Зародившись на Среднем Востоке, христианство получило дальнейшее развитие в Римской империи, за границы которой оно почти не выходило. И не без затруднений евангельская проповедь наконец пустила корни в Риме.
В первые века своего существования Церковь была гонима, так как воспринималась как некое чужеродное образование. Но определяющим для нее оказался IV век, ибо он открывается преследованием со стороны Диоклетиана, т. е. одним из самых кровавых гонений, жертвами которых когда-либо становились христиане, а завершается рядом законов, изданных императором Феодосием, и воспоследовавшим отсюда замещением языческой религии религией христианской. Примирением, а затем и союзом власти государственной и церковной отмечена вся история IV и V веков.
В период с 325 по 451 г. Церковь постепенно завоевывала официальный статус. Победа, одержанная Константином у Мильвийского моста в Риме в начале 312 г., сделала его властелином Запада. Двенадцать лет спустя, в 324 г., победа в битве при Адрианополе позволила Константину распространить свою власть с Запада на Восток. Основание Константинополя на месте поселения под названием Византий в 324 г. стало символом единства империи и освятило его. Это искусственное - и потому в высшей степени непрочное - единство было нарушено со смертью Константина, когда империя оказалась разделенной между тремя его сыновьями. Один из них, Констант, завладел всем Западом и выступил защитником арианства, угрожавшего единству Церкви. Племянник Константина, ставший после смерти его сына Констанция императором, Юлиан Отступник, попытался реставрировать язычество. Эта его попытка провалилась, и, наконец, император Феодосий утвердил христианскую религию в качестве государственной, переданной римлянам апостолом Петром, а язычество объявил вне закона. Но, вследствие соперничества между двумя сыновьями Феодосия, две части империи вскоре разделились и оказались в состоянии вражды. Единство было восстановлено только на четыре месяца в 423 г.
Это разделение империи породило ситуацию, с которой нам и сейчас приходится считаться, - ситуацию, предопределившую различие между латинскими христианскими авторами, с одной стороны, чьи произведения читали почти исключительно на Западе, и греческими христианскими авторами - с другой стороны: они оказали прямое влияние на византийский мир, а на Западе стали известны лишь косвенно и с запозданием. Но христианство на своем начальном этапе несводимо к ортодоксии, представленной Отцами Церкви, ибо ортодоксия эта возобладала лишь после целых веков полемики и нередко ожесточенных столкновений.
Отцами Церкви мы обычно называем авторов первых христианских сочинений. Откуда происходит это выражение? Вначале слово "отец" применялось к наставнику. В Библии и у первых христиан наставники - "отцы" своих учеников (св. Павел. Первое послание к Коринфянам, 4, 15; Ипполит. Adv. Haer. IV, 41, 2; Климент Александрийский. Строматы I, 1, 1. 2 - 2.1). Между тем в христианской древности обязанность наставлять была преимущественно закреплена за епископом. Доктринальные споры IV в. расширили границы употребления слова "отец". С этого времени оно прилагается к церковным писателям, принимаемым за полномочных представителей Церкви. Так, например, Августин говорит об Иерониме как об "отце", хотя тот никогда не был епископом. Первый список церковных писателей, признанных или отвергнутых в качестве "Отцов", находится в Decretum Gelasianum de recipiendis et non recipiendis libris VI в. В наши дни выражение "Отцы Церкви" насыщено еще большим содержанием, так как оно применяется к лицам, отвечающим следующим четырем требованиям: доктринальное правоверие, святость жизни, одобрение со стороны Церкви, древность.
Среди оппозиционных течений, с которыми боролись Отцы Церкви, здесь будут упомянуты только три (гностицизм, манихейство и герметизм), по причине их более крепких и тесных связей с философией. В то же время доктрины, составляющие основу этих течений, излагаются в контексте мифологии, туманность которой обусловлена тем, что она восходит, - хотя это стараются как можно тщательнее скрыть, - ко множественным традициям, нередко чуждым по отношению друг к другу. Этой туманности, которая неизбежно скажется и на нашем дальнейшем изложении, соответствует, как можно будет убедиться далее, в высшей степени ясное выражение своих позиций у Отцов Церкви.
Рассмотрение гностицизма в рамках Истории греческой философии сопряжено с целым рядом трудностей, главная из которых состоит в том, какой, собственно, смысл следует вкладывать в определение "гностик/гностический". Мы будем говорить здесь о том, что можно назвать "еретическим гносисом" или "историческим гностицизмом"; этот гностицизм развился в период между I и V вв. как на Востоке (Сирия, Аравия, Египет, Месопотамия), так и на Западе (Италия, долина Роны) у отдельных авторов и в русле целых христианских неортодоксальных течений, основанных на некоем интерпретационном знании (gnosis), восходящем к платонизму. Предполагалось, что это знание проистекает от тайных преданий, сначала устных, а затем закрепленных письменно в форме так называемых "откровений", и обеспечивает своему носителю, гностику, непосредственным и действенным образом вечное спасение и "избрание" еще в жизни века сего; при таком подходе вера и рациональное знание образуют весьма неустойчивое соединение.
Другая, ничуть не меньшая, трудность связана с тем, что вплоть до XVIII в. знания о гностицизме носили не прямой, а только косвенный характер и, что еще больше осложняет дело, знания эти формировались на основании свидетельств тех, кто гностицизму противоборствовал, будь то язычники или Отцы Церкви. И если первоначально термин "гностик/гностический" употреблялся как самоназвание у отдельных авторов и в ограниченном числе соответствующих течений, то очень скоро его стали употреблять и Отцы Церкви для обозначения тех, кого они изобличали как еретиков, стремясь поставить их в некий "ряд", вписать в некую развивающуюся традицию.
Шесть свидетельств, исходящих из косвенного источника, позволяют несколько уточнить наши представления об авторах и о течениях, квалифицировавших себя соответственно как "гностиков" и как "гностические".
1. Цельс, цитируемый Оригеном в сочинении Против Цельса (V, 61-62), выделяет среди диссидентствующих христиан тех, кто именует себя "гностиками" и кого Ориген отождествляет с валентинианами, т. е. с приверженцами того Валентина, который проповедовал свое учение в Александрии, а затем обосновался в Риме (первая половина II в.).
2. Климент Александрийский (Строматы III, 4, 30.1) говорит, что ученики Продика, автора более позднего, чем Валентин, определяют себя как "гностиков" и утверждают, что они "по природе сыны первого Бога" и "дети царские", ибо живут, как и Царь, по своему неписаному закону.
3. Ириней (Против ересей I, 11 = Епифаний [Панарий XXXI, 32, 2 и 32, 7)] утверждает, что Валентин заимствовал основополагающие принципы своей системы (краткий обзор в I, 29-30) у гностиков; в I, 25, 6 он утверждает также, что и последователи Карпократа, автора II в., прилагали к себе наименование "гностики".
4. Ипполит заявляет, что "гностиками" называли себя не только те, кого он описывает под именем "наассенов" (Опровержение V, 2; 6, 4; 8, 29 и 11, 1), но также (V, 23, 3) и все те, о ком идет речь в V книге: ператы, которые были знакомы с герметическими писаниями, сифиане и даже Юстин Гностик.
5. Порфирий в Жизни Плотина (§ 16) указывает на то, что среди христиан, посещавших школу Плотина, были "диссиденты", которые в поддержку своего учения приводили "откровения", приписываемые Зороастру, Зостриану, Никофею, Аллогену и Месу. Эти откровения опровергались Порфирием, Амелием и, в первую очередь, Плотином в трактате, озаглавленном Порфирием Против гностиков (Энн. II, 9).
6. Епифаний Саламинский (Панарий XXI) делает различие между именами (3, 6), которыми называли христиан, "скрывающихся в Церкви" (17, 9), - использовавших сочинения, приписываемые Марии Магдалине, Сифу, его сестре Нории и Адаму, - и тем именем, которое они сами себе присваивали, поскольку, по его утверждению (2, ι), их учения неверно обозначаются именем "гносис".
В XVIII в. четыре крупных открытия преумножили число прямых свидетельств относительно гностицизма.
A) Лондонский манускрипт, датируемый серединой IV в. и написанный на коптском языке. Его обычно обозначают как Pistis Sophia. Эта беседа между Иисусом, Марией Магдалиной и другими его учениками состоит из четырех частей. Небесному странствию Иисуса, несущего откровение миру, - такова тема первых двух частей, - соответствует в четвертой части астральный путь души, тогда как третья часть описывает узы, удерживающие душу в положении узницы тела.
B) Оксфордский манускрипт, датируемый второй половиной IV в. и представляющий собой коптский перевод с греческого оригинала. Рукопись включает два текста. Первый - Книга великого посвятительного трактата, собрание гностических предписаний, которые Иисус дает своим ученикам, чтобы, раскрывая смысл божественных имен, поведать им тайны мира невидимого. Второй - Небесная топография, содержащая гимны, из которых одни входят в другие, и описывающая "иерархии" или "глубины" Первоначала.
C) Берлинский манускрипт, датируемый началом V в. Это коптский перевод с греческого оригинала. Манускрипт состоит из четырех сочинений. Первое них - Евангелие от Марии, где освещается важная роль Марии Магдалины в передаче и толковании Речений (logia) Иисуса. Этот трактат затрагивает все гностические темы: демиург и его творение, грех и последствия греха, спасение через познание, странствие души после смерти.
Второе сочинение, Книга тайн Иоанна, содержит в себе три части. Первая часть - комментарий к неканоническому речению Иисуса: "Я - отец, я - мать, я - сын". Вторая часть - экзегеза первых четырех глав Книги Бытия. И, наконец, третья часть - ответ на вопрошания Иоанна.
В третьем трактате, Премудрость Иисуса Христа, содержится откровение, данное Иисусом - после своего воскресения - ученикам, поочередно задающим ему вопросы. И, наконец, в Деянии Петра излагается история, связанная с Петром, который, ради того, чтобы избавить свою дочь от домогательств некоего Птолемея, превращает ее в расслабленную, затем совсем ненадолго исцеляет и снова ввергает в состояние расслабленности.
D) Наконец, в 1945 г. в Наг-Хаммади, в Египте, было сделано открытие величайшей значимости: обнаружены пять десятков произведений, являющихся частью библиотеки, которая содержала, помимо "откровений", писания Валентина и малые герметические сочинения. Факсимильное издание этих произведений было завершено в 1987 г. Существует перевод всего корпуса на английский язык. Продолжают публиковаться другие переводы и многочисленные соответствующие исследования.
В общем и целом, гностицизм видит в каждой частице материи, в человеческом теле и в побуждениях души, обусловленных телом, проявления независимой космической силы, которая в нравственном плане воспринимается как злая сила. Эта злая сила вступает в космическое сражение с силой благой и нематериальной - сражение, развертывающееся и в человеческой душе. В конце этого космического сражения, проходящего различные фазы, описываемые сложной мифологией, человеческая душа, причастная обоим началам, будет, однако, спасена, по крайней мере в своей благой части.
Из этой общей концепции человеческой природы и мироздания вытекают, можно сказать, с необходимостью, характеристики такой этики, которая полагает целью человеческой жизни всецелую дематериализацию и тем самым абсолютную спиритуализацию. Освобождение от материи и возвращение в область внутреннего, т. е. к разуму, является также целью платонической этики. Потому неудивительно, что в этих двух течениях мысли - гностицизме и платонизме, - пусть даже они и противостояли друг другу, предписания аскетического плана могли совпадать: речь идет о запрете на любой вид мясной пищи, о половом воздержании и т. п. Но для платоников - начиная с самого Платона - мир материи, не отождествляемый со злом, не является независимой силой, противостоящей идеям; чувственный мир есть отображение или копия, качество которой зависит от меры причастности к умопостигаемому образцу: между чувственным и умопостигаемым существует иерархическая связь, но они не противостоят друг другу. Вместо двух реальных сил, автономных и равномощных, мы находим в платонизме иерархически выстроенный ряд - от небытия (этически эквивалентного злу) до чистого бытия (средний платонизм) и даже Единого (неоплатонизм), пребывающего по ту сторону бытия (и этически эквивалентного благу). Платоник видит свою этическую задачу в том, чтобы поэтапно и методично приближаться к Умопостигаемому, доступному только для разума, и стремится привести свою деятельность в соответствие с полученными таким образом нормами; экстатическое соединение с первоначалом, отождествляемым с Благом, представляет особый случай.
Если для платоников этическая задача состоит в использовании разума, то для гностиков освобождение души от материи есть не следствие усилий, прилагаемых разумом, а плод знания сверхъестественного, данного в откровении и принесенного в мир божественным посредником. Обладание этим знанием является для человека способом личного участия в борьбе между злым и благим началами - борьбе, исход которой предопределен.
Открытие гностической библиотеки в Наг-Хаммади должно быть поставлено в связь с целым рядом открытий (начиная с 1904 г.) манихейских писаний. Ибо манихейство, в сущности, может расцениваться как движение, родственное гностицизму.
Мани родился в Вавилоне в период царствования Сасанидов (персидской династии, правившей с 224 по 636 г.). Он был воспитан в лоне иудеохристианской секты крестильников, с которой в дальнейшем порвал под влиянием писаний св. Павла. Будучи вскормлен той же апокалиптической литературой, что и гностики, Мани с 240 г. стал проповедовать некую универсальную религию, опираясь одновременно на Будду, Заратуштру и Христа. Мани покровительствовал персидский царь Шапур I, позволивший ему распространять свое учение в Персии, однако в 277 г. он был казнен вторым преемником Шапура I по проискам жрецов Мазды.
Манихейство, будучи религией священной книги - так же как иудаизм, христианство и ислам, - обладает, однако, той особенностью, что канон его священных текстов был установлен самим его основателем. Манихейские писания дошли до нас благодаря трем последовательным находкам:
1. Тексты, найденные в Турфане, в Центральной Азии, и написанные на древнеуйгурском, китайском, парфянском, согдийском и среднеперсидском языках.
2. Коптские документы из Мединет-Мади, в Египте.
3. Кёльнский манихейский кодекс, также египетского происхождения.
Среди этой необъятной литературы авторство Мани признано за семью книгами. Это Великое Евангелие, Сокровище жизни, известное по пространной цитации у Августина (в De natura boni), Прагматейя, Сочинение, написанное по просьбе парфян, Послания, Молитвы и Псалмы. К этому своду следует присовокупить Шапуракан, юношеское произведение Мани, не включенное им в канон, и Образ, книгу иллюстраций к манихейской мифологии.
Прагматейя (Книга легенд, согласно переводу, предложенному Мишелем Тардьё), по-видимому, представляла собой свод космогонических и антропогонических мифов манихейства. Основное содержание этого сочинения отражено в изложении сирийского писателя Феодора бар Конаи в девятой книге его Схолий. Центральная тема манихейства - борьба между светом и мраком, т. е. между богом и материей. За исходным этапом разделения двух начал следует, после нападения Князя тьмы на Царство Отца величия, этап промежуточный, отмеченный временным поражением Вестника Божия, Первочело-века, и сотворением мира и человека, призванных "уловлять свет". Все дальнейшее развертывание манихейской мифологии, с эпизодами столь же разнообразными, сколь и причудливыми (вмешательство различных "Спасителей", Животворящий Дух, третий Вестник, сотворение Адама, наконец, миссии Христа, прообразующие миссию самого Мани), имеет, в сущности, одну лишь цель. Все это служит к тому, чтобы объяснить, как свет, рассеянный в мире и в человеке, может быть "отфильтрован" и спасен вплоть до конечного разделения двух природ, которое ознаменует собою конец мира и возвращение к исходному состоянию вещей. Такими Писаниями располагало манихейство, но оно также было организовано в церковь со своим иерархизованным духовенством, своим богослужением и своими законами.
Благодаря полученному им религиозному образованию Мани был знаком с четырьмя Евангелиями, в частности и в виде свода (приписываемого Татиану), и с Посланиями Павла. Уже став основателем религии, он прочитал философские трактаты и собрания стихотворений и духовных песен Бардесана и, быть может, даже откровения, известные в иудеохристианских сектах (Адам, Сиф, Енох, Ной).
В своей Церковной истории (VII, 31) Евсевий Кесарийский (см. ниже) приводит краткие сведения о Мани. Относительно распространения манихейства мы располагаем свидетельством языческого ритора Либания, который в 364 г. писал своему другу Прискиану, правителю Палестины: "Манихеев всюду понемногу, но нигде их нет в большом числе. Они никому не причиняют зла, но кое-кто причиняет зло им самим". Стоит напомнить о том, что Августин посещал с 373 г. манихейскую церковь. В 383 г. он даже встречался с манихейским епископом из Африки Фавстом. Разочаровавшись в манихействе, Августин постепенно стал от него отдаляться. Крещение он принял в 387 г., а в 388-389 гг. написал трактат De moribus против манихеев. За ним последует ряд подобных же трактатов: Contra Adimantum, Contra epistulam fundamenti и Contra Faustum. И, наконец, комментатор Аристотеля Симпликий методично опровергает учение манихеев в Комментарии на "Руководство" Эпиктета, написанном в 533 г. после его возвращения из Персии, где он некоторое время скрывался вместе с другими неоплатониками Афинской школы, в числе которых был Дамаский (обо всем этом см. выше, с. 697).
Собрание диалогов, известное под названием Corpus Hermeticum, было создано, вероятно, между 100 и 300 гг. нашей эры, хотя сочинения эти коренятся в предании, возможно, восходящем ко II в. до P. X. Они содержат египетские элементы, о важности которых недавно вновь заговорили исследователи. Излагаемые там идеи принадлежат греческой синкретической мысли, соединяющей в себе платонизм (средний платонизм), аристотелизм и стоицизм. Там же можно обнаружить следы иудаизма и даже той религиозной литературы, истоки которой - в Иране.
Один из наиболее значимых текстов Герметического корпуса представляет собой откровение (по-гречески apokalypsis), данное Поймандру, "Пастырю человеков", Гермесом Трисмегистом. Этим именем обозначается египетский бог Тот, писец богов и божество мудрости, которого греки отождествили со своим Гермесом, получившим эпитет Trismēgistos, т. е. "Трижды великий". Откровение в собственном смысле слова (§ 4-26) состоит из последовательного изложения космогонии (§ 4-11), антропогонии (§ 12-23) и эсхатологии (§ 24-26).
Единственный латинский текст из всего собрания, Asclepius, является выполненным ранее 413 г. переводом греческого текста, обозначенного как Слово совершенное (Logos teleios). По форме Asclepius- речь, обращенная Гермесом Трисмегистом к своему ученику Асклепию, который задает ему вопросы. Здесь также наличествуют космогония, антропогония и эсхатология. Этот перевод сделал герметизм известным и латинскому миру. Так, Августин дает пространные выдержки из него в трактате О Граде Божием (VIII, 23 сл.).