Введение

Этот проект является началом процесса, конечной целью которого является предоставление исчерпывающего руководства по произведениям Ктесия, которое включало бы английский перевод всех известных фрагментов, в том числе эпитому Фотия и подробный комментарий, как исторический так и историографический. Задача грандиозная. Фрагменты Ктесия изобилуют проблемами, и очень часто единственное место или личное имя требует длинного толкования. Сам Ктесий, кажется, вызвал этот беспорядок: беспокоясь превзойти Геродота, Ктесий имел обыкновение использовать имена, демонстрируя более конкретные и более глубокие знания. С этой целью он, кажется, был вполне готов идти на фабрикации. Для комментатора остается определять, где можно, что правда, а что выдумка.
Также проблематично то, что Фотий, кажется, произволен в том, что и о чем не сообщать. Он настолько избирателен, что мы имеем смутное представление, что, возможно, не содержал оригинал; кроме того, имеются ошибки и несоответствия, которые едва ли принадлежат Ктесию. Количество предметов и пропущенных событий вызвали вопрос: следует иметь дело только с содержанием текста? Это означало бы замалчивать много тем и оставлять бессвязные сообщения в комментарии, как Фотий оставил нам в эпитоме. Или нужно делать полное сравнение между этим текстом и другими источниками и при этом заполнить пробелы там, где эта информация существует? Мы выбрали последнюю методику.
Методология данного проекта предполагает, что кодекс Фотия — это честная репрезентация Ктесия и Ктесий знал, что он писал. Рассматривая различные критические замечания, которые накопились о Ктесии за столетия, можно было бы ожидать обратное. Ктесий зачастую предоставляет информацию, которая кажется несовместимой с другими авторами, чья надежность была лучше установлена. Задача комментатора состоит в том, чтобы собрать факты и вероятности, которые могут примирить разрозненные тексты, чтобы узнать, почему разные авторы могут сообщать о фактах по–разному, а не предполагать, что расхождение делает одно или другое фэйком. Может показаться слишком смелым утверждение, что попытка вырвать полезную информацию из писателя стиля'пипшоу' является несколько опасным предприятием. Читатель этой книги, привыкший считать Ктесия ненадежным источником, был бы приятно удивлен тем, как редко ктесиевы подробности могут быть отброшены как неприемлемые.
Этот выбор означает, что конечный продукт будет гораздо больше, чем надо, но цель заключается в обеспечении всеобъемлющего ресурса. Ошибки и пропуски неизбежны, но была сделана любая попытка, чтобы дать возможность читателю найти в этой книге по крайней мере, некоторое руководство по любой проблеме. Склонность к отступлениям может утомлять читателя и усложнять повествование. Но в интересах скрупулезности этот риск должен быть принят. Тем не менее, большая часть различных аспектов жизни Кира и ранней империи Ахеменидов была пропущена. Например, многие ученые дали полный отчет о строительстве Пасаргад и различных укреплений Кира по всей империи. Никакого упоминания о них нет в Фотиевом резюме. Завоевание Киром Вавилона игнорируется Фотием, хотя его резюме наполнено военными кампаниями. Поэтому обсуждение завоевания Вавилона вряд ли может быть исключено.
Персика Ктесия Книдского утрачена. Она сохранилась только в фрагментах и в пространном резюме Фотия Константинопольского, который писал в девятом веке нашей эры. Фотий, византийский чиновник, который впоследствии стал Патриархом Константинопольским, собирался предпринять дипломатическую миссию в исламское государство. Ничего не известно о дате и характере миссии. Неизвестно даже, была ли миссия выполнена. Посвящение, которое предваряет Библиотеку, читает:"Список и содержание книг, которые я прочитал и которые мой любимый брат Тарасий просил кратко изложить. Их триста без двадцати одной". Библиотека Фотия не походила на одноименную работу Диодора, попытку сформировать набор записей о событиях в различных регионах в единое и непрерывное повествование. Это не всеобщая история. Намерение Фотия не состояло в том, чтобы обязательно сохранить работы, хотя большое число работ, которые он включил, являются сегодня, несуществующими.
Фотий говорит, что большее внимание уделялось в Библиотеке произведениям, которые не были доступны Тарасию. Ктесий кажется, соответствует этой категории, являясь одним из самых длинных конспектов в Библиотеке. Мы можем сделать вывод, что Персика была уже в девятом веке редкой книгой. Действительно, Фотий, возможно, имел в своем распоряжении одну из последних сохранившихся рукописей.
Фотий объясняет Тарасию, что он сумел "собрать все, что память сохранила". Кажется, что Фотий вспомнил, чисто по памяти, подробности двухсот семидесяти девяти книг, которые он читал в разное время. Можно понимать, что Фотий не консультировался с оригинальным текстом, когда он составил свои обзоры. Что менее удивительно, так это извинение Фотия: "если при чтении текстов кое–что покажется не до конца или неточно записано, не удивляйся."
Ктесий Книдский оставил нам больше вопросов, чем ответов. Его работа и его жизнь были затенены временем и нашим восприятием Ктесия, и его книги являются секонд хендом. Не один Ктесий из немногих грамотных греков был осведомлен о персидской империи; он был среди еще меньшего числа тех, кто утверждал, что писал с точки зрения персов. Из той избранной группы у нас есть только фрагменты Ктесия. Нельзя сказать, что персидская Империя и греческий мир походили на европейский христианский мир и исламский мир в Средневековье или на Запад и коммунистический блок во второй половине двадцатого века. Справедливо отвергается идея о наличии политического и лингвистического железного занавеса между греками и персами. Для наших целей достаточно отметить, что всегда, кажется, было много греческих ремесленников и специалистов, работающих при персидском дворе. Ктесий не уникален в этом аспекте. Вполне возможно, что Кир Младший и Артаксеркс говорили на греческом языке.
Диодор (2.32.4) оставил нам строки, часто цитируемые теми, кто пытается реконструировать жизнь Ктесия: "Ктесий Книдский процветал во времена, когда Кир совершил свой поход против брата Артаксеркса и, став военнопленным, удерживался Артаксерксом, потому что он был врачом, семнадцать лет, в течение которых он пользовался дарованным ему положением".
К сожалению, этот краткий и неопределенный краткий обзор — самый полный рассказ о жизни Ктесия, который уцелел. Т. С. Браун подвергает сомнению даты. Он говорит, что "мы знаем из безупречного свидетельства, что он [Ктесий], оставил [двор] в 398/7 до н. э. "Безупречное свидетельство" предоставил Диодор (14.46.6), чья способность перепутать его источники хорошо известна. Браун обсуждает идею, выдвинутую Mюллером, который думал, что "семнадцать лет" должны быть исправлены на "семь лет" Это означало бы, что Ктесий был захвачен в 405/4. Браун постулирует, что Ктесий, возможно, был на службе у афинян в Эгоспотамах, захвачен Лисандром, передан Фарнабазу и затем Артаксерксу. Все это надо иметь в виду, основываясь на предположительном исправлении текста! Браун также обсуждает идею, что Ктесий был на службе у Кира и одним из трехсот, которые сопровождали Кира в Вавилон и что Ктесий, возможно, был тогда подарен Киром Артаксерксу. Браун отвергает эту идею, однако, на том основании, что исправлять текст нет необходимости и 404 слишком поздний для захвата Ктесия. Плутарх (Artox.ll; Xen. Anab. 1.8.26), поддерживает аргумент Брауна, заявляя, что Ктесий уже работал при дворе, когда Кир начал свое восстание.
Несмотря на усилия Брауна, нас оставляют без ясного представления о жизни Ктесия. Яник Аубергер приходит к заключению что "в жизни Ктесия много аспектов остаются неясными. Мы получаем, однако, несколько мелких несомненных фактов: мы знаем, что он был доктором". Ктесий был фактически врачом царицы Парисатиды, матери Артоксеркса II (Phot. 44a.31-2 = Ktes. 60.12-13).
Это — самая важная информация в понимании текста Ктесия. Парисатида жила в Вавилоне в рассматриваемые годы, и Ктесий проводил бы большую часть времени в пределах гарема. Браун ошибается в предположении, что положение Ктесия как "врача Артаксеркса" означало, что у него было бы "больше возможностей и времени заниматься своими интеллектуальными интересами". (Эта распространенная ошибка происходит из утверждения, что Ктесий лечил Артаксеркса у Кунаксы. Отсюда мы получаем заявления типа "все наши информаторы говорят о нем как о враче Артаксеркса Мнемона" (Браун). Кунакса была лишь в нескольких милях от Вавилона (500 стадий Plut. Artox. 8.8.2), и вероятно на территории, принадлежавшей Парисатиде. Ее присутствие в сражении очевидно (Plut. Artox.7; Phot. 43b.40-42a.2 = Ktes. 58.20-22). Что Ктесий был среди телохранителей царя в разгар сражения (Plut. Artox. 11.3), простое преувеличение, как и его притязание быть посланником к наемникам).
Нет никаких свидетельств, чтобы предположить, что врачи были привилегированными членами персидского общества. Нельзя делать ошибку, принимая, что Ктесий был намного больше чем раб несмотря на оказываемый ему почет. (Смотрите историю Демокеда у Геродота, 3.124-137. О Поликрите Мендейском см. Plutarch, Artox. 21.2, где предполагается, что Поликрит, а не Ктесий был врачом у Артаксеркса). Эта ограниченная свобода привела его отстаивать скорее не свою точку зрения. Он видел то, что его научили видеть и должен был сказать то, что он, как ожидали, скажет.
Плутарх говорит, что Ктесий "заполнил свои книги прекрасной смесью невероятных и бессмысленных басен" (Plut. Artox. 1). "Они полны причудливых подробностей, продуманно рассказанных патетических эпизодов, элементов биографии и романа бок о бок с политическим и военным рассказом" Р. Дрюс говорит, что "Ктесий не изобретал заговоров для своих рассказов; его новизна была ограничена подробностями, которыми он уточнял полученные сказания". Эти 'бессмысленные басни','патетические эпизоды' или 'полученные сказания', несомненно, были сплетнями и болтовней слуг гарема. Большую часть 'свободного времени' Ктесий проводил с евнухами.
Недостаток информации о жизни Ктесия все более затрудняет аналитика размышлять о его уклонах и побуждениях. Отсутствие фактического текста делает это почти невозможным. Относительно его метода, однако, достаточно многие подсказки появляются через Фотия, чтобы дать, по крайней мере, какое–то о немпредставление. Возможно, что Ктесий не думал браться за перо, пока он был в Персии, но по возвращении в Грецию был вынужден писать по памяти. Если это верно, это может объяснить некоторые проблематичные пассажи. Это также вдвойне путает проблемы, поднятые в апологии Фотия. Ктесий слышал истории и затем записал их по памяти несколько лет спустя: Фотий прочитал, или слушал мемуары Ктесия и, некоторое время спустя, записал то, что помнил. То, что кое–что имеющее значение уцелело, несколько удивительно.
Или по памяти или на месте Ктесий использовал множество методов для придания достоверности своему сообщению. Ктесий, как и любой хороший писатель, остро чувствует свою аудиторию. Он писал не для персов, а для греков, и не для блага потомства, а для своего собственного. Дж. М. Бигвуд заявляет просто, что "Ктесия заботило другое, чем правда.
Цель же нашего исследования состоит не в том, чтобы ретиво исправлять Ктесия, но чтобы дать точное и справедливое понимание информации, которую Ктесий оставил нам через Фотия.