Евбея. Длина и ширина острова. Различные наименования о-ва в древности. Сведения о городах, особенно об Еретрии и Халкиде, и о колониях последних. Свойства почвы о-ва. Различные способы вооружения евбейцев во времена Гомера. Реки на о-ве. Места с названием Евбеи в других странах. Переход к Этолии и Акарнании.
1) Так как Евбея, не включая её обеих оконечностей, тянется вдоль всего берега от Суния до Ѳессалии, то нам следует присоединить к прежде сказанному описание этого острова, затем перейти к Этолии и Акарнании, остальным частям Европы.
2) И так, остров этот имеет в длину от Кеная до Герайста около 1,200 стадий, ширина его различна, но в наиболее широких частях он имеет около 150 стад. Кенай (Κήναιον) лежит против Ѳермопил и небольшой части пространства по ту сторону Ѳермопил, а Герайст и Петалия против Суния. Таким образом Евбея расположена по другую сторону пролива против Аттики, Беотии, Локриды и Малиеев. Благодаря узкости и обозначенной выше длине она называлась в древности Макридою (Длинная). К материку остров наиболее приближается у Халкиды, где делает изгиб по направлению к окрестностям Авлиды в Беотии и образует Еврип. Мы говорили уже подробно как об Еврипе, так равно обо всех почти местностях, противолежащих друг другу на суше и на острове, по сю и по ту сторону Еврипа. Что мы обошли тогда, о том желаем сказать теперь. Прежде всего заметим, что часть острова между Авлидою и окрестностями Герайста называют Углублением Евбеи, потому что берег делает здесь изгиб внутрь, а подле Халкиды он выступает снова, приближаясь к материку.
3) Остров назывался не только Макридою, но также Абантидою. Поэтому Гомер, называя Евбею, нигде не называет жителей её Евбейцами, но всегда Абантами:
"Поток жители Евбеи, мужеством дышащие Абант"
"За ним следовали Абанты".[1]
По словам Аристотеля, Ѳракийцы из Абы Фокейской поселились на этом острове и жителей её назвали Абантами. По мнению других, жители острова так названы по имени какого-то героя, равно как Евбея получила свое название от героини. Может быть также, что Ио родила, говорят, здесь Епафа в той пещере, которая называется Стойлом коровы (αὐλὴ βοός), и которая находится на берегу, обращенном к Эгейскому морю. Остров назывался также Охою, и общее имя с ним носит самая большая из здешних гор. Назывался он еще Еллопиею от Еллопа, сына Иона. Другие же считают братом Айкла и Коѳа то лицо, которое основало Еллопию, поселение в так называемой Орее в Гистиэотиде, подле горы Телеѳрия, которое основало также Гистиаю, Педиаду, Керинѳ, Айдепс, Оробию, где находился правдивейший из всех оракул. Там был также оракул Аполлона Селинунтского. В Гистиаю переселились Еллопии и расширили город; к тому они были вынуждены после сражения при Левктрах тираном их Филистидом. Демосѳен говорит, что Филипп поставил Филистида тираном и над Орейтами. Так именно назывались впоследствии Гистиэи, а город их переименован был из Гистиаи в Орей. Напротив некоторые утверждают, что Гистиея заселена была аѳинянами из дема Гистиэев, подобно тому, как Еретрия основана была жителями дема Еретрийцев. По мнению Ѳеопомпа, Гистиэи выселились по условию в Македонию после покорения Евбеи Периклом, а 2,000 пришедших на остров Аѳинян заняли Орей, составлявший прежде дем Гистиэев.
4) Орей лежит под горою Телеѳрием в так называемом Дриме, при реке Каллаите на высокой скале, так что может быть городу дано его название потому, что прежние жители его были горцами (ὄρειοι), кажется, что и вскормленный здесь Орион назван так по той же причине. Некоторые утверждают, что Орейты, занимавшие свой собственный город, перешли потом, побежденные Еллопиями, в другое место и поселились вместе с Гистиэями, что один и тот же город носил два названия подобно тому, как один город называется и Лакедемоном, и Спартою. Прежде мы упоминали, что Гистиэотида в Ѳессалии названа была так от Гистиэев, вытесненных оттуда Перребами.
5) Так как Еллопия заставила нас начать с Гистиэи и Орея, то мы теперь скажем о местностях соседних с этими пунктами. В области Орея находится Кенай, а подле него Дий и Аѳины Диады, аѳинская колония, лежащая над переходом в Кин. Из Дия вышла колония в Каны Эолийские. Местности эти лежат в окрестностях Гистиэи, а кроме того городок Керинѳ на берегу моря. Вблизи отсюда течет река Будор, одноименная с горою, что на Саламине подле Аттики.
6) Карист лежит под горою Охою, а вблизи от него Стира и Мармарий; в последнем из них каменоломня Каристийских колонн и храм Аполлона Мармарина, откуда существует переправа в Гады Арафениды. В Баристе есть также камень, который прядут и ткут, так что ткань из него идет на полотенца, которые, будучи загрязнены, бросаются в огонь и очищаются, как льняные в стирке. Заселены эти места, как говорят, жителями окрестностей Мараѳонского четырехградия, Стейриеями. Стира была разрушена в ламийской войне по распоряжению Федра, аѳинского полководца; а землею владеют Еретрийцы. Карнетом называется еще место в Лаконике, именно в Эгие подле Аркадии; по имени его Алкман называет вино Каристийским.
7) Хотя Герайст не называется в "Каталоге кораблей", тем не менее Гомер упоминает об нем:
"К Герайсту ночью они пристали",
и указывает на то, что пункт этот, находясь вблизи к Сунию, расположен удобно для переплывающих из Азии в Аттику. Герайст имеет храм Посейдона, знаменитейший на целом острове, и значительное население.
8) За Герайстом следует Еретрия, самый большой город на Евбее после Халкиды, потом Халкида, как бы метрополия острова, лежащая у самого Еврипа. Оба города основаны были, как рассказывают, Аѳинянами перед Троянскою войною, а после этой войны из Аѳин отправились Айкл и Коѳ, из которых первый основал Коѳ, а второй Халкиду. На острове поселились кроме того некоторые Эолийцы из военного отряда Пенѳила, наконец в древности утвердились Арабы, пришедшие с Кадмом. Города эти значительно усилились, выслали большие колонии в Македонию, именно: Еретрия основала города около Паллены и Аѳона, а Халкида - города подле Олинѳа, разоренные Филиппом. Равным образом в Италии и Сицилии многие местности принадлежат Халкидянам. Колонии эти выведены были, как сообщает Аристотель, в то время, когда было в силе так называемое правление Гиппоботов: во главе его стояли лица, обладавшие наибольшим имущественным цензом и управлявшие в смысле аристократическом. Во время перехода Александра в Азию Халкидяне усилили укрепления своего города, обвели стеною Канеѳ и Еврип, а на мосту соорудили башни, ворота, возвели стену.
9) Над городом Халкидян лежит равнина Лелант; на ней находятся теплые ключи, очень действительные против некоторых болезней; ими пользовался между прочим Корнелий Сулла, римский полководец. Там же был общий рудник меди и железа, примера чего мы не знаем более нигде; впрочем в настоящее время оба металла истощены, равно как и серебряные рудники в Аѳинах. Вся Евбея, и в особенности та часть её, что у пролива, подвергается часто землетрясениям, имеет подземные пути для ветров, как Беотия и многие другие места, о которых мы распространялись прежде. Говорят, что именно следствием таких неблагоприятных свойств была гибель одноименного с островом города, о котором упоминает и Эсхил в Главке Понтии:
"Евбоиду, изгибающуюся около берега Зевса Кенайского, подле самой могилы злосчастного Лиха"
Одним именем с Халкидою называется и город в Этолии:
"Халкиду приморскую и каменистый Калидон"[2]
а также в нынешней Елее:
"Они шли мимо Крун и каменистой Халкиды",
Телемах и его спутники, идя от Нестора на родину.
10) Некоторые утверждают, что Еретрия основана Еретрием из города Макиста в Трифилии, а другие, что колонистами из Еретрии Аѳинской, которая в настоящее время служит рынком. Еретрия есть также около Фарсала, посвящена она Аполлону. Постройка храма приписывается Адмету; в этом храме, как рассказывают, служителем был сам бог. В древности Еретрия называлась Меланоидою и Аротриею. К этому городу принадлежит деревня Амаринѳ, лежащая в семи стадиях от стены. Древний город разрушили Персы, причем, как выражается Геродот[3], толпы их как бы в сети загнали жителей, потому что варвары расположились массами кругом стен. Еще и теперь показывают фундаменты, называя их древнею Еретриею; нынешний город построен на древнем. О том могуществе, каким в былое время обладали Еретрийцы, свидетельствует столб, который они некогда поставили в храме Артемиды амаринѳской; начертанная на нем надпись гласит, что Еретрийцы совершают праздничную процессию с 3,000 гоплитов, 600-ами всадников и с 60 колесницами. Они господствовали над Андросцами, Теносцами, Косцами и жителями некоторых других островов. Они приняли поселенцев из Елиды, и с того времени часто подвергались насмешкам в комедии, потому что стали часто употреблять букву ρ не только в конце слова, но и в середине. В области Еретрии был город Тамины; близко к проливу лежит также деревня Ойхалия, остатки города, разрушенного Гераклом; одноименные с этою деревни находятся в Трахинии около Трикки, в Аркадии; последнюю называли позже Анданией; наконец в Этолии около Евританов есть также Ойхалия.
11) В наше время Халкида по общему мнению занимает первое место и считается главным городом Евбейцев; Еретрии принадлежит второе место. И в древности города эти пользовались большим значением, как в военное, так и в мирное время, так что они служили приятным и спокойным местом пребывания даже для мудрецов. Доказательством последнего служит существование в Еретрии школы еретрийских философов, последователей Менедема, а еще раньше пребывание Аристотеля в Халкиде, который здесь и кончил жизнь.
12) Большею частью оба эти города жили во взаимном согласии, но, поссорившись из за Леланта... не окончательно прервали... так что во время войны они поступали во всем по произволу, но предварительно заключали уговор, по которому и должны были вести войну. Эго же доказывает и столб в Амаринѳском храме, воспрещающий пользоваться метательными копьями (τηλεβόλοις); потому что нет ни теперь, ни прежде не было прочного постановления относительно военных действий и вооружения. Так одни пользуются метательным орудием, как наприм. стрелки из луков, пращники и метатели копий, а другие - рукопашным, как наприм. сражающиеся мечем и вытянутым копьем. Способ употребления копья двоякий: или рукопашный, или состоящий в метании его, равно как и древко копья допускает оба способа: рукопашный бой и бросание. Тоже самое относится к сариссе и гиссу.
13) Евбейцы отличались в стойком бою, который называется также συστάδην и ἐϰ χειρός. Они пользовались вытянутыми копьями, как говорит и Гомер:
"копейщики, жаждавшие сокрушить панцири вытянутыми копьями"[4]
Метательные копья составляли, должно быть, другой род оружия, к которому принадлежало по всей вероятности "Пелеево копье"; его, как говорит поэт, умел метать один Ахилл[5]; а Одиссей, говоря:
"я бросаю копье так далеко, как никто другой не пустит стрелы",
разумеет метательное копье. Потом, если вступают в бой единоборствующие, то сначала они действуют метательными копьями и только после берутся за мечи. Впрочем сражающиеся в рукопашном бою не только те, которые действуют мечем, но также сражающиеся с копьем в руке, как говорит наприм. поэт:
"он поразил его копьем с медным наконечником и разрешил ему члены"[6]
Гомера сражающимися подобным способом являются Евбейцы. О Локрах напротив он говорит, что
"они не любили рукопашного боя и отправились в Илион с луками и с хорошо скрученным руном овцы".
Известно следующее изречение оракула, данное Эгейцам:
"Конь ѳессалийский, женщина лакедемонская, мужчины пьющие воду из священной Ареѳусы", чем Халкидяне обозначаются как наиболее мужественные.
14) Теперь есть на Евбее две реки: Керей и Нелей. Овцы, пьющие воду первого источника делаются белыми, а пьющие из второго - черными. О подобном свойстве вод Краѳиса я говорил прежде.
15) Часть Евбейцев, возвращавшихся из под Трои, вторглась в область Иллирийцев, и, возвращаясь потом на родину через Македонию, поселилась около Едессы, оказавши помощь в войне принявшим их жителям; тогда же они основали город Евбею. В Силиции также была Евбея, колония тамошних Евбейцев, ее разорил Гелон и превратил в сиракузскую крепость. На Коркире, Лемне были местности, называвшиеся Евбеею, а в Аргее назывался так холм.
16) Так как к западу от Ѳессалийцев и Этеев живут Этоляне, Акарняне и Аѳамане, то нам остается, если только считать последних Елланами, сообщить сведения об этих народах, чтобы получить таким образом описание всей Еллады. Наконец следует также присоединить описание островов, лежащих наиближе к Елладе и населенных Еллинами, если только мы об них не упоминали прежде.
Этолия и Аварнания с прилегающими к ним о-вами. Границы обеих земель. Река Ахелой. Города Этолии и Аварнании. Деление Этолии. Этолийские горы. Река Евен. Прилегающие о-ва. Аиарняне в древности.
1) Этоляне и Акарняне пограничны между собою, разделяясь рекою Ахелоем, текущим с севера, именно с Пинда к югу через страны Аграев, этолийское племя, и Амфилохов. Акарняне занимают область на западной стороне реки до Амбракийского залива, где живут Амфилохи, и где находится храм Аполлона Актия; Этоляне обитают к востоку от реки до Локров Озолов, до Парнаса и области Этеев. На материке в северных частях живут выше Акарнян Амфилохи, а над этими последними простираются земля Додонов и Пинд. Над Этолянами живут Перребы, Аѳаманы и часть Эниан, занимающих Эту. Южная граница Акарнании и Этолии омывается морем, образующим Коринѳский залив; в залив этот впадает и река Ахелой, разделяя берег Этолийский от Акарнянского. Ахелой в древности назывался Ѳоа. (Θόας). Река с таким же названием протекает подле Димы, как мы уже говорили, и около Ламии. Мы упоминали также о том, что устье этой реки считают началом Коринѳского залива.
2) Города у Акарнян следующие: Анакторий, расположенный на полуострове вблизи к Актию, пристань города Никополя, построенного недавно в наше время; потом Страт, из которого совершается плавание вверх по Ахелою более, чем на 200 стадий; далее Энейады, также на реке; древний город не заселен более, он лежит в равном расстоянии от моря и от Страта, а нынешний отстоит от устья реки почти на 70 стадий. Прочие города: Палайр, Ализия, Левкадия, Аргос Амфилохов и Амбракие; большая часть их или даже все сделались пригородами Никополя. Страт лежит на середине пути из Ализии в Анакторий.
3) Этолийские города: Калидон и Плеврон теперь сильно упали, но в древности они были украшением Еллады. Случилось также, что Этолия разделилась на две части, причем одна называлась древнею, а другая приобретенною. Древнюю Этолию составляет морской берег от Ахелоя до Калидона и значительная часть материковой земли, плодородная равнина, на которой лежат Страт и Трихоний, имеющий сайую лучшую почву. Приобретенная касается Локров, как например в Навпакте и Евпалии, имеет почву неровную, малоплодородную, простирается до Эты, земли и Аѳаманов и до гор и народов, следующих далее за этими на север.
4) Наибольшая гора Этолии - Корак, соединяющаяся с Этою. Из прочих гор, лежащих больше в середине страны, прежде всего следует назвать Аракинѳ, около которого жители Плеврона построили новый Плеврон, покинувши старый город, лежавший подле Калидона, и представлявший ровное плодородное место; но страна эта была опустошена Деметрием, прозванным Этолийским. Над Моликреею лежат горы Тафиасс и Халкида, довольно высокие. На них лежат небольшие города: Макиния и Халкида, город, одноименный с горою, который называют еще Гипохалкидою. Курий лежит не далеко от древнего Плеврона; по имени этой горы Плевронцы и названы, как думают некоторые, Куретами.
5) Река Евен берет начало в области Бомиэев, этолийского племени, что живет в Офиях (Этолийцы также Евританы, Аграи, Куреты и некоторые другие); протекает эта река сначала не через Куретскую землю, которая тождественна с Плеврониею, но через более западные области мимо Халкиды и Калидона; потом делает изгиб к равнинам древнего Плеврона, уклоняется к западу и направляется на юг к устьям. В древности река называлась Ликормою. Здесь, говорят, погиб перевозчик Несс, убитый Гераклом за то, что во время перевоза Деианиры попытался оскорбить ее.
6) Гомер называет этолийскими города Олен и Пилену. Из них Олен, названный одним именем с Ахейским городом, разрушили Эолийцы; он находился по соседству с новым Плевроном; из за земли Акарняне возбудили процесс. Пилену они перенесли в местности выше лежащие и переменили название этого города в Просхий. Гелланнику не известна была история этих городов, и он упоминает об них так, как бы эти города сохранились в своем прежнем состоянии; равным образом, города построенные позже, даже после возвращения Гераклидов, Макинию и Маликрею, он называет в числе древних городов; впрочем почти во всем труде своем он обнаруживает чрезвычайное легкомыслие.
7) Таковы общие сведения о земле Акарнян и Этолян; относительно же морского берега и лежащих перед ним островов должно прибавить еще следующее. Начиная от входа в Амбракийский залив, мы имеем прежде всего акарнянскую местность Актий. Таким же именем называется храм Аполлона Актия и мыс, образующий устье залива и имеющий с наружной стороны гавань. В 40 стадиях от храма расположен в заливе Анакторий, а в 240 стад. Левкадия.
8) В древности остров этот был полуостровом акарнянской земли, а Гомер называет его "берегом материка00, потому что берег противоположный Нѳаке и Кефаллении он называет материком, а это и есть Акарнания; таким образом, когда поэт называет "берег материка", то следует разуметь под этим берег Акарнании. На Левкадии находился город Нерит, который покорил Лаерт, как он сам говорит об этом:
"Я покорил Нерит, прекрасно построенный город, берег материка, царствуя над Кефалленами",
равно как и города, названные в Каталоге:
"те, что населяли Крокилеи и суровый Айгилип".
Впоследствии посланные Кипселом и Торгом Коринѳяне заняли этот берег и проникли далее до Амбракийского залива, где заселены были также Амбракие и Анакторий. Прорывши перешеек полуострова, они превратили Левкадию в остров, а Нерит перенесли на то место, которое прежде было перешейком, а теперь проливом, противоположные берега которого соединены мостом. Остров назвали они Левкадиею по имени, как мне кажется, Левкаты, а это - белая скала перед Левкадией, выступающая в море в сторону Кефаллении, от цвета её остров и получил свое наименование.
9) Остров известен храмом Аполлона Левкаты и местом, прыжок с которого, по народному верованию, укрощает любовь. Так Менандр говорит:
"Там, рассказывают, Сапфо, пылая страстною любовью к надменному Фаону, первая бросилась с далековиднеющейся скалы после молитвы к тебе, владыка-царь".
Итак, по словам Менандра, Сапфо прыгнула со скалы первая; но другие, более сведущие в древностях, называют первым Кефала, влюбленного в Птерела, сына Деионея. У левкадцев существовал издревле обычай, по которому ежегодно в жертву Аполлону одного из преступников бросали с высоты для отвращения гнева, причем прикрепляли к жертве предварительно всякого рода перья, привязывали птиц, чтобы летанием облегчить прыжок, а внизу принимали его лица, находившиеся в лодках кругом расположенных и охраняли по возможности принятого от всяких опасностей, после чего удаляли его за пределы страны. По словам автора Алкмеониды, Икарий, отец Пенелопы, имел двух сыновей, Ализея и Левкадия, которые по смерти отца царствовали в Акарнании. Ефор полагает, что именами их названы города Ализея и Левкадия.
10) В настоящее время кефалленами называют жителей острова Кефаллении, а Гомер этим именем называет всех подданных Одиссея, в числе которых находились и Акарняне; потому что, сказавши, что
"Одиссей привел Кефалленов, которые населяли Иѳаку и Нерит лесистый,"[1]
называя здесь значительную гору острова, подобно тому, как он же говорит: "Отряд из Дулихия и священных Ехинад"[2] хотя Дулихий состоит в числе Ехинад; или: "населявшие Бупрасий и Елиду",[3] тогда как Бупрасий лежит в Елиде; или: "населявшие Евбею, Халкиду и Еретрию",[4] между тем эти города находятся на Евбее; или: "Троянцы, Ликийцы и Дарданцы",[5] тогда как Дарданцы также Троянцы, - сказавши это, Гомер кроме Нерита называет еще другие места:
"Населявшие Ерокилеи, Айгилия суровый, населявшие Закинѳ и владевшие Самом, населявшие материк и противолежащий берег".[6]
Под материком Гомер разумеет страны, противолежащие островам, причем с Левкадиею он соединяет всю Акарнанию, о которой выражается еще так:
"Двенадцать стад коров на суше и столько же стад овец"[7], быть может потому, что нынешняя Епейротида простиралась в древности до этого предела и называлась одним общим именем, материком (ἤπειρος). Самом называлась нынешняя Кефалления, как например в следующем месте у Гомера:
"В проливе между Иѳакою и скалистым Самом".[8]
Посредством эпитета поэт избегает омонимии, показывая, что он употребляет название не города, но острова. Один из четырех городов острова, называясь Самом и Самою, имеет общее имя с островом. Когда поэт говорит:
"Все вельможи, владычествующие на Дулихии, Саме и обилующем лесом Закинѳе",[9]
то он очевидно перечисляет острова, называя Самою тот из них, который прежде был назван у него Самом. Аполлодор однажды замечает, что с помощью эпитета поэт устраняет двусмысленность, потому что словами "Сам скалистый" он обозначает остров; в другом месте тот же Аполлодор утверждает, что следует писать: на Дулихии и Σάμῳ, а не Σάμῃ, в этом случае очевидно принимая что город синонимически назывался и Самом и Самою, а остров только Самом. Что город назывался Самою, ясно уже из того, как говорит Аполлодор, что Телемах, перечисляя женихов отдельно из каждого города, говорит:
"Из Самы двадцать четыре мужа",[10]
равно как из сведения о Ктимене:
"Дали они потом Саму".[11]
Это рассуждение основательно, потому что Гомер выражается не совсем ясно о Кефаллении, Иѳаке и прочих соседних местах, так что и толкователи, и историки разногласят по этому поводу между собою.
11) Тоже самое замечается и относительно Иѳаки. Так, когда поэт говорит:
"Населявшие Иѳаку и лесистый Нерит",[12]
то эпитетом он обозначает, что говорит о горе Нерите.
В другом месте он ясно называет гору:
"Я живу на славной Иѳаке, а на ней есть гора, лесистый, прекрасный Нерит"[13]
Город ли поэт называет Иѳакою или остров в следующем стихе, не ясно:
"населявшие Иѳаку и Нерит".
Понимая эти слова в собственном смысле, следует полагать, что поэт разумеет город. Подобно этому сопоставляют названия: Аѳины и Ликабет, Родос и Атабарис, Лакедемон и Тайгет; но понимаемые в смысле поэтическом, слова эти обозначают противоположное. Далее в том же месте: "я живу на славной Иѳаке; на ней есть гора Нерит"; в этом месте смысл ясен: потому что гора находится ведь не на городе, а на острове. Далее, когда у поэта говорится так:
"Мы пришли из Иѳаки из под Неия",[14]
то неизвестно, называет ли он этим именем тот же Нерит, или какое-нибудь другое поселение, или другую гору. Однако тот, кто пишет Нерик вместо Нерит, или наоборот, сильно заблуждается, потому что поэт называет Нерит лесистым, а Нерик хорошо построенным городом; одно место помещает он на Иѳаке, а другое называет берегом материка.
12) Кажется, что следующее выражение также заключает в себе противоречие:
"Низкая (Иѳака) лежит выше всех прочих в море".[15]
Слово χϑαμαλή означает низменная, плоская, а слово πανυπέρτάτη - самая высокая, каким он называет остров и во многих других местах, именуя его Кранаею (скалистым). Так, путь от гавани он называет "скалистою тропою через покрытую лесом местность".[16]
Или:
"Ни один из островов не расположен хорошо в море, не обладает лугами, а Иѳака менее всех прочих".[17]
Вот какие противоречия представляет речь поэта, но они объясняются удовлетворительно; именно: χϑαμαλή понимают здесь не в смысле низменная, но соседняя, очень близкая к материку, потом под словом πανυπέρτάτη понимают не самую высокую (ὐψηλοτάτη), но самую дальнюю по направлению к области мрака, т. е. расположенную на краю, далее всех к северу. Это именно значение имеет выражение: к мраку, πρὸς ζόφον. Противоположное выражение означает к югу:
"Другие далеко к заре и солнцу",[18]
потому что ἄνευϑε обозначает: далеко и отдельно, следовательно, тогда как прочие острова лежат на юге и довольно далеко от материка, Иѳака лежит близко к нему и на севере. Что поэт таким способом определяет южную сторону, ясно также из следующих слов:
"Идут ли они направо, к зарей солнцу, или на лево, к ночному мраку",[19]
и еще яснее в следующем месте:
"Друзья! Мы ведь не знаем, где ночь, где заря, где солнце, светящее смертным, заходит под землю и где снова восходить".
Если принять здесь четыре страны света, разумея под зарею юг, то в таком случае слова поэта довольно ясны; гораздо удобнее однако понимать здесь всю сторону вдоль солнечного пути, противоположную северной, ибо в этой речи Одиссей желает указать на какую-то значительную перемену в небесных явлениях, а не просто на то, что страны света сокрыты от них. Последнее обстоятельство имеет место всякий раз при туманной погоде, будет ли это ночью, или днем; небесные же явления изменяются тем сильнее, чем более подвигаемся мы вперед к югу или в противную сторону. В то же время скрывается от нас не запад или восток (это случается в ясную погоду), но юг и север. Самая северная точка - полюс; когда полюс передвигается и находится то в зените над нами, то под землею, тогда переменяются и полярные круги; иногда они при наших передвижениях вовсе исчезают, и тогда нельзя определить, где лежит или где начинается северная страна света; в этом случае не известна будет также и противоположная страна света. Иѳака в окружности имеет около 80 стадий. Столько об Иѳаке.
13) Кефаллению, состоящую из четырех городов, Гомер не называет теперешним её именем, равно как и ни одного из городов её, кроме Сама, или Самы, которого в наше время уже нет, но следы которого находятся еще у середины пролива, что подле Иѳаки. Жители этой местности называются Самаями. Прочие города, хотя незначительные, существуют до сих пор, как наприм. Палы, Пронес и Крании. В наше время Гай Антоний, дядя Марка Антония, пристроил еще один город, когда после консульства, разделяемого с оратором Цицероном, он в качестве изгнанника жил в Кефаллении, и весь остров находился в подчинении ему, как частная собственность. Однако Г. Антоний не кончил постройки и умер по возвращении из ссылки, занятый другими более важными делами.
14) Некоторые решаются утверждать, что Кефалления - то же, что Дулихий, а другие отождествляют ее с Тафом и Кефалленцев называют Тафиями, а этих последних Телебоями. Говорят также, что Амфитрион совершил туда военный поход вместе с Кефалом, сыном Деионея, который, будучи изгнан из Аѳин, был принят Амфитрионом; потом, овладевши островом, последний передал его Кефалу; остров назван был его именем, а города - именами его детей. Однако все это не гомеровское, потому что у Гомера Кефалленцы состоят под властью Одиссея и Лаэрта, а Таф под властью Мента:
"С гордостью объявляю, что я - Мента, сын разумного Анхиала,
и владычествую над Тафиями, искусными в гребле веслами".[20]
Таф называется теперь Тафиунтом. Гелланик, называя Кефаллению Дулихием, поступает несогласно с Гомером, который под управление Мегета ставит Дулихий и все прочие Ехинады, равно как и жителей их, пришедших из Елиды, Епеев. Вот почему он называет Кил-ленца Ота "мужественным другом Фалейда, правителем доблестных Епеев".[21]
"Одиссей привел доблестных Кефалленцев".[22]
Итак, во время Гомера Кефалления не называлась Дулихием, и Дулихий не принадлежал к Кефаллении, как утверждает Андрон: Дулихием владели Епеи, а всей Кефалленией Кефалленцы под управлением Одиссея, те же состояли под управлением Мегета. Далее, Палы также не называются у Гомера Дулихием, как пишет Фере-кид. В резком противоречии с Гомером находятся лица, отождествляющие Кефаллению с Дулихием, так как из Дулихия было пятьдесят два искателя руки, а из Самы двадцать четыре. Поэт не мог сказать, что из целого острова было столько женихов, а из одного из четырех городов половина без двух. Но, даже допуская это, мы спрашиваем, что же такое Сама в следующем месте:
"Дулихий, Саму, лесистый Закинѳ".[23]
15) Кефалления лежит против Акарнании, отстоя от Левкаты почти на 50 стадий (по мнению других на 40), от Хелонаты почти на 80. Остров имеет в окружности около 300 стад.; в длину простирается он в юго-восточном направлении, горист. Самая высокая гора на нем та, на которой стоит храм Зевса Айнесия; подле этой горы остров наиболее суживается, образуя низкий перешеек, который иногда заливается водою от одного моря до другого. К перешейку близки Крании и Палы, лежащие в заливе.
16) Между Иѳакою и Кефаллениею лежит небольшой остров Астерия (поэтом называется он Астеридою), о котором Скепсиец утверждает, что остров не остался танин, каким он изображен у Гомера:
"Гавани на нем удобны для кораблей, с двойными входами".[24]
Аполлодор утверждает, что остров остался таким же до сих пор, прибавляя, что на нем есть городок Алалкомены, лежащий на самом перешейке.
17) Поэт называет Самом также ту Ѳракию, которую мы называем ныне Самоѳракиею. Весьма вероятно, что Гомер знал также ионический Сам, потому что, кажется, он знал и ионическое переселение; в противном случае, он, говоря о Ѳракии, не избегал бы омонимии то с помощью прибавки: "на высочайшей лесистой вершине высокого Сама Ѳракии",[25] то присоединяя соседние острова:
"К Саму, Имбру, к лишенному сообщений Лемну";[26]
или:
"Между Самом и скалистым Имбром".[27]
Итак, Гомер знал ионический Сам, хотя и не называл его по имени; к тому же остров назывался прежде не этим именем, а Меламфиллом, потом Анѳемидою и еще позже Парѳенией от реки Парѳения, которая переименована была в Имбрас. Далее, так как во время Троянской войны Сам назывался и Кефаллениею, и Самоѳракиею (иначе Гекуба не говорила бы, что Ахилл, захватив детей её, продал их на Сам и Имбр), ионийский же Сам не был еще заселен, то очевидно, что он получил свое омонимическое название от одного из древнейших Сэмов. Откуда ясно также, что древней истории противоречит то мнение, будто за ионийскою колониею и приходом Тембриона пришли поселенцы из Сама и назвали Самоѳракию Самом; это выдумали самосцы ради собственной славы. Заслуживают большей веры те, по мнению которых остров получил свое название от возвышенностей, которые называются σάμοι. Отсюда и следующее выражение поэта.
"Показалась ему Ида, показался город Приама и корабли Ахейцев".[28]
Наконец, некоторые утверждают, что Сам называется так по имени Саиев, населявших некогда Ѳракию и владевших также соседним материком; они были или тождественны с Сапаями или с Синтами, которых Гомер называет Синтиями, - или же отличны от тех. О Саиях упоминает Архилох:
"Кто-то из Саиев похитил мой превосходный щит, который я
не по доброй воле покинул подле кустарника".
18) Из островов, находившихся под управлением Одиссея, остается Закинѳ, лежащий немного ближе Кефаллении к западной стороне Пелопоннеса, хотя все же ближе к Кефаллении чем к Пелопоннесу. Окружность Закинѳа - 160 стад.; отстоит он от Кефаллении почти на 60 стад.; хотя лесист, но очень плодороден. На нем есть значительный город того же имени. Отсюда до Гесперид в Либии насчитывается 3,600 стад.
19) К востоку от Закинѳа и Кефаллении расположены острова Ехинады, в числе которых находится Дулихий (теперь называют его Дулихою) и т. н. Оксеи, которые поэт именует Ѳоами. Долиха лежит подле Ойниад и устья Ахелоя, отстоя от Аракса, елидского мыса, на 100 стад. Прочие Ехинады (а их довольно много; все они имеют почву бесплодную и поверхность неровную) находятся перед устьем Ахелоя, причем самый дальний отстоит на 50 стад., а наиболее близкий на 5. Прежде они лежали далее в открытом море, но наносы земли из моря превратили некоторые из них в материк, другие соединятся с материком впоследствии, благодаря значительным наносам. Эти же наносы делали страну Парахелойтиду, которую орошает Ахелой, предметом распрей с давних времен, потому что наносы постоянно нарушают границы, определенные для Акарнян и Этолян. Не имея третейских судей (диэтетов), они решали споры оружием, причем побеждали сильнейшие. Но этому поводу сложился миѳ, будто Геракл победил Ахелоя и в награду за одержанную победу получил Деианиру, дочь Ойнея, которую Софокл заставляет произносить между прочим такие слова:
"Женихом моим была река, - я говорю об Ахелое, который в трех различных видах просил меня у отца, то являясь в виде настоящего быка, то извиваясь пестрым драконом, то облекаясь в человеческую кожу с бычачьим лицом".[29]
Некоторые прибавляют, что рог, который Геракл отломал у Ахелоя и отдал Ойнею, как брачный дар, принадлежал Амалѳее. Другие, извлекая из басни правду, утверждают, что Ахелой уподоблялся быку, как и прочие реки, вследствие шума воды и изгибов русла, которые называются рогами; что он уподоблялся также дракопу по своей длине и извилистости течения; что наконец он назван был "с бычачьим лицом" по той причине, по какой представили его быком; далее, будто Геракл, делавший добро и в других местах и состоявший в родстве с Ойнеем, заставил реку с помощью плотин и водоотводов отступить от прежнего неудобного для страны направления и осушил таким образом большую часть Парахелойтиды, что и есть рог Амалѳеи. - Гомер говорит, что Ехинадами и Оксеями управлял во время Троянской войны Мегет, "которого родил друг Зевса, любитель лошадей, Филей, выселившийся некогда в Дулихий, разгневавшись на отца".[30] Отцом его был Авгея, царствовавший над Елеею и Епеями; поэтому Енеи, вышедшие вместе с Филеем в Дулихий, завладели этими островами.
20) Острова Тафиев, а некогда Телебоев, в числе которых находился и Таф, теперешний Тафиунт, были отделены от Ехинад, не расстоянием впрочем, - лежат они близко одни к другим, - но подчинением разным правителям: Тафиям и Телебоям. Против них предпринял некогда поход Амфитрион вместе с аѳинским изгнанником Кефалом, сыном Деионея, и передал ему власть над ними; а по словам Гомера, острова эти находились под властью Менты, причем жителей их он называет разбойниками, каковыми считают и всех Телебоев. Таковы сведения об островах, лежащих перед Акарнаниею.
21) Между Левкадою и Амбракийским заливом море походит на болото и называется Миртунтием. Непосредственно за Левкадою лежат города Акарнании: Палайр и Ализия; первый отстоит от моря на 50 стад.; здесь у моря находится гавань, посвященная Гераклу, и храм его, из которого какой-то римский полководец перенес в Рим "Деяния Геракла", произведение Лизиппа, потому что оно находилось в неподобающем ему, запустевшем месте. Далее следует мыс Криѳота, Ехинады и город Астак, носящий общее имя с городом подле Никомедеи и Астакенского залива; на Ѳракийском Херсонесе есть небольшой город, также называющийся Криѳотою. Все пространство между этими пунктами имеет хорошие гавани. Далее следуют Ойниады и Ахелой; потом озеро Ойниадское названное Мелитою, имеющее в длину 30 стад., а в ширину 20, и другое озеро, Киния, вдвое шире и длиннее первого, третье Урия, гораздо меньшее обоих. Киния изливается в море, а прочие озера лежат от берега почти на полустадию. Далее течет Евен, до которого от Актия считается 670 стад. За Евеном возвышается гора Халкида, которую Артемидор называет Халкиею; далее Плеврон, деревня Галикирна, над которою на материке в 30 стад. лежит Калидон. В окрестностях Калидона есть храм Аполлона Лафрия. Далее находится гора Тафиасс, потом город Макиния, потом Моликрея и по соседству Антиррий, граница между Этолиею и Локридою; до горы этой от Евена около 120 стад. Так говорит о горе Халкиде, или Халкии, Артемидор, помещая ее между Ахелоем и Плевроном. Аполлодор напротив, как я сказал уже выше, помещает и Халкиду, и Тафиасс над Моликреею; а Калидон, по его словам, лежит между Плевроном и Халкидою, если впрочем не следует отличать гору Халкию около Плевроца от Халкиды около Моликреи. Подле Калидоиа есть также большое и изобилующее рыбою озеро, которым владеют Римляне, живущие в Патрах.
22) Аполлодор утверждает, что часть жителей на материке в Акарнании называется Ерисихаями, о которых упоминает Алкман: "ни Ерисахаец, ни калидонский пастух, но от высот Сардий". В Этолии был город Олен, о котором упоминает Гомер в Этолийском каталоге; от него сохранились только следы подле Плеврона под Аракинѳом. Близко к этому городу находилась Лизимахия, город, также исчезнувший, лежавший подле озера, называющегося теперь Лазимахиею, а в древности Гидрою, между Плевроном и городом Арсиноею. Прежде Арсиноя была деревнею и называлась Конопою, но поднята была до значения колони Арсиноею, женою и вместе сестрою Птолемея второго; местоположение города, почти у самого перехода через Ахелой, было очень удобно. Пелена подверглась почти той же участи, что и Олен. Когда поэт говорит о высоком и скалистом Калидоне, то это следует относить к стране, потому что, как мы сказали выше, лица, разделяющие эту область на две части, присоединяют одну, гористую и приобретенную к Калидону, а другую, равнину, к Плеврону.
23) В настоящее время и Акарнания и Этолия истощены и ослаблены непрерывными войнами, равно как и многие другие страны. Однако очень долгое время Этоляне вместе с Акарнянами твердо держались против Македонян и прочих Еллинов, а в последнее время против Римлян в борьбе за самоуправление. Так как много говорят о них и Гомер, и прочие поэты и историки, причем некоторые сведения точны и передаются всеми согласно, другие менее ясны (как это очевидно и из того, что до сих пор мы сказали об этих народах), то мы должны присовокупить кое что из древнейших сведений, которые или имеют значение начала, или возбуждают сомнение.
24) Говоря об Акарнании, мы в начале уже заметили, что ее заняли Лаерт и Кефалленцы. Кто были прежние обитатели Акарнании, на это отвечают многие писатели; но так как сведения их, изложенные ясно, тем не менее несогласны между собою, то нам следует высказать критическое суждение об этот предмете. И так, одни утверждают, что Акарнанию первоначально населяли так называемые Тафии и Телебои, и что правитель их Кефал, сделавшись, благодаря Амфитриону, обладателем островов около Тафи, овладел также и этою областью; вследствие чего, как сказано нами прежде, басни приурочили к нему первый прыжок с Левкаты. Гомер, напротив, не говорит, что Акарнянами управляли Тафии прежде, чем прибыли сюда Лаерт и Кефалленцы; он говорит только, что они были друзьями жителей Иѳаки, а поэтому во время Лаерта Тафии или вовсе не владели этими местностями, или добровольно уступили их Лаерту, или же наконец были их сожителями. Вероятно также, что в Акарнании поселились и некоторые лакедемоняне, вышедшие сюда с Икарием, отцом Пенелопы, и Гомер в Одиссее изображает и Икария, и братьев Пенелопы еще живыми:
"Они страшились возвратиться в дом отца, Икария, чтобы он сам не выдал дочь замуж".[31]
О братьях он говорит так:
"Отец и братья велят ей выходить замуж за Евримаха".[32]
Невероятно, чтобы они жили в Лакедемоне, - в противном случае Телемах, прибывши в Лакедемон, не являлся бы к Менелаю, - нет также никаких преданий о каком нибудь ином месте жительства их. Говорят, что Тиндарей и брат его, Икарий, будучи изгнаны из отечества Гиппокоонтом, прибыли к Ѳестию, правителю Плевронов, и вместе с ним завоевали значительный кусок земли по ту сторону Ахелоя; что Тиндарей, женившись на Леде, дочери Ѳестия, возвратился домой, а Икарий остался обладателем части Акарнании и прижил с Поликастою, дочерью Лигая, Пенелопу и братьев её. Мы уже указали но то, что в "Каталоге кораблей", упоминаются и Акарняне и ставятся в числе участников в походе под Трою. При этом названы были те, которые населяют берег, а также "жители материка, противолежащего берега". Тогда Епир не назывался еще Акарнаниею, а берег Левкадою.
25) Ефор напротив отрицает участие Акарнян в походе. По его словам, Алкмеон, сын Амфиарая, выступив в поход вместе с Диомедом и прочими Епигонами и выигравши битву против Ѳиванцев, соединился с Диомедом и вместе с ним наказал врагов Ойнея; Диомеду и Алкмеону передал Этолию, а сам пришел в Акарнанию и покорил ее. В это же время Агамемнон, продолжает Ефор, напал на Аргивян и без труда одолел их, потому что за Диомедом последовало очень много народа. Когда немного спустя после этого предпринят был поход в Трою, Агамемнон, опасаясь, как бы Диомед и друзья его (ходили слухи, что Диомед имеет сильный отряд) во время отсутствия его по причине войны не захватили бы в свои руки власти над тою частью, которая принадлежала ему по праву (один был сыном Адраста, а другой - наследником Алкмета), - опасаясь этого, Агамемнон пригласил их получить обратно Аргос и принять участие в войне. Диомед внял просьбе и участвовал в походе, а разгневанный Алкмеон не обратил на просьбу никакого внимания; вот почему одни Акарняне не участвовали в походе Еллинов. Говорят, что Акарняне, опираясь на эти рассказы, что заслуживает веры, обошли Римлян и добились от них самоуправления, утверждая, что они одни не участвовали в походе против предков Римлян, потому что они не упоминаются ни в общем списке Этолян, ни где-нибудь особо, и что название их не встречается вовсе в поэмах Гомера.
26) Итак, Ефор подчиняет Акарнанию Алкмеону еще до Троянской войны, объявляет Аргос Амфилохов его колониею и утверждает, что Акарнания так названа по имени сына его, Акарнана, а Амфилохи - по имени брата, Амфилоха, так что он впадает в противоречие с рассказом Гомера. Ѳукидид и другие писатели утверждают, что Амфилох, возвратившись из похода под Трою и будучи недоволен положением дел в Аргосе, поселился в Акарнании, причем одни говорят, что он пришел туда в качестве наследника брата, а другие рассказывают иначе. Таковы сведения собственно об Акарнании. Теперь нам следует сообщить то, что было у них общего с Этолянами; приступая тотчас к Этолии, мы расскажем кое что в дополнение к выше сказанному.
Этолийское, а не акарнанское происхождение Куретов. Ошибки Ефора в рассуждениях его об Этолянах. Различные мнения о происхождения Куретов в Этолии и Акарнании. Класс жрецов у Куретов. Смешение народа Куретов с одноименным классом жрецов, к которому принадлежали также Кабиры, Корибанты, Дантилы, Телхины. Религиозные обряды и празднества у Куретов в честь различных божеств. Смешение их. Сведения о поименованных классах жрецов.
1) Одни причисляют Куретов к Акарнянам, а другие к Этолийцам, одни считают их выходцами из Крита, а другие из Евбеи; так как об них упоминает и Гомер, то нам следует прежде всего рассмотреть его сообщения. Полагают, что он говорит скорее об Этолийцах, чем об Акарнянах, особенно, если Парѳаониды были:
"Агрий, Мелан и третий, любитель лошадей, Ойней; жили они в Плевроне и высоком Калидоне",
Оба эти города - этолийские и упоминаются в Этолийском списке, а следов. и Куреты, так как, по словам Гомера, и они населяют Плеврон, должны быть Этолийцами. Другие, возражая против этого, введены в заблуждение следующим гомеровским оборотом речи:
"Куреты и Этолийцы, твердые в бою, сражались подле города Калидона".
Ведь не мог же поэт выразиться так: Беотийцы и Ѳиванцы сражались между собою, или: Аргивяне и Пелопоннесцы. Прежде мы указывали на этот оборот речи, как подлинно гомеровский и употреблявшийся также прочими поэтами, а потому возражение это легко устраняется Но те могут еще сказать, каким образом Плевронцы, не будучи ни единоплеменниками их, ни Этолийцами поставлены поэтом в числе Этолийцев.
2) Ефор утверждает, что Этолийцы составляли народ, никогда не находившийся под чужою властью, но с самых давних времен, о каких только сохранилась память, всегда оставался независимым, благодаря недоступности места жительства их и военному искусству, потом прибавляет, что первоначально всю ту страну заняли Куреты, а когда из Елиды пришел Этол, сын Ендимиона, и победил их в сражениях, тогда Куреты удалились в нынешнюю Акарнанию, а Этолийцы, пришедшие туда вместе с Епеями, основали в Этолии древнейшие города, а впоследствии, десять поколений спустя, основана была Елида Оксилом, сыном Гемона, перешедшим в Пелопоннес из Этолии. В доказательство этого Ефор приводит надписи, одну в Ѳермах в Этолии, где существует древний способ выбора властей; надпись начертана на базисе статуи Этолийца:
"Устроителю земли, вскормленному некогда у пучин Алфея, соседа олимпийских ристаний, Этолу, сыну Ендимиона, соорудили этолийцы этот монумент, чтобы видеть памятник собственной доблести".
Другая надпись находится на статуе Оксила, стоящей на рыночной площади Елейцев:
"Туземный народ некогда покинувши, Этол завоевал Куретскую землю, отличившись во многих сражениях; потомок его в десятом поколении, сын Гемона Оксил основал этот древний город".
3) Итак, Ефор правильно указывает в этих надписях на взаимное родство Елейцев и Этолийцев; надписи согласны между собою не только в том, что эти народы родственны между собою, но и в том, что они взаимно были родоначальниками друг друга. С помощью этого Ефор основательно опровергает то мнение, будто Елейцы - колонисты Этолийцев, а не Этолийцы Елейцев. Впрочем, кажется он впадает здесь в такое же противоречие в своем сочинении и суждении, какое мы поставили ему на вид относительно оракула в Дельфах, именно: сказавши, что с отдаленных времен, о каких только помнят люди, Этолия была независима, потом, что первоначально область эту заняли Куреты, он должен был вслед за этим прибавит, что Куреты продолжали владеть этолийскою землею до его времени; потому что в таком только случае земля эта могла быть правильно названа независимою и никогда не находившуюся под чужим владычеством. Но он, забывши прежнее выражение, высказывает противоположное тому мнение: когда Этол пришел из Елиды и в войнах победил Куретов, эти последние ушли будто бы в Акарнанию. Что же разумеется под разорением, если не поражение в войне и не удаление из страны? Это обстоятельство засвидетельствовано и надписью, что у Елейцев, гласящею: "Этол покорил Куретскую землю, отличившись во многих сражениях".
4) Быть может кто-нибудь на это возразит, что Ефор разумеет Этолию неподвергавшуюся разорению с тех пор, как она получила это название после прибытия туда Этола; но он лишает свое выражение этого смысла, говоря дальше, что большая часть оставшегося в Этолии народа состояла из Епеев, что впоследствии, когда с ними смешались Этолийцы, вышедшие с Беотийцами из Ѳессалии, они общими силами заняли эту страну. Итак, вероятно ли, чтобы пришельцы сделались без войны обладателями чужой земли вместе с прежними её жителями, не нуждавшимися в подобном сожительстве? А если это не вероятно, то вероятно ли, чтобы победители соединились с побежденными на равном положении? Что же иное, как не покорение оружием составляет завоевание? По словам Аполлодора, из Беотии вышли Гиан-ты и поселились вместе с Этолийцами. Но Ефор, как будто правильно изложивши дело, прибавляет, что "мы обыкновенно тщательно исследуем подобные предметы, когда что-либо представляется очень сомнительным, или же когда оно основано на ложном мнении.
5) При всем этом Ефор - лучше других писателей. Сам Полибий, расхваливши усердно Ефора и заметивши, что хотя Евдокс правильно рассуждает об Еллинской истории, но что сведения Ефора основательнее, чем всех прочих, об основании городов, об отношениях родства, о переселениях, о родоначальниках, затем прибавляет: "Мы желаем излагать только настоящее и говорить о положении местностей и о расстояниях между ними, потому что это составляет существеннейший предмет хорографии". Однако же ты сам, Полибий, представляя ходячие суждения о расстояниях, заимствуешься то от Посейдония, то от Артемидора и многих других не только относительно стран, лежащих вне Еллады, но и относительно собственно еллинских областей. Поэтому и нас должны извинить читатели, если, заимствуя многие сведения у подобных писателей, мы кое в чем заблуждаемся, и должны быть довольны, если сообщаемые нами сведения большею частью точнее, чем были они у прежних авторов, и если мы присоединяем то, что опущено по неведению.
6) Некоторые сведения о Куретах стоят ближе к истории Этолян и Акарнян, другие дальше. Ближайшие к этой истории сведения относятся к разряду выше изложенных, что например, страну, которая называется теперь Этолией, заселяли прежде Куреты, что впоследствии Этолийцы, пришедшие с Этолом, вытеснили их в Акарнанию; или же тот рассказ, что Плевронию, населенную Куретами и называвшуюся Куретидою, покорила вторгнувшиеся туда Эолийцы, причем прежних владетелей области изгнали. По словам евбейца Архемаха, Куреты жили в Халкиде и непрерывно воевали из за Лелантова поля, иногда неприятель, хватая за волосы, растущие впереди, вырывал их, то они продолжали носить волосы на задней части головы, а передние стригли; поэтому будто бы они и названы Куретами от слова ϰουρὰ стрижка. После этого они переселились в Этолию и заняли окрестности Плеврона, а жителей по ту сторону Ахелоя назвали Акарнянами, потому что они ходили с нестриженными волосами (ἄϰουροι). По мнению некоторых лиц, оба народа получили свое имя от племенных своих героев. По мнению других, Куреты так названы по имени горы Курия, возвышающейся над Плевроном; они составляют будто бы одно из этолийских племен, равно как Офиеи, Аграи, Евританы и многие другие. Как было сказано выше, Этолия делится на две части, причем окрестностями Калидона владел, говорят, Ойней, а частью Плевронии и Порѳаонидами - жители окрестностей Агрия, так как "они жили в Плевроне и возвышенном Калидон".[1] Потом будто бы Ѳестий, тесть Ойнея и отец Алѳаи, предводитель Куретов, покорил Плевронию. Так как у потомков Ѳестия вспыхнула война с Ойнеем и Мелеагром, по словам поэта "из за головы и кожи быка", но по всей вероятности из за куска земли, то поэтому Гомер так и выразился:
"Сражались Куреты и твердые в бою Этолийцы"[2]. Это - сведения, ближайшие к истории Этолийцев и Акарнян.
7) Сведения, далее лежащие от этого предмета, хотя историки вследствие одинаковости названия и ставят их вместе, заключаются в сказаниях о Куретах, подобных тем, которые относятся к жителям Эголии и Акарнании; но они и отличаются от последних, приближаясь скорее к басням о Сатирах, Силенах, Вакханках и Титирах. Излагающие историю Крита и Фригии утверждают, что Куреты были подобные же божеские существа или слуги божеств, причем история их переплетается рассказами о различных священнодействиях, то таинственных, то иного рода, относящихся к воспитанию Зевса на Крите, к оргиям матери богов в Фригии и в окрестностях троянской Иды. До того простираются противоречия в этих сказаниях, что одни принимают Корибантов, Кабиров, идайских Дактилов и Телхинов за одно с Куретами, а другие считают эти народы только родственными между собою и признают некоторые, незначительные впрочем, отличия между ними; говоря кратко и вообще, всех их считают восторженными, вакхическими, все они пляшут в вооружении под звуки и шум кимбалов, тимпанов и оружия, а также под звуки флейты и восклицания, наводя страх на людей во время священнодействий, принимая на себя вид служителей божества. Поэтому празднества эти смешиваются с самоѳракийскими, лемносскими и многими другими, так как усматривают в исполнителях их одних и тех же людей. Впрочем весь этот материал составляет предмет теологического исследования и не чужд умозрению философа.
8) Так как, благодаря общности названия Курегов, даже историки смешали в одно различные предметы, то я охотно поговорю о них подробнее в отступлении, присоединивши и основания этой истории. Некоторые желают соединить одно с другим и быть может имеют за себя при этом известную долю правдоподобия; именно: они утверждают, что этолийские Куреты получили свое имя от того, что одевались в женское платье, как девушки Κόραι. Подобное кокетство, говорят они, свойственно было Еллинам. Так Иаоны назывались "влачащими хитоны" (в волосы вкладывались булавки и цикады), товарищи Леонида расчесывали волосы, когда шли в битву, за что Персы презирали их, хотя и дивились их военной отваге. Вообще уход за волосами состоит в питании и стрижке их, что распространено одинаково между юношами и девушками, откуда с вероятностью и производят имя Куретов. С другой стороны вероятно также, что вооруженный танец, введенный первоначально в обычай лицами, волосы и платья которых были таким образом убраны, и которые назывались Куретами, что этот танец дал название Куретам и другим народам, отличавшимся воинственностью и носившим обыкновенно вооружение, именно: жителям Евбеи, Этолии и Акарнании. Гомер так называет юных воинов:
"Выбравши доблестных Куретов из всех Ахейцев, чтобы снести с быстрого корабля все те дары, какие вчера мы обещали Ахиллу".
В другом месте:
"Куреты Ахейцы несли дары"[3]
Столько о происхождении имени Куретов.
Вооруженный танец был воинственным упражнением, равно как пирриха, а Пиррих был изобретателем этого рода военных упражнений для юношей.
9) Теперь мы должны попытаться свести упомянутые нами имена и учение о богах, содержащееся в истории этих народов. Варварам вместе с Еллинами присущ обычай совершать священнодействия среди праздничного досуга; одни священнодействия сопровождаются энтузиазмом, другие нет, одни совершаются с музыкою, другие без музыки, одни втайне, другие открыто; впрочем сама природа обусловливает ту или другую обстановку. Праздность отвлекает душу от обычных человеческих занятий и обращает ее действительно и божественному. Энтузиазм происходит из божественного вдохновения и овладевает в особенности прорицателями. Таинственная сокровенность храмов возвышает божественное, как бы подражая свойству его быть недоступну нашим чувствам. Наконец музыка вместе с танцами, с риѳмом и пением приближает нас к богам путем удовольствия и красоты по следующей причине: хотя верно сказано, будто люди тогда наибольше подражают богам, когда делают добрые дела, но еще правильнее было бы сказать, что люди наиболее уподобляются богам, когда они благоденствуют, а благоденствие дают радости, празднества, философия и искусство, потому что, хотя все это и извращается, хотя музыканты и употребляют свое искусство для увеселения на пирушках, на сцене и на других подобных зрелищах, но тем не менее самые предметы эти не должны быть отвергаемы; лучше исследуем природу систем воспитания, имеющую здесь свое начало.
10) Вот почему Платон и раньше его Пиѳагорейцы называли музыку философией и утверждали, что мир устроен гармонически, причем все, относящееся к музыке, рассматривали, как дело богов. Поэтому и музы представляются богинями, вождем муз является Аполлон, а вся поэзия божественным песнопением. Равным образом музыке приписывают воспитание нравов подобно тому, как всякое средство, исправляющее нашу душу, относят к богам. В силу всего этого большинство Еллинов устраивали в честь Диовиса, Аполлона, Гекаты, а также в честь муз и в особенности Деметры всякого рода празднества, вакханалии, хоровые танцы, посвящения в таинства, называя при этом Диониса Иакхом, главою мистерий, демоном Деметры. Всем этим божествам устраиваются процессии с священными деревьями, хоровые танцы и посвящения. Что касается муз и Аполлона, то первые руководят хорами, а ведению последнего подлежат также прорицания. Служители муз - все образованные лица и в особенности музыканты, а служителями Аполлона состоят кроме этих лиц также прорицатели; Деметры - все посвященные, носители факелов, истолкователи таинств, наконец служители Диониса - силены, сатиры, титиры, вакханки, лены, ѳии (ϑυἱαι), ималлоны, наиды и нимфы.
11) На Крите совершались кроме этих празднеств еще особенные празднества в честь Зевса с оргиями и с участием таких слуг, которые соответствовали дионисовым сатирам. Их называли Куретами; это были молодые люди, исполнявшие вооруженный танец, в движениях последнего воспроизводился миѳ о рождении Зевса, причем танцевавшие представляли Крона, пожирающего своих детей тотчас по рождении, и Рею, пытающуюся скрыть роды, удалить новорожденного и спасти его, где можно; ради чего Рея обращается к Куретам, которые тимпанами и другими инструментами производят шум, совершают в вооружении шумный танец около богини, устрашают Крона и желают обманом скрыть сына его. Предание гласит также, что Зевс отдан был на воспитание им же. Куреты удостоились этого названия или за то, что оказали такое содействие, будучи еще детьми (ϰόροι), или за то, что воспитали Зевса ребенка (говорят об этом двояко). Они представляют собою как бы сатиров Зевса.
12) Берекинты, составляющие одно из фригийских племен, и Фригийцы вообще, а также Троянцы, живущие в окрестностях Иды, почитают Рею, устраивают в честь её оргии, называя ее матерью богов, великою богинею Фригийскою и Агдистою, а также Идаею, Диндименою, Сипиленою, Пессинунтидою и Кибелою, по именам местностей. Еллины называют служителей её также Куретами, однако не в силу той басни, о которой мы говорили, а каких-то совсем иных лиц, подобных сатирам, состоящим в услужении. Эти лица называются также Кори-бантами.
13) Свидетелями подобных воззрений служат для нас поэты, как например Пиндар в том диѳирамбе, который начинается так:
"Некогда тянулась длинная песнь диѳирамбов",
причем поэт напоминает древние и позднейшие хвалебные песни в честь Диониса. Переходя отсюда, он прибавляет:
"Тебе, великая мать, начинают празднество кимвалы, производящие шум трещотки, пылающий факел из желтой сосны".
Поэт указывает здесь на общность обрядов, исполняемых Елиннами в празднествах Диониса и Фригийцами в празднествах Матери богов, сопоставляя эти обычаи как родственные. Подобным образом поступает Еврипид в Вакханкахв, когда с фригийскими обрядами соединяет также лидийские вследствие соседства этих местностей:
"Покидая Тмол, укрепление Лидии, вы, жены, мои спутницы, которых я привел из страны варваров, как товарищей и спутников своих, берите в руки тимпаны обычные в земле Фригийцев, изобретение мое и матери Реи".[4]
В другом месте тот же поэт говорит так:
"О блаженный, имевший счастие видеть праздник посвящения, очистивший свою жизнь. Совершая оргии в честь великой матери Кибелы и поднимая виноградную трость, он, увенчанный плющом, чтит Диониса. Ступайте, вакханки, сопровождая вдохновляющего Диониса, божественного сына бога, с гор фригийских на широкие улицы Еллады".[5]
В стихах, далее следующих, поэт соединяет с этими празднествами критские:
"О жилище Куретов и священные местности Крита, родившие Зевса". "Здесь корибанты в тройных шлемах изобрели в пещерах кожею обтянутый кружок тимпана. Песни в честь Вакха они соединили с сильными приятными звуками фригийской флейты и вручили матери Рее шумные инструменты для песен вакханок, а исступленные сатиры получили их от матери Реи, ввели их в хоровые танцы на триэтериях, которые радуют Диониса".[6]
В Паламеде хор говорит так:
"Не с тем Дионисом пировать, который наслаждается звуками тимпанов вместе с дорогою матерью на Иде".
14) Смешивая в одно Силена, Марсию, Олимпа, считая их изобретателями флейт, Греки вследствие того смешивают празднества Диониса с фригийскими, почему также названия Иды и Олимпа перепутываются как бы это была одна и та же гора. Действительно, на Иде, подле Антандрии, есть четыре холма, называемые Олимпами; есть также Олимп Мизийский, хотя пограничный с Идою, но не тождественный с нею. Софокл изображает в "Поликсене" Менелая поспешающим выйти из Трои, а Агамемнона желающим некоторое время оставаться для примирения с Аѳиною, при чем Менелай говорит так:
"Ты оставайся пока здесь, на идайской земле и, собравши стада Олимпа, соверши жертвоприношение".
15) Для флейты, для шума трещоток, для звука кимвалов, тимпанов, для восклицаний и кликов радости, для ударов ногами изобретены особые названия, и употребляются некоторые из тех наименований, которые носят служители богов, танцоры, исполнители священнодействий, Кабиры, Корибанты, Паны, Сатиры, Титиры, бог Вакх, Рея, Кибела, Кибеба и Диндимена, по именам местностей. Сабаций принадлежит к божествам фригийским; дитя матери богов, он передал Еллинам и самые празднества Диониса.
16) На эти празднества похожи Котитии и Бендидии, совершаемые Ѳракийцами, среди которых получили начало и орфические празднества. О богине Котии у Эдонов, равно как и о музыкальных инструментах её, упоминает Эсхил. Сказавши так:
"Почтенная Котия в земле Эдонов, которые владеют горными инструментами",
поэт тотчас присоединяет слуг Диониса:
"Один держит в руках флейту, искусное произведение токаря, с помощью пальцев исполняет мелодию, распространяя звуки исступления, другой производит шум медными чашами".
В другом месте поэт говорит так:
"Раздается песня радости. Люди со страшными лицами, подражающие быку, громко мычат из невидимой пропасти, и подобно грому раздаются наводящие ужас звуки тимпана".
Подобное этому совершается и у Фригийцев, и весьма вероятно, что эти празднества перенесены в Фригию из Ѳракии, потому что сами Фригийцы только ѳракийская колония. Равным образом, смешивая Диониса с эдонским Ликургом, писатели заставляют предполагать и здесь сходство обрядов и праздников.
17) От мелодии, риѳма, инструментов вся музыка считается ѳракийскою и азиатскою; это видно также из названия тех местностей, где чтутся музы; так Пиерия, Олимп, Пимпла, Лейбеѳр были в древности ѳракийскими местностями и горами; теперь владеют ими Македоняне. Геликон посвятили музам те ѳракийцы, которые населяли Беотию, они то посвятили им и пещеру Лейбеѳриадских нимф. Равным образом считаются Ѳракийцами лица, которые в древности занимались музыкою, как напр. Орфей, Мусей, Ѳамирис. От пения дано имя Евмолпу. С другой стороны те, которые посвятили Дионису всю Азию до Индии, переносят оттуда и большую часть музыки. Вот почему один говорит: "ударяя по азиатской киѳаре", а другой называет флейты берекентийскими или фригийскими. Притом некоторые музыкальные инструменты носят иностранные названия, как набла, самбика, барбит, ыагадис и многие другие.
18) Аѳиняне до сих пор продолжают любить иностранное вообще и чужих богов в частности; они приняли многие чужеземные священнодействия и даже ввели их в свою комедию; между прочим приняты ѳракийские и фригийские. О бендидеях упоминает Платон, о фригийском культе Демосѳен, упрекая мать Эсхина и его самого в том, что он присутствовал вместе с матерью при таинственных священнодействиях, участвовал в праздничных процессиях, восклицая многократно "Εὐοἷ σαβοἷ", а также ὕης ἄττης υης, что относится к празднествам Сабациа и матери богов.
19) Кроме сказанного об этих божественных существах, носящих различные наименования, некоторые утверждают еще, что так назывались не только служители богов, но и сами боги. Так, по словам Гезиода, у Гекатера и дочери Форонея было пять дочерей, "от которых родились богини, горные нимфы, ничтожное поколение сатиров, к делу неспособных, а также боги Куреты, любители танцев и всяких забав". Автор Форониды называет Куретов флейтщиками и Фригийцами, другие писатели - рожденными от земли, вооруженными медными щитами; третьи называют фригийцами не Куретов, но Корибантов, а тех считают Критянами; Куреты же будто бы первые в Евбее начали носить медное вооружение, почему и называли их Халкидами. Потом, некоторые утверждают, что Корибанты даны были Рее в качестве вооруженных служителей Титанами, причем Корибанты выводятся из Бактрианы, а другими из Колхиды. В критских сказаниях Куреты именуются кормильцами и стражами Зевса и выводятся на Крит Реею из Фригии. По мнению других, те из девяти Телхинов названы были Куретами, которые сопровождали Рею на Крит и воспитали Зевса, потом будто бы Корибант, друг их и основатель Гиерапитны, подал повод Прасиям у Родосцев говорить, что Корибанты - какие-то божественные существа, дети Аѳины и Гелия. Наконец существуют еще мнения, будто Корибанты дети Крона, или же Зевса и Каллиопы, притом отождествляют их с Кабирами, говоря, что эти последние ушли на Самоѳракию, называвшуюся прежде Мелитою, и что деяния их были исполнены таинственности.
20) Скепсиец, который собрал эти сказания, не принимает изложенных выше мнений, утверждая, что на Саноѳракии не рассказывается ничего таинственного о Кабирах. Он присоединяет тут же и мнение Стесимброта из Ѳаса, что на Самоѳракии установлены празднества Кабира а название свое Кабиры, по его мнению, получили от горы Кабира в Берекинтии. Некоторые считают Куретов служителями Гекаты и отождествляют их с Корибантами. Тот же Скепсиец в другом месте замечает, что почитание Реи на Крите не туземного происхождения и не распространено достаточно, но что таково оно только в Фригии и Троаде, причем Скепсиец расходится с Еврипидом. Кто говорит иначе, тот, по словам того же писателя, рассказывает скорее басни, чем историю; впрочем к такому мнению могла привести и случайная одноименность местностей, именно: Ида - название критской и троянской горы, Дикта есть местность в Скепсии и гора на Крите; потом холм Иды называется Питною.... откуда город Гиерапитна; Гиппокорона часть Адрамиттены, а на Крите есть Гипокороний; наконец Самонием называется восточный мыс острова и равнина в Неандриде и в области Александриев.
20) Акусилай Аргивянин называет Камилла сыном Кабиры и Гефеста, а сыновьями Камилла были три Кабира; кроме них были нимфы кабириды. По словам Ферекида, от Аполлона и Ретии родилось девять Корибантов, которые занимали Самоѳракию; а Кабира, дочь Протея, и Гефест родили трех Кабиров и трех нимф Кабирид, тем и другим установлены были священнодействия. Наибольшим почетом Кабиры пользуются на островах Имбре и Лемне, впрочем и в городах троянских; названия городов таинственны. Геродот сообщает, что культ Кабиров и Гефеста существовал также в Мемфисе, не что упразднен была Камбизом. Места почитания этих божественных существ необитаемы, именно: Корибантий, что в Амакситии, составляющей часть нынешней области Александриев, подле Сминѳия, Корибисса в Скепсии подле реки Евреента, подле деревни того же имени и потока Айѳалоента. Мнение, будто Куреты и Корибанты никто иной, как юноши и мальчики, которым предлагали участвовать в празднествах матери богов для исполнения танца в вооружении, считается Скепсием достойным веры. Корибанты так названы от ϰορύπτω (трясти головою) и βαίνειν (идти), потому что в танцах они выступали тряся головою; таких лиц Гомер называет искусными танцорами:
"Ну! феакские танцоры, все наиболее искусные".
Так как Корибанты были плясуны и легко вдохновлялись, то и мы употребляем термин корибантствовать о бешеных движениях.
22) Что касается Дактилов идайских, то по мнению одних так назывались первые обитатели страны, которая простирается у подошвы Иды, потому, что основания горы называются подошвою, а вершины её - главами; равным образом отдельные оконечности горы Иды, все посвященные Матери богов, называются её пальцами, δάϰτυλοί. Софокл полагает, что Дактилы были первые пять мужчин, что они открыли железо и обработали его впервые, что они изобрели много других предметов, полезных для человека, что у этих пяти мужчин было пять сестер, и что, благодаря числу десяти, они все названы были дактилами (пальцами). Разные лица говорят об этом различно, к сомнительному прибавляя новое сомнительное; причем приводятся различные названия и различное число дактилов, в числе которых называют какого-то Келмина, а также Дамнаменея, Геракла и Акмона. Одни считают их туземцами на Иде, другие пришлыми, но все согласны в том, что они, первые на Иде начали обрабатывать железо, все считают их фиглярами, служителями Матери богов и жившими в Фригии, в окрестностях Иды. Троаду называют Фригией потому, что когда Троя была разрушена, то страною овладели жившие в соседстве Фригийцы. Куретов и Корибантов считают потомками идайских Дактилов, именно: будто первые сто мужчин, родившиеся на Крите, были названы идайскими дактилами, от них было девять потомков, Куретов, каждый из этих последних произвел на свет по десяти детей, которые назывались идайскими дактилами.
23) Хотя я вовсе не любитель сказок, но говорить подробно об этих предметах вынужден был тем обстоятельством, что они относятся к теологии; всякое же исследование о богах разбирает старые мнения и басни, потому что древние только намекают на то, каковы их подлинные воззрения на естественные явления, причем в рассказы свои непременно вносят сказки. Разрешить все намеки с точностью, дело не легкое; но если извлечь на свет множество басен, которые частью согласны между собою, частью противоречат одна другой, тогда легче добыть из них истину. Так например, рассказы о странствованиях по горам служителей богов и самих богов, о восторженных состояниях возникли, вероятно, по той же причине, по какой люди считают богов существами небесными, предвидящими разные случаи, особенно знамения; добывание металлов, занятие охотою, искание полезных для жизни предметов представлялось сходным' с странствованиями по горам, с другой стороны надувательство и фиглярство граничили с восторженностью, с богослужением и прорицательством. Такого рода искусство обнаруживают и эти люди, в особенности в культе Диониса и Орфея. Впрочем об этих предметах довольно.
Положение Крита, пространство его, свойства местности. Народности. Города: Кносс, Гортина, Прас и др. Объяснение гомеровских эпитетов острова. Государственное устройство, обычаи, воспитание. Мнение Ефора о происхождении критских законов из Спарты. Ликург на Крите. Свадебные обряды. Своеобразность обрядов при похищении и отпущении любимых мальчиков.
1) Так как об островах, лежащих около Пелопоннеса, в особенности о тех, что лежат в Коринѳском заливе и перед ним, мы говорили сначала, то теперь следует говорить о Крите - он также относится к Пелопоннесу - и об островах, расположенных кругом Крита. Из этих последних, Киклад и Спорад, одни достойны упоминания, другие не имеют значения.
2) И так, прежде всего будем говорить о Крите. По мнению Евдокса, он расположен в Эгейском море, на самом же деле следовало выразиться не так, но точнее, именно: что он лежит между Киренеею и частью Еллады от мыса Суния до Лаконики; тянется в длину параллельно к этим землям в направлении от запада к востоку. С севера остров омывается Эгейским морем и Критским, а с юга Либийским, сливающимся с морем Египетским. Западная оконечность острова, что подле Фаларны, имеет в ширину почти двести стадий и разделяется на два мыса, из которых один, южный, называется Бараньим лбом, а другой, северный, Кимаром. Восточная оконечность острова - Самоний, простирающийся на восток не много далее Суния.
3) Величина острова определяется Сосикратом, сведения которого об острове Аполлодор считает точными, следующим образом: в длину он имеет больше 2,300 стадий, ширина его мала относительно всего пространства острова, а в окружности Крит имеет, согласно измерению Сосикрата, больше 5,000 стад. Артемидор, напротив, определяет пространство острова в 3,100 стад. Гиероним, принимая длину в 2,000 стад., а ширину считая неодинаковою, заключает, что окружность острова имеет больше, чем утверждает Артемидор. На третьей части острова в длину... отсюда идет перешеек почти в 100 стад., на котором находится со стороны северного моря поселение Амфималла, а со стороны южного Фойник Лампиев. Наибольшую ширину остров имеет по середине. Сближаясь отсюда больше прежнего, берега о-ва образуют перешеек почти в 60 стад., лежащий между Миноею Литтиев с одной стороны, Гиерапитиною и Либийским морем с другой; город лежит в бухте. Наконец остров заканчивается острым мысом Самонием, который обращен к Египту и островам родосцев.
4) Остров горист и лесист, однако имеет плодородные долины. Те из гор, что лежат к западу, называются Белыми; по высоте они не уступают Тайгету, а в длину тянутся почти на 300 стад. и образуют горную цепь, которая оканчивается у перешейка. В середине острова, в самой широкой части его, возвышается гора Идай, самая высокая из критских гор, имеющая в окружности 600 стад.; окружена самыми лучшими городами на острове. Прочие горы, похожие на Белые, оканчиваются частью на юге, а частью на востоке.
5) От Киренеи до Бараньего Лба считается морского пути два дня и две ночи, а от Кимара до Тенара 700 стад.; между этими пунктами лежит Киѳера. От Самония до Египта четыре дня и столько же ночей морским путем, а по словам других три; переводя на стадии, одни определяют это расстояние в 5,000 стад., а другие меньше того. По словам Ератосѳена от Пиренеи до Бараньего Лба 2,000 стад., а от последнего пункта до Пелопоннеса меньше...
6) Гомер говорит так:
"Различные языки смешаны там; здесь живут Ахейцы, там великодушные туземцы Критяне, там Кидоны, Доряне с развевающимися волосами и доблестные Пеласги".[1]
Стафил говорит, что восточную часть острова занимают Доряне, западную Кидоны, южную туземные Критяне, которым принадлежит городок Прас, где стоит храм Диктайского Зевса. Прочие жители, по словам того же писателя, более могущественны и населяют равнины. Весьма вероятно, что Етеокритяне и Кидоны были туземцами (автохѳонами), а прочие пришельцами, которые, по словам Андрона, пришли сюда из Ѳессалии, именно из той части её, которая прежде называлась Доридою, а теперь Гестиеотидою. Отсюда же вышли, как говорит тот же писатель, те Доряне, которые жили в окрестностях Парнаса и основали три города: Ериней, Бой и Китиний, почему у Гомера они называются тройственными (τριχάιϰες). Далеко не всеми принимается то мнение Андрона, будто дорический тетраполь был триполем, а метрополия Дорян была будто бы колониею Ѳессалийцев. Одни полагают, что τριχάιϰες называются Доряне оттого, что они носили шляпы с тремя пучками волос, а по мнению других название это дано потому, что пучки на их шляпах состояли из волос (τρίχινοι).
7) На Крите есть много городов; самых больших и знаменитейших три: Кносс, Гортина и Кидония. Гомер и позднейшие писатели воспевают особенно Кносс, называя его большим и резиденциею Миноса. Действительно город этот долгое время занимал первое место, но впоследствии пал, потерял многие учреждения, а значение его перешло на Гортину и Ликт. Впрочем в последнее время Кносс приобрел снова значение главного города. Кносс лежит на равнине, имеет в окружности, по древнему положению, тридцать стадий; расположен между Ликтией и Гортинией, находясь от Гортины на расстоянии двухсот стадий, а от Литта, называемого у Гомера также Ликтом, на расстоянии ста двадцати. От северного моря Кносс отстоит на двадцать пять стадий, а Гортина от Либийского моря на девяносто, Ликт же от Либийского на восемьдесят. Кносс имеет гавань Гераклею.
8) Говорят, что для Миноса гаванью служил Амнис, где находится святилище Ейлейѳии. Кносс прежде назывался одним именем с рекою, подле него протекающею, Кайратом. Историки рассказывают, что Минос был превосходным законодателем и первый получил господство над морем; что, разделивши остров на три части, в каждой из них он построил по городу: Кносс в... против Пелопоннеса, и город этот лежит на северной стороне. По словам Ефора Минос был соревнователем древнего Радаманѳия, человека справедливейшего носившего общее имя с братом Миноса; потом, будто Радаманѳий первый смягчил нравы на острове законами, основанием городов, государственными учреждениями, причем он утверждал, что каждое объявленное решение он получал от Зевса. Подражая ему, Минос через каждые девять лет отправлялся как кажется в пещеру Зевса и, спустя некоторое время, возвращался оттуда с готовыми предписаниями, которые он и выдавал за распоряжения Зевса. Вот почему Гомер говорит так:
"Где царствовал Минос, беседовавший через каждые девять лет с великим Зевсом".
Так говорит Ефор. С другой стороны древние писатели сообщают о Миносе другие сведения, противоречащие приведенным выше, именно, будто он был тираном, прибегавшим часто к насилиям, суровым сборщиком податей; в трагедиях этих писателей воспроизводится история Минотавра, лабиринѳ, приключения Ѳезея и Дедала.
9) Как было на самом деле, решить трудно. Есть еще одно сказание, несогласное с приведенными выше, по которому одни считают Миноса чужестранцем, а другие туземцем острова. Гомер кажется соглашается более с последним мнением, говоря, что Зевс "произвел Миноса, первого стража Крита"[2]. Впрочем все согласны в том, что Крит в древние времена пользовался хорошими законами, чем внушал к себе уважение самых доблестных из Еллинов, прежде всего Лакедемонян, как свидетельствует Платон в Законах и Ефор в Европе; впоследствии все на Крите сильно изменилось к худшему. После Тирренов, наиболее угрожавших нам на нашем море, морскими разбоями занимались Критяне, но в позднейшее время они были ослаблены Киликийцами. Всех уничтожили Римляне, покоривши Крит и овладевши разбойничьими укреплениями Киликийцев. В настоящее время Кносс имеет поселенцев и из Римлян.
10) Это о Кноссе, городе не чужом для нас, хотя судьбы человеческие, а также совершившиеся перемены и различные случайности привели к прекращению прежде существовавших сношений наших с этим городом. Дорилай, один из друзей Миѳридата Евергета, был искусен в военном деле. Благодаря своему искусству, приобретенному в войнах, набирать наемников, он часто появлялся в Елладе и Ѳракии, имел частые сношения с людьми, приходившими из Крита, когда последним не владели еще Римляне, и когда на нем бывало много способных к войне людей, которые шли за плату на службу, и из среды которых пополнялись отряды разбойников. Однажды, когда Дорилай отправился на остров, там случайно возникла война между Кноссийцами и Гортинцами; будучи выбран первыми в полководцы и одержавши вскоре победу, он получил чрезвычайные почести. Когда спустя немного, Дорилай узнал, что Евергет вероломно умерщвлен друзьями своими в Синопе, составившими против него заговор, а власть перешла по наследству к жене и детям его, он, отчаявшись в счастье родины, остался в Кноссе. От жены Стеропы из Макетиды он имел двух сыновей, Лагету и Стратарху, из которых Стратарху и мы видели дряхлым стариком; кроме сыновей была и одна дочь. У Евергета было также два сына, из них наследовал царство Миѳридат, прозванный Евпатором, на одиннадцатом году от роду. С ним вместе воспитывался другой Дорилай, сын Филетайра, а этот последний был братом вождя Дорилая. Уже будучи мужем, царь до такой степени был привязан к товарищу детства Дорилаю, что не только возвел его на почетнейшее место, но заботился также о его родственниках и пригласил к себе тех из них, которые жили в Кноссе. Это были товарищи Лагеты, отец их умер, и они, возмужавши и оставивши дела в Кноссе, отправились к Миѳридату; дочь Лагеты была матерью моей матери. Пока судьба благоприятствовала Дорилаю, семейству его жилось счастливо, но потом с падением его (он был обвинен в возмущении против Римлян с целью самому захватить власть), дела семьи также пострадали, и она потеряла значение. Кроме того, они не заботились более о сношениях с жителями Кносса, претерпевшими также множество перемен.
11) Таков рассказ мой о Кноссе. Второе место за этим городом занимает, как кажется, город Гортинов. Когда эти города жили в согласии, они держали в зависимости от себя, прочие города, а когда они впадали в раздоры, то весь остров подвергался смутам и дроблению; в таких случаях Кидония давала решительный перевес той стороне, к которой присоединялась. Город Гортинов расположен также на равнине; в древности он был укреплен стеною, как говорит и Гомер: "Укрепленный стеною Гортин"[3]; но с течением времени стены его разрушены были до основания, и после того он все время оставался без стен. Филопатор Птолемей, начавший было обводить город стеною, соорудил ее всего стадий на восемь. Население города занимало некогда значительное пространство, около пятидесяти стадий в окружности. Гортина отстоит от Либийского моря, именно от гавани её Лебена, на девяносто стад. Другая гавань её Матал отстоит от города на 130 стад. Через весь город протекает река Леѳай.
12) Из Лебена родом был Левкокома и влюбленный в него Евксинѳет, сведения о которых сообщает Ѳеофраст в трактате о любви. Один из подвигов, которых потребовал Левкокома от Евксинѳета, состоял, по словам Ѳеофраста, в том, чтобы добыть собаку из Праса. Прасийцы живут в соседстве с Лебенцами, в семидесяти стадиях от моря и в ста восьмидесяти от Гортина. Мы сказали, что Прас был городом Етеокритян, почему здесь и стоял храм Зевса Диктая. Самая Дикта лежит недалеко оттуда, а вовсе не там, где помещает ее Арат: "близ горы Идая". На самом деле Дикта отстоит к востоку от Иды на 1,000 стад., а от Самония на 100. Между Самонием и Херронесом расположен был Прас в 60 стадиях над морем. Разрушили его жители Гиерапитны. Полагают, что Каллимах ошибается, утверждая, что Бритормата, убегая от насилия Миноса, прыгнула с Дикты в рыбацкие сети (δίϰτυα), почему и прозвана была Кидониатами Диктинною, а гора Диктою. Но дело в том, что Кидония находится не в соседстве с этими местами, а лежит на западном краю острова. Гора в Кидонии - Титир, на ней есть и храм, но не Диктай, а Диктиннай.
13) Кидония расположена на морском берегу и обращена к Лаконике. Отстоит на одинаковое расстояние от Кносса и Гортина, именно на 800 стад., от Аптеры на 80; а от моря у этого последнего города на 40. Гавань Аптеры - Кисам. С Кидониатами на западной стороне граничат Полиррении, у которых есть храм Диктинны; живут они на расстоянии почти 30 стад. от моря, а от Фаласарны на расстоянии 60. В древности они жили деревнями; потом с ними вместе поселились Ахейцы и Лаконцы, окруживши стеною место, укрепленное самою природою и обращенное к югу.
14) Последний из трех городов, основанных Миносом, разрушили Гортины; назывался он Файстом; отстоял от Гортина на 60 стад., от моря на 20, а от гавани Матала на 40. Разрушивши город, Гортины владеют землею. Гортинам принадлежит также Ритий, упоминаемый Гомером вместе с Файстом: "Файст и Ритий"[4]. Родом из Файста был, говорят, Епименид, совершавший очищение собственными стихотворениями. Олисса входит в область Файстии. Гаванью Литта, о котором мы упоминали и прежде, служит так называемый Херсонес, в котором стоит храм Бритомартии. Города, сопоставляемые в "Каталоге" вместе с только что названными, Милет и Ликаст, более не существуют; землю же первого города взяли себе жители Литта, а второго, по разрушении его, жители Кносса.
15) Так как Гомер называет Крит то "стоградым", то "девяностоградым"[5], то Ефор замечает, что десять городов основаны были позднее троянской войны Доранами, пришедшими сюда вместе с Алѳайменом, аргивянином; поэтому будто бы Одиссей и называет остров девяностоградым. Объяснение это правдоподобно. По мнению других, десять городов были разрушены врагами Идоменея. Но поэт называет Крит стоградым не во время Троянских событий, а скорее в свое время, потому что он говорит в этих местах от собственного лица. Если бы мы имели сведение от кого-либо из участников Троянских событий, как это замечаем в Одиссее, где герой называет остров девяностоградым, тогда можно было бы принять это мнение, как верное. С другой стороны, если мы даже оставим это без внимания, то и тогда дальнейшее объяснение окажется несостоятельным; ибо невероятно, чтобы во время троянского похода, или по возвращении оттуда Идоменея города эти были разрушены врагами последнего. Гомер выражается так:
"Идоменей привел на Крит всех своих спутников, бежавших после войны, и море не лишило его ни одного из них".
Поэт не преминул бы упомянуть здесь и о том разрушении городов. Одиссей, не встречавшийся ни с кем из Еллинов ни во время своих блужданий, ни после, не знал конечно об исчезновении городов, и другой герой (Нестор), сражавшийся вместе с Идоменеем и вместе с ним возвратившийся, не знал, что случилось у Идоменея на родине, ни во время троянской войны, ни при возвращении из неё. Не могло это также случиться и по возвращении их, потому что если Идоменей спасся со всеми спутниками, то он был достаточно силен, и враги его не могли иметь столько силы, чтобы отнять у него десять городов.
16) Таково описание области Крита. О государственном устройстве Критян, которое описано Ефором, достаточно сообщить наиболее существенное. Кажется, говорит он, что законодатель положил в основание общин свободу, как величайшее благо; она одна делала собственностью достояние имущих, потому что достояния рабов принадлежали господам, а не подчиненным. Пользовавшиеся свободою нуждались в ограждении её. Далее, единомыслие встречается там, где устраняется разлад, происходящий от корыстолюбия и излишеств; но если все живут умеренно и просто, равны между собою, то нет места ни зависти, ни насилию, ни ненависти. Поэтому законодатель постановил, чтобы юноши вступали в так называемые агелы (отряды), а взрослые должны были сходиться за общими столами (συσσίτιαι), которые называются андрея, чтобы таким образом более бедные, получая пищу от общины, имели бы столько, сколько и богатые. Далее, чтобы в населении преобладала не трусость, а мужество, жизнь обставлялась с детства оружием, трудами, чтобы граждане выносили жар, холод, суровый, трудный путь, удары в гимназиях и в установленных состязаниях. Он установил также упражнения в стрельбе, в военных танцах, которые впервые были изобретены Куретом; впоследствии военный танец назван был по имени организатора его Пиррихою, так что и юношеским играм не были чужды упражнения полезные для войны. Равным образом юноши должны были употреблять в песнях мужественные критские риѳмы, открытые Ѳалетом, которому приписываются также пеаны, другие распространенные песни, и многие узаконения. Юношество должно было носить военное платье и обувь, а самым почетным подарком для них служило вооружение.
17) По словам Ефора, некоторые утверждают, что большая часть критских законоположений лаконского происхождения; но на самом деле, полагает он, составлены эти законоположения Критянами, а Спартанцами точнее обработаны, что они запущены были Критянами впоследствии, когда пали воинственные города их и в особенности Кносс; некоторые учреждения сохранились больше, нежели в Кпоссе, у жителей Литта, Гортина и в нескольких других маленьких городах. По мнению того же писателя, законоположениями Литта пользуются как доказательством те лица, которые считают лаконские учреждения более древними; что Литтяне, как лаконские колонисты, сохраняют будто бы обычаи своей метрополии, иначе нелепо было бы, чтобы люди, имеющие лучшее общественное и политическое устройство, соревновали с худшими в этом отношении. Но такое мнение не верно, говорит Ефор, потому что не следует пользоваться ныне существующим, как свидетельством относительно древности, так как они находятся одно к другому в отношении противоположности. Так Критяне в древности господствовали на море, и даже образовалась поговорка о лицах, которые притворяются незнающими того, что они знают: "Критянин не знает моря", между тем в настоящее время мореходство у них в упадке. Нельзя также, продолжает Ефор, утверждать, будто некоторые критские города, будучи колониями Спартанцев, обязаны были удерживать учреждения метрополии; ведь многие колонии вовсе не сохраняют отеческих обычаев, а с другой стороны многие города на Крите, не состоя в числе колоний, имеют тем не менее обычаи те же самые, что и колонисты.
18) Далее Ефор утверждает, что Спартанский законодатель Ликург жил пятью поколениями позже Алѳаймена, который вывел колонию на Крит. Он выставляется сыном Кисса, основавшего Аргос в то самое время, когда Прокл заселил Спарту, а Ликург всеми единогласно считается шестым после Прокла. Подражания не бывают раньше оригиналов, младшее не бывает прежде старшего; между тем туземный танец у Лакедемонян, употребляемый у них размер, пеаны, исполняемые по предписанным правилам, и многие другие учреждения называются у них критскими, как бы будучи заимствованными из Крита. Что касается правительственных учреждений, то некоторые из них имеют у Спартанцев тоже самое устройство, носят те же самые названия, как например: власть геронтов и всадников, с тою только разницею, что на Крите всадники действительно имеют лошадей, откуда и заключают о большей древности учреждения всадников на Крите: здесь удержалось этимологическое значение названия, тогда как спартанские всадники не имеют лошадей. Ефоры, облеченные одинаковою властью с космами на Крите, называются в Спарте иначе. Общие столы до сих пор называются у Критян андрея, тогда как у Спартанцев первоначальное название их не сохранилось; впрочем у Алкмана оно встречается: "подобает раздаваться пеану на праздниках и пирах с веселыми товарищами за мужескими столами (андрея)".
19) Критяне рассказывают, что Ликург явился к ним по следующей причине: старший брат Ликурга, Полидект, умирая, оставил беременную жену, и Ликург несколько времени царствовал вместо брата; но когда племянник, к которому должна была перейти власть, родился, Ликург сделался его опекуном. Однажды кто-то, ругая Ликурга, сказал ему, что он хорошо знает, что Ликург будет царем; тогда этот последний, предполагая, что следствием таких речей может быть подозрение его в заговоре против дитяти и опасаясь, что враги сочтут его виновником возможной смерти питомца, удалился на Крит. Говорят, что такова была причина его удаления. Прибывши на Крит, он сошелся с Ѳалетом, сочинителем песен и законодателем. От него узнал тот способ, каким прежде Радаманѳ, а потом Минос предлагали людям законы, получаемые как бы от Зевса; потом он побывал в Египте, познакомился с тамошними учреждениями, встречался, как говорят некоторые, с Гомером, жившим тогда на Хиосе, и возвратился снова на родину. Здесь Ликург нашел царствующим племянника своего Харилая, сына Полидекта. Наконец он приступил к составлению законов, сходивши к дельфийскому богу и принесши оттуда распоряжения, которые большею частью походили на распоряжения Миноса, приносившего их как бы из зевсовой пещеры.
20) Это самое существенное в учреждениях Критских, но Ефор сообщает еще и следующие подробности. У Критян все, вышедшие в одно и то же время из отряда (агела) юношей, обязаны жениться единовременно; однако девицы, на которых они женятся, не отводятся к ним тотчас, но тогда только, когда они окажутся способными вести домашние дела. Приданое, если есть у невесты братья, составляет половину части брата. Юноши обязаны знать грамоту, определенные законом песни и некоторые отделы музыки. Меньших еще детей водят за общие столы, так называемые мужские пиршества. Здесь они едят все вместе, сидя на земле, в плохих плащах, которые не меняются зимою и летом, прислуживая при этом и себе и взрослым мужчинам. Принадлежащие к одному столу вступают в битвы между собою, а также с лицами, принадлежащими к другим столам. В каждом отделении есть особый надзиратель за детьми, педеном. Дети старшего возраста отводятся в агелы. Наиболее отличившиеся и самые сильные юноши собирают эти агелы каждый столько, сколько может собрать. Главою каждой агелы бывает большею частью отец того юноши, который собрал агелу; он имеет право вести юношей на охоту, на беги и наказывать ослушников. Питаются они на общественный счет. В назначенные дни агела вступает в борьбу с другою агелою, при звуках флейты и лиры, правильным маршем, как делается это обыкновенно на войне, причем наносятся удары не только рукою, но и железным оружием.
21) Своеобразны у Критян обычаи по части любви: любимыми мальчиками овладевают не посредством увещаний, но похищением. Влюбленный предупреждает своих друзей дня за три или более о том, что он намерен совершить похищение, и для них считается величайшим позором - скрыть мальчика или не позволить ему идти по условленной улице, так как это доказывало бы, что они согласны между собою в том, что мальчик не достоин иметь такого обладателя, влюбленного в него. Когда лица сойдутся в одно место, если только похищающий равен похищаемому мальчику или даже выше его и по положению в обществе, и в других отношениях, тогда они, по требованию обычая, несколько сопротивляются похищению, преследуют его, но потом охотно позволяют увести мальчика. Если похититель недостоин мальчика, то последнего отнимают. Преследование кончалось только тогда, когда мальчик уведен был в отряд похитившего. Достойным любви считался мальчик не только за красоту, но также за отвагу и скромность... Наделивши подарками, мальчика уводят в избранное место за городом, причем следуют за ними и все присутствовавшие при похищении. Проведши два месяца (держать мальчика дольше не дозволяется) в пирах и охоте, все возвращаются в город. Мальчик отпускается, получивши в дар военное платье, быка и кубок. Эти дары определяются законом... но к ним прибавляется еще много других очень ценных, так что вследствие больших расходов друзья помогают собрать эти подарки. Бык приносится в жертву Зевсу, все спутники угощаются, затем мальчик высказывается о том, доставило ли ему удовольствие общество влюбленного или нет; этого требует закон в виду того, чтобы похищенный мог отомстить за себя и удалиться от влюбленного в том случае, если во время похищения действовали против него насилием. Мальчикам с красивою наружностью и знатного происхождения постыдно не найти влюбленных, потому что это доказывает их дурной нрав. Возвратившиеся домой мальчики (так называются похищенные) пользуются почетом: на состязаниях, в бегах и в хороводах они занимают наиболее почетные места. Им дозволяется ради отличия от прочих одеваться в платье, подаренное влюбленными, и не только в этом возрасте, но и выросши они носят отличающее их платье, по которому узнают всякого почтённого; любимец называется почтенным, а влюбленный филетором. Таковы обычаи их в деле любви к мальчикам.
22) Критяне избирают десять архонтов; а в самых важных делах они пользуются советами так называемых геронтов; впрочем к совету этому допускаются только лица, удостоенные звания космов и вообще считающиеся испытанными. Государственное устройство Критян я считал достойным описания за его своеобразность и славу. Сохранились только немногия из описанных нами узаконений, большая же часть учреждений организованы по предписаниям Римлян, как и в прочих римских провинциях.
Острова, лежащие около Крита: Ѳера, Анафа, Ѳерасия, Иос и др. Сведения о Деле. Значение Дела. Киклады. Спорады. Карпаѳское морѳ. Островной мед.
1) Около Крита лежат острова: Ѳера, метрополия Киренцев, заселенная лакедемонскими колонистами; но соседству с ним лежит Анафа, на котором стоит храм Аполлона Айглета. Каллимах упоминает об этих островах, говоря в одном месте так: "Айглету, Анафу, соседнюю с лакедемонскою Ѳерою". В другом месте он упоминает о Ѳере: "Мать нашего отечества, знаменитого лошадьми". Ѳера - длинный остров, имеющий в окружности двести стадий; лежит он подле острова Дии, находящегося в соседстве с Гераклеем Кносским, а отстоит от Крита на 700 стад. Близко к Ѳере лежат Анафа и Ѳерасия. От последнего отделен промежутком во 100 стад. островок Иос, на котором погребен, как утверждают некоторые, Гомер. К западу от Иоса лежат острова: Сикин, Лагуса и Фолегандр; последний Арат называет железным за суровость его местности. По соседству с ними находится Кимол, откуда и название страны Кимолии. Отсюда виден Сифн, тот самый, вследствие незначительности которого сложилась поговорка: "Сифнийский позвонок". Еще ближе к Кимолу и Криту находится остров Мел, значительнее только что упомянутых; от гермионского мыса Скилая он отстоит на 700 стад.; почти на столько же и от Диктинная. Аѳиняне послали некогда на этот остров войско и избили здесь очень много молодежи. Таковы острова в Критском море. Скорее в Эгейском море, нежели в Критском, лежат как Дел, так и облегающие его кругом Киклады, а также соединяющиеся с этими последними Спорады, в числе которых находятся острова, упомянутые нами, и лежащие около Крита.
2) Дел имеет город, расположенный в равнине, а также святилище Аполлона и Латоны. Выше города тянется обнаженная и суровая гора Кино; через остров протекает небольшая река Иноп; невелик впрочем и самый остров. Остров этот еще издревле, от времен героических пользуется, большим почетом, благодаря этим богам. Миѳы повествуют, что Латона, разрешившись здесь от мук родов, произвела на свет Аполлона и Артемиду. "Прежде, говорит Пиндар, носили ее волны, удары всевозможных ветров; потом, когда родившаяся на Кое почувствовала острые страдания приближающихся родов, тогда поднялись от оснований земли четыре прямых, несокрушимых столба, на вершинах которых держалась свала; здесь, родивши, она увидела блаженное потомство". Дел сделали знаменитым окружающие его острова, т. н. Киклады, которые посылали в честь божества на общественный счет ѳеоров, жертвы, танцевальные хоры девушек и устраивали на нем большие народные собрания.
3) Вначале насчитывали двенадцать островов, впоследствии присоединены были к ним многие другие. Артемидор насчитывает их пятнадцать, заметивши об Елене, что остров этот тянется от Ѳорика до Суния, что он длинен, имеет около 60 стад. в длину; "от него", по его словам, "начинаются Киклады". После того он называет Кео, остров ближайший к Елене, потом Кион, Сериф, Мел, Сифн, Кимол, Препесинѳ, Олиар, а кроме этих Пар, Накс, Сир, Макон, Тен, Андр, Гиар. Что касается прочих островов, то я полагаю их в числе тех двенадцати Киклад; гораздо меньше относится это к Препесинѳу, Олиару и Пару. Прибывши на Гиар, я видел там только незначительную деревню, населенную рыбаками. Когда мы отплывали оттуда, мы приняли одного рыбака, снаряженного деревнею в качестве посла к Кесарю, который в то время находился в Коринѳе, отправляясь на актийский триумф. Посланец, плывший вместе с нами, на вопросы спутников отвечал, что он отправляется для испрошения сокращения дани: они платили 150 драхм, между тем как с трудом могли уплачивать даже сто. Арат также указывает на их бедность в следующем месте маленького стихотворения:
"О Латона! Ты пройдешь мимо меня, похожого на жедезиый Фо-легандр или на жалкий Гиар".
4) Дел, сделавшийся известным, еще более поднялся вследствие разрушения Коринѳа Римлянами: сюда перешли купцы, привлекаемые свободою храма от подати, а также удобством гавани; последняя расположена очень удобно для плывущих в Азию из Италии и Еллады. Самый народный праздник есть отчасти коммерческое учреждение, и остров посещался часто разными народами, а в особенности Римлянами еще в то время, когда существовал Коринѳ. Аѳиняне, овладевши островом, обращали также большое внимание на священнодействия и на торговлю. Но когда напали на Дел полководцы Миѳридата, а тиран увлек его к отпадению, весь остров был опустошен. Таким образом Римляне после возвращения царя на родину, снова заняли остров уже разоренный, и по настоящее время он пребывает в бедности. Владеют им Аѳиняне.
5) Ренея - небольшой, пустынный остров в четырех стадиях от Дела; там находятся могилы делийцев, так как на самом Деле не дозволяется ни умирать, ни сожигать трупы, равно как не дозволяется держать на нем собак. Дел назывался прежде Ортигией.
6) Кео имел некогда четыре города; из них сохранились два: Юлида и Карѳая, в состав которых, вошли и два другие: Поеэсса соединился с Карѳаею, Корессия с Юлидою. Родом из Юлиды были: лирический поэт Симонид и Бакхилид, племянник первого; позже, врач Ерасистрат, из философов перипатетиков Аристон, последователь Борисоенита Биона. У жителей Кео был некогда закон, о котором упоминает и Менандр:
"Прекрасен, о Фания, тот закон Кеосцев: кто не может жить честно, тот не должен жить и дурно".
Закон этот, как кажется, определял, чтобы все старики, имеющие более 60 лет, отравлялись цикутою, чтобы таким образом достаточно было пищи остающимся в живых. Осажденные некогда Аѳинянами они, как рассказывают, издали постановление, по которому самые старые из граждан должны были умереть, причем определен был и возраст их, после чего осаждающие сняли осаду. Город расположен на горе, почти на расстоянии 25 стад. от моря; гаванью его служит место, где находилась Корессия, не имеющая теперь населения даже деревни. Подле Корессии и Поеэссы стоит храм Аполлона Сминѳея, а между этим храмом и развалинами Поеэссы находится святилище Аѳины Недусии, воздвигнутое Нестором на обратном пути его из под Трои. Возле Корессии течет еще река Еликс.
7) За Кео лежат достойные упоминания острова: Накс, Андр и Пар. Из последнего был родом поэт Архилох. Жители Пара основали Ѳас и город Парий в Пропонтиде. В этом городе, говорят, есть достойный внимания жертвенник, потому что каждая сторона его имеет стадию длины. На острове Паре находится так называемый паросский камень, самый лучший для мраморных статуй.
8) Сир - первый слог удлиняют (Σῦρος), - родина Ферекида, сына Бабия. Аѳинский Ферекид жил позднее его. Гомер упоминает об этом острове, называя его Сирией в следующих словах:
"Остров, который зовется Сирией, что выше Ортигии".
9) Микон-тот остров, под которым, как повествуют миѳы, лежат последние великаны, умерщвленные Гераклом, откуда пошла поговорка: flBce под один Микон", о тех лицах, которые соединяют в одном описании предметы, разделяемые самою природою. Лысых некоторые называют Миконами, потому что лысина встречается очень часто на этом острове.
10) Сериф - тот остров, на котором Диктий, по словам миѳов, вытащил сетями ящик, содержавший Персея и мать его Данаю; они выброшены были в море Акрисием, отцем Данаи. Говорят далее, что Персей был здесь вскормлен и, показавши жителям Серифа добытую им голову Горгоны, превратил всех их в камни; сделал он это, будто бы желая отмстить за мать, потому что царь Полидеят намеревался взять насильно в жены себе мать Персея, а жители Серифа помогали ему в том. Остров до такой степени каменист, что комики говорят, будто он таким сделался от Горгоны.
11) Тен имеет небольшой город, а за стенами города в роще находится большой храм Посейдона, достойный осмотра. В храме устроены обширные столовые, а это показывает, что сюда приходят очень многие соседи праздновать в честь Посейдона вместе с Тенийцами.
12) В числе Спорадов находятся: Аморг, родина Симонида, ямбического поэта, Лебинѳ и Лерия. Вот изречение Фокилида:
"Леросцы злы, не тот или другой, но все, кроме Прокла, хотя Прокл и Леросец".
Действительно, жители Лерия приобрели репутацию злых людей.
13) Недалеко отсюда лежат также острова: Патм и Корассии, на запад от Икарии, а эта последняя лежит к западу от Сама. Икария - необитаемый остров, но имеет пастбища, которыми пользуются самосцы. Не смотря на такие свойства, остров тем не менее знаменит; по его имени называется расстилающееся около него море, на котором кроме него лежат еще Сам и Кос, а также только что названные Корассии, Патм и Лер. На Саме пользуется известностью гора Керкетей больше, нежели гора Ампел; последняя лежит выше города Самосцев. С морем Икарийским соединяется на юге море Карпаѳское, а с этим последним Египетское; с запада к Икарийскому морю прилегают моря Критское и Либийское.
14) В Карпаѳском море лежат многие из Спорадов, в особенности между Косом, Родом и Критом. В числе их находятся Астипалая, Тел, Халкия, а также те, которые называет Гомер в "Каталоге":
"Которые владели Нисиром, Крапаѳом, Басом, Косом, городом Еврипида и островами Калиднами".
Кроме Коса и Рода, о которых мы будем говорить впоследствии, прочие острова мы помещаем в числе Спорадов и упоминаем об них здесь, хотя они и лежат ближе к Азии, нежели к Европе. Самый ход изложения заставил нас обнять вместе с Критом и Кикладами Спорады. В описании Азии мы будем говорить о тех островах, заслуживающих упоминания, которые прилегают к ней, именно: о Кипре, Роде, Косе, а также о лежащих до следующего затем берега: Саме, Хии (Хиосе), Лесбе и Тенеде. Теперь мы возвратимся к Спорадам, о которых стоит упомянуть.
15) Астипалая лежит довольно далеко в открытом море, имеет город. Тед тянется вдоль Книдии; он длинен, высок, узок, в окружности имеет около 140 стад., на нем есть и корабельная пристань. Халкия отстоят от Тела на 80 стад., от Карнаѳа на 400, от Астипалаи удалена на расстояние почти вдвое большее этого. На нем есть поселение того же имени, храм Аполлона и гавань.
16) Нисир лежит к северу от Тела, отстоя от него стадий на 60, на столько, на сколько отстоит от него и Кос; он имеет форму круглую, высок, каменист, изобилует мельничными каменьями, таз что и соседи получают их оттуда в достаточном количестве. Нисир имеет город того же имени, гавань, теплые ванны и храм Посейдона. В окружности он имеет 80 стад. Подле него лежат еще островки, которые называются Нисирскими. Говорят, что Нисир составляет кусок, оторванный от Коса, причем приводят и сказку, будто Посейдон, преследуя одного из великанов, Полибота, отрубивши трезубцем кусок Коса, бросил в преследуемого, и брошенный кусок сделался островом Нисиром, под которым будто бы лежит убитый великан; впрочем, по мнению некоторых, великан лежит под Косом.
17) Остров Карпаѳ, который у Гомера называется Крапаѳом, высок и имеет в окружности 200 стад. На острове было четыре города; имя, которое он носит, знаменито; от него и море названо Карпаѳским. Один из городов на нем назывался Нисиром, одним именем с островом Нисиром. Остров этот лежит против Белого берега Либии, который от Александрии отстоит стадий на 1,000, а от Карпаѳа тысячи на четыре.
18) Кос лежит в 70 стадиях от Карпаѳа и в 250 от Самония, мыса Крита; в окружности он имеет 50 стад. На нем есть город того же имени, а кругом него лежит много островов, которые называются Касийскими.
19) Говорят, что Гомер называет Калиднами острова Спорадские, из которых один называется Калимною. Возможно, что как от Насиров и Косов соседние острова и подчиненные им получили свои названия, так и острова, лежащие кругом Калимны, называвшейся тогда быть может Калидною, названы были от неё Калиднами. По мнению некоторых, островов Калидн два, Лер и Калимна, которые и называются у Гомера. Скепсиец утверждает, что остров Калимна носит название во множественном числе, Калимны, как Аѳины или Ѳивы, и что выражение поэта следует принимать, сделавши перестановку слов; Гомер будто бы не желает сказать: "острова Калидны", но: "те которые владели островами Нисиром, Крапаѳом, Басом и Босом, городом Еврипила, и Калиднами".
Островной мед вообще превосходен и может поспорить достоинством с аттическим, но особенно он хорош на только что поименованных островах, а самый лучший на Калимне.