Младшим современником Пиндара был Бакхилид. Время его жизни падает на период между 515-450 гг. до н. а.[1] Родился он в кеосском городе Иулиде. Бакхилид был племянником Симонида, и это было одной из причин того, что он уехал из Кеоса в Сицилию, где находился его дядя и где собирались при дворе тираннов лучшие поэты того времени. Таким образом Бакхилид жил при дворе Гиерона Сяракузского одновременно с Симонидом и Пиндаром. Отношение Бакхилида к Пиндару, было, по видимому, так же враждебно, как и отношение Симонида. Сколько времени прожил Бакхилид в Сицилии, неизвестно, - вообще о его жизни мы знаем очень мало. Плутарх[2] сообщает, что Бакхилид был изгнан из своего отечества и долго жил в Пелопоннесе, но не указывает ни времени, ни причин изгнания. Возможно, что оно стоит в связи с изгнанием из Кеоса его дяди Симонида по решению Фемистокла. Год смерти Бакхилида неизвестен. Последнее стихотворение его относится к 452 г. до н. э.
До конца XIX века стихотворения Бакхилида были известны только в незначительных фрагментах, но в 1896 г. в египетских папирусах Британского музея в Лондоне были открыты не известные раньше стихотворения Бакхилида. Эти стихотворения в первый раз издал Г. Кенион в 1898 г. В этих папирусах находится 14 эпиникиев и 6 песен, которые Ф. Бласс считает дифирамбами. Из эпиникиев три посвящены победам сиракузского тиранна Гиерона, два составлены в честь кеосца Аргея; в других эпиникиях прославляются Автолид Эгинский, Ликон Кеосский и др.
Среди стихотворений, которые Бласс относит к дифирамбам, некоторые представляют пеаны, например песнь " Антенориды". В этой песни Бакхилид изображает, как сыновья героя Антенора сопровождают в Трою Менелая, отправившегося за похищенной Еленой. Для других песен сюжетом послужили мифы об Ио, Тезее и др. Особенной красотой отличается пеан "Юноши, или Тезей". Основой этого пеана послужил миф о том, как афиняне должны были посылать на Крит в жертву Минотавру семь юношей и семь девушек в возмездие за убийство афинянами Андрогея, сына Миноса, Тезей решил отправиться с ними, чтобы убить Минотавра и освободить отечество от позорной дани. Царь Минос едет с этими жертвами. Афродита внушает ему любовь к одной из девушек, Эрибее, и он преследует ее своими ласками. Эрибея ждет заступничества Тезея. Начинается спор между Миносом и Тезеем. Минос заявляет о своем происхождении от Зевса, просит бога подтвердить это и гордо предлагает Тезею доказать свое происхождение от Посейдона, достав со дна моря перстень, который он бросит в волны. Тезей опускается в море. Дельфины подхватывают его и приносят в чертог Посейдона:
Ступил за порог - и отпрянул Тезей,
Златого Нерея узрев дочерей:
Тела их, как пламя, сияли...
И локоны в пляске у дев развились,
С них ленты златые каскадом лились...
И, мерным движеньем чаруя сердца,
Сребрились их гибкие ноги.
Но гордые очи супруги отца
Героя пленяли в чертоге...
И, Гере подобясь, царица меж дев
Почтила Тезея, в порфиру одев.
И кудри герою окутал венец...
И чудо свершилось... для бога оно -
Желанье, для смертного -Чудо.
У острой груди корабельной -
На горе и думы кносийцу -
Тезей невредим появился...
А девы, что краше денницы,
Восторгом объяты нежданным,
Веселые крики подъяли,
А море гудело, - пеан
Товарищей их повторяя,
Что лился свободно из уст молодых ...
Тебе, о Делосец[3] блаженный,
Да будешь ты спутником добрых,
О царь хороводов родимых!
(Перев. И. Анненского)
Миф о Тезее, любимом афинском герое, послужил Бакхилиду сюжетом и для другого дошедшего до нас его стихотворения Θησεύς. Здесь представлен диалог между царем Эгеем и каким-то лицом (в рукописи оно не обозначено[4]) по поводу полученного им известия о приходе в Аттику какого-то молодого человека, уже совершившего много подвигов. Это те подвиги, которые в мифах приписывались Тезею: убийство разбойников Синиса, Скирона, Керкиона, Прокопта и поражение страшного вепря.
Бакхилид составлял также эпиникии, в которых он состязался с Пиндаром и подражал ему. До настоящего времени сохранились эпиникии Бакхилида в честь кеосца Аргея (мальчика, одержавшего победу в кулачном бою на Истмийских играх), в честь побед колесниц сиракузского тиранна Гиерона на Олимпийских и Пифийских играх, в честь флиунтийца Автомеда и др. Имена некоторых победителей не сохранились, но несомненно, все это были богатые люди, хорошо оплачивавшие Бакхилида за его прославления.
Кроме дифирамбов и эпиникиев сохранились еще фрагменты гимнов, просодиев, гипорхем, застольных и эротических стихотворений Бакхилида. Все это свидетельствует о том, что сюжеты стихотворений Бакхилида были очень разнообразны.
Стихотворения Бакхилида не отличаются такой глубиной мысли, как произведения Пиндара, Те нравственные наставления, которые высказывает Бакхилид в своих эпиникиях, нетипичны и лишены оригинальности. Это общие места, ходячие фразы о превосходстве добродетели над богатством и властью, но образы Бакхилида нередко ярче образов Пиндара. Это зависит от того, что он представлял их не в общих контурах, не в беглых чертах, а обрисовывал со всей полнотой. Бакхилид не задается такими вопросами, как загробная жизнь человека, его интересует жизнь земная с ее радостями и наслаждениями; жизнь, свободная от тревог и волнений, представляется ему идеалом счастья (фр. 11/19). Но так как, по Бакхилиду, божество дает счастье в удел немногим и нельзя дожить до старости, не испытав горя, то иногда проскальзывает в его стихотворениях мрачное настроение. Например, в эпиникии в честь Гиерона (V, 160) поэт говорит, что самое лучшее человеку не родиться.
По таланту Бакхилид значительно уступает Симониду и Пиндару и в своих стихотворениях нередко подражает им обоим. В его стихах встречаются целые выражения из Гомера и Феогнида.[5]
Бакхилид не имел большого влияния на греческую литературу - слава Симонида и Пиндара затмила его, - но все-таки он не был забыт, и цитаты из его стихов встречаются у таких поздних авторов, как Лонгин и Юлиан. Бакхилида читали и в Византии, о чем свидетельствуют упоминания о нем в схолиях к Пиндару (Лимп. XIII, 1), у Стобея и др.
Бакхилид пользовался известностью и в Риме. Его высоко ценили и ему подражали такие поэты, как Гораций. Порфирион в своих схолиях к Горацию отмечает влияние Бакхилида на содержание 15-й оды первой книги, а 18-я ода второй книги Горация представляет близкое подражание одному из сколиев Бакхилида (фр. 21 ).[6] Простой слог Бакхилида был более доступен римлянам, чем сложные периоды Пиндара.
Значительно было влияние Бакхилида на греческое искусство. Его трактовка мифа о Тезее послужила основой для изображения этого мифа на аттических вазах, из которых несколько сохранилось до настоящего времени. Одна из таких. ваз находится теперь в Cabinet des médailles парижской Национальной библиотеки, другая - в коллекции Триказэ в Руво. По Бакхилиду исполнена также сцена из мифа о Тезее на аттическом кратере, находящемся в ленинградском Эрмитаже.[7] Судя по описанию картины Микона, находившейся в афинском Фесейоне, которое дает Павсаний (I, 17, 2 сл.), можно полагать, что этот художник следовал версии мифа о Тезее, представленной Бакхилидом.
Бакхилид был внесен александрийскими учеными в число лучших лирических поэтов, но это не спасло текста его произведений от почти полной утраты (до конца·XIX века). Так, в издании Т. Бергка находится только 47 фрагментов, большинство из которых заключает лишь по нескольку строк. Нет здесь целого ряда эпиникиев, нет и пеанов, составленных на основе мифов о Тезее, которые стали нам известны благодаря находке в 1896 г. папируса с текстом Бакхилида. Но к этому тексту присоединяются все новые и новые находки стихотворений Бакхилида, а более внимательное изучение уже известных папирусов Берлинского и Лондонского музеев открывает новые варианты изданного текста[8].
Во второй половине V и первой половине IV века до н. э. в греческой лирике произошла резкая перемена. Это было вызвано переломом в социальном строе греческих государств. Тиранния и олигархические формы правления почти всюду заменяются демократическим строем. Опустели дворцы сицилийских, самосских и афинских тираннов, где собирались талантливые поэты, получавшие там и приют и заказы на хвалебные песни в честь тираннов. Эпиникии замолкли. Народные массы требовали от поэзии не прославления тираннов, а отклика на общечеловеческие чувства. Развившийся вкус греков уже не удовлетворяли несложные по содержанию гипорхемы, эпиталамии, просодии и тому подобные лирические произведения. Стала чувствоваться потребность в более сложных видах поэтического творчества, где ярче выступала бы личность человека с его жизненной борьбой, с борьбой страстей, - чувствовалась потребность в драме. Зачатки драмы уже появлялись в таких стихотворениях, как "Юноша, ила Тезей" Бакхилида, и еще раньше в некоторых произведениях Стесихора.
Кроме того, сильно развившаяся музыка стала соперничать со словом. Лирические поэты начали обращать большое внимание на музыкальную сторону своих произведений и даже подчинять музыкальной композиции самый текст.
Наиболее выдающимся поэтом этого периода был Тимофей Милетский.
По словам Свиды, Тимофей, сын милетского гражданина Ферсандра, был современником Эврипида я умер 97 лет отроду. По "Паросской хронике", он умер в архонтство Кефисодора (360 г. до н. э.) в возрасте 90 лет. Если принять дату "Паросской хроники", то год рождения Тимофея - 450 г. до н. э.
О жизни Тимофея мало известно. Знаем только, что он много путешествовал, часто бывал в Афинах, побывал в Спарте, Македонии и других местах Греции. Умер Тимофей в Македонии, в городе Пелле, при царе Филиппе II.
Тимофей был очень плодовитым поэтом. Свида приписывает ему 19 номов, 35 вступлений к гимнам (προοίμια); кроме того, он составлял хвалебные песни (ἐγκώμια) и много других произведений. Особенно прославился Тимофей своими номам которые в его творчестве достигли окончательной формы развития.
Из слов Плутарха[1] видно, что Тимофей был оригинальным, смелым поэтом, не шедшим по следам других, а пролагавшим в области поэзия новые пути.
До начала XX века были известны лишь небольшие отрывки сиз произведений Тимофея. Только в 1902 г. в Египте, при раскопках близ деревни Абусиры, нашли папирус, содержащий значительный отрывок (261 стих) из нома Тимофея "Персы". Этот папирус относится к IV веку до н. э. Текст папируса был прочитан Виламовиц-Меллендорфом, который выпустил в свет его первое издание.[2] О несомненной принадлежности Тимофею этого отрывка свидетельствуют его последние стихи (ст.241 сл.), где Тимофей прямо говорит о себе.
Сюжетом для этого стихотворения был взят эпизод из борьбы греков с персами - Саламинская битва. Начало нома в папирусе так испорчено, что его возможно восстановить. Далее изображена картина битвы. Бой в полном разгаре: поэт передает ужас побеждаемых, стоны раненых, выброшенных на берег, вопли утопающих, просьбы о пощаде, беспорядочное бегство персов и торжество греков. Поэт рисует смелые образы: он олицетворяет даже неодушевленные предметы - корабли, весла; стрелы тоже представлены какими-то змеями с медной головой и крыльями. Многие образы здесь так смелы и необычны для нашего времени, что первый издатель "Персов" Виламовиц-Меллендорф отказался дать точный перевод этих стихов и представил перифразу их на греческом языке, подобно древним схолиастам.[3] Кроме "Персов" до нас дошли отрывки еще нескольких номов Тимофея: "Киклоп", "Ниоба", "Одиссей", "Скилла". Они настолько незначительны, что восстановить их содержание полностью невозможно. Сюжеты этих произведений заимствованы из эпоса, так же как и сюжет дифирамба "Эльпенор"- о герое Эльпеноре, спутнике Одиссея, умершем и оставленном без погребения в стране волшебницы Кирки.
У древних авторов сохранилось упоминание о дифирамбе Тимофея Σεμέλης ὠδίς ("Муки рождения Семелы"). Эта тема, вероятно, была заимствована из гомеровского гимна к Аполлону, в котором поэт говорит о муках Латоны, рождающей Аполлона. В этом дифирамбе Тимофей старался выразить звуками своих слов и музыки стоны Семелы, рождающей Диониса. Афиней (VIII, 352a) сообщает, что один из слушателей этого дифирамба насмешливо заметил: "А как бы она стонала, если б рождала не бога, а простого наемника?".
От знаменитого гимна Тимофея в честь Артемиды сохранилось лишь несколько стихов.
Отношение современников к Тимофею было различно. Некоторые высоко ценили его произведения, о чем свидетельствует большое число его побед на состязаниях. Жители Эфеса так восторгались песнями Тимофея, что заказали ему составить гимн в честь наиболее чтимой их богини Артемиды. Но Тимофей не избежал и резких порицаний. Особенно нападали на него аттические комики. По свидетельству Плутарха (О музыке, гл. 30), Ферекрат представил в одной из своих комедий музыку в виде совершенно изувеченной женщины. Дика (олицетворенная Справедливость) спрашивает: кто ее так изувечил. "Тимофей, - отвечает она, - без стыда истерзал меня и просто в гроб вогнал. Он всех превзошел своими чудовищными диссонансами, от которых ползут мурашки, недопустимые ноты чрезмерной высоты и какие-то свистульки. Модуляции его меня изъели, как гусеницы редьку... А встретив меня, когда я иду куда-нибудь одна, он раздевает меня и запарывает двенадцатью струнами".
Неприветливо встретили Тимофея и спартанцы. Когда он прибыл в Спарту, эфоры предложили обрезать лишние четыре струны на его одинадцатиструнной кифаре.
Но потомство оценило Тимофея. С похвалой отзывался о нем Платон, а Аристотель говорит: "Если бы мы не имели Тимофея, то в нашей мелике был бы большой пробел".[4] Даже суровые дорийцы стали признавать красоту его песен. До настоящего времени сохранилась надпись II века до н. э. критских городов Кносса и Прианса, в которой они благодарят послов города Теоса - Гераклида и Менекла, за то что они исполняли у них под звуки кифары песни Тимофея Милетского.
Тимофей не был забыт и в Византии, о чем свидетельствуют упоминания у Свиды и византийских схолиастов.[5]
Еще до смерти Тимофея греческий мелос стал быстро падать, уступая место другому виду поэзии - драме, переходом к которой послужили уже некоторые произведения Стесихора и такие дифирамбы и номы, как "Тезей" Бакхилида и "Персы" Тимофея.