Книга Вторая


Глава Первая

А. Об ошибках в третьей книге Эратосѳена; защита Эратосѳена против некоторых гиппарховых нападок.
По Эратосѳену, древняя карта земли нуждается в исправлении, так как против проводимой им от запада к востоку черты Индия слишком уже выдается на север. Возражение на это Гиппарха и опровержение его довода, равно как и всей его теории.
Подробности о Мероэ.
Б. Разделение земли на полосы или участки.
Эратосѳен поделил землю на участки: Гиппарх возражает против верности некоторых из них, особенно против третьего и четвертого. Страбон защищает Эратосѳена, но со своей стороны находит многое ему возразить. Особенно порицает он его шаткое определение долгот.
1) В третьей книге своей "Географии" Эратосѳен, сделавши карту обитаемой земли, разделяет ее на две части линиею, которая простирается от запада к востоку параллельно экваториальной линии. Оконечностями этой линии на западе он считает Геракловы столбы, а на востоке крайние части тех гор, которые составляют северную границу Индии. Линию он проводит от столбов Геракла через Сицилийский пролив, южные оконечности Пелопоннеса и Аттики до Родоса и залива Иссика. При этом он добавляет, что до сих пор упомянутая линия идет через море и прилегающие к. нему материки, потому что самое наше море тянется таким образом в длину до Киликии, потом почти прямо линия эта тянется вдоль хребта Тавра до Индии. Тавр, говорит он, протягиваясь по прямой линии от моря, начинающегося у столбов Геракла, разделяет в длину всю Азию на две части: одну часть её делая северною, другую южною; поэтому Тавр находится, равно как и море, простирающееся сюда от столбов Геракла, под параллельным кругом, проходящим через Аѳины.
2) После этого Эратосѳен высказывает мнение, что необходимо исправить древнюю географическую карту, потому что восточные части гор по этой карте отклоняются далеко на север, а вместе с ними идет в том же направлении Индия, делаясь более северною, чем как она лежит на самом деле. Достоверность сказанного он подтверждает следующим соображением: что многие писатели единогласно противополагают крайние южные оконечности Индии стране Мероэ, руководимые в своем предположении сходством метеорологических и небесных явлений; отсюда же до наиболее северных частей Индии, лежащих подле Кавказских гор, по словам Патрокла, которому следует доверять наиболее, вследствие важности занимаемого им положения и знания Географии, - 15,000 стадий; от Мероэ до параллельного круга в Аѳинах почти столько же; вследствие этого северные части Индии, смежные с Кавказскими горами, оканчиваются у этого круга.
3) Другое доказательство, приводимое им, то, что расстояние от залива Иссика до моря Понта, идущее по направлению от юга к северу к местностям подле Амиса и Синопы, около 3,000 стадий, столько, сколько имеют горы в ширину. "Направляясь же от Амиса к экваториальному востоку, мы прежде всего, говорит он, встречаем Колхиду, потом узкий проход, который ведет к морю Гирканскону, а вслед за этим дорога в Бактрию и к Скиѳам, живущим на другой стороне её, причем горы остаются на право от дороги; эта же самая линия к западу от Амиса идет через Пропонтиду и Геллеспонт. От Мероэ до Геллеспонта 18,000 стадий, столько именно, сколько от южной стороны Индии до тех частей, которые лежат около Бактрийцев. Еще должно прибавить 3,000 стадий к тем 15,000 которые составляли пространства Индии, тогда как первые (3,000) ширину хребта".
4) Против этого мнения возражает Гиппарх, опровергая доказательства Эратосѳена. Он говорит, что не следует верить Патроклу, потому что против него свидетельствуют два писателя: Деимах и Мегасѳен, которые утверждают согласно с древними картами, что ширина Индии от южного моря в одних местах простирается до 20,000 стадий, в других местах до 30,000. Он считает нелепостью доверять одному Патроклу, оставляя в стороне столько свидетелей против него, и по нем исправлять древние карты вместо того, чтобы оставить их в прежнем виде, пока не узнаем об этом предмете чего либо более достоверного.
5) Я полагаю, что это рассуждение Гиппарха страдает многими недостатками. Во первых, Эратосѳен пользуется многими свидетелями а не одним Патроклом, как утверждает Гиппарх. И так, какие писатели высказывали мысль, что южные оконечности Индии лежат против Мероэ? Кто говорил, что расстояние от Мероэ до параллельного круга в Аѳинах именно таково? С другой стороны, кто утверждал, что ширина гор или расстояние от Киликии до Амиса то же самое? Кто говорил, что дорога от Амиса через страну Колхидян и Гирканию до Бактрийцев, жителей, находящихся по ту сторону Бактрии до восточного моря, направляется по прямой линии до экваториального востока вдоль гор, по левой стороне их? Или же что та же самая линия, идущая в прямом направлении к западу, пересекает Пропонтиду и Геллеспонт? Все это принимает Эратосѳен, как засвидетельствованное лицами, побывавшими в тех местностях, ибо ему приходилось читать множество записок путешественников; записками этими он обладал в изобилии в своей библиотеке, об обширности которой говорит сам Гиппарх.
6) Кроме того, достоверность известий Патрокла подтверждается множеством соображений: тем, что цари облекли его столь обширною властью, свойством лиц, следовавших за ним в своих мнениях, а также слабостью его противников, как говорит и сам Гиппарх, так как возражения против них служат доказательством в пользу того, что говорит Патрокл. Не может считаться также неправильным то мнение Патрокла, что участники в походах Александра узнавали разные предметы на ходу, а Александр один делал точные исследования, благодаря описаниям всей страны, сделанным для него наиболее сведущими лицами. Он утверждает, что это описание дано было ему в последствии Ксеноклом казнохранителем.
7) Далее, во второй из своих "Записок" Гиппарх говорит, что Эратосѳен сам достаточно опровергает речь Патрокла указанием на то, что этот последний не согласен с Мегасѳеном в вопросе о длине северной стороны Индии: Мегасѳен определяет эту границу в 16,000 стадий, а Патрокл вычитает из этой цифры тысячу. Эратосѳен говорит, что имея под руками описания расстояний какого то безыменного автора, он придерживался расчетов этого последнего, не доверяя ни Мегасѳену, ни Патроклу вследствие их разногласия. "И так, говорит Гиппарх, если в этом случае вследствие разногласия Патрокл не заслуживает веры, притом же разница равняется всего 1,000 стадий, то во сколько раз нельзя доверять ему в том случае, когда разница доходит до 8,000 стадий, в то время как два другие лица соглашаются между собою? Именно они определяют ширину Индии В 20,000 стадий, а Патрокл в 12,000 стадий?".
8) Но на этот вопрос мы ответим Гиппарху, что Эратосѳен не порицает Патрокла просто за разногласие с Мегасѳеном, но сравнивает его мнение с общепринятым достойным веры описанием расстояний. Вовсе не удивительно, если что нибудь одно оказывается более вероятным, чем другое также вероятное, и если одному и тому же лицу в одном мы доверяем, в другом нет, если у кого нибудь другого это последнее основательнее. Смешно думать, что разногласие в важных пунктах делает несоглашающихся между собою менее заслуживающими веры; совершенно напротив: незначительное разногласие скорее заставляет подозревать ошибку; ошибка в мелочах случается не только с каждым обыкновенным человеком, но также и с теми, которые просвещеннее других; между тем как в важных пунктах ошибается обыкновенно простой человек, а гораздо менее склонен будет к этому человек просвещенный, а потому тем легче мы должны доверять ему.
9) Все, писавшие об Индии, большею частью сообщали неправду, но преимущественно Деимах; за ним следуют Мегасѳен, Онесикрит, Неарх и другие, у которых замечается не мало болтовни. Это мы видели яснее, когда излагали историю деяний Александра. Не заслуживают доверия главным образом Деимах и Мегасѳен. Они рассказывают о людях спящих на своих ушах, о безротых, безносых, одноглазых, длинноногих и с пальцами обращенными назад; они же возобновили гомеровскую басню о сражениях Пигмеев с журавлями, назвавши их людьми в три ладони величиною. Они же рассказывают о журавлях, вырывающих золото, о Панах гвоздеголовых, о змеях поглощающих быков и оленей с рогами; и в этих рассказах уличают друг друга в неверности, как говорит и Эратосѳен. Оба они ходили в качестве послов в Палимбоѳры: Мегасѳен к Сандрокоту, Деимах к Аллитрохаду, сыну первого. Побуждаемые, неизвестными для нас мотивами, они оставили о своих путешествиях подобные записки. Патрокл нисколько не похож на них, равно как и остальные свидетели, которыми пользуется Эратосѳен, не заслуживают недоверия в такой степени.
10) (Следует в тексте пробел, который не мог быть пополнен до сих пор, не смотря на все усилия критики...). Если меридиан, который проходит через Родос и Византию, взят верно, то окажется верным и тот, который проходит через Киликию и Амис, потому что множеством наблюдений доказана параллельность этих линий, так как нигде они не совпадают.
11) Что путь из Амиса в Колхиду идет по направлению к экваториальному востоку, доказывается ветрами, временами года, плодами и самим восходом солнца; в том же направлении идет ущелье к Каспийскому морю и следующий за тем путь до Бактрии. Часто очевидность и общее единогласие всех путешественников более заслуживают веры, чем показания инструментов. Сам Гиппарх не инструментами, не геометрически доказал, что вся линия от Геракловых столбов до пролива Сицилийского идет в прямом направлении и к экваториальному востоку, - он поверил путешественникам. И так, он не прав, утверждая, что если мы не можем определить взаимного отношения наибольшего дня и наикратчайшего, или отношение тени к гномону на всей горной цепи, идущей от Киликии до Индийцев, то мы не можем также говорить о том, существует ли отклонение в параллельной линии от её пути; поэтому мы должны оставить не исправленным тот изгиб, который находим на древних картах. Во первых, не иметь возможности сказать совершенно одной тоже, что удерживаться от тою, что бы говорить·, а кто воздерживается, тот не склоняется еще ни на одну, ни па другую сторону; но советуя оставить предмет в том виде, в каком он был у древних, мы склоняемся на сторону древности. Гиппарх поступил бы более последовательно в том случае, если бы посоветовал нам не заниматься вовсе землеописанием на том основании, что мы не можем говорить с полною точностью и о положении других гор, как Альпийских, Пиренейских, Ѳракийских, Иллирийских и Германских. Но кто может считать древних писателей более заслуживающими веры, чем новых? тех древних, которые сделали столько ошибок при составлении карт, в чем справедливо упрекает их Эратосѳен, и против чего не говорит Гиппарх?
12) Следующие рассуждения Гиппарха также полны важных недостатков. Обратите внимание на то, сколько будет несообразного в том случае, если оставить нетронутым мнение о противоположности южных оконечностей Индии стране Мероэ, а также то, что расстояние от Мероэ до Византийского пролива около 18,000 стадий, с другой стороны, если определить расстояние от Индии до гор в 30,000 стадий. Во первых, если параллельный круг, проходящий через Византию, тот же, что проходит через Массалию (как говорит Гиппарх, доверяя Пиѳее), и один и тот же меридиан проходит через Византию и Борисѳен, каково мнение и самого Гиппарха, который исчисляет расстояние от Византии до Борисѳена в 3,700 стадий, - то такое же число стадий будет от Массалии до параллельного круга через Борисѳен, который должен совпасть с тем, что идет через страны Кельтики, прилегающие к океану, потому что, прошедши 37,000 стадий, мы достигаем океана.
13) Потом, так как мы знаем, что Кинамомофор - крайняя область населяемой земли, и, что согласно и с самим Гиппархом, параллельный круг, проходящий через него, служит началом умеренной части земли, отстоя от экватора почти на 8,800 стадий; так как вместе с тем Гиппарх утверждает, что параллельный круг через Борисѳен отстоит от экватора на 34,000 стадий, то остальное расстояние от этого круга, который ограничивает жаркую и умеренную полосы земли до круга, проходящего через Борисѳен и приокеаническую Кельтику, будет 25,200 стадий. Далее, крайним пунктом плавания на север от Кельтики у современников считается Иерна, лежащая по ту сторону Британии, скудно населенная вследствие холода; почему страны, лежащие по ту сторону Британии, мы называем необитаемыми. Говорят также, что Иерна отстоит от Кельтики не более как на 5,000 стадий, так что количество всех стадий, составляющих ширину населяемой земли, 30,000 стадий или не много более.
14) Теперь мы должны перейти к стороне, лежащей против Кинамомофора, на том же самом параллельном круге к востоку; страна эта Тапробана. Считают за верное, что Тапробана - большой остров, лежащий против Индии к югу, и что он тянется в направлении к Эѳиопии более чем на 5,000 стадий, откуда, говорят, привозится слоновая кость в порты Индийцев, а также черепаха и другие товары. Если этому острову придать ширину, соответствующую его длине, и прибавить переход к нему из Индии, то получится расстояние не менее 3,000 стадий, именно столько, сколько было бы от предела населяемой земли до Мероэ, если только оконечности Индии лежат как раз против Мероэ, но может быть количество немного больше этого будет правдоподобнее. Итак, если эти 3,000 стадий присоединить к тем 30,000 стад., которые тянутся, по словам Деимаха, до прохода в Бактрию и Согдиану, то окажется, что эти все народы находятся вне пределов населяемой и умеренной полосы. И так, кто осмелится это утверждать, зная и от древних и от современников наших об умеренности климата и плодородии почвы как северной части Индии, так и Гиркании, Азии, за тем Маргианы и Бактрианы? Все эти страны находятся в соседстве с северною стороною Тавра; а Бактриана приближается к горному проходу, ведущему к Индийцам; пользуются они к тому же таким благосостоянием, которое совершенно не соответствует представлению необитаемой страны. Так в Гиркании, говорят, виноградная лоза дает метрит вина, смоковница приносит 60 медимнов фруктов; зерна упавших колосьев вырастают снова, в деревьях устраиваются пчелами ульи, и мед течет из листьев. Все это наблюдается в Матиане, области Мидии, в Сакасене и Араксене, областях Армении; впрочем не следует удивляться этому благосостоянию в только что названных странах, ибо страны эти южнее Гиркании, к тому же они отличаются благорастворенностью воздуха преимущественно перед прочими частями занимаемой ими области; в Гиркании же это заслуживает более удивления. Далее говорят, что в Маргиане находят иногда ствол виноградной лозы такой толщины, что едва могут обнять его два человека; а виноградная кисть в два локтя длиною. Говорят, что Ария похожа на Маргиану, но превосходит последнюю доброкачественностью вина; в ней вино сохраняется до третьего поколения в сосудах незамазанных смолою. Бактриана, граничащая с Арией, также производит все плоды, кроме оливы.
15) Если в некоторых частях этих местностей холодно, именно, в возвышенных и гористых, то этому не должно удивляться; потому что даже в южных климатах на горах и вообще в частях возвышенных, хотя бы и равнинных холодно. Части Каппадокии, лежащие подле Евксинского моря, гораздо севернее тех, которые лежат подле Тавра; однако Багадания обширная равнина, лежащая между горами Аргеем и Тавром, производит мало плодовых деревьев, хотя она южнее Понтийского моря на 3,000 стадий; между тем предместья города Сипопы, Амиса и большая часть Фанарои производят оливковые деревья. Далее говорят, что Окс, отделяющий Бактриану от Согдианы, на столько удобен для плавания, что перевозимые по нем Индийские товары легко доставляются в Гирканию и в местности далее лежащие до Понта посредством рек.
16) Неужели можно найти подобное благосостояние около Борисѳена и и приокеанийской Кельтики, - где не растет виноградная лоза, или если и растет, то не дает плодов? А в местностях, которые южнее этих и лежат при море, а также в прибоспорских странах она приносит плоды, но мелкие, и на зиму ее покрывают землею.! Кроме того в этих местностях собирается столько льда у входа в озеро Меотийское, что в том месте, где полководец Миѳридат победил варваров в конном сражении на льду, он же одержал победу летом над теми же варварами, когда лед растаял. Эратосѳен приводит следующую надпись, найденную в храме Асклепия в в Пантикапее на медном кувшине, который раскололся от льда:
"Если кто из людей не верит, что делается у нас, пускай убедится, взглянувши на этот кувшин, который жрец Стратий поставил здесь, не как прекрасное посвящение богу, но как доказательство суровой у нас зимы".
И так, если то, что находится в местностях перечисленных нами, не должно быть сравниваемо с явлениями в прибоспорских странах, а также с тем, что встречаем в Амисе и Синопе (этих местностей никак нельзя считать умереннее тех по своему климату), если так, то тем менее можно сравнивать их с тем, что находится в Борисѳене и среди крайних Кельтов. Ибо едва ли те пункты, которые единогласно признаются более южными, нежели Борисѳен и Кельты, на 3,700 стадий, едва ли они находятся на одной высоте с жителями Амиса, Синопы, Византии и Массалии.
17) Если последователи Деимаха прибавят к 30,000 стадий промежуток до Тапробаны и пределов жаркого пояса, который необходимо считать не менее как в 4,000 стадий, тогда Бактра и Ария отодвигаются в страны, отстоящие от жаркого пояса на 34,000 стадий; то есть на столько, на сколько Борисѳен отстоит от экватора, по словам Гиппарха. Таким образом, Бактра и Ария переносятся в страны более северные, чем Борисѳен и Кельтика, на 8,800 стадий, на столько именно, на сколько экватор южнее круга, разграничивающего жаркий и умеренный пояс, и который, по нашему мнению, проходит через область Индии, производящую кинамон (Кинамомофор). Мы доказываем, что страны, лежащие по ту сторону Кельтики до Иерни, едва ли обитаемы; они имеют не более 5,000 стадий, между тем разбираемое нами мнение Деимаха представляет обитаемою область параллельного круга, проходящего даже севернее, нежели Иерна на 3,800стадий. Бактриана, поэтому расчету, была бы гораздо севернее, нежели страны, лежащие при входе в Каспийское или Гирканское море, вход же этот отстоит от середины Каспийского моря, а также от Армянских и Индийских гор почти на 6,000 стадий, и кажется, что этот пункт приморского берега до Индии наиболее северный, и туда можно переплыть от Индии, как свидетельствует Патрокл, долгое время управлявший этими местами. Кроме того, Бактриана простирается к северу на 1,000 стадий, а Скиѳы занимают страну, лежащую по ту сторону Бактрианы, и более обширную, чем эта последняя; оканчивается она у северного моря, будучи населена, хотя и кочевыми народцами. Но как это возможно, если самая Бактриана выходит за пределы населяемой земли? Потому что расстояние от Кавказа до северного моря через Бактриану составит не много более 4,000 стадий. Если мы прибавим это к расстоянию от Иерны к северу, то все пространство через необитаемую землю вместе с количеством стадий через Иерну, составит 7,800 стадий. Если же кто опустит те 4,000 стадий, то часть Бактрианы, граничащая с Кавказом, окажется севернее Иерны на 3,800 стадий, Кельтики же и Борисѳена на 8,800 ст.
18) Гиппарх утверждает, что около Борисѳена и в Кельтике в продолжении целых летних ночей сияет солнечный свет, по направлению от запада к востоку; со времени зимнего солнцестояния солнце не поднимается более как на 9 локтей; в тех же местностях, которые отстоят от Массалии на 6,300 стадий (которые Гиппарх считает еще Кельтскими, а по моему мнению здесь живут Британцы севернее Кельтики на 2,500 стадий), это же самое происходит в гораздо большей степени: в зимние дни солнце поднимается на 6-ть локтей, на 4 локтя в тех, которые отстоят от Массалии на 9,100 стадий; менее чем на три локтя в странах, лежащих еще далее, которые, по нашему расчету, должны быть гораздо севернее Иерны. Между тем Гиппарх, доверяя Пиѳее, помещает эту страну южнее Британнии и говорит, что здесь самый длинный день, имеющий 19 экваториальных часов, а 18 часов там, где солнце поднимается на 4 локтя, т. е. в тех местностях, которые отстоят от Массалии на 9,100 стадий, так что наиболее южные из Британцев живут севернее этих народов. Таким образом они обитают на одном и том же параллельном круге, что и Бактрийцы прикавказские или на соседнем; ибо мы сказали, что по Деимаху, Бактрийцы прикавказские севернее Иерны на 3,800 стадий; а если мы это число прибавим к тем, которые лежат между Массалией и Иерной, то получится 12,500 стадий. И так, кто наблюдал в тех местностях - я имею в виду Бактриану - упомянутую выше продолжительность наибольших дней или высоту солнца на меридиане во время зимнего солнцестояния. Все это, очевидно, такие явления, которые понятны для каждого человека и не требует математических объяснений, вследствие чего должны бы упоминаться в описаниях Персии многих древних авторов, а также позднейших писателей из наших современников. Каким же образом благосостояние тех стран соответствовало бы подобным небесным явлениям? Из сказанного ясно, как ловко Гиппарх опровергает показания Эратосѳена, употребляя между тем как доказательства то, что подлежит еще исследованию и то, что само нуждается в доказательстве.
19) Эратосѳен снова желает показать, что Деимах не сведущ и не опытен в этих предметах, потому что по его мнению Индия лежит между осенним равноденствием и зимним тропиком и не соглашается с Мегасѳеном, который утверждал, что в южных частях Индии заходят медведицы и бросают свет в противоположные стороны; между тем по мнению Эратосѳена ни одно из этих явлений не совершается нигде в пределах Индии. В этом видно невежество Деимаха, ибо думать, что осеннее равноденствие отстоит от тропиков на иное расстояние, чем весеннее, ошибочно, так как и круг, описываемый солнцем и восход этого светила одни и те же на обоих равноденствиях. Далее, так как расстояния зимнего тропика от экватора, между которыми Деимах помещает Индию, оказались при тщательном измерении гораздо меньше 20,000 стадий, то из слов самого Деимаха следует заключение против него же и в нашу пользу; ибо, если Индия простирается на 20 или на 30,000 стадий, тогда она не может заключаться в этом промежуточном пространстве; таким образом рушится то, что он сам утверждал. Следствием того же невежества представляется его мнение о том, что ни в каком месте Индии медведицы не заходят, и тени не падают в противоположные стороны, между тем начало этого явления обнаруживается тотчас, когда отойдем от Александрии на 5,000 стадий. Итак, Гиппарх неудачно поправляет в этом Эратосѳена, принявши во первых летний тропик вместо зимнего; во вторых, полагая, что не должно пользоваться в вопросах математических свидетельством человека не сведущего в астрономии, как будто Эратосѳен ценил выше всего свидетельства Деимаха, как будто он не поступал с ним так, как обыкновенно все поступают с болтунами. Потому что один из способов опровергнуть грубые противоречия состоит в том, чтобы показать, что мнение лица, противоречащего нам, каково бы это лицо ни было, служит в нашу пользу.
20) И так, предположивши теперь, что самые южные части Индии лежат против Мероэ, в чем согласны между собою многие, и чему обыкновенно все верят, мы показали несостоятельность предположений Гиппарха. Но так как Гиппарх, ничего не возражая против этого предположения, отказывается допустить его во второй книге своих записок, то нужно подвергнуть разбору и последние его доводы. Он утверждает, что если расстояние между двумя противолежащими пунктами на одном и том же параллельном круге велико, то невозможно определить, действительно ли эти места находятся на одном и том же круге, если не сравнить между собою наклонений обоих пунктов. Что касается наклонения Мероэ, то Филон, описавший свое мореплавание в Эѳиопию, сообщает что там за 45 дней до летнего солнцестояния солнце бывает в зените; тоже самое показывает отношение гномона к тени на тропиках и на экваторе. Эратосѳен почти вполне соглашается с Филоном. Что же касается наклонения Индии, то об нем не говорит никто, даже сам Эратосѳен. Хотя обе медведицы там и заходят, как думают обыкновенно, доверяя исследованиям Неарха, все таки невозможно, чтобы Мероэ и эти оконечности Индии лежали на одном и том же параллельном круге. Если Эратосѳен соглашается с теми, по мнению которых обе медведицы здесь заходят, то каким образом Гиппарх говорит, что никто не высказывался о наклонении в Индии, ни сам Эратосѳен, тогда как Эратосѳен трактует в этом случае именно о наклонении. Если же он не соглашается с другими, то необходимо освободить его от обвинения. Действительно, Эратосѳен не соглашается, и когда Деимах говорит, что нигде в Индии медведицы не заходят, и тени не падают в противоположные стороны, что принимал Мегасѳен, он обличает Деимаха в невежестве, и полагает, что ложь здесь двойная, и что первая лож признается всеми и в том числе и Гиппархом, именно, будто тени от медведиц не падают в противоположные стороны; если даже южная оконечность Индии и не лежит против Мероэ, то все таки она южнее Сиэны (Σοήνη).
21) Вслед за тем Гиппарх рассуждает о тех же предметах, причем или повторяет тоже самое, что мы уже опровергли, или пользуется ложными данными, или же наконец предлагает непоследовательные заключения. Так, например, из того, что от Бабилона до Ѳапсака 4,800 стадий, а отсюда в направлении к северу до Армянских гор 1,100 стадий, - не следует, что от Бабилона по меридиану, переходящему через него до северных гор, более 6,000 стадий; равным образом Эратосѳен не говорит, что от Ѳапсака до гор 1,100 стадий, но только, что в этом промежуточном расстоянии остается еще пространство до сих пор неизмеренное. По этому следующий за тем вывод из ложных данных не состоятелен. С другой стороны Эратосѳен никогда не заявлял, что Ѳапсак лежит к северу от Бабилона более, чем на 4,500 стадий.
22) После этого Гиппарх, защищая древние таблицы, приводит то, чего вовсе не говорит Эратосѳен о третьей сфрагиде, и в угоду себе сочиняет данные для опровержения Эратосѳена. Эратосѳен, следуя прежде нами упомянутому заключению о Тавре и о море, текущем от Геракловых столбов, разделяет линиею, идущею в этом направлении, населяемую землю на две части, из которых одну называет северною, а другую южною; потом пытается разделить каждую из них на возможное число частей, называя эти последние сфрагидами. Назвавши первую сфрагиду южной части Индией, вторую Арианою, сказавши, что и та и другая могут быть легко разграничены, он имел возможность определить длину и ширину обеих частей, а также положение и фигуру их с помощью своих сведений в Геометрии. Он говорит, что Индия имеет вид ромба, потому что две её стороны омываются южным и восточным морями, которые образуют берег, совершенно лишенный заливов; что касается остальных сторон, то одна граничит горою, а другая рекою, которая сообщает стране почти прямолинейную фигуру. Далее, он видел, что Ариана имеет три стороны, составляющие три стороны параллелограмма, но не был в состоянии определить с точностью западную страну, потому что живущие там народы перемешаны одни с другими. Однако он обозначает ее линиею, идущею от Каспийских ворот до пределов Кармании, примыкающих к Персидскому заливу. И так, эту сторону он называет западною, а восточною называет ту, которая обращена к реке Инду; параллельными он не называет их. Он не говорит того и о других сторонах, из которых одна ограничивается горою, а другая морем, называя только одну из них северною, другую южною.
23) Таким образом, Эратосѳен дает самое общее представление о второй сфрагиде. но еще более общее находим мы у него о третьей по многим причинам. Первая та, о которой мы говорили уже, именно: что не вполне ясно определяется линия, идущая от Каспийских ворот до Кармании и общая третьей сфрагиде со второю. Вторая причина та, что Персидский залив врезывается в южный берег третьей сфрагиды, о чем говорит и сам Эратосѳен; поэтому он был вынужден принять за прямую линию путь из Бабилона через Сузы и Персеполис до гор Карманских и Персии, путь определенный с точностью, равняющийся на всем протяжении почти 9,000 стадий. Этот путь он называет южною границею фигуры, но говорит, что она непараллельна северной. Очевидно, Евфрат, которым он ограничивает западную сторону, не образует прямой линии; потому что он течет с гор в направлении к югу, потом поворачивает к востоку и снова к югу до впадения в море. Эратосѳен указывает на непрямое течение реки, говоря, что фигура Месопотамии, которую составляют соединяющиеся в одну реку Тигр и Евфрат, похожа на судно, снабженное веслами. Эта западная сторона обозначаемая между Ѳапсаком и Арменией, заключающаяся Евфратом, измерена не на всем протяжении по словам Эратосѳена; именно он говорит, что не может определить длины той стороны, которая прилегает к Армении и к северным горам вследствие того, что она пока не намерена. Он сам сознается, что вследствие всего этого дает о третьей части только смутное представление, прибавляя, что промежуточные расстояния обозначены им по многим трактатам об измерении, многие из которых принадлежат анонимным писателям. Таким образом оказывается, что Гиппарх несправедлив, возражая геометрическими доказательствами против общего очерка, за который мы все таки должны быть обязаны Эратосѳену признательностью, потому что он сообщает нам хотя какие нибудь сведения о природе местностей. Но когда Гиппарх приводит геометрические положения, не основанные на том, что говорит Эратосѳен, но им самим вымышленные, тогда еще яснее обнаруживается его тщеславие.
24) Так, по мнению Эратосѳена, третья часть, будучи определяема в общих чертах, имеет в себе 10,000 стадий, начиная от Каспийских ворот до Евфрата. Разделяя это пространство на части, он поступает следующим образом, начиная теперь от Евфрата и от перехода через него у Ѳапсака. До реки Тигра, где перешел ее Александр, он назначает 2,400 стадий; направляясь отсюда до следующих за тем пунктов через Гавгамелы, Лик, Арбелы и Экбатаны по той дороге, по которой Дарий бежал из Гавгамел, и до Каспийских ворот, он получает те 10,000 стадий, с излишком только в 300 стадий. Так измеряет Эратосѳен северную сторону, не считая её идущею параллельно цепи гор, или линии, проведенной через Геракловы столбы, Аѳины и Родос, потому что ему известно было, что Ѳапсак отстоит на значительное расстояние от гор, а горная цепь и путь от Ѳапсака совпадают у Каспийских ворот; эти последние составляют северную оконечность занимающей нас границы.
25) Изобразивши таким образом северную сторону, Эратосѳен продолжает, что невозможно ясно представить себе южную следующую вдоль морского берега границу вследствие того, что Персидский залив врезывается в сушу; но путь от Бабилона через Сузы, Персеполис до границ Персии и Кармании имеет в себе 9,200 стадий. Этот путь он называет южною стороною фигуры, однако не прибавляя что южная параллельна северной. Он говорит, что разница в длине этих линий, принимаемых им за северную и южную границы, происходит от того, что Евфрат течет на некотором расстоянии в южном направлении, а потом круто поворачивает к востоку.
26) Из двух поперечных сторон Эратосѳен трактует прежде о западной; но какова она, образует ли она одну линию или две, это он оставляет неразъясненным. Он говорит, что от перехода у Ѳапсака вдоль Евфрата до Бабилона 4,800 стадий; а отсюда до устьев Евфрата и города Тередона 3,000; что касается пространства от Ѳапсака в северном направлении, то, по его словам, оно измерено до армянских ворот и заключает в себе около 1,100 стадий; но следующая часть через Гортиэю и Армению пока не измерена, а потому нет её и в исчислении Эратосѳена. Переходя к той части восточной стороны, которая тянется через Персию от Эриѳрейского моря, как бы к Мидии и к северу, он полагает, что эта сторона имеет не менее 8,000 стадий; если же брать ее от некоторых мысов, то длина превзойдет 9,000 стадий; остальная часть через Парайтакену и Мидию до Каспийских ворот имеет около 3,000. Реки Тигр и Евфрат, направляясь из Армении к югу, обогнувши Гордиейские горы, образуют обширный круг около большой страны, называемой Месопотамией; затем поворачивают к зимнему востоку и югу, преимущественно Евфрат. Потом Евфрат, приближаясь все более и более к Тигру подле стены Семирамиды и деревни Опис (Ὂπις), протекая от последней на расстоянии всего 200 стадий и направляясь через Бабилон, впадает в Персидский залив. Таким образом составляется, говорит он, фигура из Бабилона и Месопотамии на подобие судна, снабженного веслами. Вот изложение Эратосѳена.
27) В рассуждении о третьей сфрагиде он делает некоторые погрешности, которые мы разберем в последствии. Впрочем Гиппарх упрекает его несправедливо; мы рассмотрим, что говорит последний. Желая прежде всего утвердить то положение, что нельзя, как того хочет Эратосѳен, переместить Индию далее на юг, Гиппарх говорит, что мнение его может быть доказано с совершенною ясностью на основании собственных выражений Эратосѳена. Ибо, по его словам, третья сфрагида ограничивается с северной стороны линиею, которая идет от ворот Каспийских до Евфрата на протяжении 10,000 стадий; после этого Эратосѳен замечает, что южная сторона, которая тянется от Бабилона до гор Кармании, заключает в себе немного больше 9,000 стадий. Что касается далее западной стороны, то от Ѳапсака до Бабилона вдоль Евфрата она имеет 4,800 ст., а отсюда до устьев реки 3,000; далее к северу от Ѳапсака длина одной части её по измерении доходит до 1,100, а остальная еще не измерена. И так, говорит Гиппарх, если северная сторона третьей части имеет в себе около 10,000 стадий, а параллельная ей сторона, т. е. прямая линия, идущая от Бабилона до восточной границы, простирается не много более чем на 9,000 стадий, то очевидно, что Бабилон восточнее перехода через Евфрат в Ѳапсаке немного более, чем на 1,000 стад.
28) На это мы скажем, что если бы Каспийские ворота точно находились на одной и тойже южной линии, что и пределы Кармании и Персии, и если бы линии к Ѳапсаку и Бабилону были проведены под прямым углом к этой южной линии, тогда действительно было бы так. Ибо линия, проведенная подле той, которая идет через Бабилон до прямой южной через Ѳапсак, была бы равна или почти равна той, которая идет от Каспийских ворот до Ѳапсака; так что Бабилон был бы восточнее Ѳапсака тем промежуточным расстоянием, на каком линия от Каспийских ворот до Ѳапсака находится от линии, идущей через пределы Кармании до Бабилона. Но Эратосѳен не говорит, что линия, ограничивающая западную сторону Арианы, тянется по меридиану, не говорит также того, будто линия, идущая от Каспийских ворот до Ѳапсака перпендикулярна к меридиану Каспийских ворот. Он скорее говорит так о линии, образуемой горою, с которою составляет угол линия, проведенная к Ѳапсаку, и отправляющаяся от того же самого пункта, от которого идет и линия горной цепи. Точно также Эратосѳен не называет линии, идущей от Кармании до Бабилона, параллельною той, которая проводится им до Ѳапсака; даже, если бы и была она параллельна, не будучи однако перпендикулярной к меридиану Каспийских ворот, даже и тогда заключение Гиппарха было бы не более основательно.
29) Принявши эти положения, как готовые, и доказавши, как он думает, что Бабилон, по мнению Эратосѳена, восточнее Ѳапсака не много более чем на 1,000 стадий, Гиппарх снова выдумывает предложение для дальнейшего доказательства, говоря так: если вообразить себе прямую линию, идущую от Ѳапсака до меридиана, и опущенный к ней перпендикуляр от Бабилона, то образуется прямоугольный треугольник, состоящий из линии, которая тянется до Бабилона от Ѳапсака, потом из перпендикуляра, опущенного от Бабилона на ѳапсакский меридиан, и наконец из самого меридиана, проходящего через Ѳапсак. Стороною этого треугольника, противолежащею прямому углу (гипотенузою), он представляет ту линию, которая идет от Ѳапсака до Бабилона, и которая, по его словам, содержит в себе 4800 стадий; а ту перпендикулярную линию, которая опущена из Бабилона на меридиан Ѳапсакский, он определяет в 1000 стадий с небольшим, именно в то количество стадий, на какое превышает линия к Ѳапсаку линию, идущую до Бабилона. Из длины этих линий он заключает о последней из сторон, образующих прямой угол, что она в несколько раз больше упомянутого перпендикуляра. Он прибавляет к этой самой стороне линию, которую Эратосѳен ведет от Ѳапсака в северном направлевии до гор Армянских, одну часть которой Эратосѳен считал измеренной и определял в 1,100 стадий, другую же он оставлял неизмеренною. Гиппарх же определяет эту часть линии по крайней мере в 1,000 стадий, так что они обе составляют 2,100 стадий. Прибавивши эту последнюю цифру к той стороне треугольника, которая находится при прямом угле (противоположная гипотенузе), и которая тянется до перпендикуляра, опущенного от Бабилона, он получает расстояние в несколько тысяч стадий от гор Армянских и параллельного круга через Аѳины до перпендикуляра из Бабилона, который (перпендикуляр) совпадает с параллельным кругом через Бабилон. Расстояние от параллельного круга через Аѳины до круга, проходящего через Бабилон, он определяет не более как в 2,400 стадий, предположивши, что весь меридиан имеет столько, сколько считает Эратосѳен. Если это так, то горы Армянские и Тавр не могут быть на одном и том же параллельном круге Аѳин, но, согласно с самим Эратосѳеном, несколькими тысячами стадий севернее. В этом месте Гиппарх, кроме того, что пользуется для построения прямоугольного треугольника несостоятельными положениями, но еще принимает то, что не составляет данной, именно: что гипотенуза его треугольника, или прямая линия, идущая от Ѳапсака до Бабилона, имеет 4,800 стадий длины. Ибо Эратосѳен утверждает, что путь такой длины идет вдоль Евфрата, говоря также, что Месопотамия вместе с Бабилонией содержатся, как бы в большом кругу, между реками Евфратом и Тигром; но большая часть области окружена Евфратом, говорит он. Таким образом прямая линия, идущая от Ѳапсака до Бабилона, не простирается вдоль Евфрата и не имеет даже приблизительно столько стадий длины. И так рассчет Гиппарха опровергнут. Кроме того, прежде было сказано, что невозможно, чтобы две линии, проведенные от Каспийских ворот, одна до Ѳапсака, другая до гор Армянских, лежащих против Ѳапсака, которые удалены от Ѳапсака, по словам самого же Гиппарха, по меньшей мере на 2,100 стадий, - чтобы обе они были параллельны между собою, равно как и с тою линиею, которая проходит через Бабилон, и которую Эратосѳен назвал южною стороною сфрагиды. Этот последний, будучи не в состоянии определить точно длину пути, идущего вдоль гор, определяет тот, который тянется от Ѳапсака до Каспийских ворот, прибавивши при этом: говоря вообще (ὡς τυπωδῶς εἰπεῖν). Притом так как Эратосѳен желал только обозначить длину стороны, которая простирается за Ариану до Евфрата, то не было для него большой разницы: измерить ту или другую линию. Кто полагает, что эти линии считались Эратосѳеном за параллельные, тот представляется лицом, обвиняющим Эратосѳена в детском невежестве. Поэтому эти рассуждения как детские следует оставить без внимания.
30) За что можно по справедливости упрекнуть Эратосѳена, так это за следующее. Подобно тому как рассечение по суставам отличается от простого резания по частям (потому что сечение по суставам производится по естественному делению, отличается некоторою правильностью и определенною формою, почему Гомер говорит так:
"Разрезавши (жертву) по суставам"[1]
между тем как последний способ не представляет ничего подобного), и мы пользуемся тем или другим способом, смотря по времени и потребности, подобно этому и в географии, когда нам необходимо делить на части, постепенно переходя от одной к другой в подробном их описании, мы должны более подражать сечению по суставам, нежели случайному на какие бы то ни было части, потому что только первым способом можно получить определенные формы и точные границы, в чем именно и нуждается географ. Точно определяются границы какой нибудь страны в том случае, если она может быть ограничена реками, горами или морем, обозначена народностью или несколькими народами, наконец, если это возможно, точным определением пространства её и фигуры. Во всех случаях достаточно простого, в общих чертах вместо геометрического определения. Так определение пространства удовлетворительно, если известна наибольшая длина и наибольшая ширина местности; напр. относительно населяемой земли достаточно сказать, что она имеет длины 70,000 стадий, а ширина немного менее половины длины. Если идет речь о фигуре, то достаточно уподобить страну какой-нибудь геометрической фигуре, как напр. Сицилию треугольнику, или какой-нибудь другой из известных фигур; так Иберию бычачьей коже, Пелопоннес платанову листу. Вообще, чем значительнее по размеру область, подлежащая делению, тем приличнее будет деление в общих чертах.
31) Далее, населяемая земля разделяется горою Тавром и морем до столбов Геракла совершенно правильно на северную часть и южную. Индия имеет множество границ: цепь гор, реку, море, обозначается одним общим именем, населена одним народом, вследствие чего она справедливо называется четырехстороннею и ромбовидною. Границы Арианы определяются с меньшею точностью, потому что западная сторона совпадает с прочими; однако она ограничивается с трех сторон почти прямыми линиями, называется одним именем, заселена одним народом. Третья сфрагида остается вовсе неописанною, неопределенною, потому что сторона общая ей с Арианою смешана с другими, как сказано выше; и южная сторона обозначена очень не точно: она не ограничивает сфрагиды, но проходит по середине её и оставляет на юге многие её части; она не представляет также наибольшей длины, потому что северная сторона длиннее. Точно также Евфрат не есть западная граница, даже если бы он протекал по прямой линии, так как его верховья находятся не на одном и том же меридиане, так что можно спросить, почему Евфрат более западная, нежели южная граница. Кроме того, так как не значительно остальное расстояние до моря Киликии и Сирии, то не понятно, почему Эратосѳен не провел сфрагиды до этого пункта, тем более что и Семирамиды и Нин называются обыкновенно Сирийцами: Семирамида построила Бабилон и царствовала в нем, а второй основал Нин, который считается метрополией Сирии; к тому же язык до настоящего времени остается тот же на обоих берегах Евфрата; и было бы в высшей степени не рационально разделять такою пограничною линиею известнейший народ, относя части его к разным народностям. Не мог бы Эратосѳен возразить, что он вынужден был к этому значительными размерами третьей сфрагиды: будучи продолжена даже до моря, она не может сравняться ни с Индией, ни с Арианою, хотя бы даже присоединить сюда область до пределов счастливой Арабии и Египта. Таким образом было бы гораздо лучше дойти до того пункта, прибавивши сюда пространство до Сирийского моря, и считать южною границею третьей сфрагиды не ту линию, которую он приводит, и не прямую линию, но морской берег тотчас от Кармании, остающийся на правой стороне, если плыть к персидскому заливу, до устьев Евфрата; потом берег этот соприкасается с пределами Месены и Бабилонии, которая составляет начало перешейка, отделяющего счастливую Арабию от остального материка: наконец переходит этот самый перешеек, проникая в глубь Арабского залива до Селусия и до Канобского устья Нила. Такова южная сторона третьей сфрагиды; что же касается остающейся еще стороны западной, то ее составляет приморский берег от Канобского устья до Киликии.
32) Четвертая сфрагида может составиться из счастливой Арабии, Арабского залива, всего Египта и Эѳиопии. Длина этой части определяется двумя меридианами: один из них проходит через наиболее западный пункт этой сфрагиды, другой через наиболее восточный. Ширина определяется двумя параллельными кругами, из которых один описывается через самый северный пункт, другой через наиболее южный; в фигурах неправильных, границами которых не возможно определить ширину и длину их, пространство должно определять именно этим способом. Вообще должно заметить, что о длине и ширине нельзя говорить одинаково, идет ли речь о целом, или о части: в целом большее протяжение называется длиною, меньшее шириною; если же говорится о части, то длина её будет представляться разрезом параллельным длине целого, которое бы из протяжений ни было больше, даже хотя бы расстояние, понимаемое как ширина, оказалось длиннее того, которое принимается за длину. Поэтому, так как населяемая земля в длину простирается от востока до запада, а в ширину от севера до юга, и так как длина её обозначается линией параллельной экватору, а ширина считается по меридиану, то необходимо принять, что и в частях разрезы, параллельные длине всей населяемой земли, будут представлять длину этих частей, а параллельные ширине всей земли - ширину их. Таким путем точнее можно обозначить: во первых пространство-всей населяемой земли, потом расположение и фигуры её частей, из которых в одних при сравнении окажется недостаток в тол, в чем другие имеют избыток.
33) Однако Эратосѳен, измеривши длину населяемой земли по прямой линии, которая проводится через Геракловы столбы, Каспийские ворота и через Кавказ, определяет длину третьей части по линии, проходящей через Каспийские ворота и Ѳапсак; длину четвертой измеряет по линии, идуцей через Ѳапсак и город Героон до морского берега между устьями Нила, и окончивающейся в окрестностях Каноба и Александрии, потому что здесь находится крайнее из устьев, так называемое Канобское, или Гераклеотское. И так, он считает эти расстояния лежащими одно за другим непосредственно по прямой линии, или же так, что две линии образуют угол в Ѳапсаке; но что ни одна из них не параллельна длине всей населяемой земли, это очевидно из того, что он говорит сам. Ибо он измеряет длину населяемой земли путем через Тавр и через море по прямой линии до Геракловых столбов, наконец вдоль линии, идущей через Кавказ, Родос и Аѳины. От Родоса до Александрии по меридиану, проходящему через эти места, он насчитывает не более 4,000 стадий; таков же следовательно будет промежуток между двумя параллельными кругами, из которых один проходит через Родос, а другой через Александрию; этот последний есть почти тот самый, который проходит через город Героон, или южнее последнего, так что линия, встречающаяся с этим параллельным кругом и с тем, который проходит через Родос и Каспийские ворота, не может быть параллельна ни одной из них. Таким образом длина взята здесь неверно; неверно также взяты части, лежащие в северном полушарии.
34) Однако мы обратимся прежде к Гиппарху и рассмотрим, что он говорит далее. Снова сам выдумавши основания, он решается опровергать с помощью геометрических доказательств то, что высказано Эратосѳеном в общих чертах. Так он утверждает, что, по словам Эратосѳена, расстояние от Бабилона до Каспийских ворот равняется 6,700 стадий; а до гор Кармании и Персии больше 9,000 по прямой линии, проведенной до экваториального востока, перпендикулярной к стороне общей второй и третьей сфрагиде; таким образом, будто бы по его словам образуется прямоугольный треугольник, прямой угол которого находится у пределов Кармании, а гипотенуза короче одной из двух сторон прямого угла, откуда следует, что Персия составляет часть второй сфрагиды. Против этого было сделано нами возражение, что та линия, которая идет от Бабилона в Карманию, не проводится Эратосѳеном по параллельному кругу, а также не названа меридианом та линия, которая разделяет две сфрагиды. Таким образом Гиппарх ничего не сказал здесь против Эрагосѳена, равно как и в том, что за этим следует. Так как Эратосѳен полагает на расстояние между Каспийскими воротами и Бабилоном столько стадий, как мы сказали, потом 4,900 стадий между Каспийскими воротами и Сузою, между Сузою и Бабилоном 3,400, - Гиппарх, снова отправляясь от тех же самых предположений, говорит, что составляется тупоугольный треугольник, если соединить вместе линиями Каспийские ворота, Сузы и Бабилон, причем тупой угол будет у Суз, а длина сторон такая, какая определена Эратосѳеном; потом отсюда он заключает, что меридиан, проходящий через Каспийские ворота, пересечет параллельный круг через Бабилон и Сузу западнее взаимного пересечения этого самого параллельного круга и той прямой линии, которая идет от Каспийских ворот до пределов Кармании и Персии, более чем на 4,400 стадий; что та же самая линия, продолженная почти до меридиана Каспийских ворот, образует половину прямого угла, проходя через Каспийские ворота, пределы Кармании и Персии, и наклоняется между полуднем и экваториальным востоком; что наконец река Инд параллельна ей, так что она течет с гор не к полудню, как утверждает Эратосѳен, но направляется между полуднем и экваториальным востоком, подобно тому как обозначается она на древних нартах. И так, кто же согласится с Гиппархом, что составленный таким способом треугольник-тупоугольный, не соглашаясь с тем, что треугольник, в котором он содержится, прямоугольный? Кто же согласится, что линия, лежащая на параллельном круге, проведенная от Бабилона до Суз, есть одна из тех, которые обнимают тупой угол, когда мы не допустим этого для целой линии идущей до Кармании? Кто также согласится, что линия, проведенная от Каспийских ворот до пределов Кармании, параллельна реке Инду? Без всех этих уступок рассуждения Гиппарха не состоятельны. Кроме этого, Эратосѳен, по словам Гиппарха, утверждает, что фигура Индии ромбовидная, и подобно тому как восточная сторона этой сфрагиды далеко простирается к востоку, благодаря наиболее крайнему мысу, который вместе с тем направляется к югу больше, чем остальной берег, - подобное этому нужно принять и относительно стороны, которая омывается Индом.
35) Все это Гиппарх доказывает с помощью геометрии, но неубедительно; тем более, что он сам себя опровергает, оправдывая тем Эратосѳена. Так он говорит, что если бы речь шла о малых расстояниях, то ошибку можно было бы Эратосѳену извинить; но так как он ошибается на тысячи стадий, то этого простить нельзя, особенно если он сам объявил, что промежуточное расстояние в 400 стадий между двумя параллельными кругами, из которых один например проходит через Аѳины, другой через Родос делает разницу между ними чувствительной. Но свидетельство наших чувств не одинаково: ширина один раз кажется больше, другой раз меньше; больше, когда мы в суждении о климатах доверяем органу зрения, свойству плодов или температуре атмосферы; ширина кажется меньшею, когда мы пользуемся гномоническими и диоптрическими инструментами. И так, параллельный круг, проходящий через Аѳины, а также тот, который проходит через Родос и Карию, наблюдались посредством гномона и потому небольшое между ними расстояние выраженное в стадия, представилось значительным. Но кто возьмет пространство в 3,000 стадий ширины, в 40,000 длины через цепь гор и 30,000 морем, проведет линию от запада до экваториального востока и определит с обеих сторон этой линии южную область и северную, а эти последние разделит снова на площадки и сфрагиды, - то мы должны узнать, в каком смысле он одни стороны называет северными, другие - южными, а также одни западными, другие восточными; пускай он также даст отчет в том, почему оставляет без внимания большие погрешности; равно как с другой стороны он достоин будет порицания в том случае, если не пропускает незначительных ошибок. Что касается Эратосѳена, то он не заслуживает ни того, ни другого упрека, потому что в вопросе о столь большой ширине не могут быть даны какие-либо геометрические доказательства; и Гиппарх в тех случаях, когда желает действовать как геометр, пользуется положениями не общепринятыми, но им самим вымышленными.
36) Основательнее рассуждает Гиппарх о четвертой сфрагиде, хотя здесь к прежним его слабостям присоединяется страсть к обвинению и к упорству в одних и тех же или сходных предположениях. Он справедливо упрекает Эратосѳена за то, что тот представляет длину этой части посредством линии, идущей от Ѳапсака до Египта, так точно, как если бы кто-нибудь длиною параллелограмма назвал его диаметр. Ибо Ѳапсак и приморский берег Египта лежат не на одном и том же параллельном кругу, но на двух, далеко отстоящих один от другого; между ними идет непрямая линия от Ѳапсака до Египта на подобие диагонали. Но несправедливо он удивляется тому, что Эратосѳен решился сказать, что расстояние между Пелусием и Ѳапсаком равняется 6,000 стадий, тогда как оно составляет больше 8,000 стадий. Именно, он доказывает, что параллельный круг, проходящий через Пелусий, южнее Бабилонского параллельного круга более, чем на 2,500 стадий; согласно же с Эратосѳеном (думает он) Ѳапсакский параллельный круг севернее Бабилонского на 4,800 стадий; таким способом составляется, по его словам, более 8,000 стадий. Я спрашиваю, каким образом следует из слов Эратосѳена такое расстояние Бабилонского параллельного круга от Ѳапсакского. Что расстояние от Ѳапсака до Бабилона именно таково, Эратосѳен говорит; но он не говорит, что таково расстояние от одного из этих параллельных кругов к другому; а также не говорит того, что на одном и том же меридиане лежать Ѳапсак и Бабилон. Сам Гиппарх доказал противоположное, именно, что по словам Эратосѳена Бабилон восточнее Ѳапсака более, чем на 2,000 стадий. Мы приводили также слова Эратосѳена, в которых высказывается мысль, что Тигр и Евфрат окружают на подобие кольца Месопотамию и Бабилонию, и что большую часть этого круга образует Евфрат, потому что, направляясь от севера на юг, он поворачивает на восток и потом снова течет на юг. Итак, если путь от севера к югу как бы совпадает с направлением самого меридиана, то поворот реки на восток и к Бабилону представляет уклонение от меридиана; поэтому путь идет не по прямой линии вследствие упомянутого нами изгиба. Потом Эратосѳен определяет путь от Ѳапсака до Бабилона в 4,800 стадий, прибавивши при этом слова "вдоль Евфрата", как бы опасаясь, чтобы кто-либо не считал этого пути прямою линиею, и чтобы не приняли этого за меру расстояния между двумя параллелями. Если мы это отрицаем, тогда, кажется, Гиппарх напрасно доказывает следующие за тем положения, именно: если прямоугольный треугольник составится из линий, соединяющих Пелусий, Ѳапсак и пересечение Ѳапсакского параллельного круга с меридианом Пелусийским, то одна из сторон, образующих прямой угол, именно идущая по меридиану, будет длиннее другой стороны, гипотенузы, идущей от Ѳапсака до Пелусия. Напрасно будет также находящееся в связи с этим доказательство, так как оно выводится из положения, нами отвергаемого. Ибо нигде у Эратосѳена не говорится, что расстояние от Бабилона до меридиана Каспийских ворот равняется 4,800 стадий, потому что мы доказали, что Гиппарх сделал это заключение из тех положений, которых вовсе нет у Эратосѳена. Однако, чтобы лишить силы то, что высказал Эратосѳен, он принимает, что от Бабилона до той линии, которая тянется от Каспийских ворот до пределов Кармании, линии, проведенной так, как проводит Эратосѳен, более 9,000 ст., и он доказал то, что ему было желательно.
37) Итак, не за это должно порицать Эратосѳена; необходимо было показать, что должно существовать какое-нибудь измерение величин и форм, как бы пространства широки ни были; и в одном случае Эратосѳен должен был признать большую ширину, в другом меньшую. Ибо если взята ширина гор, которые тянутся по направлению к экваториальному востоку на 3,000 стадий, если равным образом взята ширина моря до Геракловых столбов, тогда скорее можно допустить, что параллели, проведенные в одной и той же широте, представляют как бы одну линию, чем то, что таковую составляют линии встречающиеся. Что же касается линий встречающихся, то легче допустить это относительно тех, которые лежат в пределах широты, нежели относительно тех, которые вне её. Точно туже разницу нужно принять по отношению к линиям расходящимся до выхода за пределы широты и вышедшим за эти пределы; наконец легче допустить это для линий более длинных, чем для более коротких, потому что неодинаковость длины и несходство фигур легче может быть скрыто. Так например, если мы предположим, что ширина всего Тавра и моря до Геракловых столбов равняется 3,000 стадий, то при этом разумеется пространство, заключенное в параллельных линиях, которое вмещает и всю ту горную цепь и упомянутое море. И так, если разделить длину на несколько параллелограммов и взять диаметр как целого параллелограмма, так и частей его, то диаметр целого параллелограмма скорее может считаться параллельным и равным той стороне, которая представляет длину фигуры, чем сумма диаметров частей параллелограмма; и чем меньше взятый частный параллелограмм, тем более это будет иметь место, ибо косвенное направление диаметра и неравенство его с длиною менее обнаруживаются в фигурах больших, так что в таких фигурах можно без колебания считать длиною их диаметр. И так, если усилить косвенное направление диаметра до такой степени, чтобы он вышел за обе стороны фигуры или за одну из двух, тогда это еще не может случиться. Таков, я говорю, способ измерения, если определяют фигуры в общих чертах. Между тем Эратосѳен принимает, что одна линия от Каспийских ворот, проведенная через самые горы, находится на одном и том же параллельном круге до Геракловых столбов, а другая тотчас значительно уклоняется от гор, направляясь к Ѳапсаку; потом он проводит третью линию от Ѳапсака до Египта, обнимающую столь значительное пространство, и наконец длиною этой второй линии он измеряет длину всей фигуры, желая очевидно измерить длину четырехугольника длиною его диаметра. Далее, так как это не диаметр, а ломаная линия, то он разумеется впал в еще более грубую ошибку, а именно: та линия, которая тянется от Каспийских ворот через Ѳапсак до Нила, есть ломаная. За это следует упрекнуть Эратосѳена.
38) Что касается Гиппарха, то против него можно сказать следующее: он должен был, порицая Эратосѳена, предложить собственное исправление его погрешностей, как поступаем мы. Между тем Гиппарх, если иногда и имеет это в виду, ограничивается советом обратиться в древним авторам, тогда как эти последние нуждаются еще в больших поправках, чем карта Эратосѳена. Дальнейшие нападки страдают тем же недостатком. Ибо в основание своих рассуждений он принимает положение, которое составляет заключение из таких данных, которых вовсе нет-у Эратосѳена, как мы уже доказали, именно, что Бабилон восточнее Ѳапсака не более как на 1,000 стадий. Поэтому, если из сказанного Эратосѳеном само собою следует заключение, что Бабилон восточнее Ѳапсака более чем на 2,400 стадий, - из того места его, где он замечает, что самый краткий путь от Ѳапсака до того пункта Тигра, где перешел эту реку Александр, заключает в себе 2,400 стадей; Тигр же и Евфрат, обогнувши кольцом Месопотамию, направляются несколько на восток, потом поворачивают к югу, наконец сближаются взаимно, приближаясь вместе с тем к Бабилону, - если все это следует само собою, то в рассуждении Эратосѳена ничего нет нелепого.
39) Точно также ошибается Гиппарх и в дальнейших нападках на Эратосѳена, в которых он желает доказать, что путь от Ѳапсака до Каспийских ворот, который Эратосѳен определяет в 10,000 стадий, не может быть измерен по прямому направлению, тогда как у Эратосѳена он не принимается за прямую линию, потому что прямая, между этими двумя местами гораздо короче. Способ доказательства у Гиппарха следующий. Он говорит, что и по мнению Эратосѳена один и тот же меридиан проходит и через Канобское устье, и через Кианеи (Κυανέων); отстоит этот меридиан от ѳапсакского на 6,300 стадий, а Кианеи отстоят на 6,600 стадий от гор Каспийских, которые лежат у прохода из Колхиды к Каспийскому морю. Таким образом от меридиана Кианейского до Ѳапсака и до Каспийского моря получается одинаковое расстояние, именно около 300 стадий; следов. Ѳапсак и Каспийская гора лежат как бы на одном и том же меридиане. Отсюда следует, говорит он, что Каспийские ворота отстоят на одинаковое расстояние от Ѳапсака и от Каспийской горы, менее чем на 10,000 стадий, которые, по словам Эратосѳена, отделяют Ѳапсак от Каспийских ворот: прямая линия между этими двумя пунктами будет гораздо короче 10,000 стадий; только по кривой линии получатся те 10,000, которые Эратосѳен полагает по прямой между Каспийскими воротами и Ѳапсаком. На это мы можем возразить Гиппарху, что Эратосѳен, как свойственно вообще географам, не заботился о точности, когда брал прямые линии, как напр. меридианы и те, которые проводятся по направлению к меридиональному востоку; между тем Гиппарх исправляет его с геометрическою точностью, как будто Эратосѳен проводил каждую из своих линий при помощи инструментов; тогда как даже сам Гиппарх не всегда это делает инструментами, но чаще берет и перпендикуляры, и. параллели по предположению, В этом состоит одна его ошибка. Другая ошибка та, что он не воспроизводит промежуточные расстояния так, как они даны у Эратосѳена, и не против них направляет свои возражения, но против собственных, вымышленных им самим. Так во 1-х Эратосѳен определяет расстояние между устьями Фазиса и Евксинским морем в 8,000 стадий, прибавляет отсюда до Диоскуриады 600 стадий; проход от Диоскуриады до Каспийской горы определяет в пять дней, или по Гиппарху 1,000 стадий; таким образом по Эратосѳену вся длина будет 9,600 стадий. Что касается Гиппарха, то он отнимает часть и говорит: от Кианей до Фазиса 5,600, а отсюда до Каспийской горы 1,000 стадий. И так, не Эратосѳен, но сам Гиппарх виноват в том, что Каспийская гора и Ѳапсак оказались на одном и том же меридиане. Но допустим, что это по Эратосѳену. В таком случае, каким образом отсюда может следовать, что линия, проведенная от Каспийской горы до Каспийских ворот, равна той, которая тянется от Ѳапсака до того же самого пункта?
40) Во второй своей записке, взявшись снова за тот же самый вопрос о горной цепи Тавра, о котором мы говорили уже достаточно, Гиппарх переходит к северным частям населяемой земли. Затем излагает то, что говорить Эратосѳен о местностях, которые следуют за Понтом; в особенности о тех мысах Европы или полуостровах, которые, по словам Эратосѳена, тянутся с севера на юг: один, на котором расположен Пелопоннесс, другой - Италия, третий - Лигистика; этими мысами образуются заливы: Адриатический и Тирренский. Изложивши это в общих чертах, Гиппарх делает попытку опровергнуть каждое положение в отдельности и поступает при этом больше как геометр, а не географ. Однако здесь такое количество ошибок сделано и Эратосѳеном и Тимосѳеном, который писал о гаванях, и которого Эратосѳен ставит выше всех прочих, хотя в очень многих пунктах они расходятся между собою, - что я считаю не стоящим труда разбирать и их, сделавших столько ошибок, и Гиппарха; тем более, что этот последний пропускает без внимания одни погрешности, других не исправляет, замечая только, что это ложно или противоречит чему-либо другому. Быть может, кто-либо по справедливости мог бы упрекнуть Эратосѳена за то, что он насчитывает только три мыса или полуострова Европы, в числе их помещая и тот, на котором лежит Пелопоннесс, тогда как мыс этот разделяется на несколько частей. Равным образом Суний на столько же мыс, как и Лаконика, будучи не менее южным, чем Малея, и образуя значительный залив; точно также Ѳракийский Херсонес обнимает вместе с Сунием залив Мелан и несколько македонских. Однако если мы даже оставим это в стороне, большинство промежуточных расстояний окажется определенными неверно и обличают крайнее незнание Эратосѳеном местностей. Ошибки его не требуют геометрических опровержений, будучи очевидными и разоблачаемыми самим же его трактатом. Таково например мнение Эратосѳена, что сухопутный переход от Эпидамна до Ѳермайского залива, заключающий в себе больше 2,000 стадий, имеет только, по его словам, 900; потом от Александрии до Карѳагена он насчитывает сверху 13,000, тогда как здесь на самом деле не более 9,000, если только, как утверждает впрочем и сам Эратосѳен, Кария и Родос лежат на одном меридиане с Александрией, а с другой стороны сицилийский пролив на одном меридиане с Карѳагеном. Все согласны относительно того, что водный путь от Карий до сицилийского пролива имеет длины 5,000 стадий. Меридиан, взятый на каком нибудь большом расстоянии, может быть признан тем же самым, что и тот, который лежит от него к западу на столько, на сколько Карѳаген западнее сицилийского пролива; но на расстоянии 3,000 стадий ошибка будет совершенно очевидна. Равным образом Эратосѳен, помещая Рим на одном меридиане с Карѳагеном, не смотря на то, что первый лежит значительно западнее последнего, обнаруживает крайнее незнание местностей, как этих, так и тех, которые лежат далее за ними на запад до Геракловых столбов.
41) Гиппарху, который писал не трактат географии, но только разбирал то, что высказано Эратоеѳеном в "Географии", свойственно было входить в подробную критику. Мы же считаем своим долгом представить подробное изложение всех предметов, о которых трактует Эратосѳен. В одном он прав, в другом ошибается, в одном случае мы его исправляем, в другом освобождаем от обвинений, взводимых Гиппархом, и подвергаем критике самого Гиппарха, еслион говорит что-либо из страсти порицать. В настоящем случае мы, видя, что Эратосѳен заблуждается, а Гиппарх справедливо нападает на него, мы считаем достаточным исправлять его мнения, излагая в нашем географическом трактате предметы так, как они существуют на самом деле. Где же ошибок много и они следуют одна за другой непрерывно, тогда лучше не упоминать об них вовсе, разве возможно реже и в общих выражениях, что мы и попытаемся сделать в каждом отдельном случае. Теперь должно заметить, что ни Тимосѳен, ни Эратосѳен, ни предшественники их совершенно не знали Иберии и Кельтики и еще более Германии, Британнии, равно как страны Гетов и Бастарнов. Большое невежество они обнаруживают в рассуждениях о странах Италии, Адриатического моря, Понта, а также о других, лежащих далее к северу; хотя быть может такое мнение будет свидетельствовать о страсти к порицанию с нашей стороны. Так, если Эратосѳен объявляет, что он будет говорить о расстояниях, которые, по словам других, расположены далеко, и что он говорит так, как узнал от других писателей, прибавляя разве в каких-нибудь случаях, что расстояние приближается более или менее к прямой линии, - тогда не должно выставлять серьезных опровержений против измерений, несогласных между собою, как старается поступать Гиппарх в том, о чем упоминали раньше, а также относительно тех мест трактата, где Эратосѳен определяет расстояния от Гиркании до Бактрии и до народов, лежащих по ту сторону последней, кроме того от Колхиды до моря Гирканского. Ибо не должно с одинаковою строгостью критиковать Эратосѳена в описании и отдаленных стран, и тех, которые лежат на берегах Европы, или других столь же известных местностей; кроме того к этим трактатам нужно прилагать не геометрический, но географический прием критики. Порицая Эратосѳена за некоторые мнения об Эѳиопах во второй из своих "Записок", составленных против географии Эратосѳена, Гиппарх в третьей "Записке" говорит, что способ рассмотрения будет более географический, нежели геометрический, между тем, мне кажется, что и в этой "Записке" он поступает исключительно как математик, не давая места географии. Впрочем сам Эратосѳен подал к этому повод, чаще обращаясь к математическим соображениям, чем подобает географу; между тем не дает строгих объяснений, ограничиваясь самыми общими; так что некоторым образом он является математиком в рассуждениях о предметах географии и географом в математических вопросах; поэтому дает повод возражателям говорить против обеих частей. В этой третьей "Записке" Гиппарха поводы к порицанию, представляемые как Эратосѳеном, так и Тимосѳеном, совершенно достаточны, так что нам нет нужды исследовать эти вопросы вместе с Гиппархом, и можно удовлетвориться тем, что говорит этот последний.


[1] Од. I, 291. Ил. XXIV, 409.

Глава Вторая

Об ошибках Посейдония.
1) Теперь посмотрим, что говорит Посейдоний в своем трактате "Об Океане". В этом труде он излагает многое по части географии, обсуждая одно собственно как географ, другое более как математик. И так, не бесполезно будет разобрать некоторые мнения Посейдония, одни тотчас, а другие в тех случаях, когда окажется нужным, соблюдая однако меру. Собственно к Географии относится предположение Посейдония, что вся земля, равно как и мир, шарообразна, а также и все последствия такого предположения. Сюда же принадлежит и то его мнение, что земля разделяется на пять поясов.
2) Посейдоний утверждает, что виновником мнения о разделении земли на пять поясов был Парменид, и прибавляет, что Парменид представлял жаркий пояс, находящийся между тропиками, вдвое шире, чем он на самом деле, так как у него этот пояс переходит за пределы обоих тропиков до умеренных поясов. Аристотель же называл (по словам того же Парменида) жарким тот пояс, который лежит между тропиками, а умеренными те, которые лежат между тропиками и полярными кругами. Посейдоний справедливо порицает обоих. Ибо жарким называется пояс, необитаемый вследствие жары; между тем только не много больше половины того пояса, который лежит между тропиками, необитаемо, что доказывается поселениями Эѳиопов выше Египта. Все пространство между тропиками разделяется экватором на две половины. В половине пространство между Сиэною (Συήνη), которая составляет предел летнего тропика, и Мероэ равняется 5,000 стадий а отсюда до параллельного круга Кинамомофора, который составляет начало жаркого пояса, 3,000. Всё это пространство измеримо, его можно пройти как морем, так и сухим путем. Следующее затем расстояние, именно до экватора, по измерению земли, сделанному Эратосѳеном, имеет в себе 8,800 стадий, т. е. какое отношение имеют 8,000 к 8,800, в таком же находится пространство между тропиками по отношению к ширине жаркого пояса. Если бы ввести из позднейших измерений то, которое наиболее сокращает размеры земли, имеющей но словам Посейдония около 180,000 стадий, в таком случае жаркий пояс составит половину или только немного больше половины пояса, лежащего между тропиками; но уж никак он не будет равен последнему. Далее, кто же и каким образом может ограничить умеренные поясы, неизменяемые, полярными кругами, которые существуют не у всех, и которые не везде, где они есть, одни и те же? Что касается того мнения Посейдония, что полярные круги существуют не везде, то оно не имеет важного значения, потому что, если полярные круги существуют для всех тех, которые обитают в умеренных поясах, то значит, что они существуют для всех, и по отношению только к полярным кругам поясы и называются умеренными. Но то, что полярные круги не везде одни и те же, и что они изменчивы, это понято верно.
3) Разделивши землю на поясы, Посейдоний утверждает, что для наблюдения небесных явлений необходимо их пять. Из них два перискии (περίσϰιοι), простирающиеся до тех стран под полюсами, для которых тропиками служат полярные круги. Гетероскии (ἐτερόσϰιοι), следующие за этими двумя до народов, живущих под тропиками; наконец амфиский (αμφίσϰιος) - лежащий между тропиками. По отношению к населению он вводит еще два других пояса, узкие, лежащие под тропиками, которые и разделяют каждый из тех на две части; здесь солнце в течении полумесяца находится в зените. По его словам поясы эти имеют ту особенность, что они чрезвычайно сухи, песчаны, пустынны, производят только сильфий да обожженные плоды растения похожего на пшеницу; ибо вблизи нет гор, чтобы собирающиеся облака могли производить дожди; реки также не протекают через эти страны. Вот почему животные рождаются здесь с курчавыми волосами, с изогнутыми рогами, с выдающимися губами и с широкими носами; ибо оконечности членов их загибаются. В этих поясах обитают также Ихѳиофаги. Что это представляет особенности названных поясов, доказывается, говорит Посейдоний, тем, что те, которые живут южнее, пользуются более умеренным климатом, более плодородною и лучше орошенною почвою.


Глава Третья

Об ошибках Полибия и несправедливых упреках его Эратосѳену. Неверное определение долготы Европы. Неверное указание европейских мысов.
1) Полибий насчитывает шесть поясов: два находятся до полярных кругов, два между полярными кругами и тропиками и наконец два между этими последними и экватором. Однако разделение на пять поясов кажется мне и естественным, и согласным с началами географии. Деление это естественно потому, что оно соответствует и явлениям неба, и температуре воздуха. Соответствие его с явлениями небесными зависит от того, что оно наилучше разграничивает перискии и амфискии, а вместе с тем указывает наблюдателю, по крайней мере в общих чертах, изменения светил. Температуре атмосферы деление это соответствует потому, что будучи определяема по отношению к солнцу, температура атмосферы представляет три существеннейших различия, находящихся в связи с конструкцией животных, растений и остальных предметов, которые находятся под давлением воздуха и в самом воздухе, - именно: излишек тепла, недостаток его и средняя степень. Это разделение на поясы содержит в себе надлежащее распределение температур: два холодных пояса, имеющих общие свойства температуры, предполагают недостаток там тепла, умеренные, точно также имеющие одну и ту же температуру, представляют среднее количество тепла; что касается остального пояса, то он один, именно жаркий. Очевидно, что разделение это также и географическое. Ибо география старается определить населяемую нами часть двух умеренных поясов. На западе. и на востоке границею этой части служит море; на юге же и на севере температура: будучи умеренною в середине как для животных, так и для растений, она неумеренна по обеим сторонам этой средней области вследствие излишка и недостатка тепла. Для установления этих трех различий необходимо было разделение на пять поясов. Шар земли, разделенный экватором на две части, на северное полушарие, в котором мы живем, и южное, предполагает эти три различия, именно: страны, лежащие на экваторе и в жарком поясе, не обитаемы вследствие жары; лежащие у полюсов также не обитаемы вследствие холода, средние же 'части умеренны и обитаемы. Посейдоний, прибавляя те, которые лежат под тропиками, прибавляет не-аналогичные тем пяти поясам, и в основе отличия их от прочих лежит не физическое начало, но оно обозначает поясы как бы по отличиям этнографическим: один Эѳиопский, другой Скиѳский и Кельтический, третий средний между теми крайними.
2) Полибий неправильно представляет некоторые поясы ограниченными полярными кругами, помещая два пояса под самыми кругами, а другие два между этими кругами и тропиками; неверно потому, что, как мы уже сказали, нельзя ограничивать постоянные поясы переменяющими свое место знаками; точно также нельзя пользоваться тропиками, как границами южного пояса, и об этом было сказано выше. Разделяя третий пояс на две части, Полибий руководился, как кажется нам, правильным соображением, именно тем, в силу которого мы удобно разделяем посредством экватора всю землю на две части: на северное полушарие и южное (ибо ясно, что земля разделяется так с помощью экватора), и такое же разделение жаркого пояса представляет то удобство, что каждое полушарие составляется из трех целых поясов, и поясы одного полушария подобны поясам другого. Итак, это разделение земли допускает деление на шесть поясов, а другое такового не допускает. В самом деле, если кругом, проведенным через полюсы, мы разделяем землю пополам, то никаким удовлетворительным способом мы не разделим обоих полушарий, западного и восточного на шесть частей, и деление на пять частей было бы в этом случае достаточно; ибо общие естественные свойства обеих частей жаркого пояса, образуемых экватором, а также смежность их делает излишним и бесполезным самое деление этого пояса на части. Умеренные и холодные поясы хотя также подобны один другому, но они не смежны, вследствие этого всю землю, если она понимается как состоящая из полушарий, совершенно достаточно разделить на пять поясов. Если же, как утверждает Эратосѳен, и как соглашается с ним Полибий, умеренный пояс находится еще и под экватором (причем Полибий прибавляет, что область эта очень возвышенна, часто посещается дождями, так как северные облака, гонимые в огромном количестве пассатными ветрами, падают на наиболее выдающиеся пункты области), то было бы гораздо правильнее представлять себе эту узкую область третьим умеренным поясом, чем вводить тропические поясы, тем более, что с этим согласно и то, что говорит Посейдоний, именно, что перемещения солнца в косвенном направлении (по эклиптике) совершаются в этой области быстрее, равно как и движение солнца от востока к западу, потому что движения одинаковой продолжительности будут быстрее в большем круге.
3) Далее, Посейдоний порицает Полибия за то, что тот область под экватором называет очень возвышенною, тогда как на шарообразной поверхности нет возвышенности, ибо на всем своем протяжении она ровна. Область под экватором не гориста; это скорее равнина, лежащая на одном уровне с поверхностью моря; что же касается до дождей, наполняющих Нил, то они приносятся с гор Эѳиопских. Но высказавшись таким образом в этом месте, Посейдоний в других местах соглашается с тем же самым мнением Полибия, говоря, что, и по его мнению, область, лежащая под экватором гориста, и что на эти горы со стороны обоих умеренных поясов падают облака, производящие дожди. Это очевидное противоречие. Кроме того, если допустим, что область, лежащая под экватором, гориста, то возникает другое противоречие, потому что те же самые писатели говорят, что океан образует один сплошной бассейн; каким же образом они поставят по середине его горы? Разве только в том случае, если горами они желают назвать некоторые острова. Как это имеется на самом деле, решение вопроса этого выходит за пределы географии; и может быть, исследование его должно предоставить тому, кто возьмется написать трактат об океане.
4) Упомянувши о тех, которые считаются объехавшими кругом Либию, он говорит, что, по мнению Геродота, некоторые лица посланы были Дарием совершить это плавание, а что Гераклид Понтский в своем "Диалоге", сообщает, будто какой-то маг, приходивший к Гелону, также утверждал, что он совершил это плавание кругом Либии. Сказавши, что известия эти недостаточно засвидетельствованы, Посейдоний рассказывает, как некий Евдокс из Кизика пришел в качестве ѳеора и спондофора на корийских играх в Египте, в царствование Евергета II, что этот Евдокс представлен был царю и его приближенным, расспрашивал их главным образом о способе плавания вверх по Нилу, как человек, интересующийся местными особенностями этой страны и не без сведений в этом предмете. В то же самое время случилось, что какой-то Индиец был приведен к царю стражами Арабского залива, которые заявляли, что они нашли этого человека полумертвым, одного на корабле, но не знают, кто он и откуда, потому что не понимают его языка. Царь передал его некоторым лицам, которые должны были научить его греческому языку. Научившись погречески, Индиец объяснил, что он, плывя из Индии, заблудился, что он один спасся, потерявши всех спутников, которые умерли от голода. При этом он обещал, как бы в благодарность за оказанное попечение, указать водный путь к Индийцам, если царь поручит кому либо отправиться туда; в числе последних был Евдокс. Отплывши туда с дарами, он, возвратившись, привез в замен их разные предметы и драгоценные камни, из которых одни приносятся реками вместе с камешками, другие же вырываются из земли, образовались из жидкости как наши кристаллы. Но Евдокс обманулся в своих надеждах, потому что Евергет отнял у него все товары. По-смерти Евергета, жена его Клеопатра получила царскую власть; и она послала снова Евдокса с большими приготовлениями. На обратном пути Евдокс был занесен в страну, находящуюся выше Эѳиопии. Приставая здесь к некоторым местностям, он располагал к себе население подарками: хлебом, вином, фигами, которых там не было; за это он получал от них воду и проводников, причем записал также некоторые слова туземного языка. Когда он нашел оконечность передней части корабля, уцелевшую от кораблекрушения, на которой вырезан был конь, он посредством расспросов узнал, что кораблекрушение потерпели плывшие с запада, и взял этот обломок с собою, отправляясь в обратный путь. Когда он прибыл в Египет, где царствовала уже не Клеопатра, а сын её, у него снова отняли все, да еще и уличили в присвоении себе некоторых предметов. Понесши на рынок в гавань оконечность передней части корабля, он показал его матросам и от них узнал, что это обломок гадейрского корабля, что богатые гадейряне снаряжают большие суда, а бедные - маленькие, которые и называют лошадьми от изображений на носу корабля; на них плывут до реки Ликса в пределах Маврузии ловить рыбу. Некоторые из матросов узнали оконечность корабельного носа: она принадлежала одному из кораблей, отплывших довольно далеко от Ликса и более не возвращавшихся. Евдокс из этого заключил, что круговое плавание около Либии возможно, и вот, отправившись домой, он сложил все состояние свое на корабль и вышел из гавани. Прежде всего он прибыл в Дикеархию, потом в Массалию, посетил далее лежащий морской берег до Гадейры. Везде, куда он ни приезжал, разглашал о своем предприятии, и, собравши достаточно денег, построил большое судно и две шлюпки, похожие на пиратские лодки; посадил на них мальчиков, музыкантов, врачей и разных других мастеров, поплыл наконец в открытое Индийское море, сопровождаемый попутным постоянным западным ветром. Когда товарищи его были утомлены плаванием, он поневоле пристал к суше, опасаясь приливов и отливов. Действительно случилось то, чего он боялся: судно село на мель, но постепенно, так что оно не вдруг погибло, и товары и большая часть бревен и досок были снесены на сушу. Из них Евдокс сколотил третье судно, почти равное по силе пятидесятивесельному кораблю, пока не приплыл к народу, говорившему тем же самым языком, слова которого записаны были им прежде. Вместе с этим он узнал, что живущие здесь люди принадлежат к одному племени с Эѳиопами, и что на них похожи те, которые обитали в царстве Бога. Окончивши путь в Индию, он возвратился домой. На обратном пути он увидел остров пустынный, хорошо снабженный водою, покрытый деревьями и заметил его положение. Высадившись благополучно в Маврузии и продавши свои суда, он пешком отправился к Богу и советовал ему предпринять морскую экспедицию. Но друзьям царя удалось убедить его в противоположном. Они навели на царя страх, что после того неприятелю легко будет напасть на страну, потому что откроется дорога для тех, которые извне пожелают вторгнуться в страну. Когда же Евдокс узнал, что его посылают в морскую экспедицию только на словах, а на деле собираются выбросить на пустынный остров, он бежал в римские владения, а оттуда в Иберию. Снарядивши опять круглое судно (στρογγύλον) и длинное пятидесятивесельное, чтобы на одном плавать в открытом море, а на другом держаться берегов, положивши земледельческие орудия, семена, он взял также искусных плотников и отправился в туже экспедицию, с тем намерением, чтобы, если плавание замедлится, провести зиму на упомянутом прежде острове, и, посеявши семена и собравши плоды, совершить плавание, задуманное в начале.
5) "До этого момента, говорит Посейдоний, известна мне история Евдокса; что случилось с ним после, то вероятно знают жители Гадейры и Иберии". "Из всего же этого, говорит он, ясно, что населяемая земля огибается кругом океаном."
"Его (океан) не окружает никакая полоса суши: он разлит на беспредельном пространстве, и ничто не мутит вод его." Во всем этом рассказе Посейдоний достоин удивления, прежде всего за то, что считает недоказанным круговое плавание мага, о котором сообщает Гераклид, и другое плавание, совершенное по повелению Дария, о котором повествует Геродот; между тем он дает веру рассказу Бергея, или им самим выдуманному, или на веру принятому от других, которые его выдумали. Какое же есть основание верить тому, что с Индийцем на самом деле случилось все, здесь рассказанное? Арабский залив на подобие реки узок и имеет длины до того канала, который служит входом в него, и который также очень узок, около 15,000 стадий. И так, не вероятно, чтобы Индийцы, плывя вне этого залива, попали бы заблудившись в залив, потому что узкий вход в залив, показал бы им ошибку; если же они въехали в залив по собственному. желанию, то им нельзя было объяснять этого ошибкою и непостоянством ветров. Далее, каким образом случилось, что погибли все от голода, кроме одного? Потом, каким образом этот один, оставшись в живых, снарядил судно, которое к тому же было не малых размеров, и которое могло проплыть столько морей? Какова была скорость изучения языка, с помощью которого Индиец мог убедить царя, что он способен быть проводником в Индию? Какова также была малочисленность подобных проводников у Евергета, тогда как море в этом направлении известно было многим? Далее, каким образом спондофор и ѳеор из Кизика, покинувши родной город, поплыл к Индийцам? На каком основании поверили ему в таком деле? Каким образом случилось, что он по возвращении был сверх ожидания лишен всего, был обесчещен, а все-таки ему поручено большое количество даров? Потом, возвращаясь домой и занесенный в Эѳиопию, с какою целью он записывал слова эѳиопского языка, или расспрашивал, с какой стороны выброшена была на берег оконечность носа судна? Ибо принадлежность обломков корабля плывшим с запада не могла служить указанием на что-либо, потому что и он сам должен был на обратном пути плыть от запада? Далее, прибывши в Александрию, он был явно уличен в присвоении себе многого, а между тем не был наказан, хотя он даже обращался к морякам с расспросами, показывая им при этом оконечность корабельного носа? С другой стороны узнавший эту вещь неужели не выразил удивления? Но еще более должен был удивляться Евдокс, поверивши этому сообщению. В силу этой уверенности он, возвратившись домой, совершил оттуда путешествие за Геракловы столбы. Но без разрешения нельзя было отъехать из Александрии, да еще лицу, похитившему царские вещи; он не мог отплыть тайно, потому что гавань и прочие выходы были ограждаемы значительной стражей, которая существует и теперь, как мы знаем из нашего долговременного пребывания в Александрии, хотя в настоящее время под владычеством римлян строгость уменьшилась; прежние царские гарнизоны были гораздо многочисленнее. Впрочем после того, как он прибыл в Гадейры и, построивши корабли, отправился в путь по царски, и когда разбился его корабль, каким образом он в пустынной стране мог построить себе третье судно? Каким образом, снова пустившись в море, и открывши западных Эѳиопов, говорящих одним языком с восточными, он не возымел желания совершить дальнейшее плавание, будучи таким горячим любителем путешествий, тем более, что он мог надеяться, что не исследованных местностей осталось мало? Неужели он, оставивши этот план, желал совершить путешествие по поручению Бога? Каким образом он узнал о замыслах, которые составлялись против него тайно? Что был за расчет у Бога умертвить лицо, от которого он мог освободиться иным путем? А узнавши о замыслах, каким образом он мог предупредить исполнение их бегством в безопасные места? Хотя разумеется все это не невозможно, однако весьма трудно, случается редко, при каких-либо благоприятных условиях; между тем Евдокс, поставленный среди непрерывных опасностей, Всегда выходил из них счастливо. Почему же наконец, бежавши от Бога, он не боялся плыть снова мимо Либии с запасами достаточными для колонизации острова? И так, все это мало отличается от ложных известий Пиѳеи, Евемера и Антифана, но эти последние заслуживают извинения, потому что они занимаются этим как фокусники, но кто же может простить это диалектику, философу и почти претендующему на пальму первенства между философами? И так, Посейдоний здесь не прав.
6) Не за то у него правильно трактуется о временных поднятиях и. понижениях земли а также об изменениях, которые бывают бедствием землетрясений и других подобных явлений, которые исчислены нами выше. К этому он кстати присоединяет то мнение Платона, что рассказы об острове Атлантиде могут быть не пустым вымыслом. Об этом острове, говорит он, рассказывал Солон, слышавший от египетских жрецов, что Атлантида некогда существовала, но исчезла, и что по величине она была не меньше материка. Он полагает, что это мнение вернее, чем то, что этот остров уничтожен тем самым поэтом, который его выдумал, как говорят по поводу стены ахейцев, упоминаемой Гомером. Он предполагает, также, что выселение Кимбров и соседних с ними народов из родины совершилось морским путем и не за один раз. Он думает также, что длина населяемой земли равна почти 70,000 стадий и составляет следовательно половину целого круга, по которому она взята. Вот почему, говорит Евдокс, плывя от запада с попутным ветром Евром, он прибыл к Индийцам, прошедши такое именно количество стадий.
7) Потом Посейдоний приступает к опровержению тех, которые этим способом разделяли части материков, а не кругами параллельными экватору, посредством коих они могли бы показать различия в животных, растениях и в температуре, из которых одни смежны с пределами холодной области, другие - жаркой, так что материки представлялись бы поясами; потом он отрекается от своего мнения, хвалит опять общепринятое деление, ведя дебаты сам в вопросах и ответах без всякой пользы. Такого рода различия, равно как различия народностей и языков определяются не по заранее составленному представлению, но случаем и обстоятельствами. Вообще искусства, дарования, разного рода занятия процветают в каком угодно климате, если только кем-нибудь положено им начало. Однако следует кое что отнести и на долю климата, так что одни учреждения свойственнее стране в силу её природы, другие в силу установлений и упражнения. Таким образом Аѳиняне отличаются любовью к просвещению (φιλόλογοι), а Лакедемоняне нет, не по природе, равно как и соседи их Ѳиванцы, - но скорее в силу воспитания. Точно также Бабилоняне и Египтяне - философствующие народы не по природе, но вследствие упражнения и воспитания; достоинство лошадей, быков и прочих животных зависит не только от местности, но и от упражнений. Все это Посейдоний смешивает. Далее, одобряя то разделение материков, какое существует теперь, он указывает для примера на отличие Индийцев от Эѳиопов, живущих в Либии: первые крепче последних и менее подвергаются действию жаркого и сухого воздуха. Поэтому-то, говорит он, и Гомер, упоминая о всех Эѳиопах, разделил их на два народа:
"Одни у захода солнца, другие у восхода"! Кто желает найти в этом месте указание на другую населяемую землю, которой не знал Гомер, тот находится под давлением своей гипоѳезы, и Посейдоний утверждает, что место Гомера нужно изменить таким образом:
Одни у солнца удаляющегося Οἱ μὲν ἀπερχομένου Ὑπερίονος (вместо Οἱ μὲν δυσσομένου Ὑπερίονος),
как бы отклонящегося от меридиана.
8) И так, прежде всего Эѳиопы, которые живут в соседстве с Египтом и разделяются на два народа, из которых один живет в Азии, другой в Либии, ничем не отличаются одни от других. Далее, Гомер не потому делил Эѳиопов, что он знал каких то Индийцев с такой же почти физической организацией, так как по всей вероятности Гомер не знал Индийцев вовсе. Из басни об Евдоксе видно, что Евергет также не знал Индии и того водного пути, которым можно было проехать в Индию; следовательно Гомер руководился при разделении тем, на что мы указали выше. Там мы высказались по поводу чтения, предлагаемого Кратетом, что нет никакой разницы для дела, так ли читать, или иначе; но Посейдоний говорит, что разница есть, что лучше исправить так:
Одни у солнца удаляющегося (οἱ μὲν άπερχομενου). В чем же разница для смысла этого чтения от другого:
Одни у заходящего солнца (οἱ μεν δυσομένου)? Ведь весь сегмент от меридиана до запада называется западом, равно как и половина круга горизонта, тому сегменту соответствующего, на что указывает и Арат:
"Где смешиваются одни с другими крайние пределы запада и востока".
Однако, если чтение Кратета, исправленное таким образом, лучше, то скажут, что в поправке нуждается и Аристархово чтение. Только это возражение мы теперь делаем Посейдонию; потому что многое, что относится к географии, будет подвергнуто обсуждению в отдельных частях нашего трактата; а то, что относится к области физики, нужно исследовать в других трудах или вовсе оставить без внимания: он много занимается отыскиванием причин, подражая Аристотелю, что мы отклоняем от себя вследствие того, что причины скрыты от исследователя.


Глава Четвертая

Ближайшее введение в Географию.
При изучении этой науки предполагается много сведений из физики и математики. Обзор этих необходимых пособий. - Фигура и величина обитаемой земли. Как определяются та и другая. Как нанести изображение обитаемой земли на шар или на плоскость.
1) Полибий, описывая страны Европы, говорит, что древних писателей он оставляет в стороне, но что разберет тех, которые уличали древних в ошибках, как например Дикеарха, Эратосѳена, который занимался собственно географией последний, и Пиѳею, который многих ввел в заблуждение. Так он утверждал, что всю доступную для путешественников Британнию он прошел пешком, и окружность острова исчислял более, чем в 40,000 стадий. Потом он рассказывает о Ѳуле и о тех местностях, где нет более земли, моря или воздуха, а вместо их смесь всего этого, похожая на морское легкое, где земля, море и вообще все висит в воздухе, и эта масса служит как бы связью всего мира, по которой невозможно ни ходить пешком, ни плыть на корабле. Что это имеет форму легкого, Пиѳеа сам видел, как он говорит; все же остальное он сообщает по слухам. Так говорит Пиѳеа, прибавляющий, что пустившись отсюда в обратный путь, он прошел пешком весь европейский берег океана от Гадейр до Танаида.
2) Но Полибий говорит, что и это невероятно, ибо каким образом человек частный, да к тому же бедняк, мог проплыть и пройти столь большие расстояния? Между тем Эратосѳен, также не решаясь верить подобным рассказам, верил однако тому, что сообщал Пиѳеа о Британнии, Гадейрах, Иберии. Но Полибий замечает, что лучше верить Мессенцу, чем Пиѳее. Покрайней мере тот рассказывает, что он посетил одну страну, Панхаю, тогда как этот последний говорит, что он доходил до пределов мира, исследовал всю часть Европы, лежащую на севере, в чем нельзя было бы верить самому Гермесу. Между тем Эратосѳен называет Евемера, Бергея, верит Пиѳее, тому самому Пиѳее, которому не верил даже Дикеарх. Замечание Полибия: "которому не верил даже Дикеарх", забавно, как будто Эратосѳен должен был брать за образец себе такого писателя, против которого выставляет столько возражений сам Полибий. Нами было указано на то что Эратосѳен не знал западной и северной частей Европы. Впрочем и ему и Дикеарху можно простить это, так как они сами не видели тех местностей. Но кто может простить Полибию и Посейдонию? Однако Полибий уличает в ошибках все те мнения, которые существуют относительно расстояний в этих и многих других местностях, тогда как сам не свободен от заблуждений в выставляемых им возражениях. Таким образом Дикеарх говорит, что от Пелопоннеса до Геракловых столбов 10,000 стадий, и что больше этого числа то количество стадий, которое находится между Пелопеннесом и углублением Адриатического моря; он определяет потом ту часть расстояния между Пелопоннесом и Геракловыми столбами, которая простирается до Сицилийского пролива, в 3,000 стадий, а следовательно остальная часть от этого пролива до столбов Геракла равняется 7,000. Полибий по поводу этого места замечает, что он не обращает внимания на то, правильно ли взяты 3,000, или нет; но 7,000 стадий взяты неверно, будут ли измерять это расстояние по береговой морской линии, или по линии, проведенной через середину моря. По его словам морской берег более всего похож на тупой угол, одна сторона которого идет до Сицилийского пролива, а другая до Геракловых столбов, вершина же которого в Нарбоне; таким образом составляется треугольник, основанием которого служит прямая линия, проведенная через море, а боковые стороны представляются линиями, ограничивающими упомянутый у гол. Одна из них, идущая от Сицилийского пролива до Нарбона, имеет более 11,200 стадий, другая же немного менее 8,000. Самое большое расстояние между Европою и Либией, которое измеряется по Тирренскому морю, простирается, как всем известно, говорит Полибий, до 3,000 стадий; а если измерять по Сардинскому морю, то оно будет меньше. Но пускай будет, говорит Полибий, столько же и по этому направлению; пускай прибавят к этому количеству еще 2,000 стадий, именно глубину Нарбонского залива, или, говоря другими словами, длину перпендикуляра, опущенного из вершины на основание тупоугольного треугольника. Очевидно, говорит он, даже для детей, умеющих мерять, что весь морской берег от пролива до Геракловых столбов превосходит почти на 500 стадий прямую, проведенную через море. Если к этой длине мы прибавим расстояние в 3,000 стадий от Пелопоннеса до Сицилийского пролива, то вся сумма стадий, представляющая длину упомянутой прямой линии, превысит более чем в два раза то количество, которое назначает Дикеарх; и согласно его счету, говорит Полибий, необходимо положить на расстояние от Пелопоннеса до глубины Адриатического залива еще более стадий.
3) Но друг мой, Полибий! можно бы сказать: подобно тому как опыт ставит вне всякого сомнения ошибку Дикеарха, как видно из того, что говоришь ты сам, именно, что от Пелопоннеса до Левкады 700 стадий, столько же от Левкады до Коркиры, столько же опять отсюда до Керавнии и направо до Япигии, а от Керавнских гор Иллирийский берег тянется на 6,150 стадий, - подобно этому ошибочны и другие исчисления Дикеарха, именно определение им расстояния между Сицилийским проливом и Геракловыми столбами в 7,000 стадий, ошибочность чего ты доказал кажется сам. Большинство согласно между собою в том, что расстояние между проливом и Геракловыми столбами равняется 12,000 стадий, если измерять по морю; эта цифра согласна с определением длины населяемой земли, именно с цифрою 70,000 стадий; а вся западная часть этой длины от Иссикского залива до наиболее западных оконечностей Иберии, немного менее 30,000. Получают эту сумму следующим образом: от Иссикского залива до Родоса 5,700 стадий, от Родоса до Салмония, восточного мыса острова Крита, 1,000, сам же Крит до передней части Крия имеет в длину более 2,000, отсюда до Пахина в Сицилии 4,500 стадий, а от Пахина до Сицилийского пролива больше 1,000; наконец промежуток между проливом и столбами Геракла 13,000, а от столбов Геракла до оконечности Священного мыса Иберии считается около 3,000. Впрочем, перпендикуляр взят также неверно, если только Нарбон находится почти на одном параллельном круге с Массалией, а эта последняя с Византией, как убежден и Гиппарх; далее линия проведенная через море лежит на одном параллельном круге с линией, проходящей через Сицилийский пролив и Родос. От Родоса до Византии, как бы лежащих на одном меридиане, считается около 5,000 стадий; столько же стадий должен иметь и упомянутый выше перпендикуляр. Но когда наибольшее расстояние по этому морю между Европой и Либией определяют в 5,000 стадий от углубления залива Галатийского, то мне кажется здесь делается ошибка, или же Либия в этой части отклоняется к северу и соприкасается с параллельным крутом, проходящим через Геракловы столбы! Другая ошибка состоит в том, что Полибий оканчивает названный перпендикуляр подле Сардинии, потому что не подле Сардинии, но гораздо западнее идет эта линия, так как кроме Сардинии между ними лежит еще почти целое Лигистикское море. Кроме того, у Полибия увеличена также длина морского берега, хотя не настолько.
4) Вслед за сим он исправляет рассуждения Эратосѳена, в одних случаях удачно, в других делая сам еще большие ошибки, чем Эратосѳен. Так Эратосѳен полагал, что от Иѳаки до Коркиры 300 стадий, а Полибий считает более 900; от Эпидамна до Ѳессалоники тот считает 900, а Полибий - более 2,000. Это правильно. Далее, тогда как Эратосѳен назначает 7,000 стадий для промежутка между Массалией и столбами Геракла, он определяет это расстояние неверно в 9,000 стадий слишком от Массалии, немного менее 8,000 от Пирены; цифры Эратосѳена ближе к истине, ибо современные нам географы соглашаются в том, - если только устранить неровности путей, - что вся Иберия от Пирены до западной границы имеет в длину не более 6,000 стадий. Между тем Полибий определяет длину реки Тага от истоков до устьев в 8,000 стадий; при этом он не имеет в виду уклонений в сторону (потому что иначе прием не был бы географический), а измеряет по прямому направлению; источники реки Тага отстоят от Пирены более чем на 1,000 стадий. За то следующее мнение Полибия снова верно, именно, что Эратосѳен не знал Иберии, и вследствие того в его рассуждениях об ней обнаруживаются иногда противоречия; так, сказавши, что береговые части Испании до Гадейр заселены Галатами, которые действительно занимают западную часть Европы до Гадейр, он как бы забыл об этом, нигде не упоминая о Галатах в своем описании всех берегов Иберии.
5) Высказывая ту мысль, что Европа по длине меньше Либии и Азии, взятых вместе, Полибий делает неверное сравнение. Относительно прохода у столбов Геракла он говорит, что он находится у экваториального запада, а Танаид течет от летнего востока; Европа таким образом окажется по длине меньше обоих их взятых вместе промежуточным расстоянием между летним и экваториальным востоком, так как Азия захватывает ту часть северного круга, которая обращена к экваториальному востоку. Кроме того, что он останавливается напрасно на предметах совершенно понятных, Полибий делает ошибку в том, что заставляет Танаид течь от летнего востока, ибо все сведущие в географии этих местностей утверждают, что Танаид течет с севера и впадает в Меотиду, так что устья реки, вход в Меотиду и самая река лежат, на сколько известно, на одном и том же меридиане.
6) Некоторые достойные внимания писатели говорили, что Танаид берет начало в местах близких к Истру и течет с запада; но они не сообразили при этом, что в промежутке текут в Понт несколько больших рек, как Тира, Борисѳен и Гипанис. Первая из них параллельна Истру, а прочие Танаиду; и если не открыты истоки Тиры, Борисѳена и Гипаниса, то еще менее должны быть известны те страны, которые лежат далее к северу. Таким образом, если кто проводит Танаид через эти страны к Меотиде, потом заставляет его делать поворот (ибо устья реки несомненно находятся в северных частях озера и в наиболее восточных), тот высказывает ложную и ни на чем не основанную гипотезу. Неосновательно точно также мнение тех, которые утверждают, будто река эта течет через Кавказ по направлению к северу, потом поворачивается к Меотиде. Об этом уже было сказано. Однако никто не говорит, что она течет с востока; если бы она текла таким образом, то наши более остроумные географы не стали бы доказывать, что течение её противоположно Нилу и даже некоторым образом диаметрально противоположно, как будто эти две реки проходят вдоль одного и того же меридиана.
7) Кроме того, измерение длины населяемой земли производится по линии, параллельной экватору, потому что самая земля тянется в длину именно таким образом; поэтому и длина каждого из материков должна быть представляема между двумя меридианами, а измерения длины производятся определением расстояний в стадиях, или стадиасмами, которые мы получаем проходя или самую длину, или же совершая пути сухопутные или водные, параллельные этой длине. Между тем Полибий оставляет этот общепринятый способ и вводит новый, принимая за меру длины сегмент северного полукруга между летним и экваториальным востоком (вместо расстояния между двумя меридианами). Однако по отношению к величинам постоянным никто не станет употреблять приемов и мер изменчивых, к величинам безотносительным и не допускающим перемены прилагать такие приемы, которые различны для различных положений. Длина материка неизменна и определяется безотносительно, тогда как экваториальный восток и запад, точно также зимний и летний, существуют не сами по себе, но по отношению к нам: по мере того как мы будем изменять места своего пребывания, переменяться будут и места запада, экваториального востока и тропического, между тем длина материка остается та же самая. Поэтому ничего нет несообразного в том, если Танаид и Нил принимаются за границы, но таковыми считать летний или экваториальный восток - странно.
8) Что касается того обстоятельства, что Европа оканчивается многими полуостровами, то Полибий рассуждает здесь правильнее Эратосѳена, хотя все-таки неудовлетворительно. Эратосѳен насчитывает три полуострова: один, простирающийся до столбов Геракла, на котором лежит Иберия; другой тянется до Сицилийского пролива, на нем лежит Италия; третий - до Малей, на котором обитают все народности между Адриатическим морем, Евксином и Танаидом. Полибий приводит два первых согласно с Эратосѳеном, третьим он считает тот, который лежит между Малеей и Сунием, на котором находятся вся Эллада, Иллирия и некоторые части Ѳракии; четвертый составляет полуостров Ѳракийский, на котором лежит узкий проход между Сестом и Абидом; владеют им Ѳракийцы; наконец пятый - тот, который лежит подле Киммерийского Боспора и Меотиды. С своей стороны мы соглашаемся относительно двух первых полуостровов, потому что они заключены между значительными заливами: один омывается заливом, находящимся между Кальпою и Священным мысом, на котором Гадейры, а с другой стороны тем морем, которое помещается между столбами Геракла и Сицилией; другой полуостров лежит между этим самым морем и Адриатическим. Однако так как врезывается в море мыс Япигов, то можно бы возразить, что он разделяет оконечность Италии на два мыса; а остальные полуострова еще яспее делятся на части и потому требуют иного распределения. Равным образом деление Европы на шесть частей согласно с количеством полуостровов вызывает подобное же возражение. В каждом отдельном случае мы сделаем надлежащие поправки и в этих рассуждениях Полибия, а также и в других, где он впадает в ошибки в описаниях Европы и Либии; а теперь достаточно будет сказанного нами в опровержение наших предшественников. Поправляя их, мы кажется достаточно оправдали тем и наш труд, так как сделанное прежде требует значительных поправок и дополнений.


Глава Пятая

Дополнительные об этом замечания и особенно изложение причин, почему Страбон может дать читателю более против своих предшественников. Плащеобразный вид обитаемой земли. - Общий её очерк. - Описание Средиземного моря. Европа. Азия. Либия. - О климатах. Исчисление климатов по Гиппарху. Распределение обитателей земли по тени.
1) Так как, не ограничиваясь возражениями против предшествовавших географов, мы имеем в виду исполнить наше обещание, то, принимая в руководство другой принцип, мы объявляем, что желающий описать различные страны, обязан многое, что трактуется собственно в физике и математике, принять за истину и дальнейшие рассуждения согласовать с доказанными там положениями. Прежде было сказано, что ни плотник, ни архитектор не в состоянии устроить хорошо дом или город, если прежде не познакомились с небесными наклонениями, с фигурами и размерами той или другой области, со степенью тепла и холода и другими подобными условиями; точно тоже самое относится к тому, кто намерен описать всю населяемую землю. Действительно, представить в описании земли на одной и той же плоскости Иберию, Индию и страны, лежащие между ними, а также определить восток, запад и полдень для всех местностей, облегчит занятие географией, если; он предварительно узнал расположение и движение неба, если он понял, что поверхность земли на самом деле шарообразна, хотя Для зрения представляется плоскою; без этих знаний, все это не принесет пользы для занятий географией. Лицам, проходящим через обширные равнины, каковы напр. Бабилонские, или же через море, все то, что впереди их, назади и по сторонам, кажется лежащим на одинаковой поверхности, причем нет по видимому никакой перемены в нашем отношении к небу, к движениям и положениям солнца и остальных светил, - подобное однообразие должно исчезнуть перед географом. Мореплаватель, а также странствующий сухим путем по равнинной местности, руководится некоторыми общеизвестными явлениями, по которым одинаково поступают и человек необразованный, и государственный муж, оба несведущие в явлениях неба, оба незнающие того, что не согласно с видимыми явлениями. Так, он наблюдает, что солнце восходит, заходит, доходит до середины неба; но не исследует, каким образом это совершается; потому что это было бы для него совершенно бесполезно среди его занятий, равным образом как знание того, параллельно ли занимаемое им место, или нет тому месту, на котором находится его собеседник; а если он что-нибудь и станет исследовать, то относительно предметов математики он будет иметь мнения туземцев: каждая местность имеет свои предубеждения. Между тем географ пишет свою географию не для жителя той или другой местности, и не для такого государственного лужа, который пренебрегает всем, о чем трактует математика, точно также не для жнеца или землекопа, но для тех, которые способны проникнуться убеждением, что вся земля такова, как представляют ее математики, равно как и все остальное, что вытекает из этой гипотезы. Географ советует своим ученикам заранее усвоить себе математические истины и только тогда идти далее; он будет сообщать им то, что составляет последствия тех аксиом; поэтому ученики его, если слушали прежде математику, окажутся более способными сделать верное употребление из того, что будет им сообщено; он говорит, что географ не пишет для тех, которые не приготовлены таким образом.
2) Необходимо, чтобы географ полагался в том, что имеет для него значение основного начала, на геометров, измеривших всю землю, а эти последние должны опираться на измерениях астрономов, которые в свою очередь должны полагаться на физиков. Что касается физики, то это наука в некотором роде совершенная. Совершенными науками называются такие, которые не имеют гипотез, откуда либо заимствованных, которые зависят сами от себя, имеют в самих себе и начала, и способы доказательства. И так, в числе положений доказанных физиками, находятся следующие: мир шарообразен, равно как и небо; тела притягиваются к центру тяжести; около этого; пункта расположена земля, имеет общий центр с небом и остается неподвижною; через нее проходит та же ось, около которой обращается, и небо. Небо вращается около земли и около своей оси от востока к западу, а вместе с ним и неподвижные звезды с такою же скоростью, как и полюс. Неподвижные звезды вращаются по параллельным кругам, из которых наиболее известны: экватор, два тропика и полярные круги. Что касается звезд подвижных, а также солнца и луны, то они вращаются по кругам косвенным, находящимся в пределах зодиака. Доверяя этому, или всему, или части какой-нибудь, астрономы трактуют дальнейшее самостоятельно, именно: движения светил, возмущающие их, затмения, размеры, взаимные их расстояния и многое подобное. Точно также измеряющие всю землю геометры пользуются, как готовыми, положениями физиков, а выводами геометров пользуются в свою очередь географы.
3) Таким образом должно предполагать, что небо делится на пять поясов, а также и земля, и что поясы земли носят те же наименования, что и поясы неба; причины такого разделения на поясы мы уже показали выше. Что касается границ поясов, то таковыми могут служить круги параллельные экватору по обеим сторонам последнего; два из них обнимают жаркий пояс, два другие следующие за первыми, заключающими жаркий пояс, образуют два пояса умеренных; за умеренными следуют холодные. Каждому из небесных кругов соответствует одноименный с ним круг на земле, и поясу пояс. Умеренными поясами называют те, которые могут быть обитаемы; остальные называют необитаемыми, один вследствие жары, другие по причине холода. Точно таким же образом поступают относительно тропиков и полярных кругов в тех конечно странах, где полярные круги есть, именно: распределяют круги на земле соответственно небесным, давая первым общие названия с последними. Так как экватор разделяет все небо на две части, то необходимо, чтобы разделена была таким же образом и земля посредством своего экватора. Каждое из двух полушарий небесных и земных называются одно северным, другое южным. Очевидно, что и из умеренных поясов один - северный, другой южный, называется общим именем с тем полушарием, в котором каждый из них лежит. Северным полушарием называется полушарие, обнимающее тот умеренный пояс, в котором, если смотреть от востока к западу, на правой стороне будем иметь полюс, а па левой экватор, или же, если смотреть по направлению к югу, на правой стороне будем иметь запад, а на левой восток. Южным полушарием называется то, в котором все это наоборот. Отсюда ясно, что мы находимся в одном из полушарий, именно в северном; быть в обоих невозможно, потому что в промежутке между ними текут большие реки, океан и наконец лежит жаркий пояс. Самый океан, разделяя землю, не находится посередине населяемой земли, равным образом как и жаркая страна; точно также часть её не представляется областью, имеющею климаты, совершенно противоположные тем, которые находятся в северном умеренном поясе.
4) И так, геометр принявши это, и кроме того, пользуясь гномоном и другими средствами, которые указывает астрономия, и с помощью которых можно найти для каждой отдельной местности круги параллельные экватору, те, которые пересекают их под прямыми углами, и проходящие через полюсы, принявши это, он измеряет всю землю, одну часть её, обитаемую, прошедши сам, а другую определяет на основании промежуточных расстояний на небе. Этим способом можно найти, сколь велико расстояние от экватора до полюса, что составляет четвертую часть наибольшего круга на земле; если это известно, то известно и расстояние в 4 раза больше этого, т. е. окружность земли. Подобно тому как измеряющий землю принимает от астронома основные начала, а астроном от физика, подобно этому географ должен принять за истину то, что сообщает измеривший всю землю, и, доверяя тому, чему и тот доверял, определить прежде всего пространство населяемой нами земли, её фигуру, естественные свойства и её отношение ко всей земле; это составляет собственный предмет географии. После этого географ сообщит надлежащие сведения об отдельных частях суши и моря; при этом он укажет на то, что недостаточно было сообщаемо нашими предшественниками, особенно теми, которые считаются в таких вопросах наиболее заслуживающими веры.
5) И так, предположим, что суша вместе с морем шарообразна и находится на одном уровне с водами морей; ибо выдающиеся части земли могут скрываться при столь обширных размерах, как незначительные или даже незаметные. Впрочем, шарообразность земли не может быть сравниваема с гончарным кругом или с кругом геометра; шарообразною она представляется нашему чувству, довольно грубому. Далее, представим себе этот шар разделенным на пять поясов, пересекающий его диаметральный круг, другой параллельный этому, ограничивающий холодный пояс в северном полушарии, наконец третий круг, проходящий через полюсы и пересекающий два первые под прямыми углами. Если северное полушарие занимает ²/₄ земли, которые заключены между экватором и кругом, проведенным через полюсы, то в каждой из этих двух четвертей заключается четырехсторонняя фигура, северная сторона которой составляет половину того параллельного круга, что лежит у полюса; южная сторона составляет половину экватора, а две остальные суть сегменты круга, проведенного через полюсы, сегменты, лежащие один против другого и равные по длине. В одной из этих четырехсторонних фигур (безразлично, в какой) расположена, по нашему мнению, населяемая нами земля, кругом омываемая морем и похожая на остров. Было уже сказано, что это ясно как для внешних чувств, так и из доказательств рассудка. Если же кто-нибудь этому не верит, то можно отвечать, что для географии безразлично, представлять ли землю островом, или держаться того мнения, которое мы получаем из опыта, именно, что, отправляясь от востока, можно совершить плавание кругом земли, равно как если мы отправимся с за па да, - разве кроме небольшого числа в средине лежащих пространств. При этом совершенно безразлично, ограничиваются ли эти пространства морем, или необитаемой землею; ибо географ исследует известные части населяемой земли, а неизвестные, равно как и лежащие за пределами её, оставляет без внимания. Достаточно будет соединить прямою линиею крайние пункты мореплавания по обеим сторонам, чтобы получить полную фигуру острова, о котором мы говорим.
6) Предположим, что остров этот находится в упомянутом четырехстороннике. В таком случае нужно определить кажущуюся длину его, отнявши от всего пространства земли полушарие, населяемое нами; потом от нашего полушария отнимем половину, а от этой половины четырехстороннюю фигуру, в которой, по нашему мнению, лежит обитаемая земля. Подобным же образом и относительно фигуры должно судить по тому, что нам кажется, соглашая заключение с основными положениями. Впрочем так как сегмент северного полушария, лежащий между экватором и обозначенным выше параллельным кругом, что у полюса, имеет вид позвонка, а этот последний разделяется на две части кругом, проходящим через полюсы и полушарие и образующим четырехсторонник, - то очевидно, что четырехсторонник, на котором лежит атлантический бассейн, будет похож на поверхность позвонка; а что касается обитаемой земли, то она в океане представляет фигуру похожую на плащ и составляет менее половины той четырехсторонней фигуры. Это ясно видно как из геометрии, так и из обширности разлитого кругом моря, которое закрывает оконечности материков с обеих сторон (на востоке и западе), и которое сообщает ей вид усеченной фигуры, имеющей только треть своей длины при наибольшей ширине. Длина обитаемой земли определяется в 70,000 стадий и ограничена со всех сторон морем, которое вследствие обширности и пустынности недоступно для дальнейшего плавания; ширина же исчисляется менее чем в 30,000 стадий и ограничивается странами необитаемыми вследствие жары и холода. Необитаемая вследствие жары часть четырехсторонника имеет ширины 8,800 стадий, а наибольшая длина её 126,000, что составляет половину экватора, а потому она должна быть больше остальной части четырехсторонника.
7) С этим согласно в некоторой степени и то, что говорит Гипиарх. Предполагая пространство всей земли такое, как и Эратосѳен, он утверждает, что от этого пространства необходимо отнять пространство обитаемой земли, потому что, по его мнению, небольшая будет разница по отношению к явлениям неба для каждой местности, так измерить обитаемую землю, или же так, как измеряют ее позднейшие географы. Если, согласно с Эратосѳеном, экваториальный круг считать равным 252,000 стадий, то четвертая часть его будет заключать в себе 63,000 стадий, и таково же расстояние от экватора до полюса, именно ¹⁵/₆₀ экватора. Расстояние от экватора до летнего тропика составляет ⁴/₆₀, а этот тропик - в тоже время параллельный круг, проведенный через Сиэну. Известно, что промежуточные расстояния отдельных пунктов определяются помощью небесных явлений, как действительных способов измерения; так например, что тропик совпадает с Сиэною, заключают из того, что здесь во время летнего солнцестояния гномон в полдень не бросает от себя тени. Далее, меридиан Сиэнский проходит главным образом через течение Нила, именно от Мероэ до Александрии, а это составляет около 10,000 стадий. Сиэна же оказывается расположенною по середине этого расстояния, так что от неё до Мероэ 5,000 стадий. Если же пройти вперед по прямому направлению к югу около 3,000 стадий, то найдем местности, уже не обитаемые вследствие жары; таким образом параллельный круг, проходящий через эти места, будет тот же самый, что проходит через Кинамомофор и должен быть признан за начало и конец со стороны юга населяемой нами земли. И так, если расстояние от Сиэны до Мероэ 5,000 стадий, то прибавивши остальное пространство, получим для всего расстояния от Сиэны до пределов обитаемой земли 8,000 стадий; до экватора же от Сиэны 16,800 стадий (столько именно стадий заключают в себе ⁴/₆₀, полагая на каждую такую часть 4,200 стадий), так что остальное пространство от пределов обитаемой земли до экватора имеет 8,800, а от Александрии до экватора 21,800 стадий. Далее, все согласны в том, что морской путь от Александрии до Родоса направляется по одной прямой линии с течением Нила; а от Родоса в том же направлении путь идет мимо Карий, Ионии до Троады, Византии и Борисѳена. Итак, пользуясь (расстояниями известными и доступными для плавания, исследуют местности, лежащие по ту сторону Борисѳена по той же самой прямой линии до того пункта, где земля перестает быть обитаемою, и где со стороны севера обитаемая земля оканчивается. Выше Борисѳена обитают крайние известные нам представители скиѳского племени, именно Роксоланы, которые живут южнее последних, нам известных обитателей области, лежащей выше Британнии. Дальнейшие страны уже не обитаемы по причине холода. К югу от этого народа, обитают Савроматы и Скиѳы до мест жительства восточных Скиѳов.
8) Массалиец Пиѳеа говорит, что наиболее северная область Британнии, лежащая около Ѳулы, составляет последний предел обитаемой земли, где летний тропик тоже самое что полярный круг; но никакой другой путешественник не рассказывает ничего подобного, ни того, что Ѳула какой-то остров, ни того, обитаема ли земля до того предела, где летний тропик совпадает с полярным кругом. Я же полагаю, что северный предел обитаемой земли лежит гораздо южнее. Современные исследователи ничего не могут сообщить о странах, лежащих далее Гиерны, которая расположена на небольшом расстоянии к северу от Британнии и служит местом жительства народов совершенно диких, ведущих жалкий образ жизни по причине холода; поэтому я полагаю, что здесь необходимо положить предел. Далее, если параллельный круг, проходящий через Византию, проходит также и через Массалию, как утверждает Гиппарх со слов Пиѳеи (ибо, говорит он, в Византии тоже самое отношение гномона к тени, какое Пиѳея наблюдал в Массалии), а если Борисѳенский параллельный круг отстоит от Византийского почти на 3,800 стадий, то из расстояния от Массалии до Британнии следует, что параллельный круг, проходящий через Борисѳен, пройдет также и через всю Британнию. Но Пиѳея, часто вводящий людей в обман, и здесь говорит неправду. Действительно, то мнение, что линия, идущая от Столбов Геракла до окрестностей Сицилийского пролива, Аѳин и Рода, лежит на одном и том же параллельном круге, это мнение разделяется многими; точно также соглашаются относительно того, что часть этой линии от Столбов Геракла до Сицилийского пролива, проходит по середине моря. Кроме того, мореплаватели утверждают, что самое большое расстояние от Кельтики до Либии, именно от Галатского залива, будет 5,000 стадий; это же и наибольшая ширина моря. Таким образом расстояние от упомянутой выше линии до углубления залива составит 2,500 стадий, а до Массалии меньше этого числа, потому что Массалия южнее углубления залива. Далее, от Рода до Византии почти 4,900 стадий, так что параллельный круг через Византию лежит гораздо севернее Массалийского параллельного круга; а расстояние от Массалии до Британнии может равняться расстоянию от Византии до Борисѳена; от Борисѳена же до Гиерны расстояние не известно, и, как ясно из пред-идущего, нет необходимости доискиваться, обитаемы ли далее лежащие местности, или нет. Для науки достаточно установить, подобно тому как мы приняли для южных частей, что далее Мероэ, именно на рас стоянии около 3,000 стадий нужно признать предел обитаемой земли; конечно нельзя считать этого предела точным, а только близким к Действительному. Границу эту нужно считать лежащею выше Британнии на таком же расстоянии, или только немного большем, например на расстоянии 4,000 стадий. Для целей правительственных не может быть никакой пользы от знания подобных стран и их обитателей; Даже если бы эти острова и были заселены, то все-таки они не могут быть для нас ни вредными, ни полезными, потому что сообщение с ними невозможно. Так Римляне, имея возможность занять Британнию, пренебрегли этим, принимая в соображение, что с одной стороны обитатели её не угрожают никакою опасностью (потому что они не настолько сильны, чтобы перейти к нам), с другой стороны, если бы сами они владели этим островом, то не имели бы большой выгоды. Кажется, что в настоящее время пошлины приносят нам больше, чем сколько могли дать в то время подати, отнимая при этом расходы на содержание войска, которое должно было охранять остров и собирать подати. Бесполезность была бы еще больше от занятия других островов, лежащих вокруг Британнии.
9) И так, если к расстоянию от Рода до Борисовна прибавить расстояние в 4,000 стадий от Борисѳена до северной границы, то получится всего 12,700 стадий; а так как от Рода до южного предела обитаемой земли 16,600 стадий, то ширина всей обитаемой земли от юга до севера будет менее 30,000 стадий. Длина определяется более, чем в 70,000 стадий, в направлении от запада к востоку, именно от оконечностей Иберии до оконечностей Индии; длина эта измеряется частью по сухому пути, частью морем. Что длина земли заключается в названном выше четырехстороннике, очевидно из отношения параллельных кругов к экватору; таким образом длина оказывается вдвое больше ширины. Сказано было также, что земля имеет форму плаща, потому что ширина значительно сокращается к краям и наиболее к западу, что очевидно, если мы станем исследовать землю подробно.
10) И так мы теперь описали на сферической поверхности местность, на которой, мы говорим, расположена обитаемая земля. Нужно, чтобы тот, кто желает, невозможности приблизиться к истине во всех соделанных рукою изображениях, сделал землю шаром, как поступил Кратет, чтобы он, обозначивши на нем четырехсторонник, внутри этого последнего написал таблицу географии. Но так как нужен огромный шар, чтобы вышеупомянутый четырехсторонник составлял очень малую часть его и чтобы достаточно было его для ясного вписания в нем всех частей обитаемой земли, и чтобы смотрящий мог их видеть, то конечно прекрасно если кто в состоянии сделать такой шар: он будет иметь в диаметре не менее десяти футов; кто не может приготовить такой шар или немного меньший, тому нужно начертить его на ровной доске по крайней мере в семь футов. Ведь мало будет различия, если вместо кругов, как параллельных, так и меридиональных, которыми мы обозначаем климаты, ветры и прочие отличия и соотношения частей земли между собою и с небом, будем писать прямые - параллельные вместо параллельных кругов, а вместо меридиональных те, которые падали бы на круги под прямыми углами, так как мыслительная способность может легко перенести глазом видимую на равной поверхности фигуру и величину на поверхность круглую и шарообразную. Подобно мы говорим касательно прямых линий и кривых кругов. Хотя меридиональные круги, идущие через полюсы, все сходятся на шаре в одном пункте, однако неважно, если прямые, малые меридианы только сходятся на ровной плоскости. Кроме того во многих случаях это и не необходимо, самое сближение незаметно так, как шарообразность, потому что линии переносятся на ровную доску и изображаются прямыми.
11) Последующую речь мы будем так вести, как если бы чертеж находился на ровной гладкой доске. Описание земли и моря, мы будем излагать или по личным наблюдениям, или по тем сведениям, и которые мы получили от рассказчиков или писателей. Сами мы прошли к западу от Армении до тех мест Этрурии, которые противоположны Сардинии; к югу же - от Евксейна до границ Эѳиопии. Что касается остальных лиц, которые писали о расположении земли, то нельзя указать ни на одного, который исходил бы упомянутые нами пространства больше, нежели мы. Ибо те, которые проникали далее меня в западных странах, не достигали столь отдаленных пунктов на востоке; другие, проходившие дальше меня на восток, остались позади меня на западе. Тоже самое можно сказать и относительно стран, лежащих на юге и на севере. Но во всяком случае большую часть сведений о странах мы излагаем подобно другим, получивши их из рассказов других лиц, напр., о фигуре, величине, о качестве и составных частях земли точно таким образом, как ум наш составляет понятия из впечатлений. Так например, от формы, цвета и величины яблока, равно как от вкуса, запаха твердости и кислоты получаются впечатления, а рассудок из этих впечатлений слагает понятие яблока. Даже в фигурах очень больших чувство постигает только части, а рассудок из того, что постигнуто чувством, образует понятие о целом. Подобно этому поступают и люди любознательные. Доверяя, как органам своих чувств, тем лицам, которым пришлось побывать в разных странах, и которые видели те или другие части земли, составляют одну картину мира из рассказов о частях его. Так и полководцы все делают сами, хотя и не везде присутствуют, многое обделывая через других, доверяя вестникам и рассылая нужные поручения согласно с полученными сведениями. Человек, уверяющий что знают только видевшие, не допускает сведений, получаемых путем рассказа, который, для знания может быть гораздо важнее зрения.
12) Преимущественно современники наши могут сообщить кое что достоверное относительно Британцев, Германцев, а также тех народов, которые обитают около Истра, как по сю, так и по ту сторону его, - Гетов, Тюригетов, Бастарнов, жителей Кавказа, как-то: Албанцев, Иберов. Нам также кое что известно от тех, которые писали о парѳянских войнах, и во главе которых стоит Аполлодор Артемит, так как о Гиркании и Бактриане они дают сведения более определенные, чем многие другие писатели. Далее, так как Римляне только недавно вторглись в Счастливую Арабию под предводительством Элия Галла, друга и товарища моего, и так как купцы из Александрии плавают на торговых кораблях по Нилу и Арабскому заливу до Индии, то все эти страны более известны нашим современникам, чем были известны нашим предкам. Когда Галл управлял Египтом, я, находясь вместе с ним и дошедши до Сиены и до границ эѳиопских, узнал, что из гавани мышь (Μύς) к Индии ходит сто двадцать кораблей между тем как прежде во времена Птоломеев только очень немногие дерзали плавать туда и ввозить индийские товары.
13) Первое и самое важное как для науки, так и для государственных нужд - изобразить возможно более просто фигуру и величину того что отмечается на географической карте какая это часть целой земли и как она велика. Ибо таково дело географа; что же касается до того, чтобы вполне строго и верно вести речь о целой земле и о целом круге пояса, о котором мы говорим, то это относится к другой науке; так например, если требуется знать, обитаем ли круг и на другой четверти, и если действительно он обитаем, то там живут люди не такие, как у нас. Во всяком случае и другую часть света надо считать обитаемой, что вполне вероятно. Нам же надлежит говорить о нашей части земли.
14) Но форме своей наша обитаемая земля похожа на плащ, самую большую ширину которого составляет линия идущая по Нилу; она начинается от параллели, идущей через Киннамомофор, и от другой через остров беглых Египтян, а оканчивается параллелью, идущею через Гиерну. Длину земли составляет та линия, которая падает на эту под прямым углом, начинаясь от запада и проходя через Столбы и Сицилийский пролив до Родии и Иссикского залива, тянется она вдоль Тавра, опоясывающего Азию, и поворачивает к восточному морю между Индийцами и Скиѳами, лежащими за Бактрианой, где и оканчивается. Следует представить себе параллелограмм, в котором плащеобразная фигура вписана так, что длина её соответствует длине и наибольшая из них равна наибольшей длине, а ширина соответствует ширине. Эта плащеобразная фигура и есть обитаемая земля. Мы говорили, что ширина её определяется крайними параллельными линиями, которые отделяют с обеих сторон обитаемую часть от необитаемой; это те самые линии из которых одна, как мы сказали, проходит на севере через Гиерну, а другая у жаркого пояса через Киннамомофор. Они, простираясь к востоку и к западу до противоположных обитаемой земле частей, составят вместе с теми меридианами, которые соединяют названные края, упомянутый параллелограмм. Что в этом параллелограмме заключается обитаемая земля, ясно из того, что ни самая большая ширина её, ни длина не выходят за пределы его. Что форма земли плащеобразна, видно из того, что концы длины, омываемые морем, с обеих сторон остро заканчиваются и суживают ширину. Это по крайней мере известно через тех, которые плавали по обеим сторонам восточных и западных частей. Они говорят, что гораздо южнее Индии лежит остров, обитаемый еще и теперь, и находящийся против острова Египтян и против земли, доставляющей киннамом; состав воздуха в этих местах одинаков; остров называется Тапробаною. Таким образом те страны, которые лежат у устья Гирканского моря, севернее крайней Скиѳии, что за Индийцами, а еще севернее Гиерна. Тоже самое относится к стране, лежащей по ту сторону Столбов. Самым западным пунктом обитаемой земли считается мыс в Иберии; он называется Священным и лежит на одной линии с Гадейрами, Столбами, Сицилийским проливом Родией; ибо говорят, что солнечные часы, ветры, благоприятные для обеих сторон, и продолжительность наибольших дней и ночей, - все это совпадает в этих пунктах. Самый больший день и самая большая ночь равняется здесь четырнадцати равноденственным часам, а на берегу подле Гадейр и Столбов некогда были видны... Посейдоний говорит, что он с какого-то в высокого здания в городе, отстоящем от этих мест почти на четыреста стадий, видел звезду, которую он принял за самый Каноб частью потому, что те, которые из Иберии отправлялись недалеко к югу, говорят, что видели эту звезду, а частью на основании рассказов, ходящих в Книде. Обсерватория Евдокса возвышается немного над прочими домами; однако, говорят, с этого места он видел звезду Каноб.
15) Если плыть отсюда в южном направлении, то там находим Либию, самые западные части которой немного выступают вперед от Гадейр; потом, образовавши узкий мыс, она отступает к востоку и к югу и постепенно расширяется до соприкосновения с западными Эѳиопами; эти последние находятся ниже Кархедона, на самом конце обитаемой земли, соприкасаясь с линией, идущей через Киннамомофор. Для плывущих в противоположную сторону от Священного мыса до так называемых Артабров водный путь идет в северу, причем Лузитания остается вправо; затем остальной путь, образуя тупой угол, направляется к востоку до мысов Пирены, скрывающихся в океане; этим мысам противолежат на севере западные берега Британнии, равно как Артабрам противолежат на севере так называемые Катитеридские острова, находящиеся в открытом море, почти под британским кругом широты. Итак отсюда видно, насколько края обитаемой земли по длине сближаются в узкую полосу омывающим ее морем.
16) При такой общей форме земли представляется полезным взять две прямые линии, которые, пересекая одна другую под прямым углом, шли бы: одна через всю самую большую длину, а другая через ширину; первая из них будет одною из параллелей, а вторая од-пим из меридианов. Потом мы представляем себе другие линии, параллельные первым с обеих сторон, и разделяем по ним землю и море таким способом, какой мы только что употребили. Таким образом фигура земли яснее представится в том виде, в каком мы описали ее, по величине линий длины и ширины, имеющих различную меру; лучше обозначатся и наклонения, как восточные, так и западная, равно южные и северные. Так как необходимо, чтобы эти прямые проходили через известные места то две линии были уже взяты, а я говорю еще о двух средних, упомянутых выше и представляющих собою длину и ширину. Остальные линии легко могут быть определены с помощью этих; пользуясь ими, как руководящими, мы в состоянии определить параллельные страны и другие отношения мест жительства на земле и явлений на небе.
17) Определяет сушу и дает ей форму главным образом море, образуя заливы, береговые моря и проливы, а также перешейки, полуострова и мысы. Морю помогают реки и горы. С помощью всего этого определены материки, племена, удобные положения городов и другие явления, знаками которых полна хорографическая карта. В числе этих явлений следует разуметь множество островов, рассеянных по морям и вдоль каждого берега. Различные местности обладают различными достоинствами и недостатками, с зависящими от них выгодами и неудобствами, из которых одни естественны, другие искусственны; нам надлежит говорить о природных условиях, потому что они постоянны, а искусственные подвергаются изменениям. Впрочем и из этих последних следует указать такие, которые сохраняются в течении некоторого времени... не долго; особенно если они приобрели чем-либо большую известность, которая сохраняется в последствии и тем, так сказать, скрепляет известные учреждения с самою местностью, хотя бы эти учреждения и перестали существовать в данном месте. Попятно, почему следует упомянуть о таких условиях; Например о многих городах можно сказать то, что сказал Демосѳен о соседних с Олинѳом городах, которые, говорит он, были до того разрушены, что пришедший сюда не мог бы даже подумать, что когда либо были города здесь. Между тем находятся охотники посетить подобные местности, желая увидеть по крайней мере следы замечательных сооружений подобно тому, как посещаются гробницы славных мужей. Равным образом мы не пройдем забвением тех законов и политических форм, которые более не существуют, но из которых мы можем извлечь пользу, равно как и из знакомства с событиями, то подражая в них, то остерегаясь их.
18) Начнем мы снова с первого очерка и прибавим теперь, что наша обитаемая земля, будучи окружена морем, принимает в себя множество заливов из Внешнего моря (или Океана); из четырех, самых больших из них, северный называется Каспийским, или Гирканским морем. Персидский и Арабский заливы идут от южного моря, первый из них лежит главным образом против Каспийского, моря, а второй против Понтийского. Что касается четвертого залива, то он, далеко превосходя по величине первые три, образует Внутреннее, или так называемое Наше море. Он получает начало на западе, начинаясь проливом между Столбами, простирается до восточной стороны, то расширяясь, то суживаясь, затем разделяясь и оканчиваясь в двух морских заливах, из которых один налево называется Евксейном, а другой составляется из Египетского, Памфилийского и Иссикского морей. Все исчисленные заливы имеют со стороны Внешнего моря узкие входы, преимущественно Арабский залив и тот, что между Столбами, прочие менее. Обнимающая их суша разделяется на три части. Из них Европа по очертанию своих форм разнообразнее прочих. Либия в этом отношении противоположна Европе; Азия занимает средину между двумя первыми. Но все они имеют причину большего или меньшего разнообразия во внутреннем морском берегу. Внешний морской берег за исключением вышеозначенных заливов прост и плащеобразен, как уже сказано мною. Прочие отличительные черты как мелкие можно опустить, так как малое при большом ничего не значит. Однако в географическом исследовании мы рассматриваем не только формы и величину стран, но, как мы сказали, и их взаимные отношения, и в этом случае морской берег Внутреннего моря представляет более разнообразия, чем берег Внешнего. Первый берег, отличаясь прекрасным климатом, пользуется гораздо большею известностью, усеян городами и населен народами, имеющими хорошие законы более, чем берег Внешнего моря. Мы конечно желаем знать те племена, которые известны большим числом событий, политическим устройством, искусствами и вообще всем, что способствует образованию ума; с другой стороны нужды заставляют нас обращаться к тем странам, с которыми возможны торговые и иные сношения; а это именно места, заселенные, и еще более - густо заселенные. Во всем этом, как я сказал, Наше море имеет большие преимущества; поэтому с него мы и начинаем описание.
19) Уже прежде было сказано, что начало этого залива составляет пролив между Столбами, наименьшая ширина, которого равняется почти семидесяти стадиям. Проплывши узкий проход, имеющий сто двадцать стадий, мы видим, что берега делают большие изгибы, в особенности левый берег. Затем открывается вид на большое море; оно ограничивается с правой стороны либийским берегом до Кархедона, с другой - берегом иберийским и кельтским до Нарбона и Массалии, затем берегами лигистикским и наконец италийским до пролива Сицилийского. Восточную границу моря составляет Сицилия и проходы по обеим сторонам её: один против Италии в семь стадий, другой против Кархедона, в тысячу пятьсот стадий. Линия, идущая от Столбов к семистадевому проливу, есть часть той линии, которая направляется через Род и Тавр и рассекает упомянутое море почти посередине. Длина её равняется, говорят, двенадцати тысячам стадий, она же представляет и длину моря. Наибольшая ширина моря равняется пяти тысячам стадий, именно от залива Галатского между Нарбоном и Массалией до противоположных ему берегов Либии. Всю часть этого моря при Либии называют Либийским морем, а часть моря у противоположного материка называют морем Иберийским, Лигистикским, Сардинским, и наконец до Сицилии Тюрренским. Вдоль берега Тирренского моря до Лигистики, лежит много островов. Самые большие из них - конечно после Сицилии - Сардиния и Кирн. Сицилия считается самым большим и самым лучшим из всех, находящихся на Нашем море. Пондатария и Понтия, лежащие в открытом море, далеко уступают выше названным. Недалеко от берега лежат Эѳалия, Планазия, Пиѳекусса, Прохита, Каприи, Левкосия и другие подобные. На другой стороне Лигистики перед остальною частью берега до Столбов лежит немного островов, в числе которых находятся Гимнезия и Ебис. Немного их также пред Либией и Сицилией; в числе последних Воссура, Эгимур и острова Липарские; Липарские называются иногда островами Эола.
20) За Сицилией и двумя прилегающими к ней проливами следуют другие моря, именно перед Сиртами и Киренаикой; самые же Сирты, а также море, в древности называвшееся Авзонским, а теперь Сицилийским, сливаются в одно с тем морем. Море, которое простирается перед Сиртами и Киренаикой, называется Либийским; оно оканчивается в Египетском. Меньший из Сирт имеет в окружности около тысячи шестисот стадий. С обеих сторон перед входом лежат острова Менинг и Керкина. Окружность большего Сирта Ератосѳен определяет в пять тысяч стадий, а глубину в тысячу восемьсот, от Гесперид до Автомала и до границ Кирены с остальною частью тамошней Либии. Другие полагают, что окружность равняется четырем тысячам стадий, а глубина тысяче пятистам, - такова же и ширина входа. Сицилийское море находится перед Сицилией и Италией с востока, а также перед проливом Регинским до Локров и от Мессении до Сиракуз и Пахина. Оно простирается к востоку до краев Крита, при чем омывает большую часть Пелопоннеса и наполняет, так сказать, Коринѳский залив; на севере оно доходит до мыса Япигия и до входа в залив Ионийский, к южным частям Епира до Амбракийского залива и до берега, образующего с Пелопоннесом Коринѳский залив. Ионийский залив есть часть так называемого Адрия; правую сторону его составляет Иллирия, а левую Италия до самого углубления Акилеи. Поднимаясь к северу и к западу, залив делается узким и малым; в длину он имеет около шести тысяч стадий, а самая большая его ширина равняется тысяче двумстам стадий. Здесь перед Иллирией густо расположены острова: Апсиртиды, Кириктика, Либирниды, Исса, Трагурий, Черная Коркира и Фар, а перед Италией острова Диомеда. Длина Сицилийского моря от Пахина до Крита определяется в четыре тысячи пятьсот стадий, столько же до Тенара Лаконского. От мыса Япигия до внутренности Коринѳского залива считается менее трех тысяч стадий, а от мыса Япигия до Либии морской путь определяется в четыре тысячи стадий. Здесь острова: Коркира, Сибота перед Епиром; затем перед Коринѳским заливом: Кефалления, Иѳака, Закинѳ и Ехинады.
21) С Сицилийским морем соединяются моря: Критское, Сароническое и Миртойское, которое находится между Критом, Аргеей и Аттикой и имеет наибольшую ширину со стороны Аттики, именно около тысячи двухсот стадий, а длина несколько менее двойного числа. Острова на этом море следующие: Киѳера, Калаврия, Эгина, Саламин и несколько Кикладских. В соединении с этим морем находится море Эгейское вместе с Меданским заливом и Геллеспонтом, а также моря Икарийсксе и Карпаѳское до Рода, Крита, Кипра и до передних частей Азии. Затем лежат острова Кикладские, Спорадские и те, которые расположены перед Карией, Ионией, Эолидой До Троады, именно: Кос, Сам (Самос), Хий (Хиос), Лесб и Тенед (Тенедос), а также те, которые лежат перед Елладой до Македонии и соприкасающейся с нею Ѳракии, именно: Евбея, Скир, Пепареѳ, Лемн (Лемнос), Ѳаз (Ѳазос), Имбр (Имброс), Самоѳракия и многие другие, о которых мы скажем в частном описании. Длина этого моря равняется четырем тысячам стадий или немного более, а ширина почти двум тысячам стадий. Окружено оно вышеупомянутыми частями Азии, морским берегом, простирающимся от Суния до Ѳермейского залива, и имеющим морской путь к северу, а также Македонскими заливами до Ѳракийского полуострова.
22) При этом последнем находится семистадевый пролив между Сестом и Абидом; через него Эгейское море и Геллеспонт изливаются к северу в другое море, которое называется Пропонтидою, а это опять в другое, в так называемый Понт Евксейн. Это последнее как бы состоит из двух морей: почти посредине его выдвигаются два мыса, один на севере - из Европы, из северн. стран, другой, противоположный первому, из Азии; суживая промежуточный путь, они образуют два больших моря. Мыс со стороны Европы называется Криуметопом, а со стороны Азии Карамбией. Мысы отстоят один от другого почти на тысячу пятисот стадий. Далее, длина западного моря, начиная от Византии до устьев Борисѳена, доходит до трех тысяч восьмисот стадий, а ширина до двух тысяч. В этом море замечателен остров Левка. Восточное море продолговато; оно тянется до узкого углубления, которое находится при Диоскуриаде, простираясь в длину почти на пять тысяч или немного более стадий, а в ширину оно имеет около трех тысяч стадий. Окружность всего моря равняется двадцати пяти тысячам стадий. Некоторые сравнивают форму его окружности с натянутым скиѳским луком, уподобляя тетиве правую сторону Понта, где от устья моря существует водный путь до самой внутренней части при Диоскуриаде; ибо за исключением Карамбии весь прочий берег имеет незначительные выпуклости и углубления, что уподобляет его прямой линии. Остальную часть берега сравнивают с рогом лука, имеющего двойной изгиб, более закругленный вверху, менее круглый внизу; таким образом и этот берег образует два залива, из которых западный гораздо круглее восточного.
23) Над восточным заливом к северу лежит Меотидское озеро, имеющее в окружности девять тысяч стадий, а может быть и немного более. Изливается оно в Понт через так называемый Киммерийский Боспор; Понт изливается в Пропонтиду через Ѳракийский Боспор (Византийский пролив действительно называют Ѳракийским Боспором); последний имеет четыре стадии в ширину. Пропонтида, говорят, от Троады до Византии имеет в длину тысячу пятьсот стадий; ширина её почти такая же. Здесь расположен остров Кизикенов, окруженный островками. - Таково и столь велико разлитие Эгейского моря к северу.
24) Далее от Родии начинается другое разлитие моря, которое образует моря Египетское, Памфилийское и Иссикское на пространстве пяти тысяч стадий к востоку вдоль Ликии, Памфилии и всего берега Киликии. Оттуда Сирия, Финикия и Египет обнимают это море к югу и к западу до Александрии. В Иссиксом и Памфилийском заливах лежит Кипр, соприкасающийся с морем Египетским. Переправа от Рода до Александрии по направлению северного ветра равняется четырем тысячам стадий а окольный путь в два раза больше. Ератосѳен говорит, что мнение о переправе через это море принадлежит морякам, из которых одни говорят действительно так, но другие смело утверждают, что путь этот равняется пяти тысячам стадий. Сам Ератосѳен пишет, что он с помощью гномона определил это расстояние в три тысячи семьсот пятьдесят стадий. Часть этого моря у Киликии и Памфилии, затем правая сторона Понта с Пропонтидою и ближайший морской берег до Памфилии образуют большой полуостров и длинный его перешеек, который идет от моря при Тарсе до города Амиса и Ѳемискиры, равнины Амазонок. Местность, которая находится по сю сторону линии до Карий, Ионии и племен, обитающих по сю сторону Галия, окружается Эгейским морем и названными частями его с обеих сторон. Эту страну мы называем общим именем со всею Азией.
25) Говоря кратко, наиболее южный пункт нашего моря - углубленная часть большего Сирта, за ним Египетская Александрия и устья Нила, а самый северный - устье Борисѳена; если же Меотиду присоединить к этому морю (а она и в самом деле есть часть его), в таком случае северным пунктом будет не устье Борисѳена, а устье Танаида. Самый западный пункт есть пролив при Столбах, а самый восточный - углубленная упомянутая часть при Диоскуриаде. Ератосѳен неправильно трактует об Иссиксом заливе; этот залив находится на одном общем меридиане с Амисом и Ѳемискирою; если угодно, то можно присоединить к ним Сидену до Фарнакии. От этих частей на восток до Диоскуриады морской путь имеет более трех тысяч стадий, что яснее покажет описание каждой части в отдельности. - Таково Наше море.
26) Теперь следует обратиться к описанию земель, лежащих кругом Нашего моря, начавши с тех частей, с которых мы начали описание самого моря. Если мы вплывем в пролив между Столбами, то прежде всего увидим с правой стороны Либию, которая тянется до самого течения Нила; с левой, противоположной стороны увидим Европу до Танаида; оба берега заканчиваются около Азии. Надлежит начать с Европы, потому что она очень разнообразна по форме, наиболее благоприятна для облагорожения человека и гражданина, и сообщает большую часть своих благ прочим землям. Бея она удобообитаема за исключением небольшой части, необитаемой вследствие холода; эта страна служит границею Гамаксойкам, которые живут около Танаида, Меотиды и Борисѳена. Что касается обитаемых частей, то холодные благодаря своей природе и гористые населены плохо; однако, получивши хороших владетелей, даже те земли, которые заселены были плохо и разбойниками, улучшаются. Так Еллины, овладевши горами и свалами, жили там хорошо, благодаря заботам о гражданских учреждениях, искусствах и вообще благодаря житейской мудрости. Тоже можно сказать о Римлянах, которые, завоевавши многие страны, неудобные для густого населения, гористые или лишенные гаваней и портов, или холодные, или неудобные по какой-либо другой причине, научили несообщительные народы вступать в сношения между собою и жить не дикой жизнью, а гражданской. Части Европы ровные и лежащие в хорошем климате находят в самой природе помощницу во всем этом.
Как в благодатной стране все мирно, так в бесплодной воинственно и отважно, почему в некоторых случаях они могут быть взаимно полезны. Одни снабжают других оружием, а эти последние наделяют их плодами, учат искусствам и благоустройству; отсюда ясно также, что страны потерпят обоюдный ущерб, если не будут снабжать друг друга своими продуктами. Конечно положение людей, обладающих оружием, будет несколько выгоднее, если только сила оружия не будет перевешиваться многочисленностью. Далее, этот материк обладает еще одною важною особенностью: вся Европа изрезана равнинами и горами, что дает возможность жить здесь бок-о-бок и воину, и земледельцу, и горожанину; впрочем большая часть населения живет здесь мирно, и за нею остается превосходство. Мирный образ жизни начал особенно развиваться на материке Европы с тех пор, как им завладели сначала Еллины, потом Македоняне и наконец Римляне. Вследствие этого Европа - самая сильная страна и в мирных учреждениях, и в военном деле, ибо она имеет в изобилии и людей способных к войне, и обрабатывающих землю, и населяющих города. Материк отличается еще и тем, что производит самые лучшие, а также необходимые для жизни плоды и имеет все полезные металлы. Благовонные предметы и драгоценные камни привозятся в нее извне; так что Европейцы, лишенные этих предметов, живут тем не менее нисколько не хуже тех, страна которых изобилует ими. Равным образом здесь водится очень много скота, но нет диких зверей. - Такова в общих чертах природа этого материка.
27) Первая часть Европы на западе - Иберия, страна похожая на разложенную бычачью кожу, таким образом, что шейные части её заходят в соседнюю Кельтику; это - части восточные; ими отрезана одна сторона... так называемая гора Пирена. Иберия омывается с юга Нашим морем до Столбов, а в остальных частях Атлантическим океаном, от Столбов до северных краев Пирены. Наибольшая длина этой страны равняется почти шести тысячам стадий, а ширина пяти тысячам. За нею в востоку до реки Рейна идет Кельтика, ограниченная с северной стороны всем Британским проливом: весь остров этот лежит против всей Кельтики, параллельно ей, и имеет в длину почти пять тысяч стадий. Восточная сторона Кельтики ограничивается ре-· кою Рейном, текущим параллельно Пирене. Южная сторона, идущая от Рейна, ограничивается Альпами и потом Нашим морем именно там, где врезывается так называемый Галатский залив, при котором расположены два замечательных города: Массалия и Нарбон. Против этого залива, на другой стороне Иберии лежит другой залив, который обращен к северу и к Британнии и называется тем же самым именем, как и первый. Между этими заливами Кельтика имеет наименьшую ширину, потому что здесь она суживается в перешеек, имеющий в длину более двух тысяч стадий, но менее трех. Посередине Кельтики тянется горный хребет, перпендикулярный к Пирене и называемый Кемменскою горою, которая оканчивается в глубине равнин Кельтских. Что касается Альп, то это чрезвычайно высокие горы, образующие дугообразную линию, которая своею выпуклою стороною обращена к упомянутым равнинам Кельтов и в Кемменской горе, а вогнутою к Лигистике и Италии. Горы эти заселены племенами кельтскими, за исключением Лигиев, последние не единоплеменны с Кельтами, но ведут подобный образ жизни. Лигии занимают ту часть Альп, которая соприкасается с Апеннинскими горами, а также и часть самих Апеннин. Апеннины представляют горную цепь, идущую через всю длину Италии с севера на юг, и заканчивающуюся у Сицилийского пролива.
Италия начинается равнинами, которые расположены у подошвы Альп и тянутся до угла Адриатического моря и до близлежащих к нему местностей. За этими равнинами Италия представляет длинный, узкий и заканчивающийся мысами полуостров, во всю длину которого тянутся, как я сказал, Апеннинские горы на семь тысяч стадий; ширина их не везде одинакова. Полуостровом делают Италию моря: Тирренское, начинающееся от Лигистики, Авзонское и Адриатическое.
За Италией и Кельтикой к востоку следуют прочие страны Европы, которая рекою Истром делится на две части. Истр течет с запада на восток, в Евксейнский Понт, влево оставляя всю Германию начинающуюся от Рейна, всю землю Гетов, Тюригетов, Бастардов, Савроматов до реки Танаида и Меотидского озера, а вправо всю Ѳракию, Иллирию, Македонию и наконец в заключение Елладу. Перед Европой лежат острова, о которых мы уже упоминали по ту сторону Столбов: Гадейры, Каттитеридские и Британские, а по сю сторону Столбов Гимнесии и другие островки Финикиян, Массалиотов и Лигиев, затем островки, лежащие перед Италией, до островов Эола и Сицилии, и наконец все, расположенные около Епира и Еллады до Македонии и Ѳракийского полуострова.
28) От Танаида и Меотиды следуют части Азии по сю сторону Тавра, к которым примыкают лежащие по ту сторону горы. Так как Азия разделяется горою Тавром, на две части, причем Тавр тянется от краев Памфилии до восточного моря подле Индийцев и Скиѳов, там живущих, то Еллины называют ту часть материка, которая склоняется к северу, лежащею по сю сторону Тавра, а склоняющуюся к югу лежащею по ту сторону. Части, следующие тотчас за Меотидой и Танаидом, и составляют части, лежащие по сю сторону Тавра. Самые передние лежат между Каспийским морем и Евксейнским Понтом, с одной стороны заканчиваются у Танаид и Океана, как внешнего, так и того, что над Гирканским морем, с другой стороны у перешейка, где он от угла Понта до Каспийского моря наиболее узок. Затем, по сю сторону Тавра лежать страны за Гирканией до Индийцев и Скиѳов, живущих у этого моря и на горе Имее. Страны эти занимают отчасти Меоты, а частью простирающиеся до Иберов и Албанцев, живущие между Гирканским морем и Понтом до Кавказа: Савроматы, Скиѳы, Ахайи, Зиги и Гениохи. Теми странами, что за Гирканским морем, и прочими, которые за Индийцами к северу, владеют Скиѳы, Гирканы, Парѳяне, Бактры и Согдианы. К югу от некоторой части Гирканского моря и от всего перешейка, что между этим морем и Понтом, лежит большая часть Армении, Колхида и вся Каппадокия до Евксейнского Понта и до народностей Тибаренских; далее страна, называемая "страною по сю сторону Галия", в которой живут вдоль Понта и Пропонтиды Пафлагонцы, Биѳины, Мизы; тут же лежит Фригия, обыкновенно называемая "Фригией при Геллеспонте", к которой принадлежит и Троада; далее, вдоль Эгейского моря лежат Эолида, Иония, Кария и Ликия; внутри материка Фригия, Галло-греческая часть которой называется Галатией, часть Епиктета, Ликаония и Лидия.
29) К народам, живущим по сю сторону Тавра, примыкают жители гор: Паропамисады, Парѳы, племена Мидян, Армян, Киликийцев, Ликаоны и Писиды. За горными народами следуют страны по ту сторону Тавра. Первая страна - Индия, населенная самым многочисленным и самым богатым племенем, оканчивающаяся у восточного моря и южной части Атлантического. В южном море лежит перед Индией остров Тапробана, не меньший Британнии. За Индией, если отправляться к западу, оставляя горы направо, представляется обширная страна, вследствие скудной почвы плохо заселенная народами разноплеменными и совсем варварскими, которые называются Арианами, и которые простираются от гор до Гедрозии и Кармании. Вслед за ними при море живут Персы, Сузийцы, Бабилонцы, простирающиеся до моря Персидского, а подле них другие небольшие племена. Подле гор обитают Парѳы, в самых горах Мидяне, Армяне и пограничные с ними племена; там же лежит и Месопотамия. За Месопотамией идут земли по сю сторону Евфрата: это вся счастливая Арабия, отделенная от других мест целым Арабским и Персидским заливом; потом страна Скенитов и Филархов, которые обитают до Евфрата и Сирии; далее следуют народы по ту сторону Арабского залива до Нила: Эѳиопы, Арабы, за ними Египтяне, Сирийцы, Киликийцы, Трахиоты и наконец Памфилы.
30) За Азией следует Либия, граничащаяся с Египтом и Эѳиопией. Берег её вдоль Нашего моря, начиная от Александрии и до Столбов, тянется почти по прямой линии, за исключением Сиртов, небольших заливов и образующих заливные изгибы мысов. Сторона приокеаническая только от Эѳиопии до известного пункта параллельна первой, затем от южных частей суживается в заостренный выступ, выдающийся немного за Столбы и образующий небольшой четыреугольник. Далее, как многие другие, так и Гней Пизон, управлявший этою страною, говорят, что она похожа на кожу барса, потому что усажена обитаемыми местами, как пятнами, окруженными землей безводной и пустынной; такие местности Египтяне называют авазами. Будучи такою вообще, Либия представляет некоторые различия, делящие ее на три части: большая часть того морского берега, который обращен к нам, очень богата, в особенности Кирена и земля около Кархедона до Маврузийцев и Столбов Геракловых; не дурно населен и приокеанийский берег; но средняя, которая производит сильфий, населена плохо, большею частью пустынна, не ровна и песчана. Такие же неудобства представляет и та часть Азии, которая простирается по прямой, идущей через Эѳиопию, Троглодитику, Арабию и ту часть Гедрозии, которая находится во власти Ихѳиофагов. Племена, населяющие Либию, по большей части не известны нам, потому что иностранным путешественникам и войскам удавалось проникать недалеко; а туземцы приходят к нам редко, рассказывают неправдоподобное и далеко не все. Сведения их следующие: наиболее южные народы называются Эѳиопами; живущие ниже их, наиболее, распространенные называются Гарамантами, Форузиями и Нигритами; те же, которые еще ниже, Гетулами. Далее следуют народы, обитающие близ моря или даже совсем при море; подле Египта до Киренаики живут Мармариды; над последними и над Сиртами - Псиллы, Насамоны и некоторые племена Гетулов; затем до Кархедона Синты и Бизаки. Большое пространство занимает Кархедония; с нею соприкасаются номады, из которых наиболее известные называются то Насилиями, то Масайсилиями; последние - Маврузийцы (Мавры). Вся полоса земли от Кархедона до Столбов плодородна; но в ней водится, как и на всем материке, очень много диких зверей. Нельзя поэтому не допустить, что некоторые жители ведут кочевой образ жизни именно потому, что не могут обрабатывать землю вследствие множества зверей, издавна там существующих; впрочем в наше время они с успехом охотятся на зверей, в чем не мало способствуют им и Римляне, страстные к охоте; поэтому теперь у них и есть звери, и обрабатывается земля. Столько сказано о материках.
31) Остается сказать о наклонениях, или широтах местностей, что требует также общего очерка, при чем мы будем отправляться от тех линий, которые названы нами руководящими: одна из них определяет наибольшую длину, а другая наибольшую ширину; я имею в виду в особенности последнюю. Пространнее излагаются эти предметы лицами, занимающимися астрономией, как сделал, напр., Гиппарх. Он обозначал, как говорит сам, существующие в небесном мире различиях по отношению к каждому пункту земли, которая находится в нашей четверти; я говорю о той четверти, которая простирается от экватора до северного полюса. Пишущие географию не обязаны заниматься тем, что лежит вне обитаемой земли, а человеку деловому не следует пускаться в такое множество различий, потому что это слишком сухо. Достаточно изложить различия более замечательные и более простые из тех, о которых говорит Гиппарх; при чем мы, как и он, предполагаем величину земли в 252,000 стадий, что говорит и Ератосѳен. Уклонение от этой цифры не произведет большой разницы в расстояниях между обитаемыми местами. Если разделить наибольшей круг земли на 360 частей, то каждая часть будет иметь 700 стадий; этою мерою Гиппарх пользуется для расстояний, взятых на меридиане через Мерое. Он начинает с народов, живущих на экваторе, и потом, переходя к местам жительства по выше сказанному меридиану, он старается определять явления, которые совершаются на расстоянии каждых 700 стад. Нам нет необходимости начинать оттуда, ибо хотя и обитаема эта местность, как некоторые полагают, однако она составляет узкую полосу, врезывающуюся посредине необитаемой вследствие жаров земли. Географ между тем имеет дело только с нашей обитаемой землею. Эта последняя определяется следующими границами: с юга параллелью через Киннамомофор, с севера параллелью через Гиерну. Излишне проходить все места жительства, сколько находится их в этом промежуточном пространстве, имея в виду географическую точку зрения; равным образом мы не станем определять все происходящие здесь явления. Нам следует начать, как поступает и Гиппарх, с южных частей.
32) Он говорит, что жители параллели, проходящей через Киннамомофор и отстоящей от Мерое на три тысячи стадий к югу, а от экватора на 8,800, помещаются почти посередине между экватором и летним тропиком, который проходит через Сиену, Сиена же, отстоит от Мерое на пять тысяч стадий. У этих обитателей, говорит он, в арктическом круге заключается вся малая медведица, всегда там видимая, потому что блестящая звезда, находящаяся в конце хвоста и наиболее южная, находится в самом арктическом круге, так что касается горизонта. Далее, параллельно вышеупомянутому меридиану, к востоку от него лежит Арабский залив; выходом его во Внешнее море служит Киннамомофор, где издавна производилась охота за слонами. Параллель эта проходит с одной стороны немного южнее Тапробаны или крайних её обитателей, а с другой - падает на самые южные оконечности Либии.
33) У обитателей Мерое и Птолемаиды в Троглодитике наибольший день равняется тринадцати равноденственным часам. Эти страны находятся почти посередине между экватором и параллелью, идущею через Александрию, если исключить лишние 1,800 стадий при экваторе. Параллель через Мерое идет частью через неизвестные страны, а частью через края Индии. В Сиене, в Беренике, что у Арабского залива, в Троглодитике, солнце во время летнего поворота находится в зените. Самый длинный день здесь равняется тринадцати с половиною равноденственным часам. В арктическом круге видна почти вся большая медведица, за исключением голеней, конца хвоста и одной из звезд четырехугольника. Параллель, проходящая через Сиену, тянется с одной стороны через область Ихѳиофагов в Гедрозии и через Индию, а с другой через области, лежащие по крайней мере на пять тысяч стадий южнее Кирены.
34) На все пространство, что лежит между тропиком и равноденственным кругом, тени падают попеременно с обеих сторон, с севера и юга. Напротив, у тех, которые обитают за Сиеной по ту сторону летнего тропика, тени в полдень падают к северу. Первые народы, называются Амфискиями, вторые Гетероскиями. Страна тропических обитателей, как мы сказали выше при описании поясов песчана, суха, производит сильфий, тогда как более южные страны богаты водою и плодородны.
35) Далее, в странах, которые лежат почти на 400 стадий южнее параллели, идущей через Александрию и Кирену, самый длинный день равняется четырнадцати равноденственным часам, а звезда Арктур стоит в зените, немного только отклоняясь к югу. В Александрии гномон находится в таком отношении к равноденственной тени как 5 к 7. Эти местности, южнее Кархедона на 1,300 стадий лежат если только в Кархедоне гномон имеет отношение к равноденственной тени такое, как 11 к 7. Эта параллель проходит с одной стороны через Кирену и места, лежащие южнее Кархедона на 900 стадий, до середины Маврузии, а с другой через Египет, углубленную Сирию, верхнюю Сирию, через Бабилон. Сусиаду, Персиду, Карманию, верхнюю Гедрозию до Индии.
36) Около Птолемаиды, что в Финикии, около Сидона и Тира наибольший день равняется четырнадцати с четвертью равноденственным часам. Здешние жители севернее Александрии почти на 1,600 стадий и севернее Кархедона почти на 700. В Пелопоннесе, посередине Родии, около ликийского города Ксанѳа и немного южнее, напр. южнее Сиракузян на 400 стадий, самый длинный день равняется 141/2 равнод. часам. Отстоят эти места от Александрии на 3,640 стад.; а эта параллель проходит, по словам Ератосѳена, через Карию, Ликаонию, Катаонию, Медию, Каспийские ворота и через страну Индийцев на Кавказе.
37) В окрестностях Александрии, входящей в состав Троады, около Амфипода и Аполлонии, в Епире, а также в местностях южнее· Рима, но севернее Неаполя наибольший день равняется пятнадцати равноденственным часам. Эта параллель отстоит от параллели, проходящей через египетскую Александрию, почти на семь тысяч стад. к северу; от экватора более, чем на 28,800; от параллели, проходящей через Род, на 3,400; к югу от Византии, Никеи и Масеалии на 1,500. Немного севернее лежит параллель, проходящая через Лизимахию, именно та параллель, которая, по словам Ератосѳена, ткнется через Мизию, Пафлагонию, через местности подле Синопы, Гиркании и Бактры.
38) В окрестностях Византии самый длинный день равняется 151/4 равноденственным часам Гномон во время летнего поворота имеет там такое отношение к тени, как 120 к 41⁴/₅․ Места эти отстоят от параллели, проходящей через середину Родии, почти на 4,900 стадий, а от экватора на 30,300 стад. Если войти в Понт и проникнуть вперед к северу на 1,400 ст., то наибольший день будет равняться 151/2 равноденственным часам. Эти места отстоят на одинаковое расстояние от полюса и от экватора; арктический круг здесь в зените; на нем лежит звезда в шее Кассиопеи, а другая немного севернее, на правом локте Персея.
39) У народов, живущих от Византии к северу почти на 3,800 стадий, наибольший день равняется шестнадцати равноденственным часам; таким образом Кассиопея вращается уже в арктическом круге. Места эти находятся около Борисѳена и южных частей Меотиды, а отстоят от экватора на 34,100. Там северная сторона горизонта освещается солнцем в продолжении почти целых летних ночей, потому что свет распространяется от запада к востоку; ибо летний тропик лежит ниже горизонта на половину и двенадцатую часть знака; настолько же отстоит солнце от горизонта в полночь. У нас, когда солнце находится в таком же расстоянии ниже от горизонта, оно освещает воздух на востоке или на западе перед рассветом и после сумерек. Впрочем в тех странах солнце поднимается в зимние дни не больше, как на девять локтей. Ератосѳен говорит, что эта полоса земли отстоит от Мерое немного более, чем на 23,000 стадий, именно: до Геллеспонта считается 18,000, а потом до Борисѳена 5,000. В тех местностях, которые отстоят от Византии на 6,300 стадий и находятся севернее Меотиды, солнце в зимние дни поднимается не выше, как на шесть локтей: наибольший день равняется там семнадцати равноденственным часам.
40) Местности, лежащие еще далее и приближающиеся к поясу необитаемому вследствие холода, представляются для географа бесполезными. Если кто желает познакомиться с ними, равно как и с небесными явлениями, тот пускай обратится за подобными сведениями к Гиппарху; мы же опускаем это потому, что оно выходит за пределы нашего сочинения. О Перискиях, Амфискиях, Гетероскиях трактует подробнее Посейдоний. Если мы упоминаем о них, то на столько, чтобы дать понять, в какой мере сведения эти полезны или бесполезны для географии. Когда идет речь о тенях солнца, а солнце по нашему представлению движется по тому же пути, что и весь небесный мир, то те жители земли, у которых во время каждого поворота небесного мира происходит день и ночь, - день, когда солнце над землею, ночь, когда оно под землею, - представляются то Амфискиями, то Гетероскиями. Амфискии - все те народы, у которых в полдень тени падают в одну сторону, пока солнце освещает гномон с юга, гномон, перпендикулярный к подлежащей плоскости, а после того в противоположную сторону, когда солнце перейдет на противоположиую сторону; впрочем это случается только у тех, которые живут между тропиками. Гетероскии - все те народы, у которых тени падают или Всегда к северу, как у нас, или всегда к югу, как у тех, которые живут в другом умеренном поясе; вообще это совершается у всех, у которых арктический круг меньше тропика. Начало Перискиев находится там, где арктический круг равен или больше тропика, а конец у тех, которые обитают под полюсом. Так как солнце во время обращения всего неба проходит над землею, то без сомнения и тень будет обращаться кругом гномона. Отсюда Посейдоний и назвал их Перискиями (кругом отеняемыми). Страны эти не имеют никакого значения для географии, как необитаемые вследствие холода, о чем мы говорили в возражениях против Пиѳеи. Посему нет нужды рассуждать о величине этой необитаемой страны, узнавши раз, что народы, у которых тропиком служит арктический круг, лежат под кругом, описываемым полюсом зодиака во время поворота мира, причем расстояние между экватором и тропиком предполагается в четыре шестидесятых наибольшего круга.