18.1-5: Отступление об истории Рима до третьей македонской войны

Μέχρι τούτου φθάσας ὁ συγγραφεὺς εἰς τὴν τῶν Ῥωμαίων ἐπικράτειαν τὴν ἐκβολὴν ποιεῖται, ὅθεν τε γένους ἔφυσαν, καὶ τίνα τρόπον τῆς Ἰταλίας ἐνταῦθα κατῴκησαν, ὅσα τε εἰς τὴν τῆς Ῥώμης κτίσιν προὔλαβέ τε καὶ ἐπράχθη, καὶ τῶν ἐπαρξάντων αὐτῶν ἐπιτρέχων, καὶ πρὸς οὓς πολέμοις διηγωνίσαντο, καὶ τήν τε τῶν βασιλέων κατάστασιν καὶ τὴν εἰς ὑπάτους τῆς μοναρχίας μεταβολήν· ὅπως τε ὑπὸ Γαλατῶν Ῥωμαῖοι ἡττήθησαν, καὶ ἥλω ἂν ἡ πόλις, εἰ μὴ Κάμιλλος ἐπιβοηθήσας τὴν πόλιν ἐρρύσατο.

Дойдя до этого, писатель делает экскурс относительно державы римлян: откуда они пошли родом, каким образом заселили здешние места Италии, а также все, что произошло и было совершено до основания Рима, упоминая и правивших ими, и с кем они боролись в войнах, и установление царской власти, и переход от монархии к консулам, и как римляне были побеждены галатами и город едва не был взят, если бы Камилл, придя на помощь, не спас город;

Μέχρι τούτου φθάσας ὁ συγγραφεὺς εἰς τὴν τῶν Ῥωμαίων ἐπικράτειαν τὴν ἐκβολὴν ποιεῖται:
В этом отрывке Фотий суммирует в общих чертах отступление, которое Мемнон посвятил истокам Рима и формированию их власти. Возможно, первоначальное повествование было слишком длинным, так что Фотий посчитал целесообразным представить менее сокращенную версию, хотя его интерес к работе гераклейского историка основывался главным образом на истории событий, которые произошли в Азии. Я предлагаю употреблять фразу «господство римлян» вместо «империя римлян», как предлагает Анри, поскольку экскурс предлагает рассказать историю Рима от его происхождения до первых контактов между Римом и Гераклеей (ср. 19.6:). Однако на тот момент Рим не был империей, и мне кажется, что слово «господство» в этом случае более адекватно.
ὅσα τε εἰς τὴν τῆς῾Ρώμης κτίσιν προὔλαβέ τε καὶ ἐπράχθη, καὶ τῶν ἐπαρξάντων αὐτῶν ἐπιτρέχων, καὶ πρὸς οὓς πολέμοις διηγωνίσαντο, καὶ τήν τε τῶν βασιλέων κατάστασιν καὶ τὴν εἰς ὑπάτους τῆς μοναρχίας μεταβολήν:
Обобщение патриарха не позволяет определить, какой конкретно миф об основании сообщает Мемнон. Вероятно, гераклейский историк рассказал миф об Энее и Трое. Рождение Рима упоминается в легендарных рассказах, приведенных, среди прочих, Вергилием (Энеида, II-VII), Титом Ливием (I, 1-2) и Дионисием Галикарнасским (I, 45-59). В Энеиде Вергилий рассказывает о приключениях троянца Энея, сына Венеры. Он бежал из Трои, когда ее разграбили ахейцы, со своим сыном Асканием (или Юлом) и группой троянцев. После многих приключений он прибывает в Лаций, где основывает город Лавиний.
Затем, по словам Фотия, Мемнон упоминал различных вождей римлян до основания Рима, то есть вождей из рода Энея и его сына Аскания, альбанских царей (Tite–Live, I, 3), и миф о Ромуле и Реме (Tite–Live, I, 4 - 6, 2). Вполне вероятно, что фраза «рассматривает вождей, которых они имели, врагов, против которых они боролись, водворение царей, переход царской власти в консульство относится к основанию Рима в 753 г. до н. э. (Tite–Live, I, 6, 3-7), к различным войнам, которые вел Римом во время правления Ромула (Tite–Live, i, 10-15) и к череде различных царей до Тарквиния Гордого (I, 18-58). Наконец, он упомянул о переходе царской власти к республике в 509 г. до н. э., и определенно обозначает двух первых консулов, Луция Юния Брута и Луция Тарквиния Коллатина (Tite–Live, i, 59-60).
ὅπως τε ὑπὸ Γαλατῶν Ῥωμαῖοι ἡττήθησαν, καὶ ἥλω ἂν ἡ πόλις, εἰ μὴ Κάμιλλος ἐπιβοηθήσας τὴν πόλιν ἐρρύσατο;
Фотий суммирует рассказ Мемнона о разграблении Рима галлами в 390 году. Они одержали победу в битве при Аллии, и Рим был разорен. Марк Фурий Камилл прибыл в тот момент, когда римляне собирались выплатить огромное количество золота, требуемого галлами. Камилл, который был назначен диктатором, отказался от того, чтобы Рим был выкуплен и призвал римлян; ему удалось победить захватчиков, в 387 году по словам Анри (Tite–Live, V, 37-55; Plutarque, Camille, 37).

Ὅπως τε ἐπὶ τὴν Ἀσίαν Ἀλεξάνδρῳ διαβαίνοντι, καὶ γράψαντι ἢ κρατεῖν, ἐὰν ἄρχειν δύνωνται, ἢ τοῖς κρείττοσιν ὑπείκειν, στέφανον χρυσοῦν ἀπὸ ἱκανῶν ταλάντων Ῥωμαῖοι ἐξέπεμψαν· καὶ ὡς πρὸς Ταραντίνους καὶ Πύρρον τὸν Ἠπειρώτην συμμαχοῦντα τούτοις ἐπολέμησαν, καὶ τὰ μὲν παθόντες τὰ δὲ κακῶς τοὺς πολεμίους διαθέμενοι Ταραντίνους μὲν ὑπηγάγοντο, Πύρρον δὲ τῶν τῆς Ἰταλίας ἀπήλασαν.

И как Александру, перешедшему в Азию и написавшему им письмо, в котором он предлагал им или победить, если они могут властвовать, или подчиняться более могущественным, римляне послали золотой венок, весивший много талантов; и как они воевали против тарентийцев и Пирра, бывшего их союзником, и, кое–что претерпев, а кое в чем повредив врагам, тарентийцев покорили, а Пирра изгнали из пределов Италии.

ὅπως τε ἑπὶ τὴν Ἀσίαν Ἀλεξάνδρῳ διαβαίνοντι, καὶ γράψαντι ἢ κρατεῖν, ἐὰν ἄρχειν δύνωνται, ἢ τοῖς κρείττοσιν ὑπείκειν:
Арриан (Anabase, VII, 15, 4-6) также сообщает о контакте между Александром и римлянами. Однако его рассказ, вероятно, указывает на другую традицию, поскольку, по его мнению, именно римляне вступили в контакт с завоевателем, отправив посольство македонскому царю, когда он вернулся в Вавилон в 323 году после смерти Гефестиона. Арриан сообщает об этом посольстве в контексте делегаций, возглавляемых негреческими народами и прибывших с Запада, чтобы воздать должное новому владыке мира. В отличие от Мемнона, он не сообщает о воинственных высказываниях Александра в адрес римлян, а пишет, наоборот, что последний «предвещал их будущее величие». Арриан упомянул показания, которые он взял у Ариста из Саламина и Асклепиада. Тем не менее Арриан уточняет, что он считает этот анекдот маловероятным, так как–де у Рима нет оснований заискивать перед царем, которого он ни в коем случае не боялся. По его словам, ни один историк не упоминает об этом посольстве. Плиний же доводит до нашего сведения существование этой традиции у Клитарха. Последний упоминает только отправку посольства к Александру (Clitarque, FGrH 137 F 31 apud Pliny, NH. 3, 57). Тит Ливий сообщает о традиции, согласно которой римляне признали величие Александра, но он считает ее не заслуживающей доверия и явно антиримской (IX, 18, 6). Хумм отметил, что Ливий противоречит себе, когда утверждает, что римляне IV века не слышали об Александре, так как он упоминает некоего Л. Папирия Курсора, которого его современники назначили, чтобы противостоять Александру, если тот решит заняться Италией после подчинения Азии (Tite–Live, IX, 16, 19).
Пассаж Мемнона вторит Страбону, который упоминает о посольстве, отправленном Александром в Рим с жалобой на «жителей Антия, которые владели кораблями и занимались пиратством вместе с тирренами», в результате чего «римляне прекратили эту деятельность» (Strabon, V, 3, 5).
Янке считает, что слова Александра в версии Мемнона странно напоминают слова, которые приписываются ему псевдо-Каллисфеном в другом месте: «или будьте лучшими, или платите дань лучшим». Александр, прибывший в Африку, сказал так жителям, просившим его свергнуть римлян.
По мнению Янке, пассаж Мемнона является результатом путаницы между двумя событиями. Первое — это римское посольство, которое якобы было отправлено к Александру в 324-3 году. Версия гераклейского историка помещает это посольство в 334 году, то есть после перехода Александра в Азию, что Янке считает невозможным. Так что Мемнон перепутал контакты, установленные в 335-334 году с римлянами с целью остановить пиратство, с римским посольством, отправленным в Вавилон в 323 году.
στέφανον χρυσοῦν ἀπὸ ἱκανῶν ταλάντων Ῥωμαῖοι ἐξέπεμψαν:
В армянском варианте «Романа об Александре» упоминается дар золотого венка от римлян: «римские стратеги отправили своего представителя Марка Эммелия с венком Арамазда (Зевса) Капитолийского, сделанного из золота и жемчуга, чтобы сказать ему: «мы тоже, следуя обычаям Александра, венчаем тебя золотым венком стоимостью в 100 литр». Повествование Мемнона об этом контакте между Александром и римлянами не льстит последним. Действительно, по словам гераклейского историка, Александр предоставил им на выбор или победить его, если они считают, что они способны победить, или подчиниться более сильному, чем они. Поэтому тот факт, что римляне отправили македонскому царю золотой венок, представляется как акт подчинения, которым они признавали величие правителя. Так и в республиканские времена, как отмечает Ярроу, народы признавали силу Рима и посылали ему золотые дары, чтобы признать римское величие и сохранить свою автономию. Подробности, с которыми сообщается этот эпизод, свидетельствуют о том, что Фотий счел нужным не сокращать его, в отличие от других событий, упомянутых в этом отступлении о Риме.
По мнению Хумма, источники выделяют в римско–македонских отношениях две фазы. Первый контакт был инициирован Александром, который, когда он собирался вторгнуться в Азию, хотел успокоить Европу. Так, он просил римлян взять на себя ответственность за пиратство. Хумм считает, что первое римское посольство было отправлено в 334 году с поручением доставить Александру золотой венок, чтобы обозначить доброжелательность к нему и факт уничтожения антиатского флота. Другой контакт касается отправки римской делегации в то время, когда царь принимал западные посольства, вероятно, в 324 и 323 гг. Римляне должны были получить благосклонность нового азиатского владыки, который по слухам собирался вторгнуться в Европу. Со своей стороны, я считаю более вероятным разместить пожертвование венка во второе посольство.
Мемнон имеет много общего с различными версиями, представленными выше. Основываясь на сходстве между псевдо-Каллисфеном и Мемноном, А. Аусфельд предполагает, что оба автора, вероятно, черпали из одного источника, в то время как Р. Меркельбах считает, что Мемнон использовал «Роман об Александре». Это последнее предположение отвергается Кроллем и Янке. По мнению Мемнона, он вряд ли консультировался с другим источником помимо того, который он использует для своего отступления о Риме. Со своей стороны, мы не должны исключать возможности того, что для этой части истории Гераклеи Мемнон консультировался с вторичными источниками. Янке предполагает, что Мемнон был знаком с римской историей, написанной на греческом языке, и упоминает автора II века до н. э. Ацилия, который, как утверждается, способствовал построению римской историографии. Этот Г. Ацилий был затем переведен на латинский язык неким Клавдием Квадригарием и затем использована Титом Ливием (XXV, 39, 11; XXXV, 14, 1).
Янке не отвергает гипотезу, что Мемнон использовал враждебный Риму источник. Кстати, ее предпочитает Дьюк, который, учитывая нюансы между Аррианом и Мемноном и враждебные высказывания Тита Ливия, считает, что гераклейский историк должен был использовать для своего рассказа о римских делах греческий источник, но последний, по всей вероятности, зависел от предания, отличающегося от традиции, что именно Рим вступил в контакт с Александром.
Как справедливо отметил Фейлаттр, Мемнон, возможно, сообщает о традиции, на которую ссылались «греки», о которых, по его мнению, жестко судил Ливий. Здесь выдвигаются имена Тимагена Александрийского (FGrH 88 T 8 и 9) и Метродора Скепсийского. С другой стороны, предположение Хумма о том, что среди этих греков был Мемнон, не убеждает меня, поскольку мне кажется, что историк жил во II веке нашей эры.
Этот отрывок вызывает множество вопросов. Со своей стороны, на основе имеющихся в нашем распоряжении элементов трудно утверждать, что Мемнон использовал один из вышеупомянутых источников. На самом деле, его версия имеет сходство с различными параллельными источниками, но одной точки сравнения недостаточно, по моему мнению, для того, чтобы принять решение.
По мнению Янке, эти несогласующиеся источники только ослабляют ценность данных Мемнона в этом пассаже. Вполне вероятно, что часть его рассказа имеет доказанные элементы, но он также, по–видимому, в значительной степени зависит от антиримской пропаганды. Хумм прекрасно резюмирует молчание римских источников о существовании дипломатических контактов: «за молчанием или полусловами Тита Ливия и с ним всей римской анналистической традиции разве не стоит политическая и дипломатическая реальность, которую римская историография более или менее сознательно стремилась скрыть, чтобы сохранить национальную гордость Рима?» Иными словами, не оказались ли современные Александру римляне в политической или дипломатической ситуации неполноценности, подчиненности или страха перед македонской монархией, несовместимыми с величием римского народа с тех пор, как он стал владеть миром?
И наоборот, для историка вроде Мемнона, который, по моему мнению, стремится напомнить римлянам, что доминирующие державы не вечны, этот эпизод был возможностью напомнить им о прошлом могуществе греков. Правда, версия Мемнона в этом эпизоде объединяет все враждебные Риму элементы: агрессивное письмо Александра и подчинение римлян, которые, отправив венок, признавали его величие, но выражали страх перед этим завоевателем. Он подчеркивает подчинение римлян, поставив этот первый контакт в 334 году, то есть в то время, когда Александр еще не победил персов.
καὶ ὡς πρὸς Ταραντίνους καὶ Πύρρον τὸν Ἠπειρώτην συμμαχοῦντα τούτοις ἐπολέμησαν, καὶ τὰ μὲν παθόντες, τὰ δὲ κακῶς τοὺς πολεμίους διαθέμενοι Ταραντίνους μὲν ὑπηγάγοντο, Πύρρον δὲ τῶν τῆς Ἰταλίας ἀπήλασαν:
По мнению Ярроу, целью Мемнона не является восхваление власти Рима, поскольку он подчеркивает неудачи римлян во время войны с тарентинцами и Пирром. Однако очевидно, что эта местная история направлена больше на то, чтобы выпячивать Гераклею, а не Рим. Мемнон, который никогда не упускает возможности подчеркнуть храбрость гераклеотов, неоднократно упоминал о трудностях, с которыми сталкивались его соотечественники во время конфронтаций (см. 9.5; 32.2). В 281 году Рим угрожал тарентинцам, как и луканам и самнитам, и те попросили помощи у Пирра, царя Эпира. Последний перешел в Италию и дважды победил римлян: при Гераклее на Сирисе в мае 280 и при Аускуле в Апулии в 279 году (Плутарх, Пирр, 21). Между 278 и 276 гг. он завоевал часть Сицилии и вернулся в Италию осенью 276 г. Он был побежден при Беневенте консулом Манием Курием Дентатом (Плутарх, Пирр, 22-25) в 275 году. Как указывает Анри, у Мемнона сперва был подчинен Тарент, а затем Пирр изгнан из Италии. Однако, в действительности тарентинцы были подчинены после ухода Пирра в 272 году.

Ὅσα τε πρὸς Καρχηδονίους καὶ Ἀννίβαν Ῥωμαίοις ἐπράχθη, καὶ ὅσα πρὸς Ἴβηρας ἄλλοις τε καὶ Σκιπίωνι κατωρθώθη, καὶ ὡς παρὰ τῶν Ἰβήρων βασιλεὺς ψηφισθεὶς οὐκ ἐδέξατο, ὅπως τε καταπολεμηθεὶς ἔφυγεν Ἀννίβας.

И все, что было совершено римлянами против карфагенян и Ганнибала, и все успехи в войнах против иберов и других полководцев и Сципиона, и как последний, избранный иберами царем, не принял царской власти; и как, встретив сильное сопротивление, Ганнибал вынужден был бежать.

ὅσα τε πρὸς Καρχηδονίους καὶ Ἀννίβαν Ῥωμαίοις ἐπράχθη:
Фотий кратко резюмирует рассказ Мемнона о второй пунической войне (218-202 гг.), начатой по инициативе карфагенян, которые хотели взять реванш.
καὶ ὅσα πρὸς Ἴβηρας ἄλλοις τε καὶ Σκιπίωνι κατωρθώθη:
Сципион находился в Испании между 218 и 206 гг., когда он воевал с карфагенянами, возглавляемыми Гасдрубалом и Магоном, братьями Ганнибала. Как отмечает Янке, краткое повествование Мемнона о второй пунической войне сосредоточено на операциях в Испании, в то время как самая важная битва произошла в Африке. Янке считает, что эта часть вводила Сципиона, и вполне вероятно, что Фотий удалил события при Заме, сохранив только бегство Ганнибала. По мнению Янке, под римскими вождями Мемнон подразумевает отца Африкана, П. Корнелия Сципиона, с его старшим братом Сп. Корнелием Сципионом, которые нашли смерть в Испании в 211 году.
καὶ ὡς παρὰ τῶν Ἰβήρων βασιλεὺς ψηφισθεὶς οὐκ ἐδέξατο:
После смерти отца и дяди молодой Сципион прибыл в Испанию в 210 г. и два года спустя победил Гасдрубала в битве при Бекуле. По словам Тита Ливия (XXVII, 19, 3-5), Сципион освободил иберийцев и отправил их домой, за что они дали ему титул царя, но тот отказался, считая, что единственным титулом, действительным для римлян, был титул императора, получаемый в награду от солдат (см. Polybe, X, 40, 1-6; Dion Cassius, XVI, FR.57; Silius Italicus, XVI, 279-280). Янке считает, что для патриарха этот эпизод был интереснее битвы при Заме.
ὅπως τε καταπολεμηθεὶς ἔφυγεν Ἀννίβας:
Из текста можно понять, что Ганнибал бежал из Испании, хотя отрывок, безусловно, относится к поражению Ганнибала в битве при Заме в 202 году, в результате которого Ганнибал в конце концов бежал в Азию.

Καὶ ὡς πέραν τοῦ Ἰονίου Ῥωμαῖοι διέβησαν· καὶ ὡς Περσεὺς ὁ Φιλίππου τὴν Μακεδόνων ἀρχὴν ἐκδεξάμενος, καὶ τὰς συνθήκας τὰς πρὸς τὸν αὐτοῦ πατέρα Ῥωμαίοις γεγενημένας νεότητι κινῶν, κατεπολεμήθη, Παύλου τὸ κατ´ αὐτὸν ἀναστήσαντος τρόπαιον.

И как римляне переправились за Ионийский залив; и как Персей, сын Филиппа, унаследовав царство македонян и, нарушив по молодости договоры, бывшие у римлян с его отцом, вынужден был воевать с ними, в результате чего Павел воздвиг за победу над ним трофей.

Этот фрагмент относится к группе отрывков, которые представляют собой отступление об истории Рима. Мемнон впервые представляет события, которые способствовали превращению римлян в доминирующую силу на Западе, а затем, начиная с фрагмента 18.6, он интересуется их участием в делах Малой Азии.
καὶ ὡς πέραν τοῦ Ἰονίου Ῥωμαῖοι διέβησαν:
Если здесь не говорится о высадке римлян в Иллирии в 229 г., то несомненно, речь тут идет о 219 г., когда Рим окончательно обосновался в Иллирии, вытеснив Деметрия Фаросского (Полибий, IV, 37) в рамках войны союзников (которых собрал Антигон Досон, в том числе этолийцев). Иллирийцы были обвинены Римом в том, что они посылали пиратов против италийских торговцев. В следующем 228 году Рим лишил царицу Тевту почти всей Иллирии и наложил на нее дань (Полибий, II, 11-23).
καὶ ὡς Περσεὺς ὁ Φιλίππου τὴν Μακεδόνων ἀρχὴν ἐκδεξάμενος:
Филипп V, сын Досона, стал царем в 221 году (Полибий, II, 70). Македонский царь сражался с Римом во время двух войн. Первая (215-205) закончилась с миром, подписанным в 205 году в Фенике, в Эпире (Tite–Live, XXIX, 12), после чего римляне окончательно ступили в Иллирию. Вторая Македонская война (200 - 196 гг.) закончилась поражением Филиппа при Киноскефалах от Фламинина в июне 197 года (Polybe, XVIII, 18-27; Tite–Live, XXXIII, 6-10; Plutarque, Flam. 7-8). В конце концов, Филипп попросил мира, и сенат заставил царя очистить свои греческие владения как в Азии, так и в Европе (Polybe, XVIII, 33; 44; Tite–Live, XXXIII, 11-13; 24). На Истмийских играх в Коринфе Фламинин провозглашает свободу греков и их автономию (Polybe, XVIII, 46; ср. Tite–Live, XXXIII, 32-33).
καὶ τὰς συνθήκας τὰς πρὸς τὸν αὐτοῦ πατέρα Ῥωμαίοις γεγενημένας νεότητι κινῶν:
Персей сменил своего отца в 179 году и также вел борьбу против Рима во время третьей македонской войны 171-167 гг. Его действия и особенно его намерения осуждались Евменом II, который усмотрел в его действиях антиримский акт. Действительно, Персей расширил свое влияние на Грецию, заключил брачные союзы с Селевком IV и Прусием II, женившись на дочери первого и предложив сестру в жены вифинянину. Увеличивая свое влияние на Грецию и объединяясь с азиатскими правителями, которые были врагами Пергама, он мог лишь усилить беспокойство Рима, который видел в его действиях больше, чем нарушение договора, угрозу территориального порядка, который он создал и который мог быть расстроен ростом македонского влияния.
κατεπολεμήθη, Παύλου τὸ κατ’ αὐτὸν ἀναστήσαντος τρόπαιον:
Мемнон ссылается на битву при Пидне 22 июня 168 года (Tite–Live, XLIV, 41-42; Plutarque, Paul–Émile, 14-23), в ходе которой Персей был разбит консулом Павлом Эмилием, которому была доверена война в Македонии (Tite–Live, XLIV, 30).

Ὅπως τε πρὸς ἀντίοχον τὸν συρίας καὶ κομαγήνης καὶ ἰουδαίας βασιλέα δυσὶ μάχαις νικήσαντες τῆς εὐρώπης ἐξέβαλον.

И как они, победив в двух битвах Антиоха, царя Сирии, Коммагены и Иудеи, изгнали его из Европы.

ὅπως τε πρὸς Ἀντίοχον τὸν Συρίας καὶ Κομμαγηνῆς καὶ Ἰουδαίας βασιλέα δυσὶ μάχαις νικήσαντες τῆς Εὐρώπης ἐξέβαλον:
Мемнон перечисляет три региона, над которыми господствовал Антиох III. Селевкиды стали называться царями Сирии после Апамеи, когда Антиох III потерял свои малоазиатские владения. Удивительно, однако, что в F 10. 9 Мемнон не упоминает Сирию среди регионов, которыми до сих пор владел Антиох III, но вмешательство Фотия, вероятно, объясняет эту странность.
Ссылка на Иудею может быть понятна из восстаний, произошедших там во время правления Антиоха IV, и из репрессивного способа прекращения этих движений. Кстати, Антиох в еврейской традиции сильно осуждался. Упоминание о Коммагене требует большего внимания. Возможно, это связано с восстанием Птолемея, который в 162 году после смерти Антиоха V провозгласил себя царем. Поэтому с точки зрения Мемнона или его источника, возможно, было необходимо уточнить, что во время правления Антиоха IV Коммагена по–прежнему является частью селевкидского царства. По мнению Янке, упоминание этих двух стран, вероятно, подчеркивает интерес Мемнона или его источника. Он напоминает, что в I веке нашей эры произошло восстание евреев и осада Иерусалима в 70 году Титом и что через два года после того, как последний царь Коммагены из династии Оронтидов, Антиох IV Епифан был изгнан наместником Л. Цезеннием Петом, в результате чего страна будет интегрирована в провинцию Сирия. По мнению Янке, это, вероятно, может пролить свет на контекст Мемнона, даже если этот элемент не является определяющим для утверждения, что Мемнон жил в I веке н. э.

18.6-10: Первые знаки дружбы между Римом и Гераклеей

В F 18.6-10 представляются установление теплых отношений между Римом и Гераклеей, включая их «дружбу», дипломатическое вмешательство Гераклеи в конфликт между Римом и Антиохом, прекращение войны между последними и новая организация Малой Азии.

Τὰ μὲν οὖν περὶ τῆς Ῥωμαϊκῆς ἀρχῆς μέχρι τοῦδε δίεισιν ὁ συγγραφεύς· ἀναλαβὼν δὲ γράφει ὅπως Ἡρακλεῶται διαπρεσβευσάμενοι πρὸς τοὺς τῶν Ῥωμαίων στρατηγοὺς ἐπὶ τὴν Ἀσίαν διαβεβηκότας, ἀσμένως τε ἀπεδέχθησαν καὶ ἐπιστολῆς φιλοφρονούμενοι ἔτυχον, Ποπλίου Αἰμιλίου ταύτην ἀποστείλαντος, ἐν ᾗ φιλίαν τε πρὸς αὐτοὺς τῆς συγκλήτου βουλῆς ὑπισχνεῖτο, καὶ τὰ ἄλλα προνοίας τε καὶ ἐπιμελείας, ἐπειδάν τινος αὐτῶν δέοιντο, μηδεμιᾶς ὑστερεῖσθαι.

Это вот относительно Римской державы до сих пор излагает писатель. Вернувшись же к предмету повествования, он описывает, как гераклеоты, отправившиеся посольством к стратегам римлян, переправившимся в Азию, были хорошо приняты и получили письмо, которое послал Публий Эмилий и в котором он заверял их в дружественном отношении к ним сената, а также, что и «остальных делах они не будут лишены ни опеки, ни заботы, когда им что–либо понадобится.

Τὰ μὲν οὖν περὶ τῆς Ῥωμαϊκῆς ἀρχῆς μέχρι τοῦδε δίεισιν ὁ συγγραφεύς· ἀναλαβὼν δὲ γράφει ὅπως Ἡρακλεῶται διαπρεσβευσάμενοι πρὸς τοὺς τῶν Ῥωμαίων στρατηγοὺς ἐπὶ τὴν Ἀσίαν διαβεβηκότας:
Мемнон, безусловно, сообщает о переходе в Азию в 190 году римской армии под командованием консула Луция Корнелия Сципиона, в сопровождении своего брата, Африкана, для борьбы с Антиохом III (Tite–Live, XXXVII, 1-7; Polybe, XXI, 2-4; Justin, XXX, 7, 1-2). Однако это может быть переход римлян в Азию в 202 году в рамках второй македонской войны (Polybe, XVI, 24; Tite–Live, XXXI, 2).
ἀσμένως τε ἀπεδέχθησαν καὶ ἐπιστολῆς φιλοφρονούμενοι ἔτυχον, Ποπλίου † Αἰμιλίου ταύτην ἀποστείλαντος, ἐν ᾗ φιλίαν τε πρὸς αὐτοὺς τῆς συγκλήτου βουλῆς ὑπισχνεῖτο, καὶ τὰ ἄλλα προνοίας τε καὶ ἐπιμελείας, ἐπειδάν τινος αὐτῶν δέοιντο μηδεμιᾶς ὑστερεῖσθαι:
Ни в одном другом источнике нет персонажа по имени Публий Эмилий. Были Л. Эмилий Регилл, командующий римским флотом в Эгейском море в 190 г., и Л. Эмилий Скавр, офицер Регилла, стоявший с кораблями в Геллеспонте (Tite–Live, XXXVII, 31, 6). Также возможно, что Фотий смешал информацию о Павле Эмилии, который является частью Эмилиев и Публия Корнелия Сципиона. Однако F 18.4 упоминает победителя при Пидне только под когноменом Παύλου. Мэттингли предполагает, что Гераклея могла последовать примеру Колофона и обратилась сначала к Л. Эмилию Региллу, командующему римским флотом на Самосе, а затем после битвы при Мионнесе, обратилась затем к Сципионам (Tite–Live, XXXVII, 26, 5-11). Следовательно, Публий в этом фрагменте перепутан Мемноном или Фотием с Публием Сципионом, упомянутым в следующем фрагменте, чей преномен упоминается только в F 18.8.
Согласно Мэттингли, Мемнон сообщает о том, что Гераклея поддержала римлян в войне против Антиоха, а затем пыталась играть роль посредника между двумя сторонами до битвы при Магнесии. По мнению этих ученых, его заслуги были признаны в письме Публия Эмилия и в письмах двух Сципионов. Однако, на мой взгляд, этот анализ создает проблему, поскольку письмо этого (П.) Эмилия не связано с посредничеством Гераклеи между римлянами и Антиохом. Безусловно, этот фрагмент указывает на переправу римлян, интерпретируемую как произошедшую в 190 году, и предшествует рассказу о вмешательстве Гераклеи в переговоры с селевкидским царем. Но здесь Мемнон сообщает лишь: «его внимательная забота не подведет их, когда они будут в ней нуждаться». Слово «забота» подразумевает, на мой взгляд, что письмо не относится к предложению Гераклеи ходатайствовать за римлян перед Антиохом. Мне кажется, что гераклеоты оказались в критической ситуации, им угрожали враги, и они сообщили об этом генералам, которые успокоили город. Там нет упоминания о военной помощи, которая могла бы быть предоставлена городу, но упоминается только о «внимательной заботе».
Кто мог быть врагом гераклеотов в этот период? Прусия I, который захватил их территории в прошлом и окружил их? Антиох III, который одновременно угрожал Колофону, который искал заступничества у Л. Эмилия, чтобы предотвратить царские атаки (Tite–Live, XXXVII, 26, 5-11)? Это могли быть и галаты, которые, согласно Мемнону, пытались осадить город до прибытия римлян в Азию (F 20). Город, беспокоясь о возможном нападении, сообщил об этом римлянам, которые успокоили гераклеотов в этом письме П. Эмилия. Мы знаем, что в 189 году Манлий Вульсон был отправлен в Азию и провел кампанию против галатов. Следует ли пересмотреть весь этот отрывок и признать, что контакты с римскими генералами, упомянутыми здесь, не связаны с войной против Антиоха, но что речь идет о поручителях, сопровождающих Манлия Вульсона в Азии в 189 году. Однако в этом случае этот П. Эмилий становится еще более неясным, и Мэттингли отвергает эту интерпретацию. Но мы можем признать, что римляне еще в 190 году знали об этой кельтской угрозе. Возможно, они планировали вмешаться против галатов, когда война с Антиохом закончится, и они обещали сделать все возможное, чтобы защитить Гераклею и азиатские города от нового нападения кельтских племен.
Как бы ни толковался этот отрывок, я по–прежнему убеждена в том, что он не связан с посреднической ролью, которую Мемнон приписывает Гераклее в следующем фрагменте, но что он ссылается на первые контакты между Римом и Гераклеей, поскольку город потерял свое величие и пытается встать под защиту новой державы.

Ὕστερον δὲ καὶ πρὸς Κορνήλιον Σκιπίωνα τὸν τὴν Λιβύην Ῥωμαίοις κτησάμενον, διαπέμπουσι πρεσβείαν, τὴν ὡμολογημένην φιλίαν ἐπικυροῦντες.

Впоследствии они отправляли посольство, чтобы подтвердить свою дружбу, о которой было соглашение, и к Корнелию Сципиону, который приобрел для римлян Ливию.

Это Публий Корнелий Сципион Африканский. По мнению Уилла, брат консула уехал на время в Элею из–за плохого состояния здоровья и там он и принял посольство от гераклеотов. Тот факт, что город обратился к победителю при Заме, свидетельствует о том, что он превосходил известностью своего брата и консула Л. Корнелия Сципиона.

Μετὰ ταῦτα δὲ πάλιν πρὸς τὸν αὐτὸν διαπρεσβεύονται, διαλλάττειν πρὸς Ῥωμαίους ἀξιοῦντες τὸν βασιλέα Ἀντίοχον· καὶ ψήφισμα πρὸς αὐτὸν ἔγραψαν, παραινοῦντες αὐτὸν τὴν πρὸς Ῥωμαίους διαλύσασθαι ἔχθραν. Ὁ δὲ Κορνήλιος Σκιπίων ἀντεπιστέλλων τοῖς Ἡρακλεώταις ἐπιγράφει οὕτω· «Σκιπίων στρατηγός, ἀνθύπατος Ῥωμαίων, Ἡρακλεωτῶν τῇ βουλῇ καὶ τῷ δήμῳ χαίρειν,» ἐν ταύτῃ τήν τε πρὸς αὐτοὺς εὔνοιαν ἐπιβεβαιῶν, καὶ ὡς διαλύσαιντο Ῥωμαῖοι τὴν πρὸς Ἀντίοχον μάχην. Τὰ αὐτὰ δὲ Λευκίῳ Πόπλιος Κορνήλιος Σκιπίων ὁ ἀδελφὸς καὶ στρατηγὸς τοῦ ναυτικοῦ τοῖς Ἡρακλεώταις διαπρεσβευσαμένοις ἀντέγραψε.

Затем снова отправляли к нему послов, стремясь расположить римлян к царю Антиоху; а к последнему написали псефисму, убеждая его прекратить вражду с римлянами. Отвечая гераклеотам, Корнелий Сципион пишет так: «Сципион, стратег–проконсул римлян, буле и демосу гераклеотов — привет». В этом письме он подтвердил расположение к ним и сообщил, каким образом римляне выиграли битву с Антиохом. То же самое, что и Луций, ответил гераклеотам, приславшим послов, Публий Корнелий Сципион, брат его и стратег флота.

μετὰ ταῦτα δὲ πάλιν πρὸς τὸν αὐτὸν διαπρεσβεύονται:
Этот отрывок ошибочен и, несомненно, является результатом неудачного вмешательства Фотия в работу Мемнона, когда он до крайности сжимает эту часть повествования. На самом деле, понятно, что «ему же» относится к Публию Корнелию Сципиону, упомянутому в F 18.7. Но в следующем предложении кажется, что гераклеотам отвечает Луций Корнелий Сципион Азиатский, поскольку Мемнон пишет: «То же самое, что и Луций, ответил гераклеотам, приславшим послов, Публий Корнелий Сципион, брат его и стратег флота». Вполне вероятно, что именно Фотий, суммируя этот отрывок, перепутал двух Сципионов (потому что Луций не тот, кто победил карфагенян в Африке), или он удалил информацию, которая представила Луция Корнелия Сципиона, автора первого письма. Поэтому можно было бы представить, что Гераклея вступила в контакт с Публием Корнелием Сципионом, когда он был в Греции в 191 г., и что она впоследствии отправила ему посольство, когда он перешел в Азию со своим братом Луцием Корнелием Сципионом в 190 г. В то же время, или позже, Гераклея, как сообщается, направила делегацию к Луцию Корнелию Сципиону, консулу в 190 г., о которой Мемнон не упоминает. Луций, проконсул в 189 г. отвечает гераклеотам и вскоре следом его брат Публий формулирует идентичный ответ.
διαλλάττειν πρὸς Ῥωμαίους ἀξιοῦντες τὸν βασιλέα Ἀντίοχον:
Конфликт между Антиохом и Римом продолжается с 197 года, когда Фламинин победил Филиппа в Фессалии. Антиох III захватил Эфес и птолемеевские владения в Киликии и Памфилии. Смирна и Лампсак написали в сенат, испрашивая себе свободу. Антиох прогрессирует в Геллеспонте. Сенат приказал Антиоху отказаться от греческих городов Азии и не проникать в Европу (Polybe, XVIII, 47; 50-52; Tite–Live, XXXIII, 39-40), на что селевкидский царь ответил, что не благодаря римлянам, а только вследствие его великодушия города Азии сохранят свою свободу. Конфликт принял новый оборот, когда в конце 195 года Ганнибал бежал ко двору Антиоха III (Tite–Live, XXXIII, 45-49; XXXIV, 60). Подталкиваемый карфагенянином (Tite–Live, XXXV, 12-20), Антиох решил пересечь Эгейское море. В 191 году до нашей эры Антиох был побежден консулом Манием Ацилием Глабрионом при Фермопилах в Фессалии. Антиох вернулся в Азию (Tite–Live, XXXVI, 13-21; Polybe, XX, 8, 6).
καὶ ψήφισμα πρὸς αὐτὸν ἔγραψαν, παραινοῦντες αὐτὸν τὴν πρὸς Ῥωμαίους διαλύσασθαι ἔχθαν:
Описание добрых чувств римлян к Гераклее и теплый прием, который они оказали гераклейским послам, а также участие города в переговорах с Антиохом, безусловно, преувеличены. Этот отрывок, в котором упоминается псефисма, кажется подозрительным. Как бы гераклеоты вступили в контакт с Антиохом III, чьи предки, насколько известно, поддерживали враждебные отношения с Гераклеей? Можно подчеркнуть готовность Мемнона создать хороший имидж Гераклеи. Тем не менее, нельзя полностью отвергать рассказ Мемнона. Факт, что история Мемнона не подтверждается другими источниками, вовсе не позволяет игнорировать ее. Действительно, труд гераклейского историка и других краеведов в целом уже не будет иметь никакого значения.
По мнению Мэттингли, Гераклея на Понте не могла, учитывая ее географическое положение, представлять какой–либо интерес для Сципионов. С другой стороны, Корнелий Сципион в то время не был против посредничества в делах с Антиохом, потому что его сын был пленником селевкидского царя. Он увидел бы в демарше Гераклеи в лучшем случае положительный результат для своих интересов, а в худшем случае провал города не имел бы последствий.
ὁ δὲ Κορνήλιος Σκιπίων ἀντεπιστέλλων τοῖς Ἡρακλεώταις, ἐπιγράφει οὕτω· «Σκιπίων στρατηγός, ἀνθύπατος Ῥωμαίων, Ἡρακλεωτῶν τῇ βουλῇ καὶ τῷ δήμῳ χαίρειν»:
Луций Корнелий Сципион представляет себя «стратегом и проконсулом». Однако в 190 году он был консулом, и указание Мемнона помещает это письмо в 189 году. Дмитриев считает, что посольства в F 18. 7-8, вероятно, были приняты Сципионами одновременно с посольствами, направленными городами Малой Азии, в том числе Колофоном и Гераклеей на Латме в 190/189 году. Поэтому следует предположить, что многие посольства, упомянутые Мемноном, отправлялись в течение более длительного периода времени, чем кажется. Первые, возможно, вступили в контакт с Сципионами еще в 190 году, но Сципионы написали Гераклее только в 189 году.
Существование писем Сципионов Гераклее на Понте было поставлено под сомнение, поскольку этот документ подтвержден эпиграфией для Колофона и Гераклеи на Латме, а не для Гераклеи на Понте. Поэтому было заявлено, что Мемнон перепутал два одноименных города. Однако Сципионы вполне могли посылать различные письма этого рода, и факт, что город с тем же названием получил одно из них, не исключает, по моему мнению, что Гераклея на Понте также могла получить письмо от обоих братьев. Кроме того, римские генералы, возможно, не писали личное письмо каждому из этих городов и, конечно же, использовали обычные формулы, которые содержатся в двух письмах, отправленных соответственно в Гераклею на Латме и в Гераклею на Понте.
ἐν ταύτῃ τήν τε πρὸς αὐτοὺς εὔνοιαν ἐπιβεβαιῶν:
Мемнон воспроизводит здесь не письмо, а его содержание. В письме Гераклее на Латме фраза «благосклонно настроенные ко всем эллинам» звучит совсем как у Мемнона, за исключением того, что Гераклею на Латме они заверяют в «своей доброжелательности по отношению ко всем эллинов», а Гераклею на Понте оба брата убеждают в своей благосклонности к городу. Здесь у нас могут быть свидетельства того, что Мемнон или его источник изменили их содержание, чтобы подчеркнуть особые отношения Гераклеи с римскими генералами, не видя в этом доказательств того, что эти письма никогда не отправлялись.
Гераклея, возможно, так же как Гераклея на Латме и Колофон стремилась убедиться, что римляне после окончания войны признали бы ее свободу. В этой связи случай Гераклеи на Латме, изученный Бароновски и Феррари, должен привлечь наше внимание, поскольку письмо, направленное обоими Сципионами этому городу, либо представляет собой однотипное послание, адресованное Гераклее на Понте, либо выявляет путаницу Мемнона (или его источника, или Фотия?) с другим городом с тем же именем. По словам Бароновски, Гераклея на Латме стала подданной Антиоха в 191/190 году, возможно, даже в более ранние сроки. Свобода (ἐλευθερία) Гераклеи была гарантирована Сципионами, когда она сдалась им перед битвой при Магнесии. Бароновски принимает ту же хронологию, что и Феррари, и поэтому ставит капитуляцию Гераклеи до Магнесии. Возможно, там стоит увидеть параллель с Гераклеей на Понте, которая, согласно изложению Мемнона, связалась с двумя римскими генералами до окончания войны с Антиохом.
По мнению Бароновски, Апамейский мир регулирует статус региона, который ранее находился под властью Антиоха III, и в частности определяет статусы греческих городов. Большинство из них были переданы родосцам и пергамскому царю Евмену II, главным союзникам Рима на востоке. Из Тита Ливия (Tite–Live XXXVII, 56, 2-6) и Полибия (XXI, 24, 7-8 = Tite–Live XXXVII, 55, 56) Бароновски вывел, что Родос и Пергам получили под себя народы, которые были подчинены Антиоху III. Однако, согласно Ливию (XXXVII, 56, 2, 6), некоторые из них являются исключениями, поскольку они не входили в эти пожертвования. Эти города были «свободны» до битвы при Магнесии. Бароновски считает, что слово «свобода» подразумевает, что эти города независимы от Антиоха, и поэтому их не следует рассматривать как часть селевкидского царства. В отличие от этих городов, те, кто были подвластны царю до его поражения, попали в зависимость от Родоса или Евмена. Другой момент, обсуждаемый Бароновски, это упоминание у Полибия (XXI, 24, 8) и Ливия (XXXVII, 55, 6) городов, которые платили дань Антиоху. Согласно первому, «только в случае тех (NB: греческих городов), которые зависели от Антиоха, дань должна быть снята/отменена?, тогда как согласно Ливию «среди других городов Азии, которые были зависимы от Аттала, должны были платить дань Евмену, а те, которые были зависимы от Антиоха, стали бы свободными и независимыми. Бароновски удивлен, что ничего не говорится о свободе греческих городов, помимо вопроса о подати и о том, что «эти общины должны подпадать под общий ряд народов, которые были подчинены Антиоху до битвы при Магнесии». По мнению Бароновски, именно эти города, которые были освобождены от подчинения царю, отправили посольства проконсулу Гн. Манлию Вульсону в 188 г. (Polybe, XXI, 45, 1-2). В связи с постановлением сената, в соответствии с которым древние общины подчинялись Родосу и Пергаму, города должны были дождаться решения Вульсона и десяти уполномоченных на это лиц, которым было поручено решить вопрос об их статусе. Из пассажа Полибия и Тита Ливия (XXXVIII, 39, 7-17) следует, что автономные города, которые платили дань Антиоху до 190 года, но впоследствии провозгласившие себя за Рим, были освобождены от этого обязательства.
При прочтении этого анализа выясняется, что случай с Гераклеей несколько отличается от случая с Гераклеей на Латме, поскольку ничто у Мемнона не указывает на то, что город был подчинен Антиоху III или что он должен был платить ему дань. Он должен был попасть в рамки городов, которые были признаны независимыми и свободными. Кроме того, по словам Мемнона, город принял сторону римлян до поражения Антиоха и вступил в контакт с ними с момента их появления в Азии, что свидетельствует о том, что он был вознагражден освобождением от налогов. Действительно, как отметил Мэттингли, он получил права civitas libera atque immunis, которые, однако, у него отобрали во время третьей Митридатовой войны, когда Гераклею обвинили в присоединении к понтийскому делу, о чем ясно свидетельствует Мемнон в F 27.5.
καὶ ὡς διαλύσαιντο Ῥωμαῖοι τὴν πρὸς Ἀντίοχον μάχην:
Я упоминала ранее, что письмо первого Сципиона, в котором он назвал себя проконсулом, датируется 189 годом. При чтении ответа брата, кажется, что отношения, установленные гераклеотами со Сципионами, имели место во время первых переговоров между римлянами и Антиохом между сентябрем 190 и началом 189 года. Действительно, после двух поражений на море при Сиде в августе 190 г. (Tite–Live, XXXVII, 23-24) и у Мионнеса в сентябре 190 г. (Tite–Live, XXXVII, 26-32; ср. Polybe, XXI, 13), Антиох захотел вступить в переговоры. Он предлагал отдать города Эолиды, Ионии и Европы, Смирну, Александрию в Троаде и уплатить частичную компенсацию за войну. Луций Корнелий Сципион требовал эвакуации вплоть до Тавра, полной компенсации военных расходов Рима (Polybe, XXI, 13-15; Tite–Live, XXXVII, 34-36), на что Антиох не смог согласиться. Следовательно, письмо Сципиона должно было быть помещено в начале 189 года, до азиатской кампании, но в то время, когда он уже не был консулом.
τὰ αὐτὰ δὲ Λευκίῳ Πόπλιος Κορνήλιος Σκιπίων ὁ ἀδελφὸς καὶ στρατηγὸς τοῦ ναυτικοῦ τοῖς Ἡρακλεώταις διαπρεσβευσαμένοις ἀντέγραψε:
Я упоминала в F 18. 6, что Л. Эмилий, который, кажется, был автором первого письма Гераклее, командовал флотом. Путаница с Публием Корнелием кажется неясной из прочтения этого отрывка, где Мемнон представляет Корнелия в качестве командующего флотом. Фотий, безусловно, смешал двух людей, дав Эмилию преномен Сципиона, а Сципиону должность, которую занимал Эмилий.
В случае с Колофоном и Гераклеей на Латме оба брата являются соавторами письма, которое они направляют каждому из этих городов. Однако здесь Мемнон, похоже, упоминает два отдельных письма. Свидетельство ли это того, что эти письма действительно существовали? Несмотря на мои попытки восстановить рамки этого фрагмента, мне кажется, нужно признать, что рассказ Мемнона слишком искажен Фотием, чтобы точно определить хронологию дипломатических контактов между Гераклеей и римлянами. Я хотела бы сохранить важнейшую мысль этих отрывков и признать, что гераклеоты, как и другие греческие города, пытались наладить хорошие отношения с Римом, чью победу они должны были предвидеть. Антиох никогда не был среди друзей города, и Гераклея только выиграла бы, если бы как можно скорее присоединилась к римскому лагерю.

Μετ´ οὐ πολὺ δὲ πάλιν εἰς μάχην Ἀντίοχος Ῥωμαίοις κατέστη, καὶ ἀνὰ κράτος ἡττηθεὶς ἐπὶ συνθήκαις διελύσατο τὴν ἔχθραν, αἳ καὶ τῆς Ἀσίας αὐτὸν ἁπάσης ἀπεῖργον καὶ τοὺς ἐλέφαντας καὶ τῶν νηῶν συναφῃροῦντο τὸν στόλον, τῆς Κομαγήνης αὐτῷ καὶ τῆς Ἰουδαίας εἰς ἀρχὴν ὑπολειπομένων.

Немного спустя Антиох снова вступил в битву с римлянами и, будучи побежден силой, по договору прекратил вражду; этот договор отнял у него всю Азию, лишил его слонов и флота. У него во власти остались Коммагена и Иудея.

μετ’ οὐ πολὺ δὲ πάλιν εἰς μάχην Ἀντίοχος Ῥωμαίοις κατέστη, καὶ ἀνὰ κράτος ἡττηθεὶς:
Антиох был разбит Луцием Корнелием Сципионом при Магнесии на Сипиле в начале 189 года (Tite–Live XXXVII, 37-44). Апамейский договор был заключен между 189 и 188 гг. В Сардах, селевкидской столице в Малой Азии, Сципионы приняли царских представителей: Зевксида, главного стратега анатолийских сатрапий, и Антипатра, двоюродного брата Антиоха. Римские условия были теми же, как и те, которые были выдвинуты Антиоху до битвы при Магнесии (ср. 18.8).
ἐπὶ συνθήκαις διελύσατο τὴν ἔχθαν (…) ἀπεῖργον:
Сообщение Мемнона об условиях договора, безусловно, сокращено Фотием, который сохранил только две статьи. Он сообщает о заключительных статьях, а не о тех, которые обсуждались в Сардах в начале 189 года. Сначала мир был заключен в Риме, прежде чем он будет ратифицирован в Апамее в 188 году (Polybe, XXI, 24, 42-43 Livy, XXXVIII, 38). Полибий, которому следует Ливий, рассказывает историю переговоров в Риме и пишет, что «сенат одобрил соглашения, заключенные Сципионом в Азии, а через несколько дней после его ратификации народом был произведен обмен клятвами». В действительности, клаузулы, обсуждаемые в Сардах, были уточнены и доработаны, о чем свидетельствует Полибий, который транскрибировал текст договора по случаю его второй ратификации в 188 году в Апамее.
αἳ καὶ τῆς Ἀσίας αὐτὸν ἁπάσης:
Слово «Азия»относится к Малой Азии, то есть к областям, ограниченным Тавром, который теперь Антиоху было запрещено пересекать. Регионы Азии были разделены между Евменом II и Родосом (см. Titе–Livе XXXVII, 55, 5-6, XXXVIII, 39). С самого начала переговоров в Сардах от Антиоха потребовали очистить эти азиатские территории. Точно так же от него потребовали отозвать свои гарнизоны в Европе и не вмешиваться туда, о чем Мемнон не упоминает (Аппиан, Сир. 38, 198, Полибий, XXI, 17, 3, Диодор, XXIX, 10; Ливий, XXXVII, 45, 13-14). Отныне граница империи Селевкидов была установлена на Тавре (Полибий, XXI, 42, 4-5, Ливий, XXXVIII, 38, 2-5) и, по мнению Уилла, издатели Тита Ливия видят в реке Галис, хотя рукописи называют неизвестный в Малой Азии Танаис. Согласно Уиллу, исследования, проведенные по этому вопросу, предполагают, что это Каликадн. Действительно, Полибий (XXI, 42, 14), Аппиан (Сир. 39, 201) и Ливий (XXXVIII, 38, 2-5) сообщают, что два мыса, Каликадн и Сарпедон, использовались для обозначения границ селевкидского царства, за которые Антиох не мог зайти. Но Гуковский указывает, что ни у Полибия, ни у Диодора нет пограничной реки, будь то Галис или Танаис. Вопрос заслуживает того, чтобы его поднимали, но его нельзя обсуждать в контексте комментария к Мемнону, поскольку он не упоминает эти границы.
τῆς Κομμαγηνῆς αὐτῷ καὶ τῆς Ἰουδαίας εἰς ἀρχὴν ὑπολειπομένων:
Мемнон — единственный, кто уточнил, что Антиоху принадлежали отныне только Коммагена и Иудея. Но это не совсем так, поскольку, как сообщает Уилл, «недавнее завоевание Келесирии означает, что его центром притяжения является, как и прежде, Сирия в широком смысле этого слова с ее месопотамскими внутренними районами и, в течение некоторого времени, иранскими». Кажется удивительным, что Мемнон не упоминает Сирию, в то время как в F 18.5 он называет Антиоха IV «царем Сирии». Возможно, он считает, что это и так очевидно и что нет необходимости в разъяснениях. Иудея была завоевана в то же время, что и Келесирия, которая была отбита у Лагидов около 202-200 гг.
καὶ τοὺς ἐλέφαντας καὶ τῶν νηῶν συναφῃροῦντο τὸν στόλον:
Вторая клаузула, представленная Мемноном, касается военных аспектов. Антиох должен был вывести свои гарнизоны со всей захваченной у него территории и ограничить свои вооружения. Его флот больше не мог действовать западнее мысов Каликадн и Сарпедон, и любая война, кроме оборонительной, была ему запрещена.
Апамейский договор обязал Антиоха отдать всех своих слонов (Tite–Live, XXXVIII 38, 8-9), которые, согласно Полибию (XXI, 42, 12), были размещены в Апамее. Диодор (XXIX, 11) утверждает, что его слоны были переданы Евмену. Аппиан (Syr. 38, 198) и Диодор (XXIX, 10), в отличие от Полибия и Ливия, являются единственными, которые добавляют это положение о слонах и селевкидском флоте, которое содержится в окончательном договоре во время переговоров в Сардах. По мнению Уилла, либо оба автора ошибаются, либо их информация исходит из «неполибиева источника, возможно, анналиста, не используемого Ливием». По данным Гуковского, слова Аппиана (Сир. 38, 198) и Диодора (XXIX, 10) фактически относятся к слонам и кораблям, участвовавшим в битве против римлян и считавшимися в Сардах военными трофеями. Это были слоны, которые уцелели после битвы при Магнесии, и расквартированные в Апамее–Келенах были переданы Евмену, в то время как находящиеся в Апамее в Сирии отошли к римлянам.
Поэтому это замечание нюансирует высказывания Мемнона, который, кажется, слышал, что весь флот Антиоха был конфискован. Было бы преувеличением представить, что это положение относится к сардийским переговорам и что оно зависит от общего источника Аппиана и Диодора, конкретно одного из анналистов, упомянутых Уиллом? Если мы примем эту гипотезу, то мы должны признать, что Фотий, суммируя Мемнона, смешал два типа условий. Возможно, он первоначально сообщал о положениях, обсуждавшихся в Сардах, а затем принятых в окончательном договоре. Фотий тогда смешал бы переговоры и подписание мира и сообщил бы о военной клаузуле, обсуждаемой в Сардах, а не в Апамее. Это объясняет, почему Мемнон упоминает о конфискации антиохова флота. Из параллельных источников ясно, что царь Антиох сохранил часть своих кораблей. Однако тогда придется допустить, что Фотий не смешал два этапа заключения договора, а просто резюмировал положение, касающееся судов: вместо подробного изложения римских реквизиций он просто сообщает, что флот составлял часть конфискаций, в результате чего создается впечатление, что конфисковали весь военно–морской флот селевкидов, а не только часть.
Часть флота Антиоху пришлось доставить в Рим. По Полибию (Polybe, XXI, 42, 13; Tite–Live, XXXVIII 38, 38, 8-9), он должен был доставить свои длинные корабли и их оборудование, и в будущем ему запрещалось строить более десяти военных кораблей и владеть кораблями более чем с 30 рядами весел. Согласно Аппиану (Syr. 39, 201) антиохов флот был ограничен не десятью, а двенадцатью палубными кораблями и ему разрешалось использовать их в войне против него. Эти свидетельства подрывают высказывания Мемнона, который, кажется, подразумевает, что весь римлянами был захвачен весь селевкидский флот.
В дошедшем до нас описании Мемнона не упоминаются другие параграфы: доставление заложников, запрет на заключение альянсов на западе и на вербовку наемников на западе, возмещение за войну и обязательство снабжать римскую армию в Малой Азии.

Ἡ δὲ τῶν Ἡρακλεωτῶν πόλις πρὸς τοὺς ἐκπεμπομένους παρὰ τῶν Ῥωμαίων τῶν στρατηγῶν διαδόχους τὰ αὐτά τε διεπρεσβεύετο, καὶ ταῖς ὁμοίαις ἀντεδεξιοῦτο εὐνοίαις καὶ φιλοφρονήσεσι. Καὶ τέλος συνθῆκαι προῆλθον Ῥωμαίοις τε καὶ Ἡρακλεώταις, μὴ φίλους εἶναι μόνον ἀλλὰ καὶ συμμάχους ἀλλήλοις, καθ´ ὧν τε καὶ ὑπὲρ ὧν δεηθεῖεν ἑκάτεροι. Καὶ χαλκοῖ πίνακες δύο τὰς ὁμολογίας ἴσους καὶ ὁμοίας ἔφερον· ὧν ὁ μὲν παρὰ Ῥωμαίοις ἐν τῷ κατὰ τὸ Καπητώλιον ἱερῷ τοῦ Διὸς καθηλώθη, ὁ δὲ κατὰ τὴν Ἡράκλειαν καὶ αὐτὸς ἐν τῷ τοῦ Διὸς ἱερῷ.

Подобным же образом город гераклеотов отправлял послов к высланным римлянами преемникам названных выше стратегов и пользовался прежними благосклонностью и расположением. Наконец, возник договор между римлянами и гераклеотами. согласно которому они становились между собой не только друзьями, но и союзниками, против кого и за кого обе стороны сочтут нужным. Текст этого договора, совершенно одинаковый, написан на двух медных досках. Из них одна хранится у римлян в храме Дия на Капитолии, другая же — в Гераклее, опять–таки в храме Дия.

ἡ δὲ τῶν Ἡρακλεωτῶν πόλις πρὸς τοὺς ἐκπεμπομένους παρὰ τῶν Ῥωμαίων τῶν στρατηγῶν διαδόχους τὰ αὐτά τε διεσπρεσβεύετο, καὶ ταῖς ὁμοίαις ἀντεδεξιοῦντο εὐνοίαις καὶ φιλοφρονήσεσι:
Несомненно, гераклейские послы пришли к десяти уполномоченным и проконсулу Манлию Вульсону, которые сменили Сципионов в Азии. Им было поручено устроить Апамейский мир в 188 году, и было естественно, что города потянулись к ним, чтобы узнать судьбу, уготованную им Римом (ср. Tite–Live, XXXVII, 55, 7).
καὶ τέλος συνθῆκαι προῆλθον Ῥωμαίοις τε καὶ Ἡρακλεώταις, μὴ φίλους εἶναι μόνον ἀλλὰ καὶ συμμάχους ἀλλήλοις, καθ’ ὧν τε καὶ ὑπὲρ ὧν δεηθεῖεν ἑκάτεροι:
Описание Мемноном этого договора предполагает, что у двух договаривающихся сторон будут одни и те же друзья и одни и те же враги, и соглашение представляется равным. Этот договор на первый взгляд предполагает, что на основе этого соглашения Рим и Гераклея могут запросить друг у друга военную помощь.
По мнению Феррари, документы, касающиеся договоров, заключенных в условиях равенства между «двумя крайне неравными державами», то есть между всемогущим Римом и менее важным греческим городом, редки. Этот тип союза известен в случае договора между ахейцами и Римом. Но было показано, что, хотя договор, как представляется, был foedus aequum и предполагал взаимную помощь, на самом деле Рим был свободен отклонить призывы от своего союзника.
С другой стороны, надписи указывают на существование договоров, заключенных между Римом и греческими городами, в том числе с Маронеей, Мефимной, Кибирой, Каллатисом. Все эти договоры датируются после 167 года, то есть в то время, когда, по мнению Феррари, «они потеряли всякий смысл» и были скорее «актами доброты или вежливости». Феррари перечисляет различные положения, которые появляются в договоре с Маронеей, который я приведу ниже, чтобы сравнить с положениями, представленными Мемноном в случае Гераклеи:
1) Пункт, устанавливающий дружбу и союз и запрещающий войну между подписантами. 2) Два пункта о нейтралитете, согласно которым каждый из подписантов обязуется не допускать на свою территорию или на те, которые они контролируют, прохода врагов другого подписанта или его подданных и не оказывать им помощи в этой войне ни продовольствием, ни оружием, ни кораблями. 3) Два пункта об оборонительном союзе, в соответствии с которыми каждый из подписантов обязуется спасать другого «по мере необходимости». 4) Пункт, разрешающий любое добавление или исключение, согласованное обеими сторонами. 5) Пункт об опубликовании документа у обеих договаривающихся сторон.
По данным Феррари, в маронейском документе говорится о совершенно равном договоре. Мемнон не сообщает текст договора, но делает его резюме (или Фотий?) и упоминает только три пункта. Тот, который касается оборонительного союза, несколько отличается от маронейского документа, поскольку в нем предполагается, что обе стороны будут оказывать друг другу помощь не «по мере необходимости», а по просьбе соответствующей стороны. Поэтому представляется, что предполагаемый договор между Римом и Гераклеей был составлен на равноправной основе. Феррари считает, что маронейский текст похож на заключенный с ахейцами после Апамеи, но добавляет, что «римско–ахейский договор должен был быть, к сожалению, источником многих недоразумений: ахейцы действительно верили, что они рассчитались с римлянами за возвращение в их конфедерацию Коринфа и Аргоса, объявив войну Антиоху еще до того, как легионы были переведены в Грецию, и они увидели в заключении формально равного договора подтверждение исологии (равноправия) с ними (Polybe, XXIV, 10, 9). Последние вскоре осознали эту ошибку, но было уже поздно, и римско–ахейским отношениям был нанесен серьезный ущерб». Фактически, по мнению Грюна, когда ахейцы попросили поддержки Рима в противостоянии восстанию мессенцев в 183/2 году, в соответствии с ранее заключенным альянсом, они были отвергнуты. Поэтому договор был foedus aequum, предполагающим взаимную помощь. лишь на первый взгляд, но на самом деле Рим был свободен проигнорировать призывы со стороны союзника.
Случай с Маронеей иллюстрирует возрождение этой формы договора после 167 года, когда «время исологии прошло для греков, и казалось бесспорным, что все должны впредь повиноваться римлянам и подчиняться их воле» (Polybe, III, 4,3). По мнению Грюна, после Пидны Рим навязал свою волю востоку, и договоры, заключенные с городами, принявшими официальный союз и взаимную оборону с римлянами, стали бессмысленными. Эти соглашения носят символический характер и должны трактоваться как знаки благосклонности, доброжелательности, «которые не стоили Риму ничего, кроме цены медной скрижали». Грюн о договоре с Гераклеей Понтийской пишет: «Для Гераклеи здесь паблисити, в глазах Рима — простой обмен любезностями».
Дату договора между Римом и Гераклеей трудно определить. Входил ли город в число немногих городов, заключивших союз с Римом после Апамеи или, как в случае с Маронеей, после Пидны? Мемнон помещает его после заключения Апамейского мира, и в этом случае следует предположить, что он датируется тем же периодом, что и договор ахейцев с Римом. Дезидери считает, что договор был заключен после похода Манлия Вульсона в Азию, около 189/188 г. Однако подтвержденных случаев этих соглашений в период 190/188 гг. очень мало.
Грюн считает маловероятным, что этот договор мог быть принят после войны между Римом и Антиохом, и перечисляет различные этапы, которые, согласно Мемнону, привели к заключению этого соглашения. Гераклейский историк упоминает Апамейский мир (18.9), а затем гераклейские посольства к римским официалам в Азии (19. 10), затем он говорит о дружбе и, наконец, о союзе. По мнению Грюна, глагол «отправляли» явно подразумевает несколько посольств, и он считает, что значительный промежуток времени отделяет эти многочисленные обсуждения от заключения договора. Он считает, что это соглашение, вероятно, имело место позже во II веке.
Грюн ссылается на поддержку Гераклеей Рима против Персея в 171 году (Tite–Live, XLII, 56, 6), которая может быть следствием заключения договора о союзе. Согласно Фотию, Мемнон рассказывает историю римского владычества до войны против Персея. Цель этого отступления о Риме состояла в том, чтобы представить нового главного героя в азиатских делах. В этих отрывках у Мемнона соблюдается географическая логика: он сосредотачивается на делах Рима на западе, а затем проявляет интерес к их участию на Востоке. Но не исключено, что заметка о Персее была предназначена не только для того, чтобы выставить победу римлян в Греции. В F 12. 1 он упоминает основание Никомедии, затем делает экскурс о царях Вифинии и, наконец, снова сообщает об основании города Никомедом. Этот пример показывает, что Мемнон возвращается к отправной точке. Итак, возможно, первоначальная цель F 18.6 - 10 состояла в том, чтобы объяснить обстоятельства, при которых Гераклея связала себя с Римом, и причины ее присутствия на его стороне в войне против Персея. Это, конечно, остается чисто гипотетическим, но ясно, что FF 18 - 21 сильно обобщены Фотием, и отсутствие логических нитей между фрагментами, хотя, несомненно, отчасти связано с Мемноном, больше связано, на мой взгляд, с работой патриарха. Последний, похоже, не проявляет большого интереса к экскурсу о Риме, и вполне возможно, что события, описанные в книгах 13 и 14, были для него менее важны.
Несмотря на сформулированные им гипотезы, Грюн пришел к выводу, что нет никаких свидетельств о том, что эта военная помощь от Гераклеи в 171 году была результатом предыдущего союза и что существование договора с Гераклеей было «крайне неправдоподобным». По его мнению, греческие города направляли посольства в сенат или римским генералам, чтобы получить φιλία (amicitia) и συμμαχία (societas). Однако Грюн считает, что титул φίλος καὶ σύμμαχος (друг и союзник) никоим образом не доказывал существования договора, а был прежде всего почетным титулом для обозначения дружеских отношений или просто отсутствия враждебных отношений. Так возможно ли, что Мемнон знал об этих отношениях «друзей и союзников» и интерпретировал их как свидетельство существования договора? Или, проще говоря, он сознательно решил трансформировать историю Гераклеи, придав ей более официальный тон, чтобы подчеркнуть ее важность в международных делах?
καὶ χαλκοῖ πίνακες δύο τὰς ὁμολογίας ἴσους καὶ ὁμοίας ἔφερον· ὧν ὁ μὲν παρὰ Ῥωμαίοις ἐν τῷ κατὰ τὸ Καπιτώλιον ἱερῷ τοῦ Διὸς καθηλώθη, ὁ δὲ κατὰ τὴν Ἡράκλειαν καὶ αὐτὸς ἐν τῷ τοῦ Διὸς ἱερῷ:
Это положение об опубликовании договора соответствует формуле, которую можно найти в этом типе документа, поскольку в нем упоминается храм Зевса в Риме. С другой стороны, как отметил Мэттингли, удивительно, что речь идет о храме Зевса, а не о храме Геракла, боге–покровителе города, который неоднократно упоминается в тексте Мемнона (FF 7.1; 17; 35.8).
В заключение я хотела бы напомнить о различных возражениях, высказанных против существования договора с Гераклеей: 1) Прежде всего, порядок фрагментов считается запутанным, возможно, в результате работы Фотия и это не позволяет нам датировать договор должным образом, предполагая, что он существовал. 2) Упоминание о Публии Эмилии, неизвестном персонаже, свидетельствует о том, что наш историк излагает раздел истории своего города, о котором он знает, впрочем, очень мало. 3) Другой деликатный момент в этой части повествования Мемнона заключается в том, что вмешательство Гераклеи в переговоры между Антиохом и Римом считается более чем маловероятным, по крайней мере преувеличенным Мемноном. 4) Письмо Сципионов Гераклее на самом деле было бы путаницей Мемнона с тем, которое они послали его Гераклее на Латме.
После осады города Коттой гераклеот Бритагор пытался получить статус свободного города у Цезаря. Однако в тексте Мемнона не упоминается о каком–либо возобновлении предыдущего договора. Если бы это было так, я бы предположила, что Мемнон уточнил бы это. В F 40. 4, речь идет только о получении статуса, возможно, дарованного Гераклее после Апамеи и потерянного во время Митридатовой войны. Здесь виден подход любого побежденного города, чье признание libertas зависит только от доброй воли победителя, в данном случае Рима. Если ошибочная информация, переданная текстом Мемнона, является результатом путаницы, представляется более вероятным отнести ее к Фотию, поскольку гераклейский историк должен лучше знать реалии прошлых отношений между его городом и Римом.

19-21: Гераклея, Вифиния, Галаты и Союзническая война

Фрагменты 19, 20 и 21 показывают, как Фотий иногда чрезмерно суммирует Мемнона, так что логика повествования полностью теряется. Правда, обсуждение трех событий, о которых сообщалось в этих пассажах (осада города Прусием I, галатский набег на гераклейскую территорию и союзническая война в Италии), на первый взгляд, мало связано с повествованием предыдущих фрагментов. Прежде чем я начну комментировать эти отрывки, я попытаюсь интерпретировать их структуру.
В рамки событий в первой части мемнонова труда, источником которой определяется Нимфид, было бы заманчиво поместить факты, связанные с Вифинией и галатами, в виде продолжения F 17, хотя Якоби определил здесь источником Мемнона Домиция Каллистрата. Действительно, мне кажется, что Мемнон организует свое повествование по регионам или по личностям. В своей «первой части», начиная с F 9.1, Мемнон подчеркивает связи Гераклеи с Никомедом I Вифинским, на чьей стороне город сражался против Селевкидов до времени Антиоха II. Затем гераклейский историк сообщает о вифинском кризисе, который выдвигает Зиела, лишенного наследства сына Никомеда, против которого гераклеоты пытались бороться, чтобы сохранить царство за наследниками, назначенных покойным царем, прежде чем, наконец, прийти к соглашению, чтобы положить конец войне за престолонаследие. Затем Мемнон дважды упоминает о галатских нашествиях на территорию Гераклеи. Следовательно, мне кажется, что фрагменты 19 и 20 гармонируют с фактами, описанными в первой части.
Согласно Фотию, осада Гераклеи Прусием и рейд против нее галатов отражены в пятнадцатой книге Мемнона, в то время как отступление о Риме и антиохова война относятся к тринадцатой и четырнадцатой книгам. Однако мне кажется, что включение экскурса о Риме и войны с Антиохом между F 17 и F 19 объяснимо. В период между царствованием Зиела и Прусия на политическую сцену Малой Азии вышел новый главный герой — Рим. Мы знаем, что римляне вмешались против Прусия в войну между ним и Евменом II, союзником Рима, и против галатов. Не исключено, что война между пергамским и вифинским царями, а также экспедиция Манлия Вульсона были описаны Мемноном и что Фотий не сообщил о них. Поэтому, чтобы объяснить вмешательство Рима против двух главных врагов Гераклеи, Мемнон должен был изложить, каким образом римляне оказались вовлечены в дела Азии. Он сделал экскурс об истории римского господства на западе (F 18.1-18.5) и потом указал на причины их прибытия в Азию (F 18.6-9). Высказывания Мемнона о связях между Гераклеей и Римом, и о хороших отношениях, которые город поддерживал с генералами, назначенными вести войну против Антиоха, также может найти объяснение. Действительно, участие города в посредничестве между Римом и Антиохом (наверняка преувеличенное) было призвано показать, что борьба с Селевкидами, в которую гераклеоты были вовлечены после смерти Селевка, не закончилась с кончиной Никомеда, а продолжалась вместе с новым «союзником» — Римом.
F 18.4 упоминает войну между Персеем и Римом, которая произошла после антиоховой войны (F 18. 6 sqq.), но это не редкость, когда Мемнон «возвращается в прошлое» и не следует хронологическому порядку, а организует свое повествование по регионам. Поэтому F 18.1-18. 4 посвящены событиям, происходящим на западе, в которых участвуют римляне, затем в F 18.6 он снова интересуется событиями, которые происходили на Востоке, в Малой Азии.
В результате Мемнон не довольствуется написанием истории своего города, но пытается поместить свой рассказ в более широкий контекст войны против Селевкидов и вступления на сцену новых врагов (галатов и царя Вифинии). Поэтому я резюмирую соответствующие фрагменты следующим образом:
— F 9 - 11: Гераклея вместе с Никомедом в войне против Антиоха I.
— F 12: Экскурс об истории Вифинии.
— F 13; 15; 17: трудности, с которыми сталкивается «Северная Лига» в борьбе против Антиоха II и появление нового союзника в лице Птолемея II.
— F 14 и 16: печальные последствия смерти Никомеда: разрыв связей между Вифинией и Гераклеей и рейды галатов на территории города (смерть царя Вифинии сделала недействительным договор, ранее заключенный с галатами?).
— F 18.1-18.5: отступление о Риме, нового участника борьбы с Селевкидами.
— F 18.6-18.10: Гераклея вместе с Римом (новый «союзник»?) в войне против Антиоха III.
— F 19-20: конфликты Гераклеи с Прусием I и галатами, происхождение которых показаны во фрагментах 14 и 16. Новые враги города, против которых вмешиваются римляне в качестве новых союзников гераклеотов (но операции которых не упоминаются Мемноном, возможно, из–за вмешательства Фотия).
— F 21: помощь Гераклеи своим новым друзьям в Союзнической войне. Начиная с F 22 сообщается о Митридатовой войне. Соблюдается хронология между фрагментами 21 и 22.

Ταῦτα διεξελθὼν ὁ συγγραφεὺς κατὰ τὸ ιγʹ καὶ ιδʹ τῆς ἱστορίας, εἰς τὴν ιεʹ εἰσβαλὼν διηγεῖται ὅπως Προυσίας ὁ Βιθυνῶν βασιλεύς, δραστήριος ὢν καὶ πολλὰ πράξας, μετὰ τῶν ἄλλων καὶ Κίερον πόλιν Ἡρακλεωτῶν οὖσαν ὑφ´ ἑαυτὸν ἔθετο τῷ πολέμῳ, ἀντὶ Κιέρου Προυσιάδα καλέσας· εἷλε δὲ καὶ τὴν Τῖον, καὶ αὐτὴν ὑπήκοον αὐτοῖς οὖσαν, ὥστε ἐκ θαλάττης εἰς θάλασσαν τὴν Ἡράκλειαν περιγράψαι.

Изложив это в XIII и XIV книгах истории, переходя к XV, писатель рассказывает, как царь вифинов Прусия, будучи чрезвычайно предприимчив и многое совершив, вместе с другими подчинил себе в результате войны и город Киерос, принадлежавший гераклеотам, назвав его вместо Киерос Прусиадой. Взял он и Тиос, также подвластный им, так что охватил Гераклею своими владениями от моря до моря.

ὅπως Προυσίας ὁ τῶν Βιθυνῶν βασιλεὺς, δραστήριος ὢν καὶ πολλὰ πράξας:
По словам Биттнер, первым признаком амбиций Прусия I было его участие в торговой войне между Византием и Родосом около 220 года. Затем, когда царь разгромил галатов в 216 году в Абидосе, он распространил свое влияние на города Геллеспонта. Его интерес к городам этого региона сосредоточился затем на Киосе, ставшим Прусиадой Приморской, и на Мирлее.
μετὰ τῶν ἄλλων καὶ Κίερον πόλιν Ἡρακλεωτῶν οὖσαν ὑφ’ ἑαυτὸν ἔθετο τῷ πολέμῷ:
По словам Мемнона, в период правления Прусия I отношения между Гераклеей и Вифинией нарушились. Действительно, царь вифинов продолжил политику, которую проводил Зипойт I по отношению к Гераклее в 280‑х годах, и по примеру своего предка напал на гераклейские владения. Тиос и Киерос были завоеваны Зипойтом, но впоследствии его сын Никомед вернул два города Гераклее, с которой он заключил союз, в обмен на большую сумму денег.
Согласно Биттнер, трансформация отношений между двумя государствами объясняется внешней политикой Прусия, цели которой уже не совпадают с целями Никомеда. По мнению этой ученой, начиная с правления Зиела и далее под властью Прусия, вифинская политика приняла, чтобы расширить границы царства, более агрессивный оборот.
Экспансионистские устремления Вифинии обратились на гераклейские территории. Биттнер ставит завоевание Киероса и Тиоса между концом 3‑го и началом 2‑го века. Она не решается поставить завоевание либо в 202/01 году, во время пятой Сирийской войны, либо в 197 году во время Второй Македонской войны, которая, по ее мнению, является terminus ante quem завоевания Тиоса и Киероса Прусием I.
ἀντὶ Κιέρου Προυσιάδα καλέσας:
Киерос был переименован в Прусиаду и идентифицировался как Прусиада на Гипии, чтобы отличить его от Прусиады на Олимпе и Прусиады Приморской. Город Киерос был расположен к югу от Гераклеи, на реке Гипий, и его местоположение было идеальным, так как река соединяла город на севере с Черным морем, и он находился на одном из торговых путей на Восток.
εἷλε δὲ καὶ τὴν Τῖον, καὶ αὐτὴν ὑπήκοον αὐτοῖς οὖσαν:
Тиос был расположен к востоку от Гераклеи между нею и Амастридой. Этот прибрежный город представлял преимущество в том, что предлагал выход к Черному морю. Итак, Гераклея после потери Амастриды во время господства Лисимаха снова столкнулась с урезанием своей территории, когда Прусия захватил Тиос.
ὥστε ἐκ θαλάσσης εἰς θάλασσαν τὴν Ἡράκλειαν περιγράψαι:
По мнению Биттнер, это означает, что захват Киероса и Тиоса связал две оконечности региона, завоеванного Прусием, и что последний теперь контролировал территории между этими двумя городами. Как видно из приведенного ниже фрагмента, Гераклея оказалась во враждебном пространстве, поскольку Прусий попытался захватить ее во время неудачной осады (F 19.2).

Ἐφ´ αἷς κἀκείνην κραταιῶς ἐπολιόρκει, καὶ πολλοὺς μὲν τῶν πολιορκουμένων ἀπέκτεινεν, ἐγγὺς δ´ ἂν καὶ ἡ πόλις τοῦ ἁλῶναι κατέστη εἰ μὴ ἐπὶ τῆς κλίμακος ἀναβαίνων Προυσίας λίθῳ βαλόντος ἑνὸς τῶν ἀπὸ τῆς ἐπάλξεως συνετρίβη τὸ σκέλος καὶ τὴν πολιορκίαν τὸ πάθος διέλυσε.

Затем он крепко осадил и ее и многих из осажденных убил. Город был бы уже близок от того, чтобы быть взятым, если бы Прусия не был ранен в голень камнем, брошенным кем–то из тех, кто находился на зубцах стен в то время, когда он взбирался по лестнице. Это несчастье заставило царя снять осаду.

ἐφʼ αἷς κἀκείνην κραταιῶς ἐπολιόρκει, καὶ πολλοὺς μὲν τῶν πολιορκουμένων ἀπέκτεινεν, ἐγγὺς δʼ ἂν καὶ ἡ πόλις τοῦ ἁλῶναι κατέστη:
Датировка событий, связанных с F 19.1-19.3 и, в частности, осада Гераклеи Прусием, остается трудной для определения, так как Мемнон является единственным, кто упоминает о них, тогда как хронологические показатели его повествования немногочисленны и могут быть истолкованы по–разному.
В самом деле, F 20.1 начинается словами «когда римляне еще не переправились в Азию». Это предложение было истолковано многими современными учеными как указание на переход римлян в Азию в 190 году для ведения войны против селевкидского царя. По этой интерпретации осада Гераклеи помещается в 190‑е годы. Сторонники этой датировки считают, что фрагменты 19 и 20 не вписываются в континиум F 18.6-18.9. Мейер помещает осаду во время Второй македонской войны (200-197/5 гг.).
По мнению Биттнер, хронологический порядок следования фрагментов проблематичен, поскольку Мемнон сначала упоминает договор, заключенный между Римом и Гераклеей, а затем нападение Прусия. По мнению этой ученой, осада во главе с царем представляется маловероятной после 190 года, то есть после прибытия римских войск в Азию в 190 году, и еще меньше после Апамеи, поскольку Гераклея теперь была союзницей Рима. Биттнер базируется на анализе Якоби, что завоевания Прусия не вписываются в повествование Мемнона об отношениях между Гераклеей и Римом, и именно поэтому он упоминает их только после F 18.10, который говорит о том, что они имели место после Апамеи. Но Биттнер отвергает этот порядок фрагментов. Она считает, что последняя конфронтация между Гераклеей и Вифинией, по крайней мере та, о которой сообщает Мемнон, происходила примерно в то время, когда римляне перешли в Азию в 190 г. С его точки зрения, поскольку Гераклея была в контакте с ними с момента их прибытия и с учетом альянса, который, кажется, объединил их, не было новых конфликтов между городом и царством Вифинии. Его аргумент основан на принципе, что Рим действовал как защитник от потенциальных врагов Гераклеи и, в частности, от Прусия I. Следовательно, вмешательство римлян в дела Малой Азии изменило бы отношения между Гераклеей и Вифинией, которые перестали с этой даты противостоять друг другу благодаря осуществляемому Римом контролю, который был продемонстрирован, например, в 184 году, когда Прусий, воевавший с Евменом II, был вынужден вернуть свои завоевания в регионе Сангарий по требованию Рима.
Однако мне кажется, что в то время как Прусий смог напасть на Евмена, у которого были хорошие отношения с Римом, особенно после Апамеи, он также смог напасть на Гераклею, который был «другом» меньшей политической важности по сравнению с царем Пергама. Кроме того, есть довод в пользу тезиса о том, что Гераклея вновь подвергается нападению со стороны вифинского правителя в лице Прусия II. Полибий (XXXIII, 13, 4-8; см. Диодор, XXXI, 35) сообщает, что во время войны против Евмена II Прусий II опустошил территории Мефимны, Эгеи, Кимы и Гераклеи и что, когда мир был заключен, римляне заставили его заплатить этим четырем городам компенсацию, которая составила сто талантов. Однако следует отметить, что идентификация этой Гераклеи с Гераклеей на Понте не является единодушной.
На мой взгляд, с организацией фрагментов не все в порядке, потому что то же хронологическое указание, приведенное в F 20.1, найдено в F 18. 6 и вводит антиохову войну фразой «как гераклеоты пришли посольством к римским стратегам, которые прибыли в Азию». Фраза Мемнона предполагает, что первые контакты между римлянами и гераклеотами имели место после прибытия римлян в Азию, то есть после 190 года. F 18.9 сообщает об Апамейском мире в 189/188 г. Если мы согласны с порядком событий, вытекающим из организации фрагментов, мы должны предположить, что завоевание территорий Тиоса и Киероса и осада Прусием I имели место после Апамейского мира (F 19. 9).
Тем не менее, нет причин предпочитать датировку, предложенную F 21, а не ту, которая следует из F 18.9, только на том основании, что отрывки 19, 20 и 21 представляют собой отступление. Однако не исключено, что завоевания Тиоса и Киероса, упомянутые в F 19.1, имели место до Апамеи, тогда как прусиева осада (F 19.2-3) происходила после Апамеи, возможно, в контексте войны между Прусием I Евменом II. Что касается F 20, он посвящен другому «региону», Галатии, и, как я пыталась продемонстрировать в предыдущих отрывках, «региональная» логика, которая преобладает в методе Мемнона, не всегда соблюдает хронологию. Поэтому F 20 записывает события, которые произошли до тех, которые упомянуты в F 18.6 sq., то есть, до 190 г. Поэтому упоминание о переправе римлян не может служить хронологическим указателем для датировки F 19. 2.
Наконец, необходимо выделить еще один элемент датировки, упомянутый в F 19.3. По словам Мемнона, Прусий прожил всего несколько лет после окончания операции против Гераклеи, но указание, чтобы обозначить соответствующий элемент датирования, слишком неточно. Я понимаю так, что он прожил менее десяти лет. Дмитриев считает, что эта приблизительная хронологическая информация послужила основой для сторонников доапамейского датирования. Тем не менее, он отметил, что она может быть пригодной для тех, кто датирует осаду 190‑ми годами на основе даты смерти Прусия, помещенной на время 190 - 185 гг. Однако дата с тех пор была снижена и помещена в конце 180‑х годов, около 183-182 г. Поэтому, как отмечает Дмитриев, поместив осаду в 190‑е годы и смерть Прусия в конце 190‑х годов, замечание Мемнона «несколько лет» вряд ли можно отодвинуть во времени слишком далеко».
Следовательно, дата осады должна быть более поздней, и рамки войны между Евменом II и Прусием I 186 - 183 гг. или по Дмитриеву 184 - 183 гг. будут более уместными. Война была вызвана решением Рима назначить Евмену II после Апамеи кусок Мисии. Однако эта территория была завоевана Прусием у Аттала I, и Евмен намеревался взять оружием то, что он считал по праву своим. С другой стороны, эта причина войны поставлена под сомнение Дмитриевым, который считает, что нападение на Гераклею является предлогом для Евмена вмешаться против Вифинии, поскольку город был союзником Атталидов во время этой войны. Так, по мнению Дмитриева, Евмен II предложил Гераклее защиту после того, как Антиох III был вытеснен из Малой Азии.
Тем не менее Мемнон не упоминает Евмена в своем рассказе, и хотя я принимаю датировку осады Прусия, предложенную Дмитриевым, его аргументы кажутся мне немного преувеличенными. Участие города в лагере Евмена II, безусловно, свидетельствует о 179 годе, но этого не достаточно на мой взгляд, чтобы представить Евмена в качестве защитника Гераклеи после Апамеи. По словам Мемнона, союзником Гераклеи был Рим. В лучшем случае, я истолковываю вмешательство Евмена по просьбе римлян как имеющее цель не столько защитить Гераклею, сколько обуздать экспансионистские амбиции Прусия.
εἰ μὴ ἐπὶ τῆς κλίμακος ἀναβαίνων Προυσίας, λίθῳ βαλόντος ἐνὸς τῶν ἀπὸ τῆς ἐπάλξεως, συνετρίβη τὸ σκέλος, καὶ τὴν πολιορκίαν τὸ πάθος διέλυσε:
По словам Мемнона, осада была снята благодаря оборонительным действиям гераклеотов с крепостных стен. Рана царя положила конец его операциям. История напоминает случай с Митридатом во время осады Родоса (F 22.8), когда царь едва не был ранен в морском сражении и его операции против города закончились.
Мемнон представляет здесь типичную стратегию полиоркетики, которая постоянно встречается в рассказах об осадах. Ср. F 30.3 (Евпатория), 30.4 (Амис), 35.4 (Гераклея) и 37.8 (Синопа).

Φοράδην γὰρ ὁ βληθείς, οὐκ ἄνευ ἀγῶνος ὑπὸ τῶν βιθυνῶν ἀνακομισθεὶς εἰς τὰ οἰκεῖα ἀνέστρεψε, κἀκεῖ βιοὺς ἔτη οὐ πολλά, καὶ χωλὸς καὶ ὢν καὶ καλούμενος τὸν βίον κατέστρεψεν.

С трудом он возвратился домой, несомый, раненый, вифинами на носилках. После этого он прожил немного лет и окончил жизнь, будучи хромым на деле и называемый таковым.

Здесь складывается впечатление, что Мемнон преподносит это происшествие как причину смерти царя. Нередко персонаж, наносящий ущерб городу, тем или иным образом подвергается наказанию (ср. F 36 о шторме, который пережил Котта после того, как лишил город его богатств). Прозвище, данное Прусию, появляется только у Мемнона.

Οἱ δὲ ὑπὲρ τὸν Πόντον Γαλάται, οὔπω τῶν Ῥωμαίων εἰς τὴν Ἀσίαν διαβεβηκότων, πόθον ἔχοντες πεῖραν λαβεῖν τῆς θαλάσσης προελεῖν ἐπεχείρουν τὴν Ἡράκλειαν, καὶ οὐ χαλεπὸν ἐνόμιζον· πολὺ γὰρ τῆς παλαιᾶς ῥώμης ὑφεῖτο καὶ πρὸς τὸ καταφρονούμενον ὑπέρρει. Στρατεύουσι δὴ κατ´ αὐτῆς ἁπάσαις ταῖς δυνάμεσιν, οὐδ´ αὐτῆς συμμάχων ἀμελούσης, ἀλλ´ εἰς ὅσα παρεῖχεν ὁ καιρὸς παρασκευαζομένης.

Жившие близ Понта галаты в то время, когда римляне еще не переправились в Азию, имея желание овладеть выходом к морю, пытались сперва захватить Гераклею, считая, что это не составит для них труда; ведь она многое утеряла из своей прежней мощи и пришла в пренебрежение у своих соседей. Варвары напали на нее всеми своими силами, но она, озаботившись о союзниках, приготовилась, насколько позволял момент.

οἱ δὲ ὑπὲρ τὸν Πόντον Γαλάται, οὔπω τῶν Ῥωμαίων εἰς τὴν Ἀσίαν διαβεβηκότων, πόθον ἔχοντες πεῖραν λαβεῖν τῆς θαλάσσης:
Этот фрагмент не вписывается в хронологию фрагментов 19 и 21, как я пыталась показать в заключении к F 18. Большинство современных исследователей идут в этом направлении после анализа Якоби. Выражение «до перехода римлян в Азию» относится к прибытию Сципионов в 190 г. для ведения войны против Антиоха III, или к приходу консула Манлия Вульсона в 189 г. Последний, вместе с братьями Евмена II, Атталом и Афинеем, провел кампанию в Великой Фригии, которую галаты занимали веками. Вульсон боролся против толистобогов, тектосагов и трокмов, которых поддерживал Ариарат Каппадокийский (Polybe, XXI, 33-40; Tite–Live, XXXVIII, 12-27; Appien, Syr. 42, 219-223).
Однако в какое время произошла эта война против Гераклеи? за какое–то время до антиоховой войны? Это предположение объяснило бы готовность гераклеотов объединиться с римлянами, чтобы они защищали их от галатских вторжений. Митчелл ставит их атаки около 197 г. По его мнению, именно в это время лампсакцы писали массалиотам, другой фокейской колонии, о своих проблемах с толистобогами. По мнение Митчелла, желание галатов иметь доступ к морю, возможно, связано с их желанием установить контакты с кельтскими племенами, живущими на нижнем Дунае. По его словам, галаты, вероятно, беспокоили другие города Вифинии, Пафлагонии и Западного Понта, играя тем самым важную роль на севере Анатолии до вмешательства М. Вульсона.
προελεῖν ἐπεχείρουν τὴν Ἡράκλειαν, καὶ οὐ χαλεπὸν ἐνόμιζον· πολὺ γὰρ τῆς παλαιᾶς ῥώμης, ὑφεῖτο, καὶ πρὸς τὸ καταφρονούμενον ὑπέρρει:
Похоже, что это нападение необходимо поставить после захвата Тиоса и Киероса Прусием I. Именно в этом смысле нужно интерпретировать отрывок Мемнона об упадке Гераклеи. Следовательно, если согласиться с датировкой, предложенной Биттнер, между концом 3‑го и началом 2‑го века, то необходимо будет определить вторжение галатов в этот период и до 190 года. По мнению Биттнер, галаты, возможно, зашли на новые территории Прусия, который, не считая себя под ударом, должен был видеть в галатских операциях инструмент для дальнейшего ослабления Гераклеи. Возможно, нападение произошло до победы Прусия над галатами в 216 году. Или по другой гипотезе Прусий победил галатов при Абидосе, чтобы пойти на Тиос и Киерос, воспользовавшись ослаблением города от набегов.
ἁπάσαις δὴ στρατεύουσι κατ’ αὐτῆς ταῖς δυνάμεσιν, οὐδ’ αὐτῆς ἀμελούσης συμμάχων:
Мемнон не указывает, каких союзников Гераклея позвала на помощь. Возможно, был призван Византий ввиду неоднократной помощи от Гераклеи, когда ему самому угрожали галаты (F 11.1) и когда он была осажден Антиохом II (F 15). Несомненно, необходимо предположить, как и Биттнер, что на помощь были призваны гераклейские колонии, как это было во время третьей Митридатовой войны (ср. F 32.2; 34. 3). С другой стороны, похоже, Гераклея одержала победу без вмешательства союзников.
ἀλλ’ εἰς ὅσα παρεῖχεν ὁ καιρὸς παρασκευαζομένης:
В отличие от событий, описанных в F 14.3 и 16.2-3, Гераклея на этот раз была хорошо подготовлена.

Ἐπολιορκεῖτο μὲν οὖν αὕτη, καὶ χρόνος ἐτρίβετο, ὃς τοὺς Γαλάτας εἰς ἔνδειαν τῶν ἀναγκαίων συνήλαυνε· θυμῷ γὰρ καὶ οὐ παρασκευῇ τῇ δεούσῃ Γαλάτης ἀνὴρ τὸν πόλεμον διαφέρειν οἶδε. Πρὸς οὖν συλλογὴν τῶν ἐπιτηδείων τὸ στρατόπεδον ἀπολελοιπότων, ἐκδραμόντες οἱ τῆς πόλεως καὶ ἀδοκήτοις ἐπιπεσόντες αὐτό τε εἷλον καὶ πολλοὺς ἀνεῖλον καὶ τοὺς ἐπὶ τῆς χώρας σκεδασθέντας οὐ χαλεπῶς συνελάμβανον, ὡς μηδὲ τὴν τρίτην μοῖραν τοῦ Γαλακτικοῦ στρατεύματος εἰς Γαλατίαν ἀναστρέψαι.

Итак она была осаждена. Шло время, и у галатов оказался недостаток в необходимом. Ведь муж–галат умеет вести войну лишь по настроению, а не с помощью необходимых приготовлений. Когда они [т. е. галаты] оставили свой лагерь для сбора продовольствия, те [т. е. гераклеоты] выбежали из города и, неожиданно напавши на лагерь, взяли его и многих убили. Они [т. е. гераклеоты] захватили без труда всех тех, которые разбрелись по стране в поисках продовольствия, так что даже третья часть галатского войска не вернулась в Галатию.

Ἐπολιορκεῖτο μὲν οὖν αὕτη, καὶ χρόνος ἐτρίβετο, ὃς τοὺς Γαλάτας εἰς ἔνδειαν τῶν ἀναγκαίων συνήλαυνε· θυμῷ γὰρ καὶ οὐ παρασκευῇ τῇ δεούσῃ Γαλάτης ἀνὴρ τὸν πόλεμον διαφέρειν οἶδε. Πρὸς οὖν συλλογὴν τῶν ἐπιτηδείων τὸ στρατόπεδον ἀπολελοιπότων:
По словам Мемнона, победа города была обусловлена в большей степени тем, что галаты не подготовили должным образом свои операции и не обеспечили себя достаточным количеством продовольствия. Галаты обычно мародерствовали, но не имели никакого опыта в области полиоркетики.
ἐκδραμόντες οἱ τῆς πόλεως καὶ ἀδοκήτοις ἐπιπεσόντες αὐτό τε εἷλον καὶ πολλοὺς ἀνεῖλον, καὶ τοὺς ἐπὶ τῆς χώρας σκεδασθέντας οὐ χαλεπῶς συνελάμβανον:
Во время одного из выходов галатов для пополнения запасов гераклеоты напали на захватчиков, и они потерпели сокрушительное поражение. Опять же, Мемнон предлагает типичный эпизод войны. Однако, как правило, именно осажденные, пытающиеся выйти, чтобы добыть припасы, попадаются врагу.
ὡς μηδὲ τὴν τρίτην μοῖραν τοῦ Γαλατικοῦ στρατεύματος εἰς Γαλατίαν ἀναστρέψαι:
Для города, который потерял свою силу, кажется, что Гераклея боролась с энергией. Хотя я допускаю, что гераклеоты победили, мне кажется, что Мемнон преувеличивает потери в противоборствующем лагере. Однако без параллельных источников трудно судить о поражении галатов.

Ἐκ δὲ τοῦ κατορθώματος πάλιν εἰς τὴν προτέραν εὔκλειαν καὶ εὐδαιμονίαν ἐλπίδας ἐλάμβανον ἀναβῆναι.

На основании случившегося граждане возымели надежды возвратиться к прежнему счастью и славе.

Из этого отрывка ясно, что Гераклея не была региональной державой. Она усилила свое влияние в регионе благодаря территориальным завоеваниям своих тиранов, особенно Дионисия. Ее богатство привлекло к ней внимание диадохов, в том числе Антигона, но прежде всего Лисимаха. Затем наряду с Северной Лигой она зарекомендовала себя как город, с которым нужно считаться, особенно благодаря силе ее флота. Теперь же у нее была лишь небольшая территория, она утратила свои прежние владения, завоеванные Прусием, и ее положение на стороне римлян было несопоставимо с тем, которое она могла иметь при Никомеде.
Мемнон, в этой «второй части», пытается иногда подчеркивать позиции Гераклеи и ее участие в большом конфликте Митридатовых войн, однако город в его рассказе упоминается реже, за исключением рассказа о третьей войне между Римом и Митридатом, где Гераклея становится, несмотря на это, центром внимания автора, который подробно рассказывает о том, как город был осажден и как он потерял свое положение навсегда.

Ῥωμαίοις δὲ πρὸς Μάρσους τε καὶ Πελιγνοὺς καὶ Μαρουκίνους (ἔθνη δέ εἰσι ταῦτα ὑπὲρ Λιβύης κατῳκημένα, Γαδείρων ὅμορα) δυσὶ τετρήρεσι καταφράκτοις Ἡρακλεῶται συνεμάχησαν, καὶ συγκατορθώσαντες τὸν πόλεμον καὶ πολλῶν ἀριστειῶν ἀξιωθέντες ιαʹ ἔτει πρὸς τὴν πατρίδα ἀνεκομίσθησαν.

Гераклеоты оказали военную помощь римлянам против марсов, пелигнов и маррукинов (народы же эти живут за Ливией, рядом с Гадейрами) двумя триерами–катафрактами. И, завершив счастливо войну вместе с союзниками и удостоенные многих наград, эти триеры на одиннадцатый год возвратились в отечество.

Ῥωμαίοις δὲ πρὸς Μάρσους τε καὶ Πελιγνοὺς καὶ Μαρουκίνους (ἔθνη δέ εἰσι ταῦτα ὑπὲρ Λιβύης κατῳκημένα, ὅμορα Γαδείρων):
Мэттингли отвергает гипотезу, выдвинутую по этому отрывку Якоби, которую он считает неубедительной. По мнению издателя Мемнона, географическая ошибка, которая появляется в тексте Мемнона, будет путаницей Фотия между марсийской войной и войной с Югуртой, поскольку Мемнон размещает эти народы на юго–востоке Испании. Тем самым фотиев конденсат этих эпизодов создает ложное впечатление, что Мемнон не знал, где находятся марсы, пелигны и маррукины, которые являются италийскими народами. Как указывает Янке, маловероятно, что человек, живший в 1‑м или 2‑м веке нашей эры, мог так ошибиться.
Янке считает, что предположение Якоби о путанице между Югуртинской (112-105 гг.) и Союзнической войнами (91-88 гг.) уместно только частично, поскольку первая отстоит слишком далеко, и он считает маловероятным, что эти две информации могли быть смешаны. Мне кажется, что предположение Якоби не должно быть отвергнуто окончательно. Исходя из его гипотезы, мы должны были бы представить, что Мемнон первоначально упоминал войну с Югуртой и Союзническую войну, в которых Гераклея якобы участвовала, отправляя корабли. Поэтому он сначала сообщил об отправке кораблей римлянам в войне против марсов, пелигнов и маррукинов. Затем он упомянул о помощи, оказанной Гераклеей римлянам против народов, расположенных за пределами Ливии. Фотий, вероятно, понимал, что три народа, упомянутые Мемноном, были те же, как и те, о которых он упоминал в других местах и которые жили на юге Испании.
δυσί τε τριήρεσι καταφράκτοις Ἡρακλεῶται συνεμάχησαν:
Материально–техническая поддержка, оказываемая римлянам, представляется весьма незначительной по сравнению с помощью Гераклеи Птолемею Керавну против Антигона Гоната (F 8.5) или Никомеду I против Антиоха (F 10.2). Здесь, несомненно, признак упадка Гераклеи.
καὶ συγκατορθώσαντες τὸν πόλεμον καὶ πολλῶν ἀριστείων ἀξιωθέντες, ια’ ἔτει πρὸς τὴν πατρίδα ἀνεκομίσθησαν:
Мэттингли предполагает путаницу Мемнона с эпизодом, который не касается Гераклеи. По его мнению, этот эпизод напоминает о приключениях капитанов кораблей Клазомен, Милета и Кариста в Евбее. Они были отосланы с наградами в 78 году, после того как приняли участие в начале италийской войны. Если этот эпизод, идентифицированный Моммзеном, действительно является эпизодом Союзнической войны, как предполагает последний, они также отсутствовали бы дома дюжину лет. Поэтому Мэттингли предполагает, что Мемнон или его источник перепутали две истории. Этот исследователь считает, что большая часть FF 18.6 - 21 не заслуживает доверия. По его словам, именно в этом и заключается трудность, с которой сталкиваются местные историки, встретившись с неловким отсутствием информации и вызвав в своем повествовании хронологический пробел. Тем самым, по его мнению, не исключено, что Мемнон попытался заполнить прорехи независимыми от его основного источника исследованиями и попытался включить их в свою историю.