Андрон Александрийский

Автор: 
Андрон Александрийский
Составитель: 
Исихаст

Хроника

1. Athenaîus IV, p. 184, В: Тебе ведь неведомо, что историк Менекл из Барки , а также александриец Андрон в "Хрониках" пишут о том, как александрийцы стали наставниками всех эллинов и варваров, когда [эллинское] общее (εγκύκλιος) воспитание едва не угасло в смутах при наследниках Александра. Возрождение же этого воспитания настало при седьмом из царствовавших в Египте Птолемеев, справедливо прозванного в Александрии Злодеем. Царь этот, перебив многих александрийцев, вынудил бежать множество граждан, выросших при его брате, и все острова и города наполнились грамматиками, философами, геометрами, музыкантами, живописцами, учителями гимнастики и многими другими искусниками. Вынужденные по бедности своей преподавать науки, в которых они преуспели, эти люди воспитали много замечательных учеников.

Комментарий
Широко распространено мнение, что основным источником этого фрагмента был Менекл из Барки (BNJ 270 F 9): Якоби предполагает, что Андрон Александрийский либо каким-то образом передал рассказ Менеклеса в своей "Хронике", либо был упомянут Афинеем просто как дополнительный источник. Однако остается также возможным, что Андрон, будучи александрийцем, мог привнести из местной традиции независимую информацию о зверствах Птолемея VIII Эвергета II в 145 году до н. э. В любом случае восстановить, что именно он написал об этом историческом событии в своем хронографическом труде, просто невозможно. Г. Залатео, предлагает разделить рассматриваемый отрывок на две части, предполагая, что первая половина (заканчивающаяся словами τοῖς κατὰ ... διαδόχους χρόνοις) происходит от оригинального высказывания Менекла, а вторая (начинающаяся с ἐγένετο οὖν ἀνανέωσις) - от Андрона; но его аргумент не кажется убедительным.
Андрон и Менекл, очевидно, переоценивают культурные последствия диаспоры интеллектуалов Александрии, когда утверждают, что она привела к общему обновлению образования во всем эллинистическом мире. На самом деле такого широкого возрождения учености не произошло ни в Египте, ни в остальном эллинистическом мире. Напротив, наука, несомненно, пошла на спад. Залатео утверждает, что Менекл и Андрон переоценили культурные последствия, поскольку они были современными свидетелями события 145 года и не могли предвидеть последующего упадка культуры и образования. Однако возможно также, что переоценка отражает патриотические взгляды александрийцев или, возможно, самого Андрона, который стремился представить свой родной город в качестве учителя мира. Не следует забывать, что преследование интеллектуалов было вызвано чисто политическими причинами, поскольку Эвергет II считал александрийцев приверженцами Птолемея VI Филометра, с которым он долгое время находился в ожесточенных разногласиях. Эвергет II сам был настоящим филологом и написал критическое эссе о Гомере и 24 книги "Гипомнемат" (BNJ 234 F 1-10).

Биографический очерк
Андрон Александрийский в остальном совершенно неизвестен. Фрейзер обоснованно относит его к позднему птолемеевскому или императорскому периоду; более точно датировать его нельзя. Э. Шварц датирует его не позднее I века до н.э. на том основании, что в римский период римляне не могли называться barbaroi позднее ; но его аргумент не кажется убедительным, поскольку нет уверенности, что в данном контексте слово barbaroi подразумевает римлян (Якоби). Также неясно, употребляет ли это слово сам Андрон или Менекл, учитывая, что их связь неясна.