20.45-72. Деметрий против Птолемея. Агаѳокл хозяин большей части Сицилии

Переводчик: 
Агностик

45. (1) Когда в этот год подошёл к концу, Анаксикрат был архонтом в Аѳинах, а в Риме Аппий Клавдий и Луций Волумний стали консулами[1]. Пока они занимали эти должности, Деметрий, сын Антигона, получив от своего отца сильное сухопутное войско и флот, а также соответствующий запас метательных снарядов и прочего необходимого для ведения осады (снаряжения), отплыл из Эфеса. Он получил указание освободить города по всей Греции, но в первую очередь Аѳины, в которых стоял гарнизон Кассандра[2]. (2) Приплыв в Пирей со своими силами, он тотчас же атаковал во всех направлениях и издал прокламацию[3]. Дионисий, который был командиром гарнизона в Мунихии, и Деметрий Фалерский, который Кассандром был назначен военным наместником города[4], удерживали стены с большим числом солдат. (3) Некоторые люди Антигона, атакуя с ожесточением и действуя на проходе вдоль побережья, пропустили многих своих товарищей за стены. В результате Пирей был взят, а из бывших там Дионисий бежал в Мунихию, Деметрий Фалерский отступил в город. (4) На следующий день, когда он был послан с другими посланниками от народа к Деметрию и, обсудив независимость города и свою собственную безопасность, он получил охранную грамоту для себя и, сложив с себя управление Аѳинами, бежал в Ѳивы, а затем в Египет к Птолемею[5]. (5) И так этот человек, после того как управлял городом в течение десяти лет, был изгнан из своего отечества, как описано. Аѳинский народ, восстановив свою свободу, установил почести тем, кто был причастен к их освобождению.
Деметрий, однако, подведя баллисты и другие военные машины и снаряды, штурмовал Мунихию как по суше, так и по морю. (6) Гарнизон упорно защищал стены, потому что на стороне Дионисия был сложный рельеф местности и большая высота его позиции, ибо Мунихий был силен как от природы, так и за счёт построенных укреплений, но на стороне Деметрия было численное и техническое превосходство. (7) Наконец, после непрерывных атак в течение двух дней, защитникам, поражаемым катапультами и баллистами, не имеющими никаких резервов на смену, пришлось очень туго; и люди Деметрия, которые сражались посменно и имели постоянный отдых, после того как стена была очищена при помощи баллист, ворвались в Мунихию, вынудив гарнизон сложить оружие и взяли Дионисия живьём[6].
46. (1) Добившись таких успехов за несколько дней и полностью разрушив Мунихию, Деметрий вернул народу свободы и заключил с ним договор о дружбе и союзе. (2) Аѳиняне проголосовали за указ, написанный Стратоклом[7], предлагающим установить золотые статуи Антигона и Деметрия в колеснице возле статуй Гармодия и Аристогитона, дать им почётный венок стоимостью двести талантов, освятить алтарь в их честь, назвав алтарём Спасителей, добавить к десяти филам ещё две: Деметрида и Антигонида, проводить ежегодные игры в их честь с процессией и жертвоприношением, и вплести их портреты в пеплос Аѳины. (3) Так простой народ, лишённый власти Антипатром в Ламийской войне[8], спустя пятнадцать лет неожиданно восстановил государственный строй отцов. Хотя в Мегаре был гарнизон, Деметрий взял её осадой, восстановив автономию её народа, и получил почётные награды от тех, кому он оказал услуги[9].
(4) Когда к Антигону явилось посольство из Аѳин и представило указ относительно почестей, возложенных на него и обсудило с ним вопросы (снабжения) зерном и лесом для кораблей, он дал им сто пятьдесят тысяч медимнов[10] зерна и леса, достаточного для ста кораблей, он также вывел свой гарнизон из Имброза и вернул город обратно Аѳинам. (5) Он написал своему сыну Деметрию, приказывая ему созвать вместе советников из союзных городов, которым следует обсудить публично, что выгодно для Греции, а самому отплыть со своим войском на Кипр, чтобы закончить войну с полководцами Птолемея как можно скорее[11]. (6) Деметрий, безотлагательно сделал всё в соответствии с приказами отца, двинулся в Карию и призвал родосцев для войны против Птолемея. Они не подчинились, предпочитая сохранить общий мир со всеми, и это было началом вражды между этим народом и Антигоном.
47. (1) Деметрий, проплыв вдоль берегов Киликии и там собрав дополнительные корабли и солдат, отплыл на Кипр с пятнадцатью тысячами пехотинцев и четырьмя сотнями всадников, более чем на ста десяти быстроходных триерах, пятидесяти трёх тяжёлых транспортных кораблях[12], и грузовых судах разного вида, в достаточном количестве для его пеших и конных сил. (2) Первым делом, придя в лагерь на берегу у Карпазии[13] и вытащив свои корабли, он укрепил лагерь частоколом и глубоким рвом, а затем, делая набеги на народы, живущие поблизости, он взял штурмом Уранию[14] и Карпазию; затем оставив достаточную охрану для кораблей, он двинулся со своими силами против Саламина. (3) Менелай[15], которого Птолемей назначил стратегом острова, собрал своих солдат из застав и ожидал в Саламине, но когда враг был на расстоянии сорока стадиев[16], он вышел с двенадцатью тысячами пехотинцев и примерно восьмьюстами всадниками. В произошедшей скоротечной битве войска Менелая были повержены и бежали; и Деметрий, преследуя врага до города, взял пленных немного меньше, чем три тысячи, а убито было около тысячи. (4) Сначала он освободил пленных от всякого надзора и распределил их по отрядам среди собственных солдат, но когда они побежали к Менелаю, так как их имущество оставалось в Египте с Птолемеем, признаваясь, что они не перейдут на другую сторону, он заставил их погрузиться на корабли и отправил их к Антигону в Сирию.
(5) В это время Антигон, выжидая в верхней Сирии, основал город на реке Оронт, который он назвал в свою честь Антигония. Он заложил его с чрезмерным размахом, разметив внешние границы в семьдесят стадиев[17]; ибо положение, естественным образом, удачно подходило для наблюдения за Вавилоном и верхними сатрапиями, и опять-таки позволяло приглядывать за нижней Сирией и сатрапиями вблизи Египта[18]. (6) Так произошло, однако, что город существовал не очень долго, ибо Селевк срыл его и перенёс его в город, который он основал и назвал Селевкией в свою честь[19]. Но мы будем обсуждать подробно эти вопросы, когда подойдём к соответствующему времени[20]. (7) Что касается дел на Кипре, Менелай, после того как потерпел поражение в битве, подвёл метательные снаряды и машины к стенам, назначил места на крепостной стене своим солдатам и готовился к борьбе, а так как он увидел, что Деметрий также готовится к осаде, (8) послал гонцов в Египет к Птолемею, чтобы сообщить ему о поражении и просил прислать помощь, так как его интересы на острове были в опасности.
48. (1) Так как Деметрий видел, что городом Саламином нельзя пренебречь, и что крупные силы защищали город, он решил изготовить осадные машины очень больших размеров, катапульты для стрельбы копьями и баллисты всех видов, и другое снаряжение, чтобы навести страх[21]. Он послал за опытными мастерами в Азию, а также за железом и большим количеством леса и за прочими необходимыми дополнительными материалами. (2) Когда у него все было готово, он построил устройство, называемое "гелепола"[22], длиной в сорок пять локтей с каждой стороны и высотой девяносто локтей. Она была разделена на девять ярусов, и в целом была установлена на четырёх колёсах, каждое восемь локтей. (3) Он также построил очень большие тараны и два навеса, несущие их. На более низких ярусах гелеполы он поставил баллисты всех видов, крупнейшая из которых бросала снаряды весом три таланта[23]; на среднем уровне он разместил самую большую катапульту, а на самом высоком - лёгкие катапульты и большое количество баллист, и он также разместил на гелеполе более двухсот человек, чтобы использовать эти машины должным образом.
(4) Подведя машину к городу и поливая дождём снарядов, он очистил крепостные стены баллистами и разрушил стены таранами. (5) Поскольку противник сопротивлялся смело и противостоял военным машинам и другим механизмам, в течение нескольких дней исход борьбы был неясен, обе стороны испытывали страдания и тяжёлые ранения, а когда, наконец, стена рухнула, и город подвергся опасности быть взятым штурмом, нападение было прервано наступившей ночью. (6) Менелай, осознавая, что город будет взят, если он не предпримет какое-либо новое (средство), собрал большое количество сухих дров, около полуночи забросал ими осадные машины противника, и в то же время обстреливал горящими стрелами со стен, и поджёг самые большие из осадных машин. (7) Когда вдруг вспыхнуло высокое пламя, Деметрий попытался прийти на помощь, но пламя было быстрее его, в результате чего машины были полностью уничтожены, а многие из обслуги погибли. (8) Деметрия, хотя был разочарован в своих ожиданиях, но не остановился, а упорно осаждал как с суши, так с моря, считая, что он одолеет врага со временем.
49. (1) Когда Птолемей услышал о поражении своих людей[24], он отплыл из Египта с крупными сухопутными и морскими силами. Достигнув Кипра в Пафосе, он получил корабли от городов и поплыл вдоль берега к Китиону, который был отдалён от Саламина на двести стадиев[25]. (2) У него всего было сто сорок[26] боевых кораблей, из которых крупнейшими были пентеры и наименьшими тетреры; в сопровождении более двухсот транспортных судов, которые везли, по меньшей мере, десять тысяч пехотинцев. (3) Птолемей послал несколько человек к Менелаю по суше, приказав ему, если это возможно, послать свои быстроходные корабли из Саламина, которых насчитывалось шестьдесят, потому что он надеялся, что если он получит их в качестве подкрепления, он легко одолеет (противника) в морском деле, так как он имел бы в бою двести кораблей. (4) Узнав об этом намерении, Деметрий оставил часть своих войск для осады; и, укомплектовав командами все свои корабли и посадив на них лучших своих солдат, он снабдил их метательными снарядами и баллистами и установил на носах достаточное количество катапульт для метания стрел в три пяди[27] длиной. (5) Подготовив флот ко всякому способу морского боя, он проплыл вокруг города и стал на якорь в устье гавани как раз за её пределами, и провёл ночь, препятствуя кораблям из города присоединиться к прочим, и в то же время, наблюдая за подходом врага и занимая позицию в готовности к бою. (6) Когда Птолемей приплыл к Саламину, вспомогательные суда следовали в отдалении, флот его выглядел впечатляюще из-за множества кораблей.
50. (1) Когда Деметрий заметил приближение Птолемея, он оставил наварха Антисѳена с десятью пентерами предотвращать выход в бой судов из города, так как из гавани был узкий выход, и он приказал коннице патрулировать берег, с тем чтобы, если случится гибель корабля, они могли бы спасти выплывших к суше. (2) Он сам выстроил флот и выступил против врага всего на ста восьми кораблях[28], в том числе с экипажами предоставленными из захваченных городов. Самые большие корабли были семирядными, а большинство - пентеры[29]. (3) Левое крыло состояло из семи финикийских семирядных и тридцати аѳинских тетрер под командой наварха Медия. За ними он поставил десять шестирядных и столько же пентер, потому что он решил сделать это крыло мощнее, где он сам собирался вести решительный бой. (4) В середине линии он разместил легчайшие из своих кораблей, которыми командовали Ѳемисон из Самоса и Марсий[30], составивший историю Македонии. Правым крылом командовали Гегесипп из Галикарнаса и Плейстий из Коса, который был главным лоцманом всего флота.
(5) Сначала, пока ещё была ночь, Птолемей шёл к Саламину на предельной скорости, полагая, что он сумеет захватить вход (в гавань) прежде чем враг успеет подготовиться, но когда рассвело, стал виден флот противника в боевом построении на небольшом расстоянии, Птолемей также изготовился к бою. (6) Приказав вспомогательным кораблям следовать на расстоянии и выполнить соответствующее построение другим кораблям, он взял на себя командование левым крылом, сражаясь на крупнейшем из своих кораблей. После того как флоты расположились таким образом, обе стороны помолились богам, как это было принято, сигнальщики[31] руководили, а экипажи присоединились в ответ.
51. (1) Правители, так как они готовились биться не на жизнь, а на смерть, пребывали в большой тревоге. Когда Деметрий был на расстоянии примерно трех стадиев[32] от врага, он поднял заранее обусловленный боевой сигнал, - позолоченный щит, и этот сигнал был доведён до всех, путём повторения и передачи по эстафете. (2) Когда Птолемей также дал подобный сигнал, расстояние между флотами стало быстро сокращаться. Когда трубы дали сигнал к бою, и оба войска подняли боевой клич, все корабли ринулись в схватку устрашающим образом, сначала используя свои луки и баллисты, а затем - поливая (врага) дротиками, поражая тех, кто оказался в пределах радиуса действия, а затем, когда корабли сблизились и сошлись, солдаты, изготовясь к яростной атаке, присели на палубах, а гребцы, подгоняемые сигнальщиками, налегли более отчаянно на весла. (3) Когда корабли сшиблись вместе с силой и яростью, - в некоторых случаях они снесли друг другу весла так, что корабли стали непригодными ни для бегства, ни для преследования, а люди, которые были на борту, хотя и стремились к борьбе, не могли вступить в сражение, а кое-где суда встретились нос к носу своими таранами, они отходили назад для повторной атаки, и солдаты на борту действенно стреляли в друг в друга, пока цель была в пределах досягаемости для каждой из сторон. Некоторые из бойцов, когда их капитаны подвели борта под удары и тараны крепко засели, прыгали на борт кораблей противника, получая и нанося тяжёлые раны, (4) ибо некоторые из них, схватив поручни приближающихся кораблей, не найдя опоры, падали в море, и сразу же их убивали копьями те, кто стоял над ними; а другие, доказав свою решимость, убив часть врагов и нападая на других на узкой палубе, сбрасывали их в море. В целом борьба была непредсказуема и полна неожиданностей; много раз те, кто был слабее, брали верх из-за высоты своих кораблей, а те, кто был сильнее, были отбиты из-за неудобной позиции и беспорядка, - вещей которые происходят в сражениях такого рода. (5) Ибо в соперничестве на суше, доблесть проявляется явно, так как она в состоянии одержать верх, когда ничто привходящее и случайное не мешает, но в морских сражениях есть множество причин различного рода, которые, вопреки расчёту, приводят к поражению тех, кто, собственно, должен был приобрести победу отвагою.
52. (1) Деметрий бился наиболее ярко из всех, удерживая позицию на корме своего семирядника. Толпа врагов ринулась на него, но, бросив дротики в некоторых из них и нанося удары копьём в других с близкого расстояния, он убил их, и хотя множество снарядов всех видов были направлены в него, он уклонился от некоторых, которые заметил вовремя, а другие приняла на себя защитная броня. (2) Из трёх человек, которые защищали его щитами, один пал, поражённый копьём, а два других получили тяжёлые ранения. Наконец Деметрий отбросил силы, находящиеся перед ним, обеспечил разгром правого крыла, и тут же вынудил корабли, примыкающие к флангу, обратиться в бегство. (3) Птолемей, на самом тяжёлом из своих кораблей и с сильнейшими бойцами, легко разбил стоящие против него корабли, потопив некоторые из них и захватив другие вместе с их командами. Вернувшись от победоносных действий он ожидал легко одолеть и других; но когда увидел, что правое крыло его флота разбито, и все корабли поблизости крыла обращены в бегство, и кроме того, что Деметрий усиливает давление, он отправился обратно в Китион.
(4) Деметрий после одержанной победы отдал транспорты Неону и Буриху, приказав им преследовать и подбирать плавающих в море, а сам он, украсил палубы своих кораблей с носа до кормы и, ведя на буксире захваченные корабли, поплыл к своему лагерю и в свой порт. (5) Во время морской битвы Менелай, стратег Саламина, снарядил свои шестьдесят кораблей и послал их в качестве подкрепления Птолемею, назначив Менетия начальником. Когда произошло сражение в гавани с кораблями, охраняющими её, и когда корабли из города решительно прорвались вперёд, десять кораблей Деметрия бежали в лагерь своей армии, а Менетий, выплыв из (гавани) и добившись незначительного успеха слишком поздно, вернулся в Саламин.
(6) В морской битве, об исходе которой было сказано, было захвачено больше сотни вспомогательных судов, на которых было почти восемь тысяч солдат, и было захвачено сорок боевых кораблей с экипажами и около восьмидесяти были выведены из строя, которые были наполненные морской водой и победители отбуксировали их в лагерь перед городом. Двадцать кораблей Деметрия были повреждены, но все они, получив надлежащий уход, продолжали выполнять свою службу для которой предназначались.
53. (1) Впоследствии Птолемей отказался от борьбы за Кипр и вернулся в Египет. Деметрий, после того как он забрал все города острова и их гарнизоны, зачислил людей в отряды; и когда они были организованы, то их оказалось примерно шестнадцать тысяч пехотинцев и около шестисот всадников. Он тотчас же отправил послов к отцу, чтобы сообщить ему об успехе, посадив их на самый большой корабль. (2) Когда Антигон узнал о достигнутой победе, в восторге от значительности своей удачи он возложил на себя диадему и с тех пор использовал титул царя, и он разрешил Деметрию также присвоить себе такой же титул и звание. (3) Птолемей, однако, вовсе не смирился духом со своим поражением, также возложил на себя диадему и всегда подписывался как царь[33]. (4) И таким же образом в соперничестве с ними остальные владыки назвали себя царями: Селевк, который недавно приобрёл верхние сатрапии, и Лисимах и Кассандр, которые до сих пор сохранили земли, изначально отведённые им[34].
Теперь, когда мы достаточно сказали об этих делах, мы должны установить их связь в свою очередь с событиями, имевшими место в Ливии и Сицилии.
54. (1) Когда Агаѳокл услышал, что правители, которых мы только что упомянули, возложили на себя диадему, так как он думал, что ни мощью, ни владениями на деле не уступает им, он провозгласил себя царём. Он решил не принимать диадему, потому что обычно носил венок, который в то время, когда он захватил тиранию, был на нем вследствие некоторых жреческих обязанностей, которые он не прекращал покуда боролся за верховную власть. Но некоторые говорят, что он изначально сделал своей привычкой носить его потому, что у него были редкие волосы[35]. (2) Однако, вполне возможно, из желания сделать что-либо достойное этого звания, он совершил поход против народа Утики, который покинул его[36]. Совершив внезапное нападение на их город и захватив в плен граждан, которые были пойманы на открытой местности, в количестве до трёхсот, он сначала предложил помилование и требовал сдать город, но когда горожане не обратили внимания на его предложения, он построил осадную машину[37], привесил пленных к ней, и доставил её к стенам. (3) Жители Утики жалели несчастных; но, заботясь о своей свободе больше, чем о безопасности этих (людей), назначили посты на стенах для солдат и мужественно ожидали нападения. (4) Тогда Агаѳокл, разместил на машине катапульты, пращников и лучников, и, сражаясь при их помощи, начал штурм, налагая как бы клеймо на души тех, кто пребывал в городе. (5) Защитники стен сначала колебались, использовать ли им свои метательные снаряды, поскольку целями представлялись их собственные соотечественники, некоторые из которых действительно были самыми выдающимися гражданами, но когда враг нажал более энергично, они были вынуждены к этому, чтобы защитить себя от тех, кто направлял осадную машину. (6) В результате люди Утики, попавшие в отчаянное положение, из которого не было спасения, претерпели беспрецедентные страдания и жестокость судьбы; поскольку греки поставили перед собой в качестве живого щита пленных граждан Утики, необходимо было либо беречь их и праздно смотреть, как отечество попадает в руки врага, либо, защищая город, безжалостно убить большое число несчастных сограждан. (7) И так на самом деле произошло, ибо, сопротивляясь врагу и используя метательные снаряды всякого вида, они застрелили некоторых, закреплённых на осадной машине, и они также искалечили некоторых из своих сограждан, которые висели там, а других они прибили к машине с помощью стрел от баллисты, случайно попадая снарядом в какую бы то ни было часть тела, так что бессмысленное насилие и наказание почти представлялось распятием. И эта участь постигла некоторых от рук родственников и друзей, во всяком случае так произошло, поскольку необходимость не способствует заботите о том, что свято среди людей.
55. (1) Но когда Агаѳокл увидел, что они намерены хладнокровно сражаться, он построил свою армию в позицию для штурма со всех сторон и, напирая в пунктах где стены были плохо сложены, ворвался в город. (2) Тогда некоторые из жителей Утики бежали в свои дома, другие в храмы, Агаѳокл, разъярившись против них, заполнил город кровопролитием. Некоторых он убил в рукопашном бою, а тех, кто был захвачен в плен, он повесил, тех, кто бежал в храмы и к алтарям богов, он обманул в их надеждах. (3) Когда он разграбил движимое имущество, он оставил гарнизон, чтобы удержать город, и повёл своё войско на позиции против места, называемого Гиппакрит[38], которое было сильно по естественным причинам из-за болот, что лежали перед ним. Проведя осаду с энергией и использовав лучших из своих людей в морском сражении, он взял его штурмом. Когда он победил город таким образом, он стал хозяином как большинства мест вдоль моря, так и народов, живущих внутри страны кроме номадов, часть которых присоединилась к нему по договору дружбы, а часть выжидала исхода дела. (4) Четыре нации делили Ливию: финикийцы, которые в то время занимали Карѳаген; ливо-финикийцы, которые имели много городов вдоль моря и заключали браки с карѳагенянами, и которые получил это имя в результате переплетения родственных связей. Из обитающих здесь народов, самый многочисленный и древний назывался ливийцами, и они ненавидели карѳагенян особенно горячо из-за тяжести их господства, и последними были номады, которые пасли свои стада на просторах большей части Ливии, такой как пустыня.
(5) Теперь, когда Агаѳокл превосходил карѳагенян и в силу наличия ливийских союзников и своей собственной армией, но будучи сильно смущён состоянием дел в Сицилии, построил лёгкие суда и пентеконтеры и разместил на них две тысячи солдат[39]. Оставив под начало сына Агаѳарха[40] дела в Ливии, он спустил (на воду) корабли и совершил плавание на Сицилию.
56. (1) Пока все это происходило, Ксенодок[41], стратег акрагантян, освободивший много городов и возбудивший в сицилийцах большие надежды на самоуправление на пространстве всего острова, повёл своё войско против полководцев Агаѳокла. Оно состояло более чем из десяти тысяч пехотинцев и около тысячи всадников. (2) Лептин и Демофил, собрав из Сиракуз и крепостей столько людей, сколько смогли, заняли позицию против него имея восемь тысяч и две сотни пехотинцев и двенадцать сотен всадников. В последовавшем ожесточённом бою Ксенодок был разбит и бежал в Акрагант, потеряв не менее пятнадцати сотен своих солдат. (3) Народ Акраганта, встретив такой оборот, положил конец своему самому благородному начинанию и в то же время надеждам своих союзников на свободу. Вскоре после этой битвы имело место следующее: Агаѳокл вступил в Селинунт на Сицилии и вынудил народ Гераклеи, который провозгласил свой город свободным, подчиниться ему ещё раз. Переправившись на другую сторону острова, он присоединил к себе по договору народ Ѳермы, предоставив безопасный выход карѳагенскому гарнизону. Затем, заняв Кефаледион и оставив Лептина в качестве наместника, он сам двинулся через внутренние области и попытался проникнуть ночью в Центорипы, где некоторые из граждан собирались принять его. Однако, когда их план был раскрыт и стража заняла оборону, он был изгнан из города, потеряв более пятисот своих солдат. (4) Вслед за тем люди из Аполлонии пригласили его и обещали предать родину, и он приехал в этот город. Так как предатели стали известны и были наказаны, он напал на город, но без результата в первый день, а на следующий, после тяжёлых страданий и, потеряв большое количество людей, он едва овладел им. После резни большинства аполлонийцев, он разграбил их имущество.
57. (1) Пока Агаѳокл был занят этими делами, Дейнократ, лидер изгнанников, подхватил политику акрагантян и объявил себя борцом за общую свободу, - причина по которой многие стекались к нему со всех сторон; (2) потому что некоторые жадно вслушивались в его призывы из стремления к независимости, врождённого во всех людях, а другие из страха перед Агаѳоклом. Когда Дейнократ собрал почти двадцать тысяч пехотинцев и пятнадцать сотен всадников (всё это люди, которые имели непрерывный опыт изгнания и лишений), он расположился в открытом поле, вызывая тирана на бой. (3) Однако когда Агаѳокл, который был гораздо слабее, избежал боя, он быстро последовал за ним по пятам, обеспечив себе победу без борьбы.
С этого времени удача Агаѳокла не только на Сицилии, но и в Ливии, претерпела изменения в худшую сторону. (4) Архагаѳ, который были оставлен им в качестве стратега, после отъезда отца на первых порах достиг некоторых успехов, отправив во внутренние области часть армии под началом Евмаха. Этот командир, взяв довольно большой город Тока, завоевал многих номадов, которые жили рядом. (5) Затем, захватив другой город, называемый Феллины, он вынудил подчиниться тех, кто использовал соседние местности как пастбища, людей называемых асфоделоды[42], которые цветом похожи на эѳиопов. (6) Третьим городом, который он взял, была Месхела, которая была очень большой и была основана много лет назад греками, которые возвращались из Трои, о чем мы уже говорили в третьей книге[43]. Затем он занял место называемое Гиппакрит, которое имеет то же имя, что захватил штурмом Агаѳокл[44], и, наконец, свободный город, называемый Акрис, который он отдал своим солдатам на разграбление после того как поработил народ[45].
58. (1) Насытив свою армию добычей, он вернулся к Архагаѳу; а так как он приобрёл известность за хорошую службу, он снова повёл армию во внутренние районы Ливии. Проходя мимо городов, которыми он ранее овладел, он получил вход в город, называемый Милтина, появившись перед ним без предупреждения; (2) но когда варвары вместе выступили против него и одолели его на улицах, он, к своему великому удивлению, был изгнан, потеряв много своих людей. Уйдя оттуда, он прошёл маршем через высокий хребет, протяжённостью около двухсот стадиев[46] и который был полон диких кошек[47], из-за которых, соответственно, птицы не гнездились ни среди деревьев, ни в оврагах, из-за алчности вышеупомянутых зверей. (3) Пройдя через эту область, он вышел к стране, содержащей большое количество обезьян и три города, названных из-за этих зверей Пиѳекусы[48], если это название перевести на греческий язык. (4) В этих городах многие обычаи сильно отличаются от бытующих среди нас. Ибо обезьяны жили в тех же домах где и люди, воспринимаемые последними как боги, так же как собаки у египтян[49], и из провизии, сложенной в кладовых, звери принимали пищу беспрепятственно, когда пожелают. Родители обычно давали своим детям имена, производные от обезьян, как мы делаем это от богов. (5) Всякий, кто убьёт этого зверя, как если бы он совершил величайшее святотатство, будет наказан смертью. По этой причине, среди некоторых бытует пословица, говорящая об убитых безнаказанно, что они заплатили штраф за кровь обезьяны. (6) Однако это может быть, Евмах, взяв один из этих городов штурмом, разрушил его, но два других он приобрёл убеждением. Однако когда он услышал, что соседние варвары собирали большие силы против него, он поспешил более энергично, решив отступить в страны у моря.
59. (1) До этого времени все походы в Ливии были благоприятны для Архагаѳа. Но после этого сенат в Карѳагене провёл полезное совещание о войне и сенаторы решили создать три армии и послать их из города: одну против городов на побережье, одну - в центральные области, и одну - вглубь страны. (2) Они думали, что если они сделают это, они бы в первую очередь избавили город от осады и в то же время от нехватки пищи; ибо, поскольку многие люди со всех концов нашли убежище в Карѳагене, запасы продовольствия в котором уже были исчерпаны, что уже привело к общей нужде, но не было никакой опасности осады, поскольку город был неприступен из-за защиты, обеспеченной стенами и морем. (3) Во-вторых, они предположили, что союзники будут сохранять верность и далее, если больше войск в поле будет помогать им. И, что самое главное, они надеялись, что враг будет вынужден разделить свои силы и отойти на расстояние от Карѳагена. Все эти цели были достигнуты в соответствии с их замыслом, (4) когда тридцать тысяч солдат были отправлены из города, людей, которые остались в качестве гарнизона, хватало только на то, чтобы охранять себя, но из-за своего богатства они наслаждались всем в изобилии, и союзники, которые до сих пор из-за своего страха перед врагом вынуждены были заключить договор с ним, снова обрели мужество и поспешили вернуться к ранее существующей дружбе.
60. (1) Когда Архагаѳ увидел, что вся Ливия занята частями вражеской армии, он сам также разделил свою армию, часть он послал в прибрежные области, из оставшихся сил он часть отдал Эсхриону и послал его вперёд, а часть взял себе, оставив достаточный гарнизон в Тунисе. (2) Когда так много армий бродили по всей стране и когда ожидался решающий перелом в ходе кампании, все с нетерпением ждали результата. (3) Тогда же Ганнон[50], который командовал армией в центральной области, устроил засаду на Эсхриона и неожиданно напал на него, убив более четырёх тысяч пехотинцев и около двухсот верховых, среди которых был и сам полководец; из прочих, некоторые были захвачены в плен, а некоторые, спасаясь, бежали к Архагаѳу, который находился на расстоянии около пятисот стадиев[51]. (4) Тогда как Гимилькон, который был назначен руководить походом во внутренние области, сначала отдыхал в одном городе, устроив засаду на Евмаха, который с трудом вёл свою армию, сильно обременённую добычей из захваченных городов. (5) И когда греки подтянули свои силы и вызвали его на бой, Гимилькон оставил часть своей армии под оружием в городе, отдав им приказ, чтобы они, когда он будет отступать в притворном бегстве, набросились на преследователей. Сам он, выведя половину своих солдат и приняв бой на небольшом расстоянии от лагеря, сразу обратился в бегство, как будто в панике. (6) Люди Евмаха в восторге от своей победы и не думая вообще о сохранении строя, в беспорядке бросились преследовать отступающих, но когда вдруг из другой части города вышла вперёд армия, полностью готовая к бою и когда большое воинство закричало в едином порыве, они запаниковали. (7) Соответственно, когда варвары обратились на врага, который был обращён в беспорядок и напуган внезапным нападением, немедленным результатом был разгром греков. Так как карѳагеняне отрезали пути отхода противника в лагерь, Евмах была вынужден отойти на ближайший холм, который был бедно обеспечен водой. (8) Когда финикийцы окружили место, греки, которые стали слабыми от жажды и сильно уступали врагу, почти все были убиты. В самом деле, из восьми тысяч пехотинцев спаслись только тридцать, и восемьсот сорок всадников бежали с поля боя.
61. (1) Встретив такие большие бедствия, Архагаѳ вернулся в Тунис. Он призвал к себе со всех сторон оставшихся в живых солдат, которые были разосланы, и он послал в Сицилию, чтобы отчитаться перед отцом о том, что случилось, и настоятельно призвать его прийти к нему на помощь со всей возможной поспешностью. (2) В дополнение к предыдущим бедам ещё одна потеря постигла греков, ибо все их союзники за исключением нескольких покинули их, и армии врага собрались вместе и, разбив лагерь рядом, подстерегали их. (3) Гимилькон занял проходы и блокировал противнику, который находился на расстоянии ста стадиев[52], пути, ведущие из области, а с другой стороны Атарбаз расположился на расстоянии сорока стадиев[53] от Туниса. (4) Поэтому, так как противник контролировал не только море, но и сушу, греки страдали от голода и были окружены опасностью со всех сторон.
(5) Хотя все были в глубоком отчаянии, Агаѳокл, когда узнал о переменах в Ливии, приготовил семнадцать кораблей, намереваясь идти на помощь Архагаѳу. Хотя дела в Сицилии также склонялись не в его пользу из-за увеличения сил изгнанников, которые следовали за Дейнократом, он поручил войну на острове стратегу Лептину, а сам, укомплектовав экипажи кораблей, высматривал возможность поднять паруса, так как карѳагеняне блокировали гавань тридцатью кораблями. (6) Тогда же в это самое время прибыли восемнадцать кораблей из Этрурии к нему на подкрепление, проскочив в гавань ночью не замеченные карѳагенянами. Получив эти средства, Агаѳокл, применив хитрость, победил своих врагов; приказав союзникам оставаться пока он не выйдет в плавание и не заставит карѳагенян гнаться за ним, сам он, в точности как планировал, вышел в море из гавани на предельной скорости со своими семнадцатью кораблями. (7) Сторожевые корабли бросились в преследование, но Агаѳокл, увидев, что этруски вышли из гавани, внезапно развернул свои корабли, принял плотное построение, и направил свои кораблей против варваров. Карѳагеняне, в ужасе от удивления и потому, что их собственные триеры были зажаты вражескими флотами, бежали. (8) Вслед за тем греки захватили пять кораблей с командами, и начальник карѳагенян, когда его флагманский корабль был на грани захвата, убил себя, предпочтя смерть ожидаемому плену. Но на самом деле, как показал ход событий, он поступил неразумно, ибо его корабль, поймав попутный ветер, поднял аварийную мачту[54] и бежал с поля битвы.
62. (1) Агаѳокл, который не имел никакой надежды когда-либо получить превосходство над карѳагенянами на море, неожиданно победил их в морском сражении, а потому он управлял морем и обеспечил безопасность своим купцам. По этой причине народ Сиракуз стал доставлять товары со всех сторон, и вместо нужды в снабжении вскоре пользовался изобилием. (2) Тиран, ободрённый достигнутым успехом, направил Лептина грабить земли врагов и, в частности, Акраганта. Потому что Ксенодок, поносивший своих политических противников из-за понесённого поражения[55], был в раздоре с ними. (3) Агаѳокл поэтому приказал Лептину попытаться выманить этого человека на бой, ибо, по его словам, было бы легко победить его пока его армия бунтует и уже побеждена. (4) И действительно это было сделано, ибо, когда Лептин вступили на земли Акраганта и начал разорять их, Ксенодок сначала сохранял спокойствие, не считая себя достаточно сильным для боя, но когда граждане обвинили его в трусости, он вывел свою армию, которая численно была близка к армии противника, но по боевому духу была гораздо хуже, так как ополчение было сформировано среди снисхождения и покровительства, а другие прошли обучение на военной службе в поле и в постоянных походах. (5) Поэтому, когда началось сражение, Лептин быстро обратил в бегство народ Акраганта и преследовал их в город; в этом бою со стороны побеждённых пало около пятисот пехотинцев и более пятидесяти всадников. Тогда народ Акраганта, досадуя на свои бедствия, предъявил обвинение Ксенодоку, утверждая, что из-за него они уже дважды потерпели поражение, но он, опасаясь предстоящего расследования и судебного разбирательства, бежал в Гелу.
63. (1) Агаѳокл в течение нескольких дней победив своих врагов на суше и море, принёс жертвы богам и устроил щедрый приём для своих друзей. На своих попойках он отказался от великолепия тирании и показал себя более скромным, чем рядовые граждане, и стремясь через политику такого рода завоевать благосклонность масс, и в то же время позволив людям говорить речи против него в свой тост, он узнавал истинное мнение каждого, так как вино выявляло истину без утайки. (2) Но также по природе шут и лицедей, даже на заседаниях Совета он не воздерживаться от глумления над присутствующими, и изображал некоторых из них, так что простые люди часто взрывались смехом, как будто они смотрели одного из актёров или фокусников. (3) Толпой, служащей ему охраной, он пользовался, чтобы войти в собрание без надзора слуг, в отличие от тирана Дионисия. Ибо последний был настолько недоверчив ко всем и к каждому, что, как правило, он позволял своим волосам и бороде отрастать, потому что он должен был подставлять наиболее важные части своего тела лезвию цирюльника; и когда однажды ему необходимо было иметь голову подстриженной, он подпалил волосы, заявив, что только недоверчивость охраняет тиранию[56]. (4) Тогда Агаѳокл, провозглашая тост, взяв большой золотой кубок, сказал, что он не отказывается от гончарного ремесла[57], в своём стремлении к искусству он изготовлял керамические чаши такого же мастерства, как эта. Ибо он не отрицал своей торговли, но, наоборот, хвастался этим, утверждая, что благодаря своим собственным способностям, будучи человеком крайне бедного состояния, в жизни добился самого высокого положения. (5) Однажды, когда он осаждал один небезызвестный город, люди со стены кричали: "Гончар и печник, когда ты заплатишь своим солдатам?", он ответил: "Когда я возьму этот город"[58]. (6) Тем не менее, когда посредством шуток на попойках он выявил тех, кто под обилием вина выказал враждебность к его тирании, он пригласил их в индивидуальном порядке по другому случаю на пир, а также тех из прочих сиракузян, которые вели себя особенно самонадеянно, в количестве около пятисот человек, и, окружив их подходящими людьми из своих наёмников, он перерезал их всех. (7) Ибо он принимал очень тщательные меры предосторожности, чтобы на время его отсутствия в Ливии они не свергли бы тиранию и не призвали бы Дейнократа и изгнанников. После того как он обезопасил своё правление таким образом, он отплыл из Сиракуз.
64. (1) Когда он прибыл в Ливию[59], то нашёл армию разложившейся и в большой нужде: поэтому он принял решение, что будет лучше сразиться, и он, призвав солдат к борьбе, выведя армию в боевом построении, вызывал варваров на битву. (2) Из пехоты он имел всего: уцелевших греков шесть тысяч человек, по крайней мере, столько же кельтов, самнитов и этрусков, и почти десять тысяч ливийцев, которые, как оказалось, только выжидали и высматривали, всегда готовые изменить при благоприятных обстоятельствах. (3) В дополнение к этому, за ним следовали тысяча пятьсот всадников и более шести тысяч ливийских колесниц. Карѳагеняне, так как они расположились станом на высокой и неприступной позиции, решили не рисковать битвой в отношении людей, отчаявшихся в своём спасении, но они надеялись, что, оставаясь в своём лагере, который в изобилии снабжался всем (необходимым), со временем победили бы своего врага голодом. (4) Однако Агаѳокл, так как он не смог выманить врагов вниз на равнину, и так как его собственное положение вынуждало его сделать что-либо отчаянное в надежде на удачу, повёл своё войско против лагеря варваров. Затем, когда карѳагеняне выступили против него, даже при их значительном численном превосходстве и преимуществах, полученных от неровной местности, Агаѳокл продержаться некоторое время, хотя испытывал жёсткий нажим со всех сторон, но потом, когда его наёмники и прочие начали поддаваться давлению, он был вынужден отступить в свой лагерь. (5) Варвары, так как они упорно продвигались вперёд, пропускали ливийцев без помех, чтобы заслужить их расположение, но узнавая греков и наёмников по их оружию, они продолжали убивать их, пока не загнали в лагерь.
Тогда около трёх тысяч людей Агаѳокла были убиты, а на следующую ночь случилось так, что каждая армия претерпела странное и совершенно неожиданное несчастье.
65. (1) Ночью, в то время как карѳагеняне после своей победы приносили в жертву наилучших из своих пленников в качестве благодарственного подношения богам, и в то время как большое пламя охватило людей, которые были предложены в качестве жертв, внезапный порыв ветра разнёс его, в результате чего священная палатка, стоящая рядом с алтарём, загорелась, и от этой палатки в целом занялись затем и палатки вождей, которые были на одном ряду с ней, так что великий испуг и страх охватили весь лагерь. Некоторые оказались в западне, пытаясь потушить огонь, а другие, пока выносили своё оружие и наиболее ценное имущество, ибо, так как палатки были сделаны из камыша и соломы и огонь раздувался сильным ветром, солдаты оказали помощь слишком поздно. (2) Таким образом, когда почти весь лагерь был в огне, многие, попав в узкие места, сгорели заживо, претерпев немедленное возмездие за свою жестокость по отношению к пленным, нечестивое их деяние имело равноценное наказание; а тех, кто бросался из лагеря среди шума и крика, поджидала другая большая опасность.
66. (1) Целых пять тысяч ливийцев, которые были взяты в армию Агаѳокла, покинули греков и ушли ночью к варварам. Когда дозорные увидели людей, идущих к карѳагенскому лагерю, решив, что греческая армия в полном составе движется в готовности к бою, они быстро сообщили о приближающихся отрядах своим соратникам. (2) Когда донесение стало известно всему войску, возникло смятение и ужас перед нападением противника. Каждый видел надежду на спасение в бегстве, а так как не было ни приказов от начальников, ни какого-либо строя, дезертиры бегали один от другого. Когда некоторые из них, не признав своих друзей из-за темноты, а другие с перепуга, дрались друг против друга как если бы они были врагами. (3) Произошла всеобщая резня, и в то время как недоразумение по-прежнему преобладало, некоторые из них были убиты в рукопашном бою, а другие, потеряв разум от внезапной паники, умчавшись безоружными, и бежав через горы, упали со скал. Наконец, потеряв более пяти тысяч погибшими, остальные нашли спасение в Карѳагене. (4) Но городские стражники, которые в это время также были обмануты сообщениями от своих собственных соотечественников, предположили, что они разбиты в бою, и что большая часть армии уничтожена. Поэтому в большой тревоге они открыли городские ворота и с шумом и волнением принимали солдат, опасаясь, что за последними из них ворвётся враг. Однако когда рассвело, они узнали правду и с трудом избавились от ожиданий беды.
67. (1) Однако, в это же самое время, Агаѳокл по причине заблуждений и ошибаясь в ожиданиях, встретился с подобными бедствиями. Ибо ливийцы, которые дезертировали, не решились идти дальше после загорания лагеря и беспорядка, который там возник, но повернули назад и кто-то из греков, увидев их движение и полагая, что идёт армия карѳагенян, сообщил Агаѳоклу, что вражеские силы находятся рядом. (2) Правитель отдал приказ взяться за оружие, и солдаты бросились из лагеря с большим шумом. Так как в это самое пожар в карѳагенский лагере пылал особенно сильно и стали слышны крики карѳагенян, греки поверили, что варвары очень решительно ведут против них всю свою армию. (3) Поскольку страх препятствовал рассудку, паника охватила лагерь и все начали бежать. Затем, когда ливийцы смешались с прочими, а темнота поощряла и увеличивали сомнения, те, кому довелось встретиться, дрались друг с другом как если бы они были врагами. (4) Они рассеялись по всей округе на протяжении ночи и пребывали во власти панического страха, в результате чего более четырёх тысяч были убиты. Когда истина наконец-то обнаружилась, те, кто выжил, вернулись в лагерь. Таким образом, обе армии встретились с описанными стихийными бедствиями, будучи обмануты, по пословице, пустыми тревогами войны[60].
68. (1) Так как после этого несчастья все ливийцы покинули его, и оставшаяся армия была недостаточно сильна, чтобы вести борьбу против карѳагенян, Агаѳокл решил покинуть Ливию. Но он не думал, что будет в состоянии перевезти своих солдат, так как он не подготовил какого-либо транспорта и карѳагеняне никогда бы не допустили этого, пока они хозяйничали на море. (2) Он не ожидал, что варвары согласятся на перемирие, потому что их армия была значительно сильнее и они решили уничтожить тех, кто первый высадился (в Африке), чтобы других отвадить от нападения на Ливию. (3) Он решил поэтому сделать обратный путь в тайне с немногими людьми, и он взял на борт вместе с собой младшего из своих сыновей, Гераклида, ибо он был настроен против Архагаѳа, чтобы через какое-то время этот сын, который был в близких отношениях со своей мачехой и смелый по своей природе, не составил бы заговора против него самого. Архагаѳ, однако, подозревая его (такие) цели, наблюдая за отплытием с опаской, решил раскрыть заговор таких руководителей с целью предотвратить (их) попытки, ибо он думал, что это жестоко, что хотя он охотно делил ратные труды и опасности вместе с отцом и братом, но он один должен быть лишён безопасного возвращения и оставлен в жертву врагам. (4) В этой связи он известил некоторых командиров, что Агаѳокл собирается отплыть ночью в тайне. Вместе они не только быстро предотвратили это, но также показали плутовство Агаѳокла рядовым, и солдаты, разъярившись от этого, схватили тирана, связали его и поместили под стражу.
69. (1) Следовательно, когда порядок исчез в лагере, наступило смятение и растерянность, и, так как наступила ночь, широко распространился слух, что враг рядом. Когда паника и страх охватили их, каждый вооружался и бросался прочь из лагеря, никто не отдавал приказы. (2) В это самое время те, кто охранял тирана, будучи напуганы как и прочие, и, вообразив, что их кто-то вызывает, поспешно повели Агаѳокла закованного в цепи. (3) Когда простые солдаты увидели его, они прониклись жалостью и все кричали, требуя отпустить его. После освобождения, он поднялся на борт транспортного судна с несколькими последователями и тайно отплыл, хотя это было зимой во время восхода Плеяд[61]. Этот человек, беспокоясь только о собственной безопасности, бросил своих сыновей, которых, между прочим, убили солдаты, когда узнали о его побеге[62], и солдаты выбрали стратегов из своих рядов и заключили мир с карѳагенянами на таких условиях: они должны были вернуть города, которые удерживали и получить триста талантов, те, кто выбрал службу карѳагенянам, получили постоянное жалование, а прочие, когда они будут переправлены на Сицилию, получат Солюс[63] для поселения. (4) В тот момент большинство солдат выполнили условия и получил то, что было оговорено, но все те, кто продолжает занимать города, потому что они все ещё тщетно надеялись на Агаѳокла, подверглись нападению и были взяты штурмом. (5) Их вождей карѳагеняне распяли; других они заковали в кандалы и заставили своим трудом заново возделывать землю страны, которую они разорили во время войны.
Таким вот образом карѳагеняне восстановили свободу на четвёртый год войны.
70. (1) Кто-либо может заострить внимание как на почти невероятных слагаемых похода Агаѳокла в Ливию, так и на наказании, которое постигло его детей, как будто божественное провидение. Ибо, хотя в Сицилии он потерпел поражение и потерял большую часть своей армии, в Ливии с небольшой частью своих войск он победил тех, кем ранее был побит. (2) И после того как он потерял все города в Сицилии и был осаждён в Сиракузах, в Ливии, став хозяином всех прочих городов, он удерживал карѳагенян в осаде. Фортуна как будто поставила цель показать свою необычную власть, когда обстановка стала безнадёжной. (3) После того как он достиг такой превосходной позиции и убил Офеллу[64], хотя тот был другом и гостем, божественная сила явно указала, что она создана через его нечестивые деяния, направленные против Офеллы предзнаменованием того, что позднее постигло и его, ибо в том же месяце и в тот же день, когда он убил Офеллу и взял его армию, он вызвал гибель своих сыновей и потерял собственную армию. (4) И что всего необычнее, бог, как хороший законодатель, востребовал двойное наказание с него, ибо, когда им был несправедливо убит один друг, он был лишён двух сыновей, те кто был с Офеллой наложили суровые руки на юношей. Поэтому, пусть эти вещи будут сказаны как наш ответ тем, кто презирает такие материи.
71. (1) Когда со всей поспешностью Агаѳокл переправился из Ливии на Сицилию, он вызвал часть своей армии и отправился в город Сегесты, который был союзником. Поскольку он нуждался в деньгах, он заставил состоятельных горожан отдать ему большую часть своего имущества. Город в то время населяло около десяти тысяч человек. (2) Так как многие из них негодовали на это и провели совещание, он обвинил народ Сегесты в заговоре против него и покарал город ужасными бедствиями. Для начала, беднейших из народа он привёл на место за пределами города на берегу реки Скамандр и убил их; но тех, кто, как он полагал, обладали собственностью, он допрашивал под пытками, и каждый был вынужден рассказать ему как много имущества у него было; и некоторых из них он колесовал, других он приковывал к катапультам и стрелял, а к некоторым с ожесточением применяя игру в бабки, причинял тяжёлые страдания[65]. (3) Он также изобрёл другую пытку, похожую на быка Фалариса: иначе говоря, он подготовил бронзовую кровать, которая имела форму человеческого тела и была окружена со всех сторон полосами металла, на этом он помещал тех, кого он подвергал пыткам и зажаривал их живыми, приспособление имело преимущество над быком в том отношении, что муки погибающих были видны. (4) Так некоторых богатых женщин он пытал дробя им лодыжки железными клещами, другим отрезал груди, и, размещая кирпичи на нижней части спины беременных, он вынуждал исторжение плода от тяжести. Пока тиран таким образом стремился выпытать все богатства, большой страх владел всем городом, некоторые сами сжигали себя вместе со своими домами, и другие покончили собой повесившись. (5) Так Сегеста, встретив чёрный день, потеряла всех своих молодых мужчин. Агаѳокл взял девушек и детей, переправил в Италию и продал их бруттиям, не оставив даже имя города, но он изменил название на Дикеополис и отдал его в качестве жилья перебежчикам[66].
72. (1) Узнав об убийстве своих сыновей, Агаѳокл пришёл в ярость на всех тех, кто остался в Ливии, и послал нескольких своих друзей в Сиракузы, чтобы передать Антандру, своему брату, приказ казнить всех родственников тех, кто принимал участие в походе против Карѳагена[67]. (2) Когда Антандр точно выполнил приказ, произошла наиболее тщательно разработанная бойня из всех, что имели место до этого времени, ибо они потащили на смерть не только братьев, отцов и сыновей, бывших в расцвете сил мужественности, но и дедов, и даже отцов их, если такие были живы, мужчин, задержавшихся в глубокой старости и уже лишённых всех своих чувств от течения времени, и даже маленьких детей, не способных носить оружия и вообще не осознающих участи, которая настигла их. Они также повели всех женщины, которые были связаны браком или родством, и в итоге, каждый наказанный должен был причинить горе тем, кто остался в Ливии. (3) Когда толпа, большая и состоящая из разных людей, была загнана в море для наказания и, когда палачи заняли свои места рядом с ними, возникшие плач, молитвы и вопли смешались вместе, так как некоторые из них были безжалостно убиты, а другие, ошеломлённые несчастьем своих соседей и из-за неизбежности своей судьбы, были не лучшем душевном состоянии, чем только что казнённые. (4) И что было самым жестоким из всего, когда многие были убиты, и их тела были разбросаны вдоль берега, ни родственники, ни друзья не оказали последнюю услугу хоть кому-нибудь, опасаясь, как бы таким образом не выдать в себе того, кто состоял в близких отношениях с мёртвыми. (5) Море стало кровавым на большом протяжении из-за множества тех, кто был убит рядом с его волнами, далеко разнеся (свидетельство) непревзойдённой свирепости этого преступления[68].


[1] Анаксикрат был архонтом в 307/6 до н. э. В Фастах консулами на 307 г. до н. э. являются Ап. Клавдий Кец (Caecus) и Л. Волумний Фламма Виолент (Volumnius Flamma Violens); см. Ливий, 9.42.2. Повествование продолжается с гл. 37.6.
[2] Об этой кампании см. Плутарх, Деметрий, 8–9.
[3] Если мы принимаем предложенное дополнение Фишера, мы должны добавить, «что Деметрий является освободителем Аѳин».
[4] т. е. Аѳин.
[5] См. Диоген Лаэртский, 5.78; Страбон, 9.1.20.
[6] Плутарх, Деметрий, 9, помещает захват Мегары (см. глава 46.3) между капитуляцией Аѳин и взятием Мунихии.
[7] Об отличиях возложенных на Деметрия и Антигона см. Плутарх, Деметрий, 10–12. Стратокл, старый политический союзник Гиперида, который выступал в качестве обвинителя в деле Гарпала и играл важную роль в Аѳинах во время Ламийской войны, см. Плутарх, Деметрий, 11–12. Ряд указов, которые он представил в Народном собрании в этот период, сохранились, например, IG, 2.240, 247.
[8] См. Диодор 18.18.
[9] Но см. прим. к гл. 45.7.
[10] Около 230 000 бушелей.
[11] См. гл. 27.
[12] Таков текст, но в гл. 50.1–3 мы находим, что Деметрий, оставив 10 пентер при Саламине, имел 10 пентер, 10 шестирядных и 7 семирядных (кораблей) только лишь на своём левом крыле. Это представляется очевидным, потому что βαρύτεραι στρατιώτιδες это не транспорт (что является обычным значением этого выражения), но тяжёлые корабли (пентеры и более) с вооружёнными командами, а также с гребцами. Такие корабли сражаются посредством абордажа, а не тарана (см. Тарн, Hellenistic Military and Naval Developments, 144). Вполне определенно также, что среди ταχυναυτοῦσαι ναῦς присутствуют тетреры, упомянутые в сражении (гл. 50.3), τριήρεις в тексте — ошибка либо переписчиков, либо самого Диодора.
[13] На северном побережье Кипра, в оконечности мыса, вытянутого на северо–восток.
[14] Точное положение этого города неизвестно.
[15] См. гл. 21.1.
[16] Около 7¼ км.
[17] Около 13 км.
[18] Или, чтение ταῖς ἀπ Αἰγύπτου στρατείας, «и экспедиций из Египта», или опять–таки, чтение τοῖς περὶ Αἰγύπτου πράγμασι, «и дела в Египте».
[19] Так в тексте, но город на самом деле назывался Антиохия, в честь отца Селевка. Ошибка, вероятно, Диодора, а не переписчика. Антигония не была полностью покинута, по крайней мере, она упоминается как будто все ещё существует в 51 г. до н. э. (Дион Кассий, 40.29.1.).
[20] Ссылку на дальнейшее нельзя найти в сохранившихся частях истории.
[21] Об этой кампании см. Плутарх, Деметрий, 15–17.
[22] Буквально, «берущая города». См. глава 91. Если используется стандартный аттический локоть, равный примерно 45 см, приведённые размеры составляют 21 метр каждая сторона и 41 метр высота, с колёсами 3,7 метра в диаметре, но македонский локоть короче, возможно, около одного 30 см. длиной. (Tarn, Hellenistic Military and Naval Developments, 15–16).
[23] Около 55 метров.
[24] Поражение описано в гл. 47.3.
[25] Около 37 км, что примерно правильно для расстояния по суше, но расстояние по морю вокруг мыса Педалий (Pedalium), по крайней мере, вдвое больше.
[26] Плутарх, Деметрий, 16.1, указывает численность как 150.
[27] Около 54 см. Об этой битве см. Плутарх, Деметрий, 16; Полиэн, 4.7.7.
[28] Число, вероятно, испорчено; Плутарх (Деметрий, 16) дает в сумме 180, Полиэн (4.7.7) — 170. Если мы были правы в отношении στρατιώτιδες βαρύτεραι (см. гл. 47.1, и прим.), Деметрий по подсчётам Диодора должен был иметь в этой битве 110 триер и тетрер и 43 тяжёлых корабля (10 осталось при Саламине), плюс некоторое количество из захваченных портов.
[29] Это утверждение также представляется ложным.
[30] В соответствии со Свидой он был сводным братом Антигона. Он написал историю Македонии в 10 книгах, об истории Аттики в 12 книгах, и труд об образовании Александра.
[31] Люди, которые задавали темп для гребцов.
[32] Около 800 метров.
[33] Птолемей принял предположенную диадему в год 305/4 согласно паросскому мрамору, FGrH, 239 B 23.
[34] Продолжение в гл. 73.
[35] См. Элиан, Var. Hist. 11.4. По аналогичной причине Юлий Цезарь приветствовал право носить лавровый венок (Светоний, 45.2).
[36] Но, по словам Полибия, 1.82.8, Утика и Гиппакрит (Hippu Acra) (ср. гл. 55,3) были единственными городами, которые остались верны Карѳагену.
[37] Вероятно, подвижные башни, как «гелепола» гл. 48.2.
[38] Буквально, «Цитадель лошади» или «Мыс лошади», идентифицированный с Гиппоc Диарритус (Hippos Diarrhytus), современная Бисерта (Bisertê). Здесь Агаѳокл собрал материал для строительства своего флота, Аппиан, Африканские войны, 110.
[39] Флот был построен в Гиппакрите, cм. Аппиан, Африканские войны, 110.
[40] Обычно называемый Архагаѳом, cм. глава 11.1, и прим.
[41] Ср. гл. 31.4.
[42] Название означает «похожий на асфодел».
[43] Не осталось ничего об этом событии в книге 3; хронологически оно принадлежит книге 7, от которой сохранились только фрагменты.
[44] См. гл. 55.3.
[45] Ни один из городов или народов, упомянутых в настоящем пункте, не может быть идентифицирован с уверенностью.
[46] Около 37 км.
[47] Или «ласки».
[48] «Обезьяньи–города», см. νῆσοι Πιθηκοῦσαι, «Обезьяньи острова», у берегов Кампании (гл. 44.7).
[49] См. Диодор 1.83.1.
[50] Следует отличать от Ганнона из глав 10.1 и 12.3, который к этому времени умер. Ничего более не известно о данном Ганноне.
[51] Около 92 км.
[52] Около 19 км.
[53] Около 7¼ км.
[54] δόλων — это либо лёгкий рангоут, который мог быть оснасткой на носу военного корабля, направленный вперёд, как высокий бушприт, либо четырёхугольный парус, висящий на поперечине в конце такого рангоута. Мы знаем, что это устанавливалось только на финикийских и римских судах. Так как его можно было поднять быстрее, чем обычные мачты, которые перед боем складывались, видимо, часто его употреблялись как здесь. См. Ливий, 36.44.3, 45,1; 37.30.7; Полибий, 16.15.2.
[55] См. гл. 56.2.
[56] См. Цицерон, Тускуланские беседы, 5.20.58.
[57] См. Диодор 19.2.7.
[58] См. Плутарх, Apophthegmata, p176. О характере Агаѳокла см. Диодор 19.9; Полибий, 9.23.2; 15,35.
[59] О втором Ливийском походе см. Юстин, 22.8.4–15.
[60] См. гл. 30.1 и прим.
[61] Примерно 1 ноября 307 г. до н. э.
[62] См. Полибий, 7.2.4.
[63] Карѳагенский город на северном побережье Сицилии, примерно в 20 км к востоку от Панорма.
[64] См. гл. 42.
[65] Вполне возможно, что ἀστράγαλοι являются кнутом, шипованным кусочками кости. Ср. Лукиан, Ослы, 38; Плутарх, Моралии, 1127C.
[66] Название (букв. «Просто город») не найдено в другом месте. Сегеста, конечно, восстановила своё название и снова стала карѳагенским союзником (Диодор 22.10.2), вероятно, в 306 до н. э., когда все города, ранее принадлежавшие Карѳагену были возвращены Агаѳоклом (гл. 79.5).
[67] См. гл. 4.3.
[68] Продолжение в гл. 77.