ДИСТИХИ "KATOHA"

Переводчик: 
Грабарь-Пассек М.Е.

Уже в греческой литературе создалась особая литературная форма - "гномы", краткие моральные сентенции в стихотворной форме, по большей части в одном или нескольких элегических дистихах. В латинской литературе этот жанр представлен сборником дистихов, дающих ясное представление о моральных взглядах среднего обывателя в поздней империи. Имя Катона присоединено к сборнику произвольно, по-видимому, ввиду того, что имя обоих Катонов (позднее время уже ясно не различало их) стало ходячим обозначением для строгого моралиста.
Точно определить время составления сборника не удалось, но известно, что в IV в. н. э. он уже существовал. Хотя предписания христианской морали в нем ничуть не отразились, он пользовался большим успехом в средневековых школах и дошел до нас не только во множестве латинских рукописей, но и в переводах на старофранцузский, древнеанглийский и другие языки и даже малоизвестные диалекты.
Сборник разделен на четыре книги (в двух рукописях имеется еще "Приложение"), но по содержанию дистихи не сгруппированы; общие мысли о мире, жизни и смерти даны вперемежку с чисто практическими сентенциями. Отличительное качество всего сборника - скептицизм, рационализм и сухая мораль житейского благоразумия.


ДИСТИХИ

I. ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ, СУДЬБА
II, 2
Правят ли нами бессмертные боги, узнать не старайся.
Помни, ты - смертный и должен заботиться только о смертном.

IV, 38
Богу кури фимиам, а бычки полезней для плуга.
Думаешь ты неужель, что богам убийство приятно?

I, 33
Жизнь непрочна и хрупка - верны одни лишь невзгоды.
День, что истек без потерь, ты должен записывать в прибыль.

II, 22
Накрепко помни всегда, что смерти страшиться не надо.
Если она и не благо, она - окончание бедствий.

IV, 22
Что тебе рок принесет, об этом не думай заране.
Смерти страшиться не станет, кто жизнь презирать научился.

II, 3
Смерти не надо бояться: подумай, насколько нелепо,
Смерти боясь, отказаться от радостей жизни цветущей.

I, 19
Жизнь, которой владеем, то - дар непрочный и хрупкий.
Пусть никогда тебе смерть чужая не будет на радость.

Прилож., 1
Радуйся жизни своей, а о смерти чужой не кручинься.
Что ты болеешь о том, кто боли уже не доступен?

II, 23
Ты не сердись на судьбу, если в гору идет недостойный,
Злым потакает Фортуна, чтоб после их глубже низвергнуть.

III, 26
Если нежданно погибнет злодей, то не радуйся слишком.
Часто ведь гибнет и тот, чья жизнь протекла беспорочно.

IV, 3
Если ты сам неразумен и дело ведешь неразумно,
Что ты Фортуну слепою зовешь? Нет Фортуны на свете.

II, 31
Ты сновиденьям не верь: чего на яву ты желаешь
Это же самое ночью ты видишь во сне пред собою.

II. ОТНОШЕНИЕ К ЛЮДЯМ

IV, 11
Если ты страхом объят перед зверем диким, то вспомни:
Страшно одно - человек; его лишь и надо бояться.

III, 10
Вовремя всем уступай, кто тебя, как ты знаешь, сильнее:
Знай, победитель нередко бывал побежден побежденным.

III, 26
То, что на пользу тебе, упускать никогда ты не должен.
Случай сегодня кудряв, а завтра, глядишь, облысеет.

III, 16-17
Если тебя не по праву обидят - пусть суд выручает.
Сами законы хотят, чтоб за помощью к ним обращались.
Ты по заслугам наказан? Неси приговор терпеливо.
Если ты сам виноват, умей себе быть и судьею.

IV, 31
Тех, кто мысли таит, кто много молчит, опасайся.
Мирно струится река, но глубокие гибельны воды.

II, 9
Если кто телом тщедушен, его презирать не подумай.
Мудростью часто богат, кто телесною силою беден.

I, 10
С многоречивым не вздумай в речах состязаться и спорить
Речь дарована всем, а мудрость духа - немногим.

II, 12
Россказням глупым не верь, не будь передатчиком слухов.
Многим во вред болтовня - никому не вредило молчанье.

III, 19
Между пирующих будь на язык и сдержан, и скромен,
Если не быть болтуном, а изысканно-тонким ты хочешь.

II, 21
Коль набуянил в хмелю, себе не ищи оправданья:
"Я-де был пьян"; неповинно вино; ты, пивший, виновен.

I, 26
С тем, кто неверен тебе, кто лжет душой и словами,
Можешь быть лживым и ты; пусть с ловкостью ловкость поспорит.

Прилож., 4
Ты оскорблен и не смог отомстить - ты должен таиться.
Тот, кто месть затаит, тот будет для всякого страшен.

III. ЛИЧНАЯ И СЕМЕЙНАЯ МОРАЛЬ

III, 9
Помни, не слишком заботься о счастья дарах мимолетных.
Добрая слава дается не деньгам твоим, а поступкам.
IV, 33
То, что доступно тебе, то и сделать пытайся, и челн свой
Ближе веди к берегам - не пускайся в открытое море.

II, 6
Лишних вещей избегай; запомни - будь малым доволен.
Лодка плывет безопасно по водам реки незаметной.

I, 21
Помни, природа тебя родила нагим и бессильным.
Бедности гнет потому ты должен нести терпеливо.

IV, 48
Если ты много учился и знаньем обширным владеешь,
Дальше учись, - и жизнь тебе знаний немало прибавит.

IV, 19
Что-нибудь делать умей; если счастье внезапно покинет,
Ввек не покинет уменье и жизнь облегчит человеку.

I, 28
Если имеешь детей, но беден - учи их ремеслам.
Смогут себя защитить и со скудною жизнью бороться.

III, 25
Чти одинаково свято обоих родителей милых:
Мать не посмей обижать, желая к отцу подольститься.

III, 12
Ты не гонись за приданым невесты: тем легче, женившись,
Сможешь разделаться с ней, когда тебе станет противна.

III, 20
Помни - ни гневу жены, ни слезам поддаваться не надо:
Знай, что женщина, плача, уже замышляет коварство.

I, 8
Если жена недовольна служанками, лучше не верить:
Тех, кого любит супруг, жена никогда не полюбит.

IV. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

IV, 49
Странно тебе, что стихи пишу я словами простыми.
Краткость родит их: одной они мыслью увязаны в пары.


ЭПИТАФИЯ МИМА ВИТАЛИСА, СЫНА КАТОНА

Смерть, что мне делать с тобой? Ты щадить никого не умеешь.
Чуждо веселье тебе, шутки тебе не милы;
Я же ими как раз стяжал всемирную славу,
Ими я дом приобрел, ими и в ценз был внесен.
Был я веселым всегда - в нашем мире, и шатком и лживом,
Много ль ты проку найдешь, если веселье отнять?
Только войду я - и разом утихнет гневная распря,
Слово скажу я -и вот скорбь рассмеялась уже.
Гложут иного заботы - при мне они жечь перестанут,
И ненадежной судьбе он не поддастся тогда.
Тот, кто со мною бывал, не страшился угрозы и кары,
Счастлив и светел ему каждый и день был и час.
Был я движеньем и словом, трагической длинной одеждой
Каждому мил - ведь я знал средства, чтоб грусть разогнать
Как я умел передать наружность, повадки и речи!
Словно в язык мой и рот сотня вселилась людей.
Даже тому, чье обличье умел я искусно удвоить,
Мнилось, как будто в моем сам он явился лице.
Часто я женщин дразнил, подражая их женским ухваткам, -
Видят, краснеют, молчат - будто отнялся язык.
Ныне же образы всех, кто в теле моем обитали,
Сгинули вместе со мной в черный погибели день.
Вот почему обращаюсь я сам с печальной мольбою
К тем, кто на камне моем здесь эту надпись прочтет:
"Был ты веселым, Виталис, - скажите, с грустью вздохнувши, -
Пусть же даруют тебе боги такую ж судьбу!"