Плутарх родился около 46 г. н. э. в городе Херонее в Беотии, принадлежал к греческой провинциальной знати. Ни один античный автор не вводит читателя в свои семейные дела с такой охотой, как Плутарх. Из его сочинений мы узнаем имена его отца, деда, прадеда, братьев, жены, четырех сыновей, дочери, других родственников.
Образование Плутарх получил в Афинах, причем в философии его непосредственным наставником был малоизвестный платоник Аммоний; учеником его Плутарх был в 66 г., т. е. именно в то время, когда Нерон посетил Грецию и в частности Делъфы. Наряду с философией Плутарх изучал также физику, естественные науки и математику. Помимо того он усиленно занимался риторикой: успехи его в этой области ясно проявляются в некоторых юношеских сочинениях, которые могут рассматриваться как предназначенные для риторической декламации. Однако профессиональным оратором Плутарх не сделался; его интерес к культуре слова был побежден гораздо более сильным интересом к моральным проблемам; к этой области относится большинство трудов, написанных им в первой половине его жизни.
Еще молодым человеком Плутарх получил от своего родного города поручение отправиться по общественным делам к проконсулу провинции Ахайи; это было началом той связи с Римом, которая оказалась столь важной и для жизни Плутарха, и для всей его литературной деятельности.
Он сам неоднократно упоминает о своих посещениях как Рима, где ему приходилось выступать с публичными речами, так и других городов Италии. Кроме того, он побывал и во многих городах Греции и Малой Азии: в Спарте, Коринфе, Патрах, Сардах. В результате этого у него завязываются многочисленные дружеские связи, в том числе с некоторыми литературно образованными и политически влиятельными римлянами (Гаем Сосием Сенеционом, Местрием Флором, Гаем Минуцием Фунданом, Гереннием Сатурнином и другими). Имена многих из них появляются в его сочинениях; особенно много трудов Плутарх посвятил Гаю Сосию Сенециону. По-видимому, он был хорошо принят и при императорском дворе: Свида сообщает, что Траян пожаловал ему достоинство консуляра и велел правителю Ахайи в сомнительных случаях прибегать к советам Плутарха. Можно предполагать, что при Адриане он сам в течение трех лет был прокуратором Ахайи.
Однако где бы ни находился Плутарх и на что бы ни была направлена его любознательность и энергия, он неуклонно, неутомимо продолжал свои литературные труды, приносившие ему все большую и большую известность. Уже в молодые годы он начал писать обнаруживающие поразительную разносторонность трактаты, ныне объединяемые под названием "Moralia" - "Нравственные сочинения", и продолжал это дело до глубокой старости. В старости же он создал знаменитые "Сравнительные жизнеописания", доставившие ему бессмертную славу.
Плутарх постоянно сохранял прочную связь со своей родной Херонеей и не желал покидать этот маленький городок.
От афинян он получил права почетного гражданства ("Застольные беседы", I, 10, 3, стр. 629A). В 95 г. Плутарх получил пожизненное жречество в Дельфийском святилище - дело, за которое он взялся с большой энергией и искренней убежденностью. В нескольких сочинениях он пытался подвести сложный философский фундамент под угасающий культ Аполлона Дельфийского. Эта попытка обновить веру в оракул дельфийского бога и философски обосновать этот угасающий культ давала основание древнехристианским писателям считать его "полухристианином", а Маркс иронически причисляет Плутарха к "отцам церкви"[1]. Впоследствии дельфийские граждане совместно с херонейцами воздвигли Плутарху памятник.
Год смерти Плутарха точно не известен; вероятно, она последовала после 127 г.
В середине II в. складывается легенда о Плутархе - воспитателе Траяна. Тогда же было составлено подложное посвятительное письмо Плутарха Траяну, которое в рукописях часто помещается перед неправильно приписанными Плутарху "Изречениями царей и полководцев".
Огромное собрание разнородных сочинений, охватывающее все написанное Плутархом за вычетом "Жизнеописаний", цитируется в научной литературе под названием "Moralia".
В точном значении термин "Moralia" приложим, правда, лишь к ограниченному числу трактатов Плутарха, объединенных в этом собрании.
Широта умственных интересов Плутарха и громадное тематическое разнообразие его "Нравственных сочинений" делают обзор их нелегким делом. Даже исключив из рассмотрения все те сочинения, принадлежность которых Плутарху является сомнительной, мы будем иметь 104 произведения разного размера (не считая отрывков).
Исходя из литературной формы, этические трактаты Плутарха часто делят на диалоги, диатрибы [1], послания, или письма, и собрания материалов. Недостаток этой классификации, не говоря уже о ее формалистичности, заключается в том, что у Плутарха старые формы художественной прозы оказываются весьма зыбкими и текучими. Таким образом, решающее значение приобретает предметный принцип, на основе которого и можно выделить следующие группы сочинений Плутарха.
1. Сочинения, посвященные вопросам этики, которые отчетливее всего выражают взгляды Плутарха в этой области ("Moralia" в собственном смысле).
В самых ранних произведениях этого типа, имеющих часто характер риторических упражнений, разбирается значение в человеческих делах двух сил, сравнительная оценка которых была уже задолго до Плутарха излюбленной темой публичных декламаций: ἀρετή (добродетель, доблесть) и τύχη (судьба, случайность). Плутарх разбирает эту проблему применительно к Александру Македонскому, к римскому государству и к афинянам в трех речах: "О счастье или доблести Александра Великого", "О счастье римлян", "О том, были ли афиняне больше прославлены в войне или мудрости". О взаимоотношениях между пороком и добродетелью и о различных видах больших и малых пороков идет речь в многочисленных диатрибах, составляющих в совокупности целую систему практической этики.
Особую группу образуют рассуждения о семейных добродетелях: диатрибы "О братской привязанности", "О любви к детям", изложенное в виде письма рассуждение "Брачные наставления" и диалог "О любви".
Рядом с этими произведениями следует поставить "утешающие" сочинения, например: "Об изгнании", "Утешение, обращенное к жене", имеющее форму письма, отправленного по получении известия о смерти дочери, и другие.
2. Сочинения на политические темы, к которым относятся, например, "Политические наставления", "Должны ли старики участвовать в государственной деятельности", "О монархии, демократии и олигархии" и другие.
Теоретически Плутарх отдает предпочтение монархическому государственному устройству по сравнению с демократией и олигархией. Но вместе с тем у него часто чувствуется благоговейное уважение к старым республиканским идеалам, и для характеристики расточительности и жестокости Домициана и Нерона он нашел краткие, но сильные формулировки ("Попликола", 15; "Антоний", 87). Именно такие мотивы плутарховских трудов сделали его в новое время воспитателем многих поколений европейских республиканцев.
3. Сочинения, в которых Плутарх разъясняет свои основные философские позиции в области этики. Не будучи самостоятельным мыслителем, прокладывающим новые пути, склоняясь к эклектизму, он тем не менее стремится с помощью собственных аргументов защитить избранные им взгляды.
Полемический характер имеют многочисленные произведения, направленные против эпикурейцев и стоиков. С эпикурейцами Плутарх спорит в диалоге "О невозможности жить счастливо, следуя Эпикуру", в диатрибах "Против Колота" и "Правильно ли изречение: Живи незаметно?".
Маркс неоднократно подчеркивает недостаточное понимание Плутархом философии Эпикура; говоря о выступлениях Плутарха против теологии Эпикура, он указывает, что "полемика эта не является чем-то единичным, но характерна для определенного направления, очень отчетливо выражая отношение теологизирующего рассудка к философии" и что "неправильна вообще точка зрения Плутарха, когда он привлекает философию пред судилище религии" [2].
Полемике против стоических учений посвящены диалоги "Об общих понятиях", диатрибы "О противоречиях стоиков" и "О том, что стоики говорят вещи более парадоксальные, нежели поэты".
Некоторые диалоги затрагивают вопросы душевной жизни животных; эти диалоги пронизаны пифагорейскими взглядами и направлены против психологических учений стоической школы.
Свои философские воззрения Плутарх излагает частью попутно, полемизируя с представителями иных течений, частично же в виде толкований на сочинения Платона или трактатов, посвященных отдельным философским проблемам, например "Платоновские изыскания".
4. Сочинения, в которых Плутарх излагает свое представление о мире и его законах в плане космологии с религиозным оттенком, и о божественных и демонических силах, действующих в мире. Эта существенная для понимания Плутарха сторона его мировоззрения отражена в так называемых "Дельфийских диалогах".
Желанием связать собственные размышления о божестве и о вселенной с учениями, шедшими из эллинистического Египта, с мифами и культами, восходящими еще ко времени фараонов, продиктован и трактат "Об Исиде и Осирисе", важный для истории греко-египетских верований. Личную точку зрения Плутарха на религиозность и суеверие выражает небольшая диатриба "О суеверии".
5. У Плутарха имеются также произведения, посвященные естествознанию и точным наукам. Например, диалог "О лице на диске луны" чрезвычайно поучителен для истории астрономических и физических воззрений греков. К этому же разделу можно отнести и диалог "Гигиенические наставления".
6. Диалог "О музыке" - ценнейший источник для истории античной музыкальной культуры, основанный на трудах Аристоксена (IV в. до н. э.) и Александра Полигистора (I в. до н. э.). Характерно для Плутарха восхищение старинной простой музыкой и убеждение в сознательном самоограничении древних музыкантов, знавших все лады, но пользовавшихся лишь некоторыми и бывших поклонниками ритма настолько, же, насколько позднейшие музыканты увлекаются мелодией.
7. Филологические произведения - комментарии к Гомеру, Гесиоду, Арату, Никандру. Эти произведения сохранились в отрывках, лишь постольку, поскольку они были использованы схолиастами. В виде извлечения дошло до нас "Сравнение Аристофана и Менандра" и характерное для беотийского патриотизма Плутарха рассуждение "О злонравии Геродота".
8. Произведения историко-антикварного содержания, представляющие собою, собственно говоря, лишь собрание материалов, не связанных в художественное целое; многие из них использованы и в "Жизнеописаниях".
Исключительно интересны для античного фольклора "Римские проблемы" и "Греческие проблемы".
9. Сочинения в форме описания пиров, затрагивающие вопросы быта, этики, эстетики, грамматики, литературы, искусства, истории, естествознания, - "Застольные проблемы в 9-ти книгах" и "Пир семи мудрецов".
10. Особняком стоит произведение, являющееся собранием новелл, не связанных между собою ничем, кроме некоторых сходных мотивов, указание на которые содержится уже в самом заглавии: "О доблестях женщин".
Вторая группа произведений Плутарха, которая более всего прославила его имя, - это его "Сравнительные жизнеописания".
Сохранилось 46 парных биографий; при перечислении их мы следуем традиционному порядку наших изданий: Тесей и Ромул, Ликург и Нума, Солон и Валерий Попликола, Фемистокл и Камилл, Перикл и Фабий Максим, Алкивиад и Марций Кориолан, Тимолеонт и Эмилий Павел, Пелопид и Марцелл, Аристид и Катон Старший, Филопемен и Тит Квинктий Фламинин, Пирр и Марий, Лисандр и Сулла, Кимон и Лукулл, Никий и Красс, Серторий и Евмен, Агесилай и Помпей, Александр и Цезарь, Фокион и Катон Младший, Агид и Клеомен и братья Гракхи (тетрада), Демосфен и Цицерон, Деметрий Полиоркет и Антоний, Дион и Брут.
К этому списку следует прибавить непарные жизнеописания Артаксеркса II, Арата, Гальбы, и Отона, каждое из которых представляет собою обособленное и законченное целое. Композиция их отличается от обычной схемы других биографий. Таким образом, сохранилось 50 биографий. Ряд жизнеописаний потерян: Эпаминонд, любимый исторический герой беотийца Плутарха, Леонид, Аристомен, младший Сципион, Диофант. Погибли также биографии поэтов Кратета и Пиндара и биография Геракла.
При соединении своих героев в пары Плутарх не придерживается какой-нибудь неизменной системы. Иногда он сопоставляет действительных или предполагаемых современников (Солон и Попликола, Филопемен и Тит Фламинин), иногда же ставит рядом людей разных эпох: обычно при этом живший раньше предшествует тому, кто жил позднее, но бывает и наоборот (Серторий и Эвмен). Сходство политических задач заставляет его соединить в одном большом целом Агида и Клеомена с Тиберием и Гаем Гракхами. Все же основным соображением, которым руководствуется в этих случаях Плутарх, является одинаковость характера и судьбы, совершенно независимо от хронологии и конкретной исторической обстановки.
Во многих случаях пара биографий замыкается особой главой, в которой сопоставляются оба героя - грек и римлянин, причем подчеркиваются их сходные черты и различия между ними, а свойства их характеров и поступки получают оценку - положительную или отрицательную [3].
Тетрада: Агид и Клеомен и братья Гракхи имеет одно общее сравнение.
Такой метод сравнительного оценочного сопоставления очень распространен как в античной риторике, так и в различных областях античной науки. Самые эти сравнения обнаруживают источники, точки зрения и идеи, весьма характерные для философии Плутарха, и поэтому нельзя считать обоснованными неоднократно высказывавшиеся мнения о более позднем происхождении плутарховских сравнений.
Хронология плутарховского творчества представляется во многом неясной. Лишь в отдельных случаях можно датировать те или иные произведения с известной уверенностью.
К молодости Плутарха обычно относят некоторые небольшие его сочинения, входящие в состав "Нравственных сочинений" и больше других отмеченные риторическим характером (например декламации "О счастье или доблести Александра Великого" или "О счастье римлян"; написанными в старости считают его трактаты, излагающие систему демонологии, в частности "Дельфийские диалоги"; тогда же написаны и некоторые политические трактаты и "Застольные проблемы". Основная масса биографий составлена, по-видимому, между 110 и 115 гг., когда Плутарх был уже знаменитым писателем и моралистом; они задуманы как одно целое; биографии Тесея и Ромула написаны последними. ("Тесей", I).
Расцвет творчества Плутарха, его "акмэ" (т. е. возраст около 40 лет) приходится на время правления Нервы и Траяна, официально развертывавшегося под декоративным лозунгом "римского мира" (pax Romana). Внутренние классовые противоречия эпохи ускользают, разумеется, из поля зрения Плутарха и лишь частично находят отзвук в его отдельных пессимистических замечаниях: в указании, например, на обезлюдение Эллады ("Об упадке оракулов", 8, р. 413), в преклонении перед старинной музыкой, в увлечении далекими веками героического прошлого и в том скорбном настроении, какое видно в его изложении легенды о смерти великого Пана ("Об упадке оракулов", 17, р. 419). Плутарх склоняется перед культурным наследием великого прошлого Греции, на основе духовных ценностей которого он и пробует строить жизнь современного ему общества, индивида, семьи и целого коллектива.
В философии Плутарха всесторонне используются труды его предшественников, причем он, подобно многим другим писателям, писавшим на философские темы, был эклектиком. Наиболее сильное и устойчивое влияние оказал на Плутарха его афинский учитель, глава Академии Аммоний, бывший, по-видимому, сторонником того мистически окрашенного платонизма, который впоследствии, уже во II в., получает значительное распространение. Важнейшим сочинением Платона, на котором сосредоточивается внимание толкователей, в это время становится "Тимей".
К мистическим учениям позднейшей Академии, и в частности к воззрениям Ксенократа, восходят, вероятно, плутарховские рассуждения о демонах и их роли в системе мира; от Спевсиппа и Гераклида Понтийского идет математическая и астрономическая струя в космологии Плутарха. Вместе с тем покладистость и гибкость, столь типичные для Плутарха, очень определенным образом проявляются и в эклектизме его мышления. В этом направлении толкали его и господствующие умственные течения эпохи, допускавшие самое удивительное смешение идей. Так, например Плутарх, постоянно полемизирующий со стоиками, в то же время во многих случаях в слегка переработанном виде излагает стоические учения, причем иной раз это делается под видом толкования Платона.
Плутарх допускает два существенных в мире начала: Божество, которое расценивается, как начало добра, и Материю, являющуюся условием для существования зла. Сама по себе эта материя безразлична, или, скорее, в ней совмещаются противоборствующие стремления: ей присуще тяготение к божеству, но есть в ней и иной принцип, проявляющийся в беспорядочном движении ("Об Исиде и Осирисе", 45, р. 369а - d, "О рождении души в Тимее", 6-7, р. 1014 d слл.). Для создания мира "единое" (монада) соединяется с неопределенной двойственностью, (неопределенной диадой); первое понимается как начало формирующее, второе - как нечто приемлющее форму. Наряду с этим дуалистическим взглядом в плутарховской космологии встречаются, однако, и представления, близкие к историческому монизму: душа как один из составляющих мир элементов понимается не только как сознание божества, но и как часть его ("Платоновские изыскания", II, 1-2, р. 1001а слл.). Между божеством и материей· у Плутарха располагаются идеи ("Застольные проблемы", VIII, 2-4, р. 720а ссл.). Божество получает определения, характеризующие его как нечто непознаваемое, единое, свободное от всякого становления; лишь действия его доступны человеческому познанию. Необходимыми посредниками между божественным и человеческим у Плутарха оказываются "демоны" (δαίμονες), частично добрые, частично злые. Наряду с предполагаемым им единым божеством, Плутарх признает и богов греческой народной религии, а также богов иноземных культов.
Если Плутарх эклектичен в своих космологических воззрениях, то в еще большей степени эта относится, пожалуй, к его этике, исключительно важной для понимания всего его литературного облика: здесь уживаются вместе элементы этических учений платоников и перипатетиков (особенно Феофраста), стоиков и последователей Эпикура. Все это основано у Плутарха на традиционной системе морали.
Основные черты той моральной атмосферы, которая пронизывает литературное творчество Плутарха и, по-видимому, была типична и для быта его и его близких, складываются уже в эллинистическое время.
Давно миновало то время, когда для этического сознания грека правила поведения в разных случаях жизни определялись условиями существования внутри полиса, где были органически связаны индивид, семья, род и гражданская община в целом.
В эпоху эллинизма полисные связи оказываются разорванными, и люди руководствуются в своих поступках и этических суждениях понятиями менее определенными и более широкими, чем старые полисные категории. Характерно, что в своих рассуждениях Плутарх охотно пользуется этической терминологией, совпадающей во многих пунктах с терминологией Полибия; это важно не столько как доказательство широкого использования разнородных источников, но и как выявление эллинистических корней плутарховского мировоззрения.
В самом деле, и для Плутарха человек со своей семьей и близкими людьми имеет этические обязательства по отношению к двум социальным образованиям: к своему родному городу (именно эти обязанности Плутарх и в теории, и в жизненной практике всячески старается вновь сделать живыми и священными) и к гораздо более универсальному целому, к римской империи. Большинство греческих авторов, современников Плутарха, относятся к Риму холодно и равнодушно. Иное отношение проявляет Плутарх. Правда, всем своим существом он погружен в созерцание прошлого величия Греции: с младенчества он дышит воздухом, насыщенным историческими воспоминаниями: его дедм и прадеды были непосредственными участниками событий I в. до н. э. И в Херонее, и в Дельфах он находится в непосредственной близости к знаменитым памятникам прошедших времен. Но преемственно переданные Плутарху взгляды и вкусы сочетаются у него с ясным учетом действительного соотношения исторических сил в его время, с убеждением в стойкости и прочности империи, которая рисуется ему как действенный синтез двух начал - греческого и римского ("Политические наставления", 17 р. 814 слл.; 32, р. 824b; "Филопемен", 17). Наиболее ярким выражением этого убеждения является общая архитектоника его "Жизнеописаний" с их постоянным методом сравнения крупнейших деятелей обеих стран. Но ни в коем случае не следует думать, что греческая родина Плутарха - для него лишь овеянное романтикой прошлое. Наоборот, это нечто совершенно реальное и путь к этой реальности проходит через родной город. Любовь к родной стране согревает Плутарховы писания, и верность и преданность родине органически приводит его и к преклонению перед беотийской культурой: Гесиод и в особенности великий фиванец Пиндар служат для Плутарха источниками наслаждения и жизненной мудрости.
Исходя из такой двойной связанности человека отношениями к родному городу и к универсальной империи, практически совпадающей для него с человечеством в целом, Плутарх разбирает один за другим вопросы этики: моральное самовоспитание, обязанности по отношению к родным, брак, дружба, разнообразнейшие формы поведения человека в обществе.
Для Плутарха "аретэ" (добродетель, доблесть) [1] - нечто такое, чему можно научить ("О том, что добродетели можно научить"); из этого основного факта немедленно делаются практические выводы: моральными предписаниями и советами испещрены его трактаты. Преобладание этических элементов в мировоззрении Плутарха сказывается в его отношении к традиционным образам богов: он старается наполнять их нравственным содержанием и в трактате "О суеверии", идя по стопам Феофраста, отбрасывает с негодованием всякое стремление приписывать богам мелочность, раздражительность, мстительность.
Вместе с тем он очень далек от желания сделать всех людей безупречными образцами универсальных и однообразных добродетелей. Тут ему помогает большое чувство реальности, здравый смысл и добродушие. Моральные достоинства понимаются им чрезвычайно широко. Это проявляется и в общих рассуждениях, характерных для "Нравственных сочинений", и в индивидуальных человеческих образах "Жизнеописаний".
Особенностью плутарховской этики, выделяющей ее среди других моральных учений ранней империи, является дружественное отношение к людям (филантропия, человеколюбие). Термин этот, проявляющийся в литературе греков задолго до Плутарха (начиная с IV в. до н. э.), именно у него достигает наибольшей полноты своего значения и максимальной выразительности. В понятие фалантропии входит, с одной стороны, дружественное и товарищеское чувство по отношению к людям, основанное на ясном понимании присущих им обычно слабостей и нужд, а вместе с тем сознание необходимости действенного и постоянного вмешательства в судьбу бедствующих людей для помощи и поддержки их. Расширяя и обогащая свое содержание, Плутархово понятие филантропии начинает включать в себя и чувство гражданской солидарности, и доброту, и душевную деликатность, и простую зежливость. Она может быть направлена как на людей, так и на богов, и на животных. В конце концов в качестве нормы поведения устанавливается требование "составлять единое целое с народом и быть человеком вместе с людьми" (Политические наставления", 31, р. 823b).
Участие в политической жизни, хотя бы в муниципальных рамках, рассматривается Плутархом как высокий гражданский долг; старость, обогащенная житейским опытом, рисуется ему особенно подходящей для этого частью жизни. С исключительным вниманием и любовью подходит Плутарх и к вопросам семьи и брака; всюду, где он касается этих тем, самый стиль его обретает особую патетичность.
Плутарховский идеал семейного устроения исходит из своеобразного, очень для него характерного представления о достоинстве женщины. Он одинаково далек как от классического афинского пренебрежения к интеллектуальным способностям женщины, так и от сочувствия эмансипации того типа, на который горько сетуют римские сатирики его времени. Плутарх видит в женщине союзницу и подругу мужа, стоящую отнюдь не ниже его, но на него непохожую и имеющую свой круг дел. Поэтому такую большую роль играет в произведениях женская "аретэ" - доблесть, проявляющаяся наравне с мужскою в важнейших делах государства [2] и вместе с тем сохраняющая свои особые качества. Поэтому столько внимания уделяется лаконским женщинам; именно в древней Спарте Плутарх находит наиболее близкие своему идеалу типы.
Плутарх не согласен с мнением Фукидида [3], считающего наилучшей женщиной ту, о которой меньше всего говорят; он вполне одобряет требование Горгия, чтобы не красота, но слава женщины была известна всем, и римский обычай, повелевающий воздавать после смерти похвалу женщинам наряду с мужчинами. Конечно, муж все-таки рассматривается, как руководитель и воспитатель жены, однако воспитание это должно быть широким и разносторонним: в круг женского образования должны входить и философия и математика ("Брачные наставления", 48, р. 145bc). Любопытно, что свои труды Плутарх во многих случаях обращает к женщинам: так сочинение "Об Исиде и Осирисе" и книга "О доблестях женщин", адресованы афинской жрице Клее.
В решение семейной проблемы Плутарх вносит еще один штрих, не свойственный идеологии старинного греческого быта. Вся поэзия любви переносится у него в недра семьи. В свете таких убеждений Плутарха надлежит оценивать и особое его внимание к брачным обычаям Спарты ("Ликург", 14-15), и его новеллистически обработанные "О доблестях женщин", и тот факт, что, говоря о Менандре, он прежде всего подчеркивает огромную роль любовных переживаний в его комедиях. Все эти взгляды Плутарха изложены в его "Брачных наставлениях".
Как художник Плутарх использует различные жанры, разработанные предшествующими поколениями, прежде всего авторами эллинистической эпохи. Так, подавляющее большинство "Нравственных сочинений" дано в форме диалога или диатрибы; иногда автор облекает свои мысли в форму письма; в некоторых случаях он строит свои рассуждения в виде вопросов, на которые тут же даются ответы. Наконец, иногда появляются законченные маленькие новеллы.
Диалог был классической формой философской прозы уже начиная с IV в. до н. э., причем он больше всего был распространен в сократических философских школах.
Для Плутарха образцом диалогической манеры, наряду с Платоном, послужило творчество ученика и последователя Платона, Гераклида Понтийского, увлекавшегося пифагореизмом и склонного к математическим и астрономическим умозрениям. Гераклид создал особый тип философского диалога с занимательным сюжетом, в котором находили себе место и пифагорейские рассуждения о посмертных судьбах души.
В ранних диалогах Плутарх подчас переносит действующих лиц б фантастическую обстановку. В "Грилле" действие происходит на острове Кирки, где превращенный волшебницей в животное эллин Грилл подробно доказывает Одиссею превосходство животных над людьми; возможно, что в основе этого диалога лежит произведение кого-нибудь из древних софистов. Манера Гераклида Понтийского воспроизводится, по-видимому, в "Пире семи мудрецов", где действие перенесено в отдаленное прошлое; полулегендарные семь мудрецов встречаются на пиру у коринфского тирана Периандра и в застольных беседах проявляют свою находчивость и мудрость афористическими ответами на трудные вопросы. Диалогизированная новелла "О демоне Сократа" связывает рассуждения из области демонологии с рассказом об исторических событиях той ночи, когда беотийские изгнанники готовились захватить Кадмею. В этом диалоге калейдоскопическая смена действующих лиц и эпизодов объясняется, вероятно, тоже стилем Гераклида.
Вместе с тем - и это обычно рассматривают как особенность плутарховской манеры - самая беседа протекает у Плутарха в чрезвычайно мирных тонах. Труднейшие вопросы и значительные расхождения во мнениях утрачивают свою остроту: если среди действующих лиц диалога имеется кто-либо, в силу своей философской ориентации внушающий опасение, что чинность и мир будут нарушены, то такой подозрительный спорщик устраняется тем или иным путем. Выбираются судьи, которые должны способствовать упорядочению спора. Обычно решение бывает компромиссным: каждая из сторон оказывается в какой-либо мере правой.
Одним из излюбленных способов построения диалога является деление его на две половины: первая часть мыслится происходящей во время прогулки, а затем участники беседы - обычно это совпадает с переломным моментом разговора - садятся и продолжают спор, отдыхая от ходьбы ("Об оракулах Пифии", "О лице на диске луны"). По примеру Платона в разговор вставляются мифы, служащие для изложения положительных взглядов ("О людях, поздно наказанных божеством"). Иногда диалог переходит в связное и непрерывное изложение мысли - нечто вроде лекции.
В нескольких диалогах Плутарх обновляет забытую форму литературных симпосиев. Древний обычай поучительных бесед за пиршественным столом, устраивавшихся по установленному строгому чину и придававших такой своеобразный колорит греческим совместным трапезам (симпосий дословно значит совместное питье), уже в классическую эпоху привел к созданию особого литературного жанра симпосиев, отдельные образцы которого сохранились (Платон, Ксенофонт). В эллинистическую пору этот жанр культивировался сравнительно мало, а в эпоху империи снова начинает распространяться как у римских авторов, пытавшихся уже раньше возродить его, так и у греческих. Немалую роль в этом сыграл Плутарх. Во введении к "Застольным проблемам" он хочет оправдать свое обращение к этой форме.
"Застольные проблемы" - произведение очень внушительного размера; оно состоит из девяти книг, распадающихся на отдельные проблемы. В сущности говоря, это цикл диалогов, местом действия которых оказываются то Афины, то Рим, то Коринф, то Беотия, и которые часто носят несомненно автобиографический характер. По первоначальному замыслу Плутарха, это записи подлинных застольных разговоров; впоследствии, однако, к ним многое было прибавлено. Автор проводит перед читателем целую галерею своих друзей и родных, причем сам он выступает неоднократно как центральный персонаж беседы и ее руководитель. В дружеском кругу единомышленников ставятся и обсуждаются вопросы, поражающие своим разнообразием и часто даже нелепостью. Например: следует ли философствовать за вином? почему пожилые люди лучше читают издали? что появилось раньше, курица или яйцо? почему на свадьбах приглашают на пир как можно больше гостей? возможно ли, чтобы возникли новые болезни, и по каким причинам это может произойти? почему мы меньше всего верим осенним снам? которую руку Афродиты ранил Диомед?
Для плутарховской эрудиции и тяги к коллекционированию достопримечательностей форма симпосия, дававшая неограниченные возможности разнообразить тематику и играть цитатами, была особенно удобна. Вместе с тем уже со времени Платона[1] жанр симпосия допускал всякого рода вводные эпизоды, оживлявшие ход повествования. Плутарх широко использует эти возможности в "Пире семи мудрецов". В манере симпосия написан также диалог "О музыке".
Размеренность и сдержанность, вытекающие из всего мировоззрения Плутарха и отличающие его стиль, не покидают его даже в диатрибах, которые имеют у него характер спокойного и непринужденного рассуждения, иногда напоминающего лекцию.
Многие произведения, входящие в "Нравственные сочинения", оформлены в виде письма. Здесь Плутарх снова выступает как преемник эллинистических писателей (в частности как приверженец Эпикура), весьма охотно излагавших свои учения в литературных письмах. Однако наиболее интересная и характерная черта эпистолярного жанра - возможность разнообразить манеру изложения в зависимости от индивидуальных особенностей как адресата, так и автора, - Плутархом обычно не используется. Лишь выбор темы может служить для характеристики отношений между Плутархом и такими его корреспондентами, как Клея ("Об Исиде и Осирисе") или Поллиан и Эвридика ("Брачные наставления").
Совершенно особое место среди сочинений Плутарха занимает маленькое собрание рассказов о героических поступках женщин, известное под названием "О доблестях женщин". В начале сборника помещено обращение к той же Клее: Плутарх считает необходимым для уразумения сходства и различия в мужской и женской доблести сравнить жизнь и деяния знаменитых мужчин и женщин. Он собирается рассказать наиболее славные случаи женского героизма, избегая, однако, слишком известных; при этом он сначала приводит примеры коллективного героизма, а затем индивидуального. И действительно, сперва следуют сказания о деяниях троянских, фокейских, кельтских и других женщин. Иногда появляются рассказы, заимствованные из его же "Жизнеописаний" ("Валерия и Клелия", "Попликола", 19). Изложение иной раз носит сжатый и конспективный характер ("Стратоника", "Хиомара"), иногда же рассказ подробен и включает речи действующих лиц. Рассказы являются небольшими новеллами исторического или, реже, мифологического содержания. Техника рассказов зачастую напоминает повествовательную манеру греческого романа (например "Аретафила", р. 257 df).
Характер собрания материалов имеют некоторые труды Плутарха, построенные в виде серии слабо связанных между собою вопросов и ответов на них. Таковы "Римские проблемы" и "Греческие проблемы". Такие же вопросы с обширными ответами на них составляют собрание "Платоновых проблем" - комментарий к избранным спорным местам Платона.
Создавая свои "Жизнеописания", Плутарх неоднократно и с совершенной определенностью подчеркивал, что он ни в коем случае не собирается писать историю. Для него существовало очень серьезное различие между историческим и биографическим жанрами, и только последним собирался он заниматься: "ибо мы пишем не исторические труды, а жизнеописания" ("Александр", 1). Основное отличие их друг от друга состояло в том, что история повествует о деяниях народов и мужей, жизнеописание же изображает характер ("этос") человека. Для понимания этоса автору биографии нужны материалы, лишь частично совпадающие с тем, что интересует историка; наоборот, часто данные, не интересные для историка, бывают драгоценными для биографа: "...и самые славные деяния не всегда бывают отмечены проявлением "доблести" или "порочности"; и часто незначительный поступок, слово и какая-нибудь шутка способствуют обнаружению характера больше, чем... громадные сражения и осады городов" ("Александр", 1). Совершенно аналогичным образом во вступлении к биографии Никия он говорит о своем намерении кратко коснуться содеянного Никием - лишь настолько, чтобы избежать упрека в небрежности. Между тем "... все не замеченное большинством авторов, другими же сказанное между прочим, сохранившееся в надписях на древних приношениях или в постановлениях, я постарался собрать, но не с тем, чтобы копить бесполезные сведения, а чтобы передать необходимое для уразумения характера и нрава" ("Никий", 1). Здесь необходимо подчеркнуть, что вопреки утверждению самого Плутарха, всячески избегающего называть себя историком и ставящего перед собой определенные задачи лишь этического и эстетического порядка, в его "Жизнеописаниях" проглядывает, хотя и неясно сформулированная, но определенная социальная тенденция. В основу этого труда положена идея индивидуализма и вера в выдающуюся личность, творящую и изменяющую исторические события по своему желанию. Своей задачей Плутарх ставит внедрение в сознание людей определенных этических ценностей, или добродетелей, позволяющих человеку развить всю совокупность заложенных в него природой возможностей. Добродетели же и пороки лучше всего постигаются на исторических примерах. Личность понималась Плутархом статически, как некий законченный в себе характер; вот почему Плутарх, как правило, не интересуется детством и юношеством своих героев, как этапами становления личности; все его внимание обращено на период расцвета, когда характер уже сформировался. К тому же личность в биографиях Плутарха оказывается вне связи с формирующими ее социальными силами.
Вопрос об источниках плутарховских "Жизнеописаний" вызвал на свет обширную литературу. Не подлежит сомнению, что Плутарх широко пользовался как трудами историков классического периода Греции, так и эллинистической историографией. Вместе с тем столь обычные у Плутарха цитаты, анекдотические рассказы, остроты и удачные словечки иногда берутся, быть может, из готовых сборников. Для римских биографий он добросовестно использовал все, что мог найти у писавших по-гречески историков Рима (например Дионисия Галикарнасского, Юбы), привлекая, особенно для ближайшего прошлого, и подлинные мемуары (Цезарь, Август, Мессала). С латынью он, несомненно, был знаком, но далеко не в совершенстве владел чужим языком.
Необходимо отметить, что Плутарх, особенно в "Жизнеописаниях", любил останавливать внимание читателей на мелких биографических штрихах, на незначительных поступках героя, на случайно брошенных им словечках, на всем том, что, хотя и не входит в категорию важных событий, оказывается, однако, существенным для раскрытия характера человека. Часто Плутарх сохраняет типичные мелочи повседневной жизни и с особым вкусом и талантом приписывает историческим героям различные остроты, афоризмы и оригинальные поступки. Нет никакого сомнения, что весьма многие из исторических высказываний знаменитых людей и исторических анекдотов о них именно благодаря Плутарху получили всемирную известность. Таковы, например, слова Цезаря о том, что он предпочел бы быть первым в маленьком городе, чем вторым среди римлян; что жены Цезаря даже и подозрение не должно касаться ("Цезарь", 11, 10); заявление Александра Македонского, что, если бы он не был Александром, он был бы Диогеном ("Александр", 14); изречение Фемистокла о лаврах Мильтиада, не дающих ему спать ("Фемистокл", 3; в подлиннике речь идет не о лаврах, а о победном трофее), и множество других. Сюда же относятся такие давно ставшие классическими рассказы, как укрощение Александром Македонским Букефала ("Александр", 6), первоначальная неудача и последующая, приведшая к ораторскому триумфу, тренировка Демосфена ("Демосфен", 6, 7), обычаи и нравы спартанцев ("Ликург"), Алкивиад, отрубивший хвост своей собаке ("Алкивиад", 9), смерть Архимеда ("Марцелл", 19) и т. п.
Все эти черты делают "Сравнительные жизнеописания" Плутарха чтением и занимательным, и полезным. Однако, наряду с положительными качествами следует отметить и некоторую неразборчивость Плутарха в отношении используемых им источников, отсутствие критического отбора их и твердых политических установок. Это становится особенно ясным при внимательном чтении биографий лиц, деятельность которых протекала одновременно, но преследовала различные политические цели; так, например, биографии Цезаря и Помпея, Мария и Суллы, обоих Катонов, братьев Гракхов написаны то с позиций сенатской партии, то выражают полную симпатию к стремлениям демократии.
Понимание особенностей плутарховского языка затрудняется тем обстоятельством, что через словесную ткань его произведений часто просвечивают разнообразные речевые стили его источников. Помимо этого, и сам Плутарх владеет разными оттенками речи, весьма искусно придавая своим произведениям то характер спокойной деловитости - господствующий стиль "Жизнеописаний", - то патетический характер, как, например, в ранних своих риторических декламациях (хотя бы декламации об Александре), то характер литературной инвективы (в полемике с эпикурейцами и стоиками).
Плутарх близок к традициям аттикистов и с неодобрением относится к Горгию и азианцам; вместе с тем он лишен предвзятости в стилистических оценках и является противником излишеств строгого аттикизма: ему нравятся, например, острые и циничные обороты речи киника Биона. Он не боится обновлять свой словарь и не принадлежит к числу пуристов.
Среди применяемых Плутархом средств художественной выразительности прежде всего надо назвать отмеченное Эразмом Роттердамским исключительно частое применение сравнений; из одних сравнений состоят иногда целые трактаты (например "Брачные наставления"). Для всего склада мышления Плутарха типично стремление подмечать сходство между предметами, даже очень далекими и разнородными. Эти сравнения частично являются некоторым общим достоянием греческого литературного языка, например, сравнения из области мореходства, но в большинстве случаев они созданы художественной фантазией самого Плутарха.
Следует отметить также наличие довольно большого количества метафор, что проявляется преимущественно в эмоционально приподнятых местах, но и помимо этого применяется для придания большей выразительности тем или иным высказываниям [1].
Риторическая культура сказывается, между прочим, и в неоднократном использовании басенных мотивов [2], пословиц и в изобилии сентенций, в форме которых даются запоминающиеся и ясные формулировки важнейших положений плутарховской морали [3].
Наконец, стиль Плутарха приобретает особый колорит, благодаря неимоверному количеству цитат, прозаических и поэтических, которыми он придает разнообразие и силу своему языку [4]. Выбор этих цитат диктуется литературными вкусами Плутарха. Наряду с Гомером и трагиками широко представлены и беотийские соплеменники автора - Гесиод и в особенности Пиндар.
Рукописи Плутарха содержат ряд произведений, подложность которых в настоящее время не вызывает сомнений. Сюда следует отнести "Изречения царей и полководцев", "Спартанские изречения", "Спартанские установления", "Изречения спартанок". Многие материалы в этих рукописях почерпнуты из произведений Плутарха.
Подложными признаются также многие сочинения, возникшие, по-видимому, под непосредственным влиянием литературной манеры Плутарха. Наибольшего внимания заслуживают трактаты: "О жизни и поэзии Гомера", "Любовные повествования", так называемые "Меньшие параллели", "Об учениях философов" [1], "Биографии десяти ораторов", "Александрийские пословицы".