Императоры Наполеон и Гай Юлий Цезарь не нуждаются в представлении читателю. Записки Цезаря о Галльской и Гражданской войне — один из ценнейших источников античности. Но комментарии Наполеона к Запискам Цезаря, похоже, не слишком хорошо известны массовому читателю. Впрочем, несмотря на привлекательность фигуры Наполеона, такой итог вполне закономерен.
Сочинение это Наполеон написал, а точнее надиктовал своему секретарю Маршану, будучи в ссылке на острове св. Елены. Особой подробностью оно не отличается. Походы Цезаря изложены настолько схематично, что больше похожи на конспект, и даже на шпаргалку. Текст, вероятно, никогда не подвергался правке и вычитке, в нем хватает оговорок и туманных фраз. Похоже, г-н Маршан был не слишком умелым или аккуратным секретарем — и не все мысли императора успевал фиксировать, а может статься, что и сам Наполеон отвлекался и перескакивал некоторые эпизоды. Вместо аутентичных названий народов и городов Галлии Наполеон не смущаясь использует современные географические названия и административное деление Франции: так у Наполеона на страницах его книги вместе с римлянами действуют анжуйцы, лангедокцы, парижане, марсельцы и другие.
Для полного понимания текста Наполеона надо либо хорошо знать содержание Записок Цезаря, либо держать их под рукой, чтобы более детально ознакомиться с описываемыми событиями. Итак, вам могут помочь перевод Записок Цезаря А. С. Клеванова (http://simposium.ru/ru/node/12670) и сочинение князя Н. С. Голицина Всеобщая военная исторiя древнихъ временъ, том IV (http://simposium.ru/ru/node/236).
Чем же может привлечь это сочинение читателя? Конечно же мнением Наполеона, иногда кратким, иногда развернутым, на деяния Цезаря, стратегическими соображениями и анализом тактики, критическим взглядом одного прославленного полководца на действия другого. Не имея за своими плечами опыта командования армией, я все же рискнул не только перевести труд Наполеона на русский язык, но иногда и прокомментировать слова Наполеона, иногда его дополнить, а иногда и упрекнуть.
Названия областей и городов, названия галльских народов я оставил в написании Наполеона.
Приятного чтения.
Агностик — Григорий Власов.
I. Цезарь. — II. Война с гельветами. — III. Война с Ариовистом. — IV. Наблюдения.
I. Цезарь родился в 100 г. до н. э., умер в 44, он прожил 56 лет.[1] Ему было всего шестнадцать, когда он подвергся преследованиям со стороны Суллы. Первые шаги на военном поприще он делал под командой претора Фермия, заслужил гражданский венок при штурме Митилены, отправился в Киликию, оставался при дворе царя Никомеда в Вифинии, сорок дней был в плену у пиратов, вернулся в Рим, обвинил Долабеллу, человека консульского звания, затем уехал на Родос изучать там красноречие в знаменитой школе.
По возвращении народ последовательно назначал его военным трибуном, квестором, эдилом, понтификом. Он произнес надгробную речь в честь своей тетки Юлии, сестры отца и жены Мария. При несении изображений Юлиев римляне с удовольствием увидели образ Мария; затем на Капитолийской площади он поставил статую в честь этого победителя кимвров, что вызвало возбуждение в сенате. Он вызвал Цинну, своего шурина, изгнанного с Серторием. Он приговорил к смертной казни подручных Суллы, убийц проскрибированных. Народ, который его любил, назначил ему претуру в 62 г. Его магистратура была бурной. Сенат выступил против него. Он управлял Цизальпинской Галлией, а годом позже как пропретор Испанией. Он собрал тридцать когорт в Португалии. Армия провозгласила его императором. По возвращении в Рим он потребовал триумфа и консульства. Он заключил с Помпеем и Крассом первый триумвират и отдал свою дочь Юлию замуж за Помпея, который в нее страстно влюбился.
Назначенный консулом в 59 г. он повел себя как трибун, издавал аграрные законы, раздавал землю бедным, объявил Птолемея, царя Египта, и Ариовиста, царя свевов, друзьями римского народа. Сенат постоянно возражал ему. Он стал главою партии марианцев.
В 58 г. он был назначен наместником Иллирии и Галлии Цизальпинской сроком на пять лет: ему были даны три легиона. Через несколько недель к его наместничеству добавилась Нарбонская Галлия и четвертый легион; он набрал два новых; один из них, состоящий из галлов, назывался Жаворонки, — этот легион прославился. Войну в Галлии он начал с шестью легионами, в ходе войны их число увеличилось до двенадцати. Цезарь провел в Галлии восемь кампаний в течение которых он два раза вторгался в Англию и дважды пересекал Рейн. В Германии[2] он провел девять крупных сражений и три больших осады, превратил в римскую провинцию пространство в 200 лье[3], обогатил казну контрибуцией на восемь миллионов[4]. Во время Гражданской войны Цезарь сражался в Италии, Испании, Иллирии, Египте, Азии и Африке в 49, 48, 47, 46 и 45 годы; он провел шесть больших сражений, из них четыре с римскими легионами партии Помпея, а два против варваров. В этих тринадцати кампаниях он был побежден трижды: при Диррахии, в Александрии и в Африке; но эти неудачи не повлияли на исход войны. Его лейтенанты[5] терпели крупные поражения, которые он исправлял своим присутствием.
II. Галлия делилась на четыре части: Бельгика, Кельтика, Аквитания и, наконец, Римская Провинция. Бельгика располагалась между Сеной, Рейном и морем; Кельтика — между Сеной, Роной, Гаронной и океаном; Аквитания — между Гаронной и Пиренеями; Галлия Нарбонская или Римская включала Дофине, Савой, Лион, Прованс и часть нижнего Лангедока, расположенного на берегу Средиземного моря.
Власть Цезаря распространялась на Нарбонскую Галлию и Цизальпинскую Галию, в которую входила вся долина По, восточная граница проходила по Рубикону, а западная по Магре, недалеко от залива Ла–Специя. Таким образом в его власти находилась оборона сухопутной границы Италии, весь Альпийский пояс и Иллирия.
Галлы находились в состоянии небольших государств, которые общие интересы решали в форме конфедерации республик. Национальные собрания происходили в Шартре. Галлы перешли через Альпы и вторглись в северную Италию за шесть или семь веков до н. э.: они основали города Милан, Мантую, Верону и т. д.; эта страна стала называться Цизальпинская Галлия. Римляне впервые вошли в Галлию в 209 г. до н. э. Призванные марсельцами, они прошли Вар следуя по Карнизу, чтобы избежать Альп. В 123 г. до н. э. консул Секст в Провинции построил Экс. Народ Отёна[6] в следующем году призвал на помощь консула Домиция против арвернов, которые были в союзе с аллоброгами или дофинцами. Армии сошлись возле Авиньона; римляне победили. В следующем году на месте впадения Изеры в Рону произошло еще одно сражение; галлы были избиты и утоплены в реке. Дофине и Прованс были превращены в римские провинции. Несколько лет спустя Рим основал колонию в Нарбонне, присоединив к своим владениям Лангедок.
Гельветы или швейцарцы и жители Брисгау постановили в этом 58 году покинуть свою страну и отправиться в Сантон к побережью океана. Они сожгли двенадцать своих городов и четыреста деревень, заготовили муки на три месяца и отправились в поход; всего их было 380 000, в том числе 90 000 боеспособных мужчин. Цезарь, который только что получил в управление Галлию, поспешив со всем усердием, прибыл в Женеву на восьмой день и разрушил мост через Рону. В Провансе был только один легион; он послал за тремя старыми легионами, которые находились в Иллирии, и за двумя новыми, которые он набрал, построил укрепление высотой 16 футов[7] и длиной 6 лье от Роны до Юры. Пока он был занят организацией обороны, гельветы отправили к нему запрос о прохождении через Римскую провинцию: он дал им отрицательный ответ 13 апреля (23 января). Последние, отчаявшись преодолеть укрепления, обратились к франк–комтонам, которые поддались уговорам. Они перешли через Юру и прибыли к Соне. Сам Цезарь в это время переходил Альпы, чтобы поторопить марш своих легионов. Во главе их он вошел в Лион, прибыл в Шалон–на–Соне, застав врасплох народ Цюриха, который стоял лагерем на левом берегу этой реки (Соны), полностью уничтожил их и пятнадцать дней преследовал остальных гельветов с шестью легионами и конницей отёнов. Прибыв маршем из этого города гельветы неожиданно напали на него: это были бесстрашные люди[8]. У Цезаря было времени только на то, чтобы поставить четыре старых легиона в три линии на склоне холма, а два новых с обозом на вершине. После упорного боя гельветы были разбиты; при наступлении ночи они ушли и через четыре дня прибыли к Лангре. По требованию Цезаря, который их помиловал, они обязались вернуться на родину и восстановить свои города. Численность этого народа сократилась до одной третьей (130 000).
III. Ариовист, царь свевов, был объявлен союзником римского народа. Призванный в Галлию овернами и франк–комтонами, он победил отёнов и их союзников в битве при Порталье, принудив все небольшие республики выплачивать ему дань и поставлять заложников. Позже он наложил иго на самих франк–комтонов и присвоил треть их земель, на которых поселил 120 000 германцев. Еще большее их количество, привлеченные такой приманкой, готовились перейти Рейн; 24 000 человек уже покинули Констанс и сто кантонов свевов уже прибыли на этот берег реки: Галлия была потрясена в своих основах и обратилась к римлянам.
Цезарь запросил встречи с Ариовистом. Получив отказ, он перешел Сону и неожиданно оказался у Безансона. После нескольких дней отдыха он продолжил поход на Майнц. На седьмой день, совершив обход, чтобы избежать гор, две армии встретились. Цезарь и Ариовист провели безрезультатные переговоры. Германцы отличались большим ростом, силой и храбростью. После некоторых маневров две армии сошлись на поле боя на расстоянии шестнадцати лье от Рейна. Ариовист был разбит, его армия загнана в реку, сам правитель спасся на маленькой лодке. Это бедствие потрясло германцев и спасло галлов. Сам Цезарь пересек Альпы, оставив армию под командованием Лабиена.
Таким образом в этой первой кампании он сражался в двух больших битвах против гельветов и свевов, к которым присоединились народы Констанца, Богемии, Страсбурга и Майнца.
IV. Наблюдения
Наблюдение первое. — Цезарю потребовалось восемь дней, чтобы попасть из Рима в Женеву; сегодня эту поездку он мог проделать за четыре дня.
Наблюдение второе. — Обычно окопы римлян имели ров 12 футов шириной и 9 футов глубиной, ров имел треугольный профиль[9]; из вынутого грунта строился вал на высоту 4 фута и шириной 19 футов, на нем ставился бруствер 4 фута высотой, на котором ставился частокол, заглубленный на 2 фута в землю, что дало высоту палисада 17 футов от дна канавы. Один туаз[10] этого окопа, 324 кубических фута (один туаз неполный), может быть сделан одним человеком за 32 часа или три дня работы, а двенадцатью человеками за два или три часа работы. Легион, который исполнял эту работу, 6 лье окопов, что составляет 21 000 туазов, мог сделать за 10-15 дней.
Наблюдение третье. — Именно в апреле гельветы пытались переправиться через Рону (римский календарь тогда был в большом беспорядке, он ушел вперед на 80 дней; таким образом 13 апреля соответствовало 23 января[11]). К этому времени легионы из Иллирии успели добраться до Лиона и Верней Соны: на это ушло 50 дней. Через 20 дней после перехода через Сону Цезарь победил гельветов в битве: эта битва произошла между 1 и 15 мая, что соответствовало середине августа римского календаря.
Наблюдение четвертое. — Необходимо признать отвагу гельветов, способных так долго поддерживать нападение на римскую армию, столь же многочисленную, как и их собственная. Говорят, что им потребовалось 20 дней на переправу через Сону, что заставляет думать об их плохой организации; но это невероятно.
Наблюдение пятое. — Поскольку только 130 000 гельветов возвратились в Щвейцарию, мы не должны делать вывод, что потери составили 230 000 человек, поскольку большое количество нашли убежище в галльских городах и частью поселились там, а частью вернулись на родину. Число комбатантов было 90 000, что составляло четверть населения; это выглядит сильным преувеличением. 30 000 из кантона Цюриха были убиты или взяты в плен при переправе через Сону; таким образом для решающей битвы оставалось 60 000 бойцов. Цезарь, у которого было шесть легионов и много вспомогательных войск, имел численное превосходство.
Наблюдение шестое. — Армия Ариовиста была не больше чем у Цезаря; численность германцев, поселившихся в Франк–Комте, составляла 120 000 человек; но какая разница между армией составленной из ополченцев, то есть из людей всяких наций, способных носить оружие, и римской армией, состоящей из регулярных войск, людей в большинстве своем неженатых и профессиональных солдат! Гельветы и Свевы отличались доблестью: но что может сделать храбрость против такой дисциплинированной армии, как римская? Нет ничего экстраординарного в успехе Цезаря в этой кампании, что, однако, не уменьшает славу, которую он заслуживает.
Наблюдение седьмое. — битва против Ариовиста была дана в сентябре и на берегу Бельфора.
I. Война с белгами. Битва на Эне. — II. Поражение белгов в Эно. Битва на Самбре. — III. Резня белгов под Намюром. Осада Фале. — IV. Наблюдения.
I. Белги были варварским народом; их отцы пересекли Рейн, привлеченные красотой этой страны, они изгнали прежних жителей и поселились там. Они считались самыми храбрыми среди галлов; тевтоны и кимвры боялись их раздражить и уважали. Поражение гельветов и Ариовиста, присутствие римской армии, которая зимовала в Кельтике, вызвали их ревность; они испугались за свою независимость. Всю зиму они готовились к предстоящей кампании, а весной выставили армию в 300 000 человек, которой командовал Гальба, царь суассонов, контингент которых составлял 50 000 человек; народ Бове выставил столько же; из Эно — 50 000, из Артуа — 15 000, из Амьена — 10 000, из Сент–Омера — 25 000, из Брабанта — 9 000, из Пеи–де–Ко — 10 000, из Вексина — 10 000, Намюра — 30 000, наконец 40 000 германцев из Кельна, Льежа и Люксембурга[1]. Эта новость достигла гор, где находился Цезарь, который сформировал два новых легиона. С ними он прибыл в Санс в мае (февраль по нашему календарю).
Народы Кельтики остались ему верны; народы Отёна, Реймса и Санса предоставили ему армию, которую он отдал под командование Дивитиака и при помощи которой собирался разорить территорию Бове, а сам стал лагерем с восемью легионами в Понтаверте на Эне во владениях Реймса. Он установил передовой лагерь на левом берегу, окружив его валом высотой 12 футов и рвом шириной 18 футов. Вскоре появилась армия белгов; она окружила городок Бьевр в восьми милях от римского лагеря. В этом городе был гарнизон реймсцев. Ночью к ним подошло подкрепление, что вынудило Гальбу выступить прямо на Понтаверт. Но найдя лагерь полностью укрепленным, он занял позицию в двух милях. Он занял участок в три лье. Несколько дней происходили стычки, затем Цезарь вывел свои шесть легионов, оставив два новых для охраны лагеря; но, опасаясь быть обойденным, он воздвиг два окопа 300-400 туазов длины перпендикулярно своим флангам; он снабдил их башнями и машинами. Гальба хотел закончить дело битвой, но был остановлен болотом, разделяющим два лагеря. Он надеялся, что римляне перейдут его, но они больше заботились об обороне. Ночью армии вернулись в свои лагеря. Затем Гальба переправился через Эну; ночью он напал на работы на левом берегу и начал опустошать территорию Реймса; но Цезарь отбил его кавалерией и легкими войсками и прогнал с левого берега Эны. Несколько дней спустя бовисины узнали, что отёнцы стоят у их границы и угрожают столице. Они сразу снялись с лагеря и отправились на помощь своей родине. Сигнал об отступлении, раз поданный, был повторен; каждый ушел в свой край. На следующий день римляне совершили марш в десять лье и напали на суассонов: они были отбиты. На другой день жители покорились при посредничестве реймсцев и дали заложников. Затем Цезарь выступил на Бове и предоставил мир ее жителям при заступничестве отёнов, довольствуясь взятием шестисот заложников. Также покорились амьенцы и несколько городов Пикардии.
II. Народ Эно, самый воинственный и свирепый из белгов, заключил союз артуазцами и вермандунцами. Они расположились лагерем на правом берегу Самбра в Мобеж на холме, покрытом лесом. Цезарь подошел к ним с восьмью легионами. Прибыв на берег Самбра он поставил свой лагерь на красивом холме. Кавалерия и легкие войска переправились через реку и захватили пригорок, который доминировал над местностью на левом берегу, но был ниже того, который римская армия желала занять лагерем. Шесть легионов по прибытии были распределены вокруг лагеря для его укрепления, как вдруг вся вражеская армия вышла из леса, опрокинула кавалерию и легкие войска, преследовала их до Самбра, обошла римскую армию и атаковала её со всех сторон: генералы, офицеры, солдаты, все были застигнуты врасплох; каждый схватился за меч, не давая себе времени покрыть себя защитным снаряжением. 9‑й и 10‑й легионы стояли слева от лагеря; 8‑й и 11‑й на стороне обращенной к врагу образовали центр; 7‑й и 12‑й на противоположной стороне справа. Римская армия не сформировала линию, но занимала окружность; легионы были изолированы и не получали приказов; кавалерия и легковооруженные в ужасе бежали на равнину. Лабиен объединил 9‑й и 10‑й легионы и атаковал правый фланг врага, состоящий из артуазцев, опрокинул их в Самбре, взял холм и их лагерь на левом берегу. Легионы центра после всяких превратностей отразил вермандуанцев и преследовали их за реку. Но 7‑й и 12‑й легионы были окружены и атакованы всей армией Эно: они были подавлены. Варвары, преследуя легионы, захватили лагерь. Эти два окруженные легиона были почти полностью побеждены, когда прибыли два легиона, оставленные для охраны обоза, а с другой стороны в тыл врага вышел 10‑й легион, отделенный Лабиеном. Обстоятельства переменились. Весь левый берег был покрыт мертвыми телами белгов, перешедших Самбре. Белги Эно были уничтожены до такой степени, что несколько дней спустя старики и женщины, выйдя из болот, молили о пощаде завоевателя. Оказалось, что воинственная нация была низведена до трех старейшин из шестисот и до 500 боеспособных мужчин из 60 000. В течение дня положение римлян было настолько отчаянным, что отряд кавалерии из Трира дезертировал, вернулся на родину, повсюду распространяя весть об уничтожении римской армии.
III. Народ Намюра выступил в поход, чтобы присоединиться к Эно: когда они узнали о катастрофе, они устремились в Фалэ, природа которого способствовала обороне: он находится на реке Мегень, в 6 000 туазов от Мааса, в 15 000 от Намюра и 15 000 от Льежа.
Народ Намюра происходил от кимвров и тевтонов.
Цезарь со всем тщанием выступил в поход, окружил Фалэ, построив контрвалационную линию 15 миль в окружности и 15 футов высоты, и начал осаду. Когда варвары увидели как огромные башни римлян с легкостью несут свои орудия, контраст мощи врага и их собственной физической слабости нагнал на них изумление и ужас: они прибегли к милосердию врага, бросили свое оружие под стенами и предложили заложников. Цезарь их принял великодушно; но в полночь эти варвары снова бросились к оружию, внезапно напали на римский лагерь, внеся тревогу и беспорядок. Они были отбиты, потеряв 4 000 человек. На следующий день завоеватель вошел в город и продал всех обитателей с торгов: их было 54 000
Так закончилась вторая кампания Цезаря. Он оставил свои войска на зимних квартирах, а сам отправился в Цизальпинскую Галлию. Во время этой кампании Цезарь провел такое крупное сражение, как битва на Самбре, несколько боев на Эне и осаду. Известия о таких больших успехах наполнили Рим радостью. Сенат постановил провести двухнедельные общественные молебствия, что до сих пор было беспрецедентным.
IV. Наблюдения
Наблюдение первое. — В этой кампании Цезарь имел восемь легионов; кроме вспомогательных войск, приданных каждому легиону, у него было большое количество галлов, как пеших, так и конных, многочисленные легковооруженные войска с Балеарских островов, Крита и Африки, что составило очень многочисленную армию. 300 000 человек, которых белги выставили против него, состояли из людей разных наций без дисциплины и взаимодействия.
Наблюдение второе. — Комментаторы предполагают, что Фисм или Лаон были тем городом, который белги хотели захватить внезапно, прежде чем отправиться на лагерь Цезаря: это ошибка, этот город — Бьевр: лагерь Цезаря был ниже Понтаверта; лагерь стоял на правом берегу под защитой излучины Эне, между Понтавертом и деревней Шодард слева от небольшого ручья; напротив него было болото, все еще сохранившееся. По правую руку Гальбы был Крайон, по левую Меетт, а впереди — болото. Лагерь Цезаря в Понтаверте отстоял на 8 000 туазов от Бьевра, на 14 000 от Реймса, на 22 000 от Суассона, на 16 000 от Лаона; все это удовлетворяет условиям текста Записок. Бои на Эне происходили в начале июня.
Наблюдение третье. — Битва на Самбре произошла в конце июля в окрестностях Мобёж.
Наблюдение четвертое. — Положение Фалэ соответствует условиям Записок. Цезарь говорит, что контрвалационная линия, которую он построил вокруг города, была 12 футов в высоту и 18 футов в глубину: это выглядит ошибкой: нужно читать 18 футов в ширину, ибо 18 футов глубины предполагают ширину в 6 туазов (ров ко дну сужался), что дает 9 кубических туазов на один туаз длины; вероятно ров имел 16 футов ширины и 9 футов глубины, что составляет 486 кв. футов на каждый туаз; из такого количества грунта Цезарь мог построить насыпь и бруствер с частоколом, гребень которого возвышался на 18 футов от дна канавы.
Трудно делать чисто военные замечания по столь кратким замечаниям и об армиях такого рода. Как мы можем сравнивать римскую армию, собранную по всей Италии по римским провинциям с варварскими армиями, состоящими из толп ополченцев, храбрых, свирепых, но с настолько малым пониманием войны, что они не знали ни искусства строительства мостов, ни рытья окопов, ни возведения башен, что были поражены, увидев башни, быстро приближающиеся к их стенам?
Наблюдение пятое. — Однако Цезаря справедливо можно упрекнуть в том, что он позволил захватить себя врасплох в битве при Самбре, имея столько кавалерии и легких войск. Правда, кавалерия и легкие войска переправились через Самбр: но как было замечено, они были остановлены в 150 таузах от этого места на краю леса: следовательно, он должен был организовать переход войск под оружием, или дождаться пока разведчики зайдут в лес и разведают местность. Он оправдывает себя, говоря, что берега Самбра настолько круты, что он считал себя в безопасности в том месте, где хотел расположиться лагерем.
I. Война в Вале. — II. Война в Бретани. — III. Война в Нижней Нормандии. — IV. Война в Аквитании. — V. Наблюдения.
I. Цезарь, желая обеспечить прямой путь из Милана в Галлию через Симплон, Сент–Бернар и долину реки Ретия, отделил Гальбу[1] с 12-м легионом в Вале; последний, едва войдя в эту страну, принял депутатов из разных кантонов, которые просили его о мире и предложили заложников. Он встал на зимние квартиры в деревне Мартиньи, которые укрепил рвом и окопами. Но туземцы только притворялись покорными; они договорились о восстании и сошлись со всех сторон, чтобы окружить и атаковать римский легион. Битва была жаркой, не на жизнь, а на смерть; успех, казалось, благоприятствовал туземцам, но Гальба сделал вылазку за ворота лагеря, ударил и разбил их, убив более 10 000 человек. Несмотря на такой большой успех римляне не верили в безопасность в этом трудном краю и на следующий день они решили вернуться в Женеву и расквартировались в Провансе.
II. В конце прошлой кампании Цезарь отделил молодого Красса, который впоследствии вместе с отцом погиб в Парфянской войне, с одним легионом в Бретань. В результате он отправился в Ванн, пройдя через главные города этой большой провинции, и повсюду получил покорность народа и заложников. На зимние квартиры он встал в Анжу недалеко от Нанта. Однако бретонцы, очнувшись от первоначального оцепенения, восстали. Ванн, их главный город, подал сигнал, они повсюду арестовывали римских офицеров, которые с разными поручениями разошлись по провинции. Город Ванн был большим и богатым благодаря торговле с Англией; на побережье было много гаваней; Морбиан, своего рода внутреннее море, обеспечивал ему защиту; он было покрыт кораблями. Мятежники, сбросив маску, сказали Крассу, что он должен вернуть заложников, тогда они вернут ему его офицеров; что они решили сохранить свободу и не подчиняться господству Рима. Весной Цезарь прибыл в Нант. Он послал Лабиена с Трирской кавалерией сдерживать белгов, и отрядил Красса с двенадцатью когортами и большим отрядом кавалерии в Аквитанию не дать возможности жителям этой провинции послать помощь бретонцам, он отослал Сабина с тремя легионами в Котантен, а флот отдал под командование Домиция Брута: он доставил суда из Сантонжа и Пуату, а в Нанте построил галеры; моряков он привлек с берегов Средиземного моря. Но суда народа Ванн были крупнее и укомплектованы более искусными моряками; их якоря крепились железными цепями, а паруса были из мягкой кожи; тараны римских галер были бессильны против таких прочных судов; наконец борта у них были такими высокими, что возвышались не только над палубами римских галер, но даже над башнями, которые иногда ставились на палубах; копья римлян, брошенные снизу вверх не причиняли никакого вреда, а их, брошенные сверху вниз, наносили много вреда. Но римские корабли были вооружены острыми косами на конце длинных шестов с помощью которых разрезались веревки, ванты, обрубались реи и мачты. Большие неподвижные и беспомощные корабли стали ареной жестокой борьбы. Спокойствие наступило только тогда, когда весь флот Ванна попал в руки римлян. В этом отчаянном положении народ Ванна сдался на милость победителя. Цезарь убил сенаторов, а остальных продал с торгов.
III. Сабин прибыл в Котантен, выбрал удобное и выгодное место для лагеря и стал из него активно действовать. Виридовикс, военачальник народа Котантена, пополнил свою армию тем, что смог привлечь отребье со всей Галлии. Народы Ле–Мана, д'Эвре и Лизье убили своих сенаторов, которые выступали против войны, закрыли ворота перед римлянами и присоединили свои отряды к войскам Виридовикса, который таким образом стал во главе большой армии. Он стал лагерем в двух милях от римского лагеря и не прекращал вызывать римлян на бой. Сабин применил хитрость, чтобы сделать варваров смелее: он послал к ним перебежчика, который сообщил, что римляне готовятся ночью снять лагерь, чтобы уйти на помощь Цезарю. При этой новости галлы бросились на лагерь: римляне, которые их ждали, вышли из двух ворот им навстречу, напали на них и, после их тщетных усилий сплотить ряды, обрати в бегство. Разгром был полный. Все народы Нижней Нормандии покорились.
IV. Красс был не менее удачлив в Аквитании. Подкрепленный отрядами вспомогательной кавалерии и многочисленными когортами, сформированными в Тулузе, Каркассоне, Нарбонне и некоторых других городах Римской Провинции, он переправился через Гаронну. Туземцы вышли к нему навстречу с многочисленной кавалерией: это был их главный род войск. Красс осадил Лектур, их столицу. Этот город защищался долго; его жители, которые владели большим количеством шахт, были искусны в подземной войне. Оттуда Красс выступил против народа Базаса. Те привлекли большое количество солдат и офицеров, которые служили у Сертория, и довольно много испанцев. Против обыкновения варваров, они спокойно держались в лагере, который был укреплен по римскому образцу, выжидая, что голод заставит римлян покинуть эту страну; но Красс выступил, атаковал, они отважно защищались; но они плохо укрепили тыл; Красс одолел их с этой стороны. Три четверти были вырезаны; их было 50 000. Народы Байоны, Берри, Арманьяка, Борди и Дакса, приведенные в ужас этой победой, покорились.
Народы Теруана, Гелдерланда, Брабанта и Булони не подчинились Цезарю; защищенные лесами, они ревностно берегли свою свободу. Хотя год был на исходе, Цезарь, который уже вынашивал план пересечь Океан в следующую кампанию, выступил против Теруаны и стал лагерем на входе в лес; он был недружелюбно принят туземцами и победил их только тогда, когда смог уничтожать и выжечь деревья. После этого похода, который не имел полного успеха, он поставил войска на зимние квартиры, а сам отправился в Цизальпинскую Галлию. Так закончилась третья кампания.
V. Наблюдения
Наблюдение первое. — Можно только негодовать на поведение Цезаря, как он обошелся с сенатом Ванна. Этот народ не поднимал восстания, они дали заложников взамен на обещание жить спокойно: они сохраняли свою свободу и свои права. Они несомненно дали Цезарю повод к войне, но не нарушать права человека и не злоупотреблять победой в настолько ужасной манере. Такое поведение было несправедливо, еще менее оправдано политически. Эти средства никогда не достигают своей цели: они сильно возбуждают и раздражают народы. Наказание нескольких руководителей — вот то, что позволяют справедливость и политика; важное правило — хорошо обращаться с пленными.
Англичане нарушили это правило политики и морали, помещая французских пленных на понтоны; это сделало их ненавистными для всего континента[2].
Наблюдение второе. — Бретань, эта провинция настолько большая и настолько трудная, покорена без усилий, пропорциональных ее силе. То же самое относится к Аквитании и Нижней Нормандии. Это связано с причинами, которые невозможно оценить или точно определить, хотя легко увидеть, что основная причина была в духе изоляционизма и местечковости, которые характеризовали народы Галлии. В то время у них не было национального или даже провинциального духа, в них господствовал местечковый дух. Это тот же дух, который наложил оковы на Италию. Ничто больше не противоречит национальному духу, общим идеям свободы, чем особый дух партикулярной семьи или села. Такая раздробленность стала результатом, что у галлов не было сколько–нибудь пригодной обученной армии, и, следовательно, ни военного искусства, ни военной науки. Таким образом, если бы слава Цезаря была основана только на завоевании Галлии, она была бы сомнительной.
Любая нация, которая потеряла из виду значимость постоянной армии и доверяет ополчению или армии национальной, будет испытывать судьбу Галлии, даже не имея славы противопоставить такое же сопротивление, которое было результатом варварства того времени и территории, покрытой лесами, болотами, оврагами, лишенной дорог: все это затрудняло завоевание и облегчало оборону.
I. Вторжение Германцев в Бельгику. — II. Переправа Цезаря через Рейн. — III. Высадка в Англии. — IV. Наблюдения.
I. Народ свевов был самым могущественным в Германии; разделенные на 100 кантонов, каждый поставлял 1000 воинов, которые вели войну в течение кампании и которые на следующий год сменялись другими. Они были кочевниками, больше года не жили в одной стране, любили окружать себя пустынями, питались молоком, мясом от своих стад и охоты. Мужчины были крепкими и высокими, одетые в шкуры они все еще имели обычаи племен, рожденных в великой пустыне.
Три года назад этот народ захватил территории народов Берга и Зутфена. Побежденные бродили по разным странам, вслед за тем они решили перейти Рейн в его устье в числе 450 000 душ. Они захватили территории Гельдерланда и Брабанта, и, наконец, поселились там зимой 54 г. Молва преувеличивала их силу и численность, и уже несколько галльских народов рассчитывали с их помощью сбросить иго римлян. Цезарь перешел горы заблаговременно для похода на них, встретил депутатов, которых они послали к нему, когда он приближался к их стране. Они не хотели вести войну; изгнанные из своей страны несправедливым агрессором, они просили земли для поселения и мирной жизни. Цезарь отклонил их просьбы и продолжил поход. Отряд из 5000 галльских всадников приблизился к их лагерю, подвергся нападению 800 этих варваров и был полностью разбит. Такой подвиг не оставил никаких сомнений относительно их мужества, вожди и старейшины отправились в римский лагерь просителями. Цезарь арестовал их, призвал к оружию свою армию и тотчас выступил, атаковал и захватил их лагерь. Остатки этих несчастных народов ушли за Рейн, в основном большая часть их кавалерии, которая не участвовала в битве.
II. Цезарь потребовал от народов правого берега Рейна выдать ему эту конницу, которая принадлежала ему как часть побежденной армии; он получил отказ, что послужило ему поводом построить свайный мост у Кельна и перейти Рейн. Его инженеры забивали две сваи выше по течению, два фута одна от другой, и две ниже, в 40 футах от первых; эти сваи были полтора фута в сечении; они соединялись балкой, которая образовывала крышу и которая была два фута в сечении. Они поставили столько свай, сколько требовала ширина реки. Доски и гать образовывали настил моста, который был построен за десять дней с момента поступления строительных материалов. Цезарь был встречен на правом берегу Рейна народом Кельна; но свевы взялись за оружие, получив одобрение на общем собрании, и действовали весьма враждебно; это заставило Цезаря вернуться за Рейн и сжечь мост, проведя на правом берегу 18 дней и ничего не добившись.
III. От Рейна Цезарь направился в Булонь: флот из Ванн прибыл туда. Он погрузил на 80 транспортных судов и несколько галер 7‑й и 10‑й легионы, собрал конницу в порту Этапль и погрузил на 18 больших грузовых кораблей. Он обеспечил верность галлов, взяв большое число заложников, и оставил Сабина командующим армией. Он поднял якорь в 10 утра; он встал на якорь у побережья Англии, но берег был слишком крут. Он собрал весь свой флот и в три часа дня, когда благоприятствовал прилив, поднял якорь и прошел три лье туда, где он мог высадиться на плоский и гладкий пляж. Туземцы упорно защищали берег, но были разбиты. Комий, царь Арраса, который был послан перед римской армией обрабатывать умы, сперва схваченный и посаженный в тюрьму, теперь был выпущен варварами и отправлен во главе депутатов, которых они послали к Цезарю согласовать условия мира, обещая выдать ему заложников. Четыре дня спустя 18 судов с конницей были замечены с берега; но захваченные бурей, они стали игрушкой океана. В полнолуние бурные потоки затопили лагерь, особенно пляж, на котором увязли его корабли, что причинило большой урон. Эти две катастрофы и особенно вид малочисленных отрядов, из которых состояло римское войско, вдохновили туземцев, которые оправившись от первоначального замешательства, посовещавшись друг с другом, взялись за оружие и внезапно напали на 7‑й легион, когда тот был на фуражировке, и окружили его. 10‑й легион вовремя прибыл на выручку. Через несколько дней варвары яростно атаковали римский лагерь, но напрасно — они были отбиты. Цезарь погрузил свою армию и благополучно прибыл в Галлию за несколько дней до равноденствия. Неудача этой экспедиции, а равно и экспедиции на правый берег Рейна, стала предметом насмешек его врагов и завистников в Риме. Тем не менее Сенат постановил провести двадцатидневный общественный молебен.
IV. Наблюдения
Наблюдение первое. — Два вторжения, предпринятые Цезарем в этой кампании, были преждевременными и безуспешными. Его поведение в отношении народов Берга и Зуфтена противоречит правам человека. Тщетно он пытается в мемуарах скрасить несправедливость своего поведения: так Катон во всеуслышанье обвинял его. Победа над народом Зуфтена была не самой славной; ибо, хотя они перешли Рейн в количестве 450 000 человек, что дает не более 80 000 комбатантов, они неспособны были устоять против восьми римских легионов, поддержанных вспомогательными и галльскими войсками, мотивированными к защите своей территории.
Наблюдение второе. — Плутарх превозносит Рейнский мост, который ему кажется чудом; такая работа не является экстраординарной и любая современная армия способна быстро ее проделать. Он не хотел перекидывать понтон на лодках, потому что боялся вероломства галлов и того, что мост может разрушиться. Он построил мост на сваях за десять дней; он мог сделать это за короткое время: Ширина Рейна у Кельна 300 туазов; в это время года уровень воды самый низкий, вероятно не более 250 туазов. У этого моста было пятьдесят пролетов, по пять свай на пролет, что составляло 250 свай: при наличии шести коперов он мог установить их за шесть дней — это самая сложная операция. Размещение балок и сооружение настила — эти работы выполняются одновременно и они имеют гораздо более простой характер. Вместо того, что бы ставить пять свай так, как они были поставлены, лучше было вбить эти пять свай в линию с дистанцией 3 фута, венчая их балкой 18-22 фута длиной. У этого способа то преимущество, что если одна из свай будет унесена течением, четыре других выдержат и будут поддерживать пролет.
Наблюдение третье. — Так инженер граф Бертран сделал в 1809 г. на Дунае в двух лье от Вены, напротив острова Лобау. Дунай совершенно другая река, нежели Рейн. Это крупнейшая река Европы имеет ширину 500 туазов и 28 футов глубины. Рейн в Кельне, когда Цезарь переправлялся через него, был не более 13 футов в глубину. Французский инженер построил три моста на сваях, вбив 2 400 свай за 20 дней. Дунай разделен островом Лобау на два рукава: первый имеет ширину 275 туазов, остров 50, второй рукав 175: всего 500 туазов. Сильное течение было в малом рукаве, который шел вдоль левого берега. Он поставил в большом рукаве 45 пролетов с расстоянием между ними 6 туазов: каждый пролет, поддерживаемый шестью сваями, венчался балкой длиной в 20 футов. Сваи забивались в грунт на глубину 10 футов, а над водой возвышались на 6 футов; они имели длину от 30 до 36 футов. Четыре малых копера было достаточно, чтобы сделать эту работу за десять дней; каждый копер перевозился на лодке; баба весила 600 фунтов. Балки крепились 18-дюймовыми железными штырями со скобами. Перекладины и крестовины обтесаны и закреплены. В малом рукаве было больше проблем: течение было очень сильным; оно выворачивало сваю через час, если ее предоставить самой себе; как только она была заглублена, необходимо было прикрепить к ней лодку с копером и ожидать вторую сваю, а после этого соединять их вместе. Было очень сложно забивать сваи в дно: как только она упиралась в грунт и как только по ней начинали колотить, она колебалась с такой силой, что лодка загоралась. Ввиду невозможности забивать сваи в малом рукаве обычным копером, инженер взял в Вене коперы на двух лодках, которые обслуживали большой мост в этом городе. Если бы эти коперы использовались с самого начала, то в малом рукаве работы были бы выполнены за тоже самое время, что и в большом рукаве — за десять дней. Настил моста был нагружен большими бревнами, чтобы уменьшить колебания, создаваемые силой течения. Мост строился в июне: таяние снегов подняло уровень воды в Дунае на 10-12 футов; в следующем месяце строить мост было бы проще. Сваи достигали 50 футов в длину.
В эти же 20 дней генерал Бертран сделал, 30 туазами выше, эстакаду увенчаную балками, на которых он положил настил; получился второй мост шириной 8 футов для пехоты и кавалерии. Опоры состояли всего из трех свай.
Наконец, еще на 600 туазов выше он поставил эстакаду, образованную двойным рядом свай, общей длиной 800 туазов, которая защищала оба моста. Он также построил два моста на сваях, 50 туазов, на небольшом рукаве, пересекающем остров Лобау, и 60 туазов, между островом и левым берегом реки. Остров Лобау насчитывает в ширину 1800 туазов. Объем работы над этими мостами примерно в 10 раз больше, чем у моста Цезаря: но они были сделаны через 20 дней после получения приказа; с несколькими дополнительными коперами эта работа могла быть сделана меньше чем за 10 дней. Цезарь закончил все работы за 10 дней с момента поступления стройматериалов. На Дунайские мосты ушло 900 балок длиной 40-50 футов и поперечным сечением 2 фута, 1500 балок длиной 35-40 футов и 15-18 футов в сечении, 9000 досок длиной 36 футов, 9 дюймов шириной и 2 дюйма толщиной.
Наблюдение четвертое. — Кроме того Наполеон построил цельный понтонный мост 80 туазов длины. У понтонеров–артиллеристов было 22 понтона: они воспользовались рукавом реки, которая разрезалась островом. Они соединили между собой эти 22 понтона брусками: положили настил, и в ночь перед атакой мост спустили на французском берегу. Один конец был закреплен, за другой мост стали разворачивать. Через несколько минут он был закреплен на противоположном берегу реки. Колонны пехоты прошли ускоренным маршем к большому удивлению и большому замешательству врага, который рассчитывал, что имеет два часа времени.
Цельные мосты можно усовершенствовать. Нет необходимости иметь один из рукавов реки; с наступлением ночи фуры могут быть доставлены на берег реки; понтоны с берега по наклонной плоскости спускаются на воду: за два часа рота понтонеров может построить мост без молотка и гвоздей, используя только винты. Мост может быть сброшен на воду одновременными усилиями 400-500 человек; необходимо тотчас направить его к противоположному берегу и пехота немедленно может переходить по нему.
Можно ли перебросить цельный мост через Рейн или Дунай используя понтоны весом 1500 фунтов? Если это возможно, как мы имеем основания думать, тогда, также в течение ночи, мост надо строить в воде вдоль берега, потому что река имеет более 600 туазов ширины и враг, стоящий на противоположном берегу не может этого увидеть. Опыт подсказывает, что необходимо поддерживать движение моста тремя или четырьмя лодками, поставленными на якорь в середине течения, чтобы избежать его разрушения, когда при повороте он коснется противоположного берега; или, если мы думаем, что в этом нет необходимости и что соединение надежное, он имеет достаточно прочности, чтобы выдержать удар, нелишним будет бросить несколько якорей, чтобы уменьшить нагрузку на центр. За несколько часов, с восьми вечера до полуночи переправа через реку будет наведена. Каков результат!
В лодки можно посадить стрелков, которые, как только мост начинает поворачиваться, стреляют вверх и вниз по течению; мы можем даже поставить 4 орудия на стойках и на настиле передового понтона.
Наблюдение пятое. — Большие лодки наиболее пригодны чем все прочее для строительства временных мостов на крупных реках в тылу армии, потому что лодки, взятые на местности, обычно очень большие и отлично служат (этой цели); но понтоны лучше подходят для мостов, которые перебрасываются перед лицом врага: они часто подвергаются разрушениям; они пропускают воду либо от рассыхания, либо в результате обстрела картечью или ядрами, и они притапливаются, если вес, который проходит по ним, слишком велик, либо из–за быстрого движения пехоты, либо из–за сосредоточения нескольких больших орудий в одном месте: наконец, они перевозятся на повозках, что создает для артиллерийского обоза много трудностей и неудобств, поскольку самая длинная повозка 18 футов в длину, тогда как у обычного понтона 30; отсюда неудобства; 1) Это не ускользнет от взгляда шпионов и разведчиков, а между тем именно артиллерийский обоз наиболее важно скрыть от сведения врага; 2) будучи вынуждены приближаться к берегу реки в полной тишине, что бы не насторожить врага, они могут это сделать с большим трудом, потому что при приближении к рекам часто оказываются болота, заводи или плотины.
Наблюдение шестое. — Представляется, чтобы избежать этих неудобств, разумно разделить понтон на четыре буя, каждый 8 или 9 футов длины, соединенные крюками они образуют единый понтон, предназначенный для перехода больших рек; из этого следуют преимущества: 1) Эти буи будут весить не более 500-600 фунтов и с ними будет легче управиться; 2) Их легко можно погрузить на любые повозки и соглядатай не сможет отличить их от других артиллерийских повозок; 3) Можно составлять батарею из двух, трех или четырех буев, мы можем, не в ущерб службе, извлечь один из них для починки. Мы могли бы составлять батареи из двух или трех буев, когда их недостаточно для составления батареи из четырех буев.
Наблюдение седьмое. — Эти буи могут погрузиться на несколько дюймов в воду без какой–либо опасности для моста. Эти четыре буя, равноценные целому понтону, имели бы только половину объема понтона, потому как из 155 кубических футов, составляющих понтон, 76 футов понтона составляют часть, которая погружается в воду только в непредвиденных случаях и служат надежной защитой. Таким образом четыре медных или деревянных буя, каждый объемом 20 футов будут лучше служить, чем нынешний понтон в 155 кубических футов.
Наблюдение восьмое. — Пробка весит 16 фунтов куб; вода 70 фунтов; каждый куб пробки сможет держать 54 фунта. Понтон целиком из пробки и полного объема весил бы 1600 фунтов, имел бы водоизмещение 100 кубических футов и мог нести нагрузку 5400 фунтов; вычтем 1000 фунтов на вес настила, сделанного из брусьев или небольших балок, имеем 4400 фунтов, что достаточно для переправы любых военных повозок. Разделив такой пробковый понтон на 4 буя равные 25 кубическим футов, получим, что при весе 400 фунтов они выдержат вес 1350 фунтов. Какие преимущества имел бы такой мост! Удары инородных тел, изменения погоды, огонь пушек не топили бы его никогда; это была бы настоящая военная машина; твердая, прочная, простая. Мост составленный таким образом можно, смотря по обстоятельствам, составлять в батарею их двух, трех, четырех, пяти или даже шести буев, согласно наличному количеству, ширине реки и служебных потребностей. Фургонам, которые везут эти буи, больше нет необходимости подъезжать к берегу; эти буи легко можно перенести на руках на пространство 100-200 туазов.
Наблюдение девятое. — Восточные народы используют козьи шкуры для переправы через реки. Бурдюк имеет объем 9 кубических футов, площадь поверхности 36 квадратных футов и весит 18 фунтов; десять таких бурдюков весят 180 фунтов и образуют кучу равную медному понтону. Таким образом только один воз может перевозить достаточно, чтобы сделать 10 таких куч и или перебросить мост через реку 30 туазов шириной. Можно возразить против непрочности этих сосудов, которые могут легко лопнуть: но ответом будет куча, образованная из десяти бурдюков и оставляющая мало сомнений.
12 фунтового пояса из пробки, который крепится под мышками, достаточно, чтобы человек свободно плавал и мог пользоваться своим ружьем. Некоторое количество таких поясов с равным количеством пробковых ботинок и водонепроницаемых панталон понадобится в каждой роте понтонеров, столько, сколько позволят взять их лодки, чтобы придать им уверенности для работы в воде при строительстве мостов.
Наблюдение десятое. — Пояс из козьей шкуры, состоящий из шести частей, содержащий кубический фунт воздуха и закрепленный под мышками, держит человека на воде и весит всего полфунта. Разделение на шесть частей имеет то преимущество, что одна, две или даже три лопнут, других будет достаточно, чтобы удержать человека на плаву. Такие пояса, которые не стесняют движения и мало весят, а также пробковые ботинки и водонепроницаемые панталоны, были бы очень полезны, смотря по обстоятельствам, хорошим стрелкам для маневра по прудам, ручьям, канавам, и должны быть в наличии в каждой пехотной роте. Но все–таки очень важно чтобы в каждом эскадроне и каждой роте было достаточное число хороших пловцов.
Наблюдение одиннадцатое. — Цезарь потерпел неудачу при вторжении в Германию, так как не добился капитуляции побежденной армии и покорности от свевов, которые наоборот, осмелели. Он также потерпел неудачу при набеге на Англию. Двух легионов оказалось недостаточно; нужно было по меньшей мере четыре, кроме того у него не было кавалерии, рода войск столь необходимого в такой стране как Англия. Он оказался не готов к такой экспедиции и она обернулась конфузом. Следует считать большой удачей, что он ушел без потерь.
I. Вторая высадка в Англии. — II. Легион Сабина уничтожен жителями Льежа. — III. Цицерон осажден в своем лагере народом Эно. — IV. Гибель Индутиомара, вождя народа Триера. — V. Наблюдения.
I. Зимой Цезарь отправился в Иллирию. Пирусты разорили границу; но при приближении Цезаря этот народ направил к нему послов, выплатил ущерб, ими нанесенный, и предоставил заложников.
Народ Трира был разделен на две фракции под Индутиомаром и Цингеториксом; последняя была на стороне римлянам. При приближении Цезаря во главе шести легионов этот народ подчинился ему и дал двести заложников.
На побережье Па–де–Кале были наготове 28 галер и 600 транспортных судов; 40 судов, шедшие из портов Бельгики к месту сбора, были застигнуты бурей и рассеяны по Северному морю. Цезарь погрузил пять легионов и 2000 всадников, оставив Лабиена с тремя легионами и 2000 всадников охранять побережье и наблюдать за галлами в его отсутствие.
Он снялся с якоря на закате с юго–западным ветром, который стих к полуночи; он высадился на том же пляже что и в прошлом году. Варвары, напуганные видом многочисленной флотилии, не мешали высадке; они стали лагерем в трех или четырех лье в глубине страны. Цезарь выступил и победил их, а когда он готовился преследовать их, то был отозван на пристань, исправлять зло, которое буря нанесла его флотилии: 40 кораблей потонули; остальные получили большие или меньшие повреждения. Ему понадобилось десять дней чтобы привести в порядок свои корабли и окружить лагерь окопами; корабли он вытащил на берег.
Между тем Кассивеллан, который правил на левом берегу Темзы, был назначен туземцами командующим армией. Он подошел к лагерю римлян, что привело к нескольким битвам, в которых он был разбит, отброшен за Темзу и преследован. Цезарь с боем переправился через Темзу и захватил столицу Кассивелланна; она была укреплена только бревнами. Этой столице было еще далеко до Лондона! Он признал Модубратина царем графств Эссекс и Мидлэссекс. Этот молодой человек явился к Цезарю в Галлии, умоляя его о защите от врагов своего дома, которые убили его отца. В это время народ графства Кент напал на римский лагерь, в котором укрывалась флотилия, но был отбит. Между тем приближалось осеннее равноденствие; что заставило римлян погрузиться на корабли и вернуться в Галлию.
Цезарь говорит, что дома этих островитян напоминают галльские; что у них большие стада, что их деньги — медь и железо; что во внутренней части острова есть оловянные рудники, а железные на побережье, но обильных мало: что там не растут ни ели, ни буки; что им запрещено есть кур, зайцев и гусей; что климат более мягкий, чем в Галлии; что они не засевают своих полей; что они питаются молоком и мясом от своих стад; что они разрисовывают свои тела пастелью, что делает их как бы зелено–синими; что они позволяют расти своим волосам и бреют все тело кроме головы и верхней губы; что одна жена приходится на 10-12 братьев или родичей.
II. Год был неурожайный, в Галлии наступил голод, это вынудило Цезаря распределить зимние квартиры: он поставил один легион в стране теруаннов, один в Эно под командой Цицерона, один в Нормандии, один в Реймсе, три под командой Лабиена в Бельгии; 8‑й легион и еще 5 когорт в Льеже, недалеко от Тонгерена между Маасом и Рейном под командой Сабина. Дух галлов находился в брожении, Цезарь счел необходимым самому перезимовать в Провансе. Правитель Шартра, происходящий от правителей этой страны, которого Цезарь утвердил, вознаграждая за преданность римлянам, был публично убит своими соотечественниками. Галлам не нравились цари, навязанные иностранцами. Прошло 16 дней с тех пор как Сабин укрепил свой лагерь, Амбиорикс и Кативолк, вожди Льежа, напали на него. Будучи отбитым, Амбиорикс сумел убедить Сабина, что все галлы восстали и одновременно атаковали другие зимние квартиры римлян; что через два дня в большом количестве прибудут германцы; что ему не стоит терять время и надо уходить. Сабин поверил этому и на рассвете снял лагерь; вскоре он был окружен варварами; его 15 когорт были полностью уничтожены, никто не спасся. В последний момент римские солдаты убивали друг друга чтобы не стать жертвою жестокости врагов.
III. После этого отважного предприятия Амбиорикс отправился со своей армией в Намюр, оттуда к народу Эно, по пути поднимая галлов. Повсюду они брались за оружие: вскоре его армия пополнилась солдатами из Куртре, Брюгге, Лувена, Турне и Гента: затем он атаковал Цицерона. Некоторые солдаты, которые находились за пределами лагеря на заготовке фашин и дров, были убиты, другие бросились к оружию и отразили натиск врага. За ночь Цицерон построил 120 башен из дерева, которое было в его лагере; на следующий день противник предпринял новый штурм, забросал ров, но был отбит; все это повторялось семь дней. Тогда галлы вырыли контрвалационный ров глубиной 15 футов с валом 11 футов высотой. У них не было инструментов: дерн они срезали мечами, землю носили руками или плащами; эта линия, длина которой составляла 5 лье, была закончена за три часа. В последующие дни они строили башни, приготовляли косы, черепахи, подражая во всем искусству римлян. Поднялся сильный ветер, они стали бросать кувшины с огнем, метать зажженные копья и сумели поджечь лагерь. Они воспользовались этим моментом для нового нападения, но безуспешно; затем они подвели башню к насыпи, но Цицерон сжег ее. Наконец один раб–галл пробился к Цезарю с письмом; он тогда находился в Амьене; собрав два легиона, он поспешил на помощь своему лейтенанту. Галльский всадник прикрепил письмо Цезаря к копью и бросил его в лагерь Цицерона: копье, застрявшее в башне, пробыло так два дня, а на третий день было обнаружено. Как только осаждающие узнали о приближении римлян, они сняли осаду и в числе 60 000 выступили навстречу. Цезарь, имея только 8000, счел разумным отступить и укрепиться в лагере. Варвары осмелели, осадили римлян, которые затем вышли из всех ворот, напали на них и разгромили, и в тот же день Цезарь соединился с Цицероном. При смотре легиона девять из десяти оказались ранеными. Оттуда Цезарь вернулся в Амьен на свои зимние квартиры. Все галлы находились в брожении. Жители Санса, недовольные царем, которого им дал Цезарь, хотели его убить и отказаться от юрисдикции Цезаря. Народы Отёна и Реймса сохранили верность.
IV. Индутиомар, триерец, призывал германцев переправиться через Рейн; он им говорил, что лучшие войска римлян уничтожены; что они должны поддержать галлов. Поддержанный народами Намюра, Эно, Шартра и Льежа, он выступил в поход и напал на легион Лабиена, который стоял лагерем в очень выгодной позиции. Лабиен позволил варварам несколько дней осаждать себя; но когда подошла кавалерия, посланная верными союзниками, он сделал вылазку, победил врага и убил Индутиомара; тем самым восстановилось спокойствие в Галлии.
V. Наблюдения.
Наблюдение первое. — Результат второй экспедиции Цезаря в Англии ничуть не лучше, чем первой, поскольку он не оставил там ни гарнизона, ни колонии, и римляне после этого, как и прежде ничем там не владели.
Наблюдение второе. — истребление легиона Сабина — первый крупный провал Цезаря в Галлии.
Наблюдение третье. — Цицерон больше месяца защищался с 5000 человек против армии в десять раз сильнее, в том числе в укрепленном лагере, который он занял за 15 дней до того: возможно ли такое сегодня?
Руки наших солдат столь же сильны и энергичны, как у древних римлян; наши саперные инструменты одинаковы, у нас есть новый фактор — порох; мы умеем строить валы, рыть канавы, вырубать лес, строить башни за меньшее время и так же хорошо, как и они. Но современное наступательное оружие имеет совершенно другую силу и действует совсем иначе, нежели наступательное оружие древних.
Римляне обязаны постоянством своему методу охранения, от которого они никогда не отступали — каждый вечер устраивать укрепленный лагерь и никогда не сражаться, если в тылу нет устроенного лагеря, который служит местом укрытия в случае отступления и складом припасов, багажа и раненых. Характер оружия в те века был такой, что в этих лагерях они были защищены от угроз не только равной армии, но даже значительно сильнейшей; они были хозяевами битвы и ожидали благоприятного случая. Марий атакован тучами кимвров и тевтонов: он запирается в лагере и остается в нем пока не появляется благоприятная возможность; тогда он выходит и добивается победы. Цезарь приблизился к лагерю Цицерона: галлы бросили его и выступили навстречу первому; их было в четыре раза больше: Цезарь занял позицию, через несколько часов укрепил лагерь, терпеливо снося оскорбления и провокации врага, с которым он не хотел сражаться. Но подходящий случай не заставил себя ждать; он вышел во все ворота: галлы были побеждены.
Почему же это правило столь мудрое, столь способствующее большим результатам, забыто современными генералами? Потому что наступательное оружие изменилось в корне, рукопашное оружие было основным оружием древних: именно с коротким мечом легионеры завоевали мир; с македонскими пиками Александр покорил Азию. Главное оружие современных армий — метательное. Ружье — это оружие превосходит все, когда–либо изобретенное людьми: никакое защитное снаряжение не может противостоять его действию. Кольчуги, кирасы, щиты стали бесполезны и заброшены. С помощью этой грозной машины солдат за четверть часа может убить или ранить 60 человек; у него никогда не будет недостатка в зарядах, потому что они весят не более 6[1]; пуля летит на 500 туазов, она опасна на 190 туазов, смертельна на 90 туазов.
Поскольку основным оружием древних был меч или копье, их обычным построением был глубокий строй. Легион или фаланга, в любой ситуации, когда они подвергались нападению, будь то спереди, с правого или левого фланга, везде противостояли без какого–либо ущерба: им удавалось стать в лагере небольшой протяженности, поэтому меньше трудности было в укреплении периметра и больше возможности защищаться самому маленькому отряду. Консульская армия, усиленная легкими и вспомогательными войсками, силами 24 000 пехотинцев, 1800 всадников, всего около 30 000 человек, располагалась квадратом с длиной стороны 336 туазов и периметром 1344 туаза, по 21 человеку на туаз; каждый человек нес три кола, или 63 кола на один туаз. Площадь лагеря составляла 112 000 квадратных туазов, три с половиной туаза на человека; считаем, что только ⅔ людей заняты в работах, что дает 14 работников на туаз: работая каждый по тридцать минут, они укрепляли свой лагерь и защищали его от нападения.
Поскольку основное оружие современности стреляющее, свойственный ему порядок должен быть тонким, что само по себе позволяет вводить в действие все стволы, причем это оружие дальнобойное, то современные (войска) получают в основном преимущество от занимаемой позиции; если они доминируют, если они простреливают позицию, если они растягивают вражескую армию, они добиваются еще большего эффекта. Поэтому современная армия должна избегать скученности, охвата и окружения; она должна занимать лагерь с фронтом столь же обширным, как и сама боевая линия; если она займет квадратный участок и его фронта будет недостаточно для развертывания, она будет окружена армией равной численности и подвергнется обстрелу со всех ее орудий, которые сосредоточатся на ней и будут достигать каждой точки лагеря, тогда как она сможет ответит на столь грозный огонь только малой частью своего. В таком положении она будет уничтожена, несмотря на окопы, армией равной численности, а то и меньшей. Современный лагерь может быть защищен только самой армией, и в отсутствие оной нельзя говорить о защите единственным отрядом.
Ни армия Мильтиада при Марафоне, ни армия Александра при Арбелле, ни армия Цезаря при Фарсале не могла бы удержать поле боя против современной армии равной силы, которая, имея обширный боевой порядок, охватила бы фланги греческой или римской армии; ее стрелки одновременно несли бы смерть и с фронта и с обоих флангов; что касается легковооруженных, то почувствовав недостаточность своих стрел и своих пращей, они вышли бы из дела, чтобы укрыться за тяжеловооруженными, которые тогда, с клинками или пиками, выдвинулись бы ускоренным шагом, чтобы в рукопашную биться со стрелками; но достигнув 120 туазов, они с трех сторон будут встречены огнем, который приведет к беспорядку и таким образом ослабит этих храбрых и бесстрашных легионеров, так что они не выдержат атаки нескольких батальонных колонн, которые пойдут в штыковую атаку. Если на поле боя есть лес или гора, как может легион или фаланга сопротивляться рою стрелков, которые там укроются? Даже на равнине есть деревни, дома, фермы, кладбища, стены, ямы, живые изгороди; даже если их нет, не потребуется больших инженерных усилий для создания препятствий и остановки легиона или фаланги под смертоносным огнем, который вскоре его уничтожит. Мы даже не упоминали о 60-ти или 80-ти пушках, которые составляют артиллерию современной армии, и которая будет простреливать легион или фалангу справа налево и слева направо, с фронта до арьергарда, сея смерь на 500 туазов. Солдаты Цезаря и Александра, герои свободных Афин и Рима бегут в беспорядке с поля битвы от полубогов, вооруженных молниями Юпитера. Если римляне постоянно избивались парфянами, то это потому, что парфяне были вооружены стрелковым оружием, превосходящим ручное оружие римской армии, так что щиты легионеров не служили защитой. Легионеры, вооруженные коротким мечом, изнемогали под градом стрел, которым ничего не могли противопоставить, поскольку были вооружены только дротиками (или pilum). Вот почему после тех фатальных событий римляне дали пять дротиков (или hasta) длиной три фута каждому легионеру, которые поместили их в пустоты своего щита.
Консульская армия, укрепившаяся в своем лагере, атакованная современной армией равной силы, будет выбита без штурма и без рукопашной; нет никакой надобности заполнять рвы и карабкаться по насыпи: окруженная со всех сторон атакующей армией, обойденный, окруженный, наконец простреливаемый лагерь будет стоком для всех выстрелов, всех ядер, всех пуль; огонь, уничтожение и смерть откроют ворота и разрушат окопы. Современная армия, стоящая в римском лагере, несомненно в начале могла бы привести в действие свою артиллерию; но хотя бы и равная артиллерия осаждающих должна взять верх и быстро привести ее к молчанию; часть пехоты могла бы пользоваться своими ружьями; но она обстреливала бы тонкую линию и действительно была бы далека от того, что произвести эффект, равный ущербу, который она получает. Огонь из центра по кругу ничтожен: огонь из круга в центр неотразим.
Современная армия, по силам равная консульской, имела бы 26 батальонов по 840 человек, что составляет 22 840 пехотинцев; 42 кавалерийских эскадрона, составляющих 5 040 человек; 90 артиллерийских орудия с обслугой 2 500 человек. Современный боевой порядок, будучи более обширным, требует большего количества кавалерии для поддержки флангов и разведки по фронту. Эта армия в битве, построенная в три линии, причем первая равна двум другим вместе взятым, занимала бы фронт в 1 500 туазов при глубине 500 туазов, лагерь имел бы периметр 4 500 туазов, т. е. в три раза больше консульской армии; у нее не было бы 7 человек на туаз, но на каждого солдата приходилось бы 25 квадратных туазов: и для его обороны потребовалась бы вся армия. Такое огромное пространство трудно найти, без того, чтобы в пределах выстрела пушки над ним не господствовала высота: сосредоточение большей части артиллерии осаждавшей армии, а вслед за тем атака, быстро разрушат труды кампании, (стороны) удерживающей лагерь. Все эти соображения вынудили современных генералов отказаться от системы укрепленных лагерей, заменив их хорошо подобранными естественными позициями. Ошибаемся ли мы? Правы ли мы?
Римский лагерь ставился независимо от позиции: все были хорошо для армии, вся сила которой заключалась в клинковом оружии; поэтому не нужно были ни проницательности, ни военного гения, чтобы удачно поставить лагерь; вместо того, чтобы выбирать позицию, способ вести дело и расстановку различных родов войск сообразно с условиями местности — вот искусство, являющееся часть гения современного полководца.
Тактика современной армии основывается на двух принципах: 1) она должна занимать фронт, способствующий с максимальным преимуществом использовать свое огнестрельное оружие; 2) она должна извлекать все преимущества занятой позиции: доминирующие высоты, протяженность, пристреливание вражеских линий, должна быть покрыта рвами, палисадами и любыми другими видами полевой фортификации.
Характер оружия определяет состав армии, план кампании, марши, позиции, стоянки, боевые порядки, план и расположение крепостей; это составляет противоположность между античной военной системой и современной. Древнее оружие требовало глубокого строя; современное — узкого; одно — крепостей с башнями и высокими стенами, другое настильных мест, покрытых земляными гласисами, маскирующими кирпичную кладку; первое — плотных лагерей, где люди, животные и запасы объединены в одном месте; второе — развернутых позиций.
Если кто–нибудь скажет современному генералу: Вы как Цицерон имеете 5000 человек, 16 пушек, 5000 саперных инструментов, 5000 мешков для земли: вы будете находиться в пределах досягаемости леса на заурядной территории; на пятнадцатый день на вас нападет армия в 60 000 человек со 120 пушками; помощи не будет 80-90 часов от момента нападения. Какие работы, какие планы, какие есть профили, предписанные нам искусством? Есть ли секреты инженерного искусства, которые могут удовлетворить этой задаче?
I. Войны против Санса, Шартри, Трира и Льежа. — II. Вторая переправа через Рейн. — III. Цезарь преследует Амбиорикса. — IV. Наблюдения.
I. Цезарь собрал два новых легиона в Италии, Помпей дал ему один; он восполнил свои потери и даже увеличил армию, которая достигла десяти легионов.
Смерть Индутиомара не положила конец его партии; она возобладала в Трире. Этот народ в союзе с народами Эно, Намюра, Гелдерланда, Сенса и Шартри, обнадеженные некоторыми германскими народами, которые собирались перейти Рейн, восстали; но не дожидаясь окончания зимы Цезарь во главе четырех легионов явился в Эно: он заставил туземцев выдать ему заложников, созвав республики Галлов в Париже вместо Санса; мятежники туда не явились. Он выступил против народа Санса, а затем против Шартре; оба народа умоляли о помиловании и дали заложников. Он вошел в Гелдерланд и Трирскую страну с шестью легионами, которые он разделил на три корпуса, разорил и сжег всю страну. Народы покорились. Лабиен, находясь в стране Трира с тремя легионами, притворился испуганным, снялся с лагеря и позволил туземцам преследовать себя с горячностью, но затем в выгодной позиции развернулся и наголову их разгромил. Вся страна Трира была передана Цингеториксу, стороннику римлян. Германцы, которые переправились через Рейн, услышав о поражении галльских союзников, вернулись домой.
II. Цезарь, преследуя их, перекинул мост через Рейн возле Кельна, немного выше того места, где он сделал это в прошлый раз. Свевы при его приближении отступили в болота и леса за Тюрингскими горами; римляне не были так неосторожны, чтобы углубиться в такие отдаленные края; через несколько дней они вернулись на левый берег. Они построили четырехэтажную башню, но на левом берегу, с гарнизоном из 12 когорт, чтобы впечатлить этих варваров. От правого берега на 30 туазов они разрушили мост, так как боялись мужества этих людей. Кажется, что в том веке шло переселение народов из великой пустыни Германии. Цезарь говорит: некогда галлы были смелее германцев и имели привычку переходить Рейн и основывать колонии на правом берегу; но с тех пор они изнежились и теперь германцы намного их смелее, что даже нельзя сравнивать. У германцев нет ни друидов, ни человеческих жертвоприношений; их боги — Солнце и Луна; свою жизнь они проводят в охоте и в войне; Мужчинами они считают только тех, у кого есть борода, не раньше; с женщинами они не живут до двадцати лет; у них нет четкой территории; честь для них — быть окруженными пустыней, которую они считаю признаком своей доблести. Каждый год народ выбирает себе вождя. Соблюдают закон гостеприимства и святость очага. Шварцвальд простирается на девять дней пути; он тянется от Шпреера до границ Швейцарии; есть германцы, которые говорили, что прошли шестьдесят дней, не имея возможности узнать где он заканчивается; там водятся животные, которых больше нигде нет. Он также говорит: в Галлии два уважаемых сословия, друиды и дворяне. Народ подобен рабам; его не допускают в совет, он обременен налогами и угнетен знатью. Друиды приносят жертвы, воспитывают молодежь, судят гражданские и уголовные дела; они отлучают от жертвоприношений (это у них очень страшное наказание). У них есть вождь, который избирается собранием в Шартре. Друиды не идут на войну, не платят налоги, освобождены от других повинностей. Они запоминают большое количество стихов и не позволяют их записывать; верят в бессмертие души и переселение душ. Галлы суеверны. Друиды приносят человеческие жертвы, чтобы умилостивить богов; они предпочитают (приносить в жертву) преступников, но в их отсутствие (принесут) и хороших; они почитают Юпитера, Аполлона, Марса, Минерву. Дети никогда не появляются с отцом, пока не станут способны носить оружие. Значимость дворян определяется числом вооруженной свиты; все они воины.
III. После возвращения из–за Рейна Цезарь пошел через Арденнский лес, преследуя Амбиорикса; но упустил его. Кативолк, товарищ Амбиорикса, который так много способствовал бедствиям Сабина, будучи очень старым, отравился тисом, не желая попадать в руки римлян и не желая подвергать себя трудностям кочевой жизни. Цезарь собрал весь свой багаж в замке Тонгрес, в том самом месте где за год до этого произошла катастрофа с Сабином; остатки его лагеря все еще стояли. Он оставил 14‑й легион и 600 всадников под командой Цицерона; три легиона отправил в Намюр, три в Брабант, а с остальными отправился в погоню за Амбиориксом, который укрылся на краю Арденнского леса. Между тем, желая удовлетворить жажду мести к народу Льежа, он пригласил все соседние народы разграбить их территорию. Несколько тысяч германцев, привлеченные приманкой грабежа, устроили набег: по пути домой узнав, что Цицерон охраняет обоз армии с одним легионом, выступили из своего лагеря для атаки. Он прибыли в тот момент когда пять когорт занимались фуражировкой в трех милях от лагеря; они были отрезаны; только половина из них смогли спастись, остальные были убиты. Лагерь Цицерона был окружен и был бы взят, если бы кавалерия Цезаря не прибыла на следующий день, возвращаясь из погони за Амбиориксом. Германцы ушли за Рейн. В течение нескольких месяцев Цезарь продолжал предпринимать усилия против этих людей, но его ненависть была бессильна, а Амбиорикс ускользнул от преследования. Наконец, поставив свою армию на зимние квартиры в Трире, Ланге и Сенсе, Цезарь покинул Галлию и отправился в Ломбардию.
IV. Наблюдения. — Вторая переправа через Рейн, предпринятая Цезарем, имела не лучший результат, чем первая; он не оставил никаких следов в Германии; он не осмелился даже поставить крепость в качестве плацдарма. Все что он рассказывает об этой стране — туманные представления, все что есть — только показывает степень варварства этой части света, сегодня такой просвещенной. Об Англии у него такие же туманные представления.
I. Общее восстание Галлии. — II. Осада Буржа. — III. Осада Клермона. — IV. Возмущение отёнов. — V. Осада Алезии. Пленение Верцингеторикса. — VI. Наблюдения.
I. Римляне больше не скрывали своих планов по превращению Галлии в провинцию; в каждом городе у них была партия, которая всеми средствами домогалась преобладания. Галлы заволновались при виде опасности для своей свободы. В предыдущие годы Цезарь замечал их крайнее брожение: он брал много заложников, средство малоэффективное; потребности службы всегда приводили в города многих римских офицеров, которые при восстаниях сами становились заложниками. В начале 52 г. началось всеобщее восстание. Шартре дал сигнал: они вошли в Орлеан, вырезали римских всадников, среди прочих интенданта армии, который был виновен в злоупотреблениях. Овернцы узнали об этом в тот же день посредством криков людей, расставленных с интервалами на дороге. Верцингеторикс, молодой властитель Клермона, встал во главе повстанцев. Сначала он был изгнан из города как молодой дурак, который поставил под угрозу общую безопасность; но после этого он сформировал свою армию, вернул силу Клермону и был провозглашен царем. Народы Парижа, Анжу и Турени встали под его знамена. Он пошел вдоль Луары и подстрекал Берри: туземцы тайно его призвавшие, притворялись, что обратились за помощью к своим союзникам отёнам. Те послали отряд кавалерии; но офицер, им командовавший, прибыв на берег Луары и разузнав тайные чувства туземцев, отступил. Цезарь поспешил из Цизальпинской Галлии; сначала он пошел в Нарбонн. Это было в середине зимы. Он перешел Севенны и Вивараи и вошел в Овернь. Верцингеторикс поспешил на защиту своей родины. Но Цезарь уже ушел в Вену и Лангре, где были его легионы. Во главе их он вошел в Бурбонне, предстал перед Орлеаном, перешел Луару, окружил город, взял его и сжег, убив его жителей, вошел в Берри, осадил и взял Нёви, и осадил столицу Бурж.
II. Было самое начало весны, погода стояла сырая. Бурж стоял на болотах. Верценгеторикс отчаянно сопротивлялся, все города и деревни, хутора и фермы он сжигал, чтобы лишить римскую армию пропитания. За один день двенадцать городов стали жертвой пламени. Однако жители Буржа, богатого, большого и многонаселенного города решились защищать его. Цезарь окружил его, прикрыл свой лагерь двойной линией циркумвалационной и контрвалационной в части города не защищенного болотами, и начал осадные действия. Верцингеторикс со своей многочисленной армией расположился в пяти лье, нападая на все конвои и циркумвалационную линию. Римляне построили за 25 дней террасу в основании 320 туазов и высотой 80, которая доминировала над стенами города. Верцингеторикс через болота перекинул подкрепление в 10 000 человек и выдвинул конницу, чтобы помочь вылазке осажденных. Цезарь решил, что это благоприятный случай для взятия галльского лагеря; он пошел туда. Солдаты требовали сигнала к нападению, но лагерь был слишком хорошо укреплен природой и искусством. Цезарь вернулся к своей линии ничего не предприняв. Между тем осажденные при поддержке Верцингеторикса сделали вылазку; они сражались яростно, но были отбиты. Вскоре после этого Цезарь пошел на штурм, вошел в город, сжег, разграбил и убил 40 000 человек; только 800 смогли убежать. Этот успех, казалось, вел к гибели галльской партии; все было иначе: она возвысилась духом; партия только сильнее сплотилась. Вождь Анжу, союзник римского народа, покинул римлян и присоединился к галльскому лагерю с сильным отрядом. На национальном совете Верцингеторикс был обвинен в измене; он с успехом себя защитил. Он отвечал, что советовал сжечь Бурж, поскольку был убежден в невозможности противостоять осадному искусству римлян. Из этого обвинения он вышел еще более сильным и более уважаемым. Римская армия во время осады Буржа страдала от нехватки продуктов; она была лишена хлеба и вынуждена была питаться мясом. Но затем в Бурже обнаружились значительные припасы. Началась весна; возвращение тепла благоприятствовало преследованию туземцев, которые укрылись в болотах и лесах.
III. После осады Бурга Цезарь послал Лабиена с четырьмя легионами в Сенс, сам пошел во главе шести других в Овернь, переправился через Алье в присутствии Верцингеторикса, стал лагерем перед Клермоном; армия галлов его предупредила и заняла высоты. Между тем армия отёнов под командой Литавика объявила о выступлении против римлян и отправилась на помощь Клермону. Цезарь с четырьмя легионами вышел к ним навстречу, обнаружил их в восьми лье от своего лагеря, и на переговорах сумел убедить их вернуться в Отён. Литавик и его главные офицеры сбежали в Клермон. Между тем отёны, как только узнали о мятеже Литавика, захватили всех римлян, которые находились в их владениях, и захватили все склады римских купцов; но они покорились как только узнали что случилось с Литавиком, и извинились как могли. Тем временем нападение римлян на Клермон потерпело неудачу; войска рвались в бой сильнее, чем того хотел их полководец. Они понесли умеренные потери, что вынудило Цезаря снять осаду.
IV. При этих новостях отёны присоединились к их партии: Постыдно для нас, — говорили они, — не разделять общее дело с другими галлами, которые борются за свою свободу. Невер был одним из городов, в котором содержались галльские заложники, склады, казна, багаж и конный завод римской армии; они захватили все это и перевезли в Отён, куда Литавик вошел с триумфом. Сенат заключил союз с Верцингеториксом. Все римские торговцы были арестованы; отёнцы сожгли те города, которые, как они думали, они не могли защитить, и среди прочих Невер.
Партии Цезаря оставалось две возможности: или дерзать, или возвращаться в Прованс: вторая возможность означала потерю всего, а первая была очень опасной. После нескольких дней форсированного марша он перешел Луару вброд и направился в Сенс. Лабиен выступил на Париж; парижане собрали армию под командой Камулогена, галла из Мена, у которого несмотря на его возраст была высокая военная репутация. Он стал лагерем за болотами, которые прикрывали Париж. Лабиен хотел перейти болото. Но вследствие больших трудностей отказался. Он снял лагерь и ушел в Мелен: этот город расположен на острове Сены; там он нашел 50 лодок; он пошел вдоль реки по правому берегу со своим войском и вернулся в Париж. Галлы подожгли Париж, сломали мосты и расположились лагерем на другом берегу напротив Лабиена. Они знали, что Цезарь потерпел неудачу в Клермоне, что отёны восстали, и что святое дело Галлии восторжествовало. Тем временем Лабиен задумался о соединении с Цезарем; он спустил на воду захваченные 50 лодок в одном лье от Парижа, рядом с Отейем, переправился через Сену и стал лагерем на холме Важирард. Тем временем армия парижан спустилась на левый берег и предстала перед римской армией; дело дошло до рукопашной; 7-й легион разбил фланг парижан. Камулоген делал все возможное для победы своей партии, но не мог устоять перед натиском римлян: он геройски погиб. Эта победа открыла Лабиену путь в Санс, где он присоединился к Цезарю.
Отёны, гордящиеся своим могуществом, претендовали на руководство войной и верховное командование; но общий совет галлов воспротивился их желаниям: Верцингеторикс, подтвержденный в должности главнокомандующего, взял 15 000 всадников и повторил приказ выжигать все кругом, лишая римлян пропитания. Он послан 10 000 пеших и 800 всадников атаковать Савой и Дофине, области присоединенные к Провансу, и армию овернатов и лангедокцев разорять границу Прованса со стороны Лангедока: 22 римские когорты защищали Прованс. В это время Цезарь получил подкрепление германской конницей, немногочисленное, но составленное из бесстрашных солдат. Он отправился на границу Лангра, чтобы быть в пределах досягаемости Прованса, атакованного со всех сторон. Верцингеторикс последовал за ним с большой армией и напал на Цезаря на марше; хотя у последнего было мало времени, чтобы поместить обоз между легионами и вступить в бой, Верцингеторикс был разбит и вынужден вернуться в свой лагерь. Опасаясь нападения, он удалился в Алезию, цитадель расположенную в Бургундии в Осуа близ Монбарда, знаменитое место: именно здесь была решена судьба галлов.
V. Цезарь последовал за ним, обложил город и армию галлов контрвалационной линией длиной 11 000 туазов. Алезия расположена на крутом холме, у подножия была равнина полтора лье длиной; вся окрестность была изрезана холмами. Контрвалационная линия римлян была укреплена 23 фортами. Во время работ происходили кавалерийские стычки, исход которых почти всегда был не в пользу галлов. Когда Верцингеторикс заметил, что контрвалационная линия вот–вот будет завершена, он распустил свою конницу, которую больше не мог кормить, приказал каждому человеку вернуться на родину и призывать своих соотечественников взяться за оружие ради спасения Алезии и их полководца; он вошел в город с пехотой числом 80 000 человек. Цезарь, закончив контрвалационную линию, занялся рытьем циркумвалационной линии. У нее было три рва, один с квадратным профилем 20 футов шириной и такой же глубиной; второй 15 на 15, а внутренний ров был заполнен водой от реки, которая протекала у подножия холмов; он поднял на 12 футов вал, снабженный зубчатым бруствером, а у подножия врыл раздвоенные стволы. Вал был фланкирован башнями 80 футов одна от другой. В течение всей осады он работал над этими линиями и нагромождал всевозможные работы, волчьи ямы, засеки и т. д., которым солдаты его армии давали разные имена. Похоже, что эти работы были для них новыми. Циркумвалационная линия составляла пять лье.
Тем временем совет галлов постановил собрать армию в 200 000 человек для спасения Алезии. Отёны выставили 35 000 человек; маркграфство Сузе принадлежало владениям этого народа; жеводанцы и велейцы, зависящие от овёрнов, также снарядили 35 000 человек; народы Франш–Конте, Сантонжа, Руэгра, Шартри выставили 12 000; Бовези — 10 000; Париж и Суассон — 8 000, и т. д. Народ Бове отказался поставлять контингент, потому что, по их словам, они одни вели борьбу с римлянами. Коммий из Арраса был назначен главнокомандующим этой армией; он был одним из фаворитов Цезаря, но он поддался галльскому духу. Те же чувства преобладали среди друзей Цезаря; только жители Реймса остались ему верны. Время назначенное для помощи городу подошло к концу и запасы сделались очень скудными; в Алезии наступило крайнее уныние: одна партия хотела сдаться, другая прорваться при помощи энергичной вылазки пока голод не ослабил их. Именно тогда Критогнат, человек с репутацией храбреца, сказал: Капитуляция — путь к рабству; искать просвет в римской армии — это предпочесть смерть страданиям, но это все–таки трусость, потому что мы потерям наши жизни, но бросим дело Галлии; великая армия не замедлит прийти, и у нее не будет больше шансов на победу, если она найдет нас мертвыми. У нас нет новостей о нашей армии! Но разве Цезарь не дает им нам каждый день? Если бы он не чувствовал ее приближения, стал бы он громоздить работу на работу на своей контрвалационной линии? Что сделали наши предки во время нашествия кимвров и тевтонов? Они убили всех неспособных к войне и питались их трупами; вот пример, которому нам нужно подражать. Старики, женщины и дети были высланы из города; осаждающие не приняли их. Через несколько дней Коммий наконец появился на холмах в пятистах шагах от римского лагеря; его конница заполонила равнину. Тысячи криков радости, которые подняли осажденные, огласили небо. Они вышли из стен, забросали рвы и окопы фашинами и корзинами, и энергично атаковали контрвалационную линию. Однако галльская конница была разбита после упорного боя: победу обеспечило мужество германской конницы. Первоначальное воодушевление сменилось потрясением. На следующий день галльская пехота штурмовала циркумвалационную линию. По этому сигналу Верцингеторикс покинул город; но все совместные усилия были бесполезны; силы союзников Цезаря, большое число башен и машин, дисциплина и бесстрашие римлян возобладали. Верцингеторикс уже заполнил рвы контрвалационной линии; но он потерял слишком много времени и когда он закончил, он понял, что армия отброшена. Через несколько дней 50 000 галлов атаковали с севера, циркумвалационная линия здесь была сильнее всего. Этот бой был очень упорным; осажденные вышли на помощь атакующим, общий бой шел сразу на двух линиях. Но численность, ярость и бесстрашие — все это было бесполезно; римляне со своими короткими мечами одолевали все их усилия; боги были на их стороне. 74 флага стали трофеями Цезаря. Большая часть деблокирующей армии была уничтожена; остатки ночью сняли лагерь и в спешке бежали. Верцингеторикс капитулировал; он умолял завоевателя о пощаде; но получил только цепи. Таков конец этого бесстрашного и благородного защитника Галлии. Цезарь взял 80 000 пленных; каждому своему солдату он подарил по одному галлу; но желая привлечь на свою сторону отёнов и авернатов, он отдал им 20 000 пленников. Свою армию он поставил на зимние квартиры: Лабиен двумя легионами во Франш–Конте, два легиона в Нивернэ, два в Берри, два в Руэгре, один в Шалон–сюр–Сон, один в Маконе, а сам лично отправился в Отён. Римский сенат издал указ о двадцатидневном публичном молебне. Свобода Галлии погибла с Верцингеториксом: эта огромная страна превратилась в римскую провинцию.
VI. Наблюдения
Наблюдение первое. — В этой кампании Цезарь дал несколько сражений и провел три больших осады, в двух из которых он преуспел; впервые ему пришлось сражаться с объединенными галлами. Их решимость, талант их полководца Верцингеторикса, сила их армии, — все это делает эту кампанию славной для римлян. У них было 10 легионов, что с кавалерией, ауксиларией, германцами и легко–вооруженными составляло армию в 80 000 человек. Поведение жителей Буржа, также деблокирующей армии, поведение клермонцев, жителей Алезии показывают решимость и мужество галлов и их бессилие из–за отсутствия порядка, дисциплины и военного поведения.
Наблюдение второе. — Но прав ли Верцингеторикс, который заперся с 80 000 человек в не самом большом городе? Когда он отослал свою кавалерию, почему он не отослал ¾ своей пехоты? 20 000 человек было более чем достаточно, чтобы усилить гарнизон Алезии, которая представляла собой круглый холм 3000 туазов в окружности, и которая, между прочим, содержала многочисленное и закаленное население. В городе продовольствия было только на тридцать дней; как можно было запереть столько бесполезных в обороне людей, которые могли только ускорить капитуляцию? Алезия была крепостью с сильной позицией и должна была опасаться только голода. Если бы вместо 80 000 у Верцингеторикса было 20 000 человек, тогда бы продовольствия у него было на 120 дней; тогда как 60 000 человек в поле могли бы досаждать осаждающим. Потребовалось 50 дней для сбора новой армии и прибытия ее на помощь городу. Наконец, если у Верцингеторикса было 80 000, как можно предположить, с которыми он заперся в стенах города: он бы держался снаружи и оставался бы в лагере, прикрытом окопами, готовый выйти и атаковать Цезаря. В деблокирующей армия, говорит Цезарь, было 240 000 человек. Она не стала лагерем, маневрировала не как армия превосходящая армию противника, но как равноценная армия. После двух атак она отделила 50 000 человек для атаки северного склона: этот отряд терпит неудачу; это не должно было привести армию в беспорядок.
Наблюдение третье. — Работы Цезаря были огромными: у армии было 40 дней на их сооружение, и наступательное оружие галлов оказалось бессильно уничтожить такие препятствия. Может ли сегодня быть решена такая задача? Могут ли 100 000 человек блокировать город контрвалационной линией, и обезопасить себя от нападения 100 000 человек циркумвалационной линией?
I. Военные действия зимой. — II. Война против белгов Бове. — III. Осада Кагора. — IV. Движения войск в течение 50 г. — V. Наблюдения.[1]
I. Судьба Галлии решена, но галлы готовы возмутиться: самое сильное брожение будоражило души; это были волны океана во время бури. Цезарь оставался в Отёне чтобы следить за ними: в декабре с двумя легионами он вошел в Берри, застал туземцев врасплох, отказался от заложников, многих убил, взял пленных, покорил страну и вернулся в Отён через 40 дней после отъезда. Оттуда он отправился в Шартри с двумя легионами: шартрезы покинули свой город и укрылись в лесах и болотах; он пустил в преследование конницу и легкие войска, а сам расквартировался в городе Орлеане. Несчастные шартрезы, преследуемые со всех сторон, покинули свою страну и укрылись у своих соседей.
II. Бовены были самым влиятельным народом в Бельгике. Под предлогом войны с народом Суассона они собрали армию, которую поставили под команду Коррея, властелина Бове, и Коммия, властелина Арраса. Цезарю с четырьмя легионами удалось стать лагерем на территории Бове. Те призвали на помощь народы Амьена, Руана, Пю–де–Ко, Арраса и Мэна; они расположились на горе со всех сторон окруженной болотами; они расположили своих женщин, стариков, детей, скот и самое ценное имущество посредине огромного леса. Все маневры Цезаря заставить их покинуть свою позицию были бесполезны. Это мудрое и благоразумное поведение, которое контрастировало с бурным характером и энергией галлов, показывало известный прогресс, который этот народ сделал в военном искусстве. Цезарь перешел болото и стал лагерем на расстоянии полета стрелы от сильной позиции галлов; лагерь был укреплен двумя рвами квадратного профиля, глубиной 15 футов и валом 12 футов высотой с парапетом и множеством трехэтажных башен; две высокие башни обрамляли ворота лагеря. Тем временем 500 германских всадников вошли в галльский лагерь.
Стычки, которые происходили почти каждый день между двумя армиями, ничего не решали. Конница реймсцев была побеждена конницей бовейцев; она почти полностью погибла. Наконец прибыло подкрепление из трех легионов под командой Требония, которые Цезарь запросил из Берри; галлы испугались повторения судьбы Алезии, они покинули свою позицию и ушли дальше. Две армии остались в наличии, и хотя римская армия насчитывала семь легионов, она действовала осмотрительно. Коррей, полководец бовинцев, с 7000 отборных бойцов устроил засаду на римских фуражиров; он был выдан и разбит: он и все его люди погибли. Не давая врагам опомнится от ужаса, Цезарь пошел на них. Они молили о милосердии, предложили и выдали заложников; другие союзные народы последовали их примеру. Белги были побеждены во второй раз; галлы получили ярмо. Большое количество семей покинули родину, которая больше не была свободной и искали убежища на правом берегу Рейна и за морем. Амбиорикс все еще правил народом Льежа; Цезарь выступил против него, предал всю его страну огню и мечу, взял большое число пленных, но не смог захватить этого непримиримого врага римлян.
III. Огромное количество галлов, непримиримых к игу, покинули свои города и собрались на левом берегу Луары; они присоединились к Думнаку, анжуйскому полководцу, который осадил Пуатье, чтобы захватить Дурация, союзника римлян. Заместитель Цезаря, Каниний, отправился на помощь Пуатье и расположился лагерем ввиду города. Думнак атаковал лагерь, но был отбит. Несколько дней спустя Фабий привел в подкрепление два легиона; это вынудило полководца анжуйцев снять осаду и уйти на правый берег Луары; но столкнувшись по пути с Фабием он был разбит, потерял 12 000 и весь свой обоз. Остатки этой армии под командой Драппеса и Луктерия выступили, чтобы привнести войну и разорение в Прованс и насладиться местью; но настигнутые Канинием они укрылись в цитадели Кагора, города на высоком холме, окруженного со всех сторон рекой Лот; продовольствием они запаслись на долгий срок. Драппес был взят в плен в стычке. Римский полководец построил конртрвалационную линию. Цезарь выступил из Шартре и стал лагерем перед Кагором: город имел сильную крепость и защищался отчаявшимися людьми; у них был большой запас продовольствия. Римляне задумали лишить их воды; жители могли спуститься к реке только по очень крутому спуску: римские лучники скоро лишили их этого ресурса; но остался очень обильный источник, который протекал у подножия стен. Осаждающие подняли террасу высотой 60 футов, на которой поставили десятиэтажную башню доминирующую над источником, хотя стены города были выше ее. Жители больше не могли добывать воду, кроме как подвергая себя большим опасностям: они были полностью лишены ее когда подкоп осушил источник. Город был вынужден сдаться. Цезарь вырезал весь гарнизон. Думнак, отрезанный от своих, подвергся преследованию римлян, скрывался и умер в безвестности; Драппес умер от голода, Луктерий, преданный правителем овернатов, был выдан римлянам: так погибли последние галлы. С тех пор галлы оставались в спокойствии: они смирились с господством римлян. После капитуляции Кагора Цезарь пересек Гаронну, прошел через Аквитанию, и нигде не встречал препятствий; он отправился в Нарбонн и распределил армию по зимним квартирам. Четыре легиона расквартировались в Бельгике, два в Отёне, два — в Турене, два на Луаре, два — в Лимузене, сам же лично отправился в Аррас.
IV. В течение этого года Цезарь бездействовал; война затихла. Весной он поехал в Ломбардию, где был встречен с триумфом. Теперь его занимали только интриги Рима. Под предлогом войны с парфянами Сенат отнял два легиона, которые он передал Помпею. Лабиен управлял Цизальпинской Галлией; вскоре он примкнул к партии Помпея. Летом Цезарь вернулся в Аррас и сделал смотр своим легионам в Трире. В конце октября он поставил их на зимние квартиры, четыре легиона в Бельгике, четыре в Отёне, и вскоре уехал, что бы вернуться в Цизальпинскую Галлию. В конце 50 - в начале 49 г. он начал гражданскую войну. Из всех полководцев, командовавшими галлами в течение этих восьми кампаний и возглавлявшими их ради защиты своей свободы, только двое остались живы к концу войны: Коммий, правитель Арраса, прежде союзник и близкий друг Цезаря, который помогал ему во всех планах в Галлии и Англии, но который стал непримиримым врагом, когда пришел к выводу, что римляне посягают на свободу его страны; но, лишенный армии, он продолжал жить вне досягаемости римлян; второй — Амбиорикс, вождь Льежа, который командовал белгами, уничтожил легионы Сабина, осаждал лагерь Цицерона и с тех пор постоянно поддерживал войну; он умер в безвестности, но свободный.
V. Наблюдения.
Наблюдение первое. — В этой кампании Цезарь встретил сопротивление только от бовинов; правда, этот народ или вовсе не принимал, или принимал только малое участие в войне Верцингеторикса; у них было всего 2000 под Алезией: они оказали большее сопротивление, потому что они действовали с большим умением и осмотрительностью, чем прочие галлы; но другие галлы не сделали ничего. И Берри, и Шартре были поражены ужасом и покорились.
Наблюдение второе. — Гарнизон Кагора был сформирован из остатков галльской армии. Решение вырезать всех солдат, которое принял Цезарь, было очень жестоким. Он был снисходителен в гражданской войне против своих, но часто очень жесток против галлов.
I. Гражданская война. — II. Цезарь захватывает Италию. — III. Наблюдения.
I. 6 Января (т. е. 26 октября по нашему календарю) сенат издал указ о том, что консулы, преторы, народные трибуны и проконсулы, которые находятся недалеко от Рима, должны следить за тем, чтобы не был нанесен вред Республике. Лентул был консулом; Антоний и Кассий трибунами. После публикации этого указа граждане надели военные одежды; консулы призвали войска в армию Помпею, у которого уже было два легиона в Италии. Еще шесть было в Испании; он приказал им идти в Рим. Но Цезарь, будучи в Равенне в курсе всех обстоятельств, имея при себе только 13‑й легион, решился: солдат он нашел преданными его интересам, перешел Рубикон, небольшой ручей, который служил границей провинции Галлия; он взял Римини, где находились народные трибуны Антоний и Кассий, бежавшие из Рима искать убежища в его лагере. Перейдя Рубикон, Цезарь объявил гражданскую войну и бросил вызов проклятью против полководцев, которые перейдут Рубикон с армией: они посвящались богам ада. Помпей покинул Рим и ушел в Капую в 50 лье (от города), хотя у него было два легиона и 30 000 около Рима; к нему присоединились сенат и главные должностные лица Республики. Цезарь оставил в Галлии три легиона наблюдать за Пиренеями, шесть других призвал к себе. Он захватил Пезаро, Фано, Андину и Урбино; он послал Антония в Ареццо с пятью когортами, чтобы перерезать дорогу в Этрурию. Весь народ был хорошо расположен к нему; Осимо и Асколи отворили ворота. Консул Лентул при этих новостях эвакуировал Рим и присоединился к Помпею.
Домиций Агенобарб занял позицию в Корфиниуме с 30 когортами. Цезарь встал у стен этого города, который был расположен на пересечении нескольких дорог и в шести милях от современного города Сульмона. Он (Домиций) упрашивал Помпея, который находился в Капуе, помочь этому важному городу; но тот не хотел рисковать новобранцами против испытанных галльских войск. Как только гарнизон узнал об этом, то взбунтовался, арестовал Домиция и перешел на сторону Цезаря. При этом известии Помпей решил покинуть Италию; он удалился в Бриндизи. Консулы с частью армии выступили в поход, пересекли Адриатику и высадились в Диррахие, в Эпире. Цезарь окружил Бриндизи шестью легионами; он построил дамбу, чтобы закрыть порт, а в том месте где была большая глубина, он установил плоты, закрепленные якорями и покрытые землей для защиты своих войск; но на девятый день после начала этих грандиозных работ прибыли суда[1] Помпея: он со своими 20 когортами погрузился на корабли и воссоединился с армией в Эпире. Итак, в начале марта, через три месяца после перехода через Рубикон, Цезарь стал хозяином Италии. Решительность его марша и неуверенность Помпея составляют контраст. Между тем испанские легионы соединились в Каталонии.
II. Цезарю было важно преследовать Помпея, чтобы лишить его помощи, которую он ожидал со всех концов Азии; но он не владел морем; ему потребовалось несколько месяцев для сбора средств, необходимых для переправы армии. Однако Галлии грозили шесть испанских легионов, подкрепленных многочисленными вспомогательными войсками, под командой лейтенантов Помпея. Он принял все меры для сбора кораблей в Бриндизи; он отправил Куриона в качестве пропретора на Сицилию, доверив ему три легиона, сформированных из войск из Корфиниума; он послал Валерия на Сардинию и Корсику с одним легионом: население обоих островов прогнали лейтенантов Помпея и с почестями встретили посланника Цезаря. Катон, управлявший Сицилией, эвакуировал эту провинцию и отправился в Грецию к Помпею. Исполнив таким образом самые неотложные дела, Цезарь отправился в Рим, чтобы привлечь в город самых влиятельных людей, но потерпел неудачу. Он предложил сенату отправить депутатов к Помпею договориться о примирении. В Риме дела шли с большими трудностями, принцепсы Республики были против него; народ, который был расположен в его пользу, управлялся трибунами, что делало его авторитет сомнительным. Он с радостью покинул Рим, перешел Альпы и предстал перед Марселем. Он отправил за Пиренеи Фабия, своего лейтенанта, который стоял на зимних квартирах в Нарбонне; он собрал там большой корпус галльской конницы и вспомогательных войск.
В апреле (в январе по нашему календарю) Галлия, Италия, Сардиния, Корсика и Сицилия были на стороне Цезаря; Испания, Африка, Египет, Сирия, Малая Азия, Греция — за Помпея. Но Цезарь управлял Римом.
III. Наблюдения.
Наблюдение первое. — Помпей ошибся в расположении народа; мнения дворян и сенаторов, которые громогласно выступали против Цезаря, ввели его в заблуждение. Народ непоколебимо стоял на стороне Цезаря.
Наблюдение второе. — Шесть легионов, которые Помпей имел в Испании, могли присоединиться к нему в Риме через несколько недель, отплыв из Картахены, Валенсии и Таррагоны и высадившись в Неаполе или Остии.
Наблюдение третье. — Рим нужно было удержать; именно в нем Помпей должен был сосредоточить все свои силы. В начале гражданских войн все войска должны быть объединены, потому что они воодушевляют и дают уверенность в силе партии; они привязаны к ней и сохраняют верность. Если бы 30 когорт Домиция поставить перед Римом с двумя легионами Помпея, если бы легионы из Испании, Африки, Египта и Греции одновременно отплыли в Италию, он имел бы гораздо более сильную армию, чем была у Цезаря.
Наблюдение четвертое. — Не имея возможности отправиться в Грецию, Цезарь отправился в Испанию; он боялся не без причины, как бы легионы не отправились морем в лагерь Помпея или не пошли на Галлию.
I. Сорокадневная война между Сегре и Эбро. — II. Андалузские дела. — III. Осада Марселя. — IV. Наблюдения.
I. Я собираюсь сражаться с армией без полководца, сказал Цезарь, уезжая в Испанию, чтобы вернуться и сразиться с полководцем без армии. Действительно, все старые легионы Помпея были в Испании под командой Афрания, Петрея и Варрона: первый командовал на Эбро, второй в королевстве Леон и Португалии, третий в Андалузии. Афраний и Петрий объединили свои легионы в Лериде в Каталонии, 80 когорт и 5000 испанских всадников; Варрон остался в Севилье с двумя легионами. Цезарь, задержанный под Марселем, приказал Фабию, своему лейтенанту, выступить вперед с тремя легионами и 18 000 галлов, из которых 6000 были всадниками. Прибыв к позициям Афрания под Леридой, Фабий укрепил свой лагерь и построил мосты через Сегре, чтобы обеспечить сообщение и добычу фуража на обоих берегах. За обладание ими обе армии часто вступали в дело. Однажды, когда Фабий послал два легиона для их защиты, один их мостов был сметен бурным течением; Афраний с четырьмя легионами поспешил воспользоваться случаем, но они сохранили хладнокровие, расположились на возвышенности и отражали атаки врага, пока Фабий не прибыл с двумя другими легиона, пройдя по другому мосту. На этом бой закончился. Через четыре дня после этого события в лагерь прибыл Цезарь с 900 человек конного эскорта. Он поставил шесть когорт в предмостном укреплении и выступил на Лериду, встал у лагеря Афрания и предложил сражение. Свой лагерь он поставил в 400 шагах от подножия горы; первые две линии оставались в боевой готовности, а третья выкопала ров шириной 15 шагов. Когда эта работа была завершена, он перевел армию за эти окопы; через три дня он укрепил лагерь, перевез багаж и отозвал шесть когорт, которые оставил в тылу. Его лагерь и лагерь Афрания разделялись пространством в 300 шагов; в середине был холм, на который Цезарь выступил с тремя легионами. Афраний упредил его; началось энергичное сражение; холм остался за Афранием, который укрепил его и защитил от обложения. Тем временем Сегре и Кинка разлились, унесли мосты из лодок: Армия Цезаря была окружена наводнением; помпеянцы владели каменным мостом в Лериде. Был июнь, пшеница должна была вот–вот созреть; в амбарах старого зерна уже не было: скот был угнан крестьянами, которые укрылись в горах; в лагере Цезаря начался голод. Испанские и португальские вспомогательные войска Афрания были оснащены бурдюками и по обыкновению на них переправлялись через реки и наводнения; это позволило им заниматься фуражировкой как обычно. Между тем отряд из нескольких тысяч галльских всадников и руэргских лучников прибыл в лагерь Цезаря; он был остановлен рекой. Афраний перешел по мосту в Лериде с тремя легионами, чтобы атаковать этот отряд, который был вынужден отступить в горы, потеряв несколько сот человек. Цезарь был в тяжелом положении; слухи об этом дошли до Рима, толпы приходили к семье Афрания с поздравлениями.
Тем временем вода спала; Цезарь построил плетеные лодки, обтянутые кожей, поднялся вверх по Сегре на семь лье, высадил легион на правом берегу и через два дня восстановил понтонный мост; эта мера вернула изобилие в его лагере. Через несколько дней галльская конница захватила врасплох когорту Афрания и изрубила ее на куски; галльская и германская кавалерия завоевали огромное преимущество над испанской конницей, которая больше не осмеливалась выходить в поле. Между тем жители Таррагоны, Хуески (Huesca) и Калахорры предстали перед Цезарем; они снабжали его пшеницей. Новый мост находился слишком далеко от лагеря, Цезарь решил отвести воды Сагре и сделать ее переходимой вброд. Афраний испугался в свою очередь испытать голод, так как конница Цезаря превосходила его собственную; он решил перенести войну в Арагон. Он собрал в Мехинензе все лодки, необходимые для строительства моста через Эбро; мост был постоен; оставив две когорты в гарнизоне Лериды, он отправился в Мехинензу, от которой был всего в семи лье. Цезарь преследовал его своею конницей, которая нападала на арьергард; в тот день он составил когорты из самых слабых людей, которых он оставил стеречь лагерь, а с остальными он перешел Сегре в брод, который только что сделал (вода доходила до шеи), и за три часа до наступления вечера показался перед врагом. Видя это, Афраний построил свою армию к бою между лагерем, который он занимал, и Мехинензой. Последовали сложные маневры. На рассвете следующего дня обе армии отступили; Цезарь захватил проселок, надеясь получить преимущество перед врагом таким маневром; он преуспел и расположился к битве перед врагом, перерезав ему дорогу к Эбро. В этом трудном положении Афраний свернул с дороги. Он хотел занять гору четырьмя испанскими когортами; но они были окружены галльской конницей и перебиты; это поразило армию. Солдаты Цезаря громко требовали боя; но имея сведения разведки из лагеря Афрания, он надеялся покорить армию благородным обращением и переговорами. Афраний и Петрей вернулись в лагерь, который они занимали накануне, а Цезарь поставил свой на высотах, заняв дороги, которые вели к Эбро. У Афрания и Петрея были две возможности: или вернуться в Лериду, или идти маршем на Таррагону; им не хватало воды, они не могли пойти к реке, что вынудило их тянуть окопы от лагеря к воде. Пока они руководили этими работами, два лагеря смешались, солдаты Афрания выражали желание покончить с войной; но Петрей приказал всех солдат Цезаря, что были в его лагере, прогнать через прутья; он восстановил порядок и дисциплину. Наконец враг решил вернуться в Лериду; но сильно теснимый Афраний понимал невозможность отступления; он стал лагерем, несколько дней потратил на укрепления, но у него не было воды. Не было больше продовольствия, все животные были убиты. Лагеря находились друг от друга не дальше 2000 шагов; армии вышли и построились к бою: Афраний в две линии, вспомогательные войска сформировали резерв; Цезарь в три линии: первая — двадцать когорт, четыре когорты из каждого легиона; вторая по три, третья по три; лучники и пращники стояли в середине, а кавалерия на флангах. Прежде чем дело дошло до рукопашной, Афраний переговорил с Цезарем, который дал ему мир при условии, что его армия будет распущена, что испанцы вернуться по домам, а итальянцы через Пиренеи и Альпы пойдут под его эскортом.
II. Варрон, лейтенант Помпея, командовал южной Испанией; в своей провинции он набрал 30 вспомогательных когорт; он построил к Кадисе 10 галер и еще несколько в Севилье, посадил на них 6 когорт в Кадисе и отправил зерно в Марсель; он задумал запереться со своей армией в Кадисе. Цезарь, овладев Каталонией, выступил на Кордову, где собралась знать Андалузии. Кордова и Кармона объявили о своей приверженности Цезарю и изгнали войска Варрона, потому что Андалузия любила его. Кадис объявил о расположении к Цезарю, и Варрон с оставшимся у него легионом покорился. Таким образом вся Испания была умиротворена. Этот успех был вызван чувствами местных жителей. Цезарь оставил Кассия с четырьмя легионами для управления провинцией; сам он пошел в Нарбонн, а оттуда в Марсель.
III. Марсель, один из богатейших городов Средиземноморья, заявил о поддержке Помпея. В начале мая 49 г. он закрыл свои ворота Цезарю, который вызвал к себе 15 знатнейших жителей города, пытаясь изменить расположение жителей; но все было напрасно. Домиций, который бежал из Корфиниума и который был верным сторонником Помпея, прибыл в город на корабле и был объявлен губернатором. Между тем Гай Требоний с тремя легионами обложил город и начал осаду; в то же время, желая завладеть морем, в Арле за 30 дней он построил 30 галер и отдал их под команду Домицию Бруту. 17 марсельских галер, из которых 11 были покрыты броней, и большое число небольших лодок, наполненных лучниками и горцами Абри, вышли из порта, чтобы атаковать эскадру Брута, которая стояла на якоре у небольшого острова на входе в Марсельский залив. Дело было живым и упорным. Римляне вышли победителями; марсельцы потеряли 9 галер. Требоний со своей стороны предпринял две атаки, одну возле порта, а другую с противоположного берега; Марсель тогда был полуостровом. Назидий с 16‑ю кораблями, тараны которых были из меди, пройдя через Сицилийский залив, вошел в порт Марселя. Это подкрепление сделало марсельцев хозяевами моря; они вышли в море и стали на якорь в гавани Тулона; Брут атаковал их и разбил. Четыре галеры были взяты, а пять потоплены; одна бежала с кораблями Насидия и достигла Испании. Требоний воздвиг кирпичную башню у подножия стен; она была 30 футов в высоту и 30 футов в диаметре; он построил галерею длиной 60 футов, идущую от основания этой башни до основания крепостной стены. Марсельцы опасаясь штурма, начали переговоры и получили перемирие; но они прибегли к предательству, воспользовались сильным ветром, вышли и сожгли все башни и машины осаждающих. Это вероломство вызвало негодование, а вовсе не напугало их; через несколько дней они восстановили все свои машины; наконец, обескураженные такими потерями, осажденные решили покориться: они были во власти страшного голода. Они вышли и пали ниц к ногам Цезаря, вернувшегося из Испании. Он оставил им город и поставил два легиона в гарнизон. Осада длилась шесть месяцев, город капитулировал в октябре.
По прибытии в Рим Цезарь был назначен диктатором; со своей армией он выступил маршем в Бриндизи. Этот робкий человек весьма преуспел: в июле он перешел Рубикон, в августе стал хозяином всей Италии; в октябре — Испании и Марселя; в ноябре — диктатором в Риме.
IV. Наблюдения.
Наблюдение первое. — Цезарь уничтожил армию равносильную своей благодаря маневрам. Такой результат может быть получен только в гражданских войнах. Важнейшая работа им исполненная — это два отводных канала шириной по 30 футов; это сделало реку переходимой вброд.
Наблюдение второе. — Когда он прибыл к Лериде, он вырыл канаву 15 футов шириной и 9 глубиной, что дает выемку 405 кубических футов на погонный туаз: семь работников приходилось на один туаз: потребовалось 5 часов, чтобы выкопать ров. В Каталонии земля нуждается в небольшом откосе.
I. Военные действия в Эпире до соединения с Антонием. — II. Битва при Диррахие. — III. Сражение при Фарсале. — IV. Наблюдения.
I. Цезарь провел несколько дней в Риме; он отказался от диктатуры и отправился в Бриндизи, где собралась его армия в составе 12 легионов.
Помпей, у которого по прибытию в Эпир было пять легионов, теперь располагал девятью; один он забрал с Сицилии, два из Азии, один с Крита; он ждал прибытия еще двух легионов со Сципионом, своим тестем. Кроме того у него было большое количество вспомогательных войск: он был хозяином моря; его флот, состоящий из эскадр Египта, Сирии, Родоса и Иллирии находился под командованием его адмирала Бибула, который со 110 галерами вошел в Адриатическое море, чтобы предотвратить переправу Цезаря. Тот отплыл из Бриндизи 4 января (14 октября нашего календаря) с 13 галерами и грузовыми судами с 20 000 человек и на следующий день высадился возле мыса Химера в Эпире. Едва сойдя на берег он отправил свои корабли обратно, чтобы забрать оставшуюся часть армии, которая под командованием Антония ожидала в Бриндизи; но они были атакованы Бибулом, который часть кораблей захватил, а часть сжег; после чего он стал крейсировать от Орика (Эрихо), порта возле Химеры, до Салоне (Сполатро), и сумел перерезать всякую связь между Цезарем и Антонием. Помпей был в Македонии, когда узнал, что Цезарь пересек Адриатику, что он уже овладел Ориком и Эпиром, что он угрожает его складам в Диррахие: он поспешил туда со всем рвением; он стал лагерем на берегу Апса, прикрывая Диррахий от Цезаря, который прикрывал Орик. Две армии разделялись рекой; это привело к переговорам, которые на какое–то время дали надежду на примирение. Так продолжалось пять месяцев без какого–либо превосходства Помпея; он объединил всю свою армии, а Цезарь свою армию в Эпире с частями Антония из Италии.
Наконец Антоний вышел в море с тремя легионами ветеранов и утром появился ввиду Диррахия, влекомый южным ветром; он дошел по Адриатике до мыса Медуза. Едва он достиг этого мыса, ветер переменился; это спасло его транспорт, который преследовали 16 галер и причиняли потери; они были выброшены на берег: матросы и солдаты погибли. Два отставших корабля из конвоя Антония, атакованные несколькими вражескими галерами, были вынуждены бросить якорь перед Алессио. На одном корабле были новобранцы и он был взят без боя; на другом, который сел на мель, были ветераны: эти храбрецы добрались до берега, выгрузились, вступили в бой с 400 всадников и без потерь достигли лагеря Цезаря.
II. Помпей первым покинул лагерь, чтобы перехватить Антония и разбить его, пока Цезарь не соединился с ним. Последний пошел вверх по Апсу в поисках брода, что заставило его потерять день; несмотря на эту задержку он соединился с Антонием и опередил Помпея, который отступил и ушел в свой лагерь в Аспаригие. Цезарь, соединившись с Антонием, забрал гарнизоны, которые он оставлял на побережье, и последовал за Помпеем. На третий день марша он расположился рядом с ним; на следующий день он безуспешно предлагал битву. Тогда Цезарь снялся с лагеря и бросил наступление на Помпея, поспешив к Диррахию, чтобы захватить богатые военные и продовольственные склады: он обложил его, но Помпей поспешил на помощь своим склада и расположился лагерем на высокой скале у берега моря, которая называлась Петра и где были бухта и якорная стоянка. Таким образом лагерь Цезаря оказался между Диррахием и лагерем Помпея: у него было десять легионов, с которыми он постоянно предлагал битву Помпею, от которой тот последовательно отказывался, оставаясь неподвижным в своем лагере; Цезарь решил напугать его. Поэтому он продолжил окружать его лагерь линиями: он построил 26 фортов на контрвалационной линии в шесть лье окружности, с левой стороны от своего лагеря перед Диррахием и справа возле моря за устьем Апса; лагерь Помпея на Петре оказался заперт этими линиями. Этим Цезарь получил несколько преимуществ: во–первых, он дискредитировал Помпея, во–вторых, отрезал его от фуража и не допустил, чтобы его многочисленная конница хозяйничала в поле. Помпей позволил себя замкнуть и довольствовался прикрытием, параллельным Цезареву; он на линии в пять лье построил 24 форта против 26: это позволило ему стать хозяином внутреннего пространства; по морю он получал транспорты; земля была засеяна, что давало ему фураж в нужном количестве. Его позиция была центральной и у него были все возможные преимущества перед Цезарем; он мог менее чем за час, следуя вдоль моря, уйти направо или налево, на что Цезарю требовалось шесть часов. Преимущество его войск, человека над человеком было такового, что они долгое время сражались с успехом против превосходящей численности и центральной позиции Помпея. Однако армии находились в неравных условиях: у Цезаря не было зерна, он был вынужден питаться овощами и ячменем, особенно грубыми кореньями; Помпею не хватало фуража и его кавалерия сильно пострадала; даже вода становилась редкостью: болезни стекались в его лагерь. Был июнь. Понуждаемый потребностью в кормах, он преодолел на левом фланге линию Цезаря и поставил лагерь на правом берегу Апса, чтобы иметь возможность проводить фуражировки. Цезарь построил на краю своей линии лагерь на расстоянии полета стрелы от лагеря Помпея; столкновения происходили ежедневно: так за три дня одно произошло у Диррахия и два на линии. В одном из этих боев Цезарь захватил шесть значков и уничтожил 2000 врагов. Помпей, у которого было много лучников, расставил их на башнях и нанес большой вред противнику, который, чувствуя недостаток своей позиции, хотел выйти из этой трудной ситуации генеральным сражением: он подошел с этой целью на расстояние выстрела к лагерю Помпея; но последний остался верен своей системе и даже предпочел морем оправить кавалерию, так как не мог ее больше кормить, но не рисковать битвой. Он отказался от общего сражения, но мог пользоваться преимуществами своей позиции. Чтобы атаковать правый фланг Цезаря он приказал своим войскам запастись фашинами и прикрыть шлемы решетками из ивовых прутьев для защиты от пращников. В то время как 60 когорт атаковали с фронта, один легион погрузился на суда, высадился, развернулся и атаковал правый фланг врага. Этот малый лагерь, который прикрывал правый фланг Цезаря, занимал 9‑й легион; его окружал вал 10 футов высотой и ров в 15 футов. Помпей овладел им и угрожал войскам Цезаря; но Антоний подоспел с резервом из 12 когорт и ненадолго сдержал врага. Цезарь сам пошел туда: он пошел на малый лагерь Помпея, желая отомстить; он ворвался в лагерь; но Помпей пришел со своим 5‑м легионом и победил его: ужас, беспорядок и замешательство в лагере Цезаря были чрезвычайными, которому грозило полное уничтожение: убитых было 1000 человек и потеряно 32 значка. За этот успех Помпей был провозглашен императором. Удача, которая так хорошо служила ему в этот день, не дала ему возможности воспользоваться ее милостями. Цезарь наконец понял насколько принятая им система войны порочна; он отозвал все свои посты, отправил весь багаж в Аполлонию под охраной одного легиона, в три часа ночи начал отступление, оставив раненых в Аполлонии, и отправился в Фессалию. Помпей последовал за ним, покинув берег моря, где его многочисленный флот давал ему сильные преимущества.
III. Сципион, в качестве проконсула посланный из Бриндизи в Азию собрать легионы и поставить их под знамена Помпея, как только узнал, что Цезарь переправился через море, выступил с двумя легионами на соединение с Помпеем. Он прибыл в Македонию, где объявил себя диктатором; он выступил против Домиция, ее генерала. Эти две армии сошлись на Галиакмоне, который отделяет Фессалию от Македонии. Цезарь прибыл в Фесслалию, чтобы призвать Домиция, а Помпей встретить Сципиона. После маршей и стоянок армии встретились на Фарсальской равнине. Республиканская армия гордилась делом, которая она защищала и успехами, достигнутыми при Диррахии; поэтому диктатор был полон уверенности в удаче своего начальника и в своем собственном превосходстве: старые легионы были всегда победоносны. Помпей, уверенный в превосходстве армии Цезаря, хотел избежать боя, но он не мог сдержать нетерпения сенаторов; им не терпелось поскорее вернуться в стены Рима; они превозносили боевые качества своей конницы. Лабиен, бывший лейтенант Цезаря, назвал битву желанной, сказав, что старые солдаты — победители галлов — мертвы и у Цезаря теперь только новобранцы. У Помпея было 110 когорт, в которых начитывалось 45 000 римлян. Цезарь имел 30 000 человек. Союзных войск с обеих сторон было очень много. Историки сильно расходятся во мнении о количестве войск, которые сражались при Фарсале, поскольку некоторые увеличивают их число до 300-400 тысяч человек. 10‑й, 9‑й и 8‑й легионы Цезарь поставил справа, отдав под командование Суллы. В центре он поставил 80 когорт, оставив только две для охраны лагеря; он взял по когорте из каждого легиона, из которых составил третью линию, создав отряд предназначенный для борьбы с вражеской кавалерией. Между двумя армиями было пространство как раз для удара. Помпей приказал принять удар не двигаясь.
Как только был дан сигнал к бою, армия Цезаря двинулась ускоренным шагом; но видя, что линия противника неподвижна, эти старые солдаты остановились сами, чтобы перевести дыхание; после этого они бросились на врага, метнули свои копья и пошли на него с короткими мечами. Кавалерия Помпея, которая стояла на левом фланге, при поддержке лучников обошла правое крыло Цезаря; но шесть когорт резерва стремительно атаковали и потрясли кавалерию с такой энергией, что вынудили ее бежать. В этот момент битва была решена.
Цезарь потерял 200 человек, половина из которых были офицерами. Помпей потерял 15 000 человек погибших или раненых на поле битвы; он даже не мог защитить свой лагерь, который победитель взял в тот же день. Остатки побежденной армии, в количестве 24 000, наши убежище на небольшом холме, где Цезарь их окружил; к концу следующего дня они сложили оружие. Трофеями этого дня были 9 орлов, т. е. всех наличных легионов, и 180 значков.
Помпей бежал, энергично преследуемый. Прибыв в Пелусий в Египте, он доверился молодому царю Птолемею, который стоял в этом городе во главе армии, ведя войну с Клеопатрой, своей сестрой; он высадился на берег один и был убит по приказу Птолемея. Цезарь высадился в Египте через несколько дней и вошел в Александрию во главе двух легионов и нескольких эскадронов конницы.
Так погиб Помпей Великий в возрасте 58 лет, который в течение 35 лет занимал верховные должности в Республике. Он совершил 17 военных кампаний: 83, 82, 77, 48, 49 гг. против партий Мария и Цезаря; 81 г. в Африке; 76, 75, 74, 73, 72, 71 гг. в Испании; 67 г. — против пиратов; 65, 64, 63 гг. против Митридата. Он получил триумфы за 81 г. в Африке, 71 г. в Испании, 61 г. в Азии. Он трижды был консулом: в 70 г. в 55 г. оба раза с Крассом, в 82 г. с Метеллом Сципионом. Помпей — человек, которого очень любили римляне и которого прозвали Великим, когда ему было всего 26 лет.
IV. Наблюдения.
Наблюдение первое. — 12 легионов, которые Цезарь собрал в Бриндизи, пришли из Испании, Галлии или с берегов По; следовательно, было бы лучше направить их через Иллирию и Далмацию в Македонию. От Пьяченцы, точки пересечения двух дорог, расстояние до Эпира было одинаковым. Его армия прибыла бы туда целиком; ему не пришлось бы пересекать море, препятствие столь значительное и почти смертельное ввиду сильной вражеской эскадры.
Наблюдение второе. — это препятствие, однако, было не такое серьезное, как сегодня. Навигация была в детстве; суда не были приспособлены идти против ветра или ловить ветер; как кажется, они не были способны находиться в плавании сколько–нибудь долго, так как несколько дней противных ветров показали недостаточность флота Бибула.
Наблюдение третье. — Помпей с армией столь многочисленной не должен был находиться под контролем Цезаря до его соединения с Антонием, то есть в течение пяти месяцев.
Наблюдение четвертое. — Маневры Цезаря под Диррахием крайне безрассудны: и он был наказан за это. Как он мог надеяться сохранить преимущество на контрвалационной линии в шесть лье, окружающей армию, которая хозяйничала на море и занимала центральную позицию? После огромных трудов он потерпел неудачу, был разбит, потерял свои элитные войска и был вынужден покинуть поле битвы. У него было две контрвалационные линии, одна — шесть лье — против лагеря Помпея, а другая против Диррахия. Помпей удовлетворился одной циркумвалационной линией против контрвалационной Цезаря: действительно, что еще нужно было, если он не желал сражаться? Но он должен был получить большее преимущество в битве при Диррахии; тот день мог стать триумфом Республики.
Внимательно рассмотрим действия двух армий при Диррахие и Цезаря при Алезии, и предполагая, что современные армии находятся в той же ситуации, сначала поймем разницу между двумя способами ведения войны. Фактически при Алезии Цезарь с 80 000 человек устроил двойную циркумвалационную линию; он окружил армию равной численности контрвалационной линией длиной пять или шесть лье, что дало ему возможность оказать сопротивление армии более 200 000 человек. Атака показала, что без помощи этих полевых укреплений он не мог бы сопротивляться; он воспользовался 40 днями, которые у него были до прибытия деблокирующей армии, для рытья канав, валов, волчих ям и т. д, и он оказался неприступен. Сегодня, несмотря на значительную работу, которую армия может сделать за 40 дней, полагая, что она организована подобно римской армии, все эти преимущества исчезнут перед лицом большого превосходства артиллерии со стороны нападающего; артиллерия армии будет распределена по линии, а армия нападающая будет объединена в момент нападения, за исключением того что будет нужно для отвлекающих нападений; тогда артиллерия армии в окопах будет подавлена большим превосходством атакующего, и, либо она должна пользоваться преимуществом в высоте, либо вести продольный и фланговый огонь. У армии нападающей, защищенной мощной артиллерией, не будет проблем с заполнением фашинами канав, ям и так далее, и сооружением пандусов над окопами. Этого преимущества не было у древних, потому что их метательное оружие были слишком ничтожным, а их основным оружием было холодное оружие: тогда препятствие на пути останавливало полностью.
В Диррахие башни защищали линию: артиллерия разрушила бы их через несколько часов. Наши средства фортификации остались прежними, но их значение уменьшилось в очень большом отношении; лопата и кирка римским и греческим солдатам были необходимы не меньше щита и меча, а современные больше не используют их. Правильно это или нет?
Наблюдение пятое. — При Фарсале Цезарь потерял всего 200 человек, а Помпей 15 000. Подобные результаты мы видим во всех сражения древности; примеров чего нет у современных армий, где потери убитыми и ранеными несомненно более или менее сильны, но в пропорции один к трем. Большой разницы между потерями победителями и побежденными не существует прежде всего за счет пленных: это опять результат характера оружия. Метательное оружие древних в целом не причиняло большого урона; армии сначала сходились для удара: естественно поэтому проигравший терял много людей, а победитель очень мало. Современные армии сходятся только в конце дела, когда уже достаточно пролилось крови; в течение трех четвертей дня нет ни удара, ни преследования: потери, вызванные огнестрельным оружием, почти всегда равны у обоих сторон. Кавалерия при атаке производит нечто подобное, что имело место у древних армий: побежденный теряет гораздо больше, чем победитель, потому что эскадрон, который дал деру, преследуется, рубится, и получает большой урон. Древние армии, которые сражались железом, должны были состоять из людей более тренированных; у них было много единоборств. Армия, состоящая из людей высокого духа и испытанных солдат, обычно имела все преимущества. Так центурион 10‑го легиона сказал Сципиону в Африке: дай мне десять моих товарищей, которые попали в плен, как и я, поставь нас сражаться с одной из твоих когорт, и ты увидишь, какие мы есть. То о чем говорил этот центурион, было правдой: в устах современного солдата это было бы хвастовством. Древние армии походили на рыцарские: рыцарь, вооруженный с головы до ног, выходил на бой против батальона.
Две армии при Фарсале были составлены из римлян и ауксиларии, но с той лишь разницей, что римляне Цезаря привыкли к войнам Севера, а Помпеевы — к войнам Азии.
Наблюдение шестое. — Эта кампания Цезаря, которая сделала его властелином мира, продолжалась десять месяцев. Битва при Фарсале произошла через месяц после жатвы, в июле (по нашему календарю), Помпей был убит в конце сентября (в этом месяце он родился), через месяц или через шесть недель после битвы. Историки мало говорят о датах; но Антоний соединился с Цезарем не раньше окончания зимы, то есть в марте, или по тогдашнему календарю в мае; пока армии находились в Диррахие созрел урожай, поэтому это был июнь нашего календаря и сентябрь тогдашнего.
I. События в Египте. — II. Морской бой. — III. Битва у Нила. — IV. Наблюдения.[1]
I. Цезарь вошел в Новый Порт Александрии с десятью галерами, двумя легионами и 800 всадников, занял царский дворец, который находился напротив перешейка, отделяющего порт от цирка и театра и который был цитаделью. Александрийцы роптали, что ему предшествовали ликторы, бывшие знаком юрисдикции; они пошли на штурм и много римлян было убито. Царь Птолемей был несовершеннолетним: правил евнух Потин. Он воевал с царицей Клеопатрой, своей сестрой; и поскольку римский народ взял обязательство исполнить волю покойного царя, диктатор приказал обеим сторонам предстать перед его трибуналом и прекратить военные действия. Евнух Потин приказал царской армии, которая находилась в Пелузии, идти в Александрию: в ней было 20 000 человек, из них 2000 конницы; ею командовал Ахилл. Большая часть ее состояла из римлян, ранее служивших в армии Габиния. Как только Цезарь узнал о приближении армии к Александрии, он захватил царя и регента и приказал вооруженной силой занять все, что могло обеспечить безопасность. Ахилл овладел всем городом за исключением римлян, которые вскоре оказались прижаты к берегу и не имели никакого сообщения кроме моря. Александрийцы пошли в Старый Порт, чтобы захватить 72 галеры, которые там были; 50 вернулись из армии Помпея, на помощь которому они были посланы, 22 стояли в Александрии: если бы они овладели ими, то обратили бы против Цезаря; но после жаркого боя он сумел их сжечь и таким образом остался хозяином моря. Он захватил Маяк, расположенный на краю Нового Порта; он оказался хозяином всего морского берега: тогда он сосредоточил свое внимание на суше. Он нуждался в фураже: он захватил все дома, которые отделяли его от порта и свободно сообщались с озером Мареотида, с тамошних полей он добывал продовольствие и корма. Он убил евнуха Потина. Через несколько недель самая младшая сестра царя, царевна Арсиноя, выскользнула из дворца и бежала в лагерь Ахилла, которого она убила и заменила евнухом Ганимедом. Римляне каждый день получали продовольствие, галеры и войска, либо лучников, прибывающих с Крита и Родоса и т. д., либо конницу из Азии. Цезарь отослал в Малую Азию Митридата, человека ему преданного, чтобы собрать войска и во главе их перейти Сирию, Суэцкую пустыню и соединиться с ним в Александрии.
Обе стороны деятельно укреплялись. Египтяне перегородили все выходы высокими зубчатыми стенами и построили большое число десятиэтажных башен. Поскольку все каналы Нила, несущие воду в Александрию, были во власти Ганимеда, он перекрыл те, которые давали воду в часть города, занятую римлянами; в то же время он поднимал морскую воду машинами, чтобы испортить водоем римского квартала, и через несколько дней она стала солоноватой и ее уже нельзя было пить. Римляне встревожились: но они извлекли воду из источников возле Марабута и башни Маяка; они вырыли много колодцев у моря, которые давали им пресную воду. В это время 37‑й легион с большим количеством судов, груженных продовольствием, оружием и машинами, покинул Родос и причалил у Арабской башни, к западу от Александрии. Восточные ветры, которые в это время преобладают в той части света, не позволяли им добраться до Александрийского порта; транспорт мог быть потерян. Цезарь составил свой флот, чтобы спасти его: это привело к морской битве, в которой флот египтян потерял одну галеру и был вынужден бежать в Старый Порт. Цезарь с торжеством продефилировал перед транспортом и вернулся в Новый Порт.
II. Ганимед, видя недостаточность этого средства, на которое он так рассчитывал, снова вернулся к затее оснащения флота; он с большим рвением занялся починкой в Старом Порту судов и остовов галер, которые там находились; из портиков общественных зданий он взял лес; из семи устьев Нила он доставил неподвижные суда, которые стояли там для защиты; через несколько дней у него было 22 четырехрядные галеры, 5 пятирядных и множество небольших судов всех размеров. На всех них находились опытные матросы. У Цезаря было 34 галеры, а именно: 9 из Родоса, 8 из Понта, 5 из Сирии и 12 из Малой Азии, но только 5 было пятирядных, 10 четырехрядных, а все остальные сильно слабее. Однако он вышел из Нового Порта, обогнул мыс и отравился на сражение в Старый Порт. Родосские галеры стояли на правом фланге, понтийские на левом. Александрийский флот вышел навстречу. Две армады были разделены рядом скал, которые прикрывают Старый Порт, занимают площадь в 6000 туазов и имеют только три прохода. Армия, которая попытается пройти в этих областях подвергнется большой опасности и даст прекрасные возможности врагу. Ефранор, адмирал родоссцев, возмущенный видом врага, полного уверенности, решился на попытку прорыва в Старый Порт: он вошел в средний проход с четырьмя галерами; бой был страшный; александрийцы были разбиты: они потеряли одну галеру пятирядную и одну двухрядную; остальная часть флота бежала к кварталам города под защиту причалов и метательных машин, установленных на крышах домов.
Римляне заняли башню маяка, но не весь остров: они захватили его после упорного боя, разграбили большой поселок, который там находился и взяли 600 пленных; но александрийцы удержали замок, который образует предмостное укрепление и дамбу, которая соединяет этот остров с городом.
Цезарь хотел занять этот важный пост: после нескольких попыток он потерпел неудачу и потерял много людей, он был разбит и сумел вплавь добраться до своих галер; многие из них были потоплены большим количеством беглецов, которые искали там убежища. Однако как ни чувствительна была эта потеря, для Цезаря от нее не было никаких последствий.
Царь Птолемей, хотя и юноша, имел талант убедить Цезаря, что он хочет воспользоваться своей властью, усмирить волнения и тем положить конец войне. Цезарь освободил его; но как только этот мальчишка стал во главе армии, он воспользовался своей властью для возбуждения народа и обнаружил непримиримую ненависть к римлянам.
Александрийцы несмотря на перенесенную неудачу обеспечили и пополнили свой флот. Транспорты пришли морем к Цезарю из Азии: римский адмирал Нерон возглавлял флот: у него было энергичное столкновение с египетским флотом в том месте где погиб храбрый Евфранор со своей галерой.
III. Прошло восемь месяцев с того момента как Цезарь был вовлечен в эту неудачную войну, и ничто не предвещало, что у нее будет прекрасный и счастливый конец, пока наконец Митридат не прибыл под Пелузий с армией, которую он собрал в Азии; он штурмовал этот городок и несколько дней шел к Мемфису, куда он прибыл на седьмой день; оттуда он спустился по Нилу вдоль левого берега и направился в Александрию на помощь Цезарю. При этом известии царь Птолемей выступил со своей армией на судах по Нилу и присоединился к корпусу своей армии, который противостоял Митридату в основании Дельты. Цезарь со своей стороны, морем обогнул Арабскую башню, там высадился, и обошел озеро Мареотида и пошел прямо к армии Митридата. Он соединился с ней без боя; она стояла лагерем у канала недалеко от холма Алькам. Птолемей несколько раз атаковал Митридата и был отброшен; Цезарь в свою очередь напал на него и победил: царь погиб при бегстве. Цезарь без остановки маршировал на Александрию, куда он прибыл через несколько дней. Этот огромный город покорился: жители вышли встретить своего завоевателя в одежде просителей, неся с собой все самое драгоценное, дабы успокоить его праведный гнев. Диктатор их помиловал, он вернулся в свои квартиры через вражеские окопы под ликование своих войск, которые встречали его как избавителя. Он венчал на царство красавицу Клеопатру, я ее младшую сестру Арсиною изгнал. Оставив в Египте всю свою армию, чтобы поддержать новую власть, он с одним 6‑м легионом, состоящим из ветеранов, отправился в Сирию.
Так закончилась Александрийская война, которая продолжалась до конца 48 г. и значительную часть 47-го.
IV. Наблюдения.
Наблюдение первое. — Александрийская война дала партии Помпея передышку в девять месяцев, восстановив надежду и вынуждая Цезаря провести еще несколько кампаний; в следующем году Цезарь провел кампанию в Африке, а два года спустя новую кампанию в Испании. Эти две кампании, в которой потребовались его гений и удача, чтобы выйти победителем, не состоялись бы, если бы покинув Фарсал, он отправился на побережье Африки. Он бы опередил Катона и Сципиона, или, если бы, как было, направляясь в Александрию, он бы взял четыре или пять легионов; не было недостатка в судах для перевозки войск. В противном случае он мог удовлетвориться явным подчинением Птолемея, отложив месть на один год.
Наблюдение второе. — Два легиона Цезаря и корпус кавалерии, с которыми он вошел в Александрию, составляли всего 5 000 человек; 10 галер вмещали 4 000 человек. Этого было слишком мало, чтобы сражаться с великим царем и подчинить такой город как Александрия; но Цезарю дважды повезло: во–первых, он захватил дворец, цитадель и башню маяка, во–вторых, он сжег александрийский флот. Всего через месяц после его прибытия египетская армия покинула Пелузий и вошла в Александрию. Вскоре после этого он получил в подкрепление 24 галеры с войсками на борту. Итак, если все это принять в расчет, нет ничего удивительного в Александрийской войне; все планы, составленные комментаторами для ее объяснения, неверны. Как и сегодня в Александрии было два порта; Новый, занятый Цезарем, вход в который защищался башней Маяка, и Старый, занятый александрийцами; но эта большая гавань не похожа на первую, которая окружена причалами города, в то время как она образует дугу, хорда которой тянется на 6 000 туазов до Марабута. Город Александрия по западной стороне не достигал и трети этого расстояния.
Наблюдение третье. — В Галльской войне Цезарь никогда не говорит каковы были его силы и где приходилось сражаться; его битвы не имеют названий. Его продолжатель в равной степени неясен; он говорит, правда, как Митридат взял Пелузий, но ничего не говорит о более позднем движении; наоборот, он противоречит современным с ним писателям, которые говорят, что он напал на Мемфис из Пелузия и захватил его; после чего он пошел на Александрию вниз по течению Нила по правому берегу, но был остановлен возле Алькама армией Птолемея. Место где канал, следы которого до сих пор видны, соединялся с Нилом, и будет, согласно этим сведениям, местом битвы. Комментатор называет этот канал рекой: но мы знаем, что в Египте нет рек, есть только каналы. Историки по своему обыкновению оставляют нас в неведении относительно того времени, когда происходила эта битва. Однако, похоже это был конец мая или начало июня: уровень воды в Ниле был уже достаточно высоким; это предполагает, что армия Митридата пересекла пустыню в апреле.
I. Фарнак атакует римских союзников. — II. Цезарь разбивает Фарнака, Veni, vidi, vici. — III. Иллирийские дела. — IV. Война в Греции. — V. Поведение Цезаря в Риме. — VI. Наблюдения.
I. Фарнак, будучи одним из инструментов Помпея по свержению своего отца Митридата, получил в награду Боспор. Когда он увидел римскую империю в тисках гражданской войны, он поставил себе цель собрать все наследство отца; он захватил Колхиду, Понтийское царство со столицей в Синопе, любимая резиденция Митридата Великого; наконец он напал на Малую Армению и Каппадокию. Дейотар, царь Малой Армении, и Ариобарзан, царь Каппадокии, умоляли о помощи Домиция, наместника Азии. Под его началом было три всего легиона: из тех что были два он послал Цезарю в Александрию и у него остался один 36‑й. Он добавил легион, оставленный на постое в Понте и два легиона Дейотара, сформированных на римский манер, состоящих из его подданных. Он собрал эту армию в Комане, каппадокийском городе. От Команы до Армении он двинулся по цепочке лесистых гор и поставил свой лагерь в двух лье от Никополиса. На следующий день он приблизился к крепостным стенам этого города и обнаружил присутствие Фарнака, который построил свою армию к битве в одну линию, он имел три резерва: за левым флангом, за правым и за центром соответственно. Домиций, несмотря на присутствие вражеской армии продолжил укреплять свой лагерь, а когда закончил, спокойно расположился в нем. Фарнак укрепил свой левый и правый фланги окопами, желая затянуть войну, надеясь что нужды Цезаря в Египте ослабят Домиция. Через несколько дней Домиций подошел к нему: два легиона Дейотара струсили и не сражались; легион взятый из Понта сражался плохо, один 36‑й держал бой; но окруженный со всех сторон, он был вынужден отступить. Фарнак одержал полную победу; он остался хозяином Понта, Малой Армении и Каппадокии. Домиций спешно отступил в Азию. Фарнак подражал поведению своего отца в Понте и Каппадокии; убив всех римских граждан и подвергая людей неслыханным жестокостям, он восстановил владения своего дома. Он считал, что диктатор сгинул, но его торжество продлилось всего несколько месяцев.
II. Цезарь после войны в Александрии отправился в Сирию во главе 6‑го легиона, а оттуда вошел в Киликию: он собрал в Тарсе депутатов от части Малой Азии. Его присутствие требовалось в Риме; но он рассудил, что еще более срочно нужно подавить возрождающуюся мощь отпрыска Митридата. Он вошел в Коману с четырьмя легионами: 6‑м, 36‑м, и двумя Дейотаровыми. Фарнак стремился успокоить его всякого рода изъявлениями покорности и приношениями; он стал лагерем у стен крепости Зела, известной победой, которую его отец Митридат одержал над Триарием. Цезарь поставил лагерь в шести милях от него, а через несколько дней ночью приблизился к нему на расстояние в одну милю. Фарнак на рассвете с изумлением увидел римскую армию, которая окапывалась от него так близко, отделенная от него только долиной. Он построил свою армию к бою, спустился в долину и напал на армию Цезаря, который, презирая маневры врага, позволил войскам разбрестись группами; они едва успели взяться за оружие и построиться в боевой порядок. 6‑й легион, хотя и сократившийся до 1 200 человек, но состоящий из ветеранов, держал правый фланг. Он разбил левый фланг врага, бросился на центр, прогнал вражескую армию из долины и, преследуя по пятам, ворвался во вражеский лагерь, который был взят и стал добычей победителя: обоз, казна, все это было захвачено; Фарнак едва успел спастись. Несколькими месяцами позже он погиб в битве с одним из своих вассалов. Малая Армения, Каппадокия, Понт, Боспор, Колхида стали результатом этой победы. Цезарь отдал Боспор Митридату Пергамскому. Именно после Зелы он воскликнул: Счастливчик Помпей, вот враги, победа над которыми принесла тебе имя Великого! В Рим он написал: Veni, vidi, vici.
III. Иллирия состояла из Паннонии, Либурнии и Далмации: Паннония включала Австрию и часть Венгрии, Вену, Пресбург и Белград; в Либурнию входили Истрия и Хорватия; Далмация простиралась до Македонии; Салона, сегодня Спалатро, была ее столицей. После битвы при Фарсале Октавий вошел в Иллирию с частью Помпеева флота. В Корфинии было два легиона партии Цезаря. Позже, узнав что в этой провинции (укрылись) недобитые (части Помпея) после Фарсала, Цезарь послал туда Габиния с двумя легионами новобранцев. Как бы там ни было, виноват ли Габиний или его солдаты, которые будучи новобранцами не имели нужной слаженности, он был разбит варварами и заперт в Салоне, где и умер от болезни и огорчения. Октавий, который хозяйничал на море, воспользовался этим событием и подчинил партии Помпея три четверти провинции. Конфирний держался с трудом. Цезарь, запертый в Александрии, не мог оказать ему никакой помощи, но Ватиний, который командовал депо Бриндизи, имея при себе несколько тысяч ветеранов, числившихся в 12‑м легионе Цезаря и находившиеся в депо, вывел их из госпиталей и присоединил к своим легионам, погрузил на транспортные суда и несколько галер, встретил флот Октавия и полностью разбил его. Октавий ушел на Сицилию. Цезарь добился преобладания в Адриатике и провинция Иллирия подчинилась.
IV. Кален, лейтенант Цезаря, осадил Афины, которые поддерживали Помпея, и захватил после упорного сопротивления. Цезарь поблагодарил граждан этого города и сказал их депутатам: Неужто, вы, когда нужно достойно погибнуть, всегда будете искать спасения в памяти о ваших предках? Мегара держалась более упорно. Когда жители оказались в крайних условиях, они отпустили львов, которых Кассий собрал в этом городе, чтобы перевести в Рим и устроить бои для народа; но эти свирепые звери набросились на жителей и многих сожрали самым ужасным образом. Жители Мегары были сделаны рабами и проданы с торгов. Лейтенант Помпея перегородил стенами Коринфский перешеек, что помешало Калену проникнуть в Пелопоннес; но после битвы при Фарсале это препятствие было убрано, Кален захватил эту провинцию, и к его прибытию в Патры, Катон, который был там с флотом Помпея, покинул Грецию.
V. На следующий день после битвы при Зеле Цезарь в сопровождении кавалерии со всей возможной поспешностью отправился в Рим, где требовалось его присутствие. Битва при Фарсале никак не сказалась на этом мегаполисе, который подчинился ему с самого начала гражданской войны. Консул назначил его диктатором, так как он был в Александрии, а Антония — начальником конницы; выходит, что в 47 г. не было других магистратов, кроме диктатора и начальника конницы. Последний, находясь в Риме, облаченный полномочиями, занимался разного рода развратом, возмущая граждан своей нравственностью и угнетая их грабежами. Молодой народный трибун Долабелла, любящий новшества, добиваясь известности и сам обремененный долгами, предложил народу закон об отмене всех долгов; как это обычно бывает, такой закон воспламенил Республику. С одной стороны, старые войска — победители Галлии — недовольные задержками в выплате обещанных вознаграждений, восстали. 2‑й легион отказался отправляться на Сицилию; все отказались выходить в поход. Но Цезарь прибыл в Рим. Чтобы получить расположение народа, он издал закон, который на год отменял арендную плату всем гражданам, которые платили менее 250 франков: он отсрочил задолженности и проценты по долгам с начала гражданской войны; он продал имущество своих врагов; он пользовался всем, что могло принести деньги; собственность Помпея была продана с торгов: ее купил Антоний; он претендовал на освобождение от уплаты суммы, что на время возбудило недовольство диктатора. Приход Цезаря успокоил брожение легионов; но вскоре они взбунтовались с новой силой: все офицеры, которые хотели посредничать, были казнены, и, в спонтанном порыве, они сорвали своих орлов и отправились в столицу, на словах угрожая даже Цезарю. Последний закрыл ворота города; но когда мятежники прибыли на Марсово поле, он вышел к ним, решительно поднялся на трибуну и спросил, чего они хотят. Они показывали ему свои раны, говоря, что достаточно побегали по миру и пролили крови: нам нужна наша отставка. Он ответил лаконично: я даю вам ее. Вскоре после этого он добавил, что через несколько недель выступает в поход, и что, когда добьется победы с новыми солдатами, он даст им то, что обещал. Он встал и уже собирался их оставить; но его лейтенанты умоляли сказать несколько нежных слов к старым товарищам, с которыми он приобрел столько славы и преодолел столько опасностей. Цезарь снова сел и обратился к ним: Граждане, против обыкновения, по которому он должен был называть их солдаты или товарищи. По всем рядам поднялся ропот: Мы не граждане, мы солдаты. Результатом этой трогательной сцены было то, что они продолжили службу. Цезарь простил их, кроме 10‑го легиона; но эти упрямцы последовали за Цезарем в Африку, предположительно, без приказа.
IV. Наблюдения.
Наблюдение первое. — Успехи Фарнака против Домиция показывают какая разница между хорошими и плохими войсками. Три легиона и минуты не выдержали против варваров, и только одному удалось отступить без потерь.
Наблюдение второе. — Поведение 6‑го легиона. В битве при Зеле, когда все оказались в тяжелом положении, легион, хотя состоял всего из 1 200 ветеранов, показал какое влияние оказывает горстка храбрых людей. Это влияние было более заметно у древних, тогда как у наших современников более заметно в кавалерии, чем в пехоте.
Наблюдение третье. — Морская победа Ватиния с торговыми судами против Октавия, который командовал галерами, весьма замечательна. Морские сражения были подобны сухопутным боям и римские ветераны, самые отважные люди, имея меч в руке, были почти уверены, что победят как на суше, так и на море. Огнестрельное оружие, произведшее столь великую революцию на суше, еще больше изменило морские сражения; битвы решаются пушками, и поскольку эффект пушки зависит от занимаемого положения, искусство маневрирования и принятия этого положения решает морские сражения. Самые бесстрашные войска ничего не смогут сделать ни в каком бое, если невозможно сблизиться; победа определяется двумя сотнями орудий, которые лишают управления, разрушают маневры, перебивают мачты и извергают смерть издали. Поэтому морская тактика приобрела особую важность. Морские бои ничего общего не имеют с сухопутными. Искусство канонира подчиняет искусство маневра, которое перемещает корабль, чтобы дать батарее позицию для продольного огня или возможность положить ядра наиболее выгодным образом: если такую тактику каждого корабля вы соедините с общим тактическим принципом, когда каждый корабль должен стремиться к наиболее выгодному положению, в котором он может атаковать вражеские корабли и выпустить по ним как можно больше ядер, то у вас будет секрет морских побед.
Галеры были очень длинными, мачт и парусов было мало, они неспособны были держать ветер, ни затормозить, ни крейсировать. Превосходство на море не давало тех преимуществ, которые оно дает сегодня; оно никому не мешало пересечь море, либо Адриатическое, либо Средиземное. Цезарь и Антоний пересекали Адриатику из Бриндизи до Эпира; Цезарь переправился в Африку из Сицилии, и хотя Помпей почти все время был хозяином моря, он из этого извлек мало выгоды. Не о флоте древних сказано: трезубец Нептуна — скипетр мира; максима сегодняшнего дня.
I. Действия Куриона в Африке в течение 49 г. — II. Накопление сил партии Помпея в Африке в течение 49, 48 и 47 гг. — III. Действия Цезаря в январе. — IV. Его действия до соединения со своей армией. — V. Битва при Тапсе. — VI. Наблюдения.
I. После взятия Корфиния Цезарь сформировал два легиона из войск Домиция; он отдал их под команду Куриону и назначил ему в управление Сицилию и Африку. Курион погрузил два легиона вместе с 500 всадников, его сопровождали 10 галер; три дня и две ночи он находился в море и высадился в Африке в июне 49 г. в порту Аквилария в семи лье от Клипеи (Прекрасный мыс) на удобной стоянке, расположенной между двумя мысами; высадившись там, он выступил в поход и на третий день прибыл к реке Баград (теперь Меджерда), которая впадает в море между Утикой и Карфагеном. Расстояние между этими двумя городами три лье. Лагерь Сципиона[1] находился между ними в устье этой реки на очень крутой скале, которая возвышается над морем и пологим склоном обращена к Утике, находясь от нее всего в одной миле. Вар, комендант Помпея, расположился лагерем под стенами Утики; одно из его крыльев прикрывал город, другое — большой театр, построенный впереди. 200 торговых судов стояли на якоре в гавани; Курион приказал им под угрозой отнестись к ним как к вражеским отправиться в лагерь Сципиона; что они незамедлительно сделали. На следующий день он расположился лагерем возле Утики. Он еще не укрепил свой лагерь когда появился авангард царя Юбы; это привело к тому, что этот правитель потерпел значительный урон. Итак, две армии оставались в виду друг друга несколько дней, пытаясь переманить солдат противоположной стороны. Но наконец в сентябре они сошлись в рукопашной: Вар был отбит и потерял 2000 человек; он бросил свой лагерь и укрылся за крепостными стенами города, который Курион обложил. В это время пришли известия о большом успехе, которого Цезарь добился против Афрания. Однако царь Юба выступил со значительной армией, чтобы деблокировать Утику. На совете Курион решил занять позицию в лагере Сципиона и ждать прибытия двух легионов, находящихся на Сицилии. Он послал за этими частями; но когда он начал движение, он заметил, что Юба вернулся в свое царство и только Сабур приближался со своей частью армии; он решил выступить на него. Кавалерии двух армий встретились на реке Меджерта; дело было горячим; Сабур был разбит, его лагерь уничтожен; он потерял много людей. Но Юба вернулся. Курион, на протяжении пяти лье преследовавший врага, был остановлен кавалерией царской армии, которая напала на утомленные войска. После очень упорной битвы Курион был окружен нумидийской кавалерией; увидев, что битва проиграна, он попытался прорваться к горам, но не смог: вся его армия была уничтожена, сам он остался лежать на поле битвы. Руф, которого он оставил с пятью когортами охранять лагерь, отдал приказ переправиться на Сицилию; но панический ужас охватил моряков; флот вышел в открытое море и эти пять когорт были вырезаны.
II. В течение 48 и 47 гг. Африка оставалась под властью Вара, лейтенанта Помпея. В древности Африка делилась на восемь стран: 1) Мавритания тингитанская, которая простиралась по побережью океана от (берега напротив) Канарских островов до (берега) Средиземного моря (напротив) Малаги: это была родина Сифакса, называлось это царство Богуд. Теперь это королевство Марокко и Фес. 2) Мавритания цезарейская, нынешний Алжир. 3) Собственно Африка в которую входили Нумидия и владения Карфагена: ныне это Константин, Тунис и Триполи; она простиралась до Большого Сирта; со времени взятия Карфагена римляне держали в Утике претора; они вошли в Мавретанию только при Клавдии. 4) Киренаика — сейчас это Дерне, которая составляла пентаполис; город Кирена был построен лакедемонянами; это было могущественное государство; у его жителей были споры с Карфагеном из–за границы, которая проходила в Филенах, где были установлены два жертвенника. 5) Мармарик заканчивался на городе Катабафме, где начиналась глубокая долина, ведущая в Египет, которую когда–то орошали воды Нила. 6) Египет. 7) Ливия. 8) Эфиопия. Юба царствовал в Нумидии; он был связан с Помпеем. Сципион привел в Африку остатки армии из под Фарсала. Лабиен пришел туда же. Катон был комендантом Диррахия во время битвы при Фарсале; после нее он отступил с флотом в Кирену; оттуда с 10 000 человек он перешел по пустыне Большой Сирт; на это ему потребовалось 30 дней. Сосуды с водой он вез на ослах. Перезимовал он в Лептисе, очень богатом городе, и присоединился к Сципиону, Вару, Лабиену и сыновьям Помпея. Юба претендовал на верховенство. Катон довольствовался управлением Утики; Сципион как консул был признан главнокомандующим. В 47 г. у него было 10 легионов, много конницы и легковооруженных. У Юбы было 4 легиона по римскому образцу и нумидийская конница без упряжи. Эти силы были настолько грозными, что враги Цезаря ожидали Сципиона в Риме; он хозяйничал на море; флот у него был весьма значительный. За три года позабылись бедствия Фарсала; судьба мира все еще могла измениться. Но у Сципиона было только прославленное имя, но не было таланта.
III. Цезарь очнулся от опасности; он покинул Рим, переправился в Сицилию, стал лагерем настолько близко к берегу, что вода намочила его палатку, погрузил на корабли шесть легионов и 2000 всадников, и отплыл 27 декабря (7 октября по нашему календарю). После трех дней плавания он достиг мыса Меркурий (мыс Прекрасный); на якорь он стал на следующий день на пляже Руспины близ Гадрумета, где находился гарнизон Сципиона; он несколько дней оставался в море, чтобы собрать свои транспорты, рассеянные бурей, которые обогнули Прекрасный мыс и скитались вдоль побережья Африки. Когда он высадился, у него было всего 4000 человек; он стал лагерем у небольшого городка Руспина. Именно на этот пляж, возвращаясь из Италии, высадился Ганнибал перед столкновением при Заме; это было недалеко от пляжей Клипеи у Прекрасного мыса, где Регул высадился во время второй Пунической войны[2]. Руспина находилась в 40 лье от Утики и на 20 лье южнее Прекрасного мыса. Цезарь окружил стены Гадрумета; у него хватило сил блокировать город. Сципион с армией находился в Утике; ощущая опасность своего положения, он отступил на юг, чтобы отдалиться от него. Свободный город Лептис открыл ему свои ворота; он захватил остров Церейна, который снабжал его зерном: несколько крепостей и городов по мере его движения подчинились: это были незначительные преимущества, которые не помогали справиться с проблемами. Все его транспорты находились в опасности быть захваченными многочисленным флотом противника; с горсткой людей он противостоял замыслам Сципиона. В этой критической ситуации он решился на отчаянный шаг, но соответствующий его положению дел: он оставил свои войска в Лептисе и Руспине и с семью когортами, чтобы избежать Лабиена, который шел к нему, погрузился на суда и попытался либо собрать свой флот, либо забрать другие части армии из Сицилии. Он провел всю ночь на борту; но на рассвете, когда он отдал приказ поднять якоря, появилась часть транспорта, о которой он больше всего волновался. Тогда он высадился и с 30 когортами отправился в лагерь под Руспиной, чтобы запастись провизией; но он столкнулся с Лабиеном, который напал на него со значительными силами: 1 600 галльских всадников, 8 000 нумидийских и 30 000 пехоты. День был жарким и отчаянным; Цезарь был окружен конницей врага; но он прорвал центр Лабиена, что дало ему возможность соединиться с лагерем, хотя и под преследованием нумидийцев и не без серьезных опасностей. Этот бой произошел 4 января (14 октября нашего календаря) или на восьмой или девятый день после отплытия из Сицилии.
Как только Сципион услышал о прибытии Цезаря в Руспину, он собрал свою армию в Утике; он последовал за Лабиеном, присоединился к нему через несколько дней после боя и стал лагерем со всей своей армией возле Гадрумета. Цезарь оказался блокирован в своем лагере, его фуражиры не могли выходить. Всадники кормили лошадей морскими водорослями, предварительно вымочив их в пресной воде. Следовало опасаться, что Сципион отрежет его от моря; лагерь находился на возвышении. Цезарь прикрыл свои коммуникации окопами; он высадил флотские экипажи, заставив их служить лучниками и обслугой машин, защищающих окопы, над которыми он трудился с величайшей энергией. Сципион, гордый своим сильным превосходством, каждый день предлагал ему битву. Гетулы, многочисленные в армии Сципиона и сохранившие чувство живейшей благодарности к Марию, были расположены к Цезарю, его родственнику и главе народной партии; они часто дезертировали и переходили к Цезарю. Город Ацилла, расположенный южнее Руспины, сдался ему; маленький городок Тирса отдал в его распоряжение амбары с 300 000 бушелей пшеницы. Все это не меняло положение дела, пока второй транспорт из Сицилии после четырехдневного плавания не доставил 13‑й и 14‑й легионы, 1000 стрелков и 800 галльских всадников и не высадил их на том же берегу что и лагерь. Такое мощное подкрепление изменило дело. Был конец января: было сообщение, что большая часть судов, с которыми он ушел, все еще удерживаются ветрами, но ни одно из этих судов не попало в руки врага.
IV. Через несколько дней после получения подкрепления Цезарь покинул лагерь и пошел по берегу моря на юг, пересек равнину в 15 миль и стал лагерем недалеко от Сципиона, который занимал холмы; его кавалерия вступала в стычки с кавалерий Лабиена и брала верх. Сципион, со дня на день ожидая прибытия Юбы, отказался от битвы и заперся в лагере; он доставлял продовольствие и воду из города Узита. Цезарь приблизился к этому городу с помощью окопов, которые он подвел к крепостным стенам. Однако царь Юба прибыл с тремя легионами, большим количество необузданной[3] кавалерии и 800 регулярной. На следующий день Сципион вышел из лагеря, расставив по рядам армии 60 слонов. Увидев, что Цезарь по окопам приближается к городу Узита, Лабиен поставил засаду в долине, которую нужно было пересечь, чтобы добраться до холма, который хотел занять Цезарь. Произошло оживленное сражение из которого Цезарь вышел победителем. Воды было очень мало и, приближая свои окопы к Узите, Цезарь имел то преимущество, что мог с большой пользой пользоваться несколькими колодцами. Ежедневно вокруг Узиты происходили разные стычки, пока наконец не прибыли 9‑й и 10‑й легион из Сицилии. Это не помещало Сципиону предложить битву. Обе армии вышли из своих лагерей. Левый фланг Сципиона упирался в город Узита, гарнизон которого он укрепил, чтобы беспокоить правый фланг противника. Армия Цезаря состояла из десяти легионов.
Две армии простояли на расстоянии 200 туазов друг от друга, так не сойдясь для удара.
Наконец Вар вышел из Утики во главе 105 судов для перехвата транспортов из Сицилии и Италии. 40 галер Цезаря стояли в Тапсе; 13 были отделены и встали на якорь в Лептисе; они были захвачены и сожжены Варом. Как только Цезарь узнал об этом, он ушел в лагерь, который находился в двух лье от Лептиса, поднялся на суда, присоединил большую часть своего флота, погнался за Варом и вынудил его искать убежища в Гадрумете; он захватил несколько галер и обезопасил свои перевозки. Поскольку поставки были затруднены, чтобы добыть дополнительное (пропитание) Цезарь послал два легиона с кавалерией, которые за ночь прошли десять миль, нашли ямы с зерном и доставили его лагерь; но этих средств было недостаточно. Он снялся с лагеря возле Узиты и в третьем часу ночи отправился к горе Агар; Сципион последовал за ним и стал тремя лагерями в двух лье от Цезаря, который испытывал большую нужду в зерне: он не колеблясь совершил фланговый марш на шесть лье до ворот Зеты, где были склады Сципиона. Ему удалось захватить город; но по возвращению он был атакован и с большим трудом уже поздней ночью пробился в свой лагерь. Лабиен принял нумидийский способ войны; его кавалерия была более многочисленной, его солдаты легко вооружены, его стрелки — храбры и умелы; они забрасывали легионеров стрелами. Когда последние, потеряв терпение, стремительно атаковали, те отступали, разбегались, и возвращались как только легионеры возвращались в свои ряды. Кавалерия Цезаря не осмеливалась выходить против врага, который окружал ее большим количеством стрелков, убивавших лошадей. Этот способ ведения войны доставлял беспокойство: если легионы врага также хороши, как его легкая пехота, то успех войны становился сомнительным, а победа недостижимой. У Сципиона и Юбы кроме того было много слонов, которые оказали сильное воздействие на моральный дух солдат. Цезарь доставил слонов из Италии и приучил свою армию к виду этих чудовищных животных, познакомив солдат с их уязвимыми местами. Солдаты сравнивали текущую войну с войной в Галлии, где они имели дело с храбрым, но прямодушным врагом; здесь, напротив, им всегда грозило нападение из засады.
21 марта (2 января по нашему календарю) Цезарь сделал смотр своей армии: он еще никогда не был так силен и многочислен; 6000 ветеранов, которые были оставлены по болезни, прибыли из Италии. Он отошел от своего лагеря на восемь лье, чтобы предложить битву Сципиону, который от нее отказался. Тем не менее, вынуждаемый к генеральному сражению недостатком пищи, проблемами с водой, манерой ведения малой войны и хитростью врага, также для него обременительных, 4 апреля (14 января по нашему календарю) он покинул лагерь под Агаром; в третьем часу ночи он прибыл к Тапсу и обложил его. Тапс был городом, имеющим важное значение для Сципиона; он решил рискнуть всем, чтобы ему помочь. Он последовал за Цезарем по холмам и поставил два лагеря в трех лье от Тапса. На расстоянии 1200 туазов от моря были солончаки: Сципион попытался войти в город, чтобы помочь ему, но Цезарь упредил его, построив укрепление. Сципион стал лагерем в 1200 туазов от линии Цезаря и форта, начал работы по укреплению лагеря. Как только он узнал об этом, то сразу выступил, увидев благоприятную возможность закончить войну решительным сражением. Армия Сципиона построилась перед окопами, которые она начала возводить; слоны стояли на обоих флангах. Цезарь построил свою армию в три линии: 10‑й и 3‑й легион держали правый фланг, 8‑й и 9‑й — левый; центр составляли пять легионов. Он смешал легкую пехоту с конницей; составил два отряда, каждый из пяти отборных когорт, к которым добавил множество стрелков, специально назначенных для нападения на слонов.
V. При виде армии противника Сципион выразил удивление. Цезарь, со своей стороны, нашел, что она находится в трудной позиции. 64 слона с башнями прикрывали фланги, многочисленная конница, туча стрелков испытанной храбрости и умения, близость боевой линии, лагерь прикрытый окопами — все это внушало (опасения). Он замешкался с подачей сигнала; он воскликнул: мне эта атака не нравится. Но его войска, полные чувства превосходства, не разделяли его колебаний: Вперед! — закричал 10‑й легион, заставляя трубача дать сигнал атаки; в этот момент весь правый фланг возбудился, несмотря на увещания офицеров. Тогда Цезарь сел на лошадь, призвал удачу и пошел прямо на врага. Два отряда, назначенные для нападения на слонов, приступили к делу; они забросали их стрелами. Раздраженные свистом камней и стрел, эти животные развернулись против собственной армии и потоптали свои легионы, которые сгрудились и бросились в лагерь, загромождая ворота. Мавританская кавалерия, которая рассчитывала на поддержку слонов, смутилась этим неожиданным событием и удрала. Через несколько часов армия Сципиона и Юбы была разбита, а три лагеря последовательно захвачены. Беглецы отправились в оставленный накануне лагерь; но преследуемые неприятелем по пятам, были окружены на холме. Они умоляли победителя о пощаде, но напрасно; ветераны, переполненные яростью, всех их порубили; бойня продолжалась несмотря на приказы и мольбы полководца, который не смог спасти не только побежденных, но и нескольких римских граждан, которые были в лагере врага и против которых восстало мнение армии. 10 000 человек остались на поле боя; Цезарь потерял 50 человек. На следующий день он потребовал сдачи от города Тапса, проведя под стенами 64 слона, вооруженных башнями — свой победный трофей; но напрасно: он оставил три легиона для осады, а сам пошел на Утику. Катон был комендантом этого крупного города. Как только он узнал о проигранном сражении, он сделал все возможное, чтобы заставить граждан защищаться; но они были расположены к Цезарю. Все, чего он смог от них добиться заключалось в том, что они не препятствовали уходу сторонников Помпея в Испанию; что касается самого себя, он выбрал смерть, бросившись на меч. Юба с несколькими беглецами предстал перед Замой, своей столицей; жители закрыли перед ним ворота. Он ушел в свой загородный дом, где и покончил собой. Сципион ушел на нескольких галерах; он направлялся в Испанию; но будучи перехвачен флотом Цезаря у Прекрасного мыса Бон, погиб в бою. От Тапса Цезарь пошел к Гадрумету, который захватил без боя; оттуда он ушел в Утику при свете факелов. На следующий день он получил известие, что Тапс покорился. Через два дня он был в Заме, превратил царство Юбы в римскую провинцию, вернулся в Утику, наложил контрибуции на некоторые города, позаботился об правительстве страны и покинул Утику 13 июня (23 марта нашего календаря), высадился в Кальяри после трехдневного плавания, вышел 29 июня и прибыл в Рим в июле (апрель нашего календаря), завершив эту важную войну менее чем за шесть месяцев.
VI. Наблюдения.
Наблюдение первое. — Автор Гражданской войны утверждает, что при выходе из Сицилии Цезарь не назначил своему флоту место сбора: он объясняет это тем, что тот не знал какое место на побережье Африки даст им убежище от вражеского флота. Это заявление настолько абсурдно, что не заслуживает опровержения.
Это не единственное свидетельство глупости, обнаруженное в Истории Гражданской войны, написанной человеком посредственным, тогда как История Галльской войны написана человеком одаренным. Сципион был в Утике; он был хозяином всего северного побережья царства Юбы. Сбор армии Цезаря был назначен южнее Прекрасного мыса и до Большого Сирта; это побережье было свободно от врагов, и в это время года вражеские эскадры не могли осуществлять свои плавания; но его флот был рассеян бурей, а затем заброшен севернее Прекрасного мыса и мало–помалу воссоединился несколько позже.
Наблюдение второе. — В течение января его положение было очень отчаянным, и он обязан своим спасением только укреплениям лагеря и бессилием древнего наступательного оружия — ресурс, который не доступен современному полководцу.
Наблюдение третье. — Через четыре дня после высадки, собрав немногих людей, он поставил гарнизоны только в двух городах на побережье, и, чтобы уклониться от Лабиена, он возобновил движение вдоль моря своими когортами, когда большая часть транспорта собралась.
Наблюдение четвертое. — В битве, которую он дал через несколько дней, он очевидно потерпел поражение, чего бы ни говорил историк Гражданской войны. Способ ведения боевых действий Лабиеном был такой же, какой парфяне применили против Красса, — атаковать легионы, но не доводить до рукопашной, род боя в котором они были непобедимы, только если было достаточно метательного оружия; ловкие, подвижные, храбрые и смышленые, знающие как избавиться от погони тяжело–вооруженного солдата, но возвращающиеся, чтобы осыпать его своими стрелами, когда тот возвращается в строй легиона. Тогдашнее метательное оружие было несовершенным по сравнению с современным, тогда как действуя таким образом, они постоянно добивались преимущества.
Наблюдение пятое. — Армия Цезаря добилась успеха в марте; он слишком долго ждал битвы: он, казалось, опасался своей судьбы; он недвусмысленно избежал нескольких столкновений, в которые оказался вовлечен; но это не сказалось в генеральном сражении, а легионы Сципиона и Юбы в решительный день сильно уступали ему, чтобы быть в состоянии противостоять ему.
Наблюдение шестое. — Поведение Катона получило одобрение современников и воспето историей: но кому была полезна его смерть? Цезарю? которому она доставила удовольствие? Риму и партии? Но кажется он предпочел умереть, чем покориться Цезарю. Но кто заставлял его склонить голову? Почему он не последовал ни за кавалерией, ни за своей партией, которая собралась в порту Утики и присоединилась к своей партии в Испании? Какого влияния не оказало его имя, его советы, его присутствие среди десяти легионов, которые в следующем году оспаривали судьбу на поле боя при Мунде! Даже после этого поражения, что могло помешать ему уйти в море с младшим Помпеем, который пережил Цезаря и долгое время был орлом Республики? Кассий и Брут, племянник и ученик Катона, убили себя в битве при Филиппах. Кассий убил себя по недоразумению когда победил Брут, такими отчаянными поступками, вдохновленными ложным мужеством и ложными идеями Величия, они отдали победу триумвирату. Марий, брошенный судьбой, оказался более великим: отрезанный от моря, он прятался в болотах Минтурны; его постоянство было вознаграждено; он вернулся в Рим и в седьмой раз стал консулом. Старый, разбитый, но достигший вершины процветания, он убил себя, чтобы избежать превратностей судьбы когда его партия торжествовала. Если бы книга судеб была представлена Катону, и когда бы он увидел, что через четыре года Цезарь с двадцатью двумя ножевыми ранами упадет в Сенате у подножия памятника Помпею; что Цицерон по прежнему будет занимать трибуну для выступлений и будет своими филиппиками обличать Антония, Катон тогда бы бросился на меч? … Нет, он убил себя от злобы и отчаяния. Его смерть была слабостью великой души, ошибкой стоика, пятном в его биографии.
I. Ситуация в Испании в течение 48, 47 и 46 гг. — II. Помпей Младший отбирает Испанию; он собирает большую армию. — III. Цезарь переходит Пиренеи. Битва при Мунде. — IV. Наблюдения.
Греки называли Испанию Иберией; они также называли ее Гесперидой, потому что по отношению к ним она была на закате. Карфагеняне проникли в Испанию через Кадис, Малагу и Картахену. Римляне делили ее на три части: 1) Бетика, 2) Лузитания, 3) Таррагона. Бетика была севернее Гвадианы, а к югу, между Средиземным мореи и Океаном — Таррагона; сегодня это провинции Эстремадура, Андалузия, Гренада и Малага: здесь было двести городов. Лузитания простиралась от Гвадианы до Дуэро; это сегодняшняя Португалия. Таррагона включала в себя королевство Мурсия, Валенсию, Арагон, Каталонию, Наварру, Астурию, королевство Леон, Галисию и часть Старой Кастилии.
I. Оставив Испанию после ее завоевания в конце 49 г. Цезарь оставил там в качестве пропретора Кассия Лонга, человека жадного и продажного, который в должности квестора в этой провинции грабил ее: он вызвал неприятие жителей провинции, которые с частью войск устроили заговор против него! Он был поражен двумя ударами, но выжил, собрал часть войск и казнил заговорщиков. Царь Богут от берегов Мавритании переправился через море и пришел на помощь Кассию. Лепид, комендант Цезаря в Таррагоне, имея 30 когорт, через горы ушел в Бетис на помощь своему коллеге, а с другой стороны, квестор Марцелл встал во главе партии, выступающей против Кассия и сторонников Цезаря.
II. Цезарь после Фарсала в качестве проконсула послал Требония для управления Испанией; Кассий погрузился на корабли и отплыл от берегов Испании, но затонул в устье Эбро и погиб из–за своего богатства — плода грабежей. Но несколько месяцев спустя старший сын Помпея высадился в Испании и выгнал Требония. После поражения Сципиона в Африке Секст Помпей, его брат, Лабиен и Вар присоединились к нему остатками африканской армии; это позволило ему сформировать 13 легионов. Крайне важно было не допустить, чтобы эта и без того огромная армия, увеличилась. Цезарь покинул Рим и через 23 дня прибыл на границу Бетиса, в тот момент когда Помпей осадил город Юлия, единственный во всей Бетике непокорившийся ему. Цезарь спас этот город, двинувшись на Кордову; Секст Помпей, бывший там комендантом, испугался и призвал на помощь брата, который поспешил на призыв, сняв осаду с Юлии. На этом закончился 46 год.
III. В начале 45 года, который открылся началом февраля (ноябрь по нашему календарю), Цезарь осадил Алегрию; он хотел закончить войну большим сражением. После различных маневров Помпей Младший, по–прежнему отступая перед ним, наконец оказался загнан в угол на краю полуострова Малага недалеко от города Мунда; он решил принять бой в выгодной позиции; он мужественно ожидал врага. В боевой линии было 13 легионов; Цезарь атаковал с восемью. Победа склонялась на сторону Помпея, Цезарь, казалось, был разбит; когда во главе 10‑го легиона он не смог восстановить свое положение, тогда царь Богуд с нумидийцами напал на лагерь Помпея. Лабиен отделил пять когорт на помощь лагерю. Этот отступательный маневр в столь критический момент решил победу. Ветераны сочли что противник сломлен и удвоили рвение. Войска Помпея решили, что он отступает и пришли в замешательство: 30 000 человек остались на поле боя, в том числе Лабиен и Вар, и 3000 римских всадников. Орлы 13 легионов, большая часть значков, 17 высших офицеров — были добычей этого дня, который стоил 1000 убитых и 500 раненых. Цезарь говорил, что до этого он сражался ради победы, но при Мунде — чтобы спасти свою жизнь. Гней Помпей был убит через несколько недель, а его голову несли напоказ во время триумфа. Секст, его брат, который во время боя был комендантом Кордовы, скрылся в горах, пережил потерю своей партии, знамя которой он поднял впоследствии. Вся Бетика покорилась; партия Помпея полностью уничтожена, римский мир признал победителя. Юный Октавий, будущий Август, в первый раз появляется в этой кампании, где он начал делать военную карьеру под надзором своего дяди, который его очень любил.
IV. Наблюдения.
Наблюдение первое. — Цезарю потребовалось 23 дня, чтобы сухим путем пройти от Рима до Сьерра–Морены: сегодня для 450 лье понадобится, делая переходы днем и ночью, 12 дней.
Какие услуги мог оказать Катон, если бы он находился в Кордове в лагере Помпея Младшего, партия которого, разбитая при Фарсале и Тапсе, возродилась из пепла и в глазах народа выглядела очень сильной! Смерть этого человека была большой неудачей для Сената и Республики; он утратил терпение и не стал выжидать время и возможности.
Наблюдение второе. — При Мунде Цезарь атаковал и дал бой несмотря на отличную позицию врага, почти потерпев поражение. Маневр Лабиена, сам по себе хороший, решил этот день. Существует момент в бое, когда маленький маневр решает бой и дает преимущество: это та капля воды, которая вызывает переполнение.
Наблюдение третье. — В битве при Фарсале Цезарь потерял 200 человек; при Тапсе 50; при Мунде — 1000; в то время как его враги потеряли всю армию. Такая большая диспропорция в потерях в день столкновения между победителем и побежденным не имеет места в современных армиях, потому что они ведут бой огнестрельным оружием. Пушки и ружья стреляют с обеих сторон, тогда как древние сражались врукопашную. До решительного исхода было мало потерь, щиты отражали стрелы. Во время поражения побежденные истреблялись; это было множество единоборств, где побежденный, повернувшись спиной, получал смертельный удар.
Полководцы древних армий были меньше подвержены опасности, чем современные; доспехи защищали их от стрел. Стрелы, пращи, все их метательные машины имели малую убойную силу: были случаи, когда доспехи отражали до 200 попаданий. Сегодня главнокомандующий вынужден находится по огнем пушек, часто под картечью, и всё сражение в пределах досягаемости ружья, чтобы наблюдать, видеть и приказывать: обзор вне досягаемости пуль не может дать достаточно широких возможностей полководцу.
Установилось мнение, что древние войны были более кровопролитными, чем современные: это следует исправить! Современные армии сражаются каждый день, потому что пушки и ружья достают далеко; авангарды, посты и дозоры составляют по 500-600 человек с каждой стороны. В древности сражения бывали реже и были они менее кровопролитными. В современной войне потери несут обе армии, то есть соотношение убитых и раненых примерно равное, не такое сильное как потери побежденной армии в древних сражениях.
Говорят, что Цезарь хотел убить себя в битве при Мунде; это действие стало фатальным для его партии: ее бы вырезали, как Брута и Кассия! Может ли магистрат, лидер партии, по собственной воле уйти из жизни? Является ли это решение проявлением добродетели, мужества и стойкости? Разве смерть не является концом всех зол, всех противоречий, всех болей, всех дел? И не является ли отказ от жизни добродетелью каждого солдата? Можем ли мы, должны ли мы убивать друг друга? Да, говорят, когда нет надежды. Но кто, когда, как не может иметь надежды в этом изменчивом театре, где естественная или насильственная смерть одного человека немедленно меняет состояние и облик дел?
I. Последний год жизни Цезаря. — II. Война против парфян. — III. Убийство Цезаря. Он никогда не думал о царстве.
I. Вернувшись из Испании, Цезарь прибыл в Рим в октябре 45 г. (тогда и был реформирован календарь); он был убит в марте 44 года. Полгода он был властелином мира; он праздновал триумф над сыном Помпея, новость, которая показалась слишком гнусной. Ни Марий, ни Сулла не устраивали триумфов над гражданами.
Сенат провозгласил его императором и пожизненным диктатором; с того времени он всегда носил лавровый венок и триумфальное одеяние в праздничные дни. Он учредил большое число сенаторов и патрициев; реформировал календарь; работал над составлением гражданского и уголовного кодексов. У него были планы украсить Рим несколькими величественными зданиями. Он работал над составлением общей карты империи и статистикой провинций; он поручил Варрону составить обширную публичную библиотеку. Он объявил о проекте осушения Потинских болот, прокопке нового русла Тибра от Рима до моря в Остию — порту, способному принимать самые крупные суда; он говорил о канале на Коринфском перешейке. Он выслал колонии, чтобы возродить Коринф и Карфаген.
Он искренне помиловал остатки партии Помпея и назначил старейшин патрицианских домов на высшие должности; он подчинялся не только чувству благородства, которое было для него естественным, но и доводам политики. Во главе партии популяров он перешел Рубикон; с ее помощью он сломил заносчивость аристократии, сплотившейся вокруг Помпея. Действительно, могли он сделать это с двумя или тремя легионами? Как он мог подчинить Италию и Рим без осады и битв, если бы большинство римлян и итальянцев были против него? Помпей в начале войны имел два старых легиона и 30 000 человек у ворот Рима; у него было 30 когорт в Корфиниуме: но народ был против него: ему пришлось покинуть вечный город без боя и пересечь море, чтобы встретить азиатские легионы. Он провел год в Греции в окружении Сената и большинства патрициев. Но Цезарь с самого начала был хозяином Рима.
После триумфов Фарсала, Тапса и Мунды партия Помпея была уничтожена, партия популяров и старые солдаты выдвинули свои претензии, возвысили голос. Цезарь, обеспокоенный этим, прибег к помощи аристократических домов, чтобы сдержать их. Среди народа и в революциях аристократия продолжает существовать: уничтожьте знать, она немедленно возродится в богатых и могущественных домах третьего сословия: уничтожьте ее, она укрепится и найдет убежище среди руководителей цехов и вождей народа. Правитель ничего не получает от такого замещения аристократии: напротив, он восстанавливает порядок, позволяя ей существовать в своем естественном состоянии, воссоздавая старые дома на новых принципах. Этот порядок вещей еще больше был необходим в Риме, который управлял миром, нуждался в том, чтобы сохранить магию, связанную с именами Сципиона, Павла Эмилия, Метелла, Клодия, Фабия и т. д., которые покорили Европу, Азию и Африку и распоряжались их судьбами.
II. Красс погиб со своей армией на берегах Евфрата: орлы его легионов все еще находились в руках парфян. Римский народ требовал отмщения, которое задержалось на шесть лет из–за гражданской войны. В первые дни 44 года Цезарь объявил о своем намерении пересечь море, покорить парфян и отмстить за манов Красса. Всю зиму он готовился к этой великой экспедиции, которую требовала слава Рима и интересы Цезаря. Действительно, после такой жестокой гражданской войны требовалась внешняя война, чтобы объединить образ мыслей всех сторон и воссоздать национальную армию.
Война против парфян имела две трудности: 1) Способ боевых действий этого народа, который сражался метательным оружием, превосходящим обычное оружие. Стрелы парфян пронзали щиты легионеров; они не дожидались атаки тяжеловооруженных, но подавляли их издалека. Лабиен с успехом использовал этот род войны в Африке. Вероятно Цезарь одержал бы победу с помощью большого количества стрелков, взятых с Крита, Балеар, Испании и Африки. 2) Второй трудностью был характер страны. По мере проникновения в Верхнюю Армению война затягивалась в горных краях; по мере проникновения через Евфрат в Месопотамию встречались болота, наводнения и засушливые степи. Все эти препятствия были не выше гения Цезаря. Большая флотилия на Евфрате и Тигре помогла бы преодолеть водные препятствия, а большое число верблюдов, нагруженных бурдюками, помогли бы преодолеть пустыни. Вполне вероятно, что он бы преуспел и принес бы римские орлы на берега Инда, однако, если бы счастье, благоприятствующее ему в течение тринадцати кампаний, все еще оставалось бы к нему благосклонным. Оно благоприятствовало Сципиону пять кампаний, Александру — одиннадцать кампаний; Помпею оно изменило в шестнадцатой его кампании, а Ганнибалу в семнадцатой, и не было надежды пленить эту жестокую (особу) еще на один год.
III. Пока этот великий человек готовился исполнить столь высокую цель, остатки аристократической партии, обязанные своими жизнями его благородству, устроили заговор на его жизнь: Брут и Кассий были главарями. Брут был стоиком, учеником Катона. Цезарь любил его и дважды спасал ему жизнь; но секта, в которой он состоял, не допускала никакой уступчивости. Полный идей, преподаваемых в греческих школах против тирании, убийство всякого человека, вставшего выше закона, он считал законным. Цезарь, пожизненный диктатор, управлял всем римским миром; была только видимость Сената: иначе быть не могло после проскрипций Мария и Суллы, нарушения законов Помпея, пяти лет гражданской войны, большого количества ветеранов, осевших в Италии, привязанных к своим генералам, ожидающих всего от величия нескольких человек и ничего от Республики. При таком положении дел эти совещательные органы больше не могли управлять; личность Цезаря была гарантией превосходства Рима во вселенной и обеспечивала безопасность граждан со всех сторон: поэтому его власть была законной.
Заговорщики без труда добились успеха: Цезарь был уверен в них: Брут, Кассий, Децим и другие были его друзьями и его семьи. Цезарь был спокоен; он думал, что все они заинтересованы в его личной безопасности, поскольку он защищал в Риме всех знатных и выдающихся людей, несмотря на ропот партии популяров и армии.
Для того, чтобы оправдать трусливое и неполитическое убийство, заговорщики и их сторонники утверждали, что Цезарь хотел стать царем. Очевидно абсурдное и клеветническое утверждение, которое однако передается из поколения в поколение и современной историей принятое за истину. Если бы Цезарь имел дело с поколением, которое видело Нуму, Туллия и Тарквиния, он, чтобы укрепить свою власть и положить конец смутам в Республике, мог бы прибегнуть к почитаемым формам правления, им привычным; но он жил среди людей, которые в течение пятисот лет не знали никакой власти кроме власти консулов, диктаторов и трибунов: царское достоинство было презренным и униженным: курульное кресло было выше престола. На какой трон мог сесть Цезарь? Римских царей, чья власть распространялась на пригороды? На троны варварских царей Азии, побежденных Фабрицием, Павлом Эмилием, Сципионом, Метеллом и т. д? Это была бы странная политика. Неужели Цезарь стремился к положению, величию и почету короны, которую носили Филипп, Персей, Аттал, Митридат, Фарнак, Птолемей, которых видели граждане влачащимися за триумфальной колесницей победителя? Это слишком абсурдно! Римляне привыкли видеть царей в преддверии своих магистратов.
Говорят, что он не собирался провозгласить себя царем Рима, но царем провинций: как будто народы Греции, Малой Азии и Сирии сохранили больше уважения к свергнутым тронам, на которых сидели Персей, Антиох, Аттал и Птолемей, и которые ниже курульного кресла Лукулла, Суллы, Помпея и даже Цезаря! Этот проект также лишен резона.
Цезарь до последнего момента жизни всегда прибегал к популярным формам: он ничего не делал без сенатского указа; магистраты выдвигались народом, и, даже если он присвоил себе реальную власть, он оставил все учреждения республики: он ходил без охраны как простой гражданин; в его доме не было роскоши; он каждый день обедал с друзьями; он усердно готовился к торжественным речам перед народными собраниями и Сенатом. Если бы Цезарь хотел стать царем, его первое действие состояло бы том, чтобы окружить себя надежной охраной; он ничего подобного не делал и постоянно отказывался от предложений своих друзей, которые, услышав ропот побежденной фракции, думали об охране, нужной для его безопасности. Будучи диктатором, он желал стать в этом году консулом вместе с Антонием; он исполнял все должностные обязанности. Статуи Помпея были свергнуты: он заставил их восстановить. Он не вносил никаких изменений в дух своей армии, которая оставалась республиканской и преданной партии популяров и демократии.
Какие доказательства приводят его обвинители? Они сообщают четыре анекдота, вероятно, ложных или плохо состряпанных, потому что Цицерон, Флор и Веллей молчат о них; но даже признание их истинности ничего не доказывает. Говорят, 1) что 26 июня, возвращаясь с Альбанской горы после оваций, кто–то из народа приветствовал его именем царя, но народ остался безмолвным и встревоженным, и тогда он ответил, что он не царь, а Цезарь; 2) в это же время какой–то человек из народа возложил на его голову лавровый венок с царским венцом; 3) что празднуя Луперкалии, консул Антоний, будучи одним из Луперков, подошел к Цезарю, который стоял на трибуне в триумфальной одежде и с лавровым венком на голове, и преподнес ему диадему; последний, вместо того, чтобы надеть ее на голову, отправил ее в Капитолий, сказав, что Юпитер единственный царь римлян; эти Луперкалии были очень экстравагантным праздником; Луперки бегали по городу нагишом, вооружившись кожаными плетками, которыми стегали прохожих; самые именитые матроны подставляли под удары свои руки, убежденные в том, что это сделает их плодовитыми; 4) что Луций Котта, один из жрецов — хранителей Сивилловых книг, сказал, что парфяне могут быть побеждены только царем. Чтобы еще больше раздражить римлян было сказано, что царь Цезарь должен взять осадой царство Александра или Илион.
Тем не менее вот те жалкие доводы, на которых добросовестный Плутарх, пасквилянт Светоний и некоторые партийные писатели создали такую маловероятную систему. Если бы Цезарь видел какие–либо преимущества для своей власти в троне, он добился бы его благодаря одобрению армии и Сената прежде чем вводить фракцию Помпея. Не он заставлял пьяного человека приветствовать себя царем, но он говорил сивиллам, что только царь может победить парфян, не заставлял дарить диадему на Леперкалии, надеясь таким образом достичь своей цели. Он бы мог убедить свои легионы, что их слава и богатство зависят от новой формы правления, которая защитит его семью от фракции тоги; он мог бы сказать Сенату, что необходимо защищать законы от победы и от солдатни, а также от жадности ветеранов, возведя монарха на трон. Но он принял противоположный курс: победитель, он правил как консул, диктатор или трибун; он таким образом поддерживал, а не дискредитировал древние формы Республики. После успехов, последовавших за переходом через Рубикон, Цезарь ничего не сделал, чтобы изменить формы Республики. Даже Август много позже, когда все республиканские порождения были уничтожены запретами и войной триумвиров, никогда не думал о воцарении; Тиберий и Нерон после него никогда не думали об этом, потому что владыке великого государства не могло прийти в голову предстать в достоинстве гнусном и презренном. Если бы царская короны была полезна Августу и его приемникам, они бы водрузили ее на голову; но Цезарь, который по существу был римлянином, популяром, и который в своих речах и сочинениях всегда использовал магию имени римского народа с таким хвастовством, поступал так без всякого сожаления.
Поэтому Цезарь не мог желать, не желал и ничего не делал того, в чем его обвиняют. Разумеется, накануне ухода на Евфрат и участия в трудной войне, он не мог уничтожать (власть, существующую) пятьсот лет и создавать новую. Кто бы тогда правил Римом в отсутствие царя? Регент? Наместник? В то время как он привык управляться консулом, претором, сенатом и трибунами.
Убив Цезаря, Брут уступил предвзятому образованию, которое он получил в греческих школах; он сравнивал его с теми мрачными тиранами городов Пелопоннеса, которые благодаря некоторым интригам узурпировали власть в городе; он не хотел видеть, что власть Цезаря законна, потому что она была необходимой и протекционистской, потому что она охраняла интересы Рима, потому что она была следствием мнения и воли народа. Цезарь умер, его сменили Антоний, Октавиан, Тиберий, Нерон и после него в течение шестисот лет все человеческие возможности были исчерпаны; но ни республики, ни царской династии там не появилось, верный признак того, что ни одна из форм не была уместна ни для событий, ни для времени. Цезарь не хотел быть царем, потому что он не мог этого хотеть; он не мог этого хотеть, так как шестьсот лет после него никто из его приемников этого не хотел. Было бы странной политикой заменить курульное кресло покорителей мира гнилым и презренным престолом побежденных.