Глава 2. ПОНТИЙСКОЕ ЦАРСТВО ПРИ ПОЛЕМОНИДАХ

Воссоздавая Понтийское царство, римляне во главе с триумвиром Марком Антонием рассчитывали заполучить опору в лице царей зависимого от них государства. Основной их целью было окружить свои владения в Малой Азии и Сирии плотным кольцом вассальных "буферных" царств для защиты их от участившихся с конца 40-х годов до н. э. вторжений парфян. Возведение на понтийский престол Полемона I доказывает данную версию. Став царем с ведома Антония, этот правитель заслужил его расположение тем, что вместе с отцом отстоял свой родной город Лаодикею на Лике от захвата парфянами. Замена на престоле Понта старой династии на новую, не имевшую никакого отношения к Ахеменидо-Митридатовскому дому, объяснялась недоверием Антония к Дарию, внуку Великого Митридата. Поскольку его политика являлась, по сути, "митридатовской", направленной на возрождение военно-административной системы управления царскими землями, и этим могла способствовать восстановлению былого могущества Понта, то в условиях постоянной военной опасности со стороны Парфии позиция Дария казалась римлянам ненадежной.
Сомнения возрастали с учетом исконных интересов Митридатидов в Армении и близости социально-экономических структур Парфянского и Понтийского царств. В такой ситуации фигура известного стойкой антипарфянской позицией Полемона I, соответствовала той кандидатуре, которую Антоний хотел видеть на престоле клиентного государства. К тому же у Антония была и другая цель - обеспечить себе преданного союзника в борьбе с Октавианом. И Полемон I оправдал возлагавшиеся на него надежды.
Как уже упоминалось в предыдущей главе, тотчас после прихода к власти в Понте Полемон принял деятельное участие в парфянском походе Марка Антония, который начался в 36 г. до н. э. Присоединившись к Антонию вместе с другими вассальными царями в Каране, Полемон I и его войско составили ядро вспомогательных отрядов под командованием Оппия Стациана. Когда колонна вспомогательных войск отстала от основных сил римской армии, двинувшейся к столице Мидии Атропатены, парфяне внезапно напали на нее и разбили наголову. Все римляне во главе с Опиием Стацианом погибли, только Полемон был оставлен в живых и взят в плен, откуда затем был отпущен за выкуп (Plut. Ant. 39; Cass. Dio. XLIX. 25. 4)[1]. Когда Антоний в 35 г. задумал наказать армянского царя за предательство во время неудачного похода на Парфию, ему удалось привлечь на свою сторону Мидию Атропатену, царь которой был недоволен сближением Армении и Парфии и искал дружбы с Антонием. Для соглашения с ним был послан находившийся в плену Полемон, которому удалось добиться союза между Мидией и Антонием. В награду царь Понта получил в управление Малую Армению (Cass. Dio. XLIX. 33. 2; 44.3).
Пленение Полемона I и отпуск на волю, несмотря на его непримиримые антипарфянские позиции, привели в историографии к предположению, что до похода у него существовали отношения с мидийцами[2], которые активизировались во время пребывания в плену[3]. Однако, скорее всего, во время парфянского похода римлян Мидия Атропатена вела двойную игру. Видя непоследовательную позицию Армении, она заранее готовилась к сближению с Антонием. Это и спасло Полемона, которого использовали в качестве посредника для переговоров. То, что он был отпущен за выкуп и действовал в интересах Мидии и своего покровителя Антония, показывает, что он находился в плену около года и был сразу освобожден, когда в этом возникла необходимость для мидийского царя. Во всяком случае, расширение владений Понта после неудачи парфянской кампании и пленения царя подтверждает, что Полемон I не изменил Антонию и действовал в интересах Рима. Со своей стороны, Антоний пытался опереться на эллинизованные круги в зависимых царствах[4] и не пошел на разрыв с Полемоном после его пленения.
В награду за доверие Полемон послал войска Марку Антонию во время битвы при Акции (Plut. Ant. 61). Следовательно, после парфянской неудачи Антоний рассчитывал на понтийского царя, в основном, как на союзника в борьбе с Октавианом. Тем более удивительно, что царь Понта сохранил свои позиции в период принципата Августа. В 26 г. до н. э. Полемон I был внесен в списки друзей и союзников Рима. В благодарность царь предоставил римским сенаторам привилегию занимать передние места в театрах по всей территории царства (Cass. Dio. LIII. 25. 1-2).
Превращение понтийского царя из друзей Антония в союзника Августа произошло потому, что император продолжал политику опоры на вассальных царей. К тому же, взаимоотношения с парфянами были еще не настолько урегулированными, чтобы можно было столь безответственно отказываться от услуг правителя, заслуги которого перед Римом в борьбе с Парфией были общеизвестны. За годы правления в Понте Полемон I приобрел определенный авторитет, у него установились отношения с Мидией, его родственники занимали важные государственные посты в крупнейших малоазийских городах и пользовались большим влиянием, а после пребывания в Киликии и Ликаонии у него и там появилось немало сторонников. Обязанный Риму царской властью, Полемон и дальше готов был служить ему, даже несмотря на то, что имя Антония вызывало у Октавиана Августа раздражение. И тем не менее в отместку за пребывание Полемона в лагере Антония Август вывел Малую Армению из-под власти Понта и передал мидийскому царю Артавазду (Ibid. LIV. 9).
При Полемоне I Понтийское царство занимало ту же территорию, что и при Дарии, за исключением Малой Армении. В его состав входили земли в бассейне рек Лик и Ирис, Восточная Фаземонитида, Амасия, Амис, Фарнакия и Трапезунт вместе с частью черноморского побережья. Некоторые исследователи выражают сомнение в том, что Амис входил в состав Понтийского царства[5], несмотря на слова Страбона о том, что "...божественный Цезарь освободил город (за упорное сопротивление Фарнаку II. - С. С.) (см. выше), а Антоний снова отдал его под власть царей. Затем тиран Стратон довел его до тяжелого положения. Наконец, после Актийской битвы он был снова освобожден Цезарем Августом" (XII. 3.14). Эра Амиса берет начало в 32/31 г. до н. э., когда Август объявил о его свободе[6], следовательно, до этого со времени Антония он подчинялся "царям" Понта Дарию и Полемону I, поскольку ни Дейотар Старший, ни Кастор, ни Дейотар Филадельф этой частью Понта не владели[7]. Судя по контексту фразы Страбона, город находился под властью тирана Стратона в период подчинения понтийскому царю. Г. Боверсок обратил внимание на надпись из Антиохии Писидийской, в которой упоминается дуумвир Гай Юлий Стратон, сын царя Таркондимота II Филопатора, правившего в Киликии и поддерживавшего Антония. Поэтому было выдвинуто предположение, что тиран Стратон мог принадлежать к этому роду и быть ставленником Марка Антония[8]. Однако Страбон говорит о "царях", которым принадлежал город, а тирана Стратона он к ним не относит. Отсюда следует, что, если действительно Стратон представлял киликийских Таркондимотидов, то он мог быть ставленником Полемона I и Марка Антония. Косвенно это доказывается тем, что до воцарения в Понте Полемон с ведома Антония правил в Киликии и там у него оставались сторонники из числа местной аристократии. Следовательно, Амис мог принадлежать Понту.
В нашем распоряжении имеется еще одно эпиграфическое свидетельство, проливающее свет на этот вопрос. Во фрагменте греческой надписи из некрополя Амиса, вероятно, надгробной, которую можно датировать серединой - второй половиной I в. н. э., упоминается некое лицо, которое имело предков среди царей Понта и Пафлагонии, тетрархов Галатии, верховных жрецов, стефанефоров[9]. По аналогии с почетными надписями I в н. э. из Гераклеи и Аполлонии на Сальбаке, в которых упоминается Лукий Антоний Зенон, сын Марка Антония Полемона, военный трибун XII легиона Фульмината, удостоенный светлейшим из богов Августом почести носить царские пурпурные одежды по всей Империи, верховный жрец императора Цезаря Августа в провинции Азия, имя этого государственного и военного деятеля можно восстановить и в надписи из Амиса[10].
Проанализировав все сведения о Л. Антонии Зеноне, А. Сейлан и Т. Ритти показали, что он происходил из семьи Полемонидов-Зено-нидов как представитель той ее ветви, родоначальником которой был Антоний Зенон, сын ритора Зенона из Лаодикеи, отца Полемона I, царя Понтийского государства, родной брат последнего. По мнению исследователей, Луций Антоний Зенон был внуком Зенона, брата Полемона I, и сыном Полемона, который упоминается в надписи из Ким как жрец богины Ромы и Автократора Цезаря, сына бога, бога Августа, во 2 г. до н. э. - 14 г. н. э. (IGR. IV. 1302). Во времена Клавдия и Нерона Л. Антоний Зенон, согласно монетам Лаодикеи, занимал там эпонимную должность жреца, а его отец Άντών(ιος) Πολε(μων) являлся таковым при Августе, Тиберии и Калигуле и имел эпитет Φιλόπαίτρις)[11]. Однако упомянутым исследователям осталась неизвестной надпись из Амфиполя, в которой восстанавливаются имена "Полемона, сына..., благочестивого отца, и Полемона, сына..., отцелюбивого" (Πολε[μων...]ς ευσεβής πατήρ καῖ Πολέμων [...φιλο]πάτωρ), датированная временем Калигулы (SEG. III. 2.498)[12]. В историографии высказывалось предположение, что это отец и сын из дома Полемонидов, причем за Полемона-отца принимали безымянного старшего сына Полемона I и Пифодориды, который правил в Понте вместе с матерью после смерти отца (см. ниже), а в 38 г. н. э. по велению императора Калигулы стал царем Великой Армении. Автору этого предположения В. П. Яйленко[13] осталисо, к сожалению, неизвестными монеты Лаодикеи на Лике с именем жреца-эпонима Антония Полемона, имевшего эпитет ΦΙΛΟΠΑ, а из поля зрения А. Сейлана и Т. Ритти выпала указанная посвятительная надпись из Амфиноля. Между тем, эпитет Полемона-сына в этой надписи позволяет дополнить аббревиатуру на лаодикейских монетах как Φιλοπά(τωρ), а не Φιλόπα(τρις), как определяется исследователями. В свою очередь, это заставляет отказаться от предположения Яйленко, что Полемон-сын амфипольской надписи был внуком понтийского царя Полемона 1. Скорее всего, надо несколько расширить стемму рода Полемона I и допустить, что Зенон, сын ритора Зенона из Лаодикеи, брат царя Понта и Боспора, имел сына Полемона, упомянутого в надписи из Ким в качестве жреца Августа во 2 г. до н. э. - 14 г. н. э. Он же назван при Калигуле "как благочестивый отец" в посвящении из Амфиноля, что согласуется с его преклонным возрастом в те годы. У этого Полемона был сын Полемон но прозвищу "отцелюбивый", которое сохранилось в амфипольской надписи и на монетах Лаодикеи в бытность его там эпонимным жрецом. Сыном этого Полемона Филопатора, внуком Полемона, благочестивого отца, и правнуком Антония Зенона, брата Полемона I, праправнуком ритора Зенона из Лаодикеи, основателя рода Зенонидов-Полемонидов, и является Луций Антоний Зенон, о котором рассказывают надписи из Аполлонии и Гераклеи на Сальбаке, а теперь и надпись из Амиса. Не исключено, что его похоронили в Амисе, либо, по примеру других малоазийских городов, возвели там статую. А это означает, что Амис был связан с Полемонидами и в награду за благодеяния возвеличил одного из них. Это может служить доказательством подчинения города Полемону I до времени Августа.
Важной акцией, предпринятой Полемоном I в интересах Рима, было присоединение Колхиды и Боспорского царства. К сожалению, неясно, когда произошло это событие: связано ли оно с распространением римского влияния усилиями Понтийского царства на северный берег Эвксинского Понта при Августе или это имело место при Антонии. Есть лишь одно свидетельство Страбона (XI. 2.18), что после падения Митридата VI Колхидой в конце концов завладел Полемон. Одни полагают, что это связано с подчинением Боспора[14], другие считают, что эта акция предшествовала боспорскому походу и свершилась при Антонии[15]. Известно, что в 35-33 гг. Антоний дал Полемону Малую Армению, которую в 20-х годах до н. э. Август отобрал обратно. После прибытия на Боспор Полемон I не имел ни времени, ни сил заниматься колхидскими делами. События прошлых лет показывают, что присоединение Малой Армении к Понту объединялось, как правило, с Колхидой, поскольку оба района связаны общими границами и одной исторической судьбой. Поэтому правы те, кто считает, что подчинение Колхиды Полемону I имело место при Марке Антонии и, как мы полагаем, почти одновременно с передачей Малой Армении, т. е. в 30-х годах до н. э. Август же, отобрав Малую Армению, решил компенсировать царю Понта эту потерю за счет Боспора, что в тот момент отвечало римским внешнеполитическим интересам.
В течение двадцати с лишним лет правления Асандра (46/45- 17/16 гг. до н. э.) Боспор превратился в могущественное государство, охватившее почти весь Таврический полуостров и земли варварских племен вокруг Меотиды до Танаиса. Проводя в целом проримскую политику, Асандр сумел заручиться поддержкой греческих городов царства и варварских племен. Предоставив крупнейшим городам Пантикапею и Фанагории некоторые политические права, он в то же время продолжал политику своих предшественников Митридатидов и укреплял царские земли путем строительства мощных крепостей типа катойкий, привлекая варварские племена для поселения с целью их обработки и защиты. О быстром экономическом росте Боспора при Асандре свидетельствует почти регулярный выпуск царского золота (рис. III. 1) и освобождение моря от пиратов, что стимулировало развитие торговли, выгодной греческим полисам и верхушке местных племен. Учитывая популярность Митридата Евпатора, прочность его социально-экономических преобразований на северном берегу Понта Эвксинского, Асандр сумел закрепиться на царстве только благодаря браку с Динамией, дочерью Фарнака и внучкой Митридата VI, легитимной наследницей престола. Этот союз обусловил всю его дальнейшую политику: сохраняя митридатовские традиции, он сумел завоевать поддержку Рима и греческих городов, поскольку не противопоставлял себя им открыто и не стремился к возрождению объединенной понтийско-боспорской державы, создание которой не отвечало интересам греческих городов Боспора[16].
Быстрый рост военной и экономической мощи Боспора, открытое следование традициям Митридата VI Евпатора, особенно в укреплении царских земельных владений путем воссоздания системы военно-административного управления, тревожили Августа, так как это было чревато фактической независимостью царства и угрозой римским владениям в Малой Азии. Никто не мог гарантировать, что с Боспора вновь не раздастся призыв реанимировать ахеменидо-понтийскую монархию, направленную против Рима. А это было чревато новым ущемлением римских интересов на Востоке, нежелательным в связи с парфянской военной опасностью. Август и Агрипна решили предвосхитить события и возродить понтийско-боспорскую объединенную державу в римских интересах с целью укрепить власть Рима в Причерноморье, создать антипарфянский плацдарм в виде мощной сети буферных царств и заодно ликвидировать митридатовские традиции в военно-экономической структуре Боспора. Для этого надо было добиться уничтожения крепостей и укреплений типа катойкий, которые, возникнув по образцу и подобию системы, созданной Митридатом Евпатором в Понте, должны были окончить свое существование так же, как и там.
В 22-20 гг. Август и Агриппа, посетив ряд восточных владений, провели очередную реорганизацию в вассальных царствах. Они укрепили позиции дружественных Риму династий Каппадокии, Великой Армении, Мидии Атропатены, жреческого государства Ольбы в Киликии. Их деятельность коснулась и Боспора, где в 22 г. Асандр не получил санкцию на выпуск золотой монеты. В эти годы там появился некий Скрибоний, который, судя по имени первой жены Октавиана Скрибонии, мог быть царским вольноотпущенником[17]. Он выдавал себя за внука Митридата Евпатора и утверждал, что получил царскую власть от Августа (Cass. Dio. LIV. 24.4). Такой поворот событий наводит на мысль, что Рим пытался использовать Скрибония для подрыва изнутри власти неугодного ему Асандра.
Утверждения Скрибония о родстве с Митридатидами не случайны. Митридатовские традиции были все еще живучи на Боспоре, поэтому для закрепления власти в нем необходимо было иметь хоть какое-нибудь отношение к династии великих понтийских царей. К тому же большой популярностью у боспорского населения пользовалась Динамия как внучка Митридата VI. Убрав Асандра, римлянам необходимо было либо устранить Динамию, что грозило нежелательными последствиями для их влияния в регионе, либо попытаться сделать на нее ставку и использовать для упрочения своих позиций. Август и Агриппа выбрали последнее и решили добиться того, чтобы их ставленник Скрибоний мог заручиться поддержкой и Динамии и боспорцев. Этому могла помочь только его принадлежность к роду Митридатидов через брак с царицей.
В 20 г. до н. э. Август в очередной раз не дал санкцию на выпуск золотой монеты Асандром, разрешив Динамии чекан золота с датой по эре царей Понта, т. е. вифино-понтийской эре, а не по годам правления Асандра, как было принято в последние годы. Этим открыто продемонстрировали недоверие престарелому царю, который вынужден был передать Динамии управление государством (Cass. Dio. LIV. 24.4). Тогда же активизировал действия Скрибоний, начавший вооруженную борьбу с Асандром, которая велась, очевидно, в течение трех лет (Ps. - Luc. Macr. 17). Для покрытия расходов и поддержания своего престижа Асандр на протяжении 19-17 гг. еще чеканил золотые статеры со своим портретом, именем и титулатурой, воспользовавшись тем, что боспорцы не признавали Скрибония. По всей видимости, именно тогда у покровителей самозванного "властителя" и возникла идея выдать его за внука Митридата VI, а когда это не помогло, заявить, что власть Скрибония санкционирована Августом. Для придания законности своим действиям, Август и Агриппа решили добиться брака Динамии и Скрибония, что стало возможным, как только в 17 г. до н. э. умер Асандр, не выдержав конфронтации со Скрибонием, и Динамия осталась единственной законной властительницей Боспора, выпустив второй золотой статер с полным именем и титулом и по эре своего отца и деда от 281 г. п. э. = 16 г. до н. э. (рис. III, 2) (Cass. Dio. LIV. 24.4)[18].
Из крайне лаконичного эксцерпта Диона Кассия об этих событиях можно понять, что римлянам, стоявшим за спиной Скрибония, не удалось заиметь на боспорском престоле верного правителя, прикрывавшегося митридатовскими лозунгами. По свидетельству Диона, узнав о замыслах Скрибония, боспорцы подняли восстание и убили его. При этом римляне в лице Агриппы не только не оказали ему никакой поддержки, но даже сами вынашивали планы его свержения (Cass. Dio. LIV. 24.4). Такая перемена объяснялась тем, что боспорские греки, наученные печальным опытом конфронтации с Римом при Митридате Евпаторе и Фарнаке, не хотели возвращения к промитридатовским планам противоборства с Римом и возрождения Панпонтийской державы. Они опасались нарушить тесные связи, наладившиеся с находившимися под властью Рима, греческими полисами Средиземноморья. К тому же, возрождение агрессивной политики Митридатидов грозило расстроить созданный Асандром статус-кво в торговле Причерноморья. Поэтому, используя незаконный характер власти Скрибония и его мнимое родство с Митридатом VI, боспорцы и прежде всего города царства выказали ему неповиновение. Негативную роль могла сыграть и Динамия, не желавшая делить с самозванцем законную власть. Римляне со своей стороны понимали, что с помощью митридатовских лозунгов Скрибония и к тому же в союзе с Динамией им не добиться ликвидации митридатовской системы укреплений по всему царству, т. е. той потенциальной опасности, которая грозила перерасти в агрессивность и военную мощь Боспора, а возможно, и Понта. Вот почему, учитывая крайнюю непопулярность Скрибония, они отвернулись от него и способствовали его поражению, тем более что свою основную задачу - низвергнуть Асандра - их ставленник уже выполнил. Август и Агриппа разработали другой план: передать Боспор Полемону I и создать объединенное царство, чтобы с его помощью усилить свое влияние и создать плацдарм против неугодных восточных монархий во главе с Парфией и варварских народов Азии. Поскольку Полемон не имел никакого отношения к митридатовскому дому и проводил политику закрепления римских установлений в Понте, то можно было рассчитывать на то, что его усилиями удастся положить конец неугодной военно-административной системе, взращенной Митридатом VI и Фарнаком II и служившей главным препятствием на пути установления на Боспоре римской гегемонии.
Прибыв на Боспор в 14 г. до н. э., Полемон I узнал, что боспорцы свергли и убили Скрибония. Однако воцарение понтийского владыки на боспорском престоле прошло не так гладко, как того желали в Риме. Боспорцы оказали ему сопротивление, по словам Диона, "из страха быть отданными под его власть; он вступил с ними в битву и одержал победу, но не успел подчинить их себе, пока Агриппа не прибыл в Синопу с намерением идти на них походом. Тогда они сложили оружие и сдались Полемону" (Cass. Dio. LIV. 24.4). Не совсем ясно, кто были те боспорцы, которые воспротивились римскому ставленнику. Одни полагали, что это сторонники Динамии из среды местных варварских племен, которые не желали терять привилегии и подчиняться Риму, рассчитывая посадить на престол царя - выходца из племенной знати[19]. Другие понимали под ними греческие города, опасавшиеся входить в объединенную державу из-за угрозы потерять собственные привилегии рядом с городами каппадокийской части царства[20]. Н. А. Машкин видел в них все население Боспора[21]. Чтобы яснее представлять истинное положение, обратимся к внутренней политике Полемона I в Понте.
Из немногого, что известно, можно сделать вывод, что Полемон не стремился к конфронтации с греческими городами. Придя к власти на волне антимитридатовских настроений, вызванных попыткой Дария и Аршака реставрировать военно-административную систему Митридата Евпатора, он начал с того, что не допустил ее реанимации, а, напротив, сохранил устои Помпеевых реформ, ставивших во главу угла интересы греческих городов Восточной Анатолии (см. выше). Вот почему Полемон не пошел на конфликт с Августом, когда тот объявил свободу и автономию Амиса, ранее подчинявшегося понтийскому царю. Уже прибыв на Боспор, Полемон установил добрые отношения с Херсонесом Таврическим, граждане которого называли его своим спасителем, а он адресовал свое послание их Совету и Народу, признав этим права автономии и самоуправления, которые им дарованы были Августом в 22 г. до н. э. (IPE. I². 704). Вступив в симмахию с Боспором и подчиняясь номинально власти Полемона, херсонеситы в награду за признание их самоуправления и автономии помогали понтийскому царю закрепиться на боспорском престоле[22]. Наконец, уже находясь на Боспоре, Полемон не прекратил выпуск медных монет Кесарии- Пантикапея и Агриппии-Фанагории, переименованных Динамией в 22/20-17/16 гг. до н. э. в честь Августа и Агриппы в ознаменование передачи ей власти, и получивших от нее права автономного медного чекана. Несмотря на то, что ряд ученых относили этот обильный чекан к более позднему времени, имеются веские основания (о чем ниже) поддержать вывод Н. А. Фроловой, что время этого выпуска надо ограничить предпоследним десятилетием I в. до н. э.[23] Следовательно, царь Понта не нарушил тех прав политии, которые имели до него крупнейшие города Боспора, доказательством чего является сохранение за Фанагорией названия Агриппия вплоть до III в. н. э. Это означает, что у городов Боспора не было веских причин оказывать жестокое сопротивление Риму и его ставленнику, тем более не было их у Динамии, которая пошла на союз с Полемоном (Cass. Dio. LIV. 24.4). Тот факт, что боспорцы сразу сложили оружие, как только в Синопе появился флот римлян во главе с Агриипой, показывает, что, может быть, поначалу полисы и выказали некоторую неприязнь назначению Полемона, но, как только они уяснили, что города Понта не могут быть их соперниками, ибо и Синопа, и Амис, крупнейшие контрагенты в торговле, не входили в его состав, тотчас проявили свои филороманские симпатии и подчинились царю. Другое дело - местные племена и военно-хозяйственные поселенцы на царских землях. Поскольку все оставшееся время своего правления Полемон провел в беспрерывных войнах с ними, ясно, что в 14 г. до н. э. они лишь временно сложили оружие и не считали себя подданными понтийского царя. Они понимали, что прибытие Полемона на Боспор вызовет сокращение их привилегий и доходов с земель, как это произошло в Понте. Вот почему они оказали ему вооруженное сопротивление. В восстании против Рима и Полемона I основное участие принимали местные племена и формировавшиеся из них военные поселенцы на царских землях, среди которых было немало сторонников митридатовских традиций в управлении. Города же быстро признали нового правителя и поддерживали его в борьбе с военными поселенцами и местными соседними племенами, стремясь покончить с желанием последних отторгнуть их территории.
Обеспечив права на престол браком с Динамией, Полемон приступил к главной задаче, поставленной Римом, - уничтожить основу царского землевладения в лице военно-административной системы Митридатидов, упрочить свое внутриполитическое положение и поскорее втянуть Боспор в объединенную понтийскую социально-экономическую структуру. Ему досталась в наследство территория, доходившая на востоке до Танаиса и земель вокруг Меотиды (Strabo. XI. 2.11). Именно здесь расселялись племена, которые спорадически то подчинялись владыкам Боспора, то отпадали от них. За счет синдо-меотов и сарматов, обитавших в этом районе и по соседству, предшественники Полемона пополняли войска и отряды военных поселенцев-катойков, или клерухов на царских землях Азиатского Боспора (см. часть III, гл. 3). Страбон говорит, что Полемон разрушил Танаис за неподчинение (XI. 2.3). Хотя С. А. Жебелев и усомнился в показаниях Страбона, археологические исследования в Танаисе подтвердили, что на рубеже нашей эры в западном районе города полностью разрушены были жилые кварталы и оборонительные сооружения[24]. Очевидно, Полемон рассматривал город как главный форпост оппозиционных сил варварской периферии Боспора и соседних областей Северного Кавказа.
Археологические изыскания последних лет выявили, что ряд сельских поселений Европейского и Азиатского Боспора в конце I в. до н. э. подвергся большим разрушениям. Часть их них, как, например, поселение у дер. Семеновка, восстанавливается после большого пожара[25], другие же окончательно гибнут, как это случилось с поселением Полянка на северном берегу Европейского Боспора (о дате его гибели хорошо свидетельствует медная монета Кесарии 18-12 гг. до н. э.)[26]. На Азиатской стороне наиболее сильному разрушению подверглись укрепления Таманского полуострова в районе Фанагории и Кеп, т. е. там, где находилась область аспургиан, ставшая последней на пути завоеваний понтийского царя. Здесь погибает в сильном пожаре усадьба Хрисалиска, одного из "начальников острова" (Фанталовского п-ова), куда входила серия крепостей и усадеб, защищавшая северо-западную часть Тамани. По убедительному предположению Н. И. Сокольского, Хрисалиск и его окружение являлись сторонниками Асандра и выходцами из среды аспургиан, занимавших укрепления в районе Фанагории и Горгиппии[27]. Одновременно с резиденцией Хрисалиска погибает и крепость на юго-западном берегу Ахтанизовского лимана[28], а также сельская усадьба Юбилейное I к северу от Кеп (об этом опять-таки свидетельствует обол Кесарии)[29]. Как мы пытались доказать, эти крепости являлись военно-хозяйственными поселениями, а их обитатели, названные собирательным термином "аспургиане", - военными поселенцами-катойками, которые появились еще при Митридате VI Евпаторе и Фарнаке II, а впоследствии были возрождены Асандром и Аспургом и потому попали в текст Страбона по имени его современника царя Аспурга, опиравшегося на эти укрепления[30]. Если это так, то карательная экспедиция Полемона началась, вероятно, на Европейском Боспоре, после чего он переправился в Танаис и подчинил Нижнее Подонье. Затем он двинулся на юг, покорил побережье Меотиды и вышел к Таманскому п-ову, где разрушил укрепления Фанталовского п-ова. Вступив в область аспургиан, т. е. территорию, контролируемую военными поселенцами из меото-сарматских племен, он попал в засаду и погиб (Strabo. XI. 2.11; XII. 3.29; Ptol. V. 19.17). Тот факт, что поселения аспургиан, расположенные южнее Фанагории в окрестностях Горгиппии и Бат, не подверглись разрушениям на рубеже нашей эры, а доживают до середины I в. н. э.[31], говорят за то, что Полемон погиб на Тамани и не продвинулся со своим войском дальше Фанагории, как о том повествует Страбон. Следовательно, главной оппозиционной силой на Боспоре действительно были жители царских земель, преимущественно варварского происхождения, обитавшие в военно-хозяйственных поселениях и являвшиеся оплотом Митридатидов. Значит, цель Полемона I заключалась в уничтожении социальной базы Ахеменидо-понтийской династии. То обстоятельство, что это окончилось неудачей, а на месте разрушенных им крепостей возникли новые, построенные уже Аспургом, сыном Динамии и Асандра (КБН. 40 = IPE. II. 36), преемником митридатовских традиций, показывает прочность эллинистических устоев, введенных на Боспоре Митридатом Евпатором.
Вопрос о том как сложилась ситуация на Боспоре и в Понте после гибели Полемона I, до сих пор является предметом дискуссий, усугубляемых тем, что не все принимают общепризнанную дату этого события - 8/7 г. до н. э. Дело в том, что в нашем распоряжении имеется только одно указание Страбона, что после смерти Полемона 1 его жена Пифодорида, дочь Пифодора из Тралл и Антонии Евергетиды, внучка Марка Антония триумвира[32], наследовала власть. От брака с Полемоном у нее было два сына, младшего из которых звали Зенон (Tac. Ann. II. 56; IGR. IV. 1407 = OGIS. 377), и дочь Антония Трифена (IGR. IV. 144). Старший сын, имя которого неизвестно, оставаясь частным человеком, делил власть с матерью (Strabo XII. 3.29)[33]. Имеется еще несколько серий монет Боспора: золотые статеры с монограммами , , выпуск которых начинался с 8 г. до н. э., согласно датировке по вифино-понтийской эре, и продолжался до 13 г. н. э., после чего в 14 г. н. э. начинает свою чеканку с монограммой ΒΑΡ царь Аспург и продолжает ее до смерти в 37 г. н. э. Золотые с монограммой (Рис. III, 4) выпускались до 7 г. н. э., монограммой ΚΝΕ - в 8-9 гг. н. э., монограммой ΠΑΡ - в 10-13 гг. н. э.[34]
Сериям золотых монет соответствуют три выпуска меди с монограммами ΒΑΕ, ΒΑΜ, ΒΑΡ, из которых последняя может быть уверенно отнесена к чекану царя Аспурга с 14 г. н. э., так как совпадает с началом выпуска его царских золотых с аналогичной монограммой. Поскольку медь с ΒΑΜ и ΒΑΡ связана единым типом лицевых и оборотных сторон и общим номиналом, а монеты с ΒΑΕ предшествуют монетам с ΒΑΜ, но связаны с ними общей митридатовской символикой типов и близостью монограмм (Βαίσιλεύς) Ε(ύπάτωρ), Βα(σιλεύς) Μ(ιύραδάτης) > Βα(σιλέως) Ε(ὑπάτορος), то был сделан совершенно справедливый вывод, что означенные монеты принадлежали правнуку Митридата VI, Аспургу, до получения царского титула. Следовательно, и золотые монеты с монограммами также могли относиться к этому правителю, а стоящие на них монограммы обозначать имена либо монетных магистратов, либо каких-то неизвестных лиц типа римских чиновников[35] или, как мы полагаем, квесторов, назначаемых для управления вассальными царствами при малолетстве законных наследников[36].
Поскольку в ряду этой монетной чеканки не остается места для автономного выпуска городов Агриппии и Кесарии, связанного с правлением Динамии, выдвинуто предположение, что эти серии чеканились до появления меди с вышеозначенными монограммами. Поэтому их выпуск ложится на предпоследнее десятилетие до нашей эры, а монеты ΒΑΕ, ΒΑΜ, ΒΑΡ (рис. III. 3, 5-6) соответственно на последнее десятилетие I в. до н. э. - первое десятилетие I в. н. э.[37] Исходя из этого, сообщение Страбона понимали следующим образом: царица Динамия умерла около 12/11 г. до н. э., после чего Полемон взял в жены Пифодориду, которая в 12-8 гг. до н. э. родила ему троих детей. Гибель понтийского царя в стычке с аспургианами имела место скорее всего в 8 г. до н. э., когда появились первые золотые монеты с монограммой X и вифино-понтийской эрой (рис. III. 4). Это тем более вероятно, что царь Полемон не имел права ставить митридатовскую эру на монеты, так как не принадлежал к династии Митридатидов. Не имела на это права и его супруга Пифодорида, а также их дети, следовательно, с 8 г. до н. э. власть на Боспоре захватил какой-то представитель митридатовского дома и правил до получения царского титула Аспургом.
Однако такой подход к событиям на Боспоре имеет своих противников. Расшифровывая монограмму как имя царицы Динамии, они полагают, что дочь Фарнака не умерла в 12 г. до н. э., а, разведясь с Полемоном, удалилась на Азиатский Боспор и возглавила борьбу с римским ставленником. После его гибели Динамия якобы вновь вступила на царство и правила до 8 г. н. э., либо одна, либо вместе с мужем(?!) или сыном Аспургом, ставшим после ее смерти единовластным правителем[38]. Согласно версии Х. Дессау, Полемон женился на Пифодориде до отбытия на Боспор, после чего оставил ее правительницей в Понте, а Динамию взял в жены, чтобы связать две половины своей державы в одно целое[39]. В последнее время тезис о вторичном правлении Динамии и промежуточном царствовании до Аспурга неких ближе неизвестных царей, имена которых скрываются в монограммах на золоте, отстаивал В. П. Яйленко. Основные его аргументы сводятся к следующему: 1) переименование Фанагории в Агриппию и Пантикапея в Кесарию могло произойти только после смерти Марка Випсания Агриппы в 12/11 г. до н. э.; 2) сравнительно большое количество надписей в честь Динамии, в том числе от имени Агриппии, без упоминания ее мужей Скрибония и Полемона I, должно указывать на то, что их уже не было в живых, а это оначает, что вторичное вступление царицы на царство вполне реально; число этих надписей (6) противоречит тем редким годам, когда царица правила в одиночестве до предполагаемой кончины в 12 г. до н. э.; 3) медные монеты с ΒΑΕ соответствуют золоту с монограммой и относятся к Динамии, управлявшей вторично в течение 16 лет[40]. Рассмотрим подробно эти положения.
Во-первых, выпуск золота с отмеченной монограммой и датировкой по вифино-понтийской эре вместе с параллельным чеканом меди с ΒΑΕ и ΒΑΜ, а также чеканкой городов, укладывается в боспорские традиции монетного дела. Тамошние правители, не владевшие царским титулом, как, например, Асандр в бытность архонтом в 45-42 гг. до н. э., выпускали золото и медь с титулом архонта. Став царем, Асандр чеканил золото с полным титулом и именем, а право бить медную монету предоставил крупнейшим городам[41]. Аналогичным образом могла поступить и Динамия: став единоличной царицей, она выпустила золотую монету с полным титулом, а право чекана меди предоставила городам, переименованным в честь Августа и Агриппы в знак признательности за утверждение на троне. Если бы золото с и медь с ΒΑΕ относились ко второму ее правлению, то непонятно, почему при первом правлении на золоте фигурируют полные имя и титул, а при вторичном только малопонятная монограмма. А ведь из посвящения агриппийцев, которое Яйленко использует как главный аргумент в пользу вторичного правления внучки Митридата Евпатора, следует, что она титулом царицы обладала (КБН. 976 = IPE. II. 356). Медь с ΒΑΕ и ΒΑΜ, как установлено, взаимосвязана, взаимосвязаны и монеты с ΒΑΜ и ΒΑΡ типа "Арес-трофей" (рис. III. 3, 5-6). Значит, вся серия меди с ΒΑΕ-ΒΑΜ- ΒΑΡ может относиться только к Аспургу, монограмма которого ΒΑΡ твердо засвидетельствована на его золоте.
Ввиду того, что статеры с , , близки друг другу по стилю и типам лицевых сторон, естественно полагать, что они выпускались одним человеком. А поскольку статерам с последней из этих монограмм соответствовал выпуск меди с ΒΑΕ [42], связанной с монетами, битыми от имени царя ΒΑΡ = Аспурга, то легко заметить преемственность в чекане золота с монограммами и меди с ΒΑΕ- ΒΑΜ-ΒΑΡ. Отсюда следует, что все эти серии выпущены при одном правителе.
Во-вторых, ни Полемон, ни его родственники не могли датировать монеты по эре митридатовских правителей Понта, пользоваться их монограммами и типологией. Из реальных в то время кандидатур это право имели только Динамия и ее сын Аспург. Серии золотых и медных монет рубежа нашей эры не могут относиться к Полемону I, так как в Понте он выпускал монеты с полным именем и титулом, и непонятно, почему на Боспоре он стал скрывать в монограмме свое имя, да к тому же еще без обозначения титула.
В-третьих, переименование крупнейших боспорских городов в Кесарию и Агриппию произошло, вероятнее всего, одновременно, так как обе серии монет с такими названиями имеют одинаковый тип лицевых сторон. Переименование Пантиканея в Кесарию после 10 г. до н. э. вряд ли имело место, поскольку в последнем десятилетии до нашей эры был официально установлен культ божественного Августа[43] и города, которые переименовывались в его честь, получали название Себаст или Себастей (лат. Augusta). Так, в Понтийском царстве город Кабира-Диосполь был назван, очевидно, в 3/2 г. до н. э. Себастой и объявлен столицей (Strabo. XII. 3.31) в ознаменование официального признания Римом Пифодориды царицей Понта. Тогда же бывшее царское укрепление Карана, со времени Цезаря подчинявшееся Атепоригу, получило название Себастоиолис и вместе с областью Каранитидой вошло в состав римской провинции Pontus Galaticus, начав счет годов по своей эре. В тот же год в эту провинцию вошел и расположенный по соседству город Мегалополь (также часть домена Атепорига), в честь чего он был переименован в Себастейю и ввел новую эру[44]. Что касается названия "Кесария", то это больше соответствует ситуации начала-середины последней четверти I в. до н. э., когда Август закрепил за собой титул императора и во всем греческом мире стал складываться его культ. В это время возникают храмы Августа и Ромы, в греческих городах Империи его величают не иначе, как "Евергет" и "Сотер" (Благодетель и Спаситель), "бог Август", особенно после создания алтаря Pax Augusta[45]. В таких же выражениях славит его и Динамия в своих посвящениях (КБН. 38 = IPE. IV. 201; 1046 = = IPE. II. 354).
Если обратиться к переименованиям греческих городов Востока в Кесарии-Цезареи, то их пик при Августе приходится на 25-10/9 гг. до н. э.: Пания - около 20 г., Стратония - 10/9 г., Цазарея Мавритания - 25 г., Траллы - 24 г., Аназарба Киликийская - 19 г., Мазака Каппадокийская - между 13-10 гг. В последующем подобные переименования в Малой Азии относятся уже ко времени Тиберия и Флавиев[46]. Агриппия Вифинская, согласно Р. Меркельбаху, получила название между 14-12 гг. до н. э. в годы пребывания Агриппы вместе с Иродом I в Малой Азии, в частности в провиции Вифиния-Понт[47]. Следовательно, переименование боспорских полисов произошло между 22/20-10 гг. и совпадает с датой монет Кесарии и Агриппии, предложенной Н. А. Фроловой. Именно в эти годы не без содействия Августа и Агриппы, Динамия пришла к власти как самостоятельная правительница. Поэтому следует отклонить предположение о переименовании Фанагории и Пантикапея после смерти Агриппы, равно как и сделанное на этом основании заключение о вторичном правлении Динамии.
В-четвертых, монеты царицы Пифодориды, датированные 60 и 63 гг., с портретами Августа, Тиберия и Ливии на лицевой стороне и гороскопами Августа и Тиберия на оборотной. В науке давно отмечено, что эти монеты праздничного и памятного характера, так как среди них есть экземпляры с головами Августа и Тиберия 60 года и с головой Августа 63 года, свидетельствующие о появлении их после смерти Августа и в память о нем (рис. III. 8-10). Счет годов на монетах принимали либо за цезарианскую эру, которая начиналась в 47 г. до н. э. после битвы при Зеле, и датировали их соответственно 13/14 г. и 16/17 г., либо за эру Акция с 32/31 г. до н. э., а монеты относили к 28/29 г. н. э. (60-й год правления) и 31/32 г. н. э. (63 год правления)[48]. В связи с этим Д. Меджи выдвинул предположение, что Пифодорида Филометора правила до 34 г. н. э., когда Понтийская Комана была включена в состав римской провинции[49]. В последнее время X. Бальдус высказал точку зрения, что даты на монетах являлись годами жизни царицы, родившейся в 30 г. до н. э., и умершей в 33 г. н. э. в возрасте 63 лет (63 год на последней ее монете)[50]. Однако еще Т. Рейнак показал, что датированные монеты царицы Антонии Трифены и Полемона подразумевают начало правления дочери Пифодориды в 22/23 г. н. э., что связано со смертью ее матери[51]. К этому следует добавить ad hoc, что ни Команская (с 34/35 г. н. э.), ни цезарианская (с 47 г. до н. э.) эры никак не связаны с Понтом Полемонидов, поскольку Комана Понтийская со времени Митридата Евпатора не входила в состав Понта, а в годы борьбы Цезаря с Фарнаком II о Зенонидах вообще ничего не было известно. Еще менее вероятна связь эры Пифодориды с Актийской победой Октавиана, так как Полемон I участвовал в этой битве на стороне Марка Антония, а сама Пифодорида еще не была за ним замужем. Полемон I был признан Августом только в 26 г. до н. э., следовательно, надо искать другое событие, которое согласовывалось бы с установленной Рейнаком датой вступления на престол Понта Трифены и вероятной смертью ее матери в 22/23 г. н. э.
Таким событием могло стать воцарение в 40/39 г. до н. э. в Киликии с ведома М. Антония Полемона, первого царя из рода Зенонидов, после которого все его наследники правили почти беспрерывно и в качестве царей. Если это верно, то Пифодорида, его супруга, выпустила монеты в последние годы своего царствования и датировала их по годам правления своей династии. При этом не имело значения, что ее бывший супруг стал царем Понта только в 37 г. до н. э., ибо главным было возведение неизвестного прежде рода, к которому оказалась причастной и царица, в ранг царей, а это произошло только после воцарения Полемона I на троне Киликии. Следовательно, Пифодорида считала себя воспреемницей мужа и официально продолжила его царствование. Значит, мнение Дессау о браке Полемона J и Пифодориды до женитьбы на Динамии невероятно, так как в этом случае она не имела права считать годы своего царствования как продолжение правления Полемонидов из-за неизбежного развода с нею Полемона. А это, в свою очередь, ведет к тому, что брак Пифодориды и Полемона имел место по крайней мере за четыре-пять лет до его гибели в 8/7 г. до н. э. с учетом рождения Пифодоридой троих детей и при условии разрыва с Динамией[52].
В-пятых, рассмотрим эпиграфические сведения о Динамии и Пифодориде Старшей. Отстаивая тезис о втором правлении Динамии, исследователи предполагали, что после разрыва с Полемоном ок. 13/12 г. до н. э. внучка Евпатора удалилась на Азиатский Боспор и здесь возглавила борьбу с римским ставленником и самим Римом. Это, по их мнению, объясняет обилие надписей, упоминающих царицу без какого-либо намека на ее многочисленных мужей: посвящения Августу из Гермонассы (КБН. 1046 = IPE. II. 354), Ливии из Фанагории (КБН. 978 = IPE. IV. 420), посвящение самой Динамии от демоса Агриппии (КБН. 979), надгробие Матиана, с. Зайдара из Темрюка, поставленное Динамией, херсонесскос посвящение Аминию, послу Динамии (IPE. I². 354), посвящение за царицу Динамию Афродите Урании Апатуре и посвящение Динамии Августу из Пантикапея (КБН. 31; 38 = IPE. IV. 201).
Однако вывод об антиполемоновской, а тем более антиримской позиции противоречит не только преклонению Динамии перед Августом и Ливией, но и ее эпитету "друг римлян" почти во всех этих надписях, эпитету, перешедшему к ней от Асандра (ср. КБН. 30; 40). Возможность постановки этих надписей до брака с Полемоном I вполне вероятна, если учесть, что с 22-20 гг. до н. э. римляне делали на нее ставку и старались всячески принизить Асандра, в результате чего какое-то время оба бывших супруга, вероятно, выступали независимо друг от друга. Скрибоний же только добивался царского титула и потому не удостоился чести быть помещенным рядом с Динамией в ее надписях. Поэтому период в 8-10 лет, когда Динамия имела право ставить надписи от своего имени, вполне соответствует их количеству, тем более, что большая их часть однотипна и могла быть поставлена в одно и то же время.
В 1983 г. в Гермонассе найдено посвящение Пифодориды Ливии, в котором та названа ее благодетельницей. В ней не упоминаются царский титул Пифодориды и имя ее мужа Полемона I, что заставляет отнести его ко времени после гибели последнего в 8/7 г. до н. э., когда его вдове достались все области, подвластные прежде мужу (Strabo. XII. 3.29), и до воцарения Аспурга, ставшего в 14 г. н. э. полноправным царем Боспора[53]. Означенная надпись могла быть поставлена до повторного брака понтийской царицы с Архелаем, царем Каппадокии, в 3/2 г. до н. э., в результате чего Пифодорида была официально признана Римом законной царицей Понта. Этот единственный пока эпиграфический памятник Пифодориды из Северного Причерноморья делает более убедительным предположение, что скорее всего Динамии уже не было в живых после 12 г. до н. э. Ведь странно, зачем представители дома Юлиев-Клавдиев стали бы одновременно поддерживать двух соперничающих цариц, а те, в свою очередь, ставить в одно и то же время в одном и том же месте посвящения своим благодетелям. Поэтому, мы считаем, что Динамия умерла в 12 г. до н. э., а с 8/7 г. до н. э. на Боспоре правил Аспург, не имевший до 14 г. н. э. царского титула[54].
При таком положении дел вышеуказанное свидетельство Страбона о ситуации в Понте следует понимать следующим образом. После смерти Полемона I его вторая супруга Пифодорида оказалась правительницей всех владений в Понте, Боспоре и Колхиде. В связи с тем, что официальным наследником Полемона I считался его старший сын, родившийся в 11/10 г. до н. э. и пребывавший еще в трехлетнем возрасте, его мать стала регентшей и потому не имела царского титула, хотя фактически правила самостоятельно. Это отразило ее посвящение из Гермонассы. По всей видимости, она еще не получила от Августа и Ливии утверждения на престоле в качестве царицы, так как в Риме учитывали законные права несовершеннолетнего Полемона. Август и сенат приняли во внимание и то, то на Боспоре здравствовал прямой наследник Асандра и Динамии, их сын Аспург, правнук Великого Митридата, по праву претендовавший на власть. Пользуясь ситуацией, сложившейся со смертью Полемона I, Аспург, очевидно, как ранее его отец Асандр, захватил власть без санкции римлян и потому не имел царского титула, оспаривая престол у Пифодориды и ее малолетнего сына. В Риме понимали, что попытка объединить Боспор и Понт окончилась неудачей, а митридатовские установления не были серьезно поколеблены кратковременным правлением Полемона. Однако Асиург действовал в традициях Асандра и Динамии, провозглашал дружбу к Риму (ср. КБН. 39; 40), ставя на монеты изображения Августа и Агриппы, благодетелей своей матери. Чтобы не допустить окончательного отпадения Боспора, римляне не спешили признавать Пифодориду царицей, а Аспурга царем Боспора, давая ему возможность закрепиться на престоле и доказать им свою верность.
Наконец, посчитав, что не в римских интересах возбуждать недовольство боспорцсв навязыванием им своих ставленников, Август пошел на признание de jure независимости Боспора, а в отношении Понта решил следующее: в 3/2 г. до н. э. признал за Пифодоридой царский титул с условием, что она выйдет замуж за Архелая, царя Каппадокии и Малой Армении (Strabo. XII. 3.29)[55]. В результате Рим получил в некотором роде дипломатическую компенсацию за поражение на Боспоре, так как на его восточных границах вместо объединенного Понтийско-Боспорского царства возникло большое государство, объединявшее всю Восточную Анатолию, Колхиду и центральную Малую Азию вплоть до средиземноморского побережья. Создавался мощный плацдарм против парфянской угрозы, который, по расчетам римлян, должен был представлять собой Понт и Боспор при удачном завершении миссии Полемона. При этом римлянам удалось удержать под своим влиянием и Боспорское царство, где Аспург не давал особых поводов для тревоги, и за это, после поездки в Рим, был признан царем. Так Пифодорида Филометора официально стала царицей Понта, а ее сын, прямой наследник отца, превратился в частного человека, помогавшего матери управлять понтийской частью обширных владений Архелая и Пифодориды. Такая парадоксальная ситуация сложилась потому, что по решению Августа Архелай продолжал считаться царем Каппадокии, а Пифодорида правила в Понте, так что оба супруга сохраняли равные права и самостоятельность своих доменов[56].
Однако Понтийское царство от этой реорганизации не только выиграло, но и проиграло. Амасия вместе с прилегающей к ней плодородной равниной Хилиокомон отошла к Риму, поскольку эра на монетах Амасии начинается в 3/2 г. до н. э. и связана с включением в провинцию. Взамен Август передал Пифодориде Зелитиду вместе с храмовым центром Зелой и отданной ей Цезарем частью бывших областей Кулупены и Камисены, объединенных Помпеем в одну область Мегалополитиду. Кроме того, она получила Фанарею и, возможно, часть Фемискиры. Что касается восточных районов, то царица сохранила их в том виде, в каком они существовали при Полемоне I[57].
Что касается внутренней и внешней политики Пифодориды, то можно утверждать, что она в целом не претерпела особенных изменений. Происходившая из рода Антония и воспитанная в греко-римских традициях, царица была верным проводником римских интересов, открыто придерживалась филороманских и филэллинских симпатий. Она установила связи с Афинами, за что удостоилась там статуи (IG. II/III². 3483 = OGIS. 376). Ее статую возвели и благодарные жители Коса (Arch. Jahrb. 1903. Bd. XVIII. S. 193). Пифодориду и ее детей почитали в Смирне (IGR. IV. 1407), что видно из надписи в честь ее сына Зенона, поставленной до объявления его царем Великой Армении в 18 г. н. э. (Tac. Ann. II. 56). Римляне оценили ее верность ив 13 г. н. э. санкционировали брак ее дочери Антонии Трифены с фракийским царем сапейской династии Котисом Ш, известным своей любовью к эллинским традициям и культуре и стойкой проримской позицией (Strabo. XII. 3.29). Доверив царскую власть в разных местах детям и внукам Пифодориды, они создавали сеть верных им правящих домов и не опасались за собственные интересы на восточных границах империи. Благодаря такой политике у вассальных государств открывалась возможность устанавливать друг с другом тесные отношения[58].
О внутренней политике Пифодориды сведений нет. Учитывая ее проримский курс во внешних делах, можно предположить, что внутри страны она также опиралась на эллинские города, стремясь, как и ее покойный супруг, сохранить значение реформ Помпея и не допустить возрождения митридатовской системы землевладения и управления. Очевидно, она способствовала закреплению за городами их аграрной территории, следуя установлениям Помпея, Цезаря и Августа. Об этом косвенно говорят переименование и объявление столицей царства Кабиры-Себасты и передача ей Зелитиды вместе со всей принадлежавшей полису Зеле аграрной территорией. Данный вывод подтверждается и проводимой в Каппадокии ее мужем Архелаем филэллинской политикой, направленной на восстановление там греческих городов[59].
В 17/18 г. н. э. Архелай умер, и Каппадокийское царство было обращено в римскую провинцию. Однако, как предполагают, до времени Флавиев Каппадокия не имела легатов-наместников с преторскими полномочиями, поэтому Пифодорида могла сохранять там свое влияние и власть[60]. Как бы то ни было, она вернулась в Понт и правила там до своей смерти в 22/23 г. н. э.
Мы уже касались вопроса о том, что доводить правление Пифодориды до 33-35 гг. н. э. невозможно. Пытаясь обосновать эту дату как конец ее правления, Бальдус ссылается на то, что в ряду разнообразных монет ее внука Полемона II можно выделить 12 год его эры = 49/50 г. н. э., когда были отчеканены монеты: 1) голова юного Полемона вправо, ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΠΟΛΕΜΩΝΟΣ - голова императора Клавдия в лавровом венке (рис. III. 15); 2) голова Клавдия - ΒΑΣΙ ΛΕΩΣ ΠΟΛΕΜΩΝΟΣ в три-пять строк, обрамленных в диадему в форме круга, завязанную узлом (рис. III. 14, 16); 3) голова Полемона в диадеме, ΒΑΣΙ ΛΕΩΣ ΠΟΛΕΜΩΝΟΣ - бюст Антонии Трифены в диадеме (рис. III. 17, 18-19). Этот год первый в чекане Полемона II как царя, после чего его монеты выпускались ежегодно. Однако из названных трех типов монет два чеканились только до 15 года эры Полемона = 52/53 г. н. э. (WBR. I². 1. N 29, 33-34) или до 54/55 г. н. э. = 17 года эры Полемона, как утверждает Бальдус, ссылаясь на крайне сомнительный экземпляр монеты третьего типа из коллекции Аулок. С этого года и до конца Понтийского царства в 63/64 г. н. э. Полемон II бил монеты с портретом Нерона и Британника (в 55-56 гг. н. э.) (WBR. I². 1. N 35-36).
В 49/50 и 50/51 гг. н. э. Полемон II чеканил монеты со своим титулом и портретом, а также монеты с бюстами одного Клавдия и молодого Нерона и Клавдия вместе (WBR. I². 1. 31-32), Антонии Трифены, и все со своим царским титулом. Одновременно, если верить Бальдусу, он выпускал монеты с изображением Антонии Трифены, ее титулом и именем в полной форме и своим портретом без имени и титула и годами эры Трифены 17 и 18 (WBR. I². 1. 22-23b) (рис. III. 11). Этим временем или сразу же вслед за ними исследователь датирует и другой выпуск царских монет с титулатурой, именем и портретом самого Полемона II и с титулом, именем и бюстом (или без бюста, но с именем и титулом) Антонии Трифены (WBR. I². 1. 24-28) (рис. III. 12, 13). Отсюда последний год эры Трифены - 18-й = 50/51 г. н. э. и соответствует 13 году эры Полемона II (рис. III. 19), следовательно, первый год правления дочери Пифодориды должен приходиться на 33/34 г. н. э., который и является последним годом жизни ее матери[61].
Однако такой подход кажется невероятным. Получается, что на 49/50 и 50/51 гг. н. э. и два-три следующих года приходятся едва ли не все монетные выпуски царя. Непонятно, почему в означенные годы он бил монету как со своим титулом, так и без него. А ведь монеты с 18 годом эры Трифены и без имени и титула Полемона, согласно логике Бальдуса, относятся к 50/51 г. и трудно объяснить, почему в предыдущий год - 49/50 г. н. э. = 17 год эры Трифены = 12 год эры Полемона уже появились монеты с портретом самого Полемона II, его полным именем и титулом на аверсе, бюстами Клавдия, Нерона (13 г. эры Полемона II = 50/51 г. н. э.) и Трифены без имени и титула на реверсе.
Нельзя пройти мимо и одного из кизикских декретов, в котором упоминается происхождение Антонии Трифены. Он датируется 18/19- 29 гг. н. э.[62] и там она названа "дочерью царя Полемона и царицы Пифодориды" (IGR. IV. 144). Если сопоставить его с вышеупомянутой надписью из Смирны в честь Зенона, брата Трифены, поставленной при жизни Пифодориды, то в отличие от первого в последнем документе ее имя предшествует имени мужа. Следовательно, декрет из Кизика может быть датирован после смерти Пифодориды и поэтому ее имя упоминается в том порядке, в каком ему надлежит быть согласно практике упоминания предков. Это заставляет критически отнестись к высказанной Бальдусом точке зрения и принять расчеты Рейнака относительно дат смерти Пифодориды, правления Трифены и прихода к власти Полемона II.
О том, что происходило в Понтийском царстве после смерти Пифодориды и до вступления на царство в 38 г. н. э. Полемона II, сведений нет. Мы располагаем только монетами с портретом и титулатурой Антонии Трифены на аверсе, ее сына Полемона без титула на реверсе, датированными 17 и 18 годами ее эры = 38/39 и 39/40 г. н. э. (WBR. I². 1. N 22-23; рис. III. 11), и изображением, Полемона II с царским титулом на лицевой стороне и Трифены с титулом царицы на оборотной (Ibid. N 24; 27-28) (рис. III.13) или с ее именем и титулом без портрета и дат (Ibid. N 25-26) (рис. III.12). Имеется еще свинцовая тессера с полным именем Антонии Трифены и скипетром на лицевой стороне и буквой А-1 на оборотной, которую относили либо к первому году правления Трифены в Понте в 22/23 г., либо ко времени ее жречества в Кизике[63]. Об этом факте из жизни дочери Пифодориды свидетельствует серия кизикских декретов, принятых в честь Трифены и ее сыновей, посаженных на царства Калигулой в 38 г. н. э. Согласно первому (до 29 г. н. э.), Трифена приняла на себя обязанности жрицы Ливии Августы и хотя сама отсутствовала, выделила средства на Панафинейские празднества и пропитание их гостей и участников, за что удостоилась постановки щита с ее изображением в храме Афины Паллады (IGR. IV. 144). В другом декрете (38/39 г. н. э.) говорится о прибытии в Кизик Трифены вместе с назначенными на царства Калигулой сыновьями Реметалком III и Полемоном II с целью отпраздновать там священнодействия в честь обожествленной сестры Калигулы Афродиты Друзиллы, учрежденные ее жрицей Антонией Трифе-ной. Далее в декрете сказано, что "Трифена, считая этот город (Кизик. - С. С.) родиной, здесь водружает очаг дома и благополучие жизни, дабы сорадоваться неукоризненному царствованию детей". Ниже еще раз подчеркивается, что Трифена решила ради сыновей облагодетельствовать Кизик своим пребыванием (IGR. IV. 145 = Syll.³ 798). В следующем декрете, также относящемся к 38/39 г. н. э., речь идет о благодеяниях Трифены кизикцам: она выделила большие средства на восстановление древних каналов между гаванями города и на закупки провианта тем, кто был занят на строительстве, освятив все это именами Августа, Агриппы и Гая Калигулы, блюстительницей храма которого она являлась (IGR. IV. 146 = Syll.³ 799).
В четвертой надписи, связанной с предыдущей, говорится о постановке Трифеной, "дочерью и матерью царей и самой царицей", статуи Посейдона Истмийского в ознаменование восстановления каналов (IGR. IV. 147). В пятой, наиболее фрагментарной из всех, упоминается некий Секст Юлий, происходивший из дома фракийских династов и родственник "царицы Антонии Трифены". Предполагается, что надпись была поставлена после 38 г. н. э. в честь внука Рескупорида III, династа Фракии, и Антонии Трифены[64]. Однако в ней, по нашему мнению, упоминается Секст Юлий Котис, сын династа Фракии Рескупорида III, брат царя Реметалка II, а также Антония Трифена, названная "дочерью и матерью царей", как в декрете IGR. IV. 147, что свидетельствует о появлении надписи после 37/38 г. н. э. (IGR. IV. 148). Примечательно, что в надписи сохранился царский титул Антонии Трифены, поэтому мы полагаем, что даже после назначения в Понт царем ее сына Полемона II и нескольких лет его правления там (кизикская надпись датируется между 37/38-49 гг. н. э.) Трифена по-прежнему сохраняла царский сан и титулатуру, которые перешли к ней после смерти матери Пифодориды, и закрепились за нею на протяжении двух десятков с небольшим лет самостоятельного царствования в Понте[65].
Таким образом, серия кизикских декретов показывает, что Трифена во вдовстве (ее муж Котис был убит в 19 г. н. э.) вовсе не проживала в Кизике, а лишь оказывала ему благодеяния, периодически наезжая туда для исполнения почетных литургий. Царский титул она носила до и после того, как в 37/38 г. ее сын был возведен Калигулой на царство в Понте, что совпадает с ее монетами с портретом Полемона II без титула и эрой ее правления. В трех первых кизикских надписях Полемон II не назван царем, а четвертая, самая поздняя уже величает его таковым, поэтому в 37-40 гг. он, очевидно, не имел царского титула, так как им обладала только его мать, которая отсчитывала годы своего правления после смерти Пифодориды в 22/23 г. н. э. Отсюда вытекает, что это она официально считалась царицей Понта. Однако, как в таком случае понимать указание второго кизикского декрета, что Полемон II и его братья Реметалк III и Котис IV получили царства не по наследству, а по желанию императора Калигулы, их совоспитанника? Ведь в том случае, если на престоле Понта в качестве полноправной царицы находилась его мать, то отпала бы необходимость в приведенной фразе декрета. Все это заставляет предложить следующее объяснение ситуации в Понте после смерти Пифодориды.
В 18 г. н. э. после смерти Архелая и ликвидации Каппадокийского царства Пифодорида вернулась в Понт, где до этого в течение почти двадцати лет правил в качестве наместника старший сын Полемона I, его законный преемник, скорее всего, носивший имя отца. Не имея титула царя, он считался помощником своей царственной матери, пока та совмещала власть в родовом царстве с семейными обязанностями супруги Архелая и номинальной властительницы Каппадокии. Теперь надобность в таком соправительстве отпала. Исследователи предполагают, что этот Полемон был назначен римлянами династом - верховным жрецом-правителем храмового города Ольба в Киликии и общин кеннатов и лалласеев, живших в его округе. Это заключение выведено на основании сохранившихся монет с его полным именем "Марк Антоний Полемон", титулами верховного жреца и династа, годами правления 10 и 11[66]. Недавно Р. Салливан попытался доказать, что данные монеты принадлежали сыну Антонии Трифены и Котиса III Полемону II, будущему царю Понта, правившему в Ольбе со времени Тиберия до Веспасиана сначала в качестве династа, а затем царя[67]. Этот вывод, однако, легко опровергается тем, что Полемон родился в 15 г. н. э., в годы чекана этих монет был еще малолетним и не мог оказаться верховным жрецом и правителем Ольбы. Как показал А. Баррет, эти монеты были выпущены после 17/18 г. н. э. и приходятся на 27/28 и 28/29 гг., после чего в 36 г. н. э. произошла коренная реорганизация жречества в Ольбе и ее чеканка полностью изменилась[68]. Таким образом, нет причин не отождествлять старшего сына Полемона I и Пифодориды с будущим правителем Ольбы.
После смерти матери Марк Антоний Полемон как прямой наследник отца и матери по праву старшинства должен был занять престол в Понте. Но он уже владел δυναστεία в Ольбе, расположенной в Киликии, почитавшейся как родовая вотчина Полемонидов, откуда началось их длительное царствование, освященное их покровителем, триумвиром Марком Антонием. К тому же, назначение старшего сына Пифодориды царем Понта грозило осложнить отношения с Боспором, который также считался наследством Полемона I и мог стать объектом притязаний его старшего сына. Очевидно, римляне признали Аспурга царем Боспора только после того, как тот добился от них гарантий не лишать его родового царства в пользу наследников Полемона I, о чем было договорено во время его поездки в Рим[69]. Тот факт, что тотчас же после смерти Аспурга в 37 г. н. э. Гай Калигула назначил внука Полемона I царем Боспора, как будто бы подтверждает данное предположение. В этой связи представляется, что наилучшим выходом для императора Тиберия в создавшейся ситуации было оставить законного наследника в Ольбе, а власть в Понте номинально передать его младшей сестре Антонии Трифене, не признавая ее официально царицей Понта, но сохраняя за нею унаследованный от брака с Котисом царский сан и титулатуру. Вот почему нравы те, кто считает, что в Понте в это время могли править римские наместники[70], которые, по нашему мнению, действовали как опекуны малолетних детей Трифены, считавшейся их регентшей. В этом нас убеждает практика, введенная в соседней Фракии.
После убийства Котиса III и гибели Рескупорида II, в 19 г. н. э. престол Фракии перешел к сыну последнего Реметалку II, делившему власть с малолетними детьми Котиса, над которыми поставили опекуном претора Требеллена Руфа, фактически управлявшего страной (Tac. Ann. III. 38). Вдова Котиса и мать его детей Антония Трифена в это время находилась в Риме и добивалась для них законных прав на престол (II. 67). Считается, что Тацит имеет в виду всех сыновей Трифены и Котиса - Реметалка, Полемона и Котиса, будущих царей Фракии, Понта и Малой Армении[71]. Однако из двух надписей (из Визии и Аполлонии Понтийской), поставленных в годы Койлалетской войны во Фракии (21 и 26 гг. н. э.) за детей Трифены и Котиса Реметалка III (без титула) и его сестру Пифодориду Младшую их опекунами Гаем Юлием Проклом и Лукием Антонием Зеноном (IGR. I. 777; 1503 = IGB. I². 399)[72] (очевидно, тем их родственником, о котором упоминают надписи из Аполлонии и Гераклеи на Сальбаке и Амиса - см. выше), следует, что под присмотром римских опекунов в 20-х годах н. э. Фракией из детей Котиса правили только старший из его сыновей Реметалк III и его сестра[73]. При этом Реметалк III, как и его двоюродный брат Реметалк II, имел титул династа. После окончания Койлалетской войны Реметалк III был вызван в Рим и вместе с братьями воспитывался при дворе императора, а Реметалк II объявлен царем всей Фракии[74]. То обстоятельство, что ни Полемон, ни Котис во Фракии не были, заставляет думать, что они в 20-х годах н. э. вместе с матерью и другими опекунами (об этом свидетельствует практика назначения опекунами родственников из дома Зенонидов, как показывает случай с Л. Антонием Зеноном) находились в Понте, где Трифена могла считаться правительницей, а ее сын Полемон II иметь титул династа. Поскольку в одной из раннехристианских легенд Малой Азии Антония Трифена величается царицей[75], то это может косвенно подтверждать наше заключение.
Таким образом, с 22/23 г. н. э. Антония Трифена в качестве опекуна или регента своих малолетних детей Полемона и Котиса осуществляла власть в Понтийском царстве и потому ставила годы своего правления на монеты, выпущенные после назначения Полемона II на царство Калигулой. Очевидно, в 38-40 гг. н. э. се сын еще не получил утверждения царского титула, хотя и был назначен на царство, а его мать продолжала официально считаться царицей и потому она имела право помещать собственный портрет, имя и титул на лицевую сторону монеты с портретом ее сына на обороте.
В чем причина отсутствия поначалу у Полемона II титула царя? Ответ на этот вопрос заключается в том, что Калигула объявил его царем Понта и Боспора (Cass. Dio. LIX. 12.2; LX. 8), воспользовавшись смертью Аспурга и решив вернуться к прежней политике Августа создать объединенное государство для более прочного закрепления Боспора за Империей. Ведь за время длительного царствования Аспург, как и его отец Асандр, сумел превратить свое царство в могущественное эллинистическое государство, покорив соседние народы и создав сеть военно-хозяйственных поселений митридатовского типа. Поэтому Боспор вновь начал угрожать римским интересам как независимое государственное образование и очаг митридатовской политики. Назначение туда Полемона II должно было остановить этот процесс, который грозил нестабильностью на восточных границах Империи. Однако на Боспоре власть перешла к сыну Аспурга Митридату III, который выпустил в 39 г. н. э. свои монеты[76].
Не исключено, что Полемон II готовился вооруженным путем восстановить свои права на царство, но боспорцы, усмотрев в этом угрозу снова оказаться под властью Понта, и потерять собственные привилегии, признали царем Митридата III. Опасаясь еще большего всплеска антиримских настроений среди боспорского населения из-за нарушения Римом обещания не предпринимать усилий по свержению законной царской династии, император Клавдий пошел на попятную и в 41 г. н. э. признал Митридата III законным царем Боспора, а Полемона II царем Понта и части Киликии (Cass. Dio. LX. 8) вместе с Ольбой и прилегающими областями Киликии Трахеи. После 36 г. н. э. жреческая власть в Ольбе была реорганизована, а должность верховного жреца-династа упразднена в связи со смещением или смертью старшего сына Полемона I. Предположение о том, что он мог быть назначен в 38 г. н. э. Калигулой царем Армении[77], следует отбросить, поскольку оно основывается на неверном отождествлении двух Полемонов в амфипольской надписи (см. выше), являвшихся, на самом деле, представителями боковой ветви Зенонидов, которая брала начало от Антония Зенона, брата Полемона I. Таким образом, власть в родовом киликийском домене Полемонидов вновь оказалась вакантной и ее по нраву должен был занять внук Полемона I. К этому времени относятся киликийские монеты тина: палица, Μ.ΑΝΤ. ΠΟΛΕΜΩΝΟΣ ΒΑΣΙΛΕΩΣ - гарпун, ΚΟΙΝΟΝ ΛΑΛΑΣΕΩΝ ΚΑΙ ΚΕΝΝΑΤΙΩΝ][78]. Следовательно, только после признания царем в родовом домене Полемон I мог официально стать царем и в Понте, что произошло не ранее прихода к власти Клавдия. Поэтому у римского сената до 41 г. н. э. были веские основания не торопиться с утверждением царского титула за сыном Трифены, и лишь после вступления на трон Киликии признать царем. В этот период он делил власть с матерью, поэтому только после 41 г. могли появиться его монеты с портретом и титулом на лицевой стороне и портретом, титулом и именем или одним титулом и именем его матери Антонии Трифены. Поскольку Полемон II был признан царем, она уже не имела права ставить даты своей эры на монеты. В 49/50 г. н. э., когда появились первые датированные выпуски Полемона II, Трифена, вероятно, умерла, и это вызвало помещение на монету ее бюста без имени и титула и открыло возможность ее сыну, ставшему единоличным правителем, официально помещать даты своего царствования на монеты. Итак, Антония Трифена сохраняла власть в Понте первоначально в качестве опекунши (22-38 гг.), затем регентши (38-41 гг.) и, наконец, отправительницы (41-49/50 гг.).
Политика Полемона II была целиком проримской, о чем говорят портреты императоров на его монетах. Обязанный престолом Калигуле, а титулом Клавдию, царь в 47 г. н. э. выступил одним из учредителей агонов в честь Клавдия, чтобы доказать свою преданность правящей династии (Pap. London. III. 1 178)[79]. В этом папирусном рескрипте гильдии атлетов он носит родовое имя "Юлий", хотя, как указывают монеты, он пользовался и родовым gentilicium'ом "Марк Антоний".
Из киликийского города Лаертиды происходит фрагмент императорского рескрипта времени Клавдия, в котором упоминается Юлий Полемон без царского титула[80]. Известна также монета Селевкии на Каликадне с легендой ΠΟΛΕΜΩΝΟΣ ΣΕΛΕΥΚΙΕΩΝ] и фигурой Афины, напоминающей типологию монет Полемона II в бытность царем Киликии и Ольбы. Если эта монета относится к Полемону II, а не к одному из его потомков или родственников, то она свидетельствует о распространении его власти на этот город[81]. Совпадение родового имени Полемона II "Юлий" в рескриптах Клавдия Лаертиде и гильдии атлетов, при том, что ни в том, ни в другом случае он не назван царем (хотя во втором рескрипте этот титул подразумевается: Γαῖω Ίουλίω Άντιόχω τω Κομμαγηνῆς βασιλεῖ καὶ Ίουλίω Πολέμωνι τω Πόντου), показывает, что он именовался Юлием или просто "царем Полемоном", как на монетах, до того, как начал ставить даты своего правления на монеты Понта в 49 г. н. э., т. е. после смерти Трифены (рис. III. 14, 17). Интересно, что в событиях 40-х гг. н. э. Иосиф Флавий называет Полемона II династом, всего лишь недавно укрепившим свою власть, хотя, согласно монетам, он с 41 г. титуловался царем, а в 48/49 г. тот же Иосиф величает его уже "царем Киликии", взявшим в жены дочь иудейского царя (см. ниже). Тем самым, античный историк косвенно отразил эволюцию государственной власти Полемона II в Понте. Очевидно, в 36-38 гг. н. э. после устранения с престола правителей Ольбы Марка Антония Полемона, сына Полемона I, Полемон II получил наследственную власть. Но в связи с реформой государственного управления[82], там он не мог титуловаться ни династом, ни царем, как, впрочем, и в Понте до 41 г. по причинам, изложенным выше. После прихода к власти Клавдия и до официального назначения Полемона II царем Киликии в 41 г. н. э. был издан рескрипт из Лаертиды и чеканены монеты из Селевкии на Каликадне, на которых Полемон II все еще не имел титула; в то же время в Понте были выпущены монеты царицы Трифены с портретами Полемона II без его титула и имени, но с ее годами правления. В эти годы Полемон носил родовое имя Юлий, перешедшее к нему от отца Котиса III. В 41 г. он официально получил царский титул в Понте и Киликии, но по-прежнему продолжал именоваться Юлием, так как делил власть с матерью Антонией Трифеной, которая, как царица и законная наследница Пифодориды, внучки Марка Антония, носила родовой gentilicium. Так продолжалось до 49 г. н. э., когда после кончины матери и обретения единоличной власти в Понте, Киликии и Ольбе Полемон II получил возможность ставить на свои монеты даты собственного правления. Одновременно к нему перешел и родовой gentilicium "Марк Антоний" в качестве свидетельства получения законного царствования в обоих регионах, дарованных его предкам из рук этого триумвира. Это также подтверждает сделанное выше заключение о датировке монет Пифодориды по годам эры, берущей начало с возведения Марком Антонием в цари Киликии Полемона I.
Полемон II установил отношения с Иудеей. В 40-х годах н. э. вместе с другими восточными царями он посетил иудейского царя Ирода Агриппу в Тибериадс, а между 48-54 г. н. э. взял в жены его дочь Беренику, что еще больше упрочило связи двух государств (Jos. XIX. 8.1; XX.7.3)[83]. Однако этот брак вскоре был расторгнут, несмотря на то, что Полемон II принял иудейское вероисповедание. Разрыв мог наступить в результате недовольства римлян сближением Иудеи с другими восточными монархиями. Как мы видим, царь Понта покорно следовал воле своих римских покровителей.
Учитывая исключительно проримскую ориентацию Полемона II и тесные отношения с императорским домом, мы полагаем, что во внутренней политике никаких изменений у него по сравнению с курсом первых Полемонидов не произошло. Как и раньше, опорой власти были греческие города с целью сохранения реформ Помпея и недопущения сползания к митридатовской политике и росту царского землевладения посредством основания военных колоний-катойкий. На это указывает превращение в полис бывшего митридатовского царского укрепления Сида, которое стало при Помпее частью хоры Амиса, а после объявления Амиса свободным отошло к Понтийскому царству, и переименование его в Полемониум (Ps. - Arr. PPE. XVI; Plin. NH. VI. 11). Поскольку Страбон - последний из античных писателей, которые упоминают старое название города, то переименование имело место при Полемоне II[84]. Очевидно, с утратой Амиса цари Понта нуждались в новой гавани для вывоза товаров из внутренних регионов страны. А назначение Полемона на Боспор для искоренения "митридатизма" также свидетельствует о продолжении им политики деда. Мы полагаем, что в результате правления римских ставленников Полемонидовской династии, особенно Антонии Трифены и Полемона II, в Понтийском царстве полностью было покончено с "митридатовской" системой укрепленных поселений и крепостей. В результате был сделан упор на полисные формы собственности, приближавшиеся к римским муниципальным порядкам, а царское землевладение отодвигалось на второй план. Так постепенно ликвидировалась угроза роста царского землевладения и укрепления царского фиска, ибо преимущество было отдано городскому праву. Тем самым римское влияние в городах и сельской округе возрастало, а уровень антиримских настроений снижался, что создавало хорошую основу для превращения царства в провинцию.
Полемонидам удалось создать большой военный и торговый флот, который при Полемоне II находился под командованием его отпущенника Аникета, пользовавшегося в Понтийском царстве большим влиянием. Флот был построен по римскому образцу, так что с превращением царства в провинцию он полностью стал основой римского понтийского флота, базировавшегося в Трапезуйте. То же можно сказать о сухопутных войсках, гарнизоны которых располагались в городах. Царский гарнизон в Трапсзунте с превращением Понта в провинцию без изменений влился в римские легионные структуры. Это показывает, что царь и в военном деле полностью следовал римским порядкам и обычаям (Tac. Hist. III. 47).
Во время армяно-парфянских войн Корбулона 62 г. н. э. Понтийское царство держало сторону римлян и помогало вспомогательными отрядами, а также предоставляло свою территорию для расквартирования римских легионов, а частности V Македонского, который действовал совместно с отрядами Полемона II (Tac. Ann. XV. 6; 9.26). За это в 60 г. н. э. после воцарения в Армении Тиграна VI и расчленения части ее территории между соседними царствами Полемону II досталась западная, пограничная с Понтом область страны (Ibid. XIV. 26). В результате этих приобретений понтийский царь установил тесные отношения с царским домом Эмесы и ее правителем Согемом, владевшим ранее и Софеной[85]. В ознаменование такого союза Полемон II взял в жены представительницу этого дома Юлию Мамею и выпустил в обращение монету с легендой Βασιλέως· Μεγ(άλου) Μ. Ἀντωνίου Πολέμωνος· - Ἰουλίας Μαμαίας Βασίλισσας. Принятие им титула "Великий царь" отражает усиление его власти за счет новых территорий и восприятие восточных династических традиций[86]. Однако в 63/64 г. н. э. Нерон принял решение, упразднить царство Понт и присоединить его к провинции Галатия[87].
Причины данного события оцениваются историками по-разному: одни полагают, что оно было вызвано подготовкой к восточному походу Нерона против парфян, для чего следовало создать плацдарм для новой экспансии против них[88], другие убеждены, что это следствие соглашения с парфянами и вызвано было дипломатическими соображениями с целью стабилизировать границы после относительных неудач в войне с Парфией[89]. Но при всех вариантах превращение Понта в римскую провинцию явилось результатом борьбы Рима с Парфией и желания укрепить пограничные с нею и Арменией владения. Кроме того, Нерон не хотел допустить роста могущества Понта перед лицом парфянской угрозы. А такая опасность была вследствие укрепления позиций Полемона II после присоединения армянских областей и установления отношений с Эмесой. К тому же, передав своему вассалу часть армянских земель и превратив их затем в римскую территорию, Нерон укреплял свои позиции в Армении, не рискуя испортить устоявшийся паритет с Парфией, как произошло бы в случае прямой аннексии этих земель без посредничества своего понтийского союзника царя Полемона. Таким образом, подобный шаг диктовался скорее дипломатическим расчетом римского императора.
После ликвидации Понтийского царства Полемон II удалился в киликийские владения и правил там по крайней мере до времени Гальбы. Более о нем ничего не известно. Помещение им родового имени Марка Антония на чеканенные в Киликии монеты, чего не наблюдалось в Понте, показывает, что он полностью сконцентрировался на управлении Киликией и Ольбой. Поэтому мы полагаем, что все монеты, на которых стоят его титул и имя "Марк Антоний Полемон", чеканены в Киликии после ухода из Понта или незадолго до этого после объявления об аннексии Понтийского царства Римом. Так прекратило существование царство Понт, игравшее в течение трех с половиной столетий едва ли не ведущую роль в Восточном Средиземноморье и Причерноморье и оказавшее огромное влияние на развитие всех областей, которые входили в его состав или прилегали к его владениям. Во всяком случае, на Боспоре еще долго сохранялись и поддерживались многие из установлений и традиций, введенных здесь в годы правления Митридата VI Евпатора.

---

[1] Бокщанин А. Г. Парфия и Рим. М., 1966. Ч. II. С. 109–112. О политике Антония в отношении Парфии и его походе см.: Craven L. Antony's Oriental Policy until the Defeat of the Parthian Expedition // Unversity of Missouri Studies. 1920. Vol. III. 2; Sherwin—White A. Roman Foreign Policy in the East. 168 B. C. — A. D. I. Oklahoma. 1984. P. 307 ff.
[2] Buchheim H. Die Orientpolitik des Triumvirn M. Antonius. Heidelberg, 1960. S. 53.
[3] Hoffmann W. Polemon // RE. 1952. Bd. 31, Hbd. 42. S. 1283.
[4] Свенцицкая И. С. Марк Антоний и малоазийские полисы // Социальная структура и политическая организация античного общества. Л.. 1982. С. 124. и след.: Смыков E.В. Марк Антоний и политика dementia Caesaris // АМА. 1990. Вып. 7. С. 56 и след.
[5] Например, Буххайм. См.: Buchheim H. Op. cit. S. 50; см. также: Максимова М. И. Античные города Юго—Восточного Причерноморья. М., Л„ 1956. С. 304, 305.
[6] Waddington W., Bahelon E..Reinach T. Recueil général des monnaies grecques d'Asie Mineure. Ed. 2. P., 1925. T. 1, fasc. 1. P. 53; Malloy A. C. The Coinage of Amisus. N. Y., 1970. P. 3.
[7] Magie D. Roman Rule in Asia Minor. Princeton, 1950. Vol. II. P. 1284.
[8] Bowersock G. W. Augustus and the Greek World. Oxford, 1965. P. 44; Magie D. Op. cit. Vol. II. P. 1338. Ср.: Rostowtzeff M. I. SEHHW. P. 1007–1009.
[9] Cumont F. Nouvelles inscriptions du Pont // REG. 1904. T. XVII. P. 331 = IGR. III. 1436= SP. III. N 3 = ИРАИК. 1904. С. 250: […άπό προγόνων βασι/λέων, τετραρχώ[ν/στεφα]νηφόρων, άγω^νοθίτών, άρίχιερέων Μάρ/[κον…..]ον Άντων[είνον…/…)ορου κατ[…/…] ουπ[…]
[10] MAMA. 1939. VI. N 104. Taf. 20 = Roben J. et L. La Carie. P., 1954. Vol. II. P. 168, N 54 (Гераклея на Сальбаке); Geylan A., Ritti T. L. Antonius Zenon // Epigraphica. 1987. T. XLIX. P. 78 (Аполлония на Сальбаке); Сапрыкин С. Ю. Из истории Понтийского царства Полемонидов // ВДИ. 1993. № 2. С. 25–34.
[11] BMC. Phrygia. Pl. LXXVII. P. 301, N 145, 146; P. 303. N 154–158; SNG. The Royal Collection of Coins and Medals. Danish National Museum. Phrygia. Copenhagen, 1942/1944. N 557–558 (монеты Антония Полемона Филопатора); BMC. Phrygia. Pl. LXXVII. P. 303, N 150–160; P. 304, N 161 – 163; Pl. LXVII. P. 289, N 74–75; SNG. Danish National Museum. N 559. 562, 516; 613. 614 — SNG. Deutschlands. Sammlung v. Aulock. Phrygien. N 3809, 3859, 3876 (монеты с легендой: Ἀντων(ιος), Πολέμωνος υίου, Ζήνων — времени Клавдия: Πολέμωνος υίου, Ζήνωνος и επὶ ὶερέως Ἀντωνίου, Ποίλέμωνος) υίου, Ζήνωνος· τό δ' — времени Нерона).
[12] Те же имена, вероятно, фигурировали в другой амфипольской надписи: SEG. 1971. Vol. 25, nr714; Яйленко В. П. Полемон, царь Армении// ИФЖ. 1981. № 1. С. 168–170.
[13] Яйленко В. П. Полемон… С. 176, 177 и цит. там лит.
[14] Hoffmann W. Op. cit. S. 1284; Инадзе М. П. Причерноморские города древней Колхиды. Тбилиси, 1968. С. 240, 241.
[15] Olshausen E. Pontos und Rom (63 v. Chr. — 64 n. Ch.) // ANRW. 1980. Bd. II, T. 7, 2. S. 910; Ломоури Н. Ю. Восточное Причерноморье и Рим в 1 в. н. э. // Ист. — филол. разыскания. Тбилиси, 1980. Ч. 1. С. 133; Он же. Грузино–римские взаимоотношения. Тбилиси, 1981. С. 126, 127.
[16] О политике Асандра см.: Gajdukevič V. F. Das Bosporanische Reich. B.: Amslerdam, 1971. S. 324–326; Голубцова Е. С. Северное Причерноморье и Рим на рубеже н. э. М., 1951. С. 76–81; Сапрыкин С. Ю. Асандр и Херсонес // СЛ. 1987. № I. С. 54 и след.
[17] Яйленко В. П. Династическая история Боспора от Митридата Евпатора до Коти–са I // Эпиграфические памятники и языки древней Анатолии, Кипра и античного Северного Причерноморья. М., 1990. С. 135; ср.: Ростовцев М. И. Эллинство и иранство на юге России. Пг„ 1918. С. 145; Голубцова Е. С. Указ. соч. С. 101.
[18] Сапрыкин С. Ю. Уникальный статер боспорской царицы Динамии // CA. 1990. № 3. С. 204 и след.; Он же. Женщины–правительницы Понтийского и Боспорского царств (Динамия, Пифодорида, Антония Трифена) // Женщина в античном мире. М., 1995. С. 188.
[19] Голубцова Е. С. Указ. соч. С. 89; Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949. С. 315; Каллистов Д. П. Политика Августа в Северном Причерноморье // ВДИ. 1940. № 2. С. 66–68; Шелов Д. В. Танаис и Нижний Дон в Ш—I вв. до н. э. M., 1970. С. 232.
[20] Дьяков Н. Н. Пути римского проникновения в Северное Причерноморье: Понт и Мёзия // ВДИ. 1940. № 3/4. С. 75; Блаватский В. Д. Пантикапей. М„ 1964. С. 130, 134.
[21] Машкин Н. А. Принципат Августа. М.: Л.. 1949. С. 531.
[22] Кадеев В. И. Херсонес, Боспор и Рим в 1 в. до н. э. — III в. н. э. // ВДИ. 1979. № 2. С. 59: Зубарь В. М. Из истории Херсонеса Таврического на рубеже нашей эры // ВДИ. 1987. №2. С. 127. В последнее время Ю. Г. Виноградов выдвинул ряд аргументов в пользу того, что надпись IPE. I². 419 относится к Полемону II; Виноградов Ю. Г. Полемон. Херсонес и Рим // ВДИ. 1992. № 3. С. 135–139.
[23] Фролова Н. А. О времени правления Динамии // СА. 1978. № 2. С. 53; Она же. Монетное дело Боспора первых веков н. э. Дис…. докт. ист. наук. М„ 1985. С. 9.
[24] Жевелев С. А. Северное Причерноморье. М.; Л., 1953. С. 195 и след.: Болтунова А. И. Был ли Танаис разрушен Полемоном? // ВДИ. 1969. № 2. С. 61; Шелов Д. Б. Указ. соч. С. 229.
[25] Кругликова И. Т. Сельское хозяйство Боспора. М., 1975. С. 99.
[26] Масленников А. А. Полемон! на Боспоре // Боспорский сборник VI. М., 1995. С. 158–167. Согласно его же сведениям, раскопки укреплений в районе Узунларского вала показали, что они погибают в последней четверти I в. до н. э. См.: АО. 1985 г. М., 1987. С. 369; АО, 1986 г. М„ 1988. С. 309.
[27] Сокольский И. И. Таманский толос и резиденция Хрисалиска. М., 1976. С. 89–113.
[28] Сокольский И И. Новые памятники синдской скульптуры // КСИА. 1965. Вып. 100. С. 87.
[29] Savostina E. Trouvaille de reliefs antiques dans un établissement agricole du Bosporc Cimmérien (Taman) // RA. 1987. N I. P. 5–8.
[30] Сапрыкин С. Ю. Аспургиане // CA. 1985. № 2. С. 73 и след.
[31] Онайко Н. А., Дмитриев А. В. Сторожевые посты в окрестностях Бат и некоторые вопросы социально–экономической и политической истории юго–восточной окраины Боспора на рубеже н. э. // ВДИ. 1982. № 2. С. 106–113.
[32] Mommsen Th. Gesammelte Schriften. B., 1913. Bd. VIII, 1. S. 264–271 (то же см.: Mommsen Th. De titulo reginae Pythodoridis Smyrneo // Ephem. Epigr. 1872. Vol. 1 .P. 270–276).
[33] Macurdy. J. Vassal—Queens and Some Contemporary Women in the Roman Empire. Baltimore, 1937. P. 38–40.
[34] Бертье—Делагард А. Л. О монетах властителей Боспора Киммерийского, определяемых монограммами // ЗООИД. 1911. Т. 29. С. 156. Giel Ch. Kleine Beiträge zur antiken Numismatik Südrusslands. M., 1886. S. 28–31; Анохин В. А. Монетное дело Боспора. Киев, 1986. С. 148–150. №259–269а, 284–285, 288–289, 293.
[35] Бертье—Делагард А. Л. Указ. соч. С. 117 и след.; Giel Ch. Op. cit. S. 29, 30; Фролова Н. А. К вопросу о начале правления Аспурга на Боспоре // ВДИ. 1979. № 1. С. 144; Монограмму П. О. Бурачков расшифровал как ΔΗΜΑΡΧΟΣ, а Э. И. Соломоник (Сарматские знаки Северного Причерноморья. Киев, 1959. С. 43) как ΔΑΜΑΤΡΙΟΣ по аналогии с монограммой в клейме на амфорной ручке из Керчи.
[36] Sands P. C. The Client Princes of the Roman Empire under the Republic. Cambridge, 1908.
[37] Фролова Н. А. О времени… С. 54–60; Она же. К вопросу… С. 139–144; Она же. Медные монеты Боспора конца I в. до н. э. — начала I в. н. э. // НЭ. 1989. T. XV. С. 3–5.
[38] Mommsen Th. Geschichte des römischen Münzwesens. B., 1860. S. 702–711; Rostovtzeff M. I. Queen Dynamis of Bosporus // JHS. 1919. Vol. 39. P. 100; Ростовцев М. И. Бронзовый бюст боспорской царицы и история Боспора в эпоху Августа //Древности: Гр. МАО. 1914. T. XXV. С. 18; Гайдукевич В. Ф. Указ. соч. С. 49; Gajdukevič V. F. Op. cit. S. 328; Шелов Д. Б. Указ. соч. С. 231; Латышева В. А. О роли Динамии в период правления на Боспоре Полемона//ВХУ. 1981. Вып. 214. С. 104.
[39] Dessau H. Geschichte der römischen Kaiserzeit. B., 1930. Bd. II, T. 2. S. 619; Magie D. Op. cit. Vol. II. P. 1341.
[40] Яйленко В. П. Материалы по боспорской эпиграфике // Надписи и языки древней Малой Азии, Кипра и античного Северного Причерноморья. М„ 1987. С. 77; Он же. Династическая история… С. 147.
[41] Зограф А. Н. Античные монеты. М.; Л., 1951. С. 188–191.
[42] Фролова Н. А. О времени… С. 54–56; Она же. К вопросу… С. 140–143; ср.: Ростовцев М. И. Медь Динамии и Аспурга // ИТУАК. 1918. № 54. С. 50–52.
[43] Буассье Г. Римская религия от времен Августа до Антонинов. М., 1914. С. 128— 130; Машкин Н. А. Указ. соч. С. 565.
[44] Reinach T. Quelques ères pontiques // Histoire par les monnaies. P., 1902. P. 149; Magie D. Op. cit. Vol. I. P. 486; Broughton T. R. S. Roman Asia: An Economie Survey of Ancient Rome / Ed. T. Frank. Baltimore, 1937. P. 595.
[45] Машкин Н. А. Указ. соч. С. 564.
[46] RE. Bd. X, 2, H bd. 20. S. 1523, s.v. Καισαρεία; Bd. III. 1, Hbd. 5. S. 1290, s.v. Caesarea; S. 2105, s.v. Tralleis; Bd. I. 2, Hbd. 2. S. 2101, s.v. Anazarba; Hbd. 3. S. 951, s.v. Sebaste—Sebasteia.
[47] Merkelbach R. Trostdekret über den Tod eines Studenten der Rhetorik aus Claudiopolis // EA. 1984. H. 3. S. 139. 140.
[48] Орешников А. В. Об эре на монетах Пифодориды, царицы Понта. М., 1885. С. 18; Он же. Пифодорида и ее род в Понтийском царстве // ИТУАК. 1902. № 34. С. 8–13; Kahrstedt U. Frauen auf antiken Münzen // Klio. 1910. Bd. X, H. 3. S. 300.
[49] Magie D. Op. cit. Vol. 1, P. 513; Vol. II. P. 1368.
[50] Baldus H. R. Die Daten von Münzprägung und Tod der Königin Pythodoris von Pontus// Chiron. 1983. Bd. 13. S. 540–542.
[51] Reinach T. Op. cit. P. 143–149.
[52] Дата смерти Полемона I определена В. Ваддингтоном (Waddington W. Sur la chronologie des Rois du Pont et du Bosphore et des princes d'Olba // RN. 1866. N. S. Vol. XI. P. 423) и принята большинством исследователей (Rostovtzeff M. I. Queen Dynamis… P. 99— 103; Magie D. Op. cit. Vol. II. P. 1341. Not. 32; Sullivan R. Dynasts in Pontus // ANRW. 1980. Bd. II. T. 7, 2. P. 913. Not. 24–26).
[53] Болтунова А. И. Надпись Пифодориды из раскопок Гермонассы // ИДИ. 1989. № I. С. 86–91.
[54] Латышев В. В. ΠΟΝΤΙΚΑ. СПб., 1909. С. 105; Бертье—Делагард А. Л. Указ. соч. С. 179; Блаватская Т. В. Рескрипты царя Аспурга // CA. 1965. № 2. С. 205; Фролова Н. А. К вопросу… С. 142–144.
[55] Брак с Архелаем датируют либо 8 г. до н. э. (Hanslik R. Pythodoris // RE. 1963. Bd. 49, Hbd. 47. S. 581–585), не обосновывая сведениями из источников, либо 3/2 г. до н. э. — 1/2 г. н. э. (Magie D. Op. cit. Vol. 1. P. 486), увязывая с присоединением к Риму Амасии и Себастейи.
[56] Это доказывается надписью из Смирны (ок. 14 г. н. э.) в честь Зенона, сына Пифодориды, в которой она названа царицей и упомянута перед именем ее бывшего мужа Полемона I (Орешников А. В. Об эре… С. 6).
[57] Magie D. Op. cit. Vol. 1. P. 486, 494; Broughton T. R. S. Op. cit. P. 595; Reinach T. Op. cit. P. 149.
[58] Strazzulla V. La familia di Pithodoris, regina dell Ponto // Bessarione. 1901. Ser. II. Vol. I, fasc. 61. P. 80–94.
[59] Magie D. Op. cit. Vol. 1, P. 494; Vol. II. P. 1353.
[60] Gwatkin W. E. Cappadocia as a Roman Procucatorial Province // University of Missouri Studies. 1930. Vol. V. P. 17–30; Hanslik R. Op. cit. S. 584; Sallivan R. Near Eastern Royalty and Rome, 100–30 B. C. Toronto; L., 1992. P. 185.
[61] Baldus H. R. Op. cit. S. 539–542. Недавно В. Лешхорн (Leschhorn W. Antike Aren. Stuttgart, 1993. S. 96–103), как будто бы признавая регентство Трифены в первые годы правления Полемона II. высказал предположение, что эра на монетах Пифодориды берет начало с 37 г. до н. э. и монеты должны датироваться 22/23 и 26/27 гг. н. э. Смерть царицы Лешхорн вслед за Бельдусом относит к 30–м годам I в. н. э., а эру на монетах Трифены считает продолжением счета годов со смерти ее матери. Поэтому 17 и 18 гг. на монетах, по его мнению, соответствуют 54/55 и 55/56 гг. н. э., будучи выпущенными одновременно с монетой Полемона II (SNG. Sammlung von Aulock. N 6689).
[62] Латышев В. В. Указ. соч. С. 107–111; Граков Б. Н. Материалы по истории Скифии в греческих надписях Балканского полуострова и Малой Азии // ВДИ. 1939. № 3. С. 270.
[63] Орешников А. В. Каталог собрания древностей графа А. С. Уварова. М„ 1887. С. 80; Marganlis Ph. Médailles grecques et tesseres de plomb // RN. 1886. Ser. 3. T. 4. P. 26, nr. 62. Pl. V, 12; Reinach T. Op. cit. P. 147.
[64] Gaggero G. Novelles considerations sur les dynastes du 1er siècle de n.ere // Pulpudeva. 1980. Vol. III. P. 315–317. О значении кизикских декретов для истории Понта см.: Macurdy J. Op. cit. P. 42–46; Strazzulla V. La serie dei re odrissii dal 200 a.c. al. 46 d.c. // Bessarione. 1901–1902. Anno 6. Ser. 2. Vol. 1. P. 288–298.
[65] Сапрыкин С. Ю. Из истории Понтийского царства Полемонидов (по данным эпиграфики) // ВДИ. 1993. № 2. С. 25 и след.
[66] В ряде старых работ (см. Gardthausen V. Augustus und seine Zeit. Leipzig, 1891. Bd. 1. Т. II. S. 123–127; Waddington W. Mélanges de numismatique. P., 1867. P. 121, N 1) монеты эти отнесены к Полемону I до вступления его на царство в Понте и датируются по цезарианской эре 39–38 гг. до н. э. (Raillard J. Polemon von Pontos and Antonios Polemon von Olba // NZ. 1895. Bd. 27. S. 23–26); была попытка связать их с неким потомком царя Полемона II (Mommsen Th. De titulo… S. 276), однако Г. Хилл (Hill G. F. Olba, Cennatis, Lalassis II NC. 1899. Vol. XIX. P. 194–203) убедительно отнес монеты ко времени Тиберия и высказал предположение, что они принадлежат старшему сыну, Полемона I. См.: Macurdy J. Op. cit. P. 38, 39; Ramsay W. The Church in the Roman Empire. L., 1907. P. 427; Яйленко В. П. Полемон… С. 175–177.
[67] Sullivan R. D. King Marcus Antonius Polemo // NC. 1978. 7th ser. XIX. (CXXXIX). P. 8 ff. Idem. Dynasts in Pontus // ANRW. 1980. Bd. II. T. 7, 2. P. 926–930.
[68] Barrett A. Polemo II of Pontus and M. Antonius Polemo // Historia. 1978. Bd. 27, 3. P. 442–444. Ср. также Staffiert G. M. La monetazione di Olba nella Cilicia Trachea. Lugano. 1978. P. 20–22; N 29–34. Tav. III, 24; IV, 25–28.
[69] Блаватская Т. В. Рескрипты царя Аспурга. С. 203; Она же. Аспург и Боспор // СЛ. 1965. № 3. С. 36.
[70] См., например; Broughlon T. R. S. Op. cit. P. 595; Hanslik R. Op. cit. S. 585; Macurdy J. Op. cit. P. 146.
[71] Существовало мнение, что после смерти Архелая Пифодорида некоторое время находилась во Фракии вместе с Трифеной, которая являлась там царицей (Sirazzulla V. La serie… P. 299; Mommsen Th. Reges Thraciae inde a Cacsare dictatore // liphem. Hpigr. 1875. Vol. 11. P. 256), однако Х. Дессау показал, что это основано на неправильном отождествлении Пифодориды Старшей с ее внучкой Пифодоридой Младшей, дочерью Трифены и Котиса III (Dessau H. // Ephem. Epigr. 1903–1913. Vol. IX. Fasc. 4. P. 691— 704). О детях Котиса во Фракии см.: Macurdy J. Op. cit. P. 43–45; Gaggero G. Op. cit. P. 317: Sullivan R. D. Thrace in the Eastern Dynastie Network H ANRW. 1979. Bd. II. T. 7, 1. P. 209, 210. Трифена же царицей Фракии никогда не была (Tačèva M. Corrigenda et Addenda ad PIR // Acta Centri Historiae Terra antiqua Balcanica. Trinovi, 1987. Vol. 11. P. 210–213).
[72] Mommsen Th. Reges… P. 256; Dessau H. Op. cit. P. 694; Michailov G. Comm. and IGB. I2. 399. P. 366: Sullivan R. Thrace… P. 205.
[73] В связи с определением личности Л. Зенона в надписи из Созополя мы не видим причин оспаривать мнение тех. кто усматривает в упомянутых лицах Реметалка III и Пифодориду, его сестру, а не жену (Сапрыкин С. Ю. Пифодорида — царица Фракии // ВДИ. 1984. № 2. С. 141–144; ср. Он же. Из истории… С. 25 и след.).
[74] Iwanow Th. Die Thrakisch—Rcimischen politischen Beziehungen am Verabend der Romischen Herrschaft in Thrakein // SC. 1961. Vol. III. P. 93–99; Gaggero G. Op. cit. P. 312–315; Сапрыкин С. Ю. Пифодорида… С. 146.
[75] Ramsay W. Op. cit. P. 382–389.
[76] Анохин В. А. Указ. соч. С. 151, № 337; Фролова Н. А. О времени правления Гепепирии и Митридата III // ВДИ. 1977. № 3. С. 173.
[77] Яйленко В. П. Полемон… С. 168 и след.
[78] Эту монету Р. Салливан и Дж. Стаффиери относят к последнему периоду правления Полемона в Киликии после ухода из Понта (Sullivan R. King… P. 18, 19; Idem. Dynasts… P. 926; Staffieri J. Op. cit. P. 22. N 36. Tav. IV, 30), однако легенда царя тождественна легенде на его датированных монетах, выпущенных в Понте, что предполагает их чекан между 49/50–62/63 гг. н. э. (Waddington W. Op. cit. P. 436, 437). После возвращения в Киликию Полемон помещал на монеты легенду ΒΑϹΙΛΕΥϹ Μ. ΑΝΤ. ΠΟΛΕΜΩΝ при Нероне и Гальбе. См.: Орешников А. В. Киликийские монеты царя М. Антония Полемона // НС. 1911. Т. 1. С. 101–106.
[79] Sallivan R. King… P. 12, 13; Idem. Important Eastern Dynasts in the Papyri // Proceedings of the XIV International Congress of Papyrologists. Oxford., 1974. L., 1975. N 16. Однако А. Баррет считает, что это основано на путанице Котиса Фракийского и Котиса Боспорского (Barrett A. Op. cit. P. 447).
[80] Bean G., Mitford T. Journeys in Rough Cilicia, 1964–1968. Wien, 1970. S. 95, N 71; Sullivan R. Dynasts… P. 929.
[81] Imhoof—Blümer F. Griechische Münzen. München, 1890. S. 188 (=712), N 572a; Sullivan R. King… P. 17.
[82] На изменение статуса жреческого государства Ольба после 36 г. н. э. и восстания киетов указывает чеканка монеты не от имени Ольбы и ее жрецов–правителей, а от имени койнэ лалласеев и кеннатов. См.: Barrett A. Op. cit. P. 442, 443; Staffiert J. Op. cit. P. 22. N 36, 38.
[83] Д. Меджи (Magie D. Op. cit. Vol. II. P. 1407) относит эти свидетельства к разным правителям, что, впрочем, оспаривается. Ср.: Hoffman W. Polemon II // RE. 1952. Bd. XXI, Hbd. 42. S. 1285; Sullivan R. King… P. 11; Idem. Dynasts… P. 927–930.
[84] Wilson D. The Historical Geography of Bithynia, Paphlagonia and Pontus in the Greek and Roman Periods. Oxford, 1960. P. 199, 245 f.; Weimert H. Wirtschaft als landschaftsgebundenes Phänomen: Die Antike bandschaft Pontos. Frankfurt a. Main, 1984. S. 108.
[85] Кудрявцев О. В. Рим, Армения и Парфия во второй половине правления Нерона // ВДИ. 1949. №3. С. 50.
[86] Seyrig H. Polemon II et Julia Mamaea // RN. 1969. 6 ser. T. II. P. 44–47; Sullivan R. King… P. 16; Idem. Dynasts… P. 930.
[87] Suet. Nero. 18; Tac. Hist. III. 47; SUA. Vit. Aurel. XXI. 11; Eutrop. VII. 14; Aur. Vict. V. 2; Episl. V. 4; CIL. III. 6818; Remy B. L'évolution administrative de l'Anatolie aux trois premiers siècles de notre ère. Lyon. 1986. P. 43.
[88] Cumont F. L'annexation de Pont Polemonique et de la Petit Armcnie // Anatolian Studies pres. to W. H. Ramsay. Manchester, 1922. P. 101–119.
[89] Шмилько А. В. Римская политика в Южном Причерноморье в I в. н. э. Автореф. дис…. канд. ист. наук. Харьков, 1985. С. 19–21; Он же. Восточный поход Нерона // ΑΜΑ. 1990. Вып. 8. С. 88; Ср. также: Shur W. Die Orientpolitik des Kaiser Nero // Klio. 1923. Bd. 15. S. 62–81.