Песнь двадцать первая

Дочь светлоокая Зевса Афина вселила желанье[1]
В грудь Пенелопы, разумной супруги Лаэртова сына,
Лук женихам Одиссеев и грозные стрелы[2] принесши,
Вызвать к стрелянию в цель их и тем приготовить им гибель.[3]
5 Вверх по ступеням высоким поспешно взошла Пенелопа;
Мягкоодутлой[4] рукою искусственно выгнутый медный
Ключ с рукоятью из кости слоновой доставши, царица
В дальнюю ту кладовую пошла (и рабыни за нею),
Где Одиссеевы все драгоценности были хранимы:
10 Золото, медь и железная утварь чудесной работы.
Там находился и тугосгибаемый лук, и набитый
Множеством стрел бедоносных колчан. Подарен Одиссею
Этот был лук со стрелами давно в Лакедемоне гостем
Ифитом,[5] богоподобного Еврита сыном. Они же
15 Встретились прежде друг с другом в Мессене, где нужно обоим
Дом посетить Ортилоха разумного было. В Мессене
Тяжбу с гражданами вел Одиссей. Из Итаки мессенцы
Мелкого много скота увели; с пастухами оттуда
Триста быков круторогих[6] разбойничье[7] судно украло.
20 Их Одиссей там отыскивал; юноша, свежести полный,
Был он в то время; его же послали отец и геронты.[8]
Ифит отыскивал также пропажу: коней, и двенадцать
Добрых жеребых кобыл, и могучих работников мулов.
Ифиту иск удался; но погибелью стала удача:
25 К сыну Зевесову, славному крепостью силы великой
Мужу, Гераклу, свершителю подвигов чудных, пришел он, -
В доме своем умертвил им самим приглашенного гостя
Зверский Геракл, посрамивши Зевесов закон и накрытый[9]
Им гостелюбно для странника стол, за которым убийство
30 Он совершил, чтоб коней громозвучнокопытных присвоить.
Ифит, в Мессену за ними пришед, Одиссея там встретил.
Евритов лук он ему подарил; умирая, великий[10]
Еврит тот лук злополучному сыну в наследство оставил.
Ифита острым мечом и копьем одарив длиннотенным,
35 Гостем остался ему Одиссей; но за стол пригласить свой
Друга не мог: прекратил сын Зевесов, Геракл беспощадный,
Жизнь благородному Ифиту, Еврита славного сыну,
Давшему лук Одиссею и стрелы. И не брал с собою
Их никогда Одиссей на войну в корабле чернобоком:
40 Память о госте возлюбленном верно храня, их берег он
В доме своем; но в отечестве всюду имел при себе их.
Близко к дверям запертым кладовой подошед, Пенелопа
Стала на гладкий дубовый порог[11] (по снуру обтесавши
Брус, тот порог там искусно уладил строитель, дверные
45 Притолки[12] в нем утвердил и на притолки створы навесил);
С скважины снявши замочной ее покрывавшую кожу,
Ключ свой вложила царица в замок; отодвинув задвижку,
Дверь отперла; завизжали на петлях заржавевших створы
Двери блестящей; как дико мычит выгоняемый на луг
50 Бык круторогий - так дико тяжелые створы визжали.
Взлезши на гладкую полку (на ней же ларцы с благовонной
Были одеждой), царица, поднявшись на цыпочки, руку
Снять Одиссеев с гвоздя ненатянутый лук протянула;
Бережно был он обвернут блестящим чехлом;[13] и, доставши
55 Лук, на колена свои положила его Пенелопа;
Сев с ним и вынув его из чехла, зарыдала, и долго,
Долго рыдала она; напоследок, насытившись плачем,
Медленным шагом пошла к женихам многобуйным в собранье,
Лук Одиссеев, сгибаемый туго, неся и великий
60 Тул, медноострыми быстросмертельными полный стрелами.
Следом за ней принесен был рабынями ящик с запасом[14]
Меди, железа и с разною утварью бранной. Царица,
В ту палату вступив, где ее женихи пировали,[15]
Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,
65 Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим;
Справа и слева почтительно стали служанки. И, слово
К буйным своим женихам обратив, Пенелопа сказала:
"Слушайте все вы, мои женихи благородные: дом наш
Вы разоряете, в нем на пиры истребляя богатство
70 Мужа, давно разлученного с милой отчизною; права
Нет вам на то никакого; меня лишь хотите принудить
Выбрать меж вами, на брак согласясь ненавистный, супруга.
Можете сами теперь разрешить вы мой выбор. Готова[16]
Быть я ценою победы. Смотрите, вот лук Одиссеев;
75 Тот, кто согнет, навязав тетиву, Одиссеев могучий[17]
Лук, чья стрела пролетит через все (их не тронув) двенадцать
Колец, я с тем удалюся из этого милого дома,
Дома семейного, светлого, многобогатого, где я
Счастье нашла, о котором и сонная буду крушиться".
80 С сими словами велела она свинопасу Евмею
Лук Одиссеев и стрелы подать женихам благородным.
Взрыд он заплакал, принявши его; к женихам он пошел с ним;
Лук Одиссеев узнав, зарыдал и коровник Филойтий.
К ним обратяся обоим, сказал Антиной, негодуя:
85 "Вы, деревенщина грубая, только одним ежедневным
Занят ваш ум! Отчего вы расплакались? Горе ль усилить
В сердце хотите своей госпожи? И без вас уж довольно
Скорбью томится она бесполезною в долгой разлуке[18]
С мужем; сидите же тихо и ешьте; а если хотите
90 Плакать, уйдите отсюда, оставя и лук ваш, и стрелы
Нам, женихам, на решительный бой. Сомневаюсь, однако,
И, чтоб легко натянул кто такой несказанно упорный
Лук. Многосильного мужа такого, каков Одиссей был,
Нет между нами. Его я в то время видал - и поныне
95 Помню о нем, хоть тогда и ребенком еще был неумным".
Так говоря про других, про себя уповал он, что сладит
С луком, натянет легко тетиву и все кольца прострелит.
Бедный слепец, он не думал, что первою жертвою будет[19]
Стрел Одиссея, который им в собственном доме так дерзко
100 Был оскорблен, на которого там и других возбуждал он.
Тут к женихам обратясь, им сказал Телемак богоравный:
"Горе! Конечно, мой разум привел в беспорядок Кронион!
Милая мать, столь великим умом одаренная, слышу,
Здесь говорит, что с супругом другим соглашается светлый
105 Дом мой покинуть; и я, тем довольный, смеюсь, как безумец.
Час наступил; женихи, приготовьтесь к последнему делу.
В целой ахейской земле вы такой не найдете невесты -
Где б ни искали, в священном ли Пилосе, или в Аргосе,
Или в Микенах, иль в нашей Итаке, иль там, на пространстве[20]
110 Черной земли матерой, - но хвала не нужна; вы довольно
Знаете сами; пора начинать нам свой опыт; берите
Лук Одиссеев и силу свою покажите на деле.
Я ж и себя самого испытанью хочу здесь подвергнуть.
Если удастся мне лук натянуть и стрелою все кольца
115 Метко пробить, удаление матери милой из дома
С мужем другим и мое одиночество будет сноснее
Мне, уж владеть небессильному луком отца Одиссея".
Кончив, он с плеч молодых пурпуровую мантию сбросил;
Встал и, с мечом медноострым блестящую перевязь снявши,
120 Жерди в глубоких для каждой особенно вырытых ямках,[21]
Их по снуру уравняв, утвердил; основанья ж, чтоб прямо
Все, не шатаясь, стояли, землей отоптал. Все дивились,
Как он искусно порядок, ему незнакомый, устроил.
Стал Телемак у порога дверей и, схватив Одиссеев
125 Лук, попытался на нем натянуть тетиву; и погнул он
Трижды его, но, упорствуя, трижды он вновь разогнулся.
Им овладеть, нацепив тетиву, уповая, в четвертый
Раз он готов был с удвоенной силой приняться за дело;[22]
Но Одиссей по условью кивнул головой; отложивши
130 Труд, обратился к отцу и сказал Телемак богоравный:
"Горе мне! Видно, я слабым рожден и останусь бессильным
Вечно; я молод еще и своею рукой не пытался
Дерзость врага наказать, мне нанесшого злую обиду.
Ваша теперь череда, женихи, вы сильнее; пусть каждый
135 Лук Одиссеев возьмет и свершить попытается подвиг".
Так говоря, ненатянутый лук опустил он на землю,
К гладкой дверной половинке его прислонивши; но рядом
С ним и стрелу перяную он к ручке замочной[23] приставил.
Сел он на стул свой потом, к женихам возвратяся беспечно.
140 Тут, обратясь к женихам, Антиной, сын Евпейтов, сказал им:
"С правой руки подходите один за другим вы, начавши
С места, откуда вино подносить на пиру начинают".
Так Антиной предложил, и одобрили все предложенье.
Первый, поднявшийся с места, пошел Леодей, сын Ейнопов,
145 Жертвогадатель[24] их был он и подле кратеры на самом[25]
Крае стола за обедом садился. Их буйство противно
Было ему; и нередко он их порицал, негодуя.
Первый он должен был взяться за лук роковой,[26] наблюдая
Очередь. Став у порога дверей, он схватил Одиссеев
150 Лук; но его и погнуть он не мог; от напрасных усилий
Слабые руки его онемели. Он с горем воскликнул:
"Нет! Не но силам мне лук Одиссеев; другой попытайся
Крепость его одолеть; но у многих мужей знаменитых
Душу и жизнь он возьмет. И, конечно, желаннее встретить
155 Смерть, чем живому скорбеть о утрате того, что так сильно
Нас привлекало вседневно сюда чародейством надежды.[27]
Все мы теперь уповаем, во всех нас пылает желанье
Брак заключить с Пенелопой, женой Одиссея; но каждый,
Лук испытав Одиссеев и силу над ним утомивши,
160 С горем в душе принужден за другую ахейскую деву[28]
Свататься будет, подарки свои расточая; она же
Выберет доброю волей того, кто щедрей и приятней".
Так говоря, ненатянутый лук опустил он на землю,
К гладкой дверной половинке его прислонивши; но рядом[29]
165 С ним и стрелу перяную он к ручке замочной приставил.
Сел он на стул свой потом, к женихам возвратяся беспечно.[30]
Гневно к нему обратившись, сказал Антиной, сын Евпейтов:
"Странное слово из уст у тебя, Леодей, излетело,
Слово печальное, страшное; слышать его мне противно.
170 Душу и жизнь, говоришь ты, у многих людей знаменитых
Лук Одиссеев возьмет, потому, что его не способен
Ты натянуть. Но бессильным от матери был благородной
Ты, без сомненья, рожден, не могучим властителем лука;[31]
Многие будут в числе женихов, без сомненья, способней
175 Сладить с ним". Кончил. Потом, козовода Меланфия кликнув,
"Слушай, Меланфий, - сказал, - здесь огонь ты разложишь; к огню же
Близко поставишь покрытую мягкой овчиной скамейку;
Жирного сала потом принесешь нам укруг,[32] чтоб могли мы
Им, на огне здесь его разогревши, помазывать крепкий
180 Лук Одиссеев: тогда он удобней натянут быть может".
Так он сказал. И Меланфий, огонь разложив превеликий,
Близко поставил скамейку, покрытую мягкой овчиной;
Сала принес напоследок укруг; и, растаявши[33] сало,
Начали мазать им лук женихи; но из них никоторый
185 Лука не мог и немного погнуть - несказанно был туг он;
Взяться за опыт тогда в свой черед Антиной с Евримахом[34]
Были должны, меж другими отличные мужеской силой.
В это мгновение, разом поднявшися, из дома вместе
Вышли Евмей свинопас и коровник Филойтий; за ними
190 Следуя, залу покинул и царь Одиссей; он, широкий
Двор перейдя, за ворота двустворные вышел. Позвавши
Там их обоих, он ласково-сладкую речь обратил к ним:
"Верные слуги, Евмей и Филойтий, могу ль вам открыться?
Или мне лучше смолчать? Но меня говорить побуждает
195 Сердце. Ответствуйте: что бы вы сделали, если б внезапно,
Демоном вдруг приведенный каким, Одиссей, господин ваш,
Здесь вам явился? К нему ль, к женихам ли тогда б вы пристали?
Прямо скажите мне все, что велит вам рассудок и сердце".
Кончил. Ему отвечал простодушный коровник Филойтий:
200 "Царь наш Зевес, о, когда бы на наши молитвы ты отдал
Нам Одиссея! Да благостный демон его к нам проводит!
Сам ты увидишь тогда, что и я не остануся празден".[35]
Тут и Евмей, свинопас благородный, богов призывая,
Стал их молить, чтоб они возвратили домой Одиссея.
205 В верности сердца и в доброй их воле вполне убедяся,
Так им обоим сказал наконец Одиссей богоравный:
"Знайте же, я Одиссей, претерпевший столь много напастей,
В землю отцов приведенный по воле богов через двадцать
Лет. Но я вижу, что здесь из рабов моего возвращенья
210 Только вы двое желаете; я не слыхал, чтоб другой кто
Здесь помолился богам о свидании скором со мною.
Слушайте ж, вам расскажу обо всем, что случиться должно здесь:
Если мне Дий истребить женихов многобуйных поможет,
Вам я обоим найду по невесте, приданое каждой[36]
215 Дам и построю вам домы вблизи моего, и, как братья,
Будете жить вы со мною и с сыном моим Телемаком.
Вам же и признак могу показать, по которому ясно[37]
Вы убедитесь, что я Одиссей: вот рубец, вам знакомый;
Вепрем, вы помните, был я поранен, когда с сыновьями
220 Автоликона охотой себя забавлял на Парнасе".
Так говоря, он колено открыл, распахнувши тряпицы
Рубища. Те ж, рассмотревши прилежно рубец, им знакомый,
Начали плакать; и, крепко обняв своего господина,
Голову, плечи, и руки, и ноги[38] его целовали.
225 Головы их со слезами и он целовал, и за плачем
Их бы могло там застать захождение солнца, когда бы
Им не сказал Одиссей, успокоившись первый: "Отрите
Слезы, чтоб, из дому вышедши, кто не застал вас, так горько
Плачущих: тем преждевременно тайна откроется наша.
230 Должно, чтоб снова - один за другим, а не вместе - вошли мы
В залу, я первый, вы после. И ждите, чтоб мной был вам подан
Знак. Женихи многобуйные, думаю я, не позволят
В руки мне взять там мой лук и колчан мой, набитый стрелами;
Ты же, Евмей, не дождавшись приказа, и лук и колчан мне
235 Сам принеси. И потом ты велишь, чтоб рабыни немедля
Заперли в женские горницы двери на ключ и чтоб, если
Шум иль стенанье в столовой послышится им, не посмела
Тронуться с места[39] из них ни одна, чтоб спокойно сидели
Все, ни о чем не заботясь и делом своим занимаясь.
240 Ты же, Филойтий, возьми ворота на свое попеченье.
Крепко запри их на ключ и ремнем затяни их задвижку".
Так говорил Одиссей им. Он, в двери столовой вступивши,
Сел там опять на оставленной им за минуту скамейке.
После явились один за другим свинопас и Филойтий.
245 Лук Одиссеев держал Евримах и его над пылавшим
Жарко огнем поворачивал, грея. Не мог он, однако,
Крепость его победить. Застонало могучее сердце;
Голос возвысив, кипящий досадой, он громко воскликнул:
"Горе мне! Я за себя и за вас, сокрушенный, стыжуся:
250 Нет мне печали о том, что от брака я должен отречься, -
Много найдется прекрасных ахейских невест и в Итаке,
Морем объятой, и в разных других областях кефалленских.
Но столь ничтожными крепостью быть с Одиссеем в сравненье -
Так, что из нас ни один и немного погнуть был не в силах
255 Лука его, - то стыдом нас покроет и в позднем потомстве".
Но Антиной, сын Евпейтов, воскликнул, ему возражая:
"Нет, Евримах благородный, того не случится, и в этом
Сам ты уверен. Народ Аполлонов великий сего дня
Празднует праздник: в такой день натягивать лук неприлично;[40]
260 Спрячем же лук; а жердей выносить нам не нужно отсюда.
Пусть остаются; украсть их, конечно, никто из живущих
В доме царя Одиссея рабов и рабынь не помыслит.
Нам же опять благовонным вином пусть наполнит глашатай
Кубки, а лук Одиссеев запрем, совершив возлиянье.
265 Завтра поутру пускай козовод, наш разумный Меланфий,[41]
Коз приведет нам отборных, чтоб здесь принести Аполлону,
Лука сгибателю, бедра их в жертву. Согнуть он поможет
Лук Одиссеев; и силы над ним не истратим напрасно".
Так предложил Антиной, и одобрили все предложенье.
270 Тут для умытия рук им глашатаи подали воду;[42]
Отроки, светлым кратеры до края наполнив напитком,
В чашах его разнесли, по обычаю справа начавши;
Вкусным питьем насладились они, сотворив возлиянье.
Хитрость замыслив, тогда им сказал Одиссей многоумный:
275 "Слух ваш ко мне, женихи Пенелопы, склоните, дабы я[43]
Высказать мог вам все то, что велит мне рассудок и сердце.
Вот вам - тебе, Евримах, и тебе, Антиной богоравный,[44]
Столь рассудительно дело решившие, - добрый совет мой:
Лук отложите, на волю бессмертных предав остальное;
280 Завтра решит Аполлон, кто из вас победителем будет;
Мне же отведать позвольте чудесного лука; узнать мне
Дайте, осталось ли в мышцах моих изнуренных хоть мало
Силы, меня оживлявшей в давнишнее младости время,
Или я вовсе нуждой и бродячим житьем уничтожен".
285 Кончил. Но просьбы его не одобрил никто. Испугался
Каждый при мысли, что с гладкоблистающим луком он сладит.
Слово к нему обративши, сказал Антиной, сын Евпейтов:
"Что ты, негодный бродяга? Не вовсе ль рассудка лишился?
Мало тебе, что спокойно, допущенный в общество наше,
290 Здесь ты пируешь, обедая с нами, и все разговоры
Слушаешь наши, чего никогда здесь еще никакому
Нищему не было нами позволено? Всё недоволен!
Видно, твой ум отуманен медвяным вином; от вина же
Всякой, его неумеренно пьющий, безумеет. Был им
295 Некогда Евритион, многославный кентавр, обезумлен.[45]
В дом Пирифоя, великою славного силой, вступивши,
Праздновал там он с лапифами; разума пьянством лишенный,
Буйствовать зверски он вдруг принялся в Пирифоевом доме.
Все раздражились лапифы; покинув трапезу, из залы
300 Силой его утащили на двор и нещадною медью
Уши и нос обрубили они у него; и рассудка
Вовсе лишенный, кентавр убежал, поношеньем покрытый.
Злая зажглась оттого у кентавров с лапифами распря;
Он же от пьянства там первый плачевную встретил погибель.
305 Так и с тобою случится, бродяга бессмысленный, если
Этот осмелишься лук натянуть; не молвою прославлен
Будешь ты в области нашей; на твердую землю ты будешь
К злому Эхету царю, всех людей истребителю, сослан;
Там уж ничем не спасешься от гибели жалкой. Сиди же
310 Смирно и пей; и на старости силой не спорь с молодыми".
Он замолчал. Возражая, сказала ему Пенелопа:[46]
"Нет, Антиной, непохвально б весьма и неправедно было,[47]
Если б гостей Телемаковых кто здесь лишал их участка.[48]
Или ты мыслишь, что этот старик, натянувши великий
315 Лук Одиссеев, на силу свою полагаясь, помыслит
Мной завладеть и свою безрассудно мне руку предложит?
Это, конечно, ему не входило и сонному в мысли;
Будьте ж спокойны и доле таким опасеньем не мучьте
Сердца - ни вздумать того, ни на деле исполнить неможно".
320 Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Пенелопе:[49]
"О многоумная старца Икария дочь, Пенелопа,
Мы не боимся, чтоб дерзость такую замыслил он, - это
Вовсе несбыточно; мы лишь боимся стыда, мы боимся
Толков, чтоб кто не сказал меж ахейцами, низкий породой:
325 "Жалкие люди они! За жену беспорочного мужа
Вздумали свататься; лука ж его натянуть не умеют.
Вот посетил их наш брат побродяга, покрытый отрепьем;
Легкой рукой тетиву натянул и все кольца стрелою
Метко пробил он". Так скажут. И будет нам стыд нестерпимый".
330 Кончил. Разумная старца Икария дочь возразила:
"Нет, Евримах, на себя порицанье и стыд навлекают
Люди, которые дом и богатства отсутственных грабят,
Правду забывши; а тут вам стыда никакого не будет;
Этот же странник, и ростом высокий, и мышцами сильный,
335 Родом не низок: рожден, говорит он, отцом знаменитым.
Дайте же страннику лук Одиссеев - увидим, что будет.
Слушайте также (и то, что скажу я, исполнится верно),
Если натянет он лук и его Аполлон тем прославит,
Мантию дам я ему, и красивый хитон, и подошвы[50]
340 Ноги обуть; дам копье на собак и на встречу с бродягой;
Также и меч он получит, с обеих сторон заощренный,
После и в сердцем желанную землю его я отправлю".
Ей возражая, сказал рассудительный сын Одиссеев:
"Милая мать, Одиссеевым луком не может никто здесь
345 Властвовать: дать ли, не дать ли его, я один лишь на это
Право имею - никто из живущих в гористой Итаке
Иль на каком острову, с многоконной Элидою смежном.[51]
Если придет мне на ум, здесь никто запретить мне не может
Страннику стрелы и лук подарить и унесть их позволить.
350 Но удались: занимайся, как должно, порядком хозяйства,[52]
Пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работе
Были; судить же о луке не женское дело, а дело
Мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель".
Так он сказал; изумяся, обратно пошла Пенелопа;
355 К сердцу слова многоумные сына приняв и в покое
Верхнем своем затворяся, в кругу приближенных служанок
Плакала горько она о своем Одиссее, покуда
Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина
Тою порою, взяв стрелы и лук, свинопас к Одиссею
360 С ними пошел. На него всей толпой женихи закричали
Так говорили одни[53] из ругателей дерзконадменных:
"Стой, свинопас бестолковый! Куда ты бредешь, как безумный,
С луком? Ты будешь своим же собакам, которых вскормил здесь
Сам, чтоб свиней сторожить, на съедение выброшен, если
365 Нам Аполлон и блаженные боги даруют победу".
Так говорили они. Свинопас, оглушенный их криком
Лук оробев, уж готов был поставить на прежнее место;
Но Телемак, на него погрозяся, разгневанный, крикнул:
"С луком сюда! Ты, Евмей, ошалел;[54] уж не хочешь ли воле
370 Всех угождать? Не трудись, иль тебя, хоть и стар ты я в поле
Камнями сам провожу: молодой старика одолеет
Если бы силой такой я один одарен был,[55] какую
Все совокупно имеют они, женихи Пенелопы,
В страхе тогда по своим бы домам разбежалися разом
375 Все они, в доме моем беззаконий творящие много"
Так он сказал им. Они неописанный подняли хохот
В сердце, однако, у них на него присмирела досада.
Волю его исполняя, Евмей, через залу прошедши
Лук и колчан со стрелами вручил Одиссею; потом он
380 Кликнув усердную няню его Евриклею, сказал ей:
"Слушай, тебе повелел Телемак, чтоб рабыни немедля
Заперли в женские горницы двери на ключ и чтоб, если[56]
Шум иль стенанье в столовой послышится им, не посмела
385 Тронуться с места из них ни одна, чтоб спокойно сидели
Все ни о чем не заботясь и делом своим занимаясь".[57]
Кончил. Не мимо ушей Евриклеи его пролетело
Слово. Все двери тех горниц, где жили служанки, замкнула
Тотчас она; а Филойтий, покинув украдкою залу,
Вышел на двор, обнесенный оградой, и запер ворота;
390 Был там в сенях корабельный пеньковый канат; им связал он
Крепко затвор у ворот и, в столовую снова вступивши
Сел там опять на оставленной им за минуту скамейке
Очи вперив в Одиссея, который, в руках обращая
Лук свой туда и сюда, осторожно рассматривал, целы ль
395 Роги[58] и не было ль что без него в них попорчено червем.
Глядя друг на друга, так женихи меж собой рассуждали:
"Видно, знаток он и с луком привык обходиться; быть может,
Луки работает сам и, имея уж лук, начатой им
Дома, намерен его по образчику этого сладить;
400 Видите ль, как он, бродяга негодный, его разбирает?"
"Но, - отвечали другие насмешливо первым, - удастся
Опыт уж верно ему! И всегда пусть такую ж удачу
Встретит во всем он, как здесь, с Одиссеевым сладивши луком".
Так женихи говорили, а он, преисполненный страшных
405 Мыслей, великий осматривал лук. Как певец, приобыкший
Цитрою звонкой владеть, начинать песнопенье готовясь,
Строит ее и упругие струны на ней, из овечьих
Свитые тонко-тягучих кишок, без труда напрягает -
Так без труда во мгновение лук непокорный напряг он.
410 Крепкую правой рукой тетиву потянувши, он ею
Щелкнул: она провизжала,[59] как ласточка звонкая в небе.
Дрогнуло сердце в груди женихов, и в лице изменились
Все - тут ужасно Зевес загремел с вышины, подавая
Знак; и живое веселие в грудь Одиссея проникло:
415 В громе Зевесовом он предвещанье благое услышал.
Быструю взял он стрелу, на столе от него недалеко
Вольно лежавшую; прочие ж заперты в тесном колчане
Были - но скоро их шум женихам надлежало услышать.
К луку притиснув стрелу, тетиву он концом оперенным,
420 Сидя на месте[60] своем, натянул и, прицеляся, в кольца
Выстрелил, - быстро от первого все до последнего кольца,
Их не задев, пронизала стрела, заощренная медью.
Тут, обратясь к Телемаку, воскликнул стрелец богоравный:
"Видишь, что гость твой тебе, Телемак, не нанес посрамленья.
425 В цель я попал; да и лук натянуть Одиссеев не много
Было труда мне. Еще не совсем я, скитаясь, утратил
Силы, хотя женихи и ругаются мной беспощадно.
Должно, однако, покуда светло, угощенье иное[61]
Им приготовить; и пение с звонкою цитрой, душою
430 Пира, на новый, теперь им приличнейший лад перестроить".
Так он сказал и бровями повел. Телемак богоравный
Понял условленный знак; он немедля свой меч опоясал,
В руки схватил боевое копье и за стулом отцовым
Стал, ко всему изготовясь, оружием медным блестящий.[62]


[1] Ст. 1 сл. = 18. 158 сл. ...Афина вселила желанье... — В 19. 572—576 такое решение уже приняла Пенелопа. Внушение Афины — очередной пример «двойной мотивировки». См. 17. 360 сл. и примеч.
[2] ...стрелы... — В оригинале здесь и в ст. 81 названы не стрелы, а «седое железо», т. е. секиры; см. примеч. к 19. 572—579.
[3] ...тем приготовить им гибель. — Это цель Афины, а не Пенелопы, которая ничего не знает о замысле Одиссея.
[4] Мягкоодутлой... — В оригинале: «полной». Впрочем эпитет παχύς «крепкий» больше подходит к руке сильного мужчины, как он и употреблен в 20. 299; 22. 326.
[5] Ифит — см. CMC: Геракл.
[6] ...быков круторогих... — Добавление переводчика. В оригинале триста относится к мелкому скоту, μηλα. Крупный рогатый скот пасется не на Итаке, а на материке. См. 14. 97—104 и примеч.
[7] ...разбойничье... — Другое добавление переводчика. В оригинале: «мессенцы угнали на многовесельных кораблях» (естественно, не на одном). Само же похищение стад представляется автору обычным делом (ср. 11. 290—292), а не разбойничьим.
[8] Геронты — старейшины.
[9] Ст. 28. Зверский... — В оригинале нет столь резкой осуждающей оценки; сказано σχέτλιος, т. е. чрезмерно надеющийся на свою силу. Это говорится, однако, и про Ахилла, Гектора, Одиссея: Ил. IX. 630; XVI. 203; XVII. 150; Од. 11.474; 12.21, не говоря уже о самом Зевсе: Ил. П. 112; VIII. 361; Од. 3. 161. Впрочем, убийство гостя в собственном доме, конечно, преступление против Зевесова закона , и странно, что в поэме нет ничего о постигшем Геракла божественном возмездии.
[10] Ст. 32 сл. Эвритов лук... Эврит... — Анафоре нет соответствия в оригинале.
[11] ...дубовый порог... — Деревянный порог характерен для подсобного помещения в отличие от входа в зал, снабженного каменным порогом (17. 30; 20. 258; 23. 88 — в переводе определение нигде не сохранено).
[12] Притолки... — См. 17. 221.
[13] ...обвернут блестящим чехлом... — Скорее: «заключен в колчан».
[14] Ст. 61 сл. ...с запасом Меди, железа... — т. е. стрел с медными наконечниками и секир, предназначенных для устройства соревнования.
[15] Ст. 63—66 = 1. 328—331. См. примеч.
[16] Ст. 73 сл. Можете сами теперь... — Перевод сильнее оригинала, где Пенелопа не предлагает себя в качестве цены победы. Сказано лишь: «Ну так вот, женихи, здесь видна награда. Я кладу лук...»
[17] Ст. 75—79 = 19. 577—581.
[18] ...в долгой разлуке... — В оригинале: «так как она потеряла мужа»; женихи уверены, что Одиссей никогда не вернется.
[19] Ст. 98—100. — См. примеч. к 20. 392—394.
[20] Ст. 109 отсутствует в ряде рукописей и является, по-видимому, интерполяцией, составленной в оригинале из половин стихов 97 и 98 кн. 14. Поводом для его исключения по существу является то, что Итака не входит в понятие ахейской земли, под которой обычно разумеется Пелопоннес.
[21] Ст. 120, 260. Жерди — см. примеч. к 19. 572—579.
[22] Ст. 128—130. ...готов был ... приняться за дело... — Неточный перевод. В оригинале: «и в четвертый раз он, наверное, натянул бы» тетиву, но отец дал ему знак, поскольку последнюю, удачную попытку поэт оставляет за Одиссеем. По условию и к отцу — добавление переводчика. Ни о каком условии на этот счет между отцом и сыном ранее не сообщалось, и в оригинале Телемах обращается к женихам.
[23] ...к ручке замочной... — Здесь и в ст. 165 речь идет в оригинале о крючке на конце лука, за который следовало зацепить тетиву, предварительно натянув ее.
[24] Жертвогадатель... — Точнее: «наблюдающий за жертвоприношением», т. е. за тем, сгорает ли жертва согласно обряду. Он же произносил молитву при возлиянии богам, отсюда его место у кратера (в переводе: подле кратеры ), откуда вино подносить... начинают (ст. 142).
[25] Ст. 145 сл. ...на ...Крае стола... — Неверный перевод: перед каждым пирующим ставился отдельный стол, Леодей был крайним в их ряду.
[26] ...роковой... — Добавление переводчика. Здесь, в отличие от 20. 392—394 и 21. 98—100, поэт воздерживается от собственной оценки происходящего.
[27] Нас привлекало... чародейством надежды. — Усиленный перевод. В оригинале: «ради чего мы всегда здесь собираемся, проводя в ожидании все дни».
[28] Ст. 160 сл. = 16. 391 сл.
[29] Ст. 164—166 = 137—139.
[30] ...беспечно. — Как и в ст. 139, — добавление переводчика, здесь особенно неудачное, так как противоречит всему тону предшествующей речи Леодея (ср. также ст. 169).
[31] Ст. 173 сл. ...без сомненья... — Повторение в двух стихах не имеет основания в оригинале.
[32] У круг — круг затвердевшего топленого сала.
[33] ...растаявши... — растопив.
[34] Ст. 186 сл. = 4. 628 сл.
[35] Ст. 202—204 = 20. 237—239.
[36] Ст. 214—216. Вам я обоим найду... — Отпущенные на волю рабы Одиссея становятся как бы членами семьи наравне с Телемахом (но не с самим Одиссеем, как в переводе). Ср. 14. 62—66 и примеч.
[37] Ст. 217—222. В аналитической критике эти стихи вызывают не совсем безосновательное подозрение как поздняя интерполяция: в то время как во всех остальных случаях рубец на ноге Одиссея служит средством его признания старой няней и отцом (19. 407; 23. 73—75; 24. 331 сл.), Евмей и Филойтий были не столь близкими к царскому дому людьми, чтобы знать об этом приключении Одиссея в его юные годы. Но, с другой стороны, как иначе он мог доказать свою идентичность царю Итаки?
[38] ...и руки, и ноги... — Добавление переводчика. Голову и плечи они целуют, как положено рабам в отношении господина. Ср. 17. 35; 22. 499, где упоминаются еще и руки.
[39] Тронуться с места... — В оригинале сказано: «чтобы ни одна не выходила за дверь». Поскольку уже говорилось, что двери, ведущие из женских покоев в зал, будут заперты, надо допустить, что еще какие-то двери соединяли женскую половину с двором, примыкавшим к мегарону.
[40] ...натягивать лук неприлично... — Перевод, усиленный против оригинала, где говорится: «кто же (в такой день) пытается натянуть лук?». Антиной, очевидно, хочет сказать, что в день праздника Аполлона соревнование смертных в стрельбе может быть воспринято как вызов богу-стреловержцу. Конечно, со стороны Антиноя это не более, чем уловка для самооправдания. На самом деле Аполлон вполне мог быть почтен состязанием в том виде искусства, в котором сам он признавался первым. См. 21. 338.
[41] Ст. 265 сл. В переводе аллитерация (поу тру пу скай ... при ведет ... при нести) отчасти соответствует оригиналу с пятикратным ассонансом αι-.
[42] Ст. 270—273 = 3. 338—340 + 342.
[43] Ст. 275 сл. = 17. 468 сл. = 18. 351 сл. Впрочем, ст. 276 отсутствует в огромном большинстве рукописей.
[44] ...богоравный... — См. примеч. к 1. 29.
[45] Ст. 295—304. ...Эвритион, многославный кентавр... Праздновал там он с лапифами... — Имеется в виду празднование свадьбы царя лапифов Пиритоя (Пирифоя), на которую были приглашены кентавры, в опьянении вздумавшие похитить у лапифов женщин. В традиционном изложении злая распря и возникла от бесчинства кентавров, а не одного Евритиона.
[46] Ст. 311—358. Эпизод с участием Пенелопы аналитическая критика расценивает как остаток прежней версии, в которой узнавание супругов предшествовало расправе с женихами. Этим-де и объясняется достаточно решительный тон Пенелопы по отношению к женихам. Само по себе предположение об использовании автором целых блоков из более ранней эпической традиции не содержит ничего невероятного и во всяком случае не дает основания для изъятия тех или других стихов, о чем среди различных исследователей, как обычно, нет единого мнения. По лексическим и стилистическим соображениям вызывают известное подозрение ст. 334 сл., — и в самом деле, апелляция Пенелопы к благородному происхождению нищего может только еще больше раздражить женихов. Ст. 339—342 повторяют в более развернутой форме, заимствованной в 16. 79—81, обещание Пенелопы в 17. 550 и здесь, может быть, не слишком уместны. В остальном же опасение женихов навлечь на себя дурную славу (ст. 325—329), упреки Пенелопы по их адресу (ст. 331—333) и вмешательство Телемаха (ст. 344—353), действительно знающего о планах отца, не только вполне согласуются с ходом повествования, но и продвигают его к развязке.
[47] Ст. 312 сл. почти = 20. 294 сл.
[48] ...лишал их участка, — т. е. доли среди гостей дома. В оригинале, впрочем, сказано только: «обижал».
[49] Ст. 320 сл. = 16. 434 сл.
[50] Ст. 339—342. Ср. 16. 79—81.
[51] ...с многоконной Элидою смежном. — В оригинале речь идет об островах, лежащих по пути из Элиды в Итаку.
[52] Ст. 350—358 = 1. 352—360. См. примеч.
[53] Так говорили одни... — Перевод создает впечатление, что одним будут противопоставлены другие. В оригинале: «и так сказал кто-то из заносчивых мужей».
[54] Ты, Эвмей, ошалел... — Добавление переводчика.
[55] Если бы силой такой я... одарен был... — В оригинале несколько другая мысль: «если бы я был настолько сильнее всех женихов, насколько я сильнее тебя».
[56] Ст. 382—385 = 236—239.
[57] Ст. 386 сл. = 19. 29 сл.
[58] Роги... — Лук изготовлялся из двух рогов, скрепленных между собой в широкой части металлическим обручем. См. ст. 419, где в оригинале сказано, что Одиссей наложил стрелу на эту среднюю часть лука (πη̃χυς). Длина такого лука достигала примерно 1,5 м. (Ил. IV. 105—111).
[59] ...провизжала... — Сниженный перевод. В оригинале: «пропела звонкую песню».
[60] Сидя на месте... — Эту позу можно объяснить, если принять объяснение (2) в примеч. к 19. 572—579.
[61] Ст. 428—430. Должно... покуда светло... — Перевод усиливает оригинал, придавая словам Одиссея угрожающую интонацию. Однако Одиссей еще не раскрывает своих намерений, хотя слова его и двусмысленны: «теперь пора приготовить засветло обед ахейцам, а затем позаботиться об ином — пении и игре на форминге, ибо они — украшение пира». Слова: на новый... им приличнейший лад перестроить — добавление переводчика.
[62] ...оружием медным блестящий . — т. е. вооруженный мечом и копьем, которые всегда были при нем. За щитами и шлемами Телемах пойдет позже: 22. 101—113.