришлось принять это требование на его первой встрече с Суллой в Делии (Appien, Mithr. 55, 223; Plutarque, Sylla, 22, 9; Granius Licinianus, 26-27 Flemish), и понтийские послы, которые встретились с Суллой в Филиппах, подтвердили готовность царя Понта соблюсти этот пункт (Eutrope, V, 7, 3). У последнего не было иного выбора, кроме как согласиться с этими требованиями, но он, безусловно, надеялся как можно скорее вернуть себе Азию. Чтобы сделать это, он должен был избавиться от угрозы, исходящей от Фимбрии и добиться, чтобы Сулла покинул регион как можно скорее. Плутарх (Sertorius, 23. 7), который сообщает об обмене посольствами между Митридатом и Серторием, настаивает на том, что царь хотел получить помощь Сертория, чтобы вернуть Азию под понтийский контроль, но столкнулся с категорическим отказом, так как мятежный римлянин рассматривает азиатскую провинцию как легитимное владение Рима. Бесспорно, что Азия является проблемой как для Митридата, так и для Рима.
Мемнон, который приводит здесь статьи заключительного договора, подтверждающего мир, не упоминает Пафлагонию. Однако этот регион был предметом разногласий, так как с первых переговоров, которые проходили в Делии между Суллой и Архелаем, обсуждался вопрос о Пафлагонии. Сулла принял условия, предложенные Архелаем, которые предполагали, что Митридат уйдет из Пафлагонии (Plutarque, Sylla, 22, 9; Granius Licinianus, 26 - 27 Flemish). Однако, когда послы Митридата прибыли в Филиппы, чтобы обсудить договор, который Архелай заключил с Суллой, они сообщили Сулле, что царь Понта полностью не согласен с вопросом о Пафлагонии и отказался ее очистить (Appien, Mithr. 56, 225; Plutarque, Sylla, 23, 6). Молчание Мемнона по этому вопросу не является изолированным, так как никакой другой источник не упоминает Пафлагонию в пунктах окончательного договора, за исключением Лициниана (28 Flemish), согласно которому некий Курион, которому Сулла поручил восстановить царя в его царстве (Appien, Mithr. 60, 249), как сообщается, присоединил Пафлагонию к вифинскому престолу. Этот источник является единственным свидетельством возможной передачи части Пафлагонии Никомеду. Мемнон об этом не упоминает.
καὶ Βιθυνῶν δὲ καὶ Καππαδοκίας ἄρχειν τοὺς ἐκ γένους βασιλέας,
Никомед и Ариобарзан присутствовали в Дардане рядом с Суллой (Plutarque, Sylla, 24, 5) и получили заверения в том, что они будут восстановлены на своих тронах: поэтому Митридат должен был очистить Вифинию и Каппадокию, которую он занимал с начала войны (Tite–Live, Per. 83; Florus, I, 40, 12; Plutarque, Sylla, 22, 9; Granius Licinianus, 26-27, Flemish: для Вифинии). Соглашение было соблюдено, поскольку оба правителя быстро восстановили свои соответствующие царства (Appien, Mithr. 60, 249). И это, по–видимому, подтверждается монетами, так как де Каллатаи наблюдает возобновление их выпуска в Каппадокии в 85 или 85/4 г. и в Вифинии летом 85 г.
βεβαιωθῆναι δὲ Μιθριδάτῃ τοῦ Πόντου παντὸς τὴν βασιλείαν,
По этому соглашению Митридат потерял все регионы, завоеванные во время войны, и сохранил только свое первоначальное царство, Понт (Granius Licinianus 27 Flemish; Appien Mithr. 58, 240; Plutarque Sylla 24, 7; Velleius Paterculus II 23 6; Appien B. C. I, 9, 76; Plutarque, Lucullus 4; Strabon, XIII, 1, 27). После переговоров в Делии Сулла указал на свое желание увидеть, чтобы царь Понта эвакуировал все территории, которые он привел под свой контроль (Appien, Mithr., 55, 223; Plutarque, Sylla, 22, 5; Plutarque, Sylla, 22, 10; Plutarque, Sylla, 22, 10), и вновь обратился с просьбой к понтийским послам, прибывшим на встречу с ним в Филиппы (Eutrope, V, 7, 2).
παρασχεῖν δ’ ἰδίως Σύλλᾳ τριήρεις π′ καὶ τάλαντα τρισχίλια πρὸς τὴν ἰδίαν ἐπὶ τὴν Ῥώμην κάθοδον,
По словам Плутарха (Sylla, 22, 5), именно Архелай предложил Сулле, во время первых переговоров в Делии, предоставить ему деньги, триеры и войска, чтобы римляне покинули Азию и занялись своими врагами в Риме. Первое соглашение, заключенное между двумя мужами, предусматривало, что царь Понта доставит 70 обитых медью кораблей (Plutarque, Sylla, 22, 9). Эта цифра, несомненно, соответствует размерам флота, который тогда имел тогда Архелай, поскольку, согласно Аппиану (Mithr. 55, 222), Сулла, как сообщается, потребовал, чтобы Митридат доставил корабли понтийского генерала, в то время как понтийский флот насчитывал 200 кораблей в целом (Plutarque, Sylla, 24, 1). Митридат не согласился доставить свои корабли Сулле, и его послы, находившиеся в Филиппах, тщетно пытались заставить римлян понять это (Plutarque, Sylla, 23, 6-7).
Эти вторые переговоры были напрасны, так как, по словам Мемнона, Митридату пришлось доставить 80 триер. Граний Лициниан (27-27 Flemish) и Плутарх (Sylla, 24, 7) едва ли менее щедры, так как, по их мнению, царь Понта предоставил 70 «броненосцев», запрошенных Суллой в начале переговоров, и, кроме того, предоставит оборудование, необходимое для управления этим флотом, питание и плату экипажам, а также 500 лучников. Тем не менее, переговоры по этому положению привели к потере царем Понта лишь части его флота (Velleius Paterculus, II, 23, 6; ср. Appien, Mithr. 58, 240; Diodore, XXXVIII, 6, 1), а не всего, вопреки тому, что, кажется, говорит Аппиан (B. C. I, 9, 76).
Мемнон насчитывает штраф, наложенный на Митридата, в 3000 талантов, тогда как у Плутарха (Sylla, 22, 9) он составляет только 2000 талантов (ср. Velleius Paterculus, II, 23, 6). Плутарх сообщил сумму штрафа на переговорах в Делии, и вполне возможно, что он был увеличен в Дардане. По сути дела, Сулла наложил выплату компенсации для покрытия расходов, понесенных в ходе ведения войны против царя Понта, которого он считал виновным в начале военных действий. Понятно, что римлянам нужны были деньги для финансирования новой войны, на этот раз в Риме, против политических врагов, которые возвратили власть во время его отсутствия. Следовательно, Сулла получил от царя Понта то, что было предложено Архелаем, или, возможно, потребовано самим римлянином, а именно вооруженные войска, и в частности 500 лучников, деньги для пополнения военной казны и, наконец, часть понтийского флота, на котором он вернулся в Италию (Diodore, XXXVIII, 6, 1).
καὶ Ῥωμαίους μηδὲν ταῖς πόλεσι μνησικακῆσαι ἀνθ’ ὧν μετέβαλον εἰς Μιθριδάτην,
Мемнон — единственный, кто сообщил об этом пункте, который, кстати, долгое время не соблюдался Суллой. Он должен был заставить города Азии заплатить за их поддержку Митридата (ср. Appien, Mithr. 62, 255).
εἰ καὶ μὴ κατὰ τὰς ὁμολογίας τοῦτο συνέβη· πολλὰς γὰρ ὕστερον τῶν πόλεων ἐδουλώσαντο,
Слова Мемнона о судьбе городов, которые поддерживали Митридата во время войны, подтверждены примерами, приведенными источниками. Порабощение этих городов имело несколько форм. Сулла отправлял войска в разные города, которые были ему враждебны, и по словам Аппиана (Mithr. 61, 250), в экзекуции была вовлечена почти вся Азия. Плутарх идет дальше, сообщая, что жители были вынуждены селить, кормить и давать деньги каждому из солдат, которые были поставлены гарнизоном в их городе (Plutarque, Sylla, 25, 4-5). Тем же солдатам Сулла разрешил грабить населенные пункты, которые они занимали (Plutarque, Sylla, 25, 4; Appien, Mithr. 61, 251). Города Азии страдали от насилия, совершаемого солдатами, а также от беспорядков, вызванных решением Суллы, и, в частности, от возвращения рабов, которые были освобождены Митридатом, к их бывшим хозяевам (Appien, Mithr. 61, 251).
Устремления Суллы, помимо жестокости и беспорядков, которые они вызвали в греческих городах, нанесли серьезный удар по финансам этих городов, поскольку он наложил штраф на Азию, чтобы она заплатила римлянам стоимость войны (Plutarque, Sylla, 25, 4; Appien, Mithr. 62, 258-260). Старейшины городов собрались по просьбе Суллы в Эфесе (Mithr. 61, 252), где последний упрекнул города за поддержку царя Понта и за участие в резне римлян. По этой причине он приговорил провинцию к штрафу в размере пяти лет дани. Общая сумма составила 20 000 талантов, и Сулла поручил Лукуллу собрать ее (Plutarque, Sylla, 25, 4; Lucullus, 4, 1 и 20, 4; ср. Appien, Mithr. 63, 261). И наконец, еще один пример враждебности Суллы по отношению к городам был дан Аппианом, согласно которому Азии пришлось пострадать от морского вторжения пиратских судов, против которых Сулла не выступал, несмотря на свое присутствие. В результате, Самос, Иас, Клазомены и Самофракия были лишены своих богатств (Appien, Mithr. 62, 262-263; ср. Cicero, Flacc. 32; Plutarque, Lucullus, 20).
В этой неспокойной обстановке некоторые города восстали; возможно, они отказывались платить штраф, который Сулла наложил на них, или не хотели принимать войска, которые Сулла направил к ним. Репрессии не заставили себя ждать, и восставшие города были наказаны: их стены были разрушены, и сами они отданы на разграбление (Appien, Mithr. 61, 250; Granius Licinianus, 28 Flemish). Римские операции, направленные на подавление этого открытого восстания, продолжались некоторое время и, похоже, продолжались до зимы 85/4 г. С другой стороны, в резюме Фотия говорится о том, что небольшая часть Азии спаслась, поскольку, как представляется, города, которые оставались верными римской власти, были вознаграждены. Родос, Хиос, Магнесия, Табий, Стратоникея, Илион и ликийцы были объявлены Суллой друзьями Рима и получили свободу (Appien, Mithr. 61, 250; ср. Strabon, XIII, 1, 27: Илион; Strabon, XIII, 3, 5: Магнесия; Strabon, XIV, 2, 3: Родос).
Большинство статей Дарданского договора были согласованы на различных встречах между Суллой и понтийскими послами в Делии и Филиппах. С другой стороны, Мемнон приводит лишь окончательные условия мирного договора (ср. Cicero, Pro Murena, 15, 32 и Plutarque, Lucullus, 4, 1, которые делают краткий намек на этот договор). И фрагмент 25.2 более полон, чем большинство других литературных источников, связанных с Дарданским миром. Действительно, в подавляющем большинстве случаев статьи этого договора, заключенного между Суллой и царем Понта, упоминаются в рассказе участников переговоров в Делии и Филиппах.
Когда речь идет о том, чтобы указать на окончательные условия этого мира, большинство авторов дают только одну часть этого мира и просто напоминают, что ранее согласованные статьи, о которых они уже упоминали, были утверждены царем Понта и включены в условия мира, который он заключил с Суллой. Так, Аппиан делает вывод о Дарданском мире (Mithr. 58, 240) в следующих выражениях: «он согласился с конвенциями, согласованными через Архелая, и, предоставив корабли и все остальное, отступил в Понт, чтобы возвратиться в свое единственное родовое царство. Так закончилась первая война между Римом и Митридатом». Получается, Аппиан не приводит окончательных условий договора, а просто суммирует их словами «и все остальное», ссылаясь тем самым на статьи, обсуждавшиеся в ходе переговоров, о различных этапах которых он сообщал ранее. Аналогичным образом, Граний Лициниан (26-27 Flemish) перечисляет условия, согласованные Архелаем и Суллой, на которых Митридат мог надеяться получить мир, и одновременно представляет их как те, которые составили окончательное соглашение: следовательно, Лициниан не различает статьи, которые были предметом переговоров, от тех, которые были приняты Митридатом, тем самым заключившим мирное соглашение с Суллой. Кроме того, среди этих условий следует отметить обязательство Митридата возвратить римлянам ряд лиц. Помимо Веллея Патеркула (II, 23, 6), который сообщает, что Сулла потребовал вернуть пленных, только Аппиан (Mithr. 55, 222) упоминает это требование. Но поскольку эта просьба была сформулирована во время переговоров в Делии, вполне возможно, что Митридат не смог удовлетворить требования Суллы, передав ему генералов, послов, перебежчиков. В этой связи Мемнон остается молчаливым, если только Фотий не упомянул об этом положении.
Мир, заключенный с Митридатом, теперь оставил Сулле свободное поле, чтобы начать новую войну, на этот раз, на италийской земле, против своих врагов. По этой причине, несомненно, в ходе переговоров в Делии Сулла взял на себя обязательство предоставить Митридату статус союзника римлян (Plutarque, Sylla, 22, 10; ср. Diodore, XXXVIII, 6, 1).

Σύλλας μὲν οὖν οὕτω λαμπρῶς εἰς τὴν Ἰταλίαν ἀφίκετο, καὶ Μάριος αὖθις τῆς πόλεως ὑπεχώρησε, καὶ Μιθριδάτης ἀνέστρεψεν οἴκαδε, πολλὰ τῶν διὰ τὴν ἐν ᾗ κατηνέχθη συμφορὰν ἀποστάντων ἐθνῶν, ἐξ ὑπαρχῆς χειρωσάμενος.

Таким образом, Сулла с честью возвратился в Италию, и Марий тотчас покинул город. А Митридат возвратился домой и взял в свои руки многие из народов, которые отложились от него вследствие постигших его неудач.

Σύλλας μὲν οὖν οὕτω λαμπρῶς εἰς τὴν Ἰταλίαν ἀφίκετο
Если Митридат возвратился в свое царство после свидания с Суллой в Дардане, Сулла вопреки указанию в резюме Фотия пошел в Италию не сразу. Проведя зиму 85/4 г. в Азии, чтобы пополнить военную казну наложенными на перешедшие к Митридату во время войны города Азии штрафами, он вернулся в Грецию и высадился в Пирее (Plutarque, Sylla, 26, 1) весной или в начале лета 84 г., позаботившись после оставить там Мурену и Лукулла (ср. Memnon F 26.1). Он провел в Греции некоторое время (Appien Mithr. 63, 263), сначала в Афинах (Plutarque, Sylla, 26, 4; Cornelius Nepos, Atticus, 2, 2; Tite–Live, Per. 84), затем в Евбее (Strabon X, 1, 9). Наконец, он пересек Фессалию и направился в Македонию, и из Диррахия с войсками отправился в Брундизий весной 83 г. (Plutarque, Sylla, 27, 1).
Выражение «с блеском», безусловно, относится к составу армии Суллы, которая должна была впечатлить его врагов. В самом деле, Сулла высадился в Италии с большим войском и флотом: его сопровождали 400 000 человек на борту 1200 или 1600 кораблей (Appien, B. C. I, 9, 79; Plutarque, Sylla, 27, 1-2; Tite–Live, Per. 85; ср. Appien, B. C. I, 9, 76; Diodore, XXXVIII, 6, 1). Согласно этим цифрам, пребывание Суллы в Греции не было бесполезным, потому что теперь у него были средства для противостояния его врагам, Цинне и Карбону, и, следовательно, гражданская война в Риме возобновилась (Tite–Live, Per. 83.4, (Cf. Appien, B. C, I, 9, 80-10.87; Eutrope, V, 7, 2-4; Orose, V, 20-1; Plutarque, Sylla, 27-8; Pompée, 6-8 и Sertorius, 6; Tite- Live, Per. 85-6; Velleius Paterculus, II, 24-5).
— Diodore, XXXVIII, 6, 1 (флот Евпатора переходит к Сулле): «Сулла едва ускользнул от своих врагов; уничтожив в Беотии войска Митридата, он штурмовал Афины и сделал Митридата союзником, передавшим ему свой флот, с которым он вернулся в Италию». — -
— Plutarque, Sylla, 27, 6: «затем он сел на судно, чтобы оказаться перед лицом, как он сам сказал, пятнадцати вражеских стратегов, имевших 450 когорт».
— Appien, B. C. I, 9, 76: «Сулла, стремясь вернуться в Рим, чтобы уничтожить своих врагов, поспешил завершить войну с Митридатом. Менее чем за три года он истребил 160 000 человек; он объединил Грецию, Македонию, Ионию, Азию и многие другие регионы, которые Митридат ранее захватил у римской власти. Он отобрал у царя все его корабли и после стольких завоеваний запер его в прежних пределах его государства. Поэтому Сулла вернулся в Рим во главе преданной ему большой армии, которая должна привыкла к воинским трудам. (…). Под его командованием было много кораблей. У него были деньги и боеприпасы».
— Appien, B. C. I, 9, 79: «Сулла узнал об этих обстоятельствах и выступил во главе пяти легионов италийских войск … имея флот в 1600 кораблей, он прошел из Пирея в Патры, а из Патр в Брундизий».
καὶ Μάριος αὖθις τῆς πόλεως ὑπεχώρησε,
Речь здесь идет не о Марии, консуле 86 г., который был изгнан Суллой и вернулся в Рим в конце 87 года, а о его племяннике и приемном сыне Г. Марии, который был избран консулом на 82 год вместе с Карбоном (Appien, B. C. I, 10, 87). По возвращении в Рим Сулла внес младшего Мария в проскрипционные списки, и тот как изгнанник (Orose, V, 21, 3) укрылся в Пренесте (Orose, V, 21, 8; Tite–Live, Per., 87-88). В путанице, вероятно, виноват Фотий, который здесь, как и в F 25.1, смешивает двух Мариев.
καὶ Μιθριδάτης ἀνέστρεψεν οἴκαδε, πολλὰ τῶν διὰ τὴν ἐν ἧι κατενέχθη συμφορὰν ἀποστάντων ἐθνῶν ἐξ ὑπαρχῆς χειρωσάμενος,
После встречи с Суллой в Дардане Митридат поплыл в свое царство и по дороге атаковал жителей Колхиды и Боспора, восставших против его власти (Appien, Mithr. 63, 240; 64, 265; ср. Appian, Mithr. 67, 281 и Memnon F 26.4). Чтобы подавить восстание, Митридат построил флот и собрал большую армию; но его приготовления вскоре инициировали военные действия с Муреной, поскольку его бряцание оружием заставило римлян думать, что царь Понта готовится вести против них новую войну (Appien Mithr. 64, 267; ср. Memnon F 26.1).