Высокая классика: юристы на государственной службе
Уже в эпоху ранней классики юриспруденцию связывают с государственной администрацией тесные узы[1]. Юристы принимают все более активное участие в управлении Империей и провинциями; они часто попадают в сенат, даже тогда, когда они по происхождению не римляне: Л. Нераций Приск[2] из самнитского городка Сепин еще принадлежит к сенаторской фамилии, но Яволен начинает свою службу как офицер в ранге всадника, попадает благодаря Веспасиану в сенат и делает блистательную карьеру
Практическая деятельность юристов оплодотворяет их научное творчество: на первом плане оказывается казуистика; характерны такие заглавия, как Responsa, Epistulae, Quaestiones, Digesta.
Отмеченный нами в предыдущих главах[3] спор двух школ затухает к середине II в. Глава прокулианцев - П. Ювенций Цельс (сын)[4], советник Адриана. То, что мы знаем о 29 книгах его Digesta, производит впечатление значительного своеобразия, самостоятельности и большой силы суждения. Языковое мастерство проявляется в сентенциях, которые стали крылатыми словами[5].
Ведущий сабикианец, Сальвий Юлиан[6], ученик Яволена, вероятно, самый влиятельный юрист классической эпохи. Его главный научный труд - Digesta в 90 книгах - дает последовательный разбор проблем правоведения в сочетании с вопросами слушателей и ответами учителя[7]. По заданию Адриана он приводит в окончательный вид юрисдикционные эдикты: его текст утверждается постановлением сената, и теперь только сам принцепс имеет право его изменять[8].
Юлиан (Dig. 40, 5, 20) обладает даром ясно анализировать даже самые сложные ситуации: он исходит из оценки интересов, а не из застывшей понятийной схемы. Его латинский язык является образцовым в своей простоте и благородстве[9]. Он окончательно решил много спорных вопросов[10]. Вскоре после него противостоянию школ суждено было утратить свое прежнее значение.
Казуистически работают и Ульпий Марцелл (при Антонине Пие и Марке Аврелии) со своими обширными Digesta, а также член совета Марка Аврелия Кв. Цервидий Сцевола (praefectus vigilum, "начальник стражи" ок. 175 г.); его деятельность юрисконсульта в восточной половине державы помогла ему написать Quaestiones, Digesta и опубликованные посмертно Responsa.
Сильная сторона Помпония[11], которому, как представляется, было отказано в официальных должностях и ius respondent, заключается в обработке сведений и в превосходной их подаче. Его тонкому учебнику для начинающих, который он - вероятно по примеру Эпиктета - называет Enchiridium, мы среди прочего обязаны обзором ранней истории римского права (Dig. 1, 2, 2). Кроме того, Помпоний сочиняет три произведения о ius civile в виде объемистого комментария к Сабину, Кв. Муцию и Плавцию, комментарий к эдиктам, три монографии (о fideicommissum[12], stipulatio[13] и senatusconsulta), затем Epistulae и Lectiones, в сумме около 300 книг. Помпоний - эрудированный и умный учитель и пишет ясным латинским языком. Его юридическая мысль не всегда свободна от догматизма.
Поздняя классика: юристы из провинции
Юристы императорской эпохи обычно занимают те должности, которые положены сенаторам и традиционно связаны с городским управлением Рима, а затем получают высокие посты в имперской администрации. Однако, как видно уже на примере Юлиана, юристы эпохи высокой классики - далеко не всегда выходцы из высшего городского сословия. В позднеклассическую эпоху продолжается этот неблагоприятный для Рима процесс: практически все юристы в правление Севера родом из провинций (насколько мы вообще можем судить об их происхождении). Поскольку они обязаны своим влиянием цезарю, а не сенату, их продвижение по службе возможно по большей части благодаря карьере всадника[14].
Таким образом и Гай (ок. 120-180 гг.), один из самых значимых и плодотворных для будущего писателей-юристов, родом из провинции; его точное происхождение под вопросом; его полное имя и обстоятельства жизни неизвестны. Об одном событии в правление Адриана он сообщает по личным впечатлениям (Dig. 34, 5, 7 pr.); Institutiones вышли в свет около 161 г.
Произведения Гая включали в целом около юо книг, среди них - Ad edictum principale libri XXX[15] и комментарий к Законам двенадцати таблиц, по он не писал казуистических произведений. Сохранился только его учебник для начинающих - Institutiones в четырех книгах[16]. Тому же самому предмету были посвящены Digesta и цитируемые в Institutiones Юстиниана Res cottidianae[17] (или Aurea) с той же структурой (и лишь в некоторых аспектах подробнее); аутентичность этого произведения, его отношение к Institutiones и размер эвентуальных интерполяций остаются под вопросом.
В первой книге Institutiones Гай излагает индивидуальное и семейное право, во второй и третьей - вещное, долговое и право наследования, в четвертой - процессуальное. Это подразделение гражданского права сохраняется еще в современных кодексах законов[18].
В соответствии с жанром Institutiones - систематически построенный учебник; параллелью могло бы послужить такое произведение, как Institutio oratoria Квинтилиана[19]. Юридическая систематика, чьи грамматически-философские корни объясняли по-разному[20], явно старше времен Гая. Членение материала у Гая с уверенностью можно уподобить тому, что нам известно об аналогичном труде Нерация; этот последний, правда, не сабинианец, в отличие от Гая, который мог воспользоваться посредничеством одного из наставников школы[21]. Однако его личный вклад - не только дидактический, он заключается также и в строгости, с которой эта классификация проводится в деталях.
Стиль отличается простотой и ясностью. Элементы повседневного языка ненавязчивы, грецизмы практически отсутствуют. Признаки профессионального и служебного языка в пределах общепринятой нормы.
Гай создает учебник для подготовки профессионалов имперской администрации; однако государи начиная, с Адриана благоприятствуют и чисто гражданской карьере, предполагающей юридическую подготовку. Предположительно наш автор не получил от императора никакой авторизации; современники и потомки его игнорируют. Зато тем сильнее оказывается его влияние с V века: цитационный закон Валентиниана III (cod. Theod. 1, 4, 3) 426 г. включает его в число авторитетных источников, на которые можно ссылаться в суде.
Великие представители поздней классики
Сначала на первом плане оказывается право юристов, основанное на практике ответов, которые дают ученые специалисты. Период его расцвета заканчивается с военной монархией Северов. Новый слой римского права образуют императорские конституции (включая судопроизводство государя). Их пора настает во II в. по Р. Х., когда Империя сбрасывает республиканские одежды; практике ответов свободных юристов приходит конец. Таким образом, римское право развивается поэтапно. Оба важнейших правовых источника впервые оказываются рядом друг с другом в равном положении в кодификациях поздней античности.
Позднюю классику, приходящуюся примерно на период правления Северов (193-235 гг.), характеризует более активное привлечение юристов к делам управления: ученые специалисты занимают высокие всаднические должности (например, praefectus praetorio[22]) и дают советы государю. Часто они родом из восточной половины Империи (νομιϰοὶ Ῥωμαῖοι,). В начале V века Рим теряет ведущее положение и в правовой области. Уже с III столетия все чаще ограничиваются переработкой уже имеющегося в наличии материала.
Самый ранний и крупнейший представитель поздней классики, Эмилий Папиниан[23], ученик Цервидия Сцеволы, родился ок. 150 г., возможно, в Африке. Мы не знаем его происхождения и не можем подтвердить предположение о том, что он мог быть свояком императора Септимия Севера[24]. Типичная всадническая карьера[25] приводит его к посту praefectus praetorio (203-212 гг.; CIL 6, 228); после смерти Септимия Севера (211 г.) его отрешают от власти. Непопулярный среди столичного гарнизона, после государственного переворота Каракаллы и убийства его брата и соправителя он был приговорен к смерти на показательном процессе преторианцев и казнен без вмешательства Каракаллы (Dio Cass. 78, 1,1, и 78, 4; преображая события Hist. Aug. 13, 8; 13, 4; критически Aur. Viet. Caes. 20, 30 слл.).
Папиниан пишет казуистические сборники: 37 книг Quaestiones (в порядке предшествующих Дигест), 19 книг Responsa; к последним Павел и Ульпиан позднее сочинили критические Notae. Responsa Папиниана не ограничиваются протоколированием вопроса и последующего решения; они дают важные аргументы в его пользу, по крайней мере приводятся параллельные случаи и контрпримеры. Манера Папиниана отличается лаконичностью и интеллектуальной насыщенностью, и поэтому его не всегда просто понять. Автор тонко подходит к обсуждаемому случаю и находит недогматические решения. Чаще, чем другие юристы, он аргументирует их этическими соображениями (например, Dig. 28, 7,15); он своей смертью доказал, что для него это были не слова. Поздняя античность в лице Папиниана чтит величайшего юриста всех веков (Hist. Aug. 10, 21, 8; lust. 6, 42, 30 acutissimi ingenii vir et merito ante alios excellens, "муж с проницательнейшим умом и по заслугам выделяющийся среди остальных"); студенты-юристы V-VI столетий в начале третьего года своих занятий отмечали праздник в честь Папиниана и назывались на этом курсе Papinianistae, поскольку основным предметом их штудий были тексты, вышедшие из-под его пера. В юридическом хоре его гуманный голос особенно весом (cod. Theod. 1, 4,1, 3). Ему пишет памятник Андрей Грифий († 1664 г.) в своей последней драме Grossmuttiger Rechts-Gelehrter oder SterbenderAemilius Paulus Papinianus (Breslau 1659)[26].
Юлий Павел[27], потомок человека, которому Цезарь или Август даровал гражданские права, родился ок. 160 г. и учился также у Сцеволы. Занимаясь адвокатской практикой, он становится assessor при префекте претория Папиниане и советником по вопросам права при императоре Септимии Севере, по-видимому, в 218/219 г. - префектом претория при Элагабале, что заканчивается для него ссылкой. Александр Север реабилитирует его и снова привлекает в качестве советника.
Его труды - более 300 томов - частично посвящены казуистике: 26 книг Quaestiones, 23 книги Responsa, 6 книг Imperiales sententiae in cognitionibus prolatae. Однако преобладают комментарии и изложения: комментарий к эдиктам включает 78 книг, к эдильским эдиктам - только две, к Сабину - 16 книг. В монографиях Павел разрабатывает дотоле незатронутые темы[28]. Pauli sententiae receptae, раннепостклассическая компиляция юридических трудов и императорских актов, constitutiones principum, задумывались как справочник для практических нужд в провинции.
Павел цитирует практически всю прежнюю литературу, в особенности Лабеона, Сабина, Юлиана, Африкана, Помпония, Марцелла, Сцеволу. Использует он и Гая. Павел отважно и иногда резко критикует предшественников. Использование классического понятийного аппарата отличается строгостью.
Домиций Ульпиан[29], родившийся в 170 г., называет своим родным городом, origo, Тир (Dig. 50, 15, 1 pr.), который воздвигает в его честь четырехметровую мраморную статую[30]; он занимает должность assessor городского претора или praetor urbanus, проходит много ступенек[31], достигает ранга praefectus praetorio (222 г.; cod. lust. 4, 65, 4) и становится членом императорского совета (Hist. Aug. Alex. Sev. 26, 6; 68, 1) и в этом качестве - самым влиятельным человеком в государстве. Он сам не был вполне разборчив в политических средствах, и в 223 г. его убивают собственные преторианцы (Pap. Oxy. 31, 2565; Cass. Dio 80, 2).
Почти все его произведения написаны при Каракалле. Лишь тонкая монография об основаниях для отклонения опеки относится к раннему периоду его творчества (а также две книги Responsa и многие - Disputationes publicae). Его комментарии еще подробнее, чем аналогичные труды Павла: 81 книга о преторских эдиктах, 2 - об эдильских, 51 - к Сабину (не полностью, опубликованы посмертно). Наш автор комментировал и законы Августа[32]. К практике правовых занятий восходят 7 книг Regulae и две Institutiones со знаменитыми местами о ius, ius naturale и iustitia (Dig. 1,1,1 pr.; 1,1,10).
Основополагающей остается его разработка экстраординарной юрисдикции[33]; 10 книг De officio proconsulis позднее используются особенно активно. Таким образом при Ульпиане юриспруденция окончательно прекращает концентрироваться на столичном материале.
Ульпиан как энциклопедист охватывает в своем творчестве всю сферу правовой науки. Он подводит итоги всей ранней и классической юридической литературы, упорядочивает и проверяет решения по конкретным случаям для будущего использования. Не будучи чужд миссионерского сознания[34], он сочетает теорию с практикой и приближается к своей цели - сделать практически ненужной всю прежнюю правовую литературу: извлечения из его трудов занимают добрых две пятых Дигест[35], так что с его творчеством мы знакомы лучше, чем с наследием любого из его коллег.
Ученик Ульпиана Геренний Модестин (praefectus vigilum, "начальник городской стражи", ок. 228 г.) пишет Pandectae, Responsa, Regulae, Differentiae и некоторые монографии. Элий Марциан сочиняет после 217 г. 16 книг Institutiones и 5 книг Regulae. Обоих авторов цитируют Дигесты; Модестин в силу цитационного закона 426 г. входит со своими произведениями в круг пяти наиболее авторитетных юристов, на высказывания которых можно ссылаться в суде.
Упадок юридической литературы
Паралич литературного творчества в середине III в. сказывается и в правовой области. В эпоху хаоса после смерти Александра Севера (235 г.) и до прихода к власти Диоклетиана (с 284-285 г.) насчитывается 69 императоров; по крайней мере на 60 больше, чем нужно. Лишь немногие заставляют признать всю Империю свою власть на сколько-нибудь продолжительный срок. Кроме того, возрастают внешнеполитические трудности: нет условий для культивирования права и регулярного законодательного творчества - некоторым цезарям так и не приходится увидеть столицу. Императорские рескрипты[36] (то есть ответы на письменные представления) с помощью magister libellorum в годы бедствия становятся редкими; только при Карине и Диоклетиане эта служба вновь оживает. Одновременно дух времени изменяется под влиянием неоплатонизма и мистериальных религий: северная Африка, прежде колыбель адвокатов, скоро станет родиной богословов[37].
Императорские установления (Constitutiones principum)
Источники права теперь изменяются окончательно. Столетиями право развивалось из экспертных отзывов, а право юристов ius воспринималось как таковое. На смену этому "прежнему праву", ius vetus, с начала III в. все последовательнее приходит императорское право. Constitutiones principum[38] - своды, составляемые под этим обозначением со времен Адриана - теперь в любой форме, даже в виде простой справки в ответ на заявление частных лиц (письменно - subscriptiones или rescripta, устно - interlocutiones de piano) - становятся все более авторитетными и начиная с военной монархии Севера опережают в этом отношении responsa юристов; последние с конца III в. играют более чем скромную роль. С начала императорской эпохи республиканские традиции постепенно отмирают - после Нервы народное участие в законодательстве, а при Адриане и юрисдикция магистратов (она принадлежит только ученым специалистам); некогда свободные эксперты теперь будут работать по указаниям государей. Сенатские постановления по понятным причинам все чаще совпадают с зачитываемыми в курии императорскими посланиями (oratio principis). Со времен Константина законодательные инициативы цезаря открыто называются leges; формулировка издавна вменяется в обязанность императорскому квестору (quaestor sacri palatii), но теперь его должность и официально занимает более высокое положение в табели о рангах.
В эпоху поздней античности нередким явлением становятся официальные сообщения от имени императора или высших должностных лиц. К этому прибавляются кодексы законов. По большей части в этих сборниках до нас дошли главные раздел лы, устанавливающие законы, или их части. Зачастую эти тексты удовлетворяют и эстетическим требованиям: стиль здесь пышный, даже помпезный.
Общеобязательные законы[39] (lex, lexgenerates, lexedictalis) существуют в трех формах: сплошь и рядом в основе такого рода акта лежит письмо цезаря (epistula) высокому должностному лицу - городскому префекту или префекту претория, котси рый помещает текст закона в свой эдикт или сообщает нижестоящим начальникам. Часто император обращается в форме эдикта[40] непосредственно к народу (adpopulum, ad universes provinciates, "ко всем провинциалам" и т. п.). Более редкое явление - письмо цезаря, адресованное римскому сенату (oratio ad senatum, senatusconsultum), еще реже он обращается в Константинополь. Разумеется, понятия constitutio и lex могут использоваться и без претензии на общеобязательность и силу закона: для выражения благосклонности, предоставления налоговых льгот, императорских даров и привилегий.
Послеклассическая эпоха
Мощный административный аппарат позднеримской мировой державы, который должен обладать юридическим образованием, испытывал настоятельную потребность во всеобъемлющем и обозримом кодексе законов[41]. Обстоятельства же позволяли появляться на свет лишь скудным схолиям к императорским конституциям, а также эпитомам позднеклассических произведений.
С середины III вплоть до второй половины V в. у нас есть только обрывочные сведения об именах, жизни и деятельности юристов: их труды анонимны или украшаются именами классических авторов. Только в последнее пятидесятилетие исследователям удалось раскрыть подлинное происхождение послеклассических трактатов; еще тяжелее хронологические привязки.
Время от завершения классического периода и до конца античности можно разделить на четыре периода: юриспруденция исхода третьего столетия вплоть до Диоклетиана, эпоха утверждения христианства (от Константина до 410 г.), эпоха переселения народов и начало обычного права на Западе вплоть до средневековья (в то время как на Востоке классическое право переживает в школах V в. свое возрождение) и, наконец, эпоха Юстиниана. Вероятно, с конца третьего столетия обучение праву основывается на вполне определенных произведениях: на Востоке студенты первого года ("dupondii") читали Institutiones Гая, второго года ("edictales") - в основном большой Ульпианов комментарий к эдиктам, третьего ("Papinianistae") - Responsa Папиниана, четвертого - Response, Павла, пятого - императорские конституции; на Востоке оба эти курса назывались λύται. Кроме того, появляются (часто под именами классических авторов) короткие компендиумы для практиков (примерно в 5-6 книгах) - Iuris epitomae, Regulae, Sententiae, Opiniones. Сюда же относится и дошедший до нас в одной из ватиканских рукописей Regularum liber singularis Ulpiani[42], напоминающий Гая. Прежде всего именно через вестготское законодательство (Lex Romance Visigothorum) доходят до нас Pauli sententiae[43], элементарный учебник по позднеклассическим юридическим текстам. Самый удачный компендиум римского права в эпоху поздней античности, сборник коротких реплик без обсуждения проблемы, он заглавием выдает себя за признанные сентенции Павла, которые тот якобы написал для своего сына (ср. Dicta Catonis ad filium suum, также выходящие в свет в III в.).
Циркулирующие под именем Гая произведения Regularum liber singularis и Regularum libri, как представляется, также относятся к постклассической эпохе. В это время появляются глоссемы и резюме, инкорпорируемые в классические тексты; остальное опускается[44]. Входят в моду краткие редакции - например, Институций Гая, юридические словари и собрания эксцерптов из поздних классиков.
Вообще часто остающиеся для нас анонимными эпигоны постклассической эпохи вместо сложной казуистики дают сообразный с нормой взгляд на право. Сентенции лаконичны, обоснования, истолкования и обсуждение отсутствуют.
Первые сборники constitutiones
Около 300 г. появляются сборники цитат из классиков и прежде всего из императорских constitutiones. Их можно охарактеризовать как предвестников Дигест и Кодекса Юстиниана. Не сохранившийся Codex Gregorianus[45], частное собрание constitutiones от Адриана до Диоклетиана некоего Григория из императорской канцелярии a libellis, выходит в свет в 291 г., через четыре года после Codex Hermogenianus[46], также частного сборника диоклетиановских указов. Оба переиздаются в расширенном виде[47]. Фрагменты из Iuris epitomae[48] юриста Гермогениана[49], позднее префекта преторианцев при Максимиане, вошли в юстиниановские Дигесты, как и Codices Gregorianus и Hermogenianus стали частью Кодекса Юстиниана[50]: заимствуется каркас из заголовков и все опубликованные от Адриана и до 312 г. constitutiones. Цитаты из поздних классиков (с указанием источников), а кроме того, императорские указы не только обоих названных частных кодексов составляют вышедший в свет ок. 320 г. труд, по охвату приблизительно равный Digesta, как можно понять по Fragmenta iuris Vaticana[51]. Вероятно, его целью было заменить классические тексты на занятиях по праву, но использовался он и на практике. Вышедший в свет примерно в 400 г. (не доведенный до конца и сохранившийся без имени автора) труд Collatio legum Mosaicamm et Romanarum[52], содержащий извлечения из пяти признанных авторитетными источниками для ссылок в суде юристов - Папиниана, Павла, Ульпиана, Гая, Модестина и императорских конституций по Codices, имеет целью доказать, что ius Mosaicum, "закон Моисея", и ius Romanum совпадают; его тенденция - открыто христианская, а по G. Bardone-Adesi (L'eta della lex Dei, Napoli 1992) - иудейская.
Обычное право
В IV в. знакомство с классическими текстами становится все более редким явлением. Теперь довольствуются основными Трудами четырех важнейших авторов позднеклассической эпохи и Institutiones Гая, в западных провинциях - Гаем и раннепостклассическими практическими компендиумами, прежде всего Pauli sententiae, и сборниками императорских конституций. Многие юристы поддерживают правовую практику, как, например, чередующиеся с соответствующими магистратами (прежде всего губернаторами провинций) assessores. Кроме того, в большинстве провинций есть постоянно проживающие там "опытные юристы" - iuris studiosi (iuris periti, νομιϰοί); они получают скудное жалованье и по своему общественному престижу, самосознанию и рангу среди интеллектуальной элиты стоят гораздо ниже юристов классической эпохи. От V века до нас дошли прикладные тексты и разнообразные латинские Epitomae и схолии[53], где юридический понятийный аппарат актуализируется и часто вульгаризируется[54]; на законодательство германских держав римское право оказывает влияние именно в такой форме.
Новое оживление классики на Востоке
Законодательство, а также правовая практика восточной половины Империи в IV и V в. изначально лишь незначительно отличаются от порядка, господствующего на Западе. Напротив, школьная наука Востока снова обращается к классическому наследию; прежде всего тон задавала правовая школа в Берите[55], колонии граждан, восходящей еще к Августу. Вторая правовая школа, основанная между 414 и 425 г. в Константинополе, следует тем же курсом. От текстов доюстиниановской эпохи сохранились только отрывки; к беритской школе восходят Scholia Sinaitica[56] (фрагмент греческого комментария к Libri ad Sabinum Ульпиана); от сирийско-римской книги по праву[57] на греческом языке, вышедшей в свет в V в., суммария по крайней мере позднеримских сборников императорских конституций, и от Sententiae Syriacae, суммария в основном сентенций Павла и конституций из Codex Hermogenianus, а, кроме того, и от нескольких позднейших трудов сохранились только переработки на сирийском, армянском и арабском языках. Наряду с этим выводы о схолиях к классикам и лаконичных обзорах содержания (indices), а возможно, и о собраниях источников и монографиях можно сделать по юридическим трудам юстини-ановской и послеюстиниановской эпохи. Восточноримские работы в общем и целом носят ученый характер, практически не принимают во внимание проблемы реальной жизни и связаны авторитетами прошлого. Их заслуга заключается в том, что таким образом был проложен путь к изучению и пониманию классиков. Благодаря их трудам классическая юриспруденция смогла войти в законодательство Юстиниана.
Важный фактор постклассического правового развития - императорское законодательство: законы, адресованные сенату (orationes), непосредственно обращенные к народу (leges edictales); устанавливающие общеобязательные нормы (leges generates), рассчитанные на единичные случаи (rescripta), которым в V и VI вв. более не приписывается сила закона.
В то время как при Диоклетиане (среди законов, сохраненных в сборниках императорских конституций) преобладают rescripta в соответствии с основными положениями классического права, Константиновы leges generates, в особенности в сфере семейного права, привносят радикальные новшества под знаком эллинистических обычаев, а также христианских представлений[58].
Константин - первый император, который открыто задает правила для юридического творчества: он смахивает со стола решения великих авторитетов и объявляет подлинными простенькие псевдопавловы сентенции, не знающие ни сомнений, ни колебаний. Надоевших юристов-буквоедов он меняет на сговорчивых риторов. Соответственно в конституциях понятийный аппарат перекрывается императорской пропагандой, манера становится многословной, помпезной и бессодержательной, полностью противоположной лаконичной точности классиков. В области правовой политики царит нерешительность, и преступникам иногда угрожают несоразмерно строгие наказания[59].
Основы позднеантичных кодификаций
Хотя право юристов (ius), содержание классических юридических произведений, сохраняет такую же силу, как и императорское законодательство (leges), однако судьи и адвокаты все менее способны проникнуть в запутанную казуистику; при этом изыскание относящихся к конкретному случаю законов относится к функциям последних! К сожалению, комментарии позднеклассических юристов, суммирующие ius, и сборники императорских конституций, накопленные в государственных архивах, доступны не на всей территории Империи; кроме того, в позднюю эпоху ощущается недостаток интеллектуальной проницательности по отношению к правовому материалу. Навстречу этой потребности идут цитационные законы IV и V вв. Они предписывают, какие из юридических трактатов играют роль при вынесении решения и как должно оценивать соотношение голосов привлеченных авторитетных источников.
Оба древнейших закона сначала рассматривают отдельные случаи. Первый константиновский закон от 14 или 28 сентября 321 г. (cod. Theod. 1, 4, 1; ср. 9, 43, 1) лишает юридической силы критические замечания Павла и Ульпиана к Quaestiones и Responsa Папиниана в пользу единоличных мнений последнего[60]. Второй закон (от 27.9.327 или 328 г.; cod. Theod. 1, 4, 2) признает имеющими силу труды Павла и все произведения, циркулирующие под его именем, в том числе и постклассические Sententiae.
Самый обширный цитационный закон, включающий оба вышеназванные, издан на Западе Валентинианом III, на Востоке его перенимает Феодосий II: подтверждается юридическая сила всех произведений Папиниана, Павла, Гая, Ульпиана й Модестина, а также авторитетных источников, которые они цитировали[61]. Если их мнения противоречат друг другу, решает большинство, если голоса разделились поровну, имеет силу точка зрения, представленная Папинианом (cod. Theod. 1, 4, 3).
Кодекс Феодосия
Хотя нет никакой функциональной разницы между ius vetus и императорскими законами, и правовой материал в основном остается единым, однако чувствуется недостаток цельного, проработанного свода. Поэтому восточноримский государь Феодосий II (правил в 408-450 гг.) создает в 429 г. план широкомасштабного кодекса законов. После того как первая комиссия затратила шесть лет только на регистрацию новейшего законодательства, довольствуются тем, что еще через два года выходит сборник императорских конституций от Константина (правил в 306-337 гг.) и до Феодосия - Codex Theodosianus[62] как продолжение двух частных сборников (Codex Gregorianus и Codex Hermogenianus). Так начинается серия позднеантичных кодификаций. Западный император Валентиниан III (правил в 425-455 гг.) признает этот свод. Таким образом 1.1.439 г. он получает юридическую силу на территории всей Империи.
Структура представляется нам подчас произвольной: книга 1 - источники права, высшие императорские должностные лица, книги 2-5 - частное право, 6-8 - снова должностные лица, среди них - республиканские и сенаторы, военное право, низшие должностные лица, дополнения к частному праву, книга 9 - уголовное право и уголовный процесс, 10 -11 - финансовое и налоговое право, апелляция, доказательная сила свидетелей и документов, книги 12 - общинное право, книга 13 - профессиональные корпорации, книги 14-15 - попечение о стариках, 16 - церковное право. Внутри каждой предметной части ("система Дигест") указы приводятся дословно в хронологическом порядке.
Опубликованные после Кодекса Феодосия императорские законы собирают на Западе и на Востоке; в последнем случае они растворяются в Кодексе Юстиниана, в западной же половине Империи включаются в Кодекс Феодосия как Novellae Posttheo-dosianae (постановления 438-468 гг.).
На Кодекс Феодосия опираются все следующие своды. Однако его применимость небезусловна, поскольку - в отличие от запланированного - при его составлении не были привлечены интерпретации ученых юристов классической эпохи. Эта задача была выполнена только при Юстиниане (правил в 527-565 гг.).
Вестготские кодификации
Вторжение германских племен наносит в 476 г. Западноримской Империи смертельный удар. На исходе V в. de iure многие германские короли-полководцы признают верховенство восточноримского императора, de facto же правят своею властью над смешанным населением, которое ориентируется частью на германские традиции, частью - на римское право или же его отрасли[63]. При этом принцип индивидуальности, из которого первоначально исходило римское право, становится все более значимым.
Трудности в применении права юристов и законодательства вызывают потребность в наглядном и практичном своде римского права. Таким образом, на Западе и после конца римского господства наличествуют официальные кодификации на этот предмет. Сохранившиеся произведения относятся к остготской державе - Edictum Theoderici (по имени вестготского государя Теодориха Великого, правившего в 453-466 гг., опубликован ок. 500 г.), к державе вестготов (в особенности Lex Romana Visigothorum, 506 г.) и к бургундскому праву.
Edictum Theoderici состоит из императорских законов по Codex Gregorianus, Hermogenianus и Theodosianus, а также сентенций Павла. Часто используется не сам текст, а упрощающий пересказ, в духе interpretation как она появляется в Lex Romana Visigothorum[64].
Фрагментарно сохранился Codex Euricianus, составленный около 475 г. при вестготском короле Эйрихе[65] и предназначенный для готов, а не для римского населения. Это произведение римских юристов основано на переработке римских правовых представлений, в меньшей степени - на "германских правовых традициях". Своды законов вестготских королей строятся на этом фундаменте; кодекс Эйриха оказывает влияние на право франкских, бургундских, алеманнских и баварских племен и передает германцам римское право.
Свод законов короля Алариха II (506 г.), Lex Romana Visigotho-fum (Breviarium Aland), должен служить одновременно целям самоидентификации по отношению к Восточной Римской империи и внутреннему миру: он предназначен для того, чтобы установить согласие с римским населением и церковью[66], чтобы обеспечить державе вестготов формальную независимость от Восточной Римской Империи, а также от политического центра Запада. Свод содержит последовательно сгруппированные императорские законы по Кодексу Феодосия и послефе-одосиевым новеллам, некоторые конституции из Codex Gregorianus и Hermogenianus, сокращенную переработку Institution's Гая, извлечение из сентенций Павла и в конце - один responsum Папиниана. Interpretation сопровождающая все тексты кроме Гая и, вероятно, восходящая к западноримским (прежнего периода) ученым юристам, резюмирует текст или описывает его и заодно указывает на не включенные источники права. Lex Romana Visigothorum наряду с Codex Euricianus становится в вестготской Испании одной из основ общего для римлян и готов свода законов, созданного в VII в. королем Рецесвиндом; в южной Франции этот свод переживает готскую эпоху примерно на полтысячелетия и оказывает влияние на Бургундию и Прованс. Только в XIII в. его место занимают установления Юстиниана. Незадолго до франкского завоевания (532 г.) в Бургундии также издается свод законов для римского населения: Lex Romana Burgundionum[67], предположительно при короле Гундобаде († 516 г.). Здесь используются те же источники, что и для Lex Romana Visigothorum, но из них создается единый текст, который, вероятно, основывается на той же самой interpretatio западноримских юристов. Бургундский свод короче и не выказывает притязаний на всеохватность, в отличие от Lex Romana Visigothorum.
Законодательство Юстиниана
Одержав стремительную победу в борьбе за константинопольский престол, за долгое время своего правления Юстиниан не только обеспечил единство государства с внешней стороны (у вандалов, остготов и даже вестготов были отняты захваченные ими области), но и попытался утвердить его изнутри на новых основаниях: уже в начале своего царствования (527- 565 гг.) он планирует подкрепить политическую и религиозную цельность государства всеобъемлющим сводом законов.
Одна из комиссий, учрежденная им вскоре после прихода к власти, 13.2.528 г., из десяти мужей - высоких должностных лиц, в том числе Трибониана, ученого юриста Феофила и двух адвокатов при высшей судебной инстанции, получает задачу вновь собрать императорские конституции как проявление императорской законодательной воли. На основе Codex Theodosianus снова резюмируются Codices Gregorianus, Hermogenianus и Theodosianus вместе с появившимися впоследствии новеллами; в течение одного года создается новый, обозримый кодекс в 12 книгах, откуда было удалено все лишнее.
16.4.534 г. Codex Iustinianus получает силу закона. 29.1.534 г. следует пересмотренный вариант, Codex repetitae praelectionis; стоящий на первом плане раздел, посвященный церковному праву, сильно прибавил в объеме. Эта вторая редакция дошла до нас[68].
12 книг разделены заголовками на разделы (от 40 до 80 в каждой); в книгах приводятся в хронологическом порядке контитуции, принятые от Адриана (правил в 117-138 гг.) до Юстиниана, с указанием инициатора, адресата и - обычно - даты. За церковным правом и рассмотрением правовых источников и государственного устройства (книга 1) следуют частное право и частный процесс (2-8), уголовное право и уголовный процесс (9), административное и налоговое право (10-12).
Несмотря на многослойную редакцию, кодекс по большей части сохраняет оригинальные тексты. Язык по преимуществу латинский, только позднее внедряется греческий. Стиль также свидетельствует о первоначальных вариантах: до Константина (правил в 306-337 гг.) он точен, потом напыщен. Юстиниановы конституции не сокращены. Несмотря на переработку и сжатие - переработчики постоянно уверяют, что устраняется все излишнее, что они избегают повторений - многие отдельные решения пересекаются, так что и здесь мы не имеем дела со строгой кодификацией в современном смысле слова.
Уже Феодосий II планировал издать, кроме того, все труды юристов как единый законодательный корпус; при работе над кодексом это так и не осуществилось. Трибониан, в то время magister sacripalatii (министр юстиции), склоняет Юстиниана к осуществлению этого намерения. 15.12.530 г. император создает вторую полномочную комиссию под руководством Трибониада, которая была составлена в основном из ученых специалистов (штатных преподавателей, antecessores юридических школ Бейрута и Константинополя, одиннадцати адвокатов при высшей судебной инстанции - только сам Трибониан, Константин и Феофил относились к числу членов комиссии). Семнадцать мужей, разделенных на три группы, должны были сжать все ius uetus начиная с Законов двенадцати таблиц - "примерно 2000" (в лучшем случае ок. 1500) свитков круглым счетом сорока авторов - в произведение самое большее в 50 книг. При этом список привлекаемых юристов не ограничивается ни пятью названными цитационным законом, ни теми, которых он признал таковыми косвенно, ни даже авторизованными императором. Прежде всего Юстиниан оставил за собой право авторитарно разрешать все юридические контроверзы, но после восстания Ники и при постройке Св. Софии (см. Прокопия Кесарийского, 1,1, 20-64) он удаляется от этих работ, так что после отставки Трибониана со всех постов комиссия работает самостоятельно: она разрешает контроверзы по собственному усмотрению и предпринимает интерполяции. После трех лет работы 16.12.533 г. опубликованы Digesta[69] или Pandectae Iustiniani; 30.12 они стали единственной официальной сокровищницей юридического опыта. Одновременно выходит закон, что все аутентичные юридические произведения больше не могут быть использованы; частные правовые школы запрещаются.
Сообразно учебному правовому курсу, которому в основном должны были служить Дигесты, материал разделен на семь частей (1-4; 5-11; 12-19; 20-27; 28-36; 37-44; 45-50); лишь иногда он снабжен заголовками. Группы произведений отдельных юристов предопределяют порядок эксцерптов: массив Сабина (прежде всего Libri ad Sabinum Павла и Упьпиана), массив эдиктов (Libri ad edictum), Папиниана (по его Responsa) и дополнительные произведения образуют отдельный массив - приложение[70].
Нужно считаться с изменениями, в основном интерполяционного характера[71], для классических авторов, поскольку при сокращении оставшееся должно было служить насущным потребностям. То, что потеряло актуальность, выпадает; перемены вносятся и для упрощения. Жизненность накопленного юридического опыта при этом сохраняется.
Сначала авторы пытаются сделать из эксцерптов связный текст в духе монтажа (ср. богословские catenae - "комментарии-цепочки"). Однако в рамках Дигест как целого очень скоро эта тенденция (не считая отдельных цепочек фрагментов) постепенно угасает. Как и в Кодексе, в Дигестах указываются правовые источники.
Последние сохранили для нас немалую часть классической юридической литературы Рима. Для юридической практики на Востоке они, однако, играют не столь важную роль, как Кодекс, поскольку актуальны лишь фрагментарно и в совсем незначительной мере учитывают многочисленные позднеантичные элементы византийского права. В основном Дигесты включают частное право, там хорошо разработано важное для римлян право наследственное. Остальное место отводится процессуальному, административному и уголовному праву; церковное сюда не вошло.
Еще во время работы над Дигестами Юстиниан распорядился написать новый юридический учебник для начинающих, Institutiones в четырех книгах, основанные прежде всего на все еще употребительных Institutiones Гая и дополненные с помощью более подробной редакции, Res cottidianae. Но были привлечены и не столь старые произведения в жанре Institutiones, принадлежащие перу Ульпиана, Марциана и Флорентина. В новом произведении также обнаруживаются цепочки фрагментов из Дигест и более новые императорские конституции; прежде всего Юстиниановы.
Исполнителями были Трибониан и два профессора, Феофил и Дорофей, которые 21.11.533 г. представили свой труд. Поскольку стиль первых двух книг отличается от стиля последних, Дорофею приписывают первую, а Феофилу - вторую часть работы. Разделы образуют связный текст; в отличие от Кодекса и Дигест, здесь нет никаких inscriptiones.
Реформаторские законы, которые прежде всего были предназначены для разрешения контроверз в работе над сводом, были официально опубликованы как L decisiones в 531 или 532 г., однако новая редакция Кодекса (534 г.) лишает их юридической силы. Обновленческое движение не прекращается в течение следующих тридцати лет и способствует прорыву в юридической практике на Востоке; при этом некоторые части Кодекса, Дигест и Institutiones устаревают. При выборе языка учитывается адресат: законы публикуются по большей части на греческом, иногда - на двух языках.
Следующие законы уже не Юстиниан, но иные лица в различных редакциях - в греческом оригинале, в латинском переводе - присоединяют к трехчастному своду как четвертую часть под названием Novellae constitutiones[72].
Юстиниан пытается сохранить свой свод в неискаженном виде - меткое название Corpus luris Civilis восходит к средневековью, и его подхватывает издатель Дионисий Годофред (1583 г.). Поэтому император запрещает - под угрозой наказания, положенного за подлог - смертной казни, - сопоставление текстов своих законов с оригиналами, исследование оригиналов, употребление сокращений и прежде всего комментирование Дигест[73]. Однако дидактическая тяга оказывается сильнее: уже во времена Юстиниана под видом записей лекционных курсов возникают многочисленные греческие комментарии: Феофила - к Institutiones, Дорофея и Стефана - к Дигестам, Фалелея - к Кодексу[74].
Юстиниан сделал римское право в форме, близкой к классической, и способным к рецепции; правовая наука на заре Нового времени может отталкиваться от достижений его юристов. Но для нашего государя представить всю полноту своей власти и указать ряд своих предков по духу не менее важно, чем создать обозримый законодательный свод. В одном отношении инициированные Юстинианом юридические труды могут сравниться только с одновременно написанными философскими произведениями Боэция: они создают мост между античностью, средневековьем и Новым временем.